Прошёл день шарика Нагло воткнул такой же красный шарик, как в дайрях, себе в ник в телеге на один день. Хотя его видно только при цитированиях - всё равно улыбает.
Птаха подарила мне гуся, которого я давно хотел Я об этом знал, сам встречал курьера с посылкой, но она нераспечатанной лежала в шкафу до полуночи 24-го. Маленький дриксенский чёрный гусь (как белая ворона, только чёрный гусь, коллективное воплощение моих дриксенцев) как бы говорит: а чего добился ты в 31 год? Чего ты добился, га?..

(Вср@тые селфи с новыми плюшевыми игрушками - традиция уже трёх лет, простите.))
Днём я дошёл до родни, все были в сборе - и матушка, и отец, и псыночка Никки, конечно. Посидел с чайком и веганской пиццей, был одарен традиционным конвертиком и веганскими сладостями в придачу (сообщу, каковы на вкус гречишные пончики!), и уволок хохоча пару подвернувшихся под руку книжек Сальваторе - теперь ностальгически их занюхиваю Из нового на нашем канале: родители перестали агитировать за внуков и начали агитировать за собаку, а то псыночке скучно одному. Но я как-то не готов к собаке в обозримом будущем, к тому же я не хочу снова таксу, я мопса хочу... И звонила бабушка, звала в гости. Я не против, но подозреваю, что она забудет об этом ещё на год. Тем паче что и сестра не пишет, она поступила и ей явно не до меня. (Я дебил и столько времени не понимал, что раз отец работает в Белом Клыке на охране, то у него скидка в ветаптеке. Надо будет закупить марфлоксин через него.)

А вечером я, как всегда, засел в кафе-баре Peaches (экс-Зелёный Лис, отчего я величаю его Лисоперсиками)). Пожалуй, единственное место в городе для таких веганов-бухариков, как я, - где можно и поесть, и пива выпить Кстати, там теперь есть полочка хэндмейда и мерча в пользу приюта Happy Vegan Shelter, а на ней - в частности, стикеры с этими вашими корейцами (я не разбираюсь, кто есть кто)). И это был вечер с неожиданными людьми и сбывающимися мечтами, прошедший под знаком познавательности: я узнал много нового-интересного и надеюсь, что как встретил личный год, так и проведу
Про людей, подарки, еду, пиво и прочее прекрасноеРаньше, кажется, я всегда приходил в это место не один, - а сегодня на Птаху упала работа. И я пришёл, заказал себе острый рамен с сыром, взял бутылочку овсяного стаута Singing Birds от Konix, налил пивка в бокал - и словил это непривычное ощущение: вот я, взрослый самостоятельный человек, провожу время наедине с собой, получаю удовольствие, никуда не тороплюсь. Со мной такого не было... со студенческих лет, наверное. Но бывает во сне, где я могу себе позволить просто прийти в паб, просто побаловать себя. Сказал бы, что надо почаще повторять такое наяву, - но сказать легко, а выполнить невозможно. Разве только раз в год, на праздник.
Про пиво: я привык к более плотным и насыщенным стаутам, поэтому Птички на мой вкус получились слишком водянистыми, пустоватыми и поверхностными. Чувствуются жжёная овсянка и немного кофе, ну и всё; обещанных шоколада, сливок, выпечки, орехов и прочего как-то не замечено. Зато нет чрезмерной горечи или приторности, пьётся легко, даже освежающе, отлично оттеняет горячий супь. Про супь: я выбрал среднюю остроту, и по моим огнеедским меркам это было идеально, со слезами на глазах Полагаю, для нормального человека это будет слишком остро, а какова максимальная острота, я и представить боюсь. Супь очень нажористый - на кокосовом молоке, с обжаренными вешенками и тофу, и с восхитительно вкусным ломтиком плавленого чеддера. В Peaches, как всегда, большие порции за гуманный ценник, объесться можно одним блюдом.
А потом пришёл неожиданный Лекс. И подарил необходимое номер один - банку Нутридринка Что как нельзя более кстати, когда Полынь ждёт операция, - да и Марципану не помешает. Поговорили об играх, в частности о Вахе. Познавательное номер раз, ибо я не езжу на большие игры. И при том, что я считаю, что у природы нет плохой погоды, и могу жить в палатке, - бегать под ливнем по страйкбольному полигону и спать без палаток в продуваемом ангаре с незастеклёнными окнами под прикрытием газебо было бы для меня слишком большим экстримом.
Пришёл чуть менее неожиданный Ян(Ясон) - и подарил пробники настоящего китайского чая, привезённые непосредственно из Китая. На пакетиках нет даже иероглифов, внутри - неведомое, и теперь мне интересно, смогут ли знатоки (Лисс, я смотрю на тебя)) определить на вкус, что это может быть, хотя бы чуть более точно, чем "это пуэр, а это улун", ибо это мой максимум Ещё немного поговорили об играх и игротешке, уже на троих. Воистину, апокалипсис переживут только АХЧшники, и я бы хотел после апокалипсиса оказаться в убежище АХЧшника - там точно будет много светяшек и запас еды Познавательное номер два: Лекс порассказывал про ЯноДом (подробнее, чем я слышал от игроков). Я старый БДСМщик Терентий, меня ничем не удивишь, и я прекрасно понимаю, как это работает: игроки приходят с запросами на DS-экшн и получают его (облиться кровью из собственной вены или пожрать каши из унитаза, обтянутого пищевой плёнкой, - любой каприз за ваши деньги). Мне же нужен только SM, за которым я пойду к опытным Тематикам, а DS не нужен: унижений, грязи и депривации мне хватило в детстве ИРЛ, на кой мне это ещё и в фетишно-ролевой сфере Зато моя кукуха в оной сфере достаточно толстокожая, чтобы мне было интересно побыть игротехом, - и я точно не заиграюсь и буду бережным к людям.
(В сторону, хотя это вряд ли кто прочтёт: я очень ценю, когда меня понимают в том, что "я бы хотел игротешить, но играть в это не стал бы" НЕ равно "игра г@вно, мне не понравилась, но я сцу сказать об этом мастеру в лицо". Мне может очень нравиться, как игра сделана, - не говоря уж о том, что мне нравятся мастера и игроки и взаимодействия с ними, - просто это не моё по жанру или по теме, я не целевая аудитория как игрок. Кстати, с другими произведениями - текстом, спектаклем - тоже может быть так. И я не считаю, что это "не моё" - тот фидбэк, который непременно нужно донести до мастера или автора. Я доношу конструктив: когда мне комфортно работать с мастером - я говорю об этом, и когда в игре есть объективные недочёты вроде недовгрузов, провисших линий, нерабочих моделей, - я тоже скажу.)
...И, надеюсь, этими разговорами про ЯноДом и БДСМ-игры мы не слишком фрустрировали присоединившегося к нам неожиданного Дугласа После девяти меня поочерёдно все покинули, а Птаха только вышла с работы и предлагала мне тоже уйти. Но я задавался вопросом, доберётся ли Сирша, и решил подождать и съесть десерт в виде суфле на палочке. И дождался! Сирша подарила мне восхитительную свечу-Венеру от Тёмного Лорда. Я давно заглядывался именно на этот молд, ибо из всех фигурных свечей он лучше всего должен лежать в руке (кроме разве что формы члена, но я не люблю члены)), плюс вайбы скульптурного (Ида, привет)). И Сирше как Грёза нашептала К тому же Лорд умеет в яркие цвета и необычные ароматы, и эта бело-красная свеча - мрамор и кровь - очень нежно и ненавязчиво пахнет вишней и бейлис. Не терпится опробовать, и тогда обязательно будет отзыв!
После пива я уже припал к заказанному Лексом улуну, а Сирша угостила меня капучино на миндальном молоке. Птаха прибежала с работы и удвоила моё суфле (потому что оно очень вкусное!), и до закрытия мы ещё немного посидели втроём. И это был тот случай, когда поговорить о работе - тоже познавательно и увлекательно! Офисы Яндекса - это такое волшебное место, где есть всё и где заботятся о людях множеством приятных мелочей. Еда и чаи, места для отдыха и сна на любой вкус, бесплатные дождевики на случай дождя, доступные канцелярские принадлежности и клавиатуры-мыши-наушники, подставки под ноутбуки в туалете, и даже определитель погоды в виде запаянной стеклянной колбы с водой (я раньше ни разу о таком не слышал, а теперь эта колба отправится в вишлист). Мне кажется, за работу и жизнь в такой модели идеального человеческого общества, да ещё с возможностью приводить гостей, можно самому доплачивать В десять нам намекнули, что пора бы сваливать, - но нам ведь с Сиршей было по пути, так что говорить о всяком рабочем можно было всю дорогу.
Спасибо всем добравшимся и всем поздравившим! А меня всегда можно поймать и позже

@темы: moments of life, friendship is magic, да, волк жуёт траву, ролевиков приносят не аисты, гнездование пернатых, 2 beer or not 2 beer, i'm a master of toys

Неделя прошла и закончилась насыщенно: Кентербери-по-дискорду в четверг, сессия Армады в пятницу, в субботу - Плутовские карты (они же Картишки по ЛоГГу). С игр такого формата всегда сложно писать отчёты, поскольку у них нет сюжета как такового, а есть некое пространство для гона, причём общего, не оставляющего особых шансов на диалоги тет-а-тет, - поэтому писать мне, конечно, отчаянно впадлу. Наверное, напишу кратко, после отчётов со всех словесок.
Также в четверг я наконец доехал к Полине закончить татуировку Добили нижнюю, подводную часть сердца с корнями. Калла окончательно укоренилась, ждите фоток, когда заживёт. Я, как всегда, после "Сейчас может быть больно" спрашиваю "А гдее?..", как про ту лопату, после которой смеяться В этот раз вазелин был с запахом хвойного леса, что добавляло атмосферности, - а за окном снова шуршал дождь, и музыкальный фон выдал что-то фолковое-кельтское. После перерыва на чаёк я минут десять - пока рука не устала - подержал над собой телефон для съёмки бэкстейджа, в канале Chtonic Thicket уже можно посмотреть видео! Очень интересно смотреть на экране в реальном времени, как на тебе ставят точечки. Плёнка в этот раз на мне сморж@пилась после первой же ночи, ибо это рельефная часть меня (сиське, сиречь)), а я ворочаюсь и вообще шевелюсь. Так что сегодня я отлепил её от себя, чтобы не мешалась, и начал заливаться кремом DocPro от Марго. Полина, кстати, крем одобрила. И вот вам пока фотки результата от Полины (с цензурой гербарием)). Тонкие корешки-вены могут подвыбиться, как прожилки в листьях, - но ничто не помешает нам подкорректировать их со временем. Ибо я определённо ещё вернусь Идеи есть, посему падаю в чернильную зависимость, и не стыдно.


А сегодня мы с Полынью доехали в Ковчег на техосмотр всей бабки. Удобно, что клиника в двух шагах от Электрозаводской. Мне не позвонили в субботу, и потому, когда я пришёл, а мою запись не могли найти, - я испугался было, что либо я что-то перепутал, либо меня забыли. Но оказалось, что Каменева считается в Ковчеге за кардиолога, а не ратолога, и как только я назвал её фамилию - меня сразу нашли. В клинике явно был аврал выходного дня, в зале ожидания яблоку было негде упасть, и пришлось подождать: я приехал к двум, чтобы успеть заполнить документы, запись была на 14.30, а попал на приём уже после трёх. Байки из зала ожидания
Некоторое время я сидел рядом с очаровательным мопсом Венечкой Полынь иногда убивала пелёнку, но чаще сидела тихо, накрывшись ею с головой. Затем рядом со мной оказался месячный щенок бигля в коробочке. Такой пробник гончего пса - складочки, лапы на вырост, зубки жуют коробку. И ни звука, никакого стресса. Щенок очень милый, наверняка вырастет красивым и смышлёным, но хозяин у него совершенно отвратительный. Каждое появляющееся у ресепшна животное он громко комментировал, вроде как обращаясь к своей спутнице (тихой старушке, возможно матери), но так, что слышал весь зал, и по телефону говорил так же громко. Когда вышел после приёма мопс - "Какая же уродливая порода, не поймёшь - то ли собака, то ли свинья, то ли баран, как такое вообще можно любить, любят же за красоту, вот за такие красивые глазки" (тебя, мужик, точно не любят ни за красоту, ни за мозги). Пришли две девушки с большим вислоухим кроликом-бараном - "Вот, я пытался притравливать собак на кроликов, но они не притравливаются, кроликов надо самому добивать"... В общем, типичный охотничий заводчик. Не повезло щенку, если останется у него или попадёт к такому же хозяину. Но в промежутках мужик рассуждал о достоинствах некоего Кристофа как кобеля, и каково мне было держать лицо...
Наконец меня позвали в кабинет. Каменева - солнышко "С пожилой крысой деньги вам ещё понадобятся", сказала она - и потом насчитала мне чек вдвое меньший, чем могло выйти по прайсу клиники. Если посчитать отдельно приём кардиолога, отдельно ЭХО, рентген и УЗИ, - то каждый пункт в прайсе от двух до трёх тыщ, итого получается 10-12 тысяч. А мне всё это обошлось как "общая диагностика у специалиста" в 5500. И это счастье. А ещё большее счастье, что диагностика не выявила противопоказаний к операции: сердце и лёгкие у Полыни - дайГрёза каждому. Ветеринарные подробностиВ этот раз боевая бабка уже меньше паниковала, плюс была ассистентка, которая могла её держать. И больше никакого поноса - зато нормальный стул и нормальную мочу крыса охотно продемонстрировала Полынь получила модную стрижку в подарок - выбритое пузо - и в руках ассистентки во время ЭХО принялась умываться и умывать её, слизывая гель с перчатки. Затем между Каменевой и ассистенткой случился следующий диалог: "Спроси в кабинете УЗИ, можно ли к ним зайти. - (вернувшись) Спрашивать некого, там пусто... - Тогда БЕЖИМ!". И с моей крысой в руках они реально ПОБЕЖАЛИ
По сути, УЗИ Полыни сделали контрабандой: его результат был приписан мелким шрифтом в низу кардиологического заключения. И сделали поистине не зря. Ибо если в сердце и лёгких у Полыни нет ничего лишнего (и в остальной брюшной полости - также), - то в матке были обнаружены кисты. Это не ужас-ужас - никаких метастаз, - но от матки также нужно будет избавляться. Надеюсь, что получится сделать это одновременно с удалением ОМЖ. Расплатившись и приехав домой, я, правда, поначалу не обнаружил результатов диагностики у себя на почте, позвонил в Ковчег уточнить, и вскоре мне всё прислали. Похоже, они реально были в запаре, Каменева не зря опасалась, что с таким сдвинувшимся графиком приёма её кабинет возьмут штурмом. В АйВет к Зайцевой вернусь через неделю - на вторник не стал записываться, всё-таки оптимистично надеюсь, что кто-нибудь дойдёт на мой бёздник

@темы: moments of life, поржать и убежать, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, это крыса и ей не стыдно, мечтай, иначе мы пропали, короли ночного бирюлёво

С прошлогоднего кинктобера я написал всего один (прописью: о д и н) текст, и это непозволительно мало. Флэшмобные челленджи для меня - де-факто единственный способ заставить себя расписать писало, поэтому в этом году я составил себе список самостоятельно (и кто бы знал, как непросто наскрести 31 кинк, - я сунул нос в рандомайзеры таких списков, узнал немало того, о чём не хотел бы знать, и немало того, что даже не знаю, как переводится, и в конце концов воспользовался функцией "звонок другу")). Постараюсь писать короткие зарисовки, чтобы не тратить по целому дню. Рейтинга не обещаю, некоторые темы могут быть закрыты вполне дженово.

Спасибо Птахе за дизайн списка! При желании можно смело его утаскивать и присоединяться (только не забывайте делиться ссылками на работы, мне же интересно!).
По сложившейся традиции - персонажа подкидывает Амарт, номер кинка выбирает генератор случайных чисел, так что всё непредсказуемо. Можно вносить пожелания по персонажам для бонусных исполнений, но также не обещаю, что все исполню. (Как видите, первой же заявкой Амарт не сделал мне легче. Спасибо за возможность написать cordage porn, я-то люблю парусные суда, в отличие от персонажа.))

Первые семьЛютер (Хель/Лютер в прспктв), кинк 12. Армада Удачи, слэш PG-13, 462 словаМожно бесконечно смотреть на четыре вещи: на воду, огонь, бегучий такелаж и то, как работают другие.
По крайней мере, именно так Лютер отшучивался, когда другие матросы замечали, в каком направлении он смотрел при всякой свободной возможности. Не могли не замечать: на корабле вскоре привыкаешь действовать синхронно, и порой повторить чей-то взгляд или движение - единственный шанс предотвратить непредвиденное в моменте, развивающемся быстрее, чем может быть сказано любое слово. Лютер смотрел, как Хель взбирается на мачту, вызвавшись помочь с оснасткой, как тренируется и как играет мелодию, кажущуюся звуком самого моря. Чуть щурился, даже если смотрел не против яркого солнца. И чувствовал, что некоторые - хотя бы отчасти - понимали, почему невозможно не смотреть.
Лютер знал теперь, что тросы похожи на струны - когда чуткие руки заставляют их беззвучно петь. Помнил это ощущение по себе: одного прикосновения довольно, чтобы незаметная снаружи дрожь сквозила по позвоночнику послушным разматывающимся канатом. Крепкая хватка, плавное натяжение, рывок, - и Лютеру казалось, что у него в груди такой же узел. Прочный, тугой, бьющийся в одном ритме с удерживаемым им парусом. Остающийся на месте, но пропускающий сквозь себя силу ветра - и потому не ослабевающий.
Красоту и ветер нелегко выдержать. А без них - нечем станет дышать.
На корабле уединения не бывает ни днём, ни ночью, - и это помогало держать язык за зубами. Это скабрезными шуточками можно обмениваться при всех, и смех множится эхом голосов, - но только попутному бризу доверишь подхватить шёпотом: "Ты так красив в цветах закатного солнца, что сам не представляешь, насколько". Бриз донесёт до нужных ушей или, приняв на свой счёт, унесёт с собой в море, - не всё ли равно?..
На корабле уединения не бывает, он - как живой, упрямый зверь с жилами тросов и суставами колодок, и каждый член команды - часть этого тела до тех пор, пока не сойдёт на берег. Никто, от капитана до последнего юнги, не вправе позволить себе лишнего, - иначе это отразится на остальных. Но когда волны настойчиво ударяют в борта, и корабль, принимая игру, вскидывается на дыбы и ныряет в их раскрытые объятия, - после невольно думаешь, вспоминая, как вдруг терял палубу под ногами, что стихии словно приглашали последовать их примеру. Кто-то называет это вечной борьбой корабля и моря. Лютер назвал бы это иначе.
Почувствовать спиной шершавое, влажное дерево, сжать в ладонях - до ожога - скрипящие от напряжения канаты и отдать вес своего тела им, как последней опоре. Разделить качку на двоих, выпить с губ соль, захлебнуться оглушающей пощёчиной брызг и сорвать дыхание, пока корабль рвётся вперёд, опережая собственные паруса. Всё это представлялось столь естественным, столь уместным, почти необходимым. И пусть не всякий решится настолько слиться с кем-то другим - и с морем, грозящим забрать себе беспечные жизни, - Лютер осознавал со всей простотой рабочих, проверенных истин: рукам На'Эр-Хелла он доверил бы направлять себя. Хоть посреди слепой, самой бешеной бури.
Лютер никогда не любил корабли.
Но в этих руках он хотел бы стать кораблём.

Рэйзор/Беннет (персонажи старше канона), кинк 10. Genshin Impact, слэш NC-17, 1245 словТёплый ветер, который вроде как должен был осушать слёзы верующих и всё такое, неожиданным порывом взметнул юбку монахини, читавшей проповедь на площади перед собором. Она ахнула от неожиданности, прижала ладони к бёдрам и смущённо улыбнулась своим слушателям. Рэйзор был не в их числе - он просто встретился здесь с Беннетом, - но бросил на неё цепкий взгляд.
- На девчонок засматриваешься? - Беннет сразу сник. Он настолько привык считать себя неудачником, что как будто не верил, когда Рэйзор называл его своим другом. Хотя друзьям было можно гораздо больше, чем каким-то незнакомым девчонкам. А Беннет почему-то сам этим не пользовался.
Это было уже позади: "Познакомимся как волки? - Давай, а как? - Открой рот". Беннет, конечно, рот сразу же закрыл, как только Рэйзор потянулся его облизать, - но волки не отступают, не добившись своего, и Беннету оставалось лишь поддаться. Вот только после этого знакомства ничего не изменилось.
Рэйзор помотал головой, подумал и ответил:
- Нет. Я... не понимаю.
Рэйзор не понимал многое. Например, зачем Барбатосу нужен собор, закрытый от ветра четырьмя стенами. А до своей семнадцатой весны - не понимал, куда по весне убегают молодые братья-волки и для чего поют песни, не похожие на другие, и днём и ночью. Как-то раз попытался проследить за ними и вмешаться в драку двоих волков, как играл с ними раньше, - но нарвался на трёпку. В Лупикал всё узнаёшь в свой срок. Тебе позволяют узнать, когда чувствуют, что ты готов знать. А среди людей приходилось задавать вопросы, чтобы понимать их лучше. Чтобы понимать Беннета.
- Что именно не понимаешь?
- Почему вы одеваетесь по-разному? Женщины и мужчины.
Когда Варка его нашёл, Рэйзор оборачивал вокруг себя шкуру, чтобы согреться. Это было больше похоже на юбку или плащ. Но Варка сказал, что люди должны носить одежду. Тогда Рэйзор ещё не задавал вопросов, а только радовался, что новая тёплая шкура лучше защищает от колючек и в ней как прежде можно бегать и драться.
- Говорят, это из-за лошадей, - пожал плечами Беннет. - Когда-то очень давно мужчины стали ездить верхом на охоту и на войну. Так появились штаны. В них удобно сидеть в седле.
Лошади. Вот чего Рэйзор не понимал больше всего. Лошади - добыча. Добыча убегает. Но если ты залезаешь добыче на спину, она никогда не сможет убежать, а ты никогда не сможешь её догнать. Варка с его лошадьми был сейчас где-то далеко, - иначе можно было бы посоветоваться с ним. Как с взрослым мужчиной.
При мыслях о добыче в низу живота заныло, но это был не голод. После той весны всё было по-другому. Словно переизбыток сил, от которого хотелось не то бежать напролом через лес, не то прыгнуть с утёса на кабана, сердясь на него за то, что даже ему, кабану, было проще найти себе пару весной. А когда сам Рэйзор однажды сказал Беннету, что штаны мешают и нужно их снять, - тот покраснел, что та монахиня, и ушёл. И как тогда?..
- Ещё говорят, что юбку удобно задрать, когда нужно, - обронил Рэйзор. - Слышал в "Доле Ангелов".
Там, где, по утверждению самых мудрых жителей Мондштадта, было куда больше шансов встретить Барбатоса, нежели в соборе. Среди песен, а не проповедей.
- Не стоит так говорить, - пробормотал Беннет, отводя взгляд.
- Мужчины тоже могли бы их носить, - продолжил Рэйзор, не обратив внимания на его замешательство. Говорить много Рэйзору не нравилось, и он не был намерен объясняться. - Попробуй, если... хочешь.

Рэйзор не ждал, что Беннет согласится. Ещё одну ночь он маялся попусту, даже на сытый желудок сон не шёл. Но ночь была короткой, предутренний туман уже проступал среди деревьев зеленоватой дымкой, и все голоса леса гудели, как низкая струна арфы. Ветер налетал и шептал что-то, зарываясь в листву, - будто ласкаясь.
Услышав знакомые шаги, Рэйзор выбрался из логова и пошёл навстречу, опережая насторожившегося собрата, стоявшего на страже. Беннет знал, где искать Лупикал, и знал, что в тёплую половину года Рэйзор спит без одежды, - потому не удивился.
- Я хотел пройти так, чтобы меня не увидели, - пожаловался Беннет ещё издали. - И заблудился...
Должно быть, короткое платьишко, которое было Беннету явно маловато, выглядело эффектно для человеческих глаз. Пару часов назад. После чего приключенец запачкал его смолой, порвал ленты на подоле, и пропах палыми яблоками. Во влажном воздухе хорошо распространялся аромат Беннета - аромат усталости, азарта и примешивающемуся к нему страха. И, пожалуй, чего-то ещё. Особенно острого.
- Больше не сбежишь? - спросил Рэйзор.
- Больше не сбегу, - подтвердил Беннет. Он видел, как жадно расширяются ноздри Рэйзора, и его голые колени задрожали.
Рэйзор, как в потасовке, кинулся на его ноги, обхватил их, повалил его на траву. Юбка задралась, так что Рэйзору уже не нужны были руки, чтобы добраться до всего, чего он хотел, - он продолжал удерживать Беннета, изучая его носом и языком. Под юбкой Беннет пах чистотой, в самом деле как пахнут девчонки, - и в то же время чем-то похожим на запах зверя. И член Беннета становился твёрже и горячее, когда Рэйзор облизывал его, узнавая новый, такой притягательный вкус. Странная жажда в нём хотела больше этих прозрачных вязких капель, которые он лакал с самой вершины головки. И чем настойчивее работал языком Рэйзор, тем громче Беннет всхлипывал и бился, как пойманная рыба, цепляясь пальцами за пучки травы.
- Масло... - вдруг охнул Беннет, ощупывая свою сумку. - Пузырёк разбился.
Рэйзор поднял на него непонимающий взгляд, настороженно принюхался: зачем Беннету понадобилось растительное масло? Он что, собирался готовить это отвратительное блюдо из овощей, рататуй Барбатоса?..
Беннет завозился, пытаясь перевернуться набок, дотянуться пальцами до своего зада. Тогда Рэйзор понял - и рывком уложил его на живот, сел на его бёдра и опустил ладони на белые, нетронутые загаром ягодицы. Оттянул их в стороны, оставляя розовеющими лунками следы когтей. Беннет прерывисто застонал. И этот стон так дразнил дикую сущность Рэйзора, что не спешить становилось всё сложнее. Его собственный член уже не лежал на бедре Беннета, а поднимался, тяжёлый и крепкий, - на мгновение Рэйзор подумал, что попросту не войдёт в такой маленький вход. Но склонился к нему и надавил языком. И ещё раз. И ещё.
Беннет переполошил криками всех птиц в роще - Рэйзор и не догадывался, что тот настолько чувствителен. Но волкам свойственна настойчивость, - и вот мышцы Беннета размякли как воск, только дрожь проходила волнами по бёдрам. Рэйзор пошире расставил колени, намотал юбку Беннета на кулак, вздёргивая его зад вверх и не позволяя отстраниться. Пристроился, большим пальцем помогая головке растянуть тугие края, блестящие от его слюны. Он рычал, Беннет скулил, - и между ними наконец не было никакой разницы. Волк и человек. Вместе.
Когда Рэйзору удалось протолкнуть головку, он сам едва не задохнулся от ощущений. Тесные, жаркие стенки, сжимающие его плоть внутри. Нежный бархат ягодиц, прикасающихся к нему снаружи. Беннет в облепившем его жилистую фигуру платье, уронивший голову на руки, выстанывающий каждый выдох.
- Я... выдержу, - послышалось со стороны Беннета. И шалая улыбка в его голосе.
Как и всегда, - не то сказал, не то подумал Рэйзор. Ведь это ещё только треть.
Он входил глубже плавно, но напористо, и тело Беннета открывалось его силе, - а затем Рэйзор сгрёб его обеими руками, прижимая спиной к своей груди, и начал двигаться, ускоряясь. Беннет, совершенно беззащитный сейчас, хватался за его руки, но просил ещё. Рэйзор дышал им, кусал его плечи, и с упоением поддавал это "ещё" так, как понимал и чувствовал сам. Кажется, он забылся. Кажется, он кончал, держа одну ладонь на трепещущем в немом крике горле Беннета, запрокинувшего голову к его плечу, а другую - на внутренней стороне его бедра. Кажется, Беннет кончил, так и не коснувшись себя. Но Рэйзор ни в чём не был уверен.
Платье пришло в полнейшую негодность, и Беннет сетовал, что теперь не сможет его вернуть. Но, судя по его тону, он вовсе не считал это неудачей.
Рэйзор смотрел, как ветер треплет по волосам его человека, и лениво думал о том, как многое ещё не знает о том, что Беннету нравится. И как интересно будет это узнавать.

Сюэ Ян/Сяо Синчэнь, кинк 21. MDZS, слэш NC-17, 1350 слов- ...И сказал Небесный Император: "За своё злодеяние ты заслуживаешь смерти, но ты усердно совершал подношения мне все свои годы, потому послужи мне ещё один раз. Сруби коричное дерево возле моего Лунного дворца, и когда оно упадёт, ты умрёшь". Не мог У Ган противиться воле Небесного Императора, и вот он вознёсся на Луну и взялся за топор. Но всякий раз, как он ударял топором по дереву, кора его вновь зарастала. Так У Ган и достиг бессмертия, которого всегда желал. Вот и вся сказка.
- Это очень суровое наказание за один-единственный проступок, - насупилась А-Цин, натянувшая одеяло до бровей. - Вечно долбить дурацкое дерево...
- Дело не в том, что У Ган оступился: все люди подвержены слабостям, - ответил Синчэнь. - Дело в том, что он желал только бессмертия.
- А почему хотеть быть бессмертным - плохо? - А-Цин аж привстала от недоумения, словно хотела получше расслышать даочжана. - Разве не все совершенствующиеся вроде тебя именно этого и хотят?
- Тот, кто думает о достижении бессмертия, а не о том, как совершать добрые поступки и избегать дурных, не достигнет бессмертия по-настоящему. Так же как тот, кто стремится к власти, никогда не станет достойным правителем. А теперь спи.
- Да, детям пора спать, взрослые тоже хотят праздновать, - нетерпеливо поддержал Сюэ Ян. Он уже устал подпирать дверь за спиной Синчэня. - Даочжан, пойдём выпьем вина с коричной настойкой. Отлично согревает.
В городе уже перестали бить в барабаны, приветствуя холодный сезон, - но похолодание в самом деле пришло словно по календарю. Днём Синчэнь испёк лунные лепёшки, а Сюэ Ян вырезал кроликов из красных яблок последнего урожая, - а сейчас, в сумерках, на поляне в отдалении от похоронного дома, глоток крепкого, слегка жгучего вина был как нельзя кстати.
- Это была не лучшая сказка для праздника, не находишь? - хмыкнул Сюэ Ян.
- А-Цин услышала про У Гана на ярмарке, - словно извиняясь, пояснил Синчэнь. - Она сама спросила у меня, кто он такой.
- А ты сам-то в это веришь?..
- Во что? - Синчэнь удивлённо улыбнулся. - Это просто легенда.
- Да не в это. А в то, что можно достичь бессмертия, живя при этом среди людей, а не среди горных гусей. Впрочем, гуси наверняка тоже ссорятся.
- Не знаю, А-Мэй, - ответил Синчэнь мягко и просто. - Я хочу жить с тобой.
И... как он там давеча сказал? Вот и вся сказка. Умел же даочжан несколькими словами - если говорил от сердца, а не пересказывал все эти скучные нравоучения - перевернуть душу так, как прежде бывало, только когда чужой клинок в бою проходил у самого горла, не зацепив. Так, что не верилось. Ради одного друга Синчэнь уже глазами пожертвовал, дурень, - тоже хорошая легенда выйдет, поучительная, если будет кому рассказать. Но ради него, Сюэ Яна, даочжан жертвовал... ладно бы бессмертием, - не нужно ему было это бессмертие бумажное, иначе не сбежал бы со своей горы, - нет, людьми своими драгоценными был готов пожертвовать. Сгори сейчас хоть весь город огнём - Синчэнь из их уединения даже не услышит.
- А я у твоих ног буду вечность, если понадобится, - выговорил Сюэ Ян глухо. - Даже сдохнув - вернусь. Не боишься, даочжан?..
- Не боюсь, - улыбнулся Синчэнь.
Сюэ Ян потянулся было, вдруг захотев промочить горло, за кувшином вина, который Синчэнь рассеянно поставил у себя под рукой, - но передумал, оказавшись лицом возле его лица, и хватко, настойчиво поцеловал, покусывая. Синчэнь на мгновение замер от неожиданности - и тут же поддался. Губы у него были прохладные и сладкие от вина.
- А у меня есть для тебя подарок, даочжан, - заговорщицки понизив голос, сообщил Сюэ Ян, когда нехотя отпустил его губы. - Протяни ладонь.
Синчэнь, не сомневаясь, подставил открытую ладонь, и на неё легли два небольших и лёгких предмета из отполированного дерева. Он провёл по ним пальцами, читая нехитрые изгибы. Парные украшения? Одинаковые, с тонкими металлическими гвоздиками в середине.
- Это... похоже на серьги?.. - произнёс он неуверенно. Сюэ Ян рассмеялся:
- Лучше. Тебе понравится. Но сперва разогреем тебя немного.
Обычно Синчэнь был инициатором долгих прелюдий, с непривычным и непонятным - но приятным, разумеется - Сюэ Яну восхищением лаская чуткими ладонями и поцелуями каждую жёсткую линию его прокалённого смертельными схватками тело. Но в этот раз Сюэ Яну хотелось получить от Синчэня сполна. Отчасти он слукавил: это был его подарок и себе самому. Вернее, небольшой сюрприз, - поскольку то, что они дарили друг другу, всё одно было бесценным.
Они вновь целовались, и Сюэ Ян, запуская ладонь под белые одежды, обхватывал член Синчэня сквозь тонкую ткань, сжимал, наслаждаясь тем, как отзывчиво он крепнет. Ему нравилось пачкать эту белизну первыми влажными каплями, а возражения даочжана, если таковые и были, он успешно заталкивал языком обратно в его сладкий рот. Затем они избавили от одежд друг друга, и Сюэ Ян, любуясь готовностью Синчэня, стоявшего на расставленных коленях, покатал на ладони его тяжёлые яички, просунул пальцы дальше, прикоснулся к створу меж ягодиц. Синчэнь шумно выдохнул, прогнулся в спине; его напряжённые бёдра были налиты силой.
Если Синчэня кто-то нарёк при рождении пылью звёзд, то Сюэ Ян хотел быть для него чернотой полночного неба - чтобы только на ней он сиял ярче. Только Сюэ Ян мог видеть его таким ослепительно красивым, таким чистым, словно горящим живым, пульсирующим светом. Для других, при целомудренном свете дня, звёзды обманчиво меркли.
- Ты готов примерить обновку и прокатиться? - ухмыльнулся Сюэ Ян. - Вижу, что готов. Можешь занять руки, я сам всё сделаю.
Синчэнь, подавшись к нему ближе, с румянцем предвкушения, приласкал было член Сюэ Яна, размазывая влагу по стволу, - но охнул со стоном, когда чужие пальцы прикоснулись к его соскам и прикрепили оба зажима, сдавливающих чувствительно, но не больно.
- Торговец так расписывал, что день Середины осени - праздник семейный, а его товары должны быть в каждой семье, - промурлыкал Сюэ Ян довольно. - Я не мог не отдать дань традициям.
- Это... странно, - сообщил Синчэнь, покусывая и так уже припухшую от поцелуев нижнюю губу. Ну ещё бы не странно, когда выдержка даёт трещину так быстро! Раньше, чем начать медленно таять.
- Потерпи, - Сюэ Ян дразняще похлопал даочжана по стоящему члену. - И чего же ты ждёшь? Ленточкой себя перевязывать не стану, бери как есть.
Предложение было двусмысленным, но Синчэнь понимал всё верно - оседлал бёдра Сюэ Яна, сам направил в себя его член и так уверенно опустился до конца, что захватывало дух. Оперся ладонями на свои же лодыжки, откинувшись назад, и первым начал двигаться - жадно, нетерпеливо. Понимал ли он, какое зрелище представлял для Сюэ Яна, снизу поддававшего бёдрами?.. - Уж догадывался наверняка. И с откровенностью такой запредельной, что её можно было считать невинностью, хотел доставить Сюэ Яну всё возможное удовольствие. И невозможное - также.
Вот что было их подарком друг другу: их дыхание в унисон, их сотканная из звуков ночи тишина, разрезаемая стонами, как холст ножом. Руки вместо слов, крупицы тепла на кончиках пальцев. Отпустить память о прошлом, оттолкнуться от берега, как плавучий фонарь. Позволить мутным опасениям, крадущимся по следу, растаять во влажном осеннем воздухе, который можно пить, как чай с османтусом. Прошлое больше не нужно, когда есть новый мир.
Сюэ Ян снял зажимы и стал играть с покрасневшими, твёрдыми сосками Синчэня, то с нажимом обводя их большими пальцами, то легонько постукивая указательными, то накрывая всей ладонью. Протяжные, срывающиеся на хрип стоны даочжана и умоляющее "Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, сильнее!" - были лучшей музыкой. Его члену Сюэ Ян не уделил особо много внимания, но это и не потребовалось: Синчэнь кончил быстрее, чем обычно. Так нестерпимо жарко сжимаясь внутри, что Сюэ Ян не сдержался и сам - опрокинул его спиной на траву, довершая дело частыми, резкими толчками. Даочжан всё ещё держал себя за лодыжки - сложившийся пополам, коленями к плечам, предельно открытый, распалённый, - и казалось, что так можно войти в него ещё глубже, запятнать не просто какие-то тряпки, а саму душу. Оставить на ней метку - пусть болью, но и наслаждением также, - чтобы и в следующей жизни её отыскать.
Когда излился Сюэ Ян, Синчэнь кончил во второй раз. Это Сюэ Ян понял, только увидев, что семенем даочжана забрызган не только его живот, но и сам Синчэнь: по животу и груди звёздами легла россыпь белоснежных капель. Хотелось восхищённо присвистнуть, но воздуха не хватало. Они оба вытянулись бок о бок, глядя в небо, уже ставшее на пару тонов светлее: Сюэ Ян - глазами, а Синчэнь, как и прежде, - сердцем.
- Кстати, даочжан... - нарушил тишину Сюэ Ян. - А что за преступление совершил тот У Ган? Я прослушал начало сказки.
- Говорят, убил любовника женщины, которую он пожелал, - ответил Синчэнь. Сюэ Ян фыркнул:
- Велика беда! Может, тот любовник был на самом деле последним козлом.
И Синчэнь улыбнулся в темноте. Так, как никогда - Сюэ Ян был готов спорить на что угодно - не улыбались небожители.

Стервятник, Чёрный Ральф, кинк 20. Дом, в котором, очень отдалённый преслэш PG, 1008 словУже привычно Стервятник просыпается от боли в не-своей ноге. На второй половине постели, как каждую ночь который год подряд, - только холодная, гладкая простынь от слова стынь, а может быть - простыня (чёрт её знает, как правильно). Сердце бьётся ровно, с оттяжечкой, как гудки в телефонной трубке. Стервятник считает до десяти и поднимается, грузно шаркает к подоконнику, заставленному горшками с растениями и этажерками, - даже окна не открыть.
За мутным оконным стеклом сеется дождь, рябит под понурыми мордами фонарей, - но что толку туда смотреть: эти окна всё равно не умеют показывать ту сторону, куда хотелось бы заглянуть. В Гнезде тихо и сонно, дыхание спящих птенцов - кто-то бормочет во сне, кто-то клекочет простуженно, - баюкает мысли, как и запах влажной земли. Хочется поддаться, остаться, - но нет. Никто не должен видеть его таким. И слышать никто не должен - шипящим сквозь сжатые зубы.
Стервятник одевается, приводит в порядок волосы и лицо, старается не шуметь, не разбудить - ни тех, кто спит, ни того, кто не отражается в зеркале. Хватает трость и выходит из Гнезда в коридор - за дверь удаётся выскользнуть почти беззвучно. Дом неумело делает вид, что спит, не обманывая этим даже самых тупых из Ящиков. А Стервятник тем паче знает, слышит, что Дом живёт именно сейчас. Припадая на ноющую ногу, направляется было к Перекрёстку, но путь вдруг кажется дальним и долгим, как в сказке про железные башмаки. Стервятник разворачивается резко, трость стучит по паркету выбитой из печатной машинки точкой.
Под дверью комнаты Ральфа - тонкая ниточка света.
Стервятник цепляется за эту ниточку взглядом, но ковыляет с достоинством и держит спину. Он проходил мимо случайно, решил заглянуть на огонёк - такой нелепо одинокий в зрячей темноте Дома, не нуждающейся в столь очевидных сигналах. Но погасить этот свет нельзя. Таковы правила.
Ральф молча открывает и молча указывает на диван, но это молчание - уже не тишина. Давно уже - больше не тишина. Щёлкает кнопкой старого электрического чайника. У Ральфа какое-то поразительное чутьё на то, когда можно предложить чай, когда подлить в чай коньяку, а когда всё совсем плохо - и нужен только коньяк.
- Таблетку жрал? - Ральф спрашивает, кажется, всей напряжённой спиной.
- Кончились, - цедит Стервятник.
Ральф выразительно вздыхает и рывком выдвигает ящик стола. Бросает Стервятнику таблетки в измятой фольге.
- Пей при мне. Воды налить?
- Не надо.
Чайник затихает. Стервятник глотает таблетку, убирает остальные в карман, затем, обжигаясь, прихлёбывает безвкусный чай. Ральф садится за стол, спрашивает, как дела, - словно не ночь за окном тянется-тянется, как серая марля дождевых облаков по чернильному небу.
У Ральфа изношенная домашняя рубашка, а голос такой же бархатный и крепкий, как те сигареты с вишнёвой отдушкой, которые Стервятник любит незаметно стрелять у него во дворе. Говорит Ральф мало, больше слушает, пьёт свой дурацкий чай, иногда прячет в чашке улыбку, - но каждое его слово охота катать на языке, как табачный дым. Пока не растает, оставив пустую горечь. Да, у Ральфа есть вкус: бессонницы, вишни и коньяка, но в пластинках и книгах - тоже.
Зачем он-то сдался Ральфу - чужой, неправильный, ничей? Ведь Стервятник не выдаёт никаких тайн, ни своих, ни чужих, - просто болтает обо всём, коротая время. Стервятнику непонятно ничего и предельно ясно всё остальное. И он говорит, поддерживая их игру, заговаривая боль, поглядывая за окно. Окно по-прежнему не показывает ничего - всего лишь путь, один из множества путей. Но если он однажды уйдёт, - узнает ли кто-то его шаги, и встретит ли так же, как..?

- Не надо.
Ральф кивает. Не спрашивает, "что случилось". И так знает всё: по тому, как Рекс сильнее хромает, как кусает губы и морщится, как старается всё это скрыть. Как его пальцы подрагивают, когда он не глядя топит в кипятке чайный пакетик, вынимает и топит снова. По его сфокусированному до точек взгляду и по голосу - такому же едкому, как те самокрутки, которые курит Рекс (как вообще можно курить эту дрянь, которую толкают старухи на рынке этим их... как там... бегунам, и не вытошнить после этого лёгкие, - для Ральфа оставалось загадкой).
Ральф уже выслушивал от врачей Дома - как их там, пауков?.. - всё, что они думают о его требованиях выдавать Рексу обезболивающее под его, Ральфа, личную ответственность. Что-де парень просто подсел на обезбол как наркоман и ничего у него на самом деле болеть не должно. Что Рекс их бесконтрольно раздаст другим воспитанникам (у которых, разумеется, тоже не должно ничего болеть, особенно когда и болеть-то нечему). В конце концов они стали выдавать в руки Ральфа плацебо. Плацебо неожиданно помогало.
Ральф прислушивается к тому, как меняется голос Рекса... - Стервятника? - отпуская напряжение постепенно, по одной струне. Слушает внимательно, порой даже не слыша слова, - только тембр, приглушённый и терпкий: согласные - как крупицы соли, как прикосновения птичьих когтей. Стервятник рассказывает обо всякой ерунде, накопившейся за последние дни: о прочитанных главах, о разгоревшемся среди Логов (кто бы это ни был) споре о музыкальных жанрах, о тройке за эссе, в котором не согласился с цитатой из Блеза Паскаля. А Ральфу кажется, что этот голос прорастает в нём как лоза, как та безымянная лиана на окне в комнате чёртовой птичьей стаи. Обвивает петлёй - не вырвать из памяти.
Он сам может только молчать. Это меньшее, что он ещё может, это последняя крепость нерушимых правил, возведённая, чтобы спасти их обоих, из камней всех невысказанных им слов. Дом может считать иначе, Дом такой шумный и громкий, когда его начинаешь слышать, - Дом с безудержной прямотой ребёнка кричит словами на стенах, следами ступней и ладоней, зарубками, трещинами, щербинами, углами. Стань его частью - и он спрячет, укроет, и ночь не закончится никогда. Подпоёт, подыграет и под руку подтолкнёт - и сорвёшься, покатишься, потеряешь голову, пропадёшь... Нет, Ральф не желал Рексу такой судьбы. Не позволит Дому за них решать.
Поэтому - электрический свет, поэтому ладони Стервятника обнимают щербатую чашку, поэтому Ральф - всё ещё воспитатель. Плацебо. Никто не догадается. Не должен догадаться.
Стервятник допивает остывший чай, встаёт с дивана, обходит стол и садится на край столешницы. Нашёл себе новый насест, зараза. Словно нарочно - на расстоянии не вытянутой даже руки.
- Удобно? - хмыкает Ральф.
- Удобно. - кто б мог подумать, что Большая Птица способна почти урчать.
Значит, ему больше не больно.
Ральф держит себя в руках. Ральф повторяет про себя лихорадочным заклинанием: говори, говори, я прошу тебя - говори. Это всё, что есть, это всё, что возможно для нас во всех вариантах и плоскостях этой безумной реальности.
Говори, а я промолчу за нас обоих.

Астар ап Эйлунд/Юрис ни Фиона/Сара ни Айлил, кинк 31. C:tD, гет/фемслэш NC-17, 1375 словМелодия вальса волнами билась о прикрытые балконные двери. Последний вальс официальной части бала по случаю окончания учебного года, старый особняк на окраине города, где когда-то были охотничьи угодья аристократов, а теперь кипела богемная жизнь. Сара сидела на чемодане - в буквальном смысле, подобрав уставшие в новых туфлях ноги и напоминая одну из своих любимых птиц, нахохлившуюся на насесте. Астар курил, опираясь локтями о мраморные перила. Они с Юрис оба были в кавалерском: он - в чёрном, с серебристо-лиловыми акцентами галстука и платка, она - в белом и золотом. Из сада остро пахло скошенной травой и мокрым металлом.
- Наставнику уже пора бы выбрать лучшего из нас, - небрежно заметил Астар, выдыхая дым змеиными кольцами. Он не сомневался в том, что был лучшим во всём, и любил подчёркивать, что фехтование было лишь одним из многих его талантов. В чарах и в политике он также стремился к совершенству.
- Он не выберет, - Юрис покачала головой, и растрепавшиеся в танцах кудри вновь пришли в движение. - Мы слишком разные, и каждый силён по-своему. Он же говорил, что нас уже нельзя сравнивать.
- Глупости, - Астар еле слышно фыркнул. - Всегда есть кто-то лучший. Я же не спорю, что Фиона лучшие в любви. Кстати, ты могла бы дать нам пару уроков.
- Любовь - это не формулы из твоих книжек, Астар, - улыбнулась Юрис. Прожектора подсветки гасли, чтобы скрыть от глаз случайных смертных прохожих ночную жизнь особняка, и Юрис искала взглядом в небе знакомые созвездия. Если долго смотреть - казалось, что звёзды тоже кружатся в ритме вальса.
- Тогда какая она, любовь? - оживилась Сара, устремив на неё снизу вверх взгляд, блестящий от шампанского и волшебства. - Покажи нам настоящую любовь. Ну покажи!..
Она просила так же, как просит купить ей мороженое с кленовым сиропом, чтобы десять минут спустя потерять интерес и попросить доесть его за неё. Юрис давно не умела ей отказывать, хотя хорошо научилась отвечать выпадам её юркого клинка. Она посмотрела на Сару в ответ: какая же та, в сущности, ещё девчонка - с неумело нарисованными стрелками, стянувшая бальные перчатки и испачкавшая пальцы шоколадом. И как же хотелось быть с ней - целовать эти пальцы, ресницы, острые колени и родинку на шее под краем модного каре. А с Астаром быть не хотелось.
В этом было что-то неправильное, что-то несправедливое. Юрис могла бы показать Саре столь многое о любви: как розы цветут под снегом, как самолёт неподвижно стоит на встречном ветре, - но той было нужно не это. Что ж, - быть может, это было шансом. Случайностью. Монеткой, подброшенной и подхваченной в воздухе, зажатой в кулаке: ещё не знаешь, что тебе выпало. Тем самым чудом, о котором Сара говорила так часто.
- Хорошо, - Юрис протянула ей руку. - Идём, покажу.
- Астар, ты ведь с нами?.. - Сара обернулась на него, и он затушил сигарету о мрамор.
Они прошли в одну из комнат. Дверь не запиралась, а арка окна во всю стену была целиком закрыта тенью густой древесной кроны. В полумраке поблёскивали холодом только кованая спинка широкой кровати, запонки и булавка в галстуке Астара.
- Можно я сначала посмотрю? - Сара присела на край постели, почти исчезла в тенях.
Юрис шагнула навстречу Астару - чем это хуже поединка? - и, обвив руками его плечи, притянула к себе для поцелуя. Его губы были твёрдыми и нечуткими, но привкус дорогого табака был приятным, и мерещилась металлическая нотка. Он расстегнул на ней пиджак, затем брюки, прикасался изучающе и властно. Пальцы Юрис пробежали вниз по пуговицам его рубашки, щёлкнули пряжкой ремня, а её тело постепенно прижималось к нему всё теснее, - и только теперь она легла спиной на руки Астара, позволяя ему вести. Но Астар выжидал, как всегда, её следующего шага, и его лицо оставалось непроницаемым, хотя тело прекрасно реагировало на прикосновения сквозь ткань. Губы Юрис горели, и горели фантомным жаром бёдра и грудь, где уже прошлись, дразня, сильные ладони, - но она была готова преклонить колено перед Астаром, лишь отражая удар другого его меча, и никак иначе.
Она сорвала ленту, туго стягивавшую его волосы, сдёрнула брюки с его бёдер, толкнула его спиной на постель. Сара оказалась так близко, что можно было слышать её дыхание в неспящей тишине. От одежды Юрис и Астар избавились сами, быстро и нетерпеливо. Юрис не могла не признать, что он был красив: ей нравился его пружинящий шаг во время сражений, нравилось и его ладно сложенное тело, и светлая кожа, не тронутая шрамами. Но если бы Сара всегда смотрела на неё так, как смотрела сейчас на него, - Юрис смогла бы свернуть горы, обрушить звёзды на землю и выстоять против самого бешеного урагана.
- Кажется, ты хотел урок?.. - Юрис с улыбкой устроилась для того, что называлось L'amour croisee. В конце концов, урождённым французом в Осени из них был именно Астар.
То, как ей понравится, Астар угадал: его язык нажимал жёстко и остро. Ощущение было похожим на искры, которые высекают клинки. Впрочем, после бесчисленных тренировок с оружием они знали друг друга даже слишком хорошо. Юрис в такой позе также могла брать глубже, почти не замечая, насколько. У Астара и член был красивым - с рельефом вен, по которому так хорошо было скользить губами. А Сара смотрела - с радостной непосредственностью, - и всё это казалось ненастоящим, всё это было как будто не в счёт. Словно в музыкальной шкатулке, словно в часах с заводными фигурками, где при каждом движении стрелок сталкиваются лакированные тела принцев и принцесс.
Всё сливалось в навязчивый мотив: и жадное внимание Сары, и напряжённая дрожь бёдер Астара, которые Юрис прижимала ладонями, и сердцебиение, по-птичьи подступающее к горлу стоном. "Я покажу тебе, - кружила единственная мысль, как лошадь по песку цирковой арены, не находя ни выхода, ни финиша, - Я всё успею тебе показать". Если бы только Астар, наверняка чувствующий себя героем-любовником, понимал, что половина возбуждения Юрис сейчас - не его заслуга...
Не отказав себе в удовольствии помучить Астара ещё немного и пощекотать головку кончиком языка, Юрис приподнялась, только чтобы податься вперёд и оседлать бёдра Астара спиной к нему.
- Теперь твоя очередь, - она протянула ладонь к Саре. - Иди ко мне.
Порой Юрис очень хотелось опереться на руки, поскольку Астар самозабвенно толкался в неё снизу, высоко поднимая бёдра, - но её руки и губы были заняты теперь Сарой, и только ей. Юрис целовала её, пылко и сбивчиво, переплетая свои пальцы с её пальцами. Спускалась губами ниже, к маленьким грудям с тёмными сосками, - и Сара подставлялась, вздыхая и вскрикивая. Юрис направляла её ладони, прижимая к своим губам, к своей груди, позволяя прикоснуться там, где входил член Астара, - и Астар откликнулся одобрительным стоном. Чтобы хоть немного выплеснуть всё то, что её переполняло, Юрис сжималась, поводила бёдрами, насаживаясь на член, - так что Астар вновь был в выигрыше.
- Встань, - хрипло прошептала Юрис, подставляя Саре руки для опоры. И, впервые бережно раздвигая языком её нижние губы, закрыла глаза, растворяясь в удовольствии настолько жгучем, что в такой момент она готова была впустить в сердце даже Астара, как нож в перезрелый плод.
Юрис работала языком, следуя ритму, который задавал ей Астар. Прислушивалась к стонам Сары, запоминая, как ей нравится больше: если проводить языком сверху вниз или снизу вверх, если глубже тянуться кончиком языка за каплями влаги или ласкать губами. Её отвлёк только голос Астара:
- Дай и мне попробовать. Вдруг у меня получится лучше?..
- У нас не соревнование, Астар, - Юрис усмехнулась и повернулась к нему лицом, чтобы встретить поцелуем Сару, которой Астар помог опуститься на колени над его лицом. Делить друг с другом стоны изо рта в рот было божественно. Астар, подготавливая Сару, стал помогать себе пальцами, и Юрис взяла его за свободную ладонь и направила её к себе. Пожалуй, его пальцы были более умелыми, нежели язык: Юрис кончила через мгновения после этого своего намёка.
Затем Юрис уступила Саре своё место, и они лежали на боку, все трое, - Сара была между Астаром, обнимавшим её сзади, и Юрис, ласкавшей её спереди. Их пальцы встречались на её сосках и играли с ними вместе, и Сара, растаявшая, разомлевшая в их руках, даже не пыталась сдерживаться и громко стонала - столь же часто, как Астар входил в неё. Юрис также двигала бёдрами, сильно и резко, уже показав Саре, как ввести в неё сразу два пальца, и теперь изнывая от того, как мало ей было этих двух. И как мало ей было того, что она могла дать Саре сейчас, - всего лишь одна из двоих друзей, одна из двоих соперников. Но даже на этих двух пальцах она кончила вновь.
Чёрными смородинами зрачки Сары. Голубыми льдинками глаза Астара. Пряным коктейлем - сладость и горечь - запах их тел. Молчание - золото облетевших лепестков осенних роз. Слова не нарушат тайну - по крайней мере, не сейчас. Если сегодня чуда не произошло - значит, ещё не время. Юрис была готова его дождаться.

Вэй Усянь (Лань Ванцзи/Вэй Усянь в прспктв), кинк 23. MDZS, POV, слэш PG-13, 618 словГрезить о несбыточном - на самом деле не так уж и сложно. Проще, чем принимать решения о насущном. Говорят: подумай вчера о том, что будет завтра, - а ты хочешь, чтобы сегодня никогда не кончалось. После обучения - жениться, найти учеников, создать свой вассальный клан на рубеже? Остаться в Пристани правой рукой Цзян Чэна, поддерживать его во всём, проживать его победы и неудачи, не ожидая награды, как подобает благодарному приёмышу? Или отправиться странствовать, пока не встретишь свою судьбу? - В детстве представлять все эти пути было легко, как игра. Но не теперь, когда развилка была так близко.
А живым воплощением несбыточного был Лань Чжань. Невозможность его неулыбчивых губ, его взгляд - милосердной, почти ласковой сталью: мучить не станет - просто пронзит насквозь. Даже дышать рядом с ним - как в полшаге от недостижимой вершины: сколько ни хватай воздух ртом - всё равно задохнёшься. Восхищаться им - естественно и понятно: как новой звездой, восходящей на место старых, перегоревших; как совершенствующимся, живущим так, словно перерождений с правом исправить ошибки - не будет. И все восхищаются, - но никто не поверит, будто такого, как он, можно всерьёз желать.
Тем лучше: пусть примут за шутку, за нелепую выходку, дурную причуду. Зависть безродного выскочки к тому, кого ставят в пример. И не заметят, смеясь над тобой и вместе с тобой, насколько ты безнадёжно не в силах оторвать взгляд от его пальцев, сжимающих кисть. Насколько отчаянно мнёшь зубами пересохшие губы, когда он делает выпад мечом, единственно верный, - и воздух сладко дрожит, а твоё Золотое Ядро вспыхивает солнечными лепестками. И не знаешь, что делать с этим, с собой и с ним, - тебе здесь не место, и ты не девица, чтобы иметь право мечтать о его неумолимо сильных ладонях, держащих тебя за талию, - тем крепче, чем громче ты просишь его о пощаде; о его голосе, шепчущем слова страсти вместо слов послушания старшим и слов упрёка твоим проступкам. Но - берёшь это право, втайне даже от себя самого. Не можешь не взять.
В Облачных Глубинах ночи преступно коротки - не представляешь, как можно так жить: успевая либо поспать и восстановить силы, либо остаться наконец со своими фантазиями наедине. И всё чаще выбираешь второе, стиснув бёдрами скомканное одеяло и отдавая жёсткой подушке все поцелуи, бесконечно и неустанно рождающиеся на губах, предназначенные и не достающиеся Лань Чжаню. Если бы ты только мог - ты целовал бы рукоять его меча, ты брал бы в рот его пальцы так глубоко, и не дышал бы так долго, как только он захотел; ты принадлежал бы ему, потому что сопротивление заведомо смято, разрушены все границы, и сорваны все сигнальные флажки. Но - он всю жизнь живёт так: засыпая с отбоем и просыпаясь на рассвете. Мечтаешь ли ты хоть о чём-то, Лань Чжань, когда никто не видит тебя и не слышит?..
...В Облачных Глубинах ничто не приносило облегчения - ни вино, ни проливной дождь, - словно отравляешь своим недостойным, больным желанием всё, к чему прикасаешься. Здесь, в Безночном городе, где - хоть и не строил на будущее ожиданий - ты вовсе не ожидал оказаться, - по ночам, иссохшим среди костров, душно и мышцы ноют, и не спится уже по другой причине. Вспоминаешь: нефрит ценится не за красоту, а за то, что его расколоть невозможно. Лань Чжань, пока тебя не было рядом, вырвался из котла кровавой резни и пламени, в который превратили его дом, - и ты видишь: по сердцевине камня струится трещина, словно линия судьбы по ладони. Никто не станет восхищаться нефритом с изъяном. Все равны перед бедой, и каждый сам за себя, - тем лучше. Тем лучше для вас обоих.
Потому как - сегодня не знаешь, будет ли завтра; но теперь знаешь, что делать с собой и с тем, что горит внутри, обжигая губы и веки и не сгорая.
Не так страшна смерть, как страшно его потерять, а значит - несбыточно, но несомненно и неотступно - ты украдёшь его у неё. Даже если это будет последним, что ты посмеешь.

human!Цзянцзай/Шуанхуа (и Сюэ Ян/Сяо Синчэнь), кинк 1. MDZS (немного AU), слэш NC-17, 1207 слов- Осторожно: кусается, - с усмешкой предупредил Сюэ Ян.
Цзянцзай действительно кусался, - но сейчас, когда больше никаких тайн не осталось, он был не против познакомиться с Синчэнем. Ему всегда нравилось, как хозяин, раскрутив его в воздухе, отпускал рукоять - и вновь перехватывал, жёстко и крепко, направляя инерцию вращения в точный и безжалостный удар. Словно всадник, ослабляющий поводья только для того, чтобы тут же укротить разгорячённого дикого жеребца и заставить резко развернуться. Но первое прикосновение Синчэня нравилось ему тоже. Тот провёл чуткими, но сильными пальцами по глубокому долу, будто ощетинившегося зверя оглаживая, - и Цзянцзай замер, вслушиваясь в эту непривычную силу: были бы в самом деле лапы - припал бы к земле. У него, как и у Сюэ Яна, были свои шрамы, - и Синчэнь чувствовал и читал их все в металле, закалённом множеством боёв. Читал, почти лаская.
Пальцы Синчэня тут же окрасились свежей чужой кровью. Цзянцзай мог бы отряхнуться от неё раньше, но он любил то, как медленно кровь стекала по его клинку, остывая вместе с ним. Сюэ Ян, улыбаясь, подхватил ладонь Синчэня, поднёс к губам, облизал неспешно и старательно испачканные пальцы, взял их в рот. Цзянцзай ощутил вкус крови на языке Сюэ Яна, сладкий и вязкий, и услышал, как сбивчиво заколотилось сердце Синчэня, как не растраченный за время боя жар тяжёлыми каплями устремился к его бёдрам и в низ живота: белые одежды ничего не скроют от чутья клинка. Сюэ Ян всегда бил наверняка, - и в том поединке, который люди именовали любовью, тоже. Цзянцзай помнил, как Синчэнь - самая желанная добыча - впервые сдался в руках его хозяина, позволяя всё твёрдым уверенным ладоням. И с тех пор всякий раз сдавался - и отзывался, и отдавался так, что впору было усомниться, кто побеждал на самом деле. Пожалуй, в выигрыше были оба.
- Им пора отдохнуть. И нам тоже, - Сюэ Ян бросил Цзянцзай на утоптанную траву и сам взялся за рукоять Шуанхуа, который Синчэнь ещё держал в руке. Тело поверженной одержимой твари дотлевало в стороне - в бездымном пламени, вызванном огненными талисманами.
Шуанхуа любил руки своего хозяина. Синчэнь рисовал им свои сражения, как рисуют кистью пейзаж: ни одного лишнего штриха - довольно нескольких линий, складывающихся воедино; и каждый новый бой не был похож на предыдущий. Но также он любил, как брал его Сюэ Ян: по-хозяйски непреклонно, но мягко. Привык Шуанхуа не сразу: непросто было принять, что Сюэ Ян словно нарочно подчёркивал, насколько ему плевать, что этот меч был выкован не для него. Но было что-то такое в этом его жесте, когда его пальцы скользили по рукояти, обнимая, и вдруг сжимали так, что уже не вырвешься, не сможешь не подчиниться, - такое, от чего Шуанхуа дрожал до беззвучного звона. Точно так же, как дрожал сейчас Синчэнь, когда Сюэ Ян запускал ладонь ему между ног, ничуть не сомневаясь в своём праве.
Шуанхуа Сюэ Ян тоже уронил в траву, позволив клинкам соприкоснуться. Впрочем, это им не требовалось: они не смогли бы незримо воплотиться, если бы не потоки ци от слияния их владельцев. А воплотившись - встречались, даже когда сами мечи оставались далеко друг от друга.
- Нравлюсь тебе грязным?.. - оскалился Цзянцзай, обхватывая окровавленными ладонями лицо Шуанхуа, мерцавшее в ночном полумраке снежной белизной. Толкнулся большим пальцем в яшмово-бледные губы, и Шуанхуа поймал его зубами, пощекотал кончиком языка, отпустил.
- Нравишься, - произнёс Шуанхуа спокойно. Его руки легли на бёдра Цзянцзая, притянули его поближе, узкая ладонь накрыла ширинку штанов из плотной кожи, заметно натянувшуюся бугром. - И когда стонешь, как кошка по весне, - тоже нравишься, хищник.
- Хорошо стонет тот, под кем ты кричать будешь, - пообещал Цзянцзай, выжидательно склонив голову набок и пожирая Шуанхуа немигающим взглядом янтарных глаз. Ему всякий раз было интересно, когда Шуанхуа проявлял инициативу. Тот ведь не всегда таким был. Научился у хозяина. У своего испорченного даочжана, который даже отсасывал сейчас у Сюэ Яна с лицом праведника.
Шуанхуа высвободил его член и взялся за дело обеими руками: то дрочил одной ладонью, другой массируя яички, то поочерёдно проводил сжатыми ладонями по стволу, быстро приводя Цзянцзая в боевую готовность. Не останавливаясь на достигнутом, он всей щепотью ласкал головку, то медленнее, то быстрее, и проходился пальцами до основания, будто играя на флейте. Дыхание вибрировало в горле Цзянцзая довольным полурыком-полустоном, он наслаждался, прикрывая глаза и запрокидывая голову. Он обожал пальцы Шуанхуа, пусть и не признавался в этом словами, - обманчиво хрупкие, но умеющие надавить именно так, чтобы огонь в плоти Цзянцзая вспыхивал и не ослабевал. Эти пальцы изучали его, любовались им, а более всего - желали доставить ему удовольствие, неутомимо и откровенно.
- С огнём играешь, мой ледяной цветок... - промурлыкал Цзянцзай, выдыхая сквозь зубы. Ласки невыносимых пальцев становились... слишком. Слишком острыми, подводящими к грани, но на этой грани хотелось задержаться подольше. - А что если огонь поиграет с тобой?..
Он уже забрался ладонями под одежды Шуанхуа, расшитые морозными узорами, и теперь защемил между пальцами его соски, потёр их, дразня, - а дождавшись, когда тот растает, подастся навстречу, грубовато толкнул его спиной на траву. Но Шуанхуа не был бы собой, если бы даже к его ногам не упал с изяществом падающего снега, раскинув полы одежд, как раскрытые лепестки. Цзянцзай обрушился сверху, сорвал с него штаны, впился укусом в белоснежное бедро, вырывая долгожданный полувздох-полувскрик. Оставляя свою метку-ожог.
Рот тут же наполнился слюной. Цзянцзай задрал бёдра Шуанхуа повыше, склонился к самому створу ануса, пустил струйку слюны на него. Смешал слюну с кровью, оставшейся на пальцах, которыми он потянул в стороны неподатливые края входа. И вошёл двумя пальцами нарочито медленно: не один только Шуанхуа умел возбуждать.
- Я услышу, как ты просишь?.. - Цзянцзай не столько спрашивал, сколько утверждал. Он толкался пальцами напористо и глубоко, проворачивал их то в одну, то в другую сторону, распаляя этим зрелищем и самого себя. Шуанхуа стонал так сладко, хватаясь за свои же бёдра, и был так хорош со следами крови на лице, ожившем от охватившего его желания...
- Да. Ещё, - прошептал Шуанхуа, но наткнулся плывущим взглядом на требовательный взгляд Цзянцзая и добавил: - Ещё, пожалуйста...
- Ещё - настолько?.. - ухмыльнулся Цзянцзай, протискивая третий палец. Другой рукой потянул к себе член Шуанхуа и снял сочащуюся влагу языком. Крик застрял где-то в груди Шуанхуа, но Цзянцзай его почувствовал. Ночь была прожита не напрасно. Хоть они встречались и не так уж редко, ему вечно будет мало таких мгновений.
Шуанхуа вскинулся, насаживаясь на пальцы, сжимая их внутри. Пальцы Цзянцзая всегда сводили его с ума: шершавые мозоли, острые костяшки, твёрдые когти. Осознание того, что если бы Цзянцзай захотел - вырвал бы ему сердце голыми руками, вот этими жёсткими, жестокими пальцами, которые сейчас даже толком не причиняли боли. Просто готовили.
И Цзянцзай прекратил его терзать - вытащил пальцы с непристойным всхлипом сомкнувшегося вокруг пустоты входа, пристроил член. Вломился сразу на всю длину и, схватив Шуанхуа за запястья, прижал их к земле у него над головой. Шуанхуа скрестил лодыжки у него на крестце, выгнулся, как натянутый лук, - о, как красиво торчали его покрасневшие соски и твёрдый член, покачивающийся в такт сильным толчкам Цзянцзая!.. И как красиво тонкие пальцы Шуанхуа цеплялись за воздух, пока Цзянцзай владел своей добычей, повторяя ритм своего хозяина. Эта связь была прочнее цепей и сухожилий: казалось, по общим каналам струится жгучая янская ци, как дракон в тесном русле реки, и по общим венам пульсирует кровь.
Пока Сюэ Ян ненавидел Сяо Синчэня - Цзянцзай ненавидел Шуанхуа так же страстно. Когда Синчэнь желал Сюэ Яна - Шуанхуа столь же неутолимо жаждал Цзянцзая. Теперь Сюэ Ян и его даочжан кончали одновременно, - и их клинки отражали это, не умножая лишь потому, что достичь высшей точки было уже невозможно. И этот момент Шуанхуа любил даже больше, чем безмятежность ледяного покоя. А Цзянцзай - даже больше, чем убивать.

Хиэмайэ (POV), Джерон, кинк 18. Третья Сторона Зеркала, слэш односторонний PG, 750 словЯ узнаю эту мелодию с первых скрипок, - и я не позволю себе её пропустить, а ему - простоять у стены с таким видом, словно она без него рухнет. А даже если и рухнет: стен здесь четыре, а танец - всего один.
- Ты ведь знаешь этот танец! - спрашиваю наугад, но не сомневаюсь. Слишком привык, что он знает всё и ещё немного.
- Я знаю много бесполезных вещей.
- В таком случае я... тебя приглашаю.
- И отказываться невежливо, так?..
- Совершенно непростительно.
- Но поведу я, уж извини.
В знак согласия достаточно повернуть протянутую ладонь тыльной стороной вверх. Позволить увлечь себя в общий рисунок танца, туда, где голоса скрипок уже метались среди колонн растревоженными волнами, подхватывая один другого. Тот, кто когда-то писал танцы, точно смотрел на мир с высоты, - я готов свои уши поставить на то, что это так. Лишь поднебесное существо может за века уловить гармонию в мучительной круговерти бескрылых однодневок, сходящихся и расстающихся снова и снова, бьющихся вокруг недостижимых огней, не в силах вырваться из узора, - и, ускорив её и положив на музыку, подарить смертным ощущение полёта. Такое краткое - пока музыка длится, - что больше похоже на падение.
Встречаются руки. Встречаются взгляды. И каждый, кто хоть раз танцевал, знает, что ничто не удержит крепче, чем взгляд. Его глаза смеются, и этому смеху вторят струны солирующей в оркестре арфы. Меня не учили любить его - только принадлежать тому, кто скажет слово, - но я сам посмел его выбрать, как смею сейчас пригласить. Меня ждал долг - постылый и ласковый, как ржавые кандалы, - а он сказал, что я ему ничего не должен. Но у непрошенной свободы - лукавый лик: шепчет - с каждым тактом, каждым шагом, каждым ударом сердца, - сможешь ли без него дышать?.. Нет, госпожа моя, - не смогу.
Вино поздней осени, звёзды в густой листве, развороты и жесты - заученные наизусть, но в этот миг творящиеся как впервые; искры в его зрачках - отражения язычков тысяч свечей, или это свечи - осколки его огня?.. Всё это - в моём сердце, словно в бездонном кубке, - и ноты, срывающиеся со смычков, не дрогнут и тоже, как стрелы, его найдут, как это сердце однажды нашёл и он. Я пью своё счастье, не собьюсь с ритма танца и не расплескаю, и в этой чаше - ни капли его вины, он не желал мне себя - и всё же со мной случился.
В бальном зале - безжалостный свет, ночь за высокими окнами растерзана на скользящие в собственном танце тени, - но ту тень, что лежит на его душе, не прогнать никакому свету. Он - око бури, а я - увы! - нелепый, нескладный стих, измятая горстка строчек. Но, боги, - чего мне бояться теперь, если я уже слышал, как в его груди поёт Пустота, непрерывно и неутолимо? Бояться ли смерти, той, что, сестрица-близнец жизни, живущей под левым ребром, - всегда гнездится где-то под правой лопаткой? - Я, как любой менестрель, знаю, что смерть на меня посмотрит его глазами.
Пока не поздно - живи и празднуй, таков закон. Мир перейдёт, танцуя, вершину года, и вновь проснётся наутро юным и бестолковым, и вся перемолотая с потом и кровью беда - вновь вспыхнет, как солома, под самыми незыблемыми из его опор. Тогда-то мир его и позовёт, как старый друг, и он - беспокойный и непокорный - вновь бросит вызов всей обречённости, каждому приговору. А пока он здесь, и это всего лишь танец, а не война, - я буду смотреть в его глаза, и буду дышать в унисон, и следовать за его рукой - такой обманчиво лёгкой. Пока музыка длится, длится...
...И обрывается. Танец - одна из немногих конечных вещей во всех бесконечных мирах.
- Куда тебя проводить?
- К тебе.
Сжимаю его пальцы. Танец - величайшая иллюзия, способная соединить тех, кто иначе не будет вместе никогда, - и потому эта связь не вечна. А я цепляюсь за обрывки иллюзии. Прячу их в ладони, как светлячка. Произношу, едва отдышавшись:
- Джерон.
Судьба отнюдь не всегда изощрённа: её приёмы порой бездарны и прямолинейны, как удар под дых. Как то, например, что мой голос - моё оружие и искусство - о его имя ломается с хрустом и жалко фальшивит.
- Да?
- Возьми меня. С собой.
Хороший слуга ограничился бы первой частью фразы. Это - предназначение и цель таких, как я. Так и было бы, достанься я кому-то другому. Тогда все мои песни звучали бы ложью. А потом я и сам перестал бы отличать ложь от того, что действительно чувствую. Но я так и не стал хорошим слугой.
- А разве тебе когда-либо было нужно приглашение?..
Свечи будут гореть до утра, и будут танцы, вино и песни, и по чьей-то прихоти - на рассвете всё укроет туман. Я пересчитываю звёзды в его тьме, и их пока ещё не стало меньше. И не сегодня - и, может, даже не завтра - я увижу глаза своей смерти. Зелёные. Которые так люблю.

Йокоя Канзаки/Кирицуши Тошио, кинк 22. Loveless, слэш NC-17, 1172 словаНакануне Тошио заявил, что теряет форму и намерен разведать ближайший спортзал. Канзаки поворчал, что при увеличении нагрузок следовало бы сократить потребление кофе и сигарет. Сошлись на том, что тренировки и так уменьшат потребность в дополнительном допинге. Канзаки даже был бы не против присоединиться, - но, сказать по правде, любоваться Тошио на тренажёрах ему хотелось больше, нежели пользоваться ими самому, а спортзал едва ли предоставлял абонементы для зрителей. Да и в график никак не помещались вылазки: Канзаки работал над докладом для конференции. А напряжённый интеллектуальный труд порой имел побочный эффект - стоило встать из-за монитора и отключить мозг, как накатывало возбуждение и настойчиво требовало внимания к телу. В юности ушастой, когда писал диплом, было так же и даже сильнее. Так что Канзаки собирался закончить очередную часть как раз к возвращению Кирицу.
Признаться, Канзаки дождался Тошио с трудом, представляя его разогретым, с пристающими ко лбу влажными прядями, - и изнывал от нетерпения. Но пока некстати позвонила американская коллега, пытаясь что-то уточнить вопреки плохой связи, пропускавшей только междометия, - Тошио успел проскользнуть из прихожей в ванную. А когда звонок был окончен - к счастью, без видеосвязи, - он уже вышел из ванной в чём мать родила и рухнул на футон на живот, потягиваясь всем телом с удовлетворённым стоном. Канзаки восхищённо вздохнул, лаская взглядом каждую его мышцу.
- Можешь размять мне плечи?.. - невнятно попросил Тошио, уткнувшись в матрас.
- И ты ещё спрашиваешь!.. - Канзаки поперхнулся от удивления и поспешил воспользоваться приглашением, устроившись на своём Бойце верхом. Тошио вытянул руки вдоль тела и послушно расслабился, позволяя ладоням Канзаки плавно и глубоко проминать узлы уставших мышц и скользить вокруг лопаток и вдоль позвоночника до самой поясницы.
Под конец массажа пальцы Канзаки гудели, но он наслаждался прикосновениями и уже скорее оглаживал Кирицу, как большого кота, растаявшего от стараний обеих рук. А тот не мог не чувствовать задницей только возрастающее желание Канзаки, - и то, как Тошио шумно дышал и постанывал, ничуть не помогало. Канзаки лёг грудью на его спину, склоняясь к самому уху, и прошептал:
- Тоши... Я тебя хочу. Так, что в глазах темнеет.
- Давай ты побудешь сверху?.. - лениво предложил Кирицу, но лукавая улыбка всё же предательски мелькнула в уголке его губ. - Я тоже хочу тебя, а двигаться не хочу.
Канзаки моргнул, попытавшись отправить запрос к мозгу и заручиться его поддержкой, чтобы всё сделать правильно, - но мозг выполнил все свои задачи на сегодня и сотрудничать отказывался так же, как Тошио всем своим видом отказывался менять положение в пространстве. Пожалуй, лучшего момента Тошио выбрать не смог бы: когда Канзаки здесь и сейчас нужно было что-то делать с реакциями своего тела - уже поздно было идти на попятный и говорить, что-де ему требуется время для всесторонней подготовки.
- Тебе... точно нормально будет так?.. - всё же уточнил Канзаки.
Забавно: он настолько успел привыкнуть к тому, что они с Тошио нарушали устоявшиеся порядки и были Парой, в которой Боец был сверху, - что даже не заметил, как это само по себе стало устоявшейся традицией между ними. А традиции тоже стоило нарушать время от времени.
- С тобой - да, - просто ответил Кирицу. - Ты ведь говорил, что тебе сперва нужно понять, как это делается?.. Нескромно надеюсь, что я подал тебе достаточно хороший пример, - он беззлобно и предвкушающе усмехнулся. - Теперь твоя очередь.
- Ты меня балуешь... - Канзаки провёл губами по краешку его уха, потёрся носом за ухом, вдыхая свежий запах его волос, поцеловал в шею. Затем переступил коленями так, чтобы оказаться к заднице Кирицу лицом, и опустил на неё ладони. Тот промурлыкал что-то одобрительное, как только эти ладони огладили и потискали его ягодицы, и пошире раскинул ноги.
Канзаки обеими руками приподнял его бёдра, обхватил ладонью и завёл назад его член, лаская его с томительной неспешностью. Высвободил свой собственный из домашних пижамных штанов и принялся увереннее дрочить два члена одновременно, стремясь к тому, чтобы они стали одинаково твёрдыми. Было что-то будоражащее в том, что он не видел сейчас лица Тошио, а только слышал, как тот глухо выдыхает короткие стоны - полностью доверившийся его рукам и также не видящий происходящего. Зато перед взглядом Канзаки зрелище было поистине крышесносным: и подрагивающие бёдра Кирицу, прижатого к футону, и его наливающийся тяжестью член, такой красивый и желанный...
Канзаки потёрся членом между ягодиц Тошио, прижав ствол ладонью и покачивая бёдрами. Ощущения были невероятными уже сейчас. Он не прекращал всей ладонью выласкивать влагу из члена Тошио, и вместе со стонами, всё более несдержанными и сбивчивыми, прозвучало:
- А ты умеешь дразнить...
- Потому что ты умеешь сводить меня с ума, - Канзаки посмеивался над самим собой севшим от желания голосом. - О ками, тебе достаточно просто дышать, чтобы заставить меня кончить...
Подавшись всем телом назад, он склонился и, раздвинув ягодицы Тошио, провёл языком между ними, по мошонке и по члену, лежащему на футоне. Вернулся языком к анусу и покружил по нему, с любопытством и нежностью, жадно улавливая, как чутко отзывается всё тело Тошио. Канзаки ещё не вполне верилось в то, что он собирался сделать. И что он не встречал никакого сопротивления, хотя бы и невольного.
- Мне нужна смазка, - сказал он, и Тошио без лишних слов протянул руку к изголовью футона и передал ему флакон с дозатором. На смазку Канзаки не поскупился, не удержавшись и слизнув её каплю с кончика дозатора (те, кто производит смазку со вкусом и ароматом "кокосовые сливки", наверняка понимают, насколько её хочется съесть). Ввёл один палец, не до конца и не толкаясь, а дождавшись, пока створ расслабится и сам примет его. Горячо поцеловал ягодицы Тошио и чуть прихватил игривым, ненастоящим укусом.
- Ты... просто что-то, - выговорил Канзаки пылко. - Ты охуенный. Так не бывает...
Возбуждение Канзаки не подстёгивало его к спешке, а словно переплавилось в жаркую сосредоточенность на чужом теле - когда чувствуешь его, как в бою, всё равно что собственное. Он ласкал Тошио внутри, и это было так хорошо - так тесно и горячо. Осторожно оттягивал тугие края, и они поддавались, а смазка сочилась на член, который также можно было не оставлять без внимания. Распалённое тело говорило само за себя, и всё же Канзаки спросил:
- Ты готов?..
- Как никогда, - улыбался Кирицу.
И Канзаки ещё раз развернулся, вновь лицом к нему, и начал постепенно входить, направляя свой член большим пальцем. Его всегда чертовски заводило то, как стонал Тошио, будучи сверху, - иногда почти рычал, - и сейчас ему безумно хотелось услышать, как Тошио будет стонать под ним. А услышав - Канзаки чуть не кончил сразу. Этот сладкий, дрожащий в горле, бархатный звук пробирал до рёбер, до сердца. И вновь Канзаки лёг на Тошио грудью, чувствуя собственное сердцебиение, целуя его плечи и пряди волос.
Будь Канзаки снизу - он двигался бы быстрее. Не бешеной гонкой, но - с Тошио всегда было ярко, а порой - остро. Теперь же Канзаки толкался бёдрами размеренно, отчасти потому, что не хотел причинить боли, а отчасти потому, что они оба уже были близки к грани. И брать Тошио вот так, найдя верный угол и плавно скользя по нужной точке внутри, сливаясь воедино в тягучем и жгучем безвременье, - как и кончать, переплетая пальцы, догоняя друг друга волнами сотрясающей два тела дрожи, - также было невероятно. Канзаки шептал имя Тоши, стонал вместе с ним и вслед за ним, дышал им, - и как "положено" вести себя Жертве в постели, неизменно было не важно.
И каким бы горячим он ни представлял Тошио в своих фантазиях, когда того хотя бы и несколько часов не было рядом, - реальность неизменно оказывалась прекраснее любых фантазий.

Клауд ап Дугал/Диориль ап Лианнан, кинк 13. C:tD, слэш NC-17, 1608 словПо всему лагерю горели костры. Бельтайн выдался мирным. Во многие из прошедших лет о нём не то чтобы не вспоминали, но зачастую могли почтить только пролитой кровью. Своей и чужой.
Клауд закончил обтирать клинок ветошью и бросил её в огонь. В этот раз крови не было даже на ней - только масло, - и пламя сыто вспыхнуло. Кузнец смотрел сквозь трепыхания огненных языков на силуэты празднующих: каждый отбрасывал по нескольку танцующих теней от неверного света костров, отчего лагерь казался многолюднее, чем на самом деле. Но Клауд хорошо помнил, насколько поредело его Копьё с начала войны. Впрочем, Бельтайн - не время тревожить мёртвых. Вот он и думал о живых - пусть и тех, кого сейчас не было здесь.
Чашка пряного горячего вина остывала в ладонях. Если очень захотеть - хромота не помешает танцевать или прыгать через костёр, - но Клауд не искал развлечений и потому не ожидал компании. Вдруг вынырнув из темноты, куда отсветы костра не дотягивались, к нему приблизился ши, прибывший накануне с каким-то посланием для графини. Лианнан. Клауд встречал не так много представителей этого Дома в своей жизни, но все они были ещё подростками в Осени, чью юношескую нескладность сглаживала новообретённая внутренняя суть феи, - и он пока не мог к этому привыкнуть. В сердце что-то с беззвучным звоном дёрнулось, как сорвавшаяся тетива.
- Мастер Клауд, если я не ошибаюсь?.. - вежливо проговорил гость, остановившись в пятне рыжего света. Он не озаботился праздничным одеянием: в низко сидящие на бёдрах джинсы-клёш, казалось, навечно въелась пыль автотрасс, а мешковатая футболка открывала острые ключицы. Но парень наверняка прекрасно представлял, как этот наряд подчёркивает его фигуру. За таким ходячим искушением должен тянуться след из Опустошённых дальнобойщиков.
- Я, - Клауд медленно кивнул, давая себе время поразглядывать собеседника. Он не стал делать поспешных выводов о том, что перед ним не боец, хотя оружия при Лианнане не было.
- Диориль, - представился тот и присел рядом на скамью из обтёсанного древесного ствола. - Можно сокращать как угодно. Или соблазнять, если пожелаете.
- Что же во мне может быть соблазнительного? - усмехнулся Клауд, косясь на Диориля единственным глазом под прикрытием недопитой чашки. Ему не сдались и даром дешёвые комплименты, но внимание со стороны Лианнана порождало ответное любопытство.
- Ваша история, например, - заметил Диориль беспечно, провожая взглядом порхающие в дыму искры. - Мне думается, вам есть о чём рассказать. Ваше молчание глубокое, как колодец.
- Я не эшу, - Клауд покачал головой.
- Тем лучше. Эти заносчивые проходимцы вечно собирают слишком много зрителей, - усмехнулся Диориль. - А я люблю слушать и говорить без лишних ушей. Завтра я уйду, и мы можем больше никогда не встретиться. Кто-то из нас погибнет, быть может. Так почему бы нам не провести эту ночь вместе? Не разделить и то, что тяготит душу, и то, что томит тело?
Клауд прислушался к себе. Тело, засидевшееся без дела, хотело работы или поединка - настоящего, до честной крови, - но новый знакомец не вдохновлял ни на то, ни на другое. Зато вполне возбуждал на третье, в отличие от сатиров. Затем Клауд ещё раз присмотрелся к Диорилю. Кто-то прислал к нему шпиона?.. Смешная мысль: многовато чести. А значит, незачем усложнять.
- Что ж, будь моим гостем, - Клауд поднялся и усмехнулся, обернувшись на Диориля: - Раз приглашаешь.
Лианнана не пришлось звать дважды: он последовал за Клаудом к его шатру, уважительно взглянул на уместившиеся под навесом походный горн и раскладную деревянную стойку с инструментами и оружием. У костров неподалёку шумно и весело переругивались нокеры: подмастерьям не было никакого дела до времяпровождения мастера. Один из них швырнул в огонь пригоршню какого-то порошка, и пламя взвилось во всех оттенках радуги под одобрительную брань. Запахло серой.
- У вас всегда так горячо?.. - Диориль прищурился. После того, как они вошли под светлый полог и Клауд зажёг светильник, Лианнан уже не смотрел по сторонам и не сводил взгляда с хозяина шатра. И было в этом взгляде что-то гипнотическое, так что Клауд и сам не заметил, как Диориль оказался перед ним на коленях. Но не собирался мешать Лианнану... вдохновляться.
Диориль определённо знал, что делать как ловкими пальцами, так и ртом. На окрепший член он наделся узким горлом одним слитным движением, так глубоко, что Клауд восхищённо выругался, не уступив тем нокерам. Положив ладони на его бёдра, распаханные старыми шрамами, Диориль притягивал их к себе, поощряя Клауда двигаться в одном ритме с ним. К бороздам от когтей иной побрезговал бы даже прикасаться, - но Лианнан, казалось, не обращал на них внимания, упиваясь процессом. Покачивалась макушка с чуть вьющимися прядями всех оттенков лилового: лаванда, сирень, чертополох...
Диориль плавно поднялся - с подбородком мокрым от слюны, губами лоснящимися от смазки, с влажно блестящим взглядом. Стянул футболку и взялся за рубашку Клауда, застёгнутую на все пуговицы. Клауд обнял ладонями его талию - пальцы почти сомкнулись и спереди, и сзади, - прогоняя обманчивое опасение, что это тело попросту переломится под ним. Диориль провёл кончиком пальца по свежим отметинам на груди Клауда, и его брови удивлённо взлетели, создавая совершенно невинное выражение лица, никак не вяжущееся с бесстыдно раскрасневшимися губами:
- Тебя пытали Холодным железом?.. Мне уже доводилось видеть этот почерк.
- Даже не знаю, гордиться ли тем, что работу моей наставницы так хорошо знают, - улыбнулся Клауд, предпочтя проигнорировать первую часть вопроса.
- В чём настолько важном ты её превзошёл, что она сочла смерть слишком милосердным наказанием? - Диориль с любопытством кошки склонил голову набок, продолжая читать пальцем зажившие следы. Память тела Клауда ещё немного саднила, заставляя дыхание настороженно замирать где-то в животе.
- Долгая история.
- Значит, потом, - легко согласился Диориль. Он смотрел на обнажённый торс Клауда перед собой со смятением и предвкушением, как на колесо рулетки, - и в то же время с каким-то почти наивным доверием. Клауд взглянул в ответ с нежной усмешкой: он не стеснялся ни вздыбленного члена, ни тонких росчерков лезвий на мышцах и между рёбер - в равной мере. Затем Диориль перевёл взгляд на узкую лежанку и скептически цокнул языком.
- Шёлковых простыней я не подготовил, - сообщил Клауд шутливо извиняющимся тоном. - Кстати, смазки тоже. И я бы не советовал одалживать её у нокеров.
Диориль расстегнул джинсы, и они упали к его ногам. Перешагнув через них, он встал на лежанку коленями, медленно опустился на локти, прогибаясь в спине так, что пульсация крови в члене Клауда стала почти болезненной.
- Она не понадобится, если только мастер не пожелает быть снизу, - промурлыкал Диориль. Его голос после того, как он глотал член, сделался... взрослее. Почти осязаемым. - Можешь проверить.
Клауд хмыкнул, устроился сзади, с нажимом огладил ладонями столь щедро предоставленное ему тело. Его чуткие руки, приученные слышать не только металл, но и плоть, догадались, что Диориль прикладывал немало усилий, чтобы на его теле не оставалось следов ни химерического, ни зачарованного оружия. При том, что Искусства, стирающие эти следы, порой причиняют не меньше боли, нежели то, что их наносит.
Клауд потрепал Диориля по гладким, упругим ягодицам, - пальцы оставляли на коже наливающиеся румянцем отпечатки даже без особенных усилий. Диориль нетерпеливо засопел и выставил зад, казалось, ещё выше. Клауд развёл его ягодицы в стороны, сплюнул, надавил двумя пальцами сразу: кто торопит - тот и получает желаемое. Вход поддался так мягко, оказавшись хорошо разработанным, что Клауд не стал тянуть ни его, ни время: пару минут просто трахал его пальцами, распаляя. Лианнан сдавленно стонал, его колени разъезжались.
Размазав влагу по собственному члену и вдосталь убедившись, что Диориль, решив обойтись без смазки, не бросал слова на ветер, - Клауд рывком вынул пальцы, полюбовался не успевшим закрыться колечком ануса и притёрся к нему головкой. Двинул бёдрами, входя с глухим рыком. Мальчишка Лианнан был внутри именно таким тесным, как Клауд и ожидал, и даже слаще. И не переломился, конечно, - но ходкие, сильные толчки швыряли его лёгкое тело вперёд.
- Ещё... сильнее, пожалуйста, сильнее!.. - шептал Диориль сквозь стоны, хотя Клауд не сдерживался и так. Больше силы было разве что в его боевом жеребце, - но кузнец был слишком занят, чтобы предлагать Лианнану их познакомить.
Клауд подхватил и удерживал его за локти, потому как смотреть на то, как выгибается Диориль, уже было бы достаточно, чтобы кончить. Лишённый и дополнительной опоры, и возможности прикоснуться к себе, Лианнан стонал в голос; без сомнения, их слышали снаружи, но для Бельтайна в этих звуках не могло быть ничего чужеродного. И Клауд был уверен, что Дейдра не обидится на него за то, что в этот праздник он не составил ей компанию в постели: графиня уж точно не была одинока в такую ночь. Что до него самого... пожалуй, ему в самом деле было полезно развеяться. Клауд брал Диориля грубовато и жадно - так, как тому и было нужно, - и хотя бы ненадолго мог забыться. Им обоим осточертела война. Они оба хотели бы быть с кем-то другим.
Клауд продолжал двигать бёдрами, кончая, и притягивал Диориля ещё ближе к себе, обхватывая поперёк груди, как если бы хотел поглотить его целиком, от сведённых вместе крыльев лопаток до бьющегося пойманной птицей сердца. А очнувшись и замерев - смотрел, как белые струйки семени стекают по стоящему члену Диориля, от головки к основанию, срываются каплями на лежанку, и не сразу прекращают свой бег. И лишь теперь услышал, что по пологу шатра зашуршал дождь.
- А теперь расскажи мне, - прошептал Диориль с не меньшим пылом, чем просил "ещё", гибко развернувшись в его объятиях лицом к Клауду. - Мы ведь не зря оказались здесь.
Его узкая ладонь легла на плечо Клауда, накрывая застарелые лунки от волчьих клыков, - и, сам не зная почему, Клауд начал говорить, хотя вовсе не об этом. Он не выдавал ни чужих, ни своих тайн, и, сказать по правде, сомневался, что Диориль что-нибудь поймёт, - но, замолчав, наткнулся на немигающий взгляд расширившихся зрачков. Словно слушатель пропускал его слова мимо ушей и выпивал, как кровь, всё то, что стояло за ними.
- Ты его любишь, - сообщил Диориль почти с благоговением. - Хотя видел лишь дважды.
- Мне хватило и одной, первой встречи, - усмехнулся Клауд, не став ничего отрицать.
- Я понимаю. Позволь, я тоже расскажу тебе... - и, откинувшись спиной на прохладное покрывало, Диориль чуть поёжился. - А всё же хорошо быть одним из ши: сородичи не перестают меня поражать. Поверь мне: такую историю Грёза прервёт ещё не завтра.
И Клауд поверил. В конце концов, Лианнан слышат мелодии Грёзы не хуже, чем кузнец мог услышать судьбу своего клинка.

...Смотрите-ка, это уже больше, чем в предыдущие осени! Но кинктобер проходит под флагом невзаимности и "важнейшим из всех искусств для нас является UST"

@темы: все побежали - и я побежал, третья сторона зеркала, соседи по разуму, дом, в котором возможно всё, фанфикшн, демоны по вызову круглосуточно, be.loved, мечтай, иначе мы пропали, gayshit panic, армада удачи и неудачники

Сессия Кентерберийской Шпаны в среду - перенеслась: у Корнелии была плохая сеть в дороге. Дискорд оная сеть не потянула вообще, мы попробовали перебраться в гугл-мит - но это не помогло. Пришлось расходиться.
Сессия Армады в четверг - тоже перенеслась. Я успел соскучиться, настроиться и запастись печеньками, но ничего не поделаешь: без мастера мы бы не сыграли. Посему мастеру - лучи здоровья! Очень надеюсь, что получится собраться поскорее.
Но всё это было как-то грустно. Я не видел людей всего четыре дня, а уже одичал и провалил мораль. Раньше ещё танцы спасали и дисциплинировали, но сейчас - одну библиотеку, кажется, залило, в другой сегодня было недоступно помещение (и вообще нас всё чаще загоняют в слишком маленький зал, - но чувства библиотеки, которая не хочет, чтобы мы танцевали в холле, через который иногда люди ходят, тоже можно понять). А платные танцклассы в съёмных помещениях я никак не смогу себе позволить: попасть на балы уже будет праздником.
Отдельно грустно, что и в ближайшее воскресенье мы на дачу не съездим: Тушкан Берканы попал в ремонт. Точнее, грустно было только в первый срыв планов, ко второму я был уже морально готов и был рад альтернативному времяпровождению, а на третий раз у меня было слишком мало надежды, чтобы удивиться. Но перспектива одиноких выходных всё равно не радует, так что скрестил когти на просто встретиться.
Но есть и хорошие новости(тм): после недельного курса а/д (да, для грызуна это короткий курс, но у тразадона пролонгированное действие) мыш Марципан реально стал выглядеть лучше. Стал чаще проситься на ручки: встаёт на задние лапки, подставляешь ладонь - он на неё залезает. И стал терпимее к обработкам. Попытка сфотографировать мыша для отчётности в ладонях на телефон провалилась, ибо он вертится, и получается размытое пятно, - поэтому самой информативной оказалась фотка на мыльницу в углу контейнера. Под катом лысая мышб

День рождения подкрадывается незаметно, но для меня это если и веха, то относительно бюджета. Столько идей для коммишнов сразу всплывает из глубин памяти

В прошлый раз забыл написать, а рассказывал Беркане и вспомнил, так что допишу вдогонку: главная убивабля в пятом сезоне BSD реально похожа на Бехелит, это не может быть совпадением! То есть я не зря ещё до этого сходства писал про отсылки к классике!.. Приятно, чёрт возьми, считывать культурный контекст.
А мы тут тем временем с Птахой посмотрели первый сезон лайв-сериала по One Piece, и он оказался реально классным, превзойдя все мои ожидания. Немного неспойлерных впечатленийОтличная картинка, отличная музыка, и создателям удалось сохранить как эклектичный стиль и некоторую вср@тость всех фантдопущений этого сеттинга, так и трогательный пафос канона про необходимость следовать за своей мечтой. А главное - у них какой-то феерически удачный каст! Прекрасный Луффи: ты буквально видишь, как он взрослеет, и это отражается внешне. Офигенный самурай Зоро, который молча пьёт, потому как иначе в этом бл#дском цирке невозможно. Великолепный пижон Санджи, чудесная Нами, очаровательные котята Коби и Хельмепп, и можно придраться разве что к тому, что Усоппа лишили его длинного носа, - но он слишком обаятелен, чтобы это бросалось в глаза. Классный Багги, особенно в виде говорящей головы. Деды Гарп и Зефф - вообще огнище, я зашипперил с силой тысячи солнц. Дракуль Михок - это секс входит и уже не выходит, почто так горячо А какие удачные детские версии персонажей в стеклищных флэшбэках!.. Получился идеальный баланс между историей и боёвкой, и композиционно сюжет сложился как надо: в цельный, логичный, динамичный сезон, одновременно законченный и заставляющий ждать продолжения. Я ловил, особенно поначалу, некоторые вайбы Мортал Вомбата, а Птаха сказала, что это напомнило ей Светлячка, - и я могу с этим согласиться. Итого: если вы не смогли в аниме из-за специфической рисовки, некоторой однообразности происходящего и замороченности на боёвке, а годных пиратских приключений хочется, - то это мастхэв. И если уже знаете и любите аниме, - думаю, тоже.

И вылез вчера немножко в Балду для поддержания морального духа (ловите наркомана). Скрины и бла-бла скопом
Кстати говоря, на праздник тифлингов ко мне в лагерь пригремел-таки косточками Иссохший, которого я так и не подобрал (да, есть у меня талант пропускать в играх всё, что положено "на самом видном месте")), а нарочно не искал за ненадобностью. Химнирр как паладин почуял от Иссохшего божественную ауру (но на подробности уже не пробросил) и весь такой ПОГОДИТЕ... То есть пока мы боремся со лже-богиней, у нас тут в лагере настоящий бог, ясно-понятно.
Лаэ'зель всё ещё хочет Химнирра сожрать, ПАМАГИТИ Но он хотя бы смог сказать и ей тоже, что не заинтересован.

А здесь просто симпатично переглядывающиеся котики, когда нашлась "монета души" для Карлах.

Пошарился по лесу, нашёл-таки медвесычью берлогу. Нельзя просто так взять и не завалить медвесыча! И нет, не стыдно То есть Химнирр сперва даже успешно прокинул дрессировку, пообщался с мамой-медвесычихой, и она дала понять, что лучше убираться подобру-поздорову. Но - одно неосторожное движение при осмотре пещеры, и она набросилась. Лицо в коллекцию бесценных лиц (А кольчуга Химнирру не идёт.))

Я ожидал эпической сложной битвы, но после гоблинского лагеря я завалил медвесыча как-то легко и быстро. Медвесычонка пощадил, конечно, но в моём лагере тот пока не появлялся. Лут стоил того: во-первых, в берлоге был свиток разговора с животными (...когда с медвесычами говорить уже поздно, ага), и Химнирр смог поговорить со Шкрябом. И наутро пёс принёс ему косточку А во-вторых, в берлоге нашлась друидская шмотка, и Химнирр теперь ещё больше индеец И ему идёт!

...Да, он заставил вожачиху гноллов съесть саму себя, хоть на это и пришлось потратить два вдохновения из полученных при победе над медвесычом. Мы не добрые, мы светлые Никакого удовольствия от этого Химнирр не получает, конечно, - но у него вон и так уже сопартийцы побитые, чтобы позволять какой-то гноллихе продолжать их грызть!

Снова забегу вперёд. Тейки "вот, Астарион точно злой, потому что если позволить ему возвыситься до вампира, он станет Казадором 2.0" - тоже раздражают. Камон, а вы что хотели от такого расклада? Ванильное "теперь мы оба будем жить вечно в домике в лесу"? Это так не работает. Это типичный сценарий для жертвы насилия: занять место насильника. Потому что когда не привык к иным видам отношений - копируешь знакомый паттерн, только из другой позиции. Потому что Астарион слишком долго был жертвой, беспомощной и бессильной, и теперь хочет силы, власти и независимости, не задумываясь о последствиях. Вот только едва ли он станет счастливее, продолжая эту порочную цепочку насилия и вечно ожидая удара в спину. Когда-то Казадор сломал его, теперь он будет ломать тебя, - и не факт, что у тебя получится отстоять свои границы и объяснить, что можно по-другому, вампиру, который много сильнее тебя. Я, конечно, ещё посмотрю, какой ценой игра предлагает остановить Астариона вовремя и уговорить его не возвышаться, - но всё же хорошо, что она даёт такую возможность.

И упру скринов с Кар'ниссом у Ники. Никилина вообще делает отличные виртуальные фото с обработкой, можно посмотреть на тумблере - там много красивого! А мне всегда нужно больше любимого паука Разумеется, сердце Химнирра уже принадлежит Астариону целиком, - но это не мешает мне верить, что Кар'нисса тоже будет кому спасти.

Чем больше пишу про BG3 - тем сильнее скучаю по DnD, конечно. Вот ведь ни разу не играл своим дроу, а люблю его ничуть не меньше, чем Химнирра...

@темы: moments of life, кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, mice liberation, you're a pirate, no dungeons, no dragons, just and, дед Дазай и зайцы

Отдельно прекрасно, когда создаёшь персонажа с красивым носом, а потом решаешь поговорить с Лаэ'зель о том, что-де раньше не видел гитьянки так близко, - и она говорит "Your nose is a mistake"
Спойлеры про лагерь гоблиновЯ вышел и зашёл нормально перепрошёл гоблинский лагерь на чистовик, залез везде. Абдирака, жреца Ловиатар, Химнирр разочаровал, причём взаимно Я-то уж было понадеялся, что в BDSM-сессии мне персонажа разденут, и что она будет подлиннее, - а тут... встаёшь к стеночке во всём паладинском, получаешь один удар неведомо чем, и баста. Химнирр прокинул пассивную концентрацию - у него крепкая... воля, мне даже не пришлось ничего выбирать или жать на дайс, - и Абдирак такой: ну вот, ты не кричал, так не считается... Чувак, если я не кричу - это не я плохо стараюсь, это ты слабо бьёшь! Говорят, можно пройти на исполнении, - но у Химнирра нет этого навыка. Паладин слишком честный, чтобы симулировать... религиозный экстаз
И снова жаль, что не было возможности сначала согласиться пытать пленного, а уже потом напасть на гоблинов и застать их врасплох. Снова буду считать, что у персонажа всё так и было, а в игре пришлось откатить. Зато получился кадр "сфоткай типа капитан школьной команды по бейсболу". Today I'm gonna beat some balls! И просто кадр в стиле "а кровь тебе идёт".

Были варианты паладинских реплик о том, что разговаривать с мёртвым иллитидом - мерзкий ритуал. Но Химнирр полез допрашивать иллитида, потому что ему очень нужна информация. То, что Абсолют - лже-богиня, понимает уже даже гоблин, болтающийся в клетке, - и осталось понять, кто стоит за распространением культа посредством личинок. Поскольку иллитид что-то заговорил про абсолютную власть, Химнирру логично было бы предположить, что иллитиды это всё и затеяли. Но почему в таком случае какой-то "избранный Абсолют" хобгоблин относится к иллитиду как к дохлой креветке?.. Так что, видимо, иллитидов кто-то использует так же, как гоблинов и дроу.
Хобгоблина в самом начале боя я уронил в баньку с пауками, которые его успешно грызли И гоблины с арбалетами отвлекались на то, чтобы сверху стрелять в пауков, пытаясь его спасти. Но патичка благополучно вынесла всех гоблинов и добила оравшего из баньки Дрора несколькими выстрелами, на которые ему нечем было ответить. Правда, его труп теперь не облутаешь: спрыгнуть в баньку можно (с последствиями, ибо высоко), - а вот как оттуда выбраться, я так и не нашёл. Говорят, оттуда можно выпускать пауков, но я уже не заморачивался.
Порадовался, что не продолбал Даммона (а то на лонгресте после выноса лже-паладинов у меня было явление Хранителя, а на лонгресте имени Гейла, на котором можно было поболтать с Карлах, я был уже глубоко в гоблинах). Птаха говорила, что он после выноса лагеря гоблинов уходит из рощи, - но нет, он оставался там до самого праздника, так что я успел сгонять за первой порцией адского железа. Шипперю Карлах и Даммона с силой тысячи солнц, самый комфортный пейринг в игре!

А вот медвесычика я, кажется, продолбал: видимо, для того, чтобы он появился в гоблинском лагере, нужно сперва провзаимодействовать с его матушкой в лесу, - а я пока в лес вообще не совался. В результате гоблины в лагере гоняли не медвесычика, а курицу. Химнирр вызвался поиграть и убедил курицу напасть на гоблинов на крит-успех Курицу, конечно, сожгли на первом же ходу, зато она погибла как герой. А Химнирра попытались заставить заплатить штраф за то, что курицу насмерть загнал, зверь такой. Ключевое слово - "попытались", как вы понимаете.
И вот у меня на лонгресте подрались Лаэ'зель и Шэдоухарт. И никогда ещё Химнирр не был так близок к тому, чтобы выгнать Шэдоу из команды, как в тот момент, когда застал её ночью с ножом у горла Лаэ'зель и этим её "А остальным скажу, что ты начала превращаться". Окей, он смирился с тем, что у него в команде жрица Шар (как паладин он готов принять служение любым богам, если это не ложные боги, во имя равновесия света и тьмы), - но резать сопартийцев спящими... Причём после того, как он шугнул Шэдоу и Лаэ'зель стукнула её камнем по башке, - все, вообще все в лагере в диалогах осуждали Лаэ'зель, а не Шэдоу. Дескать, Лаэ'зель готова убить за свой артефакт, ай-яй. И Карлах так говорила, что ей будет не хватать Шэдоу, будто Лаэ'зель её действительно убила этим камнем. "Иногда я всё ещё слышу её голос..."(с). Возможно, это опять артефакт удалённого из игры рута.
Я явно нескоро ещё вернусь в игру, но считаю, что первый акт я уже выиграл, поскольку дошёл до праздника тифлингов и определился с романом На празднике к тебе так или иначе подкатывают все сопартийцы, и это даже немного стрёмно, когда тебя буквально ВСЕ ХОТЯТ. Но приз за самый вср@тый подкат получает Гейл, который начал сравнивать Химнирра со своей кошкой Тут у Химнирра и появилась возможность сказать Гейлу, что тот его в этом плане не интересует, - и услышать в ответ "Ну ладно, заканчиваем романтическую историю". Бро, да она даже не начиналась...
Зато когда Лаэ'зель смотрит на тебя глазами самки богомола - как-то сразу понимаешь, что сделал правильный выбор: Астарион только понадкусывает, а эта - не факт, что не съест И ещё это её "Уилл выглядит аппетитно"... УИЛЛ БЕГИ Правда, говорят, он ей будет всю ночь зубы заговаривать. И лишь к утру окончил Клинок Фронтира дозволенные речи...

И только Карлах говорит, что рада за тебя, и желает хорошо провести время, - но Карлах вообще солнышко, которого мир не заслуживает. Впрочем, о ней чуть позже.
Собственно, вот. The нос немного застрял в текстурах, но пофиг Я не планировал этого нарочно, когда создавал персонажа, - но меня так прёт этот контраст смуглой кожи Химнирра (Амарт обзывает его индейцем, и в целом в чём он не прав)) и бледной кожи упыря...
Дальше?
Такие счастливые оба И интересно, какой-нибудь варвар-драгонборн так же на Астариона запрыгивает, или всё-таки нет?.. Тот же не удержит Вот Химнирр с Астарионом примерно одинаковой комплекции и, полагаю, оба могут друг друга на весу удерживать.

И разговоров-то было(тм), что-де в этой игре можно выбрать персонажу член, вау ничоси. А на деле - во-первых, и выбор невелик (простите за каламбур), а во-вторых, непонятно, зачем это было нужно, если в эротической сцене всё равно член не показывают То есть мне-то и так хорошо, но забавно. Может, где-то в настройках цензура отключается?.. Зато теперь я понимаю, что не зря выкрутил персонажу веснушки на максимум. Кинк игрока виден во все поля

И шрамы Астариона (Химнирр не прокинул пассивку магии и не смог понять, что там написано) на артах часто выглядят эстетично, как татуировка тонкими линиями, - но в игре они смотрятся по-настоящему больно. Кое-где пишут, что-де Астариона просто старались сделать "горячее", - а как по мне, сценаристы проделали отличную работу, прописав персонажа-травматика. И при попытках спрашивать про шрамы Астарион очень верибельно огрызается, как человек (то есть эльф), который не хочет, чтобы прикасались к больному месту.
Да и всё его поведение в целом... То, как из-под маски манерного, жестокого и независимого типа проступает тот, кого переломали, тот, кому бесконечно страшно и отчаянно одиноко, - поистине потрясающе. Также я порой встречаю тейки про "да как вы можете романсить Астариона, он ведь одобрил бы, если бы гоблины вырезали тифлингов в роще, и одобряет, если отнять у Кар'нисса фонарь и отправить его на смерть в Тенях". Ну... да, Астариону слишком долго доказывали, что мир жесток и несправедлив - и к нему самому в том числе, - и что он сам должен таким быть, чтобы не огребать. Поэтому он - ревнивый собственник, он не хочет, чтобы ты помогал кому-то ещё, потому что не хочет тебя потерять и боится последствий. Поэтому он старается привязать тебя к себе - и только потом привязывается сам. И в этом всём он, внезапно, несколько напоминает Сюэ Яна.
И с Астарионом я так же, как и с Химнирром, любуюсь на признаки возраста. Точнее даже, на признаки того, что оба видели некоторое дерьмо. (Кадр слева - ещё с эпизода первого укуса, и там Асти до кучи побитый.)) Деды мои остроухие А потом вижу в твиттере кадры из Колец Власти по случаю годовщины первого сезона, - и понимаю, кого мне Астарион напоминает... Да, я падок на фактуру нетипично "человечных" эльфов, по крайней мере в кино и в играх. Что не мешает мне от 2D - артов и анимации - хотеть, напротив, максимальной стилизации, а не реализма...


Ещё бла-бла о персонажномИ нашёл я тут кадры и видео того, как, играя за Астариона, романсить Карлах. И сломался с хрустом. Потому что она говорит и делает именно то, что, как я представлял, говорил бы и делал бы Химнирр. То, как она говорит, что если Астарион ещё не готов к близости, то можно просто полежать рядом, в одежде, потому что ей хочется быть рядом с ним... И когда они ложатся - то, как она целует его сначала в лоб, потом в скулу, и только потом - в губы... Это так тепло и нежно, что я готов смотреть на это вечность. Да, я уже думал о том, что для Астариона согласиться медитировать вместе, держась за руки, - сиречь показать себя уязвимым и довериться, - должно быть интимнее и сложнее, чем согласиться на секс без обязательств, тем паче будучи сверху. Эта близость для него тоже важна - в конце концов, он впервые за сотни лет обладает кем-то по собственному выбору, - и Химнирр охотно подыгрывает ему в этом и демонстрирует своё доверие; но Химнирру нужно показать Астариону и то, что он просто хочет быть с ним рядом, не ради секса, - проводить с ним время, говорить с ним, защищать его от кошмаров. Поэтому ему очень не хватает тех реплик, которые есть у Карлах. И фички становятся неизбежными
И вот это её (скрины не мои) "Ты заслуживаешь лучшего. Ты заслуживаешь самого лучшего. И я хотела бы давать это тебе до конца твоих дней, но клянусь, что буду делать это до конца своих"...

И это отдельно душераздирающе: то, что Карлах знает, что ей осталось немного, но готова быть счастливой здесь и сейчас, и благодарной за то, что есть, и не замыкается в своём страхе (а она признаётся, что ей очень страшно умирать), а способна сочувствовать, быть внимательной и заботиться о ком-то другом. То, как она хочет успеть как можно больше, но не будет форсировать события...
...В общем, Карлах - Даммону, чтобы чинил её мотор и жили они долго и счастливо. Астариона - Химнирру на ручки, чтобы не оставался наедине со своими кошмарами. Чтобы они оба, строго говоря, с ними не оставались. Ведь вот что занятно: не только Астарион удивится тому, что он кому-то нужен не как то, что можно использовать, - но со временем и Химнирр удивится, что он также нужен не как оружие, которое исполняет свою миссию и уходит, предоставляя спасённым благодарить богов за то, что ниспослали им свой меч. Кажется, у меня после Лютера (да и Рашида, во многом) началась тенденция на персонажей, которые, уже пройдя земную жизнь до половины, вдруг обретают смысл - и тот дом, который не про здание и оседлость, а про возможность вернуться, если ждут. И, пожалуй, мне нравится эта тенденция.

@темы: соседи по разуму, демоны по вызову круглосуточно, no dungeons, no dragons, just and, армада удачи и неудачники

Продолжаем (для пропустивших предыдущие серии) играть у Корнелии по дискорду. На четвёртую или пятую сессию детектива мы наконец составили список подозреваемых Немного по принципу "...к среде мы сами были в списке, к субботе в списке были все"(с) - и, как добавил Амарт, в которого я чутка ору, "а в воскресенье уже сами не отрицали свою вину". Независимое детективное агентство "Нас повесят", весь вечер на арене Мастер говорит, что мы играем дольше, чем предыдущая патичка. Подозреваю, что нас, как типикал ролевиков, подводит креативность - мы сильно больно хитрож@пые(тм) и делаем красиво там, где можно занудно копать, пока не докопаешься. И, знаете, это здорово, потому что игры для удовольствия, и нам определённо будет что вспомнить и поржать У опытных настольщиков наверняка есть рабочие стратегии прохождения мастерских квестов (например, "по прибытии в город идёшь в таверну расспрашивать трактирщика", - а мы только сейчас узнали, что недалеко от места преступления есть трактир)), - но и импровизация по-своему прекрасна.

Отперсонажный отчёт НайджелаОстаток ночи я провёл в курятнике. Сон не шёл, и с первыми лучами рассвета, ещё до колоколов к заутрене, я мстительно заорал "кукареку", чтоб им там, в доме священника, всем тоже выспаться. Ко мне присоединились окрестные петухи. Жена священника пришла кормить кур, удивилась при виде меня - похоже, её никто не предупредил - и устроила разнос мне, а затем и мужу. Я бы с удовольствием посмотрел на то, как они двое честят друг друга последними словами, - но лучше мне было не задерживаться, и под шумок я попытался улизнуть. Уйти незамеченным, впрочем, не получилось, - но священник был готов меня отпустить. Напоследок он сказал, что я должен буду предстать перед архиерейским судом, который состоится в понедельник, сиречь послезавтра. Я пообещал явиться, порадовавшись, что суд не совпадёт со спектаклем, на котором мы обещали сэру Роджеру помогать актёрам.
Стоило бы, конечно, появиться в мастерской, - но я направился прямиком в "Вернику". Там Мэтт уже подсчитывал оставшиеся у нас деньги, чтобы купить новую простыню: у него утро также началось со скандала - матушка обнаружила пропажу. Затем он отправился за покупкой в другой приход - чтобы до его матушки не дошли слухи.
За завтраком Лоренс передал слухи о том, что Лу оказался в тюрьме, и напомнил про свою ночную охоту. Я накануне пропустил его рассказ и потому слушал обо всём впервые.
- Быть может, разбойники - не просто разбойники, - начал Лоренс и пересказал, как минувшей ночью, после того, как меня схватили, увидел в переулке возле кладбища тёмный силуэт и погнался за ним. Силуэт юркнул в дыру в городской стене, которой пользуется беднота, и Лоренс упустил его из виду, но поговорил с нищим мальчишкой Дэвидом, хозяином огромного пса Голиафа (Лоренс был впечатлён и добавил, что хотел бы себе такого пса). И тот сказал, что надеется, дескать, что мы никак не связаны с тем, кто у них там бегает.
- Кто-то мутный за стеной может использовать кого-то из бедноты, чтобы пользоваться правом прохода, - подытожил Лоренс. Я не был уверен, впрочем, что дыра в стене сквозная: городские власти обратили бы на это внимание. Хотя кто их знает, этих нищих? Вынули пару расшатавшихся камней да прикрыли доской, вот и вход в город. Но это едва ли приблизит нас к поимке убийцы Агнес: во время праздника злоумышленник, даже пришлый, вполне мог пройти и через городские ворота.
- Так нужно об этом сообщить куда следует, - предложил я.
- И ты сможешь сказать, что на кладбище ловил разбойников, - добавил вернувшийся к концу рассказа Мэтт. Под мышкой у него был свёрток с простынёй.
- Но разбойник ведь был не на кладбище, а рядом в проулке, - Лоренс отказывался погрешить против истины.
- Так я уже сказал, что я там призраков пугал, - вздохнул я.
- А в чём конкретно тебя обвиняют? - оживился Лоренс, почуяв шанс выступить в качестве адвоката.
- Да потом разберутся, - я пожал плечами.
- Скажи своему мастеру, чтобы он за тебя заступился, - посоветовал Мэтт.
- Мастер непремённо придёт, - убеждённо кивнул я. - А ещё при мне было это "дьявольское устройство"...
- Ты так не выражайся, - предостерёг меня Мэтт.
- Это священник так выражается!..
Спросив, когда будет суд, и услышав, что в понедельник, Лоренс обрадовался, что у него будет время продумать стратегию. Я был даже благодарен ему за энтузиазм, хотя понимал, что он больше заботится о том, чтобы проявить себя на практике, а не о том, чтобы меня не посадили в тюрьму.
- Итак, кому мы хотим настучать? - уточнил Лоренс. - Раз у Найджела не было возможности сказать, что он ловит разбойников.
- Сэру Роджеру?.. - предложил Мэтт.
- Я к нему не пойду! - заявил Лоренс. - Это твой приятель, вот ты к нему и ходи. К тому же там этот... главный подозреваемый. Боюсь, я при нём просто не сдержусь.
- Да мы все уже поняли, как он тебе не нравится...
- Или твоему другу из стражи, - предложил я.
- А толку? - скептически пожал плечами Мэтт. - Думаешь, стражники куда-то пойдут без пинка?..
- Вряд ли, - подтвердил Дик.
- Да и что мы сможем сказать? - продолжал Мэтт. - Что по словам Дэвида, некто не нравится приличным нищим?
- Нужно устроить засаду в бедняцком квартале! - энтузиазм Лоренса не иссякал.
- А ещё я скажу то, что, в идеале, должен был сказать ещё вчера: кого мы всё-таки ищем - убийцу или разбойников? - уточнил Мэтт.
- Почему "или"? - спросил Лоренс.
- Но мы ведь уже поняли, что Агнес убили не разбойники.
- Мы можем искать их одновременно, - предложил я.
- Тогда для этого нам придётся разделиться, - безапелляционно пояснил Мэтт.
- Но вы слышали, слышали, что говорил Лу?.. - Лоренс сменил тему на другой свой подвиг.
- Он сбрендил, - развёл руками Мэтт. - С концами.
- Почему ты так думаешь? - не сдавался Лоренс. - Вот зачем он пришёл на кладбище?
- Он же говорил, что хочет увидеть Агнес в последний раз. Вот и пришёл.
- А ты его напугал, - добавил я. Мне всё ещё было жаль Лу: нам следовало догадаться, что он придёт и попадётся в нашу ловушку, расставленную на убийцу.
- А если он убийца? - Лоренсу, похоже, доказательств было достаточно. - Почему он так среагировал, когда я спросил, кто её убил?
- В чём-то ты прав, - задумался я, но не успел сказать о том, что Лу мог быть скорее свидетелем убийства, нежели исполнителем.
- Потому что он сумасшедший, - ответил Мэтт. - А ты чего от него хочешь? Чтобы он сошёл с ума ещё больше? Или чтобы раскаялся?
- Я могу и то, и другое, - сказал Лоренс без ложной скромности.
- А всё же интересно было бы понять, что он болтает...
- Что-то на иностранном, - вздохнул Лоренс.
- Его "иностранный" называется "французский". Давайте к нему зайдём и сами у него спросим, - и Мэтт направился к стойке покупать кувшинчик пива в дорогу. Лоренс тут же потянул к кувшинчику лапу. - Это не тебе! У нас и так денег мало осталось!
- У меня была тяжёлая ночь! - возразил Лоренс.
- Вот поговори мне про тяжёлую ночь, - возмутился я.
- А ты за разбойниками не гонялся, - парировал тот. - Сидел себе в тёплом курятнике, и даже без гусей.
- Ты тоже мог бы сидеть под тёплым кустом!..
Мы покинули "Вернику" и вновь пошли в тюрьму как на работу - на сей раз навещать Луиса.
- Донавещаем мы его до могилы... - ворчал я. Мне не нравилась эта идея. После каждого нашего допроса Лу чувствовал себя всё хуже и хуже. Стоила ли мёртвая девушка того, чтобы обрекать на беспросветное безумие живого?..
- Да неужели вам его поведение не кажется странным?!.. - в отчаянии вопросил Лоренс.
- Он сумасшедший, - устало повторил Дик уже не раз прозвучавшую очевидную истину.
- И влюблённый, - добавил Мэтт.
- Но если бы я был влюблён в девушку, я бы так себя не вёл...
- Потому что ты в своём уме, - заметил я.
- Конечно, я в своём. А он - в своём! - настаивал Лоренс. Я не стал с ним спорить. Для меня было очень сомнительна мысль, что Лу мог притворяться. Не всю же жизнь он притворялся дурачком!..
Мэтт всю дорогу успешно прятал от Лоренса пиво. Мы дошли до ворот; приятель Лоренса, Билл Моррис, был не на дежурстве и проводил время под крышей, в помещениях для стражи. Лоренс поприветствовал его и спросил, как дела.
- О, да столько всего происходит: говорят, разбойники появились, и вот девицу убили, а ещё этого бедолагу под утро привели... - начал охотно перечислять Билл.
- А ты видел, как его поймали? - спросил Лоренс. От любопытства он разве что не дрожал, как разгорячённая гончая, взявшая след. - В городе всякое говорят... Поделись, а то как-то беспокойно.
- Как его привели - я не видел, а видела повитуха, - ответил Билл. - Говорит, он сам прибежал прямо в объятия наших ребят.
- Почему же он к ним побежал?.. - негромко произнёс Лоренс, взглянув на нас. Похоже, фразу приятеля он понял буквально и решил, что Лу искал у стражников спасения от чего-то. - Разбойника увидел? Или вспомнил убийцу?..
- И зачем он только из дома вышел?.. - добродушно рассуждал тем временем Билл. - По ночам прилично дома сидеть. И тётка за ним не уследила...
- А что он сказал?
- Да я не знаю, - Билл развёл руками. - Говорят, бежал, кричал...
- И как он сейчас? - спросил Мэтт. - Успокоился?
- Да, сидит тихо.
- А в чём его обвиняют?
- Пока ни в чём, - ответил Билл. - Но ведь не положено по ночам бегать и шуметь.
- А что про разбойников слышно? - сменил тему Лоренс. - А то уже и на девиц покушаются... Я слухи распространять не буду, но самому хочется знать, чего опасаться.
- Говорят, кошельки подрезают. И отец Томми Марло устроил скандал в городском совете: дескать, на что идут наши налоги, если разбойников не ловят, - усмехнулся Билл. - Так ведь это же вы спасли Томми?.. Ты мне о разбойниках можешь больше рассказать, чем я тебе.
- Так те разбойники померли уже, - ответил Лоренс. - Кто-то их прирезал.
- Свои же и прирезали, - без сомнений подхватил Билл. - Это ведь были не все разбойники. Они обычно большими шайками сбиваются, и бабы их с ними, и в одной шайке преступники разной специализации могут быть. А город у нас большой, торговля идёт хорошо, так что нужно приглядываться к проезжим.
- А вы их ловить не собираетесь? Слышал, среди нищих кто-то шастает и тревожит их.
- Так они и шастают, - подтвердил Билл. - Нищие с ними часто бывают в сговоре, разбойники с них процент берут. Отребье друг с другом всегда повязано, рука руку моет...
- А на кого обращать внимание? Где они могут прятаться?
- А кто же их знает? Для этого нужно их разыскать. Ждём распоряжений. Пока дойдёт до мирового судьи, до шерифа... Может, соберут подкрепление из местных мужиков, и пойдём искать. А под подозрением, конечно, всякие жулики, которые в карты играют...
Лоренс покосился на Мэтта, и тот возмутился:
- Я не жульничаю! - чем отчасти признался, что всё же играет в азартные игры. Но тут же деловито осведомился: - Вы говорите о ком-то конкретном?
- Слышал, мошенники делают ставки на бои, - но кто же в этом признается?..
- Я в этом не участвовал! - тут же открестился Мэтт.
- А насчёт той девицы... коронер высказал сомнения в том, что её разбойники убили, - заметил Билл.
- А ты слышал, не нашёл ли он чего-нибудь, когда её осматривал? - спросил Лоренс.
- А ты чего интересуешься? Виды на неё были, что ли? - прищурился Билл с подозрением. - Говорят, она была красавица...
- Не у меня! - Лоренс выразительно посмотрел в нашу сторону, и каждый из нас старательно сделал вид, что мы вообще не с ним. - У меня другой интерес. Ты же знаешь, я хочу стать королевским адвокатом...
Билл обидно захохотал и хлопнул его по плечу: похоже, он считал эту мечту несбыточной.
- ...И мне нужно больше практики, - невозмутимо продолжил Лоренс. - Для того, чтобы стать королевским адвокатом, следует всегда держать руку на пульсе. И если бы узнать подробности этого дела...
- Так сам у него спроси, коронер сейчас у себя, - посоветовал Билл.
- А можно?.. Я с ним не настолько хорошо знаком.
- Если он в нормальном настроении - то всё расскажет. А работы у него сейчас нет, слава Богу, - усмехнулся Билл.
- Если ещё что-нибудь услышите - сообщите. И мы, если услышим, сообщим. Давайте помогать друг другу, как-никак это наш город и наша общая проблема, - проникновенно предложил Лоренс.
- Вы, парни, уже хорошо проявили себя, так что присоединяйтесь, когда будем собирать ополчение, - дружелюбно пригласил Билл. - Крепкие руки нам всегда пригодятся.
- Зовите, - хором сказали мы с Мэттом, и он спросил: - А Лу навестить можно? А то мы к его тётушке заходили, и Лоренс всё так близко к сердцу принял, вон как обеспокоен...
Взгляд Лоренса красноречиво демонстрировал, что он обеспокоен только тем, когда Мэтт заткнётся и достанет кувшинчик пива.
- Можно, конечно, - похоже, Билл был тронут нашим участием в судьбе Лу, даже не догадываясь о наших корыстных интересах. Мы попрощались с ним и вышли в коридор, решая, к кому пойти раньше: к Лу или к коронеру. Выбрали Лу - на случай, если получим от него новые зацепки.
- А ты французский вообще не знаешь?.. - с надеждой спросил Лоренс у Мэтта.
- Очень плохо, - покачал головой Мэтт.
- Дик, Найджел?..
- Ни бельмеса, - ответил я. Полагаю, Дик, после корабельной жизни, мог знать по-французски разве что ругательства.
- Пусть с Лу говорит кто-то, кого он не видел на кладбище, - предложил Мэтт.
- Да уж, будет неловко, если он узнает мой голос, - признал Лоренс. - Я лучше буду отвлекать охранников.
- Меня и Дика он не видел, - заметил я неуверенно. Я привык, что Мэтт занимается разговорами, и понятия не имел, о чём спрашивать Лу без подготовки и без помощи Мэттью. Дик также не отличался красноречием...
Добродушные охранники без проблем пропустили нас "проведать беднягу", и Лоренс стал заговаривать им зубы беседой о том, как-де тётушка Лу о нём беспокоится. Лу сидел в камере на охапке соломы, тупо глядя то на стены, то на свои руки, то в маленькое зарешёченное окошко. Камера была хоть и пустой, но чистой и тёплой.
- А здесь не так уж и плохо, если ты сюда попадёшь, - оптимистично сообщил мне Мэтт.
- И нет гусей, - добавил Лоренс.
- Ты что, всегда о гусях думаешь?.. - удивился я.
- Вы просто не знаете, что гуси - это страшно! - возразил Лоренс. - Банда гусей страшнее, чем банда разбойников!..
- А разве гуси сбиваются в банды?.. - и я живо представил себе банду гусей.
Мэтт, видимо, понял, что проку от нас не будет, и первым заговорил с заключённым:
- Привет, Лу. Как ты?
Луис обернулся и уставился на нас так же тупо, как на камни в стене:
- За что меня сюда посадили? Я не помню...
- Совсем ничего не помнишь? - Мэтт обеспокоенно цокнул языком. - Говорят, ты ночью по городу бегал, пока на охранников не наткнулся. Как же так вышло, что ты сбежал от тётушки?
- Наверное, ничего не помню... - Лу нахмурился, силясь что-нибудь вспомнить. - Может быть, и правда я ночью ходил.
- А что ты помнишь? - спросил Дик. - Только то, как уже здесь очнулся?
- Я услышал, что должен явиться призрак Агнес, - размеренно сообщил Лу. - Я хотел её увидеть, но тётя меня не пускала. А потом к ней пришла подруга, они пили пиво... И, наверное, я пошёл. Но я не помню.
- А зачем ты пошёл на кладбище-то? - спросил Мэтт. Судя по всему, Лу не то что не вспомнил бы голоса Лоренса, - он не помнил также и о том, что встретил на кладбище Мэттью.
- Так ведь мне было грустно оттого, что я больше не мог её увидеть...
- А разве ты призраков не боишься? - встрял я с удивлением.
- Нет. Это же плохо, что ты не можешь кого-то увидеть, если он умер. Это неправильно... Я был бы рад, если бы я мог увидеть братишек и сестрёнок. Но когда в последний раз я видел их, они плыли по кровавой реке...
Даже я внутренне содрогнулся. Да, Лу с его отношением к мертвецам был идеальной жертвой нашей дурацкой затеи с простынёй. И после всего, что он видел в жизни, было даже странно, что нам удалось его чем-то напугать. Вернее, не нам, а тому, о чём ему напомнил Лоренс...
- Посидите со мной, - попросил Лу. - Потом тётушка за мной придёт. Я же ничего плохого не сделал. Я знаю, что ночью нельзя ходить, ночью ходят только разбойники!..
- А что ты кричал? - полюбопытствовал я. - Может, тебе рассказали? Вдруг ты кого-то случайно обидел.
- Я не помню, - признался Лу. - Наверное, просто "Ааа".
- И часто с тобой такое бывает, что ты не помнишь? - спросил Мэтт.
- Не знаю, - честно сказал Лу. - Я же не помню.
- Но, может, тебе говорят?..
- Да, бывало.
- И когда это было в последний раз?
Лу поморщился, напрягая память, и рассказал, как пару лет назад увидел что-то страшное - должно быть, голову телёнка, плывущую по реке, - и тогда он также бежал и кричал, и потом не помнил об этом. Но так как это было днём, его просто отвели к тётушке и не стали сдавать страже.
- А события ярмарки ты хорошо помнишь? - продолжал спрашивать Мэтт.
- Всё было так спутанно... Народу было много, все кричали, пели...
- А помнишь, что ты делал на ярмарке?
- Ходил... с тётушкой, и без тётушки...
А ведь раньше он говорил, что тётушка не отпускала его от себя, и потому ему не удалось погулять с Агнес!.. Теперь, когда открылось, что ему удалось улизнуть от тётушки, дела принимали иной оборот. И его тётю даже сложно было винить в том, что она не могла за ним уследить. Она - молодая женщина, и племянник - не вся её жизнь. А Лу - сильный парень, а не ребёнок, и его не удержишь за ручку, если ему вздумается куда-нибудь пойти.
Лу был явно не против нашей компании и даже рад, что мы скрашиваем его одиночество. Болтать он был готов хоть до вечера. Но по тому, что рассказывал Лу о ярмарке, стало ясно, что полностью восстановить события того дня он не может, и к тому же явно избегает говорить о каких-то деталях. И хуже всего он помнил вторую половину дня. Но имя Агнес он упоминал только в двух случаях: о том, как утром приносил ей яблоки, и о том, как она была обижена на Билли. Лоренс шёпотом попросил Мэтта спросить что-нибудь у Лу по-французски, - но, похоже, у Мэтта получилась полная белиберда.
- Ты колдун?.. - спросил Лу с опаской.
- Нет, я не колдун, - ответил Мэтт.
- И не я, - добавил я и посмотрел на Лоренса. Лоренс ответил мне мрачным взглядом. Он уже вошёл в камеру и, видимо, собирался продолжить дело, начатое на кладбище: как бы невзначай достал из-за пазухи то самое яблоко и стал вертеть его в руке. Мэтт тут же понял, к чему тот ведёт, и, зайдя к Лу за спину, стал что-то шептать ему на ухо из-за плеча. Видимо, они пытались воссоздать ту сцену на кладбище, когда Лу увидел призрака, а Мэтт уговаривал его пойти домой. Лу закрыл лицо руками, съёжился и вновь начал что-то бормотать по-французски, похожее на "омва, омва". Я не имел никакого понятия, что бы это могло значить.
- Хочешь яблоко?.. - с самым невинным видом спросил Лоренс, протягивая яблоко Лу. После смерти Агнес поступать с ним так было слишком жестоко. Лу продолжал бормотать, отмахиваясь от яблока рукой.
- Что такое?.. - елейно поинтересовался Мэтт. - Это же просто яблоко.
- Всё плохо и страшно... - откликнулся несчастный Луис. - Агнес умерла, меня посадили в тюрьму...
- Ну, не так уж всё и плохо, - утешил его Мэтт. - Тебя ведь ни в чём не обвиняют.
- Я бы никогда... никогда не обидел Агнес, - подтвердил Лу. - Она была такая хорошая, добрая, щедрая...
- А кто-то другой мог её обидеть, как ты думаешь?..
- Я не знаю... я не помню...
В прошлый раз Лу говорил, что Билл обижает Агнес, - но сейчас говорить с ним стало сложнее: его речь замедлилась и путалась. Мэтт предложил оставить его в покое и уходить. Но Лоренс напоследок, словно контрольный выстрел, настойчиво всучил Лу яблоко:
- Возьми. Агнес не хотела бы, чтобы такое красивое и вкусное яблоко зря пропало.
Лу в отчаянии протянул руку, прижал яблоко к груди и вновь сел на солому с отсутствующим видом, погрузившись в себя. А мы пошли в кабинет коронера - лысоватого жилистого мужика лет пятидесяти. Он сидел за столом, листая книгу. С ним заговорил Мэтт: коронер также приходился ему каким-то дальним родственником.
- Как вы поживаете? - вежливо спросил Мэтт, поздоровавшись.
- А правду говорят, что кто-то к твоей сестре Аурелии посватался? - полюбопытствовал коронер. Очевидно, слухи в городе распространяются быстро.
- Это слухи, - отрезал Мэтт и продолжил без ложной скромности: - А что мы от разбойников Томми отбили и тело Агнес нашли - это правда. Расскажете, что же всё-таки с Агнес случилось?
- Не к добру это, что как где что-то интересное происходит - так там всегда ты, - добродушно усмехнулся коронер. - С Агнес же ничего хорошего. Вот, я уже записал.
И он продемонстрировал нам предпоследнюю запись в книге и прочитал сам вслух, явно гордясь своей работой:
- "Задушена неизвестным злодеем".
- Прямо так уж и неизвестным? - огорчился Лоренс.
- А кому он известен? - удивился коронер.
- Но, может, хотя бы предположить?..
- Когда Джонни раз за разом крадёт варенье - то если варенье украдено, мы можем предположить, что это был Джонни, потому как есть манера действия, - пояснил коронер. - Здесь же кто-то камнем по голове ударил и задушил.
- А зачем ещё и душить, если камнем?.. - спросил Мэтт.
- Видимо, ударил не насмерть, - пожал плечами я.
- Вот юноша правильно говорит, - одобрил меня коронер.
- Но кровь на камне разве была?.. - усомнился я.
- Не было. Так он ударил её по затылку, и камень был не острый. Вот если бы острым, да в висок...
- Значит, она была без сознания, когда он её душил? И он к ней со спины подошёл? - продолжил развивать ситуацию Мэтт.
- Видать, да, - согласился коронер.
- И камень с собой принёс, - добавил я.
- То есть, не случайно там оказался, а нарочно шёл убивать, - подытожил Мэтт.
- Может, ты и прав. Звучит резонно, - задумался коронер.
- Так это ж злодей какой! - притворно ужаснулся Мэтт, подогревая его интерес.
- Вон я так и написал: "злодей", - коронер ткнул пальцем в книгу. С этим не поспоришь. Но оттого, что мы назовём злодея злодеем, он не придёт сдаваться.
- Так надо выяснить, кто это! - настаивал Мэтт. - Иначе что же это получается: у нас злодей ходит по городу?..
- Вдруг ещё кого убьёт, - поддакнул я.
- Да были бы зацепки... - вздохнул коронер. - Но господин мировой судья сейчас в своём поместье: охотится, маски ставит, принимает гостей, - в общем, всё как и положено джентльмену. Ему написали, и, может, он что-нибудь решит... Но это маловероятно.
- Значит, злодей так и будет рядом с нами жить?!.. - не отставал Мэтт.
- Так он же пришлый наверняка, - не купился коронер. - На празднике пришлых было как собак нерезаных, понаехали из всех окрестных сёл... Стражники всех не переписали бы, так что дело гиблое. В обычный день ещё имело бы смысл записи поднять, но только не в праздничный.
- А тела разбойников вы тоже осматривали? - спросил Лоренс.
- Да.
- Говорят, это они за убийством стоят. Вы находили какие-нибудь улики? Могут ли они быть убийцами, как вы думаете?
- Агнес точно была убита другими средствами. Но это только мои измышления, - уточнил коронер. - Разбойники обычно губят с какими-то целями. Вот и своих товарищей они порешили либо в наказание за то, что их так легко побили (ничего себе легко, подумал я), либо для того, чтобы не болтали. Живыми страже не хотели сдавать, и с ранеными не хотели возиться. А Агнес-то за что?..
- Вот я и хотел услышать ваше мнение, как учёного человека, имеют ли разбойники отношение к этому убийству, - со всей важностью попросил Лоренс. Коронеру явно польстило быть названным "учёным человеком", и он задумчиво почесал бороду:
- Может, отношение и имеют, но разбойников мотивы не похожи.
- Если у тебя есть нож, то скорее зарежешь, чем задушишь, - согласился Мэтт, и я невольно задумался над этим замечанием. Все мужчины носят при себе нож, и мы не были исключением. Все учатся драться, ведь никогда не знаешь, когда тебя призовут в ополчение или когда столкнёшься с лихими людьми на большой дороге. В драке с разбойниками всё это и спасло нам жизнь. И всё же Агнес убили без пролития крови. Как будто не хотели портить её красоту даже после смерти. А ещё ножички не носят благородные, поскольку у них при себе есть шпаги...
Мы уже собрались было уходить, как вдруг коронер воскликнул:
- Кстати, вспомнил! Я это на теле нашёл. Из-за корсажа выпал.
И он показал нам увядший розовый бутон. Теперь, при свете дня, мы могли удостовериться, что крупный цветок явно был того же сорта, что и розы в саду мистера Роджера. И того же, какие принесли на похороны Агнес слуга Джон и бывший монах.
- А как по-вашему, убили ли её в ярости или хладнокровно? - спросил Мэтт.
- Пожалуй, что если в ярости, то остались бы следы ногтей, следы борьбы... - задумчиво произнёс коронер. - А на теле ничего такого не было.
- Так ведь она была без сознания и не сопротивлялась, - возразил Лоренс.
- А всё равно на "преступление страсти", как говорят итальянцы, оно не похоже.
Может, и правы и мистер Роджер, и коронер - в том, что Агнес убил кто-то пришлый, уже уехавший из города. Да только зачем кому-то хладнокровно рассчитывать убийство совершенно незнакомой ему девицы? Разве что этот пришлый знал Агнес - и нарочно воспользовался праздничным днём, чтобы его не заметили на воротах. И вновь я невольно вспомнил её непутёвого брата...
Мы вышли из кабинета коронера в коридор. У входа в тюрьму слышались голоса: это пришла тётушка Луиса и разговаривала с тюремщиком. Она была готова внести за Лу штраф - как отец заплатил штраф за Билли после драки, и того отпустили, - но тюремщик ей отказывал. Он говорил, что заходила вдова Бенчкин - видимо, пока мы проводили время у Лу и у коронера, - и рассказала, что вечером в день убийства Агнес, уже по сумеркам, видела, как Лу бежал и что-то бормотал, но побоялась его останавливать. А теперь, когда стало известно, что Лу снова бегал и кричал, она сложила одно к одному и начала подозревать его в убийстве. Вдова Бенчкин, в самом деле, жила недалеко от кургана: я вспомнил её зажиточный дом у Южных ворот, где она жила со своим сыном, учащимся в королевской школе. А по сумеркам как раз заканчивался наш футбольный матч...
- Но ведь вчера он никого не убил, - вступился за Лу Мэттью. - Он дурачок, для него бегать и кричать - это нормально.
- А может, не нашёл, кого убить, или не успел, - возразил тюремщик.
- Но если вы его отпустите, куда он денется?..
Сам коронер также вышел на шум следом за нами, остановился позади и слушал.
- Я же говорил, что это были не разбойники!.. - удовлетворённо прокомментировал он.
- А вы замеряли размер руки того, кто задушил Агнес? - вдруг спросил Мэтт.
- Может, проведём следственный эксперимент? - оживился Лоренс.
- Так Агнес уже мертва, - урезонил его Мэтт.
- Предложим Лу кого-нибудь задушить? - добавил я. - Нам нужен доброволец. Лес рук.
- Но вы запомнили размер синяков? - не отступался Лоренс. - Он подходит к размеру рук Лу?
- Приблизительно подходит, - признал коронер. - Но такой же размер рук - практически у любого мужчины. Две трети присутствующих, включая меня самого, подпадают в эту категорию.
А теперь я вспомнил руки сэра Роланда, державшие чёрное зеркальце. Холёные тонкие пальцы аристократа в перстнях. Стал бы он этими руками держать камень и душить девушку?.. Конечно, он был чудаком, - но всё же в моих глазах не походил на убийцу.
- А по следам можно ли определить, левша был убийца или правша? - продолжал Лоренс.
- Так он ведь душил двумя руками, - заметил Дик.
- Всё равно есть нюансы!
- Точно не левша, - ответил коронер.
- А кто-нибудь помнит, сэр Роланд - левша или правша?.. - спросил я. Я всё же больше внимания уделил самому зеркальцу, нежели руке, которая его держала.
Но Мэтт сказал, что он был левша, Лоренс - что правша, или наоборот; они принялись спорить, обвиняя друг друга в слепоте, и хорошо, что не подрались прямо в тюремной прихожей.
- И что теперь будет с Лу?.. - спросил Мэтт, когда они остыли, устыдились и замолчали.
- Посидит, - коронер неопределённо пожал плечами. - Ещё поговорим и со вдовой, и с ним, хотя от него-то что толку... Будем ждать выездной сессии королевского суда в сентябре: дело-то серьёзное, как-никак убийство. Мировой судья ещё покопает, но если не найдётся другого убийцы, то Лу, конечно, ждёт виселица.
Тётушка Лу, которая всё это слышала, была очень расстроена и причитала, что Лу - безобидный дурачок. Мы стали прощаться с коронером. Напоследок Лоренс вкрадчиво спросил у тюремщика:
- Всё ли с уважаемой горожанкой хорошо?..
- Да, у вдовы Бенчкин всё хорошо, - ответил тот несколько удивлённо.
Едва мы вышли из тюрьмы, как Мэтт озвучил первым:
- Я готов заключить пари на то, что Лу был свидетелем убийства, а не убийцей.
- Так я тоже так думаю, - ответил я.
- И я, - сказал Дик.
- Если надо найти кого-то, кто с тобой поспорит, то... это весь Кентербери, - усмехнулся Лоренс. - А я с этим не поспорю. Давайте-ка лучше докупим пива...
- Так не на что, - осадил его Мэтт. - Разве что на твои.
- ...Закупимся пивом, поспорим с кем-нибудь, и будем обсуждать стратегию, - Лоренс не сбился с первоначального плана. - Во всех умных книжках пишут, что важна стратегия. А у нас её вообще нет!
- И тактика хромает, - добавил Мэтт.
- Мне казалось, что главное - это стратегия, - неуверенно возразил Лоренс.
- Тебе казалось.
Тащиться на курган никому не хотелось, потому мы устроились с пивом под деревом и приступили к составлению так называемой стратегии.
- Итак, мы собираемся найти убийцу и считаем, что это не Лу, - начал Мэтт. - Допустим, что вдова говорит правду и действительно его видела. И нужно выяснить, кого кроме него она могла видеть.
- Думаешь, она похожа на аффинированное лицо? - заинтересованно подхватил Лоренс.
- Какое-какое?!.. - не понял я.
- То есть её могли подкупить, запугать, - перевёл Дик.
- Подкупить или запугать можно любого человека, - пожал плечами я.
- А ещё я думаю, что яблоко в ладонь Агнес действительно положил Лу, но уже после её смерти, - заявил Мэтт. - Положил, убежал - и забыл. Может, он даже не сразу понял, что она мертва, а потом сообразил и испугался.
- Ну, это как-то уж... совсем, - неуверенно произнёс Лоренс. Предположение в самом деле звучало пугающе, но вполне в духе Лу.
- А он - совсем, - напомнил Мэтт.
- Да, это бы многое объясняло, - согласился Дик.
- Но кто и зачем пришёл на холм следом за Агнес? - вслух рассуждал Мэтт. - И убил не сразу, не спонтанно... Коронер сказал, что на "преступление страсти" это не похоже, а он человек опытный, много всякого повидал. Ему я верю.
- Если он её оглушил - значит, "страсти" точно не было, - подтвердил Лоренс. - Сложно ударить так, чтобы оглушить, а не убить.
- А может, он убить камнем хотел, но не получилось, - заметил Мэтт.
- И не факт, что это он... - глубокомысленно изрёк Лоренс.
- В смысле? Она что, сама себя убила?
- Нет. Просто необязательно убийца - мужчина.
- Но коронер сказал, что следы оставили мужские руки, - напомнил Дик.
- И женщины не настолько сильные, - добавил я. - Это ведь не курицу придушить.
Конечно, если женщина по той или иной причине рубит дрова или занимается мясницким делом, - сил у неё хватит. Но я сомневался, что таковые были в окружении Агнес.
- А если кто-то приревновал? - не сдавался Лоренс.
- Тогда проще отравить, - заметил Дик.
- А ты будто знаешь, где взять яд? - хмыкнул Лоренс.
- Все знают: в доме крысиный яд может быть, а если нет, то можно в аптеку пойти.
- Но как его незаметно в еду добавишь? - усомнился Мэтт.
- Ну, если очень надо... - предположил Лоренс.
- Ядом яблоко не натрёшь, - отрезал Дик. - Но если женщина камнем ударила и задушила...
- То у нас расширился список подозреваемых, - вздохнул Мэтт. Он в самом деле открыл тетрадь и приготовился записывать потенциальных убийц. - Давайте напишем список.
- Сэр Роланд! - закричал Лоренс. - Он мерзкий, сумасшедший и недобрый.
- Да, он странный и подозрительный, - кивнул Мэтт, записывая сэра Роланда первым номером. - Далее. Жених Мэг. Сама Мэг?..
- Точно! Розы! - Лоренс аж подпрыгнул, словно эти розы всё объясняли. - Жених носил ей розы. А если не только ей, то она могла приревновать.
- Но у Агнес были две подружки. Ещё Джу... Нет, Джу вычёркиваем, - решительно сказал Мэтт, вспомнив, что Джу маленького роста и ладошки у неё тоже маленькие. Прежде всего, она бы даже не дотянулась ударить кого-то камнем по затылку. - Бывший монах...
- Билли, на всякий случай?.. - предложил я.
- Так он же с нами в футбол играл, - возразил Мэтт.
- Это точно. А до этого он вряд ли успел бы...
- Да и не настолько он хороший актёр, чтобы сначала убить, а потом разыграть перед нами такую драму, - добавил Дик, напоминая мне мои же соображения.
- Ты прав.
- Вычёркиваем, - резюмировал Мэтт.
- Роуз, - предложил Лоренс.
- Её хозяин?.. - с сомнением уточнил я. Мне не удавалось представить почтенного олдермена в качестве убийцы собственной служанки.
- Их фамилия напоминает розочку, - пожал плечами Мэтт. - А мистресс Роуз... нет, вычёркиваем, - он вовремя вспомнил, что мисс Роуз была болезненной хрупкой женщиной, и даже при желании не смогла бы никого убить. - Итого уже четверо. Хотим ли мы ещё кого-нибудь записать?..
- Всех! - радостно заявил Лоренс.
- Весь город?..
- А Лу ты записал?
- Так мы ведь единодушно решили, что он невиновен?.. Ну ладно, запишу, - Мэтт внёс Луиса в список последним пунктом. - А теперь давайте подумаем, как мы выведем убийцу на чистую воду. Монах, наверное, совестливый. Что может заставить его покаяться?..
- Я могу с ним поговорить, - вызвался Лоренс. - В смысле, не про убийство, конечно...
- А про что, про розы?.. - скептически поинтересовался Мэтт, но я не успел заметить вслух, что было бы неплохо поспрашивать у старого Джона, где он раздобыл ту розу, с которой пришёл на похороны.
- Я могу прийти к нему за утешением! - похоже, проснувшийся в Лоренсе великий трагический актёр отказывался, зараза, засыпать обратно. - Сказать, что я был влюблён в Агнес и так страдаю... А вы пришли меня поддержать. Только внимательно смотрите, как он будет реагировать!
- А потом весь город будет говорить, что ты католик, - проворчал я.
- Но вдруг у него что-нибудь дёрнется!.. - настаивал Лоренс.
- Глаз?.. - предположил Мэтт прежде, чем у меня возникли менее пристойные версии. - Что ж, у нас есть план по монаху.
- Я истерю, вы наблюдаете, - подтвердил Лоренс.
- Что по сэру Роланду? - Мэтт перешёл к следующему пункту. - Как бы узнать, что его интересует и чем он занимается?..
- Да нам уже конюхи рассказали, чем он занимается, - хмыкнул я. - К поварятам пристаёт.
- Поварята наверняка уже закончились!
- Показать ему яблоко и розу?.. - предположил Лоренс.
- Жаль, у нас нет невинного мальчика, - посетовал Мэтт. - От нас он сбежит.
Я уже не раз подумывал о том, не сталкивались ли сэр Роланд и Лу, - ведь Луис как пить дать невинен. Но мне так и не довелось спросить Лу, не показывал ли ему кто-нибудь на ярмарке чёрное зеркальце. Может, и зря, - но я боялся, что Лу среагирует так же, как Томми. А я, в отличие от Лоренса, не был готов брать такой грех на душу, как сводить Лу с ума окончательно.
- Можно бросить ему яблоко и розу в окно, - предложил Лоренс. - Привязав к камню.
- И разбить окно мистеру Роджеру?.. - уточнил я.
- Нас повесят, - покачал головой Мэтт. - То есть за окно, может, и не повесят, но я против. Меня родители самого придушат.
- Проблема с этим Роландом в том, что против него нужны очень веские улики, - вздохнул Дик.
- Может, просто спросить?.. - выдвинул Лоренс неожиданную идею.
- О чём? "Как давно вы перестали душить девушек по вечерам"?.. - спросил я.
- Допустим, он скажет: да, это я убил. И что мы будем делать? - продолжал Мэтт. - Его устное признание нам - это ещё не доказательство. В суде он скажет, что просто пошутил. И кого суд предпочтёт слушать: сэра Роланда или нас?..
- Он не станет шутить с судом, - усомнился Лоренс. - При дворе он в нехорошей ситуации.
- Сказал бы я, как называется такая ситуация... - проворчал Дик.
- Нам надо найти свидетеля, - принялся излагать Лоренс. - Заметили, как он любит спектакли? И ту мою сырую мысль я, на самом деле, для него готовил.
- Ты хочешь ещё раз сыграть призрака? - уточнил Мэтт.
- Я смотрю, ты вошёл во вкус, - оценил я. - Повторишь на бис?
- А что, тебе понравилось? - с искренним любопытством обернулся ко мне довольный собой Лоренс.
- Ну да, - я решил признать его заслуги, хотя больше всего мне нравился мой прожектор, оказавшийся теперь в неумелых лапах священника.
- Значит, можно и повторить. Это всё для благого дела!
- Собственно, я потому и предлагал актёрам сыграть сценку с удушением, - напомнил я и посетовал: - Жаль, что они отказались.
- Актёры могут быть с ним связаны, - предостерёг Лоренс. - Кто-то из них может ему настучать и всё испортить. По крайней мере, он выглядит как... театральщик. Театрал.
- Да мало ли таких, - пожал плечами я.
- Мне кажется, что немного!..
- Это у нас, может, и немного, а в Лондоне, поди, каждый третий.
- И как ты себе это представляешь? - Мэтт вернул нас к исполнению плана. - В середине спектакля на сцену вылезает призрак Агнес?
- Нас повесят, но мне нравится!.. - восхитился я.
- НАЙДЖЕЛ НЕТ.
- А если мы всё-таки будем подкидывать ему яблоки и розы? - предложил Лоренс. - И он подумает, что это призрак, будет бояться и страдать?..
- Я гляжу, тебе понравилось сводить людей с ума? - оценил Мэтт. - Идея мне нравится, но как её реализовать? Нанять горничную?..
- Но ты же с ним общаешься! - пожал плечами Лоренс. - В смысле, с мистером Роджером.
- Но не каждый же день, - заметил я. Если Мэтт каждый день будет таскаться из города в имение мистера Роджера, у всех точно возникнут вопросы.
- Я к нему в спальню не полезу! - открестился Мэтт.
- Но ты его знаешь! В смысле, дом мистера Роджера, - уговаривал Лоренс. - Тебе там никакая горничная, случайно, не нравится?..
- Там тётушка моя троюродная работает, - нехотя припомнил Мэтт. Похоже, у него были дальние родственники в каждом доме. Буквально любимый племянник всего Кентербери!..
- Для начала можно её расспросить, - обрадовался Лоренс.
- Значит, у нас есть план по сэру Роланду? - подытожил Мэтт.
- А где розы брать будем? - спросил я.
- В саду мистера Роджера, - пояснил Мэтт. - И Джону тоже их подкидывать можно.
- Эдак розы быстро закончатся, - хмыкнул я. Что-то мне не нравилось в идее закидывать сэра Роланда теми самыми розами, под которыми он и так каждый день мог сидеть с книжкой как ни в чём не бывало. Может статься, он решит, что у него завелась неведомая поклонница или поклонник из обитателей поместья.
- Не мешайте мне отвлекать Лоренса, - прошипел Мэтт. Видимо, ему не терпелось перевести разговор с сэра Роланда на другого подозреваемого.
- Вы мне хоть скажите, от кого отвлекаете, а то я же не отвлекусь, - посоветовал Лоренс.
- А розы для Джона мы где возьмём? - уточнил Дик.
- У архиепископа, - предположил Мэтт.
- А что мы об этом Джоне вообще знаем? - спросил Лоренс.
Совместными усилиями мы выяснили, что знаем о нём только то, что он - жених Мэг и служит при дворце архиепископа (в коем сам архиепископ на моей памяти ни разу, конечно, не появлялся). Негусто.
- Итого план по Джону - узнать, с кем он общается. Что с олдерменом?.. Тоже не знаем, - определил Мэтт. - Проще всего с монахом. А Лу пока можно не трогать: если он виновен, его повесят и без нас.
- Про олдермена можно расспрашивать, но очень аккуратно, - заметил Лоренс.
- Полагаю, во время праздника он должен был быть очень занят, - вслух рассуждал Мэтт. - На то, что он незаметно пойдёт куда-то один, шансов немного. Так что сначала проверим остальных.
На футбольном матче олдермена Роуза явно не было, но это не отменяло того, что куда бы он ни пошёл - его везде замечали, узнавали, и все хотели с ним пообщаться. При таком раскладе было бы непросто заделаться убийцей среди бела дня.
Мы были уже готовы отправиться к монаху, как вдруг Мэтт сказал, что сперва ему нужно подкинуть в свой дом новую простыню, и предложил Дику ещё раз спеть серенаду для его сестры.
- Вы готовы? - спросил он. Мы с Лоренсом кивнули.
И мы повторили представление под окнами дома Грейвсов - с не меньшим успехом, нежели предыдущее. Аурелия смотрела на Дика влюблёнными глазами и спрашивала, почему же мы не заходим в гости. Мы как раз пытались найтись с ответом (у Лоренса, как обычно, рот удачно был занят флейтой), когда Мэтт, уже без простыни, появился на улице и накинулся на сестру:
- Мы уже уходим! А ты, бесстыдница, чего с парнями заигрываешь?! Сидела бы дома!
- А ты меня не поучай! - не сдалась Аурелия. - Это ко мне парень пришёл.
- Нет, он ко мне пришёл! Правда?.. - и Мэтт обернулся на нас.
- Эммм... - произнёс я, не торопясь подтверждать такой резкий поворот событий. Но прежде, чем кто-либо начал задавать вопросы, Мэтт решительно подхватил Дика под руку и увёл за собой, и нам ничего не оставалось, кроме как за ним последовать.
Однако мы так и не дошли до Джона ди Гонна в тот день. Нам навстречу выбежал Томми, крича:
- Там андреевские георгиевских бьют!..
- За что бьют? - спросил Мэтт и попытался поймать его за шкирку, но Томми уже мчался впереди, показывая дорогу и петляя по переулкам. Остановился он в грязном глухом тупике. Там обменивались ругательствами и тумаками Билли Коркейн и старший брат Томми, Кристофер. Приятели Билли тоже были там, выкрикивали слова поддержки, но в драку не вступали, чтобы она оставалась честной; потому они были весьма воодушевлены нашим появлением.
- Ну, за что драться будем?.. - поинтересовался я. Конечно, мне было достаточно того, что могла пострадать честь нашего прихода, в качестве повода, - но всё же было любопытно, что не поделили Билли и Кит. Мне никто не ответил, однако из ругательств соперников я понял, что Кит критиковал версию Билли о гибели Агнес (вероятно, касавшуюся виновности Лу).
- Да, мы козлы, но дальше-то что?.. - Мэтт попытался решить конфликт дипломатией.
- Ты за всех-то не соглашайся! - возмутился я.
- Так убийцу не покарать, - с пафосом воззвал Лоренс, но и это не возымело эффекта.
- Убийца уже в тюрьме, а вам мы сейчас намылим шею, - сообщили нам андреевские. Вероятно, они жаждали взять реванш за проигранный матч.
Тут Томми кинулся грязью в Билли, но попал в Джо, и тот, взревев, бросился на нас. Остальные последовали за ним. Мэтт ловко задвинул Томми к себе за спину и подставил Джо подножку, а когда тот потерял равновесие - ещё и врезал по роже. Джо рухнул ему под ноги. Подмастерье кузнеца, затаивший на меня обиду за парадные штаны, помчался прямо в мою сторону, но Лоренс пнул его по колену, так что тот взвыл и начал прыгать на одной ноге.
- Разве это достойно - с кулаками на раненого? - назидательно спросил у него Лоренс. - В следующий раз смотри, прежде чем нападать!
Это правда: во время ночёвки в курятнике я не мог воспользоваться вонючей примочкой, и моя рана пока слишком медленно заживала. Я всё ещё прихрамывал и двигался не так ловко, как обычно, - да и оставленные кузнецом синяки и ссадины с футбольного матча ещё не прошли окончательно. Но кузнеца всё это явно не волновало и не останавливало.
Тем временем Дик отвлекал сразу двоих, заставляя их, как в футболе, столкнуться лбами. Томми продолжал храбро кидаться грязью из-за спины Мэтта и даже успешно залепил в морду одному из противников Дика. Кит получил от Билли поддых и согнулся пополам, временно растеряв своё красноречие. Нужно было вмешиваться: в лице Кристофера рисковал проиграть весь наш приход. Андреевские потом неделю будут болтать, как они нас побили!.. Я хотел запустить волчка под ноги Билли, выудил из кармана недоделанный механизм, завёл его и поставил на землю, - но у меня ничего не вышло: волчок покатился под ноги к Дику.
Лоренс врезал игольщику, а Джо дёрнул Мэтта под коленку, и тот шлёпнулся на задницу прямо в грязь. Томми попытался запустить грязью кузнецу в морду, но промазал. Кит устоял и дал Биллу сдачи, Мэтт и Джо на земле обменивались тумаками, а Лоренс повалил игольщика. Я видел, что кузнец уже пришёл в себя и надвигается на меня, и Лоренс больше не мог меня спасти, - я и так был благодарен ему за вмешательство: видать, ему в самом деле было не всё равно. Из последних сил я пополз от кузнеца в кусты - и прямо в объятия стражников. Один из них приподнял меня за шкирку:
- Ну и что здесь происходит?
- Наших бьют! - пожаловался я, указывая рукой. - Они первые начали!
При появлении стражи дерущиеся остановились, - только кузнеца пришлось удерживать его приятелям, а Билли и Кита стражники растащили и увели. Томми побежал следом, причитая, что его брат только что приехал. Билли, как и при прошлом аресте, сохранял мрачное молчание, преисполненный чувством собственной правоты, а Кит ржал о том, что город встретил его гостеприимно, и отправил Томми сказать папке о его прибытии с учёбы. Томми умчался, а стражники вскоре исчезли из виду.
Лоренс достал флейту и наигрывал какую-то мелодию - видимо, дабы воздержаться от комментариев. Всем нам досталось, и всем был нужен отдых, - и мне также. Больше не хотелось никуда идти.
- Выворачивайте карманы, - потребовал Мэтт.
Я залез в свой карман, вытащил пригоршню железяк и устроился прямо под кустом, занявшись их сортировкой и складыванием. Мэтт и Дик сели играть в карты на щелбаны, за неимением денег. Но я вскоре перестал обращать на них внимание, - по крайней мере до тех пор, пока не закончу со своими механизмами. Хватит с меня на сегодня убийц, сумасшедших и их родственников. Но потом придётся к ним вернуться. Если раньше мы развлекались расследованием из любопытства и ради справедливости для Агнес, то теперь от поиска настоящего убийцы зависела жизнь Лу. И времени в запасе было не так много, как могло показаться...

Это было в четверг, а в следующий раз играем в среду и, возможно, сможем использовать в качестве запасной площадки гугл-мит. А это приключение окончилось для всех левел-апом, и мы все как один вкачались в ловкость, а то нас больно бьют Теперь у меня хотя бы есть одна точка в ловкости, а то раньше не было ни ловкости, ни силы. И я запамятовал применить спецабилку изобретательства, но и так даже с двух кубов мастерства выкинул провал. В моих руках дайсы D6 не знают, что бывают значения выше тройки
И у нас новая иллюстрация от Саломеи! С исполнением серенады под окном
(с)AiSalome

@темы: соседи по разуму, roll 4 initiative, рисуют моих персонажей и коммишны, elisabethians

Я, как выяснилось, случайно выбрал для Химнирра модельку лица с выразительной мимикой, поэтому был обречён на кучу скринов. Мой любимый - "я что-то нажал и оно само". Когда в заброшенном святилище прокинул пассивку религии и знаешь, что это бывший храм бога смерти и лучше ничего не трогать, - но всё равно не смог удержаться и не нажать на кнопочку, после чего дохлые жрецы и восстали

И я же говорил, что Химнирр - мистер "поп#$ди мне тут"? Слева - то лицо, когда Гейл разливается, какой он полезный и незаменимый. Справа - то лицо (битое гноллами)), когда Уилл на серьёзных щах рассказывает басню о том, что нельзя заключать сделки с дьяволами, ПАЛАДИНУ Карл. Like, seriously?..

Ещё немного Химнирра, зверушек и бла-бла о прохожденииЗверушки из друидской рощи: красивая змеюка друидши-гюрзы Каги и один из друидов-крысов. Только посмотрите, как славно прорисовали вибриссы и чешуйки на хвосте!

В целом с друидской рощей у меня пока получается как-то невнятно. С одной стороны Химнирр сочувствует тифлингам, но ему совсем не улыбается усаживать их к себе на шею. С другой - он как лесной эльф не хочет ссориться с друидами, но понимает, что Кага несколько охренела. Он продвигал среди тифлингов идею, что им пора валить из рощи, но те - ай, мы не бойцы, мы не выживем, поэтому никуда не пойдём, хотя здесь тоже плохо. Он попробовал донести до Каги, что запечатывать рощу - против природного равновесия, и (с меньшим энтузиазмом) что тифлинги пропадут, - но она очевидно не договороспособна. Убивать её Химнирру не хочется, но он подкинул Зевлору вариант, чтобы тифлинги убили её сами, раз она им мешает, - однако у тифлингов опять же лапки. Химнирр решил, что пусть Хальсин вернётся и разберётся, а он в чужую рощу со своим топором не полезет. Но даже если, не выбирая реплики про предложить тифлингам помощь, сказать Зевлору, что-де Кага послала тебя их вышвырнуть (хотя Химнирр не стал бы выполнять распоряжения Каги, это его личное мнение), - Зевлор всё равно продолжает канючить. В результате сошлись на том, что Химнирр за мзду побьёт гоблинов, расчищая тифлингам дорогу (и Астарион всё равно не одобрил)). Некоторые мастерские рельсы чую я: игре явно нужно, чтобы ты либо своими руками дрался с Кагой и друидами, отжимая рощу для тифлингов, либо брал тифлингов под своё крыло.
Возвращаясь к фоткам: Химнирр в лагере. Секси, даже когда болит голова. Вообще, я беззастенчиво им любуюсь, да Мне так нравятся признаки возраста! Все эти морщинки на лбу и не только - делают персонажа невероятно живым.

Однако бОльшую часть времени, судя по преобладающим скринам, Химнирр смотрит на собеседников как-то так. Сверху вниз (даже если те - не дети и не халфлинги). При этом может упереть руки в бока или сложить на груди.

Улыбается он только животным (слева - знакомство со Шкрябом), или вот Шэдоухарт улыбнулся.

И, конечно, у каждого игрока должен быть скрин реакции патички на е%$щихся в сарае багбира и огра Химнирр их убил - для него это монстры, как и гоблины.

Пока главная паладинская ачивка - благословил гиену на крит-успех! Гиена могла превратиться в гнолла - но после благословения умерла с миром. Поймал скрин процесса специально для того, чтобы показать обожжённые руки Химнирра.

С гноллами вышло красиво: битва сложная, вот Астарион и Уилл уже лежат, Химнирр на последнем издыхании прикрывает Гейла. Уже думаю - всё, мне пi$да, сейчас буду перепроходить. Как вдруг Гейл прокидывает крит-успех в каком-то заклинании на последнего гнолла!..
...И это лишь небольшая часть того, что я наснимал Есть ещё парочка реакций и парочка просто портретов, если захотите - поделюсь.
Итого Химнирр играется как "мы не добрые, мы светлые" и any means necessary. Очень хотел броситься на Рафаила и на Мизору при первой встрече, но не рискнул - их так сходу явно не завалишь.

Ещё бла-бла про спутников и не толькоЗвёздочка моя Асти пока Химнирру не доверяет (и его можно понять: никогда не знаешь, вдруг для паладина вампирское отродье - тоже монстр). В диалогах с ним в лагере нет такого богатства опций, как с другими спутниками. При этом, если к нему обратиться, смотрит он так душераздирающе, что без всяких слов становится ясно, как ему страшно и как он не хочет оставаться один. Поэтому таскаю его с собой, хотя он очень хрупкий. Но я начал вспоминать, как играть за рогу, стал использовать сныку, и Астарион стал полезнее
Гейл Химнирра подбешивает своей самовлюблённостью и навязчивым дружелюбием, но ради того, чтобы все заражённые личинусами держались вместе, Химнирр соглашается скармливать Гейлу артефакты, не влезая в расспросы (недолго Химнирр пробегал в перчатках, скрывающих руки, - Гейл их съел)). К Шэдоухарт он относится как к доченьке: она несколько раздражает своим недоверием ко всем и манерой подслушивать чужие разговоры, но Химнирр - уже не юный эльф, а Шэдоу - полуэльфийка лет двадцати. А Лаэ'зель воспринимает нейтрально, как слишком чуждое Фаэруну существо, чьё поведение можно простить ввиду разницы культур. Химнирр может её одёрнуть или подшутить над ней, но без неприязни или симпатии.
Что до Уилла, то Химнирр глубоко не одобрил тот факт, что этот дурень заключил сделку с дьяволицей. Нечему сочувствовать, когда тот сам полез за силушкой в мышеловку - и ещё легко отделался. А вот Карлах Химнирр очень понимает: его тоже дьявол заставлял драться за него. И вообще - она первая оптимистка из всех, кого он встречал после крушения! Она не собирается сдохнуть - и Химнирр также планирует выжить. Думаю, они станут хорошими бро.

О чём ещё не сказал, забегая вперёд: Казадор заведомо в моём топ-3 всех вымышленных персонажей на свете, кого хочется убить "отдельно, с большим наслажденьем"(с), а потом откопать и убить ещё несколько раз. Это, чёрт возьми, как если бы Данариуса скрестили с Мэлгоном Потому что посылал Астариона заманивать для него жертв через постель, наказывал за малейшую оплошность и даже в специальную книжечку все промахи записывал. В общем, поскорей бы до него добраться...

@темы: соседи по разуму, это крыса и ей не стыдно, мечтай, иначе мы пропали, no dungeons, no dragons, just and

Продолжаем. Один насыщенный жаркий день был как целая неделя
Квест с гекконами отдельно прекрасен, поскольку основан на реальных событиях Вескон-2023 проходил на территории пафосной школы, в которой был живой уголок. И в какой-то момент из этого живого уголка сбежало 50 недавно вылупившихся геккончиков, после чего все волонтёры конвента ходили и искали их. К сожалению, ни одного не нашли, - хотя, быть может, гекконы выжили, выросли и превратились в локальный инвазивный вид. Тогда Сирша и решила, что просто обязана воспроизвести эту ситуацию на игре, чтобы был хотя бы один сбор крышечек ради крышечек. Причём эти крышечки ещё и кусаются!.. Уже после игры в чате я нагнал по этому поводу следующее:
> 50 маленьких геккончиков на конвенте, 50 маленьких геккончиков на конвенте... одного нашли, пофиксили...
...150 маленьких геккончиков на конвенте (c)
> Не думай о гекконах свысока! Пройдут года, изменятся законы, а наш Голвэй прославят на века... гекконы, гекконы, гекконы... (c)
И не могу не отметить, как круто упоролись наши преподаватели и какими классными были все занятия. Обычно ведь "урок на игре" - это лекция плюс вопросы, а театральный кружок - разыгрывание куска какой-нибудь пьесы по ролям (не то чтобы в этот раз мы не пытались, но надежды заранее распределить роли и тем паче что-то выучить всегда заведомо обречены на провал)). А здесь - и лепка из глины от Тси, и настолки от Ренджи, и огам от Ханны... И все уроки, на которых я был (жаль, что без хроноворота не удалось побывать на всех - у кибернетиков был электронный конструктор, хотя я бы его не осилил), так или иначе отражали какую-либо часть мира игры и вплетались в сюжет, подбрасывая к нему новые детали.
В этой части - второй игровой день не целиком. События второй игровой ночи будут в следующей части, чтобы не томить вас долгим ожиданием

Нора Мерканди / Ида. Отчёт отперсонажный. Местами матерно (нокеры)). И гет.Поутру я без особого аппетита спустилась к завтраку. Третьекурсник Юридического Иарлэйт О'Шей - старший брат Дары, такой же огненно-рыжий, - возвышаясь над обеденным столом, говорил, вероятно, о том, что ему снилось прошедшей ночью.
- Ну и как оно - умирать? - спрашивали у него.
- Вообще не понравилось, - охотно откликнулся он.
- Мне тоже ерунда снилась, - поделилась я, зачерпывая себе каши. - Девять трупов, и один из них мой.
- Самая подходящая тема для разговора за завтраком, - не преминул съязвить Катберт. Всё, похоже, было по-прежнему: все имели право голоса, кроме меня.
На свободное место рядом со мной приземлилась Диана и поинтересовалась:
- Как твоя работа на вернисаж?
- Никак, - я пожала плечами. - Не думаю, что буду её продолжать и вообще участвовать в вернисаже. Нет вдохновения.
- А я как раз собиралась заказать у тебя статую...
Раньше у меня ничего не заказывали. И где она была со своим предложением ещё совсем недавно?.. После вчерашнего мне не слишком хотелось прикасаться ни к глине, ни к мрамору.
- Не уверена, что у меня получится.
- Я тебе заплачу, - пообещала она.
- Да не в этом дело. А что за статуя?..
- Женщина в цветах.
- С цветами я раньше не работала... Это мелкая пластика, довольно сложно, но интересно, - признала я. В конце концов, для работы не обязательно вдохновение. Достаточно технической задачи. - Хорошо, я попробую. Но мне будет нужен от тебя эскиз. По нему проще работать, чем по абстрактному описанию.
- Я нарисую эскиз. Но мне жаль, что ты не будешь участвовать в вернисаже...
- Я подумала, что не стану посвящать искусству всю свою жизнь. Лучше пойду по стопам моей мамы и займусь чем-то действительно полезным. Хочется помогать людям и вещам становиться лучше.
- Тебе, конечно, виднее, чем заниматься, - дипломатично заметила Диана. - Но мне кажется, тебе не стоит бросать искусство.
- Искусство может остаться в качестве хобби, для удовольствия. Быть может, однажды я захочу и ещё что-нибудь изваяю.
- Но искусство тоже важно и тоже помогает людям. Вдохновляет, поддерживает...
- Да, конечно, - откликнулась я, не вслушиваясь. Мне не хотелось спорить. Искусство не накормит голодного ребёнка или взрослого, не вылечит больного. Это вторичная потребность, к которой прибегают те, кто уже благополучен.
После завтрака мы поднялись к спальням факультета, чтобы взять всё необходимое для урока мистера Грейвса по декоративно-прикладному искусству. Заниматься искусством мне не слишком хотелось, но всё ещё хотелось видеть мистера Грейвса, - и только ради него я собиралась придти. У нас было немного свободного времени, а меня одолевало любопытство, и я спросила Диану:
- Так вот, что за скульптуру ты хочешь? И для чего? - Диана Грейс была в последнюю очередь похожа на человека, украшающего свой дом скульптурами. Может, она задумала театральную постановку?..
- Мне нужна копия работы одного известного скульптора.
- А что за скульптор? Может, я его знаю? Есть фотографии работы в каталогах?
- Нет, скорее всего ты его не знаешь, а работа... Видишь ли, она пропала.
- Пропала? Её украли? - история выглядела всё более фантастической. Примерно настолько же, насколько недавнее путешествие Дианы в гости к болеющему дядюшке, живущему на маяке. Но в обоих случаях я не видела повода ей не верить.
- Она пропала при перевозке.
- Звучит весьма подозрительно, - заметила я. - При перевозке возможно украсть.
- Она... утонула.
- Её перевозили по воде?! - удивилась я. - И... выронили за борт?!..
- Да, таково было требование автора - чтобы перевозка осуществлялась по воде.
Я представила себе лодку, на которой мраморную статую везут через озеро, посреди которого на острове расположена одинокая вилла эксцентричного художника.
- И её не нашли? Я бы на месте этого скульптора обратилась... ну, не в полицию, наверное, но к дайверам.
- Там... очень сложное место для дайверов.
- Ясно. Значит, ты хочешь, чтобы я сделала копию этой пропавшей скульптуры?
- Да. Разумеется, я не стану её продавать или выдавать за оригинал...
- Я ни о чём таком и не подумала на твой счёт, - заверила я её. - Я понимаю, что ты просто хочешь, чтобы у тебя была копия понравившейся скульптуры.
- Даже не у меня, - уточнила Диана. - Это будет подарком другому человеку.
С каждым новым витком история расцветала новыми красками. Таинственный скульптор, пропавшая при загадочных обстоятельствах скульптура и неизвестный поклонник, желающий получить копию. Я уже не рискнула спрашивать, какое отношение ко всему этому имела сама Диана.
- Значит, копия будет стоять у него, без проблем. С тебя эскиз.
- Договорились! Спасибо тебе.
- Погоди благодарить. Я не обещаю, что получится.
- Но ты попробуешь. Я не хочу, чтобы ты переставала лепить.
- Я не перестану. Говорю же, это останется в качестве хобби. В конце концов, я леплю столько, сколько себя помню, - я усмехнулась, вспоминая далёкое детство.
- Это, конечно, не моё дело, но... - Диана присела рядом со мной на кровати. - С тобой что-то случилось?
- Да нет, ничего не случилось. Просто... стало страшно. Вчера, на астрономическом кружке.
- Меня там не было, так что я не знаю, что там произошло.
- Да в целом ничего не произошло, кроме комиссии.
- Про комиссию я знаю...
Подумалось, что Диане я могу доверять. В конце концов, её не было среди тех, кто меня напугал. Но также потому, что её не было там, мне было бы сложно объяснить, что меня напугало, - однако она и не стала расспрашивать.
- И я много думала вчера перед сном, - добавила я задумчиво. - Те женщины из комиссии напомнили мне мою маму...
- А кем работает твоя мама?
- Работала в службе опеки. Она умерла.
- Я не знала... Соболезную. Но у тебя ведь всё равно хорошая семья?..
- Да, у меня есть бабушка...
- Значит, тебе уже повезло родиться в хорошей семье.
- Конечно, мне повезло. Но не сразу. Я выросла в приюте, так что - кем были мои настоящие родители, я не знаю...
- А тебе важно об этом узнать?
- Нет, не важно, - я покачала головой. - Просто однажды пришла одна женщина и забрала меня у опекунов. И фактически спасла меня. Не знаю, что бы сейчас со мной было, если бы не она.
- Но ведь та женщина - всё равно твоя мама? Даже несмотря на то, что не родная?
- Разумеется, она и была моей настоящей мамой. И я люблю её и хочу помогать людям, как она.
Диана каждый раз не давала мне договорить, задавая мне вопросы, пытаясь понять и всё же не понимая, что я имею в виду. Она думала, что я жалуюсь на свою семью, и старалась убедить меня в том, что всё не так плохо, хотя я и сама знала, что мне повезло. Многим повезло гораздо меньше. А я старалась объяснить, почему я хочу помогать людям, но - безуспешно. Разговор слепого с глухим. Лишь со временем я догадалась, что Диана могла решить, что я жалуюсь, после того, как я сказала, что моя мама была похожа на женщин из комиссии. Как если бы это сходство автоматически означало, что у меня плохая мама. А ведь Диана даже толком не видела эту комиссию!..
- Помогать людям - это хорошо. Но мне всё же немного обидно, что ты разделяешь наше дело, искусство, и другие дела как более важные. Ты говоришь почти как мисс Нолан.
- Я не говорю, что искусство не нужно, - вздохнула я. Ну вот, теперь я ещё и Диану обидела. - Я разделяю их потому, что это разные вещи, только и всего.
...Кстати, и я ещё не видела этих женщин с утра, хотя они наверняка переночевали в Университете. Я боялась услышать, что они "исчезли" или ещё что-нибудь в том же духе, но всё же осмелилась спросить:
- А что было сегодня ночью? Я слышала крики под окнами. Было страшновато.
- Видели какое-то большое животное, - неопределённо ответила Диана.
- Животное?.. Иногда я вижу оленей на пленэрах в лесу, но они показываются, только если замереть.
- Нет, не олени. Скорее, большая собака. Она кого-то напугала.
Это было вполне похоже на правду. Некоторые люди боятся собак. А я уже нафантазировала невесть чего... всё-таки у страха глаза велики.
Мы вышли на крыльцо ждать мистера Грейвса - как раз чтобы услышать Дару, увлечённо сообщавшую:
- А вы слышали? Есть вероятность, что комиссия - ненастоящая!
- Как это - ненастоящая? - улыбнулась я. - Зачем кому-то прикидываться комиссией и приходить сюда?
- Ну, может, для развлечения? - предположила она. - Вдруг так развлекаются бухгалтеры?
Диана при этом слове поморщилась так, словно все бухгалтеры были по умолчанию отвратительными людьми.
- Знаете, если бы я была бухгалтершей, я бы как-нибудь по-другому развлекалась, - заметила я.
Когда все студентки были в сборе, мистер Грейвс повёл нас в беседку на занятие. Урок был посвящён барельефам. Обычно мистер Грейвс без особого энтузиазма относился к рисунку, живописи, скульптуре, архитектуре, - в общем, ко всему, что не декоративно-прикладное искусство и, конечно, не театр, - но я легко прощала ему эти предпочтения за то, что он умел подавать вдохновляющие идеи. Но сейчас он выбрал тему, которая была к скульптуре достаточно близка. Он кратко рассказал, какие бывают виды барельефов и в каких древних культурах они использовались, и показал иллюстрации из альбома. Затем предложил создать из глины анималистический барельеф, опираясь на один из его эскизов. Все эскизы были хороши - и с мифическими животными вроде дракона или единорога, и с реальными вроде оленя или кошки... Но меня покорил силуэт ирландского сеттера в охотничьей стойке. Диана рядом со мной выбрала форму гербового щита с геральдическим единорогом.
Я действовала по скорее скульптурному принципу "отсечь всё лишнее": раскатала глину в толстый блин, нанесла на него силуэт пса и вырезала его, затем обозначила рельеф очёсов шерсти на лапах, хвосте и животе, глаза и открытую пасть, и долепила выпуклое ухо. Тогда как Диана целиком вылепливала на плоском щите выпуклого единорога. К началу перерыва между парами я практически закончила свой барельеф и могла поболтать с ней о геральдике:
- Мне нравится в геральдике термин "противобеличий"...
- Это как?
- Ну, в геральдике благородные меха обозначаются определёнными орнаментами. Поэтому есть беличий орнамент, горностаевый...
- А противобеличий - это обратный орнамент?
- Ага.
- В принципе, логично.
- А ещё беличий мех обозначался синим цветом. Поскольку серебряной краски в геральдике не было, а зимой белки как раз серебристые, и именно зимний мех ценился и добывался. Синий цвет оказался ближе всего к серебряному. Так что, если на какой-нибудь средневековой миниатюре увидишь рыцаря, у которого подкладка плаща синяя, - значит, скорее всего у него плащ подбит беличьим мехом...
Мистер Грейвс объявил перерыв, и я пошла к корпусу Университета, чтобы вымыть руки от глины: она быстро засыхала перчатками, и от этого появлялись мозоли. Поднимаясь по лестнице, я заметила маленькую оранжевую ящерицу, прячущуюся под отопительной батареей.
- А ящерицы на лестнице - это нормально?.. - вопросила я, обернувшись в сторону холла. Ко мне поднялась мисс О'Райли. Похоже, она любила всех животных: и бражников, и ящериц. При этом я слышала, что она увлекается ловчими птицами, а охота обычно не слишком вяжется с любовью ко всему живому.
- Нет, она не должна здесь быть, - заключила деканша Юридического. - Должно быть, она сбежала из террариума.
- Значит, нужно вернуть её на место, а то здесь на неё могут наступить, - я наклонилась и подхватила ящерицу ладонью. Террариум, очевидно, был в живом уголке позади врачебного кабинета, и я понесла ящерицу туда. Всю дорогу она сидела смирно, и только когда я опустила руку в террариум, чтобы отпустить её, - вцепилась мне в палец, видимо решив, что свобода ей дороже. Зубы у неё были не особенно длинными, но укус неудачно пришёлся в сустав, и тот немедленно распух.
Пройти незамеченной мимо мисс Кэмпбелл, заведующей как медблоком, так и живым уголком, мне не удалось. Она перебинтовала мне палец и велела в ближайшее время не работать с глиной. Пришлось возвращаться с перерыва укушенной гекконом, чтобы отпроситься у мистера Грейвса. Но на пороге мне преградил путь Каллахан, словно только меня и ждал:
- Нора! А что ты делаешь... не сегодня вечером, а прямо сейчас? Мне нужна твоя помощь!
- Да я сегодня нарасхват, - удивилась я. - Прямо сейчас у меня заканчивается перерыв и нужно возвращаться на занятие. Но, думаю, мистер Грейвс меня отпустит, так как меня укусил геккон. Но чем я могу помочь?..
- Я хочу научиться лепить цветы, - заявил Эйден. - Ты можешь показать мне, как это делается?
- Честно говоря, я сама ещё ни разу не работала с цветами, - призналась я. - Это довольно непростая мелкая пластика, у неё много деталей. Но мне как раз скоро понадобятся цветы для одной работы. Так что можем попробовать поучиться вместе.
- О, это было бы здорово! Как скоро ты освободишься?
- Вот только отпрошусь у мистера Грейвса - и вернусь, - я собралась было поспешить к беседке, но Эйден напоследок протянул мне маленький пакетик синих блёсток:
- А это тебе. Можешь использовать их в работе.
- Спасибо!.. - я была совершенно сбита с толку таким проявлением внимания. Конечно, мне нравился Эйден с тех пор, как мы разговаривали и танцевали в "Рогах и копытах", но это казалось мне настолько же безнадёжным, насколько то, что мне нравился мистер Грейвс. Я не ожидала, что наше знакомство получит продолжение. - Кажется... я знаю, для чего они в ближайшее время могут мне пригодиться!..
Синий - мой любимый цвет. И если Диана захочет, чтобы я раскрасила скульптуру с цветами, и у неё не будет конкретных пожеланий по цветам...
Быстрым шагом я вернулась к беседке, ещё издалека приняла виноватый вид и продемонстрировала перебинтованный палец:
- Мистер Грейвс! Меня укусил геккон, - сообщила я печально. - Мисс Кэмпбелл сказала, что мне пока нельзя лепить.
- Тогда сейчас вы можете быть свободны и закончите работу потом, - легко согласился он.
- Я как раз её практически закончила... - я подошла к своему месту и ещё раз придирчиво взглянула на пса. - Можно вам его показать? Конечно, получилось немного грубовато...
- Это ваш стиль, - заметил мистер Грейвс, рассматривая лежащий на деревянном планшете глиняный барельеф. - Напоминает о ночном приключении.
- Это когда все видели большую собаку?.. Я всё проспала.
- Да. Можно так её и назвать.
- В смысле, назвать работу "Ночное приключение"?.. - с сомнением переспросила я. Сеттер не был похож на собаку Баскервилей, способную кого бы то ни было напугать. - Я никогда раньше не работала в анималистике. Все мои прежние скульптуры были мифологическими образами...
- Это может быть собирательный образ собаки, - подсказал мистер Грейвс.
- Да, точно!.. - осенило меня. - Это может быть не просто конкретный рыжий ирландский сеттер, а символ Ирландии. Собаки ведь играют важную роль в ирландской мифологии. Пожалуй, я добавлю кельтский орнамент вот здесь... Спасибо вам за идею!
На широкой спине собаки как раз чего-то не хватало. Я уже представляла, как вырежу переплетающиеся узоры, и пёс станет похожим на псов с гобеленов. Неужели благодаря мистеру Грейвсу ко мне возвращалось вдохновение?..
- Можно, я заберу ваш эскиз? - спросила я напоследок. - Он очень мне нравится. В нём больше экспрессии.
Забрав свой планшет с барельефом, чтобы глина высохла в прохладной комнате, я вернулась к корпусу, но Каллахана уже и след простыл.
Зато в обеденном зале над камином появилось объявление о пропаже 20 гекконов. Я взяла ручку и приписала, что беглых гекконов - уже 19, и минус 1 палец. Всем, кто проходил мимо и интересовался гекконами, я со своим пострадавшим пальцем служила наглядным пособием: предупреждала, что гекконы кусаются и ловить их следует осторожнее. Несмотря на их яркую расцветку, они по крайней мере не были ядовитыми, - но я всё равно не ожидала, что животные, содержащиеся в учебном заведении, окажутся кусачими. Хорошо, что они не покусали комиссию! Иначе у них возникли бы вопросы к безопасности зооуголка, и вполне обоснованные.
Занятие мистера Грейвса тем временем закончилось, и я присоединилась к Диане, которая принесла в свою комнату готовый барельеф с единорогом.
- Не знаю, правда, куда его теперь девать, - призналась она.
- Можешь повесить на стену, и будет у тебя свой герб, - предложила я.
- Это не мой герб, - Диана покачала головой. - Если бы у меня был герб, то на нём была бы дорога, уходящая вдаль. Или море.
- Красиво, - кивнула я. Такие образы в самом деле подходили Диане, которой были по плечу любые путешествия. - А я как-то никогда не задумывалась, что могло бы быть изображено на моём гербе...
- И, пожалуй, я не буду красить его в чёрный, - продолжала Диана, разглядывая единорога. - Покрашу белым или серебряным.
- Чёрные единороги не то чтобы часто встречаются в геральдике, - заметила я.
- Ну, это герб чёрных рыцарей.
- Чёрных рыцарей?.. - заинтересовалась я.
- Чёрные - не значит плохие, - уточнила Диана.
- Я знаю, что они не плохие. И что рыцари в чёрных доспехах прибывали на турниры инкогнито, когда не хотели показывать своё лицо и свой герб...
- Да, всё так. А ещё считается, что они были учениками Скатах.
- Той самой Скатах? Наставницы Кухулина? Я как раз о нём вспомнила, когда решила сделать этого сеттера собирательным образом собаки из ирландских мифов. Ведь Кухулин тоже называл себя псом.
Тут я вспомнила также, что забыла свой стакан в беседке, и пошла за ним, надеясь заодно встретить во дворе Каллахана. Но вместо него встретила мисс Белену.
- Это ведь твоя статуя? - спросила она, указывая взглядом на Нюкту. Решением нового ректора Нюкту перенесли из фойе Университета к берегу озера, и в тени деревьев она смотрелась только лучше.
- Да, моя.
- Совсем как живая, - мисс Белена как будто даже поёжилась.
- Да, мне об этом не раз говорили. Возможно, она слишком реалистична для мифологического образа, и мне следовало сделать её более абстрактной... Но такой она мне приснилась.
- Приснилась?.. - заинтересовалась она.
- Ну да. Многие образы, которые я потом воплощаю в статуях, приходят ко мне во сне.
На втором этаже, перед входом в медблок, появилось второе объявление с просьбой возвращать гекконов в живой уголок, на котором вёлся подсчёт пойманным гекконам. Оно утверждало, будто гекконы не кусаются.
- Но это ведь неправда, - заметила я. - Меня геккон укусил.
- Может, они тебя просто не любят, - сказала Ангела Клэрк, первокурсница и новая капитанша команды по лакроссу.
И правда, как я могла забыть, что меня здесь никто не любит. Ну, почти никто. В ожидании следующего факультатива (был слух, что мисс Фишер во время занятия по лакроссу и настольным играм - да, одновременно! - разрешит желающим также и поплавать в пруду) в столовой я услышала странный диалог:
- А у вас здесь всегда так? - это, кажется, спрашивала Диана, пропустившая часть учебного года.
- Нет, только когда гости понаехали.
- В смысле комиссия?
- Нет, другие гости, - загадочно ответил другой голос, принадлежавший, кажется, Иарлэйту.
Там, в обеденном зале, меня и нашёл Эйден. Ну, или это я его первой заметила...
- О, вот ты где! Ты ведь хотел, чтобы я тебе в чём-то помогла?..
- Да! У меня всё с собой, - Каллахан продемонстрировал упаковку глины. - Можем занять стол прямо здесь.
- Можно, только постараемся его не испачкать, - я сама не заметила, как его энтузиазм подхватил меня, и вот я уже сидела рядом, понятия не имея, с чего начать. Я никогда прежде не выступала в качестве наставницы. - И не думай, что я сделаю всё за тебя!..
- Конечно, я так не думаю! Мы можем делать это вместе.
Я смочила пальцы и отщипнула кусочек глины от бруска, похожего на головку сыра. Она была белой, очень сухой и упругой, как кусок резины вроде клячки. Лепить из неё было непросто. Каллахан хорошо подготовился и запасся даже проволочными основами для цветов, на которые можно было нанизывать лепестки, как на стебель. Интересно, как давно он вынашивал эту идею?.. Явно дольше, чем Диана планировала заказать у меня статую девушки с цветами, так что это было удачным совпадением.
- Главное - не делать детали слишком тонкими, иначе они получатся хрупкими, - бормотала я.
Мне хотелось вылепить нечто вроде тёмного ириса - мне казалось, что этот цветок подошёл бы Эйдену, - но выходила какая-то хищная орхидея. В конце концов, после продолжительных мучений, мы обратились к проходившему мимо мистеру Грейвсу как к специалисту с вопросом, что с этой глиной не так и можно ли её спасти. Мистер Грейвс подтвердил, что глина безнадёжно засохла и размочить её не получится - разве что при помощи какого-нибудь специального растворителя. Выбрасывать глину мне всё равно было жаль - как-никак упаковка была совсем новой. Но мистер Грейвс предложил нам воспользоваться остатками той глины, которую он приготовил для урока.
- А чем вы занимаетесь? - полюбопытствовал он.
- Эйден попросил меня показать, как лепить цветы, - ответила я.
- Я хочу слепить цветок для Норы, - доверительно поделился Эйден, глядя только на мистера Грейвса, как если бы я и так была в курсе. - Такой, который подходил бы именно ей. Потому что мне нравятся её работы, они очень вдохновляют.
- О... Спасибо, это... очень приятно.
Я не сразу поверила тому, что услышала. Я ведь даже не спросила Эйдена, для чего ему лепить цветы, - слишком привыкла к тому, что он интересуется сразу всем на свете. Но мне бы и в голову не пришло, что он может делать это... для меня. А потом я ещё раз не поверила своим ушам, когда он сказал:
- И я думаю, что это будет мак. Скажите, эту глину можно смешать с краской?..
- Можно покрасить прямо по ней, - ответил мистер Грейвс.
Я тоже взяла немного глины, но вскоре напрочь о ней забыла, глядя на глину в пальцах Эйдена. Он соединял тонкие лепестки один за другим, и их плавные изгибы были совсем как у настоящих цветов. Мне нечему было его учить: у меня не получилось бы лучше.
- Это очень красиво! В самом деле похоже на мак. Но как ты догадался, что это мой любимый цветок?!..
- Не знаю, - отозвался Эйден. - Просто подумал, что тебе может понравиться.
- Мне очень нравится!.. У тебя действительно талант.
Я смотрела, не отрываясь, на рождение цветка вокруг проволочной основы. Акварель у Эйдена тоже была, и он покрасил лепестки, сделав их нежно-розовыми, как перламутр, а сердцевину цветка - чёрной. Затем он посыпал цветок золотыми блёстками, и они заискрились, как пыльца. Это казалось невероятным, но глиняный цветок было не отличить от живого: нежные, ещё чуть влажные лепестки могли того и гляди затрепетать на ветру и облететь от слишком сильного его порыва, а к пушистой сердцевинке впору было слетаться пчёлам. И это маленькое чудо, на которое я боялась даже дышать, Эйден протянул мне. Ещё никто прежде не делал мне такого прекрасного подарка.
Я осторожно взяла хрупкий стебель, а Эйден смотрел на меня и тепло улыбался. И в этот момент что-то произошло. Мир стал таким ярким, словно я оказалась внутри картины, так что я зажмурилась и заморгала. Потом зажмурилась ещё раз, но это не помогло. Эйден всё так же смотрел на меня внимательно и доброжелательно, а напротив него на месте мистера Грейвса уже сидела Диана и тоже смотрела на нас с заговорщицким интересом.
- Ты... сияешь, - проговорила я с удивлением, глядя на Эйдена. - И ты и раньше-то был красавчиком, а сейчас и вовсе красивый невероятно...
Наверное, мне следовало испугаться таких перемен, но почему-то страшно не было. Было красиво. И я не без труда оторвала взгляд от Эйдена, чтобы осмотреться по сторонам.
- Всё такое яркое... Что вы со мной сделали?.. - и я была уверена, что это не наркотики. Во-первых потому, что я ничего не пила и не ела уже некоторое время, а во-вторых потому, что я не сомневалась: Эйден и Диана не поступили бы со мной так без моего согласия. Но других объяснений у меня не было.
- Просто немного волшебства, - с обезоруживающей простотой пояснил Эйден.
- Ты... волшебник?.. - сказки моего детства становились явью. Прямо здесь и сейчас. Эйден взял меня за руку, и я поняла, что с ним мне хорошо и вообще ничего не страшно.
- Я ши, - сказал он. - Из Аркадии.
- Мы феи, - добавила Диана.
- Ох, ничего себе... - я ещё не переварила эту информацию, как Эйден назвал её "странницей", а Диана запустила в него ножом. Но не кухонным, а кинжалом, хотя я готова была поклясться, что раньше при ней ничего такого не было. Кинжал воткнулся в стену у Эйдена за спиной, а тот только дёрнул длинным эльфийским ухом, в миллиметре от которого просвистел нож. У Дианы таких ушей не наблюдалось, но её облик также неуловимо изменился: она стала как будто старше и жёстче, на её плече переливалось всеми цветами радуги татуированное изображение якоря, а чёрные зрачки затопили радужку.
- И я капитанша пиратского корабля, - сообщила Диана.
- У тебя есть свой корабль?!..
- Ага. Только его погрызли акулы-оборотни.
- Акулы-оборотни?!.. Это... человек превращается в акулу, или акула превращается в волка, или..?!
Только когда Эйдена позвали дела, я заметила, что студентки собираются на занятие мисс Фишер, и решила, что будет обидно пропустить купание, особенно пока я вижу волшебство. Я отнесла мак в свою комнату и устроила его рядом с псом, чтобы он до конца просох, и стала переодеваться в купальник. Купальник к лету я также выбирала с маками, но его ещё никто не видел, и как Эйден смог угадать с подарком - оставалось загадкой. Я не знала, от чего больше бьётся сердце: от красоты вокруг или от чувств, которые расцвели вместе с этим маком, - так, что хотелось танцевать, петь... Я шла по коридору, спускалась по лестнице, а все краски мира лежали в тенях и полутонах, потолки становились выше, а воздух - чище, и что-то вилось вокруг меня, как бабочки, - не то обрывки мелодий, не то ожившие мысли. Мир менялся, но и я - менялась.
Вдруг я вспомнила, как вспоминают сны, один эпизод и себя в нём, и двоих других фей. Там был Эйден - таким, каким я увидела его сейчас, в его истинном ещё более великолепном облике, - и я помнила, что его звали Моррахан, колдун из Дома Эйлунд. Мы удирали на повозке, двигавшейся, казалось, без участия лошадей, и рыжеволосая нокерша, похожая на Дару О'Шей, чинила её на ходу. А удирали мы из замка - но не потому, что его обитатели были какими-то плохими: просто мы не сошлись во мнениях с тамошним королём, Моррахан заступился за нас, и вышло... как вышло. Рыцари того короля преследовали нас, но я не помнила, что было дальше.
Я вышла во двор и пошла к озеру, где уже начиналась разминка. Я не могла перестать вертеть головой и рассматривать башни Университета, кроны деревьев и гладь пруда так, словно видела их впервые, так что кто-то, наверное, мог подумать, что я не в себе, - но я в самом деле впервые видела их такими. К этому непросто было привыкнуть. Значит, теперь я тоже - фея? И я всегда была ею, просто это волшебство спало где-то глубоко внутри, а Эйден его разбудил. Каллахан тоже был там, возле озера, - или лучше называть его Моррахан? - и я направилась прямо к нему.
- Значит, так теперь будет всегда?.. - ещё издали сказала я, не столько спрашивая, сколько утверждая.
- Нет, через некоторое время это пройдё... О!.. - он поднял на меня взгляд и просиял. - И ты тоже?.. Поздравляю!
- Спасибо тебе, - я крепко его обняла. Я была очень рада его видеть, как после очень долгой разлуки.
- А я знал, я догадывался, что ты одна из нас!..
- Ты знал?.. - я с улыбкой склонила голову, приблизившись к его уху, чтобы нас не услышали другие.
- Для этого я здесь, - сообщил он. - Такова моя работа - помогать феям пробуждаться.
- Работа? То есть ты просто зачаровываешь всех подряд?.. - на мгновение мне стало немного досадно, что он зачаровал меня не потому, что хотел показать волшебство именно мне, а потому, что должен был найти других фей. - И как, здесь много фей, да?..
Я наткнулась взглядом на сестру и брата О'Шей: Дара определённо была нокершей, чинившей повозку, из моего сна-воспоминания. Иарлэйт был чем-то похож на Диану, - по крайней мере, ему бы подошло слово "странник".
- Да, здесь нас больше, чем в других местах, - рассеянно согласился Моррахан, явно думая о чём-то своём.
- А я тебя помню. И Дару, - поделилась я. - Это было... когда-то очень-очень давно, да?..
- Расскажи, что ты помнишь, - попросил он. - Туманы меня не пощадили, поэтому я собираю своё прошлое по кусочкам из чужих воспоминаний.
Я пересказала ему то немногое, что вспомнила. Мисс Фишер звала нас на разминку, но я отвечала, что легко перегреваюсь и лучше останусь в тени, и это даже было правдой. Оттуда, из тени у озера, мы и увидели приближающихся к нам через двор женщин из комиссии. Я испытала некоторое облегчение, увидев, что с ними всё в порядке, - а Моррахан, напротив, насторожился.
- Будь осторожна и держись от них подальше, - предупредил он.
- Почему?.. - удивилась я. Даже сейчас я не видела перед собой никаких чудовищ. Обычные женщины, просто немного... тусклые. Мир вокруг них не звучал так, как вокруг фей. Мисс Фишер вышла им навстречу и стала говорить с ними о спортивных занятиях. Кажется, хотя бы в пользе лакросса комиссия не сомневалась.
- Таким, как мы, становится плохо рядом с ними, - пояснил Моррахан.
- Знаешь, одна моя половина всё ещё считает, что это просто люди, и хочет их защитить, - призналась я. - А другая моя половина чувствует исходящую от них опасность и хочет их избегать. Это так странно...
- Возможно, их прислали сюда, чтобы навредить нам.
- То есть ты думаешь, что они знают про нас и делают это нарочно?.. - усомнилась я. - Или всё-таки у них это само собой получается, без их желания?..
- Я пока не уверен. Но если про нас знают - значит, у нас проблемы.
К нам подошёл Оуэн, сокурсник Эйдена. Его уши оказались такими же заострёнными. Он скользнул по мне беглым одобрительным взглядом, но вид у него был серьёзный и встревоженный.
- Запомните сами и предупредите других, - произнёс он полушёпотом. - Если увидите "ловцы снов" - ни в коем случае не трогайте их, а лучше даже не приближайтесь, иначе можете погибнуть. Они вытягивают глэмор из фей и преобразуют его в квинтэссенцию.
- Хорошо, не буду... я их даже не видела, - и я понятия не имела, что такое квинтэссенция.
- Один из них повесили рядом со статуей Нюкты, - сообщил Оуэн. Он держал себя в руках, но его голос подрагивал от гнева. - Он высосал из неё весь глэмор.
- Быть может, поэтому тебе было ночью так плохо, - добавил Моррахан, встревоженно глядя на меня. Стало быть, кто-то всё же подслушал мои рыдания под дверью и растрепал остальным. И кто бы это мог быть... Диана, конечно, и я была ей за это чертовски благодарна. Если бы Моррахан не подоспел меня спасти, и если бы мистер Грейвс перед тем не вернул мне вдохновение и способность творить, - кто знает, чем бы всё закончилось.
- Возможно. Я чуть не загнулась тогда.
- Если они могут влиять на фей через их творения... даже ещё не пробудившихся фей... - Оуэн стал ещё тревожнее, и мне самой сделалось не по себе. Ещё пару дней назад в моей жизни не было никаких забот, кроме изменившейся системы начисления баллов и угрозы зданию Кибернетического факультета. А сейчас, стоило мне проснуться феей, как я уже столкнулась с угрозой жизни.
- Нора, ты можешь предупредить О'Шей? - попросил Моррахан. - Мне нужно идти.
- Да, конечно, я их предупрежу. Ты тоже будь осторожней.
- И ты... можешь поделиться со мной глэмором?.. - он почти виновато развёл руками.
- Я пока толком не знаю, как это делать, но... держи, - и я буквально вывалила на него часть витающего вокруг меня волшебства, которое, казалось, только того и ждало.
Брат и сестра О'Шей уже были в воде и приближались к дальнему берегу. Я спустилась в воду и поплыла следом за ними, догоняя их быстрым брассом и заодно согреваясь. Последнее было несложно: вода на солнце прогрелась так, что местами у поверхности была даже слишком тёплой, и освежали только бившие кое-где холодные ключи. Отплыв достаточно далеко от сходней, я окликнула их:
- Эй, погодите! Мне нужно вам кое-что сказать!
- Аааа!.. - в шутку испугалась Дара, обернувшись и увидев меня, как если бы я была акулой, и прибавила ходу. - Они настигают!..
Вот и что они выдумали обо мне?.. Похоже, не все были рады видеть ещё одну фею. А я-то надеялась рассказать и Даре тоже, как мы удирали от рыцарей...
- Да погодите вы, - длина озера закончилась, так что Даре пришлось развернуться и поплыть назад, мимо меня. - Это очень важно. Меня попросили предупредить вас об опасности.
- Мы сами уже всё знаем, - отрезала Дара.
- Ну, раз знаете, то я буду спокойна, - ответила я с некоторым сомнением.
- А что за опасность? - тут же полюбопытствовал Иарлэйт.
- Так знаете вы или нет?!.. Давайте я всё же расскажу на всякий случай.
Мы уже приближались к берегу, возле которого купались остальные студентки, - но я решила, что им узнать то, что я скажу, тоже не повредит. В конце концов, никогда не знаешь, в ком может спать фея.
- В общем, если увидите "ловцы снов" - не прикасайтесь к ним. Они опасны.
- А, ну это и так было ясно, - фыркнула Дара. - Неужели кто-то не догадался? Зачем Кибернетическому факультету мозги? Чтобы думать!..
- Я бы не догадалась, - заметила я, не выплывая на мелководье. - Ещё совсем недавно я была человеком и не видела в "ловцах снов" ничего подозрительного. И если бы не знала, вполне могла бы до них дотронуться.
Я описала ещё пару кругов по озеру и вылезла на мостки, чтобы присоединиться к остальным: мисс Фишер повторяла танцевальные движения разных стилей к вечерней дискотеке. Затем я решила, что успею взглянуть на настольные игры, которые мисс Фишер приготовила для сегодняшнего занятия. Мне всегда нравился её факультатив по шахматам и другим старинным играм, но в этот раз она обещала пиратские игры в кости, - так что я не удивилась, застав в беседке за игрой Диану, вместе с Элис и Фран. Диана обрадовалась моему новому облику, а Франческа, напротив, устремила на меня такой тяжёлый взгляд, что мне показалось: она тоже видит, кто я. И ей это не нравится.
- К вам ещё можно присоединиться? - спросила я. - Правда, я вся мокрая.
- Лучше отойди от стола, - сказала Фран. - А то закапаешь тут всё.
В её тоне не было угрозы, грубости или высокомерия, так что я даже не обиделась. А вот опасения - были. И вряд ли за сохранность игровых карточек.
- Да ладно, не настолько ты мокрая, Нора, садись! - пригласила Диана, и я пробралась к свободному месту за столом. - А вы будете играть?..
- Я, пожалуй, пойду, - и Фран исчезла. Остальные как будто не слишком удивились её поспешному бегству. Может, не только некоторые люди невольно влияют на фей плохо, но и феи могут причинять неудобства некоторым людям?.. А мне ведь совсем не хотелось вредить Франческе.
Мы с Дианой и Элис стали играть втроём. Игра была простая: нужно было броском пригоршни костей собирать определённые комбинации одинаковых цифр. Если комбинация была сложной, неудачно выпавшие кости можно было перебросить ещё раз или два. Если удавалось сложить комбинацию верно, можно было подбросить соответствующую карточку кому-нибудь из противников. Проигрывал тот, у кого накапливалось карточек на сотню очков. Сейчас больше всего карточек было у Дианы, - а мне игра, зависящая только от удачи, вскоре наскучила, когда я перепробовала все комбинации, и мне хотелось поскорее её закончить.
- Это так по-пиратски: утопить кого-то, - посмеивалась я.
Наконец, Диана набрала сто очков, и мы завершили игру. Мы с Дианой пошли к её комнате.
- Ты что-нибудь помнишь о себе? - спросила она, когда мы вошли и остались наедине.
- Не то чтобы очень. Помню ещё двоих, - и ей я тоже пересказала то, что вспомнила.
- Мне кажется, что ты местная, - заметила она. - В смысле, что ты отсюда. Существует легенда, что когда-то на этом месте был фригольд, который основали некий ши, богганка и ундина. И, похоже, именно богганка была в нём хозяйкой, поскольку она смогла отстоять своё право перед госпожой здешних мест, леди из Дома Фиона, указав ей на некий камень с именами основателей.
- Да уж... вряд ли это совпадение, - задумчиво пробормотала я.
Переодевшись и повесив купальник сушиться, я следом за Дианой спустилась к обеду. На обед были печёночные оладьи, что вызывало желание шутить про то, что их можно расклевать. После обеда Диана спросила меня:
- Ты уже знакома с врачом-паком?
- Ещё нет, - призналась я.
И Диана подвела меня к мисс Кэмпбелл, стоявшей у столика с напитками. У мисс Кэмпбелл были - так и хотелось сказать "теперь", но ведь на самом деле так было всегда - заострённые пушистые уши, волчий хвост поленцем и еле заметно заострённые клыки. Она улыбнулась, когда Диана сообщила ей, что теперь я одна из них.
- Ну, вот и познакомились... заново, - смущённо улыбнулась я в ответ. Было по-прежнему непривычно получать столько внимания, став вдруг частью чего-то большего.
Также я забрала с собой рисунок Дианы, изображавший девушку с разноцветными крыльями бабочки, - он понравился мне, и я попросила подарить мне его, но во время своего Кризалиса забыла его на обеденном столе, и кто-то перенёс его на камин.
- Кого только ни бывает: эшу, нокеры, паки... А такие феи, с крыльями, бывают? - негромко спрашивала я Диану, пока мы шли к нашим комнатам.
- Нет, таких не бывает. Но бывают паки-птицы с птичьими крыльями.
Я смотрела на этот рисунок, и он напоминал мне о Кризалисе... Нет, не так: это Кризалис напоминал мне о превращении в бабочку. Когда ты думаешь, что вся твоя жизнь - это грызть лист салата, - а потом у тебя раскрываются крылья.
- А вампиры и оборотни? Они тоже существуют?
- Конечно. Я же говорила об акулах-оборотнях, которые покусали мой корабль. Но я уже нашла того, кто сможет починить мне компас, и, значит, на нём снова можно будет уплыть.
Тут рядом появилась мисс Белена - у неё положительно был талант неслышно подкрадываться:
- Какая красивая бабочка! Совсем как на свитках в библиотеке.
Но после всего, что на меня свалилось, я совсем позабыла о том, что приглашённая лекторша накануне просила найти для неё печать с бабочкой и не трогать бумаги, запечатанные этой печатью. Я уже почти привычно вошла в комнату к Диане, и она снова спросила:
- Ты совсем ничего не помнишь о мире фей? Или всё-таки уже что-то знаешь?
- Практически ничего, - призналась я. - Только то, о чём ты мне рассказываешь.
- А что ты умеешь, ты знаешь?
- Я чувствую, что умею создавать, - я прислушалась к себе, к тому глэмору во мне, которым я делилась с Морраханом. Какая-то часть глэмора рассеялась, но его всё ещё ощущалось достаточно. - Создавать волшебные вещи. Так что, если тебе всё ещё нужна статуя, - сейчас для этого самое время.
- Пока, наверное, не сильно нужна. Есть другой способ, - неопределённо ответила она. - Я же говорила, что мне, возможно, починят навигационный прибор.
- Что ж, обращайся, если понадобится помощь, - ответила я. Видимо, починка компаса позволит обнаружить место пропажи оригинала статуи и достать её со дна, а оригинал, конечно, будет лучше любой копии.
- Есть ещё кое-что, что может иметь отношение к твоему прошлому, - задумчиво произнесла Диана. - Но оно... странное, так что я даже не знаю, рассказывать тебе или нет.
- Кажется, меня уже сложно будет чем-то удивить, - ответила я. - Так что рассказывай. Всегда лучше знать, чем не знать.
- Да, пожалуй, ты права, - и Диана села напротив меня. - В этих свитках, которые лежат в библиотеке, есть история о том, как однажды к фригольду, который когда-то был здесь, пришёл раненый Расточитель... вампир. И попросил о помощи. И богганка, хозяйка фригольда... видимо, это была ты... впустила его, дала ему убежище и вылечила его раны. И он влюбился в неё, и она сама в него влюбилась. Но его брату она тоже нравилась, и этот брат стал ревновать и не то убил своего брата, не то заточил в волшебном зеркале. И хозяйка его прогнала, потому как он нарушил закон гостеприимствав и пролил кровь во фригольде.
- Ничего себе, - пробормотала я, слегка запутавшись в вампирах. - Что-то мне не верится, чтобы я могла влюбиться в вампира...
- Вот, я же говорю, что оно странное, - пожала плечами Диана.
Меня немного удивляло то, что в меня могли влюбиться двое вампиров сразу: во мне ведь не было ничего особенного. Впрочем, у вампиров могут быть странные... вкусы. Но то, что я ответила одному из них взаимностью, удивляло меня много больше. Казалось бы, - нет ничего необычного в том, чтобы привязаться к кому-то, кому сочувствуешь, о ком заботишься, кто доверился тебе. Но что-то внутри меня сопротивлялось такому предположению. Я бы запомнила, если бы влюбилась в кого-то, и если бы его бы убили или разлучили со мной, - но память не отзывалась, а сердце словно знало, что оно уже занято. Значит, либо история приукрашивает, либо вампир принял желаемое за действительное. И если он вернётся, я смогу сказать ему об этом.
Мы с Дианой собрались и пошли на факультатив по наброскам с натуры, который проводила первокурсница Элис Салливан под кураторством мистера Грейвса. Я не была сильна в быстрых набросках, но иногда посещала этот кружок, чтобы держать руку в тонусе, - а сейчас, ко всему прочему, наброски проходили на свежем воздухе, в той же беседке, что и занятие мистера Грейвса, да и мне нужны были баллы. В этот раз начали с натюрморта: Элис поставила композицию из полупрозрачного стеклянного кубка и букета цветов на фоне жёлтой скатерти. Затем рисовали людей - и хотя я была не прочь позировать, мне так и не удалось отлынить от рисования.
Первой натурщицей вызвалась Диана - и уселась на стуле по-турецки, хотя не выдержала в такой позе до конца отведённого времени. Элис предоставила разные материалы для рисования, включая цветные карандаши и фломастеры, и я попыталась передать цветовые акценты от пёстрой юбки Дианы, напоминающей цыганскую, - но у меня не слишком хорошо получилось. Следом мы попросили позировать мистера Грейвса. Наверняка не я одна мечтала рисовать мистера Грейвса в простыне... то есть, конечно, в античном стиле, - но и в костюме он выглядел ничуть не хуже. Испытав прилив вдохновения, я решила попробовать непривычную для меня технику и набросать фигуру мистера Грейвса в её чёрно-белой гамме резкими штрихами чёрной гелевой ручки. В отличие от карандаша, неверный штрих ручки невозможно было стереть - только перекрыть другими. Мистера Грейвса сменила Бейб, которой дали букет в руки, но я воспользовалась оставшимся временем, чтобы довести портрет мистера Грейвса до ума.
Комиссия посетила и этот факультатив, но не смогла помешать моему вдохновению. Чтобы хорошо видеть позирующих и не загораживать их друг другу, некоторые рисовали, сидя за столом, некоторые - сидя на столе, а некоторые - сидя на полу; комиссия не преминула поинтересоваться, как скоро можно будет увидеть наброски стоя на голове. Это было даже забавно, поскольку мы так и не поняли, следует ли стоять на голове натурщику или рисующему (или обоим). Вопреки всем опасениям, Элис и мистеру Грейвсу удалось отстоять кружок: у членов комиссии не возникло никаких претензий, кроме пожелания проводить после набросков физкультурную разминку (что было вполне полезной идеей). Пока они наблюдали, Элис даже набросала их портреты. А я ведь говорила, что они - красивые женщины! Просто у них скучная работа.
Кто-то из первокурсников поймал огромную саранчу и предлагал подкинуть её комиссии, но всё же было решено пожалеть зверушку и отпустить во дворе: если она сбежит в доме, её непросто будет отловить, а нам хватало и гекконов. А Диана представила мне мисс О'Райли как леди из Дома Фиона. Собравшиеся вокруг мисс О'Райли феи что-то обсуждали, а я даже не могла вникнуть в разговор, поскольку вспомнила рассказ Дианы о том, что ши Фиона была когда-то хозяйкой здешних мест. Что если той ши и была мисс О'Райли? И как в таком случае мне следовало к ней обращаться?.. Всё было гораздо проще, когда она была для меня просто деканшей Юридического!..
Также от Дианы я узнала, что Эстер Эрна Белл, третьекурсница с Юридического, - не фея, но иногда видит вещие сны. И прежде, чем я спросила, как такое возможно, эшу загадочно заявила, что хочет провести некий эксперимент, и удалилась. Зато я заметила Моррахана.
- Я давненько тебя не видела. Где ты пропадал? Думала, ты придёшь на наброски.
- У нас было занятие на Кибернетическом, - вздохнул он, приземляясь рядом со мной на диване в холле. Похоже, технологии не слишком хорошо ему поддавались. - Вот не наберу нужного количества баллов, и меня выпрут из Университета...
- Переходи к нам на факультет Искусств, - корыстно предложила я.
- Кстати, Диана рассказала тебе всё о тебе и о том, что здесь происходит?
- Что-то она мне рассказала, но, возможно, не всё. Так что расскажи.
И Моррахан начал рассказывать. Во-первых о том, что я когда-то была хозяйкой здешнего фригольда и что где-то есть упомянутый в летописях камень с именами всех троих основателей, сообща разжигавших Очаг. Одним из этих основателей был назван ши из Дома Эйлунд, - и вот тому, что это мог быть сам Моррахан, я бы не удивилась. А богганку звали Ида, и мне предстояло привыкнуть к новому-старому имени.
Во-вторых Моррахан рассказал о том, что братья-вампиры из легенды были, вероятно, на самом деле одним вампиром с раздвоением личности - из клана безумцев, Малкавиан. Это также звучало логично: иначе было как-то непонятно, откуда во фригольде взялся второй брат, если я дала приют только одному, раненому. Безумец приревновал сам себя и заточил часть своей личности в зеркале, которое затем оказалось разбитым. Всё это значило, что вампир мог дожить до наших дней, помнить меня - такой, какой я и сама себя не помнила, - и хотеть добыть и восстановить зеркало. И возникал вопрос, стоит ли нам попытаться найти зеркало раньше. Мне думалось, что собирать зеркало из осколков - не лучшая идея: вряд ли та часть, которая из неё вылезет, станет нашей союзницей против всего остального вампира. Уж лучше уничтожить все осколки.
В-третьих, зеркало то ли было связано с некоей машиной, перерабатывающей глэмор, то ли нет, и эту машину также разыскивали. И, наконец, Моррахан упомянул эпидемию, распространяющуюся среди фей, которая, возможно, также была происками наших врагов, как и ловцы снов, - мисс Кэмпбелл уже занялась её изучением. А напоследок он сообщил:
- А ещё в Университете есть маги. Например, Катберт. И Бейб.
Ничего себе! Значит, маги тоже существуют. А когда я упомянула, что могла бы создать статую для Дианы, но той, похоже, она уже не слишком нужна, - Моррахан в том порыве энтузиазма, каковые я уже не раз видела у него как у Эйдена, подбежал к Диане и позвал её к нам, утверждая, что статуя не менее важна, чем компас, и без неё никак не обойтись. И дело тут же сдвинулось с мёртвой точки:
- Мне нужен от тебя эскиз, - сказала я Диане. - Или хотя бы словесное описание.
- Ну, это девушка в цветах...
- Бюст? Или в полный рост?
- В полный рост. Сейчас покажу, - и она, воспользовавшись чарами эшу, показала мне стоящую в саду статую, которую я сразу же узнала. Я видела эту статую в альбомах, посвящённых современной скульптуре, и считала её образцом - не для подражания, конечно, но для вдохновения, - той высотой, которую я только мечтала достичь. Работы итальянской скульпторши Джованны я как раз приводила в пример в недавнем споре с мисс Нолан, когда говорила о произведениях, которые продолжают и развивают традиции Ренессанса - и наверняка окажут влияние на последующие поколения художников. И почему Диана не могла сразу мне сказать, кто автор?..
- Так ведь я её знаю, - воскликнула я. - Это скульптура Джованны.
- Ты её знаешь? - удивилась Диана. - Она ши Лианнан.
- Знаю только по каталогам. Никогда бы не подумала, что мне доведётся её копировать... Вряд ли у меня получится так же. Но я попробую.
Пожалуй, если бы не переполняющее меня после Кризалиса вдохновение, от такой ответственности я бы захотела сбежать в ужасе. Но и так мне было немножко не по себе. Мало того, что копировать работу непревзойдённой скульпторши, - так ещё и ши! Что если ей не понравится, и она рассердится?.. От ши всякого можно ожидать.
Оуэн подошёл к нам таким же обеспокоенным и усталым, каким я видела его и в прошлый раз. Сообщил, что двое смертных, с которых началась эпидемия, могли заразиться на некоем концерте, и одним из них был Флан Линч с Юридического, брат Франчески. И в самом деле я замечала на его ладонях какую-то сыпь... Но Оуэн не смог выяснить, что это был за концерт, не вызвав подозрений своими расспросами.
- Кто-нибудь из вас общается с ними близко? - спросил Оуэн.
- Не сказала бы, - я пожала плечами. - Но я могу попробовать с ними поговорить, если получится.
Мне хотелось заняться статуей как можно скорее, не откладывая, - но я не ожидала, что работа окажется настолько масштабной. Что-то подсказывало мне, что она потребует всего моего запаса глэмора, - но поначалу меня это не пугало.
- Вы просто найдёте меня в моей комнате, заберёте статую и приведёте меня в чувство, - предлагала я, но Моррахана и Диану такой план почему-то не устраивал. Моррахан поделился со мной глэмором.
- У тебя же самого и так немного!.. - запротестовала я. - Не потраться, пожалуйста!..
- Ничего, я уже знаю, где можно взять ещё, - пообещал он.
А Диана вложила немного глэмора в свой браслет и надела его мне на руку:
- Положи его рядом с собой. Если станет совсем плохо - просто дотянись до него и сожми в руке, хорошо?..
- Обязательно.
Они отправляли меня создавать моё первое волшебное творение, словно на битву... Я отправилась в свою комнату, но по дороге заметила в холле факультетского общежития одинокую Фран. Казалось, она была чем-то расстроена и того и гляди могла заплакать.
- Тебе чем-то помочь? - спросила я.
- Не приближайся ко мне, - прошептала она затравленно, и мне ничего не оставалось, кроме как пройти мимо.
И я села лепить модель будущей статуи. Не один раз и не два я отказывалась от выбранной формы и начинала с нуля, пока в привычных к делу, но ещё не освоившихся с чарами руках не вспыхнули огоньки глэмора. Тогда розы, из куста которых выступала прекрасная обнажённая девушка, словно сами собой принялись распускаться в моих пальцах, стекая волной живого плаща по её спине, плечу, груди и ногам. И так же в моей памяти распускались цветами, звуками, голосами, лицами пёстрые воспоминания о многих прошлых жизнях, прожитых мной. Я вновь вспомнила ту погоню - и вспомнила, что нас было четверо: также с нами была красная шапка по имени Кирнан, и мы дали бой тем рыцарям, что преследовали нас, и победили - во многом благодаря её храбрости. А после... О, после я рождалась в разных странах, в разные времена; некоторые жизни были долгими, полными уединения и труда, некоторые - короткими и яркими, звучащими борьбой, потерями, надеждой... Я носила разные имена, и даже моя внешность была разной. И это называлось Путём Подменыша.
Наконец, основная часть работы была готова. Теперь статую можно будет отлить из гипса в любом размере, в каком пожелает Диана. Глэмор, вложенный в её браслет, я использовала сразу, - так у меня осталось немного для себя. С готовой копией я спустилась вниз, но Дианы в холле не было.
Моррахан говорил в холле с мистером Грейвсом, и я присоединилась к нему. Судя по этому разговору, мистер Грейвс был жертвой вампира (хотя по его внешности скорее можно было бы предложить, что он сам вампир). Он упоминал двоих вампиров из клана Малкавиан с римскими именами - Немедий и Клавдий. Они вполне могли оказаться теми самыми братьями из легенды. И, по-видимому, мистер Грейвс опасался, что вампир снова придёт за ним.
- Ида, ты сможешь сделать защитный артефакт? - обратился ко мне Моррахан.
- Я ещё ни разу не создавала артефакты, - задумалась я. - Но если ты объяснишь, что именно нужно сделать, я попробую.
Мне совсем не хотелось отдавать какому-то там вампиру своего декана. Он не получит ни его, ни меня. Мы с Морраханом направились на поиски Дианы, и я рассказала ему про красную шапку Кирнан, но не успела рассказать обо всём остальном, что я вспомнила. Вдруг мы почувствовали всплеск глэмора со стороны столовой - как беззвучную музыку, заставляющую весь мир вокруг отзываться на неё вибрациями волшебства.
- Это Танец Грёз! - воскликнул Моррахан. - Пойдём посмотрим!
Мы примчались в столовую и увидели... мисс Нолан. Последнюю, в ком я заподозрила бы фею. Деканша Кибернетического факультета стала нокершей - и в этом не усомнился бы никто, как только она открыла рот в ответ на поздравления Моррахана с Кризалисом:
- Эйден мать твою Каллахан! Сколько ещё, блядь, ты будешь прогуливать занятия? Какие ещё отмазы, нахуй, ты выдумаешь?!..
Довольная улыбка Моррахана становилась всё шире и шире:
- Ах, пожалуйста, продолжайте! Это музыка для моих ушей!..
- Не знала, что у тебя такие предпочтения, - засмеялась я.
- Я просто люблю, когда фея проявляет свою истинную натуру!
- Ах, как же хорошо больше не сдерживаться!.. - мисс Нолан также выглядела счастливой. - Но кто-нибудь объяснит мне, что здесь, блядь, происходит?!..
- Ох, здесь чего только ни происходит, я даже не знаю, с чего начать, - растерялся Моррахан.
- Я помню, что когда ты мне рассказывал, что у нас плохого, всего было пять пунктов, - пришла на помощь я и начала загибать пальцы: - Во-первых, зеркало, в котором заключён вампир... Во-вторых, машина, которая высасывает глэмор... И эпидемия неизвестной болезни. Что там ещё?.. А, ещё маги.
- О чём вы там говорите? - с удивлением полюбопытствовал незаметно подошедший Катберт. Кажется, мы говорили слишком громко.
- А он кто?.. - поинтересовалась мисс Нолан, взглянув на Катберта.
- Он маг, - ответил Моррахан. - Но он наш маг, ручной. Дрессированный.
- А вот сейчас обидно было, - заметил Катберт. - Я тоже могу сказать, что ты мой домашний ши.
- А вот и не подерётесь, - сказала я.
- Да мы уже... - напомнил Моррахан.
Я припомнила их недавнюю драку перед самым закрытием кабака "Рога и копыта". Иногда сложно было понять наверняка: эти двое враждуют или флиртуют.
- Ладно, это была неудачная шутка, - признала я. - Давайте не будем никого обижать. Мы все здесь свои и можем доверять друг другу.
- Да знаю я, что вы людей ни во что не ставите, - проворчал Катберт.
- Я люблю людей, - возразила я.
- Ой ли?.. - он усомнился так, словно я у него на глазах завтракала младенцами.
- Конечно. И я не позволю причинять людям вред.
- Кроме комиссии? - уточнил Моррахан.
- И в особенности комиссии.
- Ну ладно, - неохотно примирился Катберт. - Так о чём вы там говорили? Может, мне тоже стоит об этом знать?..
И Моррахан пересказал ему о вампирах и об осколках зеркала - но напоследок они опять повздорили.
- Я больше не буду с тобой разговаривать! Целых полчаса! - и Моррахан обернулся ко мне: - Ида, ты не могла бы передать Катберту...
- Это так не работает, - я с улыбкой покачала головой. - Не надо использовать меня в качестве переводчицы.
И мгновение спустя Моррахан не удержался и ответил на очередной комментарий Катберта.
- Пятнадцать секунд, - сообщил Катберт. - Я засекал.
- О нет... - уши Моррахана поникли, а часть его глэмора растворилась, как облетевшие лепестки. - Я нарушил слово!
- О, я не думал, что у вас всё настолько серьёзно, - смутился Катберт.
- Конечно, серьёзно, - вздохнул Моррахан. - Такова наша суть. Теперь ты понимаешь?..
- Страшный ты человек, - буркнул Катберт.
- Красота - страшная сила!
Появилась Диана, и я отдала ей заказанную статую. Похоже, получилось в самом деле неплохо, поскольку Диана была довольна и благодарна.
- Лучше держи её при себе, на всякий случай, - посоветовала я, и Диана тут же унесла статую куда-то: я больше не видела оную даже в комнате эшу.
Также среди фей обсуждалось странное происшествие на факультативе по фехтованию, который, как и все прочие спортивные кружки, вела мисс Фишер (я во время этого занятия как раз занималась созданием статуи и всё пропустила). Кто-то из студентов в тренировочном спарринге ни с того ни с сего начал драться друг с другом по-настоящему, и, возможно, с рапиры слетел защитный колпачок... В общем, дело закончилось малой кровью. Я видела только, как Дару О'Шей принесли в медблок, - но та была в сознании и утверждала, что всё в порядке. Оуэн считал, что нечто повлияло равно на обычных людей и на фей, заставив захотеть наброситься друг на друга, и что это нечто могло быть вампирским артефактом.
Пришло время моего любимого театрального кружка мистера Грейвса - и Моррахан тоже пошёл на это занятие, но прежде ему нужно было зайти в деканат. Я уже знала, что это весьма Банальное место, и осталась снаружи, за приоткрытой дверью, чтобы убедиться, что всё пройдёт благополучно. Диалог о бюрократии затягивался, и в какой-то момент я даже окликнула Моррахана:
- Ты там ещё долго? А то опоздаем!
Наконец Моррахан вышел и сообщил, что кто-то украл сейф из деканата. Придирчиво присмотревшись к Моррахану, я взяла его за руку и передала немного глэмора.
- Но... ведь у тебя самой немного, - удивился он.
- А вы, ши, больше нас подвержены влиянию Банальности.
- А ты быстро учишься, - одобрительно заметил Моррахан.
Я не стану говорить ему о том, что ши, такие сильные в Грёзе, кажутся такими хрупкими в Осеннем мире, - и кому, как не нам, Подменышам, защищать их от Банальности, пока они сами стоят на страже Грёзы?.. Хотя бы при каждом Банальном разговоре поблизости - заслонить собой, заговорить зубы. Это было мне вполне по силам.
Мы подошли к беседке, и пока все собирались на занятие, у меня ещё оставалось немного свободного времени, чтобы договорить с Морраханом: меня то и дело что-то прерывало.
- Я всё никак не расскажу тебе о том, что ещё я вспомнила, кроме красной шапки, - сказала я и предложила ему отойти в сторону, где больше никто не смог бы мне помешать. - Я вспомнила Италию эпохи Возрождения, но там не было тебя... И вспомнила Германию времён Столетней войны, и там снова не было тебя. Ещё вспомнила снова Италию незадолго до Второй Мировой, но там тебя тоже не было. И я так соскучилась... Ты был в этой вашей Аркадии всё это время, да?..
- Да. Я не хотел уходить. Но мы все были связаны долгом.
- Тебе и не следовало оставаться, - мягко заметила я. - Ши не выжили бы в Осеннем мире.
- Можно задать тебе один вопрос? - спросил он вдруг.
- Ты можешь задавать мне хоть тысячу вопросов.
- Ты понимаешь, что говоришь это ши Дома Эйлунд?..
- Конечно. Спрашивай.
- Ида, а не помнишь ли ты или не знаешь ли что-нибудь о леди Алиенор из Дома Фиона?
- Единственный раз, когда я слышала сегодня о Доме Фиона, был по поводу мисс О'Райли, - покачала я головой.
- Да, они из одного Дома...
- Если что-нибудь ещё услышу, обязательно сообщу тебе, - пообещала я.
К нам подошли Катберт и Оуэн, и Оуэн предупредил, что в Университете есть какие-то "гули".
- Какие ещё гули-гули?!.. - хором не поняли мы с Катбертом, дружно представив себе голубей.
Так я узнала, что гули - это человеческие слуги, если не сказать рабы, вампиров, исполняющие их приказы. Сами вампиры не могут действовать в дневное время, поэтому гули действуют вместо них. Феи, конечно, подозревали мистера Грейвса, - но я напоминала, что он сам рассказал о себе и обратился к нам за помощью, явно рискуя. Да и в целом мне не хотелось, чтобы мы подозревали всех смертных.
Комиссия в этот раз явилась заранее, но стояла в стороне и не мешала. Кто-то из опаздывающих к занятию так бежал со всех ног, что потерял кроссовок и превратил извинения перед мистером Грейвсом в целое шоу, - но тот строго напомнил, что урок уже начался: даже если бы на нас не смотрела комиссия, забывать о дисциплине не следовало. Впрочем, как только мы заняли свои места, он тут же предложил игру в импровизацию: один игрок начинает сцену, не объясняя, что происходит, а другие постепенно присоединяются, дополняя сцену по своему усмотрению.
Получилось абсурдно и весело. Сцена началась с персонажа, работающего молотком. Я присоединилась вторым персонажем, считающим, что они заколачивают гроб (первый, впрочем, был уверен, что сколачивает кровать). Третье действующее лицо, недолго думая, легло "в гроб" и проснулось, после чего я стала объяснять ему, что раз его безутешные родственники заплатили за погребение, то оно должно быть проведено. Затем на сцене появились: тот самый безутешный родственник, бурно радующийся воскрешению и уже не намеренный платить, и некто расследующий убийство, и так далее...
А затем случилось то, чего, кажется, никто не ожидал. Мы предложили женщинам из комиссии присоединиться к нам и тоже попробовать поиграть, и одна из них, вместо того чтобы возмутиться, вдруг смутилась и стала отнекиваться, что-де она не умеет. Её стали уговаривать со всех сторон: что умение здесь не требуется, что мы все здесь для того, чтобы научиться... А как по мне - так все люди и все живые существа в целом умеют играть, о чём я и сказала. Женщина возражала, что она умеет только упорядочивать документы, а в этой игре всё слишком хаотично. И тогда... Моррахан её зачаровал. И сказал ей, что она может создать свою собственную вселенную с такими порядками, какие она сама пожелает.
Конечно, она тоже хотела играть, - но сколь многое её сдерживало раньше! Все эти представления о том, что это несерьёзно, что играют только дети, а ей, взрослой женщине, - несолидно, глупо и не положено. А теперь, после Зачарования, её не сдерживало ничего. Её глаза и улыбка засветились робким восторгом - почти детским, как при виде подарка, когда не верится, что он предназначен тебе. Поощряемая Морраханом, она создавала силой своего воображения солнце и луну, планеты и звёзды - и раздавала эти роли тем, кому они подходили или кто был готов их принять. Небесные тела плыли по воздуху, мы подхватывали их и кружились хороводом вокруг создательницы, подчиняясь установленному ею порядку, как музыкальной гармонии. Этот танцующий космос был так прекрасен, что хотелось плакать от счастья. Моррахан - гений!.. Даже я не додумалась до такого - и испытывала смесь восхищения и гордости за него. Все искали способы избавиться от комиссии, и только он сделал то, что было правильно. То, ради чего мы, феи, были созданы. Не ради того, чтобы шарахаться от людей, отталкивать их и замыкаться в своём мире, - а ради того, чтобы дарить людям волшебство. И получать его в ответ.
Лишь одна из студенток не видела этого космоса и не присоединялась к хороводу. Фран стояла у стены и смотрела на нас как на сборище умалишённых.
- Зачаруй её! - попросил меня Моррахан. Ох уж эти ши, не предполагающие возражений... Я ещё помнила, как Фран меня боялась, но всё же я решила попробовать. Я взяла со стола цветок, использовавшийся ранее для натюрморта, вложила в него немного глэмора и протянула его Фран:
- А ты присоединишься к нам?
- Зачем? - настороженно спросила она.
- Ты... можешь вырастить этот цветок на планете. Как Маленький Принц.
- А если я не хочу?
- Если не хочешь, можешь не выращивать, - признала я. - Можешь сделать что угодно другое, что только пожелаешь.
- Но я не хочу.
- Ладно, - я вернула на стол цветок, и глэмор в нём рассеялся. Франческа так опасалась прикасаться к нему, словно что-то подозревала. Быть может, в её жизни было неудачное Зачарование?.. Не все феи бережно обращаются с зачарованными Мечтателями. Прямо скажем, - как мне помнилось, некоторые обращаются с Мечтателями из рук вон плохо вполне намеренно.
Когда хоровод окончился, Моррахан вызвался проводить зачарованную им женщину, и они ушли вместе. Химерическая вселенная таяла в воздухе - нежно, как акварель. Фран сидела на стуле с ногами, обхватив колени, словно держа оборону.
- Зачем вы дали ей наркотики? - глухо спросила она.
- Никто не давал ей наркотиков, - возразила я. - Она ничего не пила и не ела.
- Наркотики можно и вдохнуть. Я же видела, что вы с ней сделали! Расширенные зрачки, галлюцинации...
- Это не наркотики, это вдохновение. Нам не нужны наркотики для того, чтобы импровизировать.
- Ну да, конечно. Это вдохновением её накрыло...
- У неё скучная работа, но она тоже живой человек, - объясняли ей и остальные. - Почему бы ей не позволить себе немного расслабиться?
- И мы же не самоубийцы, чтобы подсовывать наркотики комиссии, - добавила я.
Но Франческу не убедили никакие доводы - даже утверждение самого мистера Грейвса о том, что он бы не допустил наркотиков на своём занятии. Это горько - когда тебе не верят, хотя ты говоришь правду. Почти так же горько, как когда ты предлагаешь помощь, а её не желают принять. Это осталось небольшим осадком после одного из самых волшебных моментов этого дня. Если Франческа куда-нибудь пожалуется - я буду готова сдать анализы и доказать, что искусство возможно и без веществ.
Раньше мы собирались репетировать "Двенадцатую ночь", и хотя я была бы не против почитать пьесу по ролям, - оставалось слишком мало времени занятия, чтобы это успеть. Мистер Грейвс предложил вспомнить ещё какие-нибудь игры на импровизацию. Вспомнили, что можно играть в шарады, объясняя жестами загаданные слова, или составлять живые картины, замирая в нужных позах... И мистер Грейвс сказал, что можно изобразить жестами сцену, обозначая взаимодействие с предметами без всякого реквизита. Я решила попробовать побыть первой: вышла на "сцену" и стала "копать" невидимой лопатой. Ожидала, что эта игра будет без слов, - но уже второй игрок с "лопатой" со мной заговорил, так что пришлось подхватывать.
В результате вторая игра ничем по сути не отличалась от первой игры, про гроб, - только дошла до ещё большего абсурда. Мы, с лопатами, решили, что мы копаем картошку; игрок-"заказчик" хотел, чтобы мы выкопали для него колодец; в конце концов мы докопались до преисподней, вызвали демона, наладили производство адских чипсов - и прочая, и прочая. Моррахан вернулся в самый разгар веселья. Напоследок сыграли в третью игру. Я рассказала правила давно привлекавшей меня игры, в которой несколько человек договариваются, какую сцену играют, а один игрок, будучи не в курсе происходящего, должен к ним присоединиться. Но эти правила изменили так, что договариваются двое, а остальные угадывают, что они разыгрывают. Вызвались я и Дара, и отошли в сторонку, чтобы обсудить нашу сцену.
- Давай "два пака-рыбака выловили русалку", - предложила она.
- Давай!..
Так я потренировалась в пачьей речи: я уже знала, что паки не говорят правду, вернее - не говорят её прямо и целиком. Начался наш диалог над воображаемым уловом примерно так:
- Гляди, это же девица!
- Но это же рыба!
- А я говорю, девица!
- Да рыба ведь, сам посмотри!
А закончился примерно так:
- Я тебя сейчас сам в море брошу!
- А я так хорошо умею плавать!..
Занятие, возможно, затянулось дольше, чем предполагалось расписанием, но все остались довольны. Моррахан присел на край фундамента беседки. Вид у него был усталый, но удовлетворённый. Я присела рядом с ним.
- Здорово я всё придумал? - спросил он.
- Ты молодец, - и я не удержалась и поцеловала его в кончик уха. Потому что удержаться, прямо скажем, невозможно: острые кончики ушей, просвечиваемые солнцем, - это самое трогательное, что есть в каждом ши.
- Ой, - произнёс Моррахан. Ухо, порозовев, шевельнулось, так что я не удержалась ещё раз. - Ой!..
- Это слишком мило, - призналась я в своё оправдание.
- Иди получи подпись, и я сделаю с тобой то же самое! - не то пригрозил, не то пообещал Моррахан.
Подписи были ещё одним развлечением этого безумного дня, заслуживающим отдельного упоминания. Я полагала, что для набора недостающих баллов будет достаточно посещать факультативы, а преподаватели и ведущие будут сами отмечать присутствующих. Но затем я заметила, что другие студенты завели себе специальные листы, куда вписывали все посещённые занятия и после урока подходили к ответственным за этот урок за подписью. Поначалу я это игнорировала, но таких студентов становилось всё больше, и в конце концов я сдалась и присоединилась к охоте на подписи. И поскольку я включилась не с самого начала, пришлось отлавливать некоторых отдельно и просить у них автограф.
Это оказалось не так-то просто. За занятие по декоративному искусству ставить подпись мистер Грейвс отказался, поскольку это был не кружок. Однако мисс Фишер охотно расписалась за пункт "лакросс", а Элис Салливан написала просто слово "БЫЛА" - правда, скорее рядом с подписью мисс Фишер, нежели напротив пункта "Этюды". Поймать Бейб, чтобы получить в свою коллекцию подпись за астрономию, мне так и не удалось. А ещё я постоянно забывала про свой листок с подписями, не брала его с собой на занятия и оставляла то в своей комнате, то в столовой, то в беседке, то где-нибудь ещё. Вот и сейчас, когда Моррахан коварно поставил мне условие сперва добыть подпись, мне пришлось стремглав бежать до своей комнаты и обратно, - и изящная подпись мистера Грейвса, напоминающая не то нотные ключи, не то восточную каллиграфию, стала украшением моего листка в графе "Театральный факультатив".
Моррахан повёл меня на скамейку в тени деревьев на берегу озера, рядом со статуей Нюкты. Мы ничего не обговаривали - просто смотрели друг на друга и понимали всё без слов. Начали с поцелуев, но поцелуями не ограничились. Я слишком соскучилась по нему, чтобы останавливаться. И я не стала говорить Моррахану, что это был мой первый раз, чтобы он не волновался попусту, - он и без того был самым бережным и чутким. Быть может, оставайся я всё ещё Норой Мерканди, я бы решила, что мы торопимся, - но как Ида я знала, что с Морраханом мне будет невероятно хорошо, и незачем откладывать на потом то, что можно выразить и почувствовать здесь и сейчас. И можно было понадеяться, что он использовал какой-нибудь отвод глаз для посторонних, - но, сказать по правде, я об этом вовсе не задумывалась. В поле зрения и так не было ни души, - словно во всём мире, где жаркое летнее солнце постепенно клонилось к закату, были только мы одни. Пусть это звучит избито, как и то, что я не замечала течения времени, - но это было так. И не хотелось разрывать объятия, когда казалось, что впервые за целую вечность я возвращала себе самую важную часть себя.
- Как же мне тебя не хватало... - произнесла я. - Я помнила о тебе во всех своих жизнях, ты снился мне, но иногда я начинала думать, что я тебя выдумала. Знаешь, в музее одного городка под названием Вупперталь есть твой скульптурный портрет...
- Ух, ничего себе!..
Я вспомнила многое, пока создавала копию Девушки в цветах. Было занятно приходить в галереи и смотреть на работы, созданные мной в предыдущих жизнях. Я могла бы рассказать Моррахану и ещё что-нибудь, что потешило бы его самолюбие, - но он предложил прийти на занятие к мисс Белене, посвящённое мёртвым языкам. Несмотря на то, что оно уже началось, мы пришли в библиотеку и, найдя пару свободных стульев, сели рядом за стол. Оказывается, я давненько не бывала в библиотеке! Мисс Белена украсила полки рисунками, среди которых узнавались рисунки Дианы, а на видном месте лежали пожелтевшие от времени свитки - и на них были переломленные восковые печати, переливавшиеся всеми цветами радуги. Должно быть, именно об этих летописях мне рассказывала Диана. Но во время занятия к ним не подберёшься, а ночью библиотека закрыта...
Занятие было посвящено огаму - древней кельтской тайнописи, опиравшейся на латынь и руны. Я немного конспектировала, пока мисс Белена рассказывала о том, как учёные расшифровывают мёртвые языки. Поскольку носителей этих языков не осталось, говорила она, для их понимания нужны интуиция и логика. Должно быть, это ужасно увлекательно - восстанавливать значения древних знаков!.. Мне для такого не хватило бы математического мышления. Затем мисс Белена предложила нам самим разделиться на пары и попробовать перевести с огама несколько слов, и написать несколько слов на огаме. Примеры слов из последующего задания могли помочь выполнить предыдущее. Мы с Морраханом оказались в разных командах, а затем он шепнул, что ему нужно идти - его зовёт Грёза.
- Не знаю, как скоро я вернусь, и вернусь ли вообще...
- Обещай, что вернёшься, - попросила я, и он как ни в чём не бывало смылся с урока на подвиги. На его оставшемся на столе листочке в клеточку вместо конспекта был мой портрет в мультяшном стиле, и я забрала его с собой.
Под конец занятия мисс Белена познакомила нас с настоящим шифром, известном как шифр Виженера. Его сложность состоит в том, что каждый раз для шифрования и дешифровки нужно выбирать новое слово-ключ, и без знания этого слова шифр, как считается, невозможно взломать. Принцип шифрования похож на игру в "Морской бой": выбирая букву по вертикали и цифру по горизонтали в соответствии с ключом, "попадаешь" в другую букву. Мисс Белена дала нам возможность самим попробовать зашифровывать и расшифровывать простые слова, обмениваясь записками между командами. А затем она сообщила, что ей попал в руки свиток, кажется письмо, последние строчки которого были зашифрованы этим шифром. Однако, несмотря на отсутствие ключа, ей удалось восстановить одно слово по контексту и на его основе дешифровать все остальные. Интересно, сколько времени ушло у неё на это?.. Поистине, гениальные люди порой кажутся более фантастическими существами, нежели феи, вампиры и оборотни.
Мисс Белена сказала, что занятие подходит к концу и мы пока не успеем расшифровать свиток по её ключу самостоятельно, - как вдруг Катберт заявил, что уже сделал это после прошлого занятия, на котором мисс Белена предлагала зашифровать своё имя. Я не успела записать фразу из свитка, которую он произнёс, но там было что-то про зеркала и кровь. Вне всякого сомнения, это касалось осколков зеркала, в котором была заточена часть вампира, и, возможно, означало, что для того, чтобы освободить эту часть, вампиру нужно будет воспользоваться своей кровью. Это было бы логично. И для этого ему даже не обязательно будет приходить самому.
Самое время было получить подпись о посещении у мисс Белены, - но я обнаружила, что у меня нет при себе моей ведомости с оценками. В беседке, где я получала подпись мистера Грейвса, её тоже не было. Как и в моей комнате... Вероятно, я выронила лист возле озера, но мне не хотелось искать его там в темноте. Теперь я могла с полным правом хвастаться, что я пролюбила ведомость в самом буквальном смысле этого слова. Но разве кого-то ещё волновали баллы, когда с наступлением темноты мы могли столкнуться с вампирами?.. Мисс Белена явно не случайно заговорила о свитке. Что-то могло заставить вампира, ждавшего сотни лет, вновь вспомнить об этом месте.
После занятия по древним языкам я заглянула к Диане в комнату, но у эшу не было новостей, о которых я бы ещё не знала. Кратко говоря, все склонны были во всём обвинять вампиров, - в том числе в нагрянувшей к нам комиссии. Появилось даже мнение, что наш новый ректор, которого ещё никто не видел, - и есть тот самый Малкавиан. Недаром мистер Грейвс появился одновременно с ним - и сразу на пост декана - и говорил в интервью, что если ректор уйдёт со своего поста, то и он сам недолго продержится на своём.
- ...Так говорит тот ши, который нормальный, - пояснила Диана.
- В смысле, Оуэн? - усмехнулась я.
- Ну да. Я всё время забываю, как его зовут: то ли Доран, то ли Донал... Поэтому так и называю его Оуэном.
- Я тоже, - кивнула я. Кажется, Оуэн даже так и не представился мне как ши. - Кстати, а он из какого Дома?
- Тоже Эйлунд. Но нормальный!
- Следовало ожидать, - улыбнулась я. - А Моррахан тоже хороший. Но я пристрастна, признаю.
- Я ему благодарна за то, что он меня спас, - признала Диана. - Но иногда мне хочется его стукнуть.
А выйдя в холл общежития, я застала компанию, расположившуюся на диване. Знакомые студентки, но... кое-что изменилось. Среди них была красная шапка Кирнан. Ранее известная мне как Ангела Клэрк. Я так обрадовалась, что даже забыла о присутствии смертных:
- А я тебя помню!..
- Кажется, это у них такая игра, - прокомментировал кто-то из смертных. - Бросают жребий, и потом один говорит другому: "Я помню тебя! А ты меня помнишь? - Даа!"..
- Чёрт, нас раскусили!.. - рассмеялась я. Похоже, я была не первой, совершившей такую ошибку. А Кирнан, как и Дара, как будто не была рада видеть меня настолько же, насколько я была рада снова встретить её.
Перед ужином мы с Морраханом вновь поговорили с мистером Грейвсом. Самая большая проблема нашего декана-гуля состояла в том, что его патрон-вампир мог читать его мысли. Поэтому, если (а точнее - когда) он снова предстанет перед хозяином (а вампир, обративший гуля, назывался смешным словом "домитор"), мистер Грейвс не сможет соврать так, чтобы тот ничего не заподозрил. Значит, защитный артефакт для мистера Грейвса должен прежде всего не позволить вампиру понять, что его гуль на нашей стороне.
- Зеркало? - предположил Моррахан. - Чтобы отражать попытки чтения мыслей.
- Если он вообще не сможет читать его мысли, он поймёт, что что-то не так, - заметила я. - Может, кривое зеркало? Чтобы искажать то, что он видит? Например, чтобы он видел в мыслях мистера Грейвса только то, что хотел бы увидеть.
Оставалось придумать, как будет выглядеть артефакт и из чего я смогу его создать. Моррахан предложил взять в качестве основы предмет, принадлежавший возлюбленной мистера Грейвса. Первокурснице Софи Флоренс. Она как раз тихо стояла рядом, не вмешиваясь в разговор, но явно очень волнуясь. Я часто замечала её рядом с мистером Грейвсом, когда он выходил покурить в перерывах между занятиями, но и подумать бы не могла, что между ними что-то есть. Впрочем, не мне их осуждать - любовь прекрасна во всех проявлениях. У Софи был браслет - как раз то, что нужно, что мистер Грейвс мог бы носить, не привлекая внимания. Теперь нужно было добыть что-нибудь зеркальное. Моррахан пообещал, что поможет с этим, но сказал, что прежде следует поужинать, а уже потом приступать к работе. А не творить натощак оставалось одним из самых мудрых правил, которым я старалась следовать.

Свитки из библиотеки с настоящими печатями из разноцветного воска я забрал с собой и прочитал только после игры - на игре было как-то не до них, и Ида довольствовалась пересказом Дианы. Порадовался тому, что в легенде, как положено, вампир трижды надеется получить взаимность, и в первый раз Ида говорит ему, что решила быть с ундиной (и речь не о любви - собственно, неодушевлённые не настолько человечны, - а о порезвиться на берегу), во второй раз - что поняла, что любит Моррахана(!), ну а в третий раз его брат говорит вампиру о том, что-де Ида влюблена в него (и с очевидностью он соврал, т.к. оба брата - две части одной личности). Вот это я понимаю - выйти на канон без спойлеров!
(А две половины вампирской личности - ту, которую Ида пожалела, и ту, которая убила первую, - поскольку мы не знаем, кто из них Клавдий, а кто Немедий, я не могу не называть про себя Тряпкой и Птицей. Простите великодушно.))

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, what vampires do? - they suck, мечтай, иначе мы пропали

Новость хорошая: мне нашлась замена на Иоланту. ТыкЯ ей написал, чтобы предупредить, что взнос я уже сдал, - и оказалось, что она тоже успела его сдать.
Новость плохая: мне при этом взнос не вернули и вообще на сообщение не ответили. ТыкМне было бы не жалко, если бы хороший человек поиграл за меня за мой взнос (собственно, я на это и рассчитывал), - но два взноса на одну роль кажутся мне некоторым Эребором. С другой стороны, я не знаю, насколько это распространённая практика и насколько в порядке вещей, поскольку говорить о деньгах в ролевом движении как-то не принято (а жаль). Просто всегда грустно, когда ты любишь людей, когда любишь и хочешь играть с ними и у них, - а им на тебя плевать, по большому счёту. Всё больше поводов не заявляться на игры с четырёхзначным взносом.
Новость нейтральная номер раз: на дачу мы так и не поехали, и теперь я всячески надеюсь на следующие выходные. Алёну уже предупредил о своём возможном отвале. На её небольшую игру про взаимодействие субличностей в одной голове я, по крайней мере, ещё взнос не сдал, и замена наверняка найдётся быстро.
Новость нейтральная номер два: несмотря на то, что простуженная Птаха ещё в четверг была вообще без голоса, я кинул в неё волшебными таблетками, и она смогла сыграть Робера. Сообщает, что игра была хороша, и я этому верю. Но это опять была игра про мистику с ритуалом в финале, даром что модерн!АУ, от которой я (ахаха, будто в первый раз замужем, ну почему я всякий раз ведусь?..) такого вообще не ожидал ТыкВот почему каждая, literally к а ж д а я камшовка - про то, как нужно собрать Четверых и Одного и спасти мир? Тем паче в модерн!АУ, где прямым текстом прописано, что старые легенды - это, в основном, объект культурологического изучения и археологических раскопок, и большинство людей в них уже давно не верят, как современные люди вокруг нас не верят в каких-нибудь ангелов. Персонажи, не являющиеся Повелителями, Анаксами и их родственниками, и ничегошеньки о мистическом пласте не знающие, - предсказуемо остаются не у дел: то есть, будь я Иолантой, как изначально собирался, - и я бы просто танцевал, и всё. Но даже не за персонажа, а за державу обидно. Для модерн!АУ недостаточно просто взять ту же мистическую проблематику и сменить дресс-код с исторических камзолов на костюмы-двойки и вечерние платья. Хочется играбельного переложения на современный сеттинг расклада сил, конфликтов и целей, хочется простого человеческого игр по Этерне без мистики. Даже если это будут бессюжетные пьянки в дурацком, как давний Пикник в Тарнике или недавняя игра у Майрет на даче... В общем - не жалею, что не поиграл. А вот по танцам - скучаю.

Уже в понедельник ко мне переедут мои новые крысоженщины Хава и Эстер (для тех, кто пропустил: от хозяина, эмигрирующего в Израиль).
Я успешно преодолел искушение мастомисами, но желание снова завести мыша только усилилось. Я даже начал поглядывать в сторону авито, обещая себе, что как только прооперирую Полынь - сразу услышу топот маленьких лапок. Но когда я хочу то или иное животное - мироздание обычно ОЧЕНЬ хорошо меня слышит, так что искать не приходится. Итого - бонусом к крысоженщинам у меня будет мыш. Рыжий, кудрявый, жирный (у рыжих это генетическая проблема), старый, облезлый и больной. Всё как я люблю И это мыш на антидепрессантах! Серьёзно, у него есть персональный рецепт на триттико, потому что у него психогенный зуд (говоря простыми словами - расчёсывает себя на нервах; подозреваю, что с плохим качеством шерсти и кожи у мышей-рексов это также отчасти связано). Вот вам доза умиления: Марципан в детстве и Марципан в зрелости
Марципан сейчас - тык
Марципан сейчас. Наверное, некрасивое, - но для хозяина и для меня он по-прежнему самый красивый. И я уже люблю это рыжее солнышко. Да, я знаю, что мы пробудем вместе недолго. Может быть, месяцы, может быть - недели. Но каждый день важен. А потом его контейнер унаследует кто-нибудь ещё, и жизнь будет продолжаться.


Мои outdoor activities за прошедшую (пролетевшую быстрее, чем я моргнул, надо сказать) неделю исчерпываются тем, что в среду я заехал в Крылатское по квесту Броселианда и заодно сподвигся доехать наконец в Леруа за рамками, - а в субботу доехал до Лизет и свопнул за пару батончиков Марс мини-проектор "звёздного неба". Волшебные огонёчки! Тык
По дороге в Леруа я выяснил, что автобус от Строгино, на котором я ездил раньше, теперь останавливается по другую сторону МКАДа от Леруа. И нужно перейти по надземному переходу и войти в Леруа изнутри парковки. Маленьких рамок в Леруа не было, так что ню-Юрис и ню-Байчжу придётся постоять без них, - зато я взял новую квадратную рамку для даочжанов взамен разбившейся, и квадратную рамку для круглого портрета Винсена. А обычную рамку А4, которую Винсен занимал раньше, я отдал Шельме и Гамбиту. На будущее пока не закупаюсь - возможно, пора переходить на коммишны в дидже, а то полки в доме кончаются Искать выход к парковке не хотелось, так что я пришёл к той остановке возле Ашана, с которой уезжал раньше. А остановка-то - голая! То есть с неё ободрали и название, и расписание, и карту - вообще всё. При этом автобусы к ней подходят. И в какой-то момент на ней остановился автобус с погасшим номером Рашн транспорт уровня хардкор - можно уехать наугад на неизвестном автобусе с безымянной остановки... Я написал Птахе, она сообщила мне, что мой прежний автобус тут больше не ходит, и я сел в первый попавшийся до Мякинино. А он довёз меня до Строгино!.. В следующий раз буду проверять маршрут.
А к Лизет я доезжал до Алтуфьево. Шёл под рябиной - и мне на голову свалились дерущиеся синицы Никто не пострадал - синицы скатились с меня на газон пищащим сцепившимся комком перьев и там продолжили свои разборки. И вот я увёз в рюкзаке заслуженный проектор с богатым опытом в детском лагере, - а теперь он пригодится для игрищ ролевых: феям особенно будет кстати, но и в Доме не будет лишним.
И, кажется, я пропустил момент, когда я превратился в кофейного зомби, который вырубается днём даже на ходу, и даже если выспался. Ну, или в упыря, который при этом бодрее ночью - даже без кофейного допинга. Или это просто старость...

@темы: moments of life, ролевиков приносят не аисты, mice liberation

Снялся с модерн-Камшебала, потому что в субботу дача и никуда её не сдвинешь, а она приоритетнее, и вообще именно я бегал с мечтами съездить по яблоки да по грибы. С одной стороны немного грустно: я люблю этих людей - мастеров и игроков - и эти танцы. А с другой - я так и не успел ни продумать Иоланту, ни с кем-либо завязаться; даже старший брат Леонард в лице Шамана пропал. Бла-бла дальшеУ других персонажей есть если не пейринги, то хотя бы канонные связки, от которых можно отталкиваться, - а про Иоланту я не нашёл literally нифига: ну, виконтесса, ну, фрейлина королевы, всё. Я ей нафанонил восхищение self-made женщинами вроде деканши её факультета Ангелы Придд и меценатки Арлетты Савиньяк, - но это связки односторонние. Зато взнос я сдать успел, и кто ж мне его теперь вернёт, за неделю-то до игры... я даже просить не стану. Хотел было сказать, что это мой первый потерянный взнос, - но было дело, когда игра "перенеслась" и так и не состоялась, а взнос мне не вернули А здесь - я до последнего буду надеяться, что мне найдётся замена. Ибо осознал, что мне до д.р. надо сдать ещё пару взносов, а октябрь почти наступил, и вот КАК...
...А дачный выезд теперь очень предвкушаю и очень жду. Упустить такую осень было бы преступлением.

Про BSD даже без ката, ибо не спойлер: озадачившись тем, что Сигму в твиттере изображают как женщину (и, что важно, не маркируя это как фем!версии, а утверждая, что это канон и Сигма говорит о себе как о женщине), я, конечно, пошёл копать. Но нет: и в манге, и в аниме, на всех языках, о Сигме говорят "он" (и со стороны самого персонажа никаких возражений не поступает), и озвучивается он мужским голосом. Докопался я до треда на реддите, где у юзера возник вопрос, аналогичный моему, только относительно тиктока. И ответили юзеру, что фандом действительно договорился считать Сигму женщиной и набрасываться на всех, кто пишет/рисует иначе То есть буквально распространяет дезинформацию и вводит в заблуждение незнакомых с каноном. Бла-бла дальше
Да, у Сигмы нет гендерной социализации, поскольку он появился на свет уже взрослым, и теоретически МОГ бы реагировать и вести себя так же, если бы был женщиной, - тут от перемены пола сумма не меняется. НО если и внутри мира произведения Сигму "написали" как мужчину, и над этим миром автор произведения написал этого персонажа как мужчину, - то какого чёрта это оспаривать? Только потому, что у него волосы розовые?.. Честно говоря, это бесит точно так же, как склонность фандомов при виде каждой сильной-независимой женщины орать, что это ну точно мужчина. Если женщина носит удобную одежду, коня на скаку остановит и не мечтает о муже и детках, - то ах, этот персонаж соооу транс-кодед!.. Но нет, подите вы в ж@пу, автор этого НЕ закладывал.
(То есть, ну, мы буквально уже имеем поколение, неспособное принять неконформных и андрогинных людей. Недостаточно женственная женщина - запишем в мужчины, недостаточно мужественный мужчина - запишем в женщины. Если бы я родился не в России 30 лет назад, а лет шесть назад в Калифорнии или Канаде, и пошёл бы в первый класс, - то меня, желающего играть не в барби и пупсов, а в роботов и супергероев, и интересующегося не нарядами и косметикой и личной жизнью селебритиз, а всякой фауной, стопудов учителя и психологи потащили бы, не говоря родителям, под нож. В общем, интересные времена будут изучать культурологи будущего. Если, конечно, к концу этих времён ещё останутся какие-то культурологи.)
А возвращаясь к BSD: да, там всё ОЧЕНЬ плохо с женскими персонажами. В основном это маленькие девочки (да, мы всё понимаем: мужская часть аудитории может др@чить только на маленьких девочек, - но зачем же так откровенно-то!). По сути, во всём аниме есть только одна офигенная женщина, Акико Ёсано, - я о ней уже писал. Коё Одзаки тоже взрослая, но её в сюжете крайне мало. Над Маргарет Митчелл опустим завесу жалости - это архаичный типаж верной жены, она живёт и дышит только Фитцджеральдом и отдельно от него как самостоятельный персонаж не существует. А Кёко, Люси, Тэрука - девочки, прописанные так, как автор представляет себе девочек (Кёко из них наименее комична, но она всё равно ребёнок). Если бы Кода Ая, которая спасла Брэма, была взрослой девушкой, - это был бы очень классный пейринг. Но ей, ять, десять лет! Вот ЗАЧЕМ Литературные прототипы этих девочек были взрослыми точно так же, как прототипы персонажей-мужчин. (Кстати прототипы Коё и Кёко - тоже мужчины.) И только один маленький мальчик в сюжете - эпизодический безумный Кью.
Для недостаточной репрезентации есть даже англоязычный термин lack of dishes - нехватка блюд, как в ресторане. Да, в BSD эта нехватка лишь отчасти обусловлена тем, что среди литературных классиков меньше женщин, а по большей части - неумением и нежеланием автора создавать женских персонажей. НО проблема всё ещё не решается тем, чтобы наречь бобра рыбой и сделать вид, что так и было. Ну напишите вы автору коллективное письмо, расскажите ему о том, что японские писательницы заслуживают быть достойно представленными как взрослые люди (я, кстати, только благодаря Ае узнал о трёх великих японских писательницах-дочерях: Кода Ая - дочь Коды Рохана, Мори Мари - дочь Мори Огая и вообще-то основательница BL-романов, а Цусима Юко - дочь Осаму Дазая, умершая всего семь лет назад), что есть ещё классные писательницы и поэтессы в литературной истории Америки, Европы и России... Создайте своих оригинальных персонажей, в конце концов, - я уже писал о том, что мне хотелось бы это сделать.

А теперь всё-таки ближе к самому аниме, а не фандому, - пока мне остаётся ещё пара серий до конца пятого сезона. Как я уже упоминал, это аниме прежде всего продаёт пейринги, - пожалуй, столь же неприкрыто в доступном мне контексте это делает только Геншин. И местами я даже вполне покупаюсь. Правда, меня начало слегка утомлять, насколько ВСЕ они (почти) - про "один персонаж хочет убить другого". Я всё ещё не фанат лавхейта и хочу разнообразия. Но через призму пейрингов, по очереди, и рассмотрю пятый сезон. Дальше могут быть спойлеры!
Первый - это, конечно, Дазай и Чуя. Soukoku, "двойной чёрный" (тут типичная восточная игра слов: фонетически звучит так же, как "противостояние"), - вканонное название их дуэта. Партнёры-соперники с детства, идеально дополняющие друг друга и всё такое. Тут всё ясно.
Второй - Ацуши и Акутагава. В каждом каноне должен быть свой красно-синий пейринг, и здесь - это цвета способностей: синий у Ацуши и красный у Акутагавы. Также непобедимы вместе, и Дазай совершенно неприкрыто шипперит сравнивает их с собой и Чуей и сводит друг с другом, выращивает себе смену. Акутагава то утверждает, что непременно убьёт Ацуши как конкурента за внимание Дазая (да-да, Дазай - ловец юных душ, и как же это похоже на противостояние за внимание Лося!..), то доверяет Ацуши свою жизнь в бою с Фукучи: дескать, у тебя будет только один шанс попасть когтем куда следует, иначе моя способность меня убьёт.
Третий - и всё ещё исключение из правила про желание убить - Рампо и По. Да, они тоже вроде как соперники, но очень лайтово, и тоже отлично работают вместе. И вот в чём проблема: По, похоже, окнорм быть в тени Рампо, - и поэтому в сюжете он постепенно отодвинулся с второстепенной роли на совсем уж задний план и окончательно исчез из кадра. По сути, Рампо просто пользуется его способностью, принося его творения в нужное место и в нужное время, - а самого По, словно литературного негра, как будто уже и не существует. Как если бы автор не умел писать связки без соперничества (ну или считает, будто отношения, в которые не заложено конфликта, фандому не интересны). И это грустно: мне не хватает По. Надеюсь, он ещё себя проявит.
Переходим от "старых" пейрингов к более свежим. Четвёртый - Гоголь и Достоевский. Явно односторонний, поскольку Достоевскому никто не нужен. Гоголь - псих, поэтому он то говорит, как Фёдор изменил его жизнь и подарил ему смысл, то считает, что ему нужно... правильно, вы уже догадались, - убить Фёдора, чтобы избавиться от этой дружбы и стать свободным от всех человеческих эмоций. Тяжёлая психиатрия - не мой сорт георгина, поэтому на Николае надолго останавливаться не буду.
И, наконец, пятый: глава Агентства тоже получил свой пейринг. Фукудзава Юкити и Фукучи Очи, в твиттере их уже окрестили как "фукуфуку" (меж тем снова Псы образовательные: их прототипов реально называют soufuku, "двойная удача"!). Знают друг друга двадцать лет, с детства, - после чего их пути разошлись, Фукучи счёл это предательством и решил мстить всему миру в целом и Фукудзаве лично. В твиттере также орут про old man yaoi, но на самом деле олдскульность здесь не только и не столько в возрасте персонажей (а секси-деды в этом аниме всё равно нарисованы как молодые бисёнены, только иногда с усиками)), и к тому же - бадум-тсс - двойная. Во-первых, это два самурая, два разных пути меча. Во-вторых, это история не про "должен остаться только один", - скорее, Фукучи хочет уничтожить весь мир и всех, кто дорог Фукудзаве, для того, чтобы не осталось вообще никого, кроме них двоих (и уж тогда-то, конечно, друг вернётся, ему ведь больше некуда будет уходить). И этот эпический размах отсылает к классике: к уровню Девилмена и Берсерка. И сейчас (для меня)) они, разумеется, пытаются убить друг друга, - но это противостояние поинтереснее других.
Флэшбэк про расставание этих двоих нарисован с настолько хрестоматийными метафорами, что даже как-то неловко. Тут нам и последняя встреча под сакурой (все же помнят, что сакура - символ смерти красоты?), когда персонажи сидят по разные стороны ствола; и две цапли на пруду - когда Фукучи говорит, что уходит на войну, одна из цапель взлетает, а другая смотрит ей вслед (полёт цапли - символ перехода из материального мира в духовный). Нам даже не намекают - прямо показывают, что настоящий Фукучи погиб на войне, и вместо него вернулся кто-то другой. И Фукучи понимал это - и то, что его друг не пошёл вместе с ним, сделало гибель необратимой.
...А про противостояние Дазая и Фёдора не будет в этой саге, поскольку я о нём уже писал. Жду финала, который мне, конечно, проспойлерили, - но, как в хорошем детективе, здесь интереснее, не ЧТО было сделано, а КАК.

И вот ещё постфактум подумалось о той настолке про дроу, которая Тираны Подземья: для игры по обществу с матриархатом в ней, мягко говоря, маловато карточек женских персонажей. А точнее - только ОДИН тип карточек, "жрица Ллос", со слабенькой способностью вербовать (на две у.е.). Бла-бла дальшеДа, отчасти это объясняется тем, что игра про войнушку, а у дроу пушечное мясо - как раз мужчины. И можно сказать, что те женщины-главы Домов, которые двигают фигурки на поле, - это сами игроки. Но вы бы их хоть на планшетах Домов нарисовали, что ли!.. Иначе ключевая особенность культуры не чувствуется настолько, что незнакомый с лором игрок попросту о ней не узнает. И в стартовых карточках есть тип персонажа "благородный дроу", который также занимается только вербовкой (на единичку), - но... на картинке тоже мужчина. Ну Визарды, ну ёж вашу мышь.
И хочется катать простыни ора про Балду, но останавливают два фактора: нехватка времени и то, что Сильвер уже орёт де-факто о том же самом, и как-то нелепо пересказывать собственными словами

И напоследок немного милоты. Я поканючил у Птахи нарисовать нашу патичку Армады как котов (кроме Лютера, который пёс)), и предположил, что Хель - это явно что-то абиссинское. А потом вспомнил, что существуют длинношёрстные абиссинцы, сомали. Озвучил это Амарту, а Амарт принёс мне эту фотку с пинтереста, и я залип. Глазища! Хвостище! Ну похож же! Сохранил, чтобы не потерять и продолжать любоваться.

@темы: у кошки четыре ноги, кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, мракобесие детектед, я играю в игры на столе, окститесь, юноша, no dungeons, no dragons, just and, армада удачи и неудачники, дед Дазай и зайцы