Продолжаю болеть с переменным успехом.
В пятницу Амарт не поехал на работу и приехал к нам работать Всё над теми же мундирами на Дурмштранг. Привёз сидр, сварил кофе, разобрался с рукавом. В процессе до меня добрался врач, коварно вызванный Птахой с утра, прослушал мне спину (именно в этот момент соседи начали сверлить над головой), прописал антибиотик, умилился на хасят и ушёл. И мы открыли сидр. Я почти не ощущаю вкуса и, как выяснилось, не дружу с холодным, но это было хорошо, и мы очень уютно посидели. Уруру за хороший день!
К вечеру воскресенья я понял, что совсем одичаю, если никуда не выберусь, и выбрался праздновать Ортхильду. Немного нелюбви к Мензе.То есть сперва я собирался зайти в ашан за дошиком, ибо задолбался всю неделю питаться одними котлетами, но уже на выходе обнаружил, что денег-то и нет Ну, поехал пораньше - был на месте за полчаса до шести. В Мензе на Дмитровке мне велели подождать за отдельным столиком и каждые пять минут дёргали вопросами, когда уже на бронь придут, а у меня даже телефон сдох. В половине седьмого мне начало казаться, что меня оттуда попросту выставят, но тут добралась Беркана и почти сразу за ней - Сумирэ и Люция. Беркана позвонила Ортхильде, и оказалось, что мы разминулись. Ортхильда и Хэлле уже сидели в соседнем зале, и непонятно, чего Менза добивалась от меня. Но официанты у них в самом деле странные - из трёх заказанных сетов роллов записали поначалу только один...
К нам присоединились Мистле, Шелли, Векша, Амарт, Айко и Грей, мы переопылялись грядущими играми, перекрикивались за китайцев с одного конца стола на другой, облили стол вином (дважды) и вообще чудесно посидели. Вечером после работы доехала Птаха и устроилась шить, а на дальней стороне стола сложилась партия в Зельеварение. Начали расходиться уже после одиннадцати. Спасибо Ортхильде, что всех нас здесь, и всем добравшимся

Отъевшегося Ясона одной ладонью уже не обхватишь, мощная холка из-за ушей видна. Концентрированный, тяжёлый такой пасюк. Лань Чжань постепенно отъедается тоже, но меня смущает, что он начал порфиринить одним глазом. Буду следить, хотя он от малейшего внимания скрывается в шапке.

@темы: friendship is magic, вот такой весёлый джир!, это крыса и ей не стыдно

За фото спасибо моему незаменимому игротеху-Грёзе Luar Soll

Великолепная леди Армида ап Гвидион [Ортхильда].

Много красивых фей и не только фей!Волшебный Галат ап Айлил [Амарт]. Когда Амарт попросил меня одолжить чёрно-белый плащ и я полез его искать, мне в руки вышел этот шикарный синий плащ, о котором я вообще не помнил и который ни разу не надевал. Что ж, теперь я знаю, для чего этот плащ всё это время у нас лежал.

Графиня Дейдра "В глаза мне смотри" ап Фиона [Беркана], с письмом Катрионы в стратегическом месте, изучает аусвайс.

Обаятельный рыжий гопник Рой ап Скатах, он же детектив Саммерс [Птаха].

Леди Аннувн ап Айлил [Гоба] и её ученица Мария-Катарина Хофферсон [Марта].

Гару Годрик из рода Ройнардов [Ренджи].

Аруна ап Скатах [Сумирэ]: я пришёл сюда выпить вина и надрать тебе зад. И, как видишь, вино я уже допил.

Мой чОткий сосед (и брат), суровый Даэгор ап Балор [Ари].

Пак-соболь Шон Мэдден [Тоха].

"Это правда ты, или мне снова мерещится?"

Графиня проводит целительные беседы с Аруной.

Лицо Мечтателя и Охотника Джеймса Максвелла [Мориэль] красноречиво выражает, что он думает об этих ваших феях.

И какой же праздник без танцев?

"Заговор синих". Ничто не выдавало. Галат, Клауд [впс] и графиня Дейдра. Про масть не сговаривались: я присмотрел иссиня-чёрный парик ещё летом, потому что цвет воронова крыла же, а Беркана красила пряди ещё под Альфария...

Просто красивая мизансцена. В кадре кринолин леди Аннувн, Клауд и Галат о чём-то беседуют, Годрик хороший мальчик, Мари и Шон с его самыми стильными носками.

Годрик рассказывает семейную легенду...

...а Клауд ап Балор тем временем рассказывает свою краткую биографию.

Когда нет повода не выпить!

Джеймс, Клауд, Галат. Кровь пришлось моделировать самым обычным акрилом. Да, то, что при общении с Роем у Клауда начнёт кровоточить шрам, и было идеей, приснившейся мне на Тюрьме и Воле (не знаю, чем сон вдохновлялся - может, Айко и Соби)).

Леди Аннувн и графиня, обе чертовски привлекательны... но так ничего и не случилось.

Пофиг на нечёткость, зато экспрессия. Тот самый момент, когда Джеймс узнал, что это Клауд убил его сестру.

Клауд говорит с Даэгором о своём паке. Сам пак, Галат и Рой следят за ходом переговоров.

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, glory of gaia, мечтай, иначе мы пропали, портрет в интерьере

Когда в прошлую субботу утром я сдал работу, проснувшаяся на смену Птаха выдала мне трёхслойный прикид "вишнёвой каджитки", что сэкономило мне время на поспать пару часов. Проснувшись, я осознал, что мне нужна ещё сумка под карты, и взял пояс с сумкой Кэр. А вот искать бюст было влом, так что Джо'Зель как женщину никто не воспринимал. Ехал маршруткой от Таганки, а на территории бизнес-центра у меня вырубился нетбук с добираловом. Спасло то, что в студии Owl Room я уже был на Be Nice: каким-то чудом я нашёл нужный вход. И даже не опоздал.
Судя по вводной, предполагалось, что я буду играть в первую очередь со вторым каджитом и его проблемами, но Птаха снялась из-за работы, а нового каджита так и не нашли. В том, чтобы закрывать портал, у Джо'Зель не было никакого интереса, поэтому она в основном наблюдала с попкорном, как другие бегают туда-сюда и общаются с даэдра.
Warning: с точки зрения канона всё нижеизложенное может быть несколько всрато

Немного предыстории aka вводнойДжо'Зель родилась в столице Эльсвейра, у зажиточных родителей, и проходила обучение в лунном храме. Для проказ в свободное от учёбы время у неё сложилась компания из четверых каджитов: она, её младшая сестрёнка-альфик Джи'Джи, До'Тао, вступившая в ряды гарнизона, и Дар'Ихи, подрабатывавший в таверне. Затем случилось странное: Дар'Ихи обвинили в убийстве родного брата и приговорили к многолетнему заключению. Пару дней спустя До'Тао помогла ему бежать, и они скрылись в развалинах на севере, где их и нашли Джо'Зель и Джи'Джи - это было их тайным местом со времён детских игр. Понимая, что и в Эльсвейре, и в Валенвуде Дар'Ихи будут искать, каджиты подались на север, до самого Скайрима. Чем холоднее становилось вокруг, тем более холодным и замкнутым становился Дар'Ихи и даже сменил приставку имени на "К", что означало "Убийца". Подробностей о гибели брата он так и не рассказал.
Чтобы прокормиться, каджиты покупали и продавали всевозможные товары и стали одним из множества бродячих караванов. Жизнь была вполне беззаботной, и несколько лет спустя К'Ихи понемногу оттаял, а Джо'Зель перестала тосковать по пескам Эльсвейра. Но однажды, после нападения хоркеров по дороге из Скайрима в Солитьюд, Джо'Зель схлопотала видение - голос велел ей идти на юг, в Сиродиил, и там обрести предназначение. Её спутники явно устали мёрзнуть и согласились.
Шли через леса, и уже в виду руин Кватча наткнулись на минотавров. Что их спровоцировало, неизвестно, однако минотавры ударили каравану в спину, и после тяжёлой схватки пришлось разделиться и уносить ноги. До'Тао и Джи'Джи убежали на восток, а Джо'Зель и К'Ихи - на запад. На западе обнаружилась деревушка, а посреди деревушки торчал портал, охраняемый имперскими легионерами. В этой деревушке и пришлось застрять, дожидаясь второй половины каравана.

Джо'Зель, каджитка. Отчёт отперсонажный.Когда хочешь узнать, что происходит в округе, - куда пойти, как не в трактир? Там было оживлённо и людно, и вызывали грусть только расценки. Поесть или выпить, выпить или поесть?.. Монет у меня было мало, товаров и того меньше. Трактирщик наливал кому-то в долг, я решила попытать счастья, перегнувшись через стойку:
- Эй, трактирщик, а мне в долг не нальёшь?
- За такие честные глаза... нет, не налью. Но могу дать задание.
- Что за задание?
- Знаешь, где у нас кладбище? Найди там розу.
- У вас на кладбище розы растут?
- Это не цветок.
- А, это имя такое? Это корова?
- Нет.
- Свинья?
- Нет.
- Ну ладно, Роза так Роза... встречу - передам.
Тут к стойке подошли трое альтмеров, так что я задержалась погреть уши. Они говорили, что потеряли одного из членов своего отряда.
- А как он выглядит? - поинтересовалась я.
- Как высокий эльф.
- И всё?..
- А ты часто видишь высоких эльфов?
- Теперь вижу, - я уважительно оглядела с головы до ног их ушастые фигуры с каменными лицами. - Что ж, если увижу ещё одного эльфа, буду знать, что это ваш.
Ещё несколько минут проведя в таверне, потратив всё же пару монет на кружку горячего мёда, я узнала, что портал успел кого-то убить. Соваться к нему совершенно не хотелось. Поэтому меня порядочно удивил подошедший ко мне тип - плащ у него был рваный, а половина лица была зелёной.
- Вы тоже прибыли взглянуть на портал? - спросил он.
- Нет. Мы узнали о нём, только когда здесь оказались.
- А зачем вы тогда здесь?..
- Мы путешествуем повсюду, вот занесло и сюда. Сейчас я сама себе караван, продаю зелья, гадаю на картах, прочее приятное времяпрепровождение...
- А грибы у вас есть?
- Грибы?.. Нет, грибов нет. Но если появятся, я вам непременно сообщу.
- А меня не пускают в портал, - пожаловался он.
- А вам туда очень надо? - осторожно полюбопытствовала я. - Вам жить расхотелось?
- Но ведь там, за порталом, что-то есть! И если один человек умер, это не значит, что я тоже умру!
- Лучше для начала закиньте в портал курицу, - посоветовала я.
- О, спасибо, а это хорошая идея!
Затем я заметила вошедшего в трактир юного каджита. Он держался сдержанно и осторожно. Сородича следовало поддержать - он явно ещё не освоился.
- Здравствуй, брат, - поприветствовала его я.
- Здравствуй, брат. Я Дип-Шадоу-Руут.
- Я Джо'Зель, - я протянула ему лапу, не спрашивая, почему он носит аргонианское имя. - Откуда ты?
- Из Эльсвейра, а ты?
- Мы пришли сюда из Скайрима. А до того - где нас только ни носило.
- Ух ты. Вы, наверное, видели все-все земли?
- Ну, не все, но многие.
- Вы пришли из-за портала?
- Нет, нас случайно сюда занесло. Ну то есть как случайно... на самом деле мне было видение. Сон. - я решила, что другому каджиту могу это доверить. Он поймёт, а может, и прояснит что-нибудь. - Голос велел мне идти в Сиродиил, к руинам Кватча, обрести предназначение... И вот мы здесь.
- У вас караван?
- Да, нас четверо. Но на нас напали минотавры, и мы разделились. Теперь я дожидаюсь тут воссоединения с товарищами и надеюсь поторговать. Есть скума, - шепнула я.
- И почём?
- Это очень хорошая скума, так что по три золотых за пузырёк. Но для своих - за два.
- Хорошо, я буду знать.
- Смотри не медли, товар-то ходовой. А ты путешествуешь один?
- Я ищу своего друга...
- Что-то здесь все кого-то потеряли. Ну, встречу твоего друга - передам, что ты его ищешь.
- Спасибо. Каджиту тяжело вдали от песков Эльсвейра...
- Это правда. Хотя я уже привыкла. Будем держаться вместе.
- Будь осторожна. Ещё увидимся.
- И ты береги себя.
Я, впрочем, не чувствовала никакой особенной угрозы. Из трактира не гнали, портал вёл себя тихо. Мне даже удалось стянуть сладкий рулет, когда трактирщик отвернулся. Заморив червячка, я решила прогуляться до кладбища - вдруг там в самом деле отыщутся какие-то розы?.. Но там была только пара свежих могил, и, осторожно обойдя их, я ничего не заметила. Зато меня заметила старая бретонка, что сидела на краю кладбища, опираясь на посох.
- Как много здесь стало приезжих, - без видимого неудовольствия сказала она. - Ты тоже прибыла взглянуть на портал?
- Нет, я с караваном. Не желаете ли купить зелья? Или погадать на картах?
- Зелья я и сама варю, а у карт мне спрашивать нечего, разве что - какой будет невеста у моего сына...
- Это самый подходящий для карт вопрос! - я поспешно полезла в сумку за своей колодой.
- И сколько берёшь?
- Одну карту вытащу за одну золотую монету, три - за две.
- Три - это что же, три невесты?
- Нет, это прошлое, настоящее и будущее.
- Прошлое я и так знаю, настоящее уже идёт, а мне бы только будущее узнать.
- Что ж, значит, одной карты будет довольно.
Карта легла в руку. Карта Жажды обладания...
- Карта говорит, что вы не должны упустить подходящее в погоне за чем-то лучшим.
- Значит, лучше довольствоваться малым?
- Вроде того. Порой, выбирая невесту побогаче, не замечают ту, с которой будут счастливы.
- Хорошо. Спасибо тебе, - и старушка протянула мне септим.
Заработав, можно и потратить! Вот хотя бы и на дешёвое вино в трактире. Там всё время ошивался громила орк - его сложно было не заметить.
- Вы тоже кого-то ищете? - поинтересовалась я.
- Да. Я ищу своего друга. Его зовут Оз.
- И как он выглядит?
- Он наполовину зелёный...
- Так я только что с ним разговаривала.
- Да? Когда?..
- Минут десять назад, прямо здесь. Он всё рвался в портал - может, он дорвался?..
Я оказалась права. Полуорк действительно появился со стороны портала, весёлый до чрезвычайности. Он утверждал, что в портале всё просто замечательно, что люди там выращивают грибы и гонят грибной самогон. Послушав его, орк - его называли Моф - и женщина по имени Гроза также засобирались в портал. Вернулась Гроза быстро и одна.
- И как там?
- Он меня не впустил.
- А где второй?.. - спросила я.
Судьба её спутника Грозу, похоже, не волновала. Орк не возвращался долго, дожидаться смысла не было. Тем временем в таверне появился ещё один каджит. Он называл себя М'Айк Лжец, хотя он не сказать чтобы врал - скорее был странноват. Трактирщик его, впрочем, привечал. Мне удалось продать М'Айку бутылочку скумы и тут же потратиться на крепкое вино.
Но я несколько не рассчитала, как с этого вина будет клонить в сон. Я нашла уютное местечко, свернулась клубком и задремала. А когда проснулась - обнаружила, что пропал свиток, который я некоторое время назад нашла в деревне и спрятала в свою сумку. И кому только в голову пришло воровать у каджитов?..
Зато, пока я спала, вернулся Моф, целый и невредимый. На все вопросы трактирщика о том, что было в портале, он только мрачно отвечал, что там была женщина и что если ему интересно, пусть сам сходит и посмотрит. Подробности он сообщать не хотел. В конце концов они поспорили, кто кого перепьёт: если выиграет трактирщик, то орк всё расскажет, если выиграет Моф - то трактирщик отдаст ему некий меч. И соревнование началось.
Я и не думала, что смотреть на попойку окажется так увлекательно. С каждым новым стаканом напитки были крепче, затем трактирщик принялся их смешивать. Сам он пил всё, что мешал, как воду, - я была почти уверена, что он как-то жульничал, либо подменяя стаканы, либо приняв заранее какое-нибудь зелье, но доказать это было невозможно. Орк держался молодцом. Он наваливался на стойку так, что она дрожала и скрипела, но стоял на ногах и требовал продолжать. Похоже, к пьянству он подходил с не меньшей силой воли и мужеством, нежели к сражениям - и это вызывало невольное уважение и восхищение. Увы, многие великие воины не умеют вовремя остановиться. И в конце концов орк свалился на пол.
Это было даже по-своему красиво, но поскольку тело мешало посетителям, трактирщик велел подрабатывавшему у него парню куда-нибудь это тело убрать. Тот ухватил орка за ноги и хотел было перетащить его под крышу соседней кузни, но кузнец заругался, чтобы у него не складывали что попало, и тело бросили прямо на земле. И это показалось мне неправильным. Не должны герои валяться на дороге. Разорюсь я на своей доброте, но всё же...
- Ты хочешь его обокрасть? - поинтересовался М'Айк, когда я присела на корточки рядом с мертвецки пьяным орком.
- Нет, - ответила я, чувствуя себя до крайности глупо. - Я хочу его вылечить.
Я вложила в большую зелёную ладонь склянку с зельем здоровья, но она даже не пошевельнулась.
- Тогда тебе придётся его напоить.
- Ох, похоже на то.
Я не без труда перевернула орка и, откупорив склянку, влила зелье между клыков. Может, он и сам проснулся бы, но как у него болела бы голова... А так - открыл глаза он вполне бодрым.
- С добрым утром, - поприветствовала его я сверху вниз.
Но пока длились соревнование и его последствия, в портал успели прогуляться альтмеры. Теперь они рассказывали про какую-то некромантку, которую они там встретили, и Моф подтвердил их слова. Должно быть, это была не самая приятная встреча.
Начались и продолжились странные события. Оз превратился в призрака, однако вполне дружелюбного, и его, похоже, полностью устраивало его новое полупрозрачное бытие, хотя то, что он пил, проливалось на пол. Священник местного храма восьмерых богов, дюжий седой норд, ввалился в трактир и объявил, что некто украл священную купель и осквернил храм, оставив в нём нечто, выглядящее как чёрный череп.
- И на что, по-вашему, это похоже?! - вопрошал он, потрясая черепом над головой.
- М'Айк думает, что это похоже на череп.
- Спасибо, М'Айк, мы все думаем, что это похоже на череп...
Норд гневно удалился в храм и потребовал к себе орка.
- Ты ничего не хочешь мне сказать?
- А я-то тут при чём?
- Ты орк.
- Ничего себе новость! И что с того?
- А я каджит, - напомнила я.
Вот, как обычно, стоит чему-то произойти, и виноваты непременно те, кто меньше всего на людей похож.
- Ну как что с того? Даэдра... Малакат...
- Что-то вы очень нервный, - вмешалась я. - Мне кажется, вам нужно срочно обнять каджита и успокоиться.
- Нет, спасибо, мне не нужно обнять каджита.
- Давай я тебя обниму, - предложил Моф.
- А давай. - мне, конечно, не удалось обнять всего орка, зато он обнял меня, даже не помяв шкуры. - Никто не любит орков, а я люблю.
- Эй, вы слышали? - заорал трактирщик. - Тут кто-то любит орка.
- Не в частности, а в целом, - уточнила я.
Может, это на время и разрядило обстановку, и наступило некоторое затишье. Мы сидели в трактире, и Моф рассказывал, что в Скайриме есть люди, умеющие превращаться в зверей - волков или медведей - по собственному желанию. Я тоже слышала легенды об оборотнях, когда была в Скайриме, но ни разу их не видела. Впрочем, если норды во что-то верили, то уж наверняка это было правдой - норды просто так всякую чепуху молоть не станут, да и орки тоже.
В портале, казалось, не побывал только ленивый. Говорили, что там другая деревня, что там живёт фермер, пропавший некоторое время назад, что тамошние люди действительно выращивают грибы, поклоняются даэдра и называют свою землю "Вестерос". Как по мне, так не было никакой нужды закрывать портал. Разве что обнести его стеной и продавать билеты на вход.
Я грелась у очага в трактире, как вдруг передо мной возник блуждающий огонёк. Я стала ловить его лапой, но он никак не давался и, понемногу отдаляясь, стал вести меня к порталу. Сопротивляться я не стала - в конце концов, за этот день никто из входивших в портал не погиб.
Я миновала портал и огляделась. Вокруг меня в самом деле была деревня. Мне навстречу вышел человек в простой одежде.
- И... как вы здесь живёте? - спросила я, не зная, что ещё сказать из вежливости.
Человек стал охотно рассказывать, как их когда-то хотели завоевать, но даэдра помогли им, и так далее; я слушала вполуха, продолжая озираться. Обстановка была слишком спокойной, это казалось подозрительным.
- Наверное, мы вам уже надоели - сюда таскаться?.. - посочувствовала я.
- Отчего же, добро пожаловать. Можете зайти в трактир, выпить и перекусить.
Тут из портала вышли ещё двое - Моф и Дип-Шадоу-Руут. Я обрадовалась хорошей компании. С этими двумя я бы охотно провела приятное время в этом тихом местечке, особенно если нальют бесплатно. Но, похоже, пользоваться удачным моментом никто из них не хотел.
- А что за этой дверью? - спросил Дип-Шадоу-Руут, указав на стоявший напротив трактира мрачноватый дом.
- Это дом нашей ведьмы, - объяснил житель деревни. - К ней нельзя входить без приглашения, и сама она редко выползает наружу.
Но словно в ответ на его слова дверь открылась, и вышла женщина в роскошном платье и с посохом. Это, значит, и есть некромантка?.. Она стала говорить что-то о том, что мы можем остаться и стать стражами врат.
- Ты ничего не объясняешь, - сказал Моф. - Почему мы должны согласиться?
- Что там эта лягушка квакает?.. - изрекла некромантка.
Да уж, вербовщик союзников из неё так себе.
- В тебе нет ничего, кроме сисек, - сказал орк.
- Смотрите-ка, зелёная плесень засматривается на сиськи.
- И по ту сторону портала шовинисты, и по эту сторону портала шовинисты, - печально констатировала я. - Не нравится мне здесь. Ничего интересного.
И я вышла из портала обратно.
Трактирщик снова принялся расспрашивать вернувшегося Мофа, что он в портале видел. Теперь и я могла подтвердить, что нет там ничего особенного, только сиськи, - а трактирщик всё хотел каких-то подробностей. В конце концов орк едва ли не силой дотащил его до портала и попробовал туда втолкнуть. Но обернулось это неожиданно: из портала вышел некто с тростью и трактирщика прогнал.
- Тебя что, послал Шеогорат? - обалдело спросил у него Моф.
Вот теперь я узнала, как выглядит Шеогорат.
- Ну да, а что такого? Он меня не любит.
В портал началось настоящее паломничество толпой, возглавляемой священником Йордом.
- Да сколько можно возвратно-поступательных движений в портал!.. - воскликнула я.
Но пройти сквозь портал Йорд не смог и стал с остервенением в него ломиться, ударяя кулаками по сияющей поверхности и громогласно заявляя, что он всё равно туда пройдёт.
- Священнику даже портал не даёт, - сочувственно прокомментировала я.
Вернулся Йорд ещё разъярённей прежнего и вновь накинулся на Мофа с обвинениями. Аргументы орка, что они знакомы много лет, на него не действовали. Они сцепились прямо посреди трактира, и Моф ещё и отхватил от кого-то из деревенских, как если бы это он первым напал на священника. Но норд отшвырнул непрошеного защитника как пустой мешок, а потом... превратился в огромного рычащего зверя. Я начала всерьёз опасаться за жизнь орка, который сдерживал это существо изо всех сил и тщетно пытался уговорить его и успокоить. В конце концов зверя кто-то оглушил, и он растянулся на полу, постепенно превращаясь обратно в человека.
Оборотня окружили зеваки. Что ж, теперь я наверняка знаю, что это не сказки.
- Помощь нужна?.. - спросила я в пространство.
Мне никто не ответил. Но Моф был ранен, и серьёзно, к гадалке не ходи. Трактирщик помог ему встать и усадил в стороне, где о нём, казалось, все забыли. Я с грустью посмотрела на своё последнее зелье здоровья, которое так и не успела продать...
- Выпей, - я протянула склянку с зельем Мофу.
- Не стоит. Я в порядке.
- Порядок - понятие субъективное. Выпей, говорю.
Йорд пришёл в себя и торопливо ушёл молиться. Трактирщик велел за ним не ходить.
Потом самый младший из альтмеров заявил, что знает способ, как закрыть портал, но сможет сообщить его, только если трактирщик его перепьёт. Сказано - сделано: двое устроились посреди трактира, поставили стаканы перед собой, Моф наливал, они пили. Всё шло своим чередом, пока не ввалился кузнец и не принялся разоряться, что мы пьём вместо того, чтобы закрывать портал.
- Вообще-то мы не обязаны его закрывать, - заметил Моф. - Мы не жители этой деревни.
- Что вы тогда делаете в моей деревне?!..
- Это не твоя деревня.
- Захотели и приехали, - добавила я. - Так же и уедем.
- Вот и убирайтесь. Нам тут всяких не надо.
О, я успела отвыкнуть от такого сердечного человеческого гостеприимства. Но, к счастью, кузнец отстал без драки, когда альтмер худо-бедно связно и уверенно объяснил ему, что напиться - это часть плана. Как ни странно, ему все верили. Ну, вдруг порталы на трезвую голову не закрываются?..
Напоследок трактирщик и эльф порезали ладони, смешали в стакане кровь и выпили. Я заметила, что на ладони трактирщика порез немедленно затянулся. А я-то была трезва, мне не могло показаться... хотела бы я уметь так же! Но вместо того, чтобы идти закрывать портал, альтмер упал навзничь и вырубился. А зелья у меня уже закончились.
Это тоже было по-своему красиво... что и говорить - похоже, все красивы, когда валяются на полу. Пришлось дожидаться, пока альтмер проснётся. Придя в себя, он не слишком-то помнил, что собирался закрывать портал, но к порталу его всё равно потащили.
За новым витком хождений в портал я уже не следила. Кажется, Оз перестал быть призраком, чему Моф был очень рад. Из дремоты меня вывело только превращение трактирщика в даэдрического принца - ну, такое разбудило бы вообще кого угодно. Высокий, рогатый... следовало догадаться, что всё это время нам разливал вино и бренди Сангвин. Он поставил Мофа на колени, но тот отказался ему служить. Бретонцу Родерику он пообещал воскресить его невесту, и тот согласился. Затем можно было наблюдать за редким зрелищем - дипломатическими переговорами священника с Сангвином.
- Какие у вас отношения с Шеогоратом?
- Мы с ним не спали.
- Да я не об этом...
Служитель восьмерых богов пытается заполучить даэдра в союзники против даэдра, холст, масло, сыр. И оба, похоже, получают удовольствие от процесса.
Едва я успела привыкнуть к присутствию в деревне Сангвина, не грозившему, похоже, ничем дурным, и найти спокойное местечко возле кладбища, как прямо у меня за спиной из одной из свежих могил выбралась девушка в белом свадебном платье. Я чуть не поседела от ушей до хвоста. Это была мёртвая невеста Родерика - видимо, Сангвин сдержал слово. На радостях Родерик потребовал у Йорда немедленно провести свадебную церемонию. Но в какой-то момент невеста чуть было не умерла снова - вероятно, когда Родерик попытался отказаться служить Сангвину. И вообще она казалась мне не слишком настоящей.
Напоследок Сангвин использовал заклинание "Неприкрытая реальность" и лишил всех одежды. Меня это вполне устраивало: было на что посмотреть, особенно у Йорда, у которого мышцы были как у медведя. Да и у Мофа. В худосочных альтмерах тоже была своя атлетическая красота, а каджиты так и вовсе всегда выигрышнее смотрятся без одежды.
- М'Айк любит красоту обнажённых тел, - радовался М'Айк. - М'Айк как будто попал на остров.
Было даже жаль, когда действие заклинания прекратилось.
Свадьба Родерика состоялась, когда компания героических закрывателей портала прогулялась в лес и вернулась. Дип-Шадоу-Руут и бородатый босмер, которого он привёл с той стороны портала, - вероятно, тот самый его пропавший друг, - тоже захотели пожениться, вернее, как они говорили, помужиться.
- Я не знаю, как это делать, - протестовал Йорд. - У меня в тексте ритуала написано: "муж и жена"!
Но эти двое уговорили присоединиться к их семье Оза и М'Айка, чтобы создать единую расу (правда, не поделились секретом, как они планировали размножаться). По мне так хоть все расы исчезнут, а каджиты точно останутся.
Портал в конце концов закрыли, хоть и не без приключений. Невеста Родерика чуть было не осталась на той стороне, и он хотел ломануться за ней, но благополучно вытащили их обоих.
Вот и вся сказка. Теперь я смогу всем рассказывать, что украла сладкий рулет у Сангвина.

Спасибо мастерам, спасибо соигрокам! Получился очень красивый кусочек мира - котюмы, свитки, склянки с блёстками, ингредиенты зелий... Разве что я немного волновался, когда начиналась бурная толкотня на крутой лестнице перед порталом. Отдельное спасибо Рыси и другим игротехам, вы были настоящими героями - успевали везде и не давали скучать.

@темы: скурим древние свитки, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

Когда я ехал на TES, Вера спросила меня об Осенней личности персонажа (Лышко - фейское имя, конечно). Ну я взял и назвал его Лаймонис - "счастливый", потому что я добрый. А днём перед игрой любимый канал Dog'n'Fox выдал мне очень правильное выражение лисца:
Фото - тык
Поскольку у меня было мало времени дома перед игрой, прикид лисца частично дублировал прикид каджитки (особенно ушами), плюс выпавшая на меня из завалов жилетка и удачно обнаруженный на столе в мастерской чёрный хвост.
О Лышко на минималкахЛышко был на минималках, пожалуй, - во-первых, он на чужой территории, а во-вторых, атмосфера была доброжелательная, вот и получалось больше подлизываться, а огрызаться толком и не пришлось. Впрочем, на максималки и у меня ресурса бы не хватило, и праздник бы подпортило. Не мне переживать, что персонаж вышел недостаточно неприятным
О пачьей речиПрактика показала: очень сложно в пачью речь на играх живого действия. Когда информацию в игру вбросить надо, а собеседник тебя не понимает, - волей-неволей сбавляешь обороты и намекаешь в лоб. Недостаток загадок я компенсировал другими приёмами, так-то: отходить от темы и перескакивать с одной на другую, заговаривать зубы, преувеличивать, отвечать вопросом на вопрос, усугублять и запутывать. Свидетелям вроде зашло. Но если гнать о ерунде я могу долго и с наслаждением, то как врать про обвм - вообще не представляю. Вынужден был сделать себе допущение, что в воспоминаниях о Мастере Лышко не врёт, для него это важно.
Всё началось с того, что доезжаю я до Веры, а там говорят про мельницу, и мне уже становится хорошо. Входит Оливия в берете с пером, и мне становится ещё лучше. А о дальнейшем пусть лисец сам расскажет.

Лышко, пак-чернобурый лис. Отчёт отперсонажныйУже и не вспомню, где и от кого из горожан-китейнов я услышал о фригольде Озёрная башня, в котором жили две едва ли не последние ши в мире, и в их числе - уж наверняка последняя Истинная ши на свете, леди Кристабель ап Дугал. Править ей помогала сестра, леди Теодора, освоившая Путь подменыша. Приходить без приглашения было, конечно, невежливо, но говорили, что во фригольде намечается праздник, по случаю которого один раз в год там принимают всех гостей. Отчего бы не попытать счастья? Я нашёл Башню у живописного озера за городской чертой и заглянул в дверь.
- О, смотрите, к нам пришла лиса!
Меня тут же заметили простолюдины фригольда, и рослая красная шапка примерилась открыть пасть над моим ухом.
- Его нельзя есть, это гость, а не еда, - сказал ей пожилой богган с большими седыми бровями.
- Ты гость? - строго поинтересовалась шапка.
- Гость.
- Значит, не гость. Тебя кто-нибудь приглашал?
- Никто меня не приглашал. Я сам пришёл.
- Не гость. Можно есть, - рассудила шапка, ухватив меня за шкирку.
- Бывают и незваные гости! - возразил я.
- А чего тебе у нас нужно?
- Здесь светло и кормят, а там холодно и страшно.
- Там - страшнее? - шапка приподняла меня повыше, и я почувствовал, как пятки отрываются от земли.
- Страшнее. Там собаки.
- Ты слышал? - обиделась шапка. - Он сказал, что кто-то может быть страшнее меня!
- Это пак, он врёт, - успокоил её богган. - Конечно, ты самая страшная.
- Тогда ладно, - шапка поставила меня на землю.
- Ты пришёл с добром? - спросил богган.
- Нет у меня никакого добра, - я вывернул карманы.
- Пусть войдёт, - прозвучал голос хозяйки. Все расступились, и я увидел её - сияющую леди Кристабель. - Как твоё имя, пак?
- Я Лышко. - и я взял её ладонь обеими руками, как ценное сокровище, и поцеловал. - Позвольте погреться у вашего Очага.
- Если ты пак, то, наверное, умеешь эти ваши всякие фокусы? - полюбопытствовал богган.
- А кто не умеет?
- А покажи какой-нибудь фокус.
Я задумался, осматриваясь. С фокусами следовало быть осторожней - никогда не знаешь, что может рассердить хозяев. Взгляд упал на горку рулетов. Немного гламура - и при помощи Дурмана я заставил их видеть вместо бутерброда подзорную трубу и протянул её боггану. Он посмотрел в трубу сначала с одного конца, затем с другого.
- Близко... теперь далеко!
И он передал трубу Мечтательнице, а я заглядывал с другой стороны.
- Какой же это фокус, - фыркнула красная шапка. - Превратить съедобное в несъедобное!..
- Разве для красных шапок что-то может быть несъедобным? - удивился я. - Это съедобная подзорная труба.
- А, ну тогда ладно, - и она съела трубу.
Двум другим присутствовавшим леди ши я также поцеловал руки. Я раньше и не мечтал увидеть ши, особенно сразу троих ши, наяву, а не во сне. Тут от двери послышалось:
- Ой, змея! Змея пришла.
Это в самом деле была змея - большая, изумрудная, с золотым отливом чешуи.
- Как же она пришла, если у неё ног нет? - спросил я.
- Вот у неё нет ног, а она всё равно пришла.
- У нас уже целый зоопарк! Лиса, змея...
- Я не контактный, - предупредил я на всякий случай.
Змея вползла в зал и превратилась в женщину в изумрудном платье.
- Ты пак? - спросил её богган.
- Нет, я не пак.
- Если она пак, то она врёт и значит, что она пак. Давайте у пака спросим! Лышко! - подозвал он меня. - Скажи, она пак или не пак?
Я присмотрелся и принюхался. Мне говорили, что паки могут быть всех форм и размеров, но не мог утверждать наверняка. Грёза многогранна и многолика.
- А вы сами-то как думаете?
- Я думаю, что пак. Но я могу ошибаться.
- А вы часто ошибаетесь, когда думаете? Вы ведь мудрый богган.
- Как ты меня назвал?!.. - и он ухватил меня за ухо и встряхнул, так что я предпочёл убраться поближе к сиянию леди Кристабель.
- Значит, вот они какие, паки?.. - нокерша в праздничном голубом платье смотрела на меня с благожелательным любопытством. - Это лисы?
- Не все лисы паки, и не все паки лисы, - пояснил я.
- А у тебя только один хвост? - спросил Мечтатель, пришедший с одним из эшу. - Я слышал, на востоке у лис по нескольку хвостов.
- Чем больше у тебя хвостов, тем проще тебя за них поймать. Так что мне и одного достаточно.
- Но если поймают за один хвост, другие останутся.
- Так я же не ящерица, чтобы хвосты отбрасывать. Лиса может хвост отбросить только вместе со всей лисой.
- А если ты пак, то не слышал ли ты про нокерский клад?
- Может, и слышал. А что за клад? - я навострил уши. Не каждый день про клад слышишь.
- А вот я недавно играла в карты с тремя паками, только все они были мыши. Они говорили, что если я выиграю, то они расскажут про нокерский клад. Но я проиграла.
- Всегда садитесь играть в карты с паками, - усмехнулся я.
- Наверное, они его уже перепрятали... Но если что-нибудь откопаете - скажите мне, ладно?
- Скажу. Только я обычно ничего такого не откапываю. Чаще меня обещают закопать.
- И как, получается?
- Ну а вы как думаете, если я тут перед вами стою? Я бегаю быстрее.
- Стоишь. И землёй от тебя вроде не пахнет.
Вдруг за дверьми фригольда послышался многоголосый вой.
- Волки! - и все побежали посмотреть.
- Там волки, которые волки, или волки, которые паки, или волки, которые оборотни? - спрашивал я, пытаясь хоть что-то разглядеть за спинами столпившихся зевак.
- Кто там воет? - подоспел тот эшу, что привёл двоих Мечтателей.
- А вам разве никогда не хотелось повыть? - спросил я. - Может, накипело.
- Хотелось, - согласился он.
Оказалось, что это были не настоящие волки, а красная шапка хотела попугать Мечтателей. Богган её отругал, что, дескать, понимает, что пугать - это её суть и он не может не включать это в её обучение, но пусть она делает это где-нибудь подальше от фригольда. Я ей всячески сочувствовал. Это всё равно что сказать паку врать только в гостях. Мы с эшу проводили их взглядом.
- Вот так всегда, - прокомментировал я. - Иногда у тебя есть ментор, иногда ментор имеет тебя.
Мечтатели, к тому же, не выглядели слишком уж напуганными.
Когда я вернулся в зал от ворот фригольда, один из гостей, незрячий эшу с арфой, рассказывал хозяйкам историю о том, как лишился глаз. Я любил сказки, особенно страшные, поэтому уселся поближе и стал слушать. Он рассказывал о том, как убегал из владений некоего тирана, мимо кошмарных статуй и прочих чудовищ, и как его настигла летучая тварь-убийца и вырвала ему глаза.
- Это была химера, да? - спросил я. - А тот тиран был, наверное, длинноухий? Знавал я одного длинноухого тирана с химерой...
Стали обсуждать, как сделать эшу новые глаза, механические, вроде протеза. Как-никак здесь были ши Дугал и нокерша, а я не сомневался, что ши могут сделать вообще всё на свете, даже зрячие глаза. Мне также хотелось поговорить с нокершей, поскольку был у меня в кармане какой-то непонятный механизм, - но не отвлекать же её от такого важного дела!
- Внимание, басня, - объявил я, подойдя к столу и отправляя в рот пригоршню винограда. - Лисица и виноград.
Эшу, который был зрячим, стал кормить меня виноградом с рук. Похоже, его это в самом деле радовало.
- Лиса... Настоящая лиса.
- Редко увидишь, когда кого-то радует живая лиса, а не в виде шапки, - заметил я.
Пока я угощался, красная шапка сидела у стены и держала на носу печеньку, а богган стоял над ней.
- Зачем вы дрессируете красную шапку? - поинтересовался я.
- Я не дрессирую. Это тренировка силы воли.
Красная шапка дотянулась рукой до моего горла. К её чести должен признать, что печенька при этом не пошевелилась.
- А сейчас его уже можно съесть?
- Я не рекомендую есть паков в это время года, - сказал я. - Мы линяем. Вы будете долго выплёвывать комочки шерсти.
- Не надо есть гостей, - сказал богган. - Съешь лучше печеньку.
Заметив, что нокерша освободилась, я подошёл к ней.
- А вот если бы вам был нужен какой-нибудь новый механизм для вашей нокерской коллекции, то к кому бы вы обратились?
- Обычно все механизмы я делаю сама.
- А вам не были бы интересны, например, человеческие механизмы?
- Ну, может, и были бы.
- Вот. А паки везде бегают, всё замечают, только сами в механизмах не разбираются, поэтому они пакам низачем не нужны: ни съесть, ни продать...
- У тебя есть какой-то механизм, да?
- Ох, проще показать, чем объяснить! Идёмте покажу. А то раньше ши из Аркадии вернутся, чем вы меня поймёте.
Она прошла по коридору до самой кухни, где нас точно никто не мог увидеть и услышать. Я достал из кармана маленькую круглую шкатулку с кнопкой и ключом на цепочке. Внутри у шкатулки было сложное сочетание крошечных шестерён.
- Хотел бы я что-то в этом смыслить, - сказал я. - Но вы наверняка разберётесь лучше.
- Ты хочешь отдать это мне?
- Ну, разумеется, не бесплатно... жаль расставаться с этим просто так.
- У меня нет ничего, кроме гламура.
- Можно и так. - гламур нынче дорог, нечего привередничать. Кто знает, когда снова впустят в какой-нибудь фригольд.
- Я не уверена, что это человеческая работа, - нокерша рассматривала шкатулку. - Где ты это взял?
- Где взял, там уже нет.
- Это было далеко?
- Тогда было далеко, а теперь близко. То есть, когда взял, было далеко отсюда, но близко ко мне, а теперь и ко мне близко, и прямо здесь.
- Но наверняка же у этой вещи есть какая-то история? Я люблю вещи с историей. Расскажи.
- Ладно, расскажу. Жила-была девочка. Самая обычная девочка, не фея.
- Подменыш?
- Не все феи - подменыши, хотя все подменыши - феи. Ши - тоже феи, хотя некоторые ши - подменыши. А некоторые нет. Истинные ши сияют, - я махнул рукой в сторону зала. Нокерша проследила взглядом до стены. - Не в том смысле, что сквозь стену сияют, а вообще. Так вот, девочка.
- Просто человек?
- Ага. Девочка со всем, что полагается девочке, - ну, знаете, платьица, веера, пудра, румяна, вот это вот всё.
- Наверное, это не самая обычная девочка, а богатая?
- Ох, почём же бедному паку знать, кого считать богатым, а кого нет! Из хорошей семьи девочка. Это не важно, а важно то, что люди никогда не ценят того, что имеют. Забывают, теряют и не вспоминают потом. Вот и мой хозяин любил говорить, что люди неблагодарные.
- У тебя был хозяин?
- Ну, не то чтобы у меня... я всё-таки не собака, на цепи не сижу. Но да, был. Вроде того, о котором тот эшу рассказывал. Тиран и деспот каких поискать.
- Тоже ши?
- Ага. Но не то чтобы красивый, хотя не то чтобы и страшный. И не сказать, чтобы страшно красивый.
- И твой хозяин как-то связан с этой девочкой?
- Нет, куда там!
- А теперь у тебя хозяина нет?
- Так это ведь давно было. То есть не то чтобы давно, по человеческим меркам, может, и недавно, тогда тут ещё война была. Не прямо тут, конечно, - в этом месте, благословенном самой Грёзой, никакой войны быть не может, - а в этих землях. А у меня это было в прошлой жизни.
- Есть у людей такая дурная привычка - воевать друг с другом...
- О да, некоторые привычки лучше держать при себе! Особенно если ты ши. А то эдак вспылишь и спалишь пол-города. Или монастырь.
- Зачем же монастырь?..
- Ну как это зачем!.. Потому что надо. А вот паки свои привычки при себе не держат, у нас привычки маленькие. Например, если видим что-нибудь интересное, то не можем не утащить. Хотя не все паки - сороки, и не все сороки - паки, знавал я самых разных паков, но привычки у всех были одни и те же...
- Ты эту шкатулку украл?
- Ну почему сразу украл? Она сама её оставила. И не вернулась. Сидела на скамейке, читала, я на неё смотрел, а потом встала, а шкатулка осталась!
- А может, ей нужна эта шкатулка? И она её ищет?
- Ох, не думаю. У неё таких вещичек полно.
- А откуда у неё такая шкатулка, ты не знаешь? Всё ж таки не очень похоже на человеческую работу.
- Ну, может, ей кто-то из фей подарил. А зачем что-то дарить людям, если они всё равно не уберегут?..
- Я почему так думаю: потому что люди создают банальные вещи.
- Это точно! Если им нужно копать землю - берут лопату.
- Вот-вот. Моя мельница приводится в движение паром...
- Мельница?..
- ...как и всё остальное на мельнице.
- Мельница, - повторил я.
- И если бы мне понадобилось копать землю, я тоже использовала бы паровой механизм.
- У вас есть мельница.
- Ну да. Вернёмся? Спасибо за механизм.
Я пошёл за ней назад по коридору... механически, иначе не скажешь. И в голове крутились мельницы. У моего хозяина тоже была мельница. Впрочем, уж точно не та же самая.
В зале леди Кристабель стала рассказывать историю Высокого Лорда Дугала. О том, как ши сражались с людьми, но вынуждены были отступить, поскольку люди владели секретом холодного железа. Тогда лорд Дугал пробрался в лагерь людей и выкрал нож из холодного железа, хоть тот и обжигал его руки. И когда он принёс нож в свою кузню, многие его подмастерья разбежались.
- Я бы тоже разбежался, - сказал я, поёжившись.
Но некоторые подмастерья остались и помогали мастеру перековывать холодное железо, и все они пострадали от его губительного воздействия. Один из подмастерьев, лорд Донован, стал основателем Дома, и в память о жертве лорда Дугала все присягающие Дому получают некое увечье. Так, увечьем леди Кристабель было отсутствие двух пальцев, но затем химера откусила ей всю руку целиком, и леди Кристабель заменила руку протезом.
- Это была ваша химера? - спросила нокерша.
- Нет, это была дикая химера. Я пыталась ей помочь.
- Вы помогали ей вас съесть? - поразился я.
- Но разве мы не создаём химер сами? - продолжала спрашивать нокерша. - Кто тогда создаёт диких химер?
- Грёза, - ответил я. - Но так было раньше. Сейчас все дикие химеры повывелись.
- Когда-то ши много путешествовали и сражались с чудовищами, - подтвердила леди Кристабель.
Лорд Дугал был великим кузнецом, говорила леди Кристабель, и Дом Дугал привлекает тех, кто занимается кузнечным ремеслом. Тут я вновь что-то вспомнил.
- А вы... не знаете ли других кузнецов? - спросил я с надеждой.
- В нашем Доме было много кузнецов, но все они уже покинули мир Осени.
- Я слышал, где-то на севере живёт кузнец Ильмаринен, - Мечтатель, сидевший рядом с леди и слушавший, вдруг показал несвойственную смертным осведомлённость. - Мне кажется, я его встречал.
- А вы не ошибаетесь? Он редко покидает фригольд, как и я... впрочем, нет, один раз он выходит, чтобы раздать подарки детям. А люди приписывают это кому-то другому.
- Святому Николаю, - подсказал Мечтатель.
- Я же говорю, что люди неблагодарные, - вздохнул я.
- На самом деле люди добрые, - внезапно сказал Мечтатель. - Но их много.
Ага, как пчёл.
- Да, есть существа и пострашнее людей, - согласилась леди Кристабель.
- Например, фоморы, - ещё более внезапно сказал Мечтатель.
- А откуда вы знаете про фоморов? - насторожился я. - Я слышал, фоморы когда-то пришли вместе с вампирами.
- Есть у меня друг, который был тогда в Риме, - ответил Мечтатель. - Он сражался вместе с Катилиной.
- Погодите, как вы можете знать кого-то, кто был в Древнем Риме?.. - спросила нокерша.
- Он подменыш? - догадался я.
- Нет, он такой же, как я.
А этот доктор умеет загадывать загадки не хуже моего!
- Но вы же не вампир, - усомнился я.
- Откуда вы знаете?
- Вы не банальный.
- Спасибо за комплимент.
Впрочем, чего только ни бывает на свете. Бывают, значит, и небанальные вампиры. И раз уж его сюда привели и впустили, то он, видимо, не враг.
Мечтательница, та самая девушка, у которой я шкатулку утащил, научила меня отрезать торт. Он был очень шоколадный, очень сладкий и очень вкусный. Я решил, что облизывать тарелку после торта лучше на кухне, а не в гостиной, и отправился туда. И застал там эшу, который меня виноградом кормил.
- А какие ещё бывают паки? - полюбопытствовал он.
- О, какие угодно! Знавал я пака-барсука...
- И медведи?
- Сам не видел, но слышал, что и они есть.
- А я думал, паки - это что-то маленькое и хитрое.
- Вы хотите сказать, что паки не могут быть большими и хитрыми?!..
- Наверное, могут.
- Опять же, паки-еноты. За ними глаз да глаз. Не успеешь отвернуться, а они уже что-нибудь полощут.
- Но здесь нет паков-енотов.
- Вы в этом уверены? Никогда не говорите, что во фригольде нет паков-енотов, пока не проверите каждый шкаф.
- Это не мой фригольд. Если я начну залезать во все шкафы, меня неправильно поймут.
- А вы в таких случаях всегда говорите, что ищете енота. Это прокатывает.
- У тебя прокатывало?
- Куда там! Пакам никогда не верят, паков отовсюду гонят. То есть, конечно, не отовсюду, но сами понимаете, жизнь коротка, приходится вертеться, чтобы не поймали.
- Разве вы не живёте долго? - спросила Мечтательница, которая также успела прийти на кухню. - И не владеете специальным колдовством, чтобы уходить от погони?
- До времени, когда овладеешь колдовством, ещё дожить надо. И до времени, когда мозги отрастут, не все доживают. Впрочем, у некоторых ши они, кажется, вовсе не отрастают. Может, потому их так мало и осталось.
- А их осталось мало?
- Ну ещё бы! Ну то есть как мало: даже один ши - это уже много. Но когда-то давно, говорят, ши перевернули стол и ушли в Аркадию, а остальные феи пошли путём Подменыша.
- Надо же. А я думала, ши - это тоже феи.
- Конечно, феи. Всем феям феи. Некоторые ши тоже стали подменышами, а другие нет.
И я попытался объяснить ей о феях, но, кажется, у меня ничего не вышло.
- Сложно всё-таки говорить с паками, - признала она.
- Это мне с вами сложно! - возопил я. - Все невнимательные, вечно теряют нить разговора. Вот о чём, по-вашему, я тут распинался всё это время?
- О ерунде? - подсказал эшу.
- Да нет же! О енотах! Всё, что я сказал, было о енотах!.. Уверяю вас, еноты всегда где-то рядом.
- А паки-змеи бывают? - спросил он, отсмеявшись.
- Конечно, бывают. Если у змеи болит горло, значит ли это, что болит вся змея?..
- Ну, у змеи есть ещё хвост.
- А где-то между шеей и хвостом должна быть спина.
- Но непонятно, где одно переходит в другое.
- Надо у доктора спросить. А, вот и доктор! - наш Мечтатель-вампир вошёл очень вовремя.
- Да?
- Скажите, где у змеи заканчивается спина и начинается хвост?
- У змеи есть позвоночник, потому что змея - позвоночное. И вы все, млекопитающие, - тоже позвоночные.
Ну ничего себе, сколькими сразу длинными словами он меня обозвал!..
А в зале некоторое время спустя состоялось испытание летательного ранца боггана, Штефана Летуна. В конструкции были два баллона, из которых вырывался химерический огонь.
- А это не опасно, что огонь за спиной? Можно ведь поджариться, - сказала нокерша. - Может, лучше пропеллер?
- Пропеллер - тоже опасно, на него намотаться можно, - сказал богган.
Он открыл окно, шагнул с карниза башни и описал неровный круг, после чего влетел обратно и вполне успешно приземлился. Красная шапка Руби тоже захотела попробовать - и у неё тоже получилось!
- С когтями, но не птица, летит и матерится, - восхищённо прокомментировал я.
- Дайте мне тоже попробовать, - попросил доктор.
Штефан надел на него ранец, проинструктировал:
- Не наклоняйся вниз, иначе воткнёшься головой в землю. Если задирать голову вверх, взлетишь высоко вверх.
- А как этим рулить? Ну, если я захочу вернуться и затормозить?
- Ты просто подумай или скажи, что хочешь обратно, вот и всё.
- И это сработает? Он послушается?
- А ты думаешь, он тупой, что ли? - обиделся богган. - Он поумнее многих будет.
- И втяни зад, - напоследок напутствовала его Руби. - Непременно постарайся втянуть зад.
Доктор шагнул на подоконник, богган нажал на какую-то кнопку над циферблатом, и доктор улетел.
- Я, пожалуй, не хочу летать, - опасливо сказал я.
- Пакам и не дано летать, - заметил Штефан.
- Ну, я умею летать. Если свысока.
- Это называется "падать".
- Я так летаю!..
- Ты же не летучая лисица.
Вампир завершил полёт и выглядел весьма довольным.
- Полёт нетопыря, - объявил я.
- Увы, это всего лишь слухи, - сказал он с улыбкой.
- Слухи что?.. - тут же спросили со всех сторон.
- Слухи, что вампиры умеют превращаться в летучих мышей.
- Там, откуда я родом, пели такую песенку, - пояснил я. - Ну, знаете, летучий мыш над мокрый крыш...
И эшу с арфой тут же наиграл эту мелодию, а леди ши Фиона её даже спела.
- В моих краях такие слухи ходили о графе Дракуле, - сказал доктор. - И много ещё других слухов. А он был отважным человеком, который защищал свои земли от турков.
- Мой бывший хозяин тоже сражался с турками, - припомнил я. - Только в других землях.
- ...А вы вампир? - наконец дошло и до нокерши.
- Ну да. Из клана Вентру.
- Это вроде Домов ши?
- Да, вроде того.
- Теперь я понимаю, почему вы ко мне на мельницу приходили ночевать, - сказала нокерша.
- Вам нужен пак на мельнице, - сообщил я.
- Зачем мне пак на мельнице?..
- Я умею работать на мельнице! Я знаю, как! Могу лёд скалывать с колеса...
- С моего колеса не нужно лёд скалывать. У меня всё само работает, на паровой тяге.
- Я могу убираться. Подметать хвостом.
- У меня уже есть слуги.
- Я могу следить, как другие работают!
- Я и сама могу за ними проследить.
- Но вы ведь не можете быть везде, правда? А я могу. Везде присмотреть, всё заметить, и если что не так - сразу же вам рассказать. Уверяю вас, вам очень нужен на мельнице пак.
- Ну хорошо. Я подумаю.
Никому не нужны паки. Тут, конечно, впору спросить: а мне-то зачем нужна мельница? Но там тепло и кормят, и там я точно пригожусь. И руки вспомнят, что делать, и спина не переломится. Может, технологии слишком далеко вперёд шагнули? И не угнаться водяной мельнице за паровой.
Едва я присел на диван, как передо мной возник блуждающий огонёк. Я стал ловить его лапой. Огонёк не давался, но и не исчезал - мелькал прямо перед моим носом.
- У тебя есть шкатулка? - спросил меня богган.
- Откуда у меня взяться шкатулке? Я что, похож на девчонку, которая носит в шкатулке всякие свои штучки?
- Это механическая шкатулка.
- Тогда тем более - почему вы спрашиваете о ней у меня? Разве у паков водятся механизмы? Вам лучше спросить об этом у нокеров.
- Тогда почему огонёк показывает на тебя?
- А я почём знаю? Можете меня обыскать, если хотите, у меня ничего за душой, кроме ушей и хвоста.
Я им сказал, где взял шкатулку, и сказал, кому отдал, вот что им ещё от меня нужно?.. Но огонёк действительно отстал от меня и подлетел к подошедшей нокерше.
- И в самом деле пак ни при чём...
- А что это за шкатулка? - нокерша, похоже, вовсе не хотела сразу расставаться со своим приобретением, и я её понимал.
- Это моя шкатулка, - ответила Мечтательница.
- Давайте вы мне расскажете её историю, - нокерша подхватила её под руку и увела.
- И что, меня не будут обыскивать?.. - разочарованно спросил я.
- Давай я тебя обыщу, - предложила Руби.
Я встал перед ней, расставив руки. Она тщательно ощупала меня с ног до головы.
- Кость. Кость. Кость. Кость. Кость. В тебе что-то есть, кроме костей?
- Мех.
- Есть тебе надо больше.
- Ну так каждый день есть не приходится.
- Вот иди ешь, пока дают!
И я ел, а некоторое время заметил, что Руби ругается на своего ментора, а тот почему-то почти не отвечает, а стоит перед ней вместе с Мечтательницей. И говорила Руби что-то о том, что между этими двумя нет ничего общего.
- А должно быть что-то общее, да? - я присмотрелся и потыкал пальцем. - Кружева в дырочку - кружева в дырочку. Кудри - кудри. Никакой разницы!
Но Руби не обращала на меня никакого внимания, напоминала Штефану, что он о чём-то там клялся насчёт женитьбы, предостерегала, что его поглотит Банальность, - и до меня дошло. Угораздило же, врагу не пожелаешь - надумать жениться на смертной! Тут я готов был всецело поддержать красную шапку. Страсть поддерживает жизнь, но страсть смертных остывает мгновенно, и ты остываешь вместе с ней.
- По возможности избегайте банальносексуальности, - посоветовал я.
- И ты, пак, туда же...
- Я, конечно, не могу никому запретить любить, - сказала леди Кристабель. - Но я бы не хотела, чтобы ты покидал фригольд.
- И вы, хозяйка, туда же!.. - с отчаянием повторил богган.
Я не стал смотреть, чем эта история закончится - и так ясно, что плохо. Недаром хозяин, помнится, когда-то оберегал всех, кого мог уберечь, от слишком крепких связей со смертными. Узнали бы - спасибо бы сказали.
Чтобы гости не заскучали, эшу-музыкант предложил поиграть в "ха-ха". Объяснил правила:
- Все садятся в круг, и первый участник произносит "ха" с совершенно каменным лицом...
- Это игра в ши, - догадался я.
- ...Потом следующий участник произносит "ха-ха", третий - "ха-ха-ха", и так далее. Кто первым засмеялся или сбился со счёта, тот проиграл.
- А что делают с проигравшими, их съедают? - спросила Руби.
- Нет. Пусть проигравший скажет комплимент... соседу слева. Как минимум на десять слов.
И мы начали играть. Не улыбаться для меня не составляло никакого труда, самым сложным было загибать пальцы и не сбиться. Зато когда ещё услышишь, как красная шапка делает комплимент ши Фиона - о том, что при взгляде на неё она, шапка, думает не о еде. Затем сам незрячий эшу сделал комплимент мне. Сказал что-то про мой хвост, раз прикоснувшись к которому, хочется трогать его снова. Видит Дан, какого усилия воли мне стоило не сказать, что это был не хвост!..
Когда игра закончилась, наш гость-Вентру снова стал задавать вопросы.
- А ты всегда был лисой?
- В смысле, в прошлых жизнях? Да, всегда. Суть феи не меняется, если ты был паком - то снова родишься паком. А вот куда уходят ши, нам неведомо.
- Я думал, ши - тоже подменыши.
- Нет, не всё так просто, да и не так сложно. Когда-то все феи не нуждались в смертной оболочке. Потом, говорят, некоторые научились идти путём Подменыша, чтобы перерождаться. А некоторые ши не научились. Потому я и не знаю, что сталось с моим хозяином: погиб ли он, ушёл или пропал...
- Я пошла путём Поменыша из-за любви к смертному, - негромко проговорила леди Дома Фиона. - Такое нередко случается с ши нашего Дома... Ему не нравилось, что он смертен, а я бессмертна, и он хотел, чтобы я умерла вместе с ним. Но пока я искала способ получить смертное тело, он нашёл себе другую.
- Люди всегда так делают, - вздохнул я. - Мой хозяин тоже говорил, что из любви к смертным ничего хорошего не выйдет.
- А с ним что случилось?
- В точности не помню, но один его ученик стал встречаться со смертной девушкой. А потом всё сгорело.
- А дело было, случайно, не на Мельнице? - вдруг спросил доктор-вампир.
- На Мельнице.
- В Лужицких землях?
- Там...
- В Шварцвальде, близ Козельбруха?
- Ну да, а откуда вы?..
- Лети-удирай через горы, подлесья,
Куда ни беги ты - сюда прибежишь,
Следит одноглазый орёл с поднебесья,
Из норки следит одноглазая мышь.
Я уставился на него, как... как вообще можно уставиться на того, кто подсмотрел картинки в твоей голове, которые ты и сам толком разглядеть не можешь, и описал их, да стихами к тому же. А он продолжал:
- Танцует, играет, безумствует, вьётся метелица,
Шварцвальд покрывается снегом холодным и яростным,
Но мелет в мороз и пургу Козельбрухская Мельница,
Молчат деревенские, смотрит опасливо староста.
А Мельница мелет, и мелет, и мелет,
Снуют подмастерья, таскают мешки,
Не знает вода ни мороза, ни мели,
Толкая жернов, лёд дробит на куски.
И Мастер молчит, он не знает отказа:
Ведь каждое слово - бесспорный закон,
И бархатом чёрным глаз правый повязан,
А в левом пылает холодный огонь.
И только когда наступает усталая пятница,
Слетаются чёрные вороны в комнату Мастера,
И Мастер за труд с подмастерьями лихо расплатится,
Читая им белые строки из чёрного кляссера.
А Мельница мелет декабрьской ночью,
Луна поливает Шварцвальд серебром,
Приедет Хозяин - сегодня уж точно,
На шляпе сверкнув петушиным пером.
И Мастер, склонясь перед ада владыкой,
Таскает мешки, как простой ученик,
Не видно под шляпой сурового лика,
Известного всем из магических книг.
Гуляют на Пасху девицы по узеньким улицам,
Волшебные песни поют голосами прелестными,
А если какой-нибудь пьяный случайно к ним сунется,
То будет, конечно, нещадно отлуплен невестами.
А Мельница мелет весеннюю слякоть,
Поют подмастерья "клабастер-клабум",
Певунья, не смей, златовласая, плакать,
Твой локон, я знаю, изменит судьбу.
А Мастер не помнит печального Тонду,
Сжимая в руке почерневший клинок,
И снег превращается в грязную воду
И липнет к ногам, как бездомный щенок...*
- Да, - прошептал я, - Всё так. Всё так и было. Неужели об этом говорят среди людей?..
- Говорят. Об этом в каждом трактире в Лужицах можно услышать. Только рассказывают это как красивую сказку о любви.
- Да... пожалуй, если с другой стороны посмотреть, то как раз сказка о любви и получится. И никому нет дела до сгоревшей Мельницы, до пропавшего Мастера и всех, кто из огня разбежался...
- И ты, значит, убежал? А теперь хозяина своего ищешь?
- Те, чьи судьбы связаны, обязательно встретятся, - проговорила змея.
- А где его искать, если пропал?.. Впрочем, если не было там замешано холодного железа, то, может, и вернётся, - понадеялся я.
- А что особенного в этом холодном железе? - спросил доктор. - Если человеку в глаза брызги раскалённого металла попадут, то и человек ослепнет.
- Это ведь легенда, - сказал я.
- И если человека ударить кинжалом, человек тоже умрёт, - добавила Мечтательница.
- Но если подменыша убить обычным химерическим кинжалом, он возродится, - пояснил я. - А если кинжалом из холодного железа, то умрёт окончательно.
- А какое железо считается холодным? - продолжал расспрашивать вампир. - Например, в Московии железо добывают на болотах - оно считается?
- Нет, от места добычи это не зависит. Зависит от способа ковки.
Вот так взял и выболтал всё... хотя секрет, казалось, уже и не секрет.
Отошёл к столу - а Штефан и Руби, похоже, уже помирились и о чём-то беседовали.
- Знаешь, что происходит с мастером, который следует чужим советам? - донёсся до меня голос боггана, и я едва не вздрогнул. Нет, речь о другом мастере. - У него кончается индивидуальность.
- Или терпение, - добавил я.
- Или рассудок, - подсказал эшу.
- Знавал я одного мастера, который потерял всё, включая рассудок, - согласился я.
Штефан встал со своего места и присоединился к нам.
- Я совершенно не понимаю женщин.
- Мужчин вы понимаете лучше? - полюбопытствовал я.
- Хм, пожалуй, да.
- Надо же. Надо попробовать!
- Вы тоже не понимаете женщин? - проникновенно спросил он.
- Иногда понимаю, иногда не понимаю. Иногда понимаю, что не понимаю, а иногда кажется, что понимаю, а на самом деле не понимаю, или наоборот.
Богган покивал, расшифровывая, и понимающе кивнул. И мы втроём выпили за понимание, после чего эшу вновь начал кормить меня с рук виноградом.
- Вам нравится кормить паков? - уточнил я.
- Ага.
- Главное, не кормите паков-медведей. Пака-медведя можно кормить с руки только дважды.
- Левой рукой и правой?
- Ага.
- Я буду кормить лиса. Есть даже танец с таким названием...
- Чую подвох в этом названии, - заметил я. - Обычно лис прикармливают, чтобы потом сделать шапку.
- А мне не нужна шапка. У меня уже есть треуголка.
- Что ж, лучше треуголка, чем двустволка.
Гости тем временем обсуждали конструирование механического летающего лося, которого я обозвал "пегающий летась". Эшу-музыкант попросил лист и вслепую нарисовал то, что представил по услышанному, - получился шаголось с большими механическими ногами. А остальные уже начали мечтать об огромной механической луне, которая проливала бы гламур на землю...
Потом я услышал, как что-то собираются лечить кровью вампира.
- Что вы собираетесь лечить, Бедлам, что ли? - удивился я.
- Почему?
- Потому что кровь вампира должна быть банальной.
- Банальность крови будет компенсироваться небанальностью метода!
Оказалось, таким образом - напоив вампирской кровью - надеялись исцелить незрячего эшу. Видимо, засчёт способности вампиров восстанавливаться.
- Может, лучше попробовать другую биологическую жидкость вампира?.. - не удержался я.
Вокруг эшу собрался целый консилиум, но леди Кристабель и леди Теодора уже вовсю работали над искусственными глазами. Кто-то сомневался, не будет ли это опасно - как-никак протезы вживлялись бы прямо в голову.
- Вы предлагаете эшу безопасный вариант? - восклицал Штефан. - У вас есть гордость?!..
- Совет на все случаи жизни: просто вставляйте, - поддержал я.
Конструкция, изобретённая леди Дугал, более напоминала очки, нежели протез. Их надели на эшу, и он в самом деле прозрел. Не то чтобы я сомневался в этом, но когда ши сотворяют такое чудо - весь мир становится чуточку волшебней.
Эшу на радостях заиграл на арфе старинную мелодию, под которую совершенно невозможно было усидеть на месте и не пойти плясать. Быть может, Грёза больше никогда не будет так близко ко мне, как в этот день.

* текст песни Тима Скоренко "Мальчишка Крабат", здесь целиком. Послушать песню можно, например, в вк.

Благодарности...Ох, лисец, а он ведь тебя даже не помнит - ну подумаешь, один из простолюдинов фригольда, где-то подобранных, сколько их таких было на Чёрной Мельнице?..
Ортхильду и Сиршу ещё раз с днём рождения! Спасибо за праздник и за прекрасных, вдохновенных ши.
Спасибо Вере за игру! За редкий кусочек Грёзы, который ожил, был ярким, волшебным, настоящим, запоминающимся. За красивую историю с заключёнными в шкатулке воспоминаниями - а как оказалось, многим на этом вечере было что вспомнить. И спасибо за милого эшу :3
Спасибо Векше за обаятельного и любознательного Вентру (поди ещё и анарх, да, да?..), за стихи, качественно сломавшие лисца в хорошем смысле.
Спасибо Руш за восхитительного Штефана Летуна (ааа, какой ранец!), Оливии за не менее восхитительную Руби. Что тут скажешь, вы огонь, образы огонь! Всё огонь!
Спасибо Фане за эшу с арфой, это было... настолько по-фейски, насколько вообще может быть. Музыка, истории, внутренний свет - попадание сто из ста.
Спасибо Лизе за нокершу с паровой мельницей, за интерес и терпение к пачьим байкам!
Спасибо Асмеле за леди Фиону, её печальную историю и готовность выслушать.
Спасибо Волчонке за очаровательную девушку-Мечтательницу, которая с таким достоинством и искренностью держалась среди фей, что проникся даже Лышко, который вообще-то людей не любит. (Но когда тортиком кормят - невозможно устоять!)
Спасибо Шелли за змею, нежно люблю сказку про Золотой горшок, играл когда-то Ансельма, ловил множественные ностальгические радости и любовался чертовски красивым образом. Жаль, пообщались мало, но одна фраза Серпентины о том, что Лышко с Мастером ещё встретятся, стоила всего...
Спасибо Дите за такого канонично незаметного, стильного и трогательного слуага!
Всех люблю, хочу ещё играть по феям со всеми вами

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, стихи не ведают стыда, what vampires do? - they suck, мечтай, иначе мы пропали, белый порошок и стекольный завод

В прошлый четверг я ездил к Йори за лоохи. Хорошо погулял.С тех далёких пор, когда я ездил на Электрозаводскую к Вере, окрестности радикально облагородились - выросли новые дома, дорожки выложили плиткой, ярко-синие резиновые детские площадки причудливо смотрятся под фонарями. На обратном пути чуть было не заблудился, поэтому просто пошёл вдоль Яузы через сквер. Очень приятно погулял: во-первых, люблю тамошнюю архитектуру с высокими арками в массивных домах, а во-вторых, поймал ощущение поздней осени, когда всё уже голо и только белоягодник, какой-то особенно крупный в этом году, словно светится в сумерках.

Воскресенье было рабочим, а в понедельник я, как коммунальные службы к зиме, оказался не готов к утреннему визиту матушки с поздравлениями с именинами. Хорошо отметил!Каждый год о них забываю. Вечером к нам доехал Амарт, как героический тыжхудожник, помогать Птахе с выкройкой мундира на Дурмштранг, так что я - нет повода не - проставился сидром, но вскоре мы пошли за ещом. А Амарт задарил мне конфеты, которые я той же ночью и доел, потому что очень вкусные Птаха замирала в ультимной стойке с палочкой, чтобы мундир подходил для этой гимнастики, а как будет выглядеть прикид у тех, у кого нет Амарта, владеющего магией вне Хогвартса... не знаю. Когда с выкройкой было покончено, мы ещё некоторое время уютно пили, обсуждали книжки и вспоминали минувшие ролевые дни. Спасибо всем за тёплый вечер

В среду я отвёз в клинику долг за три пары яиц пушкинских крысов, поймал Мэв на Новокузне и приехал в гости. Хорошо посидели!Мы пили чай и ели хурму, говорили о живности, играх, Ланъе и Магистре, снова потеряли логику в Зелени (не в том смысле, что раньше находили, а в том, что уже теряли), и Мэв пересказала мне те экстры, которые не порно. Скучал по таким кухонным посиделкам за всё на свете, надо чаще

В четверг я поймал Эйрле и забрал карту (бегаю ору), в пятницу к нам заезжала Вэл посидеть с Птахой за Дурм. Получилась вечеринка интровертов, когда Птаха печатала квенту, а я работал. Проводив Вэл, мы с Птахой наехали к Грею, где уже сидели Амарт и Джонт. Очень хороший был вечер!В меню Авиабазы на этот раз были два добрых духа джин и тоник, после которых мы решительно ушли на понижение к красному вину. Говорили о всяком игровом, чрезвычайно лампово. Увы, заполночь нам с Птахой пришлось свалить, чтобы успеть на пересадки. Спасибо Грею, что всех нас здесь, и всем, кто выбрался, уруру

Как обычно Блич.Ладно, признаю, арранкары тоже местами интересные. Гриммджо котик и "моя добыча" (да сколько можно вешать пейрингов на одного Ичиго?)), хотя и человеком, и котиком симпатичнее, чем промежуточной формой с ушками и хвостом. Заельапорро (всратые имена!..) выглядит эстетично, пока он розовый очкарик, но когда превращается в чемпиона Слаанеш с фиолетовыми тентаклями и начинает тянуть в рот всякую гадость... Наверняка где-то уже есть мем "@битес" с кадром, где он держит куклы вуду Исиды и Ренджи, да, да?.. Ну, и не знаю, что курили авторы девочки-кентавра, но хотя бы раскрыли тему увязавшихся за героями пустых. И наконец-то Зараки и Бьякуя! Что ж их так мало в сюжете-то, а.

И я понимаю, что пора бы вернуться к Неукротимому... И вернусь. Но что-то мне подсказывает, что последние серии я просто смотреть не стану. Хватило мне гифок.

И как обычно крысы.Ясон по-прежнему обманчив и непредсказуем. Один раз его чешешь, а он ме-едленно так пасть открывает, чтобы глупый человек точно понял, когда надо руку убрать, прежде чем случится кусь. А в другой раз ставишь миску в клетку, а он напрыгивает и вцепляется в палец, и вот опять у меня две симметричные царапины.
Иногда сажусь на пол, спиной к стене, и любуюсь Лорханом. Как он ест, как умывается. Такой большой, такой красивый. Пошевелишься - и он спрячется. Но мне этого достаточно. Наверное, если бы у меня вместо крыс были собаки, это был бы алабай со стройки, не подпускающий к себе никого. Чтобы просто восхищаться этим зверем и радоваться, что ему комфортно.
Видел свободного крысёнка у Самайн, амбер капюшона. И понял, что не хочу амбер капюшонов после Флинта. Как если бы он был единственным и другого такого не может быть, как будто я ещё чувствую перед ним вину за его смерть после сселения и не хочу напоминаний... Странное ощущение, у меня так не было ни с каким другим окрасом, но остаётся только этому ощущению покориться.
А в Ratto Incanto появились и амберы, и девилы. А денег нет. Но моё - меня дождётся.

@темы: moments of life, friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, это крыса и ей не стыдно, покажи мне свой банкай

Суп дня - светлая ностальгия. Моя прошлая игра по миру Ехо была три года назад, её тоже делала Алёна (со товарищи), те же правила (очень юзер-френдли и очень соответствующие духу мира, нежно их люблю), тот же Лойсо. И хотя я тут бегал и орал в основном за ТиВ и Самайн, внутри себя я очень радовался и очень предвкушал возвращение в Ехо.
Опустим, конечно, завесу жалости над тем, что игра через неделю после мастерёжки через неделю после игры - довольно самоубийственный режим. Прочее предыгровоеКогда я поднял голову над поверхностью работы, снаружи был день "игра завтра нет прикида", и я поехал к Йори за лоохи Ордена Семилистника, она же типовая гусулань, но об этой прогулке расскажу отдельно. В пятницу я тоже работал до упора, потом упоролся, убил спину в разгребании свинарнии (ханская туника, взятая за скабу, была на самом дне, разумеется), забил на тюрбан (как оказалось, все послушники забили на тюрбан, вот и отлично) и поехал. Хорошо, что дом Ники я уже с закрытыми глазами нахожу и попутчики мне не требовались.
Подъехал я в аккурат на парад (офигеть, парад, который начался вовремя!) и переодевался, когда Тайный Сыск уже начал играть. Конечно же, заколку для лоохи я не взял, но вроде задрапировался не слишком ужасно.

Браан Лойтли, предыстория персонажа aka вводнаяУ Браана была сестра-близнец, Верита. Ну то есть как была - и теперь есть. Он с самого детства был весьма талантлив в Очевидной магии, а у неё совершенно ничего не получалось, и Браан её всячески опекал. Также с детства он дружил с Тото Миннимером, они вместе учились, оба были одарены в Очевидной магии, и в Орден Семилистника поступили вместе. Браан даже уговорил родителей помочь Тото, который был из небогатой семьи, с вступительным взносом. Потому что казалось правильным - разделять то, что получаешь, иначе какое же удовольствие - радоваться в одиночку?..
А потом всё куда-то покатилось. Сначала пропала Верита. Два года её искали, но безуспешно. А год назад она объявилась, и не одна, а с леди Сотофой, в качестве её ученицы. Оказалось, что всё это время она провела на Тёмной стороне, где для неё прошла пара часов. И что у неё большой талант к Истинной магии. И всё это было чертовски обидно. Во-первых, мы тут места себе не находили, а она радовалась жизни, могла бы предупредить. Во-вторых, Браану Истинная магия не давалась вообще никак. И не то чтобы хотелось всего и сразу, но... а как же разделять с ближними? Это же несправедливо - когда у кого-то что-то есть, а он не делится!
По мнению Браана, Верита поступила с ним совсем не так, как он обращался с ней в детстве, когда старался компенсировать ей отсутствие Очевидной магии. Освоив Тёмный путь, она стала приходить к нему по ночам и пугать. Браану это казалось ни разу не смешным, он ругался, и в конце концов Верита заявила, что такие бесчувственные сухари, которые не могут порадоваться за других и шуток не понимают, Истинной магии никогда не научатся. Так они перестали разговаривать. Вообще.
В довершение всего, в Ордене появился новый Великий Магистр, сэр Шурф Лонли-Локли, и выяснилось, что у Тото к этой трёпаной Истинной магии тоже есть талант. Никогда такого не было и вот опять. Сэр Шурф лично водил Тото на Тёмную сторону, а Браан снова завидовал и ревновал и обижался. Они там! Без меня! А я тут! И это после всего!.. Наученный опытом с сестрой, Браан решил, что лучше отталкивать друзей до того, как они начнут тыкать тебе в нос своим преимуществом, и начал избегать общения с Тото. Тото недоумевал, пытался идти на контакт, но Браан замкнулся и огрызался, и в конце концов Тото смирился и сблизился с Карвеном. И это тоже было больно, потому что Карвен сияющее солнышко, которое любят все, и им с Тото вместе было хорошо и весело...
За несколько дней до ярмарки друзья разругались окончательно - Тото позвал Браана на ярмарку, тот ответил, что ярмарки для идиотов, и Тото сказал, что неудивительно, что у него с таким характером нет друзей. В ту же ночь Браану приснился сон. Во сне он был на Тёмной стороне - такой, какой её всегда описывал Тото: цветные ветры, звуки колокольчиков... А вдали были Тото и Карвен, они смеялись и уходили, и это было так невыносимо, что Браан заорал, что раз он не может быть с ними, то и зачем тогда вообще вся эта магия нужна. И проснулся в слезах. И без Очевидной магии.
Казалось бы, мой очередной эмоциональный подросток, - но я так давно хотел сыграть мага, оставшегося без магии (а в мире, где колдовать умеют все, это равносильно внезапной потере зрения или слуха), что когда получил вводную, мой ор был слышен во Владивостоке.

Отчёт отперсонажный. Ворнинг: смерть персонажа.)Пропади она, эта ярмарка. Из-за неё в резиденции Ордена никого было не найти. Пришлось тащиться в Старый город, где подготовка к ярмарке шла полным ходом, и искать, в каком трактире Великий Магистр изволили пить чай на сон грядущий. Потому что мне очень нужен был Великий Магистр, очень нужен был хоть кто-нибудь, кто сможет мне помочь. Я уже не мог надеяться, что всё пройдёт само и магия ко мне вернётся. Не возвращалась она, что бы я ни делал.
- Вот вы где... У меня всё пропало! Я вообще ничего не могу!
- У тебя пропала магия?
- Да! Вся Очевидная магия вообще! Я даже камру сварить не могу! Я больше ничего не могу совсем!
- Как это началось?
- Да я просто проснулся три дня назад, и её нет! И до сих пор нет!
- Я имею в виду, что этому предшествовало?
- Ну, мне приснился странный сон... наверное, мне снилась Тёмная сторона, хотя я её никогда не видел. Но это было похоже на то, что о ней обычно рассказывает Карвен.
- И как она выглядела?
- Там были разноцветные огоньки... и откуда-то звук колокольчиков.
- Очень хорошо.
- Да что ж хорошего?..
- Это в самом деле похоже на Тёмную сторону. Возможно, ты на ней побывал, поздравляю.
- Вы тоже издеваетесь, да?
- Нет. Это может значить, что у тебя всё же есть способность к Истинной магии.
Тут к нам, как нельзя более вовремя, подошёл Карвен. Я ткнул в него пальцем:
- Вот! Это всё из-за тебя!
- Что - из-за меня?
- Вы там были! В моём сне! Ты и Тото! Можешь радоваться.
- Чему я могу радоваться?
- Тому, что у меня всё пропало! Теперь я ничего не могу! Вообще!
- И почему я должен этому радоваться?..
- Потому что теперь вы ещё круче, чем я.
- Ты не закончил, - напомнил мне Магистр Шурф. - Продолжи, пожалуйста, с того места, где остановился.
- Мне снилась Тёмная сторона... и они там были. Тото и Карвен. Далеко... и в то же время близко. И они смеялись. Наверняка смеялись надо мной. И уходили. А я не мог пойти за ними, я всегда не могу...
- Ты что-нибудь говорил?
- Да... Я сказал, что зачем вообще нужна магия, если всё вот так!
- И зачем ты это сказал?
- Мне было обидно. И очень грустно.
- Ты разве не знал, что нельзя так говорить на Тёмной стороне?
- А я разве знал, что я на Тёмной стороне? Я думал, это просто сон!
- Нельзя так легкомысленно относиться ко снам!
- Ну вот, вы сначала издевались, а теперь ругаетесь, будто я сам виноват...
- Я не ругаюсь. Похоже, ты действительно сам себя проклял. В этом есть и хорошая сторона: если Тёмная сторона исполняет твои желания, ты можешь пожелать вернуть себе магию.
- А если я не знаю, как туда попасть?!..
- Один раз у тебя получилось. Это хороший повод научиться.
- Ну вот и вы не хотите мне помочь... а кто мне ещё поможет, если не вы?
- Ты должен сам себе помочь, - заявил Карвен. Я аж задохнулся от такой безапелляционности.
- Легко сказать! Если бы я знал, как, я бы уже это сделал.
- Просто нужно захотеть. Нельзя помочь тому, что сам себе помочь не хочет.
- Я хочу. У тебя всё так просто, потому что ты не знаешь, каково это. Сам бы попробовал пожить без магии, тогда бы понял!
- Как это - жить без магии? Магия повсюду. Она везде вокруг нас.
- Вот она вокруг, а во мне её нет! Ты не знаешь, что это такое - когда ничего не можешь сделать. Иначе ты бы так не говорил. Это всё равно что сказать безногому: просто встань, если захочешь!
- Я сам когда-то был слепым! И я смог научиться видеть!
- И как же научиться видеть, когда не видишь?..
- Нужно просто захотеть. Ничего не получится, если ты не захочешь.
- Поди туда, не знаю куда... все вы просто не хотите мне помочь.
Мне нужен был просто ответ. Или совет. Любая подсказка, что можно сделать, - разве я так многого просил? Я чувствовал себя до крайности по-идиотски, как человек, забывший, как держать ложку, которому все вместо того, чтобы показать, как это делается, говорят просто взять ложку вместо вилки. Я не находил себе места. И мне хотелось чаю.
Хозяйка трактира сунула мне в руки пакетик с чаем, велела мне его нюхать и ждать. Я встал посреди трактира с этим пакетиком, сделал глубокий вдох... и тут мне стало так больно, что я попросту осел на пол, скорчился и отполз в угол подвывая. Это было как зубная боль во всём теле, в каждой кости, ни шевельнуться, ни вдохнуть. Ко мне подошла какая-то девушка-лекарша, присела рядом, попробовала что-то сделать, но упала рядом. Я толком не видел, что было после, потому что её обступили и загалдели, а мне было страшно, что боль тоже не пройдёт, как не проходит отсутствие магии, и обидно, что всё сваливается на меня одного, могло бы для разнообразия свалиться и на кого-нибудь другого!
- И я ведь даже сам себя не могу вылечить...
- А всё потому, что ты обидел магию, вот она и ушла, - не преминул пнуть меня Карвен.
- Вот уж не знал, что магия настолько злопамятная!..
- Что с тобой? - это был Магистр Шурф, и с ним было чуть менее страшно.
- Болит... всё болит. Вообще всё. А я просто!понюхал!чай!
Сэр Шурф тоже что-то поколдовал, и мне стало легче. Не то чтобы совсем хорошо, но боль стала вполне терпимой, хотя и муторной.
- Спасибо... у вас получилось сделать получше. Вы меня подлечили, да?
- Вроде того.
Магистр сидел рядом, и вид у него был довольно усталый. Я подумал, что он потратил очень много магии на то, чтобы привести меня в порядок, и стыдно было бы жаловаться на то, что я ещё не совсем в порядке, именно ему. К счастью, мне было кому пожаловаться. Едва я встал на ноги, как меня обступили дети. Обычно я не то чтобы любил детей, но с кем только ни поведёшься, когда отчаянно не хочется оставаться наедине с самим собой!
- Что с тобой случилось? - участливо спросил долговязый пацан.
- Мне плохо. И я даже не знаю, от чего мне больше плохо - от того, что я лишился магии, или от того, что мне просто плохо!
- Ты потерял свою магию?..
- Я всё потерял. Друзей потерял, магию потерял... Теперь я могу представляться "Мальчик, Который Всё Потерял".
- А как ты её потерял?
- Видимо, во сне... Меня как-то угораздило попасть на Тёмную сторону, и я сказал, что зачем мне эта магия вообще. Но я же не нарочно сказал, а оттого, что мне было грустно! Знаете, как в детстве бывает грустно, когда все ушли на праздник, а тебя с собой не позвали. И никто не хочет мне помочь, все только издеваются!
- Может, мы сумеем тебе помочь.
- Да если уж даже Магистр Шурф не смог помочь...
- Он не смог, а мы сможем. Фило вон какой умный!
- Спасибо вам. Хоть кто-то готов мне помочь!..
А очень серьёзная девочка с медвежонком в руках протянула мне шоколадку. С шоколадкой жизнь стала немного лучше, хотя слабая боль никуда не исчезла, а магия ни на полшишечки не появилась. Хозяйка трактира вручила мне чашку горячего чая с травами, а сэр Шурф велел дышать на счёт шесть. Так я дышал и пил чай, а дети в самом деле искали выход. Им на глаза попался обаятельный тип в жёлтом лоохи и тюрбане.
- А может, сэр Нумминорих тебя понюхает?
- Понюхает? И как это может мне помочь?..
- Давай попробуем! Вдруг он унюхает, что с тобой не так!
Они притащили ко мне сэра Нумминориха. Мы отошли в укромный уголок.
- Вижу вас как наяву. Я Нумминорих Кута.
- Вижу вас как наяву. Я Браан Лойтли, Мальчик, Который Всё Потерял.
- Что же вы потеряли?
- Очевидную магию, представляете. Была - и нету.
- А что говорит ваш Магистр, сэр Шурф?
- Говорит, что я потерял её на Тёмной стороне и её можно вернуть. Но я понятия не имею, как попасть на Тёмную сторону! Я попал в неё случайно и во сне!
- Значит, кто-то должен провести вас на Тёмную сторону. Я поговорю с сэром Максом, он умеет это делать... Просто приходите в Мохнатый дом, когда я вам сообщу.
- Вряд ли у вас получится связаться со мной Безмолвной речью, - вздохнул я. - У меня, по крайней мере, это не получается.
- Хм. Да, действительно. В таком случае я отправлю к вам курьера. Не уходите далеко.
- Я буду здесь, куда я денусь, - пообещал я. - Спасибо вам. Приятно, что даже друзья не хотят помогать, а совершенно незнакомые люди...
- Это наша работа - разбираться, если у кого-то пропала Очевидная магия.
- Вот за вашу работу и спасибо.
- Что ж, не теряйте надежды.
- Если я ещё и надежду потеряю... Так и представляю: подходит, говорит "Вижу тебя как наяву, я надежда, ну я пошла", и уходит. Вот это будет полный конец обеда.
Сэр Нумминорих убежал, а я, несколько успокоенный, что мне помогут, обратил внимание на то, на что обратили внимание дети. А внимание они обратили на стену, на которой можно было писать свои желания под словом "хочу". Кто-то написал "счастья", а Фило, самый старший из детей, подписал "короля".
- Почему короля? - удивился я.
- Потому что если король счастлив, то и в стране всё хорошо.
- А, ты хочешь счастья короля! А я-то думал, зачем ты хочешь короля...
Я подумал и написал тоже: "Хочу, чтобы стало как было". Подумал ещё и дописал в скобках: "Можно лучше". Если ко мне Очевидная магия вернётся, да ещё и способность ходить на Тёмную сторону откроется - вот будет здорово. Но пока - хотя бы исправить сломавшееся.
В трактире появился сэр Джуффин Халли. И с порога назвал какого-то типа "Лойсо". Ну то есть я не сразу понял, что это сам сэр Джуффин, потому как выглядел он довольно скромно, но новая начальница полиции сразу же принялась докладывать ему, что у нас плохого, включая загадочные слова "Кеттари сгорел".
- Я ушёл в отпуск всего три дня назад!..
- О, у вас тоже три дня назад всё пошло не так? - обрадовался я. - Даже как-то утешает, что не у меня одного.
- А у вас что случилось?
- А у меня магия пропала. Совсем.
- И это случилось три дня назад?
- Ага. И с тех пор не возвращается.
- Хм. Возможно, всё действительно взаимосвязано. Вы уже обращались в Тайный сыск?
- Да, меня уже обещали сводить на Тёмную сторону.
- Кто именно?
- Сэр Нумминорих.
- О. В таком случае будет не лишним напомнить ему ещё раз. А ваш Великий Магистр уже в курсе, что вас проведут на Тёмную сторону?
- Ещё нет. Он опять куда-то исчез...
- Скажите ему обязательно.
- Скажу, как только увижу. А всё-таки, почему вы обозвали того человека Лойсо? Это игра такая - обзывать друг друга Лойсо Пондохвой? Теперь он тоже должен будет кого-нибудь обозвать?..
Но тот человек, которого так назвали, был занятный и в самом деле похожий на того Лойсо, о котором мне не раз с восхищением рассказывал Тото. А сэр Джуффин кого попало Лойсо не назовёт. Хотя, конечно, попробуй поверь в такое - чтобы Великий Магистр Ордена Водяной Вороны, которым детей пугали, и не только детей, вот так взял и зашёл в трактир.
И, конечно, пугать детей даже самыми жуткими мятежными Магистрами совершенно бесполезно, потому как детям не страшно, а интересно, и даже то, что страшно, всё равно страшно интересно. Так что дети обступили этого самого незнакомца, и я присоединился полюбопытствовать.
- А вы кто такие? - спросил он. - Детсад Семилистника?
- Мы не Семилистник, у меня просто лоохи синее, - сказал Фило.
- Из Семилистника только я, но уже не детсад, - сказал я.
- Спорное утверждение, - заметил Лойсо. - А почему вы не все из Семилистника?
- Нас туда не берут, говорят, что мы ещё маленькие, - пожаловался Фило. - Говорят ещё несколько лет ждать. А мы уже много умеем! И вообще организуем свой собственный орден.
- А это хорошая идея, - одобрил Лойсо, поудобнее устраиваясь за столиком у окна. - А как ваш орден называется?
- У нас есть паук Фило... мы можем быть Орденом Паука Фило. У паука длинные лапки, он везде может дотянуться.
- Но паука легко раздавить, - сказал Лойсо.
- Это может быть Орден Неудавимого Паука, - предложил я.
Фило ещё некоторое время с очень важным видом говорил, что об их Ордене никто не слышал, потому что он очень тайный, а когда услышат, то будет поздно, - а потом к Лойсо подошёл Джуффин и стал пытаться его выгнать, хотя тот не делал ничего плохого.
- Эй, ты, мальчик из Семилистника, - Лойсо щёлкнул пальцами. - Бегай и лай по-собачьи.
Я и без того бегал, потому что очень переживал за всё подряд - за то, что Карвен не мог найти Тото (а ещё друг называется, я вот Тото никогда не терял), за то, не забыл ли обо мне сэр Нумминорих, - но сопротивляться чужой магии не мог. Однако стоило мне издать первый тяф, как Джуффин тоже щёлкнул пальцами.
- Можешь этого больше не делать. Но если хочешь, то, конечно, продолжай.
- Ну я хоть кому-то доставил удовольствие, - проворчал я.
- Что тебе от меня надо, Чиффа? - вопрошал Лойсо у Джуффина, стоявшего у него над душой.
- Чтобы ты убрался отсюда.
- Ты меня утомил. Ты скучный, Чиффа...
Дети смотрели на эту встречу с безопасного расстояния, но во все глаза.
- Когда взрослые начинают называть друг друга чем-то маленьким и пушистым, детям лучше отвернуться, - посоветовал я.
Вернулась девушка, которая пыталась меня лечить и пропала. Её снова все обступили, так что невозможно было понять, что же с ней произошло. Но она была какая-то не такая, как-то странно реагировала, точнее, реагировала не так. Карвен по своему обыкновению что-то советовал сэру Джуффину, старавшемуся в этом разобраться.
- Он всегда только советует и не помогает, - пояснил я Джуффину, чтобы не удивлялся.
Наступило некоторое затишье, и Лойсо устроил за столом игру в крак на желания. Я подошёл посмотреть и даже хотел поучаствовать, но мест в партии уже не было, и я стал ждать следующей. Думал, что если повезёт - загадаю Лойсо сводить меня на Тёмную сторону. Если больше никто не торопится мне помогать, то почему бы Лойсо Пондохве мне не помочь? Хуже уже не будет, хуже вообще не бывает!
...Или бывает. Я стоял, никого не трогал, моргнул и оказался в совсем другом месте. Пожалуй, это можно было назвать городом, но жутко тёмным и жутко грязным. Всё просто утопало в грязи и воняло как одно большое неубранное отхожее место. Люди, попадавшиеся мне на глаза, были худыми и измождёнными, одетыми в обноски и лохмотья. Многие были явно больны и уже не могли держаться на ногах. Но я ничего не чувствовал - ни страха, ни отвращения, ни жалости. Я не знал, куда идти, но я шёл, городская стена сменялась сельской местностью, ещё более убогой, следом был ещё город, неотличимый от предыдущего.
Я проходил мимо трупов, которые валялись прямо на улицах, но никто их не убирал и не обращал на них внимания. Проходил мимо малышей, ревущих от голода рядом с мёртвыми женщинами, и детей постарше, которые кидали камнями в крыс и ели их сырыми, как кукурузные початки. Взрослые дрались над какими-то отбросами, дрались насмерть, - те, что посильнее, днём и ночью рыскали в поисках добычи. Женщин насиловали. Магия... магии не то что не было, но и быть не могло.
Я почти уже начал забывать Ехо, как вдруг моргнул и вернулся обратно. В трактире было тепло и вкусно пахло. Передо мной за столиком играли в крак. И Карвен был рядом, вечно он попадается под руку, что бы ни случилось. Но я по-прежнему ничего не чувствовал, ни радости, ни злости.
- Куда ты пропадал?
- Есть хочу... я не ел трое суток.
- Трое суток? Тебя не было несколько минут.
От голода и усталости думать получалось плохо, поэтому я стал загибать пальцы:
- День... ночь... ещё день... снова ночь... и сегодняшний день... да, три дня.
- Ты был на Тёмной стороне?
- Нет. Я был в каком-то незнакомом городе. Там были такие низкие дома. И ещё высокие острые дома. И было очень грязно.
- Похоже, ты побывал в другом мире. Это же здорово!
- Ничего хорошего. Там было ужасно.
- Наверняка там было и что-то красивое, просто ты это не успел заметить.
- Не было там ничего красивого. Там все болели. И умирали.
- В Ехо тоже болеют и умирают.
- Нет, ты не понимаешь. Там кругом были трупы, и всем было всё равно. И мне было всё равно. И все жрали какую-то гадость, и там воняло...
- Но есть и другие миры. Можно попасть туда, где всё не так плохо. Но даже там, где плохо, может быть интересно.
- Я не знаю, как туда попадать. Или куда-то ещё. У меня случайно получилось. И я больше не хочу туда возвращаться.
Я понял, что не смогу объяснить Карвену, насколько плохо всё может быть, если он не видел этого плохо. И он опять думал, что если меня без моей воли закинуло сначала на Тёмную сторону, а потом в другой мир, то я по своей воле это повторю!..
Откуда ни возьмись появилась хозяйка ярмарки и сделала объявление. Разумеется, Карвен сразу же позабыл обо мне и стал слушать её всем собой, а потом с воодушевлением пересказывать всем, что она сказала. А сказала она о том, что на ярмарке будет присутствовать некая женщина, которой можно будет дарить подарки, и если кто-то сумеет её удивить, она исполнит его желание.
Карвен был так увлечён этой дурацкой идеей, что даже не заметил, когда появился Тото, которого он вроде как искал. Мне пришлось подёргать его за край лоохи и показать на Тото пальцем. И я испытал даже некоторую тень удовлетворения, когда Тото на него накинулся:
- Ты меня бесишь. Вечно бесишь своими ужимками...
Карвену было полезно узнать, что не все обожают его фонтанирующий оптимизм. А меня поглощение еды после трёх дней голодовки волновало больше, чем то, что Тото нашёлся. Хотя то, что он нашёлся, было, конечно, хорошо.
- Как ваши дела? Вы вернули свою магию? - на меня благожелательно смотрел сэр Джуффин. Какую ступень магии он применял, чтобы так смотреть после того, как в Ехо объявился Лойсо, я не знал и гадать боялся.
- Ещё нет. Но я провалился в другой мир. На три дня.
- И как?
- Мне не понравилось. Там было ужасно.
- Так бывает, - философски заметил Джуффин. - Миры бывают разные.
Потом ко мне подошёл Тото. Выглядел он порядочно измотанным, как после недели экзаменов.
- Ты всё ещё на меня сердишься?
- Нет... раньше сердился. Теперь нет. Я скучал по тебе. Меня тут не было три дня.
- Три дня? Где ты был?
- В другом мире, как говорят. Там было ужасно.
- И что ты там делал?
- Просто шёл... по ночам прятался. Не знал, как оттуда выбраться.
- А что там было такого ужасного?
- Там все голодали, болели и умирали.
- В Ехо тоже умирают...
- Нет. Ты не понимаешь. В Ехо ты никогда не увидишь такой грязи и трупов на улицах.
- Значит, теперь ты можешь ещё больше любить Ехо после того, как увидел другой мир. Всё познаётся в сравнении.
- Разве что. Но я был бы рад больше никогда такого не видеть.
- Но это же замечательно, что ты теперь можешь попадать в другие миры! Ты будешь даже круче, чем я и Карвен. Разве тебя это не радует?
- Но... я не хочу ходить по мирам один. Это не так интересно. Неужели тебе не будет обидно, если я буду ходить по мирам без тебя?
- Ну... конечно, я хотел бы тоже так уметь. Но если бы мне пришлось выбирать, путешествовать по другим мирам одному или оставаться здесь... я бы выбрал миры.
- А я бы лучше выбрал пойти с вами на ярмарку, чем попасть туда, куда я попал...
- Но ты ведь сам не хотел идти на ярмарку. Если бы ты меня не отталкивал, я не собрался бы пойти на неё с Карвеном.
- Конечно, я не хотел... я обижался. И злился. И наговорил Карвену гадостей, и он мне тоже.
- Что он тебе сказал?
- Что я должен сам себе помочь, раз у меня пропала Очевидная магия. Что я сам виноват, потому что магия на меня обиделась. Но я не хотел её обижать! И я думаю, что магия это понимает.
- У тебя пропала Очевидная магия?..
- Ну да. Сейчас это уже не кажется таким страшным после всего, что я видел. Просто я сказал во сне, что, дескать, зачем мне эта магия вообще нужна, а оказалось, что сказал это на Тёмной стороне.
- Зачем ты это сказал?
- Мне снились вы. Ты и Карвен. Вы были на Тёмной стороне, смеялись и уходили, и я думал, что вы смеётесь, конечно же, надо мной, потому что вы можете в Истинную магию, а я не могу...
- Мы не были вдвоём на Тёмной стороне. Видимо, это было твоё воображение. Но с чего ты взял, что мы бы стали над тобой смеяться?
- Все всегда смеются. Когда сестра научилась ходить Тёмным Путём, она приходила пугать меня по ночам. И сказала, что у меня никогда не получится освоить Истинную магию... Я думал, что и вы также...
- Я на тебя не сержусь, - сказал Тото. - Можно тебя обнять?
- Можно...
Он меня обнял, я обнял его, и заметил, что после того, как он вернулся, я перестал испытывать эту назойливую фоновую боль, оставшуюся после лечения Магистра Шурфа.
- Если ты потерял свою Очевидную магию на Тёмной стороне, её можно там же и вернуть...
- Да, мне уже обещали помочь в Тайном сыске. Провести меня на Тёмную сторону.
- Кто обещал, сэр Джуффин?
- Да, и он тоже. Но что-то они не торопятся мне помогать.
- Так вон же он, можно ему напомнить, - и, не дожидаясь моего ответа, Тото обернулся к сэру Джуффину, чтобы спросить, когда меня возьмут на Тёмную сторону.
- На Тёмной стороне сейчас творится странное, - туманно ответил Джуффин.
- Мне уже не к спеху, - заверил его я. - После того, как меня занесло в мир, где не было магии вовсе, потеря Очевидной магии уже кажется не такой важной.
- Ты вернёшь магию, - подбодрил меня Тото. - И будешь путешествовать по мирам.
- Но я даже не знаю, как в эти миры попадать. Я просто там очнулся, а потом так же случайно очнулся здесь.
- Карвен тоже попадает случайно. Но ему нравятся все миры, даже те, где плохо.
Я не понимал, как плохое может нравиться. Просто не мог представить настолько розовые очки, которые превращали бы плохое в хорошее.
- Ещё меня беспокоит, что Карвен говорит об этой женщине на ярмарке, - сказал Тото. - Она похожа на Тёмную сторону. Которая что-то даёт, но что-то и отнимает. Я сегодня впервые попал на Тёмную сторону один, случайно... и не знал, как выбраться.
- Ну как тебя угораздило, - вздохнул я. - Вот пропал бы на два года, как моя сестра, - и что бы я без тебя два года делал?..
- Но как-то же ты это время без меня провёл?..
- Не очень я его провёл.
- С тобой всё в порядке? - забеспокоился Тото некоторое время спустя. - Ты, конечно, и раньше был немного отмороженный, но чтобы настолько...
- Я ничего не чувствую, - признался я.
- А раньше? Чувствовал что-нибудь?
- Да... - с некоторым удивлением припомнил я. - Мне было страшно, потому что я потерял Очевидную магию и не мог ничего наколдовать. Было обидно, что всё это случается со мной. Я волновался, потому что ты куда-то пропал, потому что не знал, помогут ли мне... Сердился на Карвена... Теперь я даже страха не чувствую. Наверное, просто устал.
Впоследствии я был даже признателен тому, что все эмоции тогда словно отключились. Если бы я что-то чувствовал в том, другом мире, я, наверное, свихнулся бы. И если бы я по-прежнему чувствовал обиду и злость на Тото и Карвена, мы вряд ли смогли бы помириться.
- Тебе бы выпить, - сказал Тото.
- Не откажусь.
Он заказал мне чего-то некрепкого и сладкого, признался:
- Быть может, это из-за меня ты научился ходить по другим мирам. Там, на Тёмной стороне, мне было больно, и я подумал о тебе... я же всё время о тебе думаю... Но я не хотел.
Если бы я что-нибудь чувствовал, я бы переспросил, вправду ли я услышал то, что услышал. Не каждый день можно услышать такое, а то и вовсе никогда!
- Ты не виноват, - заверил его я. - Мне тут тоже было больно, но уже всё прошло.
За столиком Лойсо вновь сложилась партия в крак, и на этот раз я даже успел присоединиться и пожаловаться, что мне обещали тёмную сторону и не сводили.
- Кто обещал, Джуффин?
- И он тоже.
- О, в таком случае можешь сам позаботиться о том, как тебе туда попасть.
Но не успели мы приступить к игре, как Лойсо похитили скучные взрослые в лице сэра Шурфа, сэра Макса и сэра Джуффина. Сэр Макс почему-то всё время говорил о том. как украсть коня, - видимо, его очень эти загадочные кони волновали. Пришлось нам с Тото, Карвеном и начальницей полиции леди Кайреной сыграть без Лойсо, хотя без него было не так интересно. Я проиграл, и Тото загадал:
- Сейчас ты сделаешь самое сложное для себя. Встанешь и громко скажешь, чтобы все услышали, что ты самый крутой и могущественный маг.
- Мне это вовсе не сложно, - удивился я. - Могу даже на табуреточку встать.
И я забрался с ногами на стул и провозгласил:
- Я самый сильный и самый могущественный маг. Спасибо.
- Мне показалось, что ты изображаешь сэра Шурфа, - сказал Фило.
- Шурф обычно не говорит с табуреточки.
И игра в карты перетекла в другую игру - изображать взрослых, а потом мы дружно потянулись рисовать на стене желаний и очень мешали Лойсо, который разговаривал с Шурфом прямо у стены. Он спрашивал, почему мы не можем толпиться в другом месте, - но в другом месте не было такой замечательной стены, а они в другом месте вполне могли бы говорить!..
Наконец Лойсо превратил мостовую под нами в бассейн с водой, что вполне тянуло на другое место. Я выплыл брассом, забрался на край скамьи, на которой они с сэром Шурфом беседовали, и отжал лоохи. И по-прежнему ничего не чувствовал, хотя это было хорошей шуткой.
- Не планировал я сегодня стирать лоохи... Но, видимо, судьба.
- Это была не судьба, а Лойсо, - поправил кто-то.
- Кажется, иногда это одно и то же.
- Что-то мне бы не хотелось такой судьбы...
- Зато не скучно.
Я всё-таки доплыл нарисовать на стене собаку, потому что это было единственным, что я мог нарисовать. По воде к сэру Шурфу и Лойсо подошёл сэр Макс, и они стали говорить о какой-то войне, так серьёзно, что зубы сводило. Карвен стал рассказывать про миры, что-то жутко вдохновлённое о том, что их все нужно любить и что всё взаимосвязано. Я подтащил стул и сел послушать, но был уже слишком сонным, чтобы что-то понять. Карвен говорил о магии как о чём-то живом, как о друге, говорил о других мирах как о коридоре со множеством дверей, как о едином организме... это могло подкупать и в то же время подчёркивало, как он отличается от всех нас. И никому не стать таким же любимчиком мироздания, которому оно никогда не причинит вреда.

Я ушёл спать, а наутро вернулся завтракать в тот же трактир. Эмоции вернулись, и случившееся в другом мире казалось просто дурным сном. Тото и Карвен и парень из давешней детской шайки, Рой, сидели за одним столиком с незнакомым человеком, и Карвен с ним о чём-то спорил.
- Нельзя брать всё и сразу, - говорил Карвен. - Рано или поздно место в тебе закончится и придётся от чего-то отказываться.
- А если брать то, что расширяет в тебе место? - парировал незнакомец.
- Но если взять в себя слишком много ненависти, то не сможешь удержать её в себе, рассыплешься на осколки и не соберёшься обратно.
Я задумался, а чем так уж плохо рассыпаться на осколки. Можно отразить гораздо больше всего. Я процитировал:
- Я поместился после смерти
В сознания ста воробьёв
И было весело и странно
Когда распугивали их.
- Это что? - спросил Тото.
- Стихи. Какие-то не местные.
Потом незнакомец разрешил Рою сделать его кожу прозрачной при помощи магии. Мне результат не понравился, несмотря на то, что одежда осталась на месте. Карвен рассказывал о том, что случилось вечером - о бассейне и о том, как он столкнул в бассейн Лойсо.
- А сэр Джуффин его укусил, - припомнил я то, что видел.
- Укусил?.. Ну да, Лойсо же называл его Чиффой. Чиффы кусаются.
- А Лойсо говорил, что чувствует себя рыбой, которая только что плавала и вдруг оказалась на сковородке. Может, Чиффа просто хотел поймать рыбу?
- Если бы я был рыбой,
Я был бы хреновой рыбой,
Плавал бы как попало,
Всё время бы, блин, тонул, - снова процитировал я.
- А я был бы рыбой, которая заплыла слишком глубоко и утонула, - сказал Тото.
Незнакомец стал спрашивать, не хочет ли кто на Тёмную сторону. Рой и другие дети, разумеется, захотели.
- Я тоже хочу, - сказал я. - Я ещё вчера хотел.
- Что ж, тогда пошли.
Мы отошли в сторону. Я понятия не имел, что будет дальше, но устал ждать и хотел сделать уже хоть что-нибудь.
- Вы знаете, чего хотите от Тёмной стороны? - спросил незнакомец.
- Да. Я потерял Очевидную магию и хочу вернуть всё как было.
- Не получится вернуть как было. Мир изменяется, он уже другой. Фарш невозможно провернуть назад. Можно разве что хотеть получить Очевидную магию снова.
- И что будет, если я захочу её получить?..
- Чтобы что-то получить, мы что-то теряем. Ты точно этого хочешь? Или хочешь, чтобы что-то новое само происходило с тобой?
- Со мной уже столько нового произошло... я попал на Тёмную сторону, провалился в другой мир...
- И ты не хочешь больше рисковать?
- Да нет, хочу. Но хотел бы сам выбирать, а то оно просто происходит, и я не знаю, как!
- Ты хочешь запланированного риска?
- Нет... не знаю.
- Тогда подумай, чего ты хочешь на самом деле, и возвращайся.
Я вернулся в трактир, и следом за незнакомцем, как за крысоловом с дудочкой, побежали смотреть Тёмную сторону дети. Было немного обидно, что им-то он её наверняка покажет просто так, а мне нет, - но, с другой стороны, подумать тоже было полезно. Сделать шаг назад - в самом деле скучно. Что если я заплатил своей Очевидной магией за то, чтобы подняться выше? Пока я не умею ходить на Тёмную сторону и по другим мирам, но я научусь. Может быть, мирозданию в самом деле видней, когда бросать меня в реку, чтобы я поплыл.
- Ну как? Ты был на Тёмной стороне?
- Нет. Я ещё не понял, чего от неё хочу.
За столиком Тото уговаривал Карвена взять его с собой в другие миры - наверняка не в первый раз.
- Это может быть опасно! - протестовал Карвен. - Я и сам-то не знаю, как туда попадаю и как возвращаюсь. Что если я не вытащу тебя оттуда?..
- Я бы с удовольствием взял тебя с собой в другой мир, - сказал я Тото. - Но я не умею. Так... я, кажется, понял, чего я хочу.
Посреди разговора в трактир вошёл весьма озабоченный сэр Нумминорих и спросил, не видели ли мы его детей. Из тех детей не все трое были его детьми, но, кажется, две трети.
- Они ушли с каким-то типом на Тёмную сторону.
- Ясно, спасибо... - и сэра Нумминориха как ветром сдуло.
- Может, не стоило их сдавать?.. Но это всё-таки его дети, он имеет право знать!
Некоторое время назад незнакомец вернулся - без детей. Сказал, что они остались на Тёмной стороне вместе с отцом и что они дали ему имя - Акра. Мне имя понравилось, было в нём что-то птичье.
- Я понял, чего я хочу, - сказал я. - Я хочу разделять с другими то, что умею. Хочу взять с собой Тото в другие миры. Только не в тот, в котором уже был, - мне там не понравилось.
- Расскажи про тот мир.
- Там, по-видимому, была эпидемия. Все болели и умирали. Голод, грязь, трупы на улицах... брошенные дети... люди, дравшиеся за кусок хлеба... В общем, там всё было ужасно.
- А почему ты не хочешь туда возвращаться? - спросил Карвен. - Может, нам стоит прийти туда всем вместе и попытаться помочь?
- Чем там можно помочь? - возразил я. - Можно попробовать помочь одному человеку. Но когда плохо всем? Когда плохо всему миру?
- А вы уверены, что помощь не сделает только хуже? - спросил Акра. - Похоже, этот мир умирает. Всё, что можно с ним сделать, - это его уничтожить.
А я бы, пожалуй, согласился уничтожить тот мир. Подарить ему лёгкую смерть вместо долгого мучительного умирания.
Тото продолжил уговаривать нас с Карвеном, но тот не сдавался:
- Коридор между мирами может быть очень узким. По нему можно пройти одному, но не вдвоём.
- То есть нас может сплющить?
- Слышал я одну историю... - припомнил я. - О четверых путешественниках между мирами, которые стали одним целым. Одним существом.
- Мне кажется, это интересно - быть всегда вместе, - не унывал Карвен.
- А я бы не хотел становиться одним целым, - поёжился Тото. - Мы бы постоянно спорили в голове.
- Мы бы не могли спорить, нас бы уже не было, - сказал я. - Это было бы уже другое существо. Новая личность.
- Научить вас ходить в другие миры? - поинтересовался Акра.
- А вы можете?..
- Могу. Только за это нужно заплатить, иначе ничего не получится. Что вы готовы отдать?
- А что вам нужно?
- У меня всё есть. Но вы можете попробовать меня удивить.
Ну вот, ещё один говорит точь-в-точь как Тёмная сторона.
- Это должно быть что-то по-настоящему ценное, - продолжал Акра. - Например, рука. Если вы вынете из кармана стекляшку и предложите её магии, магия этого, конечно, не оценит.
- Мне уже отрезали руки на Тёмной стороне, - мрачно сказал Тото. - Это как-то слишком.
- Тебе жалко рук за возможность увидеть бесконечное множество миров?
- А что я в них буду делать без рук?..
- Ну, хорошо. А глаз?
- Мне не жалко, например, одного глаза, если останется второй, - рассуждал я. - Но это ведь будет та самая стекляшка.
- Не надо, - переполошились Карвен и Тото, как будто это их глаза я собрался отдавать.
- Неужели вам совсем нечего предложить?
- Мы можем предложить нашу дружбу, - сказал Тото. - Хотите, мы станем вашими друзьями?
- Нет, не хочу, - и Акра встал из-за стола.
- Почему он отказался от нашей дружбы? - Тото проводил его печальным взглядом. - Мне кажется, он очень одинокий.
- А мне кажется, ему просто не нужно, - пожал плечами я.
И предложить свою дружбу - не значит ей пожертвовать. А чем действительно дорогим я мог бы пожертвовать, я так и не придумал. Жертвовать всё той же дружбой было бы глупо, ведь я хотел идти в другие миры ради друзей. Будь у меня Очевидная магия, я бы пожертвовал её повторно!..
У меня же при взгляде на Акру вертелся в голове только один вопрос. При таком колоссальном могуществе, которым от него буквально пахло, - чем настолько же большим он пожертвовал?..
- Давайте хотя бы попробуем попасть в другой мир, - настаивал Тото. - Можно просто всем вместе представить один и тот же мир.
- Представить одно и то же не получится, - сказал Карвен. - Даже если мы всё обсудим заранее, каждый будет представлять это по-своему. Какие-то детали будут отличаться, и мы попадём в разные миры.
- А я и не знал, что миров так много, что они могут отличаться одной деталью, - восхитился Тото.
- И если в том мире, куда ты попадёшь, будем мы, это могут быть не мы, а твоё представление о нас...
- Но, может, Магистр Шурф нас научит? Если согласится.
- Нужно у него спросить. Но он наверняка не разрешит, - понурился Карвен.
- Так он же здесь, - сказал я, потому что Магистр Шурф всё это время стоял за спиной Тото прямо напротив Карвена.
- Ой. А почему ты нам не сказал?..
- Я думал, вы видели.
- Великий Магистр, а вы...
- Я вполне одобряю то, что вы говорите, мне интересно было послушать. И я могу научить вас ходить в другие миры вместе.
- Но скоро ярмарка! - забеспокоился Карвен. - Мы должны успеть к открытию ярмарки.
- У вас есть пятнадцать минут. Как раз хватит.
Магистр Шурф отвёл нас в тихий угол под лестницей и рассказал, что наша с Тото задача - следовать за проводником, позволять себя вести и не сопротивляться, потому что наши желания должны совпадать, и не закрывать глаза, чтобы не потерять проводника из виду, иначе мы сами немедленно потеряемся. А задача Карвена - держать в голове сразу две вещи: не забывать о нас, кого он ведёт, и думать о том мире, куда он хочет попасть.
- Я хочу попасть в мир, где реки текут вверх, - решил Карвен.
- Хорошо. А когда захочешь вернуться, представляй себе бусины, скатывающиеся по нитке, или что-то похожее.
Мы взялись за руки, и я уставился на Карвена, ожидая, что сейчас мир вокруг нас закружится, поблёкнет или исчезнет, и мы окажемся в том самом коридоре или вовсе в нигде, и что будет сложно не упустить проводника из поля зрения, - но мы просто сделали шаг, и моя нога ступила на мелководье. Можно было отпустить руку Тото: мы были на месте.
Я оглядывался, задрав голову. В мире с вытекающими из-под земли водопадами, низвергающимися прямо в облака, было очень красиво. Минуту спустя, освоившись, мы начали брызгать друг на друга водой и подставлять головы прохладным потокам. Когда мы отсмеялись и выдохлись, Карвен спросил:
- Вы слышите? Слышите? Они говорят.
- Я слышу шум воды, - сказал я.
- С ними можно разговаривать. Пожалуйста, пусть вода будет зелёной, - сказал Карвен, и один из водопадов действительно стал зелёным.
- А здесь больше ничего нет? - спросил я. - В смысле, здесь нет людей, только вода?
- Может, где-то и есть. Тебе разве мало?..
- Нет. Здесь красиво.
- Пора возвращаться, а то опоздаем на ярмарку. Что там говорил сэр Шурф, представлять бусины?.. Давайте представим лестницу.
И мы вернулись так же быстро, как уходили, и в аккурат к церемонии открытия ярмарки. И всё же мне было немного жаль, что в мире вертикальных рек не было людей и других существ, и никто, кроме гостей, не мог оценить этой красоты, - сами водопады осознать свою красоту в полной мере едва ли могли бы.
- Ну как тебе другой мир? - спрашивал Тото, как будто ожидал, что если мне не понравился один мир, то не понравятся все остальные.
- В одиночку это было бы не так весело, - сказал я. - Если бы я попал туда один, я бы просто посмотрел по сторонам и пошёл дальше.
- Великий Магистр, а вы научите нас всех путешествовать по мирам? - Тото смотрел на сэра Шурфа, совершенно счастливый.
- Конечно, научу. Чуть позже.
- А тот тип хотел, чтобы мы заплатили за то, чему сэр Шурф может научить совершенно бесплатно... - насупился Тото.
- Может быть, мы уже заплатили за то, что сделали, - сказал я. - Просто пока не заметили этого.
Ярмарка началась. Гостям предлагались всевозможные конкурсы, в которых можно было выигрывать жёлтые билетики и обменивать их потом на призы. У меня всё получалось - то есть почти всё. Найти под стаканом шарик при игре в напёрстки, с завязанными глазами приклеить хвост к большой картонной заднице менкала... Когда у меня не получилось откусить от болтающейся на верёвке груши, ведущий конкурса разрешил делать это вдвоём, и кто-то из нас держал зубами грушу за веточку, а другой кусал. Затем мы встали в очередь на конкурс "Попади магистру в рот" - с закрытыми глазами следовало кидать мячики в большой рот картонного магистра.
- Лучше было бы стрелять из бабума, - сказал оказавшийся рядом Акра.
- Бабума?..
- Полицейской рогатки.
- Я не умею стрелять из бабума.
- А вы пробовали? Как можно говорить, что не умеешь, пока не попробуешь?
- Ну, если дать мне в руки бабум, я, возможно, научусь из него стрелять.
- И могли бы выстрелить мне в голову? - спросил он с какой-то странной надеждой в голосе.
- Если поставить на эту голову яблоко...
- Нет, не в яблоко. Именно в голову. Вы боитесь рискнуть?
- Я не хочу оставить вас без головы.
- А откуда вы знаете, что у меня одна голова?
- Даже если такая вероятность есть... Я готов рисковать собой, но не готов рисковать чужими головами, вот. А то всю жизнь буду вспоминать, как оставил кого-то без головы.
Но продолжить размышлять о допустимых рисках мне не дали - Тото и Карвен поторопили меня на следующие конкурсы.
- Зачем ты с ним разговариваешь? - попенял мне Тото. - Он опять что-то странное скажет.
- С ним интересно, - возразил я.
Я, конечно, уже догадался, что Акра - это Лойсо. Он особенно и не скрывался. Да, говорили, что он опасен, но что с того? Вон Тото он всегда нравился. Или нравился только на картинке?..
Конкурсы шли своим чередом. Я достал кольцо из миски с фиолетовой жижей, покусал на скорость уже изрядно похудевшие груши (и, кажется, наелся груш на всю жизнь вперёд, а ведущий конкурса явно получал от ярмарки больше всего удовольствия и всем предлагал заказывать ящики груш, которые поставляются к столу самого короля), ещё немного полапал менкала и ещё раз поиграл в "ловкость рук", потому что у ведущего, мешающего стаканы, были красивые руки. Меткость в попадании в рот магистра мне изменяла, но я не сдавался.
Потом произошла первая странность. Земля вспыхнула зелёным пламенем, и пришлось забраться с ногами на скамью. Кто-то верещал, но, похоже, никто не пострадал. Когда пламя погасло, небо над Ехо осталось зелёного цвета. Это было даже красиво. Работники ярмарки проявили похвальную стойкость - объявили, что веселье продолжается.
Издалека мы с Тото заметили Вериту. Даже странно, что её занесло на ярмарку.
- Там твоя сестра, - сказал Тото.
- Ага, - ответил я.
- Ты с ней даже не поздороваешься? Вы с ней совсем не разговариваете?
- Совсем. Как она стала пугать меня, приходя Тёмным путём, так с тех пор только здороваемся.
- Она и сама похожа на Тёмную сторону, - сказал Тото, провожая взглядом Вериту, которая скользила тёмно-синей тенью, ничего не удостаивая своего внимания. - Такая же холодная...
Но Карвен мог очаровать даже Вериту. Минута - и они уже бегали вдвоём от конкурса к конкурсу.
- Как твоя Очевидная магия? - спросил меня сэр Шурф.
- Кажется, я уже привык без неё обходиться, - признался я.
- Ты больше не хочешь её вернуть?
- Я пока не уверен, чего хочу. Я ещё подумаю, ладно?
- Хорошо. Как только определишься, я готов провести тебя на Тёмную сторону.
Это было, безусловно, приятно. Хоть и несколько несвоевременно. Ещё вчера я бы уцепился за любую готовность помочь, то есть позволил бы кому-нибудь старшему решить за меня. Сегодня удивление сэра Шурфа, что я не тороплюсь попросить назад свою Очевидную магию, меня позабавило. Как будто я непременно должен страдать, лишившись чего-то. А если я больше не страдаю? Не хочу страдать? Если страдать - это скучно?..
Второй странностью было, что всем внезапно захотелось укусить ближайшего к нему человека. Мне повезло, что рядом оказался Тото, который был занят тем, что тоже кого-то кусал. Я аккуратно отвёл его волосы и укусил за ухо. А вот если бы я укусил, скажем, сэра Шурфа, вышло бы неловко.
- Я не больно тебя укусил?
- Да нет, всё в порядке...
Фило стал звать кого-то из Ордена Семилистника. Поскольку больше никто не откликнулся, а ему был нужен кто угодно, я пошёл за ним. Неподалёку от резиденции Ордена сидел Лойсо, который Акра.
- Я хочу вступить в ваш Орден, - заявил я.
- Это прекрасно. Вам следует поговорить с Великим Магистром.
- Фило говорит, что ему сказали, что принять в Орден может любой член Ордена. Ты ведь член Ордена?
- Ну да.
- И ты можешь меня принять?
- Ну, я не против. Я только за. В Ордене с вами станет веселее.
- А мне нужно что-то сделать для того, чтобы меня приняли?
- Нужно сдать вступительный взнос.
Сложно было оставаться серьёзным посреди этой не то игры, не то не игры. Хотя, пожалуй, эту фразу можно смело применять к жизни в целом.
- У вас единственный Орден во всём Ехо, и ему денег не хватает крышу починить?..
- Видимо, не хватает.
- А если у меня нет денег? Я не смогу вступить в Орден?
- Ну... я могу принять вас в Орден сейчас, а взнос когда-нибудь потом. Я добрый.
- Я сдам за него взнос, - сказал Фило и высыпал мне в ладонь горсть монет.
- Отлично. Теперь мне стоит сообщить об этом Великому Магистру.
- И это всё? Теперь я принят? И никаких экзаменов и всякого такого?
- Да. Поздравляю.
- А мне выдадут... форменную одежду? Или у вас даже на это денег нет?
- Да, конечно, - спохватился я. - Вам выдадут лоохи.
Но прежде, чем я успел бы метнуться за запасным бело-голубым лоохи, которое у меня в самом деле было, Фило от щедрот снял своё синее лоохи и протянул его Лойсо.
- Теперь мне точно следует доложить Великому Магистру, - попрощался я.
Мне не терпелось увидеть лицо сэра Шурфа. А искать его долго не пришлось.
- А у нас тут... сэр Акра в наш Орден вступил, - сообщил я.
- Он не может вступить в Орден сам. Его должен кто-то принять.
- Ну, я посылал его к вам, но он не шёл. Фило сказал, что вы сказали, что его может принять любой член Ордена, а я был не против...
- Он что-то не так понял. В Орден принимает специальная комиссия, а не я.
- Видимо, он никого не нашёл, только меня. Значит, он пока не в Ордене?..
- Увы, тебе придётся его разочаровать.
- Придётся... или вам. Вот кстати и он.
Сэр Акра, лёгок на помине, в синем лоохи, которое было ему порядочно мало, подошёл к сэру Шурфу, и тот повторил ему про комиссию. Похоже, его это не остановило.
- Мне даже интересно, как он пройдёт через главный вход Ордена, - задумчиво произнёс сэр Шурф ему вслед. - Там стоят защитные заклинания, так что мы сразу увидим его истинную сущность.
- И его могут не принять? - забеспокоился я.
- Да нет, скорее всего, мы его примем, - с каким-то непривычным выражением откликнулся сэр Шурф.
- Это хорошо.
Тем временем Карвен, Верита и Тото засобирались на Тёмную сторону и позвали меня с собой. Я согласился не раздумывая, хотя у меня не было чёткой цели; я уже убедился, что чёткие цели - это скучно. Мне было просто интересно взглянуть на Тёмную сторону - этого было достаточно.
На Тёмной стороне действительно было темно. Ощущения пространства там не было, и всё равно мне показалось, что нас не пустили дальше порога. Тёмная сторона спрашивала, что мы можем ей дать. Это не было голосом, это было... волей, которую я явственно почувствовал и устыдился, что не захватил с собой ничего, что мог бы преподнести в качестве пропуска.
- Чего ты хочешь? - спрашивали её не то Карвен, не то Верита. Я не видел их в темноте и даже не узнавал по голосу. - Мы можем тебе что-нибудь рассказать.
- Я знаю много сказок, - подтвердил я.
- Я хочу крови, - прошептала Тёмная сторона.
- Можешь выбить мне зуб, - ответил я.
- Нет. Я хочу крови.
- Если выбить зуб, кровь будет, - возразил я. - Я не знаю, как ещё пролить кровь, мне нечем себя порезать. Не могу же я себя укусить до крови...
Оказалось, что могу. Против своей воли я разгрыз кожу у себя на запястье, и из ранки полилась кровь. Первые несколько мгновений я даже радовался, что у меня получилось исполнить желание Тёмной стороны. Мне было не жалко немного крови. Немного... Но кровь не останавливалась, текла и текла, и на другом запястье тоже сама собой появилась кровоточащая ранка, и на щеке. Я истекал кровью, и меня начало мутить. Я говорил, что хватит, но Тёмная сторона не отзывалась.
Только когда я начал терять сознание и оседать куда-то вниз, Верита подхватила меня и вытащила. Свет ударил по глазам, я не совсем понимал, где я и что со мной, но меня сгрузили на скамью, и кто-то остановил кровь. Рябь перед глазами постепенно рассеивалась, отступали предобморочная слабость и тошнота. Недалеко я сходил на Тёмную сторону...
- Ты дурак, - говорила Верита. - Зачем ты согласился?
- А надо было не соглашаться? Отказать Тёмной стороне?
- С Тёмной стороной нужно уметь договариваться. Можно было предложить ей что-то другое.
- Другое ей не было нужно. Иначе она бы нас не пропустила, - возражал я.
- Похоже, Тёмная сторона сегодня не в духе.
Придя в себя, я обнаружил, что сижу на одной скамье с Лойсо Пондохвой, который больше не прятался под личиной Акры и не носил синее лоохи Фило. И один из распорядителей ярмарки объявил конкурс комплиментов имени Лойсо.
- Я уже сейчас могу сказать, что он - самое интересное, что случалось с Орденом Семилистника, - сказал я.
Но комплименты, конечно, следовало отвешивать не сэру Лойсо (что было бы несложно), а друг другу. Но я всё равно вызвался поучаствовать - вот только партнёра мне никак не находилось.
- Не могли бы вы зачаровать яблоко? - подошёл ко мне поставщик королевских груш. - На послушание.
- Вы хотите, чтобы вас слушалось яблоко? - удивился я.
- Нет, я хочу, чтобы ребёнок съел яблоко и начал слушаться.
- Это довольно сложное многосоставное заклинание. Мы можем поработать над ним сообща после ярмарки.
- Но она меня разорит, - сокрушался владелец груш. - Она всё время требует груши.
- А разве её родители не могут заплатить за неё?
- Они говорят, что у них нет денег!..
- Действительно непросто, - согласился я.
Грушевод не сдался и обратился к Лойсо, чтобы тот зачаровал ему яблоко. Нита заметила это и стала звать папу. Грушевод пытался отговориться, что хочет зачаровать яблоко вовсе не для неё, но Нита кричала, что он обманщик. Тут даже я подтвердил, что он врёт, - я считал, что делать можно всё что угодно, если готов честно в этом признаться. Отрекаться от своих намерений - трусость.
Начальница полиции леди Кайрена выразила желание поучаствовать в конкурсе, и так у меня появилась партнёрша. Я подумал, что делать комплименты красивой женщине будет совсем не сложно... о, как я ошибался. Я хотел сказать, что её волосы подобны морской волне, но сказал:
- Ваши волосы черны, как пакля.
Я поспешил зажать себе рот и постучать по губам. Что на меня нашло? Не иначе как чья-то глупая шутка.
- Простите. Я не это имел в виду. Сейчас я попробую ещё раз...
Я хотел сказать про её большие выразительные глаза, но вновь получилась какая-то ерунда:
- Ваши глаза маленькие и красные, как у морской свинки.
После этого я обнаружил, что всё, что бы я ни говорил, звучит в точности наоборот.
- Мне всё понятно, - говорил я. - Удивительная ясность. Меня совершенно никто не заколдовывал. И я не хочу с этим разбираться.
Леди Кайрена зачем-то стала говорить со мной точно так же - что мне никто не поможет, что она не позовёт сэра Джуффина и всё такое. Я не пытался её переубедить, что смогу понять её в любом случае, - объяснить это казалось менее выполнимой задачей, нежели перевести её слова.
- Я совсем не хочу найти сэра Джуффина, - ворчал я. - Я точно знаю, где его носит. Он всегда так вовремя. Он ещё вчера не обещал мне помочь и помог! И я не уверен, что меня заколдовал Лойсо.
Рапорядитель ярмарки восхитился богатой образностью моего языка и предложил поучаствовать в новом конкурсе. Раз никто не хотел делать друг другу комплименты, сказал он, то можно провести конкурс оскорблений. Рой участвовать отказался - ему не нравилось говорить гадости, даже если не всерьёз, кому-то, кто их не заслужил.
- Очень хочу поучаствовать в этом конкурсе, - сказал я прежде, чем осознал, как это прозвучит. Что ж, почему бы не скоротать время таким образом.
В партнёры мне достался Карвен... и, с одной стороны, его было бы несложно ругать, - достаточно было вспомнить всё, что меня в нём всегда раздражало. А с другой стороны, ругать его мне совершенно не хотелось. После того, как я помирился с Тото, мы хорошо проводили время вместе, и Карвен показал нам другой мир... И с третьей стороны, для того, чтобы ругать, достаточно было хвалить. Сложно!..
- У тебя руки из задницы! - выпалил я. - Ты совершенно бездарен.
Карвен что-то отвечал, совершенно не обижаясь, а я даже не вслушивался в его слова - я мучительно соображал, что бы ему сказать, чтобы он меня понял. Хотелось быть искренним, хотя бы сейчас...
- Ты паршивый друг, - сказал я. - Ты вечно портишь настроение.
Мне стало совсем неловко, потому что Карвен не ругал меня в ответ, скорее наоборот.
- У тебя всё из рук валится, - продолжал я. - Так, что, глядя на это, совершенно не хочется быть таким же, как ты.
- Не нужно быть таким, как я, - лучась добродушием, отвечал Карвен. - Нужно быть самим собой.
Всё, хватит. Лучше я повторю то, что наговорил ему, когда потерял Очевидную магию.
- Я не понял, как это работает! Ты всё мне исправил, вот. И мне абсолютно не хочется тебя стукнуть.
Вот теперь это было почти похоже на правду. Тото тоже слушал и недоумевал. Я нарушил правила конкурса, но мне было всё равно.
- С тобой что-то не так?
- Со мной всё замечательно. Я совсем не хочу снять это прекрасное. заклятие. И мне всё равно, где сэр Джуффин, и мне не надо поговорить с Лойсо!..
А вот и Лойсо, лёгок на помине. Я на него не злился - шутка была неплохой, - просто мне надоело говорить всё наоборот. Любая шутка перестаёт радовать, когда становится затянутой.
Но я не успел ничего ему сказать. Он взмахнул рукой, и я упал замертво.
Это не метафора - я в самом деле умер. Я никогда не задумывался о том, что мои близкие и я сам когда-нибудь умрут, и только старался верить, что смертью всё не заканчивается. Ну, вот и довелось убедиться. Сначала, конечно, растерялся - как будто был везде и нигде, не мог себя найти и почувствовать. Когда нет тела, довольно сложно определить себя в пространстве, но со временем у меня получилось. Впрочем, со временем тоже что-то изменилось - я его тоже не чувствовал. Я просто был, и я был... свободен. Это было восхитительным чувством, когда меня ничто не сдерживало и не ограничивало. Мне больше не нужно было думать о том, что я могу или не могу, потому что я мог всё, много больше, чем другие. Я мог оказаться в любом мире...
Но сперва следовало попрощаться. Невежливо уходить просто так. И поблагодарить Лойсо - чтобы никто не вздумал его обвинять. В конце концов, это он научил меня задумываться о своих желаниях, о рисках и о цене могущества. Теперь-то я понимал, чего я хотел на самом деле: я хотел, чтобы для меня не было ничего недоступного, ничего невозможного. И теперь я знал, что для того, чтобы обрести всё, нужно всё потерять. Нужно отдать жизнь, чтобы получить в своё распоряжение бесконечность и вечность. Как же всё на самом деле просто!
Я нашёл Тото вместе с сэром Шурфом. Тото был рядом со мной, когда меня убил Лойсо, поэтому я волновался, всё ли с ним в порядке. Он выглядел как ни в чём не бывало, а вот сэр Шурф... я никогда раньше не видел его настолько выбитым из колеи. Пожалуй, я был не вовремя. Но улетать было уже поздно - они меня почувствовали, хоть и не могли видеть.
- Браан, ты вернулся? - спросил Тото.
- Я заглянул попрощаться. Рад, что ты жив.
- Сэр Джуффин создал мне новое тело. Тебе он тоже может создать...
- Зачем? - удивился я.
- А ты разве не хочешь вернуться?
- Вернуться?.. Совсем не уверен, что хочу. Меня всё устраивает.
- Ты вечно ни в чём не уверен! - накинулся на меня Тото. - Почему ты такой нерешительный и никогда не можешь определиться? Подожди, я найду сэра Джуффина.
Вот, значит, как всё устроено. Тебя считают нерешительным, когда ты решаешь не то, что хотят другие.
- Я уже определился. И я сам могу его найти. Всё-таки любопытно узнать, как ему это удалось!
Теперь я не испытывал сомнений в том, что могу спрашивать что угодно у кого угодно. Я устремился туда, где, как я чувствовал, находился сэр Джуффин, и не ошибся.
- Вам тоже нужно новое тело? - поприветствовал меня Джуффин.
- О, нет, мне и так хорошо. Мне просто интересно, как вы это сделали. Новое тело для Тото.
Джуффин назвал какую-то чрезвычайно высокую ступень Очевидной магии. Наверное, он нарушил при этом парочку законов Соединённого королевства, но, возможно, смерть от рук Лойсо Пондохвы (то есть даже не от рук, а от скуки) считалась исключительным событием. Я даже немного гордился, что умер при таких исключительных обстоятельствах.
Следом я нашёл Лойсо. Лойсо лежал на скамье с безмятежным выражением лица, а рядом сидел Карвен.
- Сэр Лойсо, - неуверенно окликнул я.
- Он тебя не слышит, - сказали мне.
- Что, совсем?.. - я даже удивился.
Что-то было не так. А, вот что: Карвен молчал.
- Я могу чем-то помочь? - спросил я.
Он пожал плечами и помотал головой.
- Ты не можешь говорить?
Карвен печально кивнул.
- Эх. А я хотел сказать сэру Лойсо спасибо.
Карвен взял лист бумаги, написал крупными буквами "СПАСИБО от Браана" и показал лист Лойсо. Тот сохранял безучастный вид - что ж, ему было не до меня, я был не в обиде. Но, пожалуй, сказать вот так - одним рукописным словом - было лучше всего. Если бы я начал говорить вслух, я бы по привычке попытался развить мысль, стал бы говорить спасибо за то и за это, и всё равно не подобрал бы подходящих слов... Пора избавляться от привычки много говорить. Это всё усложняет. И кстати о сложном: с Веритой тоже стоило попрощаться.
- Ты нас бросаешь, - сказала она. - Потому что не любишь.
- Я вас люблю, - возразил я. - Но вы можете справиться и без меня.
- Ты опять, - укоризненно сказал Тото, оказавшись рядом с Веритой.
- Что - опять?
- Опять говоришь, что мы без тебя справимся.
Он думал, что я на что-то обижаюсь? Что я хочу сказать ровно наоборот - что они ни в коем случае не должны без меня справляться?..
- Потому что это правда.
- Значит, ты хочешь остаться призраком?
- Нет. Я не хочу остаться. Остаться - это значит остаться здесь. А я хочу отправиться дальше.
Но у меня не получалось долго расстраиваться из-за того, что меня не понимали и не хотели отпускать. Люди всегда так делают. Я подлетел к Карвену:
- Ну хоть ты порадуешься за меня?
- Да, - сказал он. - Я рад за тебя.
Джуффин подошёл поговорить с Лойсо, и, по-видимому, тот снова начал слышать, как Карвен - говорить. Когда Джуффин их оставил, Лойсо стал спрашивать Карвена, зачем тот притащил его в Ехо. Я устроился рядом послушать.
- Я не знаю! Я не помню! - отбивался Карвен. - Я не хотел вас притаскивать. Я вообще никого не притаскивал! Ко мне просто привязался ветер в одном из миров, и всё.
Как удивительно было видеть, что Карвен - Карвен! - чего-то не знает и не понимает, хотя ответ был у него под носом. Он просто не хотел его замечать.
- Мы не в ответе за тех, кто сам привязался?.. - усмехнулся я. - Иногда и ветра достаточно.
- Вспоминай, - говорил Лойсо. - Это из-за тебя я здесь застрял.
- Вы не можете просто взять и уйти отсюда?.. - посочувствовал я.
Мне хотелось как-нибудь помочь Лойсо. Отплатить за его помощь мне. Хотелось его освободить - мне виделось, что нет ничего ужасней, чем оказаться запертым в пределах одного-единственного мира. А уж если в пределах одного города... Но освободить его я не мог.
- Наверное, я его пожалел, - сказал Карвен, глядя вслед Лойсо, который потерянно куда-то ушёл.
- Не нужно никого жалеть, - посоветовал я. - Жалость унижает. Умаляет. Делает слабым.
- А как тогда, если не жалеть?..
- Нужно верить, что он сильный. Тогда он сам справится.
Я подлетел к Тото:
- Ну, мне пора, я полетел.
- Ты больше не вернёшься?
- Вернусь, конечно. Буду иногда залетать вас навестить.
- Теперь ты увидишь множество миров...
- Ага. И когда вернусь, непременно вам о них расскажу.
- Может быть, я скоро к тебе присоединюсь...
- Ты только не торопись.
- Хочешь сказать, я тебя не догоню?
- Догонишь, конечно. Ты поживи ещё. Всему своё время.
Я подумал, что нужно очень постараться вернуться так, чтобы Тото, Карвен и Верита не успели состариться. Люди такие быстрые! Они ведь наверняка соскучатся раньше, а времени я по-прежнему не чувствовал. Но я постараюсь. Загляну в парочку миров посимпатичнее - и обратно.

Ка-ак меня все после смерти Браана спрашивали, всё ли со мной ок А мне было офигенно. Персонаж счастлив; я так давно не умирал на играх, и вот наконец-то; быть убитым Лойсо Пондохвой - само по себе ачивка!

Пост кончился

@темы: дырку над вами в небе, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

...и вырванного из контекста стиховного.

Побрал от Берканы курс по мифологии Ирландии, вдруг руки дойдут или ещё кому пригодится. Судя по тесту, который в конце, - оно скорее о христианизированной литературной традиции, нежели о мифологии как таковой, но оная традиция всё равно достойна внимания, читать дальше и при чём тут опять C:tD?хотя бы как масштабная пиар-акция. Если остальные европейские божества были недолго думая трансформированы в сОтону - где-то рогатого, где-то хромого, где-то всё сразу, - то страну под Холмами нарисовали эдакой праведной землёй, где живут по христианским заветам (а вы думали, откуда уши растут у ранних толкиновских эльфов, которые сексом не трахаются и помогают только достойным героям?). Но сфера имажинарного, параллельно с литературой, выжила всё равно.
А что до заимствований и параллелей, то я в очередной раз наткнулся на описание времени от Самайна до Йоля:
Рождённый будет сокрыт
Сокрытый будет найден
Найденный будет возвеличен
Возвеличенный будет уничтожен
Уничтоженный возродится
Если заменить Йоль на Рождество, то имеем пересказ Нового Завета. Нет смысла гадать, "кто первый начал", потому что неведомо сие, но описание относится к Королю Благого Двора, который возрождается в Йоль и тем знаменует окончание Дикой Охоты. И с тем же успехом это описание можно применить к Дэвиду Ардри (Ard Ri и значит "Высокий король", и можно было бы провести аналогию Дэвида и Давида, но я не буду). В очередной раз радуюсь тому, как глубоко Беловолки курили. А Дэвид тот ещё король-дуб.

(Да, это исходная версия той песни, которую переводят как "Холодные камни". Не люблю - уж простите - обрусевшие перепевки островного фольклора, зато оригинальные мелодии люблю горячо.)

А у БГ в Аэростатъ - подборка современной кельтской музыки (послушать можно по тэгу выпуска). Жаль, не было этого до Самайна, но на будущее пригодится.

О подменышах в целом, прежде чем тащить-таки пака Лышко на Башню

А когда истает плоть моя теплом в декабре -
В чьё спелёнутое тело дух мой в марте войдёт?
Ты по смеху отличи меня в соседнем дворе,
И к тебе с моей усмешкой кто-нибудь подойдёт.
(с) Тикки Шельен

Зачастую между мной и персонажем, даже не выданным мастером, есть некая прослойка осознания. Я могу осознанно выбрать некий типаж под конкретную игру, задавая себе вопрос, что я хочу сыграть: какую ситуацию, какой конфликт, какие идеи? Иногда осознанно подбираю имя - на Куруфин иду, например.
С феями всегда не так. Я просто открываю форточку зажмурившись - и персонаж оттуда вываливается весь. Кто-то более разговорчив, кто-то менее, но всегда - с багажом прошлых жизней и мнением по любому вопросу, крайне редко совпадающим с тем самым моим "хочу". Это я к чему: находясь под влиянием обоих "Крабатов", я более всего опасался неосознанного плагиата. Но, минуя прослойку (не)осознания, вывалившееся - вполне само по себе.

О Клауде опять

Как могила - усталость.
Разве сделано мало?
Разве долг не исполнен -
отчего бы меня уже не отпустить?
Между болью и страхом,
между тленом и прахом -
неужели решишься
идти до конца и меня провести?

Так не отпускай меня.
Не отпускай меня.
Во мне слишком много
и жизни ещё и любви.
Не отпускай меня.
От могильного камня
уносят меня
тихие песни твои,
колыбельные песни твои.
(с) живой человек, здесь целиком

Не знаю: это Клауд меня не отпускает или я не отпускаю Клауда. Кажется, это процесс обоюдный. Лелею, конечно, надежду когда-нибудь сыграть его ещё и игнорирую пока все подпункты этой надежды, начинающиеся с "но".
Отдельно занятно было понаблюдать за диалогом на галёрке Клауда и Дока, который Кир Рокканер. Их обоих изрядно пожевало войной, они оба не ведутся на внешность, зато ведутся на искренность и принятие. Кира, понятное дело, пожевало сильней, он-то более "благой". И Клауду, пожалуй, повезло больше: Доку так и не удалось объяснить Доно, что тот не принадлежит тем, кто его использовал, и, по сути, они до самой старости не оказались на одной стороне.
А ещё у меня уже дважды сводило правую ногу. Один раз встал-сделал шаг-рухнул, хорошо хоть не разбил чашку, которую держал в руке, - видимо, успел сгруппироваться. Ясное дело, что я просто под двумя пледами сижу клубком, но всё равно как-то стрёмно, я даже витамины снова начал пить, которые давно забросил (У Клауда диагноз почти хаусовский - инфаркт икроножной мышцы, мышца по факту парализована, отрезать ногу он отказался и сам себе сделал поддерживающую конструкцию, чтобы обходиться без трости.)

Про Белозоря и его волка Наяра, шуточно

Старушке в подарок
Прислали кофейник,
А пуделю - плётку
И медный ошейник.
Довольна старушка,
А пудель не рад
И просит подарки
Отправить назад.
(с) Маршак

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, делюсь добычей, стихи не ведают стыда, барраяр и барраярцы, glory of gaia, мечтай, иначе мы пропали

...Кажется, я ещё никогда так поздно отчёты не дописывал

Веселей наших свадеб
Только наши поминки.
(с) Alex Kerven, тут целиком

Николай Миролюбов. Отчёт отперсонажный. ПродолжениеНаутро выходного дня, выйдя из комнаты, я столкнулся с фельдшерицей Марией Николаевной, снимавшей комнату по соседству.
- Александр Коньков... вы ведь были его другом?
Я сразу почувствовал беду, но не решился задать вопроса.
- Да. Мы были с одного факультета. Он ко мне заходил.
- В таком случае мужайтесь, - серьёзно и строго сказала она, - Сегодня ночью он преставился.
Было несколько неловко, что меня утешала женщина, а не наоборот, - эта невысокая невероятно сильная женщина, которую никто никогда не видел в праздности, которой хватало духу на безнадёжное дело: спускаться в тюрьму (пусть там всё больше ходят по лестницам вверх - это же как в преисподнюю спускаться) и лечить больных в тамошнем больном, сыром климате. Должно быть, только из-за этой неловкости я не ругался от бессилия на чём свет стоит, а ответил только:
- Спасибо вам, что сообщили. Я... передам остальным.
- А как вы себя чувствуете?
- Я здоров, спасибо.
- Я почему спрашиваю... после того, как мальчик восемнадцати лет почти у меня на руках умер... у меня такого же возраста сын... меня пугает ваш бледный вид.
- Обо мне не беспокойтесь. Это оттого, что я целыми днями сижу за реактивами.
- Если будете поминать, - негромко окликнула она, когда я уже стоял в дверях, - Я бы хотела...
- Мы выпьем вечером в столовой. Конечно, приходите.
Я пошёл завтракать в кафе. Хотелось побыть одному, да не вышло: за мой столик подсел прокурор Гржимбовский. Он едва появился в городе и как бы втирался ко всем в доверие, особенно к студентам, да так неприкрыто, что вернее будет сказать - пользовался тем, что его как государственное лицо и как старшего нельзя было отшить.
- А вы уже слышали про отравление морфием?
- Что-то слышал, - обронил я, припоминая, что говорила аптекарша.
- А этот отравившийся, он ведь был вашим другом?
Так он что же - о Владимире?.. Будто мало мне было одной смерти, так этот стервятник пришёл ворошить другую. Но ещё прежде, чем я до конца догадался, что он имел в виду, я ответил машинально, чтобы избежать дальнейших расспросов:
- Так, знакомым.
- И что вы об этом думаете?
- Что талантливый человек и касторкой может отравиться, - повторил я то же, что накануне говорил в аптеке, стараясь казаться как можно более безразличным.
- Ну а сами вы... как химик... никогда не пробовали приготовить морфий? Вас ведь этому учили?
- В теории это всем известно, - пожал плечами я. - Органическая химия, проходили на первом курсе. Но на практике я не пробовал - к чему мне это? Я не фармацевт.
- Я слышал, у вас есть кузен?
А вот это совсем скверно. Павла бы предупредить, да вот только как?
- У вас к нему какое-то дело? Я ничего не знаю о нём, он давно за границу уехал.
- Говорят, он вернулся.
- В самом деле? Я его и не помню толком, я же маленький был, когда его видел. Сейчас, должно быть, и не узнаю... да точно не узнаю.
- В самом деле не узнаете? Родного-то человека?
- Родни у меня много - что же, помнить всякую седьмую воду на киселе, каждую внучатую тётку, которая меня когда-то в детстве один раз на коленях качала?..
- Так то тётка, а то двоюродный брат.
- Из-за разницы в возрасте он со мной не говорил.
Заметив за дальним столиком Митьку и Вадима, я поспешил покончить со своей тарелкой лапши, откланяться и избавиться от прокурора, и присоединиться к ним. Обсуждалась свежайшая городская новость - шум, который накануне ночью был слышен по всему Дубравнику и всем мешал спать. Некие не то проезжие рабочие, не то вовсе цыгане загуляли в кабаке, а как их оттуда выставили - пошли плясать и петь по улицам. И вроде как один полицейский, как бы даже не сам начальник полицейского управления, присоединился к кутежу, отчего был арестован вместе с другими нарушителями не то жандармами, которые, как известно, не спят никогда, не то своими же полицейскими.
- Позвольте теперь о грустной новости, - сказал я, как только обсуждение прервалось. - Со мной с утра говорила фельдшерица Мария Николаевна, она ведь по соседству живёт...
- И что?.. - с нетерпеливым беспокойством спросил Дмитрий.
- Сашка умер.
- Это тот, который в тюрьме сидел?..
- Он самый. Чахотка.
- Так он ведь вроде до тюрьмы не болел?
- Не болел... так разве мудрёное дело - заболеть в тюрьме! Холод, сырость, плесень... Подумать только - всего восемнадцать! Так и не привык меня на "ты" называть, говорил, из-за фамилии...
- Выпить нужно, - постановил Вадим.
- Нужно, - согласился я. - Вот вечером соберём всех и выпьем за него. Мария Николаевна тоже присоединиться хотела.
- А чего от тебя прокурор-то хотел?
- Да про родню спрашивал.
- А у тебя в городе разве кто из родни остался?
- В том-то и дело, что нет, но он говорил, что кто-то приехал. Только я о том не знаю.
- Баронесса, вон, тоже нашла родню, о которой не знала. Говорят, приехала специально за наследством.
- Может, и мне какое наследство полагается...
В кафе вошла Елена Орлова, и Дмитрия как ветром сдуло, а Вадим остался за столиком выписывать слова в своей тетрадке.
- Всё играешь в слова? - полюбопытствовал я.
- Заговор, застенок, запор, замОк... зАмок выпадает из морфологического ряда.
- Что же ты с самого утра о застенках думаешь?
- А как о них не думать, когда с утра такие новости. Может, кто из твоей родни что-то совершил незаконное, потому прокурор и ищет?
Нет, о Павле я друзьям не скажу, даже самым близким. Не оттого, что не доверяю, а чтобы не впутать ненароком. Безопаснее им будет ничего не знать. Да и Павлу я обещал.
- Если и совершил, то я-то тут при чём? Мне из родни и не пишет-то никто.
- А почему не пишут?
- А кому я нужен?.. Видишь ли, прервалась теологическая линия нашей фамилии. Помню, дядя, бывало, зайдёт и за тот самый микроскоп начнёт на отца ругаться: ты чему, дескать, ребёнка учишь, мир на части разъять - это сатанинское!.. А потом дядя умер, кузен уехал...
- Я-то с роднёй разругался, оттого и не пишут. А тот мужик тебе не родственник?
- Какой такой мужик?
- Да с которым ты вчера разговаривал.
- Скажешь тоже!..
Кто-то из студентов забыл на столике медицинский учебник, который я между делом раскрывал наугад то на одной странице, то на другой. Решил сменить тему:
- Что-то я удачно открываю всё по нашему профилю: то на хлорке в воде, то на ртути от клопов.
- Говорят, Иван Грозный ртутью отравился.
- Так если внутрь ртуть принимать, то ничего удивительного. А если смешать с тем самым нафталином да серой, и в низкой концентрации, - то никто, кроме клопов, не пострадает. Но людей же не предупреждают. Вот, и тут написано: ксилол от вшей. И никакого предупреждения...
- А что с ксилолом не так? Ядовитый?
- Горючий. Вот представь, приходит бродяга - а у кого ещё вши заводятся? - а фельдшер его обрабатывает ксилолом и отпускает на все четыре стороны.
- А он потом закурит...
- Ладно бы закурит. И сейчас, осенью, ночи холодные, а зимой и подавно. Разведёт костёр, чтобы не замёрзнуть насмерть, сядет к нему поближе - и вспыхнет...
- И что же, в самом деле об этом не предупреждают?
- Видишь, пишут: после обработки помыться тёплой водой с мылом. Вот только кто бродяге даст тёплой воды, да ещё и с мылом!..
- И то верно.
- И про отравление морфием прокурор тоже спрашивал, - припомнил я. - Я ему и сказал, что можно и касторкой отравиться. Ежели не предупреждать...
- И яблочным пирогом отравиться можно.
- Да уж. Скоро и яблочные пироги тоже будут только под запись отпускать.
- А что, уже что-то под запись отпускают?
- В аптеке уже все покупки велели записывать. Вот всегда так: сначала записывают, потом налоги введут, хоть запасайся заранее.
- Запасёшься - ещё арестуют.
- Твоя правда. И попробуй докажи, что из всего этого бомбы не сделаешь... у меня даже натрий кончается...
- Что-то ты напряжённый сегодня.
Молчать можно о чём угодно, вот только всего от друзей не скроешь.
- А как же иначе, после таких-то новостей...
- Выпить тебе надо, вот что.
- Ещё как надо, - признал я. Рассеянно открыл в очередной раз медицинский учебник и не удержался от смеха: - Вот ведь рука лёгкая! Открыл на таблице спиртных напитков.
Вадим с любопытством заглянул в таблицу и разочарованно заметил:
- Самогона нет...
- Да и полугара нет. - читая дальше, я вновь рассмеялся: - Советуют водку заменять шоколадом.
- Это у кого ж столько денег будет, чтобы вместо водки шоколад!..
- А в солдатские фляжки советуют наливать чай. Но в этом хоть смысл есть: всё лучше тухлой воды.
- А чай можно и всякими травками заменять, - добавил Вадим. - Бузинным листом...
- Или смородиновым.
После завтрака я нашёл квартирную хозяйку и оплатил комнату за ноябрь. Когда вернулся на площадь, там и в кафе почти никого не было, кроме Вадима, который отсиживаться дома со своей тетрадкой не любил.
- Все разошлись готовиться к диспуту?
- Говорят, начало диспута отложили.
- Оттого, что все не выспались?..
Он извинился и ушёл куда-то с жандармским поручиком. Не нравилось мне такое внимание государственных лиц к студентам, ох не нравилось. Решил дождаться. В кофейню стягивались на полуденный кофе горожане. Доктор Алексеев поинтересовался новостями, я рассказал байку про полицейского, которого свои же арестовали, ночь продержали да выпустили назад на службу.
- У вас молоко убежало, - окликнул я хозяйку кафе, - Не при филологах будь сказано.
- Это ещё ничего, - подхватила Ева Николаевна. - Вот, например, вы знаете, почему тарелка на столе стоит, а хлеб лежит?
- Вероятно, потому что у тарелки есть основание, - предположил доктор.
- Но если отнести тарелку в мойку, она там будет лежать.
- А если кто-то - простите, дамы! - залезет на стол с ногами, то он однозначно будет на нём стоять, - добавил я.
- Лежать на столе тело тоже может, - возразил доктор и тут же поправился: - Видел я в морге такие столы.
Вошёл адвокат Габричевский, отец Дмитрия, и заявил, что желает поговорить и с доктором, и со мной поочерёдно. Я пообещал, что не уйду далеко, но едва адвокат с доктором удалились за дальний столик, меня попросил о разговоре и брат Дмитрия, Михаил. Я был просто нарасхват. Пришлось согласиться, к тому же Михаил из всех жандармов всегда производил наиболее приятное впечатление.
- Вы слышали о том, что Владимир Орлов отравился морфием?
- Да, сегодня услышал, - ответил я скупо.
- Как вы думаете, мог ли кто-то подменить его лекарство?
Вот, значит, в чём они хотели обвинить его гувернантку?.. Как глупо.
- Я не могу строить таких догадок. Одно могу сказать: отравиться сам он не мог. Не такой он был человек.
- А мог ли он отравиться случайно?
- Он был химиком. Все химики соблюдают меры предосторожности.
- Но лаборатория была, наверное, рядом с кухней?.. - в разговор вступила незваной Гржимбовская. Впрочем, мы сидели на виду, ни от кого не прячась, всякий мог нас услышать.
- Нет. Лаборатории обычно оборудуют в подвале, у воздуховода.
- А насыпать какие-нибудь вещества в банку из-под соли, чтобы прислуга по ошибке поставила в буфет и добавила в суп?.. - продолжала она.
В конце концов это начинало утомлять. Совершенно случайные, посторонние люди, ничего не смыслящие в химии, тоже хотели мнение иметь...
- Вам бы романы писать, - усмехнулся я. - Но прошу вас не демонизировать химиков. Мы не насыпаем цианистый калий в солонку. Опасные реактивы вовсе запираются в сейфе на ключ. Мой отец был химиком, дожил до преклонных лет и умер не от того, что насыпал реактивы в чай!..
- Ваш отец был талантливым химиком - может, потому и дожил?..
- Владимир также не был профаном. Да, он был начинающим, но не мог совершить такой ошибки.
Когда Алина Дмитриевна потеряла к нам интерес, Михаил склонился ближе и заговорил доверительней и тише:
- Почему я спрашиваю... сейчас ведь полно террористов. И они весьма заинтересованы в вербовке студентов. Вы видели листовки, которые раскидывают в бесплатной столовой?
- Нет. Что-то слышал только.
- Террористам особенно нужны химические лаборатории, реактивы...
- Вы, надеюсь, понимаете, что я не настолько дурак, чтобы незнакомого человека, который ни с того ни с сего пожелает воспользоваться моей лабораторией, не послать... очень далеко.
И не соврал даже. Другое дело, если человек будет знакомый. Родной человек.
- И тем не менее...
- Вещества в таком количестве, которое было бы им нужно, у нас всё равно нет, - оборвал я. - Полагаю, у террористов есть свои лаборатории.
- Вас вчера видели с каким-то подозрительным человеком.
Видели!.. Кто, как? Никого, кроме Вадима, рядом со мной тогда не было. Выходит, за Павлом с самого начала была слежка? Знает ли он об этом? Где бы его найти... А что если следят и за мной, и искать его мне никак нельзя?.. Кто бы подсказал!..
- Я общаюсь только со студентами. Разве что кто-то мог спросить у меня дорогу.
- Вы разговаривали довольно долго.
- Должно быть, вы меня с кем-то путаете.
- Я спрашиваю вас не потому, что подозреваю, - Михаил вновь попытался говорить дружески, и непонимание, был ли он искренен или же притворялся по службе, разрывало меня не хуже множества иных вопросов. - Я спрашиваю потому, что мы хотим вас защитить. Мы ведь для того и служим. Есть версия, что Владимира могли убить революционеры за то, что он отказался с ними сотрудничать...
А вот эта детская страшилка была уже слишком. Я промолчал.
- Так что, если заметите что-нибудь угрожающее, не стесняйтесь и сообщайте мне или ещё кому-нибудь из жандармерии. Так нам будет проще вас защитить.
Меня мутило всё сильнее. Ещё и доносчиком хотели сделать...
- Если кто-нибудь незнакомый будет интересоваться моей лабораторией, я сообщу, - деревянно пообещал я.
- Да и если кто-то знакомый, всё равно сообщайте.
- Благодарю. За защиту.
Михаил ещё некоторое время оставался в кафе, развлекая дам историями, но поскольку обращался он не только к ним, но и ко мне, уйти из разговора было бы невежливым. К тому же теперь он снова выглядел прежним, живым и человечным, а не орудием закона. Рассказал про армейскую службу и про сложившийся там "Клуб воронов" из офицеров с птичьими фамилиями, которые дали друг другу обещание не пить и не играть в азартные игры.
- И долго ли вы продержались? - полюбопытствовал я.
- Представьте, до конца войны. С тех пор я научился раскладывать пасьянсы.
Адвокат Габричевский отпустил доктора, и Михаил заговорил с ним, а сам Александр Дмитриевич подошёл ко мне. Насчёт искренности или же притворства спрашивающих я успел рассудить так: что самому следует казаться как можно более искренним и простым, прочее же не так важно. Адвокат увёл меня за дальний столик, и повторилась всё та же мучительная тема.
- Вы знали Владимира Орлова, бывали у него дома?
- Да, бывал. Мы были дружны. Он интересовался химией, приглашал меня в свою лабораторию.
- У вас не вызывала беспокойства его увлечённость ядами? Не казалась... необычной?
- Ядами?.. - переспросил я. - Любое вещество в высокой концентрации может стать ядом. И оно же в более низкой может быть лекарством или безобидным... средством от клопов. Владимир интересовался органической химией, в этом нет ничего необычного. У него был... особый математический подход, он составлял удивительно краткие формулы, которые порой мне не давались.
- И вам никогда не хотелось его... предостеречь? Как старшему, более опытному химику?
- Нет. Он не был кустарным любителем, который, знаете, сегодня увлечётся одним, завтра другим, затем третьим. Он был химиком, учился по книгам, а меры предосторожности - это первое, чему учит каждый учебник. Правил техники безопасности он не нарушал.
- А в его семье были тёплые отношения?
- Чужая семья - потёмки. Но то, что я видел, казалось мне вполне благополучной семьёй.
- А Зинаида Петровна, его гувернантка?..
- Славная женщина. Я не следователь и не берусь утверждать, но всё же не верю, чтобы она могла совершить дурное. Она была привязана к этой семье, как к своим родным... Зачем бы ей было нужно?..
- А если по ошибке? Это могла быть трагическая случайность?
- Я не знаю. Предполагать я не могу.
- А какие у Владимира были отношения с отцом?
- И этого я не знаю. Я их вместе толком и не видел.
- А можно ещё вас спросить, как химика... может ли некая семья держать в доме морфий в высокой концентрации, чтобы самостоятельно разводить лекарство?
- Это нелогично. Лекарство можно беспрепятственно купить в аптеке. Если разводить самостоятельно, не будучи фармацевтом, можно ошибиться в дозировке.
- Ясно, спасибо вам. Если вспомните или заметите что-то ещё подозрительное...
- Конечно, я сообщу.
Адвокат показался мне куда более заинтересованным в деле, нежели его приёмный сын. Пожалуй, я хотел бы, чтобы он защищал Зинаиду Петровну - и сумел защитить, пока тюремный климат не доконал и её.
Попрощавшись с адвокатом, я заметил на площади и Вадима, и Дмитрия, ожидавших начала диспута, и подошёл к ним. Оказалось, с нами всеми так или иначе разговаривали жандармы. Мы сравнили то, что у нас спрашивали, - спрашивали одно и то же.
- И они ничего не смыслят в химии, - посетовал я. - Спрашивали о самых элементарных вещах.
- В самом деле, неужели они не могут книгу открыть или спросить кого-то одного, - недоумевал Дмитрий.
- Я слышал, такие вопросы задают, когда хотят запутать, - сказал Вадим. - Спрашивают о чём-то незначительном, что ты хорошо знаешь, в надежде, что проговоришься.
- Это, значит, они всех студентов будут расспрашивать? Или - почему именно мы?..
- Быть может, просто идут по списку.
- Может быть. Предостерегали ещё от террористов, которые хотят покупать у нас реактивы, - хмыкнул Дмитрий. - Как будто мы в аптеке торгуем.
- Меня тоже, - подхватил я с сарказмом. - Я ведь только тем и живу, что продаю динамит кому попало...
- ...Цыганам, - добавил Вадим.
- Вы потише, а то некоторые шуток не понимают, - сказал Дмитрий.
- Например, жандармы? - я невольно огляделся.
- Врачи тоже шуток не понимают, - отозвался оказавшийся поблизости доктор Алексеев. - Была у меня пациентка, которая думала, что проглотила крысу...
- Но крыса ведь большая, - удивился я. - Может, мышь?..
- Вот все и думали, что она шутит, а она в самом деле верила, что живая крыса живёт у неё внутри.
- Крысы живут недолго, - рассудил я. - Что если сказать ей через пару лет, что крыса сдохла?..
- Тогда она будет думать, что внутри неё живёт дохлая крыса, - заметил Дмитрий. - Но если она верующая, то, может, пригласить священника, чтобы он эту крысу изгнал?
- Больного человека не уговоришь стать здоровым, - объяснил доктор. - Как протекающий кран не уговоришь протекать.
Затем он заговорил о заваривании кофе как о науке, посетовал, что кофе часто подделывают глиной.
- И вместо чая порой продают спитую заварку, - заметил я. - А ведь и заваривание чая - в некотором роде наука.
- На востоке это всегда было искусством, - добавил Вадим.
- И заслуженно. Помнится, я ещё на первом курсе был на заезжей лекции о разных типах воды, где оные демонстрировались в том числе и на том, как на них заваривался чай.
Пришло время диспута. Желающих оказалось так много, что в салон Гржимбовских они не поместились бы, и хозяева сего мероприятия срочно сняли большой бальный зал на окраине города. В зале поставили стулья и столы для закусок. Пропустив в первые ряды дам, я всё же сел поближе к трибуне, чтобы всё слышать и по возможности поучаствовать; Дмитрий сидел за одним большим столиком с семьёй, Вадим устроился у окна, как вольнослушатель.
Австрийский доктор наук со сложной фамилией оказался сухоньким человеком в очках. Он с уверенностью заговорил о том, что природа женщины предназначена для материнства, что накладывает ограничения на её образование и возможность работать. Зал тут же зароптал.
- А почему женщина не может быть, например, врачом?
- Врач может ночью спешить на вызов. Вы бы хотели, чтобы ваша жена уходила куда-то ночью? - пытался парировать профессор.
- А что скажете о том, что женщины стесняются обратиться к врачу-мужчине и запускают болезнь, которую можно было бы вылечить в самом начале? О том, что женщина не может обратиться к врачу без сопровождения мужчины, и если муж или брат в отъезде, может попросту умереть?..
- А почему женщина не может быть адвокатом?
- Мозг женщины устроен иначе, и идти против природы - грех и, не побоюсь этого слова, извращение...
Заговорив о грехе, австриец похоронил свой авторитет окончательно. Его поддерживал только отец Савватий, сидевший совсем рядом с ним, словно ассистент, да Алина Дмитриевна тщетно старалась найти компромисс, и её было жаль, хотя она наверняка узнала хоть что-то о взглядах своего гостя и они не стали для неё совсем уж неожиданностью.
- Откуда у вас такие сведения, не подкреплённые никакими научными фактами? - поинтересовался доктор из заднего ряда. - Насколько мне известно, мозг мужчины и мозг женщины устроены одинаково. На этом разрешите откланяться, у меня много дел.
Он ушёл с галёрки, и Мария Николаевна последовала за ним.
- Отчего же женщинам можно быть кухарками, прачками, а докторами и адвокатами нельзя?..
- Всё просто, всё упирается в деньги, - говорил я сидевшим рядом со мной в зале женщинам: аптекарше Анне Васильевне и другим, игнорируя уже лектора. - Как только профессия становится хорошо оплачиваемой, женщины изгоняются из неё. Прежде были в деревнях повитухи, а нынче остались одни фельдшеры.
Я замечал, как нарастает негодование женщин, которых пригласили на этот диспут, а затем так нелепо унизили. И Анастасия Павловна, супруга адвоката, и учительницы Надежда Андреевна и Катерина Фёдоровна, и другие неоднократно спрашивали лектора, не стоит ли им уйти, если их, по его мнению, не должно существовать. И я радовался, что женщины Дубравника этого залётного шарлатана разделали в пух и прах, и не раз от души смеялся над его словами.
- Даже в дикой природе лисица выращивает лисят, а охотится и приносит им еду именно самец, - герр Клаус попытал счастья в соседней научной области.
- Однако именно лисица учит лисят охотиться.
- И видели бы вы, как яростно защищает своих медвежат медведица, тогда как медведь вовсе в их жизни не участвует...
- Господа, дамы, мы всё же, к счастью, - не лисы и не медведи...
Едва улёгся гомон имени зоологии, как лектор зашёл с другого краю:
- Женщины по природе своей не самостоятельны...
- О женщине нужно заботиться, - поддакнул отец Савватий.
- Заботиться нужно о детях, а взрослый человек сам о себе позаботится, - сказал я.
- Выходит, поэтому принято выдавать девушек за мужчин много старше их, порой и вдвое, чтобы они полностью были от мужа зависимы?!..
- ...И женское образование вполне существует! Женщин учат танцевать, музицировать... - продолжал профессор.
- Это "образование" и делает женщин несамостоятельными! - воскликнул я. - Выходят из таких институтов и не знают, сколько хлеб в лавке стоит, как квартиру снять или к адвокату за помощью обратиться...
Наконец постановили, что профессор попросту боится женщин, - иначе зачем были бы нужны запреты и ограничения, если бы он не видел угрозы в женщинах, посягающих на учёный статус и достойно оплачиваемый труд?..
- Жаль, что доктор ушёл, - сказал я. - Он мог бы рассказать о фобиях. Кто-то тараканов боится, а кто-то - женщин...
Ни с того ни с сего прокурор Гржимбовский заговорил о том, что от недостатка образования женщины совершают преступления и употребляют свои таланты не на благое русло, а на революционную деятельность. Поведал о некоей женщине, заключённой в тюремной крепости Дубравника за убийство двоих человек. В общем выразился так коряво, что чёрт с ней с репутацией города - оно и к лучшему, если европейский гость сочтёт здешних женщин опасными, - но непонятно было, в пользу женщин было его высказывание или против.
- Женщина не должна совершать убийства, - добавила супруга прокурора. - Такая женщина, должно быть, больна...
- А мужчины, что ли, могут совершать убийства?..
- Мужчины могут убивать на войне, для них это естественно...
Дальше я попросту не слушал. Несчастный мир, где можно бессмысленно убивать на войне, где сегодня ты хотя бы отстаиваешь свою землю и своих близких, но завтра будут защищать что-то или кого-то и от тебя, - но нельзя женщине убить злоумышленника, защищаясь.
Диспут окончился полным поражением приглашённого "светила". Слушатели с облегчением потянулись на свежий воздух.
- И как вам? - догнала меня Анна Васильевна.
- Сдаётся мне, нам вместо учёного подсунули ещё одного попа, вот только проповедь провалилась.
- Он путает причину со следствием, а это антинаучно. Говорит, что женщин нужно ограничивать, потому что они не самостоятельны, тогда как они не самостоятельны потому, что их ограничивают. Я всегда говорю: нужно читать. Чтобы никто не мог навязать вам свою волю - читайте! И Зинаиде моей говорю: в тюрьме тоже непременно читайте...
- В тюрьме библиотеки нет, - заметил Вадим, дожидавшийся меня впереди, когда мы поравнялись с ним. - Разве что Библия.
- И Библия культурологическую ценность имеет, - сказал я.
- И юридическую.
- А вот об этом я не задумывался...
Катерина Фёдоровна искала градусник, спрашивала у всех: должно быть, кто-то из студентов-медиков одалживал и не вернул. Спросила и у меня.
- Кабы у меня был термометр не технический, а медицинский, я бы одолжил, - сказал я и пожаловался Вадиму: - Теперь, как что ни произойдёт, так во всём виноваты химики. Минуй нас пуще всех печалей... эдакая популярность.
- Потому что у вас вечно что-то взрывается и дымится.
- Э, это только на первом курсе ещё можно взрыв устроить...
- ...А теперь придётся обосновать, что так и было задумано?
- Ага, и что тетрадь с конспектами кислотой облил не случайно, а потому, что опыты проводил. Слышал я историю, как один выпускник, ещё до моего поступления, итоговую работу написал невидимыми чернилами и сдал моему отцу белые листы. Но с запиской, что нужно нагреть.
- И что профессор?
- Согрел листы над огнём, и формулы проявились. Студент высший балл получил.
- Выпендрился... - усмехнулся Вадим.
- Зато интересно! Он органическую химию изучал, так что воссоздал какой-то древний рецепт из бобов.
- А диспут тебе как?
- Понравилось, как наши дамы приезжего профессора шапками закидали.
- Хорошо хоть, бомбу не кинули.
- Да он и так напуганный, куда ему ещё бомбу! И не стоит он того.
- А всё же интересно, что в головах у этих террористов, которые бомбы кидают в людей... ну, кроме мозгов.
- Не знаю. Но думаю, что террористы - это... симптом. Общество болеет, вот его и лихорадит. И причины надобно лечить, а не симптомы.
- А профессор ваш просто дурак, - сообщила Ева Николаевна, проходя мимо.
- Он не наш! И хорошо, что не наш, - нам своих дураков хватает.
Мы прошли через площадь, мимо почтового отделения, поздоровались с Александром Дмитриевичем, что пришёл отправлять телеграмму, - я предложил написать текст мелким почерком: навострился на шпаргалках. В голове всё вертелось: если гренки подгорят, это химик виноват... и прочие такие рифмы. Только смехом и оставалось защищаться от тревоги.
Свернули на мою улицу, я в аптеку заглянул:
- Не завезли ли чего со вчера?
- Нет, ничего нового не появилось, - махнула рукой Анна Васильевна. - Только журнал продажи корня солодки все читают, кому не лень. Полиция придёт - читает, жандармы придут - читают, прокурор придёт - читают... и что им эта солодка сдалась... И все болеют в тюрьме. Так и бегают оттуда за лекарствами, а тару не возвращают. И нальёшь им спирта, а знаешь, что по дороге половину выпьют... а не налить нельзя... И прокурор про ту женщину сказал - откуда она взялась? Видать, не наша, не из Дубравника, ещё откуда-то её к нам привезли. У прокурора, мне кажется, много рвения, да мало ума... Надо просить ещё свидания с Зинаидой, совсем она упала духом...
- Попросите, - горячо поддержал я. Я-то Сашку во второй раз так и не навестил, а теперь уж поздно стало.
- Говорят, слушание сегодня будет.
- Надобно будет прийти.
Стало быть, Анна Васильевна с бывшей гувернанткой Вадима была знакома. Чего только не узнаешь о людях, которых каждый день видишь, - так, на диспуте Анна Васильевна упомянула, что училась в Швейцарии. Совсем как Павел, - а Швейцария-то, говорят, маленькая. как одна губерния. Я Зинаиду Петровну видел мало, но после утренних разговоров понимал, что на слушании не присутствовать не смогу - вдруг ещё кто, знать не знающий ни о химии, ни о том, что такое морфий, откуда он берётся и в какой концентрации им можно отравиться, ляпнет что-то эдакое, что приведёт ни в чём не повинную женщину к приговору. Отец бы этого тоже так не оставил.
Чтобы слушание не пропустить, я выбрал скамью напротив жандармерии - к тому же оттуда открывался живописный вид. Поговорили с Вадимом о слухах, что в жандармерии есть художник - видать, от слова "худо", раз подался в жандармы, - и о прочей ерунде.
- А это у тебя что за письмена? - заглянул я в тетрадь.
- А это я левой рукой учился писать. Вдруг пригодится.
И спросил чуть погодя:
- Сашку, значит, уже после слушания будем поминать?
- Да. Знать бы ещё, во сколько оно.
- А у Дмитрия с Еленой Орловой - что, всё всерьёз?..
- Да похоже на то.
- Думаешь, и помолвка будет?
- Я в него верю! И к родственникам-жандармам ему не привыкать...
С нашего места было видно, как к аптеке пришли скучающие дамы - просто чтобы поговорить.
- А что у вас в аптеке есть?
- Вот полка для болеющих, а вот для студентов-химиков...
- А для болеющих студентов-химиков?
- А болеющие студенты ничем от обычных студентов не отличаются! - отозвался я.
- А нам нужен яд, - заявила Анастасия Павловна.
- А кого вы травить собрались, тараканов?
- У нас в турнюрах заводятся мышата.
- А если не носить турнюры?.. - предложил Вадим.
- Ничего вы не понимаете! Не носить турнюры - это значит сменить моду!
- А вы кота заведите, пусть он мышей и ловит.
- Если носить в турнюре ещё и кота, это будет передвижной зоопарк Дубравника...
И Дмитрий тут же, лёгок на помине, сопровождает Елену Алексеевну.
- Эй, Митька, подари девушке котёночка, - окликнул его Вадим.
- Некогда мне!.. - и он убежал следом за удаляющимися дамами, только его и видели.
Когда и Вадим ушёл, не иначе как ловить в городе котёночка - больно у него был хитрый вид, - я едва не задремал и не могу утверждать, не приснилось ли мне, как на мою скамью присели адвокат Габричевский и жандармский поручик Матурин и стали спорить об оправдании и искуплении. Очень уж библейский диалог вышел: один доказывал, что всякому нужно дать шанс на оправдание, как если бы все были изначально хорошими, другой - что без возможности искупления человек не исправится, как если бы все были изначально дурными. Юридическую, значит, ценность имеет Библия...
Тогда же я видел женщину, которую водили на допрос. Выглядела она едва живой. Ева Николаевна очень возмущалась, что, таская по городу больную женщину, эпидемию устроят, грозилась жаловаться. Кстати познакомился с новой соседкой, собиравшейся снять у Евы Николаевны комнату, - благотворительницей Ольгой Владимировной. Она сказала, что знала Сашу Конькова, пожелала присоединиться к поминкам. Затем Ева Николаевна, заметив меня, погнала обедать, не слушая возражений, что я уже завтракал.
После обеда я вернулся караулить жандармерию в ожидании процесса по делу Владимира, да и Вадим компанию составлял неизменно. Тогда я и увидел Павла, пришедшего в аптеку покупать серную кислоту. И не подойдёшь, не заговоришь, не предупредишь, - да и о чём предупреждать, если он сам, казалось, не особенно скрывался?.. Говорил что-то о том, что изучал химию, но из университета выгнали за пьянство, что кислота нужна ему на опыты...
- Так что он бросил - пьянство или опыты? - уточнил Вадим, когда Павел ушёл, напевая на ходу какие-то откровенно поджигательские частушки.
- Опыты, видимо, не бросил, раз реактивы покупает. Главное - не пить во время опытов...
- И не пить то, над чем проводишь опыты.
- Это точно, иначе придётся хоронить.
- И хорошо, что не со всем домом вместе...
Забегали отчего-то жандармы: пробежали мимо, вломились у меня на глазах в доходный дом Евы Николаевны, в котором я снимал комнату, извинились перед хозяйкой, что якобы ошиблись, побежали дальше... Минуту спустя по Дубравнику из уст в уста разнеслось: стрельба в студенческом общежитии! Это, значит, во втором доме Евы Николаевны, где на первом этаже была столовая и где комнаты были подешевле, отчего и снимались по большей части студентами. И, значит, в первый раз жандармы ошиблись не слишком - искали кого-то из постояльцев...
Мы бросились туда. На лестнице между столовой и этажом лежали двое раненых, полицейский и жандарм. Михаил стоял с револьвером на изготовку, готовясь подниматься выше, и велел нам найти врача. Предчувствуя худшее, я всё же не мог ничего поделать, кроме как побежать звать медика. Под окнами общежития уже собралась небольшая толпа зевак, и участливый зов "Доктора!" подхватило множество голосов.
Пока я обежал округу в поисках врача, всё уже было кончено. Выводили арестованными Павла, Максима - его-то за что! - и раненую Катерину Фёдоровну. Она, приехавшая в Дубравник для лечения, и прежде была бледной, как тающая свечка, а уж теперь... Кто-то в толпе говорил, что Максим стрелял в жандармов, а попал в неё, - как такое может быть, он, поди, и стрелять не умеет! Велели искать полковника Орлова, и вновь, чтобы занять себя хоть каким-то делом, чтобы не выдать себя, глазея и расспрашивая, - я побежал искать.
Нет в жандармерии, нет в тюрьме, дома нет... То, что сердце колотится и дыхание срывается - это же естественно, когда бежишь. То, что волнуешься, злишься, отчаиваешься, спрашивая, где полковник (...да в самом деле где он может быть!), - естественно тоже. А всё равно мерещится, что заметят, заподозрят, что тебе не всё равно, что не зря ты мечешься, - мечешься, а ничем не можешь помочь. (И всё-таки - куда запропастился проклятый полковник?!)
Нашли хотя бы доктора. Раненых жандарма и полицейского унесли. Арестованных увели в крепость, и Катерину Фёдоровну с ними - да её-то, её-то, пострадавшую, в чём могли обвинить?!.. - а Дмитрию поручили нести оружие в жандармерию. Когда нашёлся наконец полковник Орлов, я испытал даже некоторое облегчение, сменившееся апатией. Я не помнил, как пришёл в кафе, как повторял всем - Вадиму, Дмитрию, - что Максим всегда был самым тихим в нашей компании и никак не может уметь стрелять. Как будто от того, что этого не могло быть, - этого не было бы, и не было бы и остального. Проснуться бы, да нет сил...
- Вы знаете, что ваш брат арестован? - спокойно спросила меня спина сидевшего за столиком прокурора Гржимбовского. Или же не спросила, а утверждала.
- Мой брат?.. Он в Европе, это какая-то ошибка.
И никто не обвинил бы меня в этот миг во лжи. Пусть это будет ошибкой. Пожалуйста, пусть это будет ошибкой.
- Более того, вы знали о его прибытии.
- Откуда же мне было знать, если он мне даже не писал?!.. Я от вас сейчас впервые узнал об этом.
- Что ж, лучше вы узнаете это от меня, чем от полковника Орлова, верно?
- Да. Пожалуй. Спасибо.
Снова и снова, раз за разом - не поймёшь, из благих побуждений он говорит или напротив, чтобы уязвить побольнее да посмотреть, как ты на сковороде извиваться будешь. А может, и вовсе нет у него никаких побуждений, ни добра, ни зла, одно только... прокурорство.
Ушёл я опять туда же, на скамью между аптекой и жандармерией, к Анне Васильевне с её покупателями, к Вадиму с его тетрадкой, к ожиданию неведомо чего. На скамейке обнаружился печатный "Рабочий листок", и я машинально взял его в руки, проглядел. Анна Васильевна настойчиво позвала меня, и я подошёл к ней.
- Ты что творишь, ты зачем это читаешь! - накинулась она на меня яростным шёпотом. - Тебя же загребут за этот листок! Полковник Орлов каждый раз в такую ярость приходит, когда их видит...
- Что же, и в руках подержать нельзя?.. И нет в нём ничего такого особенного.
- А что там написано, ты успел прочитать? - зашептала она уже совсем другим тоном.
- Про диспут написано. Про ужасные условия содержания в тюрьме. Всё, что мы и так все знаем...
- Про Зинаиду есть что-нибудь?
- Нет. Про смерть Александра только.
Я умолчал, что, судя по тому, что говорилось в листке и что я заметил, пока не отложил его, Сашка был одним из революционеров.
- Значит, это просто газета? Журналисты теперь вне закона? - недоумевала Анна Васильевна.
- Выходит, что так. Не нравится властям, когда не под их диктовку пишут. Но нет там в самом деле ничего опасного, ни призывов к взрывам и поджогам, ни ещё чего такого...
- А прокурор меня о твоём однофамильце спрашивал, - вдруг припомнила аптекарша. - Дескать, он в Швейцарии лечился, а я там училась. Как будто лечащиеся и учащиеся - пересекающиеся множества.
Да есть ли что-то на этом свете, чего прокурор не знает?..
Я вернулся назад. Когда весь мир от основания рушится и наизнанку выворачивается, остаётся в нём что-то неизменное: Вадим пишет слова. Будто всё, что вокруг, заново называя.
- След... следователь... подследственный...
- Последствия, - мрачно подсказал я.
- О, точно. Спасибо, сейчас допишу.
Не в строчку, не в столбик, не по порядку, - слова сбивались друг к другу в стайки, теснились в рамках, горизонтальные, вертикальные, обрамлённые значками или обнажённые. Словно люди.
- Ты бы поосторожней такие слова писал...
- Да об этом сейчас все вокруг говорят.
- Так что у других на языке, то у тебя... прямо на бумаге.
- И что с того?
- Слово вылетит - не поймаешь, а что написано, то не вырубишь... Тьфу ты, заразился от тебя фразеологизмами.
Подошли жандармы и сказали, что меня ожидают в управлении.
- Ну, я пойду... раз требуют.
- Не требуют, а ожидают, - поправил кто-то из жандармов.
- Не всё ли равно...
В жандармерии какой-то давящий полумрак. Лампа над центром комнаты освещает самое себя и стол с бумагами, углы же тонут в тенях, и не разглядишь, сколько в комнате людей. Мерещится, что равнодушных глаз в этой тьме - мириады. И проступает только фигура прокурора Гржимбовского, ладная такая, как у китайского болванчика, который, сложив пухлые ладошки на коленях, улыбается и всё кивает тебе головой. Я же предупреждал, кивает. Я же говорил...
Мне велели сесть и подождать. Я отвечал, что вовсе не тороплюсь, сел у стены на краешек стула. Стол широкий как площадь, и вот по одну его сторону - я один, по другую - этот молчаливый легион, и лампа высвечивает высокую фигуру полковника Орлова, небрежно опирающегося пальцами на стол. Вскоре вошла баронесса фон Гильденбанд, та самая, недавно приехавшая в город за наследством. Прошла уверенно, проявилась на свету силуэтом с турнюром рядом с полковником.
Затем ввели Павла. Он встал у торца стола анфас. Между мной и полковником с баронессой - острым углом. Театральная мизансцена.
- Вы узнаёте этого человека?
- Да, это Павел Миролюбов, - сказала баронесса прежде, чем я рот успел открыть.
О чём ещё спрашивали баронессу - я не слушал, откуда они могли быть знакомы - не задумывался. Что оставалось, кроме как гнуть ту линию, о которой меня просил сам Павел? Пусть это выглядело, как спасение своей шкуры, - но если меня арестуют, ему точно не станет легче.
- А вы? Вы его узнаёте?
- Я не видел своего кузена много лет и не уверен, что узнаю его. Но раз вы говорите, что это он, то вам виднее, я вам верю. Хотя допускаю, что это может быть какой-то ошибкой.
- Вы хотите сказать, что не узнаёте своего родственника?
- Если даже я, не видев его несколько лет, не сразу его узнала, - заступилась баронесса, - То что вы хотите от юноши, который не видел его с раннего детства?..
- Когда я был мал, из-за разницы в возрасте мы не общались, - я повторял то, что уже говорил прокурору, слово в слово, как выученную формулу.
- И вы не знали о связях вашего брата в террористической организации "Народная воля"?
- Нет, не знал. Он мне не писал.
- Я ничего ему не рассказывал, - спокойно и устало сказал Павел.
- Нам известно, что вы встречались. - полковник его, казалось, не замечал вовсе. Впрочем, он и на меня как будто и не смотрел. - И вы не сообщили об этом.
- Я должен сообщать только потому, что он мой родственник?..
- И вы студент химического факультета, так?
- С каких пор быть химиком - преступление?..
Я терял терпение и страх, поскольку происходящее всё больше напоминало фарс. У жандармов ничего против меня не было, но вместо того, чтобы честно признать это, они выискивали поводы, к чему бы придраться. Затем полковник переключился на Павла:
- Если вы назовёте имена своих подельников, мы отпустим вашего брата.
Это было такой низостью, что оставаться на свободе такой ценой я уже не хотел. Я смотрел на Павла неотрывно, надеясь, что он сделает правильный выбор. И он сделал.
- Мне нечего вам сказать. Я уже всё сказал.
- Тогда вы ещё немного подумайте. И ваш брат подумает. Арестуйте его.
На все вопросы я отвечал сидя и только навстречу жандармам встал.
- А можно поинтересоваться, за что меня арестовывают? Только за фамилию и за то, что я химик?..
Мне протянули бумагу, я её прочитал, не запоминая слов.
- У вас красивый почерк, но последнего слова я не могу разобрать.
Оно было не то замарано не до конца, не то написано неразборчиво нарочно; по остальному выходило, что мне приписывалась причастность к террористической организации. Мне сделалось не то что не страшно - мне сделалось весело, как человеку, которому терять больше было нечего. Вот, стало быть, и меня - в тюрьму... И баронесса видит, и другие поймут, что жандармерия ничего общего с законностью не имеет.
- Руками меня не трогайте, я же не сопротивляюсь, - сказал я жандармскому поручику.
- А у нас с арестантами не церемонятся, мы не на балу.
- А если бы мы были на балу - вы провели бы меня в паре туров вальса?..
- Руки за спину, кому говорю.
Так, сцепив руки за спиной, я шёл через город до тюрьмы, и на перекрёстке прошёл мимо Дмитрия. Лицо у него было до крайности изумлённое, как у человека, которому на рынке редьку попытались продать за морковь.
- Всё хорошо! - прокричал я ему. - Не поминайте лихом!
В тюремном замке было тесно, будто строился он не для людей. На лестнице пригибаешь голову, чтобы не удариться о притолоку. Коридоры узкие, вдвоём не разойтись. Меня провели до камеры в глубине коридора, втолкнули внутрь, ключ повернулся в замке. Я растянулся на нарах во весь рост, чувствуя такую усталость, что и шевелиться не хотелось. А вот молчать было страшно, и всё ещё переполняло то отчаянное веселье.
- Даже неловко, - заявил я громко, глядя на тюремщика, переминавшегося на посту. - Люди работают, а я тут отдыхаю.
- Колька, это ты там, что ли?.. - послышался из соседней камеры голос Максима. - Тебя-то за что?
- Да за фамилию! - прокричал я в ответ. - И за то, что химик! Ей-богу, никаких больше обвинений я не слышал.
- Прости, Николай! - раздался из другой камеры голос Павла.
- Не извиняйся! - отозвался я. - Если бы ты на меня нескольких человек разменял, я бы первый на тебя обиделся.
- Прости, что не посвятил тебя во всё раньше. Хотел тебя уберечь.
- А. Тогда другое дело. Но что уж теперь!..
- Но долго такие, как мы, не живут. Два года максимум.
И тишина снова навалилась, как крышка гроба.
- Давайте, что ли, споём? - предложил я. - Только я песен никаких не знаю, кроме "То не вечер"...
И голоса затянули песню, которую я не знал.
- А это ведь твой отец воспитал меня таким, какой я есть, - чуть погодя сказал Павел.
- И меня.
- Если бы не он, меня сгноили бы в бурсе, или я сделался бы безмозглым попиком... Неужели род Миролюбовых теперь прервётся?
- Выходит, что так.
Хотелось сказать: "свято место пусто не бывает", - в самом деле крепко заразился словесностью, - но подумал, что слишком церковно прозвучало бы. Сказал просто:
- Найдётся ещё кто-нибудь вместо нас. Кто-нибудь продолжит.
В камере я быстро потерял счёт часам. От голода и холода всё время хотелось спать, и от них же не получалось заснуть крепко, и даже думать быстро не получалось. Выдали апельсин - я порадовался, что от цинги точно не умрём, - передали из аптеки чёрную лакрицу. Обнаружил, что меня не обыскали и при мне всё ещё и паспорт, и деньги. Более всего я скучал по Вадиму и Дмитрию, нашим разговорам, и к тому же я волновался, что из-за меня у них будут проблемы. В конце концов я решился попробовать им написать, и сделать заодно нечто вроде завещания.
- Эй, добрый человек, - окликнул я тюремщика, которого, вроде, звали Гришкой. - Есть ли бумага?
- Неправильный вопрос: есть, да не про вашу честь.
- А сколько за бумагу хочешь?
- Э, снова неверный вопрос. Давай, смекай лучше.
Я вывернул карман, пересчитал всё, что у меня было. Что-то оставить себе казалось глупым - к чему в тюрьме деньги, ежели из неё живыми не выходят?..
- Есть ли бумага за тринадцать рублей?
- Вот, другое дело.
Гришка передал мне от щедрот аж два листа и перо с чернильницей.
- Я столько не испишу...
- Это ты сейчас так говоришь.
- Пиши баронессе, - подсказал Павел. - Проси найти тебе адвоката. Ты невиновен, незачем тебе пропадать...
- Хорошо, напишу, - ответил я, а сам подумал, что как-то нечестно будет выбираться одному. Я один, что ли, из всех заключённых был невиновен? А Зинаида Петровна? А Катерина Фёдоровна? А Максим?.. Других "политических", кого держали в том же крыле, я не знал, но угадывал по голосам. Мужской голос, видимо, принадлежал тому, кто стрелял в Михаила на вокзале, - его называли также Михаилом. Женский принадлежал той, о ком говорил прокурор на диспуте, - её звали Риммой.
"Друг мой, Дмитрий! И мой дорогой Философ!"..
Прислонив лист к стене под окном, где падало хоть немного света, я писал долго, с перерывами. Подбирал слова, представляя, как говорил бы с друзьями вслух, - где-то весело, где-то серьёзно. Я хотел, чтобы они не думали (чёрт знает, кто может наговорить им обо мне), будто я террорист и душегуб, но не хотел оправдываться или тем паче жаловаться, чтобы у них не возникло желания немедля меня вызволять. Также я не мог вдаваться в подробности, понимая, что письмо прочитает как минимум Гришка.
"Как химик по вероисповеданию, клянусь именем своего отца, что никого не взрывал, ни в кого не стрелял"...
Затем написал о том, что хотел бы, чтобы они продолжили за меня разбирать архивы моего отца. Поскольку были в сундуках не только записи химических опытов, но и дневники, в которых отец записывал свои мысли, - я хотел именно, чтобы эту работу закончили они оба.
"В этом деле потребуется увлечённость химика и понимание истинного литератора"...
Напоследок я написал, что более всего ценю нашу дружбу, подписался, свернул лист и передал Гришке. А пока я писал, произошло событие вовсе невероятное.
Готовились подать прошение о свадьбе Катерины и Михаила. Заходил полковник Орлов, и о чём говорил - мне в дальней камере слышно не было, но когда уходил - вслед ему раздался крик: "Будь ты проклят, упырь!" - от которого, казалось, даже стены вздрогнули. Даром что я атеист, и то подумал, что после такого проклятия не живут долго. Видимо, в прошении он отказал. И тут - голоса...
- Не важно! Это же всё не важно!
- А перед нами вы всё равно муж и жена!
- Михаил Гервер, согласны ли вы взять в жёны эту женщину?
- Да! Я согласен.
- Софья Леонтьева, согласны ли вы выйти замуж за Михаила Гервера?
- Да... конечно, да!
Голоса звучали торжественно и ясно, сквозь большим усилием сдерживаемые слёзы. Послышался лязг отпираемых замков... топот, шорох...
- Выпить надо за молодых!
Гришка, каждому по очереди, протягивал сквозь решётку бутылку. Я взял, не спрашивая, не глядя, что в ней, глотнул как воду, обжёг горло.
- Горько!
- Горько!..
После я всё же решил написать баронессе: хоть какая, а надежда. Особенно хотелось сделать что-то для Михаила и Софьи. Писал я не за себя - писал, что в тюрьме находятся люди, виновные лишь в том, что через них можно оказывать давление на их близких, что некоторые из этих людей больны, что открытый суд с адвокатом и ссылка могут стать для них спасением, поскольку они хотят лишь "употребить свои таланты на пользу Отечества"... Официальные слова выходили тяжёлыми, неповоротливыми. Но фамильярно писать нельзя.
- Я забыл, - как фамилия баронессы?..
- Пиши просто - "баронессе". Поймут, куда передать.
Я снова протянул Гришке письмо. Бумага закончилась, и писать больше было некому.
Так я и не попал на слушание дела Владимира, но второй после свадьбы радостью всей тюрьмы стало оправдание и освобождение Зинаиды Сивецкой. Новость об этом, вместе с новостью, что застрелился полковник Орлов, который, видать, сам приложил руку к гибели своего сына, встретили общими криками "Ура!". Близок был суд и по нашему делу - похоже, и письмо баронессе не понадобилось.
В преддверии суда нас перевели в общую камеру: меня, Максима, Павла и Михаила. Гервера, незнакомого мне революционера, молчаливого, усталого, я слегка не то опасался, не то стеснялся, и всё же чувствовал себя как будто принятным в большую тайную семью.
- Ты попросил баронессу за себя? - спросил Павел. - Тебя освободить должны, ты не знаешь ничего.
- Я за всех попросил.
- Эх, ты... - и он с такой досадой хлопнул меня по плечу, что плечу стало больно, а мне стыдно.
Тогда меня и навестил Дмитрий. Нас отвели в пустующую камеру. Свидание проходило в пристутсвии полицейского, очень быстро, - мы даже не присели.
- За что тебя?.. - задал Митька всё тот же вопрос, и я ответил всё тем же:
- За фамилию и за то, что химик.
- Ну я тоже химик, и что же?..
- Вот и береги себя. Как там остальные?
- Я хотел не один прийти, да никого не нашёл.
- Ты так не пугай! Не теряй никого. Держитесь друг друга.
- Как ты здесь?
- Холодно, зато голодно. Очень вас не хватает. Не в том смысле, что вас бы сюда...
- Ты писал, что хочешь, чтобы мы занялись архивами твоего отца.
- Да. Я хотел бы, чтобы его находки продолжали публиковаться...
- Постой. Ты разве сам этим не займёшься, когда выйдешь из тюрьмы?
Горло у меня всё сильнее перехватывало. Ни к чему мне сейчас была такая надежда.
- Ну, если выйду, то, конечно, займусь.
Мы попрощались, я вернулся в камеру. Максим сидел в углу, тише воды, ниже травы; Михаил, полулёжа на нарах, молчал, глядя в стену, или пел; Павел оставался на ногах и порой лихорадочно ходил вдоль решётки. Я вдруг задумался вслух:
- И всё же, кто нас с тобой мог вместе видеть?.. Прокурор так уверенно об этом говорил.
- Может, блефовал.
- Может, и так.
Никто не видел, кроме Вадима, - но не может же быть, чтобы он?.. А если может, - не всё ли равно? Если мне предоставят доказательства - что я скажу ему кроме того, что уже говорил: "будь осторожен"? Это палка о двух концах - сегодня ты властям полезен, завтра в расход, - а я не хотел, чтобы кто-то ещё пострадал.
Спустя время Михаила увели. Слышались шаги в направлении дальней камеры, голосов было не разобрать. Следом - выстрел, другой, третий, так яростно бичующие спёртый тюремный воздух, что я думал - оглохну. Но ошибался: чуть не оглох я от наступившей следом тишины и голоса в этой тишине, одной-единственной фразы.
- Табличку с его именем повесьте.
Мы стояли вплотную к решётке, но ничего более не видели и не слышали. После этой казни я будто оцепенел. Вскоре нас вывели в коридор по одному и под конвоем повели через город на суд. Мы заняли узкую скамью в зале. Софья была не в себе. Она рыдала надрывно, как рыдают не облегчающими слезами, а чистой болью; взгляд воспалённых глаз сделался остановившимся, невидящим; её била дрожь. Она спрашивала о Михаиле, звала его, просилась к нему, рвалась куда-то, и мы с Павлом с двух сторон удерживали её, чтобы она не упала. Это было жутко. Я боялся, что она умрёт.
Зинаида Петровна сидела в первом ряду. Глядя на Софью, она что-то беззвучно шептала и чуть не плакала. Кто-то из жандармов или полицейских спросил, что с этой женщиной. Мы ответили, что у неё убили мужа. Адвокат Габричевский настаивал на том, чтобы отложить слушанье ввиду того, что подсудимая находилась в столь плачевном состоянии, но военный судья - генерал? полковник? - заявил, что в таком случае суд просто будет проведён побыстрее.
Павлу первому зачитали обвинения в организации подпольной типографии и подготовке к покушению на самого государя. Эти обвинения он признал. Моё имя назвали следующим.
- Николай Миролюбов, признаёте ли вы себя виновным?
- Если моя вина заключается в том, что я не отрёкся от родства, то да, признаю.
Павел зашипел так яростно, что я осёкся. Нет, геройски топить себя я не собирался. И не этого он бы хотел.
- Но, как я уже говорил, ни о типографии, ни о чём ином я не знал вовсе.
Я сел. Обратились к Софье. Но она ничего не слышала, не видела и не осознавала. Зал зароптал, требуя не мучить её и позвать к ней врача. Велели увести её в больницу. Я боялся, что она не дойдёт живой, но ничего не мог сделать, когда её подхватили под руки и уволокли прочь.
Блуждая взглядом по залу, я видел Дмитрия - он сидел на крайнем стуле заднего ряда. Видел Еву Николаевну, также в задних рядах, - её заслоняли от меня чужие фигуры. Вадим сидел в первом ряду, как будто расслабленно закинув ногу за ногу, и не встречался со мной взглядом, - но раз он пришёл, я уже знал, что ему не всё равно. Людей было немного, в разы меньше, чем на том диспуте.
Последним отвечал Максим. Он признал, что совершал те действия, которые ему вменялись, но сказал, что виновным себя не признаёт.
Дали слово тем, кому было что сказать. Тут-то вдруг и встала Ева Николаевна, и её сразу стало видно над чужими головами. Всё равно посреди большого полупустого зала, напротив офицеров, она казалась и маленькой, и негромкой, - но её голос звучал уверенно и был слышен всем. Она говорила о том, что давно сдаёт мне комнату и что я провожу свободное время за учёбой и экспериментами, и никак не могу быть замешан в революционной деятельности...
Следом с места поднялся Вадим. И так же спокойно, складно, как отвечал бы на экзамене, подтвердил, что знает меня давно и что я всегда был занят исключительно наукой, и не высказывал никаких революционных мыслей. А за ним и Дмитрий подтвердил его слова, что меня интересовала только химия и что даже в тюрьме я думал о наследии моего отца.
Я был тронут их заботой и смелостью, и в то же время было неловко, что никто не говорит хотя бы о Максиме, - пусть я и понимал, что после того, как они с Павлом не стали отрицать обвинения в устройстве типографии и стрельбе, спасти их было уже нельзя.
- Николай Миролюбов приговаривается... - пауза. - К полицейскому надзору без права выезда из города Дубравник.
Эхом вздох облегчения - и от Павла, и от зала.
- Павел Миролюбов и Максим Шулькевич приговариваются к смертной казни через повешение.
Вся сила воли понадобилась, чтобы... а чтобы что? Сдержаться - от чего? Плакать бы я не стал, и кричать бы не стал, и не вскочил бы с места, вся эта театральщина и в голову не приходила, - а всё же давящую изнутри чёрную горечь сдержать было необходимо. Были силы на то, чтобы встретить свою смерть с должным достоинством, - но невозможно встретить с достоинством смерть чужую. Я стиснул пальцами край скамьи, наткнулся на ладонь Павла и её стиснул также. Как отпустил его руку, как встал, сделал несколько шагов - от скамьи подсудимых к публике, от мёртвых назад к живым, - не помню. Там меня сразу обступили и подхватили Вадим, Дмитрий и Ева Николаевна.
Я обнимал их, благодарил. Приговорённых провели мимо. Вадим говорил, что мне выпить нужно, я соглашался, что нужно очень. Я позволил себя куда-то вести, как сомнамбулу, - после тюрьмы я отвык от вечерних городских улиц и сам бы нипочём не нащёл дорогу. Привели в кафе. Дали в руки стакан обжигающего чаю с коньяком.
- Теперь сможешь продолжить дело своего отца, - говорил Вадим.
- Отец нас обоих воспитал, - отвечал я. - И меня, и Павла...
- Значит, тебе повезло.
- С ними - повезло, да.
- Мне передали твоё письмо баронессе, - и Дмитрий протянул мне это письмо. - Если хочешь, можешь сам ей потом отдать. А твоё письмо я у себя сохраню.
Я так и не понял, видела ли моё письмо баронесса, но теперь было уже неважно. Адвокат Габричевский всё равно вышел нас защищать. Меня.
- Как же мне вас не хватало... Чтобы вам письмо написать, я самую дорогую в своей жизни бумагу купил, - усмехнулся я, вспоминая. - За тринадцать рублей.
- Деньги-то у тебя остались? - спросил Вадим.
- Должно что-то заваляться на квартире, и заработаю...
Вадим сунул мне в карман шесть рублей.
- Ну... ладно. Спасибо. Потом ещё проставлюсь.
- А Сашку-то так и не помянули...
- Давайте выпьем и за Сашку тоже.
Так и помянули.
- А Максима-то за что?..
- Так он участвовал в типографии... но толком мне не рассказывал.
- Что же это за национальный спорт такой - типографии открывать, - досадливо сказал Дмитрий. - Только закроют одну, так сразу же где-то открывают другую...
Дмитрий же спросил чуть погодя:
- Как думаете, можно ведь им что-то передать? Туда, где их держат сейчас? Может, хотя бы печенья... или выпить чего?..
- Думаю, что можно, - сказал Вадим, - Отчего нельзя. Выпить им тоже нужно.
- Ну я пойду, передам... - и Дмитрий побежал говорить с какими-то жандармами.
- Не могу больше видеть жандармские рожи, - признался я.
- А тебя-то за что взяли? - спросил Вадим.
- А меня взяли, чтобы заставить брата других сдать. - теперь можно было говорить честно, и это было облегчением. - А я так ему и сказал: обижусь, если за меня одного нескольких человек разменяешь. Но он это и сам понимал.
- А что с Катериной Фёдоровной случилось?
- У неё мужа убили...
- Мужа? Им разве не отказали в свадьбе?
- Отказали. А свадьба - была, - сказал я убеждённо.
- Ты подожди здесь. Мне отлучиться нужно.
На казнь я не пошёл. Спрашивать кого-то, где и когда состоится казнь, идти куда-то, стоять за спинами скучающих мёрзнущих полицейских перед виселицей казалось таким диким. Я уже простился с ними. С Павлом и Максимом. С Сашкой. С Михаилом и Софьей. Запомнил их живыми. Такими они и останутся навсегда. Это враки, будто росчерком пера в приговоре можно убить. Не получится их убить никому.
Согласно законам химии, мы все состоим из воды, из газа, из частиц, бывших когда-то прежде минералами земной коры до самого ядра.
Может быть, те, кто уходил теперь, станут чем-то ещё, - может, порохом...
Мне передали записку от брата.

...И вы не поверите, но пост опять кончился, благодарности будут следующим

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, стихи не ведают стыда

...в основном предсамайнского.
Клауд, про русскоязычную менестрельскую лирику: Я не настолько сентиментален.
Клауд, про брошь - механическое сердце: Слишком романтично.
Тоже Клауд: *залипает на немецкоязычную лирику*
Самой цепляющей песни ни на яндексе, ни на ютубе нет, поэтому слушать здесь и текст читать (хоть и перевели косовато).

Отдельный прикол был с Истинным именем Клауда. Сначала оно упало на меня с потолка, я решил погуглить, что оно значит, и наткнулся на ирландского короля с таким именем, у которого было прозвище Одноглазый. Улыбнулся совпадению, пошёл дальше. А потом...А потом я это имя забыл. Нагуглил одноглазого короля, вспомнил... и опять забыл. В общем, забывал и гуглил я раз цать. Так, бывало, идёшь по улице, уверенный, что запомнил, пытаешься вспомнить, но - проклятые Туманы! Записал в итоге на всех электронных поверхностях и боялся, что вдруг на игре спросят, а я и не вспомню (кажется, спрашивал Аруна, а Клауд не сказал, собака гордая).
...Стоит ли добавлять, что на игре я это имя выдал Грёзе вообще без запинки. И теперь его помню, да.

Пак ваш фригольд шкаф шатал

Беркана сфотографировала письмо КатрионыБеркана сфотографировала письмо Катрионы ап Дугал, Медной Ламии, и спасибо ей за это, потому что я забыл. Не зря я в блокноте её почерк тренировал - чтоб ни одной округлой линии


Если с Йолем я давно всё понял и предвкушаю, то кого вытаскивать на Озёрную башню - я в непонятках. Не курил толком раскольные времена. Мысли вслухУ меня даже есть Скатах, но что делать в мирное время девочке-про-войну?..
Сату?.. В банку и под крышку и больше не выпускать к нормальным феям никогда. К тому же и у неё, и у Квентина я только дораскольные жизни представлял.
Ма'ии?.. Как раз с конца XVIII века обретается в штатах.
Германия - это Клауд, а Клауд это НЕподходящая компания до XVIII века точно не досидел, это только пройслеровская Мельница до Тридцатилетней войны простояла. Выгулять кого-нибудь из простолюдинов с Мельницы?.. Например, обкатать на практике полученные навыки пачьей речи и лиситься?.. Нет Марк ты #нулся прекрати перестань.

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, мечтай, иначе мы пропали

Клауд ап Балор. Отчёт отперсонажный. Warnings: точечно слэш, мат, смерти. ФиналГалат рассказывал историю. Казалось, весь зал заливало мягким синеватым светом и серебристым мерцанием. Я не слышал слов, но слушал голос, как музыку. Я смотрел на него и прикасался пальцами к браслету, проводя ими вдоль узелков, сплетавшихся в слово. Я не думал о том, что слышу и вижу его в последний раз. Я думал о том, как мне безумно повезло - и знать его, и именно его видеть перед смертью. О том, как я благодарен судьбе - и не изменил бы в ней ни единого шага, если все эти шаги приводили меня к встречам с ним.
Когда сказка подошла к концу, синяя роза прикоснулась к каждому из слушателей, не забыв и меня. По залу прокатился шелест аплодисментов. Этот фригольд никогда не видел ничего настолько прекрасного. Это было лучшим из всех возможных мгновений для того, чтобы сделать шаг в пропасть. Я взглянул на Роя ап Скатах. Улыбнулся старому другу.
- Я принимаю вызов.
Я уже видел этой ночью, как превращается в волка Годрик, чтобы погонять химерических кроликов. Но эта трансформация была иной. Сознание затопили кровавой пеленой ярость, страх и мучительная жажда загнанного в угол зверя. Тело, которое мы делили на двоих, опустилось на все четыре. Очертания охотников проступали из темноты, неузнаваемые, безликие. Тварь металась между ними, то бросаясь вперёд, выставив рога, в надежде вырваться из окружения, то, отпрянув, замахиваясь когтистой лапой. Натыкалась на клинки. Каждая новая рана растравляла слепое бешенство, и чешуйчатое тело дрожало и захлёбывалось рыком. Голоса сливались в рваный гул:
- Оставьте его!..
- Ты с ума сошёл! Это больше не он! Это не Клауд! Его здесь нет!
- Отойдите все! Он мой! Он принадлежит мне! Я - его преемник, я - первый!
Последний голос, одновременно хриплый и звонкий, был не столько властным, сколько уверенным в своём праве. Он то приближался, то отдалялся, звал, настойчиво и неумолчно:
- Иди ко мне, кирин. Ко мне. Ты мой. Вот так. Иди сюда.
Обладатель голоса не нападал, и кирин тянулся к нему, непонимающе и недоверчиво, озираясь и мотая рогами. В какой-то момент на его холку даже легла рука, словно его можно было удержать, как обычную лошадь.
А затем раздался выстрел, и голос затих.
Кирин прыгнул вбок, но кругом были стены и тени, а голоса вновь смешались:
- Пропустите его!
- Пусть попробует!
- Я не хочу его убивать! Я... разделяю!
В воздухе певуче просвистел один из самых смертоносных клинков, что когда-либо видела Грёза, оставляя за собой тающий в воздухе след чистого гламура. Он рассёк, словно кольчугу, бронзовую шкуру кирина, я на мгновение ощутил внутри себя - нас - обжигающий свет, и чудовище отделилось от моего сознания. Боль разрыва, эхо чужой, звериной паники, облегчение и тишина. Я впервые увидел кирина со стороны - он вырос рядом, израненный, как бойцовый бык, бьющий хвостом и роющий землю лапой. Я же откатился в угол. Все его раны остались и на моём теле.
Следом всё произошло одновременно. Графиня занесла меч над склонённой перед ударом головой химеры, увенчанной короной загнутых рогов. Рой, привалившийся к стене, со следами крови на рубашке - своей? чужой? - вскинул руку с пистолетом, и крошечная точка чёрного дула заслонила от меня весь мир. Чёрно-синяя тень метнулась наперерез вспышке выстрела. Дейдра обрушила клинок на загривок кирина, и он рухнул как подкошенный, и только хвост, как змея, ещё свивался кольцами. Пуля ввинтилась мне под сердце и глубже, боли я уже не чувствовал, невесомо и стремительно проваливаясь в чёрную бездну. Как хорошо, что пуля не задела Галата.
Сколько прошло времени? Вечность? В ней не было ни запахов, ни звуков, ни света, ни боли, ни лёгкости, ни памяти.
...Грёза! Я прошу тебя за Кинаэда. Позволь ему вернуться. Позволь ему ещё хоть немного пожить... собой!
Был голос, и он звал меня по имени - когда от меня уже ничего не оставалось, кроме имени. Огоньки гламура, синего цвета, подарили моей темноте глубину и направление. Я шёл на этот голос - по колено во встречном потоке времени, с каждым шагом возвращая всё отнятое себе - и оттого каждый шаг давался тяжелее предыдущего. Но я должен был прийти, раз этот голос звал меня и ждал. Я не мог не прийти, я знал только одно - что я всегда приходил, когда был ему нужен.
Предпоследней я вернул себе боль, последней - смертельную усталость.
Когда я очнулся и с трудом сел, опираясь о стену, рядом со мной не было никого.
Надо мной стоял Джеймс Максвелл, сжимая в руке опущенный меч. Я не сразу понял, что вижу его обоими глазами. Гламура во мне оставалось так мало, что очертания фригольда я едва мог разглядеть. Я пытался сосредоточиться, но они всё равно мигали, как обман зрения.
- Ну и что мне мешает убить тебя прямо сейчас? - поинтересовался Джеймс. - Раз уж нас оставили наедине - возможно, не случайно...
- Ничто не мешает, - признал я, пожав плечами. У меня даже не было сил удивляться, откуда он взялся и откуда взялся его меч.
- Может, расскажешь, почему ты убил мою сестру?
- Сестру?.. - я вспомнил мёртвую девушку на мелководье, в налипших осенних листьях. Я убил её? За что?..
- Дженнифер Максвелл. Припоминаете?
- Да, так её звали... но я не помню, зачем... кто я? Где я нахожусь? Что здесь произошло?
- Вы в своём фригольде.
Знакомое слово позволило уцепиться за него, как за якорь. Фригольд, проклятие Очага, одна смерть за другой, затягивающая воронка безумия, пять одиноких лет.
- Да. Точно. Мне... нужно проснуться.
- Вспомнили? - Джеймс был терпелив, как патологоанатом.
- Я убил её... потому что хотел освободиться. Хотел спастись. Хотя это меня не оправдывает.
Быть может, впервые за двадцать восемь лет я почувствовал, что жизнь простого смертного тоже имеет значение. Потому, что во мне оставалось на тот момент совсем немного ши с его гордостью.
- Верно, не оправдывает. Она мешала вам освободиться от проклятия?
- Да. Мешала моему ученику освободить меня. То есть, я так думал. Я ошибся, всё равно ничего не вышло... Но тогда у меня не было другого шанса... Я не мог позволить ей забрать этот шанс.
- И вы убили её?
- Да.
Джеймс встал. Он долго смотрел на меня со странным выражением лица, словно колебался, убить меня или нет, и наконец воскликнул:
- Пусть следующий Мечтатель, которого ты убьёшь, заберёт тебя с собой - навсегда!
- Я не собираюсь никого убивать, - откликнулся я.
Видимо, его возглас привлёк ко мне внимание остальных. Ко мне подошёл Галат, присел рядом:
- Клауд... ты помнишь меня?
- Помню, конечно.
Не знаю, хватило ли мне сил улыбнуться. Как я мог забыть его, мой весенний ветер? У него, как и у меня, оставалось совсем немного гламура, и всё же рядом с ним я вновь начинал чувствовать себя собой.
- А меня помнишь? - Гленн. Это его голос почти укротил ту тварь из моего кошмара? Или это был не кошмар?..
- А меня?
- Помню, графиня.
Опираясь о подставленные руки, я поднялся и медленно вошёл в зал. Раны ныли, меня шатало, как старика. После праздника в зале было довольно безлюдно, в мутные окна цедился кружевной, как кофейная пенка, рассвет первого дня ноября.
- Я передала твой фригольд Галату, - деловито сообщила мне графиня Дейдра.
Я перевёл взгляд на Галата, который с кем-то разговаривал - должно быть, прощался с последними уходящими гостями.
- То есть, теперь это его фригольд?.. - тупо переспросил я.
- Ну да. Я решила, что так будет лучше. Мне-то он не нужен, у меня свой есть.
На голове у меня почему-то был венок из синих орхидей, который всё время сползал. Я снял его, хотел сесть в кресло - и едва не сел на тело, укрытое пледом. Это был детектив Саммерс, и он спал. И ни следа Роя... хотя что-то общее между ними, конечно, было. Я не стал спрашивать, кто его убил.
- Перенесите это тело поближе к Очагу, - привычно распорядился я. - Пусть остаётся во фригольде, пока не пробудится вновь.
- Как скажешь, - откликнулся Галат.
Мне пора было отвыкать от того, что я здесь хозяин, - кроме того, что Галату понадобится моя помощь в обустройстве, разумеется. Воспоминания о прошедшей ночи приходили последовательно, от первого его появления - и до его голоса, дозвавшегося меня с порога смерти. Это был не просто новый день. Это была новая жизнь. И всё было неважным, кроме тех, с кем я её начинал.
Нет такой тьмы, которая не имела бы конца.

Итоги и благодарностиНепосредственно перед игрой состоялся пожизнёвый диалог примерно следующего содержания -
Беркана: Вот, взрослый самостоятельный ши с собственным фригольдом. Всем бы так.
Амарт: Убью своего ментора, тогда у меня и будет свой фригольд.
Я: Давно уже пора его убить, часики-то тикают...
Так оно и вышло, только в обратной последовательности. Как только ментор Мэлгон узнает от Галата, каким образом тот заполучил фригольд, - сразу закончится от разрыва шаблона (потому что клясться, что умрёшь, когда будешь поражён в самое сердце, - красиво, но не предусмотрительно). А нокеры Вязовой рощи изрядно охренеют (но выживут, они-то стойкие), когда в мрачном, частично заброшенном фригольде, во-первых, станет чисто и красиво, а во-вторых, появится библиотека. Поближе к кузне, чтоб через весь дом не ходить. Пускать нокеров в библиотеку Клауд не будет, чтобы не дописывали матерные слова куда не надо.
Брайан Саммерс, по-видимому, уйдёт из рощи простым человеком и вернётся к работе. Рой скажет Грёзе "ещё одну минуточку" и выспится получше - может, до Второго пришествия.

Играть Клауда было... тяжело. Ему следовало быть более игротехнически функциональным, развлекать игроков, делать больше вбросов, - а он был живым, и зачастую говорил прерывисто и медленно оттого, что горло перехватывало. Это ведь была одна сплошная ночь перед казнью - и я отнюдь не закладывался на то, что Клауд будет до самого конца кому-то небезразличен. Но ни о чём не жалею. Извиняюсь перед всеми, кому не поигралось, - за то, что не дошёл, не додал, не отследил, не докрутил, - но не за то, что поигралось мне. У Клауда нет совести и у меня не будет
На прошлом Самайне самое верное решение уже держали в руках, но выронили и забыли, и вышло так, как вышло. На этом Самайне уже держали в руках самый большой п@дец. Если бы Очаг уничтожили, меч Коналла пропал бы вместе с ним, но это пол-беды. Если бы Очаг уничтожал сам Клауд, если бы он убил Фердиада во второй раз - наверное, на том месте он бы и закончился окончательно, а всем пришлось бы иметь дело с кирином всё равно. К тому же (судя по его сертификату, который я там нашёл) леди Аннувн бросила в Очаг артефакт, способный обездвижить химеру, что, конечно, не обнуляло шансы убить кирина, но изрядно их сокращало.
Пока не знаю, не перемудрил ли я с правилами по боёвке. Кажется, вот эти все нюансы, которые про разнять драку или заслонить собой, про использование/неиспользование бонусов, про добивание и так далее - нормально работать без рулёжки и тайм-стопов будут только в настолке с чётко пошаговыми действиями, а в живом действии на эти правила болт кладут. С другой стороны - я вовсе не против, чтобы на них положили ради красивого по отыгрышу момента. Упрощать ли боевую систему - подумаю, но усложнять точно не стану.
Также не знаю, было ли благом отсутствие общих сборов или после Лестницы, когда на сборах спойлерили вводные, я дул на воду. Всё-таки встречи додают мне идей и ресурса. Возможно, стоит перестать перестраховываться - или как-то сменить формат предвводных.
Зато на этой игре, кажется, больше, чем на прочих играх по феям, на которых я был, использовали Искусства - и способности других линеек - и тратили гламур. И было много моментов, когда "делаешь, потому что не можешь не сделать, и пофиг на последствия", и каждый такой момент бесценен, потому что это очень в духе сеттинга

Ещё раз большое спасибо всем, кто подписался поучаствовать в этой авантюре. Всем, кто дополнял и создавал истории. Всем, кто приносил идеи и предложения, своих персонажей и свои сказки. Я не устану повторять, что не я создаю мир игры - он создаётся через всех нас.
Спасибо главному человеку полигона - Луару, Грёзе. Героическому многозадачному коту, который был голосом Очага, доносил до меня запросы и вопросы, поил людей кофе, сделал замечательные фотки - как будто у него восемь лапок и все из нужного места! Спасибо за то, что на тебя всегда можно было положиться, за то, что Грёза была правильной Грёзой. Теперь очень хочется услышать про все диалоги с Грёзой и Очагом...
Спасибо Игнису за Гленна-Фиакру. За то, что я до последнего не знал, протянет ли он руку или ударит, но точно знал, что не ударит в спину. За то, что мир расширяется и продолжает жить, отражаясь во всё новых гранях.
Спасибо Амарту за Галата - "единственный повод жить из сотни поводов не умирать"(с). Галата, который до последнего не сдавался, несмотря на всю безнадёжность дела. За то, что принёс историй на себя и на того парня и что в тебя можно было орать при подготовке. (Всех колец Клауд так и не разглядел - а потому что руки надо было целовать не только дамам.))
Спасибо Птахе за Роя - прекрасного ирландского гопника. Жаль, что он не стал говорить с Клаудом, но... это было кармически правильно. Этот стрелок пришёл убивать и он убил.
Спасибо Беркане за графиню Дейдру и такое потрясающе точное и яркое вхождение в почти-совсем-новый сеттинг. Бесконечно люблю накуривать людей травой и видеть, как они всё правильно впиливают. Дейдра была истинной Фионой!
Спасибо Мориэль за Джеймса, за внесение в меня и в мир игры Охотников, за офигенный образ и яркие моменты. Проклятие на Клауде будет висеть - он вообще умеет вляпываться.)
Спасибо Ренджи за Годрика, ох@енного шерстяного волчару с вот такенным обаянием и принципами истинного гару. За рассказанную историю и за напоминание об общей цели. Этому миру нужно больше игр про гару, я считаю! (Не то чтобы это не было намёком))
Спасибо Сумирэ за Аруну, такого настоящего Скатаха - сурового и честного. Восхищаюсь тем, как в почти-незнакомом сеттинге тебе удалось стать плотью от плоти фейского мира. Прискорбно мало взаимодействовали, очень хочу играть с тобой по феям ещё.
Спасибо Тохе за Шона, стильного и волевого пака, незаметного и хитрого. Пачья речь удалась! Клауд гордится выдержкой и сообразительностью своего вассала, хотя не знает, почему на самом деле Шон предлагал потушить Очаг: чтобы его спасти или чтобы побыстрей унести лапы.
Спасибо Ари за Даэгора, фонящего спокойным достоинством и силой. Играть такие характеры непросто, но я верил до и любовался в процессе! И маска была отличным решением - когда не видно выражения лица, это очень додаёт.
Спасибо Ортхильде за Армиду! Был очень рад снова её видеть, уже говорил и ещё скажу, что твои Гвидионы - офигенные Гвидионы и разные при этом.
Спасибо Гобе за прекрасную леди Аннувн, которая скормила Очагу все свои цацки, амулет от химер, розу, небо и аллаха и лёгкой джазовой походкой ушла в Бедлам от всего этого дерьма.
Last but not the least спасибо Марте за солнышко-Мари, её открытость чуду и готовность помочь.
Спасибо всем за поддержку после игры!

С начала?это страшное чувство почти упыриной жажды,
это пепел от сердца вместился в одной горсти.
говорят, если эльфы и любят, то лишь однажды,
а потом хоть трава - и всё прочее - не расти.
это страшная крепость на выжженном напрочь поле,
это даже не замок, а чёрный стальной замок.
человек бы не выдержал столько отборной боли:
это только эльфийский подкидыш снести бы смог.
тихо звёзды горят сигаретными огоньками,
замолкают товарищи, скорбно молчат враги.
в тишине с сердца в воду падает стылый камень,
и по тёмной воде, сверкая, идут круги.
(с) Саша Кладбище

(Натюрморт - меч, маска и мельница - сложился сам и встретил меня наутро после игры.)

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, стихи не ведают стыда, осьминоги выходят в открытый космос, мечтай, иначе мы пропали, белый порошок и стекольный завод