Встаю на финишную прямую к Голвею, пора готовиться. Как минимум - подумать, чем на сей раз моделировать персонажные занятия скульптурой, особенно если снова будет вернисаж. Нежнейшая целлюлозная масса с прошлого лета наверняка давно засохла и сдохла, - хотя надо бы её для начала хотя бы найти в бардаке.
И для разгона - совсем маленький текстик, в расхожем жанре "когда написал предисловие к отчёту с игры ещё до начала игры". Первые его абзацы уже давно появились где-то между приснившимся и придуманным и настаивались в голове, - а давеча мои планы на игру, и без того выглядевшие как "типичный вторник", присыпали сверху стеклом, и витраж сложился. (Ещё немного картинок про Иду из времён Междуцарствия лежит здесь, если вдруг кому.))

700 словНа грани дрёмы и яви ощущение ладони, лежащей над сердцем, было таким правильным, таким уместным, - что Ида не спешила просыпаться, даже понимая, что это сон. А открыв глаза - вспомнила, что этот сон был не таким уж несбыточным, как прежде: Моррахан ночевал в другом крыле общежития, - их разделяли десятки ярдов, а не сотни лет.
Когда-то она уже просыпалась с таким же чувством тепла, - кажется, в прошлой жизни. Тогда её разбудил будильник, вырвав из фантомных объятий: у неё был запланирован завтрак с подругой, проездом бывшей в Вуппертале. И было бы глупо отменять встречу только из-за того, что боишься отпустить послевкусие сна, рискующее развеяться при первой же мысли о чём-нибудь повседневном. Она и не стала отпускать: машинально оделась, нанесла на запястье какой-то винтаж, отдающий воском, как недремлющие мертвецы мадам Тюссо. И, первой заняв столик в кофейне, начала набрасывать на салфетке большие глаза, горящие любопытством, острые скулы и непослушные пряди волос. Не то чтобы у неё не было альбомов, - но у салфеток был тот пепельно-голубой цвет, который подходил как нельзя лучше.
- Это же эльф? - спросила Эдна, рассеянно следя, как мягкий карандаш шуршит по тонкой, шероховатой бумаге.
- Ага, - отозвалась Ида, вырисовывая острые уши. Кончики ушей выходили за пределы салфетки, но что-то подсказывало, что шийским ушам лучше польстить, чем поскромничать.
- Я почему-то сразу догадалась. Таких красивых людей не бывает. Будешь его лепить? Думаешь, публике понравится образ, в котором они не смогут увидеть самих себя?
- Не знаю, - Ида пожала плечами, глотнула остывший кофе. - Я могу увидеть красоту во всех. И во всём. Утром открываю окно, пахнет сиренью, - вижу её. Вечером из парка слышна живая музыка, - снова вижу её. Я постоянно вижу красоту с тех пор, как решила заниматься только скульптурой. Разве это плохо - изображать чистую красоту, без случайных примесей?..
- Сейчас не девятнадцатый век, чтобы фэнтезийная скульптура имела успех, - Эдна пожала плечами. - Если, конечно, ты не хочешь выйти на рынок садовых гномов.
Ида сложила салфетку пополам и убрала в нагрудный карман, как если бы эти слова могли повредить рисунку. Это будет керамика, решила она. Глина, глазурь и обжиг, как и века назад. Японский метод обжига Моррахану наверняка бы понравился: раскалённую заготовку укрывают опилками так, чтобы выгорел кислород и глазурь обрела металлический блеск. Горение неравномерно, и потому конечный узор на поверхности скульптуры непредсказуем. Изменчив, как сама Грёза, и уникален, как всякое из её творений.
Пора пробудиться и поговорить о другом, подумала Ида тогда, за десятилетия до Feuersturm, превратившего весь город в гончарную печь, - подумала и теперь. Путь Подменыша - повторяемость и неповторимость. Болезненная жажда жить, закованная в стеклянный флакон смертного тела: если внутри горит - это не скроешь за прозрачными стенками, как ни старайся. Всё уже было когда-то, - и только того, что есть здесь и сейчас, не было никогда, и уже никогда не будет. Рисунок или скульптуру гораздо проще сберечь: их не ранят в сражении, не проклянут, их обойдёт болезнь и не тронет смерть. Красота должна быть вечной. Должна была быть.
Ещё - портрет или статуя не возьмёт тебя за руку, не поцелует, не положит твои пальцы на струны арфы и не продолжит твою карандашную линию от той точки, где твоя мысль оборвалась - и была услышана и подхвачена чужой мыслью. Но Ида не колеблясь отдала бы всё, что обрела сама, за то, чтобы Моррахан дольше прожил в этом мире Осени, неласковом даже к собственным детям. И не думала, что лучше бы он остался жить, любить и творить в Аркадии. Хоть Ида и не знала об Аркадии ничего, - она достаточно знала Морхэ, чтобы быть уверенной: в этой золотой клетке он взбунтовался среди первых.
Ида перекатилась по постели и прикоснулась к заготовке следующей скульптурной миниатюры. Фигура из глины протягивает на ладони яблоко, в её груди - сквозной проём того же размера и формы, что и плод в её руке. Аркан Влюблённые. Он ведь не о том, как "жили долго и счастливо...", - он о том, как однажды ты обретаешь выбор, и выбираешь уйти из райского сада в неизвестность и смерть. О том, что за свободу платишь собой, - потому что всегда больше нечем платить.
- Снова витаешь в облаках, - улыбнулась соседка по комнате. - Приснилось что-то хорошее? Или кто-то?
- Ага, - невнятно откликнулась Ида, выпутываясь из пижамы. - Скоро пожелаю этому кому-то доброго утра.
Хорошо, когда смертные думают, что всё самое трудное происходит наяву, а в грёзы уходят за отдыхом и утешением. Пусть не знают, каково это - держаться за свои облака.

И не грех поднять пост, когда к тексту появляется иллюстрация Тем паче ТАКАЯ иллюстрация, тот самый карандаш. Я почти его слышу.

(с) Типичный Моррахан

Предвосхищая вопросы "Почему Вупперталь" (хотя никто не спрашивал)).(...хотя после отчёта с прошлой игры вопросов не было, при том что Ида упомянула Моррахану о Вуппертале)): я большой фанат Пины Бауш, и название моего фейского тэга - "Мечтай, иначе мы пропали" - парафраз её самого известного высказывания: "Танцуй, иначе мы пропали". (Другим вариантом для тэга была также реплика Калибана - "We are such stuff as dreams are made on", - но Пина победила даже Шекспира.)) Когда прошлая жизнь Иды подходила к концу - Пина Бауш ещё пешком под стол ходила, да и маленькой столицей авангардной скульптуры Вупперталь тоже тогда ещё не был. Но мне нравится думать, что Грёза была сильна в этом месте всегда, Грёза помогла этому городу воскреснуть из пепла, - а Ида стала немножко предшественницей и, посмертно, вдохновительницей последующих скульпторов.
И, чтобы не заканчивать на грустной ноте, - говорил же, что соскучился по коллажам? - немного визуала на Голвей-1970. Использовано фото скульптурной работы (с)Рами, который сейчас в Астурии и вдохновляюще пишет про керамику. Вот так и тасуется всё И аватарка снова выпала рандомом, как всегда.