Часть I | Часть II | Часть 2.1 | Часть III | Часть IV

Вот начавшаяся на Остару история и подошла к логическому финалу (но не последнему посту)). Я так и видел, как где-то одна хозяйка Башни, дитя Кошмаров, ругается на фей: стоило завести одну, вот и вторая. Оп-па, третья. Ладно, ещё четвёртая, и хва... Б#я, уже пятая, шестая!.. Помогите, они на свет лезут!

И как Лышко - рыцарям, глядя на встречу близнецов (если Эдрах упоминал, что у него есть брат): "Вот теперь вы их даже в темноте не перепутаете!". И улепётывать, пока не получил по ушам от обоих (Но ох и догонит Айлильский сапог под хвост, чтоб неповадно.))
А также я составил хронологию приходов и уходов из Башни - и это помогло как завершить историю, так и собрать в правильном порядке всё, что тут собрано И запросил у Мориэль и Берканы права на поиграться с Адальбертом в нашей посмертной AU-шке с блэк-джеком и фоморами (копирайты на персонажа целиком принадлежат им).

Кусочек про финал, в мемах для снижения пафосаТем временем Файншэг возвращался домой, в Башню, по очень простой причине: открывая путь в дальнюю Грёзу, человеческое тело оставляешь позади, мирно спящим. Это позволило разделить Тари и Ренату, - но при этом от Тарианы остался лишь огонёк в горсти, такой же, каким был когда-то сам Файншэг, когда его принёс в Башню Лышко. И возвращался он, чувствуя чувства вины, что и исцеление не нашёл, и только новую проблему притащил (бедный скаташий жеребёнок, обнимать сто часов!). Лиа увидела невредимую Ренату, которая в отсутствие тела всё ещё могла (пусть и не хотела) угрожать её дочери, - и как в одной Башне ужились эти волк, коза и капуста, ещё надо будет подумать.
И тут оказалось, что ничто не помешает Мойред напеть вернувшемуся Файншэгу, что-де всё она может: и здоровье Эдраху вернуть, и обличье для Ренаты отдельное создать, - чай, тут не мир Осени, пусть живёт в заповеднике, а Тариана будет свободна. Но вот ма-аленькая проблема: для этого нужна душа феи, и не абы какая, а его собственная. И мозг Файншэга, на который она капала, был весьма благодатной почвой.
Отнимать у Тари такое солнышко Файншэга мне не хотелось категорически. Когда Файншэг продолбался и Тари договаривалась с Лиа - она в полной мере осознала, насколько ей дорог этот юноша и насколько далеко она готова зайти, чтобы Балоры его не мучили и не убили. Но - ей пока не верилось, что у Файншэга всё всерьёз: она - всё ещё та довольно Банальная ши, не привыкшая к тому, чтобы другие ши на неё западали. Смотрящая на этих самых других ши с чувством "люблю вашу любовь, но это что-то не про меня". И после вытаскивания от Лиа Тари долго не хотела выпускать Файншэга из объятий, и просила не делать так больше, и чтоб не вздумал её от себя спасать, - но воистину проблема этой женщины в том, что она очень рационально выражает чувства через действия, так что хрен её поймёшь. Тот самый случай, когда вместо "я тебя люблю" - "уходи, я прикрою"(с). И Файншэг тоже не догадывался, насколько он для неё значим... Не единороги, блин, а два жирафа: до обоих не доходит!
(с) снова eto_krivo
Но было ясно, что единственная, кто сможет остановить Файншэга, - это Тариана. Кинувшись наперерез, - ведь это всё, на что способен бессловесный огонёк. Я даже не удержался, кинул дайс на успешность её маневра, - успех был максимальный, мотивация у неё была ещё какая. Но если Мойред заберёт её (даже если выпустит где-то потом, но никому об этом не скажет), - Файншэга будет жалко: он не очень представлял себе, как жить без Тари. Она сгинет - и Файншэга ждут кошмарные годы либо шаг за любимой, что нивелирует её деяние (чего не хотелось бы). А наоборот - будет примерно так же: если ради неё пожертвует собой Файншэг - Тари не станет бросать такой дар в Очаг, но и счастливой жизни ей не будет, а только поиски. Хватит с него жертвоваться, хватит с неё терять и искать. В общем, у этой вилки не было разрешения, и вообще она всё больше напоминала старый мем:

Однако после небольшого перерыва мы с Саюри подумали и придумали.
Во-первых - Сокровище, которое было у Лиа при себе. Артефакт-то Балорский, а значит - с каким-то подвохом. Такое "будешь как новенький, но...", - и вот это "но" тоже надо будет додумать. Из-за этого "но" Лиа и не хотела применять артефакт для исцеления Лиранн до последнего, - и Ма'Ии стала эдаким предпоследним шансом, а Сокровище Лиа взяла с собой на случай, если эшу не сможет помочь. И вот Улсен, - не подозревая, что до Сокровища только руку протяни, - сказал Лиа: поклянёшься помочь Файншэгу найти лекарство - сможете покинуть это место. Появился Файншэг, и Лиа отвела его в сторонку: дескать, вот артефакт, но игрушка эта одноразовая, одну лишь сущность возродит в её первозданной силе, так что выбирай - Эдрах или Тариана (а о спецэффектах могла и умолчать). А Файншэг не хотел выбирать. И сказал Лиа, что помочь ему принести себя в жертву Очагу она теперь тоже обязана - сиречь отвлечь остальных. Дескать, - раз поклялась, то уведи всех фей из Башни, а я сам всё найду. Лиа и увела.
Во-вторых, - у кого тут больше всего проблем? Эдрах не может восстановиться, Тари ранена... Почему? - Мало глэмора. У кого? - У Мойред! И единственным созданием, которому по плечу было это исправить, была Лиранн. Она и пожалела Кошмарный огонёк, который грустил (когда не дали Файншэга скушать - прямо особенно)), - и после того, как Тари остановила Файншэга (мне всё же нравится этот момент её пробуждения), Лиранн кинула в Мойред... артефакт исцеления. Как Сокровище оказалось у неё? - Может, обнимала маму и вытащила штучку из-за пазухи. И Лиа ведь обещала увести фей, про людей уговора не было, - а Файншэг вообще не принимал ребёнка в расчёт. И вот мы имеем возрождённую Мойред, - и дело, конечно, было не в одном только Сокровище, а прежде всего в силе желания маленькой Мечтательницы. А что до "но"... либо оно было не страшно для Кошмарного Очага (скажем, привязка к одному месту или, ну, Кошмарность)), либо нивелировалось тем, что артефакт применило смертное дитя, - смотря какое "но" придумается.
Правда, я тут же задался вопросом, почему у Лиа и Файншэга не возникло компромиссной мысли скормить артефакт Очагу, чтобы хватило и на Эдраха, и на Тари... Но, надо полагать, они ожидали, что чисто технически много глэмора от скармливания не высвободится и на всех всё равно не хватит, - и были правы, поскольку без участия Мечтательницы БДЫЩЬ для Мойред не случился бы.

Продолжение для Ма'Ии, Лиа и ЛираннЛиа, Лиранн и Ма'Ии, как Улсен и обещал, беспрепятственно вернутся домой (и будет всё примерно так, как в тексте про них). Ма'Ии принесёт из Башни ворох историй, - и она, конечно, типичная эшу: если вышла из дома за хлебушком и немного задержалась, то, скорее всего, она уже в Пакистане... Но к Балорской женщине своей она всегда сможет за пару ударов сердца вернуться - с магнитиками и страстно соскучившейся А Лиа, как все балоринги, собственница, - но Ма'Ии определённо не будет на других фей и смертных засматриваться, когда самая прекрасная - дома ждёт. И красноречиво позвать с собой - вошли и вышли, путешествие на пять минут(тм), ничегошеньки не знаю про этот трод, гляди какой интересный - за ней тоже не заржавеет.
Оно понятно, что Ма'Ии проще мотаться, ведь она в Осени - маргинальный элемент (...у неё есть документ, и она вообще отсюда утечёт в любой момент)), а у Лиа - Осенняя жизнь стабильная, да и за дочерью надо присматривать. Но это и сама Лисица понимает - и будет стараться не исчезать надолго, помогать в быту и не давать Лиа увязнуть в Банальности, принося ей всякие истории и штуки. Ведь из-за более спокойной жизни у Лиа и риск заснуть был - выше среднего... Впрочем, не с такой чудесной спутницей
С Ма'Ии не заснёшь - как расскажет, покажет, одарит, зацелует, так и на глэмор топор можно вешать Лиранн тоже она избалует волшебством, потому что даже Банальный воскресный поход в зоопарк в компании этой городской сумасшедшей эшу превращается в "Хочешь, я сейчас спрошу у жирафа, что он сказал жене слона" И такими темпами, разумеется, Ма'Ии рискует выбить дитё человеческое из привычной реальности и разбудить её Аватар (что нередко случается с потомками фей и оборотней)... Но подозреваю, что эта Лисица, с её многовековым опытом игр с человеками, - и в игру "я твой Аватар расшатал" не раз играла тоже, из чистого любопытства, что получится
Да, шатая Аватары - вы шатаете скрепы, ибо пробуждаете Расточителей, - но у Ма'Ии свои взгляды на то, что волшебство в мире может быть разным (в конце концов, когда-то она появилась на свет среди индейских шаманов), и без риска ж Лисья жизнь не мила. Так что маленькой волшебнице она будет искать хороших наставниц, чтобы объяснили, как делать не надо. И это будет уже новая история

Продолжение для Эдраха и Улсена, почти-целиком-художественноеМойред пробудилась, - и первая вспышка глэмора была - для её хранителя. Шрамы Эдраха исчезли - все. Вскоре дрогнули ресницы, - и ши взглянул на мир своими глазами. Один из них остался слепым, - но вторым ши мог видеть. А волосы, щекотавшие ладони Улсена, снова полыхали закатным светом. Единственная белая прядь осталась на память.
Эдрах, когда обрёл силы и зрение, сначала (не)долго стоял пред рыцарем, и на любовь свою насмотреться не мог. А потому недолго, что обнял его рыцарь очень быстро И любимыми глазами тоже любовался долго-долго.
А когда уже и нежность, и слёзы прошли, - то рассказал ему Эдрах: надо идти к Морю, выкликать ту, что привела его сюда, - и просить позволения уйти насовсем: ведь ему Очаг этот хранить было поручено. Улсен согласился, конечно, говорить с хозяйкой, - и сказал Эдраху только, что любой судьбе будет рад: и уйти вместе с ним, и остаться вместе с ним. А Эдраху и боязно идти, и хочется, - столько столетий тут жил он... Но ладонь в ладони придала сил.
Улсен по дороге спросил, что хозяйке будет по нраву, чтобы её внимание на себя обратить. Кровь ли пролить в воду, волшебство ли сотворить, или назваться по имени и поклониться... А то опыта общения с Кошмарами у него прежде не было. Эдрах ответил, что, надо думать, ей нравится кровь, - но куда больше нравится страх или, скорее даже, трепет. Волшебство, загадка, открытие, безумство, цепляющая сказка... Химеры - это хорошо, но ничего лучше живых чувств феи не бывает же, а его госпожа истории любит.
...Что ж, раз история была нужна, - Улсен понял, какую расскажет. Заранее извинился перед Эдрахом, что-де тому может быть тяжело это слышать, - но коли у его хозяйки такие вкусы, значит - трепет так трепет; и об одной из самых неудачных своих жизней поведал. Улсену и самому тяжело было причинять эту боль Эдраху, и никогда бы он не стал вспоминать такое вслух при нём, - но понимал он, что цена есть цена, и иначе никак. Складно сочинять он плохо умеет, историями о славных подвигах и победах Кошмарное создание не привлечёшь, а вот рассказом о пережитом кошмаре - другое дело. Кошмары любят кошмары, в конце концов, - а тут два по цене одного.

Это была та жизнь, где на сей раз Файншэг занял заметное положение в Осеннем мире, что при довольно тесных связях Скатах с людьми - не то чтобы было удивительно. И когда Улсен его убил - схватили сокола и в темницу бросили как человека. И старались выпытать, кто из врагов его подослал. А врать Гвидионы, технически, могут, но не хотят И Улсен всё повторял, что убил по личным причинам и никто его не подослал, сам пришёл.
А как не загнулся в застенках от Банальности... Так страх других заключённых - тоже глэмор. Уж какой был: тёмный, Кошмарный. Нахватавшись такого, лучше потом в мир не выходить, - но и так ясно, что не выйдешь. Зато хоть как-то сопротивляешься.
И так продолжалось, пока не нашли ещё каких-то подозреваемых в связях с врагами. Устроили очную ставку. Улсен чувствовал, что они не врут о том, что невиновны, - а ясно было как день, что народу нужна была показательная казнь хоть кого-то, и это будут либо они, либо он. Ну, и взял всё на себя, - да так соврал, что вмиг все поверили, что и Файншэга, и часовню тоже он.

(И на этом мне надо перестать придумывать истории из времён Междуцарствия, а то нагенерим Улсену больше жизней, чем он смог бы успеть прожить за несколько сотен лет Но Саюри утверждает, что эта история получилась очень в духе Улсена: буду сопротивляться из принципа - а потом всё это бухну в ноль, ведь кто-то рядом нуждается в помощи! Ну а мне в связи с этим соколом вспоминается фейсбучный перевод птичек с иврита))


Дочь Моря это всё слушала, увлечена как дитя, - а вокруг них, словно вживе, была и тюрьма, и люди те невезучие: много в Кошмарах было волшебства, ведь близилось время Зимы. Как дети играют с игрушками и тенями в своих спальнях, оживляя их фантазией, - так и сейчас Дитя Кошмаров увлеклась историей и игрой. (Да, это всё ещё было воспоминание Улсена, - просто такое вот жутенькое путешествие с погружением...)
Эдрах не выдержал - он ведь тоже это видел, - рванулся, попытался вмешаться, остановить казнь, но... Это было всего лишь воспоминание. Ничего не вышло.
И к концу истории - оцепенел от горя и тоски, в своих мыслях всё ещё оставаясь там, в далёком далеко...
А Улсену-то не так тяжело было за себя, когда всё это было уже знакомо, - как Эдраху всё показать, словно наяву, впервые, было всё равно что своё же сердце тупым ножом резать.
И как всё закончилось - он тут же Эдраха обнял крепко, отогревая поцелуями, и позвал по имени, прошептал, что всё позади, что он здесь, и всё хорошо. Что во всех жизнях его солнце всегда было с ним в его памяти - и освещало своей любовью даже самые тёмные времена.
И отогрел, - как иначе: так сквозь все века было.
- Никогда больше не допущу такого, любовь моя, - сказал Эдрах, вцепившись в рубашку сокола своего, готовый хоть Грёзой клясться.
- А я не оставлю тебя никогда, моё сердце, - пообещал Улсен, своё счастье в объятиях укрывая. - Прошлое прошло, а с тобой - не убоюсь грядущего. Как бы ни менялся мир, как бы ни изменился ты, - я люблю тебя, я с тобой...
И взглянул на Дитя Кошмаров с почтением, - а то негоже было оставлять её без внимания:
- Моя верность, госпожа, ему одному принадлежит, и более никому я отдать её не смогу. Но тебе - вся моя благодарность за то, что спасла мою любовь, что дороже мне и жизни, и самой сути моей! Чем смогу - отплачу тебе.
- Верность верности рознь, - чуть улыбнулась она, - не посягнула бы даже я на ту её ипостась, что держишь ты в своих руках, воин.
И сделалась задумчивой.
- А вот та верность, что службой зовётся, очень мне нужна, - мне и этому месту, которое сохранит семена волшебства Туата до новой Весны, когда мир накроет Зима. Ныне - время собирать семена. Собирать и растить. Не одна лишь Башня подвластна мне, есть и другие оазисы, - но... Без фей они чахнут. Мне нужны те, кто будет искать искорки-души, отлетающие прочь, или не могущие найти себе пристанище в мире.
И посмотрела с лёгкой тревогой туда, за горизонт Моря - и событий.
- Спасать жизни и волшебство - достойное дело, - и Улсен взглянул вопросительно в лицо Эдраха: что он скажет, что пожелает?.. Ведь сам Улсен желал только, чтобы любимый был счастлив, и быть рядом с ним в любом мире, в любом пространстве и времени.
- Не надо, - сказал Эдрах, сжимая руку любимого, но глядя на госпожу свою, - прошу тебя, не надо требовать от Улсена Клятв. Я продолжу тебе служить, и я... мы поможем. Будем помогать. Ты же видишь в его душе: он готов к этому! Но если хоть одна живая душа среди Благих - да и кого угодно за пределами Дома Балор - прознает о подобной Клятве, это может погубить мою любовь! Никто его и слушать не станет!
- Я и без Клятв могу служить, и не будет повода упрекнуть меня в недостаточной службе! - Улсен успокаивающе улыбнулся Эдраху, но взгляд и голос оставались серьёзными. - Я ведь без Клятв следовал за тобой, - и вот я здесь. И впредь куда угодно за тобой последую, и не устыжусь того, что помогаю тебе. Клятву можно нарушить, а моей любви не разрушит ничто, - так нужна ли Клятва?..

Но без Клятвы - не чуяла Дитя Кошмаров, что завершён виток пути этих фей.
- Что же, тогда обещай, что будешь защищать, оберегать и взращивать мои оазисы волшебства и помогать их обитателям, что будешь им хранителем, если придётся, и не пойдёшь против воли той, что создала их, - сказала она. - Узел в Грёзе нужен, не мне это объяснять.
Эдрах всё равно переживал, - но сейчас это хотя бы была не Клятва верности порождению Зимы и Кошмаров, что пятном может лечь на душу его любимого. Уже не так было страшно...
Улсен пальцы Эдраха погладил своими тихонько, чтобы тот не волновался. Сказал:
- Всё это я обещаю тебе, и пусть слышит меня Грёза! Будет созданному тобой моя защита, как моему собственному дому. Будет моя помощь тем, кто будет в ней нуждаться. Буду я всегда на стороне мастера Эдраха, что служит тебе, и не отрекусь от сердца своего. Позволь только ему жить, творить и видеть мир, - и не попрошу иного.
Дочь Моря слышала сказанное Улсеном из Дома Сокола - и приняла это.
- Пусть будет так. Эдрах, плод Туата, дитя нашей крови, подойди.
Для неё это тоже было своего рода... испытанием. Тогда, много столетий назад, она на-гора взялась вернуть фее то, что забрал у неё огонь, - и преуспела разве что в сохранении жизни. "За это время - пусть времени и не существует, - я стала больше, чем была. Можно вновь пересобрать его несчастный образ..."
Нити волшебства потянулись к рыжему ши откуда-то из глубины неспокойного Моря. Изумрудный и пурпурный смешались в них с багряным и золотым...
На одно невозможное мгновение Улсен увидел мир так, как видело его Кошмарное создание, - сплетением частиц, сил и сигилл. Ох и будет же потом гудеть голова рыцаря!
Волшебство завертелось вокруг Эдраха, и с каждым мгновением набирало мощь. В тот раз, первый, - боль его ран была столь сильна, что он не чувствовал, не был способен ощущать больше. Сейчас - было иначе. Где-то волшебство прошло легко, а в узловых местах старых шрамов сила вспарывала старое, чтобы собрать заново, - и это... не было легко для феи. Но Эдрах стойко сносил испытание, и долго держался перед тем, как закричать от боли...
...Наконец, всё было кончено.
Эдрах без сил и сознания рухнул в руки своего рыцаря.

(Тут мы подумали, и Саюри решила, что такого могла дать хозяйка Башни, чего не могла дать Мойред: то, что есть у её немногих слуг. Способность сохранять память сквозь Туманы - и проходить на Землю и обратно, в глубокую Грёзу. Для этого и надо было "пересобирать" фею, чтобы запечатлеть её образ для существования и здесь, и там, - потому что раньше, до Разделения, это и так все могли, а сейчас это редкость. Так что и Улсен смог полноценно испытать на себе эту "радость".)

Улсен очнувшегося Эдраха поцеловал в висок, прошептал ласково, что он герой и чтобы о нём не волновался, - да и вышел вперёд следующим. Своя-то боль - уже ерунда в сравнении с болью любимого.
Сокола тоже перетряхнуло. Чуждое ему тёмное волшебство, ломая сопротивление его сути, пережигало Улсена в новую форму, на вид неотличимую от прежней. Многое вспомнилось ему из Золотого века; а что в жизнях на Земле было, - увы, забыть он больше не сможет, даже если бы и хотел. Но Улсен забывать и не стремился: было тяжёлое, но было и хорошее, и всё - опыт. И получил он дар: узнавать ту, что стоит перед ним, в разных обличьях, если встретит вне Грёзы.
А после - подхватил он своего кошака рыжего, вдосталь намучившегося за эту встречу с его госпожой. И заявил, что всегда, когда им будет трудно идти, он сможет нести Эдраха на руках, - и это будет придавать ему сил.
Эдрах на руках у него зажмурился. Ткнулся в плечо. "Спасибо, - сказал еле слышно, - что ты всегда за меня..."
А Дитя Кошмаров сказала им, что могут они возвращаться в Башню: там теперь открыты новые двери. Руку подняла, - и с волной, набежавшей на берег, исчезла, как не было её.
А в Башне и правда были новые двери Наверняка какие-то из них и в мир Осени вели... Но и это будет уже новая история

А теперь - слайды(тм). Очень разные по настроению, но равно мной любимые. Первый - одно из воспоминаний Файншэга (и здесь он явно берёт верх), раз уж мы снова коснулись прошлых жизней Улсена. И цвета, так зримо передающие болезненность момента.
Второй?
Второй - светящийся золотом традиш и "берём стекло, делаем витраж". Отцветала Осень Средневековья, и летели листья её к земле(с). Мне видится здесь что-то про те самые двери, - начиная с того трода, которым Эдрах ушёл когда-то (здесь и пламя, и стебли чертополоха, напоминающие о Башне). Двери, которые всегда приводят их с Улсеном друг к другу.

Оба - (с) Типичный Моррахан

Продолжение для Лышко и РенатыЛышко: Когда я просил принести мне что-нибудь с пляжа, я имел в виду ракушку или камушек!
Дерилл с чайкой в зубах: ...
А теперь серьёзно Эта часть гналась уже практически полностью вслух, так что я что запомнил - то и фиксирую (а память у меня хорошая)).
С тех пор, как ему удалось выйти в мир Осени во времена Междуцарствия и найти там Улсена, а более того - увидеть и поймать душу Файншэга, - Лышко не мог перестать думать о тайми-вайми. Ведь если из Башни возможно попасть в любое время, - значит, можно было бы спасти Адальберта... Но если его спасти - то ничего этого не будет: ни гибели самого Лышко, ни встречи с Эдрахом, ни воссоединения Эдраха с Улсеном. Но что если удастся хотя бы увидеть душу Адальберта - и помочь ей, если она не сможет найти Светлый путь?.. И при этом как-то умудриться не попасться на глаза самому себе, ничем не утешить собственную боль - чтобы её хватило на то, чтобы пойти на службу Теневому Двору. Обо всём этом я рассказал Саюри, когда приехал в Питер и мы незамедлительно начали подбивать оставшиеся хвосты истории, - и обо всём этом Лышко признался Мойред, когда открылись двери Башни, и пришла пора провожать Эдраха и Улсена.
Но всё оказалось проще и в то же время сложней. Мойред была известна судьба Адальберта. Поскольку он ещё при жизни поставлял оружие из холодного железа на фоморскую передовую, - то и его душа досталась тем, с кем он заключал сделку: соседнему Двору Кошмаров. Зачем он там был нужен? - вестимо зачем: пугаться и ужасаться. А поскольку Фиона не ведают страха, - вероятно, это был тот ещё челлендж с довольно низким КПД. Лышко осознал, что здесь Адальберту будет всяко лучше, чем там, - и стал упрашивать забрать его оттуда. Хозяйка Башни была не против его выторговать - если Адальберт окажется полезен для общего дела. Она спросила Лышко, что Адальберт умеет и чем он так хорош, - и лисец, конечно, расписал, какой Адальберт талантливый артефактолог и изобретатель, как много он читает и знает, и вообще он самый умный и самый волшебный. Сделка состоялась. Я кидал дайс - на томик Осенней Жатвы как подручную твёрдую поверхность: чёт/нечет, согласится ли Адальберт присягнуть дочери Моря и перейти к ней на службу. Согласился он со скрипом: в первый раз дайс укатился с книжки. Но я был настойчив: в конце концов, без его согласия не будет и истории (А хозяйка Башни, возможно, чувствовала, что гордый ши говорит вовсе не то, что думает, - и предложила не врать себе и не упускать шанс.)
Однако возникла проблема с тем, чтобы оставить Адальберта в Башне, - и эту проблему звали Дерилл. Лышко и рад бы был продолжать служить Адальберту, как прежде, - но сам прекрасно понимал, что его фуата - собака ревнивая. Как только Адальберт скажет: "Ко мне, Лышко", - пак тут же подчинится, и пёс тут же Адальберта съест. А для Лышко выбор между Адальбертом и Дериллом - даже не выбор: что бы он ни чувствовал к Адальберту, - он знает, что не в его силах сделать ши счастливым, и что ши не сделает счастливым его самого; он уже счастлив с Дериллом и хочет быть с ним. Но Лышко и Дериллу нет смысла покидать Башню: даже найдя способ нарушить Серебряный запрет, - поди найди для адхэнэ место в мире Осени!.. А значит, Башню должен будет покинуть Адальберт. И задача ему в Осеннем мире найдётся: быть, так сказать, лицом компании - изображать жуткого тёмного культиста с мрачными ритуалами, поддерживая репутацию хозяйки перед другими Кошмарами. Чтобы не догадались, чем она на самом деле занимается. А заодно - держать относительно стационарный фригольд, в котором другие полевые агенты смогут отдыхать и восстанавливаться.
В конце концов, он уже был хозяином фригольда в прежней жизни: владел Лебединым Утёсом ещё в Золотом веке (и жил не так далеко от тогда-ещё-не-Кэролайн, а Кримхильд, - до её фригольда в излучине Рейна оттуда можно было доскакать меньше чем за сутки). Не могу не представлять, как же хорош он был тогда Но тот свой фригольд он уже потерял, - и географию, полагаю, ему также придётся сменить радикально.
А потом я кидал дайс - снова чёт/нечет - на то, будет ли Адальберт чётко следовать выданному ТЗ, или же будет его нарушать. Дайс сказал однозначно: нарушать будет. Я предположил, что вряд ли Адальберт будет именно саботировать поставленные задачи из неприязни к Кошмарам, - скорее, ему надоест исполнять только чужую волю и способствовать чужой славе, и он займётся самодеятельностью ради славы собственной. Увы, эта самодеятельность оказалась общему делу во вред, - и дитя Кошмаров потрясла за шкирку Лышко, из которого получился слишком уж пристрастный эйчар: дескать, что с ним делать будем? (А можно я его всё-таки сожру? - с надеждой спросил Дерилл.)) Исправить косяки - дело нехитрое, - но нужно ведь ещё сделать так, чтобы они не повторялись. Лышко, конечно, может поговорить с Адальбертом и сказать ему, собрав всю свою пачью волю в кулак, что тот совсем точно не захочет вернуться к соседям и снова там стоять на доске над Бездной, и съесться собакой тоже не захочет. Но будет ли Адальберт слушать пака?.. - Что-то подсказывало, что нет. А если Лышко начнёт за Адальберта поручаться - из этого тоже ничего хорошего не выйдет, ибо Адальберту нет особого дела до сохранности лисьей шкуры, а хозяйке не лис отпущения нужен, ей нужен результат.
Но дитя Кошмаров знала толк в мотивации: она уже насмотрелась на Эдраха и Улсена. Какие женщины нравятся Адальберту?.. - Лышко не мог бы дать однозначного ответа на этот вопрос, хотя он видел и бывшую жену Адальберта из Дома Бомайн (но у Фиона жена может быть не первая и не последняя)), и ту прекрасную троллицу, что его отвергла, после чего он и пустился во все тяжкие. Тут-то на сцену и выходит Рената. В Золотом веке у неё, целительницы и прекрасной дамы, вдохновлявшей рыцарей на подвиги, была сестра - предпочитавшая уединение колдунья из Эйлунд, имя которой мы пока не придумали. И когда Рената не вернулась в мир яви ни после Воссоединения, ни после Второго Пришествия, - её сестра начала искать способы её вернуть. А Крайон с его дочерью Лиранн оказался отличным поводом попробовать: и тело предоставил подходящее, и ресурсов как в Грёзе, так и в Осени не жалел. И, конечно, Рената и Адальберт не могли не видеться в Золотом веке - на Домовых турнирах, которые выигрывал рыцарь Лебединого утёса, а она повязывала платочек ему на копьё Но воссоединиться в Осени им было не суждено - и Рената так и осталась для Адальберта смутным воспоминанием, призрачным видением о нежности.
Как именно хозяйка Башни и её керемет будут ловить Адальберта на Ренату - мы пока не придумали (хотя что-то мне подсказывает, что самое время для разыгрывания пьесы "Дева в беде", без предупреждения участников)). Одно мне ясно уже сейчас: похоже, Ренате достанется на реабилитацию самый сложный пациент во всей её целительской карьере - Фиона с разбитым сердцем, разочаровавшийся в жизни и любви, с ПТСР после пребывания у соседних Кошмаров, и который хочет быть злодеем, а не притворяться им (сами ходите в своём халате в узоре из черепов клише)). Всё как мы любим (Как же мне продолжает нравиться вся эта птичья и цветочная символика: Чёрный сокол у нас уже был, - а теперь, похоже, будет чёрный лебедь. И чёрная роза Эйгле-Юрис, которая снова зацвела, передаёт привет.) И нам очень интересно, как сложатся их взаимодействия (дочь Моря ещё ни разу не держала парами породистых Фиона)). И это тоже непременно будет новой историей

История, начавшаяся с момента гибели Лышко, - не могла не вернуться в финале к причине этой гибели, к Адальберту; и мне очень нравится, как закольцевался сюжет, как всё сложилось - и ещё не закончилось.