Театр Credo (Болгария, София)
Неделю назад спектаклю, с которого начинался театр "Кредо", исполнилось 20 лет. Сегодня он исполнялся в последний раз. Объездив девять стран, "Шинель" игралась на девяти разных языках, включая болгарский, и в России, соответственно, звучит на русском. Простой, наивный, смешной и трогательный, этот спектакль следовало бы показывать детям, а не поздним вечером с пометкой 16+ (видимо, за дважды употреблённое слово "водка" - других причин я не нашёл).
Создатели театра, авторы и актёры его спектаклей, Нина Димитрова и Васил Васильев-Зуек играют здесь двух клоунов-хохлов с большими накладными усами и бровями, в "лысых" шапочках, огромных башмаках и мешковатых одеждах. Незадачливые герои, Панас и Грицко, ставили в Петербурге капканы на собак, а поймали призрак Акакия Акакиевича, но упустили и предстали перед судом зрителей. Обращаясь к "господам присяжным заседателям" за односложными ответами, они пересказывают публике на свой лад историю, которую им поведал о своей жизни неупокоенный дух гоголевского чиновника. "Своё" у Акакия только маленькое, на редкость уродливое кукольное лицо, остальное изображается подручными средствами из "вещественных доказательств": каркас клетки, на котором закрепляются причудливые картонные "собачьи ловушки", превращается в заплатанную шинель, похожую на крепость, и она же становится департаментом. "Тело" Акакий Акакиевич получает в виде свитка для переписывания, скручивающегося в его любимые буквы.
Сюжет спектакля элементарен и понятен любому дошкольнику: живший миром букв жалконький Акакий замахнулся на то, чтобы букву М вычеркнуть. За что ему и отомстил петербургский Мороз, так что замёрзший кукольный герой отправился к не менее кукольному Петро. Мечты о новой шинели здесь и в помине нет: Акакию дорога старая, но коварный скорняк ободрал с неё все заплаты и буквально навязал бедняге обновку, из-за которой его тут же и ограбили. Новая шинель напоминает уже не футляр, а щит, черепаший панцирь, который легко оборачивается гробовой крышкой: ограбление и смерть происходят единовременно. Но призрак Акакия Акакиевича, с шагаловской лирической гордостью реящий над воображаемым Петербургом, не позволяет комедии стать трагедией или хотя бы драмой. Зато финал претендует на философию: Панас и Грицко опытным путём выясняют, что не только улизнувший призрак может входить и выходить из клетки, когда вздумается, но и они сами. Да, на третий день Зоркий Глаз обнаружил, что четвёртой стены нет. А значит, заседание окончено за невозможностью удержать подсудимых.
И мастерство клоунов, не позволяющих себе дурновкусия, и изобретательность маленького мирка, складывающегося из досочек, тряпочек, мотков ленты, - всё оставляет самые тёплые ощущения. И скромному, но безукоризненному таланту взрослые аплодировали стоя - театр давно не доверял им так, как детям.