Удавил давеча лень-матушку и запинал себя за текст. Ибо, как говаривал Джек Лондон, надо не дожидаться вдохновения, а добывать его с дубиной. Накроет, когда начнёшь.
В итоге выдал за ночь полтыщи слов, а сегодня закончил.
Да, здесь снова безумие и драконство. Повторяюсь, кошмар.)

Название: Сокровище
Автор: Mark Cain
Размер: мини, 2357 слов
Персонажи: Бильбо Бэггинс, Торин Дубощит
Категория: джен, преслэш
Жанр: драма, ангст, UST
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: своевольная фантазия на основе ПиДжеевского кинона, POV
Примечание: для ...GreenSun на флэшмоб: пункт 2 - поцелуй
Размещение: со ссылкой на автора

Читать– Дори, Нори, сегодня вы на вахте.
– Но я же совсем недавно... – смиренно проворчал голос, удаляющийся в темноту.
– Торин, я тоже мог бы дежурить, – заметил Бильбо и, опровергая собственный энтузиазм, придвинулся поближе к костру. Ночь выдалась безветренной, но прохладной, а от постоянного созерцания добротной одежды гномов из меха и кожи теплее не становилось. – Мне всё равно иногда не спится, и вот...
– Кто-то только вчера требовал послеобеденный сон, – Торин опустился на другой край поваленного чурбака, служившего сначала разделочным столом, а теперь – импровизированной скамейкой. Казалось, их предводитель присел в первый раз за вечер: только когда убедился, что нынешний лагерь достаточно надёжен. Свободная от дозора часть отряда, наскоро поужинав, уже располагалась ко сну – ночи были коротки.
Бильбо недоверчиво покосился на Торина: тот даже не улыбнулся, когда поддел его. Впрочем, Торин, который шутит – это само по себе событие из ряда вон выходящее.
И наткнулся на встречный спокойно-заинтересованный взгляд.
Должно быть, Торин впервые оценил его жалкие попытки быть хоть сколько-нибудь полезным – по-прежнему оканчивающиеся провалом. Но зачем тогда Бильбо отвёл глаза?
– Я всё ещё удивляюсь, – словно извиняясь, проговорил Торин, – почему именно тебя наняли вором.
Бильбо напрягся, ожидая очередного замечания о своей никчёмности. Путешествие едва началось, а Торин уже столько раз вынужден был отвлекаться на попадавшего впросак хоббита – то не умеющего вытащить колючку из ноги пони, то сложившего мешок так, что пожитки больно врезались в спину. Рано или поздно его терпению должен наступить предел.
– Я видел воров в городах, – неожиданно продолжил Торин с ноткой брезгливости в голосе. – Они... скользкие. Как крысы. У них нет ничего своего. Они не умеют беречь. Только хватать и тут же тратить. А вы, хоббиты, совсем другие.
– Некоторые мои... родственники вполне вороватые, – слабо усмехнулся Бильбо. Он всё ещё не мог понять по тону Торина, которому не была свойственна мягкость в силу гномьей породы и военной выучки, порицают его или же одобряют. – Стоит отвернуться, и не досчитаешься блюдца из сервиза...
Торин тряхнул головой, будто ожидал другого ответа.
– Родственники... – повторил он эхом после паузы. – Вам было о ком позаботиться там, дома, мистер Бэггинс.
Бильбо совсем растерялся. С каких пор они снова на "Вы"?
И вовсе никакой заботы он не проявил. Даже завещание не составил.
Впрочем, даже если бы он забыл, скажем, потушить масляную лампу или запереть за собой дверь – он не пожалел бы. Бильбо поймал себя на мысли, что здесь и сейчас он чувствовал себя куда больше дома, чем на званых вечерах по случаю юбилея очередной троюродной тётушки. Благодаря вниманию Торина ко всем членам своей кампании Бильбо всегда оставался сыт и цел, а что ещё хоббиту нужно? Вот бы ещё перестать ощущать себя среди гномов чужим...
Но не ему, не терявшему близких до срока, было сейчас жаловаться на одиночество.
– Не все предрассудки о хоббитах правдивы, – выдавил Бильбо. – Как и слухи о жадности гномов, наверное.
– Отчего же? – тёмные глаза Торина странно сверкнули: должно быть, отблеск пламени, метнувшегося от внезапно налетевшего с предгорий ветерка; этот же ветерок, конечно, и заставил Бильбо поёжиться. – Это вовсе не слухи.
Вдаваться в подробности Торин не стал. В наступившей тишине, нарушаемой только потрескиванием горящего хвороста, храпом гномов и фырканьем лошадей, Бильбо быстро огляделся в поисках пути для отступления, но предлога покинуть компанию Торина не нашёл. Тогда, запустив ладонь в карман, он принялся нервно жевать.
– Что это? – поинтересовался Торин.
– Тыквенные семечки... из Шира, – смущённо пояснил Бильбо и протянул сложенную лодочкой ладонь. – Попробуйте. Очень вкусные.
Вместо ответа Торин поднялся на ноги и отступил на шаг, будто ему предлагали осиное гнездо.
– До рассвета несколько часов, – заявил он, как если бы это всё объясняло.
– Я, пожалуй, останусь здесь... А Вам надо выспаться, – осторожно сказал Бильбо. – Вы что-то сам не свой.
Торин раздражённо дёрнул бровью и также утонул в темноте. Бильбо пошевелил мохнатыми пальцами на ногах, которые покусывал жар от костра, и по старой привычке принялся заново представлять себе произошедший разговор, словно ведя дневник, хоть и записывать ему было некуда.
Должно было пройти ещё несколько дней, прежде чем он начал не только запоминать, но и понимать.
Торин... не заботился о нём, нет. Поблажек не было ни для кого, так что Бильбо поневоле пришлось приспособиться к суровым условиям. Однако Торин ревностно охранял его от внимания других гномов – и не только в том, что касалось первой руки помощи в опасных ситуациях. Он ненавязчиво встревал всякий раз, когда кто-либо заводил с Бильбо беседу, особенно если она касалась гномьих обычаев или истории. А ещё – не любил, когда Бильбо упоминал кого-то из родни или соседей, даже в нелестном свете.
Что ж – пожалуй, теперь и от Бильбо была некая польза.
И, главное, теперь он мог чувствовать себя своим. А может, и не только своим.

Золотое море отливало холодным светом. Бильбо никогда не предполагал, что ему придётся спуститься в него дважды. Все так или иначе пытались его остановить – все те, кто позволил ему войти в одиночку в логово дракона. Неужели они считали своего товарища более опасной тварью? Или, с их точки зрения, эта авантюра не стоила того же риска? Но Бильбо казалось, что если ради чего-то и нужно было рискнуть жизнью, то только ради этого.
Монеты бесшумно утекали из-под ступней, как песок. Бильбо боялся, что выдаст себя стуком сердца. Порой, лишь теряя кого-то, осознаёшь, насколько он тебе дорог, – а Бильбо чувствовал, что эта мертвенная золотая пустыня отбирает у него Торина. Нагло разменивает на пригоршни мелочи всё то бесценное, что он приобрёл в награду за долгий и трудный путь, норовит обратить в ничто разговоры и песни, схватки спина к спине, смех облегчения всякий раз, когда они оставались живы. Живы – чтобы всё закончилось вот так?
Ну уж дудки.
Торина не нужно было искать. Не зная сна, он бродил по своим владениям, как призрак, и тяжёлый плащ тащился за ним со змеиным шорохом. Каждая монета, каждый отполированный бок золотого кубка, каждый огранённый камень в искусной оправе издевательски отражали хищно заострившиеся черты его побледневшего, враз постаревшего лица, словно осколки кривого зеркала. Вот они – воры, с отвращением думал Бильбо, глядя на небрежно разбросанные сокровища. Скользкие, лживые, легко меняющие хозяев. Они крадут души.
Хватит ли ему сил сражаться с таким многочисленным врагом?
– Торин? – позвал он и не узнал собственного голоса, севшего до глухого сипения. – Торин!
Короткое эхо разбилось о металл золотых груд и погасло. Торин смотрел прямо перед собой немигающим взглядом часового, от безжалостного золотого блеска глаза его слезились; когда он вдруг вскинул их на замершего Бильбо, на его измождённом лице сперва отразилось лишь удивление, словно он наткнулся на колонну там, где её не должно было быть. Затем эти глаза вспыхнули – как если бы зрачки тоже были монетами, отразившими упавшие на них багровые лучи заката.
Бильбо тщетно вглядывался в пламя безумия, пожиравшее знакомую ему черноту глаз и не дававшее и толики тепла. За этим огнём он не мог разглядеть Торина.
– Сокровище, – проговорил Торин, странно растягивая губы и гласные звуки, и протянул к нему руку.
Бильбо похолодел, лишившись дара речи, чувствуя, будто увяз в монетах, как в зыбучей топи, и теряя последние мгновения, когда ещё мог сбежать. Один бесконечный миг он не сомневался, что Торин догадался или почуял, что именно он прячет в свёртке за пазухой.
– Ты тоже моё сокровище, – повторил Торин свистящим шёпотом, продолжая скалиться и медленно, мучительно медленно приближаться к нему. В своём королевском облачении он был в разы тяжелее Бильбо, с носков его сапог с еле слышным звоном осыпались монеты, заполняя глубокие следы. Бильбо уставился на эти сапоги с обречённым упрямством – ему казалось, что если он слишком долго будет смотреть Торину в глаза, он сдастся.
– Ты редкость, – уговаривал золотой морок губами Торина. – Ты один такой. Хоббит из Шира, зашедший так... далеко. – Бильбо вздрогнул, как от удара клинком, когда холодные пальцы Торина коснулись его лица. – Ты будешь принадлежать мне.
– Это не входило в условия моего контракта, – возразил Бильбо, заикаясь.
Он зажмурился, пока его ощупывали руки Торина – но не сам Торин. Ему хотелось грязно ругаться или рыдать от бессилия. Он понимал с поражающей ясностью, что все эти месяцы их дружбы Торин – Торин, не привыкший отказываться от желаемого, Торин, ненавидевший ждать – не прикасался к нему без необходимости. Даже когда их никто не видел, даже когда они лежали плечом к плечу, слыша дыхание друг друга. И это было правильно. Они оба негласно знали, что однажды что-то изменится. Что-то произойдёт. Но не так. Нет, только не так!
Торин был близко, слишком близко. Держал крепко, обвивая руками, как змей – кольцами, горячо шипел в самое ухо. Бильбо пытался определить, каковы его шансы справиться с ним врукопашную, и признавал, что таковые стремятся к нулю. Зря он вообще ввязался в эту авантюру. Он не герой, а всего лишь слабый напуганный хоббит, и ему этого не вынести. Эру Светоносный, да может ли что-то на свете быть страшнее, чем видеть, как самое дорогое тебе существо превращается в чудовище?! Это будет сниться ему в кошмарных снах до конца его дней.
– Ты мой. Ты не предатель. Ты ведь не оставишь меня? – прошептал Торин и с нетерпеливым клокочущим рыком рванул на нём одежду.
Бильбо в панике отпрянул, испугавшись, как бы Торин не обнаружил...
...Аркенстон. Если для того, чтобы Торин исцелился, нужно предать его и унести Аркенстон как можно дальше – значит, он так и сделает.
Торин ждал ответа, но Бильбо не мог солгать ему даже теперь.
Он развернулся и бросился бежать, не оглядываясь. Оскальзываясь на монетах, расползающихся из-под ног, будто живые, по-звериному отталкиваясь руками, задыхаясь и до темноты в глазах боясь упасть и утонуть в золотой ловушке.
Он ожидал, что Торин догонит его, но тот остался стоять на месте и лишь смотрел ему вслед. И его взгляд обжигал затылок, как раскалённое дыхание дракона.

– Ох, он напал на Вас, мистер Бильбо? – горестно воскликнул Балин, когда он вернулся – запыхавшийся и расхристанный, прижимающий руку к груди.
Бильбо не стал ничего объяснять и ушёл в свой угол. Его всё ещё трясло.
Принять решение уйти – легко. Гораздо сложнее его исполнить, если ты нужен Торину здесь. Тот не напоминал ему о случившемся, сталкиваясь с Бильбо в коридорах, но его лихорадочно блестящий взгляд постоянно следил за ним – и ждал. Ждал чего? Спасения? Или это просто был взгляд выслеживающего добычу зверя, играющего в кошки-мышки и готовящегося к последнему броску, чтобы заковать беглеца в золотые цепи?
Нет. Теперь в этих глазах, выжженных неутолимой драконьей жаждой, была мольба.
Когда Торин отвлёкся от бдений в своей сокровищнице и занялся приготовлениями к войне, некоторые, похоже, начали привыкать. Начали убеждать себя, что с ним всё в порядке. Но Бильбо видел, что ничего не изменилось. Болезнь расплавленным металлом текла по жилам Торина, превращая его в золотую статую, холодный сверкающий символ власти, наподобие гигантских изваяний его предков – одни лишь глаза ещё оставались живыми.
Эру, они должны были предвидеть это с самого начала. Гэндальф должен был предвидеть. Преодолевая все опасности, они привели Торина сюда – во тьму, пожирающую его сердце. Они заплатили Торином... за что? За возвращение утраченного дома? Дом нужен каждому. В Шире частенько поговаривали: твой дом – твоя крепость. Но эта крепость была в осаде. Золото и самоцветы, скрытые в ней, желали быть омытыми кровью, она могла стать своему хозяину могилой.
Бильбо не мог заставить себя уйти, пока не настал день, когда не осталось другого выхода. А раз он был нужен Торину – значит, он уйдёт и вернётся.
Конечно, Торин наверняка убьёт его. Поэтому Бильбо хотелось попрощаться.
Однако Торин сам нашёл его, когда он в очередной раз обдумывал план побега. Бильбо был уверен, что ничем себя не выдал, и всё же душа у него ушла в пятки, как только Торин, возвышаясь над ним и окинув его с головы до пят цепким голодным взглядом, указал на его грудь рукой в латной перчатке:
– Что это?
Бильбо сглотнул, язык прилип к пересохшему нёбу. Аркенстон не должен был просвечивать сквозь одежду, и всё же, если все его планы рассыпались прахом...
"Жалкий трус".
– Тебя подстрелили на стене?
Бильбо скорее почувствовал, чем услышал, что Торин произнёс это своим обычным голосом – голосом, в котором были чувства, а не только гулкая решимость выкованного из золота оружия на страже древних сокровищ. В нём были волнение, недоверие, почти растерянность – как всякий раз, когда в их путешествии Торину казалось, что он не смог уберечь своего спутника-коротышку от передряги. Бильбо был так ошеломлён, что до него не сразу дошёл смысл сказанного. Затем он опустил глаза на свою куртку, потрогал пальцем – и рассмеялся.
– Это брусника, Торин. У нас в Шире такого не растёт... – Торин тоже усмехался, и Бильбо торопливо говорил, боясь, что если замолчит, тот снова начнёт бредить, и потеплевшие глаза вновь заволокут слепые сполохи страсти. – Мне дала одна девочка из Дейла, когда нас провожали, и вот... кажется, я раздавил немного. – Уже не боясь, он запустил руку за пазуху и вытащил пригоршню крупных мятых ягод. – Будешь? Горькие...
Казалось, Торин вспомнил что-то, и это воспоминание, как соринка, застряло у него в глазу. Часто моргая, он снял перчатку, сгрёб ягоды в ладонь и с сосредоточенным любопытством едва проснувшегося человека, обнаружившего завтрак у изголовья, попробовал несколько штук. Сок брызнул на бороду, окрасив поблёкшие в добровольном заточении губы.
Бильбо собирался обнять его. Он не раз представлял себе, как это сделает. Но улыбающиеся губы с алыми каплями – и на сей раз это была не кровь – притягивали взгляд. Он видел бы их такими гораздо чаще, если бы они могли остаться дома – там, в Шире.
Это был его последний шанс. То, к чему они шли, должно было сбыться – иначе весь путь не имел бы смысла.
И, в конце концов, он должен был что-то забрать с собой, уходя навсегда. Он ведь был очень запасливым хоббитом.
Бильбо встал, сразу оказавшись к Торину вплотную, приподнялся на цыпочки, отчаянно зажмурился и просто прижался губами к его губам – жёстким и очень горячим, с привкусом крепкого гномьего табака. Этого у него теперь никто не сможет отнять.
"Прощай, Торин".
Сердце стало вдруг невесомым, словно его, Бильбо, опять уносил ввысь орёл, когда Торин, склонив голову, приоткрыл губы и так же неловко стиснул ими его губы. На мгновение, которого хватило бы на вдох.
Наверное, это совсем не было похоже на поцелуй. На дорогах по земле и под землёй, на полях сражений у них не было времени этому научиться. И война была ещё не окончена. Бильбо надеялся остановить её – а Торину предстояло сражение с врагом, порабощавшим его разум и чувства. Этот короткий миг Бильбо будет считать его первой победой.
"Я с тобой. Но сейчас я должен уйти".
С лёгкостью – с верой в свои силы, будто передавшейся ему с этим поцелуем – Бильбо уходил прочь по сумрачному коридору и без опаски обернулся. Торин провожал его спокойным и немного усталым взглядом, стоя в одной перчатке, держа у груди в сложенной лодочкой ладони горстку брусники – бережно, как самое дорогое своё сокровище.
Ради этого не страшно было умереть. И ради этого стоило жить.
Бильбо нашёл в себе силы улыбнуться: это давало ему надежду.

По-прежнему открыт для заявок, эдак, глядишь, и писать научусь. Но если учесть, что я сейчас ещё и Шерлока с Первого канала пересматриваю - и даже до третьего сезона пока не дошёл, но уже упрт - скоро я совсем без сердца останусь Так что досматривать Докту до рождественской серии вообще боюсь х)

@темы: средиземье, фанфикшн

Новогоднюю ночь я провёл с мамой и бабушкой - отец квасил на работе, Микки благоразумно задрых в соседней комнате сразу после салюта. И с венецианским радио в наушниках. Подпевал Шуберту, ужрался мандаринами, кидался sms-ками.
Но когда часов в пять утра меня оставили в благословенной тишине, чёрта с два я заснул. Нормально ли, когда я по Барраяру пока только повести перечитал, а до романов ещё даже не добрался, - а в голове уже фики пишутся? По таким вещам, как Барраяр и Найтраннеры, мне однозначно нужны заявки, ибо на ровном месте я писать не решусь. Впрочем, я надеюсь, что у меня для этого будет летняя битва. Вернее - что на ней буду я.
А вообще, генерируемые мною ночами диалоги и монологи как собственных, так и канонных персонажей, никогда не записанные, должны составить немаленький шкаф в библиотеке Мёнина. Зато, когда я что-нибудь таки пишу, то часто обхожусь без реплик вообще. Загадка!
А пока продолжаем флэшмоб. Трактовал тему как смог, и, похоже, если кто тут и безумен, так это автор...

Название: Весна драконов
Автор: Mark Cain
Размер: драббл, 609 слов
Персонажи: Македонский, Лорд, прочие состайники фоном
Категория: крэк же джен
Жанр: UST
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: POV, AU во все поля
Примечание: для тау большого пса на флэшмоб: пункт 22 - безумие
Размещение: со ссылкой на автора

ЧитатьЛорд стоит у окна, опираясь локтями о подоконник. Костыли рядом прислонены к стене. Переплетя худые пальцы, Лорд греется в островке весеннего солнца, как ящерица на камне, перелинявшая после долгой спячки – всё та же и одновременно совершенно другая, чем была до зимы.
Македонский замер поодаль, глядя на него, словно впервые. Он никогда не мог назвать Лорда красивым человеком, потому что был абсолютно уверен, что он – не человек. Черты Лорда вырезали по иному образу и подобию, как лица египетских фараонов и ацтекских вождей с маленьких картинок из учебника истории.
Македонский делает вид, что смотрит на двор – когда-то ему нравилось разбивать тонкое стекло на лужах, чтобы выплёскивалась чёрная стылая вода. А теперь он чувствует, что нечто трескается у него внутри – больше похожее на прочную скорлупу, сквозь которую прорывается живой огонь и заполняет его до кончиков волос и пальцев.
Раньше он не мог и представить, а сейчас – не мог бы описать, как такое возможно: то, что в нём, больше его самого во много крат. В детстве он порой летал во сне, ощущая в себе силу, равной которой не знал; попытка признаться в этом взрослым обошлась ему слишком дорого. Он загнал эту силу вглубь, в чёрный омут, замурованный холодом, отказал себе в праве видеть сны, – но то, что овладевает им в это мгновение, уже не подчиняется ему.
Македонский уверен только в одном: что на этот раз будет молчать. Но огонь, будто открывшийся родник, просачивается наружу – проступает на лице новыми веснушками, красными пятнами на искусанных бледных губах. Веснушки появляются даже на ключицах, на руках, Македонский нервно сдирает их, словно чешуйки, рассеянно слизывая капли крови с ногтей, но едва заживает ранка – веснушка возвращается на прежнее место, ещё более выпуклая и вызывающе яркая. Кажется, никого не смущает то, что веснушки вспыхивают раньше, чем солнце становится по-настоящему жарким. Только Лэри немного завидует: веснушки – это не прыщи, говорит он, они даже кому-то нравятся.
Македонский снова смотрит на Лорда, полагая, что никто его не замечает. И понимает: Лорд – лёд, но не хрупкий, нет, а твёрдый, как алмаз. Он отражает свет и режет глаз, как режут выпуклое стекло, его невозможно разбить – об него можно разбиться. Македонский молчит, прижимая пальцы к губам и обжигаясь о них. Это безымянное и безнадёжное чувство – словно ещё взлетаешь, но уже падаешь, как тогда, когда он был маленьким и, раскачиваясь на качелях, на перехватывающей дыхание высоте услышал негромкий лязг крепёжного болта, вываливающегося из паза.
Огонь застилает ему глаза горячей пульсирующей пеленой, и он видит вместо костылей, на которых упрямо ковыляет Лорд, сложенные крылья, созданные быть опорой не на земле, а в небе, – столь же беспомощно выглядят сбитые летучие мыши. Видит вместо человеческого – плавное змеиное тело, совершенный силуэт, который можно обвести одной линией карандаша, видит перетекающую по напряжённым мышцам спокойную мощь, гладкую алебастровую броню чешуи. Македонский думает, что сходит с ума.
Огонь царапается изнутри, требует броситься вперёд и вверх, высоко в очистившемся весеннем небе переплетаться, переплавляться кувыркающимся клубком, вцепляясь в горло, ощущая, как полосуют ледяные когти. Огонь подсказывает желания, слишком яростные и безрассудные для человека – обладать до выломанных суставов, до вырванных с мясом кабошонов чешуек. Огонь застилает глаза, и Македонский трёт воспалённые бессонницей веки, надеясь проснуться. Огонь застилает глаза, и Македонский натыкается на стены, из прежде таких аккуратных пальцев выскальзывает стакан кофе и разбивается на крупные осколки, так похожие на обломки льда в весенней луже.
– Что-то не так? – напряжённо спрашивает Курильщик у пространства перед собой, не рассчитывая на вменяемый ответ.
Македонский молчит – уже потому лишь, что для таких чувств не придумано слов – и собирает осколки, слишком уж крепко сжимая их в ладонях. Жидкий огонь падает густыми каплями и растворяется в зеркальной черноте.
– Всё в порядке, – отзывается над самым ухом Курильщика Табаки, – просто у нас в одной комнате – два половозрелых дракона.
В его голосе не звучит совсем никакого беспокойства.

Чо-та я по сезонам пошёл - зима, весна... хоть бери и додавай лето и осень.) Но мой КПД по-прежнему определяется через суммарное количество фидбэка.
Всех ещё раз с наступившим! Прочитал сегодня ёлочки, мы с собаком благодарим за пожелания!

@темы: moments of life, дом, в котором возможно всё, фанфикшн

Раньше я всегда считал годы "от сентября до лета". А в этот раз как-то так получилось, что именно год назад жизнь вошла в поворот.
Написав в прошлый Новый год о потерях, я никогда так не ошибался(с). В марте ушёл из жизни один мой друг; о том, что этому предшествовало, я, кажется, только сейчас могу говорить.
Но начиная примерно с того же времени я обрёл стольких людей, что и перечислять не возьмусь. Радость, конечно, не в количестве, а в том, какие же вы все чудесные спасибо вам!
Наверное, слишком пафосным будет сказать, что за минувший год у меня было больше впечатлений, чем за всю жизнь до этого, - но, чёрт побери, сборы, встречи, прогулки, вгости, дни рождения, Жанна, Заповедник сказок, BJD-сходки, Слэшкон, ЗФБ и ФБ!..

...И миры, которые я люблю. Салитэрия, живая, волшебная, родная, я не прощаюсь.
И игры, в которые я играл и в которые я не_играл, но они зацепили и запомнились. Чего стоит один Хоэльо, который однажды (на)дорвётся до долгожданной вечности. Чего стоит микрофэндом Бешеных псов!
Да, я закрываю свой первый ролевой сезон с почти-четырьмя играми.
Доктор Шаркотье, Кабаре "Чёрный кот" (QuesTime) - запоротый кроссползапоротый кросспол: доктор считала себя денди, целовала ручки оперным дивам и один раз спутала глагольное окончание. Хороший был детектив, я бы даже ещё поиграл с Квестаймом, если бы не высокая цена за всего три часа игры и если бы не кросспол. То есть, я готов кроссполить, но - на более длительной игре.
Медведь, Трактир "Эмилия" (мастер Вера) - опыт персонажа, который психологически младше меняопыт персонажа, который психологически младше меня. Упёртого и ведомого одновременно. Кажется, даже удалось не провалить романтическую линию, будучи накрытым обвмом, - за что в первую очередь спасибо Диметре, с незнакомым человеком ябнесмог.
Финч, Аддамсы у Амберкромби (Alterrum) - говорящая мебельговорящая мебель. Однако поигралось удачно и приятно, было много спонтанного и забавного. Игротешить с рукожопием - большеникагда.
Григорий Левитский, Дело о театре (мастер Вера) - так славно, что хочется продолжениятак славно, что хочется продолжения. Не повторения, а именно пожить дальше. Гришка оказался очень светлым и умным персонажем - любит театр, любит Ореста, никаких страдашек. Мне с ним хорошо.
Ближайшие планы на грядущий сезон связаны с мартовской игрой "Нам здесь жить..." Это не значит, что меня нельзя будет сподвигнуть на что-нибудь камерное. Но бОльшая часть мозга уже в Барраяре. Присоединяйтесь!
сейчас самое время сказать, не безнадёжен ли я как игрок и хотите ли вы играть со мной в дальнейшем, и - для мастеров - приглашать на свои игры. Мне это важно.

А дальше - только лучше. У нас с любимым всё получится!
Отдельный поздравительный пост ещё будет - ближе к НГ)

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, фиделиоприход, ролевиков приносят не аисты, моё ролевое всё

"А не завтра ли уже приезжает из Питера Малиновый Кот", - подумал я вчера вечером, как-то забыв о том, что оный Кот - один из тех немногих, кто может писать мне не только sms, но и вконтакт. А вконтакт я захожу довольно редко.
Зайдя туда уже хорошо так заполночь, я убедился, что - да, едет. Но не отказался от намерения посвятить ночь фичку, ибо если бы я лёг - я бы утром уже не встал. А снимать Кота с поезда надо было в одиннадцать. Так что я закончил текст, позавтракал, приехал и поместил себя под ёлку в зале ожидания Ленинградского вокзала, а остаток времени мне скрасил Барраяр.
Кот был пойман и заобнят, мы отыскали камеру хранения, а затем отправились в метро. По запросу "Джаганнат" я выбрал тот, который на Таганке, как наиболее уютный и удобно расположенный. Кот рискнул на нут с карри и сырный шарик, я же только пил компот, и когда Кот прикончил третий стакан, я ещё не допил первый.) Прекрасность интимного закутка слегка омрачало - вернее, озаряло - лишь мигание гирлянды, и мы чертовски душевно там посидели. Я редко когда ржу столько, сколько с Малком, вне зависимости от того, о чём мы говорим - о Носферату, тортиках или Драгонаге. Я узнал о существовании такой травы, как психософия, и понадеялся, что когда-нибудь затащу-таки Кота на кабинетки - ибо нефиг пропадать таланту!
В процессе выяснилось, что ехать Коту не на Рижскую, а на Римскую, и не просто "поиграть в настолки с фуррями", а на FurryGames. И что я вполне могу сесть ему на хвост. Сказано - сделано: доехали, встретились у инфососа с Лео и пошли за ним. Места оказались мне знакомы - раньше там располагался Гиперион, а теперь наш путь лежал в салон Канцлера Ги, Канц'Ert. Море
Во дворе мы подхватили Кота Кая, коего я со времён лирушных помню в ник, миновали прихожую, сдали взнос и получили на вечную память бумажные браслеты. Постепенно заняли часть дивана, погребённого под пирамидой подушек, и стол - и сыграли в 7 Wonders, при виде которых только ленивый не помянул Цивилизацию. За объяснение правил терпеливо отвечали Лео и Тигр - цель игры состояла в накоплении ресурсов и постройке ценных объектов. Однако у меня по-прежнему всё плохо с экономикой, и я радостно проиграл, полагаясь преимущественно на возможности халявы без какой-либо стратегии, пока халява не закончилась.)
Время от времени проголодавшиеся фурри налетали на бутерброды, звучало приятное музло, и прошла предновогодняя лотерея. Появилось единственное знакомое мне лицо - Крагиш (а он меня, похоже, не помнил, но это нормально - просто у меня память хорошая). В какой-то момент на полу яблоку негде было упасть - вокруг разнообразных игр сложились соприкасающиеся спинами круги. И взирал я на всё это, когда по окончании игры и курящие разбрелись, и МалКот временно меня покинул, - и было мне хорошо. То ли из меня всё-таки хреновый интроверт, то ли атмосфера действительно была домашняя и непринуждённая, так что даже совсем случайный я чужим себя не чувствовал.
Потом мы с Малком истребляли мандарины, и я съел кусочек яблочного пирога. Кот решил валить, мы обняли Лео, но, конечно, задержались. Я был представлен Илье "собственной перцоной"(с) - тот, как выяснилось, уже был обо мне от Кота наслышан. А там и главмастер Дример предложил сыграть в Мафию Леммингов, от чего невозможно было отказаться - хоть игра и не настолько забавна, как стрипы Nichtlustig, зато простая и милая, и многое решает рандом. Жаль, в Твистер мне по-прежнему играть не с кем и негде.) Доиграв, напоследок мы пообщались с Лози. За считанные минуты он умудрился расспросить, сколько мне лет, курю ли я, пью ли я и как я умудрился так хорошо сохраниться для своих двадцати двух, и что я вообще за зверь ("фурь? - нет. - анимешник? - нет. ролевик. - во что? - в куда позовут!"). Прелесть же :3
Оторвавшись от Лози, я догнал Малка в прихожей. Мы попрощались с Крагишем и Котом Каем и спустились на улицу подождать Илью. МалКот успел соблазниться кофе из автомата, предсказуемо разочаровывающим. До метро мы дотопали втроём, и я заобнял всех на Чкаловской, откуда мне предстояло ехать в ветаптеку (эпик фейл, завтра в другую поеду), а Коту - заезжать на вокзал за оставленным в камере хранения багажом.
Спасибо Малиновому и всем причастным пушистым за внезапный праздник Наверняка я ещё побываю на Фургейме. По крайней мере, мне понравилось.
И нет, спать я пока не хочу

@темы: мероприятности, friendship is magic, я играю в игры на столе

Откатил планшет к заводским настройкам. Само собой, проблемы с экраном это тоже не решило. В утешение накачал себе Барраяра. Перечитываю, радуюсь.
Вчера Москва утонула в снегу, а в ГИТИСе вино текло рекой и была гитара. Все пять лет наш репертуар не менялся: гимн факультета "Театровед с тобой, если ты бухой", "В городе лето" УмаТурман, "Батарейка" Жуков, "Вахтёрам" Бумбокса, "Белая гвардия", "Ты дарила мне розы", "Город-сказка"...
Больше не будет лекций и семинаров - только экзамены и диплом. Не испытываю ничегошеньки по этому поводу.
Подарил себе на Рождество кусок мыла из Лаша, а маме - последнюю книжку про кота Боба.
С нетерпением жду конца года, но после Рождества уже стало как-то чище и светлей и в душе, и в мире.

Сегодня с утра по пробкам съездил с собаком сдать кровь. Выяснилось кислородное голодание. Если я завтра никому не нужен, то основным занятием будет поиск очередных препаратов.
Потом практически без остановки отправился на Сретенский бульвар. Мне кажется славным, что мы с Кроликом всегда видимся в районе Нового года - то на несколько дней после, то за несколько дней до.) Отправились в ЭксЛибрис, нашли уютный столик, я снова не устоял перед маленькой бутылочкой сидра и пообедал всё тем же рисом.
В добрые руки Кролика я пристроил грифоныша-шкатулочника. Рад, что зверь порадует прекрасного человека! Перепост объявления по-прежнему актуален, хотя конец бюджетной ямы близок: сдам зачётную и вернусь к работе.
Посидели чертовски душевно, поговорив за ФБ и игры, зверьё и bjdей, и около восьми рассчитались - Кролика ждал дома маленький рыжий пиздец(с). Расстались, когда я выскочил на Чкаловской. Мрр за тёплый вечер

@темы: moments of life, friendship is magic, это гитис, детка

В ночь на вторник собак наконец-то по-настоящему спал. И даже пытается бегать, хотя на поворотах пока заносит.

Пользуясь свободным днём, я начал вчера предрождественскую уборку. Как обычно, разгрёб и протёр стол под деревянную ёлочку, и тут Остапа понесло. Горжусь собой.)
Я всегда говорил, что выехать самому - проще, чем вынести из комнаты весь хлам. Однако должен же я знать, что брать с собой, выезжая?)
Из трёх небольших ящиков я извлёк три огромных тяжеленных мусорных мешка программок и флаеров, билетов и проходок в театры и кино, визиток и буклетов, фестивальных альбомов, путеводителей, газетных вырезок...
Сохранил только необычные программки - например, написанную от руки. И программку-плакат "Киже". И программку "Лира", подписанную любимым. Всего несколько штук. Плюс либретто современных, нигде не опубликованных опер.
Рука не поднялась на открытки, календарики от питомников, оставшиеся с детства наклейки и всё, что кто-то когда-то дарил. (Всё это, кроме наклеек, распихивается по книжным полкам.) Нашлись такие артефакты, как форменная зелёная косынка редакции молодёжной газеты, где я в отрочестве состоял, и значок с розовым треугольником с феста "Бок о Бок". И я влез в ошейник своей волосатой юности! Но селфи пока не удалось.)

В итоге в два ночи прилёг "на часок" и выморгнул в 7.40 утра. Подготовился к зачёту по экономике и упал обратно. Зачёт сегодня получил.
Потом дождался консультации к госэкзамену. И что бы вы думали? Билеты пропали. Декан говорит, что они у старосты, староста - что они у декана. За месяц до госа.
Сегодня Сочельник. Пойду выверну ещё пару шкафов.) Очень хочу видеть людей по случаю Рождества и НГ, это будет лучшим подарком, правда! Ловитесь, не извольте стесняться
А пока можно посадить у меня ёлочко.

@темы: moments of life, микеланджело, человек собаке друг, это гитис, детка

Давешнего димедрола собакину хватило от силы на час. Дыбр со сномПотом он снова бегал, причём в руки не давался - кусил. Посему я, со свободными руками, сам наловчился поспать немного.
Приснилось актуальное: что я слишком рано прихожу на игру, никого ещё нет, и я иду прогуляться до сбора игроков. Набредаю на какой-то медицинский центр и почему-то решаю проконсультироваться у знакомого психотерапевта или вроде того. Быстро устаю ждать его у дверей кабинета и собираюсь сходить в уборную переодеться к игре. Спускаюсь, сталкиваюсь с ним на лестнице - а он натуральный индус: в костюме, но в чалме. Как ни в чём ни бывало здороваюсь и иду дальше. Запираюсь в уборной, и тут проявляется молодой человек бледной наружности.
Юноша невысок, комплекцией напоминает Кактуса, и молчит - из чего я заключаю, что это призрак. Ничего необычного, ага. Но когда входит Мори - видимо, также переодеться, - я для пущей верности указываю на севшего рядышком мальчика большим пальцем и спрашиваю: "Ты его видишь?". Мори отвечает отрицательно. "Значит, точно призрак", - радуюсь я, а Мори куда-то исчезает. С чего бы она вдруг.)
Когда я собрался уходить, мне даже жаль стало этого немого духа, и я сказал ему что-то ободряющее, даже по коленке, кажется, погладил. И проснулся.
Около одиннадцати утра я испугался было, что у пса снова начинается приступ, а он возьми да и брякнись спать. Ненадолго, правда: в моё отсутствие у него два зуба выпало, пришлось ему после игры кровеостанавливающее покупать и вкалывать. Но!зубы у него ещё остались кое-какие)

А я поехал к Вере на игру. Да, воткнулся свободной ролью сверх каста, ибо когда бы я ещё сыграл молодого критика, влюблённого в театр? Он быстро ко мне пришёл и представился: Григорий Львович Левитский. Потом я перерывал шкафы, нашёл чёрное кожаное пальто с металлической пряжкой, в котором сам бог велел однажды чекиста сыграть.) Остановился в итоге на более нищебродском замшевом, научился шёлковый платок завязывать пионерским галстуком, подобрал ремень и сегодня с утра срочно на нём лишнюю дырочку ножом проковырял, чтоб брюки не спадали.
А потом я получил вводную и докурил с мастером биографию - вечером перед игрой.)
И был у меня на эту игру дрим: дескать, если не буду занят расследованием - а вряд ли буду, ибо Гришке с Фандориным сотрудничать не с руки, - то найти себе личку, чтоб не прописанную заранее, а по велению гришкиного сердца. Нашёл! рад как слон
Но об этом пусть лучше сам Григорий расскажет. Мемуары нужно писать смолоду!

- Что за шум, это арест?
- Это Орест (с)

Отчёт отперсонажный. Немаленький, ага.Едва прошло три месяца с тех пор, как я, не окончив учёбы, выслан был из Петербурга со строжайшим запретом на въезд обратно в столицу. Приключилась сия оказия ввиду моего участия в политическом кружке либерального толка, и вздёрнули бы нас со товарищи в назидание молодёжи, если бы мой дядюшка, управляющий заводом, не откупился. От места секретаря я, однако, отказался и подвизался в Москве на поприще журналов, газет и прочих публичных листков, радуясь тому, что моя безнадёжно подмоченная гражданская репутация и на отца моего, полковника петербургского гарнизона, неизбежно бросила тень.
Здесь я и познакомился с баронессой Лидией фон Гюббен, содержащей в своём поместье Новейший театр. Пару раз мы имели беседу, и я видел одно представление оного театра, оказавшее на меня впечатление самое положительное. А сегодня я был зван на вечер, на коем ожидалась презентация новой пьесы Анны Купер, переводчицы и драматурга Новейшего театра.
Прибыв в поместье, я сейчас же обнаружил себя в самой гуще событий: режиссёр требовал от труппы немедленно приступить к репетициям. Но неожиданно Анна сообщила, что рукопись её пьесы некто бросил в камин, где та сгорела. Утешало то, что по черновикам возможно будет восстановить пьесу в будущем, а у режиссёра, г-на Ворожейкина, были припасены сцены из Шекспира в его собственной редакции. Хоть мы и не были ещё представлены, я горячо поддержал его идею отдать текст всех трёх ведьм молодой актрисе Настеньке Мониной. С двумя маскарадными масками на щеках, то была единая в трёх лицах прекрасная нимфа, соблазняющая, искушающая на зло!
С замиранием сердца смотрел я на первую пробу роли актрисой - подлинное волшебство, рождающееся воочию. Увы, Ворожейкин успел повздорить с актёром Орестом Валаховым и текст Макбета дал прочитать заслуженной актрисе Анфисе Ерохиной. После репетиции, высказав свои восторги, я оставил актрис наедине и удалился в кухню, где тепло был встречен экономкой Аграфеной. Когда к нам присоединились Ворожейкин, Анна и Настенька, я согласился попробовать знаменитое вишнёвое красное вино баронессы и предложил тост за дальнейшие творческие успехи. С воодушевлением я заговорил с режиссёром о чрезвычайной актуальности "Макбета" - ведь это пьеса о нигилизме, о ницшеанстве, в коей Макбет пожелал стать сверхчеловеком, но плоть его и душа его не вынесли этого... знал ли я, что пророческими были мои слова!
В тот момент и случилась трагедия. Анне стало дурно; Анфиса обмахивала её, брызгала водой, но обморок казался глубоким. Мы с Ворожейкиным сговорились было перенести её на постель, как вдруг тот сказал, что не чувствует пульс, и предложил мне послушать. Сам не будучи врачом, я от волнения не мог нащупать пульса ни на запястье её, ни на шее, просил послать за доктором, дать спирту или нюхательные соли. Однако заместо врача явился приглашённый баронессой чиновник, некий г-н Фандорин, и с удивившей меня поспешностью констатировал смерть. Я не мог в это поверить, голос мой предательски дрожал - никогда прежде у меня на руках не умирал человек; и уж совсем не верил я в то, что заявил Фандорин, обследовав бокал: дескать, Анна была отравлена. Как он мог утверждать сие без вскрытия? Как мог я допустить, что в храме искусства прячется убийца?
Для баронессы это была тяжёлая утрата. Всё, что я мог сказать, похоже, лишь раздражало её, и я удалился в зал, где попросил труппу, ещё не знающую о произошедшем, не шуметь. Однако новость вызвала только новые споры, покуда Ерохина не лишилась чувств. Принеся ей воды, я просил её поберечь себя и более сегодня не репетировать, на что получил мудрый ответ, что лишь в искусстве возможно найти утешение. Ворожейкин также настаивал на продолжении репетиций, и, надеясь, что это развлечёт баронессу, я согласился прочитать роль Эдварда. Но едва я грозно произнёс первую реплику: "Возьмите их! Держать под строгой стражей...", как был прерван возгласом Ерохиной: то прозвучало предвестьем возможных арестов.
Фандорин тем временем запретил перемещать труп до приезда полиции, а посторонним входить в кухню, заперся там и вызывал всех на разговор поочерёдно. Пожелал он побеседовать и со мной, в одной из пустых комнат. Это было неуютно - я сыт по горло был допросами, и бродил из угла в угол, останавливаясь у окна, желая как можно скорей закончить пустой разговор. Как и все чиновники, Фандорин лишь ходил вокруг да около с напускным дружелюбием и вместо того, чтобы спросить прямо, не предполагаю ли я у покойной завистников, допытывался, какого я мнения об её драматических сочинениях. Я отвечал, что слухов не знаю, подозревать едва знакомых мне людей не смею, пьесы г-жи Купер находил талантливыми и перспективными, а подробнее о её творчестве, быть может, выскажусь в некрологе - к делу же это отношения не имеет. Отказался я и распространяться о бывшем своём кружке. Всё, чем я мог быть полезен, - так это тем, что мне показалось, будто Ворожейкин и Анна пили из одного бокала, но и то не мог утверждать наверняка.
По виду я предположил, что г-н Фандорин - коллежский, из той же породы нечисти, что Чичиков и Тарелкин; однако узнал, что он статский. В таком чине он мог быть кем угодно - сенатором, прокурором... или, как я опасался, - не за себя, но за людей баронессы, - мог быть из царской охранки либо, того пуще, из тайной полиции. Впрочем, коль скоро баронесса доверяла ему, приходилось и мне его терпеть, ибо я не желал с ней ссоры.
Жизнь в театре тем временем шла своим, хоть и тревожным, чередом; из-за постоянного отсутствия того или иного человека ввиду того, что Фандорин, злоупотребляя гостеприимством, превратил кухню в свой кабинет, репетиции были приостановлены. Баронесса изволили напиться, а мы с актёрами постарались утешить её - продолжение спектаклей, сказал я, станет лучшей памятью об Анне, коя, несомненно, этого бы желала. Надеюсь, всё это принесло баронессе облегчение.
Ворожейкин и Валахов то и дело ссорились, обижались друг на друга, как мальчишки; также Валахов сокрушался необходимостью играть Шекспира, коего почитал устаревшим, и к тому же обезображенным пером Ворожейкина, - сколько бы я ни утверждал, что Шекспир вечен благодаря новым интерпретациям, - зато защищал Фандорина от моих скептических замечаний и всё пил, покуда винный кувшин не опустел.
Вторичное свидание Фандорина с Ворожейкиным вышло таким долгим, что все мы ждали окончания оного: я - с беспокойством за режиссёра, Валахов же - с особенным нетерпением. Я глух к сплетням, однако нечто из сказанного о нём Ерохиной вселило в меня подобие надежды, и в шутку я осмелился поинтересоваться, не ревнует ли Валахов - ведь ему не достаётся столько же внимания, сколько г-ну Ворожейкину. Спрашивая себя, уж не ревную ли я сам, я поспешил заметить, что бессмысленно искать признания у чиновников, кои неспособны на творческий акт, - и, сказать по правде, вовсе ни к какому акту не способны, окромя законодательного. Смею надеяться, что напряжённую обстановку я разрядил.
Валахов, едва режиссёр вернулся, буквально устремился на кухню к Фандорину. Сквозь дверное стекло я успел увидеть, как Фандорин отрывает от себя его руки - и готов был биться об заклад, что не с кулаками Валахов на него набросился, однако мог только ждать. Такова закулисная жизнь - никто не мог скрыть своих чувств: вот и Настенька явственно была влюблена в Ворожейкина. Но в этой драме лучшим советчиком девушке была г-жа Ерохина; я же почувствовал, когда его разговор с Фандориным был окончен и Валахов удалился в беседку, что могу - и должен - быть сейчас рядом с ним. Он лежал - я присел в ногах; Аграфена принесла ему кофе, он сел и постепенно придвигался ближе.
Я понимал, что, говоря о чёрствых людях, не чувствующих искусства, он имел в виду одного Фандорина; я искренне уверял его, что такие люди достойны лишь жалости, а его ждёт впереди ещё много признания. Я нёс самую сокровенную чепуху о Шекспире, о своём первом знакомстве с "Гамлетом", о своём сочувствии Йорику, даже о своей матери, привившей мне любовь к поэзии и драме, - перемежая всё это просьбами не отчаиваться, ведь жизнь всегда даёт нам второй шанс. Но всё это время я не мог и надеяться, что именно на меня, простого недоучку, обратит внимание человек, которым я так восхищался, - пока на моих словах о том, что наша судьба в наших руках, он не взял мою ладонь в свою. Его руки были горячими; он предложил мне ещё горячий кофе, но, боюсь, не от кофе или вина так билось моё сердце.
Репетировавшая в саду Настенька не могла помешать нашей беседе. Прервал нас только Фандорин, неожиданно пожелавший вновь поговорить с Валаховым. Он увёл Ореста в дом, а я, боясь, как бы тот не наделал глупостей, прокрался к двери, готовый в случае нужды вмешаться в его защиту. Однако всё, что я услышал, - это то, что меня хватился Ворожейкин. И вскоре режиссёр отыскал меня, дабы предложить сыграть на репетиции роль Кента. Зная, что Орест будет играть Лира, я согласился быть Кентом - и в этот момент из дома вновь раздались крики.
Я ворвался в коридор и бросился к Оресту, потерявшему сознание. Хоть я и не слышал выстрела, я страшно испугался, что могу его потерять. Я нащупал пульс и сжал его руку, он приходил в себя у меня на коленях; он не был ранен - не знаю, что наговорил ему Фандорин, но ему лишь стало плохо с сердцем. Я заверил, что не только не желаю его смерти, но и не позволю, не допущу её; а когда Аграфена обрызгала его водой, он окончательно стал похож на прежнего себя, проследовал в зал, опираясь на мою руку, и изъявил готовность участвовать в репетиции. Ворожейкин же предложил перенести представление в сад, где было больше места для трупов.
Я проводил в сад своего короля. Фандорин отказался от участия, так что я вынужден был взять на себя роль не только Кента, но и Эдгара, сам Ворожейкин играл Эдмунда, Аграфена и вдова-покровительница театра также исполняли по нескольку ролей. Сперва за неимением бутафории я заколол Эдмунда воображаемым клинком как Эдгар, затем как Кент склонился рядом с мёртвым Лиром. Хоть я был зрителем не в полной мере, а баронессе наше представление показалось комедией, - этот короткий отрывок вдохновил меня необычайно. Я любовался и Эдмундом, и Лиром, и мне понравилось быть Кентом - пусть даже с сокращённым текстом.
"Король зовёт - ему не откажу": это ли не верность? Непременно буду просить включить в постановку эту реплику. Надобны разбор пьесы и ещё немного упорной работы - и это будет впечатляющий спектакль. А Орест, похоже, признал, что роль Эдгара подходит ему больше, нежели роль старца Лира, с чем и я склонен соглашаться.
Едва мы вернулись в дом, как очередной переполох возвестил долгожданное прибытие филёров. После осмотра места преступления к нам зашёл полицейский - ему Ворожейкин также предложил присоединиться к спектаклю - и выразил желание допросить свидетелей происшествия по одному. Покуда до меня не дошла очередь, мы с Орестом, подавая прочим пример оставить зал для следственных мероприятий, удалились вновь на свежий воздух. Там, в саду, беседующими об искусстве и держащимися за руки, нас и застала баронесса - впрочем, я и не намерен был скрываться, а до того, что себе подумают посторонние, мне и дела нет.
Вскоре в саду собрались и остальные. Мучительно было пребывание в неизвестности и ожидание вердикта. Я присел у ног Ореста, его ладонь на моём плече придавала мне сил. Ерохина подслушивала у двери и докладывала нам обстановку. Когда она сказала, что Настенька призналась в убийстве Анны, все мы не поверили своим ушам - но тут же догадались, что таким образом бедная девушка пыталась спасти Ворожейкина. Как неоднократно повторил Орест, разыгрывалась сегодня в нашем театре не трагедия, но фарс. Затем вошли Фандорин с полицейским и объявили об аресте Ворожейкина. Я требовал огласить к тому основания, доказательства, Орест пытался меня удержать - и невозможно описать, сколь бесценна была эта забота.
Неожиданно Ворожейкин попросил привести Аграфену. Все пребывали в прострации, посему на кухню за ней сходил я. Тут г-н режиссёр заявил, что-де узнал, что Настенька приходится ему и Аграфене дочерью, кою та считала погибшей при рождении, и наказал позаботиться о девушке, после чего сознался во всех насильственных кончинах, произошедших за последнее время в поместье, так-то: смерть костюмерши, гибель юного актёра, вызвавшего Ореста на дуэль, и собственно отравление Анны. Я испытал шок немногим меньший, нежели когда держал в руке безжизненное запястье Анны. Трудно было постичь, что Ворожейкин так нелепо и страшно погубил свою судьбу и талант, когда возомнил себя вершителем законов театра и стал, как Макбет, безумен.
Поскольку в ожидании полиции вечер затянулся, я счёл разумным заночевать в поместье, и Орест пригласил меня в библиотеку, пообещав читать Шекспира; здесь опущу завесу тайны перед невинными очами своих читателей. Быть может, в поместье, ежели будет дозволено, я останусь насовсем - в единый день, когда я обрёл столь многое, Новейший театр лишился драматурга и режиссёра, и баронессе потребуется помощь в постановке наследия Анны и своей собственной пьесы, в коей она намерена отразить драматические события в собственном театре. А ваш скромный слуга надеется, что хоть немного послужит увековечиванию подлинного искусства, коему готов служить всеми возможными средствами.

Благодарности игроцко-персонажныеВера - мастер, Анна, полицейский, спасибо за увлекательную и атмосферную игру в закулисье, получилось чертовски здорово! И персонажи были по-настоящему хороши)
Птаха - Орест, drama queen mon cher, неподражаем и прекрасен! Спасибо за яркий темперамент, за тёплые и душевные разговоры, романтику и тактилку.) Григорий, конечно, не обольщается и догадывается, что просто под руку подвернулся как временное утешение, однако отступаться не намерен.)
Гризка - Ворожейкин, как всегда фееричен, харизматичен и упорот, злой гений как есть.) Игрок краем сознания не сомневался, что если труп - значит Гризка пробежала xD, но персонаж незамутнённо стоял на том, что рукопись сжечь Ворожейкин ещё способен, то хладнокровно средь бела дня убивать - ненене. Восхищался актёрскими данными господина режиссёра, жестоко обманулся в нём как в человеке, скорбит о пропащем таланте.)
Птица - баронесса, весьма верибельная аристократка, независимая и сильная женщина, строгая и внимательная хозяйка театра. Григорий её очень уважает и ценит и хотел бы сохранять с Новейшим театром теснейшую связь, какой бы цирк с конями там ни творился.)
Шаман - Фандорин, общались мы немного, но заценить образ сыщика-альтруиста я успел. Эраст Петрович получился настолько деликатным и увлечённым своим делом, что даже Григория не слишком уж раздражал.)
Генриетта - Настенька, море очарования и таланта, энтузиазма и светлой веры в театр и в любовь. Гришка очень надеется, что эту девочку ничто не испортит и не заставит разочароваться в высоком актёрском ремесле.
Райна - Ерохина, огрёб немало удовольствия от моментов взаимодействия с примадонной! Она знает цену себе и другим, философски взирает свысока на кипение житейской суеты, оставаясь при этом актрисой с большой буквы. Браво!
Анетта - Аграфена, домашняя, "своя", и в то же время - погружённая в себя и загадочная. Очень жаль, что не было случая пообщаться за жизнь, Григорий ощущал в ней некую тайну, быть может - нераскрытый потенциал...
ТМП - вдова, очень... ГРОМКАЯ XD Госпожа меценатка с достойным пылом строила расшумевшихся неразумных мальчишек, всегда оказывалась где-то в центре событий и отнюдь не производила впечатление женщины, которой пора думать о завещании. Я бы на её месте задумался об актёрской карьере - дабы не пропадали такие эмоции!

После игры традиционно выпили вина, разобрали полёты - мастер поведала предысторию преступления, согласно которой Дыбр постигровойВорожейкин не простил Анне то, что она предпочла ему баронессу, и то, что она рисковала разоблачить его в своей пьесе. А Аграфена призналась, что не поверила последнему признанию и сочла, что под видом дочери Ворожейкин попытался сбагрить ей на попечение свою любовницу - в общем, за этими дамами придётся следить, чтоб не траванули друг друга.) И театр также лишился субсидирования: вдова передумала и своё завещание переписала на Настеньку.
На вопрос, что вообще в театре делал критик, прозвучало предположение, что баронесса его специально для Валахова пригласила. Но нет! - мальчик не палился
Проводив Шамана, Птицу и Генриетту, мы с Гризкой, Птахой и Верой посидели на кухне, выпили чаю, перекусили (я нагло дорвался до яблочного пирога), побеседовали за минувшие и будущие игры. Пришли к выводу, что гетеросексуалы на игры со слэшем ходят, как люди на игры с вампирами - чтоб отбиваться Ждём от Веры "Покровских ворот" и прочих игр, помечтали с Птахой хором поиграть как-нибудь по Пёсьему - мне это хочется осуществить тупо на сопротивление, потому как #всемудаки.) Ну, ещё можно неканоном ходить с квадратной головой и "Что ж вы за х@йню творите" - расстреляют, наверное, быстро, но это ведь тоже интересно.
И, похоже, Птаха меня соблазнила на свою мартовскую барраярку - перечитывать теперь зело хочется А нынешний сезон я, стало быть, закрыл, ура. Но итожить ближе к новогоду буду, когда отпустит. От мастера фоооточек жду!
А на сладкое - вот вам вдохновляющей постигровой музычки :3

@темы: микеланджело, friendship is magic, человек собаке друг, moments of dream, радио Marcus FM, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

@темы: микеланджело, человек собаке друг, прикладное марковедение

@темы: микеланджело, человек собаке друг

@темы: кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, средиземье, творю миры, бросаю в воду