...Ну вот мы и дошли до истории, в процессе которой я породил слово СТЕКЛАЗАНЬЯ Это такое слоёное стекло, перемежаемое начинкой из флаффа и милоты. Моё любимое блюдо во многих сеттингах, потому что я барочная душа персонажи, пройдя через испытания и лишения, заслуживают соразмерные моменты хорошего, - а хорошее, в свою очередь, острее чувствуется и выше ценится, когда достигается испытаниями. А в WoD в целом и C:tD в частности, где "чем глубже тьма, тем ярче свет" и наоборот, - вообще сама Дан велела играть именно на таких контрастах.
Это история уже упомянутых здесь Эдраха-Балоринга [by Саюри] и Улсена ап Гвидион [by вашпокорный]. Целиком переложить её на художественный лад я всё-таки не осилю, но сохраняю отдельные диалоги и сцены там, где они случились (художественные эпизоды отмаркированы "буквицами"). История несколько более откровенная, нежели у Кэйи и Таверзина, - но без рейтинга (истинные ши скорее пафосны, чем телесны)). А слэшем, думаю, тут уже никого не напугаешь
И стоило Саюри написать опасные слова "государственный переворот", как в моей голове заиграл "Тарар" и больше уже не выключался Что в очередной раз доказывает, что в фей можно легко и бесшовно вносить буквально ВСЁ из сказок любой эпохи, что только ни составляет список "я б поиграл".

Упорядочиваю укур. Простыня первая, про поединок и его последствияИ эта история также начинается на дне морском, на гладиаторской арене леди Меруайз. Корабль, на котором путешествовал Улсен, потерпел крушение, и он согласился остаться в обмен на то, чтобы подводные жители спасли и отпустили остальных пассажиров и команду. Некоторое время Улсен дрался и выживал на арене, а затем Меруайз устроила в своём Неблагом владении выставку достижений придонного хозяйства смотр творчества с лотереей для мастеров. Приз разыгрывался в барабан, и выиграл его Эдрах, - а коль скоро на момент встречи с Кэйей он ещё не встречался с Меруайз, то, по-видимому, хитрожо...умный Айлил таки смог уладить недоразумение так, что морская владычица оценила искусство ювелира по достоинству и прислала ему приглашение.
И досталось Эдраху в чёрном ящике не что-то нужное и полезное, а рыцарь Гвидион, с которым он понятия не имел, что делать. Для рыцаря же поначалу был тем ещё ударом по шийской гордости тот факт, что его разыграли, как вещь, - но вскоре он оценил, что "хозяин" его не убил, не насмехается над ним прилюдно и не пытается использовать в каких-нибудь нехороших целях. Эдрах надеялся, что "выигрыш" догадается сделать ноги из незапертого дома, - но тот был слишком, ну... Благой. Улсен посчитал, что удирать недостойно, и решил остаться до окончания оговорённого условиями Меруайз срока службы и выплатить долг. Он не ждал, что о нём будут заботиться, и даже порадовался тому, что Эдрах не выдал ему воды, еды и место для сна: так меньше ощущаешь себя чьей-то собственностью. Воду Улсен нашёл сам, спать мог и на расстеленном плаще (рыцарь - неприхотливое домашнее животное), а как пришло время обеда или ужина - спросил, где взять то, из чего готовить, и если негде и нечего, то дозволит ли хозяин отлучиться и добыть.
После этого из добычи по местным лавкам каждый день готовилось что-то очень простое, но очень сытное на двоих. Улсену претила мысль питаться в портовом городе сплошными морепродуктами, его типичное блюдо - варево в горшочке из мяса, овощей и круп в разных комбинациях и иногда с крышечкой из теста. И, конечно, чай, время от времени появлявшийся в кружке, стоявшей рядом с Эдрахом, - потому что "у моря жить, да ещё и стылую воду хлебать - совсем никуда не годится". Особенно Улсен радовался, когда удавалось найти свежие ягоды или душистые травы в чай и в еду. Порция Эдраха могла исчезнуть только к утру, так что со временем распорядок возникновения порций даже сдвинулся. Улсен честно старался выявить закономерности во вкусах и предпочтениях Эдраха, - но, похоже, они зависели от настроения и вдохновения: одно и то же блюдо Эдрах сегодня хвалил, завтра отказывался прикасаться. И также Улсен старался не отвлекать мастера во время работы - но убедился только, что мастер может быть занят в любой момент, включая тот, когда лежит и смотрит в одну точку в горне, обдумывая новые идеи.
Улсен к этому непостоянству относился философски: поест Эдрах - хорошо, нет аппетита - не страшно. Если на предложение помощи пошлёт хоть за дровами - хорошо не сидеть без дела, а пошлёт к фомору лысому - не обижаться же. А в зябкую погоду Эдрах, заснувший в своей подвальной мастерской где попало, мог обнаружить себя укрытым плащом. И какое-то время эти двое так и сосуществовали.

Но к моменту знакомства с Улсеном - у Эдраха были якобы "отношения". Сиречь он добивался внимания одного ши из своего же Дома. Тот ши был корабел кто сказал "Цирдан цозёл"?, пиратский капитан, вокруг которого красивых фей водилось - с десяток на дюжину, и никто никому ничего не был должен. И вот однажды наш ювелир задумал сделать некое Сокровище для своей зазнобы - и сделал...
...Чтобы вскоре увидеть свой подарок на другом капитанском фаворите. Эдрах возмутился, но получил закономерный ответ: а чего ты ждал?.. Взбесился, явился к тому фавориту на разборку - и выиграл в поединке. А дальше всё пошло совсем не по плану: капитану его фаворит всё-таки нравился, и он вовсе не был готов забыть о проигравшем просто по факту его проигрыша (и тут его вполне можно понять). Вместо этого капитан прогнал Эдраха, на прощание поколотив, чтоб впредь неповадно было. Вернулся Эдрах домой злющий, как морской чёрт, и при первой же возможности попытался сорвать злость на Улсене. Но не тут-то было
Словесными до#бками Улсена вывести из себя ой как непросто: для этого надо очень хорошо его знать, чтоб болевые точки нащупать. Поэтому он только нарычал, что он тут не мальчик для битья и оскорблений не потерпит, - а как Эдрах полез в драку - даже бить в ответ не стал, просто перехватил его руки и скрутил; благо это Эдрах и Кэйя примерно равны в рукопашной, полагаясь скорее на ловкость, - а Улсен за счёт физической силы повнушительнее их будет. И прежде чем Эдраха изловить и зафиксировать - пару тумаков он блокировал, один пропустил, но не особо заметил. После чего, увидев на нём синяки, поинтересовался, что стряслось. Представить Эдраха в кабацкой драке, приносящей удовольствие всем участникам, Улсен не мог при всей фантазии; мог допустить, что Неблагой ши способен задеть кого-то так, чтобы схлопотать пощёчину за дело, - но не более. За всяким оскорблением должен следовать вызов на поединок, и пусть Грёза рассудит, - а избивать кого-то, кто не может оказать равного сопротивления... Этого Улсен принять не мог.
Но Эдрах всё равно старался спровоцировать его на эмоции, - и эмоции даже были... Правда, праведное возмущение Гвидиона оказалось направлено как-то в основном не на Эдраха

- Не потерпишь? Ну и не терпи! И что же ты сделаешь? Или боишься руки замарать? Один капитан не побоялся - вот что стряслось...
- Чтоб кулаками махать попусту, смелость не нужна. А достоинство нужно, чтобы не злоупотреблять силой. - Улсен пожал бы плечами, если бы обеими руками не удерживал вырывавшегося Эдраха. - А что я сделаю... Можешь выставить меня поединщиком, раз уж твой капитан настолько забыл о гордости, что кулакам дал волю вместо честного вызова!.. Но меня с ним впредь не путай.
Эдрах, услышав такое, унялся даже - и не вылил столько яда, сколько мог бы.
- А что, отлично! Вот и принеси мне его косы, и коли сможешь - так и проваливай отсюда уже!
Улсен успокоившегося Эдраха отпустил и фыркнул:
- Тебе фея - олень, что ли, чтобы я тебе трофей тащил, как гончая на охоте? Неужто на слово мне не поверишь? - И уже абсолютно серьёзно добавил: - Насмерть он тебя обидел, или кровь ему пустить будет довольно?..

...Сокол - конечно, не тролль, но тоже персонаж брутальный, поэтому он лучше уточнит ТЗ: насмерть или нет. На всякий случай. И радуйтесь, что уточняет до_того, как уе#@ть, а не после
Эдрах рыдал над горном почти до (предполагаемого) утра, ругался, проклинал и искал какой-нибудь яд - смазать оружие своего поединщика, чтоб обидчик вкрай облысел. А Улсен, качая головой и ворча, что-де не стоит какой-то подлец того, чтоб так срадать, - подливал ему что покрепче (даром что алкоголь был единственным припасом, который Эдрах мог притащить в дом сам, и которым был не прочь делиться) и от яда терпеливо, но твёрдо отказывался.
- Насмерть - не надо. Но вот остричь - важно! - утверждал Эдрах, довольный, что до него кому-то есть дело. - У него сила, эм... притягательности в косах!
Улсен с захмелевшим ши не спорил, посмеивался только. Постепенно подливаемое оказало должный эффект: про яд рыжий позабыл и отвлёкся, придумал эффектную брошь, попросил Улсена попозировать для наброска. И когда рисовал - перо закусывал, совсем как Таверзин (которого Улсен, впрочем, пока не знал). А рыцарь любовался работой и сам радовался, что оказался полезен и вовлечён в творческий процесс, а не "Сгинь, я занят", как обычно.
А наутро Эдрах получил сувенир с посыльным - якобы от капитана, извинительный. Красивый перстень (Улсен мысленно ворчал: нашли что дарить ювелиру - поделку какую-то, которая и рядом с его произведениями не стояла)). И, забыв все обиды и будучи стёкл как трезвышко, рыжий немедленно пожелал его надеть. Но вслух Улсен посоветовал подарок проверить, косясь на перстень с немалым подозрением, - "будто не знаешь коварство своих родичей!". Подумал немного, его ли это дело, - но Гвидион до всего должно быть дело: кому, как не им, осуждать всяких там! - так что высказался:
- Не очень-то тебя ценит тот, кто сперва даёт волю гневу, а затем даже не может явиться лично, чтобы извиниться. Незачем такое прощать.
Улсен был убедителен, так что Эдрах, к счастью, не надел кольцо, а повертел его в руках, не замечая подвоха. Но кости легли так, что и вино попалось убедительное, - потому, осматривая кольцо, Эдрах неловко порезался острым внутренним краем. И тут Улсен в первый (но далеко не в последний)) раз смог наблюдать картину "Приплыли" - плавно отъезжающего балоринга
...То есть не наблюдал, конечно, а подхватил Эдраха и уложил в гнездо, а затем аккуратно подобрал непростое украшенье колечко и при помощи (вероятно) Изначальности выяснил, какое противоядие тут нужно. И, в отличие от Кэйи, Улсен знал, где у Эдраха хранится мешочек с противоядиями. Промыл ранку, влил в него зелье, и всё обошлось: балоринг очнулся, возмущённый до глубины души - то ли произошедшим с ним конфузом, то ли тем, что Улсен стал тому свидетелем. Свернулся в гнезде в комочек и заявил, что готов мигом избавить рыцаря от всяческих обязательств по отношению к себе, если тот только пообещает, что ни одной живой душе о позоре мастера не расскажет! А Улсен слова о своём освобождении технично проигнорировал Негоже, в самом деле, брать награду за то, что сделал бы в любом случае.

Комочку Улсен протянул кружку чая и вздохнул с облегчением: раз возмущается - значит, точно жить будет.
- Конечно, ни о чём не расскажу, вот тебе моё слово. Прости, это же я тебя напоил. Нет в том позора.
И рыцарь тоже посмотрел с возмущением - на злополучное кольцо:
- А я ведь говорил, что с подлецом ни к чему дела иметь!.. Кто один раз уже поступил с тобой бесчестно, тот не исправится. С такими только на языке стали и можно говорить. - сложил руки на груди, весь такой серьёзный, и на Эдраха воззрился вопросительно: дескать, в силе ли затея с поединком. - Я бы такое с рук не спускал.
Данное ему слово Эдраха обнадёжило и избавило от новых метаний.
- Правду говоришь? Не выдашь меня? - и положил на руку Улсена горячую ещё ладонь. - Я и не прощу ему. Только оправлюсь...
И отвёл взгляд, не поняв Благого ши: сам же сказал, что тот свободен от обязательств, - а что кто-то решит по доброй воле его защищать, то самому балорингу в голову не придёт.
- Когда бы я врал, и зачем?.. - Улсен даже удивился слегка. - О том, чтобы я чужих тайн не выбалтывал, и просить не нужно. Это как дышать попросить.
И руку не убрал - как-то непривычно даже, когда прикасаются так...
- Набирайся сил. И... не думай, будто я в тебе усомнюсь или не уступлю тебе, - но я обещал быть твоим поединщиком, и тоже не шутил тогда. К тому, кто в чужой дом шлёт отравленные дары, как трус, у меня и самого теперь счёты имеются.
Эдрах взглянул на него, поверив, огромными синими глазами, уходящими в зелень разве что на блик, и сжал его руку своими - уже обеими.
- Спасибо, - произнёс, - меня... давно никто не порывался защищать. Ты пожалеешь, но... я не в силах отказаться сейчас. Да, прошу, отомсти за оскорбление, что он мне нанёс!..
- А меня... давненько не благодарили за то, что я делаю то, что считаю правильным. - Улсен осторожно накрыл ладони Эдраха своей, всё больше изумляясь тому, насколько же этот ши не привык к хорошему обращению. - Если кто и пожалеет, так это тот, кто посмел обращаться с тобой так низко. Так не должно быть, и так не будет.

В общем, не только Эдрах был ошарашен человечным (...феячным?) к себе отношением, словно он "всё ещё нормальный и в нормальном Доме", - но и Улсен привык к тому, что что когда эдакий паладильник защищает слабых и снимает котят с деревьев - все это воспринимают как само собой разумеющееся, ты просто doing Gwydion things и вот это всё. А тут - счастье быть нужным, ну горы же свернёшь, когда смотрят ТАК
И как Гвидион - Улсен без всяких окольных путей прямо явился к капитану и вызвал того на поединок: дескать, выходи, подлый трус, я пришёл от лица мастера Эдраха, и ты сейчас передо мной за свою подлость ответишь. "Енот был удивлён не меньше: в его норе сидел Олег"(с), сиречь балорский корсар немало офигел не столько от того, что у Эдраха появился защитник, сколько от того, что вот ЭТО Благое вообще завелось на Неблагой территории. Но посмеялся - дескать, неужто этот подлец жив ещё. На сей риторический вопрос ему даже ответили, что-де ты не стоишь того, чтобы о нём знать, - и заодно Улсен, услышав это, убедился, что капитан действительно причастен не только к побоям, но и про кольцо как минимум знал. А то ведь с этими Неблагими ни в чём нельзя быть уверенным: а ну как подарочек кто-то прислал от чужого имени, чтоб и капитана подставить заодно...
Лирическое отступление: ещё одно моё guilty pleasure помимо многих прочих, здесь реализуемых, - это то, как красиво в историях играют дайсы. Разумеется, нет нужды заё...прописывать чарники и просчитывать каждый чих, - но порой можно и нужно отдаться во власть рандома. Для Улсена и пиратского капитана (которому мы так и имени и не дали, но внешне он в моей голове неуловимо напоминает Дракуля Михоука)) я взял два дайса d6 - чёрный и белый. И на победу белый лёг шестёркой, а чёрный - тройкой. А на то, насколько Улсен огрёб (по разнице значений), - ровно наоборот: чёрный - шестёркой, а белый - тройкой. То есть огрёб на троечку - не ужас-ужас, но ощутимо. Похоже, рыцарь был достаточно замотивирован, чтобы в своей гвидионской ярости не останавливаться до тех пор, пока противник не перестал стоять на ногах, - но помнил, что обещал Эдраху не убивать, и не убил. Только пригрозил капитану, что если ещё хоть раз тот будет угрожать Эдраху, лично или чужими руками, - то милосердия больше не дождётся. И ушёл на своих двоих (эта птичка держится в воздухе на силе собственной ярости, да-да)), но вернулся к Эдраху весь в своей и чужой кровище и довольный.
"Скажи, у меня кровь идёт?.. - А кровь тебе идёт!"(с) - В общем, привлекает этого балоринга кровь

Явление победителя было встречено с восторгом.
Эдрах подошёл к рыцарю, отвёл с лица прядь, успевшую кровью пропитаться, и смотрел так долго, завороженно, - как на нечто прекрасное. Чувствовалось, что различает, где чья кровь, - по запаху, что ли?.. Коснулся виска ши Гвидион губами - ощутить это всё: и жар боя, и сладость победы в свою честь, и соль чужой боли.
- Спасибо, - сказал одними губами.
Улсен просто замер от прикосновения, боясь спугнуть, - как большой цепной пёс, которого впервые погладили. Утонул в этом восхищённом взгляде, - да быть того не может, чтобы смотрели так, почти как на произведение искусства... И, казалось, на мгновение этого почти-поцелуя - даже дышать позабыл.
- Он больше не посмеет навредить тебе, я уверен, - сообщил Улсен севшим голосом, как только обрёл дар речи. - И никто, пока я жив...
Но вовремя прикусил язык, пока не наобещал слишком многого.
- ...Никому не творить такие подлости безнаказанно.
- Ты так красив... когда побеждаешь... - произнёс Эдрах. Взял его за руку и провёл к огню. Помог снять промокшую от крови одежду, промыть и обработать раны... Поднёс чашу с Вересковым бальзамом.
И разве что не напевал от удовольствия, пока делал это.
Гвидион совершенно растаял, и сам смотрел неверяще-восхищённо, - и позволил бы Эдраху, похоже, что угодно: хоть верёвки из него вить и косы из них плести. И принял помощь с благодарностью, хотя заметно было, что привык сам справляться и может довольно ловко и споро, игнорируя боль, и рубаху снять, и рану перевязать.
- Если рыцарь красив в сражении, то мастер красив, когда творит... а значит - красив всегда. Так, что все победы захочешь вложить в его руки... - Улсен чуть улыбнулся, но говорил искренне и серьёзно.
Ювелир кивнул, услышав, что именно сказал ему рыцарь. Но осознал ли? И как понял?.. Как знать.
И, конечно, Эдрах захотел историй о ходе боя, - а Улсен, пусть и не был таким хорошим рассказчиком, как Кэйя, о поединке охотно поведал, не приукрашивая и отдавая должное мастерству и оружию противника, хотя явно не уважая его как личность. И понял, поскольку уже наблюдал за его работой, что мастер вдохновился - и явно создаст новое Сокровище.
Ювелир кивнул, услышав, что именно сказал ему рыцарь. Но осознал ли? И как понял?.. Как знать.

Позаботившись о ранах Улсена и с удовольствием послушав его истории, Эдрах принёс ему вина и снеди - уж какая была (а стараниями Улсена в этом жилище еда была теперь вполне сносной). А потом - нет, не показалось: сел с ним рядом, посмотрел в очаг. Глотнул горячительного сам. Провёл пальцами по вороту своей рубашки, ослабляя верёвки, - и ткань соскользнула на пол.
На теле у него была странная вязь символов, какие-то знаки и химеры, - и множество старых шрамов, а свежий - всего один, и тот уже заживал.
И сказал:
- Вижу, как смотрел ты на меня. Ты имеешь право на что пожелаешь, раз сразил того, кому я прежде... с кем я был прежде.
Улсен смотрел - конечно, любуясь, но без жадности обладать; скорее - целуя взглядом. И от слов Эдраха в этом взгляде вспыхнула только боль, - а скрывать то, что чувствует, Гвидион никогда не умел.
- Не могу я такого права ни принять, ни уступить никому... - покачал головой рыцарь. - Не может быть платой то, что бесценно. Лучшая для меня благодарность - то, что ты жив, и другой не нужно. А желаю я, чтобы тебе было хорошо, - а потому буду с тобой, только если ты сам того пожелаешь.
И бережно взял ладонь Эдраха в свою - не удерживая, не сжимая, как самое хрупкое сокровище.
- Не пойми меня неверно, Эдрах, - ты - желанен!.. Но неволить тебя не стану, хоть бы и сам попросишь о том.
И тогда этот ши, улыбнувшись - и, должно быть, впервые расслышав Улсена до конца, - подобрал свою рубашку и... оделся. Сел к нему почти вплотную. И, казалось, какой-то узелок в его душе распустился в этот миг.
Он воодушевлённо рассказывал Улсену что-то из своих приключений, - а потом, устав, положил ему голову на колени. Улсен же был всецело счастлив видеть Эдраха таким - и с интересом его слушал, где-то спрашивал, и сам припомнил занятные байки. А если плечом к плечу или рукой к руке случайно прикасался - то без всякого подтекста. И когда Эдрах так и начал потихоньку дремать - прошептал, чтобы не потревожить:
- Вот и желание моё сбылось: ты улыбаешься...

Простыня вторая, про недоразумения и их последствияНекоторое время спустя Улсен всё же засобирался доложить о себе при дворе, обещая при первой же возможности вернуться. Установленный Меруайз срок истёк как раз вскоре после поединка с капитаном - а Улсен ещё и задержался чутка под предлогом заживления ран. Уезжать ему не хотелось, но и нарушить слово, данное сюзерену, он тоже не мог, - потому и говорил: "Было мне велено вернуться, как только завершатся мои обязательства, - а утверждать, что меня держит здесь долг, будет неправдой, и прежде было".

С того момента, как день отъезда был назначен, Эдрах перестал находить себе места. То он просиживал часы за рабочим столом, стремясь успеть создать новое Сокровище к отъезду Улсена, - то, наоборот, метался по логову, пиная заготовки, ершистый и всем недовольный, восклицая: когда, дескать, ты уже уедешь!
Но в гнездо сокола он пустил - негоже раненому на полу валяться. И так и спал у него на плече, - а иногда, отвернувшись, прятал лицо в ладони...
Когда же день пришёл - балоринг вручил ши Гвидион подвеску в подарок. Птица-сокол, держащая в лапе алый плод, подобный кровоточащему сердцу.
- Она защитит тебя в пути и подвигах: знаю - такие, как вы, часто находите себе... подвиги на пути! Трижды примет на себя смертельный удар, а на четвёртый - сердце разрушится, и птица будет свободна. Вот и будут у тебя четыре щита! Должно хватить!
Улсен бережно прикоснулся к держащим подвеску ладоням, взял подарок с такими восхищением и благодарностью, что и не выразить.
- Спасибо тебе, мастер! Это самый дорогой дар: ведь если ты хочешь, чтобы я был жив и вернулся, - это будет беречь меня надёжней любого щита. Не скучай, отдохни от меня, и знай: ещё порога не переступив, я уже стремлюсь обратно!..
Эдрах посмотрел на Улсена глазищами огромными, потянулся к нему, но так и не осмелился поцеловать на прощание. Оттого развернулся резко - и, наскоро махнув рукой, скрылся в доме.
А Улсен и сам подался ему навстречу - но ловить не стал, только улыбнулся вслед. И, ещё пару мгновений поглядев на внешний облик дома, казавшегося когда-то таким бесприютным и мрачным, - поспешил в путь.

Как вы понимаете, подарок Эдраха - такая отсылка-арка к дару Кэйи, который, хоть и не был поначалу заявлен как дар любви, по сути уже таковым являлся. И Улсену даже к знакомым знатокам артефактов не нужно было ходить, чтобы задним чутьём заподозрить: эту вещь стоит беречь и под смертельные удары стараться не подставляться вовсе (...да-да, по возможности избегайте умирать, 0 из 10)), а уж четвёртого такого удара не допускать ни за что.
Тем временем сюзерен - а точнее, сюзеренша - не отпустила Улсена после доклада сразу обратно, как он надеялся, а услала на подвиги - далеко-далеко от портового города. Ага, вернулся из отпуска - а там ворох задач, пятилетка по подвигам на выполнена, давай отрабатывай вассальную клятву А то что это за безобразие - только рыцари Айлил драконов шинкуют, а вон тот замок ещё от гнёта огров не освобождён. И Улсен, конечно, старался передать Эдраху весточку, - но нашёлся при дворе "анонимный доброжелатель", который решил из самых Благих побуждений избавить рыцаря от "порочной связи" - и стал втихую их письма перехватывать. Не все, иначе это вызвало бы подозрения, - а по одному пропустил, и довольно. А вырваться Улсен долгое время не мог, так как был занят теми самыми ограми по самые кончики острых ушей.
И однажды наш Гвидион проезжал через другое королевство - и увидел на улице, со спины, страстно целующуюся у фонтана пару: какой-то рыцарь и... его рыжий. Присмотрелся (благо занятые друг другом ши его не замечали вовсе) - ошибки быть не могло! (Листья тополя падают с ясеня!)) А это были Кэйя и Таверзин Окликать их и мешать - Улсен, разумеется, не стал, а поехал дальше мимо; но подумал с горечью о том, что, быть может, оттого Эдрах и не отвечает на письма, - и что в прежнем доме, глядишь, и не найдёшь уже никого. А по окончании подвига Улсен заехал, как и обещал, в портовый город, - и не застал Эдраха дома: тот уже удрал на приключения. Ничего не оставалось, кроме как возвращаться назад ко двору.

А там и Эдрах доприключался до того, что его занесло в те же владения - где он и попался. А на чём - так Неблагое дело нехитрое: может, на какое охраняемое самоцветное месторождение кощунственно лапку наложил И кто-то его спалил, особые приметы запомнил, - и когда он уже и не ждал, пришла по его душу пара дюжих троллей с волшебными путами и сцапала (если вам мерещится пародия на одних там даочжанов, то вам не мерещится)). Дескать, пойдёшь с нами, сука-ювелир Королева разберётся, что с тобой делать.
Поскольку у меня с фантазией плохо, а с пасхалками хорошо, - то королеву звали Изабо. А двор её был преимущественно гвидионский и Благой до скрежета зубовного. Притащили Эдраха как раз к большому белому совету, на котором все накопившиеся дела разбирались. И пришлось ему дожидаться, пока королева рассудит своих придворных с жалобами да спорами в духе "пак сварил троллю суп, когда тому стало дурно, или троллю стало дурно после того, как пак сварил ему суп", - всё очень долго и занудно И пока до балоринга очередь не дошла - Улсен, стоявший в числе других рыцарей по правую руку от королевы, весьма рассеянно реагировал на её обращения за "мнением присяжных", и на Эдраха поглядывал с душераздирающим видом "ну почему именно ты, я тебя так ещё и не смог забыть - и вот опять".
Эдрах поначалу перепугался - кто знает, что при этом дворе принято? - хотя свою охрану подкупить попытался (безуспешно). "Может, в пухе с перьями изваляют и смеяться начнут?!.. А может, на рудники сошлют, - и как вообще бежать оттуда? А можно вообще руки или головы лишиться! Обидно..." - думал он. А увидев Улсена в толпе - обрадовался было, аж просиял... Но сник, вспомнив, что и писем от него не было, и вернуться рыцарь так и не вернулся же. А что если именно Улсен его узнал и указал на то страже? - Нет, не может быть такого...
"Червячок сомнения превратился в шайхулуда истерики"(с)эпически гениальная формулировка Саюри, я её запомнил И Эдрах решил сбежать, не дожидаясь конца мероприятия. В волшебных путах не выйдет пользоваться Искусствами, да и оружием не помашешь, - но ускользнуть и весело побегать в толпе по всему дворцу, наводя суету, ничто не помешает. Ловила вся королевская рать, включая рыцарей, - также без применения дальнобойного оружия и чар, дабы не задеть друг друга, остальных гостей и пышное убранство дворца. Но - шторы всё равно обрываются, подсвечники падают, тролли сталкиваются лбами и путаются в коврах Так Эдрах и носился в поисках выхода, пока его не оглушили - но привели в чувство прежде, чем он предстал перед очень разгневанной королевой. Её казначеи будут до конца сезона опись убытков составлять

Вид ши Балор имел жалкий и смешной - как кот в реке. Страх свой скрывал - однако же приготовился страстно болтать в свою защиту, как только слово дадут. Ведь всем известно, что "чистому искусству на мораль плевать"(с), и вы-де оскорбляете саму Грёзу тем, что бедной киске не даёте красть сосиски ставите барьеры между художником и его творчеством, вот!
Ну а королева, сперва поинтересовавшись у пленника, как его звать, откуда он и зачем явился (и даже некоторое время выслушав про творчество)), - согласно протоколу, спросила мнения своих советников, избавиться ли от этого Неблагого пришельца, чтоб другим неповадно было, или в темницу бросить на общественно полезные работы и перевоспитание.
Тогда Улсен и взял слово - и напомнил о том, что согласно закону, самой королевой некогда принятому, всякий её приближённый может поручиться за обвиняемого и отменить тем самым его приговор. А после волны одинаковых смешков из зала - дескать, кто же здесь за Неблагого чужака поручится! - добавил, что сам ручается головой за этого ши.
Тишина, звуки сверчков и ах#я.
А тот "доброжелатель", что перехватывал письма, - выпалил что-то в духе "балоринг его околдовал, я точно знаю, Улсен сам в его логово прийти обещался!"..
...А ты-то откуда знаешь, вежливо удивился Улсен.
Но его быстренько проверили, чар на нём не обнаружили, - вот только королева всё ещё была взвинчена и раздосадована(тм). И провозгласила леди Изабо, что ноги этого проклятого ренегата(тм) ювелира больше не будет в её королевстве - а Улсен сопроводит его до границы, и если не уследит, то не сносить самому рыцарю головы.
На том Эдраха и подтолкнули к его поручителю, а Улсен поспешил забрать его под крыло и увести из замка.

Эдрах "доброжелателя" тоже запомнил: бросил на него ой какой недобрый взгляд, поспешив за своим рыцарем.
И так за ним тенью и шёл, куда бы Улсен ни отвел его...
- Ты помог мне, - сказал он, когда они оставили замок. - Спасибо... я думал, ты гневаешься на меня...
А в душе у него бушевала та ещё буря.
Волшебные путы Улсен снял с него сразу за порогом зала - да так и оставил их лежать там на ковре; а остановился, услышав благодарность, - во дворе между замком и конюшней.
- За что же мне гневаться на тебя?.. - спросил рыцарь удивлённо. Говорил он сдержанно, но с каким-то надломом, словно усилием воли запрещая себе радоваться встрече. - Если ты счастлив, то я за тебя рад... И рад видеть тебя, хотя едва ли ты хотел бы быть здесь... - и улыбнулся горько, а взгляда всё же отвести не мог, пока не пришлось седлать коней.
Эдрах заметил эту горечь - неужели он стал её причиной?
Непонимание мешалось с отчаянным желанием обнять, страхом, что оттолкнёт, непониманием.
- Почему... ты не приехал? - спросил он, когда рядом уже не было любопытных чужих ушей. Ни к чему портить жизнь сиятельному рыцарю Гвидион ещё больше. - Хотя, глупый вопрос. На что я рассчитывал?.. Здесь всё такое величественное, достойное, - зачем было возвращаться в жалкую нору?! Правильно сделал...
Лошадь, предоставленная Эдраху, фыркнула: что-то мокрое капнуло ей на шею.
- Я... приезжал, - возразил Улсен с ещё более глубоким удивлением, уже не зная, что и думать. - Я писал, что заеду, но не застал тебя дома. То, что ты называешь норой, было мне дороже самых блистательных чертогов!.. Но я почти и не чаял встретить тебя там... Прости, я увидел случайно... - и рыцарь замолчал, справляясь с горьким комом в горле.
Ши Балор посмотрел на него, на коня, на лес. Помотал головой.
- Ты написал лишь раз, - проговорил он, - один-единственный! Что добрался, что тебя ждут подвиги... что вернёшься...
Какое-то время понадобилось и Эдраху, чтобы справиться с собою.
- Что ты увидел? Я уехал лишь недавно! И вообще, - он фыркнул, вытирая лицо, и распрямился. - Я... Я, на самом деле, знал, что ты не приедешь! Можешь ничего не говорить! Надо было мне не писать тебе, развлекая, поди, весь ваш двор своими потугами в эпистолярный жанр!
Гвидион даже проверять не стал, говорит ли Эдрах правду: не врут таким голосом, с таким лицом...
- Я писал тебе много раз... Но получил только одно письмо, я не вру тебе!.. О Дан... - Улсен закрыл лицо руками. - Мне стоило догадаться, что кто-то может вмешаться! Хотя, клянусь, я не говорил о тебе, - но не потому, будто мог бы тебя стыдиться, а чтобы не навлечь на тебя беду!..
Его голос всё-таки дрогнул - и от боли, и от надежды, - но если с письмами произошла ошибка, то не мог же он обознаться?..
- Я видел тебя... с черноволосым рыцарем. Случайно. - Улсен постарался, чтобы это прозвучало как можно беззаботнее: не хотелось, чтобы Эдрах чувствовал себя виноватым. - Оттого и думал, что у тебя... уже другая жизнь. И мои письма... и я сам - разве не помешал бы тебе?..
Он не раз размышлял о том, что от Неблагого ши ожидать верности было бы глупо. Что он был бы не против, если бы у Эдраха был кто-то ещё, кто ценил бы его и берёг, кроме него. Но - если бы сам Улсен тоже - был...
- А... это... ой! - казалось, Эдрах стушевался, и догнал рыцарского коня. Пустил своего совсем рядом - только рукой руки коснуться.
Он и коснулся, совершенно не случайно.
Улсен выглядел таким трогательным и искренним сейчас, - неужели, неужели здесь случилась придворная интрига? Почему бы и нет...
- Это... не то, что ты думаешь... - вот теперь Эдрах улыбнулся, чуть смущённо. - Либо это был я, творящий интригу, либо мой брат... не знаю уж, что именно ты видел! Да-да, меня есть брат-близнец, я познакомлю тебя с ним никогда!.. Мда, звучит как попытка выкрутиться, - но, к счастью, Дан одарила вас способностью слышать правду.
От прикосновения, от первых же слов Эдраха - Улсен поднял на него взгляд, в котором отчаянная надежда сменялась таким же пронзительным счастьем. И улыбнулся в ответ, бережно поймав ладонью ладонь, и не спеша отпускать.
- Я верю тебе, конечно, верю, даже если бы эту способность у меня отняли!.. И можешь не бояться знакомить меня с братом: ты один такой, ты... - и когда уже не нужно сдерживать радость, на неё вдруг не хватает ни слов, ни воздуха в лёгких. - О Дан, как я скучал по тебе!.. Вот что: я обещал проводить тебя, но не обещал не задерживаться в пути. Я знаю, где можно свернуть с дороги. Я слишком долго мечтал тебя обнять...
Эдраху было немного страшно - неужели придётся скоро расстаться, только встретившись, только объяснившись? Но сейчас он отринул тревоги - не омрачать ими чудесный миг.
- Веди же, и я последую за тобою, - сказал он, направляя коня следом.

Улсен свернул на едва заметную тропу - деревья расступились, затем снова сомкнулись, и тропа вывела на небольшую поляну с заросшим лесным озерцом, в котором виднелся давно забытый и заброшенный, но вполне живописно разрушающийся грот. С дороги этого тихого места видно не было - и не догадаться, если не знать.
Рыцарь спешился - и, едва Эдрах спрыгнул с коня, заключил его в объятия. Привлёк к себе бережно - а прижал к себе так крепко, словно мог поверить в то, что это наяву, лишь своим сердцем услышав его сердце.
- Эдрах... свет мой... - и отпустил через долгие мгновения, понимая, что уже не в силах насмотреться. - Я не хочу снова покидать тебя!..
Эрах замер в его руках, как уличный котёнок, пригревшийся за пазухой. Потом потёрся щекой, улыбнулся...
- Так и не покидай? Попроси обратно свою присягу, живи со мною? Или... - подумав долее одного мгновения, балоринг предложил новый план:
- Или, если хочешь, я уйду, а вскоре при вашем дворе ты встретишь совсем другую ши... и с другим именем? Ну... это же Эдраха-Балоринга отсюда выставили, а не кого-то ещё... - он чуть не мурлыкал, прижимаясь всё крепче. Не заметить его огня и желания было уже невозможно...
Улсен не отстранялся - и сам не замечал, как ласково проводит ладонями по спине, по рыжим волосам, как прикасается губами к огненным прядям.
- Я не хочу - и не смогу - притворяться и врать, - покачал он головой. - И скрывать тебя не хочу. Я хочу с гордостью говорить о том, кому посвящаю свои подвиги!.. Просить Изабо освободить меня от Клятвы... Ещё недавно мне бы казалось, что это значит лишиться столь многого! Почти всего... А теперь - я обретаю много больше, и эта потеря - такая мелочь...
И виска Эдраха коснулась улыбка - искренняя, уверенная:
- ...Все сокровища мира не стоят взмаха твоих ресниц.
А затем - слова уже не были нужны: Улсен целовал и эти ресницы, и веснушки на скулах, и губы. Со всей пылкой нежностью, так долго ждавшей этого часа.
А Эдрах отвечал рыцарю со всей своей огненной страстью, чуть не дрожа в его руках, - и тянулся к его лицу, целуя нежно и отчаянно.
- Как пожелаешь. Я так скучал... - и еле слышно выдохнул: - Любовь моя... будь со мною!
- Я с тобой, моё сердце, дыхание моё... - шептал Улсен горячим губам, от которых оторваться было невозможно, шептал, целуя шею и ключицы. - Я люблю тебя, и я твой, только твой - душой и телом, каждым помыслом и деянием - твой!..
...С тех пор, как Улсен в прежний раз видел Эдраха, узор татуировок изменился. Химеры щурились от довольства, подставляя под его горячие ладони свои нарисованные головы.
Шрамов стало заметно больше...
И каждый шрам был поцелован с нежностью, по мере того, как рыцарь без спешки избавил Эдраха от одежд - оглаживая и лаская широкими, жёсткими от битв, но чуткими ладонями, словно смывая с тела всю усталость и все тревоги. Любуясь каждой чертой. И даря, и впитывая тепло, становящееся общим жаром.
Ши Балор был со своим возлюбленным - всей душой, сердцем, всем собою.
Эдрах в любви - в нежной её грани - смеётся и болтает, шепчет всякие глупости...
А Улсен пока не спрашивал его о том, что было без него, откуда прибавилось шрамов, - только целовал, ласкал, обещая, что больше не оставит, что от всякой боли хотел бы укрыть. И щедро дарил всего себя - с нежностью и страстью, бережной силой и бесконечным доверием.

...Затемнение. Дальше, я уверен, эти двое и без нас справились

Простыня третья, в которой мы всё уронили про гос.переворот и его последствияНо Изабо, разумеется, не отпустила своего рыцаря просто так, когда он вернулся и преклонил колено с просьбой освободить его от Клятвы. Всё ж таки досадно терять верного вассала, - и после чего! - После того, как тот заступился за преступника. И она объявила Улсена предателем, сговорившимся с Неблагим Двором. А хоть тот и не соврал, сказав, что его ничем не подкупали и что он не замышляет против неё ничего дурного, - отрицать, что не пойдёт против своего мастера-балоринга, он не стал. Так пришлось Улсену просить права поединка - и драться со всеми остальными рыцарями Изабо поочерёдно.
Улсен выиграл в трёх боях, но в четвёртом проиграл - не столько потому, что был уже изранен и утомлён, сколько потому, что это был бой с тем самым "доброжелателем", который некстати сказал ему что-то под руку про Эдраха. (Его мы тоже обделили именем, - но думается мне теперь, что это вполне мог быть сэр Мистлрой ап Гвидион, чья гибель увековечена в моей личной-мастерской хронологии Войны Соответствия, и который после Воссоединения тоже очень любил причинять добро так, что с таким доброжелателем никаких врагов не надо.) От Клятвы Изабо Улсена уже освободила: как-никак вассально-сюзеренская Клятва обоюдна и также помешала бы ей пойти против него, - но раз он теперь преступник и не смог в бою доказать свою невиновность перед Грёзой, его бросили в темницу. "В тюрьме есть тоже лазарет, я там валялся"(с), а потом - те самые "общественно полезные работы и перевоспитание". Второй пункт выражался, помимо прочего, в том, что Изабо периодически захаживала к Улсену и уговаривала отречься от балоринга и вернуться к присяге - но он всякий раз отказывался. И пытался бежать, но безуспешно.

До Эдраха меж тем дошли вести о том, что Улсен проиграл, возможно мёртв (кто-то из королевских подданных мог видеть смертельный удар и не видеть, что было дальше, - но у Эдраха-то были основания надеяться, что это не так). И он сговорился с другой королевой, соседкой Изабо, о том, что она обеспечит его средствами для внедрения, а он в нужный момент откроет ворота её войскам. И вот Эдрах пробрался ко двору Изабо, как давеча Улсену предлагал, под личиной другой феи. Королева с ближайшими советниками не воспринимала его всерьёз, а Улсену он не палился, дабы тот со своей честностью всё не попортил. И, предполагая, что Улсен не захочет оставаться с тем, кто разрушит его дом, - параллельно Эдрах воплощал второе дно своего плана: подстраивал переворот, сиречь показывал знати и подданным несостоятельность королевы, дабы они в нужный момент перешли на сторону Улсена и обратились к нему за помощью. Нашёптывал рыцарям, которые прежде были дружны с Улсеном, что без него и подвиги не те, а с ним всё было лучше, и что обошлись с ним дурно. Сеял сомнения среди простолюдинов, что их королева не очень-то справедлива. Убеждал придворного, к которому всеми способами втирался в доверие, что "родина опасносте!"(тм), враги не дремлют, а королева не справится - да ещё и, когда каждый меч на счету, держит в темнице своего лучшего воина.
И, наконец, начался штурм. Эдрах держал руку на пульсе, то есть на внешних воротах. Увидав под стенами замка войско соседки, часть рыцарей перевернула круглый стол, под шумок отбила ключи у кого надо, ворвалась в темницу и освободила Улсена: дескать, веди нас, за тобой пойдём, и с тобой победим врагов. Улсен несколько... удивился, но повёл. И успел увидеть, кто открывает ворота изнутри, - но тут же в ворота хлынуло вражеское войско, и Улсен в Белой ярости принялся прорубаться сквозь него к предателю. Остальные воины шли за Улсеном, держась у него за спиной, чтобы он ненароком не зашиб и их тоже, - а Эдрах, понимая, что в таком состоянии Улсен его не узнает и не пощадит, благоразумно отступил в тыл своих союзников. В результате общими усилиями защитников замка - и вдохновляющим примером Улсена - нападающие были разгромлены и отброшены.
Канон говорит нам, что гвидионский берсерк-мод заканчивается, только если ши вывести из строя (Incapacitated), что для сторителлинга суть формулировка довольно расплывчатая. Так что считаем, что когда захватчиков оттеснили от замка и разгневанный Улсен настиг свою цель - на Эдраха тушка сокола вывалилась уже изрядно раненой и с постепенно улетучивающейся яростью, но за топор ещё держалась, рыча, что живой не дастся, а сперва убьёт предателя. И у него на глазах Улсен сорвал с шеи подвеску с птицей, приготовившись к последнему бою, - потому что любовь сильнее даже Белого Пламени, а три "кошачьих жизни" из четырёх были уже истрачены (видится мне, что один удар Сокровище приняло на себя в проигранном "доброжелателю" судебном поединке, ещё один - при попытке побега из темницы, и третий - вот прямо сейчас, в сражении).
Эдрах при виде такого дико перепугался и проорал что-то в духе "Что же ты творишь, воин, из ума выжил?! Надевай обратно, немедленно! Бой кругом! То есть, э... Надень и веди свои войска в бой, эээ... к победе, коли, э... осмелишься, эм... да! А, эм... ко мне в другой раз приходи! Пока ты в таком непотребном для поединка виде, я, эм... не буду с тобой биться, вот!". По этому испугу Улсен и догадался, кто перед ним, - а вдобавок к этому озарению заметил по мере приближения знакомую манеру этого ши двигаться в бою, будто в танце. Но перед вражеским войском нельзя палить, что они заодно, да и перед своим тоже!.. Потому топор Улсен тоже выронил и громко сказал во всеуслышанье: дескать, ловлю тебя на слове, предатель, и как оправлюсь от ран, будем биться один на один. И начал отъезжать, уже собираясь шепнуть Эдраху, как только тот склонится над ним: "Скажи, что если нападут на тебя - меня убьёшь! Ты врать умеешь! Но умирать не смей!"..

...Но в этот момент в рыцаря прилетела стрела - прощальный подарок от отступающих воинов соседки. Им ведь логично от него избавиться, чтобы собраться с силами да во второй раз на штурм сбегать, - к тому же и видят они то, что видят: что этот сокол бешеный вылетел на их ценного союзника, и хотя уже выронил оружие - кто ж его знает, не задушит ли сейчас голыми руками. И Улсен упал замертво - а Эдрах застегнул на своём Гвидионе артефакт и отъехал следом.
Затем, едва на нём защёлкнулась подвеска, Улсен открыл глаза, увидел знакомую картину "Приплыли" и раскалывающееся сердце артефакта - и буквально удержал его в ладонях, не позволяя ему разбиться, а соколу улететь. У нас тут сила любви и сила воли - так что артефакт послушался, и птица осталась на месте, обнимать крыльями обескровленное сердце. (А в этот момент один Марк снова пожалел, что не умеет рисовать, - но, может, ещё попробует изобразить "Сокровище до" и "Сокровище после".) Мне чертовски нравится идея, что последний удар был разделен пополам.
А Улсен после этого снова начал отъезжать, но и сам успел обнять Эдраха - и своим подбежавшим друзьям сказать, чтоб их не разлучали: мол, либо спасайте вместе, либо дайте вместе умереть. Ну, и отключился на этом. А рыцари почесали репы, глядя на двоих полумёртвых-полуживых, кто-то попытался разжать руки Улсена, но не преуспел... Так и понесли обоих - Вересковым Бальзамом заливать.
После лечения Улсен очнулся - а Эдрах остался в эдаком анабиозе. Рыцари и простые воины, придворные и мирные простолюдины припомнили Улсену его славные деяния при обороне замка и предложили ему, как спасителю королевства, ими править. На что тот ответил, что-де "И этот замок, и королевский престол по праву принадлежат Изабо, а я надеюсь, что, защищая их, искупил свою вину перед ней и заслужил свободу, - так что просто отъе$#тесь от нас двоих уже дайте нам уйти, и никогда нас более не увидите". (В сторону говоря, Изабо вовсе не была плохой правительницей и доблестно проявила себя в бою с захватчиками. Она не была так глупа и мстительна, чтобы чинить препятствия переметнувшимся к Улсену воинам, отвлекаясь от организации обороны замка, коль скоро они были с ней на одной стороне. Вероятно, также была ранена, а после - с достоинством простила и отпустила Улсена и вновь приняла бразды правления. Моя главная задача на сегодня: не шипнуть Изабо и Меруайз, которые даже не встречались!))
Улсен бережно унёс Эдраха из замка на руках.
Тишина, звуки сверчков, - а звуков недоумения уже нет, потому что все ещё с прошлого раза привыкли, что этот сокол е$@нулся, несите нового.
Так рыцарь и уехал за "окей Грёза балоринг не выходит из спячки что делать"...

...И рецепт он узнал - обращаясь и к знакомым чародеям, и к слуагам, сведущим в древних свитках о самой сути ши Дома Балор.
Глоток живой воды из волшебного источника. Да капля крови из любящего сердца. Да пламя из костра Лугнасада, голыми руками взятое. Всё отыскал, всё собрал воедино.
Эдрах проснулся в его объятиях - когда Улсен отогревал его пальцы дыханием и поцелуями.
И услышал:
- Эдрах... - произнесённое с нежностью, как самое ласковое из всех прозвищ. - Теперь мы можем вернуться домой.

И - скетч от Саюри. Тоже незаконченный, - хотя я всё ещё считаю, что и в незаконченном виде уже ценный. Потому что живёт и дышит, потому что так - было и так - чувствовалось. (Я вот сформулировал наконец, что бывают наброски технические, по которым видны построения художника, - и потом интересно наблюдать, как этот скелет обрастает объёмами и деталями. Хотя и такие наброски уже могут передавать амосферу и динамику, - потому я всегда залипаю на предварительные эскизы Амарта, пока рисунок не будет готов, да и после их сохраняю А это - как набросок с натуры, который ловит момент, и самое главное уже поймано и передано. И в этой спонтанности - его цельность.)
Улсен и его сердце, его рыжий комочек балоринга, его мастер Эдрах. Такие настоящие и пронзительно нежные

(с) Типичный Моррахан

Быть может, накурим ещё что-нибудь. А в тайминге после Воссоединения их пока не видно, - впрочем, не каждая фея дожила до Раскола, и не каждый ши сумел - или захотел - попасть в Аркадию (хотя о том, где мог отсидеться Дом Балор, темнят и сами балоринги, и канон)).

@темы: соседи по разуму, мечтай, иначе мы пропали, рисуют моих персонажей и коммишны

Некоторое время назад я узнал, что соколы - это хищные попугаи (или, если быть занудой, - ближайшие родичи попугаев и воробьинообразных), и даже отдалённо не родичи орлам. Ещё в 2008, кажется, году учёные расшифровали геном и восстановили справедливость, хотя могли бы догадаться и гораздо раньше: только у соколов и попугаев - одинаковый способ линьки, отличный от всех других птиц. Есть и другие сходства (если интересно, я подробнее напишу). А соколы и орлы - пример ковергентной эволюции, когда не родственные организмы, развивающиеся в сходных условиях, становятся схожи внешне и функционально. Таковы же колибри и нектарницы, - но если они никогда не встречались, то орлы и соколы долго водили людей за нос, занимая общую экологическую нишу. В общем, Дом Гвидион заиграл новыми красками...
...И рано или поздно это должно было случиться: у меня завёлся Гвидион
*голосом Матроскина* Эмпатия у Гвидионов есть. У них ума не хватает!(с)
Кат милосердия для персонажногоА всё потому, что благодаря Саюри мои гейсы рушатся один за другим: и гейс "я не играю текстом, иначе работа встанет", - но оказывается, что такой формат, когда вы сами себе мастера, даёт совершенно безграничную свободу в развитии сюжетов; и гейс "я не пложу сущности", - потому что, будем честны, я не пложу неприкаянные сущности, мне их уже хватает. А когда фея кому-то нужна, и у неё появляется история, - то уже не так страшно, что не найдётся игры, чтобы сыграть её вживую: ей и так хорошо.
Так что завёлся Гвидион как воплощение желания найти добрые руки Эдраху-Балорингу (может, многие Балоры и те ещё рептилии, но этот - точно кошак и orange cat energy)). Нечасто меня балуют "свободными" в плане любых общих историй феями - обычно все уже заняты или становятся таковыми прямо на глазах, - так что опции устоять заведомо не было предусмотрено. В качестве кандидатов были Гвиды (для пущего контраста: дети Балора и дети Луга - в чём-то родня, которая никогда не примирится друг с другом несмотря на то, что и те, и другие склонны к безумию, но по-разному, и эти крайности сближаются) или Фиона (как западающие на самое неподходящее). Но второй вариант более предсказуем, а первый красивее
Итак, завёлся и назвался Улсен ап Гвидион (мужик не потому, что мы такие уж заядлые слэшеры, а потому, что отношения с балорингом суть жестокое обращение с женщинами)). Косая сажень в плечах, с боевым топориком, немножко кузнец (может подковать лошадь и подправить что-нибудь сломанное), пшенично-русый (мой любимый цвет, мой любимый размер(тм) роханский типаж)). И теперь я ещё лучше понимаю, почему Гвидион настолько умиляют. Потому что это такое нелепое Благое пернатое Кругом положительное, честное и великодушное, "ну чо ты такой хороший"(тм). Хотя курить тут, пожалуй, начнёшь - хотя бы фигурально, ввиду поправки на эпоху (Берегите ваши кринжометры: ниже - попса привязчивая, я до конца дослушать не смог, но уже первые куплеты дают представление о смысле происходящего.))

Улсен - по сути, мой второй после Химнирра паладильник, хотя они очень разные: оба явственно повидали в жизни всякого, но Химнирра это сделало более циничным и практичным, а Улсена - более мудрым и устойчивым (в том смысле, что не поддаётся на провокации и не гоняется с пушкой за воробьями, а вкладывается только в достойные цели). Оба оказываются в сходных - и совершенно от меня не зависящих в том смысле, что я не подстраивал их нарочно - обстоятельствах, только Химнирр сталкивается с "Неужели этот эльф настолько отчаялся, что готов продать душу за свободу от рабства", а Улсен - с "Неужели этот ши настолько отчаялся, что цепляется за жалкие крупицы, объедки внимания, пусть и негативного". И оба сходятся на том, что "Так не должно быть, я хочу это исправить", - тут-то коготок и увяз, тут-то весь сокол и пропал, чему, впрочем, вполне счастлив (и Химнирр счастлив тоже). И даже оба (как, впрочем, и Клауд в своё время) прошли через "Я не приму близость как благодарность"...
...И это ещё раз подтверждает, насколько в сеттинге C:tD возможно воплотить буквально любые тропы, сюжеты и ситуации, которые меня цепляют. Каждый раз, когда кто-то спрашивает, где можно сыграть [вставить нужное] так, чтобы это было органично и уместно, - я жую себя за хвост, чтобы не говорить "добро пожаловать в фей". Другие в таких случаях советуют китайцев, некоторые поминают Арду, - в целом, любой эпос подойдёт. Но феи в наибольшей степени существуют по эпическим законам, по сути заменяющим им и личное, и социальное, - отчего для них и наиболее естественны и сильные чувства, и великие свершения, и меняющие мир творения, и самопожертвование, и вызов судьбе и смерти.
Заодно подумалось, что в этом сеттинге, где однополые отношения совершенно нормальны, "запретными" по крайней мере в рамках Золотого Века могут оказаться отношения фей Благого и Неблагого Двора (а вот после Воссоединения в качестве "монтекки и капулетти" могут выступить разве что роялисты и коммонеры в Войне Соответствия). И мне было интересно прочувствовать и такой конфликт также. Меня неизменно греет, что как Неблагой Кэйя ни на что не променяет своё Благое солнце, - так и Благой Улсен своё Неблагое счастье не променяет ни на что.
И неизменно радует (в предыдущем посте не поорал - поору в этом), насколько через историю Кэйи и Таверзина красной нитью проходит идея "то, что тебе угрожало, может принести тебе свои плоды как вознаграждение". Это и потомок Белой смерти - эпизод, казалось бы, шуточный, но предвосхищающий последующие повторения, - и дочь Меруайз, и, в конечном счёте, примирение с Эдрахом. А у Эдраха и Улсена - уже совсем другая история, и, как вы наверняка догадываетесь, её я тоже зафиксирую Но чуть позже.

И раз уж я уже помянул фаэрунское, - то некоторое время назад я побрал у Игниса очень славный тест на DnD-персонажа. У меня получился дженази-бард, и мне понравились и эта идея (стихийность+музыка), и картинка к ней (арфы - всегда эстетический оргазм, конечно). Захотелось сохранить и запомнить - как мысль на сыграть однажды, если (но надеюсь, что когда) в моей жизни снова будет DnD.

Интересно было бы посмотреть, что ещё может получиться Делитесь картинками! (Их можно открывать в отдельной вкладке и сохранять ссылку, или конвертировать WebP в jpg любым доступным способом.)

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, прикладное марковедение, лик.без, мечтай, иначе мы пропали, no dungeons, no dragons, just and

У меня вроде как выходной, поэтому я предаюсь феям. А то хочется уже орать о том, что было после, - но сперва надо зафиксировать то, что было до
Обычно я не претворяю в цельные тексты письменные отыгрыши как таковые, не считая "Станции", которая целиком из такого соавторства выросла: это всегда или PWP для радости, или диалог между сюжетными играми, а не самостоятельная история. Но тут - особый случай вдохновенного гона на стыке зарисовок, обсуждения и отыгрыша. И художественные кусочки от Саюри были такими атмосферными и живыми, что захотелось соответствовать такой красоте и сохранить сложившуюся историю, - поэтому свои ответы я тоже переконвертировал во что-то художественное. Где чья часть в этом тексте - местами было бы непросто отмаркировать, но где чьи персонажи - вы знаете Это продолжение истории в Золотом Веке - мастера Таверзина ап Дугал и рыцаря Кэйи ап Айлил.
Да, я всё-таки смирился с тем, что Кэйя владеет Криосом И моё отдельное guilty pleasure - когда драматичную в целом историю можно пересказать шутейками и мемами. А именно:
~ Кэйя и внутренняя бегущая строка "доктор помогите меня все хотят ну ладно Меруайз но этот-то ещё откуда взялся я рыцарь а не психотерапевт я не знаю что с ним делать я даже не знаю что такое психотерапевт!".. Продолжение шутеек, местами спойлерных
~ "Принеси Сильмарилл и руку моей дочери... то есть ЗА руку моей дочери!"(с)
~ Негативный отзыв Дому Балор: понабрали исполнителей на авито!.. А Меруайз впору спрашивать Кэйю, не взял ли он, часом, гейс вписываться за всех рыжих на земле Эрин В следующий раз она будет искать мастера с дополнительными указаниями: "Надёжный, без вредных привычек (тыкать заказчика холодным железом), НЕ рыжий!".
~ Кэйя как адвокот (в жабо)). "Айлил пришёл, Айлил пришёл назад, никто ему не рад, и я сама не рада..."(с) Правда, это будет уже за пределами этой истории.
~ И, конечно, - "Красоту повсюду видит сука ювелир"(с) Люблю эту песню, хожу напеваю теперь 24/7 (осторожно, к вам тоже привяжется)), наизусть уже выучил.

~ А также немножко "Зачем, братец, ты из первого же копытца выпил"...

...И, в целом, все мемы про "Я и мой брат-дебил" обе стороны могут собрать с полным правом

Наша зарисовка туть! TW - немного крови (медицинские манипуляции))....Погодка была подстать ситуации. Дождь в густозастроенном портовом городе, ночное небо затянуто тучами, не видно ни звёзд, ни месяца. Уличные огни почти все погашены - что угодно может произойти здесь, ведь звуки воды с неба и шум морских волн гасят не только пламя - но и крики о помощи.
Впереди показался трактир - или проще назвать это место притоном?
Путник в добротном плаще не спешил идти к такому очагу.
...Таверзин напряжённо ждал на улице. Ну и время выбрал Эдрах-Балоринг для встречи!.. Если бы не давние обязательства, мастер ни за что бы не согласился прийти сюда.
Чуткое ухо ши дёрнулось на звук - но опасность пришла с другой стороны. Как всегда!
Язвительный смех и клинок у горла - Эдрах был быстр!
Таверзин почувствовал смертельный холод железа - и дёрнулся, чудом не порезавшись. Как никогда ши стало досадно, что воитель из него весьма посредственный.
Балоринг рассмеялся, увидев испуг и замешательство феи, - и убрал нож от горла своего визави.
- Ты в своём уме? - возмутился Таверзин. - Ты же этим можешь серьёзно поранить кого-то! Шутки у тебя глупейшие, Эдрах!
- Брось, братец, - хмыкнул ши, до боли похожий на самого мастера - только черты резче и улыбка злая. - Просто ты никчёмный вояка, ни с кем иным этот фокус бы не прошёл так легко!
- Что тебе надо? - мрачно ответил ему Дугал, оглядываясь. - Зачем ты меня сюда позвал?
- О, мне всего-то опять нужна помощь дорогого старшего брата, - выражение лица балоринга, о Дан, было почти невинным в этот миг!
- Что у тебя случилось? - спросил Таверзин, хотя собирался отправить непутёвого родственника к лешему. Но не смог. - Опять задолжал кому-то или проигрался?
- Вроде того, только серьёзнее. Знаешь леди Меруайз?.. А, по глазам вижу, знаешь. Я тут немного... ммм... не преуспел, и теперь, чтобы нам с нею никогда не встретиться, мне очень нужна одна вещь!
- Какая вещь, Эдрах? Когда ты успел поссориться с Меруайз?
Не отвечая на расспросы брата, Эдрах пространно объяснил, что-де нужен ему волшебный перстень с драгоценным камнем, что королева горного владения подарила сэру Кэйе ап Айлил. И он, Эдрах, знает, что слово Таверзина для Кэйи не последнее.
- Ты мог бы просто "одолжить" для меня эту цацку у него - ну или вымолить, когда вы... чем вы там занимаетесь целыми днями, а?
Таверзин покачал головой. С тех пор как в юности Эдрах почти потерял зрение и, как говорили все, из-за брата, он не мог перестать чувствовать себя в ответе за родича. Даже когда стало понятно, что дорога его стремительно катится под уклон, даже когда он предал Дом Дугал, даже когда... Да что сейчас говорить.
Но речи о том, чтобы передать вещь Кэйи - Меруайз, просто не могло идти.
- Я приложу все силы, чтобы защитить тебя от неё, и попрошу о том Кэйю. Но не стану обманывать его и, тем более, что-либо красть! - ответил мастер брату. - Это было бы бесчестно.
- Ах ты наш честный, неподкупный Благой ши, - протянул Эдрах, кажется, готовый сорваться в крик, но... враз словно передумал. - Куда тебе меня защищать? Ты мог бы пригодиться в одном важном деле. Но... Знаешь, в глубине души я и не сомневался, что ты опять струсишь и предашь меня. Как тогда. Потому что так - правильно! Зачем только я решил время потратить на этот разговор? Скучал, возможно? Впрочем, надеяться на тебя было глупо, как всегда. Всего тебе дурного, дорогой братец!

Дождь хлынул с новой силой. Таверзин хотел было что-то сказать, но его собеседник, отвесив издевательский поклон, шагнул во тьму между домами и словно растворился в тенях.
- Ну что же ты... - только и проговорил ши, вглядываясь в тени. Шансов найти кого-то здесь и не было. Но если младший вляпался в неприятности с Меруайз - дело дрянь... Нельзя это так оставить!
Ши попытался зажечь на ладони блуждающий огонёк - чтобы привёл его к брату. Пламя заискрило под дождём - и погасло... в тот миг, когда Таверзин почувствовал обжигающую боль между лопаток, словно его сердце пронзила отравленная игла. И потерял сознание.
Он упал бы прямо в грязь, но другая фея поймала падающее тело.
- Не хочешь по-хорошему, будет по-моему, - усмехнулся Эдрах, занося тело в какой-то покосившийся сарай. - Твоя одежда и облик мне ещё пригодятся. Как и твой рыцарь...

Через некоторое время стих дождь. Некий ши в добротном плаще с дугальскими гербами вышел в ночь. Дело сделано! Пора возвращаться.
- Ведь Кэйя будет волноваться! - рассмеялся балоринг. Он отсалютовал своему новому отражению - ведь когда ты брат-близнец, чтобы украсть обличье - довольно лишь причесаться и сменить платье.

Кэйя в самом деле начинал волноваться, - и это было первой ошибкой балоринга, ведь так рыцарь Айлил становился вдвое внимательней. Таверзин говорил, что отправляется на встречу, а Кэйя всегда с лёгким сердцем отпускал его по делам Дома. Но какие Благие дела могли твориться в такую глухую ночь?!..
Скрипнула, отворяясь, дверь, - и Кэйя увидал из соседней комнаты, что Таверзин вошёл в свою мастерскую. Вошёл - и замер посреди, будто в раздумьях, не замечая рыцаря, поднявшегося ему навстречу - и не знавшего, что на самом деле чужака поразила увиденная красота. Рукописи в расшитых переплётах, стаканчики для кистей, пучки сушёных трав - всё было на своих местах, - а Эдраху разом хотелось и обладать этим, присвоив, и уничтожить от жуткой обиды. Как это, не я всё здесь создал, а должен, должен был - я!..
Но в тот миг он пересилил своё безумие.
- Таверзин?.. Ты так поздно сегодня, - Кэйя подошёл к нему и едва успел подхватить насквозь вымокший плащ, который ши сбросил с плеч. Обычно Таверзин аккуратно вешал плащ на крючок возле двери... Что-то с ним не так! - Всё в порядке? Не замёрз?
- Всё отлично, не беспокойся! - "Таверзин" одарил его непринуждённой улыбкой.
Медовый запах цветов, запутавшийся в волосах Таверзина, смыло дождём. Теперь они пахли морем - рыбьей чешуёй, водорослями и солью, - этот запах Кэйя с некоторых пор не любил. С сапог мастера успели натечь две грязные лужицы, прежде чем тот снял их и направился к очагу.
- Расскажи лучше, как прошёл твой день, мой рыцарь?..
Кэйя поглядывал на него, заваривая чай с малиной. Не стал бы Таверзин отмалчиваться, если бы что-то случилось: поделился бы с ним, как и Кэйя доверял ему всё. И не спрашивал бы столь настойчиво, и не называл бы его так, как звал лишь в самые пылкие минуты, когда забывал о скромности. Не вёл бы себя в собственном доме - как в незнакомом, нет-нет да оглядываясь по сторонам: уже взял бы полотенце да промокнул волосы, или Кэйю попросил бы передать.
Да и на сердце у рыцаря было неспокойно. Не только ведь для того он подарил сердце Таверзину, чтобы было оно в безопасности, - но и для того, чтобы чуять, когда мастер в беде.
- Да вот чуть не забыл рассказать тебе: видел накануне, что в ложбине уже зацвёл гадючий лук, - ответил ему Кэйя.
- Это же замечательно!
А Таверзин немало бы удивился. Ведь этот цветок появлялся лишь по весне, но никак не осенью...

Но не так сложно было для Кэйи догадаться, что перед ним - не Таверзин, - как усыпить бдительность незваного гостя - и не потерять времени. Подыграть, сделать вид, что поверил, - и незаметно спрятать в рукаве ножик для масла: тоже сойдёт за оружие. И подобраться поближе, совсем близко, - чтобы схватить чужака сзади, поднести лезвие к самому его лицу.
- А теперь скажи мне, кто ты такой и где Таверзин, - предложил Кэйя очень вежливо. - Коли не хочешь лишиться глаза, а если промедлишь - то и двух!
Но тот вырвался, с невиданным для Таверзина проворством, - отшатнулся и прошипел:
- Будешь же мне угрожать - никогда его больше не увидишь!
А что ещё отвечать, какие условия ставить, - Эдрах и не знал. Он пришёл за волшебным перстнем, - но понял, оказавшись здесь, что вовсе не камень был ему нужен, а жизнь. Такая, как у брата, - недоступная ему. Сознавая при том, что вести такую жизнь не сможет...
Кэйя воспользовался его замешательством - попытался сорвать с него личину своим Искусством.
И сам на долю мгновения замер от удивления: не было на пришельце никакой личины!..
Рыцарь знал Таверзина, как никто другой. Каждую черту, каждый мелкий, неосознанный жест, - как мастер поправлял волосы, как закусывал перо... И ожидал он увидеть искусно созданное отражение - но не живую копию.
Таверзин о своём брате ни разу не говорил, - но пусть сам решит его судьбу, только позже. А сейчас - безопасность самого мастера Дугал всего важнее. И - ледяным ремнём гостя приковало к креслу, оставляя руки свободными.
- Родичу Таверзина я не причиню вреда, и даже готов помочь, - произнёс Кэйя, устроив его тем самым со всем удобством. - Но не раньше, чем увижу его самого. Я его всё одно найду, - а ты говори, за чем явился?
Гость упрямо молчал. И не допытываться же силой: это и грязно, и долго; и боли балоринг не боялся - это Кэйя чувствовал. К тому же, когда схлынула ярость, - рыцарь признался себе не без досады, что истинный облик самозванца слишком был похож на Таверзина, чтобы вновь поднять на него руку. И не то чтобы Эдрах не надеялся втайне именно на это!..

- Если сказать тебе нечего, и ты вправду здесь только за тем, чтоб чай пить, - так угощайся, мешать не стану, - предложил Кэйя с холодным смешком. - Но и ты мне не мешай.
И рыцарь устремился было к плащу с гербами Дома Дугал: вдруг подскажет, откуда явился в нём этот ши. И был уже готов искать Таверзина, не жалея глэмора, всеми доступными ему Искусствами и артефактами, - когда Эдрах всё же заговорил.
- Ты хорош, но искать Таверзина будешь долго, и всё равно не найдёшь: колдовство на нём древнее и могучее. Но сейчас ничего ему не грозит, и торопиться некуда. А я его тебе мигом верну - только одно условие моё выполни, и всё будет лучше прежнего! Всё на всё - день да ночь, и снова будете с ним вместе.
- Говори, - Кэйя сложил руки на груди. Похоже, не врал гость, - но зачем только медлил и молчал? Неужто думал, что рыцарь не согласится?.. Плохо же он знал, к кому явился, если не понимал, что за Таверзина Кэйя отдаст любые сокровища.
Кэйя смотрел на него прямо, - а пленник, уже не таясь, скользил и по нему самому, и по убранству дома жадным взглядом расширившихся синих глаз. Словно стараясь впитать и запомнить всё - напоследок. Решаясь на невероятную авантюру...
- Вот, вижу, скоро часы твои ударят полночь, - сказал Эдрах, приняв такой невинный вид, что от сходства его с искренностью Таверзина Кэйе делалось не по себе. - До следующей полуночи всего лишь - поверь - попробуй, я знаю, вы талантливы в этом, - что я - это он. Между нами и разницы почти никакой нет, - не веришь? Правильно не веришь, а попробуй. Говори со мной так, словно его перед собою видишь. Отправляйся, куда вы там завтра собирались поехать, - если собирались. Принеси починить то, что ему отдать собирался... Историю расскажи мне на ночь, какую ему спеть хотел. Справишься?

Кэйя вздохнул. Опустился в кресло напротив.
- Дёшево же ты просишь. Мог бы редкое сокровище пожелать, или голову заклятого врага, или место при королевском дворе... А ложь ничего не стоит. Звоном чужих монет богат не будешь, и не будешь сыт запахом с чужого стола. После только горше станет, и не скажешь мне спасибо за обман, - я уж знаю, о чём говорю. А если ты Таверзину родич - стало быть, и мне не чужой; так почему бы мне не забыть обиду и не говорить с тобой, как с феей, дорогой моему сердцу? Послушать о тебе и на твоё мастерство посмотреть - мне вправду будет интересно. Рассказать тебе свои истории да показать здешние луга и водопад - вправду будет в радость. А где ещё ты от ши Айлил правду встретишь?..
И, говоря, повёл рукой, снимая свои ледяные чары, да подлил чаю в чашку, к которой гость ещё и не притронулся.
Невинность слетела с лица собеседника рыцаря - как не было. Осталась лишь горечь. Слова Кэйи падали в глубину сердца Эдраха - ибо были правдивы. Всё существо его сейчас разделилось надвое. Один голос требовал немедленно заглушить глубокое горе битвой, требовать поединка, напасть внезапно, - да что угодно уже сделать, лишь бы не оставаться с этим невыносимым чувством пустоты... Второй не давал волю первому. Тот, кто пробудил свет, не отвечает за то, что лучи солнца осветили пожарище.
Но когда Кэйя освободил его - Эдрах взглянул на рыцаря так, словно у того вторая голова выросла.
- Неужто никогда твоё доверие не предавали, Кэйя ап Айлил?.. - спросил он с горьким смешком. - Я не разрушать сюда пришёл, но что если бы да? Ты несколькими словами сейчас уничтожил то, что я годами охранял. Даже если найду я фею, что согреет меня-настоящего своим теплом, - сам же и разрушу всё после. Такова моя природа - Дан порождения кошмаров. Что же ты делаешь...
- Меня предавали. Оттого я и отказался поступать с тобой так, как ты просил.
Эдрах говорил спокойно, но внутри него был шторм. Кэйя также старался держаться спокойно, - но... И беспокоясь за Таверзина, и чувствуя чужую боль, и понимая, что раз сам разбередил эту рану, то теперь и в ответе за неё, - ощущал, как привычная ледяная маска идёт трещинами. Но поздно уже было возвращаться туда, откуда начали они оба, - и он продолжал:
- Если бы ты пришёл разрушать, то получил бы отпор. Неужто ты думаешь, что я не слежу за каждым твоим движением, даже ещё не родившимся?.. Моя природа такова, что и с родичами я настороже, и они - со мной. Никто не доверится ши Айлил, - но всё же и таких, как мы, порой кому-то случается полюбить. А ещё моя природа такова, что я верю, что нет ничего невозможного. Значит, и на твою судьбу найдётся тот, кто окажется её сильнее. Но ищи не здесь, - усмехнулся он беззлобно. - А здесь будь гостем, и не только теперь, но и впредь. Думаю, брат твой не будет против.

Эдрах допил чай, осторожно поставил на блюдце чашку. И рассказал, где то укромное местечко, куда он припрятал спящим своего брата - чтобы не добрались до него феи и люди с дурными намерениями до возвращения самого Эдраха.
- Я могу сопроводить тебя туда. И скажи ещё одно... Тебе ведь уже приходилось сражаться с морской ведьмой Меруайз? Страшится ли она холодного железа?
Кэйя, как только выслушал про тайное место, - тут же вскочил на ноги.
- Сейчас же туда и пойдём. А с Меруайз я сражался... но не холодным железом. Что ты не поделил с ней? И всё же - как мне тебя называть?..
Гость - прежде незваный, приглашённый ныне, - ответил, поднимаясь следом за хозяином:
- Меня называют Эдрах-Балоринг. Я ювелир... С подводной королевой я ещё не встречался, однако же, то мне предстоит. Её слуги передали мне заказ: оправить драгоценный камень в ожерелье, в подарок для её дочери. А камень не простой - звёздный. Их в наших краях всего-то пара и найдётся. Условие Меруайз было таково, что камень тот надо было искупать в крови особой жертвы, девы из человечьего рода, что приходится ей роднёй. Каким-то жутким колдовством то дало бы новые силы юной фее, - но этого мне уж не открыли. Жертву привели в мою мастерскую, камень и задаток оставили, и я головой за них отвечал. Вот только я, э... засмотрелся на деву, а та и убежала, незадача! Не буду же я её ловить по лесам да болотам!
Эдрах дёрнул плечом, будто речь шла о сбежавшей кошке, а не человеке. А Кэйя нахмурился, подумав, что едва ли заёмная сила пойдёт дочери впрок, - и едва ли она просила мать именно о таком подарке.
- Я отловил и пустил под нож кэлпи, понадеявшись, что крови благородного создания будет довольно. Но не вышло - изделие разрушилось. В ночь нерождённой луны должен буду я отдать подводной владычице заказ, а иначе головы мне не сносить! И что теперь? Искать камень? Допустим, я знаю, где взять ещё. Искать деву?.. не много ли чести? Лучше приду ко двору Меруайз и сражусь с нею!
Кэйя не суетился, но спешил, собираясь в путь. "И где всё твоё коварство, балоринг, - чтобы взять, да бросить Меруайз вызов в открытую?.." - подумал он, а вслух сказал:
- Рад знакомству. Что ж, камень найти в самом деле несложно, а вот Меруайз сильна, и проще будет с ней договориться, чем сражаться. Ни к чему моей дочери твоя голова вместо подарка!.. Уж подберём для неё получше что-нибудь.
Помнил рыцарь, в какой шкатулке хранил подарок горной королевы, - и мог бы хоть сейчас бросить его в ладони балоринга, словно монетку нищему. За свободу Таверзина ничего не было жаль, и всё казалось мелочью. Но прежде - сам Таверзин должен был вернуться домой в целости.

- Твоей дочери?!.. Твоей и Меруайз?.. Так ты с нею близок?..
Эдрах осознал, как чуть было не вляпался. Неужели, после всех прежних битв, дочь моря таки очаровала рыцаря, и теперь они не чужие друг другу? А он тут про холодное железо...
Кэйя посмеялся тихонько над произведённым эффектом:
- Далёк я от неё, и мне было бы спокойней, если бы вовсе её не стало, - да только дочь не хочется расстраивать. Вот что: камень ты оправишь - тут я не помощник, - а прочее я с ней улажу. Быть может, и без крови обойдётся.
Он хотел было сам прихватить с собой плащ Таверзина: ночью было зябко, - но Эдрах, не решившись при Кэйе надеть его, убрал чужой плащ в котомку. Кэйя одобрил его про себя: быстро учится балоринг, - глядишь, и извиниться перед Таверзином догадается.
И прежде чем выйти из дома и открыть Серебряный путь к тайному убежищу, Эдрах бросил на рыцаря быстрый взгляд:
- Ты полон противоречий, о Кэйя. Без крови решить дело с такой, как она? Кто бы самоволен был на то? Разве что победитель Белой смерти... Только камень тот здесь и спрятан. Думаю, тебе о том ведомо. А сейчас время нам идти.
- Ты прав, балоринг: не без крови. Но хоть без смертей. Резать людей - как-то мелочно, согласись?.. - светским тоном заметил Кэйя, поправляя на ходу перчатки - когда только надеть успел?.. - и застёгивая собственный плащ. - Да и Таверзин не одобрит. А уж о том, что в моём доме, - мне ведомо, не сомневайся!.. Получишь тот камень, коли вернёмся благополучно.
Оговорился ши Айлил, втайне надеясь, что его крови Меруайз не потребует. Но не признался бы в том ни Эдраху, ни себе самому: недостойно избегать своих страхов.
И шагнул через порог бок о бок с Эдрахом - так, что только плащ за спиной взметнулся, когда рыцарь ступил на Серебряный путь, не раздумывая.

А на другом конце пути находился тот самый, шумный и грязный, портовый город - квинтэссенция мечтаний, чаяний и разочарований моряков, рыбаков, торговцев...

Дождь и шторм не утихали - и хорошо!
Двое, никем не замеченные, чуть пропетляв по проулкам, нырнули под кров покосившейся лачуги. Там, в этом жалком пристанище, обитал полусумасшедший дед, что сейчас задремал у почти погасшего очага.
Эдрах повёл бровью, небрежно кинул поленце в костёр - и огонь вспыхнул ярче.
- Благодаря этому ничтожеству никто и не подозревает, что здесь таится, - не без довольства сказал он. - Следуй за мной, ты приглашён.

И шагнул прямо в пламя...
...которое не причинило вреда обоим ши.
По ту сторону оказалась некогда неплохо обставленная, но сейчас разгромленная мастерская. Мастер-балоринг относился к судьбе приговорённых им, не устроивших его работ безо всякого почтения.
По полу были разбросаны драгоценные камни - состояние для городских обитателей, - интересовавшие здешнего хозяина не больше яблочных огрызков.
За занавесью находился альков - там, в гнезде из чьих-то шкур, и спал беспокойным сном ши из Дома Дугал. Рыжие волосы налипли на лоб, и дыхание было беспокойным.
Эдрах взглянул на него с лёгкой тревогой, стараясь скрыть её от Кэйи. Не хватало ещё, чтоб рыцарь заметил проблему...
Понадеявшись, что противоядие сделает своё дело, ши пошарил в укромном уголке, достав откуда-то цветной флакон.
"Какого лешего, Таверзин, - думал он, - ты должен мирно спать, а не доставлять мне этих беспокойств! И что делать, если что-то пойдёт не так..."

Кэйя, безо всякого разрешения от хозяина, прошёл на звук дыхания прямиком к алькову - через самоцветы, впрочем, аккуратно перешагивая. Опустился перед ворохом шкур на колени. И только тогда обернулся на Эдраха (хоть и прежде оставался начеку, в чужом логове не поворачиваясь до конца спиной к его хозяину), понимая, что спит Таверзин не по собственной воле.
Тут Эдраха вновь окатило холодом - пусть в этот раз и без чар.
- Что бы ты ни сделал с ним, сейчас ты это исправишь.

Эдраху стало не по себе от скрытого смысла слов рыцаря Айлил. Ему и самому хотелось бы избежать сложностей, - но, кажется, этого уже не удалось... Теперь надо было понять, насколько плохо дело, - но не при нём же! Не приведи Дан, надумает что-то себе, с мечом кидаться начнёт...
- Прошу, постой за занавесью и дай мне некоторый маневр, - он постарался сгладить ситуацию.
- Я с него больше глаз не спущу, - Кэйя покачал головой. И легко было понять, что с места его теперь не сдвинешь никакой силой. - Мешать тебе не стану, покуда не причиняешь ему вреда. Я взялся тебе помогать и своё слово назад не возьму, - но и ты имей смелость свои уловки не заметать под ковёр, коли хочешь, чтоб были мы заодно. Не медли! И если что-то ему нужно - не молчи!
- Что ж... Я... лишь пытался избавить тебя от лишних переживаний! - Эдраху не льстили укоры от ши Айлил в трусости, но не до того сейчас было обоим, чтобы цепляться к мелочам.
- Неизвестность - хуже, - обронил Кэйя коротко. Спрашивать о том, где у балоринга была голова, когда он использовал эту отраву, и что могло случиться с Таверзином, проведи Эдрах сутки в чужом доме, как собирался, - также было некогда. Как и предаваться переживаниям, о которых Эдрах так заботился. Действовать нужно было быстро, - и догадаться было нетрудно, что Кэйя был готов на всё - не то что исполнять указания балоринга.

Эдрах подошёл к спящему, сбросил с него одеяло.
Как он и боялся, сонный яд разливался по венам от сердца, прорисовывая сеть чёрных дорожек на всём теле Таверзина.
- Ему нужно будет выпить лекарство, слить скверную кровь и принять новую, - ровно сказал ши Балор. Отстегнул чехол с пояса и протянул его Кэйе, а сам принялся точно замерять количество противоядия. В чехле оказались два ножа: один - обсидиановый, невозможно острый. От второго веяло ужасом и смертью. Холодное железо...
- Оба нужно прокалить над моим горном, сможешь это сделать?
- Смогу, - кивнул Кэйя. И всё же спросил, уже направляясь к горну: - Но кровь можно пустить и одним ножом. Для чего тебе холодное железо?
- Его кровь - да, - откликнулся Эдрах, и нехотя пояснил, раскрывая секрет: - но не мою. А она точно исцелит брата. Не стану же я ныне рисковать ещё больше и искать рыжую невинную деву его лет!..
- И то верно. Только от меня - никакого толку: и не рыжий, и не невинный, и не дева...
Холодная ярость в Кэйе понемногу улеглась: Эдрах готов исправлять, что сам же и наломал, - уже хорошо. От беспокойства за Таверзина можно отвлечься шутками, - всё одно беспокойством делу не поможешь. А с оружием рыцарь умел обращаться не только в бою. И сейчас металлические руки сослужили ему хорошую службу: он мог взяться за рукоять ножа из холодного железа, не обжигаясь. Химерический металл, конечно, пострадает, - но Таверзин сможет позже починить механизм. Что до мёртвого холода, пробирающего до сердца, - то несложно и потерпеть: уже не впервой после всех столкновений с кошмарами.
Прокалив оба клинка, Кэйя вернул их мастеру.

Эдраху тем временем пришлось повозиться. Лекарство было отмерено тщательно. Он задумался о ложке, но - поднимать бесчувственное тело в попытке напоить, не пролив ни капли?.. При взгляде на рыцаря ему в голову пришёл вариант получше.
- Нужно, чтоб ни капли не пролилось, - справишься? Или показать, как это делается? - он посмотрел на Кэйю и отвёл взгляд. Шутка получилась горьковатая, но уж как есть.
- Справлюсь, - тот протянул руку за противоядием. Не в третий ли раз он слышал от Эдраха этот вопрос?..
Из-за этого привкуса горечи в словах балоринга (говорят, лекарство должно быть горьким, - и кто стал бы отрицать, что Эдрах также нуждался в исцелении?) - Кэйя и не обиделся на его шутку, и отшучиваться не стал, что-де незачем учить того, кто и сам научить сможет. Не хотелось услышать также и просьбу: "Так научи".
"Напрасно ты в себя не веришь, Эдрах-Балоринг, - подумал он. - Ты красив и создаёшь красивое; ты неглуп, и сердце у тебя не камень. Более чем достаточно всего этого, чтобы иная фея смогла полюбить и тебя. Но буду это не я".
И без лишних слов Кэйя опустошил флакончик, склонился к Таверзину, приподнимая его голову, и перелил снадобье изо рта в рот - аккуратно и бережно, проследив, чтобы в самом деле не упустить ни капли.
А Эдрах прикрыл глаза, справившись с новой обжигающей волной то ли ревности, то ли боли, - ни к кому из фей рядом, и к обеим сразу, и не оттого рождённой, что желал чужого, но потому, что не обладал - подобным...

...Однако, когда он открыл глаза, то был вновь собран и сосредоточен. Приготовил инструменты.
Сел рядом с братом на постель, взяв в ладонь тонкое запястье. Таверзин - художник, не кузнец, редко работает с металлами... это особенно остро ощущалось сейчас.
Биение жизни в нём было тихим, но оно - было.
Обсидиановый нож вскрыл нежную кожу легко.
Кровь, чёрная от ядовитого зелья, полилась прямо на пол, - кажется, балоринг вовсе не озадачивал себя мыслями об этом. Он ждал. А когда пришло время, взял серебряную трубочку, вскрыл своё запястье, зашипев от боли, и ловко соединил их руки. Кровь текла, и дыхание Таверзина становилось ровнее.
Кэйя присел у изголовья, на том же полу, не брезгуя давним отсутствием уборки: внимательно следить за лицом Таверзина, слушать его дыхание, и у Эдраха над душой не стоять. Поглядывал, правда, на балоринга почти с благодарностью, а по мере течения времени и крови - почти с беспокойством. Ни к чему было гадать, жертвовал ли Эдрах своей кровью и силой потому, что не желал потерять брата, или же лишь потому, что так сильно ему была нужна сделка с Кэйей, - но сам рыцарь отнюдь не хотел, чтобы лекарь вышел из строя прежде времени!..
- Понадобится ли тебе укрепляющее зелье? - спросил он, но балоринг только отмахнулся: дескать, всё в порядке.
Но Эдраху отчаянно хотелось спать. Так сильно, так невозможно... да и с братом, кажется, дело шло на лад. Не в силах больше наблюдать мерцание бабочек перед глазами, он провалился в чёрную пустоту, плавно осев на шкуры рядом с Таверзином.

Кэйя среагировал сразу, вскочив на ноги. Только этого и не хватало - ещё одного спасать! Спрашивал же про укрепляющее зелье!..
Осторожно - чтобы не навредить ещё больше, да и трубку не сбить, - он потряс Эдраха за плечи, плеснул себе в ладонь воду из фляги и приложил - уже кусочком льда - к его виску.
- Ну же, очнись, рано ещё спать!..
Таверзин шевельнулся во сне, и ощупью его пальцы скользнули по волосам родича. С каждым мгновением на его лицо возвращался цвет.
А с губ сорвалось:
- Кэйя...
Эдрах же - даже не вздрогнул.
Кэйя тут же встрепенулся на движение и голос, сердце радостно пропустило удар - живой! - и он бережно прикоснулся к ладони Таверзина, откликнулся негромко:
- Я здесь.
Но пока Эдрах продолжает терять кровь, лучше ему не станет. И никаких инструкций не оставил, зараза!.. Придётся справляться самому.
Полоску чистой ткани Кэйя оторвал от рукава собственной рубахи - всему, что вокруг, доверия было мало. Со всей осторожностью, на какую были способны металлические пальцы, созданные Таверзином для тонкой работы, - вынул конец трубки из ранки на запястье Эдраха, и другой - из запястья Таверзина. И перевязал, вложив в повязку по кусочку льда, - тем, что холод помогает остановить кровь, рыцарь и на себе не раз пользовался.
И он вновь окликнул Эдраха по имени, держа в одной руке его ладонь, в другой - ладонь Таверзина:
- Давай, Эдрах, приходи в себя!.. Слышишь ли меня? Дело сделано!

Наконец, усилия рыцаря увенчались успехом!
Эдрах поморщился, встряхнулся, - точь-в-точь как кот, попавший в воду. Хотел было податься назад, заметив, что и Таверзин начинает приходить в себя, - но помедлил, позволив себе задержаться на мгновение. Этого мгновения хватило, чтобы брат его обнял.
- Другое дело, - успел пробормотать Кэйя с явным облегчением, едва пошевелился Эдрах.
И встретился с самым дорогим синим взглядом - который не спутал бы ни с чьим другим.
Таверзин, взглянув на своего рыцаря, не стал пока задавать вопросов. Улыбнулся ему, светло и отчаянно как-то:
- Иди ко мне?..
Кэйя улыбнулся в ответ, и потянулся навстречу прежде, чем Таверзин окончил фразу.
- Я с тобой. И всё уже хорошо. Отдыхай. Отдыхайте оба...
Устраиваться в ворохе шкур - неожиданно уютном, надо признать! - пришлось аккуратно, а обнимать - буквально обоих братьев сразу. Эдрах не протестовал.
О том, в каких кошмарах он блуждал, - Таверзин, быть может, расскажет позже. Любого другого ши, кто посмел бы подвергнуть его сердце такой опасности, Кэйя уже вызвал бы на поединок по меньшей мере до первой крови, - но только не Эдраха. Не после того, что было сейчас...
...А вот положить у очага, по возвращении домой, пару шкур побеждённых химер - не всегда же засыпать в постели! - казалось хорошей идеей.

И Кэйя уткнулся носом в рыжие пряди Таверзина, а губами - в висок, - просто дышать им, чувствовать пульс и тепло, - такой же совершенно счастливый.

...И ещё одно моё guilty pleasure - заканчивать драматичные истории флаффом (и что вы мне сделаете, я в другой системе ценностей)). Но если найдёте что-то милее, чем кубло рыжих ши, - свяжитесь с нами, нам правда интересно
И хотел я было пошутить про Таверзина, который смотрит на то, как двое его бешеных Неблагих спелись, - при том, что двое Неблагих, понимающих и уважающих друг друга, вполне могут друг друга поубивать с полным уважением и взаимопониманием Но всё же это не тот случай. А ведь не зря я писал про "Кэйю и котов": брату Таверзина точно так же достаются терпение и забота Кэйи, как доставались бы коту Таверзина, лучше б его родители вместо брата кота ему завели
А я как игрок - эстетически и идейно тащусь от этой близнецовой дихотомии Благого Таверзина и Неблагого Эдраха Один - рыжий-солнечный, тёплый, искренний, хрупкий внешне, но с внутренней силой и храбростью. Другой - рыжий-огненный, кусачий, непредсказуемый, внешне резкий и опасный, но внутри раненый и уязвимый. И также ощущается контраст между их жилищами: между светлым домом, где ждут, - и одиноким выстуженным логовом, где полумрак и бардак. Оно так круто отражает, и насколько Эдраху незачем заботиться о месте, которое он не может назвать домом (потому я взял на себя смелость подчеркнуть, что и в чужом доме он палится именно на этом), и насколько ему не хватает тепла...
...И, разумеется, мне немедленно захотелось для Эдраха хорошего. Но это уже совсем другая история

@темы: поржать и убежать, радио Marcus FM, соседи по разуму, мечтай, иначе мы пропали

R.I.P. Полынь
(06.03.2021 - 01.02.2024)

...Простите, ребята, что-то у меня хорошие новости недолго длятся.
Бывают такие крысы-личности, которые, как мне кажется, запоминаются не только мне, но и всем, кому доводится с ними познакомиться. Полынь, пожалуй, как раз из таких. Неугомонная бабка, чей неистощимый запас энергии, несмотря на все сваливающиеся на неё напасти, вызывал неизменное восхищение. И даже рак её не победил. Эта героиня до последнего всё делала сама - умывалась, забиралась в спутник(!), вылезала из клетки и залезала обратно, норовила спрыгнуть на пол и уйти гулять, предпочитала твёрдый корм, переворачивала миску с нутридринком. Я и ожидал, что решение уходить она тоже примет самостоятельно - не дожидаясь, когда сляжет и не сможет больше есть, бегать и лазить. Прощаться - всё равно горько, но в определённой степени это было вовремя. Опухоль, выпирающая из пасти, уже стала совсем большой и почерневшей, снесла верхние резцы, наверняка давила на нос и сильно мешалась. А теперь Полыни снова легко. Она и ушла легко и тихо - я собирался поменять ей воду в миске, а она уже не дышала.
Два года и одиннадцать месяцев. Спасибо ей за то, что, попав ко мне уже немолодой, она задержалась у меня так долго. На десять месяцев пережила своего брата Дориана, который проводил свои последние дни с ОГМ точно так же: бодрым, активным и не сдающимся. Маленькие, концентрированные голубые крысы с фантастическим жизнелюбием. Судьба остального помёта от зоомаговской матрёшки мне неизвестна, но эти двое были бойцами - и моей личной эпохой, пришедшей на смену пушкинцам (когда-то я забронировал Дориана в день смерти Лорхана). То поколение (включавшее также Бьякую и Элрика) было довольно сложным по ветеринарке. А сейчас мои младшие становятся старшими - и, надеюсь, у нас с ними впереди ещё много благополучных дней, месяцев и лет.
Светлой дороги в вечную весну, звезда-Полынь! Передавай привет брату, сестре и всем нашим.
Вот, нашёл детскую фотку с сестрой (Полынь сверху, Осока снизу) в ещё старом чате Кофейни (помёт голубят был для игры практически крестниками). Такими они приехали тогда к Агате.

@темы: это крыса и ей не стыдно, некролог

Помимо Армады в воскресенье, в прошлый понедельник продолжился наш Готический роман. По понедельникам работа отпускает меня играть со скрипом, но я не сдох и считаю, что и эту часть истории мы затащили.

Отперсонажный отчёт Элис СвифтОт дома священника мы пошли к местной таверне под вывеской "Голова мавра". У порога мы с Виржини засомневались, прилично ли девушкам заходить в кабак, - но это всё равно было единственное заведение в городе, где приезжие могли перекусить. Внутри царил полумрак, стояли деревянные нелакированные столы, но стойка была отполирована; в углу сидел - явно не первый час - мрачный незнакомец с большим кувшином. Трактирщик - точно такой, какими обычно изображают трактирщиков: пузатый и красноносый - радушно нас приветствовал:
- Заходите, заходите! У нас сегодня замечательный пирог с почками, пиво и эль на любой вкус и французское вино для желающих!
Он сопроводил нас в отдельный кабинет, где стулья были обиты бархатом, а стол был полированным, и попросил подождать, пока он распорядится об обеде. И он ещё не дошёл до кухни, когда в трактир вбежала горничная и о чём-то попросила.
- Сей момент пришлю с мальчиком, - пообещал трактирщик. Похоже, его кухня пользовалась популярностью у местных помещиков.
Вскоре нам принесли пироги и глубокие миски с крышками из теста и ароматным варевом из тушёного мяса с овощами. Пирог, судя по запаху и вкусу, явно пекли на пиве. Виржини морщила нос, но молчала.
- Это вы вовремя успели: время обеда уже кончается, пироги почти все разошлись, - добродушно басил трактирщик, не замечая её недовольства.
- Скажите, уважаемый, вы сейчас не слишком заняты?.. - обратился к нему Уильям.
- О, посетители как раз схлынули, да и день будний, - похоже, тот только обрадовался возможности почесать языком. - Так что я могу вам всё рассказать про наш городок.
- Видите ли, мы гости сэра Хораса Роксли...
- О, это прекрасно! - воскликнул трактирщик. - Я могу дать вам приют, если что-то пойдёт не так.
- Простите, а что может пойти не так?.. - первой высказала удивление Виржини, пока я раздумывала, насколько мне уместно оскорбиться за своего опекуна.
- На случай, если поругаетесь с хозяином. Характер у Роксли крутой, хотя про нынешнего я не знаю.
- Признаться, для нас это новость, - сдержанно заметил Уильям. - Сэр Хорас произвёл на нас впечатление спокойного и уравновешенного человека. Быть может, вы говорите про его брата или отца?
- Так было всегда, это семейная черта испокон веков, - уверенно заявил трактирщик. - Но если нынешнему Роксли повезло, и его эта черта обошла стороной... что ж, тем лучше для него и окружающих. Но попомните мои слова: она ещё может проявиться!
- А в чём проявляется эта черта? - уточнила Виржини.
- Да слова ему поперёк не скажи, а если кого сочтёт в чём-нибудь виноватым - вмиг прикажет выпороть на конюшне, и не посмотрит на то, благородный ли человек или простолюдин, - пожаловался трактирщик. - Что и говорить: они же тут главные, могут делать, что захотят.
- А вы, стало быть, довольно хорошо знаете эту местность, и что здесь есть интересного? - Уильям деликатно сменил тему, изображая любопытство.
- Конечно, что пожелаете: здесь есть болота, лес...
- О них мы наслышаны, - кивнул Уильям. - Кажется, с ними связано много легенд и историй?..
- Да какие легенды?.. В одиночку там немудрено заблудиться. Не всякий местный рискнёт туда соваться.
- А как же охотники? - с самым невинным видом спросил Уильям.
- Да вы что! - трактирщик разве что руками на него не замахал. - Охотников у нас уже много веков не бывало!
- А что же так, дичи нет? - с не менее невинным видом подхватила я.
- Так ведь опасно! Пойдёте в лес и заблудитесь. И как вы не понимаете... - посетовал он почти раздражённо.
- Но местные же ориентируются в лесу? - продолжала расспросы Виржини.
- Одно дело - пройти по тропе да недалеко, - но в глубину леса, да ещё и верхом... Там и лошадь ноги переломает.
- Нам уже говорили, что на болота ходить не нужно, - кивнул Уильям. - А леса? Леса у вас хорошие?
- Да здесь всё одно: зайдёшь в лес - окажешься на болоте, пойдёшь на болото - обнаружишь себя в лесу, - пожал плечами трактирщик.
- А кроме них что-то есть? Например, луга?.. - предположил Уильям.
- Луга, конечно, есть: коров ведь надо пасти, и овец. Есть ещё побережье, но навигации здесь нет: берег такой скалистый, что лучше не соваться - корабль в щепки разобьёт.
- А отчего же маяк не поставить?..
- Маяки есть: в двадцати милях выше по побережью и в тридцати милях ниже, чтобы это место корабли стороной обходили. Зато банды матросов здесь редко появляются, а то совсем житья бы не было.
- Вот, видите, есть и у этого места своё достоинство, - с оптимизмом заметил Уильям. - А есть ли соседи у Роксли? Ещё местные усадьбы?..
- Есть семейство Уайтов, но мистер Уайт сейчас живёт один, дети его разъехались. Есть ещё Хиггсы, но они не дворяне, имение прикупили недавно, из-за цены.
- Из-за цены? Слишком дёшево? - поинтересовалась Виржини.
- Ну да, недорого.
- А почему?..
- Так земли здесь бросовые, только ячмень и растят немного, а пшеницы здесь не вырастишь. А со скотиной управляться - уметь надо. Зато они теперь своё хозяйство имеют, дочку представили ко двору, новый благородный род у нас появился, - с охотой рассказывал трактирщик. - Есть Рэдклиффы, это старый благородный род, живут здесь постоянно, присылают ко мне слуг за снедью. И есть вдова Блэкмарш, у неё самые обширные земли после Роксли. Но она уже немолода, и всем в её имении заправляет управляющий... А она сама иногда наезжает в город.
- А есть ли какие интересные достопримечательности? - не сдавался Уильям. - Раз уж мы здесь оказались, хотелось бы их посетить. Быть может, остались руины каких-нибудь древних замков? Памятные места сражений?..
- Да какие руины?.. - трактирщик снова махнул рукой. - Вон, разве что у Роксли половина замка считай что в руинах, а так - все стараются за своими имениями следить, заброшенных мест нет. Может быть, на пустошах есть какие-нибудь развалины, но мы туда не ходим, только по дорогам ездим.
- А луга у вас красивые?
- Это где скот?.. - с сомнением уточнил трактирщик, словно пытаясь угадать, в чём городские чудаки могут углядеть красоту. - Да, пожалуй, что красивые. Ещё наша церковь красивая. Строили её всем миром, хотя Роксли, конечно, вложили бОльшую половину. Собирали на неё средства как раз при моём деде. Была на её месте такая развалина, а построили - как полагается: с куполами, с колоннами, прямо как в Лондоне!..
- Да, ваша церковь красивая, - согласился Уильям. - Мы в ней уже побывали.
- Так больше у нас в городе и нет ничего, - с уверенностью заявил трактирщик.
- А если не в городе? - спросила Виржини.
- Можете попросить вашего хозяина, чтобы послал кого-нибудь луга вам показать, - терпеливо посоветовал трактирщик. - Только в лес не суйтесь. А на обед заходите ко мне, больше здесь приличных мест нет!..
- А вот нам служка в церкви сказал про дикого человека, - закинула удочку Виржини.
- Да, был у нас такой... А может, и сейчас есть, - сообщил трактирщик. - Страшное зрелище! Сам всклокоченный, заросший бородой, да голый, но грязью весь измазанный!..
На наше счастье, трактирщик не страдал излишней щепетильностью и не утаивал подробности в присутствии дам.
- А он большой? Или как человек? - спросил Уильям.
- Конечно, как человек. А то был бы чем ещё, а не диким человеком, - резонно рассудил трактирщик.
- Говорят, вы его сами видели? - полюбопытствовала я.
- Один раз довелось, - трактирщик ответил довольно скромно. Быть может, он уже устал пересказывать всем гостям одну и ту же историю.
- В лесу? - уточнил Уильям.
- Нет, на пустоши, когда доставлял бочонок пива вдове: как я его издали увидел, так сердце в пятки и ушло. А он руками замахал, завыл и в мою сторону пошёл, - и трактирщик весьма убедительно изобразил завывания. - А что дальше было, я не помню: от страха ум отказал.
- Значит, потом вы в себя пришли, и он ничего дурного вам не сделал? - спросил Уильям.
- Да, я опомнился, уже подъезжая к имению вдовы.
- И он ничего у вас не забрал, и ран у вас не было?
- Нет, ничего, - трактирщик покачал головой.
- И это было днём? Он появился средь бела дня?
- Но нам и не говорили о том, что он ночной, - заметила я.
- Может, он и ночью выходит, да только ночью его не видно, - предположил трактирщик.
- И ночью все приличные люди спят, - добавила Виржини.
- Да если и едут куда ночью по срочным делам, то вдалеке ничего не видно, - подхватил трактирщик. - А днём я его хорошо видал.
- А как давно у вас этот дикий человек? - спросила Виржини.
- Лет двадцать, может - больше, - прикинул трактирщик, задумавшись.
- А ваш дед, прадед - не видели его?
- Да когда ещё я был мальчиком - его не было!..
- А его не пробовали ловить? Может, кто-то заблудился, потерялся?.. - невинно поинтересовалась Виржини.
- Конечно, пробовали, но так и не поймали. Один раз сэр Артур даже целую экспедицию устроил - но не нашёл ни следа! Ни единого отпечатка ноги, хотя незадолго до того дикий человек показывался. Все шли с фонарями, цепочкой, держась друг за друга, чтобы не заблудиться, и лес прочёсывали. Некоторые говорили, что зря он это затеял, - но дело молодое...
- А что если человек в беде, случилось с ним что-то плохое?.. - продолжал Уильям.
- Так ведь ничего не нашли, - развёл руками трактирщик. - Нормальный человек, не дикий, в какой-нибудь норе бы скрывался.
И я склонна была с ним согласиться. Человек - не скотина, чтобы одичать; в журналах писали только о детях, которых вырастили дикие звери, и оттого они сами вели себя как звери. Но взрослый человек, даже если тронется умом, не выживет в лесной чаще: умрёт от голода и холода, не умея ни выкапывать себе жилище, как зверь, ни охотиться или искать съедобные коренья, как зверь. Если только у дикого человека не было дома, где он мог ночевать, и заботливой прислуги...
- А какой же он тогда, если не настоящий человек? - удивлённо распахнула глаза Виржини.
- А с этим пусть учёные разбираются!
Тут Виржини решила, что пришло время для следующей волновавшей нас темы:
- А ещё служка говорил про... НИХ.
- Нашли кого слушать! - поспешно воскликнул трактирщик. - Хамфри болтает, о чём не знает!
- А этот дикий человек действительно такой страшный, что вы сознание потеряли?.. - Уильям предпочёл вернуться к теме более безопасной. - И другие сознание теряли?
- За других не скажу: может, он за ними не бегал, - ответил трактирщик. - А когда он на тебя идти начинает, волей-неволей испугаешься. Он-то по болоту мог скакать, а у меня телега, лошадь... Ежели вы думаете, что тот, кто похрабрее, иначе бы себя повёл, - то мне нисколечки не стыдно.
- Наоборот, я хотел сказать, что ежели он так отвратителен, то, может, только благочестивые люди от его вида в обморок падают, - выкрутился Уильям.
- Да нет: если б он просто по своим делам шёл, страшно бы не было, - честно признал трактирщик. - И когда поиски были, было даже весело: все вместе идём, рожки трубят, флажки развеваются...
- Так это вы целую охоту устроили? - удивился Уильям.
- Совсем без охоты было бы грустно, - вдруг смягчился трактирщик.
- Это точно, - горячо поддержал его Фредерик.
- Может, вам ещё чего-нибудь принести? - трактирщик вспомнил о своих непосредственных обязанностях. - Мальвазию, ратафию для дам? Или старого доброго эля?
- Да нам скоро уж назад ехать, - отказался Уильям. - А здесь иногда дорога бывает странной: вроде, уже проезжал по ней, а место как будто другое.
- Так вы ведь не сами правите? - не растерялся трактирщик. - А если выпить пивка, то никакая дорога страшной не покажется.
- Но некоторые места здесь и правда жуть наводят, - пожаловалась Виржини.
- Так бывает, - согласился трактирщик.
- А кто-то ещё жаловался? - оживился Уильям.
- Так ведь места у нас жуткие! Я вам об этом уже битый час рассказываю, а вы и бровью не поведёте! - возмутился трактирщик.
- Ну, раз вы рассказываете про ужасы... А ведьмы в этом городе были? - спросила Виржини.
- Ведьм не бывает! - без тени сомнения усмехнулся трактирщик.
- Но в книжке ведь написано, что ведьм жгли...
- Так ведь то когда было! Если вы, когда вам был годик, обделались, - я же вас нынешних по тому случаю не меряю, - заявил трактирщик. Похоже, упоминанием ведьм так крепко его проняло, что он дошёл до грубости, пусть определённая житейская мудрость в его словах и была. - Мало ли, что было давно? Наши предки были... неумеренно верующими. Слышали, небось, про охоту на ведьм? Мою родственницу тогда тоже загребли. Но цивилизованные люди понимают, что никаких ведьм не существует.
- Как я читал, это некто Проницательность Вуд про ведьм говорил? - припомнил Уильям.
- Да если бы он один... - вздохнул трактирщик.
- А что, много кто, кроме него, занимался охотой на ведьм?
- Да он, наоборот, мог посмотреть и сказать: это не ведьма, - неожиданно трактирщик заступился за предка мисс Вуд. - Он и про мою родственницу так сказал, а её всё равно замучили.
- Это по чьей же воле?.. - охнула Виржини. Но прежде, чем я предположила про инквизицию да светский суд, трактирщик ответил:
- Не иначе как соседке дорогу перешла, как-то косо посмотрела... Тогда везде так было, а сейчас нравы просвещённые. Просвещение - великая вещь! - он словно убеждал самого себя. - Теперь-то мы знаем, что ведьм не бывает. А кто говорит иначе, того самого нужно проверить, в своём ли он уме.
- Но суеверные люди есть и сейчас, - осторожно заметил Уильям. - Некоторые в призраков верят...
- Нашли тоже, во что верить!.. - насмешливо фыркнул трактирщик.
- А всё же и такие люди есть, - примирительно пожал плечами Уильям.
- Если хорошо на грудь принять - не то что призраков, но и ангелов узришь, - добродушно заметил трактирщик. - Следует всё же знать меру.
И, воспользовавшись тем, что наши вопросы иссякли, он принялся вспоминать, что Проницательность Вуд был настоящий мужик, и как "ведьмин глаз" позволял тому видеть ведьм... Точнее - видеть, кто не является ведьмой, ведь ведьм, конечно же, не существует.
- А чем ещё он прославился? - поинтересовался Уильям.
- Детей у него много было: три раза был женат, - сообщил трактирщик. Судя по всему, он был так признателен Проницательности Вуду за безуспешную попытку спасения его родственницы, что успел многое о нём узнать. - От первой жены было десять сыновей, от второй - пять или шесть, и от третьей... А в третьем поколении все, кроме одного, были девки, и всё богатство досталось его внуку от третьей жены.
Так мы могли ещё долго беседовать, как вдруг Виржини, явно что-то задумав, будто невзначай пролила на краешек юбки немного мальвазии и спросила со всей скромностью, на какую была способна:
- Ох!.. Скажите, где можно почистить юбку?..
- Я сейчас кликну горничную, и она застирает, - пообещал трактирщик. - А вы можете пока в комнате отдохнуть.
- Ох, нет, пусть она просто мне поможет, - продолжала скромничать Виржини. - Застирают в Роксли, а пока нужно только протереть.
- Как знаете, - неуверенно согласился трактирщик. - Но если сразу не застирать, юбка считай пропала.
Он быстро призвал горничную, следом за которой Виржини ушла в комнаты наверху. Некоторое время спустя кто-то зашёл в трактир и настойчиво позвал хозяина.
- В чём дело? - трактирщик вышел навстречу посетителю.
Гостем оказался камердинер сэра Хораса. Он о чём-то быстро переговорил с трактирщиком, затем они оба вышли на улицу и под руки завели в трактир мисс Вуд. Вокруг неё суетилась горничная, обмахивая её веером. На экономке лица не было - я бы сказала: словно она увидела призрака, если бы призраки не были для неё обычной домашней неприятностью вроде мышей, - и она была бледной до синевы.
- Позвать доктора? - вызвался Уильям.
- Да, мы как раз намеревались за ним послать, - ответил камердинер.
И Уильям, попросив нас дождаться его здесь, побежал за доктором сам. Казалось, ему, как и Виржини, просто нужен был повод, чтобы сбежать от остальных и побыть наедине с собой. Мы с Фредериком на некоторое время остались вдвоём, беспокоясь о мисс Вуд, которую осторожно увели наверх, - должно быть, Виржини пришлось потесниться.
Уияльям вернулся с доктором довольно быстро. Тот послал горничную Роксли, которую звали Элси, за водой и поднялся к больной. А Виржини спустилась к нам - местная горничная отпорола пострадавшие кружева от её юбки и унесла их, чтобы застирать, и даже подшила на их место кружева попроще.
- Как там мисс Вуд?.. - спросила я.
- Всё плохо, у неё доктор, - кратко отчиталась девочка об очевидном. "Доктор" прозвучало как диагноз.
- У неё мигрень, - уточнил Уильям. - Доктор был удивлён, когда об этом услышал.
- И зачем она уехала из замка, если ей было нехорошо ещё с утра?.. - недоумевала Виржини.
- Быть может, она хотела доехать до врача, - предположил Уильям.
- За врачом можно было послать, как всегда, - возразила я.
- Нужно будет у неё уточнить, - решил он.
- Не хочу вас расстраивать, месье Шарль, но она не хочет об этом говорить, - сообщила Виржини.
- Разумеется, она сейчас вообще не хочет говорить: у неё мигрень!.. Но, кстати, на чём она приехала?..
В замке Роксли была одна карета и один кучер: в этом Уильям сам мог убедиться, когда заходил на конюшню, - но едва ли камердинер и экономка приехали верхом. Выглянув из трактира, мы увидели, что они прибыли в лёгкой, не по погоде, коляске, запряжённой лошадью поплоше.
- Ну, хоть не на метле, - прокомментировала я.
- Это странно, как и многое другое, - резюмировал Уильям. - И у меня нет никаких предположений.
Но тут к выходу из трактира подошёл и доктор. Вид у него был уже заметно менее встревоженный.
- Как здоровье мисс Вуд? - спросил Уильям.
- Её жизнь вне опасности, - ответил тот. - Переживать не следует, это состояние скоро пройдёт.
- Это был приступ мигрени?
- Это врачебная тайна. Я не разбалтываю состояния своих пациентов, - строго оборвал его доктор.
И тут я наконец догадалась, о каком "состоянии" говорил доктор, и, выражая понимание, очень вежливо уставилась в потолок. Мисс Вуд была беременна! И наверняка опасалась слухов, потому и не хотела приглашать врача.
- Вы рекомендуете оставить её здесь или перевезти в замок? - спросил Уильям, ничуть не обидевшись.
- Думаю, завтра она будет уже в состоянии путешествовать и сможет отправиться домой. Если кто-нибудь составит ей компанию, я буду благодарен, - ответил доктор. - И послать кого-нибудь с весточкой в Роксли будет милосердно.
Я не переставала восхищаться тем, с какой заботой он относился к сэру Хорасу - словно к члену своей семьи.
- А нам не будет тесно в карете?.. - спросила Виржини. - Ведь мисс Вуд будет нужно больше места?..
- Она не настолько плохо себя чувствует, чтобы ехать лёжа, - возразил доктор. - К тому же кто-то может вернуться в замок сегодня. Если ему всё объяснит человек образованный, сэру Хорасу будет легче понять, в чём дело.
- Я могу поехать, - вызвалась я. Похоже, я одна понимала, что произошло с мисс Вуд, и мне это приличествовало больше, нежели мужчинам. - Но если я поеду не одна.
- Мисс Виржини, вы предпочтёте остаться здесь или вернуться в замок Роксли? - спросил свою воспитанницу Уильям.
- Я не знаю, - протянула Виржини, но при этом смотрела на меня с благодарностью за мою инициативу, а на Уильяма - умоляюще.
- Давайте я сопровожу мисс Свифт, если она, конечно, не возражает, - Фредерик, к вящему облегчению Виржини, предложил свою кандидатуру. Я не возражала.
Доктор повторил нам то, что уже сказал раньше, добавив на всякий случай:
- Врачебная тайна требует, чтобы подробностей вы не знали.
- А лауданум ей сейчас можно?.. - спросил Уильям.
- Конечно, это ведь лучшее успокоительное, - заверил его доктор. - Оно всем не помешает в ближайшее время.
Особенно оно не помешает сэру Хорасу, когда он узнает эту новость, подумалось мне. Вот и проверим, насколько крут его характер и не пристукнет ли он нас с Фредериком на месте, как только всё услышит.
- Я приготовлю укрепляющий отвар и пришлю его вам, - продолжал тем временем доктор. - Проследите, чтобы мисс Вуд его выпила.
- Нужно ли посидеть с ней ночью? - спросила Виржини.
- С ней будет горничная, так как она сама не в состоянии громко позвать на помощь, - ответил врач.
Неподалёку от нас камердинер, слышавший часть разговора, ворчал о том, что-де головная боль - это причуда для благородных, а у простых людей голова болеть не может: нечему там болеть, там ведь кость. Уильям пошёл договариваться с трактирщиком о том, что они с Виржини заночуют, - и тот был готов предоставить им пару комнат поменьше той, которую заняла мисс Вуд. Я вдруг поняла, что буду скучать по звукам его скрипки перед сном.
Покидая город, я думала о том, узнали ли мы хоть что-нибудь полезное. Многие жители считали себя просвещёнными людьми и не верили ни в призраков, ни в ведьм, ссылаясь на науку, - и это было похвально. И лишь загадочные ОНИ были общим местом для всех, вызывавшим страх. И страх этот был не перед лесом: никто не боялся вторгаться в чащу толпой в поисках дикого человека. Только ходить поодиночке, да охотиться на зверей, - вот что было под запретом. В этом смысле лес, определённо, принадлежал кому-то ещё. И этим кем-то был вовсе не король.
Уже вечерело, когда мы с Фредериком сели в коляску, и камердинер повёз нас по дороге из города. Через некоторое время пути он вдруг стал придерживать лошадь, остановился и начал разворачиваться.
- Что за чёрт, я ведь здесь уже проезжал... - бормотал он себе под нос.
- Только не говорите, что мы заблудились, - попросила я.
- Нет, сударыня, там лужа, - сообщил камердинер. - Коляска не пройдёт. Придётся или возвращаться, или вам вылезать и идти в обход.
- Раз время уже позднее, то, может, лучше его сэкономить?.. - предложила я. Меня не так пугало пройтись пешком, как оказаться в дороге глубокой ночью.
Мы вылезли из коляски, а камердинер взял лошадь под уздцы и неуверенно двинулся вперёд.
- Может, вам, барин, придётся толкнуть, - предупредил он, заводя лошадь в лужу.
То, что он называл лужей, было похоже больше на маленькое озерцо: вскоре он шёл уже по бедро в воде. После дождя такие лужи не остаются: только там, где вода выходит из-под земли болотной прогалиной. Странно, что дорога привела нас в болото... Мы же с Фредериком пошли обходить лужу, и он подавал мне руку, помогая перепрыгивать с кочки на кочку, - но кочки всё не кончались, так что мы уже всё время держались за руки. Я смотрела под ноги, чтобы не оступиться, - а когда подняла голову, не увидела ни коляски, ни лошади, ни камердинера, словно они провалились. Лужи также не было: только кочки, да редкие осинки и ёлки, на сколько хватало глаз.
- Думаю, нам следует вернуться, - предложила я.
- Да, мы слегка заблудились, - откликнулся Фредерик. "Слегка"?!..
- Но куда целая коляска могла деться, здесь же холмов нет, - ворчала я, снова прыгая по кочкам. По всем ощущениям, мы никак не могли успеть уйти так далеко, чтобы коляска скрылась из виду.
Но кочки, по которым мы возвращались, были какие-то не те, незнакомые. И наших следов на них не было... Словно нас перенесло из одного места в другое.
- АУ! - прокричала я, но мой голос заглох и утонул в сыром тумане, я не услышала даже эха.
Фредерик достал карманные часы и определил направление по стрелкам. Я даже не знала, что часы можно использовать в таком качестве, словно компас!..
- Мы каким-то образом сбились с пути, - произнёс он. - Но теперь я понимаю, куда идти.
- Это замечательно, что вы сориентировались, - похвалила я его.
- А всё же удивительно, что за настолько короткое время мы так заблудились, - теперь и он высказал то же, о чём думала я. - Теперь мне понятны разговоры местных о том, что заблудиться здесь так легко!..
Постепенно кочки сменились холмами, а осинки и ёлки - сосенками. Земля под ногами стала более сухой и твёрдой, но по-прежнему не было никаких признаков дороги.
- Мы здесь не проходили и не проезжали, - заметила я. - Вы уверены, что мы идём в верном направлении?..
Фредерик не был уверен. Зато моё "АУ!" теперь лучше разнеслось по окрестностям, и я надеялась, что рано или поздно кто-нибудь нас услышит. Почему-то мне не было страшно: быть может, потому, что рядом был Фредерик. "Заблудиться в холмах" казалось увлекательным приключением, и от любопытства перед местными чудесами отступали и усталость, и беспокойство об испачканных туфлях и подоле платья. Но всё больше темнело, а вместе с тем - холодало, и я начала подрагивать.
- Если прохладно, вы можете накинуть мой кафтан, - предложил Фредерик.
- Только если вы сами не замёрзнете, - ответила я. Мне вовсе не хотелось терять своего спутника, а точнее - его способность трезво мыслить. - Пока я двигаюсь, мне не так холодно.
Но Фредерик всё же накинул свой кафтан мне на плечи - и также начал кричать "АУ". По-видимому, на свои часы он уже не рассчитывал. Затем он залез на особенно крепкую сосенку и покричал оттуда - и, казалось, издалека ему кто-то откликнулся: мужской голос что-то кричал в ответ, но непонятно было, что именно - "Ау" или "Ёптваюмать".
Это придало нам сил, и мы бодро пошли на голос. Через некоторое время впереди замаячила в сумерках тёмная громада, по мере приближения оказавшаяся коляской, запряжённой усталой лошадью. Камердинер встретил нас с головы до ног в грязи и едва не в слезах.
- Слава Богу! Теперь хозяин мне голову не снимет, - от всей души радовался он. - А то мыслимое ли дело - гостей потерять!..
- Как долго нас не было? - спросила я. Из сказок о людях, заплутавших в Холмах, я помнила, что время там может течь иначе: для самого человека пройдут часы или дни, а в остальном мире - годы и даже века. Здесь же могло выйти наоборот: мы блуждали не один час, но что если для камердинера прошло не так много времени?..
- Да я уж дошёл до конца лужи, обернулся, а вас нет! - принялся рассказывать камердинер. - Я бегал-кричал, совсем уже отчаялся, хотел было ехать домой... Слава Богу, что не уехал!..
Мы забрались в коляску - усталые, замёрзшие и простуженные, - и лошадка потрусила по дороге дальше: и ей не терпелось поскорее оказаться под тёплой крышей. Как только мы прибыли, нам с Фредериком тут же выдали по кружке горячего чая с ромом.
- Как она? - спросил обеспокоенный сэр Хорас. Я пересказала ему всё, что услышала от доктора, особо подчеркнув голосом слово "состояние" и вновь очень понимающе и вежливо взглянув в потолок. Сэр Хорас запнулся, помедлил, но всё понял. И, к немалому моему удивлению, которое я, разумеется, не показала, - остался доволен и велел принести из погреба хорошее вино, словно желал отметить это событие. Но теперь ему будет сложнее избегать женитьбы...
- Хорошо ли вы доехали? - поинтересовался он следом.
- Да, вполне, только долго: пришлось объезжать лужу, и в открытой коляске мы немного озябли, - ответила я. Говорить, что я заблудилась на болоте вместе с мужчиной и провела с ним много времени наедине, значило бы скомпрометировать и себя, и Фредерика, да и камердинеру досталось бы на орехи. Нет, пусть уж лучше это останется нашей тайной.
- Ох, я немедля распоряжусь подать чай с малиной, - пообещал сэр Хорас.
- И грелку в постель!.. - добавила я.
Но я не торопилась отходить ко сну: несмотря на усталость, так хорошо было сидеть у огня камина, завернувшись в шерстяной плед, с чашкой горячего чая в ладонях, вдыхая его пар. Сэр Хорас был в хорошем расположении духа и рассказывал истории о своей службе в армии. Пожалуй, в тот вечер я впервые увидела в нём... человека и родственника - живого, добродушного, готового заботиться о родных и друзьях. Не загадочного хозяина замка, не жертву проклятия, не опасного человека, в котором просыпается дикий зверь, - а своего опекуна. Тогда я так и не спросила его о малом народце: не хотелось портить расследованием такой хороший вечер.

Заблудившиеся на болотах позавидовали тем, кто сидел в тёплой кофейне. Сидевшие в кофейне завидовали тем, кто заблудился на болотах, потому что на болотах интересно И когда Элис и Фредерик сперва заблудились в лабиринте, потом заблудились на болоте... Тенденция, однако(с) - кажется, и мастер, и кубы, и сама игра нас шипперят. "После такого нужно... - Жениться? - Выпить горячий чай!"(с) С такими рельсами от мироздания я ещё не сталкивался
Сегодня, сиречь в уже прошедший понедельник, мы должны были играть снова, - но в последний момент потеряли мастера по причине "ребёнку завтра сдавать научную работу, на которую был дан месяц, а теперь предстоит сделать её за одну ночь". Дедлайнер растёт Перенесли игру на уже наступившее завтра, так что почему бы не выложить записанное сразу.

@темы: соседи по разуму, roll 4 initiative

Мы сыграли последнюю Кофейню.
Четыре года. Три - по игре - города.
Двадцать шесть персонажей, а также (плюшевые) кот Хуан, собака Фея и крыса Суйбянь. И в этом году у меня был самый лучший игротех - Тоха в роли закадрового Гуаньшаня. Глава Цзинь прислал Цзысюаню голосовое сообщение, а затем помер, что стало большим облегчением для Яо и Сичэня, Цзысюаня и Цзинь Лина, Чао и Чжулю. Цзянцзай и Шуанхуа aka Сюэ Ян и Синчэнь тоже порадуются, когда узнают Вот такой общий хэппи-энд.
Двадцать два игрока - кто-то передавал персонажа, кто-то по тем или иным причинам выходил из истории вместе с персонажем, кто-то играл больше одного персонажа. Но каждый игрок сделал ценный вклад в эту историю, и каждый персонаж останется для меня в сердечке. Дальше?
Это потрясающий экспириенс для меня: когда-то я хотел просто сделать ламповую пьянку в персонажах, а мир ожил, став полноценным сеттингом со своим лором и атмосферой. Я словно был частью четырёх сезонов увлекательного сериала, который целиком создали игроки, приносившие персонажей и их истории, переплетавшиеся друг с другом. Я не писал вводных, не придумывал общих сюжетов, - я лишь доносил информацию до новоприбывших и направлял игроков друг к другу завязываться. В моём ведении был только Сяо Синчэнь, мы с Амартом вместе творили их с А-Яном историю, - и другие игроки делали так же. И было так здорово и вдохновляюще наблюдать, как игроки упарываются, как их концепты и идеи рождают отсылки к канону, как они пишут тексты в этом сеттинге!..
Но ничто не должно длиться без конца. Я видел, что многие уже сыграли всё, что хотели, да и нам с Амартом уже сложно было бы придумывать новые аллюзии на канонные события. Пришла пора отпустить персонажей и позволить им жить дальше - и пусть у всех всё будет хорошо: в конце концов, эта игра прежде всего задумывалась для того, чтобы каждый персонаж смог получить в этой жизни свой хэппи-энд, которым его мог обделить канон. Я очень люблю эту версию янсинов, они через многое прошли вместе, - и, конечно, я с ними не прощаюсь. Какие-то детали наверняка будут накуриваться и доигрываться, возможно будут тексты, - но хватит с них серьёзных потрясений. Им и так друг с другом - и с разбросанными по всему континенту друзьями - скучно не будет

Как я уже говорил, - в этот раз я хотел, во-первых, оторваться напоследок (рекордные 17 игроков - и квартира не треснула, но вешалку наконец-то уронили, заблокировав Чжулю в туалете)), а во-вторых, немного перетянуть одеяло на своего персонажа. Приурочить игру не только к Новому году, но и ко дню рождения Синчэня (который не то 23, не то 25 января - фаноны разнятся). Первое удалось, второе не очень: атмосфера Нового года уже закончилась (всё-таки слишком много дней прошло), а атмосферы празднования дня рождения как-то не появилось. Но лучший подарок Синчэня - его А-Ян - всё равно был с ним, а это самое главное Дальше?
И в большей степени, чем на прошлых Кофейнях, я ощущал, что делаю игру не для себя, а для игроков. Очень тяжело было уворачиваться от форточек с Майтреи - когда не понимаешь, во что играют игроки, над чем смеются. За что ещё не люблю те серийные игры, в которые игроки играют 24/7 по жизни, - так это за то, что игроки продолжают в них играть и на других играх, и в результате вместо впечатлений о твоей игре получаются впечатления об игре в Майтрею (здесь должен быть смайлик с клоуном). И для чего я всю пятницу собирал плейлист на шесть с половиной часов, если пришлось его выключить, чтобы играла гитара?.. Нет, я не против, если каждый сыграет песню, которая важна для персонажа здесь и сейчас. Гитару хотели и просили в чате - значит, она была востребована и нужна. Но когда случаются посиделки с гитарой и совершенно не вписывающимся в сеттинг репертуаром ролевого квартирника, а потом оказывается, что сидят уже по жизни... Так много вопросов: почему пожизняк до объявления стопа происходит посреди игрового пространства вместо того, чтобы отползти в уголок, тогда как другие игроки вынуждены доигрывать, расползаясь по углам?.. Возможно, мне стоило модерировать происходящее и изгнать посиделки в коридор, но в коридоре была поднятая вешалка.
Да и в целом я слишком привык, что на пьянках всё идёт само, с максимальной свободой. А в этот раз было как-то меньше лёгкости и куража - и больше серьёзных разговоров и натянутого в воздухе напряжения. Но, возможно, так и должно быть, когда персонажам нужно разрешить сложные вопросы. Не всё прошло так гладко, как хотелось бы: во-первых, я бесконечно благодарен Сех за то, что она встала за стойку и взяла на себя приготовление кофе, позволив Яо поиграть в "знакомство с родителями", - но сама Хэньшен несколько выпала из игры, поскольку это во многом "игра про пейринги", а у неё практически не было завязок. Во-вторых, я сам очень не люблю оказываться в ситуации персонажа, на которого мистический пласт рухнул аки гранитная плита, поэтому мистика в сеттинге Кофейни всегда была очень умеренной и не перетягивала на себя одеяло. Но в этот раз Нотиэль с Цижэнем оказалась именно в таком положении - целый ритуал невозможно было проглядеть и игнорировать, - и с этим ничего нельзя было поделать.
(А в-четвёртых - перед этой игрой я впервые столкнулся с неприятной необходимостью отказать приятному мне игроку из-за его несовместимости с уже имеющимися на игре игроками. Примерно тогда я и понял, что этой игре уже некуда разрастаться вширь по количеству людей, даже несмотря на то, что Шаман предлагал перебраться в его квартиру побольше. Да, спрос на игры по Магистру по-прежнему велик, - но я не хочу, чтобы мою ламповую пьянку для друзей называли и воспринимали "проектом". А если прежние игроки будут постепенно уходить и заменяться новыми - сеттинг превратится в корабль Тесея и перестанет быть самим собой, чего я также не хотел.)
Но что-то и удалось. Не только Сех, но и Шаман, и Вейд были с нами в первый раз: Шамана я позвал Цзысюанем ещё после прошлой Кофейни, просто откликнувшись на желание поиграть модерн-AU, - а Вейда как Жоханя привела Нотиэль, решив сменить своего Фэнмяня на Цижэня. И эти двое не только органично вписались в последнюю игру серии, но и внесли с собой сюжета, в который втянуло многих. Раньше на Кофейнях не было клановой политики в таком объёме - только дела семейные, - но глава Вэнь и наследник Цзинь (ставший новым главой в финале игры) сделали политику неизбежной. И это не хорошо и не плохо - это просто очень интересно.
Строго говоря, этот кофешоп-AU было немножко мафия-AU с первой же игры, учитывая анамнез Яо с работой на Цзиней, - и постепенно превращался в неё всё больше по мере появления Вэней и раскуривания нами с Сюэ Яном темы Арены. Но вот в чём уникальность этой AU: наркотики, бордели, подпольные бои, убийства, беды с башкой - сиречь всё то, что в других канонах про мафию выносится на передний план и происходит непосредственно в кадре, - здесь остаётся за кадром. А на игре - только любовь. Очень много любви - не только романтической, но и родственной, и дружеской. Которая сильнее всего и многое может изменить. (Впрочем, это также была та AU, где практически ВСЕГЕИ, кроме Цзян Фэнмяня с Юй Цзыюань, асексуального Сун Ланя и неопределившейся А-Цин, - но мне не стыдно: не потому, что мы опирались на BL-новеллу, а потому, что эта AU, помимо прочего, была про безопасное пространство для всех в этом небезопасном мире.)

...Ничего не останется от нас, нам останемся, может быть, только мы. (с)
Это было эпиграфом к анонсу самой первой Кофейни, - и этими же словами я с ней и попрощаюсь. Когда-то я писал, что я хочу сделать игру про "обычных современных людей", - и персонажи получились, конечно, не совсем обычными, но для меня очень важно то, что все они выбрали жить здесь и сейчас, а не мстить друг другу за то, что было тысячи лет назад (на что нередко нацелены игры про перерождения). Прошлое можно принять и отпустить (или признать его полезность, как в случае Сюэ Яна), можно оторваться от него силой, чтобы не мешало (как более и менее радикальными средствами сделали Усянь и Лебин), - но не сражаться с ним всю жизнь. Потому что прошлое - прошло, а мы - остались. И друг у друга - в том числе.
Спасибо всем, кто был со мной на том или ином отрезке этого четырёхлетнего пути, - и прежде всего, конечно, Птахе, придумавшей кофейню CoffeeYao, и Амарту за Сюэ Яна (в довольно широком смысле Сюэ Яна)): без вас ничего бы не было. Я ещё принесу тексты сюда и отчёт тоже напишу (правда-правда... все отчёты напишу, Наташ, честно, ай не надо тапком)), оставайтесь с нами

@темы: ролевиков приносят не аисты, осьминоги выходят в открытый космос, демоны по вызову круглосуточно

...Конечно же, вот эта фейская история продолжается. Да, именно этот глагол: "она продолжается", а не "мы продолжаем", - потому что эти феи всегда просто берут и приходят, остаётся только не сопротивляться и записывать. В этот раз всё началось с того, что эпизод из прошлой части Саюри приснился. А из приснившегося получился совершенно прекрасный художественный текст, зримый и захватывающий, - и стало ясно, что история окончательно ожила. Я подтвердил, что именно так всё и было, - даже мысль о том, что на песке можно было рисовать кровью, меня посещала. Сохраняю это чудо здесь, бережно держа в ладонях, чтобы в логах вконтача не потерялось

Зарисовка тутПодводная арена взрывалась криками и огнями. Кого тут только не было!..
Чудища всех форм и мастей, головоногие, зубастые, цветные! морской народ, и даже ши... Из Дома Балор, надо думать.

Таверзин старался не отставать от своего кошмарного спутника - остаться с ним хоть минуту дольше было пыткой, но оказаться в этом сборище одному прельщало ещё меньше. Ши Дугал сошёл за Балоринга - логичная, понятная личина.
Таверзин понимал, что они почти опоздали - судя по времени, когда мёртвый дырявый корабль его временного господина и союзника пристал у обиталища Меруайз - так звали деву из детей моря, хозяйку Белой смерти.
Побег из казарм гладиаторов устраивать было поздно.

Они расположились на своих местах.
Вот... вышли бойцы.
Ши подался вперёд.
«Кэйя... что у тебя с рукой?!» - хотелось закричать, но Дугал лишь крепче сжал ладони. Стекло монокля предательски запотело, он быстро, наощупь, протёр его. Рыцарь Айлил выглядел... странно. Он не был истощён, руки его крепко держали оружие, но что-то внутри него казалось мастеру...
...надломленным.

Однако у Дугала с собой был артефакт, что мог бы перенести в безопасное место их обоих.
«Только продержись этот бой, - шептал рыжий ши одними губами, глядя, как друг выходит на арену, - а я уж помогу!..»

Таверзин следил за ходом боя и не заметил, как струйка крови побежала из прокушенной губы. Неестественно длинный язык глубинной твари слизнул кровь с причмокиванием, и ши дёрнулся.
- А ну тише, - прошелестело это создание над ухом феи, - а то ещё решит кто, что ты здесь со мною не по собственной воле!
Из горла её вырвалось что-то похожее на булькающий смех.
- А ты, наземный, помнишь наш уговор - коли помогу вам обоим, быть тебе моим сто на дюжину лет, и лишь раз в дюжину лет ты будешь один час на закате выходить из-под моря, чтобы увидеть солнце...
Таверзин чуть сглотнул, но не о словах придонной твари были его тревоги. Беспокоил ход боя. Белая смерть наступал, Кэйе требовалась вся сила и ловкость...
- Время помогать пришло, - процедил ши, - сделай что-нибудь уже полезное!
Его спутник пошевелил нижней парой щупалец, и... песок словно сам подтолкнул вперёд рыцаря ши на арене, позволив тому развить атаку.
Потом ещё, и ещё! Ура! Кэйя начал побеждать!..
...конечно же, дело не могло обойтись без беды в этом месте. Их заметили - трибуны заголосили, посланники судей мигом схватили обоих. Личина спала под чужой волшбою!
- Это он, - тут же прошипел житель придонья, - это всё устроил тот ши! Я здесь жертва!..
На трибуне вдалеке Меруайз не сводила взгляд с происходящего. Не тот ли самый ши с солнечными прядями, о котором во снах шептал Кэйя, когда она в минуты отдыха наблюдала за спящим ши Айлил?..
Взгляд прекрасной дочери моря затопила ревность.
Она взмахнула рукой...
...и охранница мощным броском швырнула Таверзина на арену, к самым лапам Белой смерти.
Дракон, словно игрушку и подачку, поймал тело зубами, но не сомкнул челюсти до конца, а лишь отбросил прочь.
Таверзин упал на арену без чувств и без движения.
Песок под ним быстро пропитывался алым...

Кэйя видел происходящее словно во сне. Этого не может, просто не может быть, он - здесь?!..
Ярость ши вспыхнула вокруг него сияющим светом, и рыцарь, подняв оружие, бросился в сокрушительную атаку.

Таверзин с трудом открыл глаза. В голове гудело...
Он попытался подняться, не вышло - перевернулся и так, с трудом, сел.
Чудом Грёзы нашарил где-то в песке свои волшебные стёкла - без них он был считай что слеп же. А вот кисти были сломаны - и артефакт разбился!!
Кэйя сражался изо всех сил, и, кажется, начал теснить дракона! Таверзин боялся криком отвлечь рыцаря, но тот сам заметил, что мастер очнулся, - и, о Дан! - Нашёл время подмигнуть ему.
У Таверзина дёрнулось сердце.
Что же делать! Должен быть выход!
Он перебрал всё, что могло остаться в жилете.
И - вот она, последняя кисточка!..
неужели!..
но холста нет. Впрочем...
ши посмотрел на песок, смешанный с алым.
Есть здесь и холст, и краски.
И принялся за работу.

(с) а Саюри туть

Так мы узнали имя дракона и его хозяйки (не говоря уж о том, что я не могу перестать перечитывать и вдохновляться). А потом - после предложения подумать над парой идей - ворох картинок свалился уже на меня, и тоже где-то на той грани между сном и явью, на которой начинаешь думать - и мысль, упущенная из рук, куда-то устремляется и показывает тебе всяческие отражения. По пробуждении всё это быстро начинает выветриваться из памяти, но я постарался записать сразу, пока не растворилось в Туманах, - хоть и приехал на др Тари на час позже, чем собирался. Думал, что это будет простыня текста, а вышел целый спальный комплект... Отчего сюжет и получил прозвание кирпича. И не далее чем вчера мы допилили все развилки, так что пришло время изложить кирпич последовательно.

Фиксирую второй сезон приключений в Золотом векеИтак, у нас осталась кошмарная тварь с тентаклями (кто сказал "иллитиды"?!)), у которой, в свою очередь, остались притязания к Таверзину. И логично предположить, что раз эта каракатица не заявилась требовать должок сразу после побега наших приключенцев, - значит, попала-таки в плен к Меруайз на некоторое продолжительное время. А когда в ответ на вопрос, как ему удалось пробраться на трибуны, Таверзин всё рассказал, - Кэйя безапелляционно ему пообещал, что не отдаст его этой твари, и даже прикоснуться к нему ей не позволит. И вообще - не бывать солнцу на дне морском! И стал думать, как тварь обхитрить. Хорошо было бы докопаться до формулировки договора, - но цифры чёткие, не докопаешься...
...И Кэйя пришёл договориться, а потом ещё пришёл договориться (но обо всём по порядку), предупредив Таверзина, что какое-то время это может занять. Он пробрался во владения Меруайз, нашёл темницу щупальцатого и, прокинув убедительность, предложил ему обменять уговор с Таверзином на досрочное освобождение. Дескать, от феи на дне морском никакого проку - одна обуза, да ещё красота разве что, и та быстро зачахнет, - а вот годы, потерянные за решёткой, назад не вернёшь. И залог оставил: если, мол, не справлюсь - сможешь здесь же и забрать любую часть меня (сердце-то, к счастью, уже в безопасности), которая будет вложена в химеру, созданную специально для тебя. К жизни на дне морском она будет приспособлена, сильна да вынослива, а благодаря шийской части станет ещё и долговечна. Но мы не стали больше ничего отнимать у Кэйи, благо у него уже почти не осталось ничего цензурного, что можно было бы оттяпать Разве что глаз, - но если одним глазом всё время видеть то, что будет видеть химера на дне морском, то недолго и кукухой свистнуть (да и лишних ассоциаций с одним там капитаном кавалерии мне не хочется). Так что заложить можно было часть своей силы или удачи.
Но тихо сломать магические засовы и решётки не удалось, так что Кэйя пошёл говорить с Меруайз. Надо полагать, она оценила наглость и храбрость бывшего пленника, который после побега вернулся сам, и в уплату за освобождение каракатицы также захотела от Кэйи часть его самого, чтобы компенсировать потерю дракона, - но не руку или ногу, а его дитя. Дескать, создашь вместе со мной дитя моей и твоей силы, чтобы была у меня тварь взамен Белой Смерти, - и, так и быть, убирайтесь вместе с каракатицей на все четыре стороны. Кэйя был не против, даром что Меруайз была женщиной по-своему красивой и харизматичной, да и любопытство сгубило Айлила исследовательский интерес проснулся - к морской магии прикоснуться.
Тут случилась история в духе Цирцеи: Меруайз зачаровала своего гостя, желая оставить его в своих владениях навсегда (мораль: оговаривайте сроки проекта!)), - так, что он не замечал течения времени и не думал ни о чём, оставшимся за пределами морских чертогов. Поскольку, как вы могли уже догадаться, он приглянулся Меруайз ещё в те дни, когда готовился к поединку на арене. Но в какой-то момент Кэйя сбросил с себя чары и ушёл согласно уговору (и каракатица укатился после этой двойной сделки, когда уже не чаял увидеть дно не в клеточку). Как ему это удалось? - Думаю, потому, что его сердце ведь осталось дома, и Таверзину достаточно было просто его позвать, почуяв, что слишком уж он задержался. Или сыграть на скрипке, если у Таверзина таки есть скрипка...

...После того, как разлетелась весть о смерти Белой смерти (простите за тавтологию), Кэйя получал немало офферов от разных правителей, как своего Дома, так и других, занять при их дворе всякие почётные должности. Но неизменно отказывался, говоря, что дом там, где сердце, - и никто не знал, насколько это буквально. Только когда вести утихли, и один двор показался обоим интересным и без подвоха, - Кэйя и Таверзин согласились перебраться туда сроком на три дня и три года, поскольку смена обстановки тоже может быть вдохновляющей. А случились эти три года как раз тогда, когда после сделки с Меруайз минуло шестнадцать лет. И однажды в дверь замка постучалась девица, до жути на Кэйю похожая, с мечом и котомкой, - и заявила, что-де я теперь к вам. А то трудовой кодекс с запретом на детский труд ещё не придумали, и мама заставляет таскать ей головы врагов. Посмотрел Кэйя на это явление и сказал: оставайся, девочка, с нами. Ибо не было такого уговора, чтобы отцу нельзя было учить наследницу плохому.
Тут мы и выворачиваем историю Мордреда нравственным законом наизнанку. Поскольку Меруайз, разумеется, настраивала дочку против отца и рассказывала, как он её вероломно бросил. А также - в соответствии со своим плохим пониманием концепции свободы воли - выбрала за неё ВУЗ собиралась отдать её в Дом Балор. Девице такой расклад не нравился, и Меруайз выкатила ей условие: хочешь быть самостоятельной и решать за себя - так докажи, выполни три (или четыре)) моих задания. И последним - или предпоследним? - заданием было "суметь отнять у Кэйи самое дорогое, как он отнял у меня Белую смерть". Сиречь не просто украсть, а уничтожить. Дракон, разумеется, был только предлогом: пожелай Меруайз отомстить за него - сделала бы это, ещё когда Кэйя приходил за щупальцатым. А вот ревность требовала добраться до Таверзина - к которому Кэйя не подпустил бы ни её саму, ни кого-либо из её слуг. Но дочери Меруайз не обмолвилась о Таверзине ни словечком - и та согласилась на задание: ведь что может быть дорого рыцарю? - Наверняка его меч или лук, или верный конь. Меруайз даже снабдила её в дорогу особым артефактом, указывающим, чему сердце того или иного создания Грёзы принадлежит.
И вот дочка действительно пришла в замок втираться в доверие и подбираться поближе. Но вдали от матери, с её зачаровывающими колыбельными, её влияние ослабевало, - и дочь видела, что не такой уж Кэйя подлый и мерзкий, да и Таверзин, на которого артефакт указывал, тоже хороший. Но ещё колебалась: и Таверзина убивать не хотелось, но и на свободу хотелось... Кэйя тем временем, будучи как-никак ши Айлил, а не каким-нибудь доверчивым троллем, под соусом "А теперь научу тебя всяким коварным штукам" проверял, что дочурка УЖЕ умеет. Но и на старуху бывает проруха, и талантливый потомок оказалась способна притвориться, что плохо умеет притворяться Плюс к тому, её привязанность к Кэйе становилась вполне искренней, что также усыпляло бдительность. Наконец, дочь решила выполнить задание не до конца: похитить, но не убить, - возможно, надеясь, что и мама не прознает, и ей зачтётся, и ни один Дугал не пострадает. И подстроила Таверзину ловушку: посоветовала собрать дивный жемчуг в бухте - где его должно было подхватить коварное течение и унести, скажем, в некий потайной грот.
Вот только не может быть в море того, что можно было бы скрыть от его владычицы, и все морские течения ей подвластны, - посему и это течение потащило Таверзина вовсе не в грот, а прямо к Меруайз в лапы. Тут уж дочь не выдержала и обо всём отцу рассказала, - и дальше счёт пошёл практически на часы (волшебные, ибо время - облачко)). С одной стороны Кэйя, сказав дочери "дома поговорим", бросился на выручку. С другой - пока не подозревающая о нём недовольная Меруайз вызвала дочь на ковёр и дала ей в качестве наказания новое задание - принести ей голову дракона с самого дальнего моря, ей неподвластного, - будучи уверенной, что с этим-то дочь точно не справится, какая бы сильная кровь в ней ни текла, и останется навеки в её власти. И отправилась дочь к дальнему морю, и встретила там того самого чёрного дракона, потомка Белой смерти. А тот учуял в ней кровь своего "бати" и обрадовался ей, как сестре родной...
Кэйя успел как раз вовремя - когда Меруайз ещё не свершила свою месть. А далее мы имеем картину маслом по сыру "Очень зря вы разозлили кота Айлила". Потому как в ярости Кэйя спокоен и вежлив настолько, что поверхность моря тонкой корочкой льда покрывается. И Меруайз услышала оч-чень учтивое "...Если хоть волос упадёт с его головы или прольётся хоть капля его крови - клянусь, что убью тебя. А если не причинишь ему вреда - пощажу, как ты когда-то меня пощадила, дав право на поединок". И начался эпик баттл А девица на чёрном драконе ворвалась к самому решающему моменту... и не знала, кому помогать. С одной стороны - Кэйя явно проигрывает, на чужой-то территории, где всё подчиняется владычице морской. С другой - над его шийской яростью разве что неоновыми буквами не написано "я пришёл сюда убивать и умирать, но только в таком порядке", и для Меруайз одна ошибка - и ты ошиблась (а про его готовность пощадить Меруайз дочь была не в курсе). Отцу она по-прежнему не желает зла. С мамой она по-прежнему не хочет ссориться, иначе век свободы не видать...
Но в самый-самый последний момент дочь таки прониклась тем, что Кэйя действительно не боится умереть за самое дорогое, - а она всё же до последнего в это не верила после всего, что ей мать о нём рассказывала. И они с драконом - предварительно помогая освободиться Таверзину (который тоже явно не сидел сложа руки, знаю я его)) - успели отвести смертельный удар Меруайз. А затем совместными усилиями, втроём, растащили поединщиков, - после чего им, обессиленным долгим сражением, было высказано всё про "Мама, не убивай папу, папа, не убивай маму, а то будете иметь дело с братиком. Да, это шантаж, но вы же этому меня и учили".
...Пожалуй, драконий батя Кэйя и сам немножко дракон: бережёт своё бесценное сокровище, разве что пылинки не сдувает, - но ни в коем случае не неволит и дома сидеть не заставляет. Для него важнее всего, чтобы Таверзину ничто не мешало творить и чтобы он тоже чувствовал себя дома, где бы они ни осели. И почему, помимо прочего, сам Кэйя ценит их тихую гавань, откуда можно в любой момент отправиться куда угодно хоть вдвоём, хоть в одиночку, и вернуться; и которую непрошеные гости найдут, только оч-чень постаравшись, и никто посторонний не сунет нос во всё то, что там у тебя в библиотеке да в зале с трофеями, - так это потому, что, как всякий Айлил, совершив невозможное, хочет предаваться своей Благой стороне Но прежде всего, конечно, потому, что это ИХ дом. Там, где сердце.

Обычно симбиоз выглядит так, что я пишу зарисовки, а мои любимые художники рисуют. А тут вдруг получилось немного наоборот При том, что Фани умеет писать, и офигенно, в чём я не раз уже убеждался, - а я-то рисовать не умею от слова совсем. Но поскольку я начал представлять себе Белую смерть не только белым, но и акулым, - мне очень нужно было это как-то запечатлеть.
И вот: кошмарный дракон, химера, порождение Тёмной Грёзы 1шт. Класс воздух-вода Земноводный, опционально ядовитый. И да, белоснежный и красноглазый...

Но, конечно, рисунков от Фани я тоже очень жду - а пока залипаю на предварительно-эскизное, не закрывая вкладок. Моя зима проходит под знаком "найди себе любимое рыжее везде", и это замечательно

Всё-таки феи всегда приходят вовремя. Так и Кэйя с его "в этой истории есть Дугал" пришёл не только тогда, когда этот Дугал мог найтись, но и когда судьба этого Дугала после Воссоединения была неясна: то ли жив, то ли нет... И я теперь, конечно, вдвойне заинтересован в том, чтобы его уползти
И нам положительно нужна игра. И найти игрока на доченьку - который, вероятно, получит право подобрать ей и имя, и (вырастет - сама решит!) Дом: хоть Айлил, хоть Балор, хоть вообще Дугал или что-то четвёртое Впрочем, поставить игропьянку за мной не заржавеет, сложнее датами совпасть...

@темы: соседи по разуму, мечтай, иначе мы пропали, я рисую (пытаюсь)

А вот и вторая часть отчёта, как и обещал Наш маленький долийский крокодил, который очень ценен и Лютеру как персонажу, и мне как игроку. Когда я создавал Лютера как человека, который больше доверяет эльфам и будет готов за них сражаться, - я ещё не знал ни состав нашей патички, ни географию, в которую нас занесёт. И вот... вы находитесь здесь(тм). И это так здорово

Отперсонажный отчёт Лютера. Часть IIПосле празднования, полагаю, уже весь Лломеррин знал о том, что мы разгромили базу Янто на Чёрных скалах, - но утаить такое шило в мешке и без того было бы невозможно: не наши ребята, так ребята Изабелы будут болтать и хвастаться. А это значило, что мы нажили себе в лице Янто сильного врага. С другой стороны, теперь нас будут воспринимать как друзей Изабелы, а то и частью её флота, - а такое покровительство тоже дорогого стоит.
Марция не присоединялась к нашему маленькому ночному безумству, но я надеялся, что Коррис не дал ей почувствовать себя одиноко. Наутро Хель купил в городе бутылку вина и, когда мы дошли до корабля, оставил её возле спального места Андерса. Затем он собрал всю команду и дал каждому участнику сражения ещё по два золотых. Раненые уже были на ногах.
- Если понадобится куда отчаливать, то корабль помаленьку доведём, - пообещал Миас.
- Пока отдыхайте, - разрешил Хель.
И только Рауф сидел в стороне и как-то глупо улыбался, глядя прямо перед собой остекленевшим взглядом. Марция забеспокоилась и подошла к нему:
- С тобой всё нормально?
- Ага. Я просто первый раз в бою был...
- Ну, поздравляю с крещением! - одобрил я. А я ведь замечал, что наш кок, несмотря на недюжинную силу, не производил впечатление бойца. Нужно было раньше дать ему пару уроков, а то ведь что удумал: бросаться врукопашную на вооружённого бандита!.. Хорошо хоть, что жив остался. Ну да что уж теперь - былого не воротишь, а в будущем непременно потренируюсь с ним и прослежу, чтобы при нём было оружие, которым ему сподручнее всего будет управляться. В конце концов, обязанности помощника капитана состоят также и в том, чтобы команда могла наилучшим образом исполнять его распоряжения.
- Ты хорошо держался, - сказал ему Хель.
- Да я перетрусил страшно, как увидел его... - признался Рауф. Кого именно "его", так и осталось загадкой. - Но выжил!
- И не проблевался, - добродушно посмеиваясь, похвалил его капитан.
Всё же Хель умел разрядить обстановку так, что это было не обидно. И там, где больше не было места излишней серьёзности, не оставалось места и для страха, и для смущения. Неудивительно, что Рауф воззрился на капитана с восхищением и почти с обожанием:
- Капитан, можно ли кого-нибудь в город послать за покупками? Я дам список. Я вам такое забабахаю!..
Похоже, нас ожидал как неизбежность самый щедрый пир в нашей жизни. Хель поручил закупки Кавраху и Риксу в качестве помощника, и довольный Рауф, позабыв о свежих впечатлениях боя, отошёл с ними в сторонку - разъяснять все тонкости выбора необходимых продуктов.
- Думаю, теперь самое время потолковать с местными долийцами, - решил Хель вслух.
- А как ты себя чувствуешь? - поинтересовался я негромко.
- Отлично, - беспечно откликнулся Хель. Иного я и не ждал, но надеялся, что свежий воздух и эльфийские снадобья пойдут ему на пользу.
- Я возьму с собой ребят, а ты остаёшься за старшего, - сказал Хель Коррису.
- Всё будет в ажуре, капитан, ждём, - бодро согласился наш штурман. На этот раз отговаривать Хеля от этого путешествия никто не рискнул.
Мне не хватило бы наглости, чтобы сказать "Возьми меня с собой", - я же всё-таки не Андерс. Но Хель сам принял решение.
- Я хочу, чтобы ты сходила вместе со мной в лагерь долийцев, - сказал он Марции и обернулся ко мне. - И ты, Лютер.
Я с благодарностью кивнул. У Марции приглашение не вызвало заметного энтузиазма, но это и немудрено: всё же она не знала, чего ожидать, и боялась, что её не примут.
- Вы ведь объясните мне, как себя вести, что говорить?.. - робко спросила она.
- По дороге расскажем, - ободряюще пообещал я, но всё же прикусил язык: "Расскажем", как же! Моё знание нескольких долийских слов и обычаев не сравнится с тем, что знал Хель. Вот он пусть и рассказывает, а я тоже буду мотать на ус.
- Не лезь вперёд, но если спросят - отвечай честно, не увиливай. У нас ценят прямоту. Лучше сказать "да" или "нет", чем "ну я не знаю", - инструктировал её Хель по дороге. - Не показывай трусости, но забота может смягчить сердца. Также может расположить к себе твоё умение тихо ходить и знание лекарственных трав.
На дороге мы столкнулись с Андерсом, возвращавшимся из города.
- Винище нашёл? - поинтересовался Хель.
- Какое винище?.. - не понял Андерс.
- Я же тебе проспорил.
- Не припомню такого, но вино - это хорошо, - решил Анд. - А вы куда идёте?
- К долийцам, - не стал скрывать Хель.
- Я с вами, - а Андерс не стал даже спрашивать разрешения.
- Только шороху там не наведи, - предупредил Хель.
- И не обессудь, если не пропустят, - добавил я.
Некоторое время спустя мы, двигаясь вглубь острова, в самом деле дошли до едва заметной тропы, которую описывал нам торговец. Хель откинул назад шляпу, открывая лицо, и Марция, взглянув на него, также откинула капюшон. При мне не было оружия, а левая рука на перевязи, пожалуй, делала мой вид несколько менее угрожающим, - но я всё равно внутренне волновался, не испорчу ли Хелю визит к сородичам. Как-никак мабари, отказавшийся оставаться на корабле, уже сам по себе мог сойти за оружие. Ещё через несколько часов, уже заполдень, послышался женский голос:
- Кто идёт?
- Andaran atish'an, - произнёс Хель. - Я хочу поговорить с Хранителем.
Навстречу нам вышла долийка с короткой серебристо-русой косой, в кожаной броне, с луком в руках, на тетиву которого была наложена стрела.
- Зачем тебе видеть Хранителя? - спросила она настороженно.
- Я был наследником Хранителя в клане Аллирил. И у меня есть долг обмениваться мудростью с другими кланами в тех местах, где я бываю, - сообщил Хель. - Также, по стечению обстоятельств, я капитан корабля, и это мои друзья и моя команда. Вот, девочку знакомлю с нашими обычаями.
- Городская? - спросила долийка, окинув взглядом Марцию.
- Никакая, - ответил Хель.
- Как это понимать?
- Она родилась в рабстве.
- Вот как, - и долийка убрала оружие. - Я Нисса.
- На'Эр-Хелл, - представился Хель.
- Лютер, - произнёс я и мысленно посмеялся над самим собой: долийцам я назвался полным именем. Прочим случайным встречным на моём пути достаточно было и короткого "Лют".
- Марция.
- Анд.
Нисса жестом поманила нас за собой и повела вперёд по тропе. Постепенно эта узкая охотничья тропка расширилась, превратившись в вытоптанную дорожку. Тропа привела нас к деревянному забору из высоких кольев с деревянными же воротами, у которых стояли на страже ещё несколько эльфов. Нисса подошла к ним, о чём-то переговорила, кивнула и махнула нам рукой. Ворота отворились, и мы прошли внутрь.
Это поселение было вовсе не похоже на временный лагерь: уместнее было бы назвать его деревней. Перед нами было обширное пространство, в центре которого стояли аравели и свободно ходили галлы, а вокруг - вдоль забора - выстроились уютные на вид дровяные хижины. Разумеется, все взгляды жителей деревни были прикованы к нам, - но смотрели на нас скорее с настороженным любопытством, нежели с недоумением или враждебностью. Я же смотрел на галл, не скрывая своего восхищения: я никогда прежде не видел их настолько близко. С точёными ногами и гармоничными, литыми мышцами под гладкой шкурой, белоснежной или золотистой, - они казались существами, принадлежащими более волшебному миру, чем этот. Воплощение грации и силы, подобно многим их... спутникам. Я не мог бы назвать эльфов "хозяевами" галл: мне думалось, что галлы, подобно мабари, сами выбирают тех, с кем разделить свой путь.
- Это передвижные дома?.. - спросила Марция, разглядывая аравели.
- Испокон веков наш народ кочует, - пояснил Хель. - В Ферелдене по лесам путешествуют такие фургоны, запряжённые галлами.
Нисса подвела нас к центральной аравели. Из неё вышел довольно молодой эльф - быть может, даже младше Хеля, - и мы обменялись приветствиями. Хранитель назвал себя Раолин.
- Я не ожидал гостей, особенно одного из наших, - произнёс он.
- Я благодарю вас за тёплый приём, - сказал Хель. - Я бы хотел беседовать с тобой.
- До нас давно не доходило новостей, - признался Хранитель.
- Я был наследником Хранителя, - поведал Хель. - Но нашего клана больше нет, а те, что выжили, распались по другим кланам. Тогда я взял на себя обет собирать сказки и делиться мудростью с теми кланами, что встречаю на своём пути.
- Как назывался твой клан?
- Аллирил.
- Ферелденцы? - понимающе кивнул Раолин. - Но, прости меня за нескромный вопрос... А их зачем ты привёл сюда?
- Это мои друзья, - ответил Хель. И каждый раз, когда он произносил это слово "друзья", что-то в моём сердце шевелилось, как птица от ласки. Что-то, поселившееся в нём с тех пор, как Кэл когда-то признал меня своим и назвал другом.
- Нам тоже приходится дружить с местными, пока мы не можем отсюда выбраться, - поделился Хранитель. - Когда-то давно нам удалось зафрахтовать целый флот, чтобы он доставил нас сюда. А теперь никто не захочет нас перевозить.
- А если бы у вас была такая возможность, вы бы отсюда уехали? - спросил Хель, и я услышал в его голосе явную готовность помочь, хотя в его распоряжении был всего один корабль.
- Одни хотят уехать, а другие считают, что нам стоит изменить свои пути и жить оседлой жизнью. Я ещё не принял решение. Мир слишком быстро меняется...
- И об этом я тоже хочу говорить с тобой, - сказал Хель.
- Ты ручаешься за своих друзей?
- Ручаюсь, - он не сомневался ни мгновения.
- Ничему здесь не вредите, тогда и вам не навредят, - напутствовал нас троих Раолин, и они с Хелем вдвоём ушли в аравель. Мы остались предоставленными самим себе - и Ниссе.
Марция осматривалась, ходя среди аравелей. Я следовал за ней, стараясь не слишком непочтительно глазеть по сторонам. Анд держался довольно уверенно, как если бы всё это было ему не в новинку. Нисса ненавязчиво пасла нас, держась поблизости. Она не выглядела раздражённой или подозревающей нас в чём-либо, но мне всё равно было неловко оттого, что она вынуждена была присматривать за гостями, и я не знал, о чём было бы уместно спросить у неё.
- То, что я раньше видел у долийцев, меньше напоминало постоянное жилище, - наконец прокомментировал Андерс. - Там ставили шатры, а здесь - натурально, дома.
- Здесь не особо есть куда ехать, - осторожно заметила Марция.
- Проще построить дом, чем пытаться отсюда вырваться, - пояснила Нисса, приблизившись. - Я родилась здесь и никогда не видела других земель. И мне здесь нравится.
- Раз нравится, то и оставайся, - посоветовал Анд.
- Это не мне решать. Всё зависит от выбора Хранителя.
- Значит, у вас всё решают Хранители?
- А я слышала, у вас всё решают короли, - заметила Нисса.
- Но королей можно не слушаться, - возразил Андерс.
- Именно поэтому мы выбираем в Хранители только тех, кого мы сами готовы слушаться, - улыбнулась она. Наша стражница оказалась умной собеседницей, прекрасно владеющей всеобщим.
- Вот бы всем в мире управляли те, кому доверяют, - мечтательно вздохнула Марция.
- А разве на нашем корабле не так? - улыбнулся я.
- Так, - согласилась она. - Но в целом...
- Наши иногда уходили на корабли, - поделилась Нисса и вздохнула. - С тех пор мы их больше не видели. Остаётся надеяться, что они хотя бы живы.
- Надо же. Я только один раз встречал долийку, которая по своей воле ушла из клана, - сказал Анд.
- А зачем она ушла? - полюбопытствовала Нисса.
- Тебе сказать честно или не обидно?
- Конечно, честно, - удивилась она.
- Потому что дура!
Нисса понимающе засмеялась.
- А я знал одного долийца, который покинул свой клан... не вполне по своей воле, - сказал я.
- Не по своей воле? Это как? - заинтересовалась Нисса, недоумённо приподняв брови.
- Он увидел рабов с перевозившего их корабля, приставшего к берегу, и попытался помочь им освободиться. Но сам попался.
- Ох... И что же с ним было потом?
- Нам удалось захватить тот корабль, хоть это и далось нам дорогой ценой. Тот эльф остался с немногими выжившими на Сегероне, чтобы помочь им обустроиться там.
- Как его звали?
- Он называл себя Кэл, но это, конечно, не полное имя. А из какого он клана, он не говорил. Хотел бы я посмотреть, как они там устроились!..
- Я тоже, наверное, хотела бы посмотреть, - с любопытством призналась Нисса. - Но потом вернуться обратно.
- Поговори об этом с нашим капитаном - и, конечно, с вашим Хранителем, - предложил я. - Но мы не сразу туда отправимся.
- А тебя отпустили? - Нисса с интересом обратилась к Марции.
- Нет, я сама сбежала.
- Здорово, что даже в рабстве ты нашла смелость, - тепло улыбнулась Нисса.
- Это не смелость... мне просто повезло.
- Наш Хранитель говорит, что везёт только тому, кто сам себя везёт, - заметила Нисса. Похоже, их Хранитель тоже был мудрым эльфом. И с чувством юмора, что также является признаком ума. - Куда ты теперь направляешься? К нам иногда приходят и городские, и беглые.
- Пока не знаю, - честно ответила Марция. - Я бы осталась на корабле какое-то время.
Я уже думал о том, что если придёт время нашим путям разойтись, мы всегда сможем проводить Марцию сюда: похоже, здешние долийцы будут не против, если она останется. Но если у неё всё сложится с Коррисом, - то я также буду спокоен за её судьбу, даже если команда "Свободного" перестанет существовать: хороший штурман и целительница пригодятся на любом корабле.
- Если ты нашла своих, то держись за них, - с улыбкой одобрила Нисса.
- Да. Но для меня очень ценно, что меня привели сюда и показали всё это. Мне всегда было интересно узнать, как живут эльфы...
- Если хочешь, я могу тебе о нас рассказать, - предложила Нисса и своими словами изложила примерно то же, что Марции уже рассказывал Хель по дороге, закончив рассказом о том, что их клан вынужден был бежать от Мора, нанял флот, но после застрял на острове.
- Быть может, мы сумеем с кем-то договориться о том, чтобы вас вывезти?.. - предложила Марция.
- Не думаю, что нам это нужно, - покачала головой Нисса.
- Найти новое место будет сложнее всего, - согласился я. - Возможно, этот остров сейчас - самое безопасное место в мире. Но он может перестать быть таковым, если начнётся война. Но если вам понадобится помощь, мы вас не бросим.
Если Армада расколется надвое и её половина не сможет противостоять кунари, Лломеррин окажется под угрозой. А одного "Свободного" точно будет недостаточно, чтобы быстро эвакуировать целый клан, - не говоря уж о том, что корабль, перевозящий большое количество эльфов, станет мишенью номер один для всех работорговцев. И я не знаю, каких масштабов услугу нужно оказать Изабеле, чтобы она, после эвакуации выживших магов из Киркволла (а не приходилось сомневаться, что это была именно она), согласилась оказать ту же услугу ещё и долийцам. И всё это упирается в то, что в мире не найдётся места, которое эльфы смогли бы назвать своим. А значит, проще предотвратить беду, чем расхлёбывать её. Всего-то... не позволить кунари одержать верх.
- Думаю, то, что мы познакомились, в любом случае принесёт пользу всем, - дипломатично резюмировала Марция.
Прошло немало времени, прежде чем Хель и Хранитель закончили беседу. Когда Хель вышел из аравели, мы сидели в сумерках вокруг костра, а Ниссе с удовольствием рассказывала сказки. К нам присоединились и слушали несколько эльфов помладше, ещё без валласлинов. Хель спросил, где можно найти ученика Хранителя, и Нисса назвала ему имя и описала, где он живёт. Затем он спросил Марцию о её впечатлениях.
- Это любопытно, - ответила она. - И... неожиданно.
- Это хорошо. Я хотел, чтобы ты увидела, как живут долийцы.
- Ты правильно сделал, что привёл её, - сказала Нисса.
- Я непременно запомню, как себя вести, - пообещала Марция.
Видно было, что она ещё не освоилась и держалась напряжённо. Впитанную с молоком матери привычку - прежде всего стараться быть правильной и удобной и соблюдать множество предписаний - так быстро не искоренишь. И всё же я был рад, что она носила подарки Хеля - они удивительно ей шли, - и среди эльфов она всё равно выглядела своей. Куда больше, чем я и Андерс.
- И не стесняйся задавать вопросы: зачастую одних только наблюдений недостаточно, - посоветовал Хель. - Я бы спрашивал, если бы хотел что-то узнать.
Ещё некоторое время Хель говорил с учеником Хранителя, а затем послышались звуки музыки, собравшие небольшую толпу зрителей, и я тоже подошёл послушать. Ученик Хранителя одолжил инструмент Хеля и перебирал струны, оказавшись вполне талантливым музыкантом, а Хель подыгрывал ему на флейте. Долийцев явно порадовал импровизированный концерт, и это в самом деле было красиво. И было особенным, пронзительным чувством - быть частью этого момента.
Вечерело, и нам предложили заночевать в одной из хижин, на что я втайне и надеялся. Я устал от ограниченного пространства корабля и от не менее ограниченного пространства городских комнат, в которых всегда слышались шум и запахи города. Мои глаза жадно впитывали зелёный простор без высоких каменных зданий, лёгкие - свежий воздух, а слух предвкушал ночную тишину, нарушаемую только птицами и цикадами. Я был бы рад остаться здесь на несколько дней.
Нас накормили ужином, и дистанция между нами и жителями деревни постепенно сокращалась. К Марции подошёл ученик лекаря и заговорил с ней об особенностях трав, которые растут только на Лломеррине. Дети заинтересовались Снежком, который демонстрировал в своём лице самого дружелюбного и послушного мабари. Некоторые взрослые эльфы смотрели на меня с опаской, - и я понимал, почему, и не обижался. В конце концов, как бы вежливо, почтительно и заинтересованно я ни вёл себя, - я оставался шемленом, чужаком, у которого на лбу не написано, как он относится к эльфам. Но я был бесконечно благодарен Хелю за доверие и за исполнение мечты, - хотя что уж там: он сам с самых первых дней нашего знакомства был сбывшейся мечтой. И я был благодарен клану за гостеприимство.
Пожалуй, мне всё больше нравился Лломеррин. Свободный край, где никому нет дела до того, кто ты такой, откуда и как выглядишь. Остров, в самом сердце которого эльфы могут жить своим укладом, верить в своих богов, подчиняться только своим старейшинам, - и никто не лезет в их жизнь и не диктует им свои порядки. Но я понимал, что у этой свободы есть и изнаночная сторона. На работорговцев на Лломеррине также закрывают глаза до тех пор, пока они не начинают представлять угрозу для всего острова, как в случае сговора Янто с кунари. И если на пёстрых портовых улочках пропадёт без вести человек или эльф, местный или пришлый, - до этого тоже никому не будет дела. Так можно ли назвать Лломеррин подходящим домом для эльфов: среди джунглей и пиратов, в изоляции от других кланов?..
Рано или поздно эльфам станет здесь тесно. Их число будет увеличиваться, а границы поселения невозможно расширять бесконечно. Но перед моими глазами вновь вставал кошмар, воплощённый в Тени: разгромленный лагерь и мёртвые тела, которые некому было хоронить. Кочующие эльфы подвергаются множеству опасностей и потому остаются малочисленными. Кланы, путешествующие вместе с ветром, - это не только романтика из песен, но и все тяготы изгнания, длящегося сотни лет. Кто-то скажет, что я принимаю это слишком близко к сердцу. Кто-то скажет, что таков ход истории, и что-то должно однажды исчезнуть, уступив место новому, - например, древняя культура народа эльфов. Но почему-то мне не хотелось с этим мириться. Раз уж мои личные мечты сбывались одна за другой, - я стану мечтать глобально. О Свободной Армаде, которую будет возможно противопоставить работорговцам. О возвращении Долов, а лучше - о падении Тевинтера и возрождении Элвенан. И то, что я этого не увижу, - не значит, что я не сделаю всё, что только смогу, чтобы именно такое будущее стало возможным.

Вот теперь можно и подвести итоги приключения в целом. Внёс себе экспу в хитрый подход, учусь на достойных примерах Очень круто было выносить более сложных противников: по мере повышения уровня ставки повышаются, риски возрастают тоже, и это очень интересно. Тоха сказал, что в глазах Изабелы Хель приближается к уровню Хоука, - и я как игрок очень склонен с ней согласиться. Эта история в целом получается очень каноничной по своей структуре: вот разношёрстная патичка и её харизматичный лидер, вот сайд-квесты для развития личных историй, и красной нитью и стержнем - постепенное движение к решению более глобальной проблемы через встречи с НПС, сбор информации, догадки, подозрения, сомнения и формирование личного отношения. И, как всегда в мире DA, в этой проблеме (почти)нет однозначно правых и виноватых, и могут сталкиваться самые разные интересы, мнения и принципы. И всё это создаёт потрясающее ощущение равноценности этой истории трём играм серии: ты живёшь и действуешь в открытом мире, ты влияешь на него, он влияет на тебя... И что бы ни случится в Дредвулфе, для меня игра об Армаде Удачи останется полноценным куском канона.
Фандомный оффтопКстати, случайно наткнулся на блог Dumped, Drunk and Dalish (к сожалению, он уже два года как не ведётся) с разборами лора DA, включая хронологию, персонажей (прежде всего DA:I) и трейлеров Дредвулфа. Кажется, на ближайшее время это мой настольный сайт. Уже орнул чумным сусликом с того, что Dreadwolf - анаграмма Fade World и что судя по карте разрывов Завесы - таки рвётся там, где тонко, сиречь где активно используют магию (и есть Круги), и это явно не "соласвиноват", а разрывы появились бы в любом случае... Очень хочется-таки переиграть в Инквизу, но где ж на всё время взять. Статья про Андерса там, кстати, тоже есть, с очень правильной формулировкой: "Я не спрашиваю, почему ты это сделал, - я спрашиваю, почему ты так долго ждал". Я всегда говорил, что его поступок - жест отчаяния человека, перепробовавшего все другие способы борьбы, и он может быть "неправильным" с точки зрения этики и логики, но он был абсолютно неизбежен. Система Кругов сама, от и до, создала и собрала эту бомбу, и если бы не рванул Андерс - рванул бы кто-нибудь другой, переживший то же, что и он, и выживший.
Случайно породил, что КОРОВелла - это дредноут кунари
И немножко шипнул Риордана и Варлона
Ещё вернусь и буду красивое показывать, чтоб с чувством-с толком, а не просто в конце поста.

Что до Лютера, то он после пребывания в долийском лагере светится как светлячок нет, не в том смысле, что ж@пой И мне кажется, эта ночёвка - самое время поговорить на троих, когда и Хель, и Лютер, и Андерс уже услышали в общих чертах о прошлом друг друга, и уже нет смысла что-то скрывать, когда столько вместе прошли. В общем - обращайтесь, мне было бы любопытно

@темы: соседи по разуму, делюсь добычей, champion of kirkwall, roll 4 initiative, армада удачи и неудачники

В среду вашпокорный, ещё немного болеющий, телепортировался к Амарту и продолжил соблюдать щадящий режим. Потому как нельзя не, когда в этом году ещё не виделись и я соскучился как тварь. Теоретически я ехал на коворкинг, даже нетбук с собой взял, но практически - работал только Амарт, постепенно ликвидируя энтропию, а я отдыхал и мотивировал в меру сил Также для пущей мотивации я внёс закуси, заодно обнаружив в Перекрёстке отличные веганские конфеты из кокоса с манго (а когда бы я мог пройти мимо кокоса), - и пивов, конечно. Обычно Амарт берёт "Полли", а я - "Бархатное", - но в этот раз я стелепатил и взял "Полли", потому что, как оказалось, "Бархатное" взял Амарт Телепатия - удобная штука! О хорошем вечере
И едва я прибыл, как меня усадили за комп и выдали для просмотра подборку артов по разнообразным бакумачным канонам, а затем - выкладки челленджа с ФБ давних лет, где встречаются совершенно золотые пирожки и частушки. Я видел Хиджикату на Марсе! Пейринг Хиджикаты и Аэлиты! Я не знаю, что курил автор, но где-то в моём мозжечке тихонько заиграла Агузарова Конечно же, мы с Амартом предались ностальгическим воспоминаниям о ФБ-командах, о бетинге и бартере, вёрстке и дедлайнах... Дивные времена с невиданной силой упороса, которых уже не вернуть. То есть, конечно, сейчас мы не играем по дискорду по пятницам, потому что для Саломеи это день выкладки на ЗФБ, - и порой мне хочется спросить, как оно там, на Ао3. Но присоединяться не тянет. А когда я добрался до папки со скринами из Балды - об игре и прохождениях наших персонажей мы с Амартом тоже поговорили. И вообще - так хорошо было плавно перескакивать с Шинсена на Балду и обратно, а оттуда - к нашим китайцам с грядущей Кофейни и прочим канонам...
...И внезапно мы поорали друг в друга за ХСР и Экспанс и запараллелили их зеркально. Я ещё не всматривался в сюжетку Топаз (я вообще в Рельсе пока не особо что-то курил, кроме дорамного Квинтета), но: Рельса - с очевидностью космофэнтези, и я могу понять фрустрацию, когда в эту сказку в космическом антураже врывается социальная фантастика. Нет, не потому, будто в сказках не поднимаются социальные проблемы (по моим ощущениям, Геншин становится чем дальше, тем "взрослее" в этом плане, а Рельса сразу стартовала достаточно "взрослой"), - но они поднимают и решают их через метафору, а не напрямую. И нет, это не значит, будто социальная фантастика чем-то плоха, - просто не следует менять жанр на переправе, так что читатель/зритель/игрок ожидает одно, а впиливается в другое (и для ролевых игр это также актуально). С Экспансом обратная ситуация: в первом сезоне я зацепился за годную социальную фантастику, проникся положением Пояса и Миллером ("Если в кране нет воды - кому-то Миллер даст п#$ды"), да и заинтересовался той противоестественной позой, в которую встал Холден на политической арене. А потом - протомолекула не биологическое оружие, у неё есть сознание, и Миллер сливается с ней в экстазе, аки рыцарь со святым Граалем, - и ты такой: чобл&. А потом Миллер глючится Холдену и затирает про то, что они оба - инструменты в руках вселенной, и ты снова: ЧОБЛ&. Откуда взялись мистика и фэнтези в моей социальной фантастике и зачем они здесь. Что любопытно, - и тут, и там социалка - это тот самый "запах колонизации"
А ещё Амарт передал мне от Берканы свопнутого игрушечного п$#дюка, и он офигенский. Пока не знаю, как его применить и как показать, но он отличный И, убежав после полуночи, я в час ноль пять пробежал переход в метро и успел вернуться домой что тот муравей.

Театру "Волки Мибу", который есть пошёл с одноимённого мюзикла, стукнуло 15 лет, если считать от первой репетиции. Праздничный показ будет в начале февраля. Посмотрел я на него, подумал, готов ли я отдать 1500 за амфитеатр... Но пока я думал ровно 5 минут, амфитеатр начали активно раскупать, и я решил, что готов. В прошлый раз я был на мюзикле девять лет назад, в декабре 2015 года, - тоже почти юбилей: в том же году в январе праздновали пять лет со дня премьеры. Поэтому сейчас этот Марк такой:

За прошедшие девять лет состав поменялся полностью - получился такой мюзикл Тесея. Хотя я бы, конечно, сам не вспомнил, кто тогда пел, если бы всё не сохранилось в соо Волков на дайри (вот ещё один приступ ностальгии). Откровенно говоря, я вообще мало что помню: во-первых потому, что записывать надо было бы, а во-вторых потому, что тогда я ещё слишком смутно представлял, кто все эти люди в смысле персонажей и кто на ком стоял. Зато мюзикл тогда совершил главное: наконец-то донёс до меня дух этой безумной эпохи, после чего я и начал копать и читать источники (в основном на английском). И можно поворчать, что из-за мюзикла другие каноны-интерпретации в степях российских менее популярны, - но как же всё-таки хорошо, что он есть. Без него не было бы большого пласта творчества, классных игр и воспоминаний, объединяющих очень многих людей.

Договорились сегодня в арт-чате до того, что у меня дома есть крыска-экстремистка, потому что Полынь - русская голубая. И бегает по углам эта экстремистка в свои два и десять весьма резво. Когда наливаю ей нутридринк - оставляю клетку открытой, и она всегда выходит размять лапы и погулять по столику, пошуршать файликом со всей своей историей болезни. В истории, кстати, прослеживается некоторая тенденция: предположительно укус сестры на морде > абсцесс в этом месте, вскрытый кустарно > рецидив абсцесса, побеждённый на а/б > и вот практически на том же месте злокачественная опухоль, только не снаружи губы, а изнутри. Вспоминаются виварские кролики с опухолями в области инъекций. Но моих познаний не хватает, чтобы утверждать, способно ли воспаление спровоцировать появление раковых клеток спустя долгое время, или это рандом...

@темы: friendship is magic, all the world's a stage, это крыса и ей не стыдно, стучать в рельсу, человек-протомолекула

В пятницу выбрался на танцкласс. Когда я вошёл в библиотеку с небольшим опозданием, Майрет как раз спрашивала администратора про большой зал, потому как маленький зал уже лопнул: танцкласс был мастер-классом к Гальтарскому балу, и на него со всей ответственностью пришли мастера и треть каста. Про танцыЯ прибился в уголок и посмотрел на два сета Путешествия в Баварию. Всегда приятно наблюдать, как другие мучаются, - к тому же я наконец отсёк, что по этой альтернативной музыке каждая из двух фигур (вертушка или па-де-баски) укладывается в один кусок песни: либо куплет, либо проигрыш, либо припев. Но поскольку фигуры чередуются, а припев под конец повторяется, - нужно буквально знать песню наизусть, чтобы вовремя останавливаться и переходить от одной фигуры к другой. Теперь мне очень любопытно встретиться с оригинальной музыкой этого контрданса (которая, вероятно, и будет на балу, до второго прогона которого мне надо дожить).
Затем мы наконец перебрались в большой зал и станцевали Бешеную малиновку. Люблю её, она задорная и несложная, - но при ускорении бегать так, чтобы не скользить на поворотах, всё ещё задача со звёздочкой Станцевали Вальс герцога Кентского, его я тоже нежно люблю, хоть и прошёл весь танец второй парой, - но он даже для второй пары достаточно красивый и романтичный. И станцевали вальс Ветер с гор - мой первый фигурник, лет десять прошло, и мы снова встретились Действительно "подготовка скачковых пилотов", а точнее пилотесс, потому как это испытание сугубо для дамской вестибулярки. И теперь понимаю, почему тогда мне казалось, что там обратный вальс: вальсируешь из положения "спиной по ходу движения" и в то же положение возвращаешься. Но сейчас всё это вообще не ощущается проблемой. Интересный вальс, пусть и немножко бесконечный (зато поговорить можно успеть, если прогрессия выносит к одним и тем же партнёрам)).
И напоследок мы вспоминали Почтовую джигу. Составили пары по принципу "опытный+новичок" и два сета. Я счёл себя всё-таки "опытным" и встал за кавалера (даром что в джиге нет особой разницы). И Почтовую я тоже люблю, но после нескольких повторений для дрессировки новичков я запросил пощады. Правда, как запросил - так музыка и закончилась, и танцкласс закончился тоже. Я вышел из библиотеки и упал лицом в снег, точнее - слепил большой снежок из нетронутой, чистой верхушки сугроба и разбил этот снежок о свой лоб. Жить сразу стало легче. Стар я стал для этого, - и всё равно хочется однажды пробежать Двойную Почтовую и умереть.

В рабочее воскресенье я провалил мораль, потому как невозможно не провалить её в выходной, в который остаётся только работать. А после субботней игры на холодной космической станции я предсказуемо простыл - насморком догнало в понедельник. Нашёл чай с мятой и розмарином, купил канарейку с эфирными маслами лимона и мяты, заливаюсь ими. Очень нужно поправиться, а то впереди - дни рождения дорогих и волшебных людей: сначала Тари, потом Саюри.
А ещё в субботу прошла игра "Империум: возвращение к основам". Для меня это примечательно тем, что это был перепрогон самой первой игры по миру Империума. На этой, первой, игре я был - в далёком уже 2019 году. Игра называлась Be Nice, и на ней мой беженец из Каила, Паскаль, обрёл в Империуме новый дом, новую жизнь, новое имя. С тех пор я был влюблён в эту антиутопию - но на другие игры по Империуму не попадал, узнавал о них только постфактум, чувствовал себя лишним на этом празднике жизни и грустил. И вот, пять лет спустя, перезапуск истории даёт мне шанс сыграть пропущенное. Вписался на один из прогонов мелкоигры "Солнце Палида" именно тем персонажем, которого больше всего хотел, и доволен как пельмень. И завёл тэг, а то у меня, кажется, на все ориджи тэги были, кроме этого, - непорядок.
...И вообще приятно осознавать, что я ещё могу чем-то гореть, кроме фей и Армады. Обсуждал тут с Амартом дорамы - и всё равно пришёл к Империуму. Фиксирую бла-бла

После того, как в Китае начали закручивать цензурные гайки, там предсказуемо стали расти, как грибы после дождя, патриотические дорамы. Некоторые айдолы успели подсуетиться, снять длинные парики летающих заклинателей и переобуться в правильных армейских мальчиков, здравствуй юность в сапогах и всё такое. И многие любят дорамы по XX веку, играют по ним, - а я не могу. Для меня они слишком коммунистические, слишком квадратно-гнездовые, построенные и покрашенные. Любители, конечно, утверждают, что в этих дорамах - тот же менталитет, что и в фэнтези: про долг-честь-верность и почитание старших, - но есть нюанс. В фэнтези есть не только это, но и нонконформисты вроде Усяня, и неоднозначные персонажи вроде Чжулю, и трагические антагонисты вроде Яо и Сюэ Яна. И можно к ним тоже подойти с чёрно-белой меркой, но скучно. Да, формально цензура прикапывается прежде всего к слэшу, - но авторы BL-новелл - современные люди (не в хронологическом смысле) и неизбежно затрагивают те или иные социальные вопросы. Как верно заметил Амарт, даже даочжаны - так-то пример положительной ненасильственной оппозиции. А в коммунистической дораме есть "наши мужественные разведчики и их подлые шпионы", и ты либо герой, либо предатель, третьего не дано.
И отдельно забавно, что я вообще-то с удовольствием играю квадратно-гнездовых шестерёнок системы, но - в антиутопиях (некоторые исторические периоды тоже считаются)). Там, где это не романтизируется. Там, где ты понимаешь, что эта квадратность - не добродетель персонажа и не пример для подражания, а в некоторой степени его трагедия, потому что он вырос по форме рамок и шире видеть мир уже не сможет. И когда эти рамки кто-то рушит, таких персонажей просто погребает под обломками. Но при этом - все понимают, что рушить рамки нужно и важно. Впрочем, иногда у таких персонажей случается слом мировоззрения, - но это тоже тяжело и больно. И я не знаю, чем всё обернётся для империумского пограничника Томаса. Но уже знаю, что он - отличный пример того, что необходимость вписываться в систему может отнять у тебя не меньше, а то и больше, чем протест против неё.

В сериал Сэндмэн мы нешмогли, сломались после двух серий. Вот как можно было из комикса Геймана сделать настолько унылую тягомотину, словно режиссёру платили за каждую минуту сияющего нихрена, как Диккенсу платили за каждое слово?.. И ладно бы оно было ещё и красивым, так нет же - непроглядно-тёмная усыпляющая картинка. И Морфей, похожий на солиста эмокор-бэнда, мне тоже не понравился.
Птаха отказалась показывать мне Миротворца Курогане, но согласилась смотреть аниме, которое я подсмотрел у Нэн, - Undead Girl Murderfarce, что перевели как Фарс из убийства девушки-нежити (хотя логичнее было бы - Фарс из убийства бессмертной). И оно совершенно прекрасное! Во-первых, это тот редкий случай, когда сборная солянка из литературных персонажей всего XIX века выглядит органично и вкусно, из лора нитки не торчат, а атмосфера эпохи отлично передана. Во-вторых, если вы любите динамичные детективы, где могут быть погони и перестрелки, но прежде всего ведётся противостояние блестящих умов, и которые держат в напряжении любопытство, как же сыщик решит очередную загадку, - то это мастхэв. Даже если вы не любите аниме. Я просто хочу, чтобы об этом бриллианте узнали ВСЕ Почти не спойлерные подробности
Всё начинается с того, что в эпоху Мэйдзи в Японии истребили всю нечисть. Наш герой - демоноборец, наполовину человек, наполовину они, - убивает уцелевших чудовищ на арене цирка, зная, что чем чаще он пользуется своей силой, тем скорее его демоническая половина перевесит и он сам превратится в монстра. Но вот он встречает последнюю в мире бессмертную - её невозможно убить, но у неё похитили тело, оставив от неё только говорящую голову в птичьей клетке. Выясняется, что похититель - тот же человек, что когда-то скрестил нашего героя с они, отобрав у него половину человечности: некий профессор с буквой М на набалдашнике трости, явно сочетающий в себе образы Мориарти и Мефистофеля. И демоноборец с бессмертной начинают работать вместе, тем паче что удачно оказывается, что целуясь с ней, он продлевает себе жизнь.
Главгерой - довольно типичный анимешный обаятельный недотёпа, который дерётся, шутит и попадает в неловкие ситуации, - но при этом отнюдь не дурак, не клоун и не лишён моральных принципов. А именно бессмертная в их тандеме выступает в роли детектива - то есть, да: мало того, что это женщина-детектив, так ещё и детектив, у которой есть только голова! Но, как она говорит, детективу для работы больше ничего, кроме головы, и не требуется. Сперва эта парочка расследует убийство жены "дружелюбного" вампира - не употребляющего кровь людей - во Франции, а затем отправляется в Лондон по приглашению состарившегося Филеаса Фогга. Арсен Люпен, как истинный джентльмен, уведомил Фогга о том, что украдёт из его коллекции диковин некий артефакт, - и Фогг нанял лучших детективов, включая Шерлока Холмса. Как показало беглое гугление - после немецкого немого мини-сериала 1910 года только японцы и сталкивали Холмса и Люпена (что я считаю досадным упущением, даром что их столкнул сам создатель Люпена, но об этом позже): в полнометражном мультфильме 1981 года. И всё!..
И моё шипперское сердечко просто поёт. Во-первых, здешний Холмс - один из лучших Холмсов в моей коллекции: он очень каноничный - не анимешный бисёнен, не постмодернистский наркоман, а прежде всего тот благородный интеллектуал, которого нам подарил Дойл. Но при этом он чертовски красивый (мужик с НОСОМ, евпочя)), витальный, и горячо шепчет на ухо своему Ватсону: "Лучше закурите, когда всё закончится, - будет вкуснее". Очень многообещающе звучит, знаете ли А во-вторых, конечно, - Арсен Люпен, который буквально украл Призрака Оперы, чтобы тот не прозябал на театральном чердаке, а приключался вместе с ним. И Эрик такой: "Нуок, раз ты меня украл, то я теперь твой". И я прекрасно понимаю Нэн, потому что эти двое как фулферрусы: блондинка мальчик(тм) со склонностью к безудержному эпатажу и его надёжный грампи друг, которого тот втягивает в сомнительные авантюры.
А ещё оно красивое (классическая рисовка, ничего лишнего), без трэша и короткое (один сезон, и пока неизвестно, будет ли второй). Так что чего же вам боле? Айда все смотреть

@темы: moments of life, я и бал, 221B, кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, демоны по вызову круглосуточно, империум любит тебя