Горько видеть некогда величественный город лежащим в руинах. Маггловских солдат на улицах, говорящих на всех языках мира, кроме того, который звучал на этих улицах раньше. Я впервые начал замечать всё это после двух недель беспрестанного общения с министерскими, задававшими одни и те же вопросы в сотнях разных формулировок. Их положению не позавидуешь: теперь они доберутся до Геллерта, только убив меня, - но сотни магов, уставших от войны, для которых я сделался героем, не позволят им этого сделать. Но и мне также придётся быть осторожным, чтобы не давать им повода. Заточить себя в Хогвартсе, как только мне будет позволено туда вернуться.
Но в этот день я собирался пить в одиночестве. Zur Letzten Instanz, Последняя инстанция, - старый бар с тайным входом и отдельным залом для волшебников, одно из немногих уцелевших мест. Баром владел гоблин, поэтому выпивка и закуска водились там даже в нынешние времена. Я устроился за стойкой, поближе к бутылкам, приложился к какой-то горькой настойке, видимо финской... Посетители, поначалу немногочисленные, не слишком меня беспокоили - до тех пор, пока среди них не начали появляться знакомые лица.
- Добрый вечер, профессор, - Августа Локсли поздоровалась так деловито, словно вообще не была удивлена встрече, словно мы виделись каждый день.
- Добрый. Рад видеть вас в добром здравии.
Прихватив что-то со стойки, Августа отошла к общему кругу молодёжи, состоявшему преимущественно из учеников Хогвартса, в разное время ушедших - или сбежавших, если возраст ещё не позволял завербоваться - на войну. По доносившимся оттуда возгласам я узнал, что праздновали день рождения Лайелла Люпина. В кругу выделялся один молодой человек, одетый не в форму защитных цветов, а как волшебник, - Манфред Вильдэгер. Дальний родич Геллерта, с которым я виделся, приезжая в гости, ещё до... всего. Сколько лет ему было, когда я встретил его в последний раз? Пятнадцать?.. Я поймал его взгляд и отсалютовал стаканом. Вот он посмотрел на меня так, словно я был призраком. Без спешки протолкался ко мне, лавируя в радостной толпе.
- Герр Дамблдор...
- Вы возмужали, мальчик мой, - сообщил я. - Да и я... не молодею.
Краем глаза я уловил ещё одно направленное ко мне движение и обернулся. Аберфорт, собственной персоной. И незнакомая женщина рядом с ним - одетая затрапезно, но выглядящая вполне под стать моему братцу: смогла бы завязать узлом козлиный рог.
- Почему, куда бы я ни пришёл, везде оказываешься ты?!.. - негодовал он.
- Быть может, тебе стоит получше выбирать места, дорогой брат?
- "Дорогой брат"? - переспросил Аберфорт. - И насколько же высоко ты меня оцениваешь?
- Бесценный, - поправился я, разглядывая его с высоты барного табурета. На Аберфорте был... килт. И выглядывавшие из-под него толстые вязаные носки-тапочки с помпонами. - Сегодня, вроде, не Хэллоуин. Почему ты в маскарадном костюме?
- А чем тебе не нравится мой костюм?!.. Я позорю твою блистательную фамилию своим внешним видом?
- Можешь не стараться, - грустно усмехнулся я. - Меня никто не сможет опозорить больше, чем я сам.
- Это уж точно. Куда мне до самого Альбуса Дамблдора...
- Альбус Дамблдор, тот самый? - подала голос забытая им женщина.
- Представь меня своей спутнице, - попросил я.
- Представься, что ли, - не слишком джентльменски бросил даме Аберфорт.
- Тамара Беляева.
- Рад знакомству.
- И всё-таки, чем тебе не нравится мой костюм?!.. - не сдавался Аберфорт.
- А я разве сказал, что он мне не нравится? Он довольно... стильный. Особенно кисточки.
- "Особенно кисточки"!.. Ты это говоришь таким тоном, словно... А!.. - он махнул рукой и оставил меня с дамой наедине. Я наполнил её стакан, и она присела на соседний стул.
- Как вы познакомились с моим братом? - полюбопытствовал я. - Он всегда был домоседом.
- О, мы встретились случайно. Он обещал проводить меня туда, где есть другие волшебники.
- Это было очень любезно с его стороны.
- Я слышала, вы выиграли войну? - спросила она на плохом английском. - На своей стороне.
- Не войну, - поправил я. - Я не воевал. Я победил в одном поединке, и только.
- Но это был поединок с Геллертом Гриндевальдом.
- Верно.
- А наша страна победила в войне! Со стороны магглов, - сообщила она. - Победила Гитлера. И прочую фашистскую заразу. Над Рейхстагом теперь советский флаг.
- Я... слышал об этом, - я вежливо прервал эти славословия, более всего похожие на заученную агитационную листовку. От маггловских разборок уже давно сводило зубы. - И, признаться, для меня удивительно встретить русскую волшебницу. Я слышал, магов в России почти не осталось.
- Это правда.
- До меня доходили противоречивые слухи. Что Колдовстворец не то пал, не то скрылся под водой...
- Я тоже слышала, что он пал.
Потеря средоточия всех древних магических традиций обширных славянских земель - огромна для магического мира. И говорить об этом так спокойно, без доли надежды... пожалуй, простительно. Но гордиться тем же флагом, под которым большевики уничтожали - и продолжают уничтожать - всё магическое, и целые магические семьи... этого я понять не смогу.
Я не был настроен продолжать разговор, и мисс Беляева удалилась, смешавшись с толпой. Но на этом визиты не закончились.
- Месье Дамблдор! - ко мне устремилась воздушная и восторженная женщина с заметным французским акцентом. - Я столько о вас слышала! Я Бланш Розелит.
- Приятно с вами познакомиться.
- Кажется, мы не представлены? - за ней поспевал куда более уравновешенный мужчина в костюме. Он протянул мне руку, и я её пожал. - Фредерик Розелит, колдомедик.
- Вас можно поздравить с победой, месье Дамблдор? - сияла мадам Розелит.
- Поздравлять стоит тех, кто воевал, - я покачал головой. - Это они победили. А я не солдат, я преподаватель.
- Но вы победили Гриндевальда! Без вас ничего бы не было!
- Каждый делает то, что должен и что может, - и я, и вы.
Я с облегчением переключился на Минерву Макгонагалл, которая подбежала ко мне с сияющими, как всегда, глазами.
- Профессор Дамблдор! Скажите, можно ли мне будет сдать ТРИТОНы экстерном?
- Думаю, да. Разумеется, это решать не только мне, но и директору, но ввиду того, как много сдающих, досдающих и пересдающих свалится на Хогвартс... почему бы не попробовать?..
- Но вы ведь знаете, как директор Диппет строг и привержен традициям и правилам... думаете, он разрешит? Вы ведь с ним поговорите?
- Конечно, я поговорю с ним. Ваши прежние учебные заслуги говорят сами за себя, и я в вас верю.
- Спасибо!
- Даже здесь вам приходится принимать экзамены, мистер Дамблдор? - мягко улыбнулась женщина, которая подошла вместе с Минервой и устроилась за стойкой рядом со мной. Судя по акценту, она также была из России, но по её виду можно было сразу узнать аристократку и волшебницу.
- Можно вывезти профессора из Хогвартса, но нельзя вывезти Хогвартс из профессора, - улыбнулся я в ответ.
- У нас в Шармбатоне Арканы - преподаватели - должны пожертвовать чем-то важным, после чего обретают связь со школой. У вас так же?
О, вы даже не догадываетесь, чем я пожертвовал. Я выбрал Хогвартс своим домом, потому что никакого другого у меня не осталось.
- Это какие-то очень высокие материи, - признала Минерва.
- Об этом можно говорить разными словами, и мне всегда было интересно, как выглядят традиции в разных школах, - ответил я. - Но суть остаётся общей. Преподаватель всегда становится частью школы, одним из её хранителей, если угодно.
- А вы никогда не замечали, что Хогвартс - живой? - аристократка снова обратилась к Минерве.
- Честно говоря, раньше я не задумывалась об этом...
- Это так, - подтвердил я. - Это место силы. И - гений места, как говорили древние римляне.
- Давайте выпьем за наши школы.
Это было хорошим тостом. Стаканы сдвинулись с тихим звяком.
- За наш дом, - добавил я негромко.
Бутылка горькой настойки давно пошла по рукам - молодёжь не разменивалась на мелочи - и вскоре опустела. А я-то на неё надеялся... Пришлось перейти на белое австрийское вино, весьма приятное. К стойке то и дело подбегали празднующие, и я показывал им, в какой бутылке было полусладкое, в какой - полусухое (доливая себе, кажется, из обеих).
- Я совсем немножко!.. - с виноватым видом пообещала Минерва, наполняя свой стакан в очередной раз.
- Вам можно, - разрешил я, ловя себя на том, что начинаю забывать, кто из моих учеников уже был совершеннолетним. Но все присутствующие были на войне, и все - если не убивали, то видели смерть, и кто скажет, что им нельзя выпить?.. Точно не я. - Мы ведь не в Хогвартсе.
Затем передо мной возник Антонин Долохов, которому море уже было по колено.
- Профессор Дамблдор! Раз уж мы тут так все вместе пьём... в неформальной обстановке... разрешите задать вам личный вопрос?
- Задавайте.
- Почему Геллерт Гриндевальд до сих пор жив?
- Потому что ему ещё рано умирать?.. - улыбнулся я. Нет, мне не давала покоя мысль о том, что по маггловским меркам он был уже стар, а лишившись возможности творить магию, станет стареть ещё быстрее. Но всё же...
- Но вы находились на расстоянии вытянутой руки от него! Вы могли его убить!
- Я могу вас уверить, что Геллерт Гриндевальд более никому не причинит вреда.
- Вы настолько уверены в своём превосходстве над ним? В том, что вы - более сильный волшебник?
- Нет, в этом - я не уверен. Но я победил его, и теперь... как бы вам объяснить, не вдаваясь в высокие материи... грубо говоря, он не сможет ничего сделать. Даже если захочет.
- Но такое возможно, только если вы постоянно будете его сторожить!
- Охранные заклинания такой сложности и силы равносильны моему постоянному присутствию.
- А если он сбежит?
- Он не сбежит.
- Из любой тюрьмы можно сбежать.
- Только не в этом случае. Никто не проникнет туда, и никто не проникнет оттуда, пока я жив.
- Пока вы живы? А если с вами что-нибудь случится? Ведь у Гриндевальда осталось ещё много сторонников! Наверняка они охотятся за вами! А вы сидите здесь... Как вы можете быть уверены, что они до вас не доберутся?
- Никто из нас не может быть уверенным в завтрашнем дне, - я пожал плечами. - Однако я не планирую умирать и способен постоять за себя, уж поверьте.
- Я не сомневаюсь... И всё-таки - почему вы его не убили?
Я оставался максимально спокойным. Он продолжал быть чрезвычайно настойчивым. Допрос рисковал зайти на второй круг, и с ним следовало заканчивать.
- Представляете ли вы, сколько раз я слышал этот вопрос за прошедшие две недели? Почему вы думаете, что именно вам я отвечу?
- Потому что мы проливали кровь?
- Что ж. Я был в своём праве - и воспользовался этим правом. И я даю вам своё слово - надеюсь, вам его будет достаточно, - что Геллерт Гриндевальд.никому.больше.не причинит.вреда.
Больше вопросов не последовало, и я забрался обратно за стойку. Рядом возник Аластор Грюм.
- Мы всё сдадим, профессор Дамблдор, - ещё одно виноватое лицо. - Вернёмся и сдадим.
- Конечно, сдадите. Осталось нам всем вернуться в Хогвартс.
- Сейчас с переправой некоторые трудности...
- Я понимаю. Но на ваш счёт не беспокоюсь. Впрочем... и насчёт себя стараюсь быть оптимистичным. Но пока что я здесь застрял.
- Почему?
- Моё возвращение задерживается. Для проверки благонадёжности.
- Проверки? Вас?!.. - недоумение Аластора было очень трогательным. - Но вы же победили Гриндевальда! Кого угодно можно подозревать в неблагонадёжности, только не вас!..
- Однако у многих, как мы видим на примере вашего друга, ещё остались вопросы.
- Ну, Долохов... он...
- И он прав: у тех, кто сражался, гораздо больше права знать, чем у министерских...
- Очкариков? - подсказал Аластор, избавив меня от употребления слова "крысы" и слишком оскорбительного сравнения по отношению к этим симпатичным животным.
- Именно.
Аберфорт также не давал мне соскучиться в компании стакана вина (австрийское белое незаметно сменилось красным испанским).
- Ты что, прилип к стулу?
- Здесь удобно.
- Кому надо - те сами подойдут? Очень удобно, да.
- Именно так.
- Да ты даже булочку...
- ...Это яблочный пирог. Кстати, вкусный.
- Ты даже булочку ешь так, словно ты не в баре, а на приёме в Министерстве!
- Да имел я это Министерство... в виду, - от души заметил я.
- Здесь сегодня людно.
- Ага. Встреча недовыпускников. Треть Гриффиндора...
- И половина Хогвартса.
А в числе последних обо мне вспомнили виновник торжества и Гай Мальсибер.
- Профессор Дамблдор! Мы тут поздороваться решили.
- Я с вами уже здоровался, - заметил я. - Просто вы не заметили. И поздравляю с днём рождения, мистер Люпин.
- А откуда вы..? - удивился Лайелл.
- Об этом достаточно громко говорят здесь на каждом углу.
- Я пока не знаю, вернусь ли в Хогвартс...
- Возвращайтесь, - посоветовал я. - С вашим потенциалом вы можете стать выдающимся алхимиком.
- Да у меня не очень с зельеварением... Мне ближе колдомедицина.
- Но это ведь смежные дисциплины.
- Как колдомедик я могу пользоваться уже готовыми заклятиями и зельями.
- А если освоите принцип их составления - сможете создавать свои собственные.
- И профессор Гойл всегда на меня ругался...
- Профессор Гойл требователен, это правда, но справедлив. Уверен, на самом деле он высоко ценит ваш талант. В самом деле, возвращайтесь...
- Я уже сдал ему колдомедицину заочно, - вдруг похвастался Люпин.
- Каким же образом?
- Отправил ему письмо с подробным описанием сложной операции.
- Это похвально.
- И он посоветовал мне остаться здесь, в госпитале в Берлине. Пока всё не устаканится.
- Да, это может быть интересной практикой, - признал я.
- Профессор Гойл тоже так сказал. Поработать в побеждённой стране...
- И как долго? - спросил Мальсибер.
- Лет пять, наверное.
- Что ж, это достойный выбор, - подытожил я.
Ай да профессор Гойл - так легко убедил парня!.. По всему видать, Люпин не "ещё не знал", вернётся ли в Хогвартс, а уже решился остаться. Но кто-то должен заниматься и трудной работой, - во многом благодаря таким военным врачам колдомедицина не раз продвигалась вперёд.
Вечер шёл своим чередом, а затем... случилось нечто, заставившее меня забыть о нескольких прошедших десятилетиях и перенестись сознанием в день похорон Арианы. Я был настолько же уверен в реальности происходящего, насколько и тогда, и не мог даже заподозрить никакого ментального воздействия. Я просто видел вокруг себя сельский клуб, где мы укрылись от проливного дождя после того, как домовые эльфы-могильщики закопали гроб. Недавняя смерть сестры была ещё свежа в моей памяти, и я сидел, уткнувшись в стакан с каким-то пойлом, и не знал, что делать дальше, и как смотреть в глаза Аберфорту и Геллерту. Куда-то делся Элфиас с его нелепыми утешениями; даже думать о том, чтобы воплощать свои мечты и отправляться в путешествие на поиски Даров, было теперь противно - это будет выглядеть так, словно я избавился от обузы и с нетерпением покинул опустевший дом. Но и от мыслей о том, чтобы в этом доме остаться, меня передёргивало. Отец, потом мать, теперь сестра... словно родовое проклятие...
- А ты что здесь делаешь?! Убирайся! - раздался голос Аберфорта.
Я поднял взгляд от стакана и тут же сорвался с места: Аберфорт направлялся к Геллерту. Я думал, что Геллерт покинул Британию сразу после смерти Арианы, и никак не ожидал его увидеть, - однако же он был здесь, в строгой чёрной одежде, которую можно было бы назвать трауром. Кулак Аберфорта мазнул по его скуле по касательной лишь потому, что тот вовремя отшатнулся, и потому, что на руках моего брата повисло сразу несколько человек. Впрочем, последнее обстоятельство не помешало ему замахнуться снова, но тут между ними встал я.
- Аб! Прекрати! Не превращай день её памяти в балаган!
- А как он посмел заявиться сюда?!
- Он имеет право здесь быть! Такое же, как ты или я. Это наша общая... беда! И наша общая вина!
- Ты убил её и ещё смеешь здесь появляться! - Аберфорт рвался к Геллерту. - Убирайся, или я сам вышвырну тебя отсюда!
- Я не понимаю, в чём меня обвиняют, - спокойно и чуть растерянно повторял Геллерт.
- Ты... не виноват, - выдавил я. - И виноваты мы все.
- Это ты его пригласил?!.. - бушевал Аберфорт, которого постепенно оттаскивали подальше незнакомые мне гости, в основном молодые парни в маггловских нарядах. Когда Аб успел завести приятелей вне Хогвартса?..
- А кто пригласил всех этих людей, ты? Что все они здесь делают?.. - я оглядывался и везде видел лица зевак, окружавших нас троих и перешёптывавшихся о "семейной драме", словно мы их забавляли.
- Лично я пришла в кабак, чтобы выпить, - весело сообщила мне девушка в зелёном платье.
- В таком случае вы ошиблись дверью! - огрызнулся я. - Здесь похороны, а не кабак!
У меня не было совершенно никаких сил, чтобы прогнать всю эту толпу, тем паче что они куда-то увели и могли утихомирить Аберфорта.
- Прошу... прощения за него, - проговорил я, избегая смотреть Геллерту в глаза.
- Может, мне кто-нибудь объяснит, что произошло? - поинтересовался он светским тоном.
- Сейчас не время шутить, - заметил я грустно.
- Я и не шучу...
Я отошёл в сторону. Я не знал, о чём с ним говорить: казалось, смерть Арианы больше его не беспокоила, словно досадная помеха, о которой следовало забыть и продолжать жить как прежде. Как прежде... как если бы ничего не случилось... может, в этом и была своя мудрость. Просто идти дальше. Но для меня уже ничто не будет прежним. И я не смогу притвориться, будто ничего не изменилось.
- Герр Дамблдор, вы в порядке? - прозвучал за моей спиной взволнованный голос Геллерта.
- Почему ты обращаешься ко мне на "вы"?.. - спросил я с горечью.
- Потому что вы старше?
- Не настолько...
- Мистер Дамблдор, скажите, где вы находитесь? - спросил ещё чей-то участливый голос.
- На похоронах моей... нашей сестры.
- И кого вы здесь видите?
- Своего брата Аберфорта Дамблдора. Геллерта Гриндевальда. А вас я не знаю. Я схожу с ума?..
- Мистер Дамблдор, вам нужна помощь?..
- Нет. Мне нужно выпить.
Я добрался до стойки и рухнул на первый попавшийся стул. Голова болела и кружилась, и вовсе не от выпивки - воспоминания возвращались, объективная реальность вставала на место, поначалу тяжёлая, как кирпич, вдвигаемый в провал в кладке. И чем точнее я осознавал, что только что произошло, тем меньше мне это нравилось.
- Я в порядке, - сообщил я собравшимся вокруг.
- Как меня зовут? - спросил Манфред.
- Я уже в своём уме, - успокоил я его.
- И всё-таки скажите.
- Манфред.
- Фух, слава Мерлину.
- Что с вами было? - кажется, это уже были вопросы колдомедиков, и на них следовало отвечать подробно. Хотя бы и для того, чтобы разложить всё по полочкам в собственной голове.
- Я не почувствовал ментального воздействия, иначе смог бы защититься. Я... не просто оказался в прошлом, но и переживал его, как настоящее.
- Скажите, как у вас с легилименцией? - спросил Лайелл Люпин. - Наверняка хорошо, правда? Вам доводилось влезать в голову других людей?
- Я этого не люблю и не слишком хорош в этом.
- Могло ли это быть проявлением вашей стихийной магии? У легилиментов во взволнованном состоянии бывает неосознанно...
- Я знаю, как это у них бывает, - кивнул я. - Но это было не оно.
- Профессор Дамблдор тебе что, маленький? - вновь вступился за меня Аластор Грюм. - За кого ты его принимаешь, за неспособного контролировать магию?
- Последний раз стихийное проявление магии случилось со мной, когда мне было... пять, кажется, - улыбнулся я.
- Простите, - смутился Люпин.
- Не извиняйтесь. Я понимаю, что вам следует прежде всего исключить самые очевидные варианты.
- Стихийная магия проявляется не только у детей. Я слышал, как один третьекурсник упал из окна Смотровой башни, и стихийная магия не дала ему разбиться...
- Я тоже знаю про этот случай. Стихийная магия может спасти нас в критический момент. Но в этот раз я даже не нервничал, я просто пил. К тому же, я не подглядывал в чужие воспоминания, а проживал свои собственные.
- Вы позволите?.. - Люпин достал палочку.
- Конечно.
Он провёл диагностику, только чтобы убедиться в отсутствии следов заклятий. Это не могло быть и сложным зельем - прошло слишком мало времени, и его следы также можно было бы обнаружить.
- Если это внешнее воздействие, в таком случае... артефакт?..
- Похоже на то, - согласился я. - Причём не просто создающий иллюзию, а воздействующий на память. Немного похоже на Омут памяти, только становишься не зрителем, а участником событий.
- Его мог создать кто-то, кто хорошо вас знает?
- Не обязательно. Артефакт мог сработать на любое болезненное воспоминание, а не чьё-то конкретное. Так или иначе, его можно отыскать.
- Здесь есть артефактологи, можно предоставить это им. Вы прикасались к чему-либо необычному?
- Ни к чему, кроме своего стакана. Но некоторые артефакты могут действовать дистанционно.
- Как ваш брат, в порядке?
- Думаю, да.
Аберфорт сидел по другую сторону стойки, и я подошёл к нему - и к выпивке.
- И часто с тобой такое? - поинтересовался он.
- В первый раз.
- То есть, кошмары тебе не снились?
- Кошмары - снились. Но это было нечто другое и наяву.
- Повезло, что я не привык доставать палочку...
Я не раз думал о том, что лучше бы Аберфорт родился сквибом: это было бы меньшим позором, нежели быть магом, предпочитающим не использовать магию, - подобно птице, ходящей пешком по земле. Но только теперь я задумался о том, что после смерти Арианы у Аберфорта могли быть свои причины не браться за палочку. Если бы сейчас он начал кидаться заклятиями, мы могли бы навредить кому-то из присутствующих... и вот это - было бы настоящим кошмаром.
- Каждый раз, когда мне говорят, что сломанный нос мне идёт, я вспоминаю тебя добрым словом, - проникновенно сообщил я.
- Хочешь, ещё раз сломаю?..
- Нет, спасибо. Что вообще привело тебя сюда? Ты, вроде, никогда не отличался охотой к перемене мест. Прекрасные глаза русской женщины?
- Нет! Она тут вообще ни при чём! - неожиданно вспылил Аб, словно школьник. - Не говори так! Вообще никогда так не говори! Иначе я тебе точно что-нибудь сломаю!
- Ладно-ладно, не буду, - примирительно пообещал я. - Мне просто интересно было познакомиться с волшебницей из России. Когда-то я хотел там побывать...
- А что тебе мешает? Ты же великий Альбус Дамблдор, можешь отправиться куда пожелаешь.
- Раньше я не успел, а теперь там опасно. Неблагоприятная... политическая обстановка.
- Да, я слышал про коммунистов.
- Колдовстворец пал, и пали многие магические семьи... Магглы вытесняют нас отовсюду.
- Ты что, ещё не оставил эти свои идеи о превосходстве магов?
- Смотря что ты называешь превосходством.
Порабощать и приказывать - признак слабости. Сильный сумеет попросить так, чтобы получить согласие, не унижая себя принуждением. Вот то единственное, в чём мы с Геллертом расходились всё больше. Но, быть может, я был идеалистом, и с некоторыми магглами действительно возможно было вести переговоры только на языке силы, - и тогда мы не потеряли бы Колдовстворец...
- Вот это вот "магглы нас вытесняют".
- А это не вопрос превосходства, братец. Это вопрос выживания.
- Может, ты выяснишь, что с нами произошло? Сделаешь хоть что-то полезное?
- Артефактологи работают над этим. Но если нет, поиском займусь я, вот только приду в себя немного. Техника безопасности, знаешь ли.
- С каких это пор ты заговорил о технике безопасности?..
- Ну хоть кто-то же должен думать о ней на Гриффиндоре! Или хотя бы о том, что стоит того, чтобы её нарушить.
К нам подошла эффектная женщина и сообщила:
- Я обнаружила в этом здании присутствие двух артефактов. Но невозможно выяснить, где конкретно они находятся. У меня нет полномочий для обыска, поэтому я отправила запрос в Министерство.
- Вот только министерских нам здесь и не хватало... - с отчаянием вздохнул я.
- Я из Министерства, и я уже здесь, - ответила она. - Миллисента Багнольд, Отдел магического правопорядка.
- Рад знакомству. И всё же надеюсь, что нам удастся обнаружить след артефакта до того, как сюда прибудут остальные министерские.
- Скажите, кто-нибудь знал, что вы сегодня будете здесь?
- Думаете, кто-то хотел атаковать именно меня?.. Нет, никто не знал. Честно говоря, я надеялся выпить в одиночестве.
- Что ты такого натворил, что за тобой могут охотиться? - поинтересовался Аберфорт.
- За последние две недели - ничего нового.
- А до этого?
- О последнем событии, думаю, ты и так знаешь.
- Нет, знаешь ли, я не слежу за твоими достижениями.
- Об этом писали все газеты и газетёнки.
- Я не читаю газет.
- Это похвально. Но окончание войны-то ты не мог не заметить!..
- Я заметил. И какое отношение ты к этому имеешь?
Блефует?.. Едва ли - для этого Аберфорт слишком прост. Однако он водил дружбу со многими мальчишками из Сопротивления, которые называли его "мастер Аб" (быть "господином Дамблдором" ему не нравилось), и, как я слышал во время войны, был связным. Но, видимо, в последние дни он был занят чем-то более приятным, нежели узнавать известия с фронта...
- Я победил на дуэли Геллерта Гриндевальда.
- О, надо же, вы наконец-то подрались!
- Да, наконец-то. Впрочем, смотря с каких пор.
- Ты сам знаешь с каких.
Укол достиг цели: мы с Геллертом могли много раз тренироваться, не давая друг другу поблажек, - но дуэль была подлинным сражением, требующим честности, и прежде всего друг перед другом. И потому её исход также был честным.
- Это верно.
- Ты убил его?
- Нет. Я его разоружил. Теперь он заключён в Нурменгарде.
- Опять твоё дурацкое милосердие?
- Я не назвал бы это милосердием. Скорее... эгоизмом.
- Поверить не могу, что принял Манфреда за него. Он ведь совсем на Гриндевальда не похож. И они даже не родственники... разве что он тоже немец?..
- Они родственники, - поправил я с улыбкой. - Я знал Манфреда с его одиннадцати лет.
Я не мог не полюбоваться произведённым эффектом, пусть и с привкусом горечи. Старинный камин, тяжёлые как чугун древние тома, в беспорядке разложенные на медвежьей шкуре, долгие разговоры с Геллертом, и вбегающие в гостиную брат и сестра Вильдэгер, осыпающие "герра Дамблдора" вопросами, пока их не уведут спать... Всё это осталось в прошлом, которого я не сберёг. И мог ли сберечь, если рано или поздно рушится всё, что мы обретаем?..
Некоторое время спустя ко мне подошла Минерва Макгонагалл, явно нарушившая своё обещание "выпить совсем чуть-чуть".
- Профессор Дамблдор! Почему вы не научили нас самым полезным вещам?! - требовательно поинтересовалась она.
- Я учил вас всему, что соответствовало вашему уровню. Боевой магии вас могли научить и на призывных курсах.
- А как же что-нибудь... особенное? То, чем вы победили Гриндевальда?
- С чем-то "особенным" вы могли не справиться.
- Но об этом ведь можно где-то узнать? В Запретной секции, да?
- В Запретной секции вообще много всего интересного. Если кто-то сумеет попасть туда и не спалиться, он, пожалуй, докажет, что справится.
Но на этом удивительные вопросы не закончились, и Минерва вновь нависла надо мной, когда я подошёл к столу за манящим ломтиком кекса.
- Профессор Дамблдор! Вы должны поставить мне зачёт по трансфигурации автоматом!
- На каком же основании?
- Однажды мы летели на мётлах! И нас преследовали! И был дождь! - сбивчиво сообщила она. - Они настигали! И я трансфигурировала воду! В чистую плазму! Представляете? Это... преобразование... веществ!
- Это действительно впечатляюще, - покивал я. - Если вы сможете это повторить, я, конечно, поставлю вам зачёт.
- Я могу повторить! - с энтузиазмом откликнулась Минерва.
- Не надо повторять! - испугались окружавшие её товарищи. - У нас нет запасного кабака!
- Повторять не здесь, разумеется, - уточнил я. - В Хогвартсе есть возможность создать безопасную среду для экспериментов.
- А помнишь, как ты превратила одного герра в лужу? - это, кажется, Вальбурга Блэк отвлекла Минерву на себя. - В ней теперь растёт замечательный куст.
- Так он всё равно был не нужен...
- Оставайся с нами! У нас будет ещё много ненужных герров.
Также мне довелось поговорить - в стороне от празднующих - с Манфредом. Похоже, ему это было нужно. Да и мне - не меньше.
- Герр Дамблдор... вы знали, что вначале я был на стороне Гриндевальда?
- Да, я слышал об этом.
- И вы меня не сдадите?
- Сдам? - я даже рассмеялся от неожиданности. - Нет.
- Но вы ведь ещё не знаете, что я могу сказать.
- А вы не знаете, что могу сказать я.
- Даже если я помог кому-то сбежать?..
- А я оставил в живых Геллерта Гриндевальда.
Он усмехнулся. Да, мериться со мной - заведомо проигрышная затея.
- Как вы думаете... он с самого начала всего этого хотел? Того, чем всё закончилось? И просто притворялся? Или... что-то изменилось?
Я помолчал мгновение. Я упустил ту грань, переступив которую, Геллерт мог только сражаться, используя любые средства, включая те, которые он сам прежде считал недостойными, - направляя маггловское оружие против магов... Ту грань, за которой я уже не мог последовать за ним. Хотя я до конца жизни буду сомневаться, правильно ли я поступил, когда оставил его одного по ту сторону фронта, когда очередное письмо к нему осталось неотправленным.
- Он... мог быть разным, это правда, - произнёс я, проталкивая ком в горле. - Очень разным. Но в то же время я не знал в своей жизни более искреннего человека, чем Геллерт.
- И всё-таки... можно задать вам ещё один вопрос?
- Конечно.
- Почему вы его не убили?
- Мне столько раз задавали этот вопрос за последние две недели... - усмехнулся я. - И столько раз - за сегодняшний день.
- Вы можете не отвечать.
- Мне не нужна была его смерть. Жизнь - вообще бесценная штука, а его жизнь... была ценна для меня.
- Спасибо, что рассказали.
- Вам я могу об этом рассказать. Вы... можете меня понять.
Манфред выбрал сторону, но... что-то мне подсказывало, что он не стал бы желать смерти Геллерту - тому, кто во многом и сделал его таким. Готовым сражаться за то, что считаешь правильным, - пусть даже и против него самого.
Тем временем проблемы, исходящие не то от неведомого артефакта, не то от чего-то ещё, не уменьшались, а только увеличивались. Сначала Люпин подвёл ко мне Тони Долохова:
- Он видит немецкие танки! Вы можете что-то с этим сделать?
- Только то же, что и вы.
Теперь уже я сам провёл диагностику - и предсказуемо не обнаружил ни следа магического воздействия, которое можно было бы снять или от которого можно было бы поставить щит. Обливэйт тоже не помог, а заметив, что Люпин его использовал, Долохов только вспылил и потребовал, чтобы тот никогда больше не направлял на него палочку без предупреждения.
Затем о чём-то повздорили Долохов и Грюм и начали кидаться заклятиями прямо посреди кабака. Могли бы хоть выйти во двор!.. Вмешательство в магический поединок ещё никогда не заканчивалось ничем хорошим, так что я просто наблюдал - до тех пор, пока с обеих сторон не полетели Круцио. Кажется, срываясь с места, я назвал их обоих идиотами или ещё чем-нибудь столь же непедагогичным. Вальбурга Блэк оказалась быстрее - забрала у поверженных дуэлянтов, с подвываниями скребущих пол ногтями, их палочки, после чего мы оба применили к ним Энервейт. Придя в себя, Аластор и Тони, не вставая с пола, немедленно попытались сцепиться врукопашную, но Вальбурга связала их при помощи Инкарцеро - и собиравшегося вмешаться Люпина заодно. Я воззрился свысока на три красиво лежащих навытяжку тела и подумал, что был бы не против, если бы они оставались в таком положении до конца вечера. Подоспевшие зеваки спрашивали, что случилось; я отвечал, что просто драка.
- Хорошо, что никто серьёзно не пострадал.
- Ну, тут ведь как. Круцио здесь летали. Хорошо, что никто не умер, - пожал плечами я.
- Профессор Дамблдор... развяжите меня, - жалобно попросил Люпин.
- Вы обещаете не размахивать палочкой бездумно?
- Обещаю!
Я освободил его, Тони и Аластора отпустили также. Или вернее будет сказать - отпустило? Ведь они, похоже, также видели то, чего нет. И это становилось всё более опасно: на видения не действовали никакие средства, они просто проходили сами по себе.
- Говорят, однажды на свадьбе в доме Блэк пропал свидетель, - услышал я со стороны Вальбурги, прежде чем покинуть центр зала. - Его так и не нашли.
- Быть может, его трансфигурировали в скамеечку для ног, - предположил я.
Следующий эпизод массовых галлюцинаций начался с того, что в верхние комнаты позвали колдомедика. Кто-то из присутствующих колдомедиков направился туда, но следом за ним поднялось почти пол-кабака. Затем они спустились, привели с собой связанную Бланш Розелит и заявили, что её нужно допросить. По наводящим вопросам тех, кто оставался внизу, стало ясно, что группа Сопротивления переживала сорок третий год и у неё была тайная операция. Их пытались убедить в том, что сейчас сорок пятый и война закончилась, но это было непросто. А вы бы сами поверили бы, если бы в тот или иной момент вашей жизни вам начали доказывать, что вокруг вас уже наступило будущее?..
- Погодите... я вас знаю, - взглянул на меня Манфред. - Герр Дамблдор?.. Но вы были моложе.
- Да, вы меня знаете. Сейчас сорок пятый, и война окончена. Просто... поверьте мне.
С самого первого проявления артефакта я опасался, что Манфред вспомнит что-нибудь из... более ранних времён и скомпрометирует себя. Воспоминания об участии в Сопротивлении - куда безопаснее, но я всё равно не мог позволить ему кому-либо навредить. Почему именно ему?.. Считайте это... родственными чувствами.
- Что вы все здесь делаете? Вас вообще не должно здесь быть, это секретная операция! И мы должны её закончить!
- Думаю, вы её уже закончили. Несколько лет назад. Понимаю, в это сложно поверить...
- А почему я должен вам верить? Если мне всё это кажется, то, может, вас не существует?
- Я настоящий, - сказал я. - Можете потыкать в меня пальцем.
- Это не так работает... если вы - моя галлюцинация, то я вас почувствую. А если я кинусь в кого-нибудь из вас Авадой, вы исчезнете?..
- Не надо Авады. Хотите, спросите меня о чём-то, что могу знать только я.
- Всё, что знаете вы, знает и мой четвероюродный брат, а если это его рук дело...
- Тоже правда, - признал я. - Но он мог и забыть.
- Ну хорошо. Герр Дамблдор, чего я от вас хотел, когда был ребёнком?
- Вы хотели познакомиться с кентаврами Запретного леса, - улыбнулся я.
- А ещё ваш четвероюродный брат точно не знает, как вы гоняли пикси по всему Берлину, - добавила стоявшая рядом со мной немка. Мы с ней так и не были представлены, хотя не раз за вечер я замечал её сидящей у противоположного конца стойки и гадал, какие тайны может скрывать она, чувствуя некоторое родство с её одиночеством.
Я так и не понял, относилась ли ловля пикси к тем воспоминаниям, которые Манфред-из-сорок-третьего мог помнить, или к более свежим, - потому что он удивлённо моргнул, мотнул головой и вернулся в реальность сорок пятого. А я выдохнул с облегчением, что твой Атлант, переложивший земную твердь вместе со слонами и черепахами на плечи Геракла. Те минуты три, пока я заговаривал Манфреду зубы, удерживая его от Авады, показались мне самыми долгими за вечер.
А артефакт даже нашёлся. Вернее, два артефакта - два обломка, которые вроде бы находились у двух разных женщин и притягивались друг к другу.
- Может, их соединить? - предложил Лайелл Люпин. - Вдруг получится что-нибудь хорошее?
- Мы нашли последнего в мире оптимиста! Который считает, что если соединить две части неизвестного артефакта, может получиться что-нибудь хорошее!
- Я не оптимист, я гриффиндорец!
- Неофициальный девиз Гриффиндора: "Ебанёт? - Не должно", - пробормотал я.
Я, конечно, сказал, что могу обеспечить защитные заклинания, которые оградят и самих женщин, и всех окружающих от последствий соединения артефакта, - но... предсказуемых последствий. А мы не знали, с чем именно имели дело, так что я счёл за лучшее не вмешиваться.
Заняв привычное место за стойкой, я видел, как Миллисента Багнольд покинула кабак. Аберфорт проводил её до лестницы и поцеловал руку. Значит, мой братец всё-таки умел быть джентльменом... с леди из Министерства, как интересно.
После ещё одного небольшого, но странного происшествия - Тамару Беляеву оглушили, когда она попыталась применить к кому-то легилименцию и аппарировать прямо из кабака - ко мне подошёл Фредерик Розелит.
- Месье Дамблдор, вы не видели, пыталась ли она залезть в голову кому-либо ещё?
- Нет, не видел. Может, она хотела помочь пострадавшим от видений?..
- Нет. Она просто попыталась прочитать меня и сбежать. Вы о ней что-то знаете?
- Я познакомился с ней здесь же. Знаю только, что она из России.
- Из Советского Союза, вы хотите сказать? Там сейчас ужасная обстановка.
- О да. Я не знаю, пал ли Колдовстворец - или ушёл под воду, как уже делал когда-то в древности...
- Он пал, - с уверенностью заявил месье Розелит. - И многие магические семьи ныне уничтожены.
- Об этом я слышал. Как и о том, что некоторым удалось спастись, и ныне они находятся во Франции, Венгрии, Турции... Надеюсь, они сумеют что-то сохранить.
- Быть может, советский режим однажды рухнет?
- Наверняка. Все тиранические режимы в истории рано или поздно пожирали самих себя.
- Тогда есть шанс на возрождение...
- Но придётся восстанавливать всё с нуля.
- Шармбатон тоже сильно пострадал, но уже восстанавливается.
- Я знаю. Хогвартс принял некоторое количество беженцев из Шармбатона.
- Скажите, месье Дамблдор... я правильно сделал, что не взялся за палочку, когда они пришли арестовывать мою жену, приняв её за другую женщину?
- Думаю, да. Если бы вы все начали кидаться заклятиями...
- Но человек без палочки уязвим. Они просто оглушили меня и увели мою жену под Империо, и я не мог их остановить. А они собирались допрашивать её под Круциатусом...
- Никто из нас не может предугадать последствия своих действий. Быть может, вы смогли бы её защитить. А может, заклинание срикошетило бы, и вы бы причинили ей вред. Лучше всего ни о чём не жалеть.
Вокруг говорили о том, что если не артефакт показывал всем прошлое, постепенно набирая обороты и затрагивая всё больше людей одновременно, то это могло быть проклятием. Эта версия показалась мне правдоподобной: встречаются проклятия, наложенные не на отдельного человека, а на землю. Пока все спорили, можно ли трансфигурировать пол в стекло, чтобы посмотреть, что происходит в подвале, я отошёл в сторону и, опустившись на одно колено, прикоснулся палочкой к доскам пола. Начертил нужный символ...
- Поздравляю, дамы и господа, - сообщил я, когда уже можно было привлечь к себе внимание. - Проклятия на этом месте нет.
- Мы уже не думаем, что это проклятие. Мы думаем, что это последствия ритуала.
- Но я проверил в любом случае. И здесь действительно имеется некое магическое возмущение. Благого свойства, если я могу оперировать подобными терминами.
- Магическая аномалия? - уточнила русская аристократка, которую называли княжной Юсуповой. - И её эпицентр находится прямо здесь?
- Да, можно сказать и так. Я не знаю, является ли эта структура рукотворной, или же это органическое свойство этого места... а, возможно, и то и другое. Оно может быть просто местом силы. В таком случае нам остаётся понять, что оно хочет нам сказать.
- Ну и местечко выбрал гоблин...
- Магические заведения часто тяготеют к местам силы, - пожал плечами я. - Впрочем, магглов такие места тоже порой притягивают.
Энтузиасты закономерно решили докопаться с вопросами до гоблина... хорошо хоть, что не дошли до легилименции совы.
- Тебе не кажется, что у этих парней не всё в порядке с головой? - подошёл ко мне неожиданный Аберфорт.
- Нет, не кажется.
- Но они ведь не были такими раньше! Ты же их учил! Ты помнишь, каким был Аластор?..
- Конечно, помню. Он был талантлив в зельеварении и трансфигурации. Я всегда говорил ему, что он прирождённый колдомедик.
- И что с ним случилось?!..
- С ним случилась война, Аб.
- И ты опускал их на войну? Ты одобряешь это?
- Нет, я это не одобрял. Я был против агитации среди молодёжи, которая рвалась на подвиги. И мог только надеяться, что эти ребята делали свой выбор осознанно.
- И что будет с ним дальше?
- Это также зависит от его выбора. Он может вернуться и возобновить занятия колдомедициной. Но это будет очень сложно и очень долго. Ты ведь понимаешь, что использование разрушающих чар имеет свои... последствия. С созиданием и преображением они несовместимы.
- Я знаю. А если он не сделает этого?
- Тогда он сможет найти себе подходящее место для того, чтобы продолжать... заниматься тем, чем он занимался на войне. Даже в мирное время такие люди не остаются без работы. Когда заканчиваются внешние враги, они переходят к поиску внутренних, а затем...
- ...Затем друг на друга.
- Верно. Но лучше направлять энергию разрушения на других, чем на самого себя.
- Ты так считаешь?
Я знаю.
- Да. Это всегда происходит так.
- Но неужели ничего нельзя сделать? Ты не можешь как-то на него повлиять?
- Я не могу взять на себя его судьбу.
- Да я всё понимаю про свободный выбор и всякое такое! Но я же не прошу его заставлять! Просто... поговори с ним! Все эти мальчишки - они ведь тебе в рот смотрят! Ты их кумир, победитель Гриндевальда! Они прислушаются к тебе!
Боги, мир перевернулся... Аберфорт говорил обо мне что-то хорошее - с такой искренностью и жаром верил в то, что я могу совершить невозможное, что я просто не мог ему отказать.
- Хорошо. Я поговорю с ним. Но не обещаю, что это что-то изменит.
- Ты поговоришь, и я поговорю... может, из этого что-нибудь да получится. Пока его душа ещё не окончательно окаменела...
Я не стал говорить Аберфорту о том, что путь разрушения сам по себе не плох, просто требует куда большей ответственности и осознанности. О том, что в Дурмштранге ученики испытывают Круциатус друг на друге поочерёдно - и раз и навсегда запоминают, что это такое. О том, что таким же образом показал мне это заклятие Геллерт... Сюзеренские чары не зря назывались так. Они использовались магами древности для того, чтобы указать его место тому, кто забыл о нём, и оборвать жизнь того, кто лишился права на жизнь вместе с достоинством. И никогда не использовались против равного, против достойного врага. Сюзерен не оправдывал свои действия - он брал за них ответственность. Знал, что чем выше могущество, тем больше цена. А молодёжь на войне воспринимала эти чары как инструмент, что-то вроде кнопки на маггловском приборе, и оправдывалась "необходимостью". Испытывала эйфорию от могущества, вовсе не подозревая о цене. Немудрено, что извращение самой сути чар привело к тому, что так напугало Аберфорта. Вот только виноваты в этом не чары...
Но поговорить с Грюмом я так и не успел: праздничный вечер вновь прервался - на сей раз подготовкой к некому ритуалу посреди зала кабака. Я спросил мадам Розелит, что происходит.
- Они хотят избавить её от клятвы Советскому Союзу, - сообщила она, имея в виду Тамару Беляеву. - Но для того, чтобы освободиться от клятвы, нужно умереть.
- И как они собираются это сделать?
Магглы откуда-то узнали про клятвы? Скверно, очень скверно. Но клятвы даются добровольно, так что я не испытывал к Беляевой особого сочувствия - лишь любопытство к процессу. Она была готова умереть, а кто-то был готов её убить?..
- Можно остановить её сердце и запустить вновь при помощи Фибрилляциум Сангвис.
- Это не считается.
- Почему? Клиническая смерть - тоже смерть, и когда она наступает, работа мозга прекращается...
- Это так не работает, - я устало поморщился. Формализм вызывал ощущения, схожие с зубной болью. Клятвы создавались в магическом мире тогда, когда магглы ещё и близко не изобрели понятия "клинической смерти".
- Насколько я знаю, в клятвах важна точность формулировки.
- В клятвах важна суть. И смерть есть смерть. Она всегда означает - встать на Порог, и я слышал всего об одном случае за всю историю магии, когда волшебника удалось вернуть с этого Порога.
- И что это был за случай?
- Так, старая легенда. В ней другой маг был готов пожертвовать своей жизнью в обмен на жизнь стоявшего на Пороге.
Ритуал начался. Беляева лежала на полу и не подавала признаков жизни. Я слышал доносившиеся из круга реплики: предлагали сломать её палочку... умно - если получится всё остальное. По двум сторонам от Беляевой стояли княжна Юсупова и Вальбурга Блэк. Княжна заговорила первой. О том, что своей властью и силой нарекает этой женщине новое имя - Мария.
- Она что, берёт ответственность за её судьбу на себя?.. - пробормотал я. - Что ж, это тоже может сработать!..
Ритуал наречения имени - всё равно что рождение. А для того, чтобы родиться заново, нужно умереть для прежней жизни.
Вальбурга заговорила следующей. Она нарекла Марии новую фамилию (к счастью, не свою). Нарекающие принимают наречённого под своё покровительство и покровительство своего рода - но также принимают на себя ответственность за наречённого. Надеюсь, они это понимают?.. Конечно, понимают - представительницы древних семей Блэк и Юсуповых не могут не понимать. Если кто-то из присутствующих в кабаке и помнил о сути магии, то только они. Я бы согласился стать нарекающим только для очень близкого человека, а не для кого-то, кого знал несколько часов, - но... юность - самое время наделать таких долгов перед судьбой. Чтобы в старости было не скучно.
- Пусть прошлое останется в прошлом, - изрекла княжна.
- Прошлое остаётся в прошлом... а память остаётся с нами, - произнёс я.
- Иногда можно забыть, - откликнулся стоявший рядом Лайелл Люпин. - У некоторых даже получается.
- Я знаю. Но это...
- Слабость?
- Нет.
- Трусость?
- Нет. Это... просто другой путь. Который требует своей цены, как и любой другой. Но некоторые могут считать его более лёгким.
Забыть - проще, чем принять. Да что говорить: порой принять и смириться попросту невозможно. Но пустота забвения может оказаться хуже самой мучительной памяти. Хотя бы потому, что, как бы избито это ни звучало, боль позволяет чувствовать себя живым.
- Согласны ли вы?.. - спросила княжна собравшихся свидетелей.
"Согласен". "Согласна". "Я согласен". Палочки одна за другой поднимались в воздух. Я помедлил: решение Старшей палочки будет неотменимым. Впрочем... никто ведь не собирается передумать?..
- Да будет так.
Пока все поздравляли Марию Самоварову с новым рождением, ко мне протолкался Аберфорт.
- И здесь без тебя не обошлось! - проворчал он.
- Я ничего не делал, - удивился я.
- А как же "да будет так"?..
- Месье Дамблдор просто сделал то же, что и все, - заступилась за меня Бланш Розелит.
- Я сделал это не потому, что так сделали все, а потому, что посчитал нужным, - поправил я.
- Посчитал нужным... и всё равно ты к каждой бочке затычка.
- Мне кажется, вы слишком несправедливы к профессору Дамблдору, - сказала мадам Розелит.
- Ну кто-то же должен, - улыбнулся я.
- Знаешь, я действительно оказался здесь из-за прекрасных глаз, - вдруг признался Аб. - Только не той женщины, о которой ты подумал.
- Это я уже заметил.
- Ты чертовски наблюдателен.
- На том и стоим.
- Ты просто очень везучий, братец.
- Правда? И в чём же? Родиться с магическим даром повезло нам обоим - вопрос в том, как им распорядиться.
Вечер оканчивался танцами. Сперва были вальсы - Аберфорт танцевал с совой, а Минерва превратилась в кошку и запрыгнула кому-то на руки. Кто-то попытался пригласить немку, чьего имени я по-прежнему не знал, но она отказалась.
- Вы не танцуете?
- Мне больше не с кем.
Так же я мог бы ответить и про себя, хотя в танцах, как и в полётах на метле, я никогда не был мастером. Затем кто-то - кажется, это был Лайелл?.. - вышел танцевать с девушкой из аль-Андалуса. И прозвучала странная фраза: "Только не доставай палочку!". Но... почему бы не танцевать вместе с магией? Нет, не так: зачем танцевать, если не вместе с магией? Почему кто-то боялся магии в танце? Боялся потерять контроль? Но ведь магия следует за нашими желаниями и чувствами, а не за взмахами палочки, которая лишь помогает направить магию в цель. И если в желаниях и чувствах нет ничего дурного - а кто выходит танцевать с дурным умыслом?.. - разве страшно позволить им течь сквозь магию, выражать себя через неё?..
Но не успел я поворчать об этом, как вокруг девушки появились текучие сполохи не обжигающего пламени. Она - не боялась... И я не сводил с неё глаз всё время, пока она танцевала, и не замечал никого другого, - танцевала одна, и танцевала с Манфредом, который также не боялся её огня. И я чувствовал, что пока где-то танцуют с огнём - для магии в этом мире не всё потеряно. Как ни крути, а истинную магию мы творим своей страстью и своей яростью; а многие современные волшебники так и будут довольствоваться бытовым волшебством, мало отличающим их от магглов, которые также придумали всякие приспособления для облегчения повседневной работы. Многие так и не поймут творческой сути волшебства... Пожалуй, Геллерту следовало родиться в иные времена. Быть может, и мне - также.
- Вот теперь в воздухе этого помещения достаточно магии, - удовлетворённо заметил я, когда Химена закончила танцевать.
- А когда здесь летали заклятия, вам разве не хватило?..
- Они были в кого-то направлены. А порой стоит отпускать магию и на свободу.
А закончился вечер тем, что Аластор объяснял всем, что такое самовар - кажется, пытаясь трансфигурировать в него табуретку. Получился чайник на когтистых лапах, с краником и сапогом наверху. Все, конечно, спрашивали, зачем нужен сапог; я догадался, что он использовался в качестве мехов, но подумал о том, что главное - предварительно вынуть из него портянку.