Что-то у меня накопилось порядочно наших фото с игр. Вот и выложу сразу чохом.

"Воющие Звёзды", Тристан [я] и Флайт [Птаха]. Слева - фото by Эри eamele, справа - из инстаграма Птахи. Космолётик не мой, Нинкве дал подержать.)


"Утро трудного дня", Йанто [я] и Джек [Птаха]. Фото от Orthilde.


"Лабиринт разума", Шерли Зилинг. Больше фото в группе.


"1730. Отцы и дети", братики Петер [я] и Пауль [Птаха] фон Кейты на фоне прусского флага. Фото by Вера мадмуазель Бенкендорф, остальные в альбоме.


Жду от Птахи остальных кадров с ЗВ-кабака и интересуюсь, где берутся фоты Лёна с поттеровки...

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, sides of force, we're from torchwood, портрет в интерьере

После "Белой смерти" нас потеснила тренировка, поэтому собирались быстро и заканчивали обсуждать уже в холле. Я спас от уборки бумажного журавлика.
В понедельник отпраздновали Мэв в Муму на Менделеевской, поговорили за Арнор и другие игровые планы. Я задарил вышивку с бабочкой и спас кусочек медовика. Хильде, Элве, Игнис и Китана, Беркана и Манти, Волчонка и Блэквуд - было чертовски радостно повидаться! После учёбы добралась Птаха, и, хотя многие уже разошлись и нас осталось четверо, мы засиделись до одиннадцати, поностальгировали по Алхимику и не только. Спасибо Мэв за вечер!

Во вторник я на полдня манкировал рабочими обязанностями и совершил марш-бросок. Сперва дошёл к родителям за котлетами и обнимашками щенка. Заполучил приправу для крыс ЛайфхакНет, серьёзно. Овощные смеси из зоомагов неоправданно дороги, а "приправа столовая" для людей с точно таким же составом - сухие морковь, перец, томат, лук и корень сельдерея, без соли, красителей и ароматизаторов - в три раза дешевле. Кусочки достаточно крупные.
Потом поехал на Дмитровскую за очередным приобретением у Happy Nerd. Отвлёк Маргариту от курсача, и мы больше часа пили чай на кухне. Обсудили родные ВУЗы, кино и театр, я рассказал, что есть ролевые игры, познакомился с белой персидской дамой Шери. Дома вечером сделал Птахе сюрприз. Хаул и Софи, такие милые, что не хочется выпускать из рук Фото из группыФото из группы:

С Дмитровской я совершил беспосадочный перелёт через Третьяковку, где заседали в Муму Хильде и Шерхан. Вернул сутану на Иссен, которую одалживал для прошлого Иссена.)
На Арбатской подхватил Птаху, и мы вернулись в Декатлон на Филях за самокатом. Выбрали Oxelo Town 7 EF. СамоКотик и уПористый шоколад - наш рецепт счастья!

Вчера окончательно передал Але хонга - бывшего Джованни, будущего Разумовского. С Сухаревки приехал на Арбат и в Шоко дождался Силя, выпил облепихового лимонада (не впечатлился). Вдвоём мы перебрались в Старбакс и вскоре воссоединились с Дёгред и Птахой. Я послушал про киберпанк-AU!ПЛиО, ничего не понял, надо перечитывать.
Перекусив, ушли гулять - с Арбата в Александровский сад, через мосты, Болотную и Третьяковку. Говорили в основном о Бедрограде, я решил, что Игорёк и Вовчик живут на улице Красных Дублинцев. И ещё я, кажется, таки еду на Последний Союз. Хотя четырёхдневная игра пугает.
Поужинали в Марукамэ и дошли до Павелецкой. Самокат изрядно спасал мою убитую лапу. Надо чаще гулять!

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, гнездование пернатых, это крыса и ей не стыдно, бредоград, кукла для наследника, i'm a master of toys

@темы: friendship is magic, радио Marcus FM, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

После игры я пить не мог уже по жизни: хватило двух приёмов вискаря по игре плюс ночного возлияния, разбавленного, но щедрого. Я переселился в птахину палату, и мы отправились бродить по этажам, сидеть на улице и общать людей - встретилось неожиданно много винчестерцев. Потом выспались и с утра собрались выбираться до Питера. А поскольку на базе мы были впервые, то пошли, куда послали... и вышли обратно к базе. Сбежали из психушки - вернулись в психушку
Чтобы точно не заблудиться, дошли до станции вдоль путей. Там нас догнал наш индеец, и, так как до электрички оставалось около часа, мы решили прогуляться до местного родника. Попробовали вкусной воды, вернулись и устроили привал в тени, повспоминали игры и людей - интересно было поговорить с игроком аж из Челябинска. Рядом был монумент, изображавший трёх лётчиков, но их каски с ремешками больше напоминали индейские причёски с двумя косами, плюс характерные скуластые лица - как есть три вождя. А когда электричка пришла, первым, что мы увидели, была пассажирка, читающая "Дочь Монтесумы"
Электричка довезла до Девяткино, где мы и расстались. Мы с Птахой доехали до вокзала, сдали рюкзак и вышли в город. В торговом центре не оказалось вай-фая, зато оказался вкусный сидр в Pita's, где почему-то льют сметану в фалафель. Планы тихо погулять по переулкам разбились о чугунную... лафетину народного гуляния - шествие пришлось обходить огородами. Покружив вдоль перекрытого Невского, мы перекусили в ближайшей Ложке (кладовщик Лютик и официант Кудреватых напомнили нам о Бедрограде) и обрели под Аничковым прогулочный пароходик. С ясной погодой повезло, и мы прокатились по рекам и каналам очень душевно и красиво. Даже экскурсия была адекватна, включая такие прекрасные оговорки, как "Петропавловский шпиц".
Вечером Птаха припала к учёбе из КофеШопа, а я пробрался обратно к пристани, чтобы заранее взять билеты на салют. Я и забыл, что такое "центр города 9 мая", ибо раньше всегда сбегал в этот день на природу. Всё-таки в орущей, свистящей и сигналящей из машин толпе я чувствую себя затравленным и хочу залезть в плащ-палатку, как Льюис. Но я ни разу не жалею о том, что мы смотрели салют с воды, с забитой разношёрстными судами и судёнышками Невы: задираешь голову, и прямо тебе навстречу в небе распускаются разноцветные шары и астры. Совершенно космическое зрелище.
ДочитатьКонтингент на пароходе тоже, к счастью, подобрался вменяемый. На обратном пути от полноты чувств люди пытались петь, но припевом "Дня победы" их репертуар и ограничился. А мы дошли до вокзала пешком, забрали рюкзак (дважды стукнулся черепом об арку в камере хранения, потому что победитель по жизни), погрузились в метро и поехали до Гражданского. Время было за полночь, посему трамвая мы не дождались и вызвали такси, и правильно сделали - иначе заплутали бы в тёмных дворах. Свалились на голову к Мане и брату - спасибо за приют, вы чудесные! И чудесная трёхцветная кошь Электра. Круглая и с круглыми глазами, урчит, пищит вместо мяуканья и потешно пырится. Прямо идеальная кошка для аниме.
Пожарили картошки, распаковали питу-общепиту (потому что общая), и в пижамах с номерами с прошедшей игры мы с Птахой рухнули на диван несколько часов поспать. Не знаю, услышала ли будильник Птаха, но разбудила она меня тогда, когда нас уже ждал внизу водитель. С такси мы пересели на Сапсан, и пока Птаха героически работала (платный вай-фай - жлобство), я всю дорогу нагло спал в кресле, несмотря на полный вагон шумных цветов жизни.
На память о том долгом прекрасном дне нам остался магнит с нашей фоткой, сделанной на пароходе, - почему-то с надписью "Ленинград". Птаха ещё выложит видео с планшета. А я запасся пористым горьким шоколадом "Победа", который почему-то нахожу только в Питере - да, кто не знает, он по вегану и я его очень люблю, и привозящих мне его люблю тоже
Сам я никому не звонил, потому что в один-единственный день хотелось в первую очередь побыть вдвоём. Да и социальность после игр у меня всегда хромает. Но мы ещё обязательно вернёмся!

@темы: moments of life, friendship is magic, гнездование пернатых

Сны в ночь на вторникСнился эдакий народный стенд-апер, который на фоне снежных полей читал вполне осмысленный монолог, выглядя при этом совершенно как юродивый. На макушке у него крутился дрозд и в кульминационный момент нагадил ему на лицо, что его нисколько не смутило – видимо, эдакий Радагаст в молодости. Сначала я смотрел на него на экране, потому что кто-то показал, а потом оказался в одном пространстве с ним и увидел, что он распинается перед людским потоком, текущим в храм и не обращающим на него особого внимания. После этого мельком приснилось, что я с ещё несколькими бывшими однокурсниками сижу в, видимо, приходской школе – крошечное помещение, крошечные парты – и все задают какие-то дурацкие вопросы.
В следующем сне я ехал в каком-то гибриде метро с электричкой и шёл пешком через вагоны – не то просто от скуки, не то хотел оказаться от чего-то подальше. Прохожу один вагон – там явные ролевики, прохожу другой – опять ролевики, причём одна девушка вслух упомянула Птаху. Я на неё обернулся, лицо показалось мне смутно знакомым, но недостаточно для того, чтобы поздороваться, и я открыл следующую дверь, чтобы шагнуть в очередной вагон… Лучше бы не оборачивался – потому что я шагнул в темноту, а когда осознал свою ошибку и развернулся, поезд уже ушёл.
Передо мной лежала холмистая местность, но на самых высоких отдалённых холмах виднелись силуэты построек, и я пошагал туда, оглашая окрестности тривиальным "люди, ау". Увидев впереди человека, я радостно замахал руками; он тоже меня заметил и подошёл. Я сказал, что мне бы в Москву, и он обещал проводить меня на станцию. Вспышка света озарила клетку на вершине холма и кого-то вроде гепарда в ней, но он оказался не единственным животным. Дорогу нам перебежала стайка чего-то прыгающего со светящимися точками, а напоследок мы наткнулись на мёртвого оленя. Когда дошли до станции, также погружённой во мрак, я проснулся.

За выходные после игр мы остались без чая и без чайника – первый весь выпили, второй сожгли напрочь, мир его пеплу. Потому что победители по жизни.
Во вторник Птаха встала по будильнику, вышла из дома, села в метро – и вернулась, потому как о дополнительном выходном напрочь забыли мы оба. Вечером поймали Нику и передали мантию на ХС, а потом поехали в ТЦ Филион, где двухэтажный Декатлон. Купили Птахе брюки, я видел луки с пометками "целитель левой" и "целитель правой" (вместо "целиться"), поужинали в ресторанном дворике.
Продолжили смотреть Флэша, посмотрели полнометражного Зелёного Фонаря. Не ахти какой фильм, но нескучный и приятный, ещё раз доказывающий общее с Флэшем правило, что первым делом супергерой кадрит девушку, а потом уже спасает мир.

По-прежнему работаю из дома, периодически запуская в гнездо крыс. У пасюковичей весна и играй гормон, Джокер особенно отыгрывается за пассивное детство, домогаясь до брата. В среду я познакомил с крысонаселением Луара, проинструктировал по кормёжке и по лечению Фуни – ибо этот героический человек согласился позаботиться о наших грызунах в наше отсутствие, за что ему очень большое спасибо!
В тот же день мы с Птахой приобрели в Ашане чайник электрический, спалить который удастся вряд ли. Впрочем, мы талантливые.

А вчера днём я решил, что нельзя просто так взять и не сходить на премьеру, и купил билеты на полночный сеанс пресловутых "Мстителей: Противостояние" в ближайший кинотеатр в Кунцево-Плазе. Подхватил Птаху после учёбы, и мы приземлились в единственном не закрытом в этом ТЦ заведении – в Тануки. В последнее время я себя чрезмерно балую в японокафе, но перед маття-чаем на соевом молоке устоять было невозможно, и он был чертовски хорош. Смотрели в 2D, думаю, по возвращении в Москву сходим ещё разок – кто с нами?
ВпечатленияДа, Гражданка не имеет ничего общего с аркой "Гражданская война" - кроме одного-единственного сходства, что Кэп и Тони бьют друг другу морды, но поскольку они это делают по другому поводу, то не считается. И я рад, что это совершенно автономная история: иногда лучше создать новое, чем порезать до неузнаваемости уже имеющееся.
И это отличный фильм про Мстителей, достойный двух предыдущих – более того, мне даже кажется, что они качественно растут в сторону углубления индивидуальности персонажей, что Х-менам, например, в последнее время удаётся не слишком. В Гражданке очень зрелищная, чёткая и нетривиальная рукопашка, несколько красивых и нетривиальных драматических моментов, и вообще с динамикой картинки полный порядок. А теперь мне надо проораться спойлерами, простите.
Лёгкие спойлерыБрок Рамлоу, чёртова ты псина Б-Боль.
Чёрный Котик прекрасен как рассвет Эта пластика, эти коготки, спасибо, я закурил. Очень хочу соло-фильм про Пантеру, мечтать не вредно.
Додали Ванды, додали Наташи. Они чудесны. Самые адекватные головы во всей этой заварушке, даром что и огребают от раскола больше всех.
Старк – сукин сын и манипулятор, вербующий детей (всё ещё мой любимый момент из арки – Каратель с покоцанным Пауком на руках, охреневающий с того, до чего все эти люди-нелюди докатились из-за какой-то ерунды). ГДЕ-ТО МЫ ЭТО УЖЕ ВИДЕЛИ Дамблдор и Том Риддл, ага. А Паучок очарователен, поистине вишенка на торте, не знаю, где они нашли этого актёра, но пусть делают так ещё.
Муравей – отличный раздолбай. Признаю, я зря пренебрёг его именным фильмом, теперь посмотрю. И вообще Гражданка оказалась тем редким случаем, когда юмор – реально смешной и уместный.
Ну, и канонный пейринг, куда же без него. Тяжёлые спойлеры (you've been warned)Его невозможно отрицать, ибо из-за него всё и заверте (и я сейчас даже не про слэш, все мои пейринги по-прежнему про такой броманс, когда никакого слэша уже не надо). Кэп пошёл до конца и рискнул всем, и то, что в итоге все помирились, уже не важно – важно то, что это не про политику, это про человека, защищающего другого человека от всего мира.
Тони, со всеми его потерями и накапливающейся тяжестью вины, хочется просто обнять. Ну сколько можно хотеть сделать миру как лучше и каждый раз обнаруживать себя на руинах, и каждый чёртов раз из руин всё восстанавливать по кирпичику. Отстаньте уже от уузки(с).
А помноженная сразу на многих персонажей мораль про то, что в желании отомстить нужно вовремя остановиться, а лучше вовсе не начинать – не худшая. Жаль только, что на фоне малинника героев главзло получилось блёклым и предсказуемым (особенно для боевика), но уж какое есть – в конце концов, нам явственно дали понять, что главный враг внутри нас, и даже самый слабый хмырь имеет шансы нас победить, если его разбудит.

А сейчас мы завершаем марш-бросок Москва-Питер-Лемболово, жди нас, "Лабиринт разума"! После игры, девятого, наверняка будем квадратно-гнездовые, но будем гулять по городу. Заинтересованным – мой номер остался прежним, с пятёрочками

@темы: не вырубишь топором, friendship is magic, moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, гнездование пернатых, это крыса и ей не стыдно, flash & lantern

До четырёх утра субботы мы у Веры говорили за игры, типологии, фички и аниме, играли в Диксит, пили сидр и пиво - мы с Верой перешли на "Порт Артур" от Волковской пивоварни, добротный тёмный портер с лакричной горечью, а "Таёжную бурую" Сибирскую Корону я нешмог: это не стаут, а дурной кислый квас. Птаха, кажется, подписалась ставить игры как минимум три, и одну из них я уже могу анонсировать. Ночь 17-18 июня, Первая Мировая, французский госпиталь, без военных действий и мистики, без сетки ролей - своих персонажей предлагайте сами. Кто в деле?
Я же вновь обрёл надежду сыграть пару любимых кактусов и переспал с ними, обнимая плюшевого крокодила, так что наутро они притихли. Попив кофе-чаю, мы с Птахой проводили Веру на трамвай и прогулялись пешком до метро, купили мне ремень, Джеку подтяжки, а крысам трубу. Видели рыбку-петушка в цветах Алвы.) Затем, оставив Птаху дома учиться, я добрался в Нескучный и отыскал у дальнего пруда мастеров и игроков бдргрд.
Был рад видеть Вэла, Волчонку, Афи, Тайчо, Игниса, Лео и других - много рыжих людей! Пока Дёгред занималась вербовкой, мы окружали Силя и обсуждали такие животрепещущие парадоксы, как секс в отсутствие участников, регенерации Ройша и вероятность пойти нах@й, когда Х@й под землёй. К вечеру, начав замерзать, мы потянулись назад к мосту, и там я отпочковался - ибо был в двух шагах от Фрунзы, где предстояло играть, а Птаха уже заняла нам местечко в Якитории.
Там мы дождались Вейлара, с которым я договорился дообсудить завязку, ибо Джонсы должны держаться вместе. Совместными усилиями мы втроём свели воедино хронологию обоих сериалов и выяснили, что Йанто с Харриет пили трижды - после Кэнери-Уорф, после неудачи с Лизой и после отставки Харриет. Придумали дублинское отделение Торчвуд-ИРА. Я не смог устоять перед буррито с фалафелем и соусом из авокадо, Вейлар - перед тушкой кальмара с тентаклями, а тайми-вайми началось ещё до игры: администратор сказала, что рада видеть нас снова, хотя мы были там в первый раз.
Играли в чайном клубе "Души не чаю" - душновато, но душевно. Пока дожидались сбора игроков, обнаружили книжки "Графиня Никто" и "Самые большие загадки времени и пространства", Вейлар репетировал стихи для окклюменции (поэзия нон-стоп часа полтора - вполне психологическое оружие), Ортхильда рисовала на Оги чешуйки, а мастера занимались чиповкой. Стартовали, "когда наступит тишина". Отчитаюсь без предисловий - кто не знает, кто такой Йанто Джонс, тому Тардис-вики в помощь.
Развернуть отперсонажный отчёт (слэш инсайд)
Джек не возвращался уже больше года. Всё, что я видел на записи с внешних камер, - как он вцепился в Тардис и исчез вместе с ней. Вот, значит, о каком Докторе он иногда упоминал... Куда и в какое время этот Доктор мог его забрать, и увижу ли я его раньше, чем поседею, я не знал, но ждал так, как если бы Джек должен был вернуться к вечеру и застать Торчвуд в том состоянии, в каком оставил.
Мы все голосовали за Саксона, а после его вступления на пост премьер-министра Торчвуд получил распоряжение отправиться в Гималаи. Я вернулся с полпути - в какой-то момент подумал, что мы ещё ни разу не оставляли базу Торчвуда без присмотра надолго, и что Джек может объявиться именно теперь и нуждаться в помощи. Я был недалёк от истины: я увидел его в утреннем выпуске новостей - вместе с ещё какими-то мужчиной и женщиной он был объявлен в розыск и находился, по словам диктора, в Лондоне. Я бросился в сторону вокзала, но столкнулся там с самим Джеком - он был без шинели, зато цел и явно ни от кого не прятался. Я вцепился в него так же крепко, как некогда он в Тардис, чтобы он больше никуда не исчезал, но это не помогло: в тот же момент я ощутил укол в шею, и мир вокруг схлопнулся.
Я очнулся в темноте, со связанными руками и повязкой на глазах; позвал Джека, откликнулась женщина, которая сперва испугалась, что умерла или ослепла, но я успокоил её, что, видимо, ей тоже завязали глаза. Связывали наспех - я мог натянуть верёвку на запястьях, и пока я выпутывался, она ответила на мой вопрос, откуда она и что видела последним. Она упомянула о роботах, которые говорили, что вылечат, а на самом деле убивали, и теперь вернулись за ней, так что я с тревогой вспомнил о киберлюдях. Освободившись, я развязал её; из соседнего помещения стали доноситься голоса, кто-то окликнул Джека, затем там вспыхнул свет. Я осторожно вышел первым - там была небольшая комната без окон, вроде бункера, наводнённая растерянными людьми.
Первой меня заметила Харриет Джонс и сообщила, что Гарольд Саксон не то расстрелял, не то иным способом уничтожил кабинет министров. Это было паршивой новостью, хотя я был рад видеть Харриет, но и то, и другое имело второстепенное значение перед тем фактом, что все мы были заперты в неизвестном месте с неизвестными целями. Джек тоже был там, но на вопрос, где он был, отвечал уклончиво, смотрел на меня непонимающе и, наконец, заявил, что слово Торчвуд ни о чём ему не говорит, и он не знает ни меня, ни Гвен, Тош или Оуэна. Я решил, что он путешествовал с Доктором так долго, что всё забыл, хоть он не выглядел старше; думать о том, что ему могли стереть память, я не стал, чтобы попусту не впадать в панику. Он был жив, и это было главным, а пока надо было выбираться оттуда - хотя Джека, похоже, заключение не волновало и он беззаботно пританцовывал под музыку, зазвучавшую из динамиков.
Когда неразбериха понемногу улеглась, Харриет начала собирать информацию и записывать закономерности. Почти все присутствующие были так или иначе связаны с Доктором: женщина, которую я освободил, Эми Понд, говорила, что он её бросил на какой-то планете, а девушка в белом переднике и её спутник прибыли из XX века - и если в этом был виновен не разлом, то единственным, кто мог перенести их во времени и пространстве, был Доктор. А некая Ривер, которая знала и Джека, и Доктора, сказала мне, что присутствующая здесь вместе с мужем Донна - бывшая спутница Доктора, обладающая его силой, и что ей ни в коем случае нельзя напоминать о Докторе, чтобы она не навредила себе и окружающим. Я стал передавать это предупреждение остальным, Харриет мне помогла и поговорила с самим мужем Донны, так что он стал её уводить, когда речь заходила о Докторе. А Доктора упоминали свободно и часто, и я тоже упомянул Торчвуд - конспирация там явно не имела значения.
Кто-то перед похищением слышал звук Тардис, кто-то видел человека в чёрной маске, - однако непохоже на Доктора было связывать кого-то в бункере без объяснений. Собраны были не только люди: появление силурианки в зелёной чешуе изрядно напугало наших гостей из прошлого, и она ушла в коридор, где с ней остался разговаривать Джек. Похоже, он привык общаться с инопланетянами, отвыкнув от своих земных обязанностей, - но остался тем Джеком, которого я знал, с кем было так легко и надёжно одновременно. Медсестру Кэтлин и Патрика из XX века он тоже утешал, и напоминал, что Доктор не одобрит, если сказать им, как закончилась война. Я и не говорил: достаточно того, что все войны когда-нибудь заканчиваются.
Нужно было искать выход, но единственная дверь была заперта и наверняка укреплена, а у нас забрали всё, включая оружие. При мне оставались только карманные часы, но они остановились, и часы на стенах комнаты также не ходили и показывали разное время, - а Кэтлин грустила, что её часы, которые она носила всегда, пропали. Связи не было. На стенах коридора было несколько надписей, складывавшихся в некое послание: "Играйте по правилам, детишки, вы ведь не хотите умереть раньше времени?", "Я люблю правила!" и "Особенно мои". В углу коридора была маленькая ниша, куда можно было просунуть руку; через равные промежутки времени в нишу падал нож, как подобие гильотины, а в глубине висел привязанный ключ. Судя по тому, что у нескольких человек вскоре оказались перебинтованы запястья, они попытались достать ключ, но безуспешно.
Наконец, лезвие удалось чем-то заклинить, и пока Джек его удерживал, силурианка - её звали Рестак - сумела развязать узел. Ключ был от ящика, в котором мы нашли аптечку и бутылки воды без этикеток, подписанные странными названиями. За неимением оборудования для проведения анализа воду пока использовать не стали, а аптечку передали Кэтлин. В то же время Харриет обратила внимание на устройство с динамиками, транслировавшее музыку - оно могло стать шансом передать что-то наружу. После того, как я признал, что с электроникой такой сложности не справлюсь, им занялись самые сведущие в инопланетных технологиях - Эми и Ривер.
Музыка смолкла - но нас, похоже, сразу же наказали за это: тишина сменилась объявлением по громкой связи, что здание закрыто на карантин. Мы почувствовали запах гари и почти одновременно с ним - тревогу, страх и недоверие друг к другу. Каждый стал держаться подальше от остальных, не показывая им спину. Тогда я в первый раз начал подозревать, что тот, кто управлял бункером и ставил над нами опыты, был среди нас, - но страх рассеялся прежде, чем мы стали бы бросаться друг на друга, а я удержал подозрения при себе. Если это был психотропный газ, то определить его было невозможно - но можно ли было удалить газ из помещения так быстро, если только у нас не наступило привыкание к употреблённой дозе? Или дело было в ритме музыки, в чём-либо ещё?..
Харриет сказала мне, что, убив министров и объявив себя президентом, Саксон заключил союз с инопланетной расой токлафанов. Я никогда прежде не сталкивался с этим названием, и другие - Рестак, Ривер, Джек - подтвердили, что впервые его слышат. Это мог быть бред или блеф, но, существовали пресловутые токлафаны или нет, меня больше насторожило то, что я не помнил, а точнее - не задумывался о том, что Саксон ещё в предвыборной кампании обещал установить связь с внеземными цивилизациями. Как Торчвуд мог не обратить на это внимание и не среагировать вовремя? Только если кто-то внушал нам спокойствие, как сейчас - беспокойство. Я пришёл к выводу, что в этих играх так или иначе замешан Саксон, но его цели оставались неясны. Может, он хотел просто развлечься, собрав гостей на вечеринку? Но откуда он знал о Докторе?
Тем временем динамики не замолкали надолго. Ожив с шипением и потрескиванием, они выдали краткую сводку новостей. Из того, что нам удалось разобрать, упоминались перехваченные полицией подложные письма, рост уровня домашнего насилия, некое выступление Харриет Джонс и участие Тильды Суинтон в Берлинском кинофестивале - всё это Харриет также занесла в свой блокнот. Возможно, это была старая аудиозапись или компиляция новостей разных лет, но никто не мог припомнить, в какие годы происходили все эти события - равно как и догадаться, что нам хотели сообщить этим ребусом.
Время шло, а мы так и не продвинулись к разгадке. Зато Джек, воспользовавшись кратким затишьем, предложил мне поговорить о том, кто я и откуда я его знаю. Мы ушли в соседнее помещение - то, в котором я очнулся связанным, где царил полумрак и у дальней стены были ковры и подушки. Я сел перед Джеком и начал рассказывать издалека, надеясь, что это поможет ему что-нибудь вспомнить. Я упомянул про Торчвуд-1 и Кэнери-Уорф, начал о том, как вернулся в Кардифф, как нашёл Джека и добился того, чтобы он принял меня на работу в созданное им отделение Торчвуд-3. Тут Джек прервал меня и сказал, что всё это, видимо, для него ещё не произошло - он пересёк собственную временную линию, и ему не стоит знать о своём будущем. Джек из прошлого - это было непросто уложить в голове.
- В общем, ты - мой босс...
- Тшш, хватит. Лучше не говорить мне об этом. Но я ведь был не только твоим боссом, верно?
Он приподнял моё лицо за подбородок и улыбался - и было совершенно не важно, что он знал меня меньше дня. А как назвать то, что было между нами в пока не случившемся для него настоящем, я не нашёл подходящего слова.
- Да, не только. Но ты ведь просил тебе не говорить! ...Джек, ну не здесь же!..
А он уже целовал меня и уже устраивался на подушках - не сказать, чтобы удобно, но я скучал слишком сильно, и, к счастью, никто нас не побеспокоил. Заниматься любовью в плену у неизвестного психа - безумие, но, пожалуй, это лучший выход, когда выхода нет.
- А ты хорош!
- Это ты меня всему и научил. Слушай, ты ведь уже будешь меня знать, когда встретишь - и ничего не скажешь!
- А может, я не захочу говорить?
Вот зараза. То есть, наоборот, это более деликатно с его стороны, чем... Впрочем, думать о времени, обнимая Джека, совершенно не хотелось. А потом нашу идиллию прервал очередной зов Харриет: "Йанто, Джек, сюда!" - должно быть, неунывающая бывшая премьер-министр отыскала какую-то очередную зацепку, которой ей не терпелось поделиться? Нет, на сей раз это была не просто улика - все столпились в коридоре вокруг фигуры в голубом балахоне с щупальцами на лице. "Что вы так расшумелись, это же всего лишь уд" - кажется, это сказала Ривер. Первой не растерялась Харриет Джонс и протянула ему руку, но ладонь вместо рукопожатия замерла в воздухе: уд был телепатической проекцией, видимой всем нам. Это не делало его менее угрожающим, но едва ли уды создали бы настолько... человеческую тюрьму. Значит, он явился с миром.
Уд Сигма - так он назвался - сообщил, что мы находимся под землёй недалеко от Лондона, или даже в самом Лондоне. А также - что Доктор в опасности и мы должны ему помочь, и у одного из нас "есть все ключи". Я спросил, связано ли это с Саксоном, и уд ответил, что его песня (так уды называют жизненный путь) тесно переплетена с песней Доктора, и они настолько запутанны, что невозможно ничего утверждать наверняка. Что ж, Саксона не было среди нас - тех, кто мог бы помочь Доктору, значит, он вряд ли был Доктору другом, даже если не был заклятым врагом. В общем, уд мало что прояснил, кроме того, что нам на помощь Доктора рассчитывать не приходилось. Сигма остался с нами - время от времени я замечал его ненавязчивое присутствие краем глаза и привык к нему. А Кэтлин его боялась - пришлось объяснить, что на самом деле его здесь нет, он есть только у нас в головах. Мда, неудачная была метафора.
- То есть, он копался у меня в голове?!..
- Мм, нет. Просто мы его...представляем. Все одновременно.
А потом Сигма остановил меня у входа в тёмную комнату и действительно "залез ко мне в голову". То есть я этого, конечно, толком не запомнил, хотя стандартную подготовку по противодействию телепатии проходил ещё в Торчвуде-1, - я просто не счёл нужным закрываться, а уды работают очень аккуратно. И если предположение, что они видят и прошлое, и будущее, - правда, я подумал, что он мог найти в моей памяти что-нибудь полезное для нашего освобождения. Но, закончив, он сказал только, что я очень привязан к Джеку (да, тут речь шла о чувствах, а не о том, что наши жизни пересекались), и что у меня короткая песня и скоро прервётся. Я уточнил, умру ли я здесь, но уд не ответил, только высказал сожаление. Для чего мне было это знание? Я не мог поделиться им, особенно с Джеком - это бы его только расстроило.
По внутренним ощущениям должны были пойти вторые сутки - голод и жажда взяли верх над страхом, и узники бункера угостились лежавшими на полках кукурузными снеками и колой. Я голод и жажду утолял одновременно, съев сначала яблоко, а позже - банку кукурузы. Другое яблоко пало жертвой экспериментов Харриет, которая решила разобраться с бутылками воды. Бутылок было десять, а нас - одиннадцать, и на всех крышках были нарисованы улыбающиеся смайлики, кроме трёх, на которых были смайлы рассерженный, удивлённый и печальный; это всё, что можно было выяснить на глаз. Харриет лила воду на яблоко, хотя какой-то реакции добиться можно было бы, разве что имея дело с кислотой. Я надеялся, что она не перейдёт к опытам на самой себе, но я её недооценил: она не только попробовала воду, но и записывала свои ощущения до тех пор, пока ей не стало совсем дурно. Она успела педантично занести в блокнот сведения о негативном воздействии воды из бутылки "Good old days!", прежде чем я привлёк внимание наших медиков.
Тут оказалось, что подходящее противоядие из аптечки, всё время находившейся у Кэтлин, кто-то украл. Это вновь всколыхнуло подозрения, но заниматься расследованиями было некогда - мы перенесли Харриет на подушки, врач Рори остался с ней. Её могло спасти только одно: рвотное средство и много воды. Я заглянул в блокнот Харриет, но, увы, записей о воде из других бутылок там не было. Тогда я предложил дать мне попробовать одну из жидкостей, но понимал и сам, что это могло либо спасти одного человека, либо получить уже двоих пациентов, а препаратов на всех бы не хватило. Рори принял рискованное решение напоить Харриет водой из другой случайной бутылки - хуже ей уже не стало бы. Он угадал: там была просто вода, и некоторое время спустя Харриет упрямо встала на ноги и вернулась к своим записям. Я спросил, какую ещё воду она успела попробовать, и вторую бутылку - "Моему сладкому пупсику" - мы убрали тоже на случай, если действие яда было продлённым, а не мгновенным. Оставалось ещё восемь бутылок, и теперь я следил, чтобы больше никто не экспериментировал на себе.
Наш приёмник продолжал ловить новостные сообщения, относившиеся, по-видимому, к разным временным частотам - Харриет даже предполагала, не находимся ли мы в Тардис, и уточняла, все ли мы англичане, коль скоро понимаем речь друг друга, но те, кто в Тардис уже был, опровергли эту теорию, хотя Сигма упоминал, что Доктор и Тардис где-то поблизости. Очередной "выпуск новостей" был тревожней предыдущего: неизвестный вирус вызывает глухоту и потерю зрения, зафиксировано полтора миллиона жертв, премьер-министр Гордон Браун объявил карантин. Было ли это нашим подлинным будущим - или это было лишь моделью, фикцией, чтобы подтолкнуть нас к действию и предотвратить вероятность такого исхода? Вторую версию поддержала Рестак, напомнив, что Донна и её муж Шон прибыли из 2010 года и не помнили никакой катастрофы. Токлафанов, впрочем, они тоже не видели, так что расслабляться было рано: как показывал опыт Джека, заблудиться во времени и что-то пропустить было вполне возможно.
Я спросил у Джека, можно ли изменить то, что случится в будущем, и он ответил, что да. Тогда я уточнил: можно ли изменить то, что кто-то уже видел в будущем? Непременно ли сбудется пророчество? Конечно, я думал о словах уда Сигмы, о том, можно ли избежать скорой смерти, если знаешь о ней. Джек сказал, что уже произошедшее в будущем изменить нельзя. Дальше я не мог расспрашивать, и я всё ещё цеплялся за шанс того, что уды не заглядывают в будущее по-настоящему, а опираются только на интуицию и могут ошибаться.
Но думать о себе было некогда. Нужно было больше информации, и я попросил Ривер попытаться настроить приёмник на частоту Торчвуда. Это ей удалось - мы услышали запись разговора, два женских голоса, Тош и Гвен. Первый голос был в ярости и говорил что-то про Джека, который всех только использует, а на самом деле ему на всех наплевать; второй голос старался её успокоить. Я настолько опешил, что пропустил половину - неловко подслушивать за коллегами и тем паче выносить сор из избы. Кто-то даже предложил выключить эту перебранку, но я хотел дослушать до конца записи и был вознаграждён: голос, отметив у себя рост агрессии, закончил тем, что "нужно проверить Джека и Йанто". Это было похоже на испытание воздействия некоего вещества или артефакта, вызывающего нетерпимость и раздражительность к окружающим. В связи с уже услышанной нами новостью об эпидемии домашнего насилия возникло сразу два вопроса. Во-первых, было ли вещество впервые испытано в Торчвуде и уже оттуда вырвалось наружу - или же оно поразило всё человечество и Торчвуд вместе с ним? И, во-вторых, раз упоминались мы с Джеком, - действительно ли мы могли ловить сообщения из будущего, или сами оказались в будущем?
Но из динамиков посыпалось всё больше деталей зловещей картины. Сперва ещё одно предупреждение по громкой связи - на сей раз об эвакуации: требование всем оставаться в своих домах и не выходить наружу под угрозой расстрела. Затем - новый перечень новостей, главная из которых - премьер-министр Браун убит собственными телохранителями, оппозиция сделала некое заявление. Всё, что мы узнавали, складывалось в последовательную цепочку событий, которую Харриет записала на стене: рост уровня насилия, вероятные побочные эффекты в виде слепоты и глухоты, попытки удержать ситуацию под контролем при помощи карантина, проникновение эпидемии в Торчвуд и, как итог, эвакуация и анархия. Кто отдавал приказ стрелять по гражданским, было неизвестно, а Харриет не помнила координат правительственных каналов связи. В довершение абсурда Ривер оставила на стенах свои надписи помадой, и автор прежних ей ответил. Значит, если наш похититель не управлял веществом стены при помощи некоей инопланетной технологии, то он точно был среди нас.
Ривер подписала "А я нет" под надписью "Я люблю правила" и получила комментарий "Зря". И стена тут же превратилась в некое подобие социальной сети - всем захотелось пообщаться с хозяином бункера. Эми нашла карандаш и спросила "Кто вы и чего вам нужно?", но наш собеседник был не так прост и на славу лаконичен, ответив "Вас". Потом количество надписей увеличилось, и ему, должно быть, надоело отвечать всем. Я, одолжив ручку у Харриет, долго думал, какой бы след оставить в этом месте в неведомой точке времени и пространства. "Я люблю правила" - а я люблю Джека, это, оказывается, так легко сформулировать мысленно, но я никогда не признаюсь в этом вслух, тем более зная, что ему придётся меня потерять. "Вы ведь не хотите умереть раньше времени?" - не хочу, но ещё раньше, чем мне предназначено, ты меня убить не сможешь. В итоге я не стал заморачиваться и написал автору стены, что правила его не любят. А на стене Харриет появилась размашистая надпись "Bad Wolf" - и все подумали было, что недостающее звено в её схему добавил кто-то другой, но это было её рук дело. И не она одна замечала, что это слово сопутствует появлениям Доктора. Я предположил, что это анаграмма, как и Torchwood, но в составлении слов был не силён.
Мы продолжали ловить частоту Торчвуда и получили исчерпывающее свидетельство - дневник умницы Гвен. Сразу записали дату: 23 февраля 2009 года. Речь снова шла о не поддающихся контролю вспышках агрессии. Джек, по её словам, был заперт и бросался на стены, Йанто спал, вколов себе дозу успокоительного для двух уивиллов, а Оуэн работал в лаборатории, потому как "ему ничего не сделается, он же мёртвый". Значит, два года спустя я ещё буду жив. Два года - много или мало? И нужно было признать, что, пока я здесь, где-то там, наверху, сейчас спит ничего не подозревающий я из будущего. И Джек... того Джека, который был там, отчаянно хотелось защитить. И что значило - "Оуэн мёртв"? Как можно быть мёртвым и продолжать работать? Может, мёртв - означало обречён? Но Гвен - не уд, она не стала бы употреблять неочевидные метафоры.
И тут Ривер предложила мне попробовать отправить своё сообщение в Торчвуд. Пока я думал, как вкратце обрисовать нашу ситуацию, и попросил у Харриет ручку и блокнот, чтобы записать, прежде чем надиктовать, - мне просто сунули в руки микрофон и вывели на прямую связь. Пришлось импровизировать, хотя лаконичность моего доклада делала его комичным даже для меня.
- Торчвуд? Мы из прошлого. Мы знаем о вашем положении, но мы заперты. Как у вас дела? Приём.
- Йанто, это ты, что ли? Откуда у тебя рация? Погоди, сейчас я тебя проверю.
И Гвен, видимо, пошла меня будить, после чего не преминула сообщить мне же, что я теперь "с Джеком" - в соседних клетках, надо полагать. Если на нас в этом бункере испытали слабую концентрацию вещества, когда мы стали бояться друг друга, а там, наверху, заражение шло по полной, - нам с Джеком должно было быть несладко ненавидеть друг друга. Ох. Не это сейчас главное. А что - главное? Найти Доктора, хочет он того или нет.
- Мы из прошлого. Это связано с перемещениями во времени и пространстве. Доктор в опасности. Приём.
- У нас тут все люди с ума сошли и убивают друг друга, а у вас "доктор в опасности". Приём.
Когда Гвен пообещала вычислить наши координаты и попытаться вытащить нас из плена, а также заверила, что Оуэн уже работает над антидотом для вируса, я растерялся, что ещё можно сообщить или о чём спросить. О Саксоне Гвен помнила только, что "был, кажется, такой политик"; Ривер попросила узнать про неумирающего Оуэна, и я спросил, что значило "Оуэн мёртв", надеясь про себя, что за подслушивание записей Гвен мне не влетит.
- Это значит - он мёртв. Пуля в грудь попала. Приём.
- Все люди перестали умирать, или только ему так повезло? Приём.
Выяснилось, что они использовали воскресающую перчатку. Доигрались, молодцы, а я ведь им говорил больше не хвататься за эти штуки... и в будущем тоже наверняка скажу. Бедняга Оуэн, застрявший между жизнью и смертью. Интересно, что уд сказал бы о его песне? ...Интересно, я когда-нибудь перестану думать о конечности жизни?!..
И тут Гвен добавила, что у них в клетке огромная трёхглазая ящерица. Рестак подошла ко мне, и я почувствовал, как на моём плече сжалась когтистая лапа. То есть, предположим, ладонь. Я сделал Джеку знак не вмешиваться и вдохнул поглубже, прежде чем нарушить все принципы Торчвуда по взаимодействию с инопланетными визитёрами. Во-первых, ссориться с кем-либо из находившихся со мной в одном бункере мне всё ещё не хотелось - даже если среди нас был враг, он, по крайней мере, никого не убил. Во-вторых, если с нами была именно силурианка, эта раса могла быть ключом к Доктору - или к Саксону.
- Это не ящерица. Это силурианец. Это может быть наш союзник. Дайте ему с нами поговорить или спросите, как его имя и что он искал в Торчвуде.
Чего и следовало ожидать, силурианец на контакт не пошёл. Как передавала Гвен, он оскорблял людей, радовался, что они перебьют друг друга и сами очистят планету, и упомянул, что это Доктор во всём виноват своим "мирным урегулированием проблемы". Уточнять не было смысла: мы с Харриет уже прекрасно знали, что такое "решение проблем методом Доктора". Если позволить кому-то уйти, они вернутся с новыми силами. А силурианцы, кажется, даже никуда не уходили. Вот чёрт.
- Это силурианский вирус. Найдите в базе Торчвуда сведения о силурианцах. И относитесь ко всем, кто к вам приходит, так же, как к людям, вне зависимости от их расы. Мы со своей стороны постараемся сделать всё, что сможем. Приём.
Теперь Рестак могла одним движением свернуть мне шею, но она оставалась спокойной. Я, как ни странно, - тоже: удивительную уверенность даёт знание, что тебе предстоит жить ещё два года. Я горячо надеялся, что она тоже не хочет войны, которую развязали её соплеменники. А потом передатчик просто выпал у меня из пальцев, и я заснул, привалившись к Джеку. Заснули все одновременно - и проснулись на тех же местах, где сидели или упали, со связанными руками, под звуки музыки. Перед нами предстали мужчина в костюме - Харриет первой узнала в нём Саксона - и женщина в алом платье. И у него была звуковая отвёртка Доктора... или не Доктора, а его собственная. Ривер сказала, что это Мастер - "как Доктор, только хуже". Но разве Доктор был не единственным представителем своей расы?.. Впрочем, какая разница. Харриет успела взять со стола нож, чтобы перепиливать верёвки, я тоже успешно справлялся с узлами, а Джек освободился раньше и развязал меня. Но Саксону - Мастеру? - явно было наплевать на возню безоружных пленников.
Я схватил передатчик, забился с ним в угол и вызвал Торчвуд, чтобы всё это сообщить. Но что могли сделать там с информацией о том, что Саксон - это Мастер, а Мастер - повелитель времени? Торчвуд занимался своей работой - созданием вакцины. Гвен сказала, что у них улицы наводнены ящерицами, видимо, проверяющими, как действует их детище. Значит, обратный отсчёт шёл на часы: рано или поздно силурианцы их выследят. А в чём была наша задача? Выбраться наружу и отыскать Доктора? Если мы выйдем, мы тоже будем подвержены воздействию вируса. В бункере же с появлением Мастера ничего не изменилось, кроме музыки. Похоже, он просто намеревался переждать катастрофу - но зачем собрал нас? В качестве приманки для Доктора?
Впрочем, по бункеру распространилась мысль, что Доктор уже здесь, и что необходимо найти пропавшие часы Кэтлин, чтобы его вернуть. Но вера в Доктора казалась мне ненадёжной, как стариковское упование на божью помощь. Раньше мы всегда справлялись сами. А сейчас я чувствовал себя беспомощным и бесполезным. Раз мне всё равно суждено было умереть, я готов был совершить любую самоубийственную глупость, лишь бы спасти положение, - но никаких жертв не требовалось. Посему я ограничился маленьким испытанием судьбы - открыл бутылку с, кажется, "Водами Марса" и от души напился, но ничего со мной не произошло. А там и часы нашлись - я увидел только, как сжимает их в когтях Рестак, а напротив, по другую сторону стола, стоит с вытянутой рукой Джек над совершенно перепуганной Кэтлин. Я тоже попросил вернуть вещь той, кому она принадлежала, - но многим казалось, что Кэтлин и есть Доктор, а я в такое поверить никак не мог. У неё была другая личность и собственные воспоминания, тогда как Доктор просто менял обличья, и хоть Харриет говорила, что имела дело с двумя разными Докторами, Торчвуду было известно, что он остаётся одной и той же сущностью.
Кэтлин открыла часы, замерла, а потом взглянула на Эми полными боли глазами и произнесла: "Мне очень жаль". Эми бросила: "Это его любимая фраза", но Кэтлин не превратилась в Доктора. У неё только появились его воспоминания, и ей стало ещё страшнее. Она не хотела исчезнуть и уступить место другому, незнакомому ей сознанию, и мне тоже хотелось, чтобы её оставили в покое. На месте Донны и Шона уже появились Мастер и Люси Саксон - но здесь никогда и не было Донны и Шона, это была умелая маскировка. Джек предложил Патрику открыть часы, и тот, хоть и немало удивился, тоже это сделал - после чего сказал, что видел занятное кино. Джек прислушался, не бьются ли у него два сердца - лучший предлог для объятий, что я когда-либо видел, - но не преуспел. Тогда часы пошли по кругу, в них заглянула Харриет, а затем передала их мне. Я открыл крышку, и перед моими глазами пронеслись Тардис, множество лиц, сотни галактик и планет - слишком быстро, чтобы можно было запомнить. На этом всё и закончилось. Здесь не было Доктора - он, возможно, потерявший память, был где-то ещё, а мы могли опоздать ему на помощь.
Кэтлин и Патрик ушли в тёмную комнату - им нужно было побыть наедине. Джек попытался набить морду Мастеру - безуспешно, в том числе и потому, что Рестак вырубила его метким ударом по затылку. Но он хотя бы попытался, а я получил подтверждение, что она могла быть с Саксоном заодно. Мне помогли оттащить Джека на подушки рядом с Кэтлин и Патриком, и я сел возле него, дав и нам несколько минут тишины. Что мог сделать я? Самым важным казалось быть рядом с ним. Как можно дольше, пока всё это не закончилось и мы не расстались - может статься, что навсегда. Я был рядом и в тот момент, когда он удивился, что Сигма назвал его песню такой длинной, что не видно конца. Что уд имел в виду на этот раз? Я предположил, что Джек мог так много путешествовать во времени вместе с Доктором, что части его жизни просто разбросало по разным эпохам и уд не смог их отследить. Что хуже - знать, что твоя смерть близко, или знать, что можно убегать от неё почти бесконечно? Стареют ли спутники Доктора? Эми и Ривер выглядели так, будто возраста у них вовсе не было. Мне вновь захотелось сказать Джеку: возьми меня с собой! Но он был особенным. А я был самым обычным.
Когда мы вернулись в зал, Харриет сообщила, что заключила договор с силурианцами: территориальные уступки в обмен на вакцину от вируса. Я не поверил своим ушам. Та, кто всегда боролась, собиралась сдаться на милость захватчиков, показать нашу слабость, показать то, что на нас можно надавить и получить желаемое. Это не было спасением: Харриет протянула палец тем, кто готов был откусить всю руку. Лишней земли у нас не было - значит, каким-то людям придётся потесниться. Я не хотел кормить ящериц на свои налоги, а они будут плодиться, им потребуется больше территории, и они не погнушаются применить то же оружие, чтобы сократить человеческую популяцию. Я даже не стал спрашивать, на каких основаниях Харриет заключала эту сделку. Действующий премьер-министр был убит, так не всё ли равно было силурианцам, с кем торговаться? Мы не успели договорить, когда Рестак уже удалилась договариваться с Саксоном. Похоже, теперь каждый мог объявить себя президентом Земли и продать инопланетянам кусочек своей планеты в обмен на свою шкуру. Может, и мне, премьер-министру Йанто Джонсу, стоило предложить им какую-нибудь Исландию?..
Люди ещё не были готовы сосуществовать с другими цивилизациями - мы даже ни с одним из видов, населяющих поверхность Земли, так и не сумели найти общий язык. То же я сказал и самой Рестак. Люди - те ещё чудовища, но это - мой вид, и я был на его стороне. Кроме Земли, у нас ничего больше не было, а если загнать даже самое слабое существо на последнюю кочку, оно будет защищаться. Рестак возражала, что для них Земля тоже была последней кочкой, но я в это не верил. Космос велик, и в нём найдётся место развитой цивилизации, если она согласится уйти. А теперь Харриет боялась войны - но война была неизбежна, она уже началась. Да, вирус поразил практически всё человечество, и сражаться было некому, но Оуэн обязательно создаст вакцину - и тогда мы нанесём ответный удар. Обойдёмся даже без Доктора, хотя ему стоило бы исправить то, за что он нёс ответственность, - его решения ни к чему хорошему не приводили.
Харриет ещё была уверена в том, что сможет обыграть Саксона, - но меня не интересовало, как будет выглядеть, скажем, политическая арена "силурианцы против токлафанов"; вторые, по-видимому, всё же существовали - Люси Саксон сказала, что они "очень милые, круглые и летают". Я как никогда рассчитывал на Торчвуд - единственную силу, которая сейчас могла противостоять инопланетянам любой формы. Я подошёл к Джеку, скучавшему у стены, поцеловал его и пообещал обязательно его дождаться. Так странно: для него всё было ещё впереди. Это главное - что мы встретимся. Встретились. Этого уже ничто у нас не отнимет.
- А ты ведь соблазнил одного и того же парня дважды!..
- Да я вообще везунчик.
А некоторое время спустя Джек ещё раз поговорил с Кэтлин и Патриком - и все увидели на их месте... одного человека. Чтобы снова стать Доктором, влюблённой паре надо было просто открыть часы одновременно. Новоявленный Доктор был одновременно весел и растерян - так же, как и все окружающие. Освоившись в новом - вполне молодом и привлекательном - облике, он, не откладывая, удалился поговорить с Рестак, а остальные в ожидании своей участи расположились в коридоре ("Вот с такими очередями в поликлиниках я и боролась в начале своей карьеры", - прокомментировала Харриет Джонс). Прочие события были незначительны - собравшиеся, явно не держа зла на Саксонов за пережитые треволнения, постепенно находили с ними общий язык. Харриет намеревалась заключить ещё один договор с Гарольдом - но об этом политическом тройничке с участием силурианцев я уже ничего не хотел знать. Люси просто кидалась в Ривер тапочком. А в какой-то момент я заметил, что Джек принял какую-то таблетку.
Я спросил, что это было, но Джек вместо ответа потянул меня в опустевшую комнату, где всё ещё играла музыка - стоило признать, музыкальные вкусы у Мастера были неплохи. Он всё-таки решил потанцевать? Из меня танцор был так себе, но мы просто целовались, обняв друг друга и топчась по кругу, и когда Джек языком передал мне таблетку, я не стал сопротивляться. Джек был единственным, кому я верил, как себе - больше, чем себе. А потом песня закончилась, мы вернулись в коридор, и, подождав немного, я, снедаемый любопытством, поскольку не чувствовал никакого эффекта, ещё раз поинтересовался, что же всё-таки мы съели. Джек молча показал коробочку - не хочу знать, где он её прятал. Я кивнул, что знаю, что это такое. Реткон. Мне следовало догадаться. И я был полностью согласен с Джеком. Как ни грустно забывать приятные моменты вместе, - сложно жить, заранее зная, что ждёт тебя в будущем. И мы не прощались.
Нам с Харриет предстояло возвращение на Тардис в своё время, но она поделилась со мной подозрениями Рестак: мы могли быть заражены вирусом и принести его с собой в прошлое. Начало его распространения якобы было связано как раз с 2007 годом. Это, однако, не слишком нас напугало: можно будет отсидеться пару лет в камерах Торчвуда, если понадобится, и заодно - начать работу над вакциной. К тому же Доктор нас успокоил, что оборудование Тардис сможет провести точную диагностику, да и верить словам Рестак после всего случившегося я бы не торопился. А вот Мастер, услышав, что мы собираемся воспользоваться Тардис, поинтересовался, почему я решил вернуться туда, где погибну. Конечно же, при Джеке. Джек вскочил и потребовал, чтобы он закрыл рот, но я вовремя встал между ними и сказал, что уже всё знаю, и что все мы рано или поздно умрём. Кажется, я только тогда - спасибо Мастеру - по-настоящему понял, что никакой предрешённости и предопределённости не существует. Существует только наш выбор. Я мог бы выбрать избежать смерти - но я выбрал дождаться Джека там, куда он однажды вернётся. Потому что он возвращается всегда.
Я ещё слышал, как Джек разговаривал с Люси, объяснял ей, что она несчастна, - но она тоже выбрала быть с Саксоном, Мастером. И, наконец, Доктор собрал нас всех и предоставил выбор всем: вернуться в своё время или остаться (он ещё не привык, что их не двое, и временами говорил с собой самим). Рестак оставалась - она знала, где спит под землёй она сама, и просто могла себя не будить. Харриет колебалась: она уже дала Рестак обещание урегулировать конфликт и теперь хотела добиться от Доктора ответа, где она нужнее - в своём прошлом или здесь, в будущем. Но Доктор не мог ответить - это тоже был вопрос выбора. Он сказал только, что в прошлом случится парадокс, некая катастрофа, после которой все возродятся и начнут жить заново.
Харриет решила вернуться, но с условием, что не забудет о произошедшем, чтобы два года спустя найти Рестак. Когда она обмолвилась, что в течение этих двух лет уже будет помогать силурианцам, я понял, откуда вообще взялись вирус и все притязания ящериц. Очень умно со стороны Рестак было завербовать влиятельного человека из прошлого, который подготовит почву для будущего вторжения. Тогда я уже был уверен, что попрошу у Джека таблетку и угощу Харриет кофе с ретконом по возвращении в 2007-й - где-нибудь за пределами Торчвуда.
Джек также возвращался в своё время. Мастер предрёк, что он будет много страдать и много раз потеряет свою команду, - но все мы знали: если Джек не вернётся, некому будет создать Торчвуд. Да и слушать советы Мастера... чем больше он говорил, что заботится о друзьях Доктора сильнее, чем сам Доктор, тем очевиднее становилось, что нарушить последовательность событий - в его интересах. Эми оставалась с Ривер, и за них волноваться не приходилось.
Пойду обниму Джека. А эти записи, пожалуй, останутся в Тардис - на память. Когда-нибудь мы с Джеком прочитаем их вместе. Или он сам прочитает их - и будет знать, что ему есть, куда возвращаться, что его ждут в одном месте на Земле. Потом я вернусь в свой 2007-й, проснусь, заварю кофе, включу утренний выпуск новостей - и ничего не вспомню. Но я буду ждать. И я дождусь.
Благодарности
Спасибо мастерам Нике и Наташе за насыщенную, непредсказуемую, атмосферную игру, за офигенные аудиозаписи и огнистую прямую линию с Торчвудом - за всё, что создавало очень яркий эффект достоверности и ни на секунду не позволяло заскучать. Отдельное спасибо за голубого уда, маска - супер! И за съедобную еду (включая когнитивный диссонанс от наличия доширака в отсутствие кипятка)).
Спасибо игрокам за прекрасные образы! Вейлару за деятельную и отважную Харриет, Птахе за свеженького-зелёненького неотразимого Джека, Кэте и Эйтну за невозможно трогательные две половинки Одиннадцатого Доктора, Дарку и Ляле за безмерно харизматичную и обаятельную пару космических авантюристов (ничего с собой поделать не могу - проскальзывало ощущение "Бонд и его девушка")), Оги за отчётливо негуманоидную, невозмутимую и себе на уме Рестак, Марте за оптимизм и здравый смысл Ривер, Ортхильде-Эми и её Рори - за то, какие вы были каноничные и живые.
Мастера, нувыпоняли. Делайте так ещё!

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, ну оWHOеть теперь, 2 beer or not 2 beer, we're from torchwood

@темы: moments of life, friendship is magic, moments of dream, гнездование пернатых, ну оWHOеть теперь

Упёр свой чёртопортрет с игры по Аду by ShadowOfPain. На самом деле я специально поймал Шэдоу сфотографировать Кейна за работой, потому что, во-первых, нельзя просто так взять и уехать без фоточки, а во-вторых, не зря же меня Бальтазар так красиво расписал скальпелем с искусственной кровушкой.
Песню посвящаю светлой энергии, над которой эта работа и производилась - как жаль, что я её не смог!

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, портрет в интерьере

Пятничным вечером ко мне пришла зубная боль. Виной ли тому съеденная горка чернослива, или сквозняк, или соматика накануне премьеры и игры, - но я встретил Птаху с зонтом у метро, мы сели смотреть "Догму", и боль перешла пределы выносимого. Отпустило только после целой таблетки, что было раза в четыре больше, чем я съедаю обычно, так что засыпал я под оглушительный грохот собственного сердца - но отыграть спектакль, к счастью, побочка мне позволила. Наутро я был туп, но бодр, мы упаковали прикиды и выехали на Нагатинскую.
Я, конечно, перепутал трамваи с троллейбусами, однако до библиотеки мы добрались одновременно с режиссёром Юлей, оценили пучок шариков над сценическим пространством и допотопные окна, превращающие холод и мрак Гильдероде в яркий свет и духоту, и начали готовиться. Я сбегал за минералкой и не смог пройти мимо этикетки с Дартом Вейдером и надписью "Да пребудет с тобой сила". Нельзя просто так взять и не забыть что-нибудь - я оставил дома ангельский фонарик, так что героическая Кари купила новый.
Также меня периодически приходилось вынимать из полок, ибо там находились такие шедевры, как "Личная жизнь призраков и духов" и "Как не вырастить алкоголика", и очень красиво иллюстрированная советская книжка о краснокнижных животных, которую я теперь хочу. А наверху стопки дожидался Сули журнал с обложкой, предвещающей захват мира енотами.
Постепенно начали стекаться местные зрители - бабушки, из которых не всякая долетела до середины спектакля - и наши друзья. Спасибо Вере, Оливии, Любелии, Тануки и другим за то, что пришли посмотреть! Мне кажется, у нас получилось очень сильно и здорово, "похоронили по первому разряду"(с)). Даже я своим "в-любой-непонятной-ситуации-всё-отрицай"-актёром доволен. И матушку, бывалого театрала, проняло. Обняла меня, обняла Птаху, наказала труппе меня кормить (когда, на репетициях?), сказала, что мы превзошли все её ожидания, что у нас прекрасные драматург и призрак, и отпустила меня обратно в закулисье. Там мы с Птахой и Кэтой подхватили Веру и поехали обедать перед игрой в Марукамэ на Третьяковской.
Там-то меня и догнало откатом в побочку - пульс колоколом в чугунной голове, так что глаза открыть больно. В одиночку я бы не рискнул ехать. А так - мы впечатлились декорацией под Кустодиева на площади (московские сезонные ярмарки - всё ещё чемпионы по желанию развидеть), доехали втроём до Черёмушек, купили Птахе белых роз, а у Дёгред я упал отлёживаться до парада, и мне стало хорошо.
/О персонаже/
В течение долгого времени меня не отпускало привычным уже ощущением того, что я прочитал и знаю недостаточно для того, чтобы сыграть историческое лицо. А потом я вчитался в мастерскую вводную, перечитал сказание о предложенном мифологическом архетипе, сказал себе, что мы играем AU, сложил персонажа из этих трёх - вместе с биографией - составляющих, и мне полегчало. Я смог написать квенту и записку, текст которой выложу отдельно. И то, что я играл, то, что будет в отчёте, - это фанфик, прошу читателей поиметь это в виду.
Архетипом для Эамона Кеннта стал Диармайд, и я впечатлился тем, сколько между ними общего. Глубоко преданный своему пути, но не теряющий связи с реальностью. Способный превзойти противника смекалкой, но не терпящий бесчестной борьбы. Он был толерантен к людям с противоположными взглядами, не искал врагов и не стремился им мстить - он оборонялся, неся полную ответственность за свои действия и не отступаясь от желаемой цели. Для него огромное значение имели долг и данное слово - ради обязательств перед кем-либо он мог поступиться некоторыми своими принципами и интересами.
Но есть проблема: Эамон - христианин. Собираясь на игру по Пасхальному Восстанию, я знал, что его расстреляют, но совершенно не задумывался о том, что на игре с мифологическим пластом персонажу верующему придётся столкнуться с Хаосом. И, более того, - узнать, что всё это время он сражался не за богоданную Ирландскую Землю, а на стороне Хаоса. Что путь, который он считал благословением, - когда твоя страна выбирает тебя в свои защитники, и ты не можешь отказать, - обернулся проклятием. Это всё отыгралось очень красиво, правильно и больно; раньше все мои персонажи - Маркус Кейн, граф N. и те, что были до них - погибали с осознанием того, что всё было не зря, а Кеннт - наоборот. Ему не за что было цепляться в последние мгновения перед арестом.
Теперь мне с новой силой захотелось поиграть в ИРА и конфликт 70-х. Да, в это никто играть не возьмётся, да, там нет поэтов, а только террористы, - но мне было бы проще играть персонажа изначально "выжженного"(с)Дёгред, без высоких идеалов, чем персонажа, сверзнувшегося даже не с небес на землю, а с земли в свою персональную преисподнюю. Мне немного смешно с доставшейся мне перед игрой карты, на которой белокрылый Король Кубков взмывает из пламени, деловито прихватив золотую чашу с собой, - хотя значение карты совпало во многом, и за это, как и за Диармайда, отдельное спасибо мастерам.
От игрока: впервые вписался в игру с макрокартой и, кажется, всё слил - каждую секунду кого-то слушал или с кем-то говорил, но практически никем не был замечен и своё присутствие не оправдал. На пожизнёвое самочувствие тут не спишешь - чувствовал я себя отлично, - разве только на то, что батальон Кеннта стоял в значительном отдалении и никуда выдвинуться не мог, а до последнего ждал, когда остальные силы окажутся поблизости. Зато, как обычно, - много важного сыграл у себя в голове и очень пропитался атмосферой. На том передаю эстафету персонажу.
/От персонажа/
Мёртв. Проклят. Эамон Кеннт.
Воспоминания перед казнью
Вскоре после приказа Пирса о сборе на военный совет нам с заместителем Каталом Бру удалось отбить захваченных людей, в числе которых была офицер Хелена Молоней. Она сопроводила нас в штаб в Почтамте. Бру был ранен, поэтому его передали в руки Винни Карни. Люди продолжали прибывать и сдержанно радоваться, видя друг друга живыми. Но в каждом докладе повторялось: кончаются боеприпасы. Также разнеслась новость, что Джеймс Коннолли серьёзно ранен, командование Восстанием принял на себя Патрик Пирс, командование силами ИГА - Майкл Маллин. У Майкла О'Ханрахана был пленный офицер Королевского Флота, и он немедленно приступил к допросу - или беседе, поскольку, казалось, рассказывал больше, чем смог вызнать.
Де Валера привёл с собой некую девушку из гражданских, у которой была с собой корзинка белых роз, таких свежих, словно их только что сорвали в оранжерее. Она заглядывала каждому в лицо и повторяла "Не ты, не ты", словно искала кого-то, а затем подошла ко мне и спросила, не могу ли я ей помочь. Когда я поинтересовался, что ей нужно, она взяла меня за руки и увела на кухню. Она была очень напугана и хотела, чтобы я проводил её в некое безопасное место и побыл там с ней. Задавая ей вопросы, я выяснил, что у неё нет ни дома, ни родных, которые могли бы о ней позаботиться - либо она потеряла память от страха, попав под обстрел, - и что это место находится за пределами города. Я спрашивал, почему ей нужен именно я, ведь я офицер, и я должен быть со своими людьми, а она только умоляла, чтобы я дал ей слово, даже пыталась целовать мне руки и начинала было плакать о том, что все оставили её.
Я был совершенно обескуражен, и ком вставал в горле при виде этого беспомощного существа. Но я не мог дать ей слова уйти с ней, куда ей вздумается - Почтамт был сейчас самым безопасным местом для неё, а за то, что изменится к рассвету, я поручиться не мог. Я говорил, что если бои окончатся, я исполню её просьбу - но совершенно не верил в то, что это случится. Взять её с собой на позиции было бы совершенно невозможно, а от того, чтобы я отправил с ней доверенных людей, она отказывалась; отлучиться же с позиций означало бы неоправданный риск и выглядело бы как бегство. Я так и не смог ничего придумать и обещал присмотреть за ней и ни за что не оставлять в случае опасности. Кажется, это её немного утешило, и она пожелала остаться на кухне в одиночестве.
Когда я вернулся в самую освещённую комнату Почтамта на верхнем этаже, где располагалась ставка и карта, военный совет уже начался, и обсуждалось несколько возможных планов действия: взять Тринити-колледж, где можно было пополнить боеприпасы и захватить пулемёт, взять Замок, ведущийся из коего обстрел изрядно мешал передвижению разведчиков Томаса МакДонаха, и, наконец, избавиться от главной помехи - "Хельги". Как из-под земли перед картой вырос Джон МакБрайд, чьего возвращения из Парижа никто не мог ожидать и который присоединился, абсолютно ничего не зная о происходящем, но уже критикуя ранее предпринятые шаги. Сперва он предложил отступить из города и перегруппироваться, соединившись с другими повстанческими силами, но многие, включая меня, высказались против дробления сил. Можно было запросто потерять и город, и людей ради мифических союзников, сообщений от которых не поступало.
Тогда МакБрайд принялся продавливать решение консолидировать силы и начать с захвата Замка. Замок хорошо оборонялся и не нёс никакой пользы, кроме тактической, но то, что на захват и удержание этой точки придётся бросить немало сил, МакБрайда, видимо, не смущало. Я ничего не мог с собой поделать - я ему не доверял и даже подозревал, что Замок перевербовал его, воспользовавшись его обидой на Пирса и других организаторов Восстания, которую он открыто высказывал. Его отстранили от подготовки к Восстанию как видного националиста, объявленного британцами в розыск, чтобы не привлечь излишнее внимание администрации, - а он считал, что, будучи военным, сможет лучше распорядиться силами повстанцев. Я не думал, что участие в войне с бурами на стороне англичан означала, что он понимал, ради чего сражались мы сейчас, но у меня нашлись другие дела.
Бру поговорил с Шоном Хьюстоном, командиром бригады второго батальона де Валеры. Дела Хьюстона были совсем плохи - у него оставалось 14 человек, и их окружили британцы с гранатами. Мы с Бру единодушно решили оказать ему помощь и направить часть своих сил на попытку одновременного прорыва кольца с двух сторон. С дозволения Пирса я написал приказ и отправил посыльного. Когда я вернулся на совет, дела приобретали всё более серьёзный оборот. МакБрайд предложил избрать главнокомандующим его, и Пирс просто ушёл. Большинство командиров не желало менять коней на переправе, однако некоторые остались слушать МакБрайда. Я хотел как-то высказать Пирсу свою поддержку и попросить не отходить от дел, но он вернулся сам, и всё, что я мог сделать при всех, - шепнуть: "Вы доверяете ему?", стоя у него за спиной. Я не мог вслух подозревать МакБрайда в намерении завести нас в ловушку или отвлечь. К тому же я сам был на крючке.
Да, люди Замка наведывались ко мне перед началом Восстания - и у них были весьма убедительные аргументы. Я вынужден был признать, что целостность и безопасность моей семьи и меня самого важнее, нежели красивая поза, арест и неучастие в Восстании как таковом. Я не выдал и половины того, что знал, руководствуясь тем, что начальные шаги восставших и так будут очевидны, а имена лидеров - и так обречены на публичность. Я балансировал на грани, позволяющей мне продолжать сражаться, не будучи уничтоженным ни той, ни другой стороной, и передавал информацию под кодовым именем Гранит. Мне сообщили, что в кругах, близких к командованию, также действует агент Мел, который выдаст меня не задумываясь, если я надумаю открыться, - но его имени я не знал. Видимо, это и превращало меня в параноика.
С позиций Хьюстона пришли трагические новости. Большие потери, выжившие схвачены, Королевские казармы потеряны и перешли под контроль англичан. И не было времени оплакать людей, чьи имена стояли за этими короткими строчками. Оставалось сообщить об этом Пирсу, и одна точка на карте перекрасилась из зелёного в красный. Тем временем стягивание сил уже началось, сестринство Cumann na mBan передавалось под командование Томаса МакДонаха, и это было отрадно; но лекция о важности захвата Замка в исполнении МакБрайда продолжалась. Де Валера, графиня Маркевич и почти потерявший голос после операции на горле Планкетт тщетно доказывали, что из Замка даже не видно реки, он не является главенствующей точкой, хоть и кажется таковой на карте, и мы не выиграем столько, сколько потеряем. Я держался в стороне, в дверях, и с грустью сообщил Маргарет Скиннайдер, что у нас происходит неофициальная смена командования. МакБрайду удалось отстоять свой план - приказы именем Пирса о штурме Замка писались прямо на разбросанных по полу листовках и обрывках прокламаций и рассылались на позиции.
Ещё и наша гражданская девушка - она назвала себя Кэтлин - говорила, что нам не хватает короля. Я понимал, что она имеет в виду не британского монарха, а просто руководителя, и выражается тем сказочным языком, который был ей ближе. Многие, попадая в критическую ситуацию, как бы впадают в детство, чтобы реальная опасность, превратившись в игрушечную, выглядела не такой страшной. Должно быть, она тоже ждала волшебного героя, который спасёт её и всех. Когда я услышал, как Вилли Пирс говорит ей, что исполнит своё обещание, я стал спокойнее на её счёт: конечно, она обращалась за помощью не ко мне одному, и если в нужный момент меня не будет рядом, о ней позаботится кто-нибудь другой. Некоторые, впрочем, называли её сумасшедшей, но де Валера вступался за неё - и говорил, что с ней следует пообщаться, чтобы вернуть веру и перестать бояться. Казалось, будто мы с ним видели двух разных девушек: со мной она не выказывала никакого бесстрашия, и я не спешил беседовать с ней снова.
Впрочем, я и не боялся, и не впадал в отчаяние. Ожидание было томительно, но и только. Время от времени кого-то подстреливали на крыше, и все наперебой звали и искали Винни - бедняжка засыпала прямо в коридоре, когда выдавалась свободная минутка; ранили в плечо и Пирса, что немало напугало его брата. Майкл Коллинз намеревался захватить британские мундиры, чтобы устроить диверсию на "Хельге", а де Валера - "бегать и орать", чтобы больше не позволить МакБрайду навязывать рискованные решения, и он же сожалел, что Планкетт вовремя не залез на стол и не остановил Пирса. Я же воспользовался паузой для того, чтобы перекусить - на кухне оставался картофельный пирог. Кэтлин задремала, положив голову на кухонный стол, - лучше спать, чем бояться. Кто-то сказал, что она - сама Ирландия. Вот так ношу взвалили на девочку! Я возразил, что Ирландия есть в каждом из нас - и также в ней, и во всех гражданских за пределами Почтамта.
Там же, на кухне, у меня было несколько минут разговора с Маргарет. Маргарет Скиннайдер. Я тогда ещё не знал, почему меня так неудержимо притягивала женщина, которая вовсе не была предназначена хранить очаг, а считалась лучшим взрывотехником и снайпером во всех повстанческих силах и, будучи раненой в ногу, скрывала это от графини и всё время рвалась что-то разведывать или взрывать. Мне регулярно приходилось бояться, что её не смогут удержать, ведь ей было скучно сидеть в Почтамте без дела. Казалось, этот разговор должен был отпечататься в моей памяти, но я помню только, что мы отчего-то заговорили о своих родных, и я уверял её, что рано или поздно они будут нами гордиться. Снаружи слышались выстрелы, шумел пожар, разгоравшийся от снарядов, который пока удавалось сдерживать; Маргарет сказала, что это похоже на музыку - и при этом говорила, что она не поэт. А я думал, что это высшая степень поэзии, которая мне недоступна.
- Вы сейчас удивитесь, но я не люблю выстрелы. Даже в театре...
- Отчего же, я понимаю.
Штурм Замка, как и следовало ожидать, оказался безуспешным, но МакБрайд не терял бодрого настроя - и теперь солдатам трёх объединённых сил, утомлённым и разочарованным неудачей, предстояло брать Тринити-колледж. Одновременно обсуждалась подготовка диверсии на "Хельге" - пленного решено было не использовать, чтобы он нас не выдал - и взятие транспортных точек: доков и вокзала. Мне хотелось быть полезным, но если бы мои люди начали пробиваться в центр через позиции англичан, до Почтамта не дошёл бы не один. Они должны были пригодиться, когда остальные силы двинутся на казармы Портобелло. Томас МакДонах и Эд Дэйли возвращались к своим батальонам, чтобы вести их лично, и пожали руки остающимся. МакБрайд был ранен, но не переставал командовать даже теми, кто оказывал ему помощь, и сам себя назначил прикрывать отступление из здания Почтамта. Было очевидно, что оно не продержится долго, и новый штаб командования можно было обустроить в Тринити-колледже, который, как доносили, был почти взят.
Это обманчивое "почти"! Мы ещё не знали, что найдём внутри колледжа, но штурм шёл успешно, практически без потерь, и мы заранее отметили Тринити на карте зелёным. Но Пирс желал эвакуировать всех, а МакБрайд спорил, что нужно заранее выделить группу молодых, которая должна будет спастись любой ценой, уйти в леса, партизанить, - что угодно, только продолжить наше дело. Быть может, на войне командир действительно выбирал, кому жить, кому умирать, - но мы были не на войне. МакБрайд так и не понял, что нам некуда отступать, и что наше знамя всё равно будет кому поднять, даже если погибнем мы все. В его устах "поэт" было ругательством, но только поэты могли слышать музыку в том пламени, которое их пожирало. В одном я был с ним согласен: кто-то должен был прикрывать отход. Те, кто уже не мог идти, но ещё мог стрелять. И всё равно проклятая подозрительность нашёптывала, что он не боялся оставаться, потому что был уверен, что британцы его не тронут. Глупо, конечно, - ведь сам я остаться не мог.
И не потому, что я боялся. В какой-то момент я начал чувствовать, что обязательства, которыми я был связан, душат меня, как нерасторжимые путы. Я должен был оставаться в живых - ценой чьих-то жизней - ради моего батальона, ради моей семьи, ради данного Кэтлин слова. А героями могли стать только те, кому нечего было терять, кто мог умереть. Вот де Валера ходил с белой розой - видимо, Кэтлин всё же выбрала своего короля. Может, он и притащил девушку сюда только потому, что она напророчила ему великие подвиги, а он поверил и решил использовать её как живой амулет. Мне было всё равно - я, как и другие, слепо цеплялся за мираж успеха. Прошла информация, что доки почти не охраняются, и их тоже заочно отметили зелёным. А потом к нам добрался раненный и рухнул в коридоре - во тьме его было не узнать. Он сказал, что на мосту через Лиффи - британское подкрепление и пробиться невозможно. Нас отрезали от Тринити и всего другого берега.
Кажется, я первым передал его слова ставке. А когда раненого перенесли на диван, стало видно, что это Эд Дэйли. Одним раненым командиром больше, военное положение в городе - сначала оно было отрадным знаком того, что британцы испугались - и свободно прибывающие на вокзал войска. Время играло против нас, и де Валера, в очередной раз встретив меня в коридоре, предложил решение, которое даже не приходило мне в голову: сдаться. Стать мучениками. По его словам, "она" - его пророчица Кейтлин - обещала, что мы не пострадаем и она выведет нас из тюрьмы. Над этой нелепой надеждой можно было бы посмеяться, если бы это не было так печально. Я отвечал, что Кейтлин - не святая, чтобы разрешить наши узы, и что я не хотел бы складывать оружие к ногам англичан, а хотел бы, чтобы они сами попытались забрать оружие из моих рук. Но одну мысль де Валера всё же в меня заронил: даже если я продолжал сопротивляться, люди больше не должны были гибнуть за меня. Мою позицию больше не было смысла удерживать.
Бру был со мной согласен. Он своей рукой - его почерк был яснее - написал распоряжение волонтёрам переодеваться в гражданское и расходиться. По последним сведениям, англичан в том районе было немного, и им ничего не грозило. Когда письмо было отправлено, у меня словно цепи спали с сердца. Я не желал больше потерь, и теперь я мог вслед за де Валерой задуматься о том, чтобы выкупить жизни простых повстанцев собой. Сдаться, но не отречься - не бежать, а встретить преследователя, взглянуть ему в глаза и продемонстрировать твёрдость своих убеждений. Я не мечтал снискать себе терновый венец и, признаться, хотел и хочу жить, - но понимал, что свои обязательства перед Замком мне не удастся сбросить так легко, как командование батальоном. Если я выживу - я знал, мне придётся держать перед Замком ответ, и мне снова предложат жизнь ценой чьей-то смерти. А значит, лучше мне было бы умереть - или хотя бы дать знать, на чьей я стороне.
Для МакБрайда это было самоубийством. Он ещё твердил, что де Валера и другие погибнут под обвалившейся крышей, когда дым от пожара начал проникать повсюду, и все начали собираться в единственном ещё безопасном нижнем зале. Я вспомнил про Кэтлин, о которой, казалось, в суматохе все забыли, - её тоже нужно было привести и эвакуировать. Протолкавшись к дверям мимо сестричек, раздававших влажные маски, я нашёл её на кухне вместе с Томом Кларком, весь вечер загадочно мерцавшим стёклами своих очков и не вмешивавшимся в планирование. Я протянул ей руку и пригласил пройти к остальным. Она встала мне навстречу, вновь взяла меня за руки и спросила, исполню ли я своё обещание и пойду ли вместе с ней. Я ответил, что надо идти к людям, что там безопасно, а она всё спрашивала, останусь ли я с ней ненадолго, так что это начинало звучать непристойно. Чего она хотела? Воображала, что я буду жить с ней на какой-нибудь ферме?
Я предпринял последнюю попытку внести ясность - сказал, что у меня есть семья, которой я уже обещал вернуться, если буду жив, но если у неё никого нет и некуда идти, я смогу приютить её, семья будет не против. Но она только повторяла, даю ли я слово, и вела меня к выходу из Почтамта. То, как настойчиво она требовала моего слова снова и снова, не слыша моих доводов, не замечая ничего вокруг, было пугающим - я растерялся и понятия не имел, как обращаться с настолько напуганным человеком, бывшим явно не в себе. Промелькнула мысль, не подослана ли она англичанами для того, чтобы соблазнить де Валеру сдаться и привести ещё кого-нибудь из командования прямо в их лапы, но я тут же отмёл это подозрение - настолько убедительно притворяться попросту невозможно. Стараясь успокоить Кэтлин, я говорил, что уже обещал ей быть с ней и защищать её, но она не останавливалась и на вопросы, куда мы идём, не отвечала.
Мы подошли к самым дверям. Там уже никого не оставалось, было темно и дымно. Дальше - прямиком под пули англичан - я идти не мог и остановился. Нужно было вернуть Кэтлин в общий зал, даже если придётся делать это силой. Но она неожиданно отскочила от меня, расхохоталась безумным смехом и стала называть меня трусом, говорить, что я уже мёртв. В этот момент у дверей возникли Майкл О'Ханрахан и некоторые другие - под масками было не разобрать лиц. Они надеялись сбежать, держа на мушке пленного офицера флота - наш бесполезный козырь, который, по словам Маргарет, только украшал зал, в центре которого был привязан к стулу, а по моему мнению, не украшал нас, - но помедлили, наткнувшись на меня. Я холодно произнёс, что их не задерживаю, Кэтлин честила их вслед крысами, а затем снова обернулась ко мне.
Раз я уже мёртв, говорила она, то было не важно, вернусь ли я к своим или останусь здесь - я всё равно умру. Я рассмеялся: она что, угрожала мне?.. Я должен был воспринимать это как шутку, бред несчастной девушки, возомнившей, будто может играть нами, как солдатиками, - но нервы были слишком напряжены. Не каждый день тебя называют покойником. Несмотря на это, я ещё пытался уговорить её эвакуироваться вместе со всеми, звал с собой, - тщетно: Кэтлин больше не желала иметь со мной дела, раз я, по её мнению, не справился с чем-то, чего она от меня ожидала. Пришлось возвращаться одному, надеясь, что её не достанет шальная британская пуля и она не сунется туда, где могли обрушиться горящие балки. В зале, когда я вошёл, все были уже в сборе. С пленным, как говорили, сбежало четверо. Решали, кто понесёт раненных - Коннолли и Дэйли, кто останется прикрывать отступление вместе с МакБрайдом. Когда я вызвался остаться и МакБрайд поблагодарил меня, я впервые почувствовал, что могу ему доверять. Он не мог быть предателем. Он готов был умереть - чтобы жили поэты, которых он так недолюбливал.
Бру принялся было убеждать меня, что я важнее, чем он, и просил навестить его родных, но я требовал, чтобы он уходил. Мы простились, остальные стали двигаться к выходу, а он всё оставался рядом, как всегда был рядом на баррикадах. Я повторял свой приказ, торопил его, но понимал, что он тоже сделал свой выбор. Рядом с де Валерой я заметил как ни в чём ни бывало примостившуюся Кэтлин и спросил, почему её не эвакуировали, - а де Валера ответил, что она остаётся с нами. Это было совсем уж абсурдом. Из-за экзальтированного язычника, сочинившего себе живое воплощение Ирландии, которая спасёт его от британского правосудия, могла погибнуть невинная девушка... Или нет? Я чувствовал с предсмертной ясностью, что это не просто девушка. Это демон, принимавший самое привлекательное для каждого обличье, заманивший в свои сети, из которых было уже не вырваться. Она шла позади меня, когда мы вышли на крыльцо, и сказала, что моя смерть будет лёгкой, что это всё, что она могла мне обещать. Я усмехнулся сквозь слёзы - снисхождение демона было мне не нужно.
Да, сквозь слёзы. Ведь не зазорно плакать, когда где-то тебя не дождётся твоя семья, твои дети, - в тот миг я думал только о них, обо всём, чего лишался навсегда, когда лопались последние узы, давая мне свободу, которой я распорядиться не смогу. Мы выходили из-под душных сводов Почтамта, кто-то ещё расстреливал последние патроны, отвлекая на себя внимание от эвакуирующихся, де Валера шёл впереди и сжимал белую розу, как белый флаг, а я смотрел над крышами на рассвет.

И над чёрными клубами дыма от Почтамта, исчезающего в пламени, которое гудело за нашими спинами как орган, под ясным пасхальным небом вставал стеной грозно шумящий горный лес, куда уходили от преследователей волшебной тропой Диармайд и Грайне. Родившиеся в иные времена, успевшие вкусить своей свободы.
/Благодарности/
Спасибо мастерам за возможность прожить эту историю до конца, за кропотливо воссозданную атмосферу, позволяющую ощутить себя настолько глубоко в игровых реалиях, насколько это вообще достижимо.
Спасибо игротеху Тианит за неустанную работу и терпение.
Спасибо всем игрокам - вы были невозможно настоящими, каждый образ отпечатался в памяти, и не хватит слов описать, насколько они прекрасны. Спасибо поэтам и солдатам, спасибо девушкам, чей светлый смех то и дело оживлял темноту Почтамта, спасибо тем, с кем я говорил, и тем, кем любовался со стороны.
Спасибо Марте за Маргарет-Грайне, за тёплый отблеск пронзительно-неслучившегося, короткий как выдох момент узнавания, когда останавливается время и пространство и можно побыть собой.
Спасибо Птахе за Ирландию-Эриу, это было сильно и впечатляюще - "хтоническая хрень"(с) Кэтлин вызывала у Кеннта оторопь от одновременности желания укрыть и защитить и иррационального предчувствия опасности и предопределённости. Рок во плоти.
Спасибо всем причастным и всем сочувствовавшим - это свершилось Теперь это часть нас, и можно двигаться дальше. Может, я ещё что-нибудь сформулирую буквами. Но не сегодня.)

@темы: friendship is magic, радио Marcus FM, соседи по разуму, вот такой весёлый джир!, ролевиков приносят не аисты, холщовая накидка, песчаная скрижаль

В среду и четверг до нас снова доезжала Руш, чья самоотверженность не поддаётся достойному описанию. Птахино платье на Восстание невозможно прекрасно
Сам я вчера сказал работе "так, на@й" ровно в восемь и ушёл в гости к маме, прежде чем встречать Птаху с рунами от Элгеле и Руш с финальной примеркой. Был погрызен щенком, начал потихоньку увозить экземпляры коллекций собак и солдатиков - так по горсти и вывезу всё. Отмывая от пыли, осевшей за моё отсутствие, и расставляя по полкам, словно приобретаю их заново, а это радость и плюс к ресурсу. И вообще работа из дома мотивирует обустраивать гнездо - кактус, что ли, завести?

Вчера проснулся и почувствовал, что что-то саднит. Закатал пижаму и обнаружил на левом бедре свежие параллельные царапины, припухшие, как от когтей. Сам я бы так не почесался. К вечеру, когда опухлость спала и царапины засохли, стало видно, что их семь. Внимание, вопрос - почему я ничего не заметил перед сном и обо что можно так обшкрябаться, нося вне дома толстые брюки?
Сегодня утром умывался и увидел две похожие подсохшие царапины на левом локте. И как-то сложно их списать на щенка, он же не кот. Заинтригован, что будет дальше: стану полосатый весь, как после арха Бальтазара со скальпелем?..

Наша премьера спектакля "Исход актёра" уже завтра - в 16.00 в библиотеке №165 (ул.Нагатинская, д.11к.1). Приходите!
А потом случится Пасхальное Восстание, и нам снова очень нужна Виннифред Карни. Кто готов подорваться за сутки на игру прекрасной женщиной - суфражисткой и правой рукой О'Коннолли?
Удачной нам игры. Eurinn go Brach.

Песня тут не зря - когда-то её текст переписал Патрик Пирс, но вы это, наверное, сами знаете.

@темы: moments of life, friendship is magic, радио Marcus FM, соседи по разуму