Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
Не то чтобы я думал, что моя идея писать фанфики на заказ выгорит, - "но, слава богу, есть друзья"(с). И Аркадий заказал у меня фанфик по Катастрофе. Что чертовски логично, когда нас в фандоме двое, если не считать автора и исполнителей. А хочется, чтобы было больше...
Как принято говорить в таких случаях - это был интересный опыт. Немного авторскогоПисать по заявке сложнее, чем по ключу, который можешь повернуть как хочешь, просто импровизируя, - по сути, у тебя уже есть содержание, и нужно облечь его в форму, подобрать композицию, и это уже не импровизация, а работа. И очень полезно, имея на руках идею, поучиться продумывать, как её лучше раскрыть, с чего начать, чем продолжить. К тому же, тот мой собственный долгострой, к которому я имею возможность возвращаться в месяц раз и допишу, видимо, через год, реально научил меня в большие тексты. Я больше не пытаюсь уложить всё в единственный кусок, а пишу один, другой, третий - и соединяю воедино. Да, кому-то покажется очевидностью, но для меня, адепта письма на одном вдохе, деление на главы с паузами между ними стало откровением и левел-апом.
Итак, это можно почитать, полюбить наш канон, а ещё решить, что тоже так хотите, и что-нибудь заказать. Одно после пробного шара могу оговорить точно: я не ручаюсь за сроки (до Самайна, боюсь, уже вообще ни за что не возьмусь) и за объём. Зато всё за разумный donation.
(Да, название - оммаж песне Чароита, лучшего подобрать не смог, Морта всегда ассоциировалась у меня с этой строчкой.)
Название: Тёмные у дамы моей глаза
Автор: Mark Cain
Размер: 3564 слова
Канон: Катастрофа / Мелкие неприятности, частично постканон
Персонажи: Гриф, Вольф, Морта, Барон, остальные точечно
Рейтинг: PG
Дисклеймер: мир и персонажи принадлежат автору (с)Крошка_Джерри
Примечание: по заявке Аркадий Цурюк
Предупреждения: AU от канона, мифоложество, TW: упоминания пандемии и смертей, преслэш в глазах смотрящего
Правила размещения: со всеми ссылками в шапке
Читать- Мама, мама, почему ты - Смерть?
Один и тот же сон снится Грифу и в детдоме, и в больнице. Дама пик, казённый дом - так, кажется, было в какой-то старинной считалке?.. Смуглая женщина в красном платье, с красной помадой, тёмными волосами и тёмными глазами - не чёрными, не карими, не зелёными, а именно тёмными, он не смог бы ни описать этот цвет, ни ухватить фотовспышкой. Тёплыми, горячими глазами, лёгким, летящим шагом - Грифу всегда казалось, что она врывается в его сон с какого-то вечного праздника, продолжая порхать в ритме мелодии вроде "Воробья на отрубях", и нужно успеть задать все вопросы, пока она не ушла к следующему партнёру по танцу.
- Кто даёт смерть, тот даёт и жизнь. А ты как думал? - смеётся, сверкая белозубой улыбкой.
- Мама, можно мне с тобой?
- Нет, нельзя. Разве мы с тобой недостаточно повеселились? Теперь ты свободен, давай, беги!
И тёмный её взгляд делался очень грустным, но она каждый раз его отпускала.
Почему в детстве Гриф, который ещё не был Грифом, был так уверен, что эта женщина - его мать?.. Да просто других женщин, которые смотрели бы на него с такой любовью, в его жизни не было: только измождённые, иногда раздражённые, стареющие воспитательницы, многие из которых похоронили своих детей, не дождавшись внуков. Ему было немного обидно, что мама приходит так редко и никак не заберёт его туда, где - в этом он тоже был совершенно уверен - солнечно, весело, много ярких цветов и сладких фруктов. В приюте сестёр Катце было и солнце, нарисованное на стене жёлтым блином, и ромашки, тоже нарисованные, а раз в неделю можно было посыпать сахаром половинку груши и медленно есть ложечкой, - и не виной воспитательниц было то, что за окнами большую часть года не было солнца и ничего не цвело.
То, что его маму звали Смертью, мальчика не смущало, но он молчал об этом секрете - не из страха быть наказанным или прослыть психом, а по смутному ощущению неправильности, только усиливавшемуся с возрастом. Смерти не то чтобы боялись - после всех лет пандемии люди устали бояться, - но уж точно не любили и избегали о ней говорить, как избегают уколов и зубных врачей. Переболевшие продолжали умирать от осложнений и последствий, и та смерть, что была повседневной рутиной новостей, была лишена собственного имени. Она была неразрывно связана с вирусом, который также не называли вслух: говорили "у неё не подтвердилось", говорили "у меня не должно быть, у меня первая", - а что именно подтвердилось и что именно не должно было быть, было ясно и так. Не произноси, не накличь беду.
- Мама, а какая у меня группа крови?
- Вторая. Почему ты спрашиваешь?
- Мне прививку сделали, "Игрек-два". Я ведь теперь не умру?
- Ты теперь не заболеешь, - посмеивается ласково: дескать, ты у меня дурачок. - Однажды все умрут, и не доктору решать, кому и когда умирать!
Гриф рос, зная, что диззарто - это не смерть, это два вируса, невидимые полчища которых удалось остановить, это большой мемориал на площади перед театром и маленькие фото на тумбочках воспитанников ("Это мама, у неё была третья, это папа, у него была вторая"), это боль и беспомощность потерявших глаза, волосы, зубы. А Смерть - другая. Гриф выискивал сказки и легенды о Смерти в приютской библиотеке, потом - в школьной и в городской; сказки наперебой утверждали - старуха, костлявая, бледная, голый череп под саваном, коса или серп, шорох песка в часах...
- Мама, почему они все пишут, что ты старая? Ты молодая и красивая!
- Ох, видел бы ты меня, когда я умирала! - смех похож на щёлканье кастаньет.
- А ты умирала? - недоверчиво: наверное, она шутит. Смерть же не может умереть!
- Конечно, милый, и не раз! Когда кого-то любишь - приходится за это платить. Но ты ведь сам это понимаешь ничуть не хуже меня!
Гриф не понимал. Но потом он покинул приют с рекомендацией от директрисы - хороший мальчик, талантливый, начитанный, пишущий, в редакции школьной газеты всегда самый активный, - и никто так и не узнал, почему он рисовал на полях похожую на пламя женщину в алом, и почему джокондовские улыбки гипсовых черепов виделись ему такими родными. Приехал в Хоптхилл, и Морта перестала ему сниться. В столице была работа, были коллеги - старшие, но принявшие его как ровесника: смешливый коротышка Цверг, немного манерный Ферзь, бойкая Зелень в косынке на лысой голове, - но он никогда не забывал о том, кто он такой. И стал специалистом по некрологам. "Кому беда, кому мать родна", "Волка ноги кормят, а тебя смерть" - Зелень любила переиначивать поговорки, а Гриф и не обижался, - только смеялся про себя, насколько она была близка к истине.
Он мог бы навести справки о родителях. Мог, но не хотел. Его устраивала пометка в документах "родители неизвестны", устраивало то, что в глазах окружающих он был "ребёнком Кубка", последнего праздничного события перед самой "катастрофой". Устраивало втайне считать себя сыном Смерти. Если признаться честно - а газетной полосе такого откровения не доверишь, - Гриф и имя себе выбирал с оглядкой на этот противоречащий всем наукам факт. Ворон? - нет, слишком претенциозно и избито. Ястреб? - скажут, что из-за формы носа. К тому же они оба - хищники, убийцы, а это совсем не то. А вот стервятник, падальщик, Гриф - в самый раз. Настоящий спутник Смерти, работящий помощник.
И вот - пока отсыпался на больничной койке Шварцхилла за все дедлайны - она снова пришла.
Всё такая же молодая (впрочем, в тёмных глазах - мудрость прожитой долгой жизни), только ещё более... притягательная? Нет, это не она изменилась, это вырос и повзрослел сам Гриф.
- Я должен был погибнуть в огне, но не погиб. Ты поэтому мне снишься?
- Нет, не поэтому. А что, не скучал? - взмах тёмных ресниц почти игривый.
- Не знаю. Когда я был маленький, я считал тебя своей матерью. А теперь ты похожа на...
- Невесту?
Алое платье - и в самом деле подвенечное, прежде он этого не замечал; потускневшее золотое кольцо на пальце - самое простое, но он словно уже видел его когда-то. Похожее ощущение вызывало не менее типовое здание ратуши Шварцхилла.
- Чью невесту? Учти, я жениться не собираюсь.
Смерть смеётся печально. Только она умеет так.
- Послушай, милый... Я выбрала тебя однажды. Я имею право выбирать только тех, кто умрёт, но иногда чувства сильнее меня! И я умерла вместо тебя. Таков закон.
Гриф моргал на неё единственным глазом и по-прежнему ничего не понимал.
- А ты не должен был умирать! Но умер, глупый мальчишка. А всё потому, что тоже любил, но не меня. И всё из-за моей ошибки. И ошибку пришлось исправлять!
- Погоди, я умер? Когда?
- Давай-ка я расскажу тебе сказку, как в детстве, помнишь? А ты задержись в Шварцхилле, сам всё узнаешь и поймёшь.
- Доктор Вольф сказал... прямо перед пожаром... что я сын известного радиоведущего. Игрека. Но, пожалуй, уже поздно писать некролог собственного отца?
- Вот сам у него и спросишь. А пока слушай...
Едва переступив порог мастерской, Вольф сунул ему под нос какую-то мятую бумажку:
- А ну-ка, прочитай, что написано?
- Бу-та-ми-рата цитрат, - машинально разобрал Гриф. - А что? В этом доме слепой не я.
- А я как раз искал кого-нибудь, кто мои записи нормальным почерком перепишет! А тебе всё равно делать нечего.
- Мне есть что делать! - возмутился Гриф. - Я Вороне обещал помочь. А то она уже весь город перещупала и переходит на понаехавших островитян.
- Я всё слышу, - откликнулась Ворона из-за стола. - Я слепая, но не глухая вообще-то.
- Перетрудился, помощник, - усмехнулся Вольф, с удовольствием разглядывая несколько выстроившихся в ряд пластилиновых моделей. Каждая последующая была чуть больше похожа на лицо Грифа, чем предыдущая. - А всё-таки удивительно: ты первый, кто мой почерк сумел прочитать...
- А знаете, что Лис придумала? - сообщила Ворона. - Если взять фотоаппарат Грифа, снять портрет, а потом на проявленной фотографии сделать много-много маленьких отверстий по линиям основных черт лица, то можно будет устроить тактильную фотовыставку для слепых.
"Удивительно". Это слово Гриф в последнее время слышал всё чаще. Удивительно, как быстро его присвоил Шварцхилл - словно он всегда здесь жил и просто уезжал ненадолго. Нет, его не превозносили как героя - пожалуй, потому, что в этом городе, более других пострадавшем от пандемии, героем был каждый выживший. Но приняли за своего.
Странных снов больше не было, слова Смерти Гриф постарался выкинуть из головы - перенервничал, вот мозг и выдаёт невесть что. Что он должен был понять и узнать?.. Об Игреке Вольф говорил скупо, но Грифу достаточно было услышать имя, чтобы не спрашивать о подробностях. После "катастрофы" Игрек был популярен - как-никак, единственный ведущий, остававшийся среди опустевших и замолчавших радиочастот, до последнего выходивший в эфир и даривший людям чувство стабильности посреди хаоса. Кассеты с уцелевшими записями "Голоса разума" были в приюте. В школе его даже сравнивали с Игреком - в шутку, конечно: будущий Гриф тоже любил завернуть что-нибудь эдакое поучительное или обличительное в своих первых газетных статьях. Хорошо, что они не пошли дальше школы. Но, в конце концов, он приехал сюда не ради воспоминаний об Игреке, а ради интервью с автором вакцины и негласным "крёстным отцом" волонтёрского движения. Об этом Гриф и спрашивал, а Вольф рассказывал - впервые во всех подробностях, и Гриф мог поклясться, что настолько развёрнутых комментариев тот ещё ни разу никому не давал.
Странных снов не было, но странные ощущения повторялись - словно некоторые вещи были ему знакомы. Что-то в городе, что-то в словах Барона и Вольфа об устройстве медлагерей, и вот опять же - почерк Вольфа, такой размашистый, что одну букву можно было бы прочитать как две, если... если не знать. А знать было неоткуда. И Гриф почти не удивился, когда на предложение Вольфа заварить ему чаю ответил:
- Не беспокойтесь, я справлюсь сам. Вам тоже заварить? Без сахара?
- Да, можно без сахара. И...
Вольф ещё не договорил, когда Гриф развернулся и потянулся к дверце холодильника, таким привычным жестом.
- ...И с молоком.
Почему он ни на мгновение не усомнился, что Вольф пьёт чай без сахара (нет, не так: сам себе Вольф может положить сахар, но лучше следить, чтобы в его чае сахара не было, много сладкого ему вредно, повышается нагрузка на сердце)? Да ещё и с холодным молоком (а вот и оно)? Услышал от Астры? Говорят, у журналистов кратковременная память, словно накачанная мышца, начинает сохранять самые незначительные и даже вовсе ненужные вещи. Но размышлять об этом было некогда: Астра обещала дать комментарий для газеты, Вольф сказал, что "Помогать людям вернуться к нормальной жизни - это по её части, психотерапия называется, лечение души". Нужно подготовить вопросы. Нужно отправить телеграмму. Нужно ещё побыть в Шварцхилле - у Грифа, в конце концов, больничный! И командировка. И сенсационный материал.
Нужно найти ещё один предлог остаться в этом городе, вдали от столичной суеты, остаться в гостиной Вольфа с из ряда вон выходящими шторами, где порой собиралась треть волонтёрского штаба, - но в этом Гриф даже себе не смог бы признаться.
А то, что случилось потом, ни удивительным, ни странным не назовёшь - тут нужны слова покрепче.
- ...А ведь могли вовсе не взять в детскую хирургию, - вспоминал Вольф, согревая ладони о чашку чая. Гриф скользил усталым взглядом по сколу на донце чашки (видимо, она любимая), по кольцам на его пальцах, стараясь не прикрыть невежливо глаз. Пусть глаз стало вдвое меньше, но письменной работы вдвое меньше не стало.
- Из-за шрама?
Вольф замолчал. Гриф резко проснулся. На мгновение ему показалось, что чашка сейчас полетит в его голову (или полетела бы, если бы не была любимой).
- Откуда ты знаешь? Ты где, трупоед, это раскопал?
Вольф встал, подался вперёд, наткнулся на край стола, столовые приборы в стакане звякнули.
- Ну... вы же сами, наверное, и рассказали? - Гриф примирительно поднял руки. - Что из-за неудачной вакцинации в детстве, когда вакцина попала не под кожу, а в мышцу, развился абсцесс, пришлось оперировать. И вы захотели тоже стать детским хирургом, но моторика левой руки долгое время была нарушена, и...
- И только Красный Лис в меня поверил. - Вольф напряжённо кивнул. - Я это рассказывал. Одному-единственному. Человеку. И это был не ты.
- Как же не я, у меня и записано, наверное... Когда вы говорили, что не любите вирусологию... - Гриф неловко зашуршал блокнотом, листая страницы с потрёпанными в бахрому краями. Он не доверял громоздким, вырубающимся в самый нужный момент и нервирующим людей диктофонам. В блокноте не было ни слова об операции, и он сам это помнил, но и слова Вольфа помнил тоже, и почему-то даже представлял, как выглядит шрам.
- Ты видел какие-то его записи? - Вольф спрашивал со странной смесью осуждения и надежды. - И всё это время водил меня за нос?
- ...Или не записано. Нет, никаких дневников или писем Игрека я не видел, если вы об этом. И спиритических сеансов не проводил.
Вольф тяжело опустился обратно на стул. Повертел ложку в пальцах.
- Тогда у нас есть два варианта: либо я схожу с ума... либо я схожу с ума. Старческий маразм.
- Какой там "старческий"! - возразил Гриф. - Но если это конфиденциальная информация, то вы же знаете, я никому...
- О маразме? - хмыкнул Вольф. - Ага, конфиденциальная.
- Нет, - смутился Гриф. - О шраме.
- Да хрен бы с ним, но публиковать лучше не надо. Во-первых, эдак из-за одного криворукого люди будут бояться вакцинироваться. А во-вторых, ещё подумают, что ты видел меня без рубашки.
Гриф смутился ещё больше, и это ему не понравилось. В конце концов, предупреждение "ты похож на его бывшего, ну, то есть покойного" он выслушал ещё в поезде при знакомстве с Бароном, и Вольф был не первым геем и даже не первым вдовцом-геем, с кем ему доводилось общаться по долгу профессии. Особой разницы между разными семьями - не считая юридических проблем - Гриф не видел, а про себя давно решил, что ему нравятся девушки, но не настолько, чтобы влюбиться и жениться. Родителей, которые настаивали бы на продолжении рода, не было, - вот и хорошо, пусть кто-нибудь другой уменьшает демографическую яму, закапывая свои карьерные амбиции.
Но Вольф был хорош в гневе. Образ "доброго доктора", представлявшийся всем, кто впервые слышал о победителе диззарто, рассыпался при этом в прах. Как и возраст - Гриф вовсе не из вежливости сказал, что слово "старость" к Вольфу было неприменимо. Он видел человека, полного энергии, силы, достоинства и чувства юмора, и ещё каких-то качеств, которыми обычно обладали только вымышленные герои, и... не был очарован, нет, - Гриф рано вырос из поиска идеалов в людях, отрастил броню из цинизма и скепсиса. Но Вольфа хотелось слушать. На Вольфа хотелось смотреть. Словно... вспоминая. Словно что-то проступало, как невидимые чернила, там, где видел чистый лист.
Морта, когда ты предлагала "у него самого спросить" - ты имела в виду Вольфа или... Игрека?..
Увидеть Барона до его свадьбы Вольф толком не надеялся: слишком много хлопот обещала идея Лисицы закатить грандиозную вечеринку в стиле "голь на выдумки хитра". Но Барон явился - почти тайком, поздним вечером. Грохнул на стол бутылку шварцхилльского кирша. Вольф вопросительно приподнял бровь:
- Откуда такие патетические настроения? Вы о цвете гирлянд не договорились?
- Да нет, у нас всё хорошо. Я о тебе поговорить хотел. В твой день рождения не хотелось беспокоить...
- Обо мне? Вид у тебя такой, будто ты меня поминать собрался. А делать это в день рождения, в самом деле, несподручно... - Вольф поставил возле бутылки чайник и две чашки. - Давай, разливай в гомеопатической пропорции, и спрашивай что хочешь.
- Ты говорил, что наш Гриф - сын Игрека, так?
- Так. Ты к чему клонишь? В сводники подался?
- Да я тоже сначала подумал, что сын. - Барон потёр пятернёй шею, отвёл взгляд. - Ну, когда его только увидел. Это же самое понятное объяснение сходства. Но как-то слишком, не находишь? Ребёнок от родителя обычно отличается. Даже слепки Вороны, и те чем-то отличаются от Грифа. Так что я не стал тебе тогда про сына говорить. Сказал как есть... что точная копия.
- Барон, ты чего городишь на трезвую-то голову?
- А вот что... когда Ржавый в столицу ездил, по поводу наследства тётушки, я попросил его навести справки о моём приюте. Адрес, телефон. Мы ведь с Грифом вроде как братья-котята тётушек Катце. Ну, и позвонил туда, дескать, Валета помните?.. Мне, конечно, говорили, что это закрытая информация, её не разглашают и всё такое. Но я так им и сказал: мне же не нужно айди этого парня, и имена родителей не нужны, мне для доктора, моего доктора, который его знает, и никуда дальше это не пойдёт. В общем, даже не соврал, врать-то у меня плохо получается.
- И как - разжалобил?
Барон помолчал. Щедро плеснул в чай, сделал несколько больших глотков, плеснул снова.
- Ага. Короче, из детского отделения больницы они никого не принимали. Боялись распространения эпидемии. Но на младенцев-отказников и так всегда очередь. Даже переболевших.
- Кто-то мог усыновить ребёнка и умереть от диззарто. И он попал бы в приют.
- Мог. Но этого мальчика-островитянина принесли родители. Сказали, что у него вторая группа и что приют - самое безопасное место для него. Имён своих не назвали. Слушай, ты не задумывался о том, что Морта - не островитянка, а Гриф - стопроцентный островитянин? Ты ведь шаришь в генетике, рассказывал мне про горошек и вот это всё?
Вольф медленно выдохнул и потёр пальцами виски, веки, переносицу.
- Ты, конечно, хорошо поиграл в детектива... Но я сдавал тест ДНК. Он может ошибаться в меньшую, но не большую сторону, а совпадение аллелей - 95%.
- Значит, если погрешность в меньшую сторону, то совпадение могло быть и стопроцентным?
- Могло. У однояйцевых близнецов. Или клонированной овечки.
- А что, если...
Вольф стукнул по столу ладонью. Барон вздрогнул.
- Каких "если"? Я понимаю, как тебе хочется, чтобы наши мёртвые возвращались. Но они не возвращаются! Я тоже, как ты выражаешься, "задумывался". Больше, чем ты думаешь. Но я врач! И я изучаю научные феномены, а не сказки.
- Сказки у тебя тоже получаются неплохо, - вставил Барон.
- Диззарто тоже когда-то казался чудом. От недостатка информации. Вирус, предпочитающий антигены второй или третьей группы крови... - продолжал Вольф, прикрыв глаза. Словно вернулся в те дни, когда ещё только начинал работать с "катастрофой". - А если я начну верить в воскрешение мертвецов, которых хоронил собственными руками, то вызови мне, пожалуйста, санитаров. И Грифу не вздумай говорить, что он из могилы вылез, а не из... Не родился, в общем.
- Знаешь... - Барон нервно усмехнулся, одной рукой сжимая подбородок, другой чашку. - Когда Астра сказала Грифу, что его мать звали Мортой, у него было такое лицо...
- Какое?
- Сложное! Он даже переспросил. - Барон набрал в грудь воздуху и спросил тоже: - Ты... как к нему относишься? Только честно.
- Как к сыну. - Вольф пожал плечами, отпил глоток, пряча в чашке предательски дрогнувшие губы. - Которого у меня не было. Который мог бы быть. То есть, если уж честно, то стараюсь относиться так. Вот как к тебе. Как к лисятам. Не получается. Но это, Барон, мои проблемы. Я на твоей свадьбе букет ловить не буду, ты уж извини.
- Просто... ты, может, не замечаешь, но он ведь рад с тобой видеться. На любую движуху подписывается, если есть шанс, что ты там будешь. Но если тебе тяжело... я могу ему намекнуть, что он загостился в Шварцхилле. Ты и так ему интервью надавал на десять томов биографии.
- Не надо. Я с ним... сам поговорю.
- Ладно. Ты только береги себя. С этим... феноменом. - Барон встал. - Может, он и не от Морты, в самом деле. Мог Игрек замутить с островитянкой? Мог. А я тут напридумывал...
Барон не сразу смог попасть в рукав в прихожей, тихо ругаясь, затем попрощался и взялся за дверную ручку.
- А Морта мне снилась, - проговорил Вольф ему вслед. - Тогда, в медлагере. Говорила, что всё исправит. Что надо только подождать...
Вольф и Гриф сидели на траве под радиовещательной вышкой. Шварцхилл дремал в сумерках, но вышка была освещена несколькими прожекторами, так что вокруг неё было светлее, чем днём.
- Значит, тебе она тоже снилась? - Вольф не столько спрашивал, сколько утверждал.
- Снилась. Рассказывала сказки, пока я не окончил школу.
- И какая была твоя любимая сказка?
- Про Койота.
Вольф усмехнулся, откинул голову, глядя на беззвёздные просветы в облаках.
- Расскажешь?
- Это давно было. Я уже не помню всех подробностей.
- Не говори мне про "давно", дитя! Если что-то забудешь, я продолжу.
- На окраине леса, в маленьком жёлтом домике, жила-была одинокая женщина, - начал Гриф нараспев. - В том лесу было много зверей, и когда кто-то из них умирал, то приходил к ней, и она провожала его на другую сторону. Однажды в лесу началась засуха, и многие звери бежали прочь, а многие умерли. Вдруг женщина увидела Койота, который, несмотря ни на что, остался. "Что держит тебя, Койот?" - спросила она. "Сердце", - ответил Койот, но женщина не знала, что это такое. Койот был голоден, и она захотела дать ему еды. Но у неё ничего не было, кроме неё самой, и она отрезала для него кусок собственного мяса. Койот схватил его и убежал.
- Ничего так сказочка для ребёнка, - пробормотал Вольф.
- Не перебивай. Койот вскоре вернулся, но снова убежал, получив ещё кусок мяса. Женщина видела, что Койот прибегает к Волку и отдаёт ему столько же, сколько она давала ему, а то и больше!.. "Что ведёт тебя туда, Койот?" - спросила она во второй раз. "Сердце", - ответил Койот, и женщина спросила, где оно находится: на земле или в небе. Койот показал, и тогда женщина приковала цепью его сердце и кормила его до тех пор, пока от неё самой ничего не осталось, а Койот всё равно умер. От тоски.
- И женщина проводила его на другую сторону?
- Она хотела. Но Койот не стал уходить, даже когда цепь его больше не держала. "Что держит тебя, Койот?" - в третий раз спросила женщина...
- И Койот ответил: "Сердце".
Как принято говорить в таких случаях - это был интересный опыт. Немного авторскогоПисать по заявке сложнее, чем по ключу, который можешь повернуть как хочешь, просто импровизируя, - по сути, у тебя уже есть содержание, и нужно облечь его в форму, подобрать композицию, и это уже не импровизация, а работа. И очень полезно, имея на руках идею, поучиться продумывать, как её лучше раскрыть, с чего начать, чем продолжить. К тому же, тот мой собственный долгострой, к которому я имею возможность возвращаться в месяц раз и допишу, видимо, через год, реально научил меня в большие тексты. Я больше не пытаюсь уложить всё в единственный кусок, а пишу один, другой, третий - и соединяю воедино. Да, кому-то покажется очевидностью, но для меня, адепта письма на одном вдохе, деление на главы с паузами между ними стало откровением и левел-апом.
Итак, это можно почитать, полюбить наш канон, а ещё решить, что тоже так хотите, и что-нибудь заказать. Одно после пробного шара могу оговорить точно: я не ручаюсь за сроки (до Самайна, боюсь, уже вообще ни за что не возьмусь) и за объём. Зато всё за разумный donation.
(Да, название - оммаж песне Чароита, лучшего подобрать не смог, Морта всегда ассоциировалась у меня с этой строчкой.)
Название: Тёмные у дамы моей глаза
Автор: Mark Cain
Размер: 3564 слова
Канон: Катастрофа / Мелкие неприятности, частично постканон
Персонажи: Гриф, Вольф, Морта, Барон, остальные точечно
Рейтинг: PG
Дисклеймер: мир и персонажи принадлежат автору (с)Крошка_Джерри
Примечание: по заявке Аркадий Цурюк
Предупреждения: AU от канона, мифоложество, TW: упоминания пандемии и смертей, преслэш в глазах смотрящего
Правила размещения: со всеми ссылками в шапке
Читать- Мама, мама, почему ты - Смерть?
Один и тот же сон снится Грифу и в детдоме, и в больнице. Дама пик, казённый дом - так, кажется, было в какой-то старинной считалке?.. Смуглая женщина в красном платье, с красной помадой, тёмными волосами и тёмными глазами - не чёрными, не карими, не зелёными, а именно тёмными, он не смог бы ни описать этот цвет, ни ухватить фотовспышкой. Тёплыми, горячими глазами, лёгким, летящим шагом - Грифу всегда казалось, что она врывается в его сон с какого-то вечного праздника, продолжая порхать в ритме мелодии вроде "Воробья на отрубях", и нужно успеть задать все вопросы, пока она не ушла к следующему партнёру по танцу.
- Кто даёт смерть, тот даёт и жизнь. А ты как думал? - смеётся, сверкая белозубой улыбкой.
- Мама, можно мне с тобой?
- Нет, нельзя. Разве мы с тобой недостаточно повеселились? Теперь ты свободен, давай, беги!
И тёмный её взгляд делался очень грустным, но она каждый раз его отпускала.
Почему в детстве Гриф, который ещё не был Грифом, был так уверен, что эта женщина - его мать?.. Да просто других женщин, которые смотрели бы на него с такой любовью, в его жизни не было: только измождённые, иногда раздражённые, стареющие воспитательницы, многие из которых похоронили своих детей, не дождавшись внуков. Ему было немного обидно, что мама приходит так редко и никак не заберёт его туда, где - в этом он тоже был совершенно уверен - солнечно, весело, много ярких цветов и сладких фруктов. В приюте сестёр Катце было и солнце, нарисованное на стене жёлтым блином, и ромашки, тоже нарисованные, а раз в неделю можно было посыпать сахаром половинку груши и медленно есть ложечкой, - и не виной воспитательниц было то, что за окнами большую часть года не было солнца и ничего не цвело.
То, что его маму звали Смертью, мальчика не смущало, но он молчал об этом секрете - не из страха быть наказанным или прослыть психом, а по смутному ощущению неправильности, только усиливавшемуся с возрастом. Смерти не то чтобы боялись - после всех лет пандемии люди устали бояться, - но уж точно не любили и избегали о ней говорить, как избегают уколов и зубных врачей. Переболевшие продолжали умирать от осложнений и последствий, и та смерть, что была повседневной рутиной новостей, была лишена собственного имени. Она была неразрывно связана с вирусом, который также не называли вслух: говорили "у неё не подтвердилось", говорили "у меня не должно быть, у меня первая", - а что именно подтвердилось и что именно не должно было быть, было ясно и так. Не произноси, не накличь беду.
- Мама, а какая у меня группа крови?
- Вторая. Почему ты спрашиваешь?
- Мне прививку сделали, "Игрек-два". Я ведь теперь не умру?
- Ты теперь не заболеешь, - посмеивается ласково: дескать, ты у меня дурачок. - Однажды все умрут, и не доктору решать, кому и когда умирать!
Гриф рос, зная, что диззарто - это не смерть, это два вируса, невидимые полчища которых удалось остановить, это большой мемориал на площади перед театром и маленькие фото на тумбочках воспитанников ("Это мама, у неё была третья, это папа, у него была вторая"), это боль и беспомощность потерявших глаза, волосы, зубы. А Смерть - другая. Гриф выискивал сказки и легенды о Смерти в приютской библиотеке, потом - в школьной и в городской; сказки наперебой утверждали - старуха, костлявая, бледная, голый череп под саваном, коса или серп, шорох песка в часах...
- Мама, почему они все пишут, что ты старая? Ты молодая и красивая!
- Ох, видел бы ты меня, когда я умирала! - смех похож на щёлканье кастаньет.
- А ты умирала? - недоверчиво: наверное, она шутит. Смерть же не может умереть!
- Конечно, милый, и не раз! Когда кого-то любишь - приходится за это платить. Но ты ведь сам это понимаешь ничуть не хуже меня!
Гриф не понимал. Но потом он покинул приют с рекомендацией от директрисы - хороший мальчик, талантливый, начитанный, пишущий, в редакции школьной газеты всегда самый активный, - и никто так и не узнал, почему он рисовал на полях похожую на пламя женщину в алом, и почему джокондовские улыбки гипсовых черепов виделись ему такими родными. Приехал в Хоптхилл, и Морта перестала ему сниться. В столице была работа, были коллеги - старшие, но принявшие его как ровесника: смешливый коротышка Цверг, немного манерный Ферзь, бойкая Зелень в косынке на лысой голове, - но он никогда не забывал о том, кто он такой. И стал специалистом по некрологам. "Кому беда, кому мать родна", "Волка ноги кормят, а тебя смерть" - Зелень любила переиначивать поговорки, а Гриф и не обижался, - только смеялся про себя, насколько она была близка к истине.
Он мог бы навести справки о родителях. Мог, но не хотел. Его устраивала пометка в документах "родители неизвестны", устраивало то, что в глазах окружающих он был "ребёнком Кубка", последнего праздничного события перед самой "катастрофой". Устраивало втайне считать себя сыном Смерти. Если признаться честно - а газетной полосе такого откровения не доверишь, - Гриф и имя себе выбирал с оглядкой на этот противоречащий всем наукам факт. Ворон? - нет, слишком претенциозно и избито. Ястреб? - скажут, что из-за формы носа. К тому же они оба - хищники, убийцы, а это совсем не то. А вот стервятник, падальщик, Гриф - в самый раз. Настоящий спутник Смерти, работящий помощник.
И вот - пока отсыпался на больничной койке Шварцхилла за все дедлайны - она снова пришла.
Всё такая же молодая (впрочем, в тёмных глазах - мудрость прожитой долгой жизни), только ещё более... притягательная? Нет, это не она изменилась, это вырос и повзрослел сам Гриф.
- Я должен был погибнуть в огне, но не погиб. Ты поэтому мне снишься?
- Нет, не поэтому. А что, не скучал? - взмах тёмных ресниц почти игривый.
- Не знаю. Когда я был маленький, я считал тебя своей матерью. А теперь ты похожа на...
- Невесту?
Алое платье - и в самом деле подвенечное, прежде он этого не замечал; потускневшее золотое кольцо на пальце - самое простое, но он словно уже видел его когда-то. Похожее ощущение вызывало не менее типовое здание ратуши Шварцхилла.
- Чью невесту? Учти, я жениться не собираюсь.
Смерть смеётся печально. Только она умеет так.
- Послушай, милый... Я выбрала тебя однажды. Я имею право выбирать только тех, кто умрёт, но иногда чувства сильнее меня! И я умерла вместо тебя. Таков закон.
Гриф моргал на неё единственным глазом и по-прежнему ничего не понимал.
- А ты не должен был умирать! Но умер, глупый мальчишка. А всё потому, что тоже любил, но не меня. И всё из-за моей ошибки. И ошибку пришлось исправлять!
- Погоди, я умер? Когда?
- Давай-ка я расскажу тебе сказку, как в детстве, помнишь? А ты задержись в Шварцхилле, сам всё узнаешь и поймёшь.
- Доктор Вольф сказал... прямо перед пожаром... что я сын известного радиоведущего. Игрека. Но, пожалуй, уже поздно писать некролог собственного отца?
- Вот сам у него и спросишь. А пока слушай...
Едва переступив порог мастерской, Вольф сунул ему под нос какую-то мятую бумажку:
- А ну-ка, прочитай, что написано?
- Бу-та-ми-рата цитрат, - машинально разобрал Гриф. - А что? В этом доме слепой не я.
- А я как раз искал кого-нибудь, кто мои записи нормальным почерком перепишет! А тебе всё равно делать нечего.
- Мне есть что делать! - возмутился Гриф. - Я Вороне обещал помочь. А то она уже весь город перещупала и переходит на понаехавших островитян.
- Я всё слышу, - откликнулась Ворона из-за стола. - Я слепая, но не глухая вообще-то.
- Перетрудился, помощник, - усмехнулся Вольф, с удовольствием разглядывая несколько выстроившихся в ряд пластилиновых моделей. Каждая последующая была чуть больше похожа на лицо Грифа, чем предыдущая. - А всё-таки удивительно: ты первый, кто мой почерк сумел прочитать...
- А знаете, что Лис придумала? - сообщила Ворона. - Если взять фотоаппарат Грифа, снять портрет, а потом на проявленной фотографии сделать много-много маленьких отверстий по линиям основных черт лица, то можно будет устроить тактильную фотовыставку для слепых.
"Удивительно". Это слово Гриф в последнее время слышал всё чаще. Удивительно, как быстро его присвоил Шварцхилл - словно он всегда здесь жил и просто уезжал ненадолго. Нет, его не превозносили как героя - пожалуй, потому, что в этом городе, более других пострадавшем от пандемии, героем был каждый выживший. Но приняли за своего.
Странных снов больше не было, слова Смерти Гриф постарался выкинуть из головы - перенервничал, вот мозг и выдаёт невесть что. Что он должен был понять и узнать?.. Об Игреке Вольф говорил скупо, но Грифу достаточно было услышать имя, чтобы не спрашивать о подробностях. После "катастрофы" Игрек был популярен - как-никак, единственный ведущий, остававшийся среди опустевших и замолчавших радиочастот, до последнего выходивший в эфир и даривший людям чувство стабильности посреди хаоса. Кассеты с уцелевшими записями "Голоса разума" были в приюте. В школе его даже сравнивали с Игреком - в шутку, конечно: будущий Гриф тоже любил завернуть что-нибудь эдакое поучительное или обличительное в своих первых газетных статьях. Хорошо, что они не пошли дальше школы. Но, в конце концов, он приехал сюда не ради воспоминаний об Игреке, а ради интервью с автором вакцины и негласным "крёстным отцом" волонтёрского движения. Об этом Гриф и спрашивал, а Вольф рассказывал - впервые во всех подробностях, и Гриф мог поклясться, что настолько развёрнутых комментариев тот ещё ни разу никому не давал.
Странных снов не было, но странные ощущения повторялись - словно некоторые вещи были ему знакомы. Что-то в городе, что-то в словах Барона и Вольфа об устройстве медлагерей, и вот опять же - почерк Вольфа, такой размашистый, что одну букву можно было бы прочитать как две, если... если не знать. А знать было неоткуда. И Гриф почти не удивился, когда на предложение Вольфа заварить ему чаю ответил:
- Не беспокойтесь, я справлюсь сам. Вам тоже заварить? Без сахара?
- Да, можно без сахара. И...
Вольф ещё не договорил, когда Гриф развернулся и потянулся к дверце холодильника, таким привычным жестом.
- ...И с молоком.
Почему он ни на мгновение не усомнился, что Вольф пьёт чай без сахара (нет, не так: сам себе Вольф может положить сахар, но лучше следить, чтобы в его чае сахара не было, много сладкого ему вредно, повышается нагрузка на сердце)? Да ещё и с холодным молоком (а вот и оно)? Услышал от Астры? Говорят, у журналистов кратковременная память, словно накачанная мышца, начинает сохранять самые незначительные и даже вовсе ненужные вещи. Но размышлять об этом было некогда: Астра обещала дать комментарий для газеты, Вольф сказал, что "Помогать людям вернуться к нормальной жизни - это по её части, психотерапия называется, лечение души". Нужно подготовить вопросы. Нужно отправить телеграмму. Нужно ещё побыть в Шварцхилле - у Грифа, в конце концов, больничный! И командировка. И сенсационный материал.
Нужно найти ещё один предлог остаться в этом городе, вдали от столичной суеты, остаться в гостиной Вольфа с из ряда вон выходящими шторами, где порой собиралась треть волонтёрского штаба, - но в этом Гриф даже себе не смог бы признаться.
А то, что случилось потом, ни удивительным, ни странным не назовёшь - тут нужны слова покрепче.
- ...А ведь могли вовсе не взять в детскую хирургию, - вспоминал Вольф, согревая ладони о чашку чая. Гриф скользил усталым взглядом по сколу на донце чашки (видимо, она любимая), по кольцам на его пальцах, стараясь не прикрыть невежливо глаз. Пусть глаз стало вдвое меньше, но письменной работы вдвое меньше не стало.
- Из-за шрама?
Вольф замолчал. Гриф резко проснулся. На мгновение ему показалось, что чашка сейчас полетит в его голову (или полетела бы, если бы не была любимой).
- Откуда ты знаешь? Ты где, трупоед, это раскопал?
Вольф встал, подался вперёд, наткнулся на край стола, столовые приборы в стакане звякнули.
- Ну... вы же сами, наверное, и рассказали? - Гриф примирительно поднял руки. - Что из-за неудачной вакцинации в детстве, когда вакцина попала не под кожу, а в мышцу, развился абсцесс, пришлось оперировать. И вы захотели тоже стать детским хирургом, но моторика левой руки долгое время была нарушена, и...
- И только Красный Лис в меня поверил. - Вольф напряжённо кивнул. - Я это рассказывал. Одному-единственному. Человеку. И это был не ты.
- Как же не я, у меня и записано, наверное... Когда вы говорили, что не любите вирусологию... - Гриф неловко зашуршал блокнотом, листая страницы с потрёпанными в бахрому краями. Он не доверял громоздким, вырубающимся в самый нужный момент и нервирующим людей диктофонам. В блокноте не было ни слова об операции, и он сам это помнил, но и слова Вольфа помнил тоже, и почему-то даже представлял, как выглядит шрам.
- Ты видел какие-то его записи? - Вольф спрашивал со странной смесью осуждения и надежды. - И всё это время водил меня за нос?
- ...Или не записано. Нет, никаких дневников или писем Игрека я не видел, если вы об этом. И спиритических сеансов не проводил.
Вольф тяжело опустился обратно на стул. Повертел ложку в пальцах.
- Тогда у нас есть два варианта: либо я схожу с ума... либо я схожу с ума. Старческий маразм.
- Какой там "старческий"! - возразил Гриф. - Но если это конфиденциальная информация, то вы же знаете, я никому...
- О маразме? - хмыкнул Вольф. - Ага, конфиденциальная.
- Нет, - смутился Гриф. - О шраме.
- Да хрен бы с ним, но публиковать лучше не надо. Во-первых, эдак из-за одного криворукого люди будут бояться вакцинироваться. А во-вторых, ещё подумают, что ты видел меня без рубашки.
Гриф смутился ещё больше, и это ему не понравилось. В конце концов, предупреждение "ты похож на его бывшего, ну, то есть покойного" он выслушал ещё в поезде при знакомстве с Бароном, и Вольф был не первым геем и даже не первым вдовцом-геем, с кем ему доводилось общаться по долгу профессии. Особой разницы между разными семьями - не считая юридических проблем - Гриф не видел, а про себя давно решил, что ему нравятся девушки, но не настолько, чтобы влюбиться и жениться. Родителей, которые настаивали бы на продолжении рода, не было, - вот и хорошо, пусть кто-нибудь другой уменьшает демографическую яму, закапывая свои карьерные амбиции.
Но Вольф был хорош в гневе. Образ "доброго доктора", представлявшийся всем, кто впервые слышал о победителе диззарто, рассыпался при этом в прах. Как и возраст - Гриф вовсе не из вежливости сказал, что слово "старость" к Вольфу было неприменимо. Он видел человека, полного энергии, силы, достоинства и чувства юмора, и ещё каких-то качеств, которыми обычно обладали только вымышленные герои, и... не был очарован, нет, - Гриф рано вырос из поиска идеалов в людях, отрастил броню из цинизма и скепсиса. Но Вольфа хотелось слушать. На Вольфа хотелось смотреть. Словно... вспоминая. Словно что-то проступало, как невидимые чернила, там, где видел чистый лист.
Морта, когда ты предлагала "у него самого спросить" - ты имела в виду Вольфа или... Игрека?..
Увидеть Барона до его свадьбы Вольф толком не надеялся: слишком много хлопот обещала идея Лисицы закатить грандиозную вечеринку в стиле "голь на выдумки хитра". Но Барон явился - почти тайком, поздним вечером. Грохнул на стол бутылку шварцхилльского кирша. Вольф вопросительно приподнял бровь:
- Откуда такие патетические настроения? Вы о цвете гирлянд не договорились?
- Да нет, у нас всё хорошо. Я о тебе поговорить хотел. В твой день рождения не хотелось беспокоить...
- Обо мне? Вид у тебя такой, будто ты меня поминать собрался. А делать это в день рождения, в самом деле, несподручно... - Вольф поставил возле бутылки чайник и две чашки. - Давай, разливай в гомеопатической пропорции, и спрашивай что хочешь.
- Ты говорил, что наш Гриф - сын Игрека, так?
- Так. Ты к чему клонишь? В сводники подался?
- Да я тоже сначала подумал, что сын. - Барон потёр пятернёй шею, отвёл взгляд. - Ну, когда его только увидел. Это же самое понятное объяснение сходства. Но как-то слишком, не находишь? Ребёнок от родителя обычно отличается. Даже слепки Вороны, и те чем-то отличаются от Грифа. Так что я не стал тебе тогда про сына говорить. Сказал как есть... что точная копия.
- Барон, ты чего городишь на трезвую-то голову?
- А вот что... когда Ржавый в столицу ездил, по поводу наследства тётушки, я попросил его навести справки о моём приюте. Адрес, телефон. Мы ведь с Грифом вроде как братья-котята тётушек Катце. Ну, и позвонил туда, дескать, Валета помните?.. Мне, конечно, говорили, что это закрытая информация, её не разглашают и всё такое. Но я так им и сказал: мне же не нужно айди этого парня, и имена родителей не нужны, мне для доктора, моего доктора, который его знает, и никуда дальше это не пойдёт. В общем, даже не соврал, врать-то у меня плохо получается.
- И как - разжалобил?
Барон помолчал. Щедро плеснул в чай, сделал несколько больших глотков, плеснул снова.
- Ага. Короче, из детского отделения больницы они никого не принимали. Боялись распространения эпидемии. Но на младенцев-отказников и так всегда очередь. Даже переболевших.
- Кто-то мог усыновить ребёнка и умереть от диззарто. И он попал бы в приют.
- Мог. Но этого мальчика-островитянина принесли родители. Сказали, что у него вторая группа и что приют - самое безопасное место для него. Имён своих не назвали. Слушай, ты не задумывался о том, что Морта - не островитянка, а Гриф - стопроцентный островитянин? Ты ведь шаришь в генетике, рассказывал мне про горошек и вот это всё?
Вольф медленно выдохнул и потёр пальцами виски, веки, переносицу.
- Ты, конечно, хорошо поиграл в детектива... Но я сдавал тест ДНК. Он может ошибаться в меньшую, но не большую сторону, а совпадение аллелей - 95%.
- Значит, если погрешность в меньшую сторону, то совпадение могло быть и стопроцентным?
- Могло. У однояйцевых близнецов. Или клонированной овечки.
- А что, если...
Вольф стукнул по столу ладонью. Барон вздрогнул.
- Каких "если"? Я понимаю, как тебе хочется, чтобы наши мёртвые возвращались. Но они не возвращаются! Я тоже, как ты выражаешься, "задумывался". Больше, чем ты думаешь. Но я врач! И я изучаю научные феномены, а не сказки.
- Сказки у тебя тоже получаются неплохо, - вставил Барон.
- Диззарто тоже когда-то казался чудом. От недостатка информации. Вирус, предпочитающий антигены второй или третьей группы крови... - продолжал Вольф, прикрыв глаза. Словно вернулся в те дни, когда ещё только начинал работать с "катастрофой". - А если я начну верить в воскрешение мертвецов, которых хоронил собственными руками, то вызови мне, пожалуйста, санитаров. И Грифу не вздумай говорить, что он из могилы вылез, а не из... Не родился, в общем.
- Знаешь... - Барон нервно усмехнулся, одной рукой сжимая подбородок, другой чашку. - Когда Астра сказала Грифу, что его мать звали Мортой, у него было такое лицо...
- Какое?
- Сложное! Он даже переспросил. - Барон набрал в грудь воздуху и спросил тоже: - Ты... как к нему относишься? Только честно.
- Как к сыну. - Вольф пожал плечами, отпил глоток, пряча в чашке предательски дрогнувшие губы. - Которого у меня не было. Который мог бы быть. То есть, если уж честно, то стараюсь относиться так. Вот как к тебе. Как к лисятам. Не получается. Но это, Барон, мои проблемы. Я на твоей свадьбе букет ловить не буду, ты уж извини.
- Просто... ты, может, не замечаешь, но он ведь рад с тобой видеться. На любую движуху подписывается, если есть шанс, что ты там будешь. Но если тебе тяжело... я могу ему намекнуть, что он загостился в Шварцхилле. Ты и так ему интервью надавал на десять томов биографии.
- Не надо. Я с ним... сам поговорю.
- Ладно. Ты только береги себя. С этим... феноменом. - Барон встал. - Может, он и не от Морты, в самом деле. Мог Игрек замутить с островитянкой? Мог. А я тут напридумывал...
Барон не сразу смог попасть в рукав в прихожей, тихо ругаясь, затем попрощался и взялся за дверную ручку.
- А Морта мне снилась, - проговорил Вольф ему вслед. - Тогда, в медлагере. Говорила, что всё исправит. Что надо только подождать...
Вольф и Гриф сидели на траве под радиовещательной вышкой. Шварцхилл дремал в сумерках, но вышка была освещена несколькими прожекторами, так что вокруг неё было светлее, чем днём.
- Значит, тебе она тоже снилась? - Вольф не столько спрашивал, сколько утверждал.
- Снилась. Рассказывала сказки, пока я не окончил школу.
- И какая была твоя любимая сказка?
- Про Койота.
Вольф усмехнулся, откинул голову, глядя на беззвёздные просветы в облаках.
- Расскажешь?
- Это давно было. Я уже не помню всех подробностей.
- Не говори мне про "давно", дитя! Если что-то забудешь, я продолжу.
- На окраине леса, в маленьком жёлтом домике, жила-была одинокая женщина, - начал Гриф нараспев. - В том лесу было много зверей, и когда кто-то из них умирал, то приходил к ней, и она провожала его на другую сторону. Однажды в лесу началась засуха, и многие звери бежали прочь, а многие умерли. Вдруг женщина увидела Койота, который, несмотря ни на что, остался. "Что держит тебя, Койот?" - спросила она. "Сердце", - ответил Койот, но женщина не знала, что это такое. Койот был голоден, и она захотела дать ему еды. Но у неё ничего не было, кроме неё самой, и она отрезала для него кусок собственного мяса. Койот схватил его и убежал.
- Ничего так сказочка для ребёнка, - пробормотал Вольф.
- Не перебивай. Койот вскоре вернулся, но снова убежал, получив ещё кусок мяса. Женщина видела, что Койот прибегает к Волку и отдаёт ему столько же, сколько она давала ему, а то и больше!.. "Что ведёт тебя туда, Койот?" - спросила она во второй раз. "Сердце", - ответил Койот, и женщина спросила, где оно находится: на земле или в небе. Койот показал, и тогда женщина приковала цепью его сердце и кормила его до тех пор, пока от неё самой ничего не осталось, а Койот всё равно умер. От тоски.
- И женщина проводила его на другую сторону?
- Она хотела. Но Койот не стал уходить, даже когда цепь его больше не держала. "Что держит тебя, Койот?" - в третий раз спросила женщина...
- И Койот ответил: "Сердце".
Бегу давать всем почитать.
Ой. мя. спасибо!
Очень рад, что нравится!
- Мама, мама, почему ты - Смерть?
Ещё раз поору: я давно хедканоню, что Морта к Грифу приходила, и почти уверен, что тебе об этом не рассказывал (и вообще никому). Ну ладно, совпали так совпали.)))
и солнце, нарисованное на стене жёлтым блином, и ромашки, тоже нарисованные, а раз в неделю можно было посыпать сахаром половинку груши и медленно есть ложечкой
Половинка груши особо растрогала. Т_Т
Она была неразрывно связана с вирусом, который также не называли вслух: говорили "у неё не подтвердилось", говорили "у меня не должно быть, у меня первая", - а что именно подтвердилось и что именно не должно было быть, было ясно и так. Не произноси, не накличь беду.
Чорд, я же буквально во время нашей пандемии всё это слышу. И "не подтвердилось", и всё прочее.
- Мне прививку сделали, "Игрек-два". Я ведь теперь не умру?
"Игрек-два". Ору.
Что видит примерно всё человечество: ну, понятно, все спешили, никто не заморочился придумать название вакцине, так и выпустили под проектным наименованием, какая-то буква и двойка, вероятно, от группы крови, штош, бывает.
Что видят те, кто в курсе дела: ... ну, понятно.
Однажды все умрут, и не доктору решать, кому и когда умирать!
Она всё ещё с ним спорит (а он - с ней, но это второй вопрос).
В столице была работа, были коллеги - старшие, но принявшие его как ровесника: смешливый коротышка Цверг, немного манерный Ферзь, бойкая Зелень в косынке на лысой голове
Я ещё раз поору о том, как от простого сочетания имени и краткой характеристики персонажи предстают как живые - всё-таки сеттинг с "говорящими" именами-кличками в этом плане весьма крут.)))
"Кому беда, кому мать родна", "Волка ноги кормят, а тебя смерть" - Зелень любила переиначивать поговорки, а Гриф и не обижался, - только смеялся про себя, насколько она была близка к истине.
Ага, ровно в полночь приходят ноги и кормят волка.))))
Служитель Смерти! Практически мрачный жнец (и швец, и вообще пиздец). Ну да, съеденное надо отрабатывать. Ну, хоть так.
И да, я уже отдельно поорал, что Грифа, который специалист по некрологам, отправили брать интервью у Вольфа. А ещё на нём можно фиалки выращивать. (Кстати, вот скажи как фиалковод, какой фиалкам нужен грунт? Чую, от ответа буду много орать.)
устраивало то, что в глазах окружающих он был "ребёнком Кубка", последнего праздничного события перед самой "катастрофой"
Чёрт, да. Последний праздник перед приходом чумы.
Ворон? - нет, слишком претенциозно и избито.
*бывший камшеист издаёт ехидные звуки*
пока отсыпался на больничной койке Шварцхилла за все дедлайны
Тоже ору. Бедный мальчик, действительно - даже на том свете не дали отоспаться, помогло только в больничку загреметь...)))
- Чью невесту? Учти, я жениться не собираюсь.
Замуж выйдет!!!Простите.Я имею право выбирать только тех, кто умрёт, но иногда чувства сильнее меня! И я умерла вместо тебя. Таков закон.
Мне нравится этот выверт!
- Бу-та-ми-рата цитрат, - машинально разобрал Гриф. - А что? В этом доме слепой не я.
- А я как раз искал кого-нибудь, кто мои записи нормальным почерком перепишет! А тебе всё равно делать нечего.
Припахал.
Присвоил.)))- Мне есть что делать! - возмутился Гриф. - Я Вороне обещал помочь. А то она уже весь город перещупала и переходит на понаехавших островитян.
- Я всё слышу, - откликнулась Ворона из-за стола. - Я слепая, но не глухая вообще-то.
- Перетрудился, помощник, - усмехнулся Вольф, с удовольствием разглядывая несколько выстроившихся в ряд пластилиновых моделей.
Прекрасно просто полностью)))
Нет, его не превозносили как героя - пожалуй, потому, что в этом городе, более других пострадавшем от пандемии, героем был каждый выживший. Но приняли за своего.
Да. Нашёл свою лебединую стаю.)))
После "катастрофы" Игрек был популярен - как-никак, единственный ведущий, остававшийся среди опустевших и замолчавших радиочастот, до последнего выходивший в эфир и даривший людям чувство стабильности посреди хаоса.
Да. Герой, хоть и дебил. Т_Т
будущий Гриф тоже любил завернуть что-нибудь эдакое поучительное или обличительное в своих первых газетных статьях. Хорошо, что они не пошли дальше школы.
Долбаный стыд за первые работы, дааа)))
Нужно найти ещё один предлог остаться в этом городе, вдали от столичной суеты, остаться в гостиной Вольфа с из ряда вон выходящими шторами, где порой собиралась треть волонтёрского штаба, - но в этом Гриф даже себе не смог бы признаться.
Отдельное спасибо, что интегрировал в текст наши шутейные хедканоны о том, кто в Шварцхилле местная Элис - я этого не заказывал, но хорошо зашло.
Только что дошло, что если Гриф реально вернувшийся Игрек, то всё это интервью - это практически "ну, садись, рассказывай, как ты жил без меня". What did I miss, что называется. Конечно, ему интересно!
Кстати, вообрази: Гриф бы должен спрашивать про допандемический период жизни Вольфа, про который тот, скорее всего, никому не рассказывал, эксклюзивный материал же, а он сидит и выспрашивает о том, что было до пандемии. Потому что о том, что раньше, он и так знает, только не знает, что именно знает. И оба чувствуют, что что-то не так!
- Какой там "старческий"! - возразил Гриф. - Но если это конфиденциальная информация, то вы же знаете, я никому...
- О маразме? - хмыкнул Вольф. - Ага, конфиденциальная.
- Нет, - смутился Гриф. - О шраме.
Конфиденциальный маразм!!!
- Да хрен бы с ним, но публиковать лучше не надо. Во-первых, эдак из-за одного криворукого люди будут бояться вакцинироваться. А во-вторых, ещё подумают, что ты видел меня без рубашки.
Гриф смутился ещё больше, и это ему не понравилось.
Я вот просто отмечу, что вывод "они подумают, что ты видел меня без рубашки" здесь не менее внезапен, чем смущение Грифа, и пойду тоже сгорю со стыда.
Грохнул на стол бутылку шварцхилльского кирша.
Я аж загуглил этот самый киршвассер, кажется, буду ловить как альтернативу фиалковому ликёру.
Давай, разливай в гомеопатической пропорции, и спрашивай что хочешь.
В гомеопатической пропорции!!!
Сказал как есть... что точная копия.
Ууууууууууууу.
Мы ведь с Грифом вроде как братья-котята тётушек Катце.
На этом месте отдельно ржал и умиляться. Братья-котята. Барон особенно кот - принёс в зубах эту, простихосспаде, птичку, не задумываясь об её уместности посреди гостиной...
Ну, или на хозяйской подушке, но нет, на хозяйской подушке этому коту делать нечего.Ну, и позвонил туда, дескать, Валета помните?..
Вот ты знаешь, я даже ни на секунду не усомнился, что прошли, конечно, четверть века и пандемия, но кого-кого, а Валета в этом детдоме помнят! Вопрос только, какими словами вспоминают.)))
Но я так им и сказал: мне же не нужно айди этого парня, и имена родителей не нужны, мне для доктора, моего доктора, который его знает, и никуда дальше это не пойдёт. В общем, даже не соврал, врать-то у меня плохо получается.
Котик. Какой же он котик, когда не сторожевая собака. Невозможно просто.
- Ага. Короче, из детского отделения больницы они никого не принимали.
Вынезапно! Люблю вотэтоповороты.)))
Но этого мальчика-островитянина принесли родители.
Вот тут я аж немного задумался. Не мать, родители?
Слушай, ты не задумывался о том, что Морта - не островитянка, а Гриф - стопроцентный островитянин? Ты ведь шаришь в генетике, рассказывал мне про горошек и вот это всё?
В том мире генетику тоже объясняют на горошке!
*задумался*
По фенотипу можно и не понять - могут и негроидные гены возобладать. А вот что там в тесте ДНК написано, по ДНК ведь можно определить какие-то расовые штуки...
*залез в Википедию за подробностями - забыл, зачем залез*
Вольф медленно выдохнул и потёр пальцами виски, веки, переносицу.
Мне так нравятся все эти детали. Мимика, жесты...
- Могло. У однояйцевых близнецов. Или клонированной овечки.
Этот неловкий момент, когда точно знаешь, что ты сам этого барашка никогда не клонировал, а больше, пожалуй, никто бы ни не взялся, и не справился... Нет, я бы на месте Вольфа уже определённо задумался на предмет "а может, я его просто когда-то клонировал и забыл" - это был бы очень странный случай посттравматической амнезии, но всё-таки рациональное объяснение, и надо быть реалистами, в конце-то концов!
(Про ветку реальности, где Гриф таки результат клонирования, я тоже думаю, но пока не складывается.)
- Сказки у тебя тоже получаются неплохо, - вставил Барон.
И временами выходят из-под контроля, ага.)))
А если я начну верить в воскрешение мертвецов, которых хоронил собственными руками, то вызови мне, пожалуйста, санитаров.
Сижу и прям рыдаю, ибо примерно час назад писал в твиттере почти дословно это, а потом вспомнил, что где-то такое уже читал. Т_Т (Потому, собственно, и пришёл писать отзыв.)
Но вообще уже жаль человека с естественнонаучным складом ума, вынужденного иметь дело с этим всем. Я не молодец, что пришёл с этой заявкой, правда.
И Грифу не вздумай говорить, что он из могилы вылез, а не из... Не родился, в общем.
Я предпочитаю фраевский термин "родился не вполне обычным способом", но так тоже можно.)))
- Знаешь... - Барон нервно усмехнулся, одной рукой сжимая подбородок, другой чашку. - Когда Астра сказала Грифу, что его мать звали Мортой, у него было такое лицо...
Такой наблюдательный кот)))
Барон набрал в грудь воздуху и спросил тоже: - Ты... как к нему относишься? Только честно.
Уууууууууу. Ууууууууууууу.
- Как к сыну. - Вольф пожал плечами, отпил глоток, пряча в чашке предательски дрогнувшие губы. - Которого у меня не было. Который мог бы быть.
Уууууууууууууууууу.
То есть, если уж честно, то стараюсь относиться так.
Я повторюсь, но - ууууууууу.
Люблю вотэтоповороты. И люблю, когда персонаж "приоткрывается", показывает то, что обычно прячет.
- Просто... ты, может, не замечаешь, но он ведь рад с тобой видеться. На любую движуху подписывается, если есть шанс, что ты там будешь.
У доктора Вольфа очень наблюдательный кот. Сторожевая порода. Уруру.
- Ладно. Ты только береги себя. С этим... феноменом. - Барон встал. - Может, он и не от Морты, в самом деле. Мог Игрек замутить с островитянкой? Мог. А я тут напридумывал...
Да, вообще бы никто не удивился. Вольф так точно. Молодчина Барон, ещё и пути отступления продумал. Рациональное объяснение, в которое он сам, судя по всему, не верит, но при необходимости внесёт.
Вольф и Гриф сидели на траве под радиовещательной вышкой. Шварцхилл дремал в сумерках, но вышка была освещена несколькими прожекторами, так что вокруг неё было светлее, чем днём.
Я только сейчас осознал, что эта сцена ощущается происходящей в неком фантастическом сеттинге. Что-то вроде Арены Дуэлей в "Утене" или фальшивой Митакихары в полнометражке Мадоки. Может быть, кто-нибудь из них на самом деле умер. Может быть, это единственное логичное объяснение. Два человека сидят на траве ночью под прожекторами, да ещё и под радиовышкой - конечно, они мертвы. И Барон просил Вольфа беречь себя. Может быть, как раз не получилось.
Вольф усмехнулся, откинул голову, глядя на беззвёздные просветы в облаках.
И звезд на этом небе тоже нет. О_о
- Это давно было. Я уже не помню всех подробностей.
- Не говори мне про "давно", дитя! Если что-то забудешь, я продолжу.
... и вроде как именно эту сказку он не знает, но продолжить может, я в него верю.
- На окраине леса, в маленьком жёлтом домике, жила-была одинокая женщина, - начал Гриф нараспев. - В том лесу было много зверей, и когда кто-то из них умирал, то приходил к ней, и она провожала его на другую сторону. Однажды в лесу началась засуха, и многие звери бежали прочь, а многие умерли. Вдруг женщина увидела Койота, который, несмотря ни на что, остался. "Что держит тебя, Койот?" - спросила она. "Сердце", - ответил Койот, но женщина не знала, что это такое.
Нет, эту сказку наш волк точно не знает. Те же события, версия Морты. И надо сказать, что на ещё одну сказку я точно не рассчитывал, тем более на такую. Нормальная аутентичная мифологическая жуть.
Койот был голоден, и она захотела дать ему еды. Но у неё ничего не было, кроме неё самой, и она отрезала для него кусок собственного мяса. Койот схватил его и убежал.
Я вот тут просто анекдот вспомнил. "Молоко, сливки, творог... говядина!" Морта просто не знала, чем обычно койотов кормят, наивное бессмертное создание, бывает.
Но вообще, если абстрагироваться, это страшно, и круто, и здорово подмечено. Если так подумать, в первой части "Катастрофы" три женщины, и все они так или иначе в какой-то период времени кормили своих мужчин собой. А когда перестали давать молоко, начали давать говядину. Ладно, Астра смогла перестать, когда поняла, что мяса на костях осталось реально мало, но... но вот просто очень хорошо, что девочки во второй части так не чудят. Потому что да, женщина в некотором роде может кормить собой, но ребёнка, а не мужчину, и не так.
И да, понятно, почему Гриф считал её мамой - выкормила же. Т_Т
- Ничего так сказочка для ребёнка, - пробормотал Вольф.
- Не перебивай.
Как быстро мальчик обнаглел обратно.))) И да, от сказок Морты в шоке даже Вольф, хотя, казалось бы, мы давно согласились, что мем про "дедушкины сказки (жесть)" однозначно про него.
Койот вскоре вернулся, но снова убежал, получив ещё кусок мяса. Женщина видела, что Койот прибегает к Волку и отдаёт ему столько же, сколько она давала ему, а то и больше!.. "Что ведёт тебя туда, Койот?" - спросила она во второй раз. "Сердце", - ответил Койот, и женщина спросила, где оно находится: на земле или в небе. Койот показал, и тогда женщина приковала цепью его сердце и кормила его до тех пор, пока от неё самой ничего не осталось
... и это на самом деле объясняет, почему Смерть изображают скелетом. "Не грусти, не печалься, память не стынет, я себя разорила во имя твоё". Станешь тут скелетом, когда сдираешь с себя мясо ради тех, кого любишь.
"Посадила его сердце на цепь", ОМФГ. А ещё - "спросила, где оно находится". Вот ровно настолько ничего о людях, то есть койотах, не знает, но тоже лезет помогать. Как в анекдоте - "помогли, убили".
а Койот всё равно умер. От тоски.
И это тоже. Вольф был абсолютно прав - Морте во всей этой истории было веселее всех. Из веселого беззаботного романа выпасть в отношения с человеком, который... ну, в общем, всё ясно.
- И женщина проводила его на другую сторону?
- Она хотела. Но Койот не стал уходить, даже когда цепь его больше не держала. "Что держит тебя, Койот?" - в третий раз спросила женщина...
- И Койот ответил: "Сердце".
Вот прямо так. Вот просто взял и не пошёл. "Отпустите Люциуса, он не хочет". Штош, "верую, ибо абсурдно". Чего-чего, а упрямства этому мальчику не занимать.
С другой стороны, если Морта именно кормила Игрека, и именно собой, то выходит, что он как бы впитал часть её могущества? Может, и немного, но чтобы не уйти, когда не хотел, этого хватило. Вероятно, койот, выкормленный плотью богини, может не только иметь своё мнение по этому вопросу, но и деятельно его воплотить. Занятно.
Я всё ещё не понимаю, почему от этого текста мне ещё грустнее, чем до него, я вроде бы сам всё это заказывал. Но, честное слово, искусство и не должно никого утешать, оно никому ничего не должно. А получилось здорово, ещё раз спасибо. Т_Т
я же буквально во время нашей пандемии всё это слышу
Да-да, для фанфиков по этому канону практически не нужно ничего гуглить, всё есть вокруг.))
"Игрек-два". Ору
И Игрек-Лайт! Я не мог не.
всё-таки сеттинг с "говорящими" именами-кличками в этом плане весьма крут.)
Да! и за это тоже этот сеттинг люблю. причём когда у меня всплыли из глубин памяти два ОСа, которые подходили бы в сеттинг, я кличку одного запомнил, а второго забыл. и только когда выложил-перечитал текст, словил уверенность, что вторым-то, кажется, был Ферзь.)
какой фиалкам нужен грунт?
Бедный и рыхлый, эдакий лёгкий и воздушный, с большим количеством мульчирующих добавок, чтобы воздух хорошо проходил, да и вода не застаивалась. в общем, выращивать фиалки на спальнике всё-таки вряд ли получится.)
наши шутейные хедканоны о том, кто в Шварцхилле местная Элис
Я реально это вижу очами души своей, потому что где лисята - там и волонтёрка, где Астра - там и её подопытные, и вообще мне от второго акта веет хорошим таким, неиспорченным духом коммуны)
На этом месте отдельно ржал и умиляться. Братья-котята
А тётушки с одинаковым кошачьим именем (в мире, где вроде как нет фамилий) давно будоражили моё воображение. представляю себе старушек-близняшек, одинаковых как две капли воды и реально не мыслящих жизни друг без друга. с общей корзинкой котят, да.
Не мать, родители?
Отчасти я натягивал обоснуй, но и от штампа "несчастной кукушки, на пороге свёрток оставляющей" хотел отойти. в этом месте представляю себе двух очень юных влюблённых дурачков, вообще не планировавших ребёнка, и страшно напуганных пандемией. с посылом "если мы умрём, пусть хоть он выживет". как в Средние века младенцев в корзинах пускали вниз по реке из зачумлённых городов.
залез в Википедию за подробностями - забыл, зачем залез
Бгг.)
Ну, в генетике я не силён, прямо скажем, так что снова натягивал.))
эта сцена ощущается происходящей в неком фантастическом сеттинге
Когда на меня упала - не знаю, почему - эта картинка, я тоже ощутил атмосферу неотмирности и безвременья. "и во всей вселенной остались только они вдвоём". но не обязательно это посмертие, скорее - тот хрупкий момент между вдохами, когда реальность как бы раздваивается на две вероятности, и есть шанс попасть в ту, где невозможное возможно.
Станешь тут скелетом, когда сдираешь с себя мясо ради тех, кого любишь
Всё так. я всем сердцем люблю тот калейдоскоп мифологических образов, который раскрывается вокруг Морты, от протоантичных богинь, которые были богинями смерти и плодородия одновременно, до Санта Муэртэ, которая танцует и дарит любовь... И индейские сказки, конечно, куда же без них.
Спасибо тебе за заявку - я бы без неё не решился писать по Катастрофе что-то крупнее драбблов (я и на драбблы-то никак не мог решиться, чо уж). И спасибо за отзыв, это очень-очень круто, что ты всё впиливаешь
И Игрек-Лайт! Я не мог не.
*задумчиво смотрю на полку с шарнирными, где Гриф действительно намного светлее Игрека*
И да, как говорилось в другом фэндоме по очень похожему поводу, "специфика данного препарата в том, что путь введения в организм он изберёт сам..." Мне стыдно, но мне не стыдно)))
и только когда выложил-перечитал текст, словил уверенность, что вторым-то, кажется, был Ферзь.)
Здесь можно пошутить про "это королева, она ходит как угодно"?)))
в общем, выращивать фиалки на спальнике всё-таки вряд ли получится.)
Уговорил, не буду)))
и вообще мне от второго акта веет хорошим таким, неиспорченным духом коммуны)
Да)))
А тётушки с одинаковым кошачьим именем (в мире, где вроде как нет фамилий) давно будоражили моё воображение.
... и правда.
Отчасти я натягивал обоснуй, но и от штампа "несчастной кукушки, на пороге свёрток оставляющей" хотел отойти. в этом месте представляю себе двух очень юных влюблённых дурачков, вообще не планировавших ребёнка, и страшно напуганных пандемией. с посылом "если мы умрём, пусть хоть он выживет". как в Средние века младенцев в корзинах пускали вниз по реке из зачумлённых городов.
Ммммммм. То есть ребёнок был от настоящих человеческих родителей, а уже на месте мутировал в Грифа, а-ля Лигейя?)))
Ну, в генетике я не силён, прямо скажем, так что снова натягивал.))
Почему бы и не да.)))
но не обязательно это посмертие, скорее - тот хрупкий момент между вдохами, когда реальность как бы раздваивается на две вероятности, и есть шанс попасть в ту, где невозможное возможно.
В общем, "где-то по ту сторону ночи". Идея ясна.
я всем сердцем люблю тот калейдоскоп мифологических образов, который раскрывается вокруг Морты
ДА)))
Спасибо тебе за заявку - я бы без неё не решился писать по Катастрофе что-то крупнее драбблов (я и на драбблы-то никак не мог решиться, чо уж).
Тебе спасибо за реализацию - сам видишь, я сейчас настолько импотент, что приходится заказывать фики, чтобы хоть что-то увидеть написанным, и никакой надежды, что это изменится, уже не осталось. Это само по себе очень печально, "но слава богу, есть друзья", действительно.
И спасибо за отзыв, это очень-очень круто, что ты всё впиливаешь
Взаимно!
Нужно! Ферзь реально та ещё королева полигона, драмы и всего на свете.))
То есть ребёнок был от настоящих человеческих родителей
Вроде того. что-то, что не должно было прийти в мир (ребятки наверняка честно предохранялись)), но могло прийти только так, вложенным в живую женщину as it. и никто их не найдёт, чтобы сверить генетику, - может, их и правда унесло пандемией, а может, просто замело следы. да, эти бессмертные исправляют ещё задорнее, чем косячат.%)
В общем, "ты заходи, если что"(тм),
приводи друзей,мне тоже понравилосьНужно! Ферзь реально та ещё королева полигона, драмы и всего на свете.))
В каждом коллективе нужен хоть один такой персонаж...)))
ребятки наверняка честно предохранялись
*шутки про вынимание и пандемическую тревогу просто не выходят из чата*
и никто их не найдёт, чтобы сверить генетику, - может, их и правда унесло пандемией, а может, просто замело следы. да, эти бессмертные исправляют ещё задорнее, чем косячат
А кстати, Игрек же мог в ситуации "одну сломал, другого потерял" от отчаяния пойти замутить с ещё какой-нибудь девицей, а дальше - там же такое либидо и такая фертильность, что сама Смерть от него залетела, что уж говорить о человеческих девушках. Девица потом могла найти себе парня, уже будучи в положении, так что какая-то пара вполне могла притащить генетически близкое дитя на порог детдома даже безо всякой магии. Ну, это если искать цензурный обоснуй.
В общем, "ты заходи, если что"(тм),
приводи друзей,Э! Не-не-не, никаких друзей, следующий слот я уже забронировал, помнишь?
Конеш-шно, я не забуду, я гальванизируюсь после мастерёжки и буду ловить.
Так, я наконец понял, почему Гриф такой. Ему привили Игрека, а тот возьми да и приживись... Необратимая генная мутация, из обычного ребёнка-островитянина вырастает это. Редкий побочный эффект!
... а кстати, теперь ты знаешь, какую сцену из полнометражки по Мадоке мне это напоминает. Живи с этим.