Недельный недосып завершился тем, что я снова встал в десять. Сходил за едой. Поменял местами столы. Подмёл хату. Отмыл стол, плиту и раковину. Сходил до родни распечатать игротехнические бумажки. Переселил на кухню крыс. Птаха разослала вводные и разгребла бардак в гнезде. Совместными усилиями мы запустили посудомойку - я, конечно, загрузил туда все вилки. И, как в недавно прошедшем по дайрям репосте про "а вы вилку взять не пробовали?", ел после этого картошку ножом, периодически забывая об этом. Хорошо, что нож был не острый.
От родни я принёс резинового мыша (матушка, видимо, решила, что я, заведя крыс, автоматически стал коллекционером игрушечных грызунов) и купил на обратном пути батончик с годжи и гуараной, который, возможно, позволил мне перестать вырубаться и начать жить.
Когда ни одна из потенциальных Мерриль до игры не дозрела, а вечером мы лишились ещё и Чароита, я думал, что ничего больше с игрой не случится. Доехали Силь и Дёгред, привезли мне шкурку Хоука - офигенную и со шнуровками везде. Я успел проголосовать за визитки до полуночи (простыни, которые даже до конца влом долистать - просто тренд сезона). А потом мы потеряли Астэру, всё по той же причине - накрыло давлением. И мы с Дёгред начали обзванивать всех, до кого могли дотянуться и кто не был в Доме или на Судьбе. "Здравствуй, Йори, это Марк, возможно, ты меня не помнишь..." и "Вэл, что ты делаешь сегодня ночью? - Я в Питере".
В итоге за пару часов до игры мы нашли трёх игроков. И это очень греющий душу инсайт формата "Я узнал, что у меня есть огромная семья". Спасибо Тианит, Хельге и Лео за то, что подорвались, спасибо Нике за экстренную смену роли, спасибо всем, кто ответил и желал удачи!
Стартовали всего на час позже запланированного. Успели сориентировать не курившую канона Кэту, выяснить, распознаёт ли Фенрис латентных рабовладельцев и убивал ли Хоук Дайенерис, а также - что может означать, если Изабела даёт тебе карандаш и точилку. Напустили на гостей крыс Андерса и Джокера, зачиповали дрыны, накрыли на стол. И у нас было главное - красная кровать Варрика и портрет Аришока над ней!
Это Хоук курильщика, покажите мне Хоука нормального человека! (с)
У Хоука дофига проблем, и все они сидят здесь (с)
Почитать об игре
Всё начиналось с желания играть по Драгонаге ещё и невыгулянного прикида Андерса, а потом Птаха просто сказала, что Хоуком быть мне, и я стряхнул пыль с соскучившегося Седрика. И как до игры, так и на игре загонял всем про то, что этот наивный ферелденский пёс верит своим близким. Для него игра получилась о том, каково среди этих близких оказаться чужим - неудобным и опасным. Слишком явно ему дали понять, что все вздохнут с облегчением, если он уедет, чтобы он ни о чём не жалел, покидая Киркволл. Город цепей, оказавшихся крепче, чем узы многолетнего братства.

Здесь отперсонажный отчёт (лайт-слэш инсайд)Андерс так и не сказал, зачем притащил меня вечером в "Висельника". Он, впрочем, не говорил мне о том, чем занят, последние несколько недель - только частенько не ночевал дома, появлялся с каждым разом всё более измотанным и просил ни о чём не спрашивать. И в этот день, когда он попросил меня в очередной раз поговорить с Эльтиной, он выглядел ужасно и продолжал стоять на ногах, казалось, только потому, что Справедливость поддерживал его. За всё это время я сам извёлся от тревоги за него и больше всего хотел бы забрать его домой, чтобы он просто выспался, - но, быть может, он решил, что нам обоим стоит развеяться.
Варрик уже ждал нас в своих верхних покоях, где был накрыт стол и собрались первые гости. Андерс сразу же увёл Варрика поговорить, поэтому я не успел спросить, по какому поводу гном пригласил нас всех, - хотя разве нужен повод для славной пьянки? Тем более что я смог увидеть Бетани. Я понимал, что её отпустили из Круга только потому, что она - сестра "Защитника Киркволла", и к ней приставили Карвера в качестве соглядатая. Не могу сказать, что был рад брату-храмовнику так же, как сестре, которую он выдал Кругу, - но Бет говорила, что ей там нравится. Она не выглядела счастливой, и я не мог поручиться, что она говорит и пишет так не из страха перед храмовниками, - я мог только надеяться, что брат не даст её в обиду.
За столом уже были Себастьян и Мерриль, а вскоре прибыли Авелин, Фенрис и Изабела, которая привела с собой одного эльфа - я его помнил, очень уж примечательными были его татуировка, выговор и манеры. Когда-то по недоразумению я взялся на него поохотиться, но отпустил, убедившись, что он нам не враг. Зевран - так его звали. Я попытался представить его присутствующим, включая спину Себастьяна, который был чрезвычайно занят, обсуждая с Бетани грозящее ухудшение положения Круга - это был самый изощрённый способ ухаживания за девушкой, какой я когда-либо видел. Но я не желал ничего слышать о политике и предложил выпить, тем паче что Варрик уже налил мне своего доброго пива, и Андерс вернулся и был рядом.
Мне даже не пришло в голову разузнать, что привело Зеврана в "Висельника". Иза знала его давно, а я не подозревал в дурном её друзей (что всегда означало - её любовников).
Но политика догнала меня прежде, чем я выпил достаточно, чтобы перестать производить впечатление важной персоны. Себастьян закончил довлеть над моей сестрой и обратился ко мне - вернее, не ко мне, к Седрику и на "ты", а к Защитнику Киркволла и на "вы": я интересовал его явно меньше, чем свалившиеся на меня без спроса сомнительные обязанности и привилегии. Себастьян в очередной раз засобирался на трон Старкхэвена и сулил Киркволлу сотрудничество, что никак меня не касалось - я разве что мог передать наместнику его благие намерения (чтобы не сказать - пустые обещания, поскольку шкуру неубитого Старкхэвена требовалось ещё отвоевать).
Но я не хотел сомневаться в нашем принце - рано или поздно он должен был выбрать свой путь, и почему бы этому моменту не настать теперь? Я высказал надежду, что Старкхэвену не придётся столкнуться с теми же проблемами, с какими сейчас сталкивался Киркволл, ведь я слышал, что порядки в тамошнем Круге более мягкие. И получил ответ, который не сумел понять: что Себастьян не одобряет действия Мередит, но маги этом должны сохранять верность Кругу. Как можно быть верным тому, что неправильно, видеть зло и позволять ему происходить, считая это своим долгом? Но Себастьян заговорил о воле Создателя, и я окончательно сбился с толку. По мне, так Создатель одобряет тех, кто творит благо, и осуждает тех, кто творит зло, - что ещё о Его воле мы могли знать?
Меня не обнадёживало намерение Себастьяна писать Мередит письмо от лица будущего (вернее, вероятного) правителя Старкхэвена. По мне, так на Мередит не повлияло бы, и если бы он представился новым пророком Андрасте. Прежде, чем Старкхэвен сможет (если захочет) вмешаться, Мередит окончательно сорвётся с цепи. Но и в этом мы с Себастьяном говорили на разных языках: он склонен был винить Орсино в неподчинении храмовникам - винить жертву в том, что она сопротивляется. Может, с моей стороны и было преувеличением назвать жертвой верховного мага - но что он мог сделать, чтобы защитить своих людей? Может, кто-то из предавшихся демонам и имел преступные намерения - но разве легко совершить такой шаг из расчёта? Гораздо больше одержимых просто дошло до отчаяния, не видя иного выхода.
Да, это уже не было политикой. Это было чем-то иным, что чуялось в воздухе, что волновало всех. Следом и Варрик захотел поговорить со мной наедине, в своей спальне. Едва за мной закрылась дверь, как он потребовал ответа, что мы с Андерсом замышляем. Я настолько растерялся, что даже не спросил, какие сведения о занятиях Андерса могли доходить до него. Я просто привык делиться с Варриком всеми своими радостями и проблемами. Я честно сказал, что Андерс пока не посвящал меня ни в какие планы - быть может, потому, что не хотел, чтобы я преждевременным вмешательством подверг себя опасности или навредил своей репутации. Варрик же намекал на то, что Андерс мог молчать из-за того, что я не одобрил бы его затею. Но чем я мог его успокоить? Я не собирался водить Андерса за ручку или шпионить за ним. Всё, что я мог, - стараться быть с Андерсом рядом и надеяться, что в важный для него момент он возьмёт меня с собой, как и прежде.
Но я по-прежнему думал, что Варрик просто беспокоится обо мне. Меня же ничто не встревожило больше, чем его слова о том, что Андерс оставил ему на хранение вышитый платок - память о своей матери. Мне Андерс об этой вещи ни разу не говорил. Мы оба постоянно подвергаем свои жизни опасности - почему он сделал это именно сейчас?.. Но и выпытывать у Андерса правду я не мог. Я и так слишком много спрашивал.
То, что я не решал за Андерса, похоже, не утешило Варрика. Он настойчиво предлагал мне подумать о том, чтобы уехать из Киркволла - но я знал, что Андерс не согласится, потому что он был нужен людям здесь, и что только в крайнем случае, если нас начнут преследовать в нашем собственном доме, я вынужден буду его покинуть. На этом беседа окончилась - мы услышали шум снаружи и вышли. Этот разговор не был политикой, это было обычным страхом. Всеобщим страхом перед магами, похожим на страх наездника свалиться с чужой спины. Истерией, захлестнувшей Киркволл, от которой невозможно было укрыться даже за стенами "Висельника".
И словно в подтверждение тому, пока я отсутствовал, Андерс и Фенрис снова успели повздорить. Я появился как раз вовремя, чтобы остановить Фенриса в дверях. По его словам, Андерс утверждал, что Фенрис якобы сам согласился на все те мучения, что выпали на его долю. И, как много раз до того, я говорил, что Андерс просто не в духе и вовсе не хочет никого убивать и порабощать. Что я не могу всё время быть где-то поблизости, но не хочу, чтобы Фенрис чувствовал себя неуютно здесь. И, как бы он ни был взбешён, он мог меня услышать. Его страх был иным, чем у других, и имел куда более веские основания - он звался застарелой болью, и я мог его понять и принять. И тем дороже было доверие Фенриса - нечто большее, чувствовавшееся за обещанием не трогать Андерса. Хотя и от него я слышал, что Андерсу лучше было бы отправиться в Тевинтер.
Когда Фенрис немного остыл, я нашёл его в коридоре. Мы поговорили немного о Тевинтере и магах - вернее, я больше слушал его доводы, не желая разжигать бессмысленные споры. Я не знал Тевинтера, но был уверен, что там тоже есть разные люди - вне зависимости от того, владеют они магией или нет. Без магии тоже можно достигать власти и творить зло. Фенрис сравнивал магов с драконами, которые могут просто так спалить целую деревню, - но люди ничего не делают просто так. Драконы, наверняка, тоже. Если дракона не потревожить, он не будет защищаться, - но драконы сильнее, а значит, обречены. Люди боятся тех, кто сильнее их.
Когда я вернулся в общую комнату, Андерс разговаривал с Бетани. Не страшась присутствия храмовника, он убеждал её в том, что всегда есть возможность покинуть Круг и помогать другим. Он был так красив, когда говорил о том, что ему небезразлично, - но всё же я попросил его на давить на Бет. Не все способны совершить тот шаг, который совершил он. И, как понимал я теперь особенно остро, - не все способны выдержать ту атмосферу страха и ненависти, которая окружала магов-отступников на свободе. Бетани и раньше было тяжело, а теперь...
Едва я вновь устроился рядом с ним, коснулся его руки, пока за столом шли неспешные разговоры, - как Андерс позвал меня отойти "недалеко", привёл прямиком в спальню Варрика и вполне по-хозяйски уселся на его постели. А мне было уже всё равно, где остаться с ним наедине, - я слишком соскучился за эти недели, когда он всячески избегал меня, я просто обнял его и поцеловал, и ожидал, что теперь он признается в том, что его гложет. Но он сказал только: "Возьми меня" - и разве я мог ему отказать? Пусть ненадолго - но можно было забыть обо всём и обо всех и принадлежать ему одному. Но почему так стягивало сердце в жгут от его слов: "Люби меня сегодня" - как если бы не существовало никакого "завтра"?..
Я обещал любить его всегда, что бы ни случилось, а он молчал, как человек, сдерживающий сильную боль или слёзы, - прошептал только, что погубил меня; я не слышал этого так давно, но я должен был оставаться спокойным, чтобы он мог опереться на меня, чтобы он знал, что рядом с ним я ничего не страшусь. Я повторил, что не стану задавать никаких вопросов, но если понадобится моя помощь - сделаю всё, и всегда буду на его стороне. Затем я попросил, опустившись на колени перед постелью, чтобы он ничего не предпринимал один, брал меня с собой и никогда не покидал. Попросил о праве разделить с ним любую ношу, которую он мог на себя взвалить. Вдвоём мы справимся даже с безнадёжным делом - я верил в это тогда и всегда.
Оказалось, я немало пропустил - Авелин уже говорила что-то о том, что ей понадобится Бетани в ночной вылазке на обнаруженный в порту подозрительный тевинтерский корабль. Обступившие их Карвер и Себастьян что-то говорили об отсутствии разрешения из Круга, о необходимости сопровождения и о том, что это (кто бы мог подумать!) опасно, и эта волокита раздражала до зубовного скрежета. Я хотел, чтобы Бет сама, как раньше, могла выбирать, куда идти и что делать, и сам мог поручиться за неё. Ведь в том, что я тоже отправлюсь, никто не сомневается, не правда ли? Да, господа, назвавшие меня "Защитником Киркволла", - это мой город, и, в отличие от вас, я не подчиняюсь приказам. На корабле могли быть рабы...
...Похоже, наверняка были, судя по тому, с каким пылом меня сцапал Фенрис и выволок в коридор из гущи пустопорожней болтовни. Не очень-то нежно, но я уже привык, тем паче что дело не терпело отлагательств. Из его сбивчивого полушёпота я понял только, что он знает устройство корабля, знает, где в трюме находятся клетки, и что к утру корабль отчалит, поэтому выходить нужно немедленно; я не понял лишь, зачем говорить это тет-а-тет. Пока я передавал Андерсу, что случилось, и просил его поберечь силы, за окном полыхнуло зарево со стороны порта. Теперь туда бросились все присутствовавшие в зале, кроме Варрика, Мерриль, Изабелы и Зеврана. Бежать было недалеко. Корабль действительно готовился к отплытию - но вода перед ним пылала: кто-то разлил и поджёг на её поверхности масло.
Застать работорговцев врасплох уже не получилось бы, зато удалось задержать их у причала. На палубе царили паника и неразбериха. Бетани и Карвер остались в стороне, а Себастьян обеспечил огневую поддержку, пока мы прорывались по сходням и далее - к трюму, а затем выводили (и выносили) пленников. Фенрис указывал дорогу, Андерс прикрывал с тыла. Отвлекая команду (явно не рядовых моряков) от безоружных, Авелин попыталась пробиться к командующему, а Фенрис отправился зачищать нижние палубы от надсмотрщиков и хотел было дойти до лучников на верхней палубе, но не справился в одиночку и присоединился к нам.
Убедившись, что все освобождённые люди и эльфы, в том числе раненые, перебрались на берег, я скомандовал отступать. Уже подоспели городские стражники, чтобы разобраться с оставшимися тевинтерцами. Себастьян остался помогать им, а Авелин уже не могла их возглавить - её задело тевинтерским клинком. Бетани же склонилась над окровавленным Карвером - кто-то, видимо, стрелял в неё, чтобы лишить нападающих магической поддержки, а попал в него. Братец в своём репертуаре - увязаться в заварушку, успев нагрузиться виски в "Висельнике", и не принести решительно никакой пользы, зато множество проблем... но сердиться на него, когда его жизни угрожала опасность, я не мог. Предоставив стражникам препроводить бывших пленников в ближайший госпиталь, мы доставили своих раненых в "Висельника", и Бет занялась исцелением Авелин, а Андерс - Карвером. Я боялся, что он потратит слишком много сил, но он держался и не хотел, чтобы мы вернулись домой.
Карвер был жив, но вскоре со стороны кушетки, где он лежал, снова донеслись тяжёлое дыхание и стоны. Храмовнику была нужна его доза лириума... Мне вспомнилась мысль о том, что все подозревают в жажде власти магов, которые родились такими, и никто при этом не вспоминает о храмовниках, которые сами выбирают принимать лириум - ради чего, если не ради власти? Но не время было говорить об этом вслух - Карверу надо было помочь, пока ему не стало совсем худо. Пока решали, что будет быстрей - дойти до казарм Себастьяну (и избежать того, чтобы привести храмовников с собой) или обратиться к контрабандистам, знакомым Варрику, - Авелин ушла к посту стражи и послала за конфискованным с корабля грузом. На судне были маги - а значит, был лириум.
Карвер вернулся к жизни, Авелин - к службе, а клонившаяся к утру ночь в "Висельнике" продолжалась своим чередом. Зевран предложил сыграть в "правду или вызов" - хотя все были ещё слишком трезвы и слишком серьёзны. Я попытался разрядить обстановку, спросил у Зеврана, с кем из присутствующих он выбрал бы провести ночь, но получилось только хуже - тот только намекнул на Фенриса, и эльфа как ветром сдуло из комнаты. Чуть погодя он утащил и Мерриль, когда Зевран спросил Андерса, каким был его первый раз, - дабы уберечь её нежные длинные ушки, хотя после того, как Мерриль уютно сидела у Зеврана и Изабелы на коленях, я бы уже не был столь щепетилен. Также за время игры мы чуть было не выяснили, дают ли храмовники, и едят ли кунари морковку.
Кто-то спросил Андерса, на что он готов ради свободы магов. Он коротко ответил: "На всё". Но Зевран пожелал уточнить, готов ли он пожертвовать своими близкими, и Андерс ответил отрицательно, а я даже не задумался о том, с чего бы Зеврану беспокоиться на этот счёт: просто отступники всегда вызывают любопытство. Но Андерс задумался и чуть погодя шепнул, что, кажется, всё же мог бы мной пожертвовать. Я хотел ответить, что сам готов ради него на всё, только умирать не хотел бы, а хотел бы ради него жить - но слова остались в горле комом, я уже столько раз их повторял, а Андерс всё равно твердил, что испортил мне жизнь. К чему слова, если можно доказать их делом? Поэтому я промолчал - тем паче что нас могли услышать.
Я просто был с ним - и со всеми также, но в первую очередь с ним, - и был счастлив каждым мгновением, когда обнимал его, или держал за руку, и касался губами лица и волос. И даже когда я спрашивал, всё ли с ним в порядке, и он вновь и вновь отвечал, что совсем скоро всё закончится, всё изменится, скоро придёт рассвет - у меня на душе светлело от облегчения в его голосе. Я и не представлял, что может закончиться наше право быть вместе, - а значит, мы либо будем жить дальше, либо погибнем, сражаясь плечом к плечу. Так или иначе, рассвет не может принести дурного.
Зевран зачитывал отрывки из следующей книги Варрика (которая выйдет, на мой взгляд, как раз тогда, когда Себастьян воцарится на престоле Старкхэвена, или когда рак на горе свистнет), и Андерс улыбался тоже, и его улыбка была самым прекрасным зрелищем, которого я не видел так давно. А потом посиделки вновь прервались: Себастьян был не в себе. Он не узнавал окружающих, не помнил себя и что-то говорил об освобождении эльфов. Он ни на кого не пытался напасть, но его оглушили, и пришёл в себя он уже с приставленным к горлу кинжалом Зеврана. Теперь с ним всё было в порядке, хотя он ничего не помнил из того, что происходило с ним до этого. Я уговорил Зеврана убрать оружие, и мы стали гадать, что это было за явление.
На одержимость это не было похоже - тем паче что Себастьян даже не был магом. И никакая чужая магия, включая магию крови, - насколько я знал, не могла поместить одного человека внутрь другого. Все спрашивали Себастьяна, не почувствовал ли он чьего-либо влияния, находясь рядом с кораблём, и не забрал ли кто-то какую-нибудь безделушку у тевинтерских магов. Все молчали, и только Варрик обмолвился, что у него с этими работорговцами были какие-то "дела". Я сжал плечо Фенриса, который сидел рядом и подался вперёд, и чувствовал, как он вздрагивал при каждом упоминании тевинтерцев вслух. К счастью, Варрик объяснился, что тогда ещё не знал, что они торгуют людьми, когда заключал сделку с этими пришельцами из Тевинтера, - а мне пришлось поскорее свернуть тему, напомнив, что работорговцы всё равно уже мертвы, иначе я не был бы уверен, что сдержу Фенриса; хотя мне самому было не по нутру, что Варрик темнит и не отвечает прямо, может ли в "Висельнике" находиться что-то опасное или нет.
Тем временем та же напасть настигла Карвера. Его тоже попытались оглушить, не дав договорить, но он пришёл в себя и представился эльфийским магом Эльгарнаном. Он не понимал, что происходит, и выглядел совершенно растерянным - правда, я не мог сказать наверняка, кого мне в этот момент было жаль: Карвера или застрявшего в нашей компании Эльгарнана. Его обступали с расспросами; Зевран принялся было рассказывать, что дела на земле идут не очень и эльфы в рабстве, но я попросил его не накалять обстановку. Впрочем, Карвер безболезненно пришёл в себя. Себастьян с чужих слов уже догадался, что был Мафератом, но, на мой взгляд, на божественное откровение это не тянуло. Нужно было что-то делать, а действенных предложений не поступало, кроме как помолиться (от Себастьяна) и всех, кто ещё начнёт говорить чужим голосом, оглушать и обливать водой (от Мерриль). Я терпеть не мог такие случаи, когда я не знал, с чем столкнулся и как с этим справиться.
Всё несколько прояснилось, когда меня вызвал на разговор Фенрис. Мы заперлись в спальне Варрика, и он заявил, что с ним тоже разговаривал эльфийский бог - Фен'Харел. В первый раз Фенрис его услышал, когда задавал Зеврану вопрос о его татуировке, а во второй раз Фен'Харел сказал, что ему нужна брошь, которая находится у Бетани. Фенрис не мог забрать её сам, но считал, что если артефакт не вернуть, всё так и будет продолжаться - и с Карвером, и с Себастьяном. Я не мог доверять неизвестному мне эльфийскому богу, который мог употребить могущественную вещицу, как ему заблагорассудится, - но я мог доверять Фенрису, и стоило хотя бы попробовать такой вариант. В конце концов, если брошь принадлежала этому Фен... эльфийскому богу, то эльфам было видней, что с ней делать.
Бетани я нашёл на кухне и отвёл её в ту же спальню. Передал ей слова Фенриса, сказал, что мы с ним оба не доверяем Фен'Харелу, но если ничего не предпринять, может стать только хуже. Ещё больше, чем рисковать Фенрисом и всеми присутствующими - никто не мог гарантировать, что Фенрис продолжит контролировать своё сознание, - мне хотелось бы просто вернуть брошь туда, откуда её забрали. Но Бет не знала о её происхождении - она нашла брошь в "Висельнике" и хотела забрать её в Круг, где оную смогут нейтрализовать и изучить, и Мерриль поддерживала эту идею. Мне совсем не улыбалось, если её раскроют и обнаружат, что артефакт тевинтерский или долийский, и участие Мерриль меня куда больше тревожило, нежели успокаивало. Я боялся увидеть свою сестру усмирённой. Но и отнять у неё игрушку силой не мог. Я пообещал Бетани с наступлением утра проводить её в Круг и хоть отчасти проследить, чтобы маги и храмовники не ополчились на неё.
Внутренне я счёл, что если Варрик не сказал раньше, откуда брошь взялась в "Висельнике", - значит, он вправду о ней не знал, и будет излишним его расспрашивать. Я сообщил Фенрису, что будет с брошью, и ему это совсем не понравилось - он сомневался, что в Круге совладают с артефактом, и боялся, в свою очередь, что под влияние броши подпадут маги. Он убеждал меня, что для эльфийского бога брошь - пустяк, вроде как для меня - кинжал, и что ничего страшного не произойдёт, если отдать ему его вещь. А я ловил себя на том, что для меня, простого человека, такой "пустяк" мог шутя разрушить целую страну - я не доверял богам из-за их огромной силы, так же как Фенрис не доверял магам. Для меня маги были такими же, как я сам - магом был мой отец, магом была моя сестра, и магом был мой супруг. А для эльфов их боги были такими же, как они, - несмотря на то, что Фенрис вырос оторванным от всех своих эльфийских корней.
Но мне неудобно было разговаривать с Фенрисом в коридоре, когда рядом маячил Себастьян - не то подслушивал, не то просто очень спешил со мной поговорить. Решив, что у него может быть нечто срочное, я обернулся к нему. Он начал с вопроса, не нужны ли мне клинки Зеврана, или он может взять эльфа с собой в Старкхэвен, - я вежливо удивился и ответил, что Зевран сам выбирает, с кем идти и на кого работать. Я смотрел на Зеврана как на перекати-поле и не предлагал ему остаться, да и сам он не высказывал желания присоединиться. Тогда Себастьян спросил, не отпущу ли я в Старкхэвен Бетани, - я вежливо удивился дважды, поскольку Бетани также решает за себя, и если она согласится покинуть Киркволл, я поспособствую её желанию. Да, в Кругу Киркволла могло стать неспокойно, и я был благодарен Себастьяну за это намерение - а он был воодушевлён моей сговорчивостью, но я понимал, что о спасении Бетани из Круга речи не шло. Себастьян мог только перевести её из одного Круга в другой, из железной клетки в золотую.
- Она сможет даже стать верховным магом!
- Мне кажется, это совсем не в характере Бетани.
- Это не важно. Магистров выбирают из самых одарённых, порой против их воли.
- Вот видишь. Даже это они не могут выбирать за себя!
Но для Себастьяна всё было просто: если что-то с тобой происходит, значит - на то воля Создателя, и можно только следовать ей или противиться. И он сам не выбирал свой путь - в нём просто проснулась королевская кровь. Но разве Создатель не подарил человеку свободу воли, в отличие от других тварей?.. Впрочем, Себастьян, похоже, уже потерял ко мне интерес. Для него всё было слишком просто: маги - опасны, ферелденцы - невежественные собачники, антиванцы - мошенники, кунари - вообще животные. И никому, без исключения, нельзя доверять - поскольку когда-то даже самые близкие предали его семью. Вот только мне не завидно было такой лёгкости. Почему-то совсем не завидно.
Уже мне вслед Себастьян проговорил, что я не захочу увидеть мир без Кругов, а я пробормотал, что, может, ещё увижу, - и, переступив порог общего зала, буквально налетел на Варрика, который сообщил, что и Мередит, и Орсино требуют меня к себе. Что бы они ни делили на этот раз - я должен был идти. И я не мог выбирать сам, кто пойдёт со мной, - но я знал, что пойдут все. Я попросил только, чтобы они держались поодаль и раньше времени не показывались храмовникам на глаза, а сам пошёл вперёд.
Когда незадолго до этого меня спросили, не нужен ли мне оставшийся от тевинтерцев корабль, я посмеялся и ответил, что он мне ни к чему. Но про себя подумал всё же, что если грянет беда - то у Авелин и стражи есть корабль, у Изабелы - умение им управлять, у Варрика - связи в порту и деньги, да и я не бедствую. Мы и не с таким справлялись. Что может пойти не так, пока мы вместе?
Я всегда верил в поддержку друзей и не боялся поворачиваться к ним спиной.
Может быть, поэтому я проглядел этот удар в спину кинжалов Зеврана.
Никто не успел его остановить - или никто не хотел?
Удар в спину Андерса - то есть в самое моё сердце.

Возможно, стоп был преждевременным, но, увы, о сговоре Варрика и Зеврана мы не знали, а после игры кидать кубы было уже поздно. Так что финала может быть два: либо Мередит и Орсино так и не дождутся своего Защитника, который будет слишком занят спасением тяжелораненого, либо заказчик и исполнитель одним ударом убьют двоих, поскольку для Хоука в этот момент всё закончится.

Здесь игроцко-персонажные благодарностиСпасибо Андерсу [Птаха] за то, что Хоук ни на мгновение не сомневался (чего я боялся до игры) в том, что любим и нужен. За то, что мы вместе ждали рассвета - и я уверен, что он не станет последним.
Спасибо Фенрису [Силь] за то, что был, наверное, единственным, кто доверял Хоуку. За понимание того, что Хоуку дружеское плечо нужно ничуть не меньше, чем сам Хоук нужен Фенрису (а может, уже и больше). За то, что рассказал о Фен'Хареле. Волк в квадрате^^
Спасибо Варрику [Наташа] за то, что Хоук ничего не знал и мог ещё целую ночь быть счастливым - хотя он так остро впитывал каждое мгновение рядом с Андерсом, словно каким-то собачьим чутьём ощущал, что может его потерять. Хоук так и не понял, что каждый теперь сам за себя и что у Киркволла найдётся другой защитник.
Спасибо Зеврану [Ника] за источник позитива и всей застольной движухи. Очень яркий получился образ, который не вызывал у Хоука ни симпатии, ни отторжения - просто наёмник, Хоук сам когда-то таким был, пока не оброс привязанностями.
Спасибо Авелин [Хельга] за оплот здравого смысла, за сильную женщину, не боящуюся ни магов, ни эльфов, никого - нашедшую своё место и выполняющую свою работу. Это было очень красиво.
Спасибо Себастьяну [Лео] за... идеального Себастьяна) у нас сбылся дрим-каст несмотря на то, что Орлея не случилось, - видимо, это судьбец. Очень чёткий контраст с Хоуком, очень формальные взаимоотношения как единственный способ избежать конфликта. Спасибо за все разговоры.
Спасибо Бетани [Кэта] и Карверу [Дуглас] за моё такое разное бедовое семейство. За то, что обеспечили Хоука постоянно подспудно грызущим его чувством ответственности за младших - не уберёг, упустил, и теперь их не вырвать из Круга.
Спасибо Изабеле [Дёгред] и Мерриль [Тианит] за ниших чудесных девочек, которым не было дела до сложных магохрамовнических щщей. Вы были очаровательны, подарили множество улыбок, и надеюсь, вам не было с нами скучно.