Кто пролюбил все дедлайны? - Марк пролюбил все дедлайны. Потому что сам себе лесной болван и накупил билетов на будние дни. И сегодня я снова пишу пост вместо статьи) Ибо от статьи я плохо сплю, плохо ем и лапы ломит, а кинотрансляции спектаклей приносят радость. Правда, на входе в зал образовалась длинная очередь, и на начало я опоздал.

Двенадцатая ночь (2012)
Шекспировский театр "Глобус" (Лондон, Великобритания)
Очаровательную фантазию на тему шекспировского театра от "Глобуса" уже ни с чем не спутаешь: деревянные подмостки, архитектурный задник с тремя дверьми, на балкончике над сценой - ансамбль аутентичных инструментов, зрители со всех сторон. Исторические костюмы, как будто скрупулёзно скопированные с парадных портретов королевских особ. И на этот раз - как полагается, на всех ролях только актёры-мужчины. Очевидно, что не столько эта задумка подходила к материалу, сколько материал подходил к этой задумке, поэтому воспринимать женских персонажей как женщин практически невозможно. Стоит ли добавлять, что спектакль прошёл под нестихающие звуки awww из зрительных залов и по ту, и по сю стороны экрана?..
Когда я отыскал свободное место, на сцене уже сокрушалась Виола - густо набелённым лицом и яркими губами, ещё в зелёном платье, но готовая к трудоустройству на должность "евнуха". Затем появляется комическая троица: внушительная Мэри, сэр Тоби с багровым носом, у которого за каждой колонной припрятано по бутылке, и наивный седовласый донкихот с подкрученными усами и жабо - сэр Эндрю. И, наконец, герцог - уже не молодой, но и не старый, с особой интеллигентностью отца или наставника, напоминающий Зарастро из "Флейты" Брука. Только, к тому же, влюблённый - и сразу видно, в кого именно. Виолу теперь зовут Цезарио, он одет в белый костюм пажа с юбочкой и широкими панталонами, и когда он никак не может справиться со шпагой, герцог опускается перед ним на колени, чтобы всё поправить. Не скупится на комплименты. И обещает прямым текстом: "милый мальчик" разделит с ним "счастливую судьбу" - нужно лишь устроить выгодный и приличествующий брак.
Не менее прекрасен Шут: менестрель в рыжих сапогах и цветном костюме с меховым воротником, под которым виднеется белоснежный воротничок рубашки - красиво поёт и разговаривает философскими каламбурами, явно бродячий "вечный студент". Глаза огромные, светлые, улыбка обаятельная, а что злопамятный и хам - так на то и Шут: где сова, там и зеркало. Он самоотверженно развлекает Оливию: она плавает по сцене в чёрном платье с длинным подолом и пышным жабо, с короны на голове спадает чёрная вуаль, и прежде чем пришвартоваться за стол, она склоняется перед соседним стулом, покрытым траурной накидкой - местом покойного брата. У неё такое же белое лицо и алая помада, как и у Виолы-Цезарио, и серьёзный, истинный дворецкий Мальволио - Стивен Фрай.
Читать дальше!Прибывает незамутнённый Цезарио - и ему удаётся не только без видимых усилий уговорить Оливию открыть личико, но и взволновать своими панегириками. Она трогательно смущается, запинается, суетится, спохватывается и просит посыльного вернуться ещё раз. А когда тот, наконец, удаляется, после долгого фэйспалма приходит к храброму выводу: будь что будет. И, объявив Мальволио, что гость-де забыл кольцо, пытается снять перстень с собственного пальца - оно не поддаётся, и приходится пустить в ход зубы.
Тем временем на сцене появляется ещё одна пара - бравый Антонио и Себастьян, одетый точь-в-точь как "сестра" Цезарио, в таком же парике и таким же макияжем; занятно, что Цезарио более женственен, а Себастьян - хотя за девушку его не примешь - более смазлив. Антонио - тоже жертва любви: он увязывается за Себастьяном во владения герцога, с которым его связывает некая история в прошлом - о чём он всячески темнит.
За что создателям спектакля отдельное спасибо - так это за песни: Шут поёт длинную романтическую балладу, после чего они с Тоби и Эндрю исполняют песню-игру, в которой, соблюдая ритм, каждый говорит друг другу "молчи, плут". Сэр Эндрю расходится так, что забирается на стол и, размахивая над головой мёртвым зайцем, продолжает петь высоким голосом, когда все уже замолчали при виде Мальволио. Кайфоломство почтенному камердинеру не простили: Мэри сочиняет свой знаменитый розыгрыш, за что получает от сэра Тоби долгий нежный поцелуй. Впрочем, спать дядюшка удаляется всё равно в компании рыцаря.
Герцог переходит к решительным действиям: предлагает Цезарио послушать лирическую мелодию оркестра, затем приглашает Шута спеть печальную песню. Пока он поёт, герцог сначала мечется от колонны к колонне, вытирает ладони о листья, затем подсаживается на скамью рядом с Цезарио. Они косятся друг на друга - но, столкнувшись взглядом, отводят глаза. Герцог то хватает его руку - и отпускает, то кладёт его ладонь на своё плечо, на кружевной воротник, то берёт её в свою ладонь... Цезарио, не выдержав, отходит к колонне, заканчивается песня, и герцог вскакивает, опрокинув скамью. Попрощавшись с Шутом, который, всё поняв, намекает, что за удовольствие придётся расплачиваться, - кричит, чтобы их оставили одних.
Герцог и Цезарио говорят о любви - якобы к кому-то другому, якобы чьей-то ещё. Цезарио начинает плакать - и они, наконец, обнимаются. И почти целуются - но их прерывают, и Цезарио вновь отправляется на штурм Оливии.
Шутники - Тоби, Эндрю и Фабиан - прячутся в бутафорском кусте, наблюдая за мечтающим Мальволио: он прогуливается под ручку, присаживается на скамью и пританцовывает с воображаемой дамой. Когда он обнаруживает подброшенное письмо и, нацепив на нос крошечные очки, читает его, - эта комическая сцена одна стоит целого спектакля. Он шевелит губами, беззвучно перебирая слова на букву М, на лице медленно загорается надежда - но некоторое время он ещё ломает голову, боясь поверить в невозможное. Он доверчивый, милый, при этом не глупый, - хотя я привык ожидать более неоднозначного Мальволио: в памяти жив моноспектакль "Я, Мальволио" Тима Крауча, приезжавший на "Сезон Станиславского" два года назад.
Второе свидание поневоле Цезарио и Оливии: вручив ему корзину, она нервозно обрезает листья - и в итоге признаётся в любви, опускаясь на колени. Попытка соблазнения не удаётся, и графиня в отчаянии делает вид, что удаляется и роняет башмак. Удержать неприступного Цезарио невозможно - остаётся лишь снова назначить встречу и заняться приготовлениями. Графиня ожидает гостя на пикник - расстилает покрывало и подушки и приглашает держать свечку бедного Мальволио. Тот, натурально, является в ядовито-жёлтых чулках, туго перетянутых, как колбаса, чёрными лентами с бантиками, старательно улыбается и глупо хихикает - и цитирует письмо. И только тут до меня доходит, как двусмысленно звучит именно этот глагол:
- ...and some has greatness thrust apon them! - изрекает Мальволио, решительно усаживая Оливию к себе, хм, на колени. Какой я пошлый.
Когда Оливия спешит навстречу Цезарио, ничто не мешает затянувшейся шутке достичь апогея: Тоби, Мария, Фабиан кружат вокруг Мальволио с Библией и рогатиной и, наконец, накрывают покрывалом и колотят подушками. В этом спектакле их издевательства хотя бы не жестоки.
Ещё одним объектом насмешки становится сэр Эндрю: Тоби передаёт его вызов Цезарио, едва отделавшемуся от влюблённой графини. Каждого соперника убеждают в кровожадности другого - и перепуганного Цезарио приходится подталкивать рогатиной, а рыдающего от страха рыцаря - отрывать за руку от скамьи. Дрожащих дуэлянтов прерывает ещё один тяжеловлюблённый - обознавшийся Антонио, вставший на защиту Цезарио - копии Себастьяна и незамедлительно арестованный.
Путаница близится к развязке: Шут, а затем и остальные бездельники принимают за Цезарио настоящего Себастьяна, столь неспешно добирающегося до замка, и тот хватается за шпагу. Вовремя вмешивается оглушительно верещащая Оливия, вращающая огромной алебардой - и уводит с собой не сопротивляющегося Себастьяна, пока забытый в этой свистопляске Мальволио томится в темнице сырой - ящик с решётками установлен над люком сцены.
Оливия деловито закрепляет внезапный успех - приводит священника. А после помолвки лично заявляется герцог - и буквально бросается на графиню со шпагой, но, конечно, не потому, что его разозлили отказы: он почуял, в чём их причина, и в нём заговорила ревность. Он заявляет, что забирает Цезарио с собой, чтобы - в русском переводе "погубить", но в оригинале "пронзить". Сам Цезарио такому обещанию, понятно, немало радуется - и охотно следует за герцогом, чем приводит новоиспечённую невесту в ужас. Она называет его супругом - и герцог останавливается на самом пороге. С очень выразительным взглядом в адрес Цезарио. Оливия вновь зовёт священника - и тот свидетельствует в её пользу.
Герцог едва не плачет. Со словами "бери её" он протягивает Цезарио свою шпагу. "Страшись ещё раз пересечь мне путь" - говорит без ярости, с одной только болью, почти шёпотом, и собирается уходить. Актёрский английский театр что ты делаешь прекрати
Но для снятия пафоса всегда на подхвате Тоби и Эндрю - прикладывающие платки к окровавленным макушкам. За ними следует и сам грозный Себастьян - и первым делом бросается к Антонио. Незамутнённая реакция Оливии особенно прекрасна: она восклицает "Невероятно!" так, словно ей и впрямь обломилось сразу два одинаковых мужа вместо одного. Только тогда брат с сестрой замечают друг друга - и, не договорив монологов, заключают друг друга в объятия. И всё возвращается на круги своя: Себастьян опускается на колени перед Оливией, герцог - перед Цезарио. Графиня - несколько в шоке, герцог - великолепно, я бы даже сказал - лихо невозмутим. Абсолютно веришь в то, что для него не имеет никакого значения, какого там вообще пола его любимый человек.
После перерыва на чтение письма от Мальволио Оливия, впрочем, тоже довольна судьбой - Виолу целует как сестру, и вся семья встречает освобождённого узника - несколько помятого, со спущенным жёлтым чулком, но не сломленного и сохранившего достоинство. Он, конечно, обижен и говорит об этом с горечью - однако не опустился до озлобленности и мстительности. И можно не сомневаться, что его гонителей будет ждать амнистия по случаю тройной свадьбы: Фабиан быстренько заявляет, что Тоби женится на Мэри, хоть та и несколько удивлена этой новости.
Шут поёт свою последнюю песню - под которую все и танцуют вместо поклонов. Эта трёхчасовая комедия, очень добродушно смешная, неожиданно остаётся в памяти чертовски романтичной и жизнеутверждающей историей.
теперь, блин, я хочу вот это)