Итак, сегодня было главное событие фестиваля - почётный гость в рубрике "Легендарные спектакли и имена", живой-здоровый классик Геббельс, который Хайнер, а не доктор. Все интересующиеся, что такое постдраматический театр, в постдраматичности которого не приходится сомневаться, - вам сюда

Вещь Штифтера (2007)
Театр Види-Лозанн (Лозанна, Швейцария)
После функции
Пространство спектакля напоминает фабрику или экспериментальную лабораторию - не успевает он начаться, как мы уже видим три мелких резервуара-бассейна, светящиеся полупрозрачные кубы-ёмкости, перемигивающиеся вспышки на штативах, потрескивающие динамики. Человек здесь необходим только для обслуживания, для подготовки площадки к действу, в котором сам не будет принимать участия. Двое безмолвных рабочих покрывают дно бассейнов ровным слоем белого порошка, затем один пускает в них воду из кубов через шланги. И лоснящаяся влажная чернота, постепенно пожирающая белизну, не оставляющая ни одного островка, уже сама по себе красива. Между бассейнами опускаются белые полотнища, и отражающиеся на них отблески с поверхности воды прекрасны также. Поочерёдно приподнимаясь, пронзённые лучом света экраны создают объёмную проекцию волновых колебаний без всякой видеосъёмки - естественный мираж, воплощённая гармония посреди промышленной обстановки, под соответствущие звуки - перестукивание, лязг и ритмичный ход двигателя заставляют вздрагивать расслабляющихся зрителей.
Геббельс предлагает нам почти что дзен-медитацию - можно ощутить себя как будто внутри огромного механического аппарата, выполняющего свою тайную, скрытую от взгляда извне работу. Созерцать, вслушиваться, погружаться в среду - всё это необязательно осуществлять, пытаясь оторваться от достижений прогресса. Природа и техника не только не противопоставлены, но и не разделимы - они существуют по общим законам, созданы из общих элементов: воды и света, импульса и вибрации. Окружающая нас природа изобретённых, приспособленных, прирученных вещей - сложнее природы непроизвольной, безусловной, но мы можем разглядеть второе в первом, или же помочь ему обнаружить себя. Одно прорастает в другое, стремится слиться - так, когда полотнища исчезают, мы видим силуэт не то заводского агрегата, не то дома, окружённого деревьями. Проявляясь на заднике, его скрывает живописный лесной пейзаж, всё более чёткий.
Читать дальше!Над бассейнами идёт дождь - и мы слышим его шум, хоть и находимся в помещении. Затем из динамиков звучит голос, читающий историю, избыточно насыщенную подробностями, описаниями, метафорами, повторами. Автор текста рассказывает о том, насколько сильно был поражён звуками падающих в замёрзшем лесу деревьев. А мы, живущие в каменных джунглях, привыкли не замечать, не слышать его музыки, тогда как нигде и никогда мы на самом деле не оказываемся в полной тишине. И не только звуки, производимые предметами и приборами, составляют эту музыку, но и человеческая речь. Следующий аудиофайл - беседа двух человек по-французски, один из которых - Клод Леви-Стросс. Собеседник считает его "этнологом от бога", но тот настолько не доверяет людям - предмету своего изучения, - что охотнее общался бы с собаками или кошками. Но содержание этих записей не важно - важно их звучание. Чем меньше мы понимаем значение слов в том или ином языке, тем лучше мы слышим их музыкальность. Вот почему язык неодушевлённых инструментов в этом отношении идеален.
Пейзаж плавно переменяет насыщенность и колорит, словно снимок, пропускаемый через различные фильтры. Когда он блёкнет вновь и исчезает, будто растворившись, мы видим среди древесных стволов сооружение из обломков музыкальных инструментов - видны пять фортепиано, распиленных пополам. Эта машина играет сама по себе - нажимаются клавиши, рычаги дёргают за струны, что-то бьёт по жестяному листу, надувается белая подушка, выдыхая белые дымные облачка, казавшиеся источниками дождя. Не просто механизм, извлекающий звуки, - музыка без музыканта, представление без исполнителя. Двигаясь по рельсам над бассейнами, он приближается к зрителю - главное действующее лицо спектакля, пусть рукотворное, но способное общаться, выражая обширный спектр эмоций. И, что особенно важно, - мы можем ему отвечать, реагировать в меру своих скромных телесных средств: чего стоит усмешка или заинтересованно приподнятая бровь в сравнении с волной аккорда, проходящей по клавишам, как по воде?..
А вода, когда отодвигается назад ансамбль, автономный от человека и всё же воплощающий, выражающий его замысел, - оживает. Словно вобравшая в себя стелившийся над ней дым, поглотившая его, она как будто кипит в замедленной съёмке - миниатюрные фонтанчики вырываются над поверхностью и падают в крошечные кратеры. Изменяется освещение - и вот они уже похожи на живых существ, рождающихся из воды, прыгающих или стремительно скользящих с места на место над сгущающейся под водой белой массой. Законы физики и химии тоже могут быть театральными законами, а воображение зрителя - ведущий приём художественной выразительности. В языке театра Геббельс - поэт, избегающий определённых, однозначных, фиксированных объектов и использующий только переменчивое, мимолётное, неуловимое и непередаваемое. Вещь для него - вещь Штифтера, писателя, знаменитого вниманием к каждому предмету. Персонаж-человек и персонаж-вещь равнозначны как герои художественного произведения.
Метод текстов Штифтера, опрокидывающий на читателя одновременно множество знаков, не подвластных повествовательной системе, не соподчинённых, повторяющихся, создающих вместо последовательной линии полифонический контекст, сферу субъективной избирательности восприятия, - по иронии стал методом театра, порвавшего с литературой. Теперь уже зритель сталкивается со спектаклем не как с итоговым замыслом, целью, продуктом, а как с процессом, взаимодействием, исследовательским опытом. Условность театра начинается не там, где заканчивается сценарий, а там, где возникает способность принимать условия. Материал режиссёра - это мы.

Уже завтра (не верится) я проведу первый из двух выходных дней на "Евразии", от начала и до конца. Пойду чистить память фотоаппаратов, заряжать батарейки, выписывать расписание рингов. Вам каких собак поснимать?