Проба грунта в Казахстане
Компания Rimini Protokoll (Германия)
"Проба грунта" - представитель документального театра на фестивале NET. Подчёркиваю: документального, а не того, что в степях российских привыкли называть театром док. Здесь нет актёров, пытающихся вывести среднее арифметическое из людей, которых они наблюдали или общали, и представить некие типажи, мало чем отличающиеся от шаблонных персонажей постдрамы. Нет умилённого разглядывания мифологизированных "аборигенов" сквозь толстое стекло с надписью "это тоже люди". И запоздавшего лет на десять выпячивания социально-политических очевидностей, и героических свершений на полях фейсбука - тоже нет. Это действительно живой документ, глубокий, интересный, захватывающий неожиданными поворотами и ювелирным монтажом подлинных фактов. Вместо подготовленных исполнителей - пятеро настоящих, "обычных" людей, рассказывающих истории своей жизни. Истории, которые пронзила, как археологические пласты, буровая вышка.
Крепкий, породистый ариец с седой головой, Герд Бауманн, без видимых усилий шагает по беговой дорожке, имитирующей лыжню. Маленькое табло у его ног отсчитывает энергию, произведённую работой его мышц. Он рассказывает о своей работе на нефтяных месторождениях Казахстана в восьмидесятых: о том, какой ювелирный расчёт и какой риск связан с бурением скважин. Его прадед был ветераном вермахта, получившим "дубовую ветвь" за военные действия на Дону.
Когда войска вермахта были выбиты с Украины, русские немцы - потомки приглашённых Екатериной переселенцев - были депортированы за Урал. В том числе и родители Генриха Вибе, самого пожилого участника спектакля. За организацию баптистской общины его отца посадили, и он вырос в детском доме. Затем семья перебралась в Казахстан, 10% населения которого составляют русские немцы. В Семипалатинск, город у полигона, на котором испытывались атомные бомбы: в воронке от наземного взрыва образовалось озеро, в котором купались и ловили рыбу, подземные взрывы проходили каждую вторую неделю. Генрих садится на велотренажёр, крутит педали, а за его спиной на большом экране тянется дорога современного Семипалатинска, отличающегося от чёрно-белых фотографий только автомобилями. Неожиданно сильным голосом он запевает "Эх, дороги..." - песню, которую пел тогда, чтобы не заснуть, когда водил грузовики с топливом и отливал немного для домашней печки.
Читать дальше!Елена Симкина - одна из потомков русских немцев, эмигрировавших в Казахстан. Маршируя, как в детстве, она запевает "Орлята учатся летать", а чтобы "вернуться" в родной город Жезказган - в резиновых сапогах месит шагами грязь в корыте. На экране - тамошний медеплавильный завод, от которого воздух был с привкусом меди и на котором тогда работали немецкие и японские военнопленные, из которых мало кто вернулся домой жтвым. С соседнего Байконура взлетали ракеты, и Лена, как и все дети, мечтала стать космонавтом, но стала работницей авиалиний. Однако из-за роста цен на нефть всё больше рейсов стало отменяться, и в итоге она потеряла работу.
Нурлан Дуссали - не немец, он казах, получивший немецкое гражданство за учёбу и работу в Германии. Он занимался продажей нефти через интернет и зарабатывал на колебаниях курса, а сейчас перешёл на торговлю солнечными батареями. В деловом костюме, ярко подсвеченный, как на экономическом семинаре, Нурлан выходит с канистрой чистой нефти и поёт на немецком речитатив о собственной карьере, припев заканчивается строчкой: "Я хочу купаться в жидких деньгах".
Когда получивший независимость Казахстан превратился в "Oildorado", в Таджикистане началась гражданская война. У выросшей в то время Елены Панибратовой нет фотографий из своего детства, как у других рассказчиков, и на экране, щёлкая, сменяют друг друга пустые кадры. У неё есть только видеозапись со свадьбы троюродной сестры: прадед-ходжа в окружении целого батальона правнучат, танцующие женщины, машина, увозящая молодожёнов... Елена говорит, что родного языка уже не помнит, но записала на ладони слова песни о Таджикистане. Поёт, не подглядывая, длинную, очень красивую песню.
Рассказчики ведут воображаемые "диалоги" с видеозаписями тех, кто остался в Казахстане. Для Герда это коллеги - немецкие нефтяники. Рассказывают, что нефтяные месторождения из диких уголков постепенно превращаются в островки цивилизации, вот только немцев и русских становится всё меньше, а китайцев и индусов - всё больше. Что по-прежнему налажен "порноканал" - подвоз вертолётами девушек из бывших союзных стран, знающих, что нефтяники могут платить по сто долларов. Но Герда не приманить ни перспективами "нефтяного бума" в 2030-м, ни низкими налогами, ни даже рекламой "немецкой колбасы из казахского мяса".
Елене Симкиной передаёт привет и два портрета Гагарина в подарок хозяйка Жезказганского музея космонавтики - комнатушки в местном ДК. Просит писать письма и напоминает, что никогда не поздно готовиться стать космонавтом. И Елена готовится - от края до края сцены прокатывается в колесе.
У Нурлана в Алма-Ате остались дедушка - ветеран красной армии - и бабушка. Они просят его приехать, и бабушка поёт песню на казахском. Нурлан подыгрывает на домбре.
Когда Хельмут Коль объявил о возможности для русских немцев вернуться в страну, Генрих ею воспользовался. Но русские дипломы о высшем образовании и водительские права в Германии не признавались, поэтому ему пришлось работать дворником, а жене-фармацевту - уборщицей. Теперь он ездит не на грузовике, а на велосипеде.
Семья Елены Симкиной тоже могла принять участие в программе, но их единственный родственник, проживавший в Германии, умер от счастья, узнав, что воссоединится с семьёй. Переехать они смогли позже, самостоятельно.
Дед Елены Панибратовой, чьи предки были родом и Эльзаса, долго обивал порог немецкого консульства, прежде чем вывезти семью в Германию. Поработав в банке, Елена поняла, что ей это не интересно, и сейчас танцует на барной стойке перед американскими солдатами. Зрителям она демонстрирует элемент файер-шоу: "выдыхает огонь", набрав полный горючего и выплёвывая его на факел. Совсем как запущенная буровая вышка.
Герд возвращаться не собирается, но его "немецкий метод" живёт - более эффективный в отличие от "русского метода" направлять подземную миграцию нефти при помощи атомных взрывов. Но, говоря по правде, он выяснил, что ветеран вермахта был его неродным дедом. Бабушка согрешила с еврейским инженером, впоследствии строившим атомные бомбы в Советском союзе.
Елена Симкина тоже не вернётся. Из-за топливного кризиса она не сможет повидать оставшегося в Казахстане брата.
Нурлан заявляет, что в Казахстане делать нечего - открывать бизнес неприбыльно. Зато он демонстрирует сверкающий макет Астаны, новой столицы, построенной на нефтедоллары. Здание нефтегазовой компании напоминает гигантские врата, над которыми высится монумент Байтерек, увенчанный золотым яйцом. Внутри яйца, куда можно подняться на лифте, хранится золотой оттиск "заботливой руки" президента, к которому можно приложить ладонь на счастье. На сцене появляется уменьшенная копия сей реликвии.
Генрих заявляет, что на те деньги, на которые можно слетать в Казахстан, он лучше улетит в Америку. Установив посреди сцены полено, он разрубает топором дрова - по одному на каждого государственного лидера, сломавшего его жизнь.