Вечером четверга к нам заехала Хель навестить Терри и осталась ночевать. Протрындели вчетвером допоздна ("без двадцати час - самое время для женской гендерной социализации(тм)"). Наутро разъехались кто куда: Хель - домой, Птаха - к Райне, я - к Беркане.
Вышел из метро Мякинино прямо внутрь Крокус Сити Холла. А он тёмный и пустой. Огромные коридоры, в которых ты один и противоположный конец которых теряется во мраке... не хватало только зомби. Отчаянно захотелось фотосессию там. Но я нашёл-таки выход на парковку, откуда Беркана меня и подвезла. Накормила багетом, напоила чаем, дала погладить котиков. Я повгружал в Беркану фей к Самайну, поговорили за грядущий стиховник, за былые игры. Попробовал индийский ром "Старый монах". Понюхал "Суши" от Demeter. Пахнет рыбьим жиром!О_о Влажно и микстурно. Не устаю удивляться тому, какие бывают ароматы.
В это время к Терри заезжал Дуглас, домой вернулся Манти, а Беркана доставила меня обратно на Мякинино. Беркане уруру, и спасибо всем, кто поддерживает Терри вместе с нами - дистанционно в том числе!

Про Терренса. Я не нашёл преднизолон в семи аптеках, и если бы Тарис не сказал, что просроченный тоже подойдёт, - поехал бы в гребеня на Панфиловцев, единственную аптеку, где пред ещё остался. Крыс не стал есть мясное пюре даже с пальца, но забрался на ручки и задремал, дышит тихо. Я дозвонился до Единорога (эта клиника работает с 11ти), записался к Волковой на 17.30, поскольку раньше у неё операция.
Хата не метена, скотина не кормлена, завтра стиховник - а я сижу с Терренсом. Надеюсь, всё обойдётся.

@темы: friendship is magic, это крыса и ей не стыдно, aroma therapy

В последнее время мне везёт на каких-то косплееров-по-жизни. Ещё перед заходом на купание в Строгинке покупал в Магно газировку, и передо мной на кассе стоял рослый слегка небритый парень с короткими и растрёпанными серебряными волосами. Один в один Ртуть Магнетович, ага. Когда кассирша сказала, что у него упаковка хлеба порвалась, и он ответил "Я быстро сбегаю", я чуть не орнул. (Сбегал, кстати, медленно - я все шоколадки-мармеладки на кассе успел перечитать.)
На днях захожу в вагон - сидит девушка, белые в чёрных пятнах футболка и леггинсы, чёрные с белыми прядями волосы. Круэлла де Виль, летняя версия.

Благодаря буккроссингу в антикафе я обрёл в воскресенье альбом "Китай. Лучшие фотографии GEO". Красиво и познавательно. Комментарий к первому же фото сообщает о "четырёх главных волшебных существах", а более всего я влюбился в семнадцатиарочный мост через озеро Куньмин. Вот в этот.

Мосты уже не будут прежними, что и говорить.

Пересматривать Good Omens медленно, по серии-другой за вечер, особенно вкусно.особенно вкусно. Теперь вижу двусмысленность не только в очевидном "Ты для меня слишком торопишься", но и в "Ты в кого-то врезался. - Это в меня кто-то врезался!". Согласитесь, в Кроули невозможно не врезаться по уши.

Из забавного: на отчёт Вар с вчерашней игры Хэлки пожаловался в ФСБ вот этот человек. Я не знаю, кто это и почему у меня с ней шесть общих друзей в вк, но на всякий случай заблокируйте.

А теперь о хорошем. Напоминаю, что в это воскресенье можно прийти ко мне на стиховник-перекрёсток, сто стихами или без, провести вечер любым персонажем (и будет круто представить его мне заранее)).

@темы: moments of life, кина не будет, електричество кончилось, мракобесие детектед, эрик, да, дно высохшей реки, край, где ни разу я не был, мы потеряли антихриста!

Отчёт с хэштэгом был обязательной частью взноса. На дайри хэштэгов нет, поэтому заголовок
В качестве предисловия - вот есть картинка:
Надпись на картинке
Вопреки общественному мнению каждая из 2 000 900 статей Википедии написана не пользователями, а одной офигенно вдохновлённой белкой
- И я всё чаще ловлю себя на том, что в голове вертится: сколько интереснейших игр написаны одной офигенно вдохновлённой Хэлкой.

Когда Хэлка предложила мне сыграть ангела, притворяющегося СС-овцем, я - после воскресной игры - конечно, орнул. Рюкзак снова можно было не разгружать. В одной и той же чёрной рубашке я последовательно сыграл Фаренхайта, Эриха и этого ангела, так что могу присвоить ей звание почётной рейхсрубашки.
Я не то чтобы поиграл, скорее поигротешил. Прошу принять во внимание, что это был первый прогон игры, без воркшопа, модели тестировались прямо в процессе, - но я очень хочу, чтобы эта игра становилась лучше, и мне будет очень интересно играть в неё ещё и видеть изменения. Поэтому персонажного отчёта не будет, а будет список пожеланий по горячим следам, который я мастеру тоже отправлю. Для игроков - не содержит особых спойлеров, но и не несёт особой ценности.

Игроцкая рецензия об игромеханикеСамое лежащее на поверхности - перекос баланса в пользу надежды. Никто не умер от потери надежды, никто не бросился на проволоку от потери смысла. Возможно, стоит или уменьшить количество надежды, или увеличить способы её лишиться - и наиболее логично лишать надежды при истязаниях. Также высказывалась идея дать узникам возможность не только дарить надежду друг другу, но и отбирать - она мне тоже нравится.

Теперь - сторона ангелов. Ангелы превратились в игротехов, обсуждающих между собой сугубо игротехнические задачи. Во-первых, было сложно выбрать себе подопечных узников самостоятельно из-за того, что персонажи мало проявляют себя как личности; во-вторых, я так и не смог запомнить номера, чтобы соотносить их с личными делами; и в-третьих, говорить с узниками приходится наугад, поскольку не знаешь их истории, что несколько идёт вразрез с тем, что ангел должен быть всеведущим существом. Чтобы ангелы могли качественно выполнить те задачи, что возложены на них сейчас, им нужно ещё до игры изучить истории узников, подумать, какие темы педалировать и на какие слабые места давить, заранее выработать какую-то стратегию и придерживаться её на игре - только так во время игры не придётся судорожно пытаться разобраться, кто есть кто.
Но мне кажется, что игра, к которой будет заранее готовиться игротехнический блок, получится уже какой-то другой игрой.
Сейчас единственным способом избавить ангелов от игротехники мне видится закрепление за каждым узником одного ангела-хранителя, который днём испытывал бы его как СС-овец, а ночью приходил голосом-в-голове, дающим тоску или надежду. Плюс, мне кажется, время на общение узников с ангелами (сон) и время на общение узников друг с другом (и ангелов друг с другом в то же время) имеет смысл разграничить. Да, так теряется концепция двух ангельских подразделений, и я пока не придумал, что с этим можно сделать...
И вот ещё что, по мелочи: немного неудобно игротехнически просить узников "покажи свои карточки", было бы славно обговорить, что в фазе "сна" узник автоматически раскрывает свои карточки ангелу. Это очень ускорило и упростило бы процесс.

Также мне кажется, что СС-овцам, хоть они и ангелы, стоит запретить говорить и проявлять инициативу вообще. В противном случае получается клюква - чтобы достоверно сыграть СС-овца, нужно в это вгрузиться, что далеко не каждому под силу. А страшнее того, что на карточках, всё равно не придумаешь.
Баланс между моделью и ролеплеем с самого начала так и не был обговорён и понятен, пришлось импровизировать, а надо бы поставить его в жёсткие рамки. И чтобы не лишать игроков физического взаимодействия совсем, можно отыгрывать то, что написано на карточке истязания, после прочтения. В идеале - с указанным на карточке же способом взаимодействия. Пример: если карточка про побои, на ней можно указать, что взаимодействие индивидуальное, тогда игрок-ангел бережно и молча моделирует побои, а игрок-узник издаёт соответствующие звуки. Если карточка про то, что все приседают или бегают с лестницей, можно указать, что взаимодействие общее, - тогда и прочитавший, и все остальные узники приседают или бегают по кругу.

Сторона узников. Тут узникам видней, но мне хотелось бы, чтобы люди страдали и рыдали были больше эмоционально вовлечены. Пропускали сквозь себя именно то, что написано на карточках, а не игротехническую импровизацию с декламацией стишков про Рейх. Мне кажется, эти свидетельства заслуживают большего, чем быть просто атмосферным фоном.
Достичь вовлечённости, на мой скромный, можно а)сконцентрированностью времени и пространства и б)большей индивидуальностью историй.
По пункту а) моё мнение непопулярно, но я сторонник того, чтобы игра была в разы короче. Чтобы рано начинались смерти и всё быстро приходило к тому, что кто не умер, тот заплакал и уже не будет прежним. К тому же, более камерное пространство позволит игрокам слышать друг друга и добавит ощущения тесноты и скученности.
Что я подразумеваю под б)? Я уже упоминал, что персонажи мало проявляют себя. Свидетельства, зачитываемые игроками, ценны для зрителя, но не для самих игроков, особенно прочитанные в спешке. И разные свидетельства по-разному эмоционально окрашены - авторская, литературная обработка неизбежна: где-то звучит сатира, где-то протест, где-то пафос, где-то беспросвет. Зачитанные вперемешку из уст одного персонажа, они создают неоднородную картину. Но что если предложить пересказывать свидетельства своими словами, добавляя отношение персонажа к ним как к тому, что произошло с ним самим или у него на глазах, - так, если бы персонаж сам писал воспоминания? "Я-позиция" со всех сторон выигрышна:
- характер и анамнез персонажа раскрывается в его отношении: например, при виде лагерного ребёнка кто-то ужаснётся, а кто-то ничего не почувствует;
- персонажи могут видеть то, что происходит с другими, и формировать отношение друг к другу, а также терять надежду из-за сочувствия чужим бедам;
- ангелам будет о чём поговорить с подопечными - "почему ты так подумал", "почему ты так поступил". И узникам - о чём поговорить друг с другом, соответственно.
Да, чтение карточек будет занимать больше времени и многие карточки явно не будут задействованы. Но такой конструктор личных историй, как на играх про японские письма, может лучше доносить информацию, сиречь - приносить количество в жертву качеству.

СлайдыА вот так это выглядело - спасибо за фото Алексею.

Да, безымянные безликие ангелы криповы. Мой - второй, ближний к Хэлке.

Приходя к узникам ангелом, не мог отделаться от птичьей пластики - наклонять голову набок и всё такое. Говорить вкрадчивым шёпотом, с паузами. Не получается воспринимать этих ангелов именно ангелами в христианской концепции, но они и не демоны - получаются просто нечеловеческие сущности.

Пересплю с этим всем и, если ещё что-то вспомню, - допишу.

@темы: ролевиков приносят не аисты, портрет в интерьере

Я очень спонтанно вписался на эту игру - чуть не пропустил приглашение в группу, пока менял старый нетбук на новый, потом увидел, что осталась одна последняя роль, и подумал, а не меня ли она дожидается, раз игра по Loveless отменилась, а на второй прогон BeNice даже игротехов набрали раньше, чем я дописал отчёт с первого.
Собирался на неё я ещё спонтанней - ещё в пятницу я умирал (и как представлю, что мог таким образом проболеть Loveless, так вздрогну; с другой стороны, сила упороса иногда отменяет и температуру, и апокалипсис), в субботу до нас доехала Терри (на третьем подряд таксисте, но могу уведомить пространство, что таки благополучно), так что немудрено, что в воскресенье я был в некоторой просрапрострации. Забыл дома квадратиш практиш шоколад и брюки, так что всем пришлось терпеть меня в голубых джинсах. Хорошо, что не было фотографа, чтобы запечатлеть мой позор.)
ПожизнёвоеНа Пушкинской я был, как обычно, за полчаса. Встретил Джулс, мы поймали Вэлл, дождались Лордесс и выдвинулись к месту игры. Антикафе РОС - очень пафосное снаружи, вполне уютное внутри, но представляющее собой, как многие ему подобные, подвал без кондиционера. Чёрная рубашка в качестве прикида была моей максимальной жертвой игре после пережитого тепляка, но кислорода в помещении не было изначально, и всё время до игры я подозревал, что вот-вот умру вполне по жизни. Сидел на параде и чувствовал: меня же мутит, я не смогу стоять. Но стоило войти в игру... слава игровой магии, когда адреналин заменяет тебе еду, воду и воздух. За что не люблю антикафе: мимо тебя ходят цивилы играть в плойку за ширмой; за что люблю - подъёмно по цене. И вафельки.

Теперь немного о том, во что же я играл. Семь лет у цивилов были ролевые квесты на заказ от [Re]quest Games, а теперь - в переработанном и устеклённом варианте - в те же сюжеты смогут поиграть и ролевики. С чем это едят?Пять с половиной лет назад именно такая кабинетка для цивилов - правда, от Questime - стала моей первой игрой живого действия: так я узнал, что, во-первых, можно отлично в это поиграть даже с цивилами, а во-вторых, что с точки зрения историчности это клюква, и сейчас тоже сознательно ехал играть клюкву. После этого всё остальное - "тонкий мистический пласт" (в определённый момент, как всегда бывает с мистикой, захватывающий собой всю игру целиком) с посмертием (которое меня и не коснулось) - уже не могло стать для меня неожиданностью и вписалось как родное.

Эрих Мёллендорф. 12 лет. Уже-не-ребёнок, ещё-не-взрослый, два года как член гитлер-югенд (точнее, юнгфольк, но помню про историческую условность). О персонаже.И с одной стороны - да, это клюква, пародия, карикатура. Мальчик, который ищет евреев под диваном, - это нелепо и смешно, потому что не отражает действительность, а выкручивает её на максималки. А с другой стороны - это страшно, потому что 12 лет - это возраст, когда этика ещё не отросла, а внушаемость высокая, и мальчики, которые в этом возрасте верили, что можно сжигать людей, всегда и везде были и есть, и что хуже всего - некоторые в этом возрасте застревают навсегда. И страшно, потому что мир этого мальчика рушится, и он не успеет затормозить на краю и рухнет вместе с миром, вместе с сотнями других мальчиков, которые даже никого не убивали.
Но после игры появилась и третья сторона, весьма противоречивая. Вот Эрих, который никогда уже не исправится, - таких, как он, нужно давить в зародыше; но методом "мы будем убивать невиновных до тех пор, пока виновные не раскаются" - вообще никого не исправишь. Естественная логическая цепочка: если они убивают нас, значит, мы правильно делаем, что убиваем их. Особенно когда тебе двенадцать, ты упорот, у тебя нет инстинкта самосохранения и ты скорее умрёшь, чем отступишься от того, во что ты веришь. При этом удивительно, конечно, что он выжил, - я на это совершенно не рассчитывал Уже не помню, от какого рандома зависели смерти, но - повезло.
Мальчик с тетрадкой, который всё-всё записывает, - это не только полезно для будущего отчёта, не только помогает заполнять паузы, когда не знаешь, к кому ещё прикопаться, но и привлекает внимание! Полноценных доносов он не написал - на это много времени нужно, а времени было мало, а жаль: будь игра на целый день, доносы, наверное, были бы на всех и каждого.

Пост перерос сам себя, поэтому отчёт будет отдельно :3

@темы: moments of life, deutschland uber alles, friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

Пока мозга после тепляка нет - продолжаю читать и параллельно выкладывать нетленку, писанную одиннадцатилетним мною. Первая часть - здесь. Это вторая часть первого тома Орфография, пунктуация и бредовость - авторские.

Глава VII (в которой я не знаю, кто криповей: псих или "нормальные люди")Глава VII
Стефана Кастелла меньше всех волновали изменения в жизни родного посёлка. Это был мальчик четырнадцати лет, охотно последовавший сюда вслед за семьёй своего дяди, потому что больше никого у него не было.
Он любил птиц и знал про них практически всё, с особенным удовольствием конспектируя в свои блокноты сведения о певчих птахах родного континента. В них были рисунки, фотографии, газетные и журнальные вырезки.
В душе ужасно гордый собой, увесившись пеналами и чехлами, он с утра до ночи пропадал в лесу. Когда он видел людей, он, встрепенувшись, вскакивал со своего места и, сгорбившись, петлял между деревьями, пока не скрывался из виду, резко, словно падая в люк, умело, как дикий зверь.
Те, кто сталкивался с ним нечаянно, рассказывали, что синицы и воробьи ели у него с руки, садились ему на плечи, на колени. Он разговаривал с ними тихим голосом, лишённым всяких эмоций, и мало двигался. Когда же он убегал, птицы не пищали и не шумели крыльями, а словно так и оставались сидеть на нём, как приклеенные.
Те, кто специально караулил или выслеживал его, говорили, что он ещё и лечил птиц, забинтовывая им лапки, привязывая дощечки к сломанным крыльям. Он много ласкал их, грел между ладонями. Эти люди называли его "юродивый" друг с другом, но внутренне их мнения разнились - кто-то считал его ненормальным, кто-то считал озарённым, избранником каких-то высших, божественных сил.
Но ни случайные, ни нарочные встречные не видели, чтобы Стефан пользовался своими прибамбасами, фотографировал, записывал, рисовал или сам что-то ел. Сначала он не обращал внимания. А потом байки про него стали предметом торговли и карточных ставок. Назло ему люди стали убивать певчих птиц на охоте. Тушки не забирали и пресекали попытки собак полакомиться подобной добычей. Конечно, сохраняя в коттеджном посёлке уже описанный доброжелательный микроклимат.
Кастелл стал уходить всё глубже и глубже. За ним, как заколдованные, проследовали его птицы. Среди бурелома и огромных папоротников они не могли добывать себе еду. Из дому он носил крупу, хлеб, сыр уже без спросу, но ему всё равно не хватало. А как ни приручены пичужки, словами их не уговоришь поститься.
Он стал переходить через середину лесного массива. За её пределами, с противоположной посёлку стороны, птицы и согласились разбить новую базу. Стефан обрёл своё специфическое счастье, но ему почти постоянно приходилось ночевать в лесу или очень мало времени проводить с птицами - путь туда и обратно занимал много времени и отнимал много сил.
Ещё он боялся заблудиться или сделать крюк в дороге. Сверяясь с компасом, он по всей длине самого прямого и короткого пути обвязал деревья толстыми слоями бинта. Позже, для пущей уверенности, он подоткнул под эти пояса белые льняные платочки; как ни странно, развеваясь на ветру, они не пугали птиц, как те, что на огородах дачников. Птицы и их юный властитель не мыслили жизни друг без друга.

Глава VIII (конструкция секретная, физика может и не знать)Глава VIII
Однажды Стефан не встретил в своём "штабе" бурные овации встречающих его птиц. Он постучал по стволу большого бука, ветви которого он опилил и сделал насестами, - ни один приветливый щебет не уважил пришедшего.
И тут он увидел что-то в кустах. Он раздвинул ветви и увидел полотнища крепкой сетки, натянутые между ветвями и стволами. Кое-где, как опоры для ловушек, в землю были воткнуты колышки. Под силками на земле была разостлана белая бумага, а на неё накрошен хлеб, изюм, орехи, сыр, насыпаны крупы и зерно.
Ниточки, из которых были свиты силки, были очень короткими, с мизинец длиной. На обоих концах каждой ниточки была свободная петелька, так что каждая нить могла свободно скользить вдоль двух других, за которые цеплялись петельки. Каждая дырочка силка имела способность затягиваться, как аркан. Ручная работа...
Силки имели непривычный, празднично-нарядный вид из-за огромного числа разноцветных птичьих перьев. Они пристали к каждой дырочке, и легко было понять, которая из них стала последним убежищем какой птицы.
Стефана опередили. Кто-то не только успел расставить силки, но и забрать свою первую добычу. Откуда этот шустрик - из посёлка или из Каззлса?..
От терзающей ярости, мучительной боли потеряв рассудок, с бешеным рычанием кусая губы, он рванул молнию кошёлки, достал миниатюрные серебряные врачебные ножнички и, держась за каждое колечко всей ладонью, стал резать сетку. То и дело его передёргивало, словно сетка была покрыта не перьями, а кровью.
Наконец, обретя возможность трезво мыслить, он разрезал надвое каждый оставшийся силок, ограничившись тем, что нарушил систему петелек и сети невозможно уже восстановить. Высморкавшись, дабы из глаз брызнули сразу все слёзы, которые накопились в них, и утерев их, он подумал: "Всё. Война".
Потом он, дабы самостоятельно удостовериться в гибели своей надежды, он тоскливо побарабанил по буку. Вдруг, неожиданно для него, на ближнюю ветку деловито села большая синица. Что-то пискнув, она замолчала и затихла; животное и человек взглянули на рай, ставший адом, одними глазами.
Куски сетки, намоченные росой, были похожи на невесомые лоскутья тумана. Перья были втоптаны во влажную дернину, лежали противными липкими комьями на дне глубоких следов от ботинок. И тут Стефан удивился, почему убийца птиц совсем не оставил своих следов.
И тут его осенило. Словно от грандиозного толчка энергии в его мозгу, шарахнулась вбок и улетела синица. Охотник шёл по его же флажкам - какая банальность! Разве в голове матёрого зверолова может родиться другая мысль, кроме той, что это услуга в его адрес, путь к охотничьему угодью. И, чуя запах тетеревов и рябчиков, он расставил силки, насыпал приманку...
Возвращаясь домой, он раскромсал все бинты на деревьях и взял с собой.
В коттеджном посёлке он никому ничего не сказал.

Глава IX (о том, что не всё то полигонные маркеры...)Глава IX
На следующий день Стефан обнаружил, что абсолютно забыл дорогу к месту свидания с птицами. Мысль о вчерашних силках подстёгивала, он боялся уже на каждом шагу - не за птиц, а за себя, что птицелов догадается и будет мстить.
Он шёл, сверяясь с компасом, взяв только канцелярские ножницы дяди; достиг обрубленного бука он уже к сумеркам, повидав столько трудностей путешествия по лесу, сколько ещё в жизнь не видал ни один натуралист. Испачканный, исцарапанный, искусанный, он уже не удивился, увидев пустые силки с перьями и белую бумагу под ними с приманкой для птиц.
Первой мыслью было, что таинственный конкурент не только знает о его существовании, но и следит за ним, имея все гарантии не только быть незамеченным, но и приготовить смертельные ловушки без спешки. Это был его односельчанин.
Потом Стефан вынул свои ножницы и безостановочно разрезал силки, с немой и слепой, тупой злобой, пока весь не покрылся пОтом. Нагнувшись, он откинул куски сети в сторону и стал сворачивать листы бумаги в кульки, ожесточённо топча выпадающие из них птичьи лакомства. "Пусть разорится на этих крошках", - думал он. Он успел проникнуться презрением к человеку, или духу, которого ни разу не видел.
Уходя, он понял, что убранные белые флажки погоды не сделали. Опытный охотник запомнил или зарисовал маршрут к выгодным угодьям, да ещё и воспользовался опозданием Стефана, который без флажков был как без рук.
Каково было удивление Стефана, когда, только проснувшись, одевшись и выглянув в окно, он увидел, что одинокая сосенка на подступах к лесу была обмотана белым бинтом. Подойдя к лесу, он увидел, что в его глубь тянется прямая, как стрела, аллея деревьев, обмотанных бинтом, теряющаяся только на горизонте.
И вновь побуждения птицелова повернулись к Стефану вполне добропорядочной стороной. Охотник никогда не видел Стефана, он просто понимал, что вместе с ним охотится другой человек. А в промежутках между их приходами к буку там промышляет отморозок, который режет силки и бинты на деревьях. Не видя инициативы со стороны неизвестного коллеги, птицелов сам и поправлял силки, и возобновлял разметку.
Окрылённый, юноша пошёл вдоль аллеи, не оборачиваясь, надеясь застать у бука человека, отдыхающего после долгой работы, и объясниться с ним. Но если бы он оглянулся, он увидел бы, что начало пути пропало из виду: дорога обмотанных деревьев плавно и незаметно свернула, изобразив собой тупой угол.
Дорога казалась ему действительно короткой, вернее, ему казалось, что он шёл ещё совсем недолго. Зоботливый кто-то обрубил ветки на его пути, настилая их поверх ручьёв и оврагов, срезал под корень целые снопы высокой травы, и вместо них торчала только пожелтевшая ость, щетинисто-жёсткая.
Аллея привела его к топкому, пахнущему торфом и сыростью, бесконечно тянущемуся месту. Сверху кое-где лежали те самые снопы травы; Стефан ступил на один из них и мигом провалился по пояс.

Глава X (в которой отменили апокалипсис)Глава X
Стефан мыкался по болоту вправо, влево. Назад. Даже у деревьев с бинтами он не нашёл сухой, твёрдой почвы. Он испугался; страх, ужас, именно леденящий, тихий ужас, а не громкая паника, овладели им. Он шёл вдоль меченой аллеи, для верности касаясь ладонью стволов, но там, где раньше были его следы, хлюпала жижа. На его глазах, теряя опору для корней, ложились на бок кустарники и кусты. Хотелось сесть, обнять колени руками и ждать... чего ждать?
Почти весь лесной массив стоял на торфе. Вверху он сухой, сыпучий, немного колкий и смахивает на обычную дернину. А внизу он был жирный, да ещё вода и воздух приходили в недра с дождём. И вот влага вырвалась наружу, жирный торф смешался с сухим, и сухой стал тоже жирным. Фактически, это можно предугадать, а в таком масштабе на точный прогноз способен и дилетант.
Стефан влез на большое, старое дерево, рубчатая кора которого отслаивалась ремнями и падала в чёрное месиво вместе с трухой, которая оседала на поверхности упругими сухими островками. Он сел на надёжной, короткой и толстой ветке. И вовремя: скоро из жижи торчали только мощные древа - всё живое поглотила стихия.
Суеверный малый, уняв дрожь, не без интереса и даже не без гордости думал, почему свидетелем начала конца света стал именно он и почему причина этого напрямую связана с ним и таинственным истребителем пичужек, на которого он сейчас молился, не видя разницы между ним и богом.
В то время вздутие земли, появление в низинах луж, запах влаги заметили в коттеджном посёлке, а дядя, тщетно попинав в доску пьяную жену, отправился на поиски племянника по домам знакомых. Происходило невиданное досель муравьиное мельтешение; только пластиковые ворота учёного были наглухо заперты.
Предприимчивый дядька свистнул всех своих легавых. При виде обреза, уютно уместившегося между лопатками хозяина на толстом ремне, свора разразилась упоённо счастливым лаем. Совершая немыслимые прыжки и кульбиты, они углубились было в лес, но хозяин тормознул их и дал понюхать один из чехлов Стефана. Собаки остепенились, посуровели и заново вошли в лес, носы в землю.
При первых же двух шагах ищейки вздрогнули, заскулили; они подняли морды и осторожно, боязливо подышали носами, закрыв пасти; потом, словно вспомнив что-то, рванули не по следу, а туда, где степень поднятия жирного торфа всего выше, - то есть, по диагональной траектории, полностью срезав "тупой угол".
Вплотную к смолянисто-чёрному болоту ни собаки, ни человек не могли подойти; Стефан маячил уже где-то в центре топи. Наконец, увидев знакомое лицо и знакомые морды, набравшись храбрости, юноша совершил беличий прыжок на другое дерево, потом ещё один, потом ухнул в жижу как можно ближе к спасителям; человек и собаки бросились к нему и вытащили на сухую землю.
Через неделю вода высохла, торф осел, его разрыхлили, уравняли, выкопали из-под его толщ кой-какие кустики и забыли.

Глава XI (в которой злодей рискует яйцами)Глава XI
Стефан много думал о губителе птиц, который ради своего жестокого хобби был готов убить их владельца - ведь не могло это быть случайностью?.. Наверное, это какой-то псих, сумасшедший, маньяк... в таком случае Стефан думал, что выследить его не будет представлять опасности и будет иметь двойную пользу.
Итак, отправившись в путь с компасом, ночью, он уже сидел в кроне дуба, противоположного буку, когда забрезжил рассвет. Земля площадки была утоптана особенно тщательно, но снова нельзя было разобрать отпечатков ботинок. На бук село несколько синиц и других птиц; Стефан хотел спугнуть их, но не смел шуметь громко, и птахи игнорировали его, - они что-то ждали.
И вот на поляне показался человек, по-охотничьи одетый, источающий ароматы антикомариного ролика. За спиной, на лямках, висели свёрнутые полотнища силков. Стефан содрогнулся: на поясе человека болтался без чехла длинный, немного кривой и заточенный, как бритва, нож - испанская наваха.
Сомнений быть не могло - это был уродливый человек из-за высокого забора, а для нас с вами - учёный. Стефан не двигался, но напряг все мышцы. Его дядя был следователем; Стефан не сомневался, что всё расскажет ему.
Учёный снял с плеч силки, растянул их между деревьями, ловко перепрыгивая через них и подлезая под ними; закончив с силками, он снял с пояса флягу и облил землю водой. Понаблюдав, как она впиталась, он стал её топтать, и Стефан убедился, что подошвы его ботинок гладкие, как линейка. Учёный постелил на землю бумагу, из другой фляги насыпал корм; всё это время он словно специально не смотрел в сторону Стефана.
Потом учёный влез на бук, держась к Стефану спиной, и так и сел на развилке ветвей, похожий на сыча и не шевелясь; очень скоро на корм слетелись птицы и стали попадаться головами в ячейки силков. Около секунды пленница била крыльями, ячейка затягивалась, и её жертва беззвучно испускала дух.
Учёный, казалось, заснул, тогда как Стефана било, как в лихорадке. По плану, он должен был убегать, но он не мог оторваться от этого зрелища - макета жизни, пущенной на ускоренный темп. Вскоре на поляне не осталось ни одной живой птицы, хотя ни одна не улетала, а наоборот, они периодически прибывали.
Держа голову вниз, учёный осторожно спустился, вытащил из кармана полотняный мешок, развернул его, длинный, узкий, как чулок, стал выдёргивать птиц из силка и набивать ими мешок; завязав его, он подумал, криво ухмыльнулся, свернул силки и закрепил их на ремнях за спиной.
Когда он ушёл, Стефан на ватных ногах слез с дуба, огляделся и пошёл обратно. Когда он достиг деревни, то сразу бросился к своему дяде. Это был высокий, ладно сложенный брюнет, с короткой стрижкой, с короткими толстыми усами, похожими на сигары-бочки, самый проницательный и самый непроницаемый человек на свете.
Он сказал Стефану, что надо не мешать учёному в его охоте.

Автор внезапно!начинает злоупотреблять точкой с запятой.

@темы: высоко и забористо

В городе жара убийственна. Небо у горизонтов выгоревшее добела, редкие облака висят жиденькими блинчиками, дышать можно только в тени, и от одного островка тени до другого спешишь как под кислородный купол. Я рыба, у меня плавники, я не хочу ничего решать, я хочу буль.
Спасибо Луару, который вытащил меня вчера на Строгинку. На официальном пляже в три часа дня уже был густой человеческий суп, поэтому мы попилили вдоль берега на пойму и вышли на чистый залив. Нашли поляну с удобным спуском, песчаное дно илистое и немного скользкое, но вода тёплая, и холодным течениям в ней даже радуешься. Со второго после Черноголовки раза тушка вспомнила, как плавать, и теперь её было из воды не вытащить.
Рыбы дофига: тучи мальков на мелководье, мимо проходят косяки молоди покрупнее, в отдалении шумно плещет что-то крупное и явно возомнившее себя летучим. Уток дофига: приплывали выводки утят всех возрастов и уже самостоятельная утиная молодёжь, но ещё пищащая между собой. Какой-то мужик, проплывая, плеснул на маму-утку водой, за что она захлопала на него крыльями и сделала вокруг него круг ярости. Но не клюнула. Я бы клюнул. В общем, утковато, как выразился Луар.
Читать дальшеК вечеру пришли две яхты, навоняли бензином, бросили якорь. Зато не донимали катера (только один раз проплыл спасатель), и было множество каяков и смешных досок, на которых стоишь и гребёшь. Не понимаю кайфа, когда кругом вода, а ты не в воде.)
Когда снаружи стало слишком зябко, я окунулся в последний раз и переоделся в сухое и тёплое, мы дождались Инги с пивом и черешней. Утки увидели, что мы едим черешню и бросаем косточки в кусты, и явились требовать свой доли. Даже на берег вышли Недоросли непуганые.
Мы ещё немного постояли на берегу, доели-допили и пошли к мосту. Закат над поймой, как всегда, фантастически красив. Как ленивые люди, мы дошли до остановки - и мы с Инги сели в трамвай до метро. Коту и Инги уруру!

Единственный плюс жары - отсутствие комаров. Зато я, похоже, талантливо словил слепня: на левой лапе надулась шишка, и ощущения температурные.
А ещё у меня сдохла клавиатура нетбука. Да, опять. И почти целиком. Завтра отнесу его к отцу, пока сижу с птахиного ноута, а это значит: а)я без телеги; б)я без визуала, т.е. коллажей и фоточек придётся подождать. Зато от флуда текстом меня никто не остановит!

@темы: friendship is magic

Добрые люди (в первую очередь Марвен) рассказами о детской писанине заронили в меня нелепое желание сдуть пыль с того, чем я портил тетрадки, когда у меня ещё интернета не было. Сперва я сунул нос в то, что писал лет в восемь (датируется благодаря моей тогдашней привычке подписывать тетради как школьные), - но это некоторый трэш. Не успокоившись на этом, я вывез от родни тетрадь, маркированную 2004-м годом. Это значит, что мне было 11, взрослый совсем человек.
Так вот. Это неоконченный. Научно-фантастический. Роман "За высоким забором". Роман, Карл! Чтоб я сейчас так жил! И куда что девается
Пунктуация, орфография и прочее - авторские. Одиннадцатилетние. You'we been warned. Первая часть первого тома!

Глава I (по которой видно, что детство автора наполовину прошло на даче)Глава I
Мы привыкли говорить: за городом. Это когда населённые пункты находятся под Москвой. Под Лондоном. Под Парижем. За чертой суеты.
А этот коттеджный посёлок находился за штатом. Под Южной Дакотой. И, в принципе, тоже за чертой.
Тот, кто смотрит на карту Америки, увидит, какими ровными линиями штаты отделяются друг от друга. Можно разрезать её по этим линиям, и получится головоломка-паззл. Можно пронумеровать их, бросать кости и двигать фишки - от старта к финишу и наоборот. Можно изучать геометрию - градусы углов, площади и периметры. Высчитывать масштаб. Карта Америки - чрезвычайно полезная штука для досуга и науки.
А если провести их на самом деле? Чёрной, белой или красной краской, суриком, побелкой. По огромной линейке, из огромного баллона или длиннющего шланга. А почему нет? Шланг поднимается в небо, соединяется с цистерной, от тяжести которой надрывается вертолёт. Провести, как отрезать, поверх земли, травы, поперёк и вдоль дорог.
Если очень постараться, то нельзя сказать, что получится криво. Просто щербато. Как если бы параллелепипеды штатов вырезались и сколачивались из дерева. "Откусывают" куски от краёв болота, озёра, пруды. И коттеджные посёлки забиваются в эти щели: осушают воду, ворошат тракторами тысячелетний торф.
И эта работа стоит результата. Братство частников территории не принадлежит ни к одному из штатов. Это сплочённый коллектив, грозная стая со своими лидерами и порядками, куда не принимают чужаков. И в конце концов они обретают свой рай, в прямом смысле умершие, безвозвратно потерянные для общества. Но отнюдь не одичавшие.
Дома однотипны, кирпич и брус из общей кучи каждый черпал своей лопатой. Потом уже достраивали веранды, террасы, фазенды. Крыли крыши. Огораживали клумбы каменным ломом. Сажали деревья. ...Выкапывали бассейны. Возводили гаражи.
Да, это были всецело, поголовно богатые люди. Они знали цену комфорту и изысканности, независимости и покою. Но всё это в соседстве со стрессами и заботами, проблемами и конфликтами нижестоящих людей надоедало. Это был их отпуск на сто лет, до конца которого они вряд ли доживут.
И в этом отпуске они познали цену товариществу и равноправию. Главное, что между участками не было заборов. Максимум - это два деревянных колышка по углам границы и натянутая между ними бечёвка. По участкам и по дорожкам беспрепятственно шлялись разрозненные компании блестяще вымуштрованных легавых.
В городке Каззлс в Южной Дакоте, в большом двухэтажном универсаме порою появлялись свежие, румяные, улыбающиеся люди с пружинистой походкой, хорошо одетые. Карманы слегка устаревших в моде, но безупречно чистых, выглаженных и накрахмаленных рубашек психоделических розовых и голубых тонов заметно топорщились.
Они были набиты не менее свежими и только бумажными деньгами.
Так удовлетворяли гурманские нужды жители коттеджного посёлка.

Глава II (с альтернативной геометрией, то есть анатомией злодея)Глава II
Всё шло своим чередом, пока, свалив несколько осинок, у посёлка не замаячил внедорожник цвета хаки с внушительным профилем и мощным анфасом, чёрные, матовые бронированные стёкла, выпученные фары, защищённые металлической сеткой. Верный друг и надёжный защитник своего хозяина.
Хозяин, остановив своего стального коня без лишнего шума, словно наслаждался смятением, вызванным его появлением, и не спешил вылезать, пока его не обступили представители сильного пола и одновременно представители демократической республики вышеописанного коттеджного посёлка.
И вот дверь открылась, водитель, как орех из скорлупы, с оглушительным кряхтением, быстро переросшим в сухой кашель, вывалился из внедорожника и предстал перед своими братьями по разуму.
Предстал он в виде высокого тощего человека, которому явно перевалило за сорок. У него была прямоугольная голова, либо посаженная на шее по диагональной трактовке, либо ненормально выдающаяся вперёд подбородком. Скулы тоже выдавались так, что кожа на них натянулась, готовая лопнуть, если их обладатель зевнёт. Они представляли своей первобытной фактурой два могучих рычага, сила которых была ещё не востребована, но готова была перемолоть в муку Кавказский горный хребет.
Между скулами был зажат ястребиный нос, согнутый под прямым углом, и узкие, похожие на два стежка, выполненные чёрными нитками на коже, ноздри смотрели перпендикулярно земле под ногами мужчины. Почти налезали на нос бесформенные, как кляксы, но скорее круглые, чем овальные, глаза со зрачками ячменного цвета.
- Вы к кому? - было первым вопросом односельчан.
- Уже поздно. - голос приехавшего исходил из его тонких белёсых губ, сжатых, но не плотно, тихий, но в гробовой тишине, где замер даже ветер, отчётливо слышный, отпечатывающий в мозгу каждый звук. - Я переночую в машине. До завтра...
Пока он произнёс это, казалось, прошёл целый день, безветренный, пасмурный, но свежий и в меру прохладный. Казалось, что он сказал множество гениальных аргументов в свою пользу. Люди стояли, готовые слушать ещё и ещё.
- До завтра... - повторил гость, также не двигаясь с места, прямой, как цоколь, кажущийся величественным, значащим очень многое.
Люди ощутили, что всё тело у них затекло, а в голове толпятся фразы, мечутся образы, такие же тусклые, но запоминающиеся, как слова прибывшего. Все они сводились к одному: этот таинственный уродливый человек остаётся навсегда в этом посёлке, и они ничего не могут предпринять против этого.
Приезжий не обладал даром гипноза. Это был обычный землянин, развитый гораздо более других. Титулованный учёный, у него никогда ничего не было, чтобы выдвинуть на суд простого обывателя. Но он работал не покладая рук, кропотливо изучая живую природу и сравнивая самые несовместимые организмы.
К тому дню он уже до деталей знал, что будет делать на практике.

Глава III (в которой автор наивно полагает, что почту развозят на авто)Глава III
Следующее утро началось с прибытия сине-белой "хонды".
Учёный во внедорожнике, по стёклам которого прыгали солнечные зайчики, но свет не проникал внутрь, ещё спал. "Хонда" просигналила хриплым, простуженным голосом, однако ясно выражавшим раздражение и нетерпение её хозяина.
Сзади особенно похожий на носорога, внедорожник и не думал повиноваться. По сравнению с "хондой" это был непререкаемый авторитет. Хотя, если немного подолбить по крыше "хонды" кувалдой, она без особых неудобств для сидящих внутри может достичь толщины, необходимой для того, чтобы проехать под брюхом внедорожника.
Окружённый самыми банальными, вполне пробиваемыми и вполне прозрачными стёклами своего транспортного средства, водитель "хонды" просматривался лучше, чем муха в янтаре. Это был юноша, почти мальчик, в форме почтальона, не проигнорировав ни кепку, ни даже белых перчаток. Этакий почтальон-картинка.
Припарковавшись на бренном прахе осинок, вчера нокаутированных внедорожником, он вылез оттуда налегке, воровато огляделся, сделал несколько уверенных шагов и звучно побарабанил крепкими костяшками пальцев по заднему стеклу внедорожника.
К его величайшему удивлению, стекло беззвучно поплыло вниз и скоро исчезло вовсе. Его взору открылся салон, обитый серой бархатной кожей. Заднего сиденья не было, и ничто не предполагало его существования. Руль находился посередине, и прямо перед ним стояло кресло, столь же серое, как и салон. В кресле, положив руки на руль, сидел человек. По бокам от него лежали толстые коврики из пористой губки.
А на полу, вместо заднего сиденья, лежали длинные широкие ленты сетки, свитой из белых хлопковых нитей. К стенам прислонялись целые рулоны такой же сетки, намного более широкой. Как свитки, их можно было развернуть, держась за две перпендикулярные палочки, к которым крепились концы полотнищ.
Сквозь образовавшийся сзади проём можно было пролезть внутрь, и почтальон так бы и сделал, если бы стекло не поползло наверх, в своё обычное положение. Юноша заметил, что руки обладателя продолжали покоиться на руле, и ощущал, что боится сказать что-то в полный голос, словно рядом спал младенец.
- Зайдите спереди, - возвестил голос, словно не состоящий из голоса, а только из шума - шуршания, журчания и изредка - тихого сухого постукивания.
Почтальон, как и люди, вчера слушавшие речь учёного, ощутил, что, забыв об обязанностях, стоит у проёма целые сутки, наслаждаясь приятной погодой и мудрыми словами, изрёкшего которые он ещё и не видел.
Когда он подошёл к передней двери, он услышал, как она хлопнула. Учёный уже стоял перед машиной, бодрый, словно всю ночь не спал, а работал и это принесло ему удовлетворение. И ещё, казалось, он был несказанно рад почтальону.
- Сэр... где здесь проживает миссис Рокчер?
- Если это та, у которой умерла сестра, то я укажу вам.
- В общем, да. В телеграмме ей сообщают эту новость.

Глава IV (в которой автор заводит женщину в холодильнике)Глава IV
Учёный стоял перед почтальоном и разминал в ладони левой пальцы правой руки. Он обдумывал информацию, как компьютер.
Миссис Рокчер - его сотрудница. Она много раз рассказывала о своей сестре-близняшке, героине нашего времени, разбогатевшей, так и не заведя семью, и отправившейся на осушение болот под Южной Дакотой, где осталась жить, забыв о родственнице. И ещё миссис Рокчер-учёная обличала его в жестокости к живым созданиям. И в конце концов ему это надоело.
Он втёрся к ней в доверие и узнал много нового о жизни миссис Рокчер-миллионерши на лоне природы. Как ученик перед строгим учителем, он клялся, что вне цивилизации смог бы полюбить птичек и зверушек и начать интересоваться их повадками, их жизнью, а не тем, что у них внутри. И узнал точный адрес коттеджного посёлка.
Вторым шагом было расквитаться с сотрудницей, с доверчивой, сентиментальной тихой мышкой. Яд на основе клеток искусственных металлов растворился в фужере из бабушкиного сервиза. Он уволился и отправился в Южную Дакоту. Миссис Рокчер выпьет за здоровье коллеги. И вот - он может удостовериться в её смерти.
О третьем шаге нам уже известно. Он намеревался продолжать работу - но не в лаборатории, а на свежем воздухе, не по записям, а по тому, что преданно и верно копили извилины его серого вещества.
- Пойдёмте, - изрёк он почти отеческим тоном.
И двое мужчин, почти соприкасаясь плечами, пошли между участками. Учёный зыркал во все стороны, нахмурив брови. Если он не найдёт дом миссис Рокчер или ошибётся домом, односельчане засмеют его, перестанут благоговеть перед его голосом.
Но вот он узрел мастерски подстриженный газон кричаще-салатового цвета и посреди него - увесистого глиняного гнома в розовом колпачке. Это была примета, на которую особенно настойчиво давила Рокчер-учёная: её сестра - "философ с раннего детства", она верит в гномов, домовых и эльфов...
Всё остальное время учёный стоял в стороне, неумолимый, как судия. Миссис Рокчер стонала, пошатывалась, сопела, как загнанная лошадь, и, стоило почтальону сделать шаг по направлению к безобидной спасительной "хонде", она принималась проделывать это с особым артистизмом, и он, то бледнея, то краснея, не смел уйти.
- Понимаете, - выдавила она наконец, - я надолго покидаю это место... вернее, я уезжаю навсегда. Мне нужно много денег...
Почтальона откровенно протрясло с головы до пят. Неужели влип?!..
- ...И я думаю, что мне придётся продать дом, площадь и иже с ними.
Тогда учёный вышел из тени, от предвкушения пожёвывая губами. А для миссис Рокчер он материализовался из воздуха, как добрый волшебник.
- Я покупаю ваш дом, и вы можете ехать уже сегодня.
- Но мы не сошлись в цене...
- Я дам вам не только то, что заслуживает дом... Вы нуждаетесь в большем.

Глава V (в которой злодей пьёт коньяк по утрам)Глава V
Почтальон и миссис Рокчер на "хонде" растворились в тумане.
На небе взошла полная луна. И кто сказал, что она похожа на головку сыра? Она больше похожа на злорадно ухмыляющуюся физиономию.
Учёный еле удержался, чтобы не ударить с луной по рукам.
Первое, что он сделал, это попинал ногой меланхоличного глиняного гнома, но только отшиб пальцы. Не сочтя свой гнев исчерпанным, он расставил ноги, нагнулся и обеими руками выдернул его. Гном вышел из земли упруго, как пробка из бутылки.
В двери не было замка, и новый хозяин участка беспрепятственно вошёл внутрь. После длительных денежных операций, по ходу которых на весах колебались жадность и совесть миссис Рокчер, он изрядно вымотался телом и душой и лёг на застеленную пушистым пледом не то кровать, не то диван или софу.
Миссис Рокчер имела будильник, обладателя завидного густого баса. Его святым долгом было бескорыстно будить хозяйку в шесть утра, скорее всего, к просмотру телесериала, после которого она снова засыпала. На этот раз он разбудил учёного, и тот угостил его таким крепким ударом по башке, что сразу сбился с баса на фальцет.
Не особо обидевшийся на будильник, ибо видел радужные сны, учёный поднялся, сколотил себе вполне сносный, хотя диетический, завтрак, щедро воздав хвалу Бахусу с помощью "Хеннеси", вышел во двор, вдохнул и начал делать зарядку.
К одиннадцати утра соседи уже могли лицезреть его, развалившегося в полотняном гамаке, похожим на сытого, породистого, вальяжного кота с наглыми глазами.
К часу он поднялся на крышу коттеджа, обустроенную под вертолётную посадочную площадку. Ровная, как обложка книги, обнесённая невысоким заборчиком из стальных прутьев. По четырём углам - мощные прожектора, работают от аккумулятора.
К двум цветы на клумбах полегли, трава на газонах встопорщилась, обнажив не то землю, не то её твёрдые куски, жёлтые, похожие на мрамор, между которыми - живописные трещины. На эту самую площадку, похожий на шершня, в которого воткнули соломинку, приземлялся длиннохвостый вертолёт. На покатой крыше, как у автомобиля, решётчатый ящичек, и у него только две параллельные стенки и вместо крыши - несколько туго натянутых лесок.
В ящике были пластиковые планки, широкие и тонкие, сверху обкорнутые треугольником наподобие колышек, нежно-молочного оттенка. Мотор выключили, лопасти пропеллера остановились. Цветы остались лежать, напоминая силос; розовые кусты со вздохом облегчения с марафонской скоростью осЫпались. Из вертолёта выскочил человек, споткнулся на ровном месте, крякнул, вытащил колышки, огляделся.
- Эй, хозяин!.. - крикнул он в пустоту. - Деньги вперёд!
Учёный не умел говорить громко. Прошло минут шесть, пока он не поднялся на площадку и не сунул деньги под нос рабочему.
- Доски сбросите вниз. Обломаете - ваши проблемы.
Он развернулся на каблуках и резко хлопнул люком.

Глава VI (из которой мы узнаём, что злодеями становятся из-за пересадок метро)Глава VI
Учёный трудился не покладая рук. Он отгораживался от любопытных глаз с комичной поспешностью, как зверёк, посреди ровного места вдруг начавший копать норку, почуявший близкое столкновение с голодной кошкой.
Наконец, из-за забора торчала только крыша коттеджа. Он вышел, погладил доску рукой и отправился к своему внедорожнику. Двумя пальцами открыл дверь, влез внутрь и набил подмышки уже виденными почтальоном пожитками - свитками и рулонами сетки. Не потрудился закрыть дверь.
Буквально через час во внедорожник влезли подростки. С пафосом заняли свободное пространство. Ни ключа зажигания, ни каких-либо педалей, ни рычагов они не обнаружили. Потыкали кнопки, пощёлкали тумблерами, поковыряли крышки каких-то отсеков. Покрутили руль. Наконец, пощупали, понюхали и ушли.
Ещё через час вернулся хозяин. Он мог бы объяснить, что это не блажь.
С детства у него не ходили ноги. Начиная свою карьеру учёного, гений работал на дому. До биологического научного центра, BSC, было ехать на метро, с пересадками. Он был закомплексованным, замкнутым человеком. Две его мечты - "у меня будет питомец" и "у меня будет девушка" сводились к одной: "если будут ноги".
Человеку техника дарит ходящую ногу, когда он её потеряет. Но кто сказал, что неходящие ноги нельзя с тем же успехом поменять на ходящие?
Барри Флойд проводил рискованную операцию наедине. То есть отгороженным от коллег, от прессы. Бесплатно. Он был другом несчастного инвалида, в штуку называл его Анемоном: сидит на месте, а живёт, существует. Операция не удалась: подопытного кролика-Анемона откачивали в реанимации.
Пускали туда только Барри. Барри был озлоблен на весь мир. Плаксивая, агнецкая натура друга его раздражала. Боясь разрыва с другом, тот пытался воспитать в себе силу воли. И перестарался. Барри не только скрылся чёрт знает куда, но и вышел его пациент из белых стен бессердечным человеком, к тому же считающим домашних животных и женщин причиной своего былого кредо. Вышел человеком без комплексов, к которым он относил и совесть.
Он многое повидал, и теперь биология была не его наукой - его религией. И он заказал этот внедорожник, чтобы ездить в BSC. Там он выучился настолько, что расписал на бумажке вторичную операцию над собой. Гораздо более мучительная, она заставила его ходить на искусственных ногах.
Остальное мы знаем - он стал изучать живых существ.
Но он молчал об этой истории, истории о неизмеримой силе воли.
Ещё через час учёный утопил свой внедорожник в реке.

Продолжение следует. Самому интересно, что там дальше

@темы: высоко и забористо

Досмотрел Священных Зверей. Совершенно упоротый кроссовер сразу трёх мифологических систем: верховного бога зовут Зевс, он повелевает ангелами, самых сильных из них назначает священными зверями. На небесах есть Олимпийский огонь и праздник Святого духа. Персонажа, который больше всех сомневается и задаётся вопросами, а так ли боженька благ (спойлер: нифига не благ), зовут Иуда. Интерьер дворца Зевса - с высокими окнами и колоннами, как в ЛоГГе. И, при всей простоте сюжета, эта ангельская коммуналка очень славная^^
В аниме зверей шесть (4+2, причём Иуда - единорог), но исходно их пятеро (4+1), и это один из немногих кусков китайской мифологии, которые я знаю. Я это к чему: наткнулся на офигенную скульптуру мастера TTwei, делюсь концепт-артом и результатом.
Скульптура - тык
Феникс (Чжу-цяо) - хранитель юга, Чёрная Черепаха (Сюань У) - хранитель севера, Белый Тигр (Бай-ху) - хранитель запада, Лазурный Дракон (Цин Лун) - хранитель востока. Хранитель центра, Желтый Дракон (Хуан Лун), видимо, в композицию не попал (или та змея - это он и есть, а не хвост черепахи?).
Четырёхкрылый Феникс такой тзинчитский

И чтоб два раза не вставать: найдено на крабатовские ассоциации.найдено на крабатовские ассоциации.

Автор - иллюстратор крипоты Dillon Samuelson. На ночь не смотрите, а то ещё приснится. С фобией пауков/змей/крыс/мотыльков - вообще не смотрите.

@темы: кина не будет, електричество кончилось, делюсь добычей, сорок тысяч способов подохнуть, белый порошок и стекольный завод

Хотел отметить годовщину с размахом, раз в кои-то веки совпало, что а)у меня свободный день, б)у Птахи выходной и в)вообще у всех выходной. Но во время субботней игры на Птаху свалилась работа, причём в пешей доходимости от дома Сули, поэтому Птаха осталась, а я поехал домой. До четырёх ночи не мог заснуть - сначала читал, потом писал. Это я ещё книжку не дочитал, а у меня уже полторы тысячи слов А на ФБ я когда буду писать, спрашивается...
Зато на вечер воскресенья мы заказали из Империи роллы и веганскую грибную пиццу, схомячили их и пошли на Тёмного Феникса на полуночный сеанс. Перед сеансом по традиции посидели в Тануки, Птаха выпила бамбукового пива, я - крыжовникового лимонада. Лимонад был хороший, а мята на дне - явно лишней.

Про Феникса (со спойлерами!)Я уже запутался, как этот фильм встраивается в хронологию предыдущих, поэтому смотрел просто как альтернативную историю Джин. И при том, что фильм прошёлся по всем штампам как по нотам (автокатастрофа, похороны под дождём, ограбление поезда - всё есть!), при том, что антагонисты - невнятные позарившиеся на землю инопланетяне, - он смотрится удивительно цельным и душевным.
Три главных достоинства фильма: во-первых, музыка Ханса Циммера. Она эпична, она потрясает, и можно смело идти в кино только ради неё одной. Во-вторых, зрелищность. Драки с использованием суперспособностей реально круты, есть на что посмотреть на большом экране. И, в-третьих, Фассбендер, который по-прежнему очень хороший актёр, поэтому его скупую мужскую слезу можно снимать крупным планом так, что в неё веришь.
Это история, в которой Чарльз с треском про@бывается раз за разом - блокирует память Джин, рискует жизнями подростков, - а Эрик живёт хипповской коммуной с грядками и вагончиками (на одном вагончике написано по-русски ЭКСПЕДИЦИЯ ПОПОВ, Карл! эти попы теперь не дают мне покоя)) и снова хочет, чтобы его просто оставили в покое. Это история, в которой каждый - и Чарльз, и Эрик, и Джин, и Зверь - заходят слишком далеко, но каждый может вовремя остановиться. А Феникс-то совсем не тёмный, более того - Фениксом из сгустка разрушительной энергии его сделала именно Джин! И это прекрасно, и он фантастически прекрасен, до мурашек, как те орлы.
Мне додали Шторм, не перестаю её любить всеми фибрами И Курт прекрасен в гневе (это самосмейка - я же как-то играл маленького Курта, который утопил злых людей)). И Мистик такая юная, такая хорошая, так грустно за неё. И инопланетянка Вук офигенна - не-земная и пугающая, грешновато шипнул её с Джин. И черики, сбежавшие в Париж играть в шахматы... о, это тоже много лучше, чем сражаться всю жизнь и только в старости протянуть друг другу руку. В общем, достойное завершение цикла о Людях Х. и не пытайтесь сравнивать с Эндгеймом.
Ну, и я дождался главного - в минувшем марте Дисней таки купил Фокс, а значит, можно надеяться на появление мутантов в фильмах Марвел. И, может, даже на объединение ОТП - мечтать не вредно

Сегодня, то есть в понедельник, когда Птаха вернулась с работы, мы просто погуляли в сумеречной, влажно дышащей лесополосе и вдоль оврага. Там с шумом стада гну играли в кустах трое псов, и меня чуть не сбило с ног риджбеком. А во дворах дивно пахнут липа и начинающий зацветать чубушник.
А ещё за сегодняшний день на меня выпали две мелкоигры, одна из которых уже в это воскресенье.

@темы: кина не будет, електричество кончилось, гнездование пернатых, эрик, да

Вчера у нас с Птахой была годовщина. Четыре года полёта. Можно поздравлять.
Мы считаем, что эти койотики и кусь от Lynn Chen отражают. Примерно всё. Люблю тебя, кисё!

О том, как отметили Тёмным Фениксом, я ещё напишу. Давненько я не делал на годовщины отдельных постов, и мне пришла охота потрындеть с завалинки с высоты своего опыта На самом деле нет, это не столько личный опыт, сколько формулировки, которые я вывел для себя из всего жизненного пространства и которые мне хочется сохранить на будущее.
Кнопка для припасть
I. Семья - это сложно. Вне зависимости от того, кого вы в это понятие включаете или хотите включить: родителей, детей, супругов/партнёров, побратимов, собак и кошек... Легко только с куклами и плюшевыми мишками, хотя наверняка найдётся кто-нибудь, кто и с их проявлениями характера сталкивался.)

II. Родителей и детей не выбирают, но любимых не выбирают тоже. Мы никогда не знаем заранее, с чем нам предстоит столкнуться в будущем, не предугадаем всех перемен. Любить - это быть готовым примерно к чему угодно и не надеяться когда-нибудь вылепить из живого человека модель по своему образу и подобию.

III. Но при этом семья - это выбор. Сознательный выбор быть с человеком всегда, что бы ни произошло. А любовь - это свойство, способность. Можно любить друзей, любить своё дело, любить вымышленные истории и персонажей, любить города и страны, влюбляться в увиденные образы и затем отпускать их. Всё это, с одной стороны, не обедняет любви к человеку, с которым ты выбрал быть, и с другой стороны - если у тебя нет такого человека, это не обедняет твою любовь.
А ответ на вопрос, зачем любимый человек и семья, каждый даёт сам. Вот меня - делает счастливым

@темы: прикладное марковедение, гнездование пернатых