СнилосьВидимо, пересмотрел из-за плеча Птахи Готэма - ничего так сериал, картинка с театральным светом и нуарными фильтрами и комиксный монтаж пока не приелись, а Загадочник забавный. Снилось, что я был кем-то вроде телохранителя у очень богатого семейства, и при этом - не видя противоречия - они собирались выдать меня за своего наследника. Ехали к месту празднества на авто и в первой половине сна заблудились, ночевали посреди зимнего леса, разводили костёр. Во второй половине сна ползли уже по городу вдоль бесконечной пробки, образованной многочисленными гостями, в особняк, где армия слуг готовила пир. Из всего семейства я запомнил только собаку, большую и мохнатую, которая фигурировала в первой половине сна и закапывала сухой корм в ямку у костра, и колоритную аристократичную бабушку, присутствовавшую во второй половине - перед ней всем слугам, включая меня, полагалось вставать на колени и смотреть в пол (привет Сааребасу). Закончилось всё тем, что я встретил на фуршете свою одноклассницу из первой школы. Она поздравила меня, а я сказал, что когда на церемонии меня спросят, согласен ли я, я отвечу "нет", потому что у меня есть любимый человек вообще-то. Что поем на халяву и свалю с праздника. На этом и проснулся

Очередной квест "уложи все планы в один выходной и не порвись на много марков".
Вчерашний день начал с забега по аптекам - найти шприцы оказалось непросто. У меня уже две скидочных карты разных аптек Дальше?Напомнило времена, когда я бегал по всем аптекам города после инсульта такса, только суммы тогда были больше. Как спросил меня в среду Рино - "А здоровые животные у тебя бывают?". Ушные капли спрашивал в двух ветаптеках, пока не нагуглил, что они человеческие. Заодно взял дедам ментолового масла для ингаляций. Мой старенький испаритель еле тянет, зато Каховский и Андерсон сами толпятся и с явным удовольствием дышат.

Дождался Птаху, и мы поехали в Митино к ТМП и Мору. Так хорошо идти под одним зонтом от одного короткого осеннего дождя до другого. Встретили на выгуле ТМП с пятимесячной фоксой Лисой и дошли до дома, где свежевымытая собака радостно тёрлась о наши ноги и можно было мацать ещё нежную щенячью шерсть. Времени у меня было немного, посему мне оперативно выдали кабачков, яблочного пирога и персонажа на игру про американский городок - и всё это очень вкусное Мастерам мур!

Из Митино помчался к Аркадию, гейсы "доехать до десяти" и "забрать клетку до конца лета" исполнил впритык, но исполнил. Пока ждал яндексовского минивэна - успел выпить чаю и посмотреть фотки пражских жёлтых пингвинов, светящихся в темноте.
"...А завтра крыс уже снова будет двенадцать. - - Нет, я их не ем!"(с)
Клетку вывез. Большой клетке и душа радуется. Правда, пока не совсем ясно, на что её ставить.

Поскольку Птаха только подъезжала домой, когда я уже был у Аркадия, - она меня встретила, помогла занести клетку, и к Раниэль мы собирались вместе. Дальше?Ещё одно такси, грызята в переноске, клетка со всем приданым, лекарства, корм и мешок наполнителя. Почухал сученек в тёмном коридоре, поглазел на дегусей, черепахов и змейс, а Раниэль угостила нас чаем и чак-чаком. Время ушло за полночь, идея дойти до метро не сбылась, зато две прекрасные крысы-девочки напросились погулять и охотно залезали на плечи и в капюшоны. Возвращались мы тоже на такси; Убер заглючил, списав оплату дважды (вернули, но до их поддержки не достучишься), так что будем переходить на Гет. Я буду очень скучать по Кайдену и Балто, но через две недели, надеюсь, они будут здоровы. Огромное спасибо Раниэль! А я теперь параноик, надо будет Флинта и Суини тоже врачу показать, как деньги появятся.

Когда засыпал, уже светало. Утром Джокер отказался есть пюрешку с таблеткой вообще. Завтра утром уезжаю на рейховку до вечера воскресенья, хорошей нам игры! А сегодня работаю, и пьём сидр за последнюю пятницу лета.

@темы: moments of life, friendship is magic, moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, это крыса и ей не стыдно

Миновали выходные, которые выдались у меня... выходными. В субботу мы с Птахой собрались и заехали к Дёгред на кабинетку Тикки про кунари. Сааребас - моя давно желанная часть кентавра, и я чертовски рад, что это сыграл. Спасибо пятничной покупательнице костюма полицейской, оставившей мне входившие в комплект пластмассовые наручники! Цепочка от малейшего натяжения рвалась, зато полный ларп, в отличие от металла. А Птаха обеспечила меня остальным антуражем. От рогов на креплении из проволоки сразу заболела голова, от маски - не сразу - глаза, с зашитым ртом - нитки приклеивались на мастику - пить и есть было невозможно (хотя перед игрой я потестил питьё через соломинку), но я выжил, как и остальные рогатые вокруг. Все были прекрасны, очень жду фото.
Не знаю, насколько всем поигралось в Кун, как предполагалось, но мне поигралось очень. Поскольку политическая линия раскрылась в первые же минуты, и очень не хватало снявшегося Таллиса, - игра получилась короткой, но насыщенной. Хочу больше персонажей, которые суть не личность, а часть общего целого, хотя таковые сильно зависят от тех, кто отдаёт им приказы. Сааребас считал себя мёртвым ещё к началу игры, и основной его драмой стало то, что умереть он не мог. А дальше я попробую в отчёт...
Отперсонажно. Посмертно. Сааребас, просто Сааребас.
Я родился на Пар Воллене. Когда я воспитывался Тамазран, они научили меня, что мир подобен морю, всегда остающемуся неизменным. Почему море разрушает скалы, но не может поглотить маленькую лодку? Потому что лодкой управляет разум, а разум обладает целью.
Когда мне исполнилось двенадцать, во мне проявилась магия. Эту стихию невозможно сдержать в одиночку. Я был лодкой, нуждавшейся в гребцах. Мне помогли ограничить мою силу, чтобы мне было проще с ней справиться. Мой рот был зашит, чтобы не произносить лишнего. Моё лицо было скрыто под маской, чтобы не видеть лишнего. Я получил кандалы, чтобы не совершать лишних движений. А мои рога были спилены, чтобы я не мог причинить вреда. Отныне я был бас, орудием в руках Арвараада.
Я последовал за Арвараадом, которому принадлежал, на Сегерон, где он отважно сражался два года. Он мог распоряжаться всем, что я мог дать, а взамен неустанно следил за тем, чтобы в мой разум не проникли демоны. Он говорил: если ты испытываешь страх, ты открыт для демонов. Если ты не испытываешь боли, ты открыт для демонов. Если ты видишь сны, ты открыт для демонов. Я спал по два часа и не видел снов, не знал страха и принимал боль с благодарностью.
Кит Арвараада бывал в разных краях и преследовал тал-вашотов. Однажды к нему пришла Хиссрад и велела сопровождать её в Ривейн для исследования эльфийских руин. Как только мы вошли туда, она приблизилась ко мне даже ближе, нежели Арвараад, и что-то искала. Мы нашли шар, источавший белое свечение. В нём заключалась магия, но Хиссрад желала, чтобы я изучил его на том самом месте. Едва я протянул к нему руку, как случился взрыв. Я успел поставить магический щит прежде, чем жаркая волна оглушила меня.
Я очнулся и увидел, что Арвараад мёртв и весь его кит мёртв. Щит защитил лишь меня самого и Хиссрад, что была ближе всех ко мне, но даже мы были ранены. Я знал, что должен был немедленно умереть, ведь я не исполнил своего предназначения - уберечь Арвараада и его кит. Но белая сфера потухла, а моя рука, которой я пытался прикоснуться к ней, порой светилась. Хиссрад сказала, что мне ещё рано уйти за своим Арвараадом - я должен был оставаться в живых, пока меня не изучат на Пар Воллене.
Так, исцелившись от полученных травм, мы продолжили путь и прибыли в порт Пар Воллена. Хиссрад оставила меня в стороне, заполнила бумагу и объяснила цель своего прибытия. Она сказала, что при обследовании руин я впитал в себя силу артефакта, и потому я ещё жив. Тамазран рассудили, что согласно Кун меня следовало убить, но у Салит было письмо от Виддасалы, в котором было сказано сохранить мне жизнь. Меня отдали Ашкаари, чтобы выяснить, что произошло.
Ашкаари отвела меня в другое помещение и поговорила с Хиссрад. Затем она осмотрела мои руки и спросила меня, что я видел, и я рассказал. Она спросила, почему я не защитил своего Арвараада, и я ответил, что не смог, у меня не хватило сил спасти всех. Она спросила, что я чувствую сейчас, но я не мог ей ответить. Я поглотил магию, но стала ли моя магия сильнее - мне ещё не было приказано проверить. Ашкаари вернула меня в зал и прикрепила к моему плечу алый эльфийский артефакт, чтобы определить природу моей магии. Она сказала, что результат можно будет узнать через полчаса.
Тамазран были удивлены, что Ашкаари с дозволения Виддасалы используют артефакты сомнительного свойства, и желали убить меня сразу, пока не стало слишком поздно. Ашкаари возражала, что я не проявляю агрессии, но все знали не хуже меня самого, что я опасен. Опаснее, чем когда-либо прежде. Я был бы рад лишиться языка и рук, чтобы не быть опасным, но мне не дано было выбирать. Я не мог поднять глаз от пола, но я видел острия клинков, приподнятые над ним, а не покоящиеся, позволяя владельцам опираться на рукоять. Все были готовы остановить опасность в любой момент.
Тамазран интересовались, почему погиб Арвараад, а Хиссрад выжила. Хиссрад отвечала, что я ей об этом не говорил. Я бы мог сказать, как это произошло, чтобы они не подозревали её в использовании меня для своей защиты намеренно, но мне не дано было говорить без дозволения. Тамазран решили, что это уже не важно. Меня спрашивали только о том, что я чувствую. Сначала я не чувствовал ничего. Затем началось странное. Меня - вернее, то чуждое, что дремало во мне - потянуло к другому Сааребасу, который также прибыл в порт за Арвараадом. Этот Сааребас был виддатари, бывшим эльфом. И магия во мне желала прикоснуться к нему.
Я сдерживал себя как мог, вцепившись пальцами в колени. Рядом не было Арвараада, который мог бы мне помочь. Нечто брало верх, заставляя меня медленно перемещаться ближе к Сааребасу; мне приходилось держать себя за руку, которая тянулась к нему. Это заметили остальные и приблизились ко мне, подняв клинки - приблизился и Арвараад, а его Сааребас на цепи последовал за ним. Я взмолился, не дожидаясь позволения, чтобы Сааребаса увели от меня, пока у меня ещё хватало сил владеть собой. Арвараад вышел из зала: он с самого начала отказывал Ашкаари в использовании его Сааребаса, дабы не получить вместо одного осквернённого - двух.
Когда меня спросили, я сказал, что это был не я. Я не желал навредить Сааребасу, но чуждая сила во мне стремилась ему навстречу, и я не мог контролировать её. В его отсутствие мне стало легче, но Арвараад не мог оставить его без присмотра, а при мне Арвараада по-прежнему не было. Тамазран спросили, не наступил ли тот самый момент, когда разумнее убить меня. Ашкаари настаивала, что ещё не закончила свои исследования, взглянула на свой артефакт и заявила, что моя магия не изменилась, а следовательно, не осквернена. Но разве можно было верить эльфийскому артефакту?..
Я слышал, как Ашкаари говорила, что изучение магии может быть полезно Кун. Тамазран спросили, не сомневается ли она в Кун, и предупреждали дважды, чтобы она следила за тем, что думает и что говорит, - третье предупреждение могло стать основанием для перевоспитания в виддатлок. Если бы мне было дозволено говорить, я бы сказал, что магия противоречит Кун, и лишь знания о том, как сдержать её и сделать покорной разуму, полезны Кун; жаждать знаний, которые не принесут пользы Кун, - это жадность, а жадность противоречит Кун. Я понимал, что Тамазран стояли перед сложным выбором: повиноваться воле Виддасалы или же отринуть её как отступившуюся от Кун.
Вернулся Арвараад, и меня по-прежнему тянуло к его Сааребасу - постоянно, выматывающе. Тамазран сказали, что самое время дать мне Погибель магов, дабы лишить магической силы. С этим Ашкаари согласилась. Я встал перед ней на колени, и она поднесла пузырёк к моим губам. Но едва между ними упали капли яда, как меня ослепила магическая вспышка, и волна большой силы отбросила всех, кто стоял на ногах. Я также упал и видел лёжа, как передо мной встал магический щит, и Сааребас-виддатари успел поднять щит, защищая себя и Арвараада. Вина и беспомощность терзали меня сильнее яда. Я не мог управлять своей магией. Она управляла мной.
Арвараад велел Сааребасу атаковать меня, и он ударил меня заклятием сквозь щит. Меня швырнуло к стене, и я ненадолго потерял сознание - щит смягчил силу удара. Когда я очнулся, щит, переместившийся вместе со мной, был покрыт льдом, но уцелел. Для того, чтобы убить меня, одного Сааребаса было недостаточно. Тамазран вызвали подкрепление, но до его прибытия могло пройти много времени. Я медленно поднялся на колени, опустив голову и показывая, что не нападаю; как только угроза для моей магии миновала, щит побледнел и рассеялся. Меня всё так же тянуло к Сааребасу.
- Ты по-прежнему верен Кун? - спросили меня Тамазран. - Отвечай.
После заклятия у меня звенело в ушах, и я не расслышал вопроса, но не сомневался, что знаю, о чём они могли спросить.
- Да. Я верен Кун. И хочу умереть как кунари.
- Тогда почему ты всё ещё жив?
- Потому что моя жизнь мне не принадлежит. Моя жизнь принадлежит Кун.
- Тогда ты знаешь, что нужно сделать.
Я понял, что они освобождали меня от приказа продолжать жить, отданного Хиссрад. Мне не было дано пользоваться оружием, но я сказал, что могу войти в море. Мне позволили идти, и я вышел из зала и направился к причалу. Прочие сопровождали меня, дабы не оставлять без присмотра. Но стоило мне дойти до края мостков и занести ногу над водой, как моё тело предало меня, замерев, словно статуя. Тут я изменил заветам своего Арвараада и испытал страх. Нечто во мне защищало меня не только от других, но и от меня самого. Вернее, оно защищало себя, и я был не способен убить это.
За моей спиной негромко посовещались. Кто-то предлагал посадить меня на корабль и увезти в земли вашотов (стало ещё страшнее: изгнание - хуже смерти), либо поджечь корабль, но никто не мог быть уверенным, что корабль не вернётся назад. Попытку столкнуть меня с пирса доверили Хиссрад как той, кто привезла опасность в Пар Воллен. Она приблизилась, чтобы подтолкнуть меня к мелководью, и её незамедлительно отбросило, а меня отгородило щитом. Столпившиеся на берегу сошлись на том, что в виддатлок отправят их всех - за то, что ситуация вышла из-под контроля.
Мне предложили заговорить с тем, что было во мне, и неожиданно оно ответило мне. Голос в моей голове оказался детским, как у девочки-виддатари.
- Кто ты? И почему именно я?
- Я хранительница ключа. Мне нужно передать ключ. Ты помог мне...
- Я не хотел тебе помогать. Я хочу, чтобы ты ушла. Найди себе кого-то другого.
- Я не могу уйти. Если я уйду, тебя убьют.
- Не всё ли тебе равно? Я уже мёртв.
- Нет, ты жив, - возражала она. - Почему ты хочешь умереть?
- Мой Арвараад мёртв. Мой кит мёртв.
- Я не понимаю. Я уйду, только если ты обещаешь, что будешь жить.
Я передал её слова остальным. Сказал, что это не похоже на демона, как мне о них говорили, а похоже на ребёнка. Что она не понимает, что я мёртв из-за неё, - не понимает не так, как не понимают вашоты, а, скорее, так, как не понимают младенцы. Что ей кажется, будто это её долг - сохранить мне жизнь потому, что я освободил её, сам того не желая. Мне велели поговорить с ней ещё.
- Пойми, это не жизнь. Это хуже смерти - жить так. Одержимым демоном.
- Я не демон. Я дух.
- Мне всё равно. Я не хочу принадлежать тебе. Я принадлежу Кун. Я хочу жить и умереть ради Кун.
- Ты не должен умирать. Позволь мне говорить с ними. Я уговорю их сохранить тебе жизнь.
Я не привык принимать такие решения, но за время мысленного диалога с хранительницей я столько раз говорил о своих желаниях, которых мне не позволено было иметь, что ответ дался мне не так тяжело. Я был бас. Испорченной вещью, посредником между враждебным и истинным. Мне оставалось лишь отступить и позволить другим обсуждать мою судьбу.
Хранительница говорила через меня. Как будто я говорил чужим голосом, её детским голоском. Поскольку её голос больше не звучал у меня в голове, я почти не слышал её диалога с Тамазран. Но когда они сказали, что не будут убивать меня, если она меня покинет, я испытал недостойную надежду, что снова смогу служить Кун, как прежде. Такого ещё не бывало - чтобы Сааребас был передан новому Арварааду, но во власти Кун было сделать так, если так должно будет быть.
Затем Ашкаари дала мне сонного порошка, и с ней ничего не случилось. Я лёг там же, где стоял - в мокрый песок на мелководье. Должно быть, кто-то снова пробовал толкнуть меня в глубину, пока я спал, потому как проснулся я под магическим щитом, по другую сторону которого расположился Сааребас-виддатари и, должно быть, изучал его, погрузившись в себя. За это время Ашкаари обратилась к книгам, чтобы найти способ перенести духа в артефакт, но не нашла ничего, что проясняло бы подробности ритуала. Она просто вложила в мои ладони свой эльфийский артефакт, и я обещал попробовать.
Но я не владел магией переноса, а одного желания вытеснить незваную гостью было недостаточно. Я не справился и вынужден был обратиться к самому духу за помощью, чтобы она научила меня. Я помнил уроки о том, что демоны могут обманом научить мага творить жуткие злодеяния. Один маг крови мог погрузить в пучину хаоса целый город вашотов. Я рисковал. Никогда прежде я не брал на себя такую ответственность. Но никто не запрещал мне, хотя некоторые сомневались, смогу ли я провести ритуал над самим собой. И хранительница постаралась показать мне ритуал, который она помнила. Я увидел эльфов - много эльфов. Значит, требовалось много магической силы? Много Сааребасов, которых мне придётся научить? Я не желал подвергать опасности других Сааребасов, это было бы неразумно.
Меня пожелали переместить под крышу, чтобы не привлекать внимание посторонних странным зрелищем. Кто-то напомнил, что я могу идти и сам, и я, кивнув, вошёл назад в пограничный зал и занял место в углу. Там я вновь мысленно обратил на себя внимание духа, чтобы она продолжала. Она передала мне слова, которые были необходимы для ритуала, - я не понимал их и не запомнил бы их, если бы она просто не вложила их мне в голову. Никогда прежде я не чувствовал себя настолько инструментом, как тогда. Арвараад мог управлять моим телом и использовать его, мог повелевать каждым моим шагом - но даже он не мог влезть в мой разум и сделать свою волю моей.
Хранительница объясняла дальше, но вдруг произнесла "Ой", и я поднялся против моей воли - и всех оглушило очередным всплеском магии. Я видел, как Сааребас-виддатари заслонился магическим щитом, а затем бросил дымовую бомбу. Каким-то образом он смог освободиться - должно быть, Арвараад выпустил из рук его цепь во время вспышки. Сааребас кинулся ко мне - видимо, желая схватить меня, но его отбросило щитом, который дух поднял вокруг меня. Тогда Сааребас встал к щиту вплотную и стал говорить со мной. Я впервые говорил с кем-то как равный с равным, глядя глаза в глаза. Это было неправильно и опасно, и Сааребас был не тем, кем казался. Он был тал-вашотом, но мне не пришло в голову убить его. Он говорил, что мы должны уходить, что он спасёт нас обоих: меня и духа.
Я отвечал, что не нужно меня спасать, но он не мог просто забрать духа с собой. Он уверял, что знает, кому хранительница должна была передать ключ, и обещал, что убьёт меня, как только дух меня покинет. И я колебался. Пойти с ним значило пойти против Кун. Но я был уже мёртв, и единственное, что я на самом деле мог ещё сделать ради Кун, - это убрать своё тело как можно дальше, где оно не сможет навредить живым. Безопасность кунари была дороже моего эгоистичного желания оставаться в Кун. И я сказал, что если нет иного способа избавиться от духа, то я согласен.
Оставалось лишь дойти до пристани, пока дымовая завеса не развеялась, сесть в лодку и сбежать. Но я не мог сдвинуться с места. Моего согласия было недостаточно - требовалось согласие духа, а она молчала. Лже-Сааребас обращался к ней, звал её, но безуспешно - она не отзывалась, словно лишилась сил после последней вспышки. Время шло, и эльф убежал один, пока его не обнаружили. Последним, что я услышал, было: "Найди Фен-Харела". Когда дым исчез, все начали приходить в себя и просить у Салит зелье здоровья, чтобы восстановиться после удара. Они увидели, что второй Сааребас исчез, и спросили меня о нём. Я не желал, чтобы его догнали и убили, потому как то, что он хотел сделать, было на благо Кун. Я сказал, что Сааребас хотел помочь, но у него не вышло, и предположил, что он убил себя, потому что пошёл против Кун. И я передал его слова, которых не понимал.
Арвараад был очень раздосадован и сказал, что все Сааребасы рано или поздно поддаются порче. Это были несправедливые слова, но мне не дано было судить. Салит сказала, что Фен-Харел - один из древних эльфийских лже-богов, и спросила Арвараада, откуда его Сааребас мог узнать о таком. Арвараад отвечал, что Сааребас был кунари не с самого рождения, его воспитывали в Кун с возраста лет четырёх, а прежде он мог слышать эльфийские сказки от тех, кто произвёл его на свет. Тогда Салит спросила, не упускал ли Арвараад своего Сааребаса из поля зрения. Тот рассказал, что лишь однажды в бою с тал-вашотами они разделились, когда противник оттеснил его Сааребаса за холм, но когда Арвараад подоспел, противник был уже мёртв, а Сааребас не мог бы успеть переговорить с кем-либо за столь короткое время. Также Арварааду показалось, что когда Сааребас бросил бомбу, он на мгновение увидел на месте Сааребаса кого-то другого. С кем же я говорил на самом деле?
Салит подобрала дымовую бомбу, оказавшуюся артефактом. Она сказала, что этот артефакт очень древний, созданный эльфами, и невозможно было понять, как он оказался у Сааребаса, ведь за те мгновения, что он был скрыт от меня дымом, никто посторонний не мог проникнуть в помещение. Не дожидаясь, пока мне позволят, я сказал, что эльфийский артефакт, в который я должен был переместить духа, также пропал. Коль скоро один раз я уже пошёл против Кун намерением бежать, коль скоро я был уже мёртв - я мог нарушить и другие правила. Я мог позволить себе смотреть не в пол, а на других кунари - украдкой: на Арвараада, на Хиссрад, даже на Тамазран.
Хранительницы по-прежнему не было слышно, и я не мог её дозваться. Я осмелился предположить, что она может быть слишком слаба, чтобы защитить себя снова, и получится меня убить. Я испытал недостойное облегчение, когда встал на колени, и двое мечников приблизились ко мне, занося клинки. Но я ошибся. Магия духа во мне не дремала, и их отбросило, меня же оградило щитом. Зато я уже знал, как перенести постороннюю сущность в артефакт, и мог попробовать снова. Подошёл бы любой магический предмет, даже не обязательно эльфийский, но Салит протянула мне тот древний артефакт, что оставил сбежавший эльф. Я сомневался, что мне хватит сил, но был готов вложить их все, чтобы положить конец своей одержимости. И у меня получилось.
Я больше не ощущал в себе посторонней магии. Я не знал, возможно ли уничтожить артефакт, но мне не дано было об этом знать. Я отдал его в руки Салит. Сил во мне почти не осталось, я едва мог подняться на колени. Моя задача перед Кун была исполнена, и я чувствовал удовлетворение. Ошибка Виддасалы, повлёкшая за собой столько дурных последствий, была исправлена. Теперь я мог умереть. Я видел клинки, с которыми вновь подошли ко мне, и ещё один клинок, скрестившийся с ними. Кто это был - Хиссрад? Я не хотел, чтобы она защищала меня и пострадала вместе со мной. Однако промедление было вызвано тем, что Тамазран дали духу слово не убивать меня, когда она меня покинет. А кунари не нарушают своего слова, даже если оно дано демону.
- Иди и сделай то, что должен.
Я собрал последние силы, чтобы подняться на ноги. Мне нужно было пройти всего несколько шагов, которые никто не пройдёт за меня. Пожалуй, только на пути к смерти можно в полной мере понять, что такое воля: ты проходишь свой путь сам, даже будучи частью великого целого. Я встал, опираясь о стену, и медленно пошёл к морю вновь. Я слышал, как другие идут позади меня, держа мечи наготове. Мне не дано было обижаться на них за недоверие. Я не оглядывался и не останавливался, входя в воду - всё дальше, всё глубже. По колено, по пояс, затем по грудь, последними над поверхностью оставались обломки рогов. Цепи помогли мне и теперь, удерживая на дне, хотя под водой я как будто сделался легче. Я не помню, как долго я шёл по песку сквозь зелёную воду, пока не упал и море не впитало мою жизнь.
Почему море побеждает скалы, но не может победить маленькую лодку?..

Постигровое и благодарностиСпасибо мастеру Тикки за интересный кусочек Тедаса, который у нас ожил, за сюжет и все сопутствующие вкусные кактусы, и отдельно - за эльфийскую девочку в голове с её "упс" и "ой всё")
Спасибо игрокам! Хель за Хиссрад, Калил за Ашкаари, Дёгред и Моргану за Тамазран, Арварааду, Птахе за элвен глори само себя не возродит(тм)! С вами неизменно здорово.
Не знаю или не помню, какие у кунари представления о посмертии, - возможно, они, как в Дао, считают эту область непознаваемой. Так или иначе, у Сааребаса был хороший финал, хотя я всё равно думаю о том, как могло бы выглядеть его путешествие, если ему удалось бы сбежать.

По окончании игры у нас было ещё достаточно времени на душевные посиделки - мы пили ром и ликёры, ели торт и говорили за канон и игры по нему. Возвращались мы с Птахой на такси, и уже на подступах к дому радио в машине сыграло мне Et si tu n'existais pas. В рабочий понедельник то же самое я услышал по радио из соседней мастерской. Дорогое мироздание, ты форточкой не ошиблось?..
А чтоб два раза не вставать, давайте проголосуем за даты Sweet Dreams! Выбирайте ВСЕ варианты, в которые вы можете. thingolwen и GrimGrinPilgrim тоже касается!

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

Вчера Джокеру исполнилось два года. Поздравляем! И спасибо заводчикам!Спасибо за наше рыжее солнышко питомнику Husky House и персонально Тарису и З.Орк! Фото было сделано ещё до операции. Джокер всё так же готов плющиться на ручках кверху пузом, как и в детстве, только одной ладони уже не хватает, нужно две.) Живи ещё столько же, малыш!

А сегодня мы с Р. и Д. договорились приехать за мышами. Грузчик Алексей (имя изменено) написал, что вынес их в карманах из вивария ветинститута: "трёх коричневых диких и двух ручных мальчиков, чёрного и серого". Я решил забрать парней, поскольку клетка покойного мыша Мачо пустовала. Только гадал: если "серый" - это не "коричневый" (агути) и не альбинос, то какой? Бывают ли голубые мыши?..
У Алексея доброе сердце, но двойка по биологии. Когда мы добрались, то увидели в клетке... крысят. Отсмеялись и стали ловить пасючек, которые держали круговую оборону в спутнике, щёлкая зубами. Двухметровый Алексей, похожий на богатыря из мультика, держа на одной ладони чихуахуа и накрывая другой, смущённо басил, что всегда считал: крысы - это то, что размером с кошку по помойкам бегает, а всё, что мельче, - это мыши. Я не стал говорить, что по этой логике его собака - тоже мышь.
Заселились.Хорошо, что ещё один добрый человек как раз отдавал небольшую клетку и "мыши" кантовались в мышиной жилплощади недолго - я съездил и привёз, помимо клетки, гамачки на вырост и почти килограмм корма. Чёрный рекс с белыми пятнышками на пузе стал Кайденом, хаски хочу назвать Балто, мульт сейчас Птахе покажу

Ещё немного крысоновостейВчера Джокер и Фенрис встретились на выгуле. Сцепились по-мужски: молча, без единого звука, и бело-рыжий комок скатился с дивана на пол, оставляя за собой клочья шерсти. Растаскивал их, как собак, и когда я оторвал Джокера от противника, он исцарапал мне все пальцы, стремясь обратно в бой. Что началось, нормально же общались(с)
Суини во время кормёжки, пока Флинт убегает играть, остаётся в дверях клетки и охраняет миску от посягательств других крыс, прихватывая за нос обнаглевших гостей.
А Каховский и Андерсон не поделили эссенциале, который им выдаётся на двух разных ложечках одновременно. С ободранным носом остался Андерсон. Есть ещё порох...
Также сегодня в Тайный Маяк высадился десант крысоводов для мирных переговоров. Мун заявил, что все бабы дуры и разговаривать он будет только с Россом. Да, тот, кто считает, что "хохол" - оскорбление, а женщина - не человек, содержит заведение "для развития личности" Ой как я ржу.

@темы: мракобесие детектед, это крыса и ей не стыдно

СнилосьЗа пару часов перед рабочим воскресеньем успело присниться много крыс. Как если бы кто-то выпустил их в комнату и бросил, и неизвестно, чем они питались, но плодились, а я пришёл и пытаюсь хотя бы оценить объём катастрофы. Была стайка чёрных и стайка агути, тощих и шустрых; были красивые взрослые бурмизы и агути хаски, почему-то не похудевшие; пара выводков, угнездившихся в каких-то тряпках, один - даблы; и старый, почти умирающий амбер или топаз. Для пущего п@ца в той же комнате жила кошка с котятами, и я увидел у одного котёнка слепого крысёнка в зубах. Дал ему по морде нежно, он крысёнка выронил, но тут же снова подобрал и убежал.

Воскресенье я пережил, и Птаха начала показывать мне сериал Expance, уже проверенный на себе. Смотрится приятно и додаёт космоантуража упоровшемуся в МЭ мне. Первая же мысль - можно ли забеременеть в невесомости. Отдельно радует, что авторы не боятся снимать кровищу и при этом не снимают трэш-ради-трэша. И - за актуальную серию ИП. Спойлеры!
Джон погладил дракона - всё так настойчиво катится к пейрингу Джон/Дени, что опускается всё. После Дрого - вот этот плюшевый волк, серьёзно? Джорах и то лучше, и между ними столько тепла, но его как пить дать вернули для того, чтобы как-нибудь закончить во славу королевы.

В понедельник после работы доехал на сбор к рейховке в КХ на Сухаревской, обсудил дела с начальством в лице Игоря. Коварных планов столько, что, кажется, за пять дней игры не разгребёшь, не то что за полтора-два. Был рад повидать Гатса и Джарета, Сириуса и Хейчо, за крыс и кукол поговорить в перекуре. Посидели мало, но продуктивно, пока КХ не закрылся в одиннадцать.
Снилось
Снова снилась школа, с обоснуем "надо доучиться до конца", при том, что в реале я школу не бросал и ВУЗ не бросал тоже. Опоздание на урок, симпатичная учительница, незнакомые одноклассники, моё фирменное "одна тетрадь на два года", потому что почерк мелкий... Всё ещё не вдупляю, что дорогое подсознание имеет мне сказать, а с картами некогда поговорить.

В мой выходной вторник мы с Птахой выбрались на Аэропорт поймать Беркану в кофейне Kuzina - место славное: как старбакс, только с человечными ценами и немноголюдное. Есть мне там нечего (в меню в основном торты), но чай-латте на миндальном молоке был дивно вкусен. Душевно потрындели за свои и чужие игры, и я наконец отдал Беркане путеводители, а забежавшему Келу - книжку про растения. Отпустив Беркану, мы пообедали в Муму на веранде. Но дома всё равно догнало давлением, и пока Птаха училась, я вырубился, чем немало напугал матушку, решившую занести мне котлет.

В среду мы с Джокером поехали в Ласку снимать швы. Мне было по-прежнему стекловато, и когда я зашёл в кабинет, аки белый ходок, мне сразу предложили сладкого чаю. ВетеринарноеЗа последние дни шов у Джокера отёк, и в крысе сделали шприцом дырочку, чтобы слить лимфу. Нажимаешь на крысу, красная струйка бьёт на полметра, крыса сдувается - зрелище неоднозначное. А ещё Новикова его понюхала, чтобы убедиться, что ничего точно не загноилось. Пришли результаты гистологии - к счастью, опухоль была доброкачественная. Прописали таблетки для скорейшего заживления.
В последнее время я замечал, что Джокер, спускаясь по решётке, приземляется на попу, или не так ловко прыгает, когда бродит по дивану во время утренней кормёжки. Новикова сказала, что даже подкожно Байтрил может приводить к слабости задних лап Это пройдёт, но заключение в клетке для бедного пилота продолжается, иначе сорвётся с высоты, чего доброго. А тут ещё и Фенрис, привыкший быть единственным хозяином комнаты: встретились они сегодня на диване - и сцепились, пришлось разнимать. Джокер был немного в шоке после того, как друг с ним так обошёлся. Очень надеюсь, что когда Джокер окрепнет, они снова подружатся. А я-то хотел его клетку уже Флинту и Суини отдавать...
Андерсону и Каховскому купил эссенциале на месяц. Тема "я и ветеринарка" исчерпывающе иллюстрируется тем фактом, что ближайшая аптека выдала мне карту постоянного клиента.
Вечером сдался и часок побегал в МЭ. Персонажное"Но ведь этот квест можно решить без единого выстрела! - Они первые начали!"(с) так мы обсуждаем моё прохождение с Птахой, прочащей мне большие проблемы и пустые локации в будущем. Но боёвки мне и так не хватает - сплошь разговоры и лифты, даже в ДА-II однообразные локации не раздражали так, как здесь. А диалог из Expance "Зачем ты их убил, они же хорошие! - А я плохой"(с) характеризует Дэвида Шепарда целиком. Я просто хотел поиграть нечто кардинально отличающееся от Седрика Хоука и Йорана Тревельяна, поэтому он такой.

Поставка товара - самое время зайти ко мне в магаз завтра или на следующей неделе! Кулстори про вибратор для затравки
Мамин нетбук, с которого я сейчас сижу, иногда бьёт меня током, когда я кладу его на стул и одновременно держусь за что-нибудь металлическое. Я на него ругаюсь, разумеется. А некоторые за такое деньги платят. Вот есть у нас вибратор-пробник от mystim - болванка, на примере которой можно проверить функции их покупных вибраторов. И я как-то решил тоже потыкать, чтобы знать, как она работает. Инструкция, зачем инструкция? Нажал кнопку - вибрирует, нажал ещё - вибрирует сильнее, надо бы выключить, нажал другую - оно меня током как еб@нёт! Электростимуляция называется. Сразу простимулировало открыть инструкцию. Разобрался, выключил. Теперь всё знаю...

@темы: friendship is magic, moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, sex shop of horrors, это крыса и ей не стыдно, видишь, старки встали на лыжи?, commander shepard, человек-протомолекула

Я таки дописал вопреки работе, мастерёжке и магниткам.
Можно подумать, что ворчу, на самом деле нет. Ибо мелочи.За сюжет. Я не упоротый канонист, но задавался вопросом, почему конфликтообразующую идею "мы не отдадим Сильмарилл, это основа нашего процветания" никто вслух не продвигал. Понимаю, что играть в любовь к камню - это немножко играть в "моя прелессть", а все выше этого, но: раз у нас волшебный мир, то и сакральные символы - в порядке вещей. Богат урожай? - спасибо камню, Нет болезней? - спасибо камню, Орки прошли мимо? - спасибо камню. А то в какой-то момент я всерьёз забеспокоился, что выносить нас никто не придёт.
За игру. До сих пор иногда оговариваюсь, что вернулся из Гондолина, потому что Гавани были мирным городом. Игротехов было мало, и один орк за шесть часов на не-мирную жизнь не тянет. Энты приходили всё те же, и хорошо, что не те же лоси. Игра в оборону была отлично организована, но что приём гостей, что финальное падение были очень быстрыми. 10% от времени игры, а хотелось наоборот. С другой стороны, я успел почувствовать, что прошло 30 лет: жизнь - штука неспешная, и тем ярче её реперные точки.
Но да, я считаю, что феаноринги всё правильно сделали, решив пробивать стену - и по правилам, и по логике персонажей. Никто не виноват, что это привело к перевесу сил в пользу щитовой "свиньи". Это было страшно, это было красиво, только странно, что без жертв.
И - за персонажа. В очередной раз моя человеческая девочка, а к концу игры - почти человеческая бабушка, - сделала вывод, что эльфы ппц странные, и этические категории у них лежат в каких-то нетривиальных плоскостях. И людей они держат за идиотов детей, пытаясь объяснить как попроще, а в итоге только усложняя и запутывая. Так что дружить с эльфами не получилось (служба, как у некоторых, - ещё не дружба), зато получилось врасти корнями в берег так, что ничто не сдвинет, пока не смоет. Канон она не читала, потому не была ни светлой, ни тёмной, но однажды перескажет чьим-нибудь детям услышанные от эльфов сказки...

Ратха. Отчёт отперсонажный.Я родилась на земле, которую именуют Дор-Ломин. Вастаки пришли на эту землю, когда наши старики ещё были юными, и сделали её своей. Они вырубали деревья, чтобы ставить шатры и пасти коней, а тех людей, кого не убили, назвали своими боголами - работниками без воли, принадлежащими хозяевам. Меня продали другому роду, когда я была ещё маленькой. Хозяйка дала мне имя Ратха. Оно мне нравится.
Каждый день мы работали - корчевали пни, копали рвы, охотились, носили воду. Однажды несколько боголов решили бежать, и нашлись вастаки, осмелившиеся помочь в этом. Так и мне удалось бежать вместе с ними. Старший из нас говорил, что нужно идти к морю, и мы шли - как можно дальше. Я старалась не быть обузой и училась владеть копьём. Мы держались русла большой реки, но в стороне от вастачьих селений. Чем дольше, тем больше наш отряд распадался, люди отклонялись от пути, чтобы оседать на мирных землях. Но мы с Сарнором, Хромым, дошли до самого устья и прибились к тому, что называлось верфи - месту, куда приходили для починки корабли. Корабли стали самым большим и прекрасным из сделанного руками, что мне доводилось видеть прежде.
Там же я впервые встретила эльфов - а между вастаками говорилось, что эльфов не осталось вовсе, кроме пленников. Они переправляли к берегу дерево и научили меня построить маленькую крепкую лодку, чтобы рыбачить. Лодка стала моим домом - на ней я могла уплывать далеко от устья и ночевать в ней, сбросив якорь, и сухопутные хищники не могли меня достать. Я выходила даже в море, бескрайнее, как небо, где рыба попадалась такая большая, что я сменила копьё на гарпун. Но я всегда возвращалась на верфи, чтобы обменять рыбу на хлеб, ткани или другое добро у эльфов, оставшихся там жить насовсем. Шли годы, и их становилось всё больше, и в один день, вернувшись с моря, я увидела, что они возводят стену из камня - отгородиться от орков, чуящих жилое и приходящих грабить. Селение за каменной стеной они называли - город.
Поначалу это слово было мне непривычно, но со временем я сроднилась и с этим: я живу в городе, под защитой его стен и моря. В городе был очаг, где поддерживали огонь и сообща готовили еду. Седой эльфийский лекарь Вэньо и Эогхим, лесной человек из народа, называвшего себя друхами, а эльфами называемого друадан, - всё время спорили, как разводить костёр: в яме или на открытом месте, а я смотрела, кто из них кого переворчит. У друхов и мужчины, и женщины носили юбки, тогда как у вастаков многие женщины носили штаны, чтобы ездить верхом; в городе из друхов была ещё юная Тагхен, и как-то она сказала мне, что море - это дева, и я должна познакомиться с ней. А эльфы спрашивали, слышу ли я музыку, когда море шумело и накатывало на берег.
Несколько лет спустя в город у моря пришли новые жители - много эльфов: воины, женщины, дети. И каждый через одного - лорд. Прекрасная женщина в летящих голубых одеждах с пенно-белыми рукавами сопровождала их, и от неё пахло солёной водой и ветром, - Тагхен сказала, что она и есть море. Пришедшие расступились, и вперёд вышли возглавлявшие их - те, кто представился как королева Идриль и её супруг, Туор из народа Хадора. Я не знала, какого я рода - у вастаков было запрещено говорить об этом, но легенды о Туоре всё равно передавались шёпотом из уст в уста. Иные говорили, что он сгинул, иные - что достиг благословенных земель, а узнать, что он женился на эльфийской королеве, - всё равно что сказку досказать. Туор был высокий и могучий, как о нём и рассказывали, но я к нему даже подойти не смогла - его сразу окружили воины и увели куда-то говорить.
Пришельцы строили в городе новые дома и расписывали стены яркими красками, и вешали полотнища со знаками своих родов. И сажали в садах цветы и деревья, и вставляли в окна цветное стекло, и открывали мастерские. По вечерам у очага собиралось много рассказчиков и слушателей. Там я впервые услышала от одного из эльфов, целителя, пришедшего вместе с Идриль, о двух эльфийских вождях. Первый вождь построил великий город под названием Гондолин - именно оттуда уходили Идриль и Туор, когда разрушили этот город люди хозяина Севера. Второй вождь был великим мастером, но дал клятву, которую не мог исполнить, и от того произошли всяческие беды. И так как нам с Тагхен стало интересно, что это за клятва такая и зачем обещать то, что сделать не можешь, пришлось целителю рассказывать дальше. А юная Эльвинг, слушавшая нас, потребовала, чтобы я не звала эльфов "ушастыми", хотя сами эльфы частенько звали людей "младшими детьми", - и сразу я почувствовала, что она тоже дочь короля.
И рассказал целитель, что второй вождь - звали его по-ихнему Феанаро - создал волшебные камни, и не такие, как верстовые, а самоцветные. Из эльфов никто и никогда не создавал ничего лучше. А хозяин Севера эти камни украл - потому лишь, что они ему понравились и он захотел их вставить в свою корону. Тогда Феанаро поклялся вернуть пропажу, и вслед за ним поклялись его сыновья. Обычно у эльфов мало детей, так что мне сложно было представить, как они находят себе пару, которая не была бы им роднёй, - но этот вождь, видать, и впрямь был сильным, раз было у него семеро сыновей. Но хозяин Севера оказался сильнее и убил Феанаро, а его сыновья разозлились на других эльфов за то, что те не помогли им сражаться с хозяином Севера.
Должно быть, Феанаро был очень горд и вспыльчив, но всё равно я не могла понять, почему он не сделал другие камни. Тогда добавил кто-то другой, что в те времена не было ни солнца, ни луны, а был лишь свет звёзд, да волшебные светящиеся деревья. Свет этих деревьев и заключил Феанаро в своих камнях, именуемых Сильмариллами, и когда деревьев не стало, камни были единственным светом. Хозяин Севера пожелал погрузить мир во тьму и потому забрал Сильмариллы в свой подземный дворец. Я представила, каково это - лишиться последнего света, как если бы наш очаг вдруг задуло бурей, и воцарился мрак. Но отчего тогда эльфы называли Феанаро и его детей, готовых этот свет вернуть, безумными? Говорили, что камни дают силу, дают власть. Что чары, вложенные в них, оказались слишком желанными и никто не мог им противостоять. Значит, не зря ещё вастаки говорили: все беды в мире - от эльфийского колдовства. Не сумели совладать с волшебным светом, и создатель сделался рабом своего творения.
Целитель говорил, что эльфы другие - не такие, как люди, не свободные. Их спели, как песню. Тут я совсем запуталась, как эльфы тогда рождаются на свет? Эльвинг и её нянюшка посмеялись, что их тоже в капусте находят. Но выходило, что эльфы не выбирают своего пути, а должны слушаться каких-то валар. В своей стране, Амане, эльфы называли их богами. Хозяин Севера - Мелькор - был таким же, как валар, и всё же иным. Как и они, он мог провидеть грядущее, но он один открывал эльфам правду, в том числе о том, что в мир придут люди и займут их место, и магии в мире не останется. Я подумала про себя, что без колдовства будет даже лучше, но мне стало жаль эльфов и совсем не хотелось прогонять их с этой земли. Но когда рассказчик упомянул, что это знание заставило некоторых эльфов не любить людей, меня смутили его слова. Разве же люди были виноваты? Даже если у Мелькора было намерение настроить эльфов против людей, то нелюбовь была их собственная, эльфийская.
Кто-то ещё рассердился, что я называю хозяина Севера Мелькором, а не Морготом, хотя для меня это было два равно непонятных слова. Со слов целителя выходило, что хозяин Севера был очень умён и бил в слабые точки каждого, и так поссорил Феанаро с его братом, говоря каждому, что их отец больше любит другого. Но, видать, в их семье уже был разлад, раз они слушали этого Моргота больше, чем своих родных. Короли эльфов слушались валар, лорды слушались королей, а простые эльфы слушались лордов, - и ещё нас они считали детьми, хотя мы слушали только своё сердце!
Ещё узнала я о хозяине Севера, что он велик, как гора, и имён у него множество, а в начале времён его звали Чёрным всадником. Но теперь он верхом не ездит, потому как больше нет коня, который мог бы его вынести, - и даже вовсе не выходит из своего дворца под землёй. Вот бы сказать об этом вастакам! Для них вождь, который не может сидеть в седле, - вовсе не вождь. Другой эльф добавил, что хозяин Севера хром, потому что был ранен. Значит, и на него есть управа. Отчего же тогда сыновья Феанаро не воюют с ним, а вселяют страх в своих сородичей-эльфов? Сказали, что из короны хозяина Севера выкрали один камень - видимо, всю корону не смогли унести. Но сыновьям Феанаро этот камень не отдали - хотя те несут погибель всем, кто встаёт между ними и Сильмариллом. Почему-то некоторые боялись, что феаноринги эти придут сюда - но мы ведь стояли только между ними и морем!
Целитель говорил, что валар от эльфов отреклись и прокляли их - что же за боги такие, которые проклинают, разве заслуживают они поклонения? - и что от того начались все беды, и нужно вернуться на Аман и просить у валар прощения. Я не стала спрашивать, почему он сам не мог вернуться домой. Должно быть, этот Аман был очень-очень далеко, и сам целитель был очень стар, раз помнил времена, когда людей ещё не было, ни одного.
Иные хотели узнать и обо мне и о том, как жилось боголам в Дор-Ломине. Узнав, что имя моё значит "крыса", удивились - но мне ещё повезло, что меня не назвали Рожей или ещё как похуже. Крысы - замечательные. Другого имени я не хотела, но позволила эльфам звать меня, как им вздумается.
- Это имя может значить теперь что-нибудь другое.
- Вот пусть оно и значит меня.
Когда истории заканчивались, обсуждали у очага и то, кого в городе поставить главным, раз кругом одни лорды. И лорды эти были так заняты обустройством своих домов, что совсем не появлялись у общего костра и, казалось, никогда не ели. Я сказала, что кто голодный, тот и лорд, а Вэньо встал, поцеловал меня в лоб и сказал, что я умная. Нужно было собрать совет и назначить крайнего, но никто так и не собрался. Так и жили, и я для себя решила, что главной у нас Эльвинг, что жила в городе с детства и знала его лучше всех; но эльфы почему-то привыкли, что вождями у них мужчины.
И, конечно, у костра пели песни. У эльфов все песни были грустные - о том, как их короли и лорды погибали в битвах. Они хотели услышать, о чём поют люди, когда радуются, - я сказала, что на свадьбах и других праздниках у вастаков пели о конях, об урожае, о выпивке и еде, о молодости, любви и детях. Но ни одной их песни я не помнила наизусть. Тогда нашёлся кто-то, кто спел хвалебную песню о сидре. А у кого-то из эльфов была арфа - инструмент из жил вроде гуслей, только с изящной рамкой и нежным звуком. Он спел длинную балладу о трёх сыновьях. Я вспомнила старинную сказку о трёх белых конях, украденных колдуном, и о трёх сыновьях, пытавшихся их вернуть, и подумала, что чем-то она похожа на историю сыновей Феанаро. Наверное, для эльфов, называющих себя нолдор, их камни так же дороги, как людям дороги кони.
Дева-море - эльфы звали её Уйнен - тоже приходила послушать песни. После того, как шторм унёс и разбил лодки, привязанные на мелководье, она извинилась за своего мужа Оссэ, которому было тесно в устье реки, оттого он, в спешке развернувшись к морю, случайно прихватил и лодки.
Эльфы из Гондолина совершенно ничего не знали - они жили в своём городе очень давно и едва ли его покидали, раз всё пропустили. Им внове было узнать и то, что у хозяина Севера похищен один из трёх Сильмариллов, и то, что землями Дор-Ломина владеют вастаки. Им поведали, что вастакам чужую землю отдал хозяин Севера за то, что они предали эльфов в большой битве. Сами вастаки об этой битве вспоминать почему-то не любили. Ещё сказали, что на Амон Эреб есть другие вастаки - те, которые остались верны эльфам. Мне о верности слышать было странно - словно люди были собаками. А Амон Эреб, как я узнала, была крепостью, где и жили феаноринги; сколько из семерых детей Феанаро оставалось ныне в живых - об этом мнения эльфов расходились.
Ещё чуть больше я поняла о феанорингах, когда услышала, что хозяин Севера не только украл у Феанаро Сильмариллы, но и убил его отца. Я выросла без родителей и никогда уже их не встречу, но знала, что потерять отца до срока - очень страшно. Немудрено от такого сойти с ума. Но о злодеяниях, которые феаноринги успели совершить ради Сильмариллов, эльфы не говорили. Я решила, что даже им - долгоживущим, как называли их друхи, - слишком больно было об этом вспоминать, как бы давно или недавно то ни было.
Был эльф, приплывший издалека, которого звали Эрейнион. Услышав, что я из Дор-Ломина, он сказал, что родился там. Я и не подумала бы о том, что он тоже король, пока он сам не заговорил об этом. Когда он собрался отплывать, нашлось двое, кто хотел плыть вместе с ним и говорить с феанорингами, и спрашивали на то позволения Эльвинг. Но она не желала иметь с сыновьями Феанаро никаких дел и спрашивала короля, будет ли он их судить за то, что они убили её семью. Эрейнион отвечал, что когда они совершили это, он ещё не был их королём, а значит - не он за них в ответе. Так я узнала про странный эльфийский суд. Получалось, что если кто-то творил зло, никого не слушаясь, то и оставался безнаказанным, - то есть не убийство было преступлением, а нарушение послушания. Эрейнион собирался узнать, признают ли феаноринги его власть, и прочие решили дождаться их ответа, а Эльвинг назвала детей Феанаро бешеными собаками, которых не впустит в свой дом, не спрашивая, кто их хозяева. Уже дважды, по её словам, они учиняли резню, и в третий раз не остановятся.
А жизнь шла своим чередом. В гавани строили корабли и шили паруса. На подступах к каменным стенам сколачивали ворота - огромные, в четыре, наверное, роста взрослого эльфа. Говорили, что в Гондолине были такие ворота, и всё было больше, чем здесь: и стены, и дома выше. Свободных рук было больше, нежели инструментов, потому я предлагала помощь, да смотрела издали, да и возвращалась к очагу со своей рыбой. Эогхим у костра рассказывал, что побывал на Амон Эреб и видел там настоящего гнома. Но новостям об этом мало кто обрадовался.
- Кто-то сказал, что будет стрелять в каждого, кто бы ни пришёл с Амон Эреб.
- Тогда ему придётся начать с меня. На Амон Эреб осталась моя семья.
Трудно было понять, отчего простых эльфов как колеёй разделило на две стороны лишь из-за того, как вели себя их вожди.
Где есть ворота, там есть и стража. Где есть стража, там есть и нападения одичавших орков, что уходили с Севера куда глаза глядят, надеясь поживиться. Оживлённо стало в доме, который эльфы называли палатами исцеления, - там работали целители и лекари-травники. Я немного побаивалась, что целители лечили колдовством, и думала, что если ранят - пусть лечат только снадобьями. Аннаэль приходил к очагу, спрашивал, кто сменит дозорных, и я ходила в дозор - брала копьё и всматривалась вдаль, пока мечники и лучники переговаривались между собой. К воротам вёл коридор с бойницами, а после - выкопали перед воротами глубокий ров с водой и соорудили через него подъёмный мост. Как будто ждали войска - неужто так далеко простирались силы хозяина Севера?
Но покуда лишь небольшие отряды нарушали покой города. Не раз я стояла в дозоре - и не раз спешила на помощь дозорным, когда те трубили тревогу. Видела тролля, огромного, как медведь, в грубых доспехах, словно железо для них он мял руками; казалось, он пройдёт сквозь нас, как сквозь малинник, но стража не дрогнула, встретив его клинками, и я тоже ткнула его копьём в бок, и он упал.
Возвратился из плаванья король Эрейнион и вновь поспорил с Эльвинг о феанорингах. Говорил он очень тихим голосом, словно его душила вина или скорбь, хотя в иное время его голос был слышен у очага от самой пристани или от ворот; кто-то со стороны Эльвинг отвечал ему на языке эльфов, который я не знала. Оттого я мало поняла того, о чём шла речь, и только замерла, сидя за столом между ними и чувствуя, как воздух от напряжения дрожит, будто перед грозой. Не было вражды, но всё равно я была словно ребёнок, чьи родители ссорятся, - от беспомощности сквозь землю хотелось провалиться. Эрейнион говорил, что не может искупить вину феанорингов, не в силах оплатить долг. Эльвинг же - что ей не нужна расплата, ей нужна справедливость. Я уже знала, что эльфы не мстят за былое, - но почему король не мог своей властью сделать ничего, чтобы предотвратить будущие беды?..
В разгар этого спора Седому Вэньо стало дурно, он стал говорить, что видит повсюду кровь и что пора остановиться. Должно быть, сыновья Феанаро и впрямь творили ужасающие вещи, раз одно упоминание их имени рождало такой страх в этом старом эльфе. Я была по другую сторону стола от него и просила помочь ему уйти, чтобы разговоры больше его не мучили. Кто-то велел ему вернуться из видений в действительность, и он сел поодаль, тихо причитая. Пока неподалёку были феаноринги, и были они сами себе хозяева, - здесь, в гаванях, многие тревожились.
Но, несмотря на разногласия, город жил. И радостно праздновал совершеннолетие Эльвинг. Все собрались за одним столом - лорды эльфов и смертные люди, дети и воины, мастера и целители. Дарили подарки, кто чем богат: прекрасный цветок или чашу, парус с летящей белой птицей или туесок ягод. Пили славный сидр, сваренный Эогхимом, и передавали по кругу кубок горячего вина, произнося поздравления. Я поздравила Эльвинг, как поздравляла бы женщину - главу человеческого рода. Пожелала ей, чтобы её род процветал, покуда светит солнце, и чтобы о делах её и делах её потомков вспоминали с улыбкой и благодарностью, как мы сейчас благодарим её за наш город.
А на тонкой шее Эльвинг висел в оправе крупный огранённый камень, и выглядел легче стекла и прочнее стали. Он светил даже днём - прекрасным, словно живым светом, на который можно было смотреть не жмурясь, и в нём отражались все краски мира. Он отливал то золотом зари, то небесной лазурью, то сочной зеленью трав, то алым - роз и маков, и сложно было отвести взгляд. Вот каким был Сильмарилл - воистину сказочное творение. С той поры Эльвинг носила его, не снимая, и где бы она ни прошла, свет камня ласкал каждого. И всё же хотелось спросить её: для чего тебе Сильмарилл, если ты и без него прекрасна? Для чего тебе его власть и его чары, если твой народ пойдёт не за Сильмариллом, а за тобой?.. Но она была теперь королевой, а не той непоседливой девочкой, что играла с ракушками на берегу, а у королевы такое не спросишь.
Сразу после пира Туор собрал на площади военный сбор - созвал всех, кто умел и мог держать оружие. И встали по одну сторону мечники, по другую - лучники, а копейщики - по третью. Туор произнёс, что следует готовиться к обороне города и назначить наконец главного, кто сведущ в военном деле и за кем пойдут воины. Недоумевали некоторые, от кого обороняться, ежели то, что Сильмарилл находится в гаванях, феанорингам неведомо. Но Туор отвечал, что тайна, где хранится камень, некоторым оказалась известна ещё до того, как Эльвинг начала носить его открыто, а вскоре знать об этом будут все - весть не утаишь. Немного обидело жителей города его недоверие: неужели в городе был кто-то, кто мог донести феанорингам о камне и накликать на всех беду?
Женщинам и детям, а также тем, кто не мог или не желал оборонять город, предложено было сесть на корабли и уплыть на остров Балар. Однако защищать гавани, свою землю и своих близких готовы были многие. Но многие и спрашивали, почему бы не отдать феанорингам их Сильмарилл, и жить в мире. Туор отвечал, что мы не можем отдать им Эльвинг, или кого бы то ни было ещё, - он был уверен, что клятва заставит феанорингов убить гонца. И хотя были те, кто вызывался отнести камень, и пожертвовать одним добровольцем было разумней, чем рисковать целым городом, - Туор отказался от идеи распоряжаться за Эльвинг камнем, который ей принадлежал. Эльвинг же не хотела отступать, а хотела сражаться вместе с остальными.
В тот день я в первый и последний раз колебалась, остаться ли в гаванях. Но Эльвинг ни от кого не требовала умирать за камень. И то, что сама она значила для всех нас, перевесило Сильмарилл. Я осталась - защищать не Сильмарилл, а город и его жителей.
Я снова ходила в дозор, а в город являлись новые гости. Один раз я заметила маленькую фигуру в кустах и подумала, что кто-то из детей без спросу вышел за стену. Но то оказалась эльфийка в простом сером платье. Мы окликнули её, а один из мечников, Лантир, приблизился к ней, даже не оставив нам сигнальный рог, что висел у него на шее. Беседовали они долго, и я стала уже ворчать, что он на свиданку с сигнальным рогом ходит. Наконец, он вернулся и сказал, что эта дева родом из Гондолина и странствовала с энтами. Я спросила, кто такие энты, и мне ответили, что это пастухи деревьев, которые сами могут становиться похожими на деревья. Позвали других гондотлим, чтобы встретить её и проводить. Затем приходил местный эльф, путешествовавший так долго, что удивился при виде выросших на берегу стен и крыш города. Он сказал, что не сможет жить среди камня и вскоре уйдёт обратно в леса. И я скучала порой по лесам, но в них меня никто не ждал.
К тому же я старела. Я по-прежнему выходила в море, но в иные дни мне всё больше нравилось сидеть у очага и поддерживать огонь, да смотреть, как расписывают белые стены дома Идриль. Однажды я приметила возню у воды и подошла взглянуть, в чём дело. Там был чужак - да не пришедший на корабле, а выловленный прямо из моря, куда он, видимо, и свалился. По нему было сразу видно, что он другой: и доспех на нём был яркий, вычурный, словно в нём не сражаться, а красоваться полагалось, и волосы у него были длинные и огненные. Его перенесли в палаты исцеления, и целители велели зевакам не толпиться и не лезть в зал при оружии. Я вскоре поняла, что это был один из сыновей Феанаро.
- Вот какая шутка судьбы, - сказал мне Вэньо, - несколько эпох гоняться за Сильмариллом, взять его в руки - и не суметь удержать...
Значит, Эльвинг хотела отдать Сильмарилл, но камень сжёг феанорингу руку. Некоторое время в гаванях только о том и было разговоров: что Эльвинг, в отличие от её отца, не стала настаивать, что Сильмарилл принадлежит ей одной. И рассуждали, освободила ли она феаноринга от его клятвы, предложив ему забрать Сильмарилл, или же нет. Мне хотелось бы верить, что на этом тревога будет окончена, но то было бы слишком просто для эльфов. Приходили остальные феаноринги проведать раненого. Поколебавшись, их впустили в ворота города. Они вовсе не были похожи на бешеных псов, бросающихся всем на горло, но держались особняком и смотрели сквозь горожан, как сквозь пустое место. Их попросили обождать снаружи, и они подчинились. Затем только пришли забрать своего неудачливого брата, помочь дойти. С тех пор я их много лет не видела, и лица их стёрлись из памяти.
Помню, как Эарендиль из гондотлим, выросший из мальчишки в рослого мореход а с поглаженными солнцем золотыми волосами, отплывал в путешествие, и Эльвинг обняла его на пристани. Помню, как Туор, превратившийся в убелённого сединами старца, и его супруга Идриль вместе с ним взошли на корабль для последнего плавания в благословенные земли Амана. А когда Эарендиль возвратился, они с Эльвинг сыграли свадьбу - прямо на берегу, среди своих кораблей. Но в этот раз пир не был долгим. Пришли на праздник после сбора камней для сбрасывания со стен, уходили с праздника по сигналу тревоги - торжество нарушил приблудившийся орк. Видели также сову, вернее - то, что казалось совой. Эльфы удивлялись, почему она летает днём и возле моря, - как будто сова не может днём ловить рыбу! Кто-то спрашивал у совы, откуда она, но сова молчала и не улетала, даже когда в неё целились, чтобы запутать орка. Затем, когда многие уже ушли от ворот, поскольку подмога не требовалась, - сова вдруг спикировала на одного из лучников, растопырив когти, и успела ранить, прежде чем её подстрелили. Так я впервые увидела тёмного духа в обличье зверя. А ведь такие же твари могли разведать, что в гаванях находится Сильмарилл, и донести хозяину Севера.
У Эльвинг и Эарендиля родились близнецы - мальчишки. Год за годом они росли, и Лаэрвен, целительница из гондотлим, учила их и знакомила с жителями города. Показала им и нас - людей. Сказала, что мы отличаемся круглыми ушами и более короткой жизнью. Странное чувство - говорить с детьми, для которых старение и смерть - это что-то, что бывает с другими. Наверняка они даже не вспомнят нас с Тагхен, ведь когда они повзрослеют, нас уже не будет на этом свете.
Но, несмотря на детский смех, в гаванях по-прежнему не было спокойно. Иные роптали на Эльвинг, пересказывая её слова, сказанные, должно быть, Эарендилю, - "вот мой народ, а вот твой народ". Я тоже не понимала, почему эльфы, живущие вместе так подолгу, всё ещё делили друг друга на разные рода: нолдор, синдар... почему о нолдор, даже они сами о себе, говорили так, будто они - средоточие всех пороков? Но думалось мне, что Эльвинг добавила бы: "а вместе это - наш народ". Кузнеца Ринлота не было в кузнице: он решил не отходить от поста на воротах. Звери, птицы, деревья - всё говорило чутким эльфийским ушам, что беда близко. Решено было вывезти из города детей на Балар. Эльвинг поручила Тагхен позаботиться о том, чтобы её сыновья - Элрос и Элронд - взошли на корабль. Тагхен, ещё недавно девочкой собиравшая ракушки в полосе прибоя, а теперь - мудрая старая женщина, - крепко сжала ладошки эльфийских детей.
А что я? Мои старые руки, давно не способные загарпунить и вытащить на палубу меченосого парусника, ещё смогут поднять копьё. В последний раз - смогут.
Не было ни планирования, ни построения, даже оружия не успели в руки взять - только раздались гулкие, как гром, удары тарана по каменной стене города. И даже земля содрогнулась под ногами. Неужели стена падёт, и ничего не сделать - только ждать? Гром неотвратимый, неумолимый, в такт шуму сердца в ушах. К оружейной у ворот, где копья, бежать некогда, да и опасно, - схватила со стойки у кузницы чей-то меч и побежала с ним. А уже добежав, увидела копьё и отдала меч кому-то - с копьём сподручней. Только бы прикрыть отходящий корабль. Не убить. Не остановить. Задержать...
Стена рухнула и рассыпалась камнями. Они вошли, как один большой зверь, сказочный дракон в железной чешуе, - прикрываясь щитами, выставив вперёд мечи и копья. Лиц под шлемами, за щитами не видно. В тяжко гремящих кольчугах - на эльфов в льняных рубахах и шерстяных плащах. Мелкими шагами ощетинившийся зверь шёл вперёд, прямо, не сворачивая с пути. Кто-то кричал приказы - не разобрать. Ткнула копьём кому-то в щит - всё равно что палкой быку в лоб. Он замахнулся на меня мечом, рубанул по боку. Фартук и штаны мигом от крови потяжелели. Я ещё опиралась на копьё, чтобы не упасть и защитить свою жизнь, если понадобится, но до моей жизни нападавшим не было дела - видели ли они вообще тех, кто падал под их клинками?..
Кто-то забрал у меня копьё - вырвал из судорожно сжавшейся руки. Кто-то подхватил меня, падающую навзничь, под мышки, выволок с поля боя, - Аннаэль?.. И когда уже несли к палатам исцеления, не то я наяву увидела, не то мне привиделось, как бросается с причала в воду Эльвинг. Лаэрвен кричит, стоя в дверях палат. Но белый парус - уже вне досягаемости вражьих стрел. Теряю сознание и прихожу в себя уже в палатах исцеления, где меня поят из чаш то одной горькой дрянью, то другой. Проливается за шиворот. Но становится легче.
- Почему так тихо?..
- Ты больше не слышишь?
- Тебя я слышу. Но я не слышу других...
- Бой уже окончен.
Так быстро. Феаноринги не получили желанной добычи и ушли.
Рану зашивают и перевязывают, вставать не велят. Оглядываюсь, вижу других раненых - и их продолжают приносить. Приходится потесниться. Эогхим угощает укрепляющим отваром трав и ягод, чаша передаётся из рук в руки. Приплыл Эрейнион... поздно приплыл. Но помогает тоже. Поворачиваю голову на голос. С Эрейнионом говорит - прямо над ранеными - один из нападавших. Я не знаю его лица, но узнаю доспех, которого он не снял. Он просит его судить, но Эрейнион вновь говорит, что судить его он не вправе. Как и тогда, когда он говорил перед Эльвинг, что феаноринги могут внять словам и не нападать в третий раз. Теперь он позвал феаноринга плыть с ним на Балар.
Принесли нянюшку Эльвинг, Эвранин. Она едва ли не первой бросилась под ноги нападавшим, я успела увидеть, как рубили её мечами - и была очень рада видеть её живой. Она спрашивала, кто жив, но я не помнила всех по именам. Аннаэль, Хэлегиль - вот они все. Все здесь, никто не погиб. А Эльвинг?.. Я не смогла бы сказать, что не знаю, что с ней сталось. Я сказала, что она наверняка спаслась. Корабль был близко, её должны были подобрать, и сейчас она вместе с остальными, вместе со своими детьми плывёт на Балар. В безопасности. Пусть будет так.
- А это кто?
- Это феаноринг.
- Что он здесь делает?
- Это феаноринг короля... он пришёл, чтобы его судили.
- Почему они так любят, чтобы их судили?
На это у меня не было ответа. Зачем каяться, сотворив зло, если можно не совершать зла? Если можно занесённую руку остановить в любой момент? Что исправят его слова, кроме его спокойствия? Кто вернёт нам город - опустевший, осиротевший, залитый кровью?
Эрейнион торопил всех уплывать на Балар. Первыми забрали тяжелораненых - их не спрашивали - и многих целителей, чтобы их сопровождать. Те, кто был в сознании, просили забрать их последними. Я уплывать не хотела. Сколько можно бежать? И можно ли бежать дальше края земли? Я слишком стара для того, чтобы привыкать к новому месту. Здесь был мой дом, моя земля, а на Баларе и так мало места - пусть там будет просторно расти детям. К тому же я не желала плыть вместе с феанорингом Эрейниона.
- Ты тоже остаёшься? - кузнец Ринлот улыбался. Смеялся почти. Я так давно не видела его таким. У нас, людей Дор-Ломина, говорили: когда плачут - потеряли ещё не всё. Когда всё потеряли - смеются. Нас феаноринги лишили всего. И, значит, можно было начать с начала.
Он, должно быть, ожидал, что нас останется трое, но многие выбрали остаться. Мы проводили с причала самый последний корабль, а затем развернулись к нашему покалеченному городу лицом. Вернутся ли в него те, кто его покинул? Нам не восстановить его в былой красе, но можно было разобрать часть домов, чтобы заложить брешь в стене. Эгалмот, один из лордов Гондолина, сказал, что нужно продержаться хотя бы одну ночь, а затем просить помощи у Амон Эреб, хотя за это нас назовут предателями. Ещё сказал, что из гаваней уплыли все, кто хотел видеть этот город пустым, но то были несправедливые слова. Никто не жаждал кровопролития, и каждый следовал своим путём. На Амон Эреб жили те, кто был роднёй жителям гаваней, те, кто не приносил сюда меч, - от них я готова была принять помощь. Но жить там, среди феанорингов, я не хотела также.
Эгалмот поведал и про тайный ход на юг сквозь скалы, открывавшийся только знающим. Но что там, на юге, он не знал. Кто-то был готов уйти в неизвестность. Я оставалась на берегу. Продержаться ночь? На лодке я могла прожить много ночей. Неужели долго живущие эльфы забыли, что когда-то вокруг гаваней не было высоких каменных стен? Мы, последние жители устья, станем незаметными и никому не нужными. К нам зарастут все дороги - кроме дороги по морю. И, быть может, однажды наследники Эльвинг навестят нас, не отрекутся от нас, спросят нас о том, что мы помним, - и мы расскажем.

БлагодарностиСпасибо мастерам - за то, что подняли проект несмотря на ремонт и Урал, и он взлетел. За труд и волшебство - одно не бывает без другого.
Спасибо игрокам за образы, судьбы, разговоры. Вэньо [Лойсо], Аннаэль [Хэлле], Хэлегиль [Холлен], Ринлот [Бран], Эвранин [Райна] и другие эльфы - спасибо за взаимодействия, вы прекрасны! Спасибо друхам Тагхен [Джедис] и Эогхиму [Так] - вы были такие... каджиты очень славные и необычные. Спасибо человеку Сарнору [Атаня]. Спасибо палатам исцеления. И, конечно, спасибо Эльвинг [Оливия], Эарендилю [Анрил], Идриль [Аонэ], Туору [Кира] и другим за потрясающих персонажей. Спасибо Амон Эреб, которых я почти не видел, за боёвку, спасибо Эгалмоту [Моргейн] за жизнь в гаванях после штурма! Всех не перечислить, но все создали этот мир и эту историю.


А сказку о трёх белых конях Ратха так и не рассказала. Надо будет её записать, чтоб не забылась. Ибо вряд ли моя версия этой сказки будет сильно похожа на птахину, которую Птаха мне ни разу не озвучивала

@темы: радио Marcus FM, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

@темы: moments of life, кина не будет, електричество кончилось, да, волк жуёт траву

Выпуск крысоновостейЕщё до операции Джокер успел напугать Ланса дважды, тихой сапой пробираясь на выгульный диван. Причём Джокер ничего дурного не делал, и даже намерений преступных у него не было - не портит он шкуры сородичам, - но Ланс, едва его только видит, улепётывает, вереща благим матом, в ближайшую клетку. И хорошо, если в свою, потому как если в чужую - не выманишь, пока не убедится, что остальные бегают на воле в безопасности.
Ланс и Донован вообще уверены, что в чужой клетке и поилка лучше, и еда вкуснее. Доедают за всеми оставшуюся зелень - видимо, сказывается голодное зоомаговское детство. Арахис в своей миске они проигнорируют - он ведь никуда не денется, зато можно первым делом проверить миски соседей и съесть арахис первыми. Поэтому Этан и Терренс, обнаружив в своей миске что-нибудь вкусное, тащат в дырку в диване, куда старшие не пролезут.
А Джокер, сидя на верху клетки Каховского и Андерсона, свешивал между прутьями хвост, как удочку, удивлялся, почему это его за хвост хватают, и гневно топал лапой.
Сейчас Фенрис скучает без Джокера и ищет компании - застал его дремлющим под дверью клетки Флинта и Суини. Джокера он тоже трогательно навещает.

Вчера матушка передала дачные веточки чёрной смородины - прямо с листьями и ягодами, на всё хвостатое стадо. Кантор со своей веткой спит в обнимку на верхнем этаже, где у него гнездо, отмеченное скорлупками арахиса, который он тоже таскает туда. Иногда он перебирает эти скорлупки, проверяя, точно ли они пустые или в них ещё завалялся орешек. Владения Мафея - на нижних этажах, что стратегически верно: там стоит миска.

Сегодня утром мы с Джокером поехали к Новиковой. И я подумал: отдам 40 рублей за маршрутку, зато доеду быстрее. Уточнил у водителя, едет ли он до остановки Воронцовские пруды. Вам, говорит, клиника нужна? Да, говорю, ветеринарная. Минут через пять он останавливается посреди квартала. Удивляюсь, почему так быстро, спрашиваю, точно ли здесь ветклиника. Да, говорит, прямо за углом, вы будете выходить или нет?! Вышел. И шёл до Ласки минут пятнадцать по двум улицам, потому что эта сука, видимо, перепутал с ветклиникой какой-то диспансер.
В Ласке снова все свои, с крысами и свинками. И нежное зоомаговское создание, напомнившее мне Фуню - тоже голубая капюшонка рекс, такая же худая и расчёсанная, только дамбо и молодая. Ей в районной ветеринарке сломали обе задние лапки. Люди, ходите только к рекомендованным родентологам, чтобы таких ужасов не повторялось! Ветеринарное
Нас и в этот раз приняли до двенадцати, пересадили с байтрила на энроксил. Джокер молодцом - не потерял в весе, небольшой отёк носа не мешает ему есть, но при снятии швов нужно будет откачать лимфу. Новикову он уже узнал и обругал.

Вернув Джокера домой, я до половины четвёртого приехал на Фрунзенскую, пообедал картошей в Макдаке и встретил Игниса. Погуляли по набережной, Нескучнику и парку Культуры, ко мне приходила белочка и пыталась залезть на меня по штанине, но поняла, что я таки не дерево. Сидели, пережидая жару, под мостом на скамейке с надписью "Марк пидр" (зачем же так сразу-то?), говорили за игры и мастерёжку, миры и персонажей. Вспомнили сборы к Бедрограду - кажется, я не бывал в Нескучном с тех самых пор.
Дошли до метро и приехали на Вернадку в Лондон-паб. Там стало меньше пива и больше коктейлей, к сожалению (зачем пить коктейли в пабе, если для этого есть Киллфиш?), но мы скинулись на сет из четырёх сортов и попробовали каждого по половине. Гиннесс я тоже давно не пил - кажется, что с фандомного сбора Кингсмена.
Игнис проводил меня на автобус до Кунцевской. Мрр за прекрасный день! А вечером мы с Птахой спонтанно сходили на Тёмную Башню, но об этом я завтра проорусь, на свежую голову. Нет, не ужас-ужас. Просто печаль.

@темы: friendship is magic, вот такой весёлый джир!, это крыса и ей не стыдно

Вчера Птаха привезла от Раниэль своего плюшевого медведя и другое добро, а я привёз с работы себя и упал как лист увядший. Ура Птахе
Сегодня я, переждав утренний дождь, поехал к десяти в Ласку. Джокер снова сопротивлялся попыткам запихнуть его в переноску, но уже не так яростно, как в прошлый раз. В автобусе было три человека с переносками: кто-то по записи, кто-то - в очередь, как я. Новикова приняла нас до двенадцати. Бритьё Джокер выдержал без писка, а вот УЗИ показало нерадостное. Это была не щитовидка. Ветеринарные подробностиЭто была опухоль слюнной железы, с тяжем под нижнюю челюсть. С кавернами (пустотами), наполненными гноем, слюной или ярт знает чем ещё. И что самое неприятное - она плотно прилегала к яремной вене и трахее, и была окружена крупными и мелкими сосудами. Оперировать опасно, не оперировать нельзя: в противном случае опухоль могла задушить крыса. Плюс только в том, что это не опухоль на внутреннем органе, которую замечаешь, когда уже слишком поздно. Я согласился и на операцию, и на гистологию - чтобы знать наверняка, ожидать ли метастазов и рецидивов. Джокер остался в стационаре, а я поехал домой.
Дома Птаха успела накормить меня цветной капустой с сыром и продолжала шить платье под Библиотекарей. Возможен спойлер!Ламповый укуренный сериал, который явно хотел закосить под Доктора Кто, только в нём не один персонаж, а целая команда, и мир они спасают не от инопланетян, а от плохих волшебников. Серия про Сэнди прекрасна - героиня подсаживает людей на эдакое приворотное зелье, чтобы наслаждаться их поклонением, но в состав зелья входят слёзы, которые она проливает, вспоминая, как люди жестоко с ней обошлись. Такая дивная метафора спекуляции собственной травмой, даже если неосознанная.
Из Ласки мне позвонили ещё до четырёх, и я вернулся за Джокером. Собак-соматик: пока ехал, чувствовал себя крайне паршиво, как только получил на руки крыса - ушёл в отличном самочувствии. Джокер благополучно очнулся после операции, моя серебряная крыса в алюминиевом спрее (вернее, золотая - прощай, половина забранной вчера из кассы зарплаты за июль). Ещё один плюс - шов в таком месте, где его не погрызёшь. Придётся пациенту посидеть в одиночестве в своей клетке, пока не заживёт; снимать швы - дней через десять, результаты гистологии будут через две недели. Вот только я дурак, во второй раз приехавший в Ласку без денег - сиречь уехавший без назначенных лекарств Ни в Крылатском, ни на Семёновской их не оказалось. Поеду в Ласку покупать их завтра утром...
Также ищется герой, который поможет Птахе сделать зверю подкожные уколы в моё отсутствие! Идеальный вариант - с опытом инъекций, просто хороший - с готовностью подержать ручную, но утекучую крысь на ручках. За сопоставимый бартер.

Разместив Джокера и обойдя зоомаги, я вдогонку за Птахой приехал к Вере на Диксит и шарлотку. Отлично посидели с Мэв, Афиной, Сашей, Атаней, Лукрецией, сидром и кленовым лимонадом. Поговорили о типологиях, что для меня по-прежнему равносильно разговору на незнакомом языке, но и о театре и играх тоже. Спасибо всем за хороший вечер! Удачной нам всем завтра игры на Гаванях, и чтоб не смыло!

@темы: friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, гнездование пернатых, это крыса и ей не стыдно

Все уже видели голубоглазого Сноука? Такой милый. Некоторые котики и то суровее.


Крыса Флинт практикует пить из поилки, лёжа на спине. Когда крыса Лепрекон сидит на нём сверху.
То Кантор сидит на сельдерее - сам не ест и брату не даёт, то Мафей лежит, используя петрушку как подушку, сиротинушка.

- У вас есть резиновые женщины?
- Вот, посмотрите.
- Ой, дорого. А половина женщины?
Вам вдоль или поперёк, ага. В мясной отдел, пожалуйста.
Дотянул зарплату за июль до 30 штук, но только потому, что работал по 5, а один раз и 7 дней в неделю. Когда буду теперь вновь работать по 4, а то и меньше, - столько, конечно, не получится.
Стоило мне вернуться домой после рабочей субботы, как в районе погас свет. Ничего не оставалось, кроме как играть в МЭ в темноте. Ещё немного о Дэвиде Шепарде.Однажды у меня должен был появиться персонаж, на чьём пути к добру и справедливости лучше не стоять, и появился Шепард. Он начал жизнь в трущобах городских земных и жёстко упоролся в то, чтобы оттуда выбраться, поэтому крайне требователен к себе и другим. Люди делятся для него на тех, кто мешает работать (и может быть устранён), и тех, кто может принести пользу (а если вся возможная польза уже причинена, переходим к критерию первому). Совет мешает тоже, но с ним ничего не сделаешь, - в том числе и поэтому охота на Сарена стала для Дэвида личным делом: чтобы убедительно доказать, что Совет - идиоты.
Потом свет вернулся, и мы посмотрели Вандервумен - но об этом я уже рассказывал.

А сегодня мы съездили в Икею Тёплый Стан. На сей раз сели в правильную маршрутку от Юго-Западной и доехали быстро, а возвращались на минивэне Яндекс-такси. Купили второй стеллаж-витрину, коробки для одежды, сковородки и плюшевого тупика. Нашу тотемную птичку.
Типичный крысоманьяк в Икее: "Ой, гамачок!"
А тамошний ресторан оказался просто эталоном unfriendly-сервиса. БубубуНачав с бистро, в котором ничего, кроме хот-догов и картошки фри, не предполагалось, мы возлагали на ресторан не оправдавшиеся надежды. Но - взять тефтели без гарнира нельзя, он входит в стоимость, и взять гарнир без тефтелей тоже нельзя А людям, стоявшим в очереди передо мной, сказали, что нельзя взять двойной гарнир, потому что на кассе посчитают как один, а можно только две порции тефтелей с гарниром. Да подавитесь своими тефтелями. И единственное "вегетарианское" блюдо - грибной суп... на сливках.

@темы: moments of life, соседи по разуму, sex shop of horrors, вот такой весёлый джир!, гнездование пернатых, это крыса и ей не стыдно, sides of force, commander shepard