@темы: friendship is magic, да, волк жуёт траву, sex shop of horrors, вот такой весёлый джир!

Турульф из рода Халет по прозвищу "Мелкий". Отчёт отперсонажный. День IIПосреди ночи заполошно искали лекаря - был ранен один из наших хозяев, и говорили, что вроде не волком и не орком; мне не было дела до его здоровья, я лёг спать, и никто не смог бы добудиться меня до утра, даже если бы небо падало. Засыпая, я перебирал в кармане прохладные ракушки на шёлковой ленте и со страхом думал о том, что я привыкаю: привыкаю откликаться на "ирхор" и бухаться на колени, привыкаю кланяться и вместо "хорошо" говорить "дурно", привыкаю к унизительным этим прозвищам - Шнурок, Мелкий, Рожа... Наутро одна вороная кобыла принесла рыжего жеребёнка, но всё больше лошадей болело, и один из хозяев слёг. Хуба жаловался, что эльфийка наложила на него нумар - то есть морок, чары. Я спросил, что ему приснилось или привиделось и почему он так уверен, что это именно эльфы, а он ответил, что когда эльфийка с ним говорила, всё вокруг него пропало, и он увидел наяву "вещи, которых не существует" и о которых он не может говорить. Так я и не узнал от него, что показала ему эльфийка, - а ведь прежде я думал, что эльфы в плену слишком обессилены, чтобы творить свою магию. Когда перед завтраком созывали всех смотреть на казнь - и хозяев, и рабов, - я даже не сложил между собой эту новость и то, что говорил Хуба. Наши хозяева были заняты и не пошли, и не настаивали, чтобы мы ходили, и я не пошёл; только перед завтраком я услышал, что казнённая эльфийка была наша. По эльфу, оставшемуся в одиночестве, не было видно, чтобы он скорбел, - он всё так же сидел под деревом, напевал и чему-то улыбался. Я спросил Хубу, как он себя чувствует после того, как донёс на эльфийку и из-за него её казнили, но для него всё было в порядке вещей - он сожалел только, что запрещено избить оставшегося эльфа. Вдруг он отошёл к дереву и стал говорить с ним, а потом вновь пожаловался на "нумар" - словно эльфийка с ним попрощалась. Но, похоже, она умерла напрасно.
После завтрака меня взяли на расчистку. Эта работа считалась опасной, потому как следовало рабов с палками пускать вперёд на случай нападения волков или беглых орков, но на деле вастакские воины, похваляясь друг перед другом, сами рвались вперёд со своими мечами, и оставалось лишь добить подранков. На сей раз на границах встретился небольшой орочий отряд, который вовсе не желал делиться своими угодьями. Пока вастаки вели с ними переговоры, один из рабов стал удаляться в лес и заходить оркам с тыла, некоторые другие последовали за ним. Как только они оказались за спинами ничего не подозревающих орков, мы все одновременно ударили по противнику, и орки, застигнутые врасплох, сопротивлялись недолго. Я сразу разоружил того, что упал под моим ударом, и протянул хозяину его копьё, но орочьи копья были смастерены столь дурно, сиречь из рук вон плохо, что никуда не годились. Некоторых орков связали и взяли в плен, а мы вернулись. Один из хозяев по-прежнему болел, и не хватало целебных трав, чтобы лекарь сварила для него снадобье. Змея спросила разрешения поискать травы, и я напросился тоже, - хоть я ничего в них не смыслил, мне нравилось бродить по лесному оврагу одному, без постоянного надзора. Бежать, не зная округи, было безнадёжно не только из-за волков и орков, но и из-за болот, в которых легко можно было сгинуть, но я надеялся увидеть следы присутствия местных отрядов свободных людей. Однако я ничего не нашёл - ни трав, ни весточки с воли. Лекарь для коней также никак не приходил на наш хутор, и тут уж я сам обратился к хозяйке за разрешением поискать его, - это была возможность осмотреться в селении. Она разрешила, а Хеанот описал мне ученицу лекаря, которая могла помочь с лошадиной хворью.
Девушки этой нигде не было видно. Я шёл по улице к дальнему дому и чувствовал, будто кто-то меня догоняет. Услышав окрик, я упал на колени и лишь потом, подняв глаза, увидел, что это была она, кого когда-то звали Адельхайд. Я хотел встать, но она ударила меня плетью и спросила, как мне живётся. Я ответил, не опуская глаз, что живётся мне неплохо, и полюбопытствовал в свою очередь, как живётся ей - сытно ли, богато? И замуж выдадут, ежели пожелает? Отчаянно хотелось разглядеть в ней прежнюю Адельхайд, понять, за что она заплатила жизнями своих родичей, - я бы понял, если бы она хотела кого-то спасти, я бы простил, если бы её заставили, но не видел ничего, кроме довольства своей властью. Быть может, она что-то почувствовала, потому что велела мне встать и, отбросив в сторону плеть, спросила, что я хотел ей сказать. Должно быть, она ожидала, что я прямо посреди улицы захочу её ударить, и сразу сбегутся щитоносцы с мечами, но не зарубят, а возьмут живым и казнят у столба. Ну уж нет, не доставил бы я ей такой радости. Я сказал, что нечего мне ей говорить, кроме того, что доберёмся мы и до неё, и добавил уже ей вслед, что я за свою родную кровь ответ держу. После я пожалел было, что позволил ей просто так уйти, но тут же оборвал себя: ударил бы свободный человек безоружную женщину? Только вастаки способны на такое, но вастака из меня никто не сделает. Когда я буду с мечом и она будет с мечом - тогда и поговорим, и честный бой рассудит, кто прав, кто виноват. Я не провожал её взглядом, а прошёл дальше вдоль стены крепости и наткнулся на ту самую ученицу лекаря, беседовавшую с кем-то из рабов. Она обещала зайти чуть позже, и я принёс эту весть хозяйке, - прогулки мне хватило с лихвой. Тем временем Вилид в дальнем овраге нашёл траву, нужную для исцеления хозяина. Сказал, что для него это было нетрудно, потому что он хитлумец. Удивительно было, как в нём исполнительный раб уживался с человеком, помнящим о своих корнях, как он не мечтал о свободе, но сохранял человеческий облик.
Хеанот, с утра пасший лошадей, спросил, есть ли у него шансы, если ему нравится девушка-вастачка - та ученица лекаря, которую он мне описывал. Ему ответили, что нужно хорошей службой заслужить хор, то есть волю. Он, подумав, добавил, что ему нравятся даже две девушки, и вторая - рабыня. Стало быть, он собирался жениться и остаться здесь, окончательно превратившись в Шнурка, и можно было не надеяться на то, что он поможет с побегом? Я не спрашивал у него, не врёт ли он, чтобы отвести от себя подозрения, - боялся услышать ответ. Чуть погодя нас со Змеёй и Шнурком отправили на строительство земляного вала вместе с Молчаном. Один копал землю, другой подставлял мешок, а когда мешок наполнялся, его вдвоём водружали на кладку, как камень. Вастак, надзиравший за нами, отчаянно скучал, и я предложил рассказать ему историю, но он эту историю уже слышал. В ответ он рассказал о том, как храбро сражались беглые рабы в осаждённой крепости и даже кого-то ранили, о том, как их пытали, и о том, что один из них после пыток, когда за ним перестали следить, сочтя полумёртвым, сбежал. Казалось, в голосе вастака при этом звучало уважение, либо он подыгрывал, желая понаблюдать за нашей реакцией; я согласился, что эти рабы были достойными воинами. Для чего же он давал нам ложную надежду? Я не стал думать об этих рабах - работа на солнцепёке тому не способствовала, мы то и дело поливали головы водой. Когда наш надзиратель объявил время отдыха, мы с Молчаном решили продолжать, чтобы вовремя выполнить норму. Тут лопата в его руках переломилась у черенка, и мы взяли лопату, оставленную Змеёй, которая в силу опыта копала куда быстрей меня. Вернувшись к работе, Змея взялась за сломанную лопату, вастак заметил и велел мне дать ей пять палок. Я сказал, что это была моя лопата и вернее будет наоборот, но отродясь такого не было, чтобы вастак изменил принятому решению - я добился лишь того, что прежде я должен был наказать Змею, а затем она меня. Спорить - значило бы сделать ей хуже, и пришлось взяться за палку. Вастак особенно не следил, и я считал удары: один, два, четыре, пять...
Незадолго до окончания работ пришла хозяйка с одним из братьев и хотела увести меня, поскольку со мной-де желали поговорить в крепости, но я был ещё нужен на строительстве, и меня не отпустили. Змея спросила меня, что я такого натворил, что хозяева приходили за мной аж на поле, - а мне и правда не в чем было признаваться. Но даже страха не было: двум смертям не бывать, а одной не миновать. Все мы что-то нашли, копая, - я углядел в земле небольшой металлический амулет и засунул его в карман, но Змея заметила, что я что-то припрятал, и после работ повела нас со Шнурком отдавать добычу хозяйке. С утра я осторожно выспрашивал у Змеи, какую ценность имеют эти безделушки, - что если в них могла таиться некая магическая сила, которую мог использовать Север? Змея ничего мне не ответила, кроме того, что все находки полагается передавать хозяевам, но я всё ещё подумывал о том, не показать ли амулет эльфу, потому не без сожаления преподнёс хозяйке бусы из ракушек, а амулет оставил при себе. Эльф, как назло, был на виду, под своим деревом в тени, и я присел рядом - передохнуть, прежде чем идти в крепость. Спросил у эльфа, что в его народе делают с родичами, которые совершают предательство из корысти, ради собственной выгоды. Он ответил, что таких эльфов все чураются, и они остаются в одиночестве. Тогда я спросил, что делают с теми, кто продолжает причинять вред окружающим, но эльф сказал, что в его народе такого не бывает вовсе. Я поделился подозрениями, что моя дражайшая родня могла сдать меня в крепость, - пусть хоть кто-то знает на случай, если я не вернусь. Прочие рабы предостерегли меня, что после таких бесед с эльфами в крепость и вызывают. Хозяйка Мина позвала меня, и я пошёл к крепости за ней. Я удостоился приглашения самого палача - багур-лаг-хай. Сквозь приоткрытый полог её шатра я заметил Седого, который находился в крепости всё то время, пока мы были заняты фортификацией. Палач велела ждать, и мы отошли в тень. На мгновение я подумал, что меня мог под пыткой назвать и Седой, как бывшего соратника по отряду, но не мог винить в этом старика.
Когда Седого отпустили, палач приблизилась ко мне и предложила рассказать об отрядах свободных людей, скрывавшихся в лесах, - их численности, передвижениях и прочая; знала бы она, какую силу придавала мне этим вопросом! Если вастаки доискивались сперва у Седого, затем у меня - значит, отряды действительно могли существовать, но вастакам ничего не было о них известно. Я ответил честно, что не отходил далеко в лес, а только собирал травы по поручению хозяйки, что не встречал в лесу никого, и следа не видел, и ни звука не слышал. Палач произнесла, что придётся разговорить меня иными способами; казалось, она устала от долгой работы. Забрав меня от хозяйки, она обмолвилась, что та, кто сообщила о моих связях с отрядами, врать не могла - и мои последние сомнения рассеялись. Приведя меня в свой шатёр, она усадила меня в глубокое деревянное кресло, откуда невозможно было упасть, созвала своих учениц и дала мне взглянуть на стол, где держала в образцовом порядке свои рабочие инструменты. Я подтвердил, что знаю, для чего они нужны. Я понимал, что промедление должно служить устрашению, но было в этом церемониале нечто уважительное, как если бы лекарь показывал свои инструменты больному, прежде чем приступить к операции, дабы тот убедился, что лезвия чисты и не затуплены. Наконец, палач завязала мне глаза алой лентой и сказала, что не начнёт, пока я буду говорить. Я откликнулся, что говорить могу долго, и сказал, что догадался, кто возводит на меня напраслину и желает меня извести из страха потому, что я её родич. Палач спросила, угрожал ли я своей родственнице - я ответил, что да, но и пальцем её не тронул. Та назидательно заявила, что ирнан замысленный есть ирнан совершённый. Что ж, лучше ответить за совершённое, чем за не совершённое! Багур-лаг-хай приступила и сперва приложила к моей щеке холодный нож, пообещав, что если я не скажу ничего, он станет раскалённым. Обещание она сдержала. Я кричал от боли, когда моя кожа прилипала к клинку и лопалась, чувствовал запах палёной плоти. Но это можно было пережить - своих лошадей вастаки тоже клеймят, постоянно боясь, кабы не свели соседи. После она тонким лезвием очертила контур на моей шее и сорвала полоску кожи. Кровь текла за шиворот, но и теперь я не потерял сознания, и даже слёзы не выступили из глаз.
Палач развязала мне глаза и велела расспросить других рабов о том, что они могли знать о лесных людях, а после обеда самому вернуться и обо всём рассказать. Я отвечал, что так и сделаю, хотя даже будь у меня желание, выведать что-то было бы невозможно - рабы слишком мало доверяли друг другу; но если я не побоюсь прийти вновь, это уменьшит подозрения. Доказательств против меня не было, и мысль о том, как это должно было злить Адельхайд, повышала мне настроение. От боли я ослабел, но смог выйти из крепости и дойти до хутора рода Волка; меня даже не сразу заметили, Змея посоветовала мне смыть кровь, но шрам с щеки и рану с шеи было не смыть ничем, и ещё долго я не мог поворачивать голову, пока эта рана заживала. Тут Шнурок принёс с расчистки окровавленную Рожу и умчался прочь; мы уложили её у костра, она была очень плоха, и я, глядя, что Шнурок возвращается в сторону леса, а вовсе не ищет лекаря, поспешил найти помощь сам. Одна из учениц лекаря была из дома Змеи, и я прибежал туда, упал на колени и сказал, что у нас тяжело ранена девушка - так и не сумел выговорить, что рабыня. Меня послали назад - перевязать её и уточнить, кем была нанесена рана: волком или орком. Рожа, пока я добежал, уже пришла в себя и смогла сказать, что это были люди, разбойники. Лекарка из дома Змеи ответила мне на это, что раны, нанесённые боевым стальным оружием, она лечить не может и нужно идти в крепость. В крепость так в крепость - раз там побывав, уже её не боишься, а ради того, чтобы Рожа не померла, можно хоть к самому престолу Севера. Встав на колени перед воротами, я дозвался до стражи и получил разрешение принести раненую к целителю. Когда я примчался на хутор, раненых рабов было уже двое - Рожа и Седой, но в крепости их приняли, хотя раненых там было множество. Был ранен и Бартош. Когда посторонним велели расходиться, Шнурок пожелал остаться рядом с ним - я надеялся, что для того, чтобы что-нибудь услышать или украсть, а не из дружбы.
Во время обеда Молчан и ещё одна женщина, принадлежавшая, должно быть, также роду Беркута, чьё лицо пересекали шрамы будто от удара когтистой лапы, спрашивали меня, откуда у меня ожог и за что меня пытали в крепости. Я охотно рассказал им о том, как меня оговорила моя родственница, показал им издали её богатую шапку, которую она не снимала даже за столом, и Молчан согласился, что всегда подозревал в ней что-то чужое, - так тоже можно было привлечь кого-то на свою сторону, пусть они и не согласились бы на побег. Каждый раз за обедом северяне из крепости находили, к чему придраться, дабы устроить показательное наказание. Вот и в этот раз их взгляд упал на двух эльфов, мужчину и женщину, сбившихся вместе в стороне от других рабов с затравленным видом. За то, что она якобы продолжала есть, когда встала на колени, приветствуя их, северяне назначили ей багур в виде порки. Я также не прекращал жевать - и когда стоял на коленях, и когда выпрямился; и я прямо смотрел на северян, не отводя взгляда, гадая, заметят ли они это, но ими несомненно владела ненависть к эльфам, а вовсе не любовь к соблюдению порядка. Прочих рабов обыскали только - пришлось с амулетом расстаться, сказав, что ещё не успел его отдать хозяйке. Эльф набросился на исполняющих наказание, словно зверь, и только несколько клинков, обрушившихся на него одновременно, сумели его остановить - но не убить. Вокруг распластавшегося на полу, ещё живого эльфа столпились кольцом зеваки. Женщина со шрамами, с которой я говорил, швырнула ломтем хлеба в тех, кто бил эльфа, и её ударили тоже - она так и осталась лежать. Дальнейшую судьбу их обоих я упустил: вернулся Шнурок из крепости, сообщил, что все раненые выжили и поправились. Его самого Бартош, когда очнулся, избил и в живот ранил, хотел кишки выпустить, но его, Шнурка, также вылечили. Говорил он об этом так буднично, словно Бартош как хозяин и впрямь имел право распоряжаться им как своей собственностью, и словно это было в порядке вещей. Видимо, у Бартоша после лечения вновь помутился разум, как в тот день, когда он потерял свою семью.
После обеда я явился в крепость и дождался палача, но она, услышав, что ни рабы, ни даже хозяева не знают ничего об отрядах в лесу, дала мне "ещё времени". Многие рабы рода Волка ушли на выпас, так как лошадей стало больше, и им нужно было больше места. Я помог им вывести коней, и меня оставили следить за хутором. Успел я переговорить и с Вихардом, который передал от рабыни-травницы, частенько навещавшей наш костёр, что у рода Волка хранится эльфийская реликвия - кубок в форме рога, и нужно любой ценой её добыть. Легко сказать, когда хозяйский шатёр заперт, а в нём ещё и выздоравливающий хозяин всё время лежит! А может статься, кто-то эту вещицу всё время носит при себе, зная о её ценности или же не зная. Затем пришли с кухни и велели прислать кого-нибудь готовить ужин. Я помнил наверняка, что хозяева отправляли уже на кухню Вилида, и пошёл его поискать, потому что очень уж не хотелось работать на кухне вместо него. Но в окрестностях кухни его не было, не было его и на выпасе - неведомо куда пропал. Пришлось нам с Вихардом отправляться на кухню и мыть в ручье грязные котлы и вёдра. Чистить и резать картошку и морковь присоединились Молчан и Хэлль, а там и Вилид объявился - выбежал из леса сломя голову, перепуганный, словно за ним по пятам гнались волки, и умчался в направлении хутора. А когда вернулся, отказался говорить о том, что видел, - дескать, если его будут пытать, то он выдаст, что рассказал мне, а если будут пытать меня, то я выдам, что от него услышал. Может, северная колдунья забавы ради наложила на него свой "нумар". Наконец, на кухню пришла новенькая - сказала, что звать её Дорна, купил её род Волка, а прозвали Воровкой за то, что у продавших её вастаков она пыталась что-то украсть. Я жадно расспрашивал её, откуда она родом, а она легко отвечала, что с Химринга, где прежде правил рыжий лорд, но свободных земель уже не осталось, разве что далеко на западе. Рассказывала, что выросла в почтении к эльфам, а теперь, говорят, последние эльфы убили друг друга в Гаванях, - далеко, должно быть: я ни разу не видел моря, и истории об эльфийских лордах не доходили до моих родных земель. Я недоумевал, чем эльфы лучше людей, если так же восстают брат на брата, и не стоит ли своим умом жить, а не поклоняться эльфам; и всё же разговоры с Дорной были для меня словно глоток чистой воды.
Не боясь свидетелей - я верил, что Молчан и Вилид не выдадут, только рабыни по прозвищу Грива, которую назначили главной по кухне, и следовало опасаться, - мы вспоминали свободную жизнь и лошадей, я рассказывал, как оказался здесь благодаря двум предательствам, рассказывал о "запретных словах" и о том, как живут вастаки. Дорна много смеялась, и оттого всё, что происходило вокруг, начинало и мне казаться нелепым и нестрашным. Вот северяне - так боятся, что ходят всегда в доспехах и толпой, должно быть, и спят в доспехах, а моются в них так точно. Вот палач - руки в крови, и даже не смывает кровь, потому как привыкла; а для чего она жертве глаза завязывает - только ли для того, чтобы жертве было страшно, или для того ещё, чтобы самой не страшно было человеку в глаза посмотреть? И слова эти кривые, так что лечение и мучение одним словом называется - багур, исправление то бишь: когда лечат болезнь, очищают тело, а когда пытают, вроде как очищают дух. Говорил я и о рабах, и о работах, - особенно Дорна интересовалась тем, как живут у нас эльфы, с благоговением отзывалась об их колдовстве. Хэлль тоже ожила, сказала, что носила когда-то имя Вереск, и рассказала, как казнили нашу эльфийку: у той хватило сил показать "то, чего нет" всем присутствующим, но после северная колдунья сделала так, чтобы все почувствовали отвращение к этому видению. Я малодушно порадовался, что меня не было при этой казни, - не хотелось испытывать на себе тёмное колдовство. Сговорились, что соберём сколько сможем припасов, целебных трав и оружия, а вечером после темноты встретимся на границе леса с отрядом, откуда Дорна к нам попала. Я сообщил ей о двух своих прежних соратниках - Вихарде и Деорноде, на которых можно было положиться, и о том, что на нашего командира уже перестаю надеяться. Пока мы сидели над бесконечными картошкой и морковью, вастаки играли на опушке свадьбу, за кем-то гонялись, с кем-то сражались, и орков, ранее взятых в плен, мы видели плечом к плечу с щитоносцами Севера. Творилось и вовсе странное: поставили у столба палача и наказали плетьми. Тут я и понял, что вастаки - такие же рабы, рабы Севера. Вот к роду Волка зачастил человек в рыжей рубахе, а после его визитов кто-нибудь из братьев то хозяйку ударит на наших глазах, то Шнурка - за то, что рабскую дерюгу не носит... И делали они это оттого же, отчего я Змею четырежды палкой ударил: чтобы не вышло хуже. И одни привыкли, а другие - мечтали о свободе от ига Севера.
Пока присматривающая за нами вастачка со змеями на плечах и Грива отвернулись, я свёл с кухни нож, лежавший на столе без дела, и спрятал за голенище. Зная, что за ужином северяне снова могут учинить обыск, я отпросился у надсмотрщицы до ветру и побежал к нашему бараку. Отпросился очень вовремя: как раз подходил к хозяйскому шатру, когда перед ним Шнурку даровали волю и сделали хорхаем. Больше не было Хеанота, нашего командира, а был вастак - дали ему меч и увели куда-то. Я хотел отозвать в сторону Вихарда и Седого, чтобы рассказать им о Дорне, но за ними увязались остальные рабы, и пришлось сказать только, что наши хозяева купили новую рабыню и что они сами её увидят, как мы с кухни вернёмся. Зато в бараке никого не было, и я закопал нож под шкуры, на которых мы спали. Возвращаясь, я застал-таки Вихарда в стороне от шатра и быстро прошептал про отряд, про нож, и чтобы он передал Седому, а Шнурку не говорил. С тем и прибежал назад на кухню, где уже не оставалось работы, кроме как следить за котлом на костре; ещё до ужина я раздобыл на кухне хлеба и жарил его на этом костре, и был сыт. Сообщил Вилиду и Дорне, что бывший мой командир сделался вастаком. И вот, как уже стемнело, велели созывать всех на ужин - сперва северян, а затем и вастаков по хуторам. Все опасались идти к крепости, и пошёл я - там уж должны были ко мне привыкнуть; оттуда пробежался к роду Беркута и роду Змеи, а к остальным шатрам и домам - Дорна. Не хотелось мне показываться на той улице, где я в первый раз встретил Адельхайд, - что если встречу вновь и не сдержусь, и не смогу уйти с отрядом Дорны? Впрочем, казалось мне, что я мельком видел Адельхайд прямо в крепости, в чёрном облачении щитоносца, - но если прежде было сложно её узнать, то ныне и вовсе почти невозможно. Правда ли она, или привиделось?.. Стали ужинать, и вастаки были недовольны едой, потому что она пригорела. И прямо из-за столов северяне погнали всех - и хозяев, и рабов - смотреть на казнь.
Я уже говорил Дорне, что здесь казнь вместо праздника, - у вастаков ведь всё наоборот. Она взяла меня за руку и крепко сжала, и так, не разнимая рук, мы вышли на поле, так встали на колени в стороне от столба, к которому был привязан человек в зелёной рубахе, из рабов; я знал о нём только то, что он был дружен с травницей, которая рассказала Вихарду об эльфийском роге. За помощь беглым и свободным людям его приговорили к четвертованию. Мы смотрели на тех, кто исполнял казнь, - один был в доспехе, другой без, но даже с ножами мы против их мечей ничего не стоили, и добежать бы не успели. А когда не можешь ничем помешать - остаётся лишь не отводить взгляда. Этому человеку сперва отрубили руку, затем ногу, а пока он ещё был жив - отрубили голову, и его крик ещё стоял у меня в ушах, когда от плахи отпихнули обезглавленное тело; но прежде чем меч палача был занесён в последний раз, человек успел прокричать, что имя его означает Рассвет, и рассвет придёт. Было велено после казни выстроиться всем рабам, что готовили ужин, и Вилид успокаивал нас, что за такую мелкую провинность не казнят, а разве что высекут; я тоже твердил как заклятие, что главное - дожить и дождаться. Мы с Дорной, Вилидом и Молчаном встали перед настилом, на котором стояли столы хозяев, а Хэлль и Гривы нигде не было. Пришла хозяйка Мина, велела Вихарду тоже встать с нами, чтобы все её рабы держались вместе, и гневно сказала вастакам из других родов, что на всех работах только и видно, что рабов рода Волка: и на расчистке, и на строительстве вала, и вот теперь из четырёх рабов, готовивших ужин, трое - рода Волка, а от остальных родов рабов не присылают. Сказав так, она отправила нас домой. Тогда я впервые испытал к ней благодарность. Когда она щедро одаривала нас объедками с хозяйского стола, это можно было списать на страх - и перед рабами, чтобы не взбунтовались впроголодь, и перед Севером, наказывающим хозяев, чьи рабы приходят на работы измождёнными; но в этот раз она избавила нас от наказания просто потому, что сочла это несправедливым. По дороге к костру Дорна шепнула мне, что припрятала меч и что армия эльфов с запада уже совсем близко. Только бы не прошла мимо нашего захолустья!
Дорна спросила меня, можно ли доверять нашему эльфу, который успел лишиться одного уха, и я, подумав, ответил, что да. У костра Хуба первым делом спросил Дорну, как она относится к эльфам, а Змея предложила выпить чашу в память о Шнурке, которого Бартош вызвал на поединок и убил. В крепости не признали сие как убийство хорхая и наказали его за убийство ирхора, потому что все рабы были собственностью Севера, но это было уже не важно. Быть может, Хеанот для того и добивался признания его вастаком, чтобы сразиться с Бартошем как с равным? Но почему тогда Бартош его вызвал, а не наоборот? Я так никогда и не узнаю, как распорядился бы Хеанот своей свободой, если бы подольше прожил: как друг вастаков или как враг их. Мы с Вихардом и Деорнодом встали и помянули его как свободного человека и славного командира, и я обещал помнить его тем, кто вёл нас за собой, а не тем, кто стал побратимом своим врагам. После речь зашла о грядущей войне, на которую весь день собирались хозяева, и Хуба задавался вопросом, что делать, если дадут палку, ведь настоящего оружия рабам не положено, - неужто сразу умирать? Змея подсказала, что можно хорошей службой заслужить хор, а я заметил, что есть и другие способы умереть свободным, если подумать как следует. Змея сказала, чтобы я сам повинился перед хозяйкой за то, что говорил запрещённые слова, иначе донесёт сама Змея; я так осмелел в ожидании скорых перемен, что даже был не против и уже представлял, как перескажу свои слова хозяйке Мине, но не успел - позвали на расчистку. Мы с Дорной пошли. Вастаки на сей раз свернули вглубь чащи, где горели мертвенно-бледные огни, и навстречу им вышли неясные, призрачные тени. Речь у этих существ была грубая, как у орков, но выглядели они совсем иначе. Кто-то из рабов шепнул, что это мёртвые эльфы. Мы были в невыгодном положении, чтобы атаковать их, и один из вастаков согласился на поединок один на один. Бой длился недолго - вастак был повержен. Прочие не решались выступить, и неведомые создания кликнули огромных волков, с воем бросившихся из-за их спин. Волки были убиты, а двое - связаны и взяты живьём, но многие были и ранены, в том числе и Бартош. Прежде чем идти на расчистку, я забрал из барака свой нож, и у меня родилась мысль добить Бартоша - на нём было столько ран от волчьих когтей, что ещё одной никто бы не заметил. И я стал настаивать на том, чтобы мы с Дорной отнесли его к лекарю, иначе он умрёт.
Поначалу никого не отпускали, боясь новой волчьей атаки, но затем забрать раненых разрешили. Я взвалил на себя руку Бартоша с одной стороны, с другой Дорну подменил Вилид. Сперва я засомневался, не поднимет ли Вилид шум, если я ударю Бартоша ножом, а следом меня вновь посетила прежняя мысль: чем я буду отличаться от вастаков, если стану резать безоружного, да к тому же находящегося без сознания? И Хеанот мог бы сделать так, но он вышел на честный бой и погиб, - мне ли бить в спину, пусть даже тот, кто опирался на моё плечо, уже не был тем Морко, с которым мы попадали и не в такие ещё передряги? Так мы вышли из леса на поле, рядом рявкал связанный волк, и мы с Вилидом дотащили Бартоша мимо крепости до самого шатра дома Волка. Впервые войдя в хозяйский шатёр, я тщательно осмотрелся, надеясь увидеть тот самый кубок-рог или что-то иное эльфийское, но ничего не нашёл; хотел прибрать что-то из оружия, но мечи были слишком велики, чтобы прятать их под одеждой, да и не успел - вошла хозяйка и велела нам с Вилидом уйти. Мы не знали, продолжалось ли сражение в лесу и не оставалось ли там ещё раненых, потому на всякий случай дошли до опушки; но встреченный нами вастак, руководивший работами, сказал, что расчистка окончена и всем следует вернуться по домам. Одно меня тревожило: Дорна не дошла до хутора. Вилид покричал её имя подле леса, но дальше не пошёл, рассудив, что если её оставили где-то под кустом без сознания, то наверняка её уже сожрали волки. Я же подумал, что она не так проста и могла уйти в лес к своему отряду, потому попросил Вилида не говорить хозяевам о том, что Дорна пропала. Однако Дорна встретила нас уже у костра и шепнула мне, что припрятала уже четыре меча - два в бараке и два за большой сосной. И как только у неё это получалось! Не зря, видать, обозвали Воровкой. Она была уверена, что эльфы непременно вот-вот придут - оттого и зажглась на западе звезда. Говорила, что всё будет хорошо - так, что я сам начинал в это верить и представлял, как вернусь домой вместе с ней. Когда она ушла от костра, я пошёл за ней и нашёл её за бараком, вместе с эльфом. Он о чём-то говорил ей негромко, и я не стал им мешать. Когда он замолчал, она сказала, что он показал ей свой дом. Я подумал о том, что хоть колдовство колдовству рознь, не хотел бы я, чтобы на меня накладывали такие чары.
Прежде я ни разу не бывал в этой рощице за бараком, а там оказалось тихо, уютно, и хорошо было смотреть со взгорка на звёзды. Эльф сказал, что там он всегда и жил, там и спал. Хотелось ещё поговорить с ним, но я озяб и вернулся к костру, а некоторое время спустя к хозяевам пришли гости, и нас с Седым вызвали в их шатёр. Я сразу догадался: будут продавать. Так некстати разлучат с Дорной и Вихардом, с припрятанным оружием... Я ожидал, что тот вастак, что, казалось, к хозяйке сватался и вроде даже с подарками приходил, явится за приданым, но то была глава матриархального рода Змеи и её сын. Он посмотрел наши зубы, будто коням, а его мать оказалась умнее и устроила проверку по-своему: произнесла приветствие, при котором следовало вставать на колени, спросила, как нас зовут и на какие работы нас отправляли. Заявила, что оба мы дерзкие, но если в молодости это простительно и поправимо, то в старости - уже нет, и что Седого она возьмёт только потому, что он, как говорили, в одиночку убил волка. Хозяйка Мина отвечала, что они здесь, в роду Волка, прекрасно со всеми рабами справляются. Сговорились о том, что купят меня, а за Седого доплатят немного и возьмут, ради его опытности, в качестве довеска. Но как только монеты перешли из рук в руки, Седой бросился на нового хозяина, вырвал у него меч - но его быстро остановили. Я надеялся, что это сорвёт сделку, однако хозяева извинились и обставили всё так, словно это было краткое помутнение рассудка, чем спасли Седому жизнь - иначе не сносить бы ему головы за нападение на хорхая. Я хотел отпроситься у новой хозяйки "попрощаться с друзьями", чтобы заново припрятать нож на случай, если в новом доме обыщут, да и нужнее было оружие тем, кто оставался; но она, заподозрив что-то, не отпустила, однако ей чем-то понравились мои ответы на её вопросы, и она сказала, что разрешает мне видеться и говорить с рабами дома Волка и на работах, и в другое время. Попрощался я только с Миной - казалось, ей жаль было меня отпускать. Да и мне было жаль расставаться: если придёт война, она будет в числе тех, кого я не задумавшись собой прикрою.
Шагая к шатрам рода Змеи, я утешал себя тем, что это ненадолго, и где бы я ни был - я встречу армию с запада и присоединюсь к ней хоть с ножом, хоть с палкой, хоть с голыми руками. Там я стал свидетелем занятного зрелища: бывший в гостях щитоносец Севера буйствовал, размахивая мечом, и кричал, что армия с запада уже близко, что пора спасаться, пока не поздно. Мне совсем не хотелось, чтобы вастаки были настороже и встретили подходящие силы эльфов во всеоружии, потому я сказал, что гость просто бредит и что наш хозяин после одного целебного зелья бредил также (что было правдой). Обессилев, гость повалился на кресло и затих - тут его разоружили и перенесли отдохнуть в рабский барак, который был у рода Змеи совсем близко к хозяйскому очагу и откуда он вскоре сбежал, выворотив окно. Рабов у рода Змеи было немного, и одним из них был Малёк, которого я уже встречал во время трапез. Собрались все хозяева, сели вокруг костра, и начались разговоры весьма примечательные. Говорили о том, что они не желают подчиняться Северу и только для виду употребляют при северянах слова на Тёмном наречии, а у себя дома рабов не называют ирхорами и других порядков не соблюдают. Подходил к очагу и вастак из рода Козла и рассказывал, что эльфы теснят армию Севера, и она отступает, и всё больше приходит дезертиров; воинов рода Змеи это чрезвычайно встревожило, а для моих ушей звучало как музыка. Но вдруг кто-то прибежал от рода Волка и позвал лекаря, говоря, что раненых очень много, - у меня сердце так и рухнуло, едва я представил, что рабы могли схватиться за мечи прежде времени. Я тут же вызвался проводить лекаря, сославшись на то, что хорошо знаю окрестности хутора. Правда оказалась не так страшна: у рода Волка был полон барак новых рабов - вастаков рода Беркута и бывших их рабов, и все были ранены. Лекарь рода Змеи только руками развела, и вся надежда была на Седого, который неожиданно признался всем в своём знании целебных трав. Едва я остался без присмотра - передал Дорне свой нож; она рассказала, что когда нашли нож у Седого, то обыскали всех, её нож отобрали тоже и выпороли их. Этот нож мы спрятали прямо у костра под корягой.
Змея и хозяйка Мина пересчитывали рабов, и оказалось, что эльфа нет. Когда ей сказали, что эльфа забрали в крепость, Дорна пришла в ужас, так что явно выдала себя - и снова Мина пропустила это мимо ушей, а я поспешил утешить Дорну, что всё обойдётся. Но я ошибся. Вскоре Вихард сказал нам, что эльф свободен - и пришёл попрощаться с ним. Как именно он умер - не говорил, а говорил лишь о хорошем: о том, что мы - надежда, что в нас - свет. Виноват он был лишь в том, что был эльфом, - северяне заранее устраивали зачистки, боясь, что рабы ударят им в спину, как только покажется эльфийское воинство. Я пересказал Дорне всё, что слышал на хуторе рода Змеи, - как они говорят против Севера и как боятся подступающей армии. Я не знал, ушла ли уже лекарь из рода Змеи, не разминулся ли я с ней, чтобы проводить её назад, - но покуда никто меня не звал и не искал, я мог оставаться у костра на хуторе рода Волка, как если бы меня и не продавали вовсе. Змея бегала туда-сюда как заполошная - её немало беспокоило, что новых рабов, да ещё и бывших недавно хозяевами, скоро станет больше, чем рабов старых, и сложно будет справляться с ними. Трав не хватало, чтобы вылечить всех, и мы с Дорной пошли искать травы - не столько надеясь что-то найти, сколько для того, чтобы не сидеть на месте и послушать, не изменилось ли чего на границах. Я повёл её в дальний лесной овраг, где когда-то Вилид собрал травы, - но мы не нашли ничего, кроме пустого логова дракона, которого, видимо, убили вастачьи охотники, а в логове нашлась рабская накидка: такое даже драконы не едят. Как только мы вернулись ни с чем, нас встретили утешительные новости: жизням новых рабов ничего больше не угрожало. Но нас попросили последить за ними и поговорить с ними - и не пришлось просить дважды: нам самим было интересно познакомиться с родом Беркута. Эти вастаки держались достойно, отвечали нам как равным, рассказали о том, как жили прежде кочевые вастаки, как собирали тинг - совет - и выбирали хана, и как постепенно, словно отрава, проникли в их жизнь законы Севера. Вихард, Дорна и Деорнод говорили, что эльфы, владевшие некогда их землями, не вмешивались в их порядки и обычаи, а позволяли людям жить так, как те привыкли, - но вастаки не очень-то этому поверили, а я и не знал, чему верить. Мне приглянулся прежний уклад вастаков, о котором говорил глава рода Беркута, - уклад, в котором не было места рабству.
Во время нашего разговора прозвучал в ночной тишине дальний рог, и на поле перед поселением вышло с факелами эльфийское воинство. Все в изумлении столпились на краю хутора, а мы с Дорной, Вихардом и Деорнодом бросились за мечами. Из тени внезапно вырос небольшой отряд людей, которых радостно приветствовала Дорна. Они звали всех сражаться за свою свободу и присоединяться к ним на штурме крепости, но вастаки рода Беркута упорствовали и отказывались идти с теми, кого не знали. Я боялся, что вместо того, чтобы драться с северянами, мы передерёмся между собой, и просил пришлых людей оставить этих вастаков в покое - ведь не будем же мы бить безоружных. Вастаки всё же пошли, но в стороне; я ещё верил, что эльфы пришли с миром, и успокаивал вастаков, что никто не посягнёт на их свободу и их землю - у нас, людей трёх племён, была своя земля, куда мы могли вернуться, и чужого мы не желали. У ворот форта Севера уже стояли эльфы в белых одеждах во главе с высоким лордом - он требовал, чтобы северяне сдались, и угрожал, что может обрушить камни крепости им на головы. Говорил, что войско Севера разбито и обращено в бегство, что сам престол Севера разрушен, а его владыка изгнан за пределы мира, и потому больше нечему хранить верность. Северяне и запершиеся в крепости вастаки отвечали ему воинственными криками. Я, сжимая в руке меч - впервые за долгие месяцы, - уповал на честный бой и обрадовался, когда северяне решились открыть ворота и выйти к нам в поле. Но не было честного боя. Ни один из защитников форта не пересёк его границ - лорд прикасался к каждому рукой, произнося: "Именем валар повержен", и воины, даже в доспехах, лишались всех сил от его чар и падали наземь. Их выносили прочь, как беззащитных детей. Уже тогда мне сделалось жутко, но затем эльфы учинили судилище. Писаного закона у них не было, потому этот суд был похож на месть; они ссылались на некие высшие силы, давшие им это право, но не могли объяснить, чем их суд отличался от суда Севера. Лорд вызывал по одному чёрных щитоносцев и других слуг Севера, и тех, кто отрекался от своей службы, велел заключить под стражу, а тех, кто не отрекался, - казнить. Казнили трусливо, в стороне, не у всех на виду, - только палач лорда, возвращаясь, докладывал: "Человек казнён", как если бы говорил о курице, без имени, без погребения. Палача вастаков почему-то не тронули, и она ещё долго заламывала руки, не понимая, почему ею пренебрегли.
Я тоже ничего не понимал. Вилид говорил мне, что эльфы не взнуздывают своих лошадей, - почему не сказал, что им не претит на самом деле причинить боль безоружному? Эльф, бывший рабом рода Волка, говорил мне, что эльфы не ведают о расплате за преступления, - почему не сказал, с какой лёгкостью они подписывают смертные приговоры? Дорна, обмолвившаяся случайно, что рыжий лорд был "жестоким даже для эльфа", - почему не предупредила, как эльфийские лорды утверждают сталью свою власть и свою победу? Пришла очередь той, что звали когда-то Адельхайд. Я почему-то глупо ожидал, что её оправдают - ведь она совсем недавно облачилась в чёрное. Я так напряжённо всматривался и вслушивался, что будто ослеп и оглох и ничего не слышал, и увидел только, как её уводят - уводят на казнь. Я спросил у лорда позволения говорить за неё - дважды. Будь он вастаком, я встал бы перед ним на колени - и моя гордость бы молчала, но он был эльфом, и он не видел меня и не слышал. А я услышал рыдания той, за чью кровь я поклялся отвечать, - и тишину, последовавшую за этим. Я почувствовал, как впервые за всё то время, что я провёл в рабстве, - впервые после унизительных прозвищ, тяжёлых работ, пыток, чужих смертей, - по моим щекам скатываются слёзы, и мне было не важно, увидит ли их кто-нибудь в темноте из "светлого" воинства. Я оплакивал не столько Адельхайд, сколько свою надежду и свою веру. В промежутке между очередными обвиняемыми я бросил меч под ноги эльфийскому лорду и сказал, что ждал его прихода на эту землю - а он пришёл и залил эту землю кровью, и пролил мою родную кровь. Сказал, что если он не казнит и меня также, то я буду преследовать его до конца своих дней, пока не отомщу за эту кровь. Но эльф ответил, что сложные людские взаимоотношения его не интересуют. Он очень спешил покончить с резнёй, не разбирая в отдельности каждый случай. Вереница северян продолжилась, за ними пришла очередь вастаков - глав родов. Эльфийский лорд спрашивал у каждого, готов ли тот отказаться от владения людьми и жить в новом мире по новым заветам, и спрашивал, кто будет говорить против этого вастака, - и рабы наперебой перечисляли прегрешения своих бывших хозяев. Мне стало гадко. Круг рабов, смешавшихся с вооружёнными людьми и эльфами, был похож на людей, кидающих камни в своих тонущих врагов. Хотелось протянуть тонущим руку - но что я мог сделать?
На одном моём плече лежала рука Дорны, на другом - мужская, Деорнода или Вихарда; они держали крепко, как если бы я мог сбежать. Дорна шептала, что всё будет хорошо, но если прежде это "хорошо" было для меня обещанием свободы, света и тепла домашнего очага, то теперь оно было пустым, как шуршащая насмешка. Я думал, что если Мину поведут на казнь, я пойду за ней и позову других бывших рабов дома Волка, кого она защитила, чтобы закрыть её собой, - но Мина с братьями были среди тех, кто обещал отречься от прежней жизни; кажется, только Бартош заявил, что останется верен Северу, и его увели. Понимал ли эльф, что делит своих пленных не на тех, кто раскаялся и кто не раскаялся, а на тех, кто готов был ради спасения своей жизни солгать, приспособиться и сдаться - и тех, кто до последнего был предан и честен? Разве могли те, кто вырос под властью Севера, кто соблюдал его порядки и по привычке, и против воли, принять иные обычаи, если они иного никогда не видели и не знали, если им не показали, как бывает иначе, если всё, что они получили от своих "освободителей", - это выбор между заключением и смертью? Бывшим же рабам было обещано, что отныне они сами будут заботиться о себе и сами трудиться, построят себе дома, и что на первых порах им помогут - но не за счёт бывших хозяев. Тогда Змея спросила, позволено ли будет продолжать служить кому-то, и ей ответили, что можно служить по доброй воле. А я спросил у лорда, можно ли будет по своей воле служить его врагам, и во второй раз он отмахнулся от меня. И я отступился. Эльфам было плевать на людей с их короткими человеческими жизнями, со всем тем, что придаёт этим жизням смысл. Хозяева в белом говорили с хозяевами в чёрном - и какими бы ни были одежды, на деле все они были красными от крови; только хозяевам эльфы дали возможность ответить за свои дела - рабы такой чести не удостоились. Даже если раб отправлял других рабов на смерть, даже если он соблюдал кодекс Севера усердней, чем его хозяева, - всё оправдывалось тем, что он раб. А я не хотел, чтобы эльфы смотрели на меня как на раба, но и следовать за родом Волка не хотел, - слишком дурные воспоминания были связаны с ним. Как судилище было окончено, на наших глазах сама земля позади крепости разверзлась, извергая огонь и дым, и сгинули хутора, деревья, овраги, - сгинуло всё, и ревущие волны смыкались над окоёмом. И если я чувствовал себя обманутым - то каково было тем, кто так же надеялся и ждал, но канул в бездну вместе со всем этим миром?
Я стоял на краю света, у самой его отломанной кромки. Не осталось больше моей родной крови, и не осталось, верно, всего народа Халет; не осталось больше земли, на которой я родился и вырос, земли, за которую сражался, земли, в которую легли мои близкие и друзья. Мне некуда было возвращаться, зато я был свободен. Я подошёл к вастакам рода Беркута, которые получили позволение уйти своей дорогой и жить по своим прежним обычаям, и никому не служить - ни Северу, ни эльфам. Я сказал главе рода Беркута, что ежели никто не будет против, и если они будут сражаться с эльфами - то я пойду вместе с ними. А он ответил, что будет сражаться с каждым, кто встанет на их пути и захочет помешать им жить по-своему, и навязать чужой закон, - будь то эльф или человек, с севера или с запада. И эти вастаки смотрели на меня как на равного - и тогда, в тёмном рабском бараке, и теперь, под полыхающими зарницами новой эпохи. Нечего было больше ждать милостей от ушастых лордов - пришла пора седлать коней и прощаться с оседлой жизнью.
По коням, последние свободные люди. По коням!

Вот такая неожиданная история про разбившиеся идеалы получилась. Поднять восстание без посторонней помощи я, увы, не осилил - отчаянно не хватало взаимодействия с рабами других родов: виделись только на работах, а там особо не поговоришь - и качество работы падает, и надсмотрщики не дремлют. И соглашусь с тем, что конвейер казней скорее уменьшал градус жути, чем повышал его - было бы красивей, если бы больше наказанных возвращалось к своим сородичам после пыток изувеченными и сломленными (кто-нибудь кроме меня ещё щеголял шрамами от палача?); но я понимаю, что нас много, а багур-лаг-хай одна.
Очень сложно было после игры отучаться от Тёмного наречия. Кодекс Севера - шедевральный игровой документ, который достоин служить примером всем мастерам и игрокам, желающим по-настоящему поиграть в менталитет. Я ведь уже писал, что язык определяет сознание? Вот, ещё раз убедился в этом. Особенно если это сознание архаическое или тоталитарное.
Единственная капля дёгтя - лошади-на-полигоне. Когда-то я слышал об игре по Ведьмаку, где Дикая охота была на измазанных фосфором лошадях, и считал это стуком со дна, но не ожидал, что сам окажусь в подобной ситуации. Функция "развидеть и раззнать" сработала на все сто исключительно благодаря глубокому вролингу. Игры с лошадьми, игры с настоящими курами, которых игроки забивают на суп, и игры с настоящими борделями за настоящие деньги - это та грань, за которой реализм превращается в пожизняк и о которой следует предупреждать заранее.

БлагодарностиСпасибо мастеру [Рингл] и его команде за игру - за атмосферу, за все мелочи и детали мира, его оживившие, за сплетение микросюжетов, за то, как комфортно было на полигоне несмотря на все погодные пертурбации. Когда мастер настолько вкладывается в проект и заботится о каждом игроке - это чувствуется, и игра взлетает и запоминается.
Спасибо моему отряду за то, что мы были вместе на игре и до игры. Хеанот/Шнурок [Торен], спасибо за классный противоречивый образ! Чертовски интересно узнать, сколько в стремлении Шнурка стать образцовым рабом было расчёта, блефа или искренности. Деорнод/Седой [Хельги] и Вихард [Боро], спасибо за надёжность и надежду!
Спасибо и остальным рабам рода Волка - вы такие разные и офигенные, и я убеждён, что мне повезло играть с вами. Змея [Ксюша], Хуба [Ринглин], Вилид, Рожа [Женя], я рад, что мы дожили, и дожили друзьями. Эльфы [Ирбис и Дженерлен], которые не дожили, - вам также огромное спасибо за все разговоры, за то, какими "эльфийскими" в самом лучшем смысле слова вы были.
Спасибо хозяевам рода Волка - Мина [Аня], Игнак [Алексей], Бартош [Мерлин], Ченге и Кальма, с вами нам тоже повезло - и по игре, и по жизни. Спасибо за взаимодействия и уют на хуторе, за то, как дурно^^ жилось за спинами грозных волков, привыкших к войне.
Спасибо Дорне [Ольга] за то, что вот так взяла, и сделала мне огромный кусок игры, ОБВМа и развития персонажа. Это было очень здорово, очень тепло, и очень больно в конце.
Спасибо сестре моей Адельхайд [Хэлка] за то, как странно, непредсказуемо, незаметно и незрелищно, но как-то очень правильно сыгрался этот конфликт-на-расстоянии.
Спасибо палачу [Крыса] за сессию сеанс - мне понравилось, делай так ещё!
Спасибо роду Беркута и главе его Аспаруху [Морваэн] за правильные слова, за то, что приняли Турульфа и дали ему будущее, дорогу под копытами коня и шанс на расплату с ушастыми.
Спасибо рабам, с которыми довелось поиграть! Молчан [Элли], Хэлль [Йовин], Малёк [Чирикот] и другие - мне очень интересно будет узнать, как складывалась и сложилась судьба этих персонажей.

После игры я сразу отвалился спать, а наутро, встав по будильнику, не нашёл Торена, уехавшего в ночи, и не дозвонился до Фрикси, также собиравшейся выезжать пораньше. К счастью, я уже поймал благую весть от коллеги, что 1 мая у нас таки день нерабочий, и можно было не подрываться в спешке, а упасть на хвост лошадному Ринглину вместе с Ксюшей и Дженерлен. По прохладце мы сворачивали рабский барак, жгли вату(тм) - сиречь уцелевшие рабские накидки, перекусывали, прощались с соигроками. Доехали, с остановкой на привал в кафе, без пробок, с ветерком, - как-то даже слишком быстро, хотелось ещё потрындеть за игровое. Но меня высадили на Алексеевской, и я поехал домой, к Птахе. Попутчикам мурр отдельный!

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты

Главная новость: мы анонсировали Дом на Лунной, и нам очень нужны игроки и игротехи!

На работе мне нашлась-таки замена на эти выходные, но на двери ТК появилось объявление, что 1го и 9го мая он закрыт. Если это и нас касается, то в понедельник успею на фотосессию к Барраяру. А это я просто оставлю здесь, без комментариев:
Скриншот
И узнал о существовании Института соитологии. Сколько ещё открытий чудных готовит изучение, гм, профессиональной сферы?..

Меня неизменно радует буквализм карт на играх. На Тарри Клинок Иллиара Диего, служитель бога, вытащил карту Жреца. Дэйлу, рыцарю Выдродозора, выпал Рыцарь. И Башня - какая же классная в колоде Фей Башня! Я не боюсь Башен, я их люблю, и эта - одна из наиболее мне импонирующих.
Взглянуть
В общем, Руш виновата в том, что мне снова хочется и можется в Фей. Пользуясь случаем, признаюсь в любви к колодам Lo Scarabeo, они очень соблазняют на "собери их всех".)

В четверг после работы я добрался до Эри на очередную примерку будущего мундира. Мундир по итогам был расчленён, ибо мундиры - звери дикие и своенравные и мнение имеют, а я к концу примерки начал складываться, но вовремя осел на диван. На обратном пути встретил Кервена и Хель, а дома сразу лёг и умер. Вчера - доехал в Европейский, за последние десять минут до закрытия купил в Леонардо пуговицы на тот самый мундир и вознаградил себя фалафелем из Saj & Falafel. Отмыл дома раковину, а наутро повторил шестой подвиг Геракла в мышиных конюшнях. Ныне же еду в аду с вай-фаем экспрессе тонуть в грязи на полигон Конца Света, удачи нам! Вернусь как только убьют в понедельник.

@темы: moments of life, поржать и убежать, friendship is magic, соседи по разуму, sex shop of horrors, тарри, дайте, что ли, карты в руки, мечтай, иначе мы пропали

Мужчины такие забавные всегда со своим "другу в подарок". Так и вижу это "Дорогой друг, дарю тебе эту вагину, и пусть у тебя всё будет п@дато".
И если мы богомерзким товаром торгуем, то почему в дни православных праздников так посещаемость падает?..

Снова снились свинки Некая дама, во сне вроде как что-то мне преподававшая, притащила четырёх свинок в клетке, которых ей подкинули. Одна свинка была совсем дитём, но я твёрдо решил, что возьму самую крупную и лохматую, поселю пока в вольер, потом куплю стеллаж и всё такое. Ну мрзд, ну хорош!
А вчера снились птицы не существующих в реале видов (жаль, рисовать не умею). Те, что размером с ткачика, голубя или какаду, ехали в метро на специальных жёрдочках. Те, что покрупнее - с цаплю, китоглава или колпицу - позировали для фотографий в кустах вдоль аллеи.

Отец подарил новый спальник - то есть перевёл денежку, а я сегодня заехал в Декатлон-Филион и купил. Теперь Конец Света я переживу, даже если выпадет снег.

Часть опухолей крысам Падме и Лее удалили. Самая большая опухоль Леи начала распадаться изнутри, так что можно порадоваться, что она попала к врачу вовремя. Теперь Лея проходит курс антибиотика.
Внимание, ищем героя: кто готов 6-9 мая раз в день (в любое время) заходить к нам покормить грызунов? Корм оставлю, со зверьём познакомлю, мыши хорошие но иногда умирают.

Желающие классного дизайна дневника или форумки за маленькую денежку - ходите к Птахе, и обрящете :3

HH прислал вакансию Что-то он обо мне знает. Но нет.

@темы: moments of life, moments of dream, sex shop of horrors, это крыса и ей не стыдно, видишь, старки встали на лыжи?

Я ах@енная шерстяная выдра, у меня мощные ла... уиии

@темы: соседи по разуму, мечтай, иначе мы пропали

ДыбрВ воскресенье у меня был здоровый сон до четырёх часов дня и хороший день у Птахи под крылышком, а в понедельник я встретился с матушкой, попробовал в Старбаксе миндальный латте и передал подарок для отца (на права он сдал, кстати). Затем поехал к Эри и Кервену примерять будущий барраярский мундир, и некоторое время мы пили чай с пивом вприкуску, подъедали семечки и говорили за Ревизора и в целом за сезон. За вечер мрр!
А сегодня (хотя визит матушки вместо будильника внесла долю энтропии) я душевно посидел с Верой в Косте на Новокузне перед работой, обсудили Поместье и прочие игровые планы. И шеф вроде решила меня не увольнять, но до мая и между майскими у меня все будни рабочие, заезжайте на чай!

Хорошие новости: Ольга Баранова из ветцентра "Ника" прооперирует Падме и Лею бесплатно. В субботу я пронесу их на "Усатых звёзд" контрабандой, а после выходных заберу уже с шовчиками. Если, пользуясь выражением Дугласа, найдётся кто добрый и богатый - мы успеем собрать на обследование Падме (пока обследовалась только Лея), чтобы исключить риски при операции. Нумер карты - 676280388181330975 (Сбер), в долг не прошу, ибо х.з. когда верну же Ну, и всё ещё делаю расклады за donation.

Сложные новости: на дату Онегина встал Эскобар. (Тут могло быть много пафосных слов о том, как мне важно поставить эту игру, но нет.) Переносить его на осень мне не очень хочется, потому что а)осенью я планировал поставить ещё что-нибудь, ибо идей много, а часики-то тикают; б)эдак можно переносить бесконечно. Итого вопрос: в воскресенье 9 июля днём кто-то готов играть? Или ну его совсем?

А тут и вовсе нытьё, проматывайтеЗа, кажется, последний год существования этого дайря я распугал пятерых человек, которые меня знают. Преимущественно "на время", и хотя нет ничего более постоянного, чем временное, я не могу избавиться от привычки трогать языком эту дырку от зуба. Как будто взял у них денег и не отдал: ужасная неловкость от того, что не исправляюсь.
Вижу людей, которые умеют быть довольными собой даже в мелочах, и это позволяет другим тоже быть ими довольными. Я не умею, и пока не научусь, нет смысла просить у мрзд принятия. А самооценка по совокупности .hatred и Отсчёта пробила очередное дно, приблизившись к шкале "посмешище".

Нашёл полезное, про новояз Рейха. Советский-то все знают, а были и у прочих режимов свои лексические особенности. Ведь не только сознание создаёт язык, но и язык создаёт сознание. Мне как минимум троим персонажам пригодится (если делить на пять - т.к. автор, в силу своего положения, сталкивался с крайностями).
Тем временем открылась барраярская блог-платформа к майской игре, и там можно найти Артура Формартела.

@темы: moments of life, deutschland uber alles, friendship is magic, делюсь добычей, прикладное марковедение, это крыса и ей не стыдно

В пятницу наш Джонатан (кажется, так окрестил его коллега), самый большой фаллоимитатор, по габаритам сродни парковочному столбику, наконец нашёл своего единственного. И в целом выручка была неплохой. Шеф говорит, что я молодец, как будто уже и не собирается меня увольнять. Как сказал бы один Колобок - ни-че-го не понимаю!
С работы я стартовал на Щукинскую к Лоссэ. Позвонил отцу, поздравил с днём рождения - на следующий день ему предстояло сдавать на права после более чем годичного перерыва. Встретил Ранвен, которую Дракон вёз обратно домой, встретил самого Лоссэ, выгуливающего щенка. Эрвин - псыночка месяцев полутора от роду, ещё пахнущий молоком лопоухий плюшевый двортерьер - принцип выгула постиг пока не до конца, но с людьми общался охотно, виляя всем собой. Уже на месте я также познакомился с котами Рэндомом и Эстелем-Фаразончиком, различимыми по цвету глаз, пушистости и шилож@пости.
Птаха привезла мне благую лепёшку, и остальные присоединились к флэшмобу "накорми Артаресто" - спасибо всем за вкусности! К полуночи мы успели собраться, переодеться (моя втородомовская рубашка оказалась так и не стирана с полигона), накрыть на стол и заантуражить комнату гирляндами из листьев котикам на радость. Получилось очень атмосферно. Без натяжки - очень.

Спонтанные посиделки-сыгровки хороши вдвойне - и тем, что это единственная возможность примерить на себя именного персонажа, и тем, что как-то особенно душевны. Не знаю, смогу ли выбраться на предИсход как таковой, - а в этот раз мы собрались после речи Феанаро, который ещё не уплыл, но:

Здесь вместоотчёт отперсонажный и благодарности
Я помню, как Ородрета играла Тас и как это рычащее многосоставное имя вставало моему волколаку поперёк горла. Тогда я к Ородрету и присмотрелся - не к тому, чтоб играть, а вообще. А теперь Лоссэ предложил мне его, Птаха поддержала, и я согласился. Хотелось бы, конечно, сыграть его ещё - и после резни, и во льдах. Он ведь даже не "уии, асфальт треснул!", а "ну да, асфальт. Ну да, треснул. А что вы на меня так смотрите?". Но я чуть позже постараюсь сказать о нём и словами, и образами, а пока - пусть лучше скажет он сам.
Отперсонажные впечатления
Когда опустела площадь, отец пригласил родичей в наш гостеприимный дом, чтобы задать один вопрос - как быть дальше. Потому что мир изменился, и история разделилась на то, что было до Клятвы, и то, что будет после.
Мы с братом Артафиндэ приняли решение последовать в поход вместе с новым королём нолдор - не вопреки тому, что тот был ослеплён Клятвой, а именно поэтому. Хоть я не был дружен с самим Феанаро, рядом с теми, кого он увлёк за собой, должны быть эльфы, способные трезво оценивать опасности и принимать решения, уравновешивать его горячность. Артафиндэ и Артанис давно мечтали повидать срединные земли, и вот им предоставился шанс, который, быть может, не предоставится никогда более, - я же просто не мог позволить родным и друзьям уйти без моей поддержки.
Артанис желала отправиться в путь, но - не вслед Феанаро. Ей претило иметь отношение к его Клятве и к его словам против Валар уже хотя бы тем, чтобы разделять с ним одну дорогу. У неё был корабль, построенный в гавани Альквалондэ, и отец приготовил ей в подарок паруса. Сестра нарекла корабль Мои Крылья, собираясь на нём опередить Феанаро и вместе с Артафиндэ ступить на новый берег в авангарде, разведать дорогу. Ведь на то, чтобы переправить всех собравшихся в поход нолдор на кораблях тэлери, потребуется несколько плаваний и немало времени. Вот только согласится ли Феанаро подождать? Я был уверен, что нет.
Прав был Финдекано, сказав, что мы ничем не поможем ни Валар, ни нашим родичам, оставшись с ними во тьме, но поможем им, когда вернём им свет. Но если отец не хотел покидать Валинор - кто посмел бы его осудить? Он мог проводить нас до гавани, дабы посодействовать в переговорах с тэлери, и повернуть домой. Всегда должен быть кто-то, кто ждёт твоего возвращения на родном берегу. Ведь поход не был изгнанием, и мы намерены были испросить благословения Валар. В своей мудрости они наверняка давно поняли, что их дети достаточно повзрослели для такого решения, для того, чтобы выйти из-под их опеки и покровительства. И поняли также, что устами Феанаро говорили его скорбь, боль и гнев после гибели его отца. Судить следовало не по словам, а по поступкам.
Клятва объединила многих, и впору было радоваться, что многие же не поспешили повторять её; но следовать одному пути можно по-разному. И если опасался Нолофинвэ, что давшие Клятву нолдор однажды обратят свои мечи против своих братьев, - значит, не следовало вставать поперёк их пути, не следовало оспаривать право Феанаро и сыновей его вырвать из рук врага Сильмариллы. Только от нас зависело не нести разлад с собой в срединные земли, оставить его позади. Показалось мне, что дядя боится тех распрей, что ещё не произошли. Но если ожидать от Феанаро лишь необдуманных и опасных поступков, и ничего более, - скорее всего, их он и совершит. Если же верить, как верил Артафиндэ, что Феанаро помнил о каждом, кто шёл за ним, и не оглядывался и не ждал потому, что знал: мы не отступимся и не отстанем, - тогда всё получится.
О том, что ожидало нас в срединных землях, мы могли узнать, только придя в них, - нолдор путешествовали прежде лишь вдоль берега. В словах Моринготто о младшем народе, что населял помимо эльфов эти земли, в его похвальбе об огненных духах, которых он подчинил себе, было, несомненно, много лжи, - но именно потому так действовала его ложь на сердца, что была в ней всегда и доля правды. Как встретят нас эльфы, жившие в срединных землях, и наши неизвестные доселе младшие братья, - как родичей или как незваных гостей? Это также было в наших руках. Помимо мечей, чтобы сражаться с врагом и его уцелевшими приспешниками, что могли расползтись по тёмным норам, мы решили взять такие дары, которых в срединных землях не было. Я считал, что следовало без гордыни, как с равными, поделиться с эльфами Средиземья теми знаниями и умениями, что мы получили от Валар, - а они сами смогут оными распорядиться, и в ответ подскажут нам, как на незнакомых землях жить с природой в гармонии и единстве, какими дорогами идти на север. Враг не спросит у нас, что мы предпочтём: штурм или осаду. Готовыми нужно быть ко всему.
Особенно воодушевляло Артанис, что земли Валинора принадлежали Валар, и всё здесь было устроено по их разумению, так что не всё они могли объяснить, не на все вопросы ответить, поскольку некоторые вещи были нами непостижимы; а срединные земли Валар посещали редко, и эти земли могли принадлежать нам, чтобы мы сами изучали их и учились, и правили ими по-своему. Я заметил, что срединные земли были, безусловно, сокровищем - но не трофеем. Валар так же создали эти земли, как и Валинор, и растения в тех землях, и животных, там обитавших, - и ни деревья не объявляли, что земля принадлежала им, ни звери этого не объявляли. Они просто жили. А Финдекано сказал прямо, что слова Артанис повторяли слова Феанаро - не по форме, а по сути. Он с самого начала говорил, что речь Феанаро заставила прозвучать всё то, о чём каждый из нас подумал, когда упали Древа, - но Артанис, конечно, была возмущена таким сравнением, и Артафиндэ вовремя переменил тему беседы и напомнил нам, что Айвендэ ещё ни словом не обмолвилась о том, что думала о произошедшем. Та ответила коротко, что последует за Феанаро. Не "в Средиземье", а именно "за Феанаро" - и это тоже был выбор, который мы могли уважать.
Накануне похода только двух вещей опасался я, покуда молча: что найдутся те, кто из горячности обвинит Феанаро вместо того, чтобы обвинять Моринготто, причинившего столько зла Феанаро и всем нам, что невозможно было не ответить на это зло; и что будут те, кто станет смотреть на Феанаро как на равного Валар или же пришедшего на смену им, всеведущего и всепобеждающего, и помешают ему видеть, в чём он будет прав, а в чём будет заблуждаться.
Напоследок каждый из нас, поочерёдно, помянул искренним словом деда Финвэ. Все говорили верные слова, к которым я мог присоединиться. Финвэ был тем, кто вёл наш народ на запад через обширные неведомые земли, и тем, к кому мы в любой момент могли обратиться за советом и услышать не то, что хотели бы услышать, а то, что было на самом деле. Проговорил и я, что великодушие, стойкость и мудрость Финвэ навеки останется нам примером, и что он верил в нас - в каждого эльфа. Он поверил бы в нас и теперь, если бы был с нами, - в то, что нам под силу повторить и обратный путь и увидеть звёзды на востоке, под силу отомстить врагу. Возможно, мы сейчас недооценивали себя и друг друга, слишком много сомневались и раздумывали, тогда как всего предугадать и всё предусмотреть было нам не дано. А значит, нельзя было медлить и пора было собираться в гавани.

Спасибо Лоссэ за то, что собрал нас всех, не отказался от идеи, за ненавязчивую модерацию беседы, и, главное, - за Арафинвэ, хлебосольного и рассудительного.
Спасибо Арди за Нолофинвэ - и его смутную горечь от ссоры с братом.
Спасибо Птахе за Финдекано - очень люблю видеть твоих предводителей, которые никогда не отступают и за которыми хочется следовать. После Гвиндора и Исилдура, которого я так мало видел, для меня Фингон был третьим. Хочется видеть его ещё.
Спасибо Аонэ за Артафиндэ - его улыбку и поддержку, спокойный оптимизм и уверенность миротворца и первопроходца. Он был светлым и вдохновенным.
Спасибо Таурэль за Артанис - её упрямую силу, независимость и бесстрашную открытость новому, в которых виделась будущая королева.
Спасибо Айвендэ, немногословной охотнице, за честность и надёжность.
Всем, кто не смог добраться, но кто был и остаётся с нами в чате и вообще, - тоже спасибо :3

После мы допивали сидр, собирались и прощались, приручали приложения для вызова такси и постепенно разъезжались. Ввиду минувшего рабочего дня уезжал я с Птахой почти спящим, и мне даже удалось упасть спать в два, чтобы на следующий день выйти на работу перед следующей игрой - но это уже другая история.

@темы: поржать и убежать, friendship is magic, соседи по разуму, sex shop of horrors, ролевиков приносят не аисты, house of feanor

В воскресенье, вернувшись с Охоты, я совершил подвиг во имя покупателей - посмотрел вместе с Птахой "50 оттенков серого". ВпечатленияЯ ожидал большего! А не двухчасовой ванили с блинчиками на завтрак, знакомством со свекровью и прочими обязательными атрибутами. Ради пары милых прелюдий надо было целую комнату городить, серьёзно? Я понимаю, что авторы фильма хотели сделать красиво, но когда ГГ взмахивает веничком в замедленной съёмке под такое эпическое музыкальное сопровождение, словно Давид разрывает пасть Голиафу, - это смешно. Плюс самый неправдоподобный "первый раз" эвер. У меня осталось впечатление, что главный кинк там - на дорогие средства передвижения: автомобили, вертолёт, аэроплан... Катаются на них в фильме не только чаще, чем сексом трахаются, но и лучше.
ГГ уныл - опять же, даже больше, чем я ожидал. Человек, который очень старается смотреть на собеседника как на оно, хамит и надеется самоутвердиться за счёт чужой неуверенности, предсказуемо оказывается инфантильной тряпкой и демонстрирует полную зависимость от партнёрши, сталкерит и навязывается. При этом пугливо избегает разговоров тет-а-тет и вообще какой бы то ни было открытости, потому что страшно высовываться за те фальшивые рамочки, что он нагородил. В финальной сцене он - такой послушный сабик, что любо-дорого, но героиня, увы, явно не понимает, с кем имеет дело. В итоге - скучные церебральные пляски по кругу.
А если пить за каждую штампованную реплику, можно надраться за полчаса. Финский стыд.


Понедельничек отметился тем, что на работе кончился от неуплаты интернет - ну, тем проще было не отвлекаться от написания отчёта, - а начальство осознало, что подменить меня на майские будет некому, поскольку коллега будет в отпуске. Спасибо всем, кто откликнулся на объявление, но, увы, идею с посторонним человеком завернули. Видит бог, добавлять к своим ачивкам "Уволился, чтобы поехать на игру" я никогда не хотел, но отказаться от Питера я не могу тоже - слишком много вложено средств, слишком много людей на меня рассчитывает. Посмотрим, как сложится.
"Подскажите, где павильон "Все инструменты"? - У нас тоже все инструменты. Другого характера".

Снилось развесистоеСнилось развесистое. Жил-был мужик, и был у него волшебный сундук. А мне от этого мужика было что-то очень нужно - кажется, какие-то редкие книги. Настолько нужно, что я долго ехал сначала на электричке, потом на такси и оказался в неприметном городке, где стоял старинный особняк. Охранник на входе меня пропустил, и я поднялся в каморку под самой крышей, в которой обитал мужик с сундуком. Она была крошечная и тёмная - только камин, стол, койка и маленькое окошко. Мужик запросил цену в два раза большую, чем я ожидал, - тысяч семь. Мне пришлось возвращаться за кошельком, который оставил там, где остановился. Тут мне показали кинематографическую вставку - голос из камина предупредил мужика, склонившегося над своим сундуком, что нехорошо быть таким жадным (как зритель я знал, что предполагалась аллюзия на Скупого рыцаря).
Когда я возвращался с деньгами, охранник особняка по всем законам жанра сказал мне, что пройти будет не так просто, но я пошёл. На широкой лестнице то там, то тут спали барышни лёгкого поведения, но я осторожно через них перешагивал. Я почти миновал их, но вдруг появилась бодрствующая барышня, хлопнула в ладоши и разбудила всех. Вокруг меня сразу начался эдакий номер из мюзикла - они пели, плясали, льнули ко мне, просили оценить их наряды и шикарные десерты, расставленные на столах, украшенные перьями и цветами. Я насилу вырвался из этой шумной пёстрой стайки и очутился на вполне обычном фуршете, вроде как постигровом. Манти собирал статистику, кто кроме него простыл в Будапеште, предлагал налить вина Гризке, Гризка отвечала, что у неё есть своё, - в общем, всё как у людей. Нужно было за что-нибудь выпить, но я не знал, за что, - не за Барраяр же? Так я вспомнил, зачем пришёл, и незаметно ускользнул.
Пройдя ещё один пролёт лестницы, я тут же пожалел, что пошёл один, потому что передо мной выросли двое гопников, явно мечтающих избавить меня от денег. Трезво оценив свои силы, я приготовился к бегству, как вдруг они один за другим повисли в воздухе и полетели куда-то в направлении выхода. На стене при этом чётко вырисовывалась тень великана, который просто поднял их за шкирки и унёс (предполагалась аллюзия на Каменного гостя, почему-то). Я же наконец добрался до каморки мужика, он пересчитал деньги и убрал их в сундук, но сундуку это не понравилось. Его крышка превратилась в пасть, он оттяпал ножку стула, на котором я сидел, оттяпал мне половину рукава - хорошо, что не вместе с рукой - и стал, как разъярённая собачонка, пытаться запрыгнуть на кровать, на которую забрался его хозяин. Я прокомментировал, что это уже не смешно.
Мужик изловчился схватить вырывающийся сундук и не придумал ничего лучше, кроме как вытряхнуть духа, который сидел в сундуке, в окно. Над низкими крышами городка разлетелось нечто вроде множества маленьких полупрозрачных голубых шариков. Поверх этой идиллии появилась мультяшная надпись "Молодец, Мудяхин!", и закадровый голос пояснил, что это самое нечто теперь вселилось в мышей, и отныне все мыши будут... такими. И показали мышей из "Кота Леопольда". Конец фильма. А я ещё возвращался из этого городка на машине, и по радио задавались вопросом, можно ли отучить лайку лаять. Сказали, что инстинкты возьмут верх, стоит ей услышать отдалённый лай или иной шум, - ответит на горе всем соседям. На самом деле отучить, конечно, можно всех, даже гончих.

Во вторник я сходил с матушкой на спектакль "Дракон" театра на Покровке, который игрался на малой сцене театра Джигарханяна. ВпечатленияТо, что я не заснул, несмотря на больную голову, лучше всего свидетельствует о том, что мне понравилось. Я не был в этом театре лет семь - а он реально вырос над собой. Сохранил то, чем всегда цеплял - мастерство монолога, тонкие эмоциональные нюансы, какую-то особую человечность в подходе к историям персонажей - и добавил визуальной выразительности, ритмичности. Все костюмные решения - чёрная чешуя дракона, брейгелевские кожаные шапочки его "мёртвых душ" - вполне тривиальны, но отлично смотрятся и играют, а безвкусицей "давайте сделаем дракона Гитлером или Сталиным" Покровка не страдает. Смотрел - много думал о том, что делает с людьми вера в необходимое зло. В том числе в приложении к Свободной зоне, но и к другим персонажам тоже.
Даже пожалел, что не досмотрел - иначе не успел бы на сбор. Но целью было снова вдохнуть запах пыльных кулис и повидать замечательных актёров, и этой цели я достиг. И сбежал в антракте в ГД на последний сбор к Концу света. Поймал мастера, докурил замес - вот так хочешь очередную бретильскую девочку, а сюжету мужики нужны.) Очень вкусно получается, осталось списаться с людьми.

В среду Люблино встретило меня ветром, швыряющим в морду ливень из снежной крупы. Но для курьера нет плохой погоды! КвестИ выдать адрес "рынок Москва, вход 7А" - это запороть такой хороший квест, поэтому можно написать "бульвар такой-то, дом такой-то", чтобы я прошёл весь бульвар до конца и потом возвращался к рынку, который был у самой остановки. С заказом поехал в Домодедово. Всю дорогу не мог дозвониться до клиентки, в итоге в четыре часа дня дверь мне открыл её сын и сообщил, что она будет дома после пяти.
Пришлось изображать ждуна на площадке перед домом. Там были силовые тренажёры, поэтому я не замёрз - но плечи и в особенности отсутствующие бицепсы на следующий день сказали мне много матерного. А когда зарядил дождь, я убрался в ближайший магазинчик и купил тёплый лаваш - неожиданно такой воздушный, каких давно не встречал. Съел половину, стоя на крыльце и глядя на взлетающие самолёты на прояснившемся небе. Сейчас с немалым удовольствием доедаю этот лаваш с хумусом. Вскоре после пяти мне перезвонили, и я был свободен.
Я ещё успел доехать до дома и даже попытаться забрать с почты птахину посылку по её паспорту - электронная очередь выдала мне билетик в без пятнадцати восемь. Полчаса спустя меня послали ни с чем, поскольку выдают посылки только лично в руки или по заверенной доверенности. Тут Птаха вызвала меня в ГД, и я снова отправился в путь. Присоединился к Птахе, Волчонке и Джонту, выпил пива с картошечкой, послушал за Барраяр. Урр причастным за вечер!

Сегодня был дома с Птахой, завтра с работы поеду побыть Ородретом, что несколько волнительно.

@темы: moments of life, friendship is magic, all the world's a stage, moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, sex shop of horrors

Вторник съел как-то много меня - продавал планшет, после чаёвничал в Шоко на Цветном до собеседования и вибрировал, вдруг не возьмут, вечером вложился в Таро. А потом пришёл отходняк по моей кудрявой соматике. Когда приступами немеет левая рука - такое и у моей матушки бывает, но ей, блин, шестой десяток, а мне... Заснуть не мог до рассвета, но на удивление выспался. А теперь вот зубссы болят Принял Найз, надеюсь, они одумаются.
Зато со среды по пятницу включительно был на работе, ибо коллега болеет. В свободное от покупателей время изучал ассортимент. Нагло утыриваю у коллеги тэг для высказываний клиентов:
"Я не готов рисковать с анальной смазкой из Краснодара!"
"А это что делает? - Вы не поверите. Воду кипятит".
Если вас подобные темы фрустрируют - сигнальте, буду под кат убирать
Сегодня заходил старичок и робко предлагал купить молитвенник. Что это было?
А завтра - живые люди, не силиконовые, и лица, лица! Едем на Форкон.

Сидел на работе, никого не трогал, и тут вжух - Птаха втянула меня в игру по Второй мировой во Франции, которая Свободная зона. Пока у меня больше сомнений и опасений, нежели энтузиазма - не столько из-за "ограниченного кросспола", сколько из-за того, что немецкая сторона сугубо игротехническая, и это приведёт к неизбежному перекосу. Не силовому, а в восприятии - может получиться типовой темнятник. Моя сова не треснула только потому, что я выцыганил у мастера немку и, возможно, смогу поиграть против полигона. Если какие-то материалы/правила будут мне совсем неудобоваримы, всегда можно будет соскочить. А если нет - неспешно ищу мужа, француза, отца нашего 16-летнего сына, возможно - владельца военного завода.
Забыл поделиться болью - отменой летнего Дома. Почему всякий раз, как мне светит именной персонаж, всё срывается? Крабат, Рамиро, теперь Чёрный. А запрос таков: во что ещё есть поиграть в даты Осени Средиземья? Когда.игра не помогла.

О грустном: начали умирать особо дряхлые мыши. При этом моя "старая гвардия", в том числе мышка Финч, со мной уже почти 10 месяцев, а ведь приехали не детьми!

@темы: moments of life, sex shop of horrors, ролевиков приносят не аисты, mice liberation

Видел таракана-альбиноса. Хотя предпочёл бы не видеть вообще никаких тараканов, конечно.

Почему-то был уверен, что Отряд - на первомай. Впрочем, первоапрель был у меня чем-то занят ещё до того, как туда встали и отпали Крылья, а потом встал и отпал Ремарк, и я не успел бы вписаться ни по подготовке, ни по средствам. К тому же с таким самочувствием, какое подарила магнитка на выходных, впору порадоваться, что я не играл. Хотя выходные вжух - и пролетели как-то очень быстро.

В воскресенье мы остались дома, и я угнездился в уголке с хлебобулочными радостями и Таро. И вот не знаю, кто Джес по типологиям, но какой же это образцовый Рыцарь Мечей-то перевёрнутый - по крайней мере во внешних проявлениях. А вот это - точно форратьерский герб:

В субботу сходили в Соловей на Логана на полуденный сеанс. Добротный нескучный фильм для разового просмотра, пожалуй - лучший в трилогии этого персонажа. ВпечатленияРосомаха в очередной раз спасает юных сородичей из вивария, а Чарльз даже в маразме - чадолюбивое солнышко. Самый харизматичный персонаж - чёрный Крайслер, короткая погоня прилагается - авторы очевидно вдохновлялись последним МэдМаксом (и Калибан явно родом оттуда). Снято красиво, и очень радует, что это в кои-то веки 18+ с кровью, хотя сюжет, давящий на ностальгию по тем временам, когда герои носили облегающие костюмы, зашёл бы и младшему поколению. Не совсем понятно, как детки, которых учили убивать, но не научили не брать чужое и не решать конфликты силой, смогли ужиться друг с другом, и кто будет заниматься ими в дальнейшем, - но меня подкупают истории про дорогу в рай, так что пусть Эден действительно существует. Единственное, что портит впечатление, - нелепая агитка против ГМО Либо сценарист идиот, либо ему заплатили - неизвестно, что хуже, но вызывает финский стыд за поддержку проката рублём. А за Логана я рад - отмучился, теперь самое время вывести на сцену новых персонажей-мутантов, которые выросли, как и мы, на комиксах о людях Икс.
После фильма мы скоротали время в Маке на Пушкинской и пришли на сбор к Марвел-полигонке. РезультатПовидали мисс Ричардс, кэпа, Гонщиков и Паучка. Мы с Чарльзом (Сир) поймали мастера и осознали своё шаткое положение, а потом появился черик Магнето и занял Чарльза надолго. За это время кэп успел вынести засланцам из ада мозг, а мы с Клинтом - выпить пива с булочкой. Засидеться не смогли и уползли домой - пересматривать вторых Мстителей на сон грядущий.

А сегодня благодаря 20th century boy я внезапно!съездил на собеседование, и меня взяли. Буду работать в уютном интим-магазине в двух шагах от Коломенской, приходите за покупками!
Заодно вкурил первые две OVAшки аниме-олдскула DevilMan. Забористая кислота - на демоньё у японцев фантазия богатая, - и персонажи интересные. Подробнее выговорюсь, когда докурю.
Также поздравляю сочувствующих с Международным днём крыс. Хотел сегодня устроить для подопечных крысавиц день стольника - ещё не поздно присоединиться, реквизиты и фин.отчёт имеются в группе.

@темы: moments of life, поржать и убежать, friendship is magic, кина не будет, електричество кончилось, барраяр и барраярцы, эрик, да, дайте, что ли, карты в руки