К пицце, которую мы заказывали у Веры после пьянки, прилагался документ, в котором значилось "оператор: Синхронизатор Б.Д.". Это почти так же прекрасно, как директор Селектор С.С., работавшая в школе, где преподавала моя мама.

Время поста - время соблазнов. Ехал до Зоя во вторник - попал в окно расписания, час ждал электрички до Бирюлёва, зашёл в GlowSubs, а там - сэндвич с хумусом и грибами. Зашёл в Шоколадницу сегодня, а там - салат в виде вороха моей любимой рукколы с хумусом и нежным, нежнейшим фалафелем. Как устоять?

Сегодня было утро прекрасных совпадений. Я собирался ловить Рино возле Бибирево, и почти на выходе из дома меня догнала работа - но заказ надо было везти... в Бибирево. Всё утро я думал: Джес/Эйрел - это НапоБаль или нет (всё ещё ничерта не разбираюсь в соционе, по канону вроде нет, а по хэдканону с мазохистскими замашками Эйрела - почему бы и да), приехал в офис и услышал: "хотите Наполеон?". Зато охранник больше тортиков не предлагал.
Довёз заказ от Бибирей на автобусе - по прямой. А когда на обратном пути перешёл шоссе, мне так уверенно сказали, что этот автобус там не останавливается, что я спустился с моста и дождался другого, который шёл серпантином. Проехал мимо храма с двумя прекрасными баннерами, висящими подряд: "С радостью Великого Поста! Распродажа памятников по социальным ценам!"
Подхватил начинающего подмерзать Рино на входе в ТЦ, и мы устроились в KFC, где я под пиво ознакомился с материалами к Дому. Не то чтобы сомастерю, просто предоставляю свежий мозг
Напоследок поговорили о своих авторских мирах, и я поехал на Рижскую встречать Эри с работы. Сдал фурнитуру для птахиного мундира, отправился на Пушкинскую и отсиделся в Шоко перед сбором к Форкону. Голова к этому моменту уже решила, что ей больно думать, так что забежал я ненадолго, но вся команда собралась, кроме именинницы. Посидели продуктивно - я определился со специализацией персонажа, мы утвердили код серёг и послушали мастера. Завязок бы ещё добыть...
Оставил Птаху с барраярцами и уехал домой отлёживаться. Даже радуюсь, что не играю в эти выходные: Эйрелом всё ещё не отпустило. Как перестать и начать?..

@темы: moments of life, не вырубишь топором, friendship is magic, да, волк жуёт траву, соседи по разуму, барраяр и барраярцы

Снилось после Сону-МайяПо возвращении с Сону-Майя мне снилось, что я обнимаю Моргана-Юрия, который просил, чтобы у Елены всё было хорошо, а я отвечал, что, к сожалению, у этой бедной девочки может быть только всё очень плохо. Далее снилось, что в некоем помещении, похожем на кладовку Эквалайса, я после игры обнаружил коробку с хомячками. Там были и другие игроки, и Аннетта тоже проявила к хомякам живое сочувствие, но я понимал, что она не сможет их забрать, а мне придётся. И там же нашлись два хорька - они были заперты в каком-то грязном тесном контейнере типа холодильника, и стоило его открыть, как они принялись радостно бегать и играть друг с другом. Оставить их тоже было никак нельзя, и с этой дилеммой я и проснулся. Да, весна, сезон аллергий, а значит - сезон животных-отказников, и это неизбежно травмирует.

В субботу досмотрели Yuri on Ice. ВпечатленияБольше всего по-прежнему радовала рисовка, особенно то, что парни действительно разные по телосложению. Видно, что Виктор уже взрослый. Что у Юри кость широкая, и это выглядит очень естественно. И что Юрий - подросток, которому по всем законам природы положено быть угловатым, который очень хочет таким быть, но из него всю жизнь вытачивали идеал, и он настолько привык добиваться совершенства, что надрывается как никто, а за плавностью движений на льду это не заметно. Где-то здесь закрадывается мысль, что нельзя так с живыми людьми, нельзя из них делать гвозди. Впрочем, я всегда считал балет чем-то негуманным.
Виктор - немножко Лось: искренний, рассеянный, любит детей, а дети его боготворят. Прошёлся по нескольким жизням таких детей, которые после этого не станут прежними, но решил посвятить себя только одному, пока остальные ревнуют и страдают.
Ничего не смыслю в фигурном катании и больше смыслить не стал, но происходившее в аниме было вполне похоже на то, что я несколько раз видел по телеку: комментаторы мешают слушать хорошую музыку, а когда фигуристы падают, их всегда очень жалко. Вот только подозреваю, что настоящие комментаторы не говорят так много о сексе То есть да, и так очевидно, что в подобных видах спорта участники меряются сексапильностью, но педалирование идеи, что только правильное раскрытие своей сексуальной энергии поможет добиться успеха, несколько раздражало, как и визжащие фанатки - словно адекватных поклонниц фигурного катания, заинтересованных в эстетике, а не @бле, не существует.
А фансервис не мешал, поскольку подавался с изрядной долей иронии, так что к нему невозможно было относиться всерьёз. История с кольцами - прекрасная шутка, тем более прекрасная, что подчёркивает: для близких людей обменяться символическими украшениями - нормально вне зависимости от пола этих людей, и не означает, что они сразу после этого побегут сношаться; и смешно не то, что они носят кольца, а смешна реакция окружающих.
В общем - милота найдена, вряд ли буду смотреть другие споконы (фигурное я нахожу красивым, а к баскетболу, теннису и прочая равнодушен совсем), но охотно посмотрю следующий сезон, когда он выйдет. Хотя традиционно не понимаю, что там ещё продолжать - у всех всё хорошо.

И официально заявляю, что Йорингель меня сломал и сушёная хурма омномном Когда-то я мог есть только твёрдую как яблоки хурму, которую брал с лотков, а потом лотки исчезли, а хурма на рынке и в магазинах, даже если внешне выглядела идеально, внутри всё равно оказывалась предательской жижей. А сушёная - вкусная и чертовски сытная, отчего её хватает очень надолго, что и окупает стоимость.

Субботним вечером Птаха уехала на Легенду, а я остался один на один с предигровым мандражом. Он был со мной всю ночь, пока я не вырубился, и всё утро - у меня даже перед собственной игрой не возникало такого желания убежать и спрятаться. И если со мной такое от междусобойчика "все свои", то мне заранее жутко, каково будет накануне настоящей игры с открытым кастом; пока всё, что я знаю об этой игре, - это "я не могу, но буду". Когда я проснулся до полуденного будильника, телефон и нетбук показывали разное время, ибо второй самовольно перевёл часы, - к счастью, меня сориентировала Птаха, уже отоспавшаяся у Веры. Я собрался и поехал туда же. Покопался в библиотеке Форбарра, расхитил мечту детства - книжку Аттенборо с цветными фотографиями, а Птаха утащила энциклопедию по костюмам.
Затем я сходил до Вкусвилла за сидром, впервые услышал там комплимент, что я хорошо выгляжу для 92-го года рождения. Интересно, как, по их мнению, должен выглядеть человек 25 лет?..
Игроки постепенно собирались, мастер их начитывала по укромным углам (когда я уже научусь заранее уточнять, будут ли у меня вводная и завязки, или только то, что "ты сам о себе знаешь"?), желающие сочиняли фанты и складывали их в шляпу. Последним штрихом я расставил посимметричнее еду и бокалы, и мы стартовали.
Вместоотчёта отперсонажно. Осторожно! Эйрел курильщика! Слэш!
Когда неожиданно получаешь приглашение от кронпринца - позволительно удивиться, но непозволительно - его отклонить. Добираюсь к охотничьему домику с некоторым опозданием, ищу взглядом виновника торжества и не нахожу. Меня не ожидали здесь видеть, я и сам не ожидал здесь оказаться. Представился незнакомому юноше, как позже выяснилось - адъютанту принца, он отпрянул от протянутой руки как пуганый заяц. Поцеловал руку даме, по виду - дорогой шлюхе; вскоре принц скажет, что всякая женщина, сидящая подле него, является леди, - значит, я предугадываю правила игры. Человек в форме министерства политвоспитания нахваливает меня перед молодёжью, словно редкое блюдо: самый молодой адмирал в истории Барраяра, убийца Юрия Безумного. Они учили мою биографию в Академии. Искренне сочувствую и мысленно желаю себе не узнать никогда, что обо мне написано в учебниках.
Принц появляется со скучающим видом. Он не хочет слушать вальсы, он хочет, чтобы его развлекали беседой. Велит мне выпить штрафной бокал. Музыка на время замолкает, в каждую неловкую паузу отмечаем рождение нового офицера СБ, которых по мнению принца и так слишком много. Ещё одна такая пауза повисает, когда в дверях появляется Джес и проходит мимо меня, задевая плечом. Я успел услышать новости о смерти старого графа Форратьера, мог догадаться, что Джеса вызовут на планету, но встретить его здесь... Конечно, это не случайность, как и то, что принц кстати вспоминает, что опоздавшие обязаны станцевать вальс. Друг с другом. Джес рычит, чтобы я убрал руку с его плеча, пытаясь протащить меня кругами по тесному залу. Я и это уже понял: принцу надоели его прежние шуты, он захотел поглядеть на новых. Что может быть нелепей, чем заставлять взрослых мужчин танцевать, как курсантов-первогодок? Мне самому смешно. Лучше бы с табуреткой - она хотя бы молчит.
Политвоспитатель, Фортеплов, с достойным лучшего применения рвением смущает юные умы, регулярно намекая на наше с Джесом далёкое прошлое и на то, что он читал наши личные дела. Ему до зуда завидно, что я в свои 37 - уже адмирал, а он застрял на полковничьих лычках, и его фантазии не хватает на иное объяснение, кроме того, что я добился всего через постель, чем оскорбляет только моё прежнее командование, но не меня. Чего он хочет? Дуэли? Или чтобы я сжалился и подарил ему флот? Так или иначе, меня ещё ни разу так настойчиво не клеили.
Джес ему вторит. Джес язвит, то и дело отпуская комментарии, начинающиеся с насмешливого "Форкосиган" - ещё в юности я спрашивал его, почему он не называет меня по имени, а он отвечал, что ему нравится, что его подстилка - форлорд. Сейчас он всячески даёт понять, что я стал стар, скучен и более его не привлекаю. Наше далёкое прошлое - так я выразился? Когда я уже достаточно пьян, чтобы сесть подле него, мы вслух считаем, подхватывая друг за другом слова: десять лет, четыре месяца, двадцать дней, шесть часов и примерно двадцать три минуты. Словно всё случилось вчера. Случилось или приснилось? - так это похоже на мутный кошмар. На нас смотрят, а я сижу на подлокотнике его кресла, и мне всё равно, что подумают обо мне. Как было всё равно и десять лет назад. Но приближается леди, и Джес толкает меня, освобождая для неё место, расплёскивая эль из моего стакана.
Ещё один опоздавший - говорят, личный секретарь императора, совсем ещё мальчишка, смущается отчаянно, зовут Саймон, Сэм. Фёдор Форлесник, приятель принца, увлекает его в вальс, невзирая на слабое сопротивление, но Зерг не присутствует при этом зрелище и приказывает повторить. Юноше позволено пригласить кого угодно - и он выбирает самого Зерга: губа не дура. Кронпринц кружит его так самозабвенно, что я издали слышу, как шумно дышит бедняга секретарь. Или - счастливчик? Джес тоже замечает свежую кровь и старается вдвойне. Метает нож в мою сторону, когда я веду с новоприбывшим светскую беседу - мы оба дебютанты на этом празднестве, - и я нож привычно ловлю. Джес взгромождается мне на колени верхом, поит меня вином, красное струится из бокала на мою чёрную рубашку. Разочарованно удаляется. Я замечаю:
- Только ты не изменился.
- Что может измениться в том, кто всё потерял, в сравнении с тем, у кого есть всё?
- И кто из нас кто?
Услышав, что Саймон отказывается от алкоголя, Джес переключается на него, требует выпить бокал до дна, стоит над ним строг и непреклонен, как академский ментор. Мальчик послушно пьёт. Но Джесу мало этих развлечений - он просит адъютанта, Анри, вернуть его кинжал, который тот зачем-то у него одалживал, и уводит леди с собой. Фортеплов заметно нервничает, а я, кретин, всё ещё не могу поверить, что Джес будет причинять боль кому-то кроме меня. Юнцы наперебой хотят услышать от меня о Джесе. Продолжаю исполнять роль десерта, на которую меня и позвал принц.
- Расскажите мне, - Саймон предельно серьёзен, разве что не навытяжку передо мной стоит, - о Джесе Форратьере.
Минуты назад он признавался Фортеплову, что фамилия "Форратьер" ни о чём ему не говорит. Фортеплов в ответ широким жестом указывает на меня и на Джеса и отвечает: "Десять лет", как если бы этот пароль из двух слов описывал совершенно всё.
- Я знаю не больше вашего: я не видел его десять лет. Да, мы учились вместе. Мы были дружны.
- Вы были близки.
- Да, мы были близки.
Что они ожидают услышать или увидеть, это новое поколение барраярцев, заинтересованных в моём скандальном прошлом куда больше, чем в прославленном настоящем, которое им ставят в пример до тех пор, пока не набьют оскомину? Анри тоже подсаживается, смотрит сочувственно.
- Почему Вы так ненавидите Форратьера? - вот это поворот, сам Джес не спросил бы лучше.
- Не могу сказать, что я его ненавижу. Он обижен на меня, а ненавидит ли - лучше спросите у него.
- Но он злой человек? Вы ведь знаете его лучше других.
- Многие люди, кого я знал и которых называли злыми... на самом деле им просто было больно.
Анри не расслышал. Переспросил. Потом добавил:
- Но сами Вы не были злыми?
- Я убил двоих.
Не сотвори себе кумира, светский, фарфоровый мальчик, дитя мирного времени. Ни из меня, ни из Форратьера. "Я терпеть не могу язвительных, потому что таков я сам", - повторяет он, к счастью, ещё не понимая, сколь разной природы его колкость - и яд, отравляющий Джеса.
Джес возвращается, следом Фортеплов приводит свою даму, укрыв её плечи своим кителем. Выговаривает Джесу, что нельзя резать женщин, не согласных на такое обращение. Тот швыряет в него опустевшую бутылку, которая разбивается о стену - вместо того, чтобы спасти ковёр от осколков, наш страж порядка и морали выхватывает парализатор и вырубает Джеса почти в упор. Принцу объясняет про нападение на свою персону, но по всему выходит, что он таковое не предотвратил, а отомстил. Тишина воцаряется ненадолго, а затем Джес и Фёдор вспоминают о том, что ещё в начале вечера заикались о дуэли, но, как утверждал тогда Форратьер, дуэль на парализаторах была бы всё равно что на фаллоимитаторах (им сразу предложили поединок на линейках). Они уже пытались подраться, но их разняли, а теперь просто уходят куда-то вдвоём.
Приходит Джес с порезанной рукой, делая вид, будто не замечает стекающую по пальцам кровь. Расспрашивать его нет ни времени, ни смысла. Спрашиваю в пространство, есть ли аптечка, и исполнительный Саймон бежит исполнять поручение, но задерживается. Иду за ним сам и нахожу на тёмной кухне, рядом с Анри. Он говорит, что здесь тоже нужна первая помощь, но я всё равно забираю у него аптечку. Пока я дезинфицирую рану, Джес перестаёт мне отвечать - я не сразу понимаю, что он без сознания. Он не потерял критического количества крови, но у него всегда было слабое сердце, и парализатор также не пошёл ему на пользу - впрочем, это никого не волнует, кроме меня. Нащупываю на запястье слабый пульс. Я с юности знаю, что делать, - к счастью, в любой аптечке есть сердечный спрей. Джес, очнувшись, пару мгновений смотрит на меня, как прежде - широко распахнутыми глазами, но мне приходится от них оторваться. Вкалываю обезболивающее и сшиваю края пореза, тёплая кровь липнет к пальцам. Едва успеваю подняться на ноги, как Фортеплов просит меня посмотреть спину леди. Вот и мне нашлось дело. Только бы не разжаловали в придворные медики.
Леди Талли сидит на кухне, её спина, залепленная полосками биопластыря, - идеально ровная. Осторожно приподнимаю пластырь. Некоторые из беспорядочных порезов слишком глубоки, и я снова берусь за инъектор и изогнутую иглу. Как грубо, Джес... где твоё чувство вкуса? Помнится, ты мог оставить свой вензель - с легкомысленно танцующей плавной V - на моей шкуре, словно тонкой кистью по бумаге. Леди смущена вниманием и оттого меня торопит. Я обещаю, что когда швы рассосутся, от шрамов не останется и следа, и ополаскиваю от крови руки. Фортеплов вторит, что отведёт её к дорогому специалисту. Так вот отчего он такой злой был - форство не позволяет жениться на шлюхе из Караван-Сарая? Впрочем, Форхалас тоже оказывает ей знаки внимания. Ральф, наш сокурсник по Академии, ещё не женат и, похоже, отчаялся до такой степени, что у леди есть шанс, тем паче что принц обещает: как только он станет императором, сразу пожалует её титулом и превратит в Форталли. Об этой перспективе говорят как о почти свершившейся, пьют "за будущего императора", Фёдор многократно оговаривается, называя Зерга "Его Величеством". Эта поспешность неопасна и потому забавна.
Интересно, зачем нужен Ральф Форхалас этой пародии на императорский двор? Только ли для того, чтобы Джес заявлял, что Ральф хочет меня ещё с Академии? Может, и так. Но мы с Ральфом просто пьём, не становясь от этого более весёлыми.
- Выпивка, женщины, карты - только способы забыться, - говорит он со знанием дела.
- Или служба.
- На службе забыться непросто.
- У меня получается.
Чем больше задач мозг решает одновременно, тем сложнее ему думать и вспоминать о чём-то другом. Чем реже остаёшься в одиночестве, тем меньше замечаешь, что одинок. Они думают, что я гений. Стратег и тактик. А я ничем не лучше алкоголика или игромана. Если бы Фортеплов понимал, какова цена адмиральства, он бы так не завидовал.
Я выжидаю, и моё терпение вознаграждено - Джес приглашает меня на разговор. Все комнаты заняты, и мы выходим на террасу. Он не даёт мне и слова произнести: то бьёт - один раз я ловлю его руку, затем намеренно пропускаю пощёчины, потому что слишком давно не чувствовал его прикосновений, - то затыкает поцелуем, и я поддаюсь, забывая всё, что собирался сказать. Слова выдираются из моего горла с сухим треском, как спутанные нитки. Джес хватается за кинжал, приставляет к своему горлу, я перехватываю у основания клинка, разрезая себе пальцы, вырываю кинжал и отбрасываю на подоконник - и так дважды, потому что Джес дотягивается до него вновь. Он несёт какой-то бред: что он не хочет возвращаться на свою станцию, что его убьют прямо здесь и сейчас или запрут в клетку, где он сойдёт с ума и откусит себе язык... Я пытаюсь спросить, что он такого натворил, как умудрился настолько насолить принцу, но он определённо не в том состоянии, чтобы связно объяснять. И я просто обнимаю его, крепко прижимая к себе и проводя ладонью по чёрным кудрям, обещаю замолвить за него словечко и вытащить со станции, обещаю, что никому не позволю ему навредить и никому не отдам. Мне всё равно, вправду ли он совершил какое-то преступление, или кто-то вздумал шантажировать и угрожать ему, или он просто пьян. Я знаю, что всегда мог защитить его хотя бы от его собственного страха. И знаю, что это - единственное, против чего я не бессилен.
Джес шипит, что я ничего не смогу изменить. Что всё, что я мог бы сделать, следовало делать десять лет назад. Вырывается, отталкивает меня, хочет уйти. Я останавливаю его, удерживаю за плечи, ненавижу себя за то, что не могу прижать его к стене и целовать, навёрстывая все прошедшие годы. За то, что не чувствую в себе права на это. Говорю что-то о том, что если бы я остался тогда, было бы только хуже. Было бы невыносимо. Что мне нужно было время. Много времени на то, чтобы перестало быть так больно. Чтобы я мог говорить обо всём этом так, словно оно было не со мной. Джес победно улыбается:
- Хочешь сказать, что у тебя не было жены?
- А ты хочешь напоминать мне об этом?
- Да, хочу.
И я позволяю ему уйти. Затем долго держу ладонь под струёй воды, смывая кровь, словно не понимая, что эта кровь - моя и продолжает сочиться из порезов. Ну и денёк. Слишком много крови для обычной вечеринки. Слишком слабая боль, чтобы она могла отвлечь меня от другой, от которой в груди душно и глухо. Кинжал Джеса я забираю с собой, кладу в общем зале у окна, чтобы я всегда смог увидеть, если он кому-то понадобится. Кажется, я многое пропустил: изрядно пьяный Фёдор ломится в запертую дверь, громогласно вызывая "Ваше Величество!", на подпевке - Фортеплов, добавляющий, что "Тут очень надо", остальные толпятся вокруг. Передо мной расступаются, интересуются, могу ли я выбить дверь. У Фёдора заканчивается запал, он оседает на пол и блюёт. Видимо, только когда голос Фортеплова становится солирующим, принц понимает, что произошло нечто в самом деле важное, и выходит из комнаты. Лицезреет распростёртого на полу Форлесника, ловит взгляд каждого поочерёдно, спрашивает, что случилось, я честно отвечаю, что не застал начала происшествия. Зерг собственноручно помогает перенести Фёдора в кресло - это друг принца по Академии, поэтому он удостаивается всеобщей заботы больше, чем кто бы то ни было ещё. Ему вкалывают синергин и приводят в чувство. Замечаю, что среди хлопочущих нет Джеса, и начинаю беспокоиться. Ухожу на поиски - даже в маленьком доме он может наделать глупостей, пока меня нет рядом.
Ещё как может. Стучусь в комнату, из которой выходил принц, но она не заперта. Джес лежит поперёк кровати со спущенными штанами, я вижу следы крови, спрашиваю: "Кто это сделал? Зерг?", но не нуждаюсь в ответе. Какой злой рок сделал так, что очередным любителем брать мужчин силой на пути Джеса окажется не какой-нибудь мелкий фор, прожигающий жизнь в столице, которому я мог бы переломать ноги в подворотне, а наследник Барраярской империи? И я ведь даже не могу испытывать к принцу ненависти - он вправе брать то, что ему предлагают, а зная Джеса - тот не предлагает, а требует, хоть это Зерга и не оправдывает. Джес неловко переворачивается набок, подтягивая колени к животу, вместо слёз боли и стыда - ожесточённое равнодушие, и это пугает больше всего. Если бы я хоть что-то услышал, я бы в самом деле выставил дверь, но я опоздал, я всегда опаздываю. Велю ему не шевелиться и выбегаю за аптечкой. Мечусь по залу, пытаясь вспомнить, где её оставил, пока Саймон не подсказывает, что она на кухне. Возвращаюсь, торопливо толкаю по-прежнему не запертую дверь - и почти сталкиваюсь с принцем, стоящим посреди комнаты. Он спрашивает, не учили ли меня стучаться. Я тупо твержу, держа чёртову аптечку у груди, что должен оказать первую помощь.
- Вам нужна помощь? - бросает Зерг, оглядываясь на Джеса, как на вещь, которую только сейчас заметил.
- Со мной всё хорошо, - хрипит Джес, и принц пожимает плечами:
- Тогда подите вон.
- Когда Вы закончите, Вы дадите мне знать?
- Да, а сейчас подите вон.
Я знаю, что принц мне не уступит, что ему нравится видеть, как я предаю Джеса, когда закрываю дверь за собой. Чувствую себя беспомощным пажом, и все чины и награды, весь флот сейчас не стоят выеденного яйца, если я не могу с их помощью открыть незапертую дверь, - я мог бы дать их Фортеплову поиграть, пусть почувствует линкор между ног, раз уж больше нечего. Ухожу и описываю бессмысленный круг по залу, но возвращаюсь, как привязанный пёс, сажусь у стены под дверью - прислушиваться и ждать. Всё равно меня никто не замечает, я не более чем тень Джеса, живой трофей его былых похождений, вспомнят его - вспомнят меня, и наоборот. Когда его нет поблизости, чтобы меня дразнить, через меня можно и перешагнуть, если куда-то спешишь по коридору. Надо мной склоняется только Анри:
- Вы в порядке?
- Кажется, я единственный здесь, кто, к сожалению, в полном порядке.
Он садится рядом, в очередной раз спрашивает разрешения на "нескромный вопрос".
- Скажите, каково это - влюбиться в мужчину?
- Точно так же, как и влюбиться в женщину.
- Я думал, со мной никогда такого не произойдёт. А потом случается что-то, и всё летит к чертям.
А потом появляется Джес, и твоему принцу теперь интересней с ним, а не с тобой. Бедный мальчик. Когда выбрасывают таких комнатных собачек, они не выживают в дикой природе.
- Вот потому и нет разницы, женщина это или мужчина, если в конечном итоге всё равно всё летит к чертям.
- Но для всего остального Барраяра разница есть, и поэтому я здесь.
- И как Вам здесь?..
Он всё равно не ответит правду, потому что не понимает, хорошо это или плохо - терпеть унижения за право быть собой, не скрываясь за фиговым листочком лжи. Хуже всего, что я и сам этого не знаю. Между нами есть что-то общее: забытая игрушка принца и бывший любовник Джеса Форратьера. Во мне давно не осталось гордости, и если бы Джес хотел меня слышать, я умолял бы его вернуться, хотя я прекрасно понимаю, чем это закончится: он снова будет испытывать, насколько далеко он сможет со мной зайти, как много я смогу ему позволить, сколько смогу вынести, лишь бы только быть с ним. И, может, мы с Анри оба надеемся, что Зерг или Джес оставят друг друга позади так же, как оставили нас. Но я не могу сочувствовать этому мальчику в полной мере - в его лице у Джеса могло стать на одного врага больше.
Анри уходит, а дверь вечность спустя открывается, и принц позволяет мне войти, возвращаясь к гостям. Не могу отделаться от сравнения, что так же собаку допускают до объедков после трапезы. Джес лежит всё в той же позе, только сдвигается к краю постели, чтобы мне было удобней, а я опускаюсь перед ним на колени и открываю аптечку. Он тихо стонет, когда я прошу его сделать глубокий вдох и бережно обрабатываю повреждения. Как целую вечность назад, когда курсант Форратьер мне назло неудачно прогулялся в Караван-Сарай. Тогда было даже хуже...
- Ну что, теперь-то тебе тоже больно?
- Мне всегда больно, когда больно тебе. Только не говори, что делаешь это специально для того, чтобы причинить мне боль! Это можно сделать и напрямую.
- Не дождёшься.
Едва ему становится легче от заморозки, Джес поворачивается ко мне лицом:
- Как же я тебя ненавижу.
- Плевать. Я всё равно тебя люблю.
Он пытается сразу же подняться, но я его останавливаю. Пока здесь нет Зерга, пока здесь нет никого - я не могу не воспользоваться шансом побыть с ним, поговорить с ним. Обещаю вытащить его отсюда, забрать так далеко, где даже принц до него не дотянется. Во флоте найдётся местечко для коммодора Форратьера. А моё слово перед Эзаром должно хоть чего-то да значить, даже если моя репутация снова рухнет в грязь, как только с моих губ сорвётся рапорт о переводе Форратьера. Представляя себе всё это, я, конечно, утешаю только самого себя. Джес первым сделает эти планы несбыточными.
- А кто тебе сказал, будто я хочу отсюда куда-то уйти?
- Ты ведь сам говорил, что здесь тебя могут убить.
- А ты и поверил?
Верит ли он сам себе, или уже разучился различать искренность и притворство? Плевать - я всё равно ему верю. Дверь только раз распахивается без стука, и в проём просовывается голова что-то выискивающего Саймона. При виде нас на его лице появляется такое сложное выражение, словно он застал нас в позе 69 на полу и испытывает смесь недоумения и восторга, как юный натуралист, впервые наткнувшийся на брачные игры богомолов - хотя мы просто сидим рядом и беседуем, не соприкасаясь даже плечами. Извинившись, он захлопывает дверь, а я кричу ему вслед, что он не помешал и можно присоединяться. Но разговор перебили, и он больше не клеится. Я предлагаю вернуться к гостям, пока нас не хватились. Джес встаёт и, остановившись у двери, демонстрирует мне сжатый кулак:
- Знаешь что? А ведь ты у меня теперь вот где.
- Так было всегда. И ты можешь этим воспользоваться.
Он пользуется этим по-своему - не притрагиваясь ко мне, и это для меня тоже не в новинку: это и в былые годы было его излюбленным способом наказания. Пусть так, только бы ему не было больно. Я задерживаюсь в комнате, где на постели расстелен чей-то мундир и лежит кинжал принца. Этот кинжал я тоже незаметно забираю с собой и, войдя в зал, бросаю рядом с кинжалом Джеса - чтобы оный тоже не использовали без моего ведома.
Протрезвевший Фёдор берётся за гитару, и все голоса в зале тонут в звуках музыки. Принц сидит на стуле в самом центре зала, а Джес стоит над ним вплотную, заслоняя собой, подпевает припеву, и на ковёр отлетает сорванный им с мундира кронпринца сверкающий орден. Не видеть этого - перед самым носом у каждого - невозможно, но кто из гостей посмеет помешать Его Высочеству? Не слышно, о чём они говорят, и как только песня заканчивается и гитара замолкает, Джес властно требует, чтобы Фёдор продолжал. Наконец, Зерг и Джес уходят, а я остаюсь, песни сменяют друг друга, - петь я совсем не умею, но я благодарен за возможность высказаться хотя бы чужими словами, закрывая глаза и никого не замечая. Неизбежная жизнь - без тебя, без памяти, без отличий. Джес этого не слышит, и хорошо. Он возвращается позже, и вечер постепенно подходит к концу. Принц желает остаться с дамой - неужели теперь Фортеплов за неё не боится? - а остальным пора и честь знать. Я вздыхаю с облегчением, видя, что Джес тоже уходит, - но ещё не знаю, достаточно ли я пьян, чтобы наведаться к нему в гости и, видимо, провести увлекательную ночь под дверью.

Постигровое и благодарностиИтоги игры достаточно предсказуемы - что Эйрел был, что не было его; возможно, ему стоило реагировать более бурно, но он немолод, неглуп, привык держать лицо, и проявления им эмоций на публику в мою картину мира, увы, не вписываются.
Поскольку принцу Эйрел не был интересен, я только после игры понял, сколь много общего у Эйрела с доктором Рокканером в их функции стояния за дверью. Что с Юрием, что с Зергом невозможно тягаться в обоих смыслах: во-первых, они в разы ярче, только таких и можно любить, во-вторых - против них не выступишь, иначе сделаешь только хуже. Это бездействие и делает как доктора, так и Эйрела отталкивающими в глазах окружающих, потому что только сопротивление достойно уважения. Им ничего не остаётся, кроме как стареть от хронической бессонницы, зная, что самый дорогой человек находится в руках обладающего абсолютной властью, и если доктор сможет подобрать Доно после гибели Юрия и утащить туда, где не найдут, то Эйрелу не дано будет отменить приговор и придётся приводить его в исполнение.
Спасибо Вере и Птахе за то, что эта идея была реализована, и, конечно, за Джеса и Зерга со всеми сопутствующими спецэффектами! Спасибо всем, кто до нас добрался. Фёдору [Руш] - за безудержный оптимизм и песни, Ральфу [Мара] - за джентльмена и вечеринку интровертов уголок спокойствия, Талли [Волчонка] - за эстетику во всём и очень цельный яркий образ, Анриетте [Хель] - за важные разговоры и очень верибельного как-с-картинки юного фаворита, Фортеплову [Блэквуд] - за прекрасного офицера политвоспитания с большими скрепами, которого так хотелось у@бать, Иллиану [Джонт] - за то, что нельзя так беззастенчиво ломать мимимиметры, когда краснеешь и старательно бдишь весь этот б@дский цирк ради императора! Всех люблю, всё было атмосферно Жалею, что не застал фанты, и что все рассосались по углам и так и не поиграли в карты-кости-ещё что-нибудь всей толпой.
Начинаю понимать Птаху в её желании собрать пьянку в Академии, когда всё ещё хорошо и взаимодействие Эйрела и Джеса не сводится к одному приватному разговору. Но по-прежнему не считаю, что этот сюжет подходит для игры, в том числе потому, что это игра на проигрыш против всего полигона, как на пьянке в "Висельнике", а я не уверен, что не поломаюсь об это.

После игры традиционно доедали недоеденное (пирог! ) и допивали недопитое, провожали уезжающих, а я к концу игры дорвался до соблазнительно лежавшей на полке книжки "Красный истребитель" - воспоминаний Манфреда фон Рихтхофена - и уже не смог выпустить её из рук, пока не перечитал целиком, ибо книжка короткая, насколько вообще могут быть короткими мемуары человека, погибшего в 26. Оказалось, что я могу цитировать её едва ли не наизусть, и, щедро зачитывая Птахе избранные моменты, я, похоже, немножко её сломал, чем очень доволен. Мне нужно больше жертв людей, упоротых в лётчиков!
Попутно я, вместе с книжкой, обнаружил себя на кухне, куда мы перебрались с Верой, Птахой и Марой, открыли ещё одну бутылку, зажгли свечи и заказали пиццу. Время плавно уходило глубоко заполночь, а потом вжух - у меня Птаха спит в одной комнате, Вера в другой, Мара на кухне, и доставка пиццы звонит в дверь. Ради пиццы проснулись, поужинали - мне достались корочки - и приняли решение заночевать. Вера выдала мне майку адмирала-овцы (с меня ссылка на Хрнблр, помню!), и я вырубился на диване под пледом в обнимку с Форратьером. На завтрак у нас были остатки пиццы, и мы с Птахой поехали домой - а предварительно я собрал по дому все пустые бутылки на два увесистых мешка стеклотары. Ящик сидра и всех обратно, родные!

@темы: moments of life, friendship is magic, moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, да, волк жуёт траву, соседи по разуму, дом, в котором возможно всё, ролевиков приносят не аисты, барраяр и барраярцы, burn to make history

Ночером прошлой субботы мы с Птахой уехали из F.A.Q.-кафе на такси, и я упал спать. Наутро - придирчиво подбирал рубашку и галстук и откопал-таки единственную имеющуюся в хозяйстве цацку со змеями в лице перстня. Ужимать его пришлось до состояния овала, чтобы не свалился, зато показывать в перстне фак - удобно весьма.
Чуть не опоздал на Волгоградский проспект, но был подхвачен мастером и игротехом и доставлен на место. По дороге осознал, что в этом месте уже играл и знаю даже более короткий путь - Storm On/Storm off был в том же здании, только в другом лофте. Лофты, конечно, просто созданы для кабинеток - много свободного пространства, диваны и кресла, барная стойка, кулер и камин, который мы отключили, чтобы не свариться, - но дорогое удовольствие, увы. Зато у нас были ностальгические лимонады и очень вкусные домашние гренки И этот прекрасный момент, когда говоришь с мастерами и думаешь, что не знаешь никого из игроков, потом видишь сетку ролей и понимаешь, что знаешь половину, а приезжаешь на полигон - знакомые всё лица! Жаль, я не взял с собой то, чем на мне могли бы нарисовать пожилого джентльмена, но будем считать, что волшебник в 55 ещё молод и хорош собой.
Киллиан Хейли, Змей. Прекрасная предыстория - спасибо мастерам!
Киллиан - потомственный вор старой школы, из тех, кто следит за манерами и внешним видом, не пачкает руки кровью и закрывает сейф за собой, чтобы место кражи выглядело точно так же, как до его визита. Его воспитали дед и отец, и у них было достаточно средств, чтобы Киллиан мог поступить в Хогвартс и отучиться на факультете Слизерин. Сразу по окончании обучения он начал оттачивать мастерство - входить в дома и перемещаться по ним настолько бесшумно, что мог не потревожить спящих хозяев, даже присев в кресло у их постели. За умение плавно двигаться, не оставляя следов, он и получил прозвище Змей.
Однажды в одном из маггловских домов он увидел кинжал в тонко украшенных ножнах под стеклянным колпаком. Брать не стал, но понял, что влюбился в эту прекрасную вещь. Набрал каталогов, в которых было ещё больше произведений ювелирного искусства, но фапать на маггловское - это guilty pleasure, в котором не признаешься в приличном обществе. Когда же Змей рискнул рассказать об этом деду, тот ответил, что под маггловские безделушки нередко маскируют ценные магические артефакты, чтобы магглы их сами и охраняли. И показал внуку яйца Фаберже - и не просто яйца, а три зачарованных экземпляра, которые не удавалось украсть ещё ни одному вору, будь то маг или маггл. У Киллиана загорелись глаза и появилась цель.
Он долго изучал маггловские охранные системы, скупал и разбирал замки, и даже изготовил точную копию яйца, чтобы подменить ею оригинал. Своё первое яйцо он украл в 27 лет из частной коллекции. Внутри оказалась не игла со смертью кащеевой крестраж, а замороженный зародыш древнего вида дракона, который Фаберже хотел сохранить - но Змею было пофиг на этот валар моргулис, и оживлять зверушку он не стал. Дед и отец встретили его со сложными лицами: с одной стороны, Киллиан их превзошёл, с другой - они воспитали достойного преемника и есть чем гордиться. Когда они похвастались всем именитым воровским семьям, Змей проснулся знаменитым.
Второе яйцо он украл 4 года спустя, уже по заказу, из собрания королевы Елизаветы II и стал крут вдвойне. А потом к нему обратился Туз, главарь клана Масти, и заказал третье, самое недосягаемое яйцо, хранившееся в музее Ферсмана в Москве. Сказал, что готов оплатить хоть пять лет работы, лишь бы артефакт украсил его каминную полку. Змей взял залог и отправился в Россию. Около года ушло у него только на ассимиляцию - на дворе были лихие девяностые, британскому джентльмену непросто было сойти за своего и стать незаметным. Но Змей преуспел. А пока он был на связи с Тузом, они успели закорешиться, и по возвращении Змея в Британию Туз принял его в свой клан и сделал своим советником.
Туз был типичным мафиози, скорым на расправу, и Змей удачно его уравновешивал своим хладнокровием и дипломатичностью. Всё шло хорошо, пока Тузу не втемяшилось подмять под себя артель Закона, продававшую информацию об аврорате тем, кто больше заплатит. Артель считалась независимой, завышала цены как хотела и бесила Туза как заноза в заднице. Он велел Змею взять боевую группу, положить артель мордой в пол и объяснить им, кто теперь их хозяин. Но такие методы Змею претили, и он был уверен, что сумеет, как всегда, уболтать артель и склонить к сотрудничеству. Вопреки приказу Туза он инициировал переговоры. Однако артель понимала, что под видом покровительства её свобода будет ограничена, и переговоры затянулись, рискуя зайти в тупик. Как только об этом прослышал Туз, он вышел из себя и распорядился доставить и Змея, и глав Закона на разбор полётов.
Беседа предсказуемо не задалась, оппоненты схватились за палочки, в результате с обеих сторон полегло немало народу, и о сотрудничестве можно было забыть. Артель сказала "ой всё" и ушла из Лондона. Туз и Змей считали друг друга виноватыми в провале, но в споре Змей убедительно доказал, что именно несдержанность и недальновидность Туза всё испортила. К сожалению, спор был публичным, и гордость Туза как босса порядком пострадала. Почуяв, что перегнул, Змей решил отсидеться в тине, пока Туз не остынет. Не сомневаясь в том, что со временем Туз признает его правоту и всё наладится, он перебрался в Ирландию. Но бывший кореш приставил к нему хвост, и в первом же доме, который Змей собирался ограбить, его ждала облава.
Ирландский аврорат просто поверить не мог, что вот так запросто взял неуловимого Змея, но за неимением других обвинений тот сел на четыре года за покушение на ограбление. Тузу этого показалось мало, и он заказал Змея опустить. В свои сорок с небольшим ухоженный Змей ещё выглядел для ирландских гопников лакомым кусочком, а большой физической силой не отличался, так что им всё удалось. За последующие годы, сопротивляясь, Киллиан смог несколько поднять свой статус, но этот срок всё равно был адом, оставившим на память изрядные проблемы с физической близостью. Как человек порядочный, Змей и прежде не уделял интимной сфере должного внимания, а теперь и вовсе поставил крест на личной жизни. Туз позаботился и о том, чтобы грязные слухи распространились повсюду, но уважение к Змею в старой воровской среде было достаточно высоким, так что он убедил всех, что слухи - не более чем клевета.
Простить такое Тузу было невозможно. Показываться в Лондоне не было никакого желания. Выйдя из тюрьмы, Змей осел поправлять физическое и моральное здоровье в Шотландии и начал постепенно возвращаться к работе. Представители других лондонских кланов - Альфа и Мерлин - приглашали его к себе, но он в эти игры больше не играл и стал вольным художником, путешествующим по всей Европе. И в один прекрасный день в Ницце, на набережной Круазетт, он встретил её. 18-летнюю Аннабель, племянницу Туза - дочь его героически погибшего брата. Он помнил её ещё девочкой, но они узнали друг друга, разговорились... Ей было скучно одной, а с ним - интересно, она много слышала о нём и его яйцах яйце, стоящем в доме дяди, а он мог рассказывать ей об искусстве и антиквариате. Они вместе ходили в кафе и на выставки, сбегали от её телохранителей и встречали на пляже закат. Змей почувствовал, что оживает.
Аннабель стала его лучом солнца, надеждой начать жить с чистого листа. Она была искренней, любознательной и мечтала повидать другие страны, а Змей мог дать ей всё, не позволял себе лишнего и понимал, что готов сделать ей предложение. Но Аннабель очень удручало, что семья собирается подобрать ей выгодную партию - дочь Туза, Марьяж, стала его правой рукой после его размолвки со Змеем и была занята делами клана, к тому же найти равного ей жениха было слишком сложно, поэтому обязанность укреплять кровные связи ложилась на Аннабель. Она бы согласилась сбежать со Змеем в Америку, но он в красках представлял, чем бы это закончилось: Туз их найдёт, запрёт племянницу под замок, а ему устроит незабываемый вояж по всем магическим тюрьмам британских островов, включая остров Мэн. Этот веский аргумент и останавливал его руку и сердце.
Но нет ничего невозможного для влюблённого вора, и в голову Змея пришла светлая идея сдать Туза аврорату, чтобы старый враг не стоял между ним и Аннабель. Ради этого он тайно вернулся в Лондон и благодаря обширным связям вышел на аврорат через посредников. Условия были следующими: в обмен на время и место, где можно будет взять Туза, аврорат обязывался забыть о существовании Змея и аккуратно удалить его упоминания из всех дел, а также уплачивал некоторую сумму. Змей, со своей стороны, обещал исчезнуть из Лондона и быть отныне не их головной болью. Он ожидал, что для финальных переговоров к нему придёт кто-то матёрый и тяжёлый на подъём, но в назначенном месте его ждал довольно молодой аврор, представившийся как Ричард Блейди. Он произвёл на Змея хорошее впечатление - не спешил, не кидал понты, не пытался получить больше выгоды, обставил всё разумно и с толком. Туза замели красиво, когда он проводил воровской суд - своё любимое развлечение как авторитета, под которым ходили все кланы города.
Расслабляться и праздновать победу было ещё рано, но как только Туз оказался в Азкабане и новой главой Мастей стала Марьяж, все стали испытывать её на прочность, а в клане начались чистки и поиски крысы. Змей рассчитывал на то, что всем будет не до него с Аннабель, а когда шорох уляжется, Марьяж уже не сможет найти их в штатах. Но что-то пошло не так...
Отчёт отперсонажный (осторожно - слабо матерно)
Когда змей меняет кожу, он становится слепым. Уязвимым.
Мне не следовало задерживаться в Лондоне, но некоторые дела требовали моего участия, прежде чем я навсегда покину столицу богоспасаемого королевства и вернусь к Аннабель. Я совершенно не чуял опасности, когда в одной из своих рабочих квартир вышел на балкон выкурить сигарету. А дальше была темнота - я не успел сделать ни одной затяжки.
Я очнулся не привязанным к стулу - это само по себе внушало оптимизм. Минус: я сразу обнаружил отсутствие палочки. Плюс: у людей, приходивших в себя на комфортабельных диванах vip-зоны вокруг меня, палочек не было тоже. Отдельные лица были мне знакомы, но и об остальных можно было догадаться, что они оказались здесь не случайно. Местные домовые эльфы в тельняшках сообщили, что хозяин велел позаботиться о гостях до его возвращения. Меню на столиках недвусмысленно указывали на то, что хозяин - Чёрный Русский, а мы находимся в его питейном заведении "Магадан". Всё, что я слышал о Русском, вызывало скорее уважение. Когда он только появился в Лондоне, Туз посылал к нему людей, но первые вернулись ни с чем, а следующие не вернулись вовсе, и Туз решил разобраться лично. Посреди их поединка нагрянула облава авроров, и Русский закрыл собой Туза от заклинания, после чего Туз позволил ему работать независимо. А когда Русский обрушил рынок информации, распространив секрет о том, как Сириус Блэк выбрался из Азкабана, бесплатно, из любви к искусству... О том, что Туз - анимаг, аврорат узнал от меня также, но я всё равно боялся, что старый пёс сумеет сбежать. По словам эльфов, кто-то снял у Русского бар на 24 часа, и перекупить их никому не удавалось. Кто мог собрать нас всех здесь, если не Туз?
Я осмотрелся. Эльфы не врали - дверей действительно не было, и без палочек нам было не вырваться из ловушки. Заказать эля не получилось - в долг наливали только водку. Записав моё имя в список кредиторов, эльф-бармен заметил, что хозяин, возможно, решит, что некоторые гости могут пить бесплатно, но после я пил воду, чтобы сохранить голову ясной. Среди узников этого места я заметил её. Мою Белль. Она не выглядела напуганной, но держалась сдержанней, чем обычно. Я приблизился к ней и спросил, как она попала сюда, что последнее она помнит. Но она, как и я, не помнила нападения и перемещения - похоже, все присутствующие очутились здесь одним и тем же способом; кто-то потратил изрядно средств и сил, чтобы провернуть массовое похищение, в том числе охраняемых лиц. Рядом с Белль многозначительно возникла Марьяж. Как она выросла за те десять с лишним лет, что мы не виделись! Я постарался не замечать её, пока не договорю с Белль, - пусть она стала главой клана, она в первую очередь была женщиной. Затем я сказал, что рад её видеть. Она ответила что-то о том, что с её сестрой нельзя разговаривать кому попало, и ревниво увела кузину прочь, так что я уже в спину отвечал, что сам выбираю, с кем общаться.
Белль без возражений последовала за ней. Её воспитали послушной девочкой, без всяких новомодных вульгарных замашек, но сейчас это играло против меня. Впрочем, Марьяж не могла приглядывать за ней вечно, и когда мы оказались наедине за стойкой, я поделился с Белль мыслью, что наш приятный вечер мог быть делом рук Туза - его методы с возрастом становились всё более маразматичными. Она не захотела об этом слушать и ушла. Вероятно, её привязанность к дяде была больше, чем я ожидал, - потому я и не собирался признаваться ей в своём маленьком договоре с авроратом. Хоть мне и не хотелось, чтобы между нами оставались тайны, - слишком многое пришлось бы объяснять, слишком многое вытаскивать наружу, о чём ей не следовало знать. Начинать новую жизнь - значит, новую, в которой Туза быть не должно было. И всё же - кто-то притащил в это место преимущественно всякий сброд, от исчезновения которого теневой мир Лондона только выиграл бы, и - меня в придачу, единственного из рыб покрупнее.
Но был и ещё один человек, с которым я мог поговорить. Дофин был молодым, но подающим надежды вором из хорошей семьи, выпускником Слизерина, как и я. Он работал чисто, но редко выходил на дело в одиночку, предлагал партнёрство специалистам в разных областях и всегда честно отдавал им их долю, ни разу никого не кинув. Пока я держался в стороне от Лондона, мне так и не довелось с ним познакомиться, - так отчего бы не воспользоваться случаем и не восполнить это упущение? Я полюбопытствовал, нет ли у него соображений, для чего мы оказались в этом филиале лондонского зоопарка, и он склонен был винить в этом самого Русского. На его развлечения это тоже было похоже - но при этом было очевидно, что если гости поневоле выйдут отсюда живыми, то Русскому не сносить головы. Значит, либо он как раз собрался сняться с насиженного места и напоследок пригласить всех погулять в "Магадане", либо ему захотелось укрепить своё положение, убрав всех конкурентов. Но тогда почему бы просто не пустить в вентиляцию газ ещё до того, как все проснутся? Метод маггловский и грязный, зато безотказный и не вызывает внимания аврората. Про себя я добавил, что захотеть упрочить власть мог и Туз - после того, что он сделал со мной, я бы не удивился, если бы он избавился от родной дочери, метящей на его место прежде времени.
Эльфы на все вопросы отвечали только "Хозяин вернётся и всё устроит" - кажется, это было первой фразой, которую я в своё время выучил в России, потому что на хозяина ссылались все кому ни лень и при любых обстоятельствах. Многое прояснилось, когда за стойкой проспался сам Русский, с самого начала валявшийся там. Едва он появился в вертикальной плоскости, как на него набросились все одновременно. Меня больше всего интересовало, где моя палочка, но Русский, похоже, слишком плохо помнил, кому он сдал свою забегаловку и на каких условиях. У его эльфов-морячков память была гораздо лучше, и они рассказали и показали всё вместо него. Заказчик инкогнито хотел, чтобы воры, запертые ныне в "Магадане", ограбили для него Гринготтс - губа не дура, - вернее, одну конкретную ячейку. В качестве подсказки он оставил карту, а также несколько часов спустя нам должны были быть предоставлены два порт-ключа: один - в Гринготтс, где нас ждали наши палочки, другой - в аврорат. За желаемую услугу этот умник обещал заплатить нам волшебное ничего, а я не занимался благотворительностью. Через 12 часов Русский планировал съехать из "Магадана" со всеми эльфами, что, видимо, должно было послужить для нас дополнительной мотивацией.
Стало повеселее: Русский врубил шансон, напомнивший мне о marshrutkas - жутких жёлтых субмаринах на колёсах для маггловских клаустрофобов-экстремалов - и охотно наливал мне настоящие русские лимонады, которые в девяностые ещё порой можно было выпить прямо из уличного автомата. Из-за стойки извлекли ещё одного участника балагана - пацана по прозвищу Воробей, младшего брата шулера Фарта. Он не входил в планы загадочного съёмщика "Магадана" - ему просто не повезло выпить в нужном месте в нужное время, что немудрено, когда везде суёшь нос, куда не просят. Малец попросил у меня автограф, испортив одно из меню к вящему неудовольствию Русского. Пока все бегали вокруг карты, я не напрягался - моя сделка с авроратом была в силе, а Ричард Блейди казался мне надёжным человеком. Если понадобится, я добавлю к своим показаниям информацию о том, кто прямо сейчас телепортировался в Гринготтс - да, так поступать некрасиво, но это уместная плата за то, чтобы спасти Аннабель и мою собственную шкуру. Оставалось убедить саму Аннабель в том, что выбрать аврорат - менее самоубийственная идея.
Я пообещал Белль, что мы выйдем из аврората без проблем, а за нашими палочками я прогуляюсь в Гринготтс потом. Конечно, это будет небыстрая и нелёгкая работа - с гоблинами я дела ещё не имел, но не думал, что с ними будет сложнее, чем с русскими, и уже начинал представлять примерный план переговоров. Пусть заказать новые палочки было бы проще - вернуть украденное было делом чести. Я никогда не нарушал своих принципов - а некто, решивший потаскать каштаны чужими руками, думал, что я нарушу сразу два: во-первых, то, что я работал в одиночку, а не сообща с кучкой неумелых клоунов, и, во-вторых, то, что я не работал с подачками в виде разложенных на блюдечке карт, ключей и прочего. Должно быть, он крайне плохо меня знал. Белль, увы, отнеслась к моему обещанию без энтузиазма - ей казалось, что мы просидим в аврорской камере предварительного заключения, пока не состаримся. Я объяснял, что в аврорате, несмотря на всю бюрократию, неизвестно откуда появившихся людей всё же заметят, а далее мне достаточно будет назвать одну фамилию, ведь наш заказчик - не английская королева, чтобы диктовать свою волю всему аврорату. Я скользил по грани, говоря ей это, но верил, что она не расскажет об этом Марьяж. Её доверие было мне нужно как никогда.
Небольшая группа молодёжи - воровского сброда, выскочек, не имеющих представления о воровском кодексе чести - во главе с инициативным гастролёром по прозвищу Кит, увешанным маггловскими инструментами, объявила о своём намерении и готовности отправиться в Гринготтс. Я предположил, что из Гринготтса поступил заказ на корм для драконов - настолько нелепо выглядела эта бравая компания. Моё нелестное мнение позлило спутницу Кита, предприимчивую русскую барышню Сашу - когда-то я имел сомнительное удовольствие столкнуться с ней в Шотландии, где она искала тёплое местечко раньше. Поскольку я занял там положение серого кардинала при местном короле воров, ей как-то удалось выйти на меня и попытаться приобрести "разрешение на работу". Такая торговля лицом была мне настолько гадка, что её немедленно вышвырнули, и больше я о ней с тех пор не слышал. Теперь, видимо, ей удалось пристроиться содержанкой к этому проходимцу, наслаждающемуся возможностью побыть вожаком. Я мельком взглянул на их карту - выглядело как неплохая разминка для юнцов. Если кто-нибудь справится и выживет, это даже можно будет засчитать за хороший старт.
Дофин по-прежнему держался в стороне от этого сомнительного предприятия. Он спросил у меня, почему я не присоединяюсь к походу на Гринготтс, и я пояснил, что поддаваться на шантаж - значит не уважать себя. Наш заказчик думал, что мы будем работать в обмен на свою жизнь, но моя жизнь ему не принадлежала. Стоит один раз прогнуться - и тобой будут манипулировать до конца твоих дней. Но Русский был явно заинтересован в том, чтобы в Гринготтс стройными рядами направились все как один - наверняка был в доле. Он достал маггловский пистолет и поинтересовался, кто идёт в Гринготтс. Несколько человек подняли руки. Русский выстрелил в ногу молокососу по прозвищу Кабаре, который вы@бывался больше других - всем в колено в этом баре! Всё, что я знал об этой пародии на вора, - это что Кабаре был трансвеститом, и если бы я увидел его в женской ипостаси, я бы, извиняюсь за жаргон, вдул. Но сейчас он скулил от боли, его усадили в кресло, и им занялась легендарная медик по прозвищу Костоправ, умеющая и любящая чинить людей без использования палочки. Похоже, она была хорошей подругой Марьяж - они всё время держались вместе. Подлатанного Кабаре перенесли на диван, и я услышал слова эльфов, что-де каждый из нас чем-то полезен по мнению "господина". Они начали перечислять, и так я узнал, что Марьяж - анимаг, а у Аннабель - абсолютная память. Даже мне она об этом не говорила, и это было разумно...
При первой же возможности я спросил у Белль, кто кроме Туза знал о ней и о Марьяж. О том, что склонность к анимагии порой передаётся по наследству, можно догадаться, но абсолютная память - редкий дар как для магов, так и для магглов. Она заверила меня, что никому об этом не рассказывала, и я готов был ей поверить. Значит, знал только Туз... но об этом я уже не стал ей говорить - пусть сама сделает выводы. А пока Русский шатался по бару с пистолетом, я предпочитал не отходить от стойки, чтобы не попасть под горячую руку. Вскоре из общего зала раздался шум - кто-то попытался перерезать горло Киту, не иначе как за излишнюю разговорчивость. Поскольку палочек ни у кого не было, а нож как рабочий инструмент не отобрали только у Костоправ, этим кем-то могла быть только она. Кита уложили на диван, откуда он продолжал хрипеть, а над ним скорбно склонялась его не самая верная Саша. Эльфы причитали, что по распоряжению "господина" мы все должны остаться живы. Русский налил мне ещё и печально признался, что в меня как в уважаемого человека стрелять не может, но ему очень-очень надо, чтобы все пошли в Гринготтс. Я вежливо объяснил ему, что непременно схожу в Гринготтс, но - позже и в одиночку, а сейчас по неведомо чьей прихоти - извини, никак не могу. Русский вздохнул и спросил, как же быть с "моей девочкой", чья способность к запоминанию была очень нужна приключенцам.
Я возразил, что они не посмеют забрать её с собой силой, если она захочет пойти со мной и выбраться на свободу через аврорат, а во-вторых - откуда это Русский знал про "девочку", которая была даже не "моя"? Это было дурным знаком: Белль была моим главным слабым местом, а я не любил, когда мои слабые места были известны каждому первому. Русский посоветовал спросить об этом Дофина. Что ж, с ним я поговорю потом - а сейчас Русский, хитрая скотина, громко сообщил проходившей мимо Марьяж, что я-де собираюсь сбежать в аврорат вместе с её кузиной. Он, видимо, думал нас стравить, но не тут-то было: Марьяж просто вежливо предложила поговорить в более тихом месте, поскольку восторженные вопли будущих покорителей Гринготтса раздражали её не меньше моего. Мы присели в укромном уголке, и она напрямую спросила меня о моих планах на Аннабель. После нашего первого столкновения в тот день её будто подменили: она говорила со мной почтительно, называла дядюшкой, заявила, что совсем не против моей кандидатуры, потому что я смогу позаботиться об Аннабель. Я отметил, что слухи форсируют события и я ещё не делал Аннабель предложения, но если та будет не против - буду рад составить её счастье. Марьяж в ответ предположила, что я как честный человек прежде всего дождусь Туза, чтобы заручиться его благословением. Я внутренне напрягся.
Возможно, это была некая проверка? Я деликатно напомнил, что Туз может вернуться очень и очень нескоро. Марьяж с детской уверенностью заявила, что он обязательно вернётся, ведь это же Туз! Из этого я сделал два утешительных вывода: Туз по-прежнему за решёткой, и Марьяж понятия не имеет, как помочь ему выбраться. Оставались, правда, ещё варианты, что Туз сбежал и Марьяж об этом не знала, или что она блефовала, - но мне хотелось побыть оптимистом. Марьяж хотела, чтобы я вернулся в клан, и, похоже, искренне полагала, что моя женитьба на Аннабель сможет стать шагом к примирению. Я, оставаясь всё таким же вежливым, сказал, что разногласия между мной и Тузом слишком велики, чтобы можно было их исправить. Ей хотелось знать, почему. Но всё, что я мог ей сказать, - это что некоторыми своими принципами я не могу поступиться ни при каких обстоятельствах, и что едва мы с Тузом встретимся, у нас немедленно возникнет взаимное желание оказаться как можно дальше друг от друга. Я вновь балансировал на грани допустимого, поскольку Марьяж не могла не слышать слухи, которые распускал Туз, и если выдать, что слухи правдивы, - то всё пропало. Марьяж было недостаточно моих объяснений, она хотела, чтобы я был с ней откровенен, поскольку она доверяла мне самое дорогое - свою сестру. Чего она добивалась?
На миловидном лице Марьяж отражалась не то напряжённая работа мысли, не то сострадание. Я опять не мог её раскусить: либо она действительно не знала, что произошло между мной и Тузом, либо знала и сожалела об этом, либо знала не всё и хотела вывести меня на чистую воду. Но сообщить ей подробности я не мог, не хотел и не видел смысла, даже если она неожиданно примет мою сторону в застарелом конфликте с её дядей. Она призналась, что хотела бы оставить Белль в Лондоне из-за её редких способностей. Я парировал, что Белль хочет путешествовать, и счастье сестры должно быть для Марьяж дороже выгоды, ведь незаменимых талантов не бывает. Нас то и дело прерывали и звали к столу, на котором была разложена карта - все втянулись в эту авантюру, не хватало только нас двоих, и Кит обвинял нас в том, что мы ничего не делаем, как будто мы отказывались вычерпывать воду из тонущего корабля. Бесполезно было бы объяснять ему, что человек, придумавший поиметь воров за бесплатно, вряд ли отпустит их на свободу, и в награду они получат в лучшем случае всё тот же визит в аврорат. В качестве посла доброй воли к нам отправляли Аннабель, но мы сказали ей, что нам нужно поговорить. Когда Марьяж у меня похитили, Белль подсела ко мне и спросила, не о ней ли мы разговаривали. Я ответил, что мы говорили о том, как наши дела, и как я не вернусь к сотрудничеству с Тузом. Мне было не до романтики - следовало обсудить с Аннабель совсем другое.
Я постарался объяснить ей, что ввязываться в ограбление Гринготтса - слишком рискованно. Что у этих салаг, никогда не кравших ничего крупнее кассового аппарата на заправке, не хватит навыков и опыта, и как только они совершат одну-единственную ошибку - все погибнут. Что если она по доброте душевной будет помогать всем убогим, от неё ничего не останется, а мне она нужна целой и невредимой. Обещал, что никто её не остановит, если она пойдёт со мной. Я так и не понял, сумел ли я её убедить, или она по-прежнему колебалась; в конце концов, я тоже не мог увести её силой, перебросив через плечо. А пока мне снова было нечего делать, кроме как пить лимонады и вести светские беседы. Ко мне за стойку подсел Турист - вор-неудачник, попадающийся аврорам почти после каждого ограбления. Каждый раз его отпускали, что было не слишком удивительно - либо у парня в аврорате был родственник, готовый прощать его невинные шалости, либо у его семьи было много лишних денег, либо он талантливо сосал. Зачем его взяли в наш ковчег, я не понимал - разве что для смеху или чтобы провалить всё дело. Но он хотя бы не был грязным на язык беспредельщиком или извращенцем, как Саранча и Кабаре, с ним можно было разговаривать. Он спросил, почему я уехал из Лондона, и я позаливал ему что-то о любви к путешествиям и о разнообразии задач в разных странах. Похоже, я и впрямь старею, раз столь малое количество алкоголя толкало меня на пространные беседы с молодым поколением.
Из разговоров , что велись над картой, я услышал, что нашим заказчиком мог быть Джордж Уизли. Немудрено, если информацию о побеге Блэка Русский выудил, как говорили, удачно напоив Рона Уизли, - ничто не мешало ему продолжать якшаться с этой семейкой нищих аристократов. По крайней мере, это было лучше, нежели Туз, - о нём мы бы уже услышали, если бы ему было что сказать мне, своим девочкам и ворью. И всё бы хорошо, я удобно устроился в мягком кресле и с самой выгодной позиции наблюдал за копошением бойскаутов вокруг карты, - как вдруг эльфы приволокли Мачо, известного как любовника Марьяж. Этот смазливый развязный тип когда-то переквалифицировался из воров в убийцы, чем запятнал профессию, и не вызывал у меня никаких эмоций, кроме отвращения, так что я старался его не замечать, будто его и не было. Оказалось - зря: Русский заявил, что под личиной Мачо прячется аврор. Эльфы применяли к нему свою магию, чтобы он отвечал на их вопросы, но он пытался сопротивляться, поэтому Русский и ему прострелил колено и подвесил его в воздухе. Аврор признался, что его зовут Ричард Блейди. Я мысленно сплюнул: мои надежды выбраться через аврорат накрылись половым органом. Придётся сделать крюк через Гринготтс - Русский предлагал мне отделиться от группы, и, видимо, я смогу последовать его совету. На вопрос, зачем он выпил оборотку в Мачо, Блейди ответил, что хотел трахнуть Марьяж, и что Мачо сам по доброте душевной уступил ему материал для зелья. Молодец, щедрый мальчик, поделился своей пассией, даже не зная, что с аврором. Оба идиоты, оба сдохнут, обоих даже не жалко.
Кажется, лже-Мачо так и не успел исполнить своё сексуальное намерение, - но Марьяж, в любом случае, держалась с достойным спокойствием. Мне тоже пришлось держать лицо, когда какой-то умник предложил спросить у аврора, кто сдал Туза. Аврор не раскалывался. Из уст Русского в процессе допроса прозвучало моё имя, но оно потонуло в общем галдеже, а я не повёл и бровью. Выяснение вышло на второй круг. К чести Блейди должен сказать, что он продолжал умело сопротивляться ментальному воздействию эльфов, а едва Русский опускал его на землю - норовил броситься вперёд, так что его подвешивали снова и снова и прострелили второе колено. На пол натекло порядочно крови, и я надеялся, что аврор либо отключится, либо его попросту прикончат. "Кто сдал Туза? - Один из вас. - Как его имя? - Я не знаю его имени. - А кличка? - Клички бывают у собак". Игра в слова могла длиться бесконечно. Я не понимал, почему аврор так отчаянно отказывался меня выдать - на его месте я бы всё рассказал и с удовольствием посмотрел, как одного преступника убивают другие, уменьшая объём работы для аврората. Влюбился, что ли?.. Нет, хвала Мерлину, он же говорил, что хотел трахнуть Марьяж, если только не соврал. Наконец, обессиленный, он поддался приказу эльфа указать на предателя рукой и нехотя вытянул дрожащую от напряжения руку в мою сторону. Я усмехнулся - ещё посмотрим, чьему слову здесь поверят. Поднялся гул голосов, который я пропускал сквозь себя, словно он меня не касался. Я слышал, как отрезать мне руку или ногу предлагает Костоправ, но к ней не присоединялся голос Марьяж, который был в этом деле решающим.
Громче всех требовала меня убить, конечно же, Саша. Я негромко попросил заткнуть эту женщину и потребовал спросить у аврора, как я выглядел при встрече и при каких обстоятельствах он меня видел, или же он только слышал от кого-то о том, что "Змей пришёл сдаваться в аврорат". Нет лучшего средства сохранить своё доброе имя, чем настаивать на прозрачности следствия, потому как всё тайное становится явным всё равно. Я во всеуслышанье заявлял, что никак не мог встречаться с этим человеком, поскольку только второй день как был в Лондоне, а до того обретался в Ницце, чему были свидетели. В качестве свидетеля на случай, если таковой понадобится, я приберёг Аннабель - у девочки должно хватить ума покивать, что несколько дней назад я ещё был с ней в Ницце, а не в Лондоне. Но об этом никто не спросил, зато кто-то вспомнил, что среди нас был легилимент. Пленника переместили на диван в соседнем помещении, что также разрядило накал ситуации - за ним почти никто не последовал, и при сеансе легилименции присутствовал только я, после чего мог интерпретировать услышанное так, как пожелаю. Русский передал: аврор разговаривал со Змеем в доках. Я с уверенностью фыркнул, что это бред, поскольку ни в какие доки я прийти не мог. Как ни странно, этого хватило на оправдательную речь - единственной, кто спросил меня, правда ли я не сдавал Туза, была Костоправ, и применить легилименцию ко мне никто не догадался.
Я ответил Костоправ вопросом на вопрос: для чего мне сдавать Туза? Это не в моём стиле. У нас, конечно, была размолвка, но именно потому, что в первую очередь все могут подумать на меня, это и было похоже на то, что кто-то пытался меня подставить, подослав этого нелепого аврора. Костоправ сама произнесла слово "оборотка", и я задумчиво с этим согласился. Ни к чему самостоятельно озвучивать положительные идеи о себе, когда можно подтолкнуть окружающих к тому, чтобы они додумались до таковых сами. А откуда мифический доброжелатель мог достать необходимые для оборотного зелья в мою персону компоненты - уже не мне голову ломать: в конце концов, у магглов существовали банки для биологических вложений. Но я осознавал, что выжил не только благодаря своему красноречию, но и потому, что был полезен: я озвучил, что раз в аврорате такой бардак, то туда я не сунусь и пойду с остальными в Гринготтс. Как постановил Кит, идти полагалось вообще всем без исключения, чтобы никто никого не сдал, и аврора прихватить с собой на случай, если понадобится прикормить обозначенную на карте волшебную тварь. Я избегал встречаться взглядом с Блейди, чтобы он не ляпнул чего-нибудь лишнего, но он, с подлеченными ногами, вёл себя смиренно как агнец. Мы взялись за порт-ключ и очутились в банковской ячейке, где лежали на столике наши палочки. Как только мы их разобрали, Блейди немедленно разоружили, и он даже не сопротивлялся. Хотя я бы на его месте тоже не отсвечивал.
Также нас дожидалась вагонетка, и кто-то применил гоблинское заклинание свиста, чтобы приводить её в движение. Аннабель запомнила карту и указывала, куда поворачивать. От зачарованного водопада мы сумели укрыться, перевернув вагонетку и удерживая её на плечах в качестве щита - напор воды был настолько сильным, что она расходилась над нами широким куполом, и на нас не упало ни единой капли. Сразу за водопадом мы увидели приближающуюся на бесшумных кошачьих лапах исполинскую фигуру зверя-стража. Мантикора?.. Нет, сфинкс - одно другого не легче. Старый сфинкс был слеп, но чутко реагировал на малейшее движение, поэтому мы замерли, стараясь даже не дышать. Как известно, заклинания на сфинксов не действуют, и едва ли он удовлетворится подношением в виде одного тощего аврора. Он начал произносить свою загадку, ласкаясь, как кот к мыши, то к одному, то к другому, отчего я подумал, что эта загадка адресована именно им. Но первой отгадала Саша - похоже, в ней выдающимися были не одни только сиськи. Услышав правильный ответ, сфинкс улёгся у ног Дофина, словно гигантская домашняя зверушка. Сфинкс позволил пройти мимо и ему, и всем остальным. Мы вновь поставили вагонетку на рельсы и, разогнавшись, проскочили указанную на карте ячейку. Поскольку обратного хода вагонетки не имели, пришлось возвращаться пешком. Что такого было в этой ячейке, что человек, которому удалось спрятать в Гринготтсе ворох чужих палочек, был готов затрахаться с мотивацией для десятка воров, лишь бы не вскрывать её собственноручно?
Известно, что гоблинские замки обнаруживают себя, только когда к ним прикасается гоблин. Но в нагрузку к карте нам досталась разваливающаяся прямо в руках отрубленная гоблинская кисть, которую захватили с собой. Ранее высказанная идея отрезать аврору руку и пришить на её место руку гоблина подкупала своей простотой, однако рука должна была шевелиться. Кит поколдовал над своими инструментами, трансфигурируя их, и подсоединил к руке что-то наподобие металлических проводов. В Хогвартсе на углублённом спецкурсе по истории магии упоминалось о гальванике - маггловском фокусе, когда учёные пропускали электрический ток, к примеру, молнии, через мёртвые тела, заставляя мышцы сокращаться и приводить к судорогам. Магглы принимали это за магию, оживляющую покойников. То, что могло обмануть магглов, вполне могло обмануть и дверь - уровень их интеллекта примерно одинаков. Кит поднял гоблинскую конечность в воздух, а мы с Дофином направили на неё палочки и применили заклинание молний. Некоторое время заклинание приходилось удерживать, но как только трясущаяся мёртвая рука притронулась к поверхности двери, замки проявились. Старые и тяжёлые, они легко поддались бы отмычкам, но голыми руками справиться с ними я бы даже не пытался. Тут в игру вступил Турист. Он закатал рукав и прикоснулся палочкой к своим татуировкам - и они превратились в отмычки. Так ему и удавалось ускользать из аврората. С оставшимися замками разделался Дофин - на кончиках его пальцев появились мерцающие искры, и ему достаточно было лишь коснуться ими. Кит заметил, что его девушке это должно очень нравиться. Признаться, я был разочарован. В былые времена вживлять в своё тело магические приспособления считалось дурным вкусом. И не припрятанные примочки, приобретаемые за минуты, а мастерство, нарабатываемое годами, позволяло ворам добиваться результатов и удостаиваться славы.
Дверь распахнулась, и перед нами предстала пещера, полная золотых галеонов, словно в сказке об Али-Бабе. Нищеброды бросились набивать карманы, в то время как некоторые обратили внимание на шкатулку, стоящую на пьедестале в центре комнаты и украшенную прикреплёнными к бокам наручниками. Наручники были призывно раскрыты, прозрачно намекая: стоит кому-то прикоснуться к шкатулке, и они защёлкнутся на запястьях. Я никогда не был поклонником BDSM, к тому же не знал, насколько эти последствия обратимы. Кит закинул было удочку, что-де взяться за шкатулку стоило бы мне, дабы очиститься от подозрений, но я ответил, что на шантаж не поддаюсь и не горю желанием лишиться рук. Показное самопожертвование отродясь не имело ничего общего с репутацией. Тогда за шкатулку схватилась Костоправ. Браслеты клацнули. Казалось, все в этом помещении выдохнули с облегчением, когда руки этой женщины с ножом оказались наконец зафиксированы. Длина ремней позволяла ей открыть шкатулку - внутри оказался большой ржавый ключ: видимо, некий древний артефакт. Костоправ могла взять ключ в руки, но не могла вынуть из шкатулки, а больше никто, кроме неё, дотронуться до трофея не мог. Пришлось забирать добычу вместе с прилагающейся к нему Костоправ. Послышался звук приближающейся по рельсам вагонетки, а воры всё никак не могли оторваться от золотых гор, надеясь прибрать как можно больше - жалкое зрелище! Уверен, если бы каждый из них пришёл сюда в одиночку, то бездарно бы попался или сгинул из-за собственной жадности. Но я побежал среди первых, и все побежали. Мы добежали до нашей вагонетки и, запрыгнув туда, поспешно продолжили путь. Рельсы закончились перед комнатой, в которой несколько гоблинов после рабочей смены беседовали и пили чай. Добраться до портключа, не потревожив их, было невозможно.
Все посмотрели на меня. Я мог незаметно пройти мимо гоблинов, но не мог провести остальных, и если бы я подкрался к гоблинам и вырубил одного, это вызвало бы неразбериху - даже если бы они отвернулись и не заметили меня, меня не хватило бы на то, чтобы положить их всех, для этого следовало бы обладать не только изворотливостью, но и скоростью снитча. Тогда Воробей вспомнил о том, что у него есть немного оборотного зелья в пузырьке, висящем на шее. В пузырёк бросили кусочек наэлектризованной гоблинской руки, с которой отвалились почти все пальцы. Выпить зелье заставили Саранчу - вероятно, потому, что его единственного не стошнило бы с такого коктейля, он был очевидно лишён чувства брезгливости, даром что вызывал это чувство всем собой. У нас на глазах одетый в обноски Саранча преобразился в одетого в обноски гоблина - и разница была бы мало заметна, если бы этот гоблин не был таким же мёртвым, как та рука, и таким же просроченным на многие годы. Висевшие на нём тряпки истлели и расползались, не прикрывая серой иссохшейся плоти, ошмётками отслаивающейся с жёлтых костей. Если бы такой несвежий зомби вышел поприветствовать своих живых сородичей, этот день вошёл бы в историю Гринготтса как самый шумный. И тут кто-то вспомнил, что авроры в совершенстве владеют маскирующими чарами, позволяющими им временно принимать облик кого угодно. Дальнейшее произошло слишком быстро: Блейди вернули его палочку, он превратил кого-то в гоблина и удалился вместе с ним. Кто-то рыпнулся было следом, в Блейди даже полетел экспеллиармус, но обнаруживать себя было опасно. Так мы упустили аврора. Если Блейди это провернул, кого-то подкупив или просто воспользовавшись чьей-то доверчивостью, - я даже был готов им почти восхищаться.
Из комнаты послышались голоса гоблинов, которые, посовещавшись на своём языке - интересно, понимали ли наше прикрытие гоббледук? - удалились прочь. Дорога была свободна. Мы поспешно стали искать среди посуды и прочих грубых гоблинских припасов что-то, что могло сойти за портключ. Кит, который умел распознавать зачарованные предметы, обнаружил его первым: это был изящный фарфоровый кофейник. Заслонив его собой, Кит объявил, что прежде чем все мы окажемся на свободе, каждый даст Непреложный Обет в том, что не использует сведения, которые узнал об остальных, для получения собственной выгоды. Я в такие игры играть отказывался - я слишком много слышал о том, чем заканчиваются такие клятвы. Турист единственный проявил зачатки интеллекта, спросив, что с ним будет, если к нему применят легилименцию. Я пояснил, что в таком случае он умрёт - и именно поэтому я никогда не даю обетов: с ними так всегда - либо ты умрёшь, либо ты умрёшь. Но тут снова раздался шум - видимо, гоблины возвращались, поэтому дать обет успел один только Кит, и все кроме меня, поддавшись стадному чувству, разом схватились за портключ и исчезли. Включая Аннабель. Что ж, это послужило проверкой, что для неё важнее: я - или Марьяж с её прихвостнями. Если она не решилась остаться со мной в Гринготтсе, возможно, я ошибался, когда думал, что она решится бежать со мной в Америку от Марьяж и Туза. Я не мог сделать выбор за неё, но я стар и сентиментален и был бы рад увидеть её снова, живой и невредимой. Я не сомневался, что портключ вёл не на свободу, а, к примеру, на дно пролива - и, как я услышал позже, был недалёк от правды.
Я бесшумно ушёл в противоположную от гоблинов сторону. Найти выход из лабиринтов Гринготтса, когда нет ни карты, ни указателей, практически невозможно - но мне уже доводилось совершать невозможное. Жаль, в этот раз моё время было ограничено отсутствием пищи и воды. Я шёл по рельсам вдоль ячеек, запоминая номера и символы, и вывел закономерность, после чего двигался в сторону уменьшения номеров. Но я пришёл к пропасти - там ярус обрывался. Видимо, вагонетки гоблинов поднимались при помощи специального механизма, которым не мог воспользоваться человек. К счастью, гоблины-проходчики периодически проезжали через перекрёсток, проверяя ячейки. Мне удалось подстеречь вагонетку с одиноким гоблином и задержать её. Гоблин худо-бедно изъяснялся по-английски, но договориться с ним я не сумел - гоблины неподкупны, у них есть доступ к самым ценным сокровищам. Тогда я взял его за шкирку и немного подержал над пропастью. Он стал гораздо сговорчивей и куда лучше понимать английский. Я потребовал, чтобы он вывел меня наружу, и тогда останется цел. Держа его под прицелом палочки, я влез в вагонетку, и мы поехали. Путь был долгим и запутанным - если бы не гоблины, я бы сдох там медленно, бесславно и нелепо. Сукин сын ухитрился вызвать охрану, и на выходе меня схватили. У меня с собой не было ни единого чужого кната - только собственная палочка. В аврорате я пересказал всю историю, что изложена выше, и повторил своё честное слово джентльмена покинуть Лондон, что стало моим залогом освобождения. Вопреки всем треволнениям новая жизнь всё-таки начиналась.
Постигровое и благодарности
Да, не того персонажа Фартом прозвали Везёт некоторым моим персонажам на дайсы - вспомнить хоть того же Марвина Роя, обошедшего все растяжки. Я бы с удовольствием сыграл Киллиана ещё - например, в его ученические годы. Мало мне одного несыгранного рэйвовца - теперь есть ещё и слизеринец. Но даже жаль, что Змею хотя бы не набили морду - вечно мне достаются умные мерзавцы, которым удаётся отп@деться: Форкинниус, Рогач, и вот Хейли. Надо будет как-нибудь сыграть того, кто попадётся. Или начать игру привязанным к стулу. Да, это запрос
Спасибо мастерам, делайте так ещё!
Спасибо соигрокам за великолепные образы! Сирин - за Белль. Змей, даже осознавая, что рискует, постарается передать ей информацию о том, с кем связаться, чтобы ей безопасно и не задавая вопросов помогли сбежать к нему. Диасси - за Сашу. Очень лестно, когда твой персонаж кого-то успешно бесит - жаль, Змей был слишком воспитанным, чтобы реагировать столь же экспрессивно. Ренджи - за Кита. Всегда здорово, когда есть кому строить, красить, рулить и педалить! Лорасу - за самоотверженного аврора, жалею, что персонажи не поговорили, но к тому не было никаких поводов. Джедайт - за Дофина и беседы, Дор - за Кабаре "входит секс", Ленэль - за опасную женщину Костоправ, и всем-всем-всем, с кем пересекались-взаимодействовали или же нет.
Спасибо героическим техам за то, что вносили движуху, общали, наливали и были очень милыми свободными эльфами из свободной страны!

Скоро здесь будет пара отчётов с пьянок минувших выходных. Очень прошу потерпеть ещё немного Барраяра в ваших лентах А со Змеем я не прощаюсь - хочу коллаж.)

@темы: соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, моя прописка азкабан

Ехать на игру с температурой - это когда за одну попытку погладить рубашку организм норовит отключиться дважды и вишенкой на торте выдаёт во второй раз форменную панику только от того, что я был в комнате один. В итоге за временем я не уследил, и чтобы не опоздать, пришлось брать такси. За то и ненавижу болеть, что ничего не могу сделать как надо, обо всём забываю и всех подвожу. Надо найти какие-нибудь колёса, позволяющие бегать в любом состоянии.
На Хавской-которая-на-Таганке мы с Птахой раскрасили меня синим гримом от макушки до груди, но с насморком грим сочетается плохо - нос неизбежно стёрся довольно быстро. Птаха пришила мне хвост к штанам, а на лапах у меня были перчатки, в которых не слишком удобно взаимодействовать с предметами, но со временем привыкаешь. В оставшееся до парада время мы старались успеть гуманизировать перья-фломастеры. Возможности помериться способностями не хватило - рядом почти всегда был Джимми, к тому же уроки занимали слишком много времени. Любой интерактив или дискуссию сложно растянуть на 40 минут, хотя наши преподаватели постарались на отлично, и хотелось совместных тренировок и прочей движухи. Но это мелочи, поскольку у нас были прекрасные команды.
Играли AU, в которой Курт Вагнер с младенчества воспитывался Чарльзом Ксавье и вырос хорошим мальчиком без акцента и религиозности. Мама Рэйвен порой его навещала, но не распространялась о том, чем занимается и тем паче - кто отец её синего отпрыска. Курт старательно учился, со всеми ладил, но за пределы школы мог выбираться крайне редко. Когда профессор Саммерс неосторожно указал ему на бараки в пригороде, где издавна размещались бойцовские ямы, Курт запомнил и при первой же возможности удрал туда поглазеть. А потом честно рассказал дяде Чарльзу: я видел такого же, как мы! Почему он ещё не с нами?..
Ночной Змей, 14 лет. Отчёт отперсонажный
Когда я утром спустился в гостиную, там уже собрались почти все ученики. Джин представила мне Джимми - его совсем недавно привезли в школу. У нас не принято спрашивать, кто откуда взялся, а он и не рассказывал. Джимми особенный: в его присутствии способности всех других мутантов не работают, и он пока не научился это отключать. Джин сообщила и другие новости: во-первых, профессор Ксавье с тех пор, как встал с коляски на ноги, перестал приходить к ней по ночам, когда она видит кошмары, как будто больше не слышит наши мысли. Я посоветовал ей обратиться с этим к самому профессору. Во-вторых, Джин узнала, что мы ожидаем делегацию из другой школы для одарённых детей. Дядя Чарльз ни разу мне не говорил, что существуют другие школы, так что мне не терпелось увидеть гостей и познакомиться с ними.
- А ещё с ними будет та синяя женщина, которая иногда бывает здесь.
- Моя мама?
Мама тоже никогда не упоминала, что работает в школе. Так или иначе, я очень по ней соскучился. Напоследок Джин научила нас играть в "лебедя", а как только дядя Чарльз позвал нас всех в холл, я пробрался к первым рядам и подпрыгивал, выглядывая в дверное окошко. На чём приедут или прилетят незнакомые мутанты? Но вдруг раздался знакомый хлопок, запахло серой, и в клубах оранжевого дыма появилась компания из четверых взрослых и шести подростков, включая Пиро, который когда-то покинул нашу школу после драки с бывшим другом Бобби. У девушек были очень странные костюмы, как будто они собирались выступать в ночном клубе. Я поздоровался и назвал своё имя. Некоторые сразу догадались, что я - сын Рэйвен, Мистик. Я подождал, пока мама окажется рядом, чтобы поприветствовать и её тоже. Она не говорила, что у неё столько друзей - может, школа открылась совсем недавно? Но теперь, когда я проводил ребят к нашей гостиной, она удержала меня за плечо и шепнула, что это не друзья, а воспитанники, и чтобы я не распространялся о том, что я её сын. Не хотела, чтобы они думали, что она относится ко мне лучше, чем к ним?..
Тот крылатый, которого я победил на арене в пригороде, тоже прибыл в числе воспитанников мамы. Он называл себя Архангел. Эти ребята пользовались только кличками и говорили, что у них не школа, а братство, где они не просто тренируются, а выполняют по-настоящему опасные боевые задания, потому что идёт война. Это тоже звучало удивительно - ни по телеку, ни от профессоров мы не слышали ни о какой войне, которая касалась бы мутантов. И заставлять молодёжь воевать - неправильно, в таком возрасте полагается ходить в кино и читать комиксы, а не рисковать жизнью. Ко всему прочему, молодёжь братства совсем не была похожа на дисциплинированных солдат. Они употребляли бранные слова, шутили грубые шутки и просто хотели казаться крутыми плохишами, как взрослые. Ангела, конечно, задевало, что я его сделал, и мечтал о реванше, но у нас никак не находилось времени. Говорил, что я трус, раз пользуюсь телепортацией для уклонения. Но он тоже пользовался своими способностями на арене!
Когда ко мне подошёл один из взрослых членов братства, Азазель, с красной кожей и таким же хвостом, как у меня, и спросил, кем я прихожусь Мистик, я честно ответил, что если она не рассказывала об этом сама, то я не буду выдавать её секретов. Азазель хмыкнул и пошёл поговорить с Мистик сам. Я собирался незаметно прошмыгнуть мимо них, пока они во всём не разберутся, но Рэйвен велела всем своим воспитанникам уйти, а мне остаться. По всему сходству выходило, что Азазель и есть мой отец, он не знал о моём существовании, и я ему не нравился. Вернее, ему не нравилось то, что я вырос в школе Ксавье и был "похож на кактус" (хотя я не был ни зелёным, ни колючим). Мама заступалась за меня и за дядю Чарльза, а я только переводил взгляд с неё на Азазеля и обратно, пока они спорили так громко, что наши семейные связи окончательно перестали быть тайной для других членов братства, занявших гостиную, и начали быть их головной болью. Азазель спросил, что я умею. Я ответил, что хорошо знаю историю, и драться умею тоже, а вот с химией у меня не очень.
- Я же сказала тебе ходить на дополнительные занятия?..
- Я ходил. Не помогло. Дядя Чарльз говорит, что я гуманитарий.
Мама отпустила меня на первый урок. Я столкнулся с дядей Чарльзом и сообщил ему, что нашёл папу, но он обещал поговорить попозже. В последнее время историю заменял кто-то из профессоров, потому что Логан был в отъезде. Но недавно у него был день рождения, и, хотя никто из нас так и не смог вспомнить, сколько столетий он уже прожил (Скотт припоминал, что Логан участвовал в войне Севера и Юга, и все сходились на том, что Колумба Логан не видел и, значит, по крайней мере не мог быть старше Америки), мы надеялись, что хотя бы по случаю дня открытых дверей он вернётся и увидит посвящённую ему стенгазету. Профессор Хоулетт действительно прибыл и был готов провести урок, хотя присутствие моей мамы и её воспитанников почему-то очень его напрягало. И вообще многие ученики не были рады видеть чужаков и хотели, чтобы они поскорее уехали. Но у нас ведь никогда не было гостей, не считая родственников некоторых учеников! Это было так интересно, особенно для таких, как я, кто не мог завести друзей за пределами школы. Да, с хорошими манерами у этих ребят было плохо, но только потому, что у них не было профессора Ксавье. Если бы мы помогли им почувствовать себя как дома, они тоже стали бы более приветливыми.
Мы поздравили профессора Хоулетта, подарили торт, бутылку виски и его любимую сигару. Он поднял тему известных исторических лидеров и спросил, какими качествами должен обладать настоящий лидер. Присутствовавшие на уроке ученики из братства, когда было перечислено всё, что пришло на ум, сказали, что лидер должен быть таким, как Магнето - то есть тот тип в большом шлеме, который был у них вроде как главным и, по их мнению, уже вписал себя в историю, а то и не одну. Затем Логан спрашивал у каждого поочерёдно, что они знают о полководцах - Александре Македонском, Цезаре, Чингисхане, Наполеоне. Некоторые наши ученики не забыли подготовиться, но и воспитанники братства отвечали активно и успешно. В заключение профессор затеял игру в "мафию", высказывать мнение в рамках которой предполагалось от лица доставшегося тебе полководца. Непросто было обосновать, почему ты не можешь быть "мафией" и почему "убийцей" может быть кто-то другой, когда у каждого персонажа руки в крови! Меня как Цезаря убили первым, и Пьетро уверял, что это сделал Аттила, потому что его не существовало. Обидно быть убитым кем-то не существующим. В итоге Аттилу убили тоже. Странная какая-то игра.
Игру, в которой Жанна д'Арк могла обвинить Линкольна и наоборот, прервал звонок с урока. Логан разрешил попробовать торт половником, после чего торт унесли в лабораторию (не иначе как на опыты), а мы собрались в гостиной, потому что кто-то добыл немного "чая", который был алкоголем. Я не люблю алкоголь, но мы затеяли эдакую чашку мира, которая передавалась по кругу из рук в руки и каждый делал глоток. Азазель вошёл как нельзя более вовремя и попросил меня представить ему моих друзей. Оттуда мы поспешили в лабораторию, пока торт не съели без нас, и узнали, что его нарезали и отправили в столовую. В столовой торта оставалось уже совсем немного, но я успел отрезать себе кусочек без крема. Мне снова удалось поговорить с ребятами из братства. Они не любили людей и почему-то были уверены, что все люди очень хотят нас застрелить. А я даже ни разу не сталкивался с людьми, у которых было бы оружие, потому что пушки носят только полицейские. Люди, которых я встречал случайно, все были очень пугливыми и убегали. А ещё в братстве считали, что лучшая защита - это нападение. Но я не мог взять в толк, зачем нападать на людей, которые ничего тебе не сделали. Если они будут бояться ещё больше, станет только хуже. Я так и не успел понять, что они имели в виду, потому что мама Рейвен куда-то позвала их, и они ушли. Своих старших они действительно слушались и всё время где-то собирались, будто приехали к нам, чтобы было где посовещаться. Но Магнето тогда сказал нечто, что мне запомнилось. Он не стал спорить - просто пожелал мне никогда не держать на руках своих близких и друзей, убитых людьми.
Многие спрашивали меня о том, уйду ли я теперь в братство, раз там мои мама и папа. Но я чувствовал, что не смогу полюбить Азазеля даже в половину так, как маму и дядю Чарльза. Я видел его впервые, и хотя он старался приглядывать за тем, что я делаю, вёл себя вежливо и нравился здешним ученикам, мне казалось, что ему нужен не я, а хороший солдат. И что маму Рэйвен он тоже не ценил - всё, что он говорил о ней и обо мне своим соратникам, было то, что до неё все его женщины умирали. Я не хотел покидать школу, я собирался доучиться. Но при этом я не знал, что буду делать дальше - мне хотелось повидать мир, но моя внешность обрекала меня провести в стенах школы всю жизнь. Я решил об этом не задумываться. Перед обедом Роуг спросила меня, останутся ли ребята из братства насовсем. Я ответил, что они наверняка не захотят, ведь наши порядки слишком разные. Но мне хотелось, чтобы они задержались подольше, привыкли к обстановке, и можно было узнать их получше. Роуг они немного пугали, казались слишком шумными. А я любил, когда школа наполняется голосами, и места в доме было ещё достаточно. Она считала, что клички сводят личность к одной-единственной способности. А я не видел в них ничего плохого - кто-то звал меня Ночным Змеем, кто-то Попрыгунчиком... Но она напомнила мне о том, что я так и не узнал настоящее имя Ангела. Впрочем, когда за обедом я спросил его, он отказался отвечать, как его назвали родители, потому что это имя для человека. Я не стал допытываться - что если у него вовсе не было родителей? Про Азазеля мне за обедом сказали, что он - настоящий демон из ада, из другого мира. Совсем как в комиксах про Призрачного гонщика. Значит, я - полудемон. Но что-то мне не хотелось пожить у папы...
Молодёжь братства и в других вопросах была скрытной. Говорили, что кого-то из них нашли, кто-то пришёл сам, но не говорили, откуда вторые узнавали о братстве. Когда я спросил, можно ли у них погостить, если дядя Чарльз разрешит, мне ответили, что все подряд в братство не попадают, нужно пройти что-то вроде испытаний. Но от этого стало только интересней. Я рассудил, что у них вряд ли были какие-то страшные тайны, просто они хотели, чтобы к ним приходили только те, кто на самом деле готов работать над своими способностями. Члены братства были из разных мест, Гамбит - аж из Франции. Но и нам было чем похвастать: Шторм рассказала, как профессор Ксавье подобрал её в Каире, когда она обчистила его карман. За время жизни в школе она уже неплохо научилась говорить по-английски, что явно произвело на парней из братства большое впечатление. А потом Гамбит сказал Ангелу что-то несуразное, и тот пообещал ему навалять. Драку назначили сразу после обеда в одном из пустых коридоров. Стрекоза позвала меня смотреть и болеть за обоих одновременно. Они успели закончить за мгновение до того, как примчался профессор Хоулетт с обнажёнными когтями. Пришлось его успокаивать, что всё в порядке, никто не пострадал и спарринг был дружеским. Когти Росомахи всем гостям очень понравились, но всё-таки я давно не видел его таким нервным. А я ведь рассказывал о нём гостям, что он на самом деле очень заботливый и любит детей, просто это незаметно невооружённым глазом. Может, взрослые боялись, что мы тоже захотим в братство?
Вторым был урок профессора Маккоя. Он продолжил тему профессора Хоулетта и назвал причины военных конфликтов, одной из которых был страх человека перед чужим и непохожим, сиречь ксенофобия. В свою очередь, одной из основных причин возникновения ксенофобии он считал невежество. Например, белые люди, не желавшие давать равные права темнокожим, утверждали, что негры расплодятся по всей земле и съедят всю их еду. Но мне казалось, что такие предрассудки были не причиной, а следствием, потому что у страха глаза велики. Джин вспомнила о положении женщин в восточных странах - нельзя сказать, будто мужчины ничего не знают о женщинах, постоянно живущих с ними бок о бок, как не знают друг о друге разные народы, однако женщин точно так же боятся признавать равными. Я думал, что люди просто не хотят лишаться своего исключительного статуса и делиться привилегиями, а значит, причина ксенофобии - власть. Но мне сказали, что привилегии - тоже ресурс, и не стали обсуждать эту тему. Также никто не захотел говорить о том, что отношение людей к мутантам является примером ксенофобии по видовому признаку. Люди никогда не соглашались принять тот факт, что они - не единственный разумный вид на планете, и отказывали другим видам в разумности. В итоге нашим гостям стало неинтересно, и они постепенно ушли.
Ещё всё почему-то апеллировали к инстинктам, как будто хотели оправдать людей, - якобы инстинкт защищать свою территорию и своё потомство побуждает их атаковать чужаков, и это нормально. При этом даже для развитых животных инстинкты имеют второстепенное значение, а в людях и многих одомашненных животных - вовсе спят, к тому же у животных не существует ксенофобии, хотя они и соперничают за ресурсы. Говорили, что ненависть друг к другу у некоторых народов в крови, как у кошки с собакой. Но собака может броситься к кошке не для того, чтобы навредить, а кошка убегает потому, что не понимает её, поскольку они говорят на разных языках. Когда собака и кошка живут в одном доме, они могут научиться мирно сосуществовать. Странно даже сравнивать между собой людей и животных, ведь животные лишены выбора - только мы можем выбирать за них, когда хотим оградить от чего-то вредного или предложить что-то полезное. Дикий лев вынужден убивать, чтобы не умереть с голода. А у человека в любой ситуации есть выбор, убить или отказаться от убийства. И, наконец, говорили, что человек подчиняется естественному отбору - якобы выживает сильнейший. Но такая трактовка была уже многократно опровергнута. Выживает тот, кто сохраняет знания и предпочитает мирные пути решения конфликтов. Профессор Маккой попытался смоделировать ситуацию, в которой нам пришлось бы выбирать между неизвестным мутантом, который не контролирует свою энергию и опасен для окружающих, и толпой, собирающейся его уничтожить. Но на самом деле любая "проблема вагонетки" - это обманка, потому что можно спасти и тех, и других.
Перед этим профессор разбил нас на пары и раздал задания, которые нужно было решить сообща. Нам с Роуг досталась задача про гражданского, оказавшегося в эпицентре перестрелки - полицейские находились по двум сторонам улицы, пролегавшей между двумя высотными зданиями, а посередине отстреливалась банда преступников. Поскольку по условиям задачи разрешалось использовать свои способности, я мог переместиться вместе с Роуг и гражданским за спины ближайших полицейских, но профессор сказал, что покидать пространство ситуации - жульничество. Тогда я решил, что перемещусь на карниз, а оттуда - на крышу напротив, и там смогу дождаться окончания перестрелки. Для меня эта задача оказалась слишком лёгкой. Но другие тоже успешно справились со своими, включая Пьетро, который порядком усложнил решение, чтобы финишировать со взрывами и спецэффектами. Вот только в реальной опасной ситуации всё может пойти не так гладко, и у нас не будет времени на раздумья. Да и не все способности могли пригодиться для спасения собственных и человеческих жизней. Я понимал, что профессор хотел показать нам, что наша задача - минимизировать потери среди мирного населения. Но из-за этого Роуг чувствовала себя "бесполезной", и это было неправильно. Мы не обязаны приносить пользу людям только потому, что мы особенные.
Что касается задачи про не контролирующего себя мутанта, то я не смог бы забрать его, и изолировать его при помощи энергетического колпака мои способности мне не позволяли. Зато я мог бы перенести по одному всех людей в другие части города, и, возможно, в отсутствие угрозы мутант успокоится сам, или найдётся кто-то, кто сумеет ему помочь. Конечно, я мог не успеть спасти всех людей, и кто-то мог пострадать от выплесков энергии мутанта. Но между ним и этими людьми была огромная разница: он не хотел никому навредить, тогда как люди сознательно хотели навредить ему вместо того, чтобы убежать в безопасное место. То, что толпа подчиняется стадному инстинкту, её не оправдывает. Можно вытащить в первую очередь детей, стариков и женщин, которые оказались в толпе случайно, но стоит ли заботиться о тех, кто взял в руки оружие? Когда в класс, снова как нельзя более вовремя, вошёл Азазель и ему задали тот же вопрос, он ответил, что убил бы мутанта. Должно быть, он понимал, что от братства ждут стремления защитить мутантов от людей любой ценой, и хотел разрушить это представление. Он говорил что-то о том, что если не удалить угрозу, все газеты напишут о том, что мутанты опасны. Другие утверждали, что люди не должны видеть, что мутанты убивают друг друга. При этом у свидетелей можно было стереть память, и люди бы вообще ничего не узнали, а то, что чувствует в такой ситуации сам мутант, как будто никого из участников дискуссии не волновало. Между тем Ванда, которая прибыла в школу недавно и ещё не научилась контролю над своей энергией, была расстроена и говорила потом, что Азазель убил бы её.
Спускаясь после урока в столовую, я заметил в тёмном углу Стрекозу, стоящую у стены. Склонившаяся над ней Псайлок почти целиком загораживала её, и можно было подумать, что они просто что-то обсуждают, но я всё же подошёл поближе и заметил, что всё лицо у Стрекозы в крови. Я пообещал привести врача и телепортировался в лабораторию, где позвал профессора Маккоя и прихватил его с собой, телепортируясь обратно. Стрекоза требовала к ней не прикасаться, и пришлось уверять её, что здесь её никто не тронет и что профессор просто хочет помочь. Когда Хэнк обработал её раны, она согласилась взять таблетку. А в столовой уже суетилась Джин, пытаясь найти профессора Ксавье и собрать всех учеников в одном месте. Она говорила, что кто-то из братства сообщил ей, что их там бьют и подвешивают на цепях за малейшую оплошность, не разбираясь, кто прав, кто виноват. Некоторых воспитанников братства Магнето спас, и поэтому они думали, что он имеет право делать с ними что угодно. Может, Стрекоза просто подралась с кем-то из сверстников, а слухи кто-то распускает нарочно, чтобы навредить репутации братства, - но слова Джин звучали правдоподобно. Она говорила, что у Стрекозы есть и старые шрамы. Я заявил, что всех подростков нужно оттуда вытаскивать. Они, конечно, будут сопротивляться - но только потому, что не знают, как бывает по-другому. А про себя я подумал о том, что если окажусь в братстве в гостях, то смогу увидеть всё собственными глазами. Магнето уже говорил, что не против моего визита.
До следующего урока ещё оставалось немало времени, но когда я услышал зов Джин из лаборатории, то решил телепортироваться, чтобы не опаздывать. Бамф! Кажется, я слегка промахнулся - там, где я приземлился, стула не было, и я не слишком изящно рухнул за стол рядом с Вандой. Следующим, что я помню, была темнота. Потом я пришёл в себя на полу, профессор Маккой помог мне встать. Вокруг меня поднимались на ноги остальные присутствовавшие ученики. Ванда плакала, её утешал Пьетро, на которого её спонтанные выбросы энергии почему-то не действовали. Мы дружно заверили её в том, что каждый из нас проходил через период, когда мы ещё не умели контролировать свои способности. Скотт в своё время повалил древнее дерево, а Алекс в том же возрасте ограничился уничтоженными автомобилями. А сколько раз дядя Чарльз снимал меня с люстры, когда я учился ходить... Ванде, конечно, очень хотелось жить в одной комнате с Джимми, но и ей предстояло принять свою силу и научиться её использовать. Как только инцидент был улажен, дядя Чарльз предоставил слово профессору Саммерсу. Он рассказал, что побывал на секретной базе ЦРУ, где люди ставили опыты на мутантах. Именно оттуда и забрали Джимми, из крови которого там вырабатывалась сыворотка для нейтрализации способностей мутантов. У профессора Саммерса была информация о существовании ещё одной базы, но обнаружить её было невозможно: дядя Чарльз, о чём уже многие догадались, лишился телепатии после экспериментального лечения, которое поставило его на ноги. Он сказал, что братство может подозревать, что у нас хранится образец сыворотки, потому что они ищут по школе какой-то небольшой предмет, и попросил за ними приглядывать. Значит, люди всё-таки использовали мутантов. Как долго нам об этом ничего не говорили?..
Многим было интересно, можно ли при помощи крови Джимми сделать сыворотку, усиливающую способности. А я мог думать только о том, что где-то в спрятанных лабораториях люди экспериментируют на живых мутантах, в том числе и детях, и никто их не ищет. О такой войне и говорили члены братства? Я надеялся увидеться с ними на последнем занятии по контролю способностей, если оно пройдёт в тренировочной комнате, но занятие было в классе и скорее теоретическим. Профессор Саммерс для начала предложил нам игру на концентрацию, в которой нужно было строить башню из деревянных брусочков, вытаскивая их из нижних ярусов один за другим и перекладывая на верх. Пьетро уже поднаторел в этой игре, а мы с Вандой, если бы не поддерживали шатающуюся башню кончиками пальцев левой руки, быстро проиграли бы. Но игра чрезвычайно затягивала, и мы потратили бы на неё весь урок, если бы Пьетро не пришлось разрушить башню. Следующей игрой был "морской бой" в духе "Звёздных войн", на которых все собирались идти в кино. Капитаном команды вызвался Скотт, а Джин удавалось угадывать, где прятались корабли, словно она была телепатом. Чтобы уничтожить обнаруженную палубу вражеского линкора, требовалось проявить свою способность, например - попасть в мишень, поэтому Джимми то и дело приходилось выходить в коридор. Заданием для меня было телепортироваться на кухню и принести Джимми чай. Чай не пострадал.
На урок зашли Пиро и Архангел. Пиро сел за парту, а Ангел начал метать металлические перья в мишень. Я полюбопытствовал - это и есть та сезонная линька, о которой он раньше упоминал? Сказал я это явно не вовремя, потому что он, похоже, уже был чем-то расстроен и не хотел, чтобы его трогали. Вместе с пожеланием заткнуться ещё одно перо полетело в мою сторону. Оно не успело бы долететь, даже будь в комнате Джимми - я телепортировался на пару шагов в сторону, по случайности оказавшись за спиной у Пиро. Но когда я там возник, Пьетро уже успел воспользоваться своей скоростью и оттащить Архангела с его огневой точки. Вмешался и профессор Саммерс, заявив, что Ангел должен покинуть урок. Я, конечно, не ожидал, что нам позволят продолжить потасовку прямо посреди урока - это было бы неправильно. Но я удивился, что профессор отнёсся к этому так серьёзно. Я попытался объяснить ему, что мне ничего не угрожало, мы просто тренировались, и Ангел не хотел мне навредить. Мне ответили, что, хоть я и могу постоять за себя, лучше делать это сообща. Как будто речь шла о настоящей опасности. Но двое на одного - это нечестно. К тому же в нашей школе мутантов никогда не считали опасными, даже тех, кто ещё не контролировал свои способности. А ребята из братства были такими же, как мы, и мне было немного стыдно за то, что они встретили не самый тёплый приём. На их месте мне уже захотелось бы уехать. Может, потому Пиро и ушёл из школы, что здесь не различали ту драку, когда серьёзные парни в кино хотят прикончить друг друга, и ту, когда двое приятелей хотят выпустить пар и размяться?..
После урока я хотел найти Архангела и извиниться за это недоразумение, а заодно спросить, могу ли я называть его "Острые крылышки", но нигде не мог его найти. Зато всю школу взбудоражило появление вертолёта. Оказалось, что это вертолёт профессора Хоулетта - тот сказал, что подарил себе его на день рождения. Некоторое время спустя Джин снова попросила собрать в лаборатории всех учеников и преподавателей школы. Чтобы ускорить процесс донесения её просьбы до учеников, я пару раз телепортировался и чуть было опять не напугал Ванду. Когда все были в сборе, Джин сообщила, что на школу готовится нападение и что члены братства тоже об этом знают - она почувствовала настолько мощный страх, исходивший от них, что ей стало плохо прямо на лестнице. Это означало, что у неё просыпались способности эмпата. А ещё это значило, что братство в любой момент могло успеть покинуть школу, но оставалось, чтобы помочь нам обороняться, потому что обладало лучшей боевой подготовкой. В лабораторию заглянула мама и сказала, что нам нужно поговорить с папой, но мне пришлось ответить, что сначала мне нужно договорить с дядей Чарльзом и это не займёт много времени. Больше всего мне хотелось, чтобы это самое время не теряли попусту и обсудили ситуацию сообща вместе с братством, но профессора почему-то очень боялись, что к нам проникнут посторонние, и дядя Чарльз попросил профессора Маккоя превратиться в Зверя и посторожить вход снаружи. Неужели он собирался останавливать силой кого-то, кто просто захочет поговорить?.. Я окончательно был сбит с толку.
Эти предосторожности привели к тому, что Гамбит выбил дверь своими заряженными энергией картами. Ему просто приказали это сделать, и он даже не задумался о том, что за дверью кто-то точно был и он мог снести кому-то голову. К счастью, никто серьёзно не пострадал, лишь немного задело тех, кто сидел прямо напротив двери. На шум вошла мама и другие члены братства, и только я порадовался, что мы перестанем разделяться на две части и прятаться друг от друга по углам, как Джин снова поругалась с кем-то из девчонок, и мама увела своих воспитанников. Им, конечно, нравилось дразнить Джин, тем паче что за неё вступался Скотт, но и ей не следовало поддаваться на провокации. Если школе на самом деле грозило нападение, пора было забыть о разногласиях. Но ученики настаивали на том, чтобы сперва поговорить с кем-то из старших членов братства, а уже потом приглашать молодёжь. Профессор Ксавье позвал Магнето и сообщил ему о том, что узнал. Для Магнето это оказалось новостью, а Джин наотрез отказалась выдавать того человека из братства, который рассказал ей о нападении, так что информация оставалась непроверенной и двусмысленной - получалось, что кто-то в братстве не доверял своим взрослым. Вкупе с предположениями о том, что кто-то из присутствующих в школе выдавал людям местонахождение мутантов, возможно - неосознанно, хотя других телепатов, кроме дяди Чарльза, среди местных обитателей не было, всё выглядело совсем подозрительно. Но не будут же взрослые заниматься поиском предателя вместо того, чтобы организовывать защиту школы? Все мы теперь были в одной лодке.
Я вышел с собрания, памятуя о том, что мама хотела поговорить со мной, но к этому времени папа уже куда-то делся, и ей тоже было некогда. Ко мне подошёл Гамбит и спросил, могу ли я телепортировать его в Нью-Йорк поискать Азазеля, но я ответил, что бывал только в пригороде, и что сейчас я не могу отлучаться. Я подумал о том, что если мы с Азазелем разминёмся, некому будет доставить Гамбита обратно, а мне не улыбалось отчитываться перед Магнето об исчезновении его воспитанника. Не то чтобы я осуждал желание Гамбита удрать подальше отсюда, но в школе его всё равно никто не удерживал. Я вспомнил, как не далее чем за обедом доказывал Ангелу, что о расположении школы людям неизвестно, а если на неё и нападут, то она хорошо укреплена; сейчас я уже не был уверен, что у нас хватит сил отбиться. Кто-то обсуждал эвакуацию на вертолёте, но я не хотел бросать школу. Она была моим единственным домом, и единственным шансом на спокойную жизнь для многих мутантов. Когда взрослые стали выжидать начала атаки у двери, я был рядом и думал о том, чем я смогу быть полезен. Я мог переправлять раненых с поля боя прямо в больничный отсек - значит, мне следовало отступить чуть подальше, чтобы меня самого не задело сразу же. Я попятился в сторону столовой и очутился среди членов братства, также ожидающих начала операции. Архангел рвался в бой, но Магнето схватил его за горло, казалось - даже оторвав от земли, и утащил за угол. Я воскликнул, что эдак мы сами поубиваем друг друга, но вмешиваться не стал.
И тут люди появились с той стороны, где исчезли Магнето с Ангелом, - просто вышли из кухни, ударив со спины. Подкопались ли они через подвал или взорвали стену с окном, мы уже не узнаем. Нас зажали с двух сторон под перекрёстным огнём, воспользовавшись разобщённостью и неподготовленностью, и мутанты вокруг меня просто падали, не успевая ничего предпринять. Впрочем, я и сам упал в числе первых - в меня воткнулся какой-то дротик, я почувствовал сильную сонливость и опустился на лестницу рядом с мамой, уткнувшись лицом в худые коленки Стрекозы с сетчатыми колготками. Больше я ничего не помнил до тех пор, как очнулся на том же месте и в той же компании, увеличившейся на двух окровавленных людей в форме. Голова кружилась, но я был цел, а вот Стрекоза была ранена, и я позвал кого-то на помощь, чтобы её перенесли в лабораторию, и сам отправился туда пешком, так как мои способности пока не работали. Нападавших - группу людей в масках на лицах - связали и бросили возле двери. Их главаря - одного из тех двух раненых - также перетащили в лабораторию и уложили на операционный стол. Он ещё пытался вырваться, хрипел и ругался, но сразу несколько взрослых держали его крепко. Отвечать на вопросы он отказывался, и тогда дядя Чарльз сумел считать его мысли - значит, телепатия к нему вернулась, и он по-прежнему мог ходить!
Человек хотел защититься и кричал от боли, но мне совсем не было его жаль. Я оставался поблизости и с интересом смотрел на то, как выглядит существо, которому нравилось убивать мутантов. Запоминал. Существо скончалось и затихло, но дядя Чарльз сказал, что ему удалось выяснить координаты второй базы. Я сходил взглянуть на остальных нападавших, чтобы убедиться, что их обыскали, забрали не только оружие, но и рации. Несколько членов братства тоже стояли над этим натюрмортом: "Почему бы их просто не убить? - Потому что мы в гостях". Я заметил, что преступников можно просто сдать властям. Мне ответили, что это и есть власти. Когда я вернулся наверх, и там обсуждался животрепещущий вопрос, что делать с пленными. Дядя Чарльз мог заставить их всё забыть, включая местонахождение школы, но я сомневался, что в его силах заставить их перестать ненавидеть мутантов. Пока он, взяв под контроль их разум, велел пленным переместиться в класс, профессор Хоулетт добавил, что любое внушение имеет временный эффект. Рано или поздно эти люди всё вспомнят - и разозлятся ещё больше, поняв, что мутант залез им в голову. Он ещё что-то говорил о том, что ментальное насилие - тоже насилие, но о каком насилии могла идти речь, если эти люди пришли незваными убийцами и знали, на что идут? Если они получили приказ - они могли отказаться от такого приказа. Дядя Чарльз позвал меня и попросил перенести пленных в Вашингтон. Телепатически передал мне картинку, чтобы я не промахнулся. Это наверняка наделало бы много шуму - связанные террористы, неизвестно откуда взявшиеся прямо на лужайке перед Белым домом. Но у меня были на них другие планы.
Бамф! Ухватив одного из пленных, я уже вспомнил мост, по которому мы с другими ребятами и профессором Саммерсом однажды ехали на пикник. Алекс тогда остановил машину, чтобы мы могли полюбоваться встающим из воды рассветным солнцем, и девчонки сделали селфи. Я переместился на перекладину опоры под дорожным полотном, где никто не мог меня видеть. Тело мужика в форме было таким тяжёлым, что я выпустил его из рук сразу же, как только почувствовал перекладину под ногами. Плюх! Он даже не успел вскрикнуть, так и не поняв, что произошло. Вряд ли он умел плавать связанным. Бамф! Я вернулся за следующим и повторил маневр. Плюх! Эти люди пришли стрелять по безоружным детям - они не должны были жить. Если их отпустить, они расскажут всему миру о том, как злобные мутанты запытали их главаря, и мир им поверит. Если их отпустить, они продолжат убивать мутантов - не здесь, в школе, так в другом месте. Они и сегодня могли убить кого-нибудь. Что если я очнулся бы и увидел, что они убили маму? Дядю Чарльза? Шторм? Джин? Скотта? Пьетро? Ангела? Кого угодно ещё?.. Бамф. Плюх! И так - до тех пор, пока не осталось ни одного преступника. Теперь я должен был найти маму или ещё кого-нибудь из братства, чтобы рассказать им об этом. У дяди Чарльза были координаты второй базы, но не было желания сражаться с людьми, которые похищали мутантов для лабораторий, и мне следовало выбрать сторону, на которой был бы наиболее полезен. Но братство уже телепортировалось прочь, даже не попрощавшись. Можно было дождаться следующего визита мамы - но у меня был ещё один выход на братство: бойцовские ямы...
Постигровое и благодарности
Жаль, что игра оборвалась так внезапно и все вышли из игры так резко - именно тогда, когда Курту очень важно было поговорить со всеми значимыми для него людьми. Если он найдёт улетевшего в закат Архангела раньше, чем до него доберётся братство, - то либо уговорит пожить в школе и вместе пойти выносить вторую базу, то либо попросится взять в братство его, но как только в братстве на Ангела или на кого-либо ещё попытаются поднять руку - будет бамф! с похищением пострадавшего на безопасное расстояние, ибо нефиг!
Спасибо мастерам - Сир и Шум, вы герои! Спасибо преподавателям, придумавшим столько интересных штук - Рита, Скэри, Йори, вы прекрасные взрослые! А мой дядя самый милый.
Спасибо нашим ученикам за все разговоры, Шторм - поздравляю с офигенным дебютом! Спасибо братству - вы были очень красивые, яркие и харизматичные, с вами было очень интересно общаться, и команды получились очень контрастные. Спасибо маме, папе и киноакадемии пернатому, что не забывали и замечали, вы у меня чертовски крутые!
Спасибо внезапным игротехам, которые свалились на нас, все такие суровые и офигенные, и задали нам шороху на финал игры - мы очень вас ждали и огребли с удовольствием!
Пейринга у нас, как мы и оговаривали заранее, сложиться никак не могло - маленькие они ещё, особенно Курт, который вообще ни о чём таком ни разу не думал, да и не до того им было. Но мы будем рады когда-нибудь снова сыграть этих персонажей - более взрослыми, в любых вариациях.

После игры мы поехали толпой - я и Птаха, Мелатрикс, Вэл, Волчонка и Блэквуд, Мандор и Джастин - в F.A.Q.-кафе отметить день святого Патрика и обсудить планы, касающиеся, внезапно, даже не одного только Барраяра. Мы заняли уютную террасу, которую можно было зашторить от постороннего шума. Из пива, к сожалению, там практически ничего не было, кроме Будвейзера, так что ДСП у меня получился трезвым как никогда - но поскольку предыдущей ночью я спал крайне мало, я неудержимо вырубился ближе к ночеру, невзирая на живой концерт с барабанами в соседнем зале. Спасибо всем, кто был с нами! Все идеи помню и жду

@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, эрик, да

Выйду ночью в поле. Кайрил.
Одинокий. Трезвый. Простыл.
Дальше мат без цензуры, простите великодушно!Я пойду вперёд - там ебучий лёд,
На ебучий лёд пойду я вперёд.

На Кайриле ночь - благодать:
По полгода дня не видать.
Только я стою, смело достаю,
Против ветра не пускаю струю.

Разбавляю жидкий азот.
Не компот, но тоже сойдёт.
На Кайриле пить, родине служить -
Лучше было б сразу добить.

Посмотреть бы гаду в глаза,
Кто придумал так наказать.
Если не сопьюсь - то с тоски свихнусь
И... на герме на бетанском женюсь!

Лучше б ссылка на рудники -
Некогда там спиться с тоски.
Тут как ни заснёшь мордой в интерьер -
Снова снится Джес Форратьер...

Я вернусь седой как песец,
Не узнает даже отец.
Я б в пизду послал светский холивар,
Но везде достанет сука Эзар.

Проснуться по будильнику; рядом ещё спит Птаха - у неё отпуск; минут пять не понимать, откуда такой приятный сладкий запах, потом вспомнить - это гиацинты на столе. И так хорошо.
Я горяч. К сожалению - это 37-38 как минимум. Мой организм - тот ещё саботажник: начал выдавать простудные поползновения ещё в воскресенье и окончательно разболелся к вечеру понедельника, и кальян меня не спас. К счастью, во вторник заказов не было, а в среду я остался дома ремонтироваться. Выбрался вечером только на встречу с мастерами Лютного переулка в Грабли на Новокузне, потому что надо, до игры всего ничего. И боже, какой персонаж, какая история, давно я так не тащился. Дома проорался в Птаху, и лишь тогда попустило.
Ещё немного печалиСамое гадкое в моём состоянии - когда голоден до головокружения, а есть ничего не можешь. Картошка слишком горелая и масляная, макароны слишком резиновые. Спасался яблоками и хлебом - это единственное, что я могу есть всегда. К настоящему моменту, впрочем, горло я уже прочистил, но простуда по традиции переползла в насморк, который также мешает жить.
Вчера Птаха ездила за материалами для антуража на иксменовку и подкладкой на мундир, а у меня был день под знаком Эйрела. В отсутствие фидбэка мотивация продолжать расписываться снова рухнула, и я рискую восстанавливать её ещё год, хотя надо ли? Если о Барраяре хоть кто-то в курсе, то ориджи и более редкие каноны точно никому не нужны.
Птаха привезла объёмистый рулон изоляции и вырезала из неё ангельские перья, а я показывал ей свою любимую анашу - La Leggenda di Kaspar Hauser. ПодробностиКогда этот фильм только вышел, я писал о нём текст "DJ is God" как о части актуального контекста (апеллируя к God is a DJ); сейчас посмотрел его просто как трогательный средневековый житийный миракль со всеми признаками жанра (каждый персонаж взаимодействует с остальными по одному разу). Ну, и красивое оно всё-таки чертовски на мой извращённый вкус - по саунду, постановке кадра, пейзажам, типажам, костюмам.
Сегодня ездил за медведем от MeToo, потому что выиграл 15% скидку. Стою, удивляюсь, почему человек, назначивший встречу, на 15 минут опаздывает. А она мимо прошла, потому что я же мальчег Да, я ей писал, во что буду одет...

У меня есть ещё 10% скидка на любую их игрушку, кто хочет - берите через меня!
А скоро я поеду в Роменну. Мелидона никто не любит, но его люблю я. И очень хочу пожить им ещё немного...

@темы: moments of life, поржать и убежать, кина не будет, електричество кончилось, bear pride, гнездование пернатых, стихи не ведают стыда, барраяр и барраярцы, пламя арун-мулкэра

За фото спасибо Элладан, весь альбом тут, а я упру только чутка себя и других.
Не могу не показать прекрасного Принца, потому что хвост-пропеллер

Эльфийская Векша ну такой гем-лорд, такой гем-лорд!

Шеллар отражает каэронское дружелюбие всем собой - доброе слово и нож лучше просто доброго слова:

Не верьте каэронским Клинкам, когда они изображают котиков...

Контекстная реклама: на следующую игру по Тарри разыскивается посол Авиланы!

@темы: человек собаке друг, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, тарри, портрет в интерьере

В пятницу на сон грядущий Птаха показала мне "Сказку странствий". ВпечатленияЕсли отрешиться от истории столкновения мечты о всемирном социализме с соблазнами и коварством западного мира (довольно жирными карикатурами с сидящими на нефтяной игле рыцарями и вынесением нескольких приговоров в суде) и от назойливости главной героини, перекладывающей с больной головы на здоровую ("Зачем я осталась с тобой, лучше бы пошла за ним", "Зачем я пришла за тобой, лучше бы осталась с ним" - девочка, определись уже), - сказка очень щедрая на сочную картинку. Празднества и траурные шествия, плавно перетекающие из Брейгеля в Босха, много огня - всё это по-театральному выразительно. Средневековые донжоны и аэросъёмка - чертовски живописно. И принц вырос красивым, и Эйзенштейном пахнет совершенно неприкрыто. Голый текст этого фильма, в виде пьесы, наверняка был бы довольно душным от пафоса, но ради финала под музыку Шнитке это определённо стоит смотреть. Финал сильный - и немудрено, что мне потом снился человек, который стремительно летал везде, где хотел.

Что ещё снилосьПотом снилось, что я пишу что-то вроде фанфика по какому-то советскому фильму. Главный герой, которого играл Евгений Леонов, был человеком добрым, но слабовольным и не мог никому отказать: сначала - бездомной кошке, которая вышла к нему из-под забора на дорогу, потом - своей начальнице, как-то хитро им манипулировавшей. В итоге он оказывался у разбитого корыта (зато с кошкой, наверное). А в моём тексте всё было наоборот: персонаж сумел устоять и перед зелёным взглядом кошки, тем самым как бы потренировавшись и получив прививку, и перед начальницей, и добился заслуженного успеха. Назывался текст "Среди звёзд", потому что из окон кабинета, который получил наш герой, были видны и звёзды Кремля, и звёздное небо (и сам он стал большой шишкой, ясное дело). Но wtf это было, и почему мне кажется, что в исходном сюжете персонаж был более человечным.

Очередная боль от переносов: Виндгардум совпал с Форконом. У меня появился дважды несыгранный типаж: изначально он планировался на Парабеллум, и, как в случае с превращением Джессики в Джейсона Риза с Пустошей, я превратил Алишу с Хаффла в Алишера Лейтона с Рэйва. Хороший английский мальчик, магглорожденный и амбициозный, может, ещё сыграю его когда-нибудь.
И Академия по Крыльям перенеслась - тоже боль. Зато на кабинетку Марты по Ремарку я протащил без вазелина лётчика и путчиста (нет, я не полезу выяснять, не участвовал ли кто из люфтов в путче, кроме Гёринга, ибо все мои лётчики неименные), который отсидел и пока просто пьёт. Посему я доволен как пельмень.

На Дневниковцах предлагали работу, и я вписался курьером, а Зой - координатором. Сегодня утром мне предстояло доехать к нему в гости на летучку. Но нельзя просто так взять и не заблудиться в первый же рабочий день! Поскольку Зой прислал мне номер дома без номера корпуса, Яндекс сообщил мне, что ближайшая станция - Расторгуево. Не почуяв подвоха, я добрался туда и обнаружил себя посреди частного сектора, в котором действительно существовала улица Булатниковская. Пришлось возвращаться до Бирюлёва.
Но я же везунчик, а значит - стоило мне сойти с электрички, как билет выпал из моего кошелька. Через турникеты меня не пропустили: дескать, либо найдите любой выброшенный билет, либо штраф за безбилетный - около тысячи. К счастью, рыться по помойкам не пришлось: пошатавшись по платформе, я подобрал свой билет - изрядно затоптанный, но чудом не упорхнувший на рельсы.
Потом мы с Чиффой, также присоединившимся к этой авантюре, пили чай у Зоя, который вводил нас в курс дела, и ждали заказов. Меня придавило котиком, но заказ я взял и стартовал. Забрал на Маяковской, дошёл до Белорусского и доехал до Барвихи с получасовой пересадкой на Рабочем. Возвращался автобусом до Молодёги. Ездить без айфона с постоянным доступом к сети - больше никогда, но в целом мне нравится. Мозолей, конечно, прибавилось, но я ворона сильная, я долечу.

Вечером праздновали Птаху в Папе Вейдере. ПодробностиВ метро я столкнулся с Руш и довёл её до места, у входа подобрал Моргана и Дёгред, а Мэсс была уже за нашим столиком. Пока виновницу торжества вёз заблудившийся таксист, нас собралось 11 человек. Потом Птаху поздравляли все разом - и жаль, что у меня не было фотоаппарата на этот прекрасный момент. Как и было анонсировано - пили сидр, курили славный цитрусовый кальян "Солнце Татуина", был и чизкейк со свечкой от заведения под имперский марш. Мастера взаимно опылялись планируемыми играми - любо-дорого посмотреть. И на меня Руш напрыгнула с феечками, Вера - с бенкендорфовкой, Мэсс и Блэквуд - с поттеровкой, а Мелатрикс утаскивала перекурить за Параграф; во всех этих направлениях буду думать, как только освобожу голову от Оккупации. Далеко живущие постепенно нас покидали, остальные засиделись почти до полуночи, заказывая ко второй башне сидра всяческую доступную грызню. Убегали мы с Птахой на такси с двумя букетами. Получился прекрасный вечер! Руш, Мэсс, Вера, Дуглас, Дёгред, Морган, Тас, Нинкве, Кано, Волчонка, Блэквуд, Мелатрикс, Вэл, Анориен, Джемма - спасибо, что были с нами Моё сердце - ещё раз с рождением!
Не переключайтесь, у меня отчёт с Ненависти пишется.)

@темы: moments of life, deutschland uber alles, friendship is magic, moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, соседи по разуму, гнездование пернатых, моя прописка азкабан

Предыдущий сеанс флэшмоба

От Nina_Berk - отвечено
1. И ты пишешь любимый алкоголь.
Сухое красное вино, особенно испанское - тёмное, терпкое как бархат и ароматное. Но это перепадает редко, как и хорошие виски или ром. А для домашнего потребления берём сидр - нежно его люблю.
2. Сколько у тебя сейчас зверей и какие они?
Шестеро крыс - Андерс и Джокер, Фенрис и Финрод, Падме и Лея. Мышей не считаю - много, пять клеток. И они замечательные звери
3. Твоя первая игра и роль.
Если считать трёхчасовую игру для цивилов Кабаре "Чёрный кот" - то Виктория Шаркотье, психиатр (да, женщина-психиатр в конце XIX века, ибо игра). Если не считать, то второй прогон Трактира "Эмилия", кабинетки Веры по Шварцу, и Медведь.
4. Самый лучший с твоей точки зрения фильм.
Один самый-самый фильм выбрать невозможно, как и книгу или картину. Разве что в каждом жанре по одному. Есть фильмы, которые я готов пересматривать - Mine Vaganti и Magnifica Presenza Озпетека, A Single Man Форда, например. Не буду оригинален - фильмы Озона люблю. В классику даже закапываться не буду, а то получится огромный пост "от Ланга до Эйзенштейна". И всего Властелина Колец люблю, и старую трилогию Звёздных войн. И документалки вроде Earth.
5. Ты когда-нибудь учился играть на музыкальном инструменте?
В раннем детстве меня таскали на частные уроки игры на пианино, но ни удовольствия, ни успехов мне это не принесло. Сейчас я и "Чижика-пыжика" не сыграю.
6. Весна, лето, осень или зима?
Поздняя весна, когда всё начинает зеленеть, и ранняя осень, когда всё золотое. Потому что красиво, солнечно и свежий ветер, можно подолгу гулять - а пекло я переношу плохо.

От Kitana Hammer - отвечено
1. Какая (или какие) роль с игры живого действия тебе запомнилась сильнее всего, была наиболее болезненной в хорошем смысле, зацепила?
Ой, много их. Это и Эрве аль Файе, и граф Набедренных, и СиДжей (с Каролины), и Мелидон (с Роменны)... и другие очень по-разному цепляющие персонажи.
2. Если бы тебе пришлось воевать, то какой род войск ты бы предпочёл? (Можно и не применительно к современности.)
Пошёл бы учиться летать, раз такое дело.
3. Что в твоём понимании есть "хорошая литература"?
Качественное произведение - по стилистике и глубине смыслового наполнения, многослойное, связанное с культурным контекстом, раскрывающее темы и идеи в нетривиальном ключе. Грубо говоря, пища для ума. Есть и субъективные причины, по которым книга может нравиться - атмосфера, интрига, живая картина мира, интересные персонажи. Если совпадают и те, и другие факторы, - то совсем хорошо.
4. Какие фильмы и/или мультфильмы тебе особенно нравились в детстве?
Когда был совсем маленький, смотрел на кассетах многосерийные мульты: Ну Погоди, Кота Леопольда, забугорного Винни-Пуха - и что удавалось увидеть по телеку, хотя по большей части я залипал на телепрограммы о животных. Любил отечественных мушкетёров, любил четвёртый эпизод ЗВ и Неуловимых мстителей... Ламповые фильмы вроде Стюарта Литтла до сих пор люблю. Когда пошёл в школу, включал по утрам то Черепашек-Ниндзя, то Кэнди-Кэнди, второе с удовольствием бы пересмотрел.
5. Если бы ты мог что-то изменить в нашей системе образования, что бы ты стал менять?
Чтобы что-то изменить, надо как следует изучить предмет, а я ещё не сталкивался с системой изнутри. В школах хотелось бы убрать тестирования, нацеленные на зубрёжку, давать раннюю возможность выбора профиля и при этом - разносторонние знания, в том числе об окружающем мире и обществе. ВУЗы в первую очередь беречь от слияний и поглощений. И финансировать получше, а не по остаточному принципу, чтобы приходили преподавать молодые специалисты, научная работа была организована не на уровне прошлого века, и всё такое.
6. На каком музыкальном инструменте тебе хотелось бы играть?
Всё банально - на гитаре, пожалуй. Да, всегда есть шанс освоить, было бы время.

От .Хельга. - отвечено
1. Если бы ты поглядывал в сторону второго высшего, какое бы оно было?
Хм, даже не знаю. Всё ещё не фанат учиться наукам. Я бы скорее выучил какой-нибудь язык, но не в ВУЗе, или научился чему-нибудь прикладному вроде рисования.
2. Как тебя привело к вегетарианству?
Очень просто - в один момент понимаешь, что больше не можешь оправдывать себя, потому что ты уже взрослый человек и сам делаешь выбор. И говоришь себе - "Сейчас ты ешь последнюю сосиску в своей жизни". И всё, правда последнюю Веганство пришло постепенно и само, переставал воспринимать пжп как еду один за другим. Вегетарианство - странная какая-то полумера.
3. Велосипед или ролики?
Не умею ни на том, ни на другом, вот есть самокат, но мне всё равно лучше пешочком. Чтобы не думать постоянно при перемещении по городу, что кто-нибудь выскочит тебе наперерез и придётся тормозить об стену.)
4. Во что превращаются души погибших танков?))
В самолёты, конечно же!)
5. Есть ли канон, по которому ты очень хочешь игру, но никто не ставит?
У, тысячи их. ЛоГГ, Last Exile, Хорнблауэр, Корпорация М.И.Ф., Тёмная война Кука...
6. Какая твоя любимая версия Тоски?))))
Ох... многое уже выветрилось у меня из головы. Люблю и версию с Доминго, и версию с Раймонди, и Метовскую, которую видел на экране дважды. И вот не зря освежил память - узнал, что в декабре в Мете Бонди будет показывать свою Тоску
От Suboshi. - отвечено
1. Что для тебя может стать ключевым при создании нового персонажа? Песня, картинка, событие, цитата, что-то ещё?
И первое, и второе, и последнее, по отдельности и в совокупности могут стать отправной точкой, которая определяет ощущение от будущего персонажа. Хотя чаще бывает, когда персонаж уже случился, и потом с ним начинает ассоциироваться какая-то музыка или визуал.
2. Твоя первая в жизни ролевая игра.
Уже отвечал выше, даже не знаю, что добавить... Кабаре "Чёрный кот" сделали мастера из QuesTime, и всем отлично поигралось, хотя убийцу мы так и не нашли. Я получил персонажа непосредственно перед началом игры, но у доктора были и характер, и вролинг. Вот следующая роль, Медведя, была во многом на вырост, потому что сложно играть тинейджера против всего полигона, который пытается тебя женить
3. Почему театроведение?
Потому что я был глубоко и прочно в театре на протяжении пары лет, уже помаленьку публиковался, и другого разумного пути с таким анамнезом, кроме как на театроведческий факультет, у меня не было. И хотя после выпуска я порвал все связи с околотеатральной тусовкой, я никогда не пожалею об этом образовании. Культурный контекст и человеческий фактор бесценны.
4. Есть ли для тебя разница между чтением бумажных книг и электронных?
Именно в чтении - нет, воспринимаю одинаково. Тактильные ощущения, конечно, разнятся - поверхность планшета способна доставить мне удовольствие, но очень уж я люблю прикасаться к бумаге и особенно - нюхать книжки. В последнее время я читаю что-то новое с экрана, но если мне нужно найти цитату или перечитать отрывок - предпочитаю достать книжку с полки. Вот и для работы над игрой взял бумажного Онегина.
5. Любишь ли ты путешествовать?
Чтобы узнать, надо попробовать, а то единственная поездка за границу в далёком детстве не в счёт, а на денёк в другой город выбраться - это ещё не путешествие. Я бы много где побывал, на самом деле, - без жёсткого графика экскурсий, просто погулять по европейским и не только городам. Может, в театр сходить или на выставку собак.
6. Что должен сделать мастер, чтобы ты снялся с ролевой игры?
Снять меня с игры, в первую и очевидную очередь. Мне доводилось сниматься из-за правил, с которыми я был несовместим, но из-за нарушений мастерской этики не снимался ни разу. Может, я слишком толерантный, но я предпочитаю думать, что мне везёт на мастеров.

От ninquenaro - отвечено
1. Есть ли какие-то связки и форматы отношений, которые ты никогда не станешь играть?
С партнёром, которому я доверяю и с которым мне комфортно, я, пожалуй, готов что угодно играть. Но за некоторые стороны батона я не возьмусь просто потому, что плохо представляю, как это делается, и удовольствия от этого не получаю - например, какого-нибудь систематического абьюзера мне и текстом писать затратно по ресурсу, так зачем ещё и вживую влезать на этот кактус.
2. Ты считаешь какие-нибудь занятия чисто женскими/чисто мужскими, или полагаешь, что таких занятий нет и быть не может?
Женским или мужским может быть только нижнее бельё, остальное - вопрос личных предпочтений.
3. Что тебя больше привлекает - научная фантастика или фэнтези?
Поровну. Привлекательность того или иного сеттинга для меня зависит не от жанра как такового, а от продуманности мира, персонажей, атмосферы и т.д. Отдельно люблю, когда оба жанра сочетаются в одном - и фантастика уже не научная, а с элементами мифологии, поэтому "Тёмная война" и "Гиперион" зачитаны мною до дыр.
4. Как выглядит в твоем представлении идеальная ролевая игра?
Для меня игра становится образцово удачной, когда каждый персонаж чувствует себя главным героем своей истории, когда атмосфера позволяет осознавать, что ты находишься в другом мире, даже если ты просто играешь в шахматы, когда никто не выпадает из игры в пожизняк и рулёжку и подыгрывает магия полигона. От формата игры это не зависит и обычно случается, когда всех прёт, начиная с мастеров и заканчивая игротехами.
5. Кого из животных ты никогда не завел бы у себя дома, даже имея все технические возможности и средства?
Рептилий, потому что добываются браконьерскими методами с высоким процентом смертности и не испытывают никакого удовольствия от общения с человеком. Хищных птиц и хищных пушных зверей вроде норки, как бы они мне ни нравились, потому что их нужно кормить другими животными и альтернативы пока не придумано.
6. Что тебя больше всего раздражает в людях?
Человечество в целом, как правило, раздражает своим фантастическим умением пользоваться двойными стандартами и не видеть противоречия, и в целом вопиющим нежеланием подумать самостоятельно, а не кушать то, что положили в клюв. Остальное, вроде пугающе низкого уровня эмпатии в среднем по больнице, скорее расстраивает, а не раздражает. В случае с конкретными людьми - зависит от каждого индивидуального случая. Я редко раздражаюсь на людей, чаще просто понимаю, что не совместим с тем или иным человеком и сокращу взаимодействия до минимума. Нередко отталкивает, когда человек встаёт в позу "я царь, а все холопы" и выбирает, до кого снизойти, а кем пренебречь.

От Тамриэлла Эн. - отвечено
1. Ты больше любишь простые чаи или составные, например фруктово-травяные?
Люблю чай как явление, и чаи с добавками - цветами, фруктами, орехами - важная часть этого явления. Запах таких "букетов", кажется, доставляет мне даже больше удовольствия, чем вкус.
2. Какой самый большой челлендж в РИ, с которым приходилось сталкиваться?
Сложно сказать, потому что челленджи мне обычно не дают, и не всегда то, что ожидается быть челленджем, на игре оказывается таковым. Я стараюсь по возможности пробовать разные типажи, на меня не похожие, но насколько получается - лучше судить снаружи, а не изнутри.
3. Что в технически неплохо написанном тексте может тебя сквикнуть/оттолкнуть?
Стилистические излишества, позиция автора, та или иная тема, триггерная для меня лично. Если в анонсе/шапке текста есть предупреждение о теме, являющейся моим сквиком, я просто читать не полезу. К сожалению, предупреждения есть не всегда, потому и предпочитаю читать только знакомых авторов.
4. Тебе интереснее НФ-каноны или фэнтезийные?
Как уже отвечал выше - все фломастеры по-своему вкусные. У любого сеттинга есть шанс меня зацепить. Фэнтези-ориджи грешат однообразностью, я давно не встречал чего-то оригинального, хотя нельзя сказать, что я прицельно ищу. Но и космосом я в последнее время объелся - свежей травы оказалось достаточно, и я не готов вкуривать что-то ещё сверх имеющегося.
5. Какой любимый вид крафта? Вообще что из процесса производства руками больше всего прет - что-то сшить, сделать из говна и палок нитакой синхрофазотрон?..
Руки в задницу закольцованы, поэтому я и крафт - две вещи несовместные. Я и шитьё - ещё с детства душераздирающее зрелище, у остальных процессов ещё есть шанс. Я с удовольствием прокачал бы навык лепки, например, но нет ни времени, ни материала.
6. Тебе на ФБ ходить нравится? Или приятнее креативить в своем углу в себя по своим фанонам?
Нравилось, когда было время и были милые сердцу ламповые команды, додающие мотивации и фидбэка. Сейчас времени нет, а былые фандомы больше не цепляют либо меня, либо окружающих. И в отсутствие фидбэка марать экран не вижу смысла - мои фаноны только отпугивают людей, а писать в стол я не умею, когда можно просто посмотреть мультики в своей голове.

От Master of Dystopia - отвечено
1. Что представляет из себя идеальная по твоим меркам работа?
Работа, которая меня прёт и за которую при этом платят. Переть меня может почти любой процесс, в котором я могу видеть результат, причиняющий добро людям. Повысить продажи лопат - добро, сделать бредовый текст читабельным - добро, доставить заказ вовремя - тоже добро. И совсем хорошо, когда работа оставляет время и силы на остальные сферы жизни.
2. Какое животное ты мечтаешь завести и почему.
На самом деле, главная моя мечта - это чтобы мне хватало средств и места на всех крыс, нуждающихся в этом. Крыс много не бывает, крысы - это счастье крысу все хотят, не выдумывай! %) И котэ мы хотим, какой же дом без котэ, - лично я особенно люблю сфинксов. Сфинксов-отказников достаточно много, но пока мне, опять же, не позволяет бюджет.
3. Любимый жанр фильмов.
В практически любом жанре у меня есть любимые образцы. Люблю годные авторские фильмы, люблю отдельные образцы скандинавского артхауса, от которого безнадёжно отстал (и в целом отстал от всего фестивального), люблю красивую анимацию, и зрелищно-под-попкорн тоже люблю.
4. Если бы у тебя была возможность переместиться в любой мир, хоть выдуманный, хоть в другое место и время, что бы ты выбрал?
Если перемещение временное, посмотреть и вернуться, то выбрать что-то одно очень сложно. В вымышленных мирах много красивых мест - особенно в таких продуманных, как Арда, и в Нарнии я бы хотел побывать, и на Звезде Смерти! космических станциях. А в прошедших эпохах много интересных культурных событий - я бы по спектаклям прошёлся, от Шекспира до Таирова, по Парижским всемирным выставкам, по концертам ныне покойных рок-идолов. На войны-революции не стал бы смотреть, нафиг.)
5. Часто ли тебе снятся сны? Легко ли тебе их отличить от реальности?
Видимо, часто по общечеловеческим меркам, раз у меня тэг moments of dream одно из первых мест по употреблению занимает.) Отличаю всегда. А вот управлять снами разучился где-то по окончании пубертатного периода.
6. Вписывается ли в твою картину мира ложь во спасение?
Сам я предпочитаю умолчания во имя сохранения нервов, ибо врать не умею, не люблю и считаю, что рано или поздно враньё раскроется. Смогу, наверное, представить ситуацию, когда ложь оправданна, но хотел бы, чтобы мне сообщали правду, даже если она неприятная.

От Диасси - отвечено
1. Тебе предлагают роль мечты, но в паре с тобой будет играть неприятный тебе человек. Что делать будешь?
Людей, которые были бы мне неприятны, практически нет, но есть некоторое количество человек, которым неприятен я, и они либо откажутся со мной играть, либо сольют связку в ноль, так что я даже заявляться на роль при таком раскладе не стану. Объясню мастеру ситуацию, выберу другого персонажа. Так вышло, что для всех моих именных дрим-ролей парные связки очень важны (Эйрел-Джес, Эйрел-Корделия, Ральф-Стервятник, Кальдмеер-Вальдес и т.д.).
2. Однажды я не спала ок. 40 часов подряд, какой цифрой можешь похвастаться ты?
После инсульта моей прежней собаки я в течение пары месяцев спал по паре часов в сутки в лучшем случае. Но было не до того, чтобы считать, сколько часов я мог не спать подряд. Ради рекорда ставить над собой такие эксперименты точно не буду, здоровье спасибо не скажет.
3. Какая работа была бы работой твоей мечты?
Писать тексты о чём-нибудь интересном для меня - например, о собаках. Или продвигать что-нибудь хорошее вроде благотворительного проекта или хотя бы веганского ресторана.
4. Случалось ли тебе срываться на игру меньше, чем за сутки? На какую? Почему?
Не припомню, вроде не случалось. Все даты обычно заняты сильно заранее. По "горячей вакансии" я вписывался только на викторианскую вампирку от HG за не помню сколько дней, и на кабинетку Азрафель по Мор.Утопии - кажется, за пару суток. Но если вдруг у меня день свободен, меня в теории реально подорвать на игру хоть за пару часов до.
5. Вот дают тебе миллион баксов и предлагают за эти деньги пройти голым по Тверской. Без обмана. Согласишься?
Ну вот я разденусь, и меня сразу же заметут в КПЗ, сбегутся журналисты, и что я им скажу - что сделал это просто за бабки? Не, нафиг, это на проституцию похоже. Вот за идею - другое дело, но я не Павленский, чтобы вложить в нечто подобное достаточно мощную идею.
6. Что бы тебе хотелось (если хотелось бы вообще) сыграть в связке лично со мной?
Мне комфортно с тобой играть, так что это будет широкий диапазон связок - хоть развесёлая школьная вражда с подъёбами, хоть очень разные между собой партнёры поневоле, хоть близкие друзья или братья плечом к плечу, хоть гет-слэш-фем-личка, что угодно.

От Йорингель - отвечено
1. Есть идеи, какое домашнее животное бы хотел?
У меня шесть крыс и четыре десятка мышей, куда мне ещё хотеть То есть, конечно, было бы круто иметь домик в деревне, чтобы куры, свинья и коза, но, сынок, это фантастика.
2. Покататься на драконе или на единороге?
На самолёте или автомобиле - живые существа для этого не предназначены. Разве что дракон будет достаточно крупным и достаточно хорошо изъясняться по-человечески, чтобы это предложить.
3. Ради чего ты играешь в РИ?
Ради эмоционального проживания красивых и цельных историй, в идеале - ради катарсиса.
4. Какой твой любимый сериал из всякого старья 90-х-2000-х?)
Оу. Для меня "старьё" - это когда я ещё не родился, а нулевые - ещё как свежачок воспринимается.) На самом деле, сериалы я толком начал смотреть в последние годы, раньше никогда терпения не хватало. К Секретным материалам испытываю ностальгическую нежность, и Комиссар Рекс был симпатичен. Доктора начал смотреть, начиная с Девятого (хотя первым "распробованным" был Четвёртый). И Светлячка, конечно, люблю. А Звёздные Врата: Атлантиду смотрю только сейчас, и очень нравится.
5. Аниме, фильмы или книги?
Аниме я смотрю нечасто, мне мало что заходит, но предубеждений против жанра не имею, советовать мне и упарывать меня - можно. А сравнивать между собой визуальные виды искусства (и кино, и сериалы, и анимацию туда же) с литературой как-то бессмысленно - и то, и другое доставляет удовольствие по-своему. И от хорошей книжки, и от хорошего фильма никогда не откажусь.
6. Самая первая игра - расскажи про нее)
И это был третий вопрос про первую игру Хотя ничего особенного в ней не было - меня печалило, что все играют по ночам, а я из родительского дома выбираться по ночам не мог, и когда я наткнулся на цивильную, зато дневную кабинетку, устоять не смог. Первый блин показал, что я могу насыщенно поиграть с незнакомыми мне людьми, когда у персонажа есть цели и средства. Если вдуматься, на не-цивильных играх мне на цели и средства везёт редко.)

От Apparent Midnight - отвечено
1. Доводилось ли тебе близко общаться с большими дикими зверями? А хотелось бы?
Поскольку всевозможные тюряги не в счёт - там уже никто не дикий, мне доводилось наблюдать зубров в Приокско-Террасном заповеднике. Правда, это, скорее, питомник, но зубры всё равно дикие, и это впечатляющее зрелище - когда огромная гора шерсти может спрятаться за деревьями в десяти шагах от тебя. Конечно, я хотел бы ещё посещать заповедники - и реабилитационные центры для диких животных, но их в степях российских нет. Особенно хочется увидеть Серенгети, потому что вырос на Гржимеке.)
2. У тебя долго живет техника?
Долго - нетбук уже больше пяти лет, телефон - вообще со старшей школы, т.е. год десятый ему пошёл, и это не предел. Не вижу смысла менять то, что работает и к чему я привык.
3. Есть ли какие-то действия или особенности, которые выдают, что ты нервничаешь?
Не знаю на счёт действий, стресс проявляется по-разному - могу жрать, а может кусок в горло не лезть, иногда всё из рук валится, - а соматика у меня разнообразнейшая: может и крапивница вылезти, и желудок скрутить, и температура подняться. Когда бывало совсем паршиво, я мог сорваться ходить пешком, куда глаза глядят, - физическая активность вообще помогает.
4. Сколько иностранных языков ты знаешь? А сколько хотел бы знать?
Знаю английский на уровне почти-билингва, т.е. мне всё равно, на русском или на английском книжку читать. Французский и немецкий знаю по-собачьи - что-то понимаю, сказать ничего не могу. Учил латынь, но из головы всё выветрилось, только некоторые общие корни знаю, помогающие переводить вывески на итальянском или испанском. Хотелось бы знать испанский лучше, и венгерский мне очень нравится, но у меня нет таланта к усвоению языков, да и времени нет, так что, скорее всего, буду обходиться разговорниками, если попаду в соответствующую среду.
5. Что было самым крутым ролевым челленджем?
И снова вопрос про челлендж, и снова я теряюсь... как-то нескромно говорить о том, что могло казаться челленджем до игры, но сыгралось без особого труда. Раздвоение личности - играл, лежачего (и слепого одновременно) персонажа - играл, маньяка-убийцу - играл. И всё кажется, что все челленджи ещё впереди: искусственный интеллект очень хочется сыграть, например.
6. О какой книге жалеешь, что не прочел в детстве?
Я, вроде, и так чуть ли не две трети своего литературного багажа в детстве и прочёл. А многое из того, что зацепило меня позднее, я в детстве не осилил бы. На самом деле, важные книги приходили ко мне очень вовремя. Наверное, я опоздал только с "Гарри Поттером": не читал в детстве, а в юности мне это стало уже неинтересно. В итоге я проникся этим миром исключительно благодаря фан-творчеству, ролевым и пересмотру фильмов в подходящей компании.

От Aone - отвечено
1. Что ты предпочитаешь в общении с окружающими - сдержанность или эмоции?
Сам себе я кажусь эмоциональным бревном, которое недодаёт окружающим фидбэка. Как при этом общаются со мной - в стиле вечеринки интровертов или фонтанируя эмоциями - мне без разницы, если человек мне приятен. Негатив стараюсь сдерживать - если мне что-то неприятно в общем разговоре, я не буду возмущаться, а уйду.
2. Ты сова или жаворонок?
Прирождённая сова. Если я не вымотан в край, заснуть раньше двух ночи для меня невозможно. А встать раньше восьми - пытке подобно вне зависимости от того, как долго я спал.
3. Самый безумный поступок, который ты совершил в жизни - это?..
Я скучный тип и ничего особо выдающегося не совершал. Самым радикальным и важным для меня поступком было, защитив диплом, признаться любимой девушке и свалить из родительского гнезда, откуда без конвоя не выпускали даже за хлебушком. Но это не безумно, а просто делает меня мной.
4. Есть ли у тебя талисман(ы)? Расскажи о них.
Если речь о вещах "на удачу", то нет. Когда я постоянно ношу что-то на себе - это парная вещь, связанная с личной жизнью. Сейчас на мне браслет с птичьим крылышком, у Птахи - второй такой же. И больше ничего символичного.
5. Твой самый любимый персонаж у Толкина - это?.. Почему?
И тут я завис, потому что всегда любил мир, разные истории и культуры в нём, особенно человеческие, но никогда не выделял какого-то одного персонажа и не ассоциировал себя с кем-то. Пожалуй, мне симпатичны Арагорн и Гвиндор. Нежно люблю Рохан, Нуменор вот тоже завладел моим мозгом. Интересна история назгулов - я б сыграл - и в целом "тёмная сторона", только не в изводе ЧКА, где мир по-прежнему чёрно-белый, просто наоборот.
6. Что самое сложное в веганстве?
Даже не знаю. Это слишком естественно, чтобы вызывать сложности, а с тем, что окружающий мир по большей части заточен под потребление продуктов эксплуатации, приходится смириться и воспринимать так же, как закон гравитации. Я неприхотлив, и находить еду мне несложно, - сложнее с бытовой химией, вернее, её отсутствием. Но и в эту сторону прогресс неумолимо движется.

От ~Диметра~ - отвечено
1. Работа твоей мечты, как она выглядит?
Как та, на которой я с недавних пор работаю. Сижу в интим-магазине с интернетом и чаем, помогаю людям стать чуть более довольными жизнью, а мне за это ещё и платят.
2. Собаки или кошки?
Собаки мне интересней - их эстетика, история и психология. К тому же сообщество собаковладельцев адекватнее кошатников в разы. Но содержать собаку при своём образе жизни я точно не смогу. Кошки мне тоже нравятся, они тёплые и мурчат, и содержать их проще. А сердце отдано крысам, конечно.
3. Как ты пришел к веганству?
Как я уже излагал выше, в какой-то момент просто начинаешь осознавать, что ты потребляешь и кому платишь. И перестаёшь машинально есть и покупать то, что тебе навязывают, повторяя за другими, как ребёнок. Делаешь выбор в пользу тех продуктов, которые подходят цивилизованному человеку. Конечно, отказаться от всего, что имеет отношение к эксплуатации и дискриминации, в нашем мире невозможно, но важно само восприятие любого человека и иного живого существа как личности.
4. Что у тебя в приоритетах сейчас главное и почему?
Не сейчас, а всегда - благополучие любимого человека, близких мне людей и животных, и собственное.
5. Любимое блюдо и почему оно?
Пицца. Потому что вкусно. Пирожки с картошкой и выпечка в целом. Да, я реально люблю хлеб, и пасту люблю, и лапшу - углеводы, в общем. Картоху люблю во всех видах, особенно жареную, с кетчупом. На хлеб люблю хумус намазывать или паштет пшеничный.
6. Что ты хотел бы сейчас в подарок больше всего?
Денег на лечение крыс. А так я, как не избалованный вниманием человек, радуюсь любому подарку, включая словесные поздравления.

От Альбедо Ашер - отвечено
1. Кем ты хотел стать в детстве?
Совсем в детстве - хотел стать зоологом и уехать на Галапагосы спасать черепах. Потом меня довольно рано засосала журналистика.
2. Если бы не было ресурсных ограничений, то по какому канону ты хотел бы сделать ролевую игру?
На самом деле, главное моё ограничение - собственный мозг, так что даже при наличии времени и средств я вряд ли пропишу сюжет и завязки на большую игру. Поэтому - сделать бы Онегина, а там посмотрим, планы есть. И есть каноны, по которым хочется играть, но не ставить самому.)
3. В каком времени, эпохе и т.д. ты хотел бы жить?
Здесь и сейчас, как бы скучно это ни звучало. Я слишком привязан к людям, меня окружающим, удобствам, мне доступным, и культурным ценностям, достигнутым к настоящему времени, чтобы всё это променять на какой-нибудь кусок прошлого. Оно ведь только издалека выглядит романтичным, а вот изнутри... А заглянуть в прошлое ненадолго - я бы не отказался.
4. Ты "за" или "против" смертной казни и почему?
Я за свободный выбор. Если человек обдумал и решил, что смерть предпочтительнее пожизненного одиночного заключения, он должен иметь право на эвтаназию. Насильственных смертей можно избежать. Да, есть люди, которых мне не жалко, но дело не в них, а в том, что казнь - всегда потеха для толпы, и этого не изменить. А я не хотел бы жить в толпе, привыкшей к таким потехам.
5. Что из преступлений, совершаемых человеком, для тебя самое неприемлемое в твоем личном мире?
Хочется написать "насилие" и поставить точку, но поясню. Исключаем служебную необходимость (захват преступников, например), оставляем те случаи, когда насилие совершается ради удовлетворения личных комплексов и потребностей. Это и сексуальное насилие - любое, и верховая езда, и рабовладение/торговля людьми, и пытки заключённых/вивисекция, и много что ещё.
6. Кто из твоей семьи ближе всего к тебе?
Да из семьи-то остались только мать и отец. С матерью общаюсь чаще, но не могу сказать, что это близость. Одинаково люблю своих стариков и одинаково - и взаимно - не понимаю.

За вопросами - в комменты.

@темы: все побежали - и я побежал

В пятницу я впервые побывал в новом Гарцующем Дредноуте, приехав уткнуться в Птаху в качестве мастера по мастеру. Так же, как и я, за компанию к нам присоединился Рыжий, после чего Птаха прогружала Ашера, а мы не слушали спойлеры. Дредноут антуражен, но больно шумен, ибо залы общие на несколько компаний одновременно.
В воскресенье я проводил Птаху к цетам, а вечером сам добрался в ГД на сбор-сыгровку барраярцев. Людей было немного, но получилось всё равно славно, и общее представление о персонажах сложилось. Тас, Нинкве, Мара, Морган, Хель, Ортхильда, спасибо, что были с нами

О снахИз снившегося в понедельник сумбура выудил один сюжет, в котором мне необходимо было симулировать амнезию - видимо, после какого-то происшествия опасно было показывать, что я о нём помню. Я вернулся домой - это была моя квартира, но в ней были мои родители и их собака. И я делал вид, что впервые вижу эту квартиру, эту собаку и книги на полках, знакомлюсь со всем заново. Войдя в свою комнату и обнаружив лежащую на полке пачку денег, удивился уже неподдельно, потому как на самом деле помнил, что не оставлял её там Но преодолел соблазн и не взял её - мало ли, откуда она там взялась в моё отсутствие. В общем, интересный ролевой опыт.

В остальные дни я в основном бегал за заказом и покупками к игре - диоды, верёвки, бинты. По случаю восьмого марта зашёл купить матушке цветов в ближайший магазинчик. И - этот момент, когда кажется, что живёшь в ситкоме - появляется старушка в шубе и ведёт за собой бритого шкафчика, косая сажень в плечах, с подвязанной рукой в гипсе и выше её раза в два. Плачущим голосом еврейской бабушки она сообщает:
- Вы знаете, он... погорячился. Он своей невесте вот это купил.
И трагически взмахивает в воздухе букетиком из пяти тюльпанов.
Продавщица заменила тюльпаны на розы. Первая мысль была о том, что ему невеста руку и сломала...

Пока я был у матушки и ходил в ФиксПрайс, Птаха начала смотреть WestWorld (Мир Дикого Запада). Вернувшись, я присоединился к ней. Мне сложно осиливать много серий подряд, но меня засосало. Очень красиво снято, шикарный саундтрек Джавади и великолепный актёрский состав (ради одного Хопкинса это стоит смотреть). Андроиды и их бесконечный день сурка, история про игры богов, про отсутствие разницы между человеком и машиной, про власть и поиск выхода из лабиринта. Мой абсолютный фаворит - ах@енная женщина Мэйв, которая, надеюсь, поимеет матрицу И да, аллюзии на Тёмную Башню - во все поля. Смотрю дальше...

@темы: moments of life, friendship is magic, moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, андроидосексуальность

Дорогие все, у меня сдох скайп и не переустанавливается, заявляя, что "отсутствует api-ms-win-crt-runtime-l1-1-0.dll". Чистки не помогли, вирусы не ловятся, пока я доступен в умыл и в вк, если вам что-то напишут с моего скайпа - это не я.
О тваринце
У крыс тоже весна, впору фанфики писать. Слэшные. Финрод в силу плюшевости натуры продолжает благополучно зависать с рыжими, и Джокер ревниво отгоняет от него Андерса. Выглядит это так: Финрод сидит и прикидывается ветошью, пока над его головой братья-пасюканы стоят на задних лапах и меряются крутизной.
Также в ком-то из эльфов проснулся живописец. Он обнаружил лист бумаги, выпавший на пол из принтера, художественно его опИсал и, сцапав за краешек, бегом поволок в гнездо. Пришлось изъять.

О китайщинеNirvana on Fire хочется растаскивать на цитаты с прекрасными как рассвет недоговорками. "А такое вообще возможно - не хотеть менее платонических отношений с принцессой? Научите меня, как". И в этом я с ней солидарен - чтобы не хотеть такую принцессу, надо быть поистине пид имп железной воли человеком. Принцесса, в свою очередь, чудесна и понимает всё: "Не волнуйтесь из-за принца, Вы же знаете его характер. - Откуда бы мне знать его характер? - ... Опустим завесу жалости над попытками сохранять незаинтересованное лицо ".

О снахКажется, меня попустили свинки и начали сниться котики. Я притаскивал в дом кота, похожего на рыжего шотландца, называл то ли Нельсоном, то ли как-то ещё, и его встречали коты-старожилы, по большей части породные, включая сфинкса. Снилось наконец и что-то в китайском придворном антураже, но ничего сюжетного.

В субботу мы с Птахой заехали на Таганку, позавтракали в блиннице и отыскали новое здание школы Перспектива, которая больше не на Хавской, но - где играем, там и Хавская. Четыре этажа и множество классов в состоянии ремонта - самое то для моделирования бардака. В "церкви", где кислород кончился очень быстро и у меня начало темнеть в глазах, Птаха зашила меня в платье и повязала красный платок. Потом мы гуляли по помещениям, подыскивали место для пленэра и встречали людей. После парада я сразу забыл о придонном самочувствии и бегал Мари Лансьен, постепенно превращавшейся из девочки-с-альбомом в девочку-с-ружьём.
Спасибо Рино за одолженные рисунки - сам я не успевал ничего нарисовать, и едва ли нарисовал бы лучше!
Краткая история персонажа
Бланш родила дочь 17 лет назад, когда ей самой было 17. Мари почему-то уверена, что её отцом был заезжий итальянский тенор - должно быть, видела афиши в детстве. Первые пять лет жизни Мари провела в католическом приюте под патронажем отца Рене, поскольку Бланш не могла одновременно работать на фабрике и заботиться о дочери. В приюте Мари научилась читать и писать и слушала юного семинариста Бернара, которому доверяли возиться с малышнёй. Ребёнком она была шебутным, и удержать её на месте можно было, только выдав клочок бумаги и карандаш. Особой набожности она не приобрела, но отец Рене и Бернар стали для неё родными - как, впрочем, и некоторые другие жители квартала, кто был не прочь с ней поговорить.
Выйдя замуж и родив младшую дочь, Бланш забрала Мари из приюта - папаша Бонье сумел доказать попечительскому совету, при содействии отца Рене, что сможет обеспечивать детей. К отчиму Мари сильно не привязалась, больно он любил заложить за воротник и пособачиться, но "отец сестрёнки Жаннет" - всё же не последняя категория в её списке ценностей. Когда Мари исполнилось 14, она начала отлучаться от материнской юбки и появляться среди богемной публики - художников, поэтов и танцовщиц. Вскоре она стала подрабатывать натурщицей, а года полтора назад сделалась ученицей не самого популярного, но и не бедствующего художника - и его любовницей, о чём никто, кроме её подруги проститутки Лизетт, не знал.
Недавно Арман засобирался в Англию, подальше от войны, но Мари наотрез оказалась ехать с ним и, покинув его мастерскую, стала свободной художницей. Отчим успел пропасть на войне, у матушки Бонье появился новый кавалер - почтальон Жак, а Мари весь день допоздна шаталась с альбомом, рисовала, пыталась продавать картины и эскизы, порой везло и на небольшие заказы. В общем - старалась сама заработать себе на хлеб и матери с семьёй помочь по возможности.

Отчёт отперсонажныйГазета "Фонарь", что выходила обыкновенно каждый понедельник, подорожала и стала стоить целый франк - дешевле к вечеру достать из лужи и обсушить. Или прочесть в читальном клубе гражданки Левен - у неё в тот день должен был состояться диспут о положении женщин, с бесплатным чаем и мармеладом. Над кабинетом для чтения она содержала комнаты, где недавно поселился молодой художник Винсен - я часто встречалась с ним в дни Революции на открытых собраниях. В его каморке я могла оставлять и некоторые свои вещи, чтобы не загромождать квартиру матери картонами, и мне было по пути заходить туда. Когда я проходила мимо, Винсен увлечённо рисовал углём очертания Часовой башни прямо на выбеленной стене неподалёку от читальни. Видать, холсты и бумага были ему уже не по карману.
Лизетт я заметила подле одного офицера, который читал газету вслух. Там опубликовали новые декреты, в которых было столько воды и громоздких словесных конструкций, что я заглядывала из-за его локтя в мелкий типографский шрифт и читала вперёд, чтобы отыскать самую суть. Суть одного декрета сводилась к тому, что власти более не намерены давать церкви денег, а церковное имущество будет национализировано, то бишь передано во владение народа. Непонятно было, придётся ли священникам платить за аренду церквей, или же службы будут проводиться в катакомбах, как у первых христиан в Риме. Матушка сказала, что по канализации лазают только нищие и иногда задыхаются там насмерть, а ещё там порой взрывы бывают. Так ежели дерьмо взрывается, почему ещё не делают дерьмовых бомб?
Суть другого декрета состояла в том, что объявлена всеобщая мобилизация и мужчины от 20 до 40 лет могут вступить в Национальную гвардию добровольно, а 19-20 лет - точка и многозначительное пустое место. О чём-то они не допечатали - неужто о том, что будут всех парней под ружьё ставить, даже тех, кто и так в городе полезным делом занят? Кто же тогда останется? И третий декрет был про поиск версальских шпионов и про то, что на одну казнь в Версале мы будем отвечать тремя казнями или что-то вроде. Но ведь никаких шпионов у нас отродясь не было и казнить было некого. Газету, оказавшуюся вдруг в моих руках, пытались даже купить, но я с ней не расставалась, пока мы с Лизетт не разобрали все декреты - а затем поспешили назад в читальный клуб. Газету я показала Винсену - ему стоило быть осторожным, чтобы в гвардию не призвали.
На диспут собралось не так уж много женщин - мы с Лизетт, матушка Бонье, журналистка Анжелика Пикар да актриса Мари ля Белль. Некоторое число парней было привлечено мармеладом и возможностью пошуметь. Марианна Левен открыла собрание чтением газетного фельетона. Неизвестный автор указывал на то, что пока женщины трудятся на фабриках, воспитывают детей или блистают на сцене, их мужья пропивают деньги в кабаках, прогуливаются по бульварам или играют в карты. При этом платят на фабриках за одну и ту же работу мужчинам и женщинам не равно, а ребёнка, если работаешь, оставить негде - об этом матушка как никто хорошо знала. Курьер Жак стал невпопад кричать, что приют надобно распустить, потому что после приюта девицы идут на улицы, и сплетню заодно принёс, что к хозяйке кабака вернулся с фронта её покойный муж, а ей якобы пишет некий граф из Версаля, и оттого она мужа признавать не хочет. Но это уже враки - никогда почтальон Жак письма из Версаля носить бы не стал.
Так весь диспут едва не скатился к графьям и прочей пошлости, поскольку Жаку Бубле, с его фантазией, впору было романы писать, но гражданка Пикар всё же опросила всех женщин поочерёдно и записала программу, чтобы представить её Совету. Во-первых, чтобы оплата труда была равной и условия были надлежащими: предоставлять женщинам общежитие и открыть ясли для детей. Во-вторых, чтобы женщинам образование было доступно, потому как сошлись на том, что свобода - это не каждой на диване возлежать и принимать восхищения поклонников, а каждой иметь возможность выбрать занятие сообразно своему таланту и склонностям. В-третьих, чтобы у женщин были имущественные права и они могли сами своими средствами распоряжаться, а в случае развода не рисковали пойти по миру. И, наконец, чтобы было где искать защиты - создать нечто вроде совета трудящихся женщин, ведь мужчине пожаловаться бывает и стыдно, и он может насмеяться, а женщина женщину всегда поймёт. А то доводилось мне слышать, как швея на фабрике отказала своему начальнику, а он и выставил её на улицу без всякого пособия.
- Вы хотите сказать, - изумилась гражданка Пикар, - что на фабриках процветает проституция?
- Не проституция и не процветает, а происходят отдельные случаи злоупотребления начальствующим положением.
Все участницы так вдохновились, что не только гражданка Пикар, но и сама гражданка Левен захотела писать в газету статью по итогам диспута, и даже Лизетт купила у матушки Бонье дешёвой бумаги, чтобы написать письмо в Совет. Но долго, долго ещё придётся работать, прежде чем воплотить в жизнь хотя бы часть нашей программы, коль скоро парни то утверждали, что их участие в деторождении не менее важно, то, чуть им предложишь самим нянчиться с детьми, сразу прятались за юбку и говорили, будто забота о детях должна для женщины быть удовольствием, а не работой. Вот кого поучить бы держать ружьё, так это грубиянов и голодранцев вроде Бубле и разносчика Антуана, где всяк молодец против овец и умеют только напраслину возводить на честных людей. Диспут прерывался - Лизетт вызывали в Совет на опознание воскресшего мужа кабатчицы, люди расходились, - и продолжался вновь, и я выпила не одну чашку травяного чая, прежде чем последние гости ушли в кабак по соседству.
Винсен на диспут не явился - он закончил очертания городских крыш и рисовал на башне гаргулью. Сперва он сделал её похожей на птицу, затем безжалостно стёр её и начал рисовать силуэт согнутых колен и сложенных крыльев, напоминающий демона, присевшего отдохнуть. Я заметила, как Винсен разговаривал с каким-то усатым типом, после чего вид у художника был, словно у пыльным мешком прибитого. Я присела рядом, спросила, не заболел ли он, не случилось ли чего, не пришли ли дурные вести, - а он шепнул, что мне с ним видеться нельзя. Всё потому, что он - версальского полицейского Бонжана, чьего старшего сына недавно убили статуей по голове, как в газете писали, - младший сын, Франсуа Бонжан. Вот только он ни с отцом, ни с братом давным-давно не водился и понятия не имел, куда документы брата после его гибели делись. И раз он честно усатому делегату сказал, что не знает ничего, - то ничего ему не грозит. Только о его фамилии, конечно, нам молчать следовало, чтобы и его кто-нибудь сгоряча статуей не стукнул.
Цветы у сестрёнки Жаннет шли на ура, а квартал гудел от новостей. В здании церкви сперва учредили лазарет, а затем туда переехал Совет и заседал там, а для госпиталя выделили отдельное помещение. В кабаке "Матагот", где хозяйка бесплатно давала мне краюшку хлеба, слепой старик Жак-Малыш, живший подаянием в Часовой башне, взялся рассказывать очередную свою историю из наполеоновских походов. Он к Революции относился своеобразно и утверждал, что власть Наполеона тоже происходила от народа, как и власть Коммуны, потому что Маленький Капрал рядом с солдатами ел и спал, а монархи такого никогда не делали. А история была о том, как он с верной лошадью Фиалкой - так звали каждую его новую лошадь во всех рассказах - спасся от немецких партизан и подобрал раненого гвардейца, вёзшего важные бумаги. Тут, на самом интересном месте, когда гвардеец поручал нашему герою передать бумаги некоему графу, минуя злокозненную графиню, матушка позвала меня ей помочь, и я оставила старика с другими слушателями.
Матушка сказала мне брать белые повязки и пришивать к ним куски красной ленты крест-накрест, потому как от Люсьена, недавно вернувшегося с войны студента-иезуита, она узнала, что тех, кто носит на рукаве красный крест, пруссаки не трогают. Люсьен по возвращении носил чёрный балахон с капюшоном, заикался - видать, после контузии, - так что его слова я бы делила на два, но ленту отрезала. Эта лента была, конечно, не красной, а малиновой, атласной лентой для дамских шляпок и бантов, и пришивала я её белыми нитками криво, - но матушка надеялась, что красные кресты помогут вывести из города детей, хоть и не знала, что они означают. Крест не всегда означал церковь - я вспомнила, что у одного парижского епископа, не нынешнего, а в давние времена, был прибор в виде креста для наблюдения за звёздным небом. Правда, у того креста было три перекладины, и он с их помощью измерял расстояние между звёздами и на карте их рисовал. А что если красный крест - знак каких-то немецких заговорщиков? Вон, в рассказе отца Жака партизаны немецкие друг друга узнавали по букве Т, руками сложенной.
Матушка согласилась, что нужно сперва узнать, что это за крест такой, и обратилась к отцу Рене. Тот разъяснил, что организация Красного креста, основанная около десяти лет назад, - внеконфессиональна, то есть не имеет отношения к той или иной церкви, и что на детей этот знак надевать нельзя, поскольку носят его только врачи, добровольно помогающие раненым солдатам. Он посоветовал отдать сшитые нами повязки в лазарет, чтобы наши врачи могли вытаскивать раненых с поля боя. Я могла бы тоже подвизаться в лазарете, где уже работали и Люсьен, и Анжелика Пикар, и даже Лизетт помогала, - но если я так криво пришивала ленты, то как же я раны буду зашивать? Зато, когда заговорили о создании городской полиции, чтобы дезертиров и шпионов ловить, я вызвалась добровольцем.
Диана Пикар, организатор Комитета бдительности, дала мне ружьё и показала, как стрелять. Я знала, что в живых людей стрелять не сумею, страшно это, - разве что в воздух, чтобы напугать, потому как безоружную женщину ни один шпион слушаться не станет, а попросту столкнёт в канаву, - или по ногам, ежели злоумышленник убегать будет. Пал один из фортов, и мужа хозяйки кабака, который как раз из того форта вернулся, подозревали в том, что он коменданта предал, а сам сбежал. Как по мне, так кабы он был предатель, то бежал бы не к нам, а в Версаль, если только у него в кабаке не было чего ценного припрятано, - но всё равно следовало его задержать и допросить. Диана Пикар заняла пост поближе к баррикаде, а я выбрала тот, что на подступах к читальному клубу, кабаку да нашему дому, - тем рубежам, где было больше всего мне дорогого; а Лизетт увязалась со мной помощницей. Сама она не стала оружия в руки брать - дескать, плохая примета. Но одно дело - кровь проливать: тогда и вправду по ночам сниться будет, а другое дело - для порядку.
Но совсем неясно было, как пресловутых шпионов выявлять. Нам сказали - останавливать подозрительных, документы спрашивать и пароль, но у нас в квартале все были свои, чужие не ходили. Впрочем, я же не для того взяла ружьё, чтобы какого-нибудь шпиона непременно поймать и казнить. Уж лучше ошибиться и виноватого отпустить, чем невиновного расстрелять. Я для того училась ружьём владеть, чтобы, если версальцы прорвутся, собрать всех детей в самом крепком подвале и защищать их. В городе всё меньше оставалось тех, кого в Нацгвардию не забрали, и я уже всерьёз боялась за Винсена - куда его такого на фронт? Я всем говорила, что он, как и я, может плакаты рисовать, чтобы неграмотным гражданам разъяснять идеи Коммуны, а сам Винсен, увлечённый новой картиной, забывал о сне и еде и не замечал ничего и никого вокруг. Он взялся за краски, и сперва Париж на его стене окрасился в зелёно-синий - именно такого цвета сумерки перед рассветом; затем в оранжево-жёлтом небе поплыла рассветным солнцем алая ладья. Все недоумевали, почему корабль - и в небе, но какой же Париж без ладьи, какой же Париж - без солнца?
Когда Лизетт отлучилась, я подошла на картину посмотреть, так как она была прямо напротив моего поста. Закончив основную работу, Винсен выглядел очень утомлённым. Я напомнила ему, что стоило бы пообедать, тем паче что у меня было немного денег, но он отказывался. А потом вдруг посмотрел на меня внимательно и сказал, что я очень красивая и он бы меня нарисовал. Я чуть было не ответила, что он тоже красивый и мне его тоже рисовать хочется, но это вышло бы как-то неприлично. Хотя быть такого не могло, чтобы Винсен вдруг влюбился, - для него искусство было важней всего. Мне потому и было с ним так легко рисовать вместе, что он не смотрел на меня, как обычно смотрят парни на молодых девчонок. Тут же ему пришла идея нарисовать внизу, на фоне предрассветной синевы, растушёванной туманом с реки, всех-всех жителей нашего квартала - и я согласилась, чтобы он начал с меня. Ведь какой же Париж - без парижан? Для этой затеи ему пришлось оторваться от своей стены и пойти туда, где собирались люди, делать наброски лиц, - а собирались люди у баррикады, где жена фортепианного мастера Мартена пела под гитару.
Также Винсен попросил меня пообещать ничего не делать, если его арестуют из-за отца. Экие ужасы он себе выдумал, будто у нас всё ещё было монархическое самодурство, а не власть народа! В Коммуне дети за грехи родителей не расплачивались. Мало ли у кого был в Версале отец, или брат, или муж? За шпионов на этом участке отвечала я, а я Винсена арестовывать не собиралась - разве что за преступное пренебрежение отдыхом и пищей. И если бы кто-то другой мне сказал, что Винсен - шпион, я, во-первых, посмеялась бы, поскольку он на шпиона был похож в самую последнюю очередь, а во-вторых, всем бы рассказала, сколько вдохновения ему приносили революционные собрания. А теперь, пока он ушёл к баррикаде, я осталась устраивать благотворительную выставку наших картин в читальном клубе по просьбе гражданки Левен. Может, что-нибудь продать бы получилось - ведь Винсен давно ей за комнату не платил.
Самого Винсена, похоже, эта сторона вопроса вовсе не волновала - он доверил мне выбрать из его картин. Я выбрала поровну - свой революционный натюрморт с алой скатертью и лебедя в старом парке, его грача во ржи и пейзаж с полем маков в Бретани, который очень любила, а также наши кувшинки, которые мы рисовали в одном месте, но в разное время. Когда я повесила все картины, прикрепила таблички под ними и пришла к баррикаде, там уже не пели, а готовились к выступлению на возвращение занятого врагом форта. Винсен стоял со своим альбомом, хозяйка кабака гражданка Рамо пришла с кувшином и наливала всем красного вина для поднятия боевого духа, а её юная служанка Луиза, от которой обычно лишнего слова было не услышать, попросила меня научить её стрелять, сказав, что её направили именно ко мне. Мы отошли в сторону, и я показала ей, как стрелять из ружья по старому колодцу. Вот бы ей больше никогда не пришлось стрелять!..
Дед Жак тоже был у баррикады и рассказывал ещё одну историю - о том, как Наполеон проверил его и ещё нескольких офицеров на верность, подсмотрев, что они ответят некоему генералу на предложение его выдать, и как им было доверено получить ценные бумаги из кареты очередной графини. В этом рассказе снова фигурировала лошадь Фиалка, благодаря которой рассказчик догнал и подстрелил похитившего бумаги предателя. Когда-нибудь я непременно запишу все рассказы старика Жака, хотя ни один из них мне так и не довелось дослушать до конца. Вот и теперь нас прервал грохот выстрелов со стороны ближнего фронта. Едва они стихли, все мы бросились через баррикаду вытаскивать раненых. Их было множество - знакомые лица, вчерашние мирные соседи, сегодня взявшие, быть может впервые, в руки оружие и защищавшие наш город. Кто-то помог мне дотащить одного из раненых до лазарета, располагавшегося совсем недалеко от баррикады. Врачи сбились с ног, Лизетт переживала за своего тяжело раненного сутенёра Шарбона. Поговаривали, будто потери велики из-за того, что приказы на позиции доходят не то не вовремя, не то не полностью. Кто-то уже спешил обвинить военного делегата Штайнадлера в измене...
Неожиданным подспорьем стало для меня жалование полицейского в размере пяти франков. По такому случаю можно было и гульнуть - кто же копит деньги, когда война на пороге? Эветт Рамо немало удивилась, когда помимо привычной краюхи хлеба я спросила у неё, сколько стоит бутерброд с сыром. Бутерброд я отдала Винсену, который рисовал вывеску для читального клуба и наверняка давным-давно не ел, а на десерт купила нам два круассана с шоколадом. Вывеска получалась красивой, со стопкой книг на фоне полукруглого витражного окошка, на котором расходились солнечные лучи. Марианна Левен читала вслух нам с Винсеном и хозяйке швейной мастерской Луизе Морель свежий выпуск "Фонаря". С новым номером газеты количество членов Совета на фото на первой полосе уменьшилось вдвое. Тревожные в этой газете были вести - что ввиду отчаянного военного положения Совет будет брать в заложники представителей духовенства. Разве это сможет сдержать атаки Версаля? Это было больше похоже на мелочную мстительность. А если они никого не расстреляют, это будет блеф. И ведь этот вопрос даже не обсуждался всем народом. История уже знает примеры превращения народного правления в диктатуру. Как их остановить? Переизбрать Совет? Но мы в осаде, а коней на переправе не меняют...
Жак Бубле говорил, что, может, и лучше будет сдаться версальцам. Его никто не осуждал - устать от войны и неопределённости не зазорно, - но никто и не поддерживал. Нашим лекарством от страха был смех: мы придумали слово "пруссальцы" - было в нём что-то сальное. Версаль пруссакам уже сдался, и если сдастся Париж, то версальцы посадят в Париже прусского канцлера, а все свободы, за которые мы сражались, и общество, которое мы построили, - всё пойдёт прахом, все жертвы окажутся напрасны. И даже если версальцы предложат мирную жизнь, они дадут её не бесплатно. Взамен они попросят выдать членов Совета, делегатов, офицеров Национальной гвардии. Они не дураки - они знают, что все эти люди были нашими соседями, ходили по одним с нами улицам, ели за одним столом в кабаке. Что мы можем не знать, куда они скроются, но знаем их в лицо и по именам. И если какой-нибудь Жак выдаст их имена ради спокойной жизни - сможет ли он на самом деле спокойно спать?
Вскоре я столкнулась с отцом Рене. Он сидел прямо напротив расписанной Винсеном стены - бесприютный, задумчивый, но никогда не жалующийся и не падающий духом.
- Мари, ты боишься?
- Боюсь, - призналась я и тут же задумалась, чего именно. - Но не за себя.
- Вот и я так же.
Отец Рене сказал, что рано или поздно версальцы войдут в Париж, а детям на войне не место. Что мою сестру нужно вывести из города - и если матушка Бонье из города не уйдёт, и я тоже не уйду, то Жаннет может дождаться нас в приюте в Лионе. Матушка как раз проходила мимо, и мы повторили ей эту идею. Как я и ожидала, она согласилась. Но именно в этот момент прямо перед нами прогремел взрыв. Залетевший в город снаряд попал в кабак, разрушения коснулись и соседнего читального клуба. В кабаке были Жаннет, Винсен, Лизетт... я даже испугаться не успела - только замерло что-то внутри, как остановившийся маятник. Если бы их троих разом не стало, так нелепо и мгновенно, мне, наверное, незачем было бы дальше жить. Мы ворвались внутрь, в топкий горький дым с хлопьями пепла, матушка подхватила Жаннет на руки и побежала к госпиталю, Винсен был цел и помог мне нести окровавленную Лизетт. Когда мы дошли, врачи уже перевязывали Жаннет, а нам с отцом Рене оставалось только держать за руки плачущую матушку Бонье.
Я старалась не заплакать от бессильной ярости на людей, причиняющих столько боли детям и женщинам, и от облегчения одновременно. Хотелось обнять Винсена, и чтобы он сказал, что всё будет хорошо, - ему бы я поверила. Приносили и приводили новых пострадавших. Плакала Марианна Левен. Едва пришедшая в себя Луиза Морель просила посмотреть, уцелело ли в читальном клубе "Пособие по вооружённым восстаниям", которое они не успели дочитать. Жаннет и Лизетт устроили на соседних койках, и матушка оставила меня посидеть с сестрой - а ей самой о многом нужно было договориться. Теперь, когда жизням людей больше ничто не угрожало, я постоянно думала, не погибла ли выставка - пока Винсен не сказал, что вытащил все картины из загоревшегося дома. Я всегда знала, что на самом деле он очень смелый - и тихо гордилась им.
Лизетт, которую навещал брат Бернара, Шарль Фурнье, и Жаннет постепенно приходили в себя. Я сидела рядом, и Жаннет держала меня за руку, пока матушка меня не сменила. Я поблагодарила Люсьена, который зашивал раны сестры, а Анжелика Пикар сделала повторную перевязку. Она помогала пациентам с той же заботой и вниманием, с какими выслушивала их проблемы и надежды, когда работала в газете. Но надежда начала таять, когда Анжелика Пикар ворвалась в госпиталь и сообщила, что версальские мерзавцы прикрываются нашими детьми. Они отказались выпустить из города детей и стариков, но заявили, что не воюют с детьми и не тронут их, если мы сдадим Париж. Это означало, что всех прочих, кроме детей, они не пощадят. Но сейчас в городе было много детей и стариков, которых необходимо было уберечь от бомбардировок. А какое убежище было надёжней древних стен подвала храма? Матушка дала об этом объявление в газету, а мне и остальной полиции следовало заняться эвакуацией в случае опасности.
Матушка повязала на Жаннет свой передник, в котором зашила все свои небольшие ценности - золотые серьги и кое-какой накопленный заработок. Когда она сказала, что если с ней что-нибудь случится, нам с Жаннет этого хватит на первое время, - я хотела возразить, что ничего не случится, но вместо этого только кивнула. С каждым из нас в любой момент могло случиться что угодно. Потом, сидя с Жаннет в лазарете, она сказала, что выход из города может знать сутенёр Шарбон - и можно попытаться с ним договориться, чтобы он вывел Жаннет мимо версальской блокады. Даже не подумав о том, насколько призрачен этот шанс, я побежала искать гвардейца Шарбона и нашла его возле баррикады, где что-то бурно обсуждалось в присутствии членов Совета. Я отозвала Шарбона за угол на разговор. Спросила, сможет ли он вывести мою сестру. Он с лёгкостью взял меня за плечо и прижал к стене спиной - прямо там, конечно, он ничего бы мне не сделал, но я только тогда сообразила, что с ним придётся расплачиваться. А денег у меня почти не было. Но Шарбон спросил только, кто распускает о нём такие слухи - может, подумал, что я проверяю, не в сговоре ли он с версальцами. И ответил, что путь из Парижа один - под обстрелом, а этим путём он и сам не пойдёт, и другим не посоветует. Он сказал, что если бы знал потайной ход из города, то первым же и удрал - и этому я верила. Он, конечно, наживался в Париже - но такой человек сможет нажиться и в более безопасном месте.
- И поменьше слушай враки церковников, они и не такого наплетут, - напутствовал меня Шарбон.
- Это не враки. Это надежда.
- А надежды быть не должно. Когда нет надежды, лучше сражаешься.
Я не стала говорить ему о том, что для детей надежда должна быть всегда - иначе не за что будет сражаться. Должно быть, он решил, что я сама хотела сбежать из Парижа - что ж, пусть думает что хочет. Я поспешила донести его отказ до матушки Бонье, но она не отступилась и пошла поговорить с ним сама.
В лазарете моя помощь не требовалась, но когда был напечатан новый выпуск "Фонаря", разносить его было некому, потому что Жаннет, пару недель занимавшаяся этим вместо призванного в гвардию Антуана, ещё не вставала с постели. Пришлось мне подменить сестру и получить в редакции стопку свежих газет. Но тем, кто толпился у баррикады, газета была не нужна - они откуда-то уже добыли один номер и читали его сообща. Мари ля Белль оплатила два номера и сказала один отнести в лазарет, но и там газету уже читали. Кто-то вызвался проводить меня к дому, где заседал Совет, - но Совет переезжал так часто, что найти его не удавалось. В опустевшем храме, в котором Совет располагался прежде, меня встретил только арестованный епископ и молча перекрестил меня, пока я не затворила за собой дверь. У меня не было таланта сестры продавать газеты - удалось реализовать всего пять штук. Когда я принесла выручку в редакцию, мне дали два франка. Конечно, я работала не ради заработка, но от денег отказываться не стала.
У меня не оставалось больше дел, и я решила взглянуть, что осталось от читального клуба. Выбитые стёкла, засыпанные крупной каменной пылью лавки, повсюду следы жирных чёрных пальцев пожара, словно кто-то измял и изрезал картон с уютным рисунком и измазал его сажей. Наши с Винсеном вещи почти не пострадали, но были свалены в кучу в углу, и жильём там уже не пахло. На месте кабака "Матагот" громоздились руины, обтянутые лентой, чтобы дети и нищие не влезали под перебитые балки. Возвращаясь, я столкнулась с Люсьеном, который замер перед стеной с рисунком Винсена, как перед иконой. Похоже, Люсьен специально пришёл на него посмотреть, как я приходила проведать спасённые картины. Нарисованный Париж не затронуло взрывом. Ладья плыла над крышами, освещая их золотым ветром в своих парусах.
- Красиво, правда?
- С...с-светло.
- Да. После каждой ночи всегда приходит рассвет.
- И т...т-тихо.
Я тоже смотрела на рисунок, как в окно, и чувствовала, что Париж остался только там, на этой стене. Только там остались свет и тишина, там не было слышно взрывов и криков, не видно было пожаров и крови на мостовой. Но шагнуть в этот Париж было нельзя. Можно было сражаться, чтобы солнце снова взошло. Оно непременно взойдёт - даже если мы этого уже не увидим.
- В детстве я верила, что гаргульи летают по ночам.
Люсьен обернулся ко мне с видом волшебника, которому сказали, что его волшебство - просто фокусы:
- А они л...л-летают!
Раз он так говорил - значит, он точно видел. А раз он видел - значит, тот Париж, нарисованный, на самом деле существовал. Я тихо ушла, отступая спиной шаг за шагом, чтобы не потревожить человека, который вслушивался в тихий плеск просыпающегося в объятиях кобальтовой Сены города.
Некоторое время спустя на той же улице я встретила Винсена. Он сбивчиво просил меня в случае прорыва не ходить в бой, а остаться при убежище с детьми, обещал меня защитить.
- А у кого из нас двоих ружьё? Это я тебя защищать буду...
И он меня поцеловал. А я - его, обняв и не отпуская. Его поцелуи оказались такими нежными, почти невинными, словно он целовался в первый раз в жизни. Мы оба понимали, что для нас может не наступить никакого завтра, а значит - жить, дышать, целовать надо было сегодня. Потом он попросил научить его стрелять. Достать ему ружьё мне было негде, да и незачем, но показать ему, как стрелять, было полезно - на всякий случай. Я подвела его к руинам, где мы точно не могли никого зацепить - и где нас никто не мог потревожить. Винсену не с первого раза поддался тугой затвор, а отдачей больно ударило в плечо, так что я забеспокоилась, не был ли он ранен после взрыва, - но он всё-таки выстрелил. И я снова его целовала - пока шум, поднявшийся в городе, не заставил меня побежать к площади. Я опередила Винсена, так что едва ли кто-то заподозрил, что мы были вместе. На западе версальцы вошли в город, матушка уже собирала детей в убежище и искала меня. Она попросила меня привести старого Жака - только не силой.
Кажется, ей не слишком верилось, что старик согласится покинуть свою Часовую башню, но когда я постучалась к нему, он вышел без лишних споров. Он держался обеими руками за мою ладонь, и я осторожно провела слепого сквозь гудящую толпу, готовящуюся идти на западную баррикаду на подмогу. Разместив дедушку Жака в храмовом подвальном зале и убедившись, что он с удобством занял старое, быть может - епископское кресло, я устремилась обратно на улицы. Я ещё колебалась, идти ли на баррикаду, ведь там придётся стрелять по людям, да и Винсен меня отговаривал, пытался выпросить ружьё, - но когда я лицом к лицу столкнулась с Бруно Штайнадлером, который собирал добровольцев и был готов взять меня, невзирая на пол и возраст, был готов сражаться рядом со мной, я не могла сказать ему "нет". Как не могла сказать "нет", когда раньше Диана Пикар протянула мне ружьё. Если у тебя есть возможность защитить своих родных и ближних - ты не можешь от этой возможности отказаться, передать её другому, остаться и смотреть со стороны. И тем более я не могла передать своё ружьё Винсену. Он должен был жить и рисовать Париж.
И это было так абсурдно: пока весь квартал, мужчины и женщины, собирались в бой, Совет Коммуны продолжал заседать в безопасном месте. Сначала матушка Бонье забрала Жанетт с открытого заседания, а по окончании эвакуации я вошла туда в аккурат в тот момент, когда докладчик драматически обвинял в измене того усатого делегата, которого я видела с Винсеном - и доложила, что дети и старики собраны в церкви. Неужели даже теперь, когда враг стоял на пороге, они продолжали искать виноватых, словно это могло что-то изменить? Неужели они будут расстреливать этого немолодого безоружного человека, пока по их гражданам будут стрелять версальцы? Покинув зал заседания, я догнала тех, кто шёл на запад. Настроение в толпе было приподнятым, словно мы шли не на смерть, а на праздник. Мари ля Белль запела песню, и мы её подхватили - и я, и Винсен, который шёл рядом со мной. Друг мой, будь как вольный ветер, Верю - день наш будет светел... Так пели, не чувствуя страха, и ждали команды.
А вместо команды из-за баррикады выкатилась старушка в растрепавшейся шали, причитающая, что версальцы - звери, режут всех без разбора, убили её мужа. Её обступили, расспрашивали, утешали, пытались увести. Её слова никого не напугали, а распалили только больше. Один за другим мы стали двигаться навстречу врагам. Винсен хотел отнять у меня ружьё, но я держала крепко, и, к счастью, у него не хватило сил. Мне было отчаянно стыдно перед ним за то, что я бросала его одного, и было так страшно, что без меня он пропадёт, - но я сказала ему, чтобы он, как безоружный, увёл в убежище эту старушку, чтобы он остался помогать здесь, в городе. Прости - я хочу тобой гордиться, но оплакивать тебя не хочу. Я ушла, боясь оглядываться, мы наспех соорудили баррикаду, и вскоре завязалась перестрелка. Рядом со мной были не солдаты - стрелял редактор "Фонаря" Леон Вербье, стрелял фотограф Эжен Ланнуа, которому я позировала когда-то...
И тут на нас стали надвигаться пушки. И что тут сделаешь? В атаку на пушки подниматься - слишком глупо, но и отступать - некуда: за спиной был наш Париж, наши любимые. Только тогда я позволила себе оглянуться - я чувствовала, что Винсен был рядом, и боялась, только бы не полез под пушки. Огюст, студент, из редакции перебравшийся работать в госпиталь, сорвал с рукава белую повязку с красным крестом и протянул её мне: "Красный крест" версальцы и пруссаки не тронут. Это было наивной надеждой - пушки не видят знаков, и никакой крест не отведёт ядро, - но я взяла повязку и сжала её в кулаке. Огюст что-то ещё твердил мне, не в силах перекричать стрельбу, но я уже не могла ни слышать его, ни разжать кулак. В последние мгновения до залпа я не успела бы бросить ружьё и повязать повязку, и не имела права её носить, - но сохранить её я могла, как последний талисман, бессловесную молитву о том, чтобы этот человек выжил.
...Взрыв грохнул рядом, бросив меня на мостовую. Рядом упала Луиза Морель, и я успела увидеть её остановившийся мёртвый взгляд, а затем в глазах потемнело, и я утонула в темноте и тишине. Кто-то забрал ружьё из моих сжавшихся пальцев. Я не помнила, как Винсен нёс меня в убежище на руках, как меня устроили на полу. Очнулась от боли, когда кто-то меня держал, а кто-то сшивал края раны на правой ноге. Я вцеплялась в складки колючего пледа, чтобы не дёргаться, и не было сил на то, чтобы сдержать стоны и слёзы. Потом к лицу поднесли нечто пахнущее эфиром, и меня вновь закружила чёрная воронка забытья без сновидений. Когда ноющая боль вернулась, я лежала головой на чём-то жёстком, всё тело казалось разбитым, как у оброненной под копыта извозчиков куклы, но кто-то был рядом. Кто-то всё время говорил со мной, говорил странное, то, чего вовсе не могло быть: что мы будем путешествовать, что мы поженимся, если я захочу... Слёзы текли сами собой, мне нечем было их стереть и негде спрятать. Я боялась проснуться и узнать, что этот голос мне только снился, что я не смогла никого защитить и больше никогда не увижу ни матушки, ни Жанетт, ни Винсена, что от меня почти ничего не осталось и я не смогу рисовать...
Тёплая рука вытирала мои слёзы, я постаралась улыбнуться, чтобы показать, что со мной всё хорошо, и разлепила тяжёлые веки. В глаза ударил непривычно яркий свет горелки, но, проморгавшись, я увидела его - живого, настоящего Винсена, заглядывающего в моё лицо. Мне хотелось сказать ему, как сильно я его люблю, но смогла только выговорить его имя. Осторожно попытавшись пошевелить руками, я поняла, что они в порядке, просто придавлены пледом. Я выпростала левую руку и увидела, что в ней до сих пор зажата белая повязка. Я прошептала: "Огюст" и разжала пальцы. Винсен забрал повязку, и я разглядела на ней знакомую малиновую ленту - ту самую, которую я сама пришивала крест-накрест. Когда Винсен помог мне приподняться, чтобы я могла глотнуть воды, я увидела, что не только он был в убежище: рядом была и матушка, и Лизетт, и Огюст сидел на другой импровизированной койке, раненый, но живой. Мне всё ещё не верилось, что это было не сном. Анжелика Пикар спросила, кто меня штопал, и я ответила, что Люсьен - мне казалось, именно его голос я слышала перед тем, как меня усыпили. Анжелика сказала, что это хорошо: у него рука лёгкая. Я и сама не сомневалась, что Люсьен - волшебник, что именно поэтому со мной произошло это чудо.
Анжелика сменила повязки на моём животе и на ногах. И меня совсем не раздражало, что она разговаривала со мной как с маленькой девочкой - так же, как когда-то говорила с Жанетт. А где же Жанетт?.. В убежище тихо без детских голосов - всех стариков и детей вывели из города при содействии американского посланника. Матушка Бонье зашила в рукав платья Жанетт письмо для тех, кто сможет на время её приютить. Парижа не было слышно из-под толстых церковных сводов, не было слышно стрельбы, но, казалось, сама земля под нами вздрагивала от того, что версальцы приближались - пядь за пядью. Распахнувшиеся двери впустили весенний воздух и призыв идти на последнюю баррикаду. Винсен, обнимавший меня, проговорил, что он, наверное, трус, но на баррикаду не пойдёт. Я крепче сжала его руку и ответила, что никуда его не отпущу. Мари ля Белль ворвалась, склонила голову перед епископом с просьбой благословить - и бросила нам револьвер.
Мы остались вчетвером. Епископ Лотар настаивал, что мы должны выкинуть всё оружие, которому в доме Божьем не место, и обещал, что сумеет нас защитить. Винсен послушно отдал револьвер, но матушка Бонье продолжала сжимать неизвестно откуда у неё взявшийся револьвер в руке. А если бы не я, она бы тоже могла уйти с Жанетт... Так мы и встретили рассвет - красный кадмий солнца, крови и флагов. И я снова не могла сдержать слёз - оттого, что с каждым залпом всё больше имён и лиц оставались жить только на рисунках и старых газетных страницах. Я и сейчас слышу их голоса, когда всматриваюсь в выцветшую стену на окраине Латинского квартала, на которой маленьким алым маяком светит ладья - на всех парусах держащая курс на небо.
Постигровое и благодарности
После пушек я сначала кидал монетку - выжил-не выжил, - а потом кидал кубик на степень ранения и выкинул честную пятёрку. На последнее убежище кидать не стал. Хочется, чтобы выжили они все, и матушка Бонье отыскала маленькую Жанетт - не могут же версальцы убить ребёнка! - а хромая художница Мари вышла замуж за своего смешного и храброго Винсена.
Спасибо мастерам и игрокам за оживший мир, полный самых разных голосов и прекрасных судеб, и типажей, вырастающих в архетипы. Я впервые со времён "Города старых кораблей" поймал ощущение города - его души вне времени и пространства, его многоликого портрета, его истории, складывающейся стежок за стежком руками каждого из его жителей. Это была самая правдоподобная легенда и самая легендарная правда - спасибо за Последнюю баррикаду, которая никогда не падёт. Отчаянно теперь хочу поиграть в 68-й. Или хотя бы пересмотреть "Постоянных любовников".
Спасибо Марте и Веле за семью, спасибо Птахе, Мане, Аннетте, Йаххи за близких, спасибо Арти, Тиндэ, Райне, Азрафэль, Ур и ТМП за прекрасных активных гражданок, спасибо Ласу и Эри за пронзительную ноту врачей-пацифистов, перемолотых войной, и всем, с кем доводилось пересекаться - Мэсс, Вере, Мори, Фаволе и остальным - не перечислишь... Очень много любви.
А песню упру у Птахи - потому что лучше сказать невозможно:


Эта игра, конечно, мощно открыла форточку в сторону Эжена - потому что это его придуманный Город. Париж живёт, пока его рисуют. Кхм.Эх, мальчик, зачем ты это с собой сделал - ради чего, ради кого?
После игры пошли провожать питерских. Прогулялись пешком до Курской - ноги после балеток сказали мне "йа русалко". Муму за вокзалом оказалась закрыта, и мы пошли в Киллфиш. После досмотра с изъятием резиновых ножей заняли столик. В меню больше не было "Ван Гога", и я решил, что я не пират, как в прошлый раз, а хорошая девочка, и буду не "Секс с капитаном", а "Анютины глазки". Синие "Глазки" были очень лёгкими, а картошка - очень солёной, так что коктейль кончился быстро. Справа Птаха рассказывала питерцам про питерские же игры, слева Дуглас и Мэсс агитировали за свои будущие проекты. Расходились поочерёдно, но поскольку мне обидно было уходить из Киллфиша кристально трезвым, я взял ещё красного винишка. Всем мур за вечер!

@темы: friendship is magic, moments of dream, кина не будет, електричество кончилось, радио Marcus FM, соседи по разуму, le goeland, ролевиков приносят не аисты, это крыса и ей не стыдно