...Всё началось с того момента, когда мы с Саюри представили, как Крайон, Шейла и домочадцы готовятся праздновать Йоль: ко мне стали приходить другие феи (и не только феи) и рассказывать, как они встречают Йоль - или другие праздники. Истории множились, что-то забывалось, вспоминалось или создавалось заново, дополнялись и складывались воедино разрозненные детали... К Новому году этот спонтанный цикл ещё не был готов, - но грех было не закончить его ко дню рождения Саюри. И вот, за последние десять дней я записал всё, что было. Немного не успел в срок
Конечно, не все феи, которых мы наплодили за год (а Ида существовала и раньше), пожелали поделиться подробностями: некоторые - только упомянуты. Здесь есть вампир Ивко и Охотник Майкл, чью историю я пока ещё не перепёр сюда, - и нет пока-спойлерных-фей-в-стол: их кусочек доступен только Саюри, однажды в будущем я его добавлю. Как назвать то, что получилось? Текстовый мини-адвент, венок драбблов?.. В совокупности, вместе с секретным кусочком, - 3957 слов: один из самых больших текстов, которые я когда-либо писал, но состоящий из бессюжетных зарисовок. Йольское, Рождественское, Новогоднее. Смешное, серьёзное, разное. Возможные затравки будущих историй, - потому что, сколько бы ни было создано, столько всего ещё впереди. И, как всегда, - очень много любви.

Рыжие близнецы и их рыцариПространство и время могут уступить, когда хочется вместе встретить Йоль. Эдрах сидел, устроившись в объятиях Улсена, перед столиком со всякими вкусностями в доме своей сестры и её супруга - и прислушивался то к разговорам, то к негромкой музыке, лившейся из тонко сделанной музыкальной шкатулки.
- Таверзин... Это взбитые сливки, - предупредил он.
- Я знаю, - Таверзин обмакнула каперс в изящный глиняный соусник и с аппетитом им захрустела. Эдрах ещё раз внимательно взглянул на сливки (точно такие же таяли в его кружке с какао), затем на Таверзин, и с подозрением прищурился:
- И давно у тебя так?..
- Недавно узнали, - Кэйя просиял той широкой улыбкой, которая бывает, только когда уже не можешь её сдерживать.
- И вы молчали! - возмутился Эдрах и даже приподнялся, завозившись в руках Улсена. - Таверзин, ты во всём меня опережаешь!
- Это не соревнование, Эдрах, - заметил Кэйя, всё ещё довольный.
- Может, в следующей жизни?.. - Улсен посмеивался Эдраху в рыжую с проседью макушку. - К тому же, мы уже Файншэга воспитали. Это тоже считается.
- Леди Тариана нас за то воспитание наверняка до сих пор вспоминает коротким незлым словом... - мечтательно произнёс Эдрах.
- Жестом, - поправил Кэйя. - А раз у Файншэга кованая рука, совсем как у меня, сделанная руками Таверзин, - то он и вовсе выглядит как детище нас всех четверых!
Засмеялись все - даже Улсен, чья судьба наконец расплелась с судьбой Файншэга ап Скатах. Он согревал ухо Эдраха губами (для удовольствия и по привычке: от добротных рам не дуло холодом), и незачем было ворошить былое, как уже прошлогодние угли в Очаге. За окном низкий Йольский закат разгорался оранжевым, а угли лизало пламя - конечно, рыжее.

Даррен и РиннЗа неделю до Дня подарков, когда всё вокруг уже пестрело скидками и распродажами, Даррен уговорил Ринна пройтись вместе с ним по торговому центру, клятвенно пообещав подарить ему на Йоль всё, что ему приглянётся. Тот подозревал, что на самом деле самому Даррену просто нравилось, как Ринн обнимает его руку, чтобы не потеряться в толпе, и глазеет по сторонам, как попавший в экзотическую страну, - но, конечно, согласился, взяв с него более конструктивное обещание зайти потом в антикварную книжную лавочку.
- Это подарим моему протеже, а это - его жене, хоть они и гнусные предатели... О, а вот это я себе хочу, - Даррен мастерски выуживал что-то из самых невзрачных уголков стеллажей, таская Ринна от павильона к павильону. - А вон ту красивую коробочку пошлю-ка я нашему графу.
- Ты собрался что-то ему дарить?.. - Ринн с удивлением заглянул ему в лицо. - Ты чему это так улыбаешься?.. Даррен, нет. Мы не будем отправлять Клариону белую плюшевую крысу в короне со стразами.
- А может... - Даррен отвернулся от витрины магазина игрушек и устремил полный надежды взор на магазин террариумистики напротив. Ящерица, лежащая в гамаке под лампой, взглянула на него в ответ, как сообщница.
- И консервированных тараканов в фарфоровой сахарнице - тоже не будем.
- Ну и чёрт с ним, у него и так их наверняка тьма на этом его чердаке... О, смотри, какая ёлка!
- У нас уже есть ёлка, - напомнил Ринн. - Живая, большая ёлка из питомника деревьев для тёмных ритуалов. А этот... арт-объект куда?..
- Этот в ванной поставлю, не ворчи. Сам донесу, только покупки подержи, пожалуйста... Осторожно, не вырони ничего! Ну что ты так смотришь?.. Хочешь, поцелую?..
- Хочу, - сдался Ринн. - Трижды.

Кларион и Кадарн- Что это, сердце моё?..
- Винтаж, - невозмутимо пояснил Кларион.
- Это я вижу, - признал Кадарн. - А что он делает на нашем коте?..
- Облагораживает.
Полосатый Себастьян в бархатной жилеточке с галстуком-бабочкой изумлённо таращился в пространство, осознавая своё положение. Кажется, настолько радикально его мир не переворачивался даже после кастрации. А графская резиденция накануне празднования Йоля напоминала репетицию кордебалета: все сновали с серьёзным видом и очень слаженно, а на богганских ливреях не должно было быть ни единой пылинки.
- Кхм!.. И правда, - согласился сатир, почесав бороду. - Но не думаю, что это помешает им троим уронить ёлку. Впрочем, я инженер или где?..
И, закатав рукава, он взялся сколачивать деревянную опору для ёлки - которая, судя по количеству вложенного волшебства, должна была выдержать не только котов, но также землетрясение, цунами и взгляды высоких гостей из Дома Гвидион. Самые хрупкие хрустальные украшения были перевешены на верхние ветки, где до них не дотянулись бы кошачьи лапы.
Как только Кадарн закончил работу, выпрямился и встал рядом с Кларионом, любуясь делом рук своих и вдыхая аромат свежей стружки и хвои, - рыжий Сантьяго, также в жилетке, придававшей ему сходство с гангстером эпохи сухого закона, уверенной поступью прошёлся по книжной полке, примерился и запрыгнул в еловые лапы. Те лишь слегка покачнулись, да мелодично зазвенели украшения. Ель устояла.
- Ну вы посмотрите на него, - произнёс Кадарн со смесью нежности и восхищения. - Как к себе домой. Потому что на ёлке должна быть звезда.
- Кого-то он мне напоминает, - улыбнулся Кларион.
Кадарн приобнял его за плечи, привлёк к себе, коснулся улыбкой виска. Если Кларион шутит о рыжих нахалах без грусти, - значит, точно всё хорошо.

Лышко и Дерилл- Ну кто так строит? Кто. Так. Строит?!.. - возмущался Лышко. По его мнению, в Башне место для Йольского древа было только на потолке. С потолка он и рухнул на подставленные лапы Дерилла, обхватил его руками за шею и даже хвостом за пояс обвил, для верности.
Древо было прибито корнями к потолку. Хвойным его никто не решился бы назвать, да и деревом - с некоторой натяжкой. Клубок гладких ветвей, перекрученных суровыми приморскими ветрами, то и дело меняющими направление, щетинился пучками шипов в тех местах, где когда-либо был повреждён. Шипы были длинными и тонкими, как спицы, а на них росли ещё шипы.
Лышко помнил, как праздновали Йоль на Лебедином утёсе. Ель в просторном зале украшали причудливые механические игрушки, созданные нокерами - и даже самим бароном Адальбертом. Некоторые из игрушек были головоломками, разгадав которые, можно было достать изнутри небольшой сюрприз - конфету или монетку. А некоторые были ловушками, и при попытке их вскрыть незадачливый искатель сокровищ мог быть обрызган блёстками или с ног до головы опутан серпантином. Разумеется, на взгляд отличить клад от ловушки было невозможно.
Он не рассказывал об этом Дериллу, чтобы тот не ревновал к прошлому. Да и как опишешь, как объяснишь?.. Подарки лучше слов. Поэтому по древесным ветвям струились разноцветные ленты и блестящие цепочки, и свисали с них подвешенные на нитках клубочки и свёртки: пачьи сюрпризы и шалости. Дерилл, задрав остроухую голову, рассматривал это явление, словно щенок, впервые увидевший падающий снег.
Но если здесь идёт снег - то сразу бураном, перемешивая тесно нависшее небо с обледенелой землёй. Время Йоля - тоже перевёртыш: назовём день ночью, ночь проведём как день, надышать горячим во впадинку между ключиц - уже значит перезимовать. И Лышко знал, что раз время способно свернуться кольцом, как венок над камином, - то однажды в его сердцевине найдётся лазейка, и Дерилл тоже узнает, каким разным может быть Йоль.

Лиа и Ма'ИиЛиа проснулась с ощущением чужого взгляда, не нарушающим при том чувства безопасности. Приоткрыла глаза, глядя из-под ресниц. Ма'Ии, уперев острый локоть в подушку, а сгиб запястья - в скулу, смотрела на неё сверху вниз с предвкушающим любопытством.
- Светлого Йольского утра, о прекрасное создание Грёзы, - сообщила Ма'Ии. - Мне поистине повезло созерцать твоё величественное пробуждение!
- Ты пытаешься меня очаровать, сладкоголосая эшу?.. - улыбнулась Лиа.
- Что значит "пытаюсь"? - та шутливо возмутилась. - Я думала, что уже преуспела!
Смеясь, Лиа опрокинула её на спину и теперь сама смотрела сверху, поймав и прижав к подушке её ладони:
- И ты совершенно права.
- А ты правда выглядишь великолепно, - прошептала Ма'Ии после поцелуя.
Утро выдалось не по-зимнему ясным, почти строгим, как фортепианная пьеса: за окном виднелись деревья и крыши машин в ледяной глазури, чередовались полосы света и тени.
- Ты уже так давно не уходишь, - произнесла Лиа, проводя пальцем по следам от костяных и косточковых браслетов на запястье Ма'Ии. - Не скучаешь без странствий?
- Я хочу встретить Йоль с тобой. И все открытия этого мира манят меня меньше, нежели всё, что я открываю в тебе каждый день. Лучше отправимся куда-нибудь вместе, как только у тебя будет выходной.
- А когда во мне не останется для тебя ничего неизведанного?.. - поинтересовалась Лиа, стараясь скрыть тревогу за ревнивым тоном.
- Такого дня не настанет, госпожа моего сердца, - заверила её Ма'Ии, серьёзно глядя своими вечно несерьёзными глазами с намечающимися лучиками в уголках. - Грёза изменчива, также и её творения. Не изменится только моя любовь к тебе.
- Выкрутилась, - Лиа зажмурилась, как кошка, ослабила хватку, и эшу тут же ускользнула и в буквальном смысле.
- Пора будить нашу маленькую волшебницу, пока она не пришла будить нас, - объявила Ма'Ии. - Иначе у неё собьётся режим. Я обещала сводить её на Йольский рынок троллей под мостом. И ты идёшь с нами!
- Кто бы говорил про режим!.. - Лиа со стоном запустила в эшу подушкой, но не попала: в дверном проёме только мелькнула пола пушистого халата, как лисий хвост.
Её, Лиа, халата, между прочим.

Ида и ГолвейЕё первый Йоль в качестве преподавательницы почти застал Иду врасплох: едва закончились зимние полугодовые экзамены и студентки начали разъезжаться на каникулы, как пришла пора украшать фригольд и готовить подарки.
Сейчас, пока короткий день ещё не прогорел как свеча, в стенах университета было особенно тихо. Кто-то из фей собирались начать праздновать здесь, а продолжить - в "Рогах и Копытах", кто-то - наоборот, - но все они ещё были заняты приготовлениями. Ида незаметно ушла к Очагу и присела перед ним, наблюдая, как укорачивается полоска света под окном, а отсветы цветного пламени на камнях становятся заметнее. На обрамлявшем Очаг камине уже висели в ряд вязаные носки - чтобы у всех обитательниц Дома Иды была на Йоль новая шерстяная вещь. Подарки прятались в носках: созданные ею, выменянные на ярмарках и даже найденные в Осенних лавочках. Так, Ида не смогла пройти мимо мыла ручной работы с надписью "Для рук и юридического лица", сразу подумав о Кирэн. К тому же оно было похоже на щит и пахло земляникой.
Прислонившись к тёплому боку камина спиной, Ида прикрыла глаза, мысленно переносясь во времена Золотого века. Героини легенд были для неё не застывшими стилизованными фигурами с иллюминированных свитков, а такими же живыми, как она сейчас, - она сама была одной из них. Этот Очаг, утраченный и обретённый, был её мостом, переброшенным через столетия жизней Подменыша, соединившим её нынешние, полные Банальной рутины будни - со сказкой, вписавшей её в этот мир. И все феи, соприкасавшиеся с этим Очагом как с чем-то большим, нежели просто источник глэмора, - становились частью его истории, включались в общий поток. Сколько ещё фей придёт сюда после неё - любить, грустить, помнить, сражаться?..
Этим утром Моррахан взял уголёк из этого Очага, чтобы разжечь новый Очаг для подданных Атенрая на поворот Колеса, и скоро должен был вернуться. Ида всегда говорила, что её Очаг горел её любовью, - и, пожалуй, для любви не было лучшего выражения, нежели пламя: его отдаёшь - а его не становится меньше. А значит, - даже если однажды во всём мире останется только один Очаг, этого будет достаточно, чтобы вновь разжечь их повсюду: так Йоль напоминает о том, что не вечна будет Зима, и новое солнце родится.
Ида открыла глаза, не сомневаясь, кто сбережёт её сердце, как уголёк.

Кейд и МарисаКейд метался по капитанской каюте, как тигр по клетке, отталкиваясь ладонями от стен при разворотах. Пил, словно воду, приносимую рабами разбавленную мамахуану и посылал к морскому дьяволу всех не в меру заботливых с их пожеланиями отдохнуть. Временами садился за стол, хватался за перо и черкал по карте: убивал время, раз больше убить было некого.
Дела шли из рук вон паршиво: Кейд рассчитывал встретить Йоль на суше, в одном из портовых Неблагих фригольдов, где его давно ждали. Однако какой-то выскочка с королевской грамотой успел объявить пролив, через который пролегал кратчайший путь к нужным Кейду островам, своей территорией. Кейд попытался с наскока прорваться через морской кордон, но обломал зубы и откатился зализывать раны. И вот уже был канун Йоля, а дойти до порта в обход он никак не успел бы, даже если бы не пришлось чинить снасти и если бы ветер был самым попутным. Но погода, как назло, также была отвратительной, а припасы и волшебство иссякали.
- Кого там ещё принесло?!.. - прорычал Кейд, почуяв сквозь усталость чьё-то присутствие, и резко обернулся. Не сразу сообразил, что не было стука или скрипа двери. - А, это ты...
Он немного успокоился при виде селки. Мариса протиснулась снаружи в иллюминатор, плюхнулась на его койку и поболтала босыми ногами.
- Мне там уже предлагали дверь ломать, но я решила, что через окно будет быстрее, - сообщила она. Приблизилась и прижалась, обдавая Кейда солёной свежестью. - Брось это всё, Йоль на носу, пора праздновать!
- Праздновать?!.. Да мне даже подарка для тебя взять негде! - воскликнул Кейд. - А всё из-за этих Благих кретинов, чтоб им акулы откусили по ползадницы каждому! Поделили всю землю и возомнили, будто море тоже может кому-то принадлежать! Они у меня ещё будут морского ежа рожать против шерсти!..
- Во-первых, лучшим подарком для меня будет провести Йоль с тобой, - серьёзно сказала Мариса. Склонившись над картой, она провела по ней влажным пальцем, превращая чернильные пометки в размытый синий ручеёк. - Во-вторых, это карта у тебя двумерная, а Грёза моря - трёхмерная... как минимум. Дай мне напитаться силой Йоля, и я посмотрю, как можно будет проскочить через границу, чтобы эти дураки на поверхности ничего даже не заметили.
- А в-третьих?.. - с невольным интересом спросил Кейд, чувствуя, что она сказала ещё не всё.
- А в-третьих, где ты у морских ежей шерсть видел?.. Выходи наверх, там снег пошёл.
- И что с того?..
- Не знаю, как ты, а я не то чтобы видела много снега, - Мариса пожала плечами и взяла его за руку. - А это красиво. Идём.
...Они сидели на верхней палубе под навесом из парусины, и перед ними падали крупные снежинки, оставляя на досках белые пятна. Позади них команда праздновала Йоль: слышались всплески музыки, смеха, визга, весёлой ругани, шумная возня на нижней палубе. Вот одна сатирка огрела другую мокрым полотенцем с камбуза, а та, увернувшись от второго замаха, улепётывала, хохоча, - но явно хотела, чтобы её догнали. Долгая ночь - время, когда на всякие излишества капитан посмотрит сквозь пальцы: известно же, что холод зимы прогоняют любовью!.. Даже деревянный остов корабля, находящийся в вечном напряжении борьбы со стихией, в эту ночь вздыхал и поскрипывал в каком-то особенном ритме.
И никто не заметил сквозь полупрозрачную снежную занавесь, как Кейд и Мариса ушли в капитанскую каюту, - только снежинки продолжали лететь в её приоткрытое окно.

Белозорь и Ариан- Скоро Рождество, - произнёс Ариан и замолчал. Он стоял у окна, глядя, как снежная крупа с грозно набухшего тучами неба на глазах превращается в дождь, стекающий струйками по стеклу. Температура выше нуля в январе была для штата не редкостью.
- Я помню, - откликнулся Белозорь. - Помню, что у тебя Рождество после Нового года, а не до. И ты хочешь провести его где-то не здесь, я прав?
- Я не знаю, - сказал Ариан, прикусив губу. - Многие святыни изменились безвозвратно. И всё же я старею, и мне всё чаще хочется успеть увидеть их вновь, прежде чем... Но я не хочу оставлять тебя.
- Прежде чем мы вернёмся в Грёзу, где время не будет властно над тобой, - договорил за него Белозорь. Он поднялся, отложив планшет, протянул руку и обнял чародея, который, застыв в своих размышлениях, словно не сразу это заметил. - А пока мы здесь, - куда бы ты ни пошёл, я хотел бы пойти с тобой. И в паломничество тоже. Я буду хорошо себя вести, обещаю.
- Но зачем тебе... - начал было Ариан, но Белозорь обхватил его крепче, зарылся пальцами в его волосы и прижался губами ко лбу.
- Ты опять слишком много думаешь, и опять не о том. Твой бог вернул мне тебя, и я ему благодарен. Я даже мог бы покарать каких-нибудь его врагов, но, кажется, он сам справляется.
- А Рождество?.. - продолжал Ариан упрямо. - Оно значит что-нибудь для тебя?
Белозорь тихонько вздохнул: для лекций о мифах о рождении солнца явно было не время, Ариан всё это знал не хуже него. Он сел обратно в кресло, увлекая Ариана с собой в объятиях.
- Когда я совершал путешествие в поисках углей моего былого Очага, я ничего не нашёл, - заговорил Белозорь медленно. Вскоре Ариан расслабился, пригрелся, убаюканный звуками его голоса. - Но среди встреченных мной вещей была старая книжка, напитанная глэмором. Какая-то школьница или школьник, видимо, писала по ней сочинение и очень много мечтала. Мне потребовалось время, чтобы суметь прочитать её.
- И это была не Библия, - вставил Ариан.
- Нет. Это была история о мальчике, который слушал Рождественскую проповедь и не знал, кто такие волхвы, а потому думал, что это волки. Волки бегут по снегу за звездой. Она всё светит и ведёт их, а они идут и идут.
Белозорь говорил чуть нараспев, и у Ариана вдруг мурашки пробежали по спине. В опустившихся сумерках (кроме него, включать свет было некому) казалось, что в иссиня-серой туманной пелене дождя за окном что-то движется, - а история звучала так, словно Белозорь не просто прочёл книжку, а был там и всё видел.
- Меня это зацепило, - добавил Белозорь более обычным тоном. - Христиане всегда считали волков врагами. Утверждали, что дьявол принимает облик волка. Но дети об этом не знают, и волки не знают тоже. Они видят звезду и следуют за ней.
- И куда они придут? - спросил Ариан почему-то шёпотом.
- Не знаю, - Белозорь чуть пожал плечами. - Я шёл так долго, и вот я пришёл к тебе. Значит, куда-то придут и другие.
Он коснулся щекой и губами ладони Ариана, лежавшей на его плече. Порыв ветра за окном взвыл в узкой улочке на разные голоса, и Белозорь улыбнулся им, как братьям.

Магнус и суетологиМагнус весь день устраивал для детей развлечения на Йоль. Некоторые, особенно те, что помладше, впервые открывали для себя традиции Йоля и узнавали, что означают цвета зелёных, красных и золотых лент, и как зажигать свечи на Йольском полене. Старшие - пекли печенье и прочие угощения, мастерили игрушки, водили хороводы вокруг костра и пугали друг друга страшными зимними сказками. Для тех, кто помнил своё детство в Осени, - Рождество, Новый год или Кванзаа были не менее важны, и Магнус был для них святым Николаем, Дедом Морозом и другими подателями подарков в одном лице. Затем уставших малышей нужно было уложить спать. Недавно появившаяся на Поляне пак-медвежонок, которую отбили у желавших совершить Йольское жертвоприношение, долго не отпускала Магнуса и просила рассказывать ей историю за историей, пока не заснула, обнимая плюшевую куклу.
Магнус знал, что заполночь, покончив с Домовыми торжествами и ритуалами, остальные хозяева ключей от Поляны непременно присоединятся к нему. Для поворота личного Колеса не нужно многих, - но важно собрать в одном месте любимых.
Калина прибыла первой: ворвалась со снежным вихрем и отдалённым гулом, румяная, пахнущая блинами и брютом, - и бросилась Магнусу на шею. Он подхватил её, закружил:
- Счастливого Йоля, моя краса!
- Где мой кусочек угля, борода из ваты? - потребовала она весело. - Я была плохой девочкой!
- Неужели нужно топливо твоему внутреннему огню? - смеялся Магнус.
Некоторое время спустя дверь в Грёзе вновь открылась. Тармит привык ходить бесшумно, но Магнус слышал его сердцем, - обернулся и сейчас. Обернулся и вздрогнул, увидев незнакомое лицо: Тармит спешил, потому не успел или забыл сбросить чужую личину. Но в следующее же мгновение Магнус шагнул навстречу, бережно заключил в объятия и его.
- Я всегда узнаю тебя, - прошептал с улыбкой рыцарь Скатах.
- Здесь - да, - поправил Тармит, покачав головой чуть виновато. - Но не недооценивай моё мастерство. Порой я боюсь, что однажды ты случайно встретишь меня в обличье кого-то из своих врагов...
- Я предоставлю тебе их список, - пообещал Магнус и поцеловал его в макушку. - И из засады я нападаю только на похитителей детей. Тебе незачем бояться меня: я никогда не причиню тебе вред или боль.
- Не зарекайся. Бывают ситуации, когда необходимо причинить боль одному, чтобы победить, - возразил Тармит.
- Я не смогу. Разве что ты сам об этом попросишь, или так будет нужно, чтобы спасти тебя или её, - Магнус взглянул на подошедшую к ним Калину. - Никакая другая победа того не стоит. Впрочем, хоть в ночь Йоля и принято изгонять страхи... Для начала, вас подарки заждались!
И он приобнял обеих фей, направляя к Йольскому дереву, немного странно выглядевшему среди цветов Поляны. Здешняя Грёза повлияла и на него, - так что перемигивающиеся всеми цветами радуги огоньки, зеркально-блестящие алые шары и серебряные шишки не висели на нём, а росли.
- Ты уже сделал мне подарок, - негромко сказал Тармит, улыбнувшись уголками губ. - И я даже не о волшебной подушке.

Ивко и МайклВ канун Рождества на родине Ивко пылали огромные костры, да и родина Майкла в этом не отставала, - так что Майкл предложил отправиться севернее. Точнее, не предложил, а настоял на том, что Ивко следует отдыхать хотя бы раз в вечность - и не важно, как он это назовёт: новогодними праздниками или медовым месяцем.
- Но я согласен только на апартаменты, в которых есть железные щиты на окнах, - добавлял он.
- Душа моя, это вампирам положено быть параноиками, а не тебе, - Ивко попытался отшутиться, но не тут-то было.
- Я видел на тебе ожоги, - серьёзно возразил Майкл. - И я больше не хочу этого видеть.
...Они устроились на веранде вдвоём, в двухстах метрах над городом. Покачивались фонари с электрическими лампочками внутри, на круглом деревянном столике дымился кофейник, а клетчатый плед был большим, тяжёлым и тёплым. Ещё выше, над чёрными елями, дремлющими под подушками снега, плясало северное сияние, как сказочные драконы-змеи, выпущенные из колб безумного алхимика: бирюзовые, сиреневые, изумрудные. Его отсветы мелькали на снежном крошеве, как калейдоскоп. Майкл, не сводя взгляда с бурлящего красками неба, теснее подгрёб Ивко к себе под бок.
- Ты не замёрз? - тут же забеспокоился Ивко. - Я-то ведь не мёрзну.
- Не замёрз, но с тобой теплее, - промурлыкал Майкл, проводя носом по его волосам, за ухом и ниже.
- С точки зрения разницы температур это спорное утверждение... Эй! - Ивко, в холодных краях поддерживающий тепло своего тела ровно настолько, чтобы на нём таяли снежинки, а Майклу не пришлось почувствовать себя Ромео, целующим в склепе Джульетту, - ощутил лёгкое предупреждающее прикосновение зубов к своей шее. - Всё равно не прокусишь!
Майкл сменил гнев на поцелуй, заставив Ивко улыбнуться. Помимо того, чтобы целоваться, как все нормальные люди, Майкл любил находить для поцелуев какие-нибудь неожиданные местечки: например, на верху лопаток или над выступающей костью в низу живота, - отчего Ивко было немного неловко, щекотно и смешно. Кажется, именно его улыбок Майкл и добивался.
- Прости, - вдруг сказал Майкл после паузы. - Порой мне хочется назвать тебя своим солнцем, но я понимаю, как это прозвучит...
- Отчего же? Солнце - это то, что важно для тебя, и я это знаю.
- Ты - мой свет, - Майкл упрямо помотал головой. - Другого мне не надо.
- Но мои... недостатки так много отнимают у тебя, - проговорил Ивко, глядя, как небесный свет рисует широкой кистью мимолётные картины. - Тебе не прогуляться со мной солнечным днём, не выпить по пиву у костра. Я даже не смогу задремать у тебя на плече.
- У тебя нет недостатков, - удивлённо заявил Майкл, едва дослушав. - Ты - совершенство для меня. Если я и хочу, чтобы ты был живым, - то только ради тебя самого. Но это невозможно, и мне нужен ты - тот, кого я встретил таким, какой ты есть.
Над крышами далеко внизу вспыхнули фейерверки - словно горожанам было мало бесплатного шоу в атмосфере.
- И заплакать от счастья я тоже не смогу, - сказал Ивко очень тихо, пока эхо мотало по ущельям отзвуки праздничной пальбы. Затем добавил громче: - Но тебе всё-таки стоит почаще бывать на солнце. Сам знаешь, иначе не усваивается витамин Д...
- Я тебя сейчас снова укушу, - пообещал Майкл, счастливо улыбаясь.

Саюри ещё раз с днём рождения - и с благодарностью за совместное волшебство