Вот такой у меня был неожиданный Мабон, когда у меня и появилась одна там селки, которая заявила, что селки могут быть не только ирландскими, и что она будет гаитянской селки. После чего вокруг меня начали сгущаться соответствующие мотивы (и я немало орнул, когда тот же Морваэн написал, как римляне пытались травить святую Фёклу ТЮЛЕНЯМИ)), - про бар Кузен Самди я уже рассказывал. И, например, на одном из вальсовых вечеров в библиотеке в качестве вальса прозвучала вот такая песенка:
Про селки Марису в качестве предысторииИтак, эта селки - маленький чёрный морской котик (little black seal, ага) во всех смыслах. В фейском-человеческом обличье - миниатюрная, но не хрупкая темнокожая девица, кудрявая, с большим количеством колечек в ушах, а в солнечное время года покрывается золотистыми веснушками. Поскольку вы знаете, как плохо у меня с фантазией, - постольку её зовут Мариса (да, вполне гаитянское имя). Родом она из общины, в которой много кинейнов, - и вообще она с детства знала о существовании селки, училась плавать и гадать и мечтала тоже однажды получить шкурку. Но в один непрекрасный день её наставница-селки спасла рыбаков с разбитой лодки во время шторма. В обличье тюленя она успела вытолкать людей к безопасному берегу, но её саму волна ударила об острые камни. Целительницы не смогли её спасти, и осталась только шкурка со шрамами, которую по её воле передали Марисе.
Мариса, конечно, хотела шкурку, но НЕ ТАК. Она не считала, что жизни каких-то там рыбаков, дураков и пьяниц, стоили жизни её наставницы, - будь они хоть десять раз чьими-то мужьями, сыновьями и братьями. И ушла из общины - но не отреклась от неё, как и сёстры её не оставили. К капитану Кейду ап Балор она пришла наниматься на службу по собственной воле и из соображений мизантропических - "Я хочу быть морем и топить людей"(тм): хотелось отомстить смертным, а то чо они. И за этим желанием Мариса как-то не подумала, что у неё паспорт шкурку отнимут, для дополнительной мотивации, - чтобы, простите, добровольно и с песней(тм). А Кейд вовсе не собирался терять такую ценную специалистку. Часть команды - часть корабля, и нечего тут.
А специализируется Мариса на навигации - причём как в яви, так и в Грёзе: давно виделось мне (ещё после шуток про подлодку), что корабль Кейда может ходить и там, и там. И может переходить из одного мира в другой, переворачиваясь относительно линии горизонта, как в Пиратах Карибского моря, - только без приложения физических усилий со стороны команды. Морская Грёза вдвойне изменчива, непредсказуема и полна опасными тварями, - а у Марисы свои методы видеть сквозь Грёзу и находить в ней путь, вроде прорицаний (и вроде и Искусство, но ближе к общению с духами Умбры). Мелом на палубе чертит, жертвы лоа Агве приносит - и говорит, куда плыть, чтобы не сесть на мель, на рифы не налететь, и во всякие Бермудские призматоиды не попасть.
Не раз сёстры предлагали Марисе потопить эту лоханку и освободить её, не компрометируя её присягу, - но она всегда отказывалась: дескать, моя добыча, сама на дно утащу, как всё желаемое получу. Вот только с желаемым было непросто
Кстати, мы уже сильно погодя сверили с Саюри, кто как представляет себе нашего харизматичного пирата Кейда, - и представления вполне совпали! Я вижу его с волосами цвета горького шоколада, отливающими в золото на солнце, лежащими крупными волнами, и с чёрными или тёмно-синими до черноты глазами, - и одним из тех ши, кто любит носить растительность на лице для пущей брутальности: от аккуратных усов и бородки минимальной длины до просто щетины в виде небрежной небритости, в зависимости от настроения.А потом мы с Саюри наплодили фей и написали историю (опять)), в которой эта селки смогла принять не последнее участие. Как верно заметила Саюри после, - история очень женская. И все эти женщины в ней - очень разные феи с разными характерами и мотивациями, и все такие чудесные
Но и Кейд с Астером тоже совершенно прекрасны с их полярно различной меж собой харизмой!
История четырёх ши и одной тюлениИтак, всё началось со сказки, которую прислала мне Саюри. Вот этой:
Аркадия, королевство фей.
Замок с белыми стенами на холме, за ним - бескрайние заливные луга, где пасутся крылатые кони.
Там правит владыка из Дома Сокола, Астер, овеянный доброй славой победителя чудовищ. Помогает ему ши из Эйлунд, Нариллис, волшебница. Гвидион веками безнадёжно влюблён в неё, однако состоит в законном браке, и не в силах изменить данному некогда слову. Давным-давно Гвидион спас фею от злодея-Балоринга, дал слово жениться, и для жены, Лиссы из Дома Фиона, он - спасение, надёжа и опора.
Сердце же волшебницы переменчиво, и фавориты не раз были возвышены - и низложены ею.
...
Немало подвигов совершили они, сражаясь бок о бок, пока не пришлось Астеру отправиться в смертные земли по зову своего сюзерена.
В пути бури разметали отряд, и Астеру пришлось приложить немало сил, чтобы собрать своих фей и разжечь некогда погасшие Очаги. Но он сделал это.
Нариллис, утратившую память, первым нашёл на Земле старый враг Гвидиона, заставив служить себе.
Когда явился Астер, случилась морская битва. Эйлунд выступила против прежнего сюзерена, не помня о Клятве, - и данные одновременно приказы от Гвидиона и Балоринга обрушили на неё воздаяние Грёзы за нарушенную Клятву.
Нариллис, потерявшую зрение, волна смыла в море.
Астер вернул все свои сокровища - кроме единственного, что потерял, - и с тех пор лишился покоя и сна. Он всё надеется вернуть своего вассала, но... но. Грёза не была благосклонна к его Поиску.
И долго эта история меня не отпускала, вертелась в голове, покуда я был занят другими феями, - и вот заработал и мой сказкогенератор, как только я закончил отчёт с Голвея. На сон грядущий что-то частично подумалось, частично приснилось, - на той грани яви и дрёмы, когда подсознание начинает иллюстрировать мысли картинками. Лисса выглядела несколько пассивной участницей сюжета, - но что если?.. Итак:
Лисса не могла не замечать, как горько её любимому после победы, давшейся слишком дорогой ценой. Как её ласка и её волшебство его не утешают.
Как же быть? Если он найдёт ветреную колдунью - она вновь разобьёт ему сердце. А не найдёт - так и проведёт остаток дней в скорби!..
Значит, нужно самой найти Нариллис и догнать тем самым сразу нескольких зайцев. (Видится мне, что Лисса была прежде страстной охотницей, и по прибытии в мир Осени она компенсирует это, окружив себя левретками.))
Во-первых, это докажет Астеру её любовь к нему - и, быть может, вернёт ей его сердце.
Во-вторых, возможно будет узнать, кого из двоих дам Астер будет искать больше.
В-третьих, если Астер вновь спасёт её, - вдруг это освежит его чувства?
И, наконец, - Астер слишком привык беречь её как сокровище, а Лиссе тоже хотелось подвига.
И вот - она сменила великолепное платье на серый плащ с глубоким капюшоном и тайно улизнула из дворца Гвидиона. И отправилась на поиски - рассчитывая морские течения, расспрашивая простолюдинов в самых глухих углах, где находила приют. К её поиску Грёза оказалась благосклонна более: она узнала, где ослепшую ши Эйлунд волны выбросили на берег. Люди из рыбацкой деревушки выходили волшебницу, не зная, кто она такая, не дали погибнуть.
Лисса нашла зелье, изменяющее голос, и явилась к Нариллис. Назвалась странствующей рыцаркой и предложила пойти с ней - помогать своими чарами в её подвигах. Выбора у Нариллис было не то чтобы много, и она согласилась. Лисса рассчитывала, что их путешествие будет долгим: зрение вернётся к Нариллис через год и один день от морского сражения, - и за день до того она приведёт волшебницу к порогу дворца Астера. Или же Астер отыщет их обеих раньше.
(Но Лисса неглупа и хорошо знает мужа и его вассалов, - и потому может умело избегать отправленных на её поиски фей или же опережать их хоть на полшага.)
И также она рассчитывала, что на этом пути Нариллис научится больше ценить то, что даётся ей, и быть благодарной Грёзе за это, - как сама Лисса благодарила Грёзу за своего супруга, несмотря ни на что; научится быть преданной и не смотреть каждый день на новую фею (даром что и смотреть, кхм... нечем). Проще говоря, - Лисса предполагала вернуть Астеру уже совсем иную фею, нежели та, каковой Нариллис была прежде: ту, что сможет ответить на его чувства и сделать его счастливым. Ведь лучших учительниц любви, чем Фиона, не найти...
Мне как-то очень ярко представились в полусне эти два монументальных полотна: одно - леди Фиона в ало-золотом платье, и её сумрачный сокол, что всё в окно смотрит и ясно куда стремится... И оттого ей самой печально, и левретки ей в лицо заглядывают.
И второе - берег моря, все эти мрачные волны, серые скалы (на фоне играет Вагнер)), и из простой рыбацкой хижины одна ши, в далеко не парадном виде, - выходит навстречу другой, тоже в простом сером плаще, но под которым и меч, и гордая осанка...
А дальше история продолжалась своим чередом - как обычно, совместная by Саюри и вашпокорный.
Астер по-гвидионски проводил расследование и искал: сначала - свою жену, потому что она жена, и это долг и любовь; потом - свою ненаглядную, потому что он не хотел отказываться от Клятвы сюзерена ей, хоть Эйлунд и сломала свою: это же нить, что связывает с нею. Награду объявил, вассалов разослал, объявления поклеил, в полицию обратился.
А Нариллис как раз никогда сердцем Астера не играла: она не говорила ему "да", потому что знает себя, и не доверяет себе (травма привязанности вошла в чат). "Я дам себе волю, разлюблю его через месяц, а он - страдай потом". А то, что он вынужден был её личную придворную жизнь наблюдать, - так что теперь?..
Но если бы Нариллис играла с его сердцем - у Лиссы было бы более сложное к ней отношение, - а так... У неё не было к Нариллис претензий, кроме "Ну как можно его не замечать и смотреть вместо него на других, это ж надо быть совсем слепой... упс".
И не исключено, что Нариллис научится у неё как раз тому, что ей могут доверять, и она может оправдывать это доверие. Потому что, ну, - сваливается тут какая-то женщина, которая вообще её не знает, и добровольно решает тащить её с собой, и заботится по-своему, и периодически говорит: мне нужна твоя помощь! Нет, ты не промахнёшься, и не заденешь меня, я в тебе не сомневаюсь, всё у нас получится. И получается же
Такой вынужденный "прыжок доверия" случился для Нариллис: ты не видишь, но делаешь шаг - и понимаешь, что тебя поддерживает изящная, но твёрдая рука. Не знаешь, куда идти, - и идёшь на голос...
Нариллис уверена в себе - в том, что не касается чувств. То есть, была уверена. Теперь нет
Так что леди Лисса однажды услышала от неё, как Нариллис не знает, что ей делать, когда выйдет срок. (Один там Гвидион очень бы орал, если бы это слышал, и хотел голову Кейда ап Балор в трофеи ещё сильнее, - но оставим эту голову и другие части тела другой женщине.)) Волшебница же была уверена, что бывший сюзерен, которого она отчасти вспомнила, её казнит нафиг и будет прав; а к обманувшему её Балорингу ей идти не хотелось.
Лисса всячески поддержала идею не возвращаться к Балорингу, ибо ничего хорошего из этого не выйдет, - и осторожно предложила Нариллис замолвить за неё однажды словечко перед её сюзереном, особенно когда можно будет рассказать ему о многих её славных делах. За содеянное без памяти - не казнят, а достойно проявившими себя феями - не разбрасываются. А если словечко не подействует, то и оставайся, вдвоём себе место ещё найдём.
Обошлось не без метаний, - но свою присягу Кейду Нариллис хотелось теперь забрать, потому как второй год ходить слепой тоже не круто. И было у этих фей много славных подвигов, и с Астером они каждый раз расходились за миг до встречи, - и пришла пора воссоединения. Лисса осознала, что Астер уже в затылок дышит - и того и гляди догадается, что от него, во-первых, бегают, а во-вторых, вдвоём Да и соскучилась по любимому супругу, конечно, - всё сложнее было преодолевать желание развернуться и в его объятия прийти.
И Лисса подгадала совместный подвиг, чтобы Астеру вновь пришлось обнажить меч, защищая её. Некий колдун выманил из глубин Грёзы химеру страшновую, чтоб охраняла его владения. Выглядящую аки лось с хищным черепом на месте головы. Местные - в шоке, криптозоологи - с нездоровым интересом стягиваются к источнику свидетельств, а сама химера - нифига не рада: в Осени ей холодно и хочется домой, но колдун запечатал вход на трод.
Задачей было возвращение химеры туда, откуда пришла, ибо это было и проще, чем убить, и вообще - нечего химерами разбрасываться. Лисса решила так: Нариллис расплетёт чары, запирающие трод, а она сама в это время подгонит зверюгу. Понимая, что одна не справится с чудовищем, - но рассчитывая, что по оставленным ею следам Астер вовремя придёт ей на помощь и присоединится к, так сказать, отлову и транспортировке. До его прибытия надо было только чутка продержаться, чтоб не затоптало.
И всё у них получилось: Лисса уже знала и то, сколько времени требуется Нариллис на колдовство, и то, как двигается Астер на поле боя - чтобы они не мешали друг другу, а помогали пасти лосяру с разных флангов. А после, когда все встретились у трода, - Лисса и сказала с самым невинным видом:
- Любовь моя, я обещала этой отважной волшебнице замолвить слово перед тобой, - ты ведь позволишь ей остаться?..
Любовь её - наконец смог позволить себе замереть, глядя на обеих фей; в бою ведь не до ступора.
- Да...
Маловато короткого слова для года разлуки, но как ещё скажешь?
Ни по чести, ни от сердца он не сердился на Нариллис, - но как дорогая Лисса смогла?.. Как?! Сотворить то, что сама Грёза не позволила Астеру...
Протянул он руки к ним, навстречу шагнул, - и пока без слов, ведь и вздохнуть было трудно: не силён он в выражении чувств. (Сложно было бедняге: умение выражать свои чувства не с рождения, видимо, даётся. И что-то мне подсказывает, что умение читать настроения своего сокола по нюансам взгляда и голоса - немало поспособствовало развитию аналитических способностей одной там Фионской лисицы.))
А Лисса успела и обнять его, и увлечь Нариллис вместе с собой в его объятия, и расцеловать его, и сказать:
- Прости меня, моё сердце, что заставила волноваться о себе! Как же я по тебе скучала... Тяжело не видеть тебя так долго, - но всё для того лишь, чтобы увидеть тебя счастливым теперь!
Нариллис сначала к ней прильнула: она не робела перед нею. И позволила, наконец, Астеру себя обнять, осторожно прикоснувшись щекой к его груди, - и это заставило дрожать того, кого не бросали в дрожь кошмарные рати.
Что сказать, Гвид был поражён в самую душу подвигом супруги. "Как мне благодарить тебя, прекраснейшая?" Пожалуй, это был второй раз, когда Лисса видела супруга улыбающимся так светло: сейчас, когда он нашёл их, - и когда некогда освободил её от Кейда.
А Лисса обнимала их обоих бережно, руками с Астером соприкасаясь, - и тоже улыбалась счастливо, не в силах глазами своего сокола налюбоваться:
- Чего же мне ещё желать, мой рыцарь, когда самые бесценные сокровища - в моих руках сейчас?.. Будь со мной, будь с нами, будь счастлив!..
И будет он счастлив, ведь это сказка с хорошим концом
Примирит свои чувства Астер, отойдёт броня с сердца Нариллис, - и оба окружат заботой и весельем Лиссу
Но поход за Балорскими частями тела был неизбежен: иначе Нариллис не освободишь.
(Так и вижу этот семейный совет: Астер готов пойти и в лоб бросить Кейду вызов, Нариллис склонна что-нибудь предложить Кейду и откупиться, а Лисса такая - Кейд вас уже знает и наверняка только того и ждёт, чтобы вас обмануть. Надо обмануть его первыми и куда-нибудь заманить!))
(А Кейда однозначно на заре времён кто-то крепко проклял на Гвидионов. И, как предположила Саюри, проклятие могло выглядеть как-то так: будешь получать люлей от Гвидов, пока с одним/одной из них не побратаешься, - по сути, а не по форме. А Кейд такой: с этими - да никогда, моржовый х#р вам в глотки!.. И понеслоось.))
И что придумала Лисса: возьмём (густой вишнёвый сок) некое Сокровище, которым Кейд очень-очень хотел бы обладать (нет, дорогая, не тебя, хотя тут ведь как). Поместим сей клад в уютное убежище в Грёзе, распустим о нём слухи в правильном направлении - и будем ждать там же. А Нариллис при помощи вот этого заковыристого заклинания вырастит вокруг убежища волшебный терновый лабиринт, чтобы к нам вся команда не ввалилась. Нет, дорогой, это не "нечестно", а уравняет ваши шансы.
Сама Лисса, конечно, надеялась, что Кейд после лабиринта будет достаточно потраченный, чтобы согласиться отпустить Нариллис в обмен на Сокровище. А не согласится - что ж: минус башка Балоринга тоже освободит Нариллис от присяги; главное - ей не попадаться Кейду на глаза, чтобы он ей больше ничего не приказывал.
И вот Кейд упирается в препятствие на суше, которое рубить или жечь бесполезно - лабиринт только хуже становится, гуще и теснее. Штош, говорит Мариса, - раз тебе так впёрлось, я тебя проведу, но за то обещаешь исполнить любое моё желание. Не, если прикажешь - тоже проведу, - но ты же понимаешь разницу в результатах?..
Кейд согласился, рассудив, что нае#@ть с желанием всегда успеет.
Мариса свой ритуал провела, говорит - теперь держи меня за руку и иди за мной, и лучше глаза закрой, а то только мешать мне будешь. А совсем хорошо, если завяжем тебе глаза. Да, знаю, что с завязанными глазами только по доске ходят, - но ты же ши и ничего не боишься, вот и не сцы. Но довериться селки в полной мере Кейд не может - и не смог: хоть одним глазом, да подсматривал дорогу. Но коли не пытался при этом шарахнуться в сторону, когда заросли прямо по курсу, - то не к худу. А то поди его удержи, лося такого
И вывалились на Астера и Лиссу эти двое - в значительно более целом состоянии, нежели Лисса рассчитывала. (Потому что на каждую хитрую гайку найдётся болт с резьбой, как бы говорит нам Мариса.))
Кейду выкатили деловое предложение, - но он послал это предложение очень далеко. Конечно, ярость к его горлу подхлестнула, когда Благая нечисть условия начала диктовать; он и сказал: "Нариллис на тебя, леди Фиона, сменять готов!". И Мариса увидела в очах Гвидиона, хоть и не прожила с ним, как Лисса, столетия, - что его желание прибить Балорскую башку над камином возрастает по экспоненте. А они и так уже после прошлой встречи с этим соколом упоротым ушли живые только лишь потому, что его Эйлундскую ведьму смыло и он бросился её ловить. (Интересно, он такой злой потому, что поймал, или потому, что не поймал?..)
...И (вздохнув про себя на тему "Вам, наверное, интересно, как я до такого докатилась") молвила Мариса Кейду: ты мне, дескать, обещал желание, - вот и избавь Нариллис от присяги.
Но Гвидиона, впавшего в ярость от оскорбления обеих своих женщин, из-за Кейдова длинного языка, - удержать только физически можно было. А леди Фиона, боюсь, не была склонна удерживать своего сокола... Но тут перед ней Мариса встала: чуяла тюленьим своим чутьём, что с Гвидионом говорить бесполезно уже, а с Лиссой - есть шанс.
- Прошу тебя, - сказала, - не как врага, а как женщина женщину: уступи мне его жизнь! У меня кроме неё - немного есть ценного, и даже шкурка моя у него, мерзавца эдакого. Хочешь - возьми с меня за эту жизнь плату или Клятву.
(Кинул дайсы: 4/2 в пользу тюленевой убидетельности!))
И Лисса всё-таки положила ладонь на плечо супруга:
- Пусть, - сказала, - исполнит данное слово да убирается на все четыре стороны, а прочие его слова твоего внимания не стоят. Богачу ли слушать нищего? Тебя ждёт твоё сокровище, а он своего не замечает.
Но увы: Саюри кинула дайсы тоже, и 8/6, что Гвидион не услышал уже речь супруги: ярость слишком поднялась в нём. И на 9 к 6 раскатал он того Балоринга. (Ну точно драка кошаков, и Лисса с Марисой переглядываются такие - ну, мы сделали что могли, пусть отведут душу, раз им так хочется.)) Однако, Лисса важна Астеру, - и перед тем, как нанести последний удар, он приставил меч к горлу поверженного врага и спросил жену: считает ли она себя отмщённой? Теперь Астеру хватило бы выдержки принять от Кейда и слово перед Грёзой - что отпускает он Нариллис.
Лисса ответила любимому соколу, что довольна и горда им, - но не успела добавить, что следует и у противника узнать, считает ли он урок выученным и готов ли к честной сделке. Мариса же поняла, что её капитан осатанел как раненая портовая крыса - и собирает всю силу воли, чтобы, пока Благие куртуазничают, извернуться и всадить нож из Холодного железа в печень врага, пусть и дорогой ценой...
Как Мариса заметила, что рука капитана только дёрнулась в сторону ножа, - так на долю мгновения её глаза туманом заволокло: как тогда, когда смотрит сквозь Грёзу. Взглянула на варианты ближайшего будущего... Схватить Кейда за руку - подставить его под смертоносный клинок Гвида, который, почувствовав холод железа, не удержится от кары за вероломство. Направить его руку - и даже если не погибнет сокол, на Кейда обрушится уже ярость ши Фиона.
Так что - маленькая чёрная тень метнулась, чтобы оттолкнуть Астера подальше.
Успешно, судя по кубам, - для Астера. А что с откатившейся клубочком селки не только вода капает, но и кровь, - сокол, отделавшийся лёгким недоумением, мог не сразу заметить.
(...Вот как удачно, что нет при себе шкурки - нет и штрафов от Холодного железа.))
Вы видели когда-нибудь о...ох...огорошенного Балоринга? - Вот, пожалуй, сейчас тот самый волшебный момент!
- Твои слуги и то честнее тебя, фоморов прихвостень! - Астер очень был зол. И сказал уже селки: - Ты спасла меня! Если пожелаешь, оставь его и иди под мою руку - или на волю. Коль держит он тебя силой - я заставлю его сейчас вернуть тебе свободу!
Кейд подошёл к селки - осмотреть маленькую дрянь, что сорвала ему возможность для маневра. Очень сердит был на неё, и испуган - за неё же. Что ему не шибко было приятно, - но враньём себе пусть Гвиды занимаются.
- Молодец, - прошипел он, перехватывая нож, ведь противник ещё был тут. - Выводи нас теперь!
- Я тебя не отпускал, - холодно припечатал Гвид.
- Не суди по себе, славный рыцарь: я спасала не тебя, - селки покачала головой, глядя на Астера, и обернулась к Кейду, несколько скептически оглядывая его воинственный вид. - Ты уже ранен, и даже если доверишься мне как себе, чего я не жду, - терновник потянется к твоей крови, и я не выведу тебя живым. А значит, не поведу. Хоть так нарушу присягу, хоть эдак, но лучше так...
Всё это время клубочек селки сидел, неловко зажимая рану перепончатой ладонью, - воды всё меньше, крови всё больше, и силы утекали вместе с нею. Только взгляд за Кейда цеплялся упрямо и зло: послала же Дан трижды олуха, угробиться норовящего!..
А Лисса приблизилась к супругу, поддержала, приглядываясь - не ранен ли. Затем взглянула на Кейда:
- Нариллис не вернётся к тебе - вот моё слово. Сдержи же своё, дай ей свободу, и чары лабиринта падут. Ты уйдёшь живым, с честью и с Сокровищем, - чего тебе нужно ещё?..
- Эйлундская колдунья Нариллис может проваливать, не сюзерен я над нею больше, - почти прорычал Балоринг, прикинув перспективы пробиваться с боем через терновник с селки на загривке.
Увидев, что прямо сейчас Благие не нападают, он оторвал лоскуты рубахи, чтобы заткнуть дырки в морском котике. Но из виду Благую парочку, конечно, не выпускал.
А мнением Марисы о необходимости затыкания дырки Кейд, конечно, не поинтересовался
Но у котика морского уже не было сил иметь мнение, - только огромные удивлённые глазища на Балоринга моргали. Мог ведь и бросить, - а тут как подменили...
А Лисса кивнула с улыбкой, подтверждая сказанное Кейдом перед Грёзой, и прикоснулась к локтю любимого - увлекая буквально сквозь стену заранее приготовленного убежища. Попросить Нариллис надломить нужную терновую ветвь, чтобы исчез лабиринт, - и поскорее, чтобы селки успеть на корабль, до целителя...
Сундук с Сокровищем без присмотра остался. А Кейд - котика на загривок и вперёд. Но Балорские лапки загребущие и сундук утянули: ну такова уж его натура. Ворчит пол-дороги, а своё прёт, хозяйственный наш И котик, уже не особо в сознании, - так его крепко обняла, болтаясь у Кейда на загривке, словно всё ещё защищать пыталась от чего-то...
Итак, мы оставили Астера недоумевать от странного поведения Неблагих (впрочем, Дан им судья). Он последовал за своей супругой - чтобы потом расцеловать обеих своих прекрасных женщин.
А Лисса, словно не проливалась только что кровь, - пересказывала, удивлённо посмеиваясь, как их планы едва не сорвала очень храбрая и верная селки... Фиона, что с неё взять, - не было в ней страха. Но и некоторое уважение в тоне проскальзывало.
На корабле котика было приказано исцелить, - а того, кто у них отвечает за медицину, капитан пообещал утопить, если что не так. И весь такой мрачный стоял за штурвалом, переживая драму внутри себяу И какое-то время, пока болела, - селки была накрыта шкуркой, для пущего заживления.
Котик куталась в шкурку - только чёрный нос торчал, а как пришла в себя - тут же спросила, где капитан, исцелили ли его раны... Потом, правда, под воздействием зелий - снова провалилась в полусон. Сатирка, отвечающая за медпомощь, капитану осторожненько так намекнула - угадай, дескать, кого зовёт-то во сне. Навестил бы.
Кейд, конечно, на сатиркины увещевания и ухом не повёл, - но... вскоре пришёл, чтобы нелепое создание перенести к себе, потому что "У вас тут тиной пахнет и кровью, смотреть противно". И вообще, там тихо, а здесь - гомон... К капитану из-под шкурки протянули лапку, сцапали его за руку, прильнули к ней щекой урча. Тёплое
А Кейд таки унёс морское кошковое к себе: ему надо было думу думать, над картой возвышаясь мрачной глыбой. Ну... или, хотя бы, лёжа на ложе, в неё бессмысленно смотреть, - а селки можно под бок положить, пусть себе угреется! Заодно и шкурку её будет близко в сундук убрать, когда она поправится (коварное коварство, да, - но не только)).
Кошковое от капитана отцеплялось нелегко и неохотно, так что все отнеслись с пониманием к тому, что проще было унести, чем отцеплять. Грелось, уткнувшись. Шкурка, опять же, - блестящая, бархатистая... прикоснёшься к ней ненароком - урчит.
И дело кончилось задремавшим Балорингом с селкою в руках и картой на лице (но ши не могут быть смешны, так что выглядело это пафосно и даже немного драматишно)). Придавило кошькой, буквально!
Кошьке и правда стремительно становилось лучше - судя по ушедшей бледности (серости, точнее), ровному дыханию и признакам довольной улыбки в уголке губ. Ну как признаешься, что идёшь на поправку, когда так хорошо устроилась...
Но, проснувшись, Кейд услышал-таки шёпот куда-то ему в ключицу:
- Оставь мне мою шкурку, Кейд... Я не уйду. С тобой нескучно, да и куда ты без меня... Увидишь очередную белокурую ведьму - опять в пекло прыгнешь, и чар приворотных не нужно...
Не то ворчание, не то урчание, - жмурится себе наглое существо.
Капитан перебирал шелковистую шёрстку и думал думу. Оставить Марисе шкурку - только её и видели, - а ведь сейчас кажется такой убедительной, чертовка!..
- Твоя природа возьмёт верх, всё позабудешь да уплывёшь, - ответил он, но шкурку не забирал пока, - Знаю я ваше племя... как и ты моё знаешь.
Ответом ему было задумчивое сопение. Резвиться в волнах, преследовать рыбу - можно дни, недели, месяцы, прежде чем вспомнишь, кто ждёт тебя на берегу или на борту... Затоскует, пока вернёшься. И почему-то это стало важным.
- А не оставишь - так сам останься. Когда ты рядом - мне и в шкурке уплывать не хочется, а хочется только, чтобы ты гладил её вот так.
Чуть потянулась осторожно - и коснулась губами шеи Кейда. В шкурке волшебство - и в нём, в шкурке тепло - и с ним...
Губы у неё мягкие, а кожа-то - просоленная. Он вздохнул с усилием - хотел обладать ею, овладеть, присвоить... только не время, не время ещё.
- Лечись давай, - проворчал, погладив по волосам, - Взяла манеру дразнить... додразнишься!
- Прости. Не удержалась, - улыбнулась селки без малейшей тени раскаяния. - И додразнюсь, как поправлюсь: в чём радость сдерживать и себя, и тебя?.. Вон и сатиры подтвердят, что удовольствие ускоряет восстановление!..
И селки не додразнится в этот вечер, хотя это и нелегко дастся Кейду Мариса принадлежит ему, а стало быть - оберегаема (утешает он себя)). Но и она не стала больше искушать судьбу, разумно рассудив, что ране стоит затянуться понадёжнее, - и лучше она подождёт.
...И видится мне, что после - всё у них будет, и Мариса скажет своему капитану:
- Ты - красивый, сильный и яростный, как море. Не сдерживай свою силу: я не утону, и волну оседлать сумею!..
Селки - вообще существа чувственные, так что Кейду придётся хорошо прокинуть силу воли, чтобы выгнать котика из постели и самому вернуться к капитанским обязанностям
У Астера, Лиссы и Нариллис тем временем будет пир - и возможность отметить, наконец, победу и воссоединение! Такой повод для праздника на весь Гвидионский двор
Астер, наверное, - шишка не меньше графа.
Астер, конечно, и гостей позовёт, - Клариона, например, с придворными. Надо же им хоть раз, что "И я там была, мёд-пиво пила, всё по косам текло, а в рот не попало", как в сказках (И Кадарн такой: а бесплатная парковка причал у них есть?..))
А также Кадарн на пиру: пиратский капитан-Балоринг, говорите?.. Граф Кларион ему тоже... то есть, его тоже однажды поверг в поединке! (Далее прочувствованная хвалебная речь минут на семь.))
А напоследок подумал я о том, что однажды смогло бы помочь Кейду свои чувства осознать... И так и увидел, как в каком-нибудь порту с Марисой познакомился некий молодой и не в меру преисполненный энтузиазма тролль. Спросил, где же её шкурка, - и она ответила, что в надёжном месте, в надёжных руках, отстань, дескать, всё у меня хорошо. Но вьюнош всё равно надумал её без спроса и осознанного согласия спасать - и проник на корабль. Дошёл как-то на стелсе до капитанской каюты, где и наткнулся на Кейда, готового за свой сундук с тюленьей шкуркой драться как лев морской. И заявил ему тролль в пылу сражения:
- Да ты ведь её даже не любишь!
А Кейд такой, в своей ярости:
- Врёшь!
...
И Мариса попросила, чтобы Кейд юного олуха, от удивления потерявшего преимущество в поединке, не убивал, а турнул за борт: пускай до берега доплывёт (чай, недалеко), охладится, о своём поведении подумает. (Где - купание красного коня, а где - купание синего тролля.))
Кейд смущённый - убойной очаровательности зрелище, и растаявшая аки шоколадный пломбир на солнце тюлень - рядом Он старый пират и не знает слов вообще, - но его поцелуем надолго избавят от необходимости вспоминать слова
А тюлени своей он потом подарит что-нибудь. Красивое. Что там девку порадует... меч, например
И придётся им быть осторожными, чтобы не вышло, как в другой сказке: "А на мачте в ряд сидят Восемь юных тюленят"... Мы тут с Саюри были уверены, что из наших фей первыми размножатся Кэйя и Таверзин, - но есть теперь подозрения, что эту гонку выиграют ой не они!
И с Кейдом есть у меня тоже ассоциация (художественного перевода нету, самому переводить влом):
I am more of a beast than human,
more drunk than sober,
more of anarchy than order,
more of a scoundrel than a saint,
more of a fallen than an angel,
but she loved all of my darkness,
so I gave her what’s left of my light.
(с) Daniel SaintИ иллюстрация есть чудесная - к тому самому моменту, когда Лисса видит, что Астера ничто не радует. Как всегда живой набросок от Саюри, с такими чувствами живыми