Всё же не зря мы в новогоднюю ночь складывали паззл с кроликами-вансянями: сложилось, случилось, сбылось. В прошлое воскресенье я действительно сыграл Вэй Усяня, - и, быть может, даже не худшего из возможных. По крайней мере, задача "вообще не сидеть на месте и вообще не затыкаться (кроме моментов с рассказыванием сказок)" выполнена. Кажется, местами мне очень помогал приобретённый с годами опыт пачьей речи
Спасибо Арте за этот подарок Для меня это был, по сути, единственный шанс сыграть этого персонажа, - и вообще маленькие игры Арты по Модао представляют собой некое совершенно уникальное и прекрасное явление, позволяющее многим игрокам сыграть желаемых персонажей. Мне до последнего не верилось, что всё получится: многие мои дримы прокляты, собрать каст было непросто (все, кого я знаю, либо уже играли в эту игру, либо были заняты в эти даты), и он то и дело менялся и порой начинал напоминать задачу про волка, козу и капусту. Но мы собрались, и всё взлетело. И какая же это классная игра! Немного об игре и около (без спойлеров)
Во-первых, это буквально игра по сказкам Пу Сунлина, - и это было настолько в духе канона, что ощущалось глотком свежего воздуха среди несчётного множества AU и кроссоверов. Иногда кажется, что для того, чтобы поставить игру в сеттинге канона, нужно придумать что-то сверх того, что уже придумано автором, - а мастера просто не могут что-то придумать в рамках древнекитайского фольклора. AU и кроссоверы проще, поскольку современность и другие каноны - это что-то знакомое. Либо возникают игры в "если бы да кабы" - когда волей рандома Цзысюань женится на Вэнь Цин, Яньли становится тёмной заклинательницей, Яо убивает Цзян Чэна и прочая, и прочая, как в детском конструкторе, когда присобачиваешь к лошади голову тигра, и вроде как разнообразие. Меж тем древнекитайский фольклор столь же неисчерпаем, как любой другой, - ставить ещё и ставить. Аж захотелось поставить что-нибудь, - у меня же остаются полторы идеи по Мгстр, но я всё ещё ощущаю их нулевую востребованность. Все уже сыграли свои дримы, и не по разу, все уже наигрались, - а бегать за игроками и получать отказы как-то нет ресурса.
Во-вторых, это игра, не требующая игротехов. Каждый игрок участвует в двух совместных приключениях как персонаж и в одном - как игротех для двух других персонажей (его персонаж при этом логично отсутствует - например, гуляет в одиночестве). И вот что я скажу как человек, для которого крайне важно не выпадать из игры в пожизняк: такой перерыв на игротехнику был совершенно органичен и из общей ткани личной игры не выбивался ни капельки. Когда я выходил игротехническим персонажем, Усянь дрых после лечебного чаёчка. И было очень увлекательно побывать по обе стороны - да, я вообще люблю игротешить, но, думаю, не я один получил удовольствие, наблюдая, как другие мучаются решают задачки А между приключениями, что отдельно ценно, было достаточно времени для социалки: рассказать о своих приключениях, послушать о чужих, обсудить их, поиграть в приличествующие эпохе игры... Формат, близкий к идеальному (просто потому, что идеалы недостижимы): персонажи могут побыть наедине друг с другом - и в общей компании у них всегда будут инфоповоды для разговора.
И после каждой серии приключений (кажется, проходило по два одновременно) мастерский персонаж рассказывал сказку. То есть игротехнически этой сказки в мире игры как бы не существовало, но я всё равно не вижу зазорным считать, что монах вполне может рассказывать всем собравшимся поучительные легенды. И это очень осмысленная и красивая часть игры, открывающая цельную картину той сказки, с отголосками которой столкнулись персонажи.

Поскольку с пятницы и всю субботу Птаха снимала некую игру про психушку в Салюте, - прикиды мы собрали заранее. У Птахи были пара килограммов Сичэня (облегчённый вариант, обычно их шесть)), у меня - чёрное ханьфу. Красной юбки под него не нашлось, поэтому в ход пошли чёрные бархатные штаны и чёрная шёлковая китайская рубашка. Верх у нас был только цзянский или отчётливо вэньский (в смысле чёрно-красный, но Вэни на играх редко одеваются в бело-красный, как в дунхуа), поэтому солнышко Амарт привёз мне на игру сюэянский верх. Когда Птаха уже уехала, я попытался найти парик Яо, благо она сама на него не претендовала, - но перерыл всю мастерскую и не нашёл. Зато замочил лобную ленту для Лань Чжаня Немного о доигровом
Птаха вернулась в субботу ночью, а в воскресенье утром вошла в мастерскую и сразу споткнулась о парик Я бы не догадался искать его под ногами, - но это многое говорит о бардаке, в который снова превратилась наша мастерская. Там же я откопал ботинки - и с этим всем мы стартовали. Ехать нам было недалеко: пару остановок от Рабочего Посёлка. У станции мы были за полчаса и зашли в Ленту за водой и едой. Я не нашёл подходящих Чокопаев, зато увидел кокосовые(!) Тоффифи и решил, что мне надо. Одну конфету на игре попробовал сам и одну вручил Лань Чжаню Потом взяли билеты: это тот случай, когда по билету на электричку - дешевле, чем по Тройке, приравнивающей любую поездку по МЦД к поездке на метро. Тройка, глядишь, ещё и накинула бы за выход в пригородную зону...
Птаха, как оказалось, даже не знала о существовании этой короткой линии, ответвляющейся от Рабочего и после Ромашково превращающейся в одноколейку. Да я и сам уже целую вечность по ней не ездил. Ромашково не узнать: где были поля - там выстроили одинаковые коттеджные домики на продажу, - а старая, полузаброшенная деревня медленно сползает в овраг. Впрочем, столь же старая церковь в этой деревне выглядит свеженькой: её явно реставрировали. И как же хорошо - и настраивает на игру - ехать по виляющим то туда, то сюда рельсам вдоль леса: сосен и берёз вперемешку, оттаивающего от последних клочков снега подлеска. Надо бы наконец вытащить Птаху погулять в Ромашково, и в парк Малевич, что в Раздорах, - тоже вытащить. Собственно, я не только Птаху готов туда вытаскивать, буде желающие, - просто остальных вытащить куда-либо обычно ещё сложнее
На платформе Арта встретила нас всех: и нас с Птахой, и Сех с Хэс, и Амарта, и Саппорт, и Райну; на месте уже была только Ёльф. Играли на дружественной даче в поистине чудесном месте, где кругом огромные сосны и их восхитительный запах. Я робко надеялся, что приключения будут на свежем воздухе (в +15-18 это очень напрашивалось), - но, увы, игротехнические задачки всё-таки были заточены под помещение. Впрочем, с открытыми окнами и под крышей было не слишком жарко. Найдя себе закуток на переодеться, я обнаружил малиновое Яблочко - большого резинового осла. Такие игрушки обычно делают на колёсиках, поэтому я сперва подумал, что он катается, - а он оказался мягким и обнимательным. Но Арта подбила меня его оседлать и выехать к людям, опережая канон Потом я немного постоял над душой у Лань Чжаня, подальше от шума, - и на втором этаже обнаружил не менее обнимательную икеевскую акулу. Что-то я должен был забыть - и забыл про цзянский колокольчик, но Ильмаяр взяла с запасом. А ещё все желающие смогли забрать шкурку-выползок местной змеи. Я сперва думал, нах#я мне змея(тм), - а потом во мне проснулась балорская душонка, и я решил: пригодится!
Сначала соигроки нас торопили - и я оперативно влез в парик силами Птахи (а у Арты нашлась заслуженная ленточка для хвоста Усяня - такая же малиновая, как то Яблочко)), - а потом сами же задерживали объяснение правил игры. Пожалуй, я порядочно отвык от предыгрового флуда, когда начинает казаться, что всем интереснее говорить о прошедших играх, чем начать играть в ещё одну игру, - но правила были изложены, мы стартовали, и все отлично сыграли Отдельное спасибо Саппорт, чей Яо был незаметным помощником мастерского персонажа-хозяина домика и следил за тем, чтобы в чайнике была горячая вода для чая.
Дальнейшее содержит спойлеры, так что если вы ещё не играли в эту игру, но собираетесь, - не портьте себе будущие впечатления!

Вместо-персонажный отчётПо традиции, за несколько дней до Нового года в Древнем Китае люди ходили в горы искать цветущую сливу мэй. Вот и наши персонажи занимались тем же самым, а от непогоды укрылись в домике гостеприимного монаха-отшельника. Кто-то договаривался о встрече, а кто-то - встретился случайно. Так, Усянь и Цзян Чэн пришли вместе, и Усянь рассказывал, как забрался на утёс в поисках сливы совершенно намеренно, а потом искупался в водопаде нечаянно. Кто ж знал, что нечто похожее вскоре произойдёт с ним ещё раз
Первым Усянь увидел Хуайсана и весьма впечатлился, что Не-сюн забрался так далеко. Хуайсан поправлял, что его сюда не затащили, а прилетели - на мече, поскольку брат считает, что это самое подходящее время для охоты. Также Хуайсан сказал, что его брат рассчитывал встретиться с Вэнь Сюем, и Усянь недоумевал: глава Не собирался охотиться на молодого господина Вэнь?.. А Ванцзи без всякой задней мысли спрашивал Хуайсана о его успехах в учёбе.
При первой же возможности Усянь попытался извиниться перед Лань Чжанем - поскольку в прошлый раз они расстались на лучном турнире, когда вышло как-то неловко. Ключевое слово - попытался Сказал, что впервые в жизни сожалеет о том, что пропустил лекцию Лань Цижэня по древним обычаям кланов (...не исключено, что это была именно та лекция, закончившаяся дракой Усяня и Цзысюаня)), и что если бы знал - ни за что бы так не поступил, и что больше так не будет. Лань Чжань оставался непреклонен и предложенную конфетку не взял. Тогда Усянь и решил, что найдёт самую красивую ветку цветущей сливы для Лань Чжаня, чтобы тот не расстраивался.
А успехи Хуайсана были таковы, что он увековечил каллиграфией на веере изречение своего брата - что-то в духе "Если видишь цель, х#ярь" (как вы понимаете, последний иероглиф заставлял напрочь забыть все предыдущие)). Минцзюэ был почему-то не рад такому прославлению, а Усянь решил, что когда самые неизящные выражения записаны самым изящным почерком - в этом что-то есть. Мудрый монах предположил, что в этом есть несоответствие формы содержанию. Мысль Хуайсана пошла дальше: продавать листовки с изречениями Минцзюэ и его портретом на другой стороне. Усянь добавил, что если глава Не будет оставлять на листовках отпечаток ладони, то от поклонниц не будет отбоя. А затем раскрыл секрет хуайсанова веера: иероглиф "х#ярь" защищает от секретной техники Цзян Чэна в виде неприличных жестов Хуайсан загорелся идеей изображать на веерах заклинания разных кланов и спрашивал про заклинания клана Цзян, но Цзян Чэн объяснил, что от техник госпожи Юй веер расколется. А Усянь успел представить железный веер... Раскидывающий молнии, ага. Веерно.
Также было выяснено, что в каждом клане есть такое место, куда ходить нельзя и куда непременно нужно сходить так, чтобы не попасться: в Цинхэ это подвал, в Облачных Глубинах - запретная секция библиотеки... И только в Юньмэне такого места нет (потому что Усянь уже всё облазил и все смирились)). Когда Усянь признался, что скучает по правилам Облачных Глубин, которые так интересно было нарушать, - хитрая шипперская морда Сичэнь предложил брату пригласить его в гости. Ванцзи стоически отказался, и тогда Сичэнь пригласил Усяня сам - а на опасения брата о том, что гость может оказать дурное влияние на неокрепшую волю юных адептов, процитировал древнее изречение: "Если не можешь стать хорошим примером - стань хотя бы ужасающим предупреждением". Усянь пообещал, что прежде, чем что-то делать, всегда будет говорить, что с него нельзя брать пример. Честно говоря, он так соскучился, что уже на что угодно был готов...
- Вэй-сюн, а молодой господин Лань умеет смеяться? - внезапно спросил Хуайсан.
- Это сложный философский вопрос, - задумался Усянь. Не может быть, чтобы Лань Чжань чего-то не умел, - но Усянь действительно ни разу не слышал его смеха!
- Что же тут сложного? Вот если я ему подсуну в рукав лягушку, он засмеётся?
- Он бережно вынет лягушку и отпустит её на волю, - вместо Усяня подсказал Цзян Чэн.
- В таком случае, незачем и беспокоить лягушку.
- Но он определённо умеет улыбаться, - сказал Усянь. Это он точно видел! В самых-самых уголках губ и глаз Лань Чжаня.
- Ого! А что ты для этого делал, чтобы он улыбнулся? - заинтересовался Хуайсан.
- Переписывал свитки целый месяц... - делиться подробностями всего того, что вызывало у Ванцзи улыбку (но чаще - желание схватиться за... меч)), Усянь не собирался.
Потом Сичэнь предложил Усяню присоединиться к Ванцзи, запасавшему талисманы на случай встреч со всякими тварями. Не то чтобы у Усяня не было запаса, и он понятия не имел, что может пригодиться, - но присоединиться был всегда рад... если Лань Чжань поделится бумагой (Ванцзи молча оторвал пару идеально ровных листочков). И если тушью тоже поделится (этого пришлось смиренно ждать). Усянь раздумывал, что мог бы нарисовать для Лань Чжаня, - но тут монах как раз сказал, что может показать дорогу к дикой сливе, и позвал с собой обоих. Усянь быстренько допил чашку вина (моделировавшегося чем-то явно безалкогольным, но вкусным) из фляжки брата и побежал следом за Лань Чжанем, пока никто, чего доброго, не передумал.
Так началось наше совместное приключение - с карточек, описывающих, что с персонажами произошло. Как только наши заклинатели поднялись на вершину горы по тропе, указанной монахом, - неожиданно началась гроза, поднялся штормовой ветер, и их разделило стеной дождя. Усянь пробирался наугад в поисках Ванцзи и какого-нибудь укрытия, когда дождь немного стих - и он вдруг увидел, что Лань Чжань тонет в разлившейся горной реке. Не раздумывая, бросился в воду, выволок его на берег, перевернул и потряс за плечи, чтобы вылилась вода... Но Лань Чжань не приходил в себя. Крови не было видно, но на всякий случай Усянь передал ему немного своей ци, - а Лань Чжань всё ещё не приходил в себя. И тут Вэй Усянь не на шутку испугался - быть может, впервые в жизни. Потому как это же Лань Чжань, самый сильный и вообще самый-самый, с которым никогда не происходило ничего такого, с чем он не мог бы справиться (кроме самого Вэй Усяня)), - но вот с ним что-то случилось, и вдруг ты не сможешь помочь!..
На другом берегу появился незнакомый старичок и сказал, что может показать дорогу, но для этого Усяню нужно привести товарища в чувство. Усянь возразил было, что сможет понести Лань Чжаня на руках, - но потом обернулся на вышедший из берегов поток, отрезавший их от спуска с горы, и понял, что не сможет. Форсировать этот поток с ношей на руках - значит вдвоём рухнуть на камни. Что же делать? Искусственное дыхание? Почему бы и нет! Сам догадался, хоть и не сразу Глаза боятся, руки делают - Усянь перевернул Лань Чжаня на спину и сделал несколько вдохов и выдохов рот в рот. И безмерно обрадовался, когда Лань Чжань закашлялся и открыл глаза. Правда, увидев склонившегося над ним Усяня, Лань Чжань первым делом его оттолкнул.
- Ну что ты сразу драться!.. - Усянь, ошалевший от облегчения, и не обиделся, и о старичке напрочь забыл. А Лань Чжань сел и принялся ощупывать свою ленту, которая после всех злоключений даже не сползла. - Да не трогал я твою ленту, сдалась она мне, когда ты чуть не утонул!.. Давай поскорее выбираться отсюда!
Усянь поднырнул было Лань Чжаню под руку, но тот снова заявил, что сможет встать сам. Усянь снова придирчиво к нему присмотрелся: крови действительно не было, но, видимо, Лань Чжань ударился головой о камень и потому потерял сознание. Ванцзи, в отличие от Усяня, о приличиях не забыл и, поприветствовав старичка, спросил, кто он такой. Старичок ответил, что он слуга речного дракона, который в гневе обидел свою жену, - та заплакала, и оттого река и вышла из берегов. Умница Лань Чжань стал расспрашивать, что же разозлило дракона, и можно ли ему помочь, - вдруг это люди загрязнили его реку... Но места были не слишком людные, и Усянь склонен был сочувствовать скорее жене, чем самому дракону, - а также мысленно укорял себя за то, что говорил, что был бы не прочь посмотреть на настоящего дракона, ведь они встречаются ещё реже, чем дикая слива. Насмотрелся, нечего сказать, - чуть Лань Чжаня не угробил!..
Драконий слуга отвечал, что с драконом ничего дурного не случилось - просто у него такой крутой нрав. Прямо как у моей матушки, пробормотал Усянь, - у драконов-то всё совсем как у людей, оказывается... И в качестве благодарности за указанную дорогу старичок спросил совета - как драконов помирить (нашёл у кого спрашивать)). Усянь, человек простой, сразу сказал: если дракон свою жену любит, то пусть извинится за сказанную резкость, сделает ей подарок. И мы приступили к задаче "перейти поток между камней вслепую": один завязывает глаза, а другой говорит, куда ему идти, чтобы он не сбил пластиковые стаканчики. Усянь первым схватился за повязку, но переходить всё равно пришлось по очереди. И Усянь сбил один стаканчик, и Лань Чжань сбил один, - в финале его маршрута было такое узкое место, что я понятия не имел, как оное пройти, не перешагивая. Напоследок старичок снова спросил, что ему передать дракону, - и Лань Чжань очень красиво выразился в том духе, что если драконья жена будет много плакать, то её красота увянет (что было несколько эгоистично по отношению к жене, зато доходчиво). Усянь не переставал восхищаться, как Лань Чжань после всего пережитого мог красиво говорить!..
А в конце пути цвела красными цветами дикая слива. Усянь тут же дотянулся, сорвал ветку и попытался вручить её Лань Чжаню. Но это же Лань Чжань, так что удалось не с первой попытки Тот хотел было отговориться, что раз Усянь его спас, то и ветка должна быть его.
- Что за Цзиньские речи! - возмутился Усянь. - Я же не для того тебя спас, чтобы что-то получить в благодарность! Ты поступил бы точно так же. И вообще, ветки не для того срывают, чтобы себе оставить, а для того, чтобы кому-то подарить!
И ведь не только "поступил бы", но и уже спас Усяня за шкирку на озере Байли или как его там, с омутом. Но Усянь об этом не вспоминал, а после пережитого страха старался преувеличенно не унывать и радоваться, что не зря в Юньмэне все учатся плавать раньше, чем ходить, как головастики, и вообще не зря сходили: сливу-то нашли!
Лань Чжань бескомпромиссно вернул Усяню ту ци, которую тот ему передал, и начал спускаться с горы, - но Усянь не отстал, упрашивая его спину, что-де невежливо отказываться от подарков, и вообще вон какие цветы яркие. Тогда Лань Чжань притормозил на полпути, подставил для ветки обе ладони, как будто это было самое хрупкое сокровище, и выдал:
- Яркая. Совсем как ты.
- Ничего себе! Историческое событие: Лань Чжань впервые сказал комплимент! - офигел Усянь, пока Лань Чжань продолжил как ни в чём не бывало идти впереди. - Кому скажи - не поверят, но я никому не скажу!
- Это не комплимент. Благородному мужу не подобает быть ярким.
- А я не благородный и сочту за комплимент!
- Ты воспитанник благородного клана...
Так они и вывалились в домик к остальным: промокшие, но живые. Усянь принялся вдохновенно пересказывать, как они тоже "нечаянно купались": гроза, гром, молнии, ливень в морду хлещет, ветер шквальный, река выходит из берегов, потому что жена дракона плачет и нарыдала на целое наводнение... И не преминул упомянуть, что без Лань Чжаня он ни за что бы не выбрался вслепую вброд, не налетев на валуны. Лань Чжань справедливости ради добавил, что он бы без Вэй Ина тоже не выбрался. О спасении от утопления Усянь не стал говорить - и из скромности, и чтобы не портить репутацию Ванцзи, и во избежание лишних вопросов. До него только теперь начинало доходить, что он почти-поцеловал Лань Чжаня, - что-то, о чём даже мечтать не приходилось!.. А Ванцзи момент с искусственным дыханием благополучно вытеснил - что к лучшему для Ванцзи И Усянь был так тронут, когда Лань Чжань подошёл к Яо и попросил у него плошку воды, чтобы поставить в неё ветку После в эту плошку свои ветки ставили все, но Усянь тихо гордился тем, что их с Лань Чжанем слива - единственная красная среди белых.
Затем Лань Чжань героически уселся медитировать на двадцать минут (десять минут - плюс один хит), и Усянь не рискнул ему мешать. Мы несколько запутались в хитах: если Лань Чжань при падении в реку не пострадал, то выходит, что Усянь потратил на него один хит впустую, а точнее - что не мог потратить; потом оба по одному разу налетели на валуны при переходе через реку (один сбитый стаканчик - минус хит), а потом Лань Чжань передал один хит Усяню. Так что могло получиться так, что Усянь вернулся вообще здоровый, а Лань Чжань - в одном хите (потратив два). Но мне кажется более логичным, что раз уж Лань Чжань ударился головой, то Усянь потратил свой хит не зря, и когда Лань Чжань восстановил ему один хит - остался в двух хитах (из трёх). И честно пошатывался при ходьбе, но царапина в один хит - это не то, на что Усянь склонен обращать внимание. Внимание обратил добрый монах и выдал Усяню лечебного чаёчка (вкусного, из лаванды!). Хуайсан тем временем тоже рассказывал об их с Цзян Чэном приключениях:
- Мы с Цзян Чэном пошли искать дикую сливу, и он сделал предложение руки и сердца... девушке.
- Ты хоть уточняй, кому он предложение сделал, прежде чем такие паузы делать! - икнул Усянь. - А то как-то не очевидно!
- Ну, я ему тоже признавался в любви... Но только чтобы показать, как это правильно делается!
Сичэнь заметил, что это наверняка не обычная девушка, раз оказывает такое влияние, - и Усянь предположил, что его друзья повстречали лисицу-оборотня. И тут же начал мечтать, а что если они с Лань Чжанем ещё раз пойдут в горы и тоже встретят лисицу...
- Но, знаешь, я не хотел бы с вами поменяться, - сказал он Хуайсану. - Девушек в мире много, а драконов не каждый день встретишь!
И Лань Чжаня не каждый день поцелуешь, - но об этом Усянь очень громко молчал, жуя хвост Ещё Хуайсан породил словосочетание "пламенный грейпфрут", и Усянь тут же решил, что это может стать славным прозвищем Вэнь Сюя: Вэнь Сюй Пламенный Грейпфрут. Сюй сперва посоветовал не наглеть, но прозвище ему понравилось, особенно когда Хуайсан преподнёс ему веер с пылающим грейпфрутом и соответствующей подписью. Мудрый монах тоже не сделал легче:
- А как писал один поэт, "А вместо сердца - пламенный грейпфрут"!
Конечно, Хуайсан тут же захотел распространять веера на территории Ордена Вэнь, - но Сюй сказал, что будет взимать процент с прибыли, а Хуайсан о процентах ничего не знал. Усянь предположил, что однажды в летописи войдёт введение на землях Ордена Вэнь грейпфрутовой пошлины, - и эта идея Сюю тоже понравилась. А некоторое время спустя, когда заговорили о старших братьях, - Усянь сформулировал, что в Гусу два Нефрита, в Юньмэне два героя, а в Цишань два цитруса. Правда, подходящее прозвище для Вэнь Чао он так сходу и не придумал. Вялый лимон?..
Также, пока Лань Чжань медитировал, хозяин домика предложил гостям игру - кидать стрелы в кувшин. Это оказалось не так-то просто: Усянь не попал ни разу, и даже Минцзюэ - тоже. Попавшие по одному разу вышли во второй тур, и победителем определился Вэнь Сюй. Когда Лань Чжань восстал из медитации в полном порядке - Усянь не преминул ему сообщить, что он пропустил кидание стрел в кувшин (как хорошо, что Лань Чжань не в курсе эвфемизмов)).
И вот Усяня сморило от лечебного чаёчка, монах предложил ему прилечь (Усянь очень хотел прилечь прямо здесь, но ему объяснили, что об него будут спотыкаться)), и я пошёл в игротехнику. Запахнулся в синюю накидку молодого заклинателя, назвал его Чу Ляо и решил, что его умершего отца звали Чу Вэй. А почему Чу Ляо сидел именно под цветущей сливой? - наверное, потому что его отец завещал похоронить себя под этой сливой, решил я. Моделью могилы стала та самая икеевская акула, возложенная на два детских стульчика. Отдельно интересно было ждать, не зная, кто именно из персонажей к тебе придёт. Пришли Лань Чжань и Яо Чу Ляо сообщил им, что последней волей его отца было открыть шкатулку вместе с первыми же людьми, кто придёт к его могиле. Ванцзи и Яо оказались ответственными и сперва поклонились могиле, а у Яо даже нашлись дешёвые палочки благовоний, моделью которых стали три сигареты
После этого шкатулка была открыта в первый раз, и из неё были извлечены письмо и конверт. Письмо гласило, что если читающие сие не соберут за две минуты находящуюся в конверте картинку, то всё взорвётся нафиг (почтенный Чу Вэй был большим шутником). Да, благодаря Арте я откопал на своём телефоне таймер и секундомер Я дал игрокам фору почти в полминуты, но они всё равно чуть-чуть не успели, и я решил, что пусть рванёт - так веселее для взаимодействий. Яо героически закрыл Ванцзи собой и огрёб 2 хита урона, Лань Чжань - 1 хит и Чу Ляо - тоже один (предпоследний). Шкатулка открылась снова, и из неё вывалились ещё одно письмо, верёвка, гребень и большое семечко гаоляна (размером с каштан). Во втором письме говорилось, что все трое теперь могут разделить эти предметы, но не оставить себе, а подарить. Чу Ляо дал заклинателям право выбирать первыми и намекнул, что они могут узнать о свойствах предметов (Лань Чжань использовал "Проверку"). Яо выбрал гребень, позволяющий один раз уйти от погони, а Лань Чжань спросил Чу Ляо:
- Из какого ты клана?
- Клан Чу - местный маленький клан, мы живём здесь, в предгорьях, по ту сторону соснового склона.
- Твой клан не бедствует?
- Не жалуемся, господин заклинатель!
Тогда солнышко Лань Чжань отдал Чу Ляо семечко с наказом подарить его старейшинам, чтобы те вырастили волшебный гаолян, делали вино и процветали (игроки верно вспомнили, что из гаоляна делали алкоголь, - но, строго говоря, скорее водку, а не вино: гаолян - это сорго). Чу Ляо поблагодарил и добавил, что и мука получается из гаоляна, - а значит, будут и лепёшки, и сладости. Сам же Лань Чжань взял верёвку, которая никогда не порвётся, чтобы "подарить её тому, кто слишком часто срывается с уступов". Также он хотел взять Чу Ляо с собой, чтобы подлечить, но я подумал, что игротеху не стоит выходить из данжа в общее игровое пространство, и Чу Ляо отговорился тем, что до родной деревни ему идти ближе, а там уж ему окажут помощь. И всё равно Лань Чжань восстановил ему ци И таким образом вновь потерял два хита, но в этот раз обратился за помощью к Сичэню.
Что характерно, на разрезанной на кусочки картинке-паззле, которую складывали Яо и Ванцзи, были изображены полностью голый лежащий мужчина и одетая женщина, надевающая ему на стоящий член чёрную шапочку-умао, которую однажды будет носить Цзинь Гуанъяо. К счастью для персонажей и игроков, оба были слишком сосредоточены на совмещении деталей и вообще не разглядели, что там на картинке
Вэй Ин проснулся и во всеуслышанье поинтересовался, что ж монах не предупредил, что его чай обладает таким снотворным эффектом, и сны после него такие интересные снятся... (Подозреваю, поцелуи с Лань Чжанем будут сниться ему ещё долго.)) И остатки вкусного чая у него забрали Первым делом он увидел Хуайсана, который медитировал с возложенной на плечи тушкой змея-измерителя, свёрнутой двумя восьмёрками. Жалею, что вопроса "Можно ли потрогать твоего змея" Усянь не породил Затем он заметил Лань Чжаня, откисавшего в другом кресле, и подошёл убедиться, что всё в порядке. Лань Чжань рассказывал Сичэню о своих приключениях:
- ...И мы немного пострадали, а потом нам сделали подарки...
- Какие подарки? - полюбопытствовал Сичэнь.
- КАК ПОСТРАДАЛИ, - переполошился Усянь.
Лань Чжань пояснил, что Сичэнь уже вылечил его после взрыва, и продолжил рассказывать, что если бы они забрали наследство себе, то оно не принесло бы им счастья, поэтому его необходимо кому-то подарить. И подарил верёвку Усяню со словами, чтобы он, ходя в горы, больше не срывался. (Очень не хватало мыла, чтобы "помыться и в горы", хотя мы были уже в горах.))
- Я могу ходить в горы с тобой, чтобы ты держал другой конец верёвки, и тогда точно не сорвусь, - радостно предложил Усянь.
Прямо скажем, верёвка - непростое украшенье необычный подарок, но Усянь всё равно был тронут, ведь это подарок от Лань Чжаня! Он размотал верёвку, проверил прочность, прикинул, что с её помощью можно делать, - например, силки для фазанов... А менее приличные идеи он озвучивать не стал (и их не то чтобы было много: чай, не японец)). И повязал подарок поверх пояса (не на шее же его носить)).
Хуайсан, как выяснилось, совершенно не мог медитировать, когда его хвалят: отвлекался и начинал хвастаться, как победил змея-измерителя, создав иллюзию более длинного змея. Змей был такой длинный, что Хуайсан решил развесить его тушку по периметру казарм, как гирлянду (кому-то не повезёт, и на него ночью будет сверху смотреть змей). Что до местной змеи, обитавшей в террариуме, - то Усянь считал, что она самосовершенствуется и однажды станет змеёй-оборотнем. И шутил, что змей-изменитель (была очепятка в правилах к игре)) - это тот, с которым изменяют своим жёнам и мужьям.
Собравшиеся храбро пожелали интеллектуальных игр, и монах предложил поиграть в "Скажи чэнъюй". Чэнъюй - это фразеологизм, их в китайском языке реально много (и я уже с немалым их количеством сталкивался, когда читал реплики персонажей Геншина и Рельсы)). Но игра заключается в том, что игроки поочерёдно кидают игральный кубик и произносят чэнъюй, содержащий в себе выпавшую цифру. И в этот-то момент ты и русскоязычные фразеологизмы с цифрами вспомнить не можешь! Даже если считать стихотворные строчки, афоризмы, пословицы, поговорки и загадки. А если не вспоминаешь, то выбываешь. Усянь, а за ним Чжулю выбыли на коварной цифре шесть. Остались сильнейшие (и те, кому больше везло на костях)) - Ванцзи, Цзян Чэн и Хуайсан, так что Усянь и не знал, за кого болеть (но в душе болел, разумеется, за Лань Чжаня). Игроки, конечно, выкручивались как могли и импровизировали, так что монах в конце концов начал строго следить за процессом, чтобы новые чэнъюи не выдумывали на ходу. А когда в игре остаются только двое, главное - вовремя сказать:
- Битва двух якодзун...
- Что такое якодзуны?
- Это что-то на островном.
- Ты не делаешь легче.
Выиграл Ванцзи (Усянь отдельно восхитился, что Лань Чжань впервые играл в азартную игру, пусть и интеллектуальную!), и заслуженно: вспомнил и четыре времени года, и четыре стороны света, и четыре времени суток, и четыре строфы в стихотворении, и четырёх священных зверей, и пять стихий у-син... Монах хотел вручить Лань Чжаню браслет в качестве выигрыша, но тот настоял на том, чтобы монах оставил браслет у себя, - и Усянь вознаградил Лань Чжаня конфеткой. И в этот раз Лань Чжань конфетку взял! Усянь решил, что Лань Чжань больше на него не сердится.
Помимо змея-измерителя, обсуждались некие винные черви, которые превращают воду в вино. Вэнь Сюй помечтал было, что если поместить таких червей в водоём, то можно получить целое озеро вина, - но в конце концов пришёл к выводу, что такого вина ему не очень-то хочется. Усянь тут же задумался, нет ли таких червей, которые бы, наоборот, отсасывали вино, как пиявки? Эдак заходишь в воду, выпив вина, они присасываются - и выходишь уже трезвый. Хуайсан предлагал всем пойти поискать винных червей, поскольку он разведал верное место, - но вызвался только Усянь, потому что любопытно. Хуайсан провёл его к горному ручью, в котором вода действительно была на вкус как крепкое вино. Червей они не обнаружили, но зачерпнули по пригоршне воды и выпили - и немного захмелели, что в случае Усяня было, кажется, вдохновляющим.
Хуайсан рассказал ему, что Вэнь Чао однажды случайно проглотил винного червя, поэтому с тех пор всё, что он пьёт, превращается в вино, и из-за этого он вечно молодой вечно пьяный. Усянь согласился, что это многое объясняет в поведении молодого господина Вэнь, и сочинил стихи, которые торжественно процитировал, когда они вернулись к остальным (Вэнь Сюй после паузы во второй строчке заметно напрягся, но потом расслабился)):
- За что Вэнь Чао ни возьмётся,
Всё превращается в... вино!
А если за вино берётся,
То просто тратит меньше ци.
И все эти ленивые личности, которые отказывались идти искать червей, ещё и возмущались, почему Усянь и Хуайсан не принесли им вина!.. Сами пусть сходят и выпьют, там того вина целый ручей, на всех хватит. Но Усянь не был бы Усянем, если бы не пристал к Ванцзи:
- Лань Чжань, а ты не хочешь сходить поискать винных червей?
- Я не пью вина.
- Но ведь не обязательно непременно пить, можно же и просто посмотреть! Неужели тебе не интересно?
- Нет.
- Между прочим, сдерживать любопытство - вредно для здоровья.
- Любопытство - не добродетель.
- Так много что - не добродетель. Вот, например, яблоко...
- Яблоко - добродетель, потому что сначала взращивается человеческим трудом, а потом удовлетворяет потребность в пище.
- Любопытство тоже сначала взращивается, а потом удовлетворяется!
И Лань Чжань улыбнулся уголками губ, и это было так красиво, - и именно этого, конечно, Вэй Ин и добивался.
А потом Лань Чжань всё-таки куда-то ушёл (игротешить)), а Сичэнь решил его поискать, и Яо вместе с ним. Усянь забеспокоился и спросил, можно ли ему тоже присоединиться к поискам, - и монах, добрая душа, сказал, что укажет ему тропинку, по которой ушёл молодой господин Лань. На тропинке Усяню оказалось по пути с Чжулю - так началось его второе приключение. (Отдельно прекрасно, что одного спутника в приключениях тебе подбирают по пожеланию, а второй случается скорее рандомом, эдакое "Когда в школе все разбились по парам, а вас двоих никто не выбрал", - и получаются весьма интересные и неожиданные сочетания персонажей.)
Усянь и Чжулю наткнулись на девушку, которая предложила им присесть вместе с ней под цветущей сливой и попросила их о помощи. Усянь рассудил, что отказывать красивой девушке невежливо, а достать найти Лань Чжаня он всегда успеет. Девушка рассказала, что некий монах отдал ей горшочек с рисом, в котором спрятал чёрный камень, превращающий в золото всё, к чему прикасается (тут бы и заподозрить, что рис почему-то не золотой, но)), и что ей никак не удаётся этот камень найти, поскольку в горшочке полно других камней с другими непредсказуемыми свойствами. Усянь на всякий случай уточнил, с какими такими свойствами (не хотелось, например, навсегда превратиться в камень), но хозяйка горшочка заверила его, что все спецэффекты вполне безобидные. И, движимый любопытством и альтруизмом, Усянь первым засунул руку в горшок.
Камушек, который он нащупал и вытащил, определённо был не чёрным, а серым - и превратился в леденец. Этот успех приободрил Усяня, и он тут же снова полез в горшок, - но девушка попросила его подождать, пока свой спецэффект не огребёт Чжулю, на случай, если тому понадобится помощь. Усянь так и замер с рукой в рисе, внимательно глядя на Чжулю. Чжулю несколько мгновений сидел в задумчивости, так что Усянь поинтересовался, всё ли с ним в порядке, - а затем проникновенно сообщил, что хочет совершить в этот день что-то запоминающееся. Усянь посоветовал сорвать ветку дикой сливы и подарить её девушке, которая ему нравится, - это точно запомнится. Чжулю согласился, и Усянь вытащил второй камень...
...И увидел всё с высоты птичьего полёта: горы, сосны, горные реки, и где-то далеко внизу - маленькие-маленькие фигурки девушки и Чжулю (и надо бы поискать Лань Чжаня!). Он летел, но не на мече, а сам по себе, опираясь крыльями на потоки ветра. Тем временем Чжулю видел прямо перед собой, как Усянь взмахивает руками, орёт чайкой (вы слыхали, как орут орлы? - примерно так же)) и крутит башкой. И, недолго думая, приложил его ментальным ударом (который, кажется, не снимает хиты, но это не точно). Птицесянь встрепенулся, потряс башкой интенсивнее, вернулся сознанием в своё тело и, плавно перейдя с курлыканья на возмущения, поинтересовался, почему Чжулю на него напал.
- Кажется, молодой господин Вэй, вы почувствовали себя курицей.
- Я видел вас с высоты птичьего полёта! Так что это была не курица. Думаю, это был орёл.
И Усянь поблагодарил Чжулю за то, что тот спас его от оптичивания (за этот неологизм можно поблагодарить спец.абилку Усяня - отдавать приказ, но только одним словом: Арта перед игрой сказала мне, что хоть и нельзя использовать два слова, зато можно складывать слова в одно и изобретать новые глаголы). Теперь пришла очередь Чжулю тащить камень. Вынув очередной камень (снова не чёрный), Чжулю вновь принял задумчивый и проникновенный вид и рассказал, что ради спасения родного клана Чжао он поклялся служить Ордену Вэнь. Говорил он довольно печально, так что Усянь не понял, хвастается Чжулю или жалуется, - поэтому на всякий случай утешил его, что служить такому могущественному Ордену - здорово и почётно, и вообще далеко не худший исход. Чжулю вновь согласился и полез за следующим камнем.
- Давайте, я верю в ваши руки, - подбодрил его Усянь. - Если верить легендам, они где только ни побывали!
- И что же гласят легенды? - поинтересовался Чжулю.
- Говорят, будто вы можете сжечь Золотое ядро голыми руками, одним прикосновением к дантяню.
Чжулю приложил ладонь к его животу и спросил:
- Ну, как ощущения?
- Как будто меня облапал малознакомый заклинатель, - честно признался Усянь. - Мне не понравилось.
Последние два камня распределились так, что Усянь получил возможность читать мысли кого-то из находящихся рядом (ну, вы уже поняли, у кого была карма на вср@тые камни, а у кого на серьёзные)). И в мыслях Чжулю он прочитал... напряжённые попытки сочинить стихи Мог бы подсказать, но у самого Усяня со стихосложением всё обстояло ещё хуже. А Чжулю сочинил вполне красивое стихотворение про весну и восточный ветер.
Как вы наверняка уже догадались, никакого чёрного камня в горшке не оказалось - монах (не тот, который приютил всю ораву заклинателей, монахи разные бывают) девушку нагло обманул. Она боялась, что камень попадёт в неправедные руки, и Усянь пообещал, что если вдруг наткнётся на чёрный камень, обладающий волшебными свойствами, - непременно постарается её разыскать (хотя начал подозревать, что камнем, превращающим всё в золото, завладел Цзинь Гуаньшань). Напоследок Усянь подбодрил Чжулю сорвать ветку сливы - он сам-то свою ветку уже сорвал, - и они попрощались с девушкой и вернулись в домик монаха к остальным.
Там Усянь объявил, что уходил искать Лань Чжаня, а нашёл конфету (...но Лань Чжань слаще любой конфеты, читалось между строк)). Но коль скоро Лань Чжань - не Сюэ Ян, приберегать для него конфету я не стал и сожрал леденец сам И больше всего Усянь беспокоился, нашли ли уже Лань Чжаня, - особенно когда Сичэнь и Яо сообщили, что попали в туман и видели в нём кошмары наяву. Но Лань Чжань вернулся благополучно и на расспросы Усяня ответил, что лучше бы тот побеспокоился о собственном брате. Усянь воспринял это как руководство к действию (Лань Чжань фигни не посоветует!) и подскочил к мирно сидевшему на диване Цзян Чэну:
- Брат! У меня есть повод о тебе беспокоиться?!..
Чтобы Чжулю не скромничал, Усянь всем сообщил, какие красивые стихи тот сочинил, и подбивал его их прочитать, особенно перед Вэнь Сюем: ведь в Ордене Вэнь должны непременно оценить, какие у Чжулю многогранные таланты! И рассказывал, как Чжулю спас его от оптичивания, - иначе он бы гуй знает куда улетел. Когда Усянь стал рассказывать Хуайсану о том, как они с Чжулю встретили девушку с горшком и щупали у неё рис, Хуайсан уточнил:
- То есть вы ТРОГАЛИ ДЕВУШКУ ЗА РИС?..
- Ну да. В буквальном смысле!
Хуайсана пришлось похлопать по спине, чтобы он, чего доброго, не подавился от смеха. Эвфемизмов в китайском тоже очень много, но только что мы изобрели ещё один.
А когда Усянь сообщил Лань Чжаню о том, что Чжулю спас его от оптичивания, тот невозмутимо уточнил:
- А разве что-то изменилось?
- Изменилось, конечно! Я больше не машу крыльями и не курлычу.
- А по-моему, ты всё ещё машешь рукавами и кудахчешь, - так же невозмутимо возразил Лань Чжань и пошагал мимо, вновь оставив за спиной Усяня в восхищённом офигении.
- Лань Чжань, ты ПОШУТИЛ!.. - восхитился Усянь шёпотом, чтобы не привлечь к этому чуду лишнего внимания. - Ничего себе!
- Я не шутил, это так и есть.
- Но у тебя получилось!..
Хуайсан амбициозно решил, что напишет поэму о приключениях этого дня, и каждая часть будет заканчиваться фразой "...И они нашли дикую сливу". Ради такого случая Усянь заново пересказал ему свои приключения - и с Лань Чжанем, и с Чжулю (кажется, более никто настолько же подробно о приключениях не рассказывал, так что теперь мне, с одной стороны, интересно, что было у других, а с другой - не хочется спойлеров, вдруг ещё доведётся поиграть)). И так - когда все приключения были позади - игра постепенно закончилась. Также отмечу, что когда вместо ещё одной сказки в финале звучит эпилог от мастера - получается неожиданно мягкий, логичный и завершённый выход из игры. Потому что когда сюжет игры не предполагает внутриигровой высокой точки - можно создать внеигровую точку, и она также сработает как катарсис.
И вот такой точкой были стихи Ладыженского про "Пролог, три страницы". Я когда-то уже прикладывал эти стихи к янсину и потому сидел со сложным лицом узнавания: да, ко всему остальному канону они тоже прекрасно прикладываются. И ещё до игры, когда мы с Амартом обсуждали канон, мне подумалось о том, что мы (не лично мы двое, а вся совокупность людей, которых зацепило) так любим Модао потому, что у этой истории - вечная как мир и очень знакомая нам по книжкам нашего детства структура: беззаботная юность > война, которая ставила героев перед выборами, меняла их, разделяла, многих убила > и то, какими все стали триднадцать лет спустя, когда снова встретились. Забавно, что структуре самого текста новеллы это противоречит, поскольку автор даёт первые два пункта флэшбэками к основному повествованию, - но, думаю, не только мне эта история взросления интереснее и ценнее фабулы про собирание кусков Минцзюэ с перерывами на фансервис. И как же радует, что для вансяней нет нужды придумывать AU: однажды у них всё будет хорошо. Их протащит через отчаяние, кровь и смерть, - но вернёт друг другу. Не всем так повезёт.
Но я не знаю, что будет дальше в той версии реальности, что сложилась на этой Сливе. Когда Минцзюэ побратался, кажется, не только с Сичэнем, но и с Вэнь Сюем (и если Сичэнь ещё и с Яо побратается - Хуайсан окончательно собьётся со счёта братьев)), когда Чжулю уже примерился к Золотому ядру Усяня, - какой будет война, и будет ли? ...А потом их не трогай.(с)

Маленькие игры Арты по Модао, помимо всего вышесказанного, - всегда оставляют послевкусие чего-то очень светлого, тёплого, трогательного и хрупкого. Недаром слива мэй - она немножко как сакура: про мимолётность и уязвимость юности и красоты. Пока затишье, - но скоро порыв ветра разметает лепестки. Но если сакура - про любовь и смерть и смерть любви, то мэйхуа - про стойкость. И про возможность пронести свою веточку цветущей сливы через все тяготы зимы.
Усянь ни разу не использовал свои абилки - Щит и Приказ, потому как при нём ни на кого не нападали. И даже нарываться на драку с Вэнями как-то не хотелось (благо не было Чао, и Цзысюаня тоже не было)), игра была не об этом. И отдельно в сердечке, что Лань Чжань нарисовал чашу с веточками сливы, и Цзян Чэн нарисовал цветущую ветку.

Теперь мне только больше хочется неслучившуюся Черепаху И хочется поиграть в Сливу ещё - не претендуя на конкретных персонажей, а просто вдруг понадобится срочно заменить чей-то отвал. Посмотреть, как по-разному складываются истории у разных игроков и персонажей.
Ещё немного благодарностей и послеигрового
Ещё много спасибо Арте за чудесную игру! И за монаха и его сказки.
Спасибо Амарту за самого прекрасного Лань Чжаня Который очень старался держать лицо, но Вэй Ин очень старался увидеть его улыбку. И это - именно то, что бесценно в этой беспечной юности: эта смешная, неосознанная нежность. Однажды вспомнить - и улыбнуться снова.
Спасибо Птахе за Лань Сичэня, главного шиппера канона За приглашение в Гусу, за лёгкость взгляда на жизнь и "правила, которые можно нарушать", за бережность к своим братьям и пока никому не известному Яо.
Спасибо Ильмаяр за Цзян Чэна - за лучшего старшего бро, которым можно гордиться, который всегда будет гласом разума и опорой. Подозреваю, что я как-то недодал братства (вот бы ещё одно совместное приключение!..)), - но, быть может, не в последний раз
Спасибо Райне за Хуайсана - было офигенно вместе с Не-сюном генерировать всевозможную ерунду Практически не сходя с места, Хуайсан был центром притяжения молодёжи, - как и Сичэнь казался душой компании среди старших. (Кстати, баланс поколений действительно был очень гармоничным: 4/4 и Яо где-то между.))
И спасибо старшим: Сех за Минцзюэ, который, вопреки заявленной охоте, явно прибыл отдыхать, отложил Басю и напоминал расслабленного тигра; Хэс за Вэнь Сюя - жёсткую, но адекватную часть клана Вэнь; Ёльф за Чжулю, невозмутимого и многое повидавшего.
И ещё раз спасибо Саппорт за подхваченного Яо - Мэн Яо в самом начале его пути, даже ещё не заклинателя. Тоже жалею, что толком не пересеклись, - Усянь мог бы научить плохому...

После игры все как-то быстро разъехались на такси, Птаха тоже поехала с Сех, - после съёмок она допускала возможность, что сил на обратную дорогу у неё не хватит. А мне совершенно не хотелось так резко сниматься с места и тащиться в тесной душной машине, когда можно было ещё поговорить об игре, а вокруг были такие красивые места. Так что с Артой остались только мы с Амартом, - быстро собрались и уютно ждали следующей электрички, и разобрали на память по веточке сливы (белой, ибо красные уже кто-то сцапал). И достаточно канонично, что я забрал флягу, забытую Цзян Чэном. Правда, в ней уже ничего не оставалось
Под звёздами и соснами Арта проводила нас до станции. Всё-таки поздние электрички люблю особой любовью, несмотря на то, что могут оказаться поблизости какие-нибудь шумные индивиды. Несколько удивился, когда двери напротив не открылись в Ромашково, - но, как оказалось, они были неисправны, и на Рабочем я благополучно вышел. Амарту мур за компанию!