Итак, в воскресенье после сыгровки ничто не предвеща. Я был готов игротешить мёртвого короля Фредерика, взял с собой чёрные джинсы и рубашку, приехал на Шоссе Энтузиастов и там ловил часть игротехов и игроков. Берто сходу встретил меня вопросом, смогу ли я перекинуться в Эдуарда. Я честно ответил, что не смогу: я подробно читал квенты только тех троих персонажей, с которыми связан Фредерик. Далее о доигровом
Мы дождались мастера и вышли в наружу. До нужного нам автобуса было слишком много времени, так что поехали на двух такси. Джулс продолжала думать над тем, что делать с отвалившимся королём Эдуардом. Мне понравилась идея отдать Эдуарда Эолен, сомастеру и координатору техов, - она по крайней мере знала всё про всех, и должна была игротешить как раз Марианну, связанную почти исключительно с Эдуардом. А что прикида нет - так это наименьшая проблема, тёмные/светлые джинсы и рубашку всегда можно найти по игрокам, тем паче что наверняка не все из них уже в пути... Но эта идея по той или иной причине не прокатила.
Мы доехали до лофта, - возможно, в этих гребенях я когда-то уже был, а может, просто все гребеня похожи меж собой. Зал был просторным, хоть и с колоннами, пол не скользким, окна можно было открыть. Сперва я переоделся во Фредерика, но потом мне сказали, что я всё-таки без шансов Эдуард, и Берто одолжил мне красивую красную рубашку и героически покрасил мне маску в красный цвет. Металлическая корона не налезала мне на голову, - но на маскараде Эдуард всё равно был инкогнито; позже эта корона отлично села на Джулс. Далее, как я уже упоминал, я прочитал вводную с телефона мастера и оставшееся до игры время сдерживал непрекращающийся внутренний панический ор. Возможно, мне стоило ещё хренадцать раз всё уточнить и переспросить, - но не хотелось дёргать мастера лишний раз. Я и так сам вспомнил о том, что у Эдуарда должна быть какая-то особая примета, чтобы на маскараде его узнавали те, кто его знает, - и Эолен выдала мне своё кольцо. Поскольку оно сваливалось даже с моего большого пальца - Эдуард носил его на шее, как, в общем-то, и положено вдовцу. А памятуя о том, что Эолен же играла его покойную жену Марианну...
Один раз я спустился, чтобы встретить курьера с водой и соками (он очень удивился, что я один собираюсь всё это переть)), потому что надо было чем-то себя занять и потому что можно вывести Марка из игротехов, но невозможно вывести игротеха из Марка. Наконец стартовали - некоторые игроки присоединялись уже на парад. Как, опять же, я уже упоминал, - система была такова: на параде представлялись не персонажи, а игроки, и когда после маскарада игрок снимает маску, ты отклеиваешь изоленту на аусвайсе напротив имени игрока и узнаёшь, что это за персонаж. Имеет смысл, когда хорошо знаешь всех игроков, - а я добрую половину не знал, и запомнить всех за один парад (особенно когда говорят негромко и неразборчиво) было нереально. Не говоря уж о том, что те персонажи, которых ты узнаёшь даже в масках, упомянуты не в аусвайсе, а в квенте, которой нет на руках (да и имён игроков в квенте нет).
Очень тронули правила по Марку - оставлять корочки от пиццы Поскольку я не завтракал и ехал "работать за еду" - я смог успеть утолить голод перед стартом и немного во время бала. А вот когда началась игра - было вообще не до еды и воды, я ни разу не подошёл к столу и даже не вспомнил о нём, и только после финиша жадно жрал корочки как потраченный.

Это была игра по "Заколдованной Элле", сказочному фильму, который соигроки в пятницу после танцев посоветовали мне не смотреть, и я не смотрел - и потому не знаю, каков в сюжетах и лоре процент отсебятины. В целом всё по классике: жили-были бог с богиней, потом богиня решила самопожертвоваться и создать из разных частей себя людей, эльфов, фей, орков и великанов, а мужа об этом не предупредила, он ведь должен был сам догадаться, ага. Бог, потеряв возлюбленную, закономерно поехал кукухой и возненавидел её творения. Первый прогон этой игры был три года назад, а этот был вторым, с почти целиком новым составом. Об игре и персонаже
Я прихожу игротешить не только потому, что денег нет, а поиграть в интересной истории с хорошими соигроками хочется, - но и потому, что любопытно взглянуть на внутреннюю кухню разных мастеров и МГ. Особенность работы Джулс - это "почти каждому игроку - по персональному игротеху". С одной стороны, для меня как мастера в таком подходе слишком много режиссуры: я бы скорее отдал эти постоянные игротехнические роли полноценным игрокам и дал тем самым этим персонажам больше свободы действий. Но это чисто вопрос вкуса, - каждый мастер рассказывает историю разными средствами, и это здорово. А с другой стороны, для меня как игрока это должно быть скорее плюсом: твой игротех не оставит тебя одного, подтолкнёт к действию, подскажет решение проблемы. Хотя цель некоторых игротехнических персонажей - просто причинять моральную боль персонажу игрока - мне не вполне понятна, я всё ещё не сторонник стекла ради стекла. Вот мёртвый отец Эдуарда рассказывал ему о том, что он был плохим королём, - но каков в этом смысл, если игрок, по сути, даже не знает, о чём речь? Ведь во вводной нет ни слова о том, как правил Эдуард, какие решения во внутренней и внешней политике принимал. Даром что фокус игры был не про политику, а про личку (в широком смысле личных завязок) и мистику. И зачем тогда наступать персонажу на хвост и стоять на нём до полного выгорания игрока?..
У меня не было времени, чтобы как следует осознать Эдуарда как персонажа и вролиться, посему я решил, что он - плохой король наподобие Визериса I Доброго (из Роддома Дракона как сериала, ибо по книжкам судить не могу), который ставил свою семью выше власти. Всё содержание Эдуарда III было в том, что он любил свою жену и любил обоих своих сыновей, и наивно надеялся, что они будут жить в мире. К тому же это опять был вдовец - а я, когда заявляюсь на игры сам, всегда пишу, если такой риск есть, что устал от вдов и вдовцов. Правда, пишу потому, что вдовы и вдовцы, даже если готовы двигаться дальше, никому не нужны. А готовы они потому, что их покойные супруги остаются за кадром вне игры и не имеют игроцкого воплощения. В этом же случае сработала ещё одна моя проблема как игрока: мои персонажи - однолюбы. Вернее, любить-то они могут и двоих сразу, и больше, - но если объект чувств есть или был на игре, то это уже насовсем: разлюбить его/её и полюбить кого-то следующего уже не получится. Вероятно, от меня ожидалось, что Эдуард будет любить свою советницу, королеву светлых фей Амайю. Быть может, если бы удалось сыгрываться до игры (хотя иногда вводные приходят впритык к игре), - так бы и вышло, но на игре это никак сложиться не успело бы. И коль скоро на игре была Марианна - Эдуард любил Марианну и хотел провести с ней как можно больше времени, пока она снова не уйдёт в царство мёртвых.
В конечном счёте история Эдуарда на игре была до странного созвучна истории Чарльза с Ласточек. Во-первых, ощущение рельсов: он не мог не отдать корону сыну, спасая тем самым его жизнь (то есть формально мог бы, если бы был м$#@ком, играющим против всего полигона, - но тогда у него быстро отобрала бы корону группа поддержки принца), и его едва не силой подтолкнули сделать предложение советнице, буквально заставив жить дальше. А во-вторых, это снова был обычный человек, ничего не знающий о мистическом пласте со всеми этими богами и не имеющий к нему никакого отношения, но пытающийся спасти всех, кто ему дорог (а они норовят убиться поочерёдно, так что ты мечешься между ними, что тот волк с яйцами), и который в конце концов вышел не вверх, а весь. По-хорошему, таким персонажам, как Чарльз и Эдуард, - смертельно уставшим, никому не нужным, - следовало бы умереть, но их почему-то не отпускали.

Предыстория персонажа по квентеЭдуард III был внуком Эдуарда I, отвоевавшего свободу для людей. Его отец, Эдуард II, всегда казался ему слишком суровым по отношению к подданным, и он решил не продолжать его политику. Видимо, и сына по той же причине не стал называть очередным Эдуардом Эдуарда с детства готовили к вступлению на престол Эльграйна, что он и сделал после неожиданной кончины отца. Он прекратил гонения на верующих в Тёмную Богиню и разрешил эльфам проповедовать в столице - но их Верховная жрица Валиндра стала требовать ещё больше. Однако Эдуард оставался непреклонен в том, что церковь не должна диктовать государству, и подданные королевства имеют право выбирать - веровать или нет.
Своё счастье Эдуард обрёл в лице своей невесты Марианны, сестры Фредерика, короля соседнего королевства Эльпек, который также едва занял трон. Марианна родила ему будущего наследника, Флориана, но была слаба здоровьем и часто болела - отчего, видимо, супруги и ограничились одним ребёнком. Но однажды Эдуард отправился на охоту и, как водится, отбился от товарищей и заехал в непроходимую чащу. Там он увидел прекрасную темноокую девушку, зачаровавшую его своим пением. Дальнейшее он помнил смутно: только то, что провёл с ней как во сне множество ночей, а потом произнёс некую клятву, навеки связавшую его с ней.
Но когда чары спали - Эдуард отрёкся от клятвы и отказался от связи с незнакомкой, оказавшейся тёмной феей по имени Линда. Людям и тёмным феям запрещалось встречаться на территории королевства - и даже Эдуард, не испытывавший к феям ни неприязни, ни страха, не рисковал отменить этот закон: тёмные феи, в отличие от эльфийских жрецов, действительно могли быть опасны для людей своим колдовством, в чём он теперь смог убедиться на собственном опыте. Он не стал никак наказывать Линду - просто расстался с ней, и ничего не рассказал жене. Но едва он вернулся домой, как слёг от тяжёлой, мучительной болезни. Даже подозревал, что Линда его прокляла, и готовился к смерти. Но болезнь отступила так же неожиданно, как и началась, словно по волшебству. Увы, облегчение было недолгим: вскоре после выздоровления Эдуарда слегла королева Марианна - и умерла. И король умер бы от горя, если бы не остался с маленьким сыном на руках.
А некоторое время спустя Эдуарда посетила ещё одна тёмная фея - сама королева Дезире. Она показалась ему не только красивой, но и мудрой. Она сообщила ему, что у него есть ещё один сын - ребёнок Линды. И что Линда безумно хотела оставить ребёнка себе, но в её руках мальчик мог стать орудием мести и смерти, а этого нельзя было допустить. Дезире поставила условия: Эдуард заберёт ребёнка, признает его законным принцем, а тёмные феи больше не посмеют пересекать границу своей автономии и заманивать людей своими песнями. Эдуард согласился. В конце концов, это была его ошибка, ему и нести ответственность. Ему даже стало жаль Линду: она лишилась ребёнка, у неё ничего не осталось, - и он оставил мальчику имя, которое она тому дала. Эдгар.
Флориан принял брата без вопросов и полюбил как родного, а Эдуард и не распространялся о происхождении Эдгара (и вводная умалчивает, как ему удалось объяснить подданным появление второго ребёнка). Телохранители следили за Эдгаром денно и нощно, не только за пределами дворца, но и во дворце, чтобы тёмная магия не подобралась к нему (ну, знаете, все эти проходящие под окнами милые нищенки с яблочком или веретеном)). Флориан, вырастая, недоумевал, почему за братом следят, а за ним нет, - пришлось отговариваться тем, что Эдгар - болезненный мальчик и нужно беречь его от беды, а то вдруг с лестницы свалится. Это было отчасти правдоподобно: в отличие от весёлого и активного Флориана, Эдгар рос тихим и замкнутым, мало времени проводил с братом и почти не выходил из библиотеки.
Но, несмотря на заботу о сыновьях, после смерти Марианны Эдуард был по-прежнему в отчаянии - и, чтобы забыться, в свободное от управления королевством время ходил в бордели. Он понимал, что это занятие компрометирующее и рискованное, - но обходилось без эксцессов вроде случайных беременностей или дурных болезней. Он даже забрал из борделя девушку по имени Ольга - она показалась Эдуарду несчастной и весьма неглупой, и явно заслуживала лучшей судьбы. Любви в этом не было - но Ольга жила во дворце и была обеспечена всем необходимым и даже роскошным (о реакции придворных история по-прежнему умалчивает)). А заглушить мысли о Марианне всё равно не получалось, и Эдуард чувствовал себя виноватым перед ней, как если бы снова, и на сей раз не под воздействием чар, ей изменял. Но однажды во время бурной ночи он воскликнул: "Как хорошо, что она не видит меня!" - и чувство вины немного отпустило.
Первая беда пришла откуда не ждали. Эдгар попытался убить отца ножом в спину - но его вовремя остановили, и Эдуард не пострадал. Принц даже отказался объяснить причины нападения. Быть может, следовало провести расследование, но Эдуард испугался, что если предать дело огласке - то придётся соблюсти законы королевства и казнить собственного сына как виновного в покушении. Поэтому он просто изгнал Эдгара до тех пор, пока шепотки при дворе не улягутся и все не забудут об инциденте. Флориан был недоволен таким решением (как если бы покушение на убийство отца было такой невинной шалостью, приговаривать к изгнанию за которое - несправедливо и жестоко, ага)), - но, во-первых, некоторые придворные требовали крови изменника, а во-вторых, нельзя было оставлять покушение совсем безнаказанным, иначе кто-нибудь при дворе решит, что им тоже так можно. В общем, Эдуард счёл изгнание разумным компромиссом.
Эдуард не знал, что и думать, кроме как бояться, что влияние Линды всё же добралось до их общего сына. В этот тяжёлый период опорой для него стала его тайная советница, королева светлых фей, Амайя. Порой он даже жалел, что королевам фей, согласно древним обычаям, нельзя вступать в отношения со смертными. Однажды Амайя пришла в слезах и рассказала, что её воспитанница Кассандра выколола себе глаза из-за ужасного проклятия, заставлявшего её говорить неправду. Эдуард обнял её, чтобы успокоить, - и тут их застукал Флориан. И принц на этом не остановился, а нашёл обрывки личных записей отца, в том числе тех, в которых Эдуард писал о своих сожалениях по поводу невозможности устроить личную жизнь с Амайей. Пришлось объяснять (сын-шиппер - горе в семье)), что речь не о чувствах. Просто Амайя гипотетически была бы лучшей кандидаткой на роль жены и королевы - но ей наверняка это не было нужно. Впрочем, после столь пристального интереса сына Эдуард ходить по борделям перестал.
В конце концов, вняв просьбам Флориана и советам Амайи простить сына, Эдуард вернул Эдгара во дворец. Тот стал ещё более нелюдимым и ожесточённым, и ни разу после своего возвращения не назвал Эдуарда отцом - только "Ваше Величество" (как если бы это отец его обидел и должен был извиняться)). В изгнании принц провёл всего полгода - и, насколько королю докладывали разведчики, всё это время приют Эдгару давала эльфийская церковь (а могла бы и научить, что отцеубийство - грех). С собой Эдгар притащил какого-то юношу неведомого происхождения, которого называл "лорд Хистон". Эдуард рассудил, что чем бы дитя не тешилось, - а вот Флориан сразу невзлюбил этого "лорда", что с дружелюбным и миролюбивым старшим принцем ещё ни разу не случалось. Флориан утверждал, что Хистон плохо влияет на его брата и внушает тому дурные мысли. Однако Хистон не давал поводов его подозревать, так что Эдуард просто присматривал за ним: подозрительного типа лучше держать на виду, а казнить-то всегда успеется, если тот окажется опасным.
К счастью, не Эдгару предстояло стать следующим королём, - а судьбу наследника Эдуард решил благополучно. Во дворец по его приглашению нанесла визит принцесса Штефания - дочь Вильгельма, двоюродного брата короля Фредерика, занявшего трон Эльпека после его кончины (и снова история умалчивает, почему Эдуард был не в курсе, что брат его жены был убит в результате переворота, который Вильгельм и возглавил). Штефания и Флориан встретились и, похоже, понравились друг другу. Их брак сможет объединить оба королевства в одно, ведь других детей у Вильгельма не было (и то, что жену Вильгельма тоже зовут Марианна, Эдуарда ни чуточки не смущало).
А второй удар в спину нанесла Ольга. Не просто такая сякая сбежала из дворца - никто, разумеется, не удерживал её там силой, она была свободна, - но и прихватила с собой половину казны (видать, невелика была та казна, раз половину могла унести одна женщина)), обокрав тем самым не короля лично, а свой народ. И вновь Эдуард не стал пускать по следу беглянки королевских ищеек, которые бросят её в тюрьму и станут судить со всей строгостью закона. Он выяснил, что она будет на празднике-маскараде в одном небольшом городке, Ламии, и решил отправиться за ней лично, чтобы уговорить вернуть украденное. А заодно немного развеяться... но беда не приходит одна, и головную боль вновь преподнёс Эдгар.
Нет, он больше не пытался никого убить. Он тяжело заболел неведомой болезнью - жар, бред, кровь изо рта, врачи разводят руками... Эдуард боялся, что, уже потеряв жену, потеряет ещё и сына, пусть и вероломного, но всё равно любимого. Флориан обвинял Хистона, который первым обнаружил Эдгара без сознания и позвал на помощь (но если бы Хистон его отравил, то почему не позаботился об алиби?), сам Хистон молчал. Трое суток король не спал, молился и надеялся на чудо. И вот принц пришёл в себя, ему даже стало лучше. Эдуард мог оставить его на попечении врачей, Флориана и Хистона, а сам ненадолго отлучился по делам. Только побывать на празднике, вернуть казну - и сразу же назад. Приключение на пять минут...(с)
...И вот непонятно мне по этой квенте, за что Эдуарда не любили сыновья, особенно старший. Вариант "дети всегда ненавидят родителей, потому что это родители" не принимается. Все диалоги и события на игре несли отпечаток того, что Эдуард был во всём неправ и козёл, а Линда, Эдгар, Ольга - не только правы, но и практически невинные жертвы тирана... Хотя, похоже, "тиран" был виноват лишь в том, что не догадался, как тот бог, чего хотели его близкие. А должен был догадаться

Эдуард III, уже-не-король. Отчёт отперсонажный, неизбежны неточности.Магия масок - одно из немногих последних проявлений магии, оставшихся в мире людей. Надеваешь маску - и твоё лицо, фигура и походка не выдадут тебя. Этим и пользовались на городских праздниках-маскарадах вроде этого, на который я прибыл неузнанным, надеясь встретить Ольгу, когда она снимет маску после танцев. Обычно на праздники собирались и простолюдины, и те немногие аристократы, кто не гнушался смешаться толпой, - но я, придя на площадь пораньше и приглядываясь к прибывающим, видел, что публика была в основном благородной: выдавали костюмы и манеры. Я также не видел причин не быть джентльменом, предлагая дамам наливать напитки в этот жаркий день. Место у стола было лучшим местом, чтобы увидеть всех гостей - и успевать приглашать дам на те танцы, которые были мне хоть немного знакомы.
Официальный бранль - ничего сложного. Контрданс "Тёмная лошадка" под старинную песню о ночной кобыле, так что можно было танцевать и петь, - я пригласил на него эльфийку, отличающуюся, как все эльфы, заострёнными ушами и высоким ростом. Один из жрецов эльфийской церкви, паладин Малекит, тоже был здесь - я узнал его по короткому плащу из золотой парчи, который примелькался мне в столичных борделях. Остроухий пройдоха хорошо устроился: вера предписывала ему обет безбрачия, но в догматах ничего не говорилось о том, что он не может шастать по женщинам и не жениться ни на одной из них.
Ещё одна женщина невольно привлекла моё внимание: казалось, она не хотела танцевать со своим спутником в синей маске, который увлекал её в танец снова и снова, не позволяя вырваться из своих объятий. Дважды она пыталась убежать за пределы площади, но дважды её спутник догонял и возвращал её. Один раз ей как будто стало дурно - она остановилась посреди площади, пошатываясь, словно собиралась упасть в обморок, - и я подал ей руку, отвёл в тень и налил воды. Когда ей стало лучше, я сперва хотел пригласить на "Лошадку" её, но она ответила, что пока не расположена танцевать, - однако своему спутнику отказать не смогла, и они встали в один сет со мной и эльфийкой. Кто она такая? Жена жестокого мужа, или же её тревожит что-то другое? Нужна ли ей помощь, или же мне следует самому быть осторожней, - ведь таким удивительным изяществом обычно обладают только тёмные феи?..
И эта женщина была не единственной, что вызывала моё беспокойство. Ещё одна незнакомка держалась растерянно, словно попала на праздник не по своей воле и не понимала, где находится и почему. Она всё время озиралась, как если бы кого-то искала, но при том как будто не замечала ничего вокруг. Когда я подходил, предлагал ей руку и предлагал проводить - она не сдвигалась с места. Когда спрашивал, что с ней случилось и кого она ищет, - не отвечала. Во время танцев, оказываясь в паре со мной, она отстранялась, не подавала руки и смотрела на меня так странно... словно с ней танцевал невидимка и она не могла поверить в его реальность. Может, что-то в моём облике удивляло или пугало её? Но что?..
Узнал я и короля Вильгельма: он всегда носил брошь в виде стрекозы. Неожиданный символ для короля, - но, быть может, это что-то личное. А женщина в алом платье, с которой он не расставался, казалось, ни на минуту, - наверняка его любимая супруга. Вот у кого, сразу видно, всё хорошо. При взгляде на них я только острее ощущал своё одиночество и вспоминал, как мы когда-то танцевали на праздниках с Марианной. Также я задавался вопросом, что король и королева Эльпека делают так далеко от столицы своего королевства. Решили нанести неожиданный визит?.. И я не был уверен, но мне казалось, что мои сыновья также могут быть здесь: слишком уж хорошо я их знал, чтобы магия могла полностью скрыть их от меня. Вон тот юноша в белом был похож на Флориана - и трогательно ухаживал за девушкой в золотом. Тайное свидание с принцессой Штефанией?.. Конечно, я не хотел ему мешать. А другой юноша, в чёрном, был похож на Эдгара - и я был рад, что он, похоже, окончательно поправился. Но меня тревожило видеть его в компании того типа в синей маске, и я вздрогнул, когда услышал, как он говорит кому-то о стоявшей рядом с ним женщине в чёрном, что это его мать. Быть может, я всё же ошибся?..
И, конечно, я узнал королеву Амайю - по сверкающему колье, которое я подарил ей когда-то. Она была в компании других светлых фей: их всегда окружают блёстки, огоньки и ощущение радости. Правда, сама Амайя среди них казалась не слишком радостной - мало танцевала и часто держалась в стороне. Некий мужчина в фиолетовой маске указал мне на неё:
- Я бы на вашем месте пригласил ту женщину в бронзовой маске.
- Почему именно её?
- Мне кажется, она может вас заинтересовать.
- Вы так хорошо разбираетесь в женщинах, что можете порекомендовать женщину незнакомцу? - усмехнулся я, изображая любопытство.
- Нет, я просто заметил, что вы часто смотрите на неё.
Вот как. Пожалуй, стоит быть осмотрительнее, - иначе, того и гляди, ненароком выдам себя.
Тем временем станцевали шапелуаз, станцевали марш "Карусель" и Конский бранль... С непривычки я порой ошибался в танцах, и одна женщина в фиолетовой маске подшутила надо мной: когда я встал в па-де-грас не с той стороны - сказала, что настаивает на том, чтобы я танцевал с ней дамскую партию. Я не мог отказать даме, - вот только после первого же тура она ушла в прогрессию как дама, и я едва успел сориентироваться, дабы продолжить танцевать уже кавалерскую партию. Когда ко мне попала очередная дама в белой вуали, по её неуверенным шагам - до тех пор, пока она не оперлась а мою руку - я не сразу, но догадался, что она слепа. После танца всё та же женщина в фиолетовой маске спросила меня, почему я не танцую вальсы.
- Признаться, эти новомодные не слишком пристойные танцы мне не по душе, - ответил я. - К тому же я этому не учился. В те времена, когда я был молод, танцевали другие танцы.
- Никогда не поздно научиться чему-то новому, - заметила она.
- Это правда. Но у меня совсем нет на это времени.
- И чем же вы так заняты?
- Работаю, как и все мужчины, - пожал плечами я.
- Но ведь работать так скучно. Гораздо лучше развлекаться в своё удовольствие.
- Всё хорошо в меру. Если все будут только развлекаться, государство развалится.
- Но разве не будет лучше, если все будут заниматься тем, чем хочется?
Звучит как слова легкомысленной феи, привыкшей, что всё за неё сделает магия. Но люди были лишены такой привилегии и потому обеспечивали своё существование в поте лица.
- Конечно, нет. Крестьяне возделывают землю, ремесленники создают инструменты и вещи, солдаты охраняют границы...
- А король?
- А у короля самая сложная работа: всем этим управлять.
- А мне кажется, мы могли бы обойтись без короля. Справились бы своими силами.
- Это было бы неплохо, если бы люди могли сами соблюдать законы и не совершать преступления.
Тут к нам подошёл тот человек в фиолетовой маске - по-видимому, спутник этой женщины.
- Смотри: этот человек говорит мне, что король тяжело трудится, - сообщила она ему, как если бы это была очень смешная шутка.
- Заметим, я не говорил, будто король трудится тяжелее всех, - уточнил я. - Я всего лишь хочу сказать, что любой труд почётен и заслуживает уважения.
- Уважения? - усмехнулся тот. - А я слышал, что король предпочитает возиться со своими сыновьями вместо того, чтобы решать проблемы государства.
- Вы говорите так, будто знаете его лично, - усмехнулся я в ответ. - Но это просто слухи. Их всегда распускают злые языки, но не советую им верить.
- И всё же я считаю, что развлечения лучше, чем работа, - женщина сочла разумным сменить тему.
- Порой и работа приносит удовольствие, если это истинное призвание, - заметил я.
- А какое призвание у вас?
- Если я скажу, то, во-первых, раскрою свою личность, - отказался я. - А во-вторых, вам наскучит меня слушать. Мы ведь пришли сюда для того, чтобы праздновать, а не говорить о делах.
Но дела всё равно настигли меня к концу маскарада, когда король Вильгельм с супругой подошли ко мне поздороваться. Наверняка он узнал меня по кольцу, которое я носил на шее.
- По дороге на нашу карету напали орки, - сообщил он негромко после обоюдных приветствий.
- Это возмутительно! Должно быть, это разбойники. Я разберусь с этим, - пообещал я.
- Вам ещё не докладывали об этом?
- Ещё нет. Должно быть, не успели, я ведь уехал сюда. А прежде такого не случалось.
- Вам нужна какая-нибудь помощь?
- Нет, благодарю. Думаю, мои люди в состоянии справиться с разбойниками.
Мы, конечно, собирались породниться, но это не повод влезать в мои государственные дела. Наверняка это нападение было провокацией, чтобы выставить меня плохим королём перед соседями. Обычные разбойники не рискнули бы нападать на королевскую карету.
- Думаю, нам следует обсудить свадьбу наших детей, - заметил Вильгельм.
- Кажется, они и сами прекрасно справляются, - улыбнулся я, следя взглядом за юношей в белом.
- Ваш сын здесь?
- Да. Я своего сына всегда узнаю.
- Но вы согласны с тем, что мы сообща выберем место, время и прочие детали организации свадьбы? - вмешалась королева Марианна.
- Конечно, - согласился я. - Давайте поговорим о делах после танцев, тем паче что они скоро закончатся.
- Отдыхайте, я не выдам ваше инкогнито, - пообещал Вильгельм.
- Как и я - ваше, - ответил я, и они с женой ушли танцевать.
Я же станцевал, всё с той же высокой эльфийкой, контрданс "Свечи в темноте", а когда объявили последний вальс - ко мне подошёл, нагло улыбаясь, тот тип в фиолетовой маске и протянул руку.
- Чего вы хотите? - улыбнулся я удивлённо. - Провести меня в вальсе?..
- Видите, две женщины уже танцуют вместе, - сказал он, указав взглядом на площадь. - В этом нет ничего предосудительного.
- Что ж, давайте попробуем, - мне стало любопытно: он наверняка хотел что-то мне сказать.
Танцевать он в самом деле умел. Мне оставалось только следовать за ним, хоть это и было непривычно.
- Как вы думаете, кого наш король Эдуард назначит своим наследником? - спросил он, продолжая танцевать.
- Полагаю, что старшего принца, как заведено.
- Говорят, он слаб. Он точно станет хорошим королём?
- Физическая сила не так важна для короля.
- С силой воли у него тоже проблемы, - он усмехнулся и чуть встряхнул мою руку. - Не хватает... твёрдости руки.
- Это можно воспитать. Я бы не стал сомневаться в будущем короле.
- А я сомневаюсь, что вам удастся достойно воспитать его, Эдуард, - неожиданно проговорил мой партнёр. Но музыка продолжалась, мы танцевали, и нас никто не слышал.
- Что ж, раз вы меня узнали... - я усмехнулся. - Будем считать, что сегодня такой день, когда каждый может безнаказанно критиковать короля.
- Да, - кивнул он весело, отпуская меня после вальса. - Такой уж сегодня день.
Иной правитель, пожалуй, велел бы схватить наглеца, но при мне даже не было стражи. И теперь я понимал, почему некоторые короли прошлого и настоящего имели привычку переодеваться в простолюдинов и посещать рынки, порты и прочие людные места. Бывает полезно послушать, что о тебе говорят в народе. Но главное - не принимать услышанное слишком близко к сердцу: люди всегда будут недовольны, что бы ты ни делал, ведь ругать правителей - одно из любимых их развлечений. Если ты будешь жёстким и суровым, тебя будут проклинать как тирана. Если будешь милосерден и миролюбив - будут считать слабаком. Им никогда не угодишь.
Но маскарад подошёл к концу, а значит, пора было вернуться к делам и уделить внимание неожиданным гостям. Я подошёл к Вильгельму и Марианне, чтобы сказать, что я готов обсудить детали свадьбы, - но Флориана нигде не было видно: он снова куда-то убежал.
Пока я ждал его, слепая девушка в белой вуали вдруг начала громким голосом изрекать какое-то пророчество. Кто-то бросился к ней, её пытались удержать, остановить, зажать ей рот, - но всё было тщетно. Договорив, она упала без сил на руки других женщин, и я поспешил принести ей воды. Присев рядом на корточки и ожидая, пока несчастная придёт в себя, я подумал о том, что это едва ли было совпадением: в мире не может быть двух слепых девушек, которые общались бы со светлыми феями и для которых было бы важным не изрекать неправду. Наверняка это та самая Кассандра.
- Это та самая твоя воспитанница, о которой ты мне говорила?.. - сочувственно спросил я у сидевшей рядом Амайи, ожидая, что она узнала меня так же, как я узнал её.
- А кто вы?.. - она обернулась ко мне с удивлением.
Я не стал долго медлить и приподнял, а затем и стащил надоевшую маску. Мне давно уже было в ней неудобно.
- Это рискованно с вашей стороны, - заметил незнакомец, сидевший напротив.
- Меня и так здесь уже каждая собака узнаёт, - отмахнулся я.
- Это верно, - откликнулся тот неожиданно серьёзно. - Вас действительно уже узнала каждая собака.
Тут с противоположной части площади раздался шум, и я устремился туда, пытаясь натянуть маску обратно на ходу, - но, увидев, в чём дело, про маску я тут же забыл. Потому что дело было в Эдгаре. Он лежал на скамье, тяжело дыша, окружённый взволнованными людьми. Неужели он всё же не до конца выздоровел - и зачем-то приехал сюда?..
- Что с тобой?.. - спросил я, опускаясь на колени рядом.
- Это проклятие его матери, - ответил мне кто-то. - Только она может его снять.
Значит, Линда в самом деле здесь!.. Очевидно, уже не только сам Эдгар, но и другие знали, чей он сын. И я не мог поверить, что она была способна на такое: причинить вред не мне, не моей жене, но своему собственному сыну, с которым так не хотела расставаться. Она казалась мне обычной женщиной (насколько тёмная фея может быть обычной), а не чудовищем.
- Где она? Кажется, у меня к ней много вопросов.
- Она уже сняла маску. При всех. Она в чёрном платье.
- Значит, я это пропустил...
Я оглянулся на площадь, всматриваясь в пёструю толпу и надеясь понять, где искать Линду. Тут я заметил, что в нашу сторону прямиком направляется мужчина с уверенной походкой. И чем больше он приближался, тем меньше я верил своим глазам, поскольку узнавал черты своего покойного отца. Без сомнения, это был он, Эдуард II, в своей короне. Я медленно поднялся ему навстречу.
- Кажется, меня тоже прокляли и я вижу призраков, или я болен и брежу... Отец?!..
- Ты не рад меня видеть? - весело поинтересовался он. Он что же, всё это время был здесь?.. Это он танцевал со мной?!..
- Конечно, я рад тебе, но... как это возможно? Ты же умер!..
- Как видишь, всё возможно, - он развёл руками.
- Да уж вижу... - я непочтительно потыкал пальцем в его плечо. Он был таким же материальным, как и я. Живым и тёплым, а не хладным трупом или призраком в истлевшем саване. Хотя из царства мёртвых ещё ни разу никто не возвращался. - Отец, это твои внуки. Эдгар, Флориан, это ваш дед.
Я широким жестом представил свою семью друг другу, поддавшись абсурдности происходящего.
- Твой сын?.. - отец с пренебрежением взглянул на Эдгара. - Что это с ним?
- Он болен. Ты не знаешь, кто мог бы ему помочь?
- Ты здесь король, так что тебе видней.
- Я, знаешь ли, не ожидал такого и не брал с собой врачей.
- Твоя советница могла бы помочь, - заметил он.
- Да, пожалуй. Найду кого-нибудь из светлых фей.
Я позвал на помощь и отошёл в сторону к Флориану, который, похоже, не меньше моего был шокирован явлением своего предка.
- Я думал, что буду заниматься твоей свадьбой, - сказал я виновато. - Но снова пришлось заниматься твоим братом.
- Что ты вообще здесь делаешь? - спросил он мрачно. - Ты ведь уезжал по делам!
- Решил присмотреть за тобой, - сказал я. Посвящать его в свои проблемы с Ольгой мне не хотелось.
- Я уже не ребёнок, чтобы за мной присматривать, - резко возразил Флориан. - Как ты сюда попал? Ты же собирался в другое место!
- Так же, как и все: верхом на коне, - пожал плечами я. - Могу ведь я иногда путешествовать один, без свиты и сопровождения?
- А ты слышал, что на дорогах нападают орки?
- Слышал. И уже собираюсь принять меры.
- И почему это вдруг ты выбрал для путешествия именно этот городской праздник?
- Говорю же: узнал, что ты будешь здесь, и хотел присмотреть, чтобы с тобой ничего не случилось. К тому же планировал встретиться здесь кое-с кем.
- Как умерла моя мать? - вдруг спросил Флориан.
- Сгорела от болезни.
Я был избавлен от дальнейших объяснений, заметив на площади Линду. И заметил её не я один, поскольку её тут же окружили и другие неравнодушные женщины и стали спрашивать о проклятии.
- Просто скажи мне: зачем?.. - взмолился я. При виде её растерянного лица вся злость тут же меня оставила. - Зачем ты так поступила со своим сыном... с нашим сыном? Я прошу тебя: если ты можешь ему помочь - помоги ему!..
Но Линда переводила всё более непонимающий взгляд с одного вопрошающего на другого и не могла произнести ни слова от изумления. Похоже, она понятия не имела ни о каком проклятии.
- Ладно, - сдался я, вновь пожалев её. - Что это мы, в самом деле, её окружили... Позвольте мне просто с ней поговорить.
Я взял Линду за руку, и тут у неё всё-таки прорезался дар речи: она задохнулась от возмущения.
- Поговорить?!.. - выдохнула она наконец. - После всего, что ты со мной сделал?!..
- А что я сделал не так?! - воскликнул я с удивлением. - По-твоему, я должен был на тебе жениться?..
- Когда я хожу по борделям, я хотя бы готов нести за это ответственность, - с ленивым снисхождением заметил Малекит. Он стоял за плечом Линды, словно защищал её, как верный рыцарь. Значит, теперь она поймала в свои сети жреца эльфийской церкви?..
- Когда мы с вами встречались в борделях, я тоже не отказывался брать на себя ответственность за это, - заметил я едко.
- Надо же. Удивительно, - обронил он, но уже притихнув и с прорезавшимся в голосе уважением.
- Но ты околдовала меня, - я вновь обратился к Линде. - Я бы ни за что не стал изменять своей жене.
- Ты сам пришёл ко мне! - воскликнула она.
- Я шёл не к тебе! Я просто заблудился в лесу.
- А давайте вы будете не при всех решать свои личные дела, - вмешалась одна из дам.
Мне пришлось извиниться и оставить Линду в покое. В конце концов, давно минувшие дела всё равно уже не исправишь, и следовало думать о настоящем и будущем. Я вернулся к краю площади, где оставлял Эдгара, и убедился, что он уже встал на ноги. И присоединился к отцу - но недолго мог созерцать, не вмешиваясь.
Я не поверил своим глазам во второй раз, когда на этих самых глазах один из гостей превратился в огромную змею. Остальные вместо того, чтобы разбежаться, образовали вокруг змеи кучу-малу. И Эдгар был в самом центре этой кучи. Когда я подбежал, Эдгар буквально лежал поверх яростно извивающейся змеи, прижимая её к земле всем своим телом. Это зрелище было настолько неправдоподобным, что я усомнился, не один ли я вижу перед собой змею? Что если это морок, и все окружающие по-прежнему видят человека?.. Но я всё же прикоснулся к плечу Эдгара и попросил:
- Оставь её! Она может тебя укусить!
Рядом со мной, встревоженно прикасаясь то к Эдгару, то к змее, сидела королева Дезире. Но обстоятельства как-то не располагали к тому, чтобы поприветствовать Её Величество королеву тёмных фей по всем правилам придворного этикета.
- Не трогайте меня! Я могу ему помочь! - Эдгара начало окутывать красноватое свечение. Магия, которой я прежде ни разу у него не видел. Он сорвался на крик и стал повторять как заведённый, словно громкостью крика можно было отпугнуть посторонних: - Я могу это сделать! Я! Могу! Это! Сделать!..
Признаться, я в самом деле был обескуражен той яростью, с которой он защищал это существо, и отстранился. Несколько мгновений спустя на земле в объятиях Эдгара лежала уже не змея, а лорд Хистон. Оба - совершенно выбившиеся из сил, но на первый взгляд живые и невредимые.
- И часто с ним так? Что это, проклятие? - у меня было очень много вопросов, но Эдгар явно не собирался отвечать ни на один из них. - Ты закончишься, если каждый раз будешь тратить столько сил! А ты мне живой нужен!
Я услышал только, как Эдгар говорит, обращаясь к Хистону, что это не повторится, если они вообще не будут отходить далеко друг от друга. Так вот, значит, почему он притащил этого типа с собой во дворец... выражение "пригреть на груди змею" приобрело новое значение. Ведь, по всей видимости, Хистон был вовсе не виноват в том, что с ним происходит.
- Есть ли способ это вылечить? Снять проклятие? - продолжал я.
- Почему-то ты ни о чём не спрашивал, когда я якобы пытался тебя убить! - огрызнулся Эдгар.
- "Якобы"?!.. - удивился я. - Это было очень похоже на попытку убийства!..
Конечно, после всего, чему я стал свидетелем на этой площади, я уже мог сомневаться в реальности всего, что происходило со мной в жизни. Но чем можно объяснить покушение на убийство? Тем, что Эдгар был под воздействием злых чар? Тем, что это был не он, а его двойник?.. Так или иначе, я спрашивал. Спрашивал, что на него нашло и что побудило напасть, - но он не ответил! Не мог же я пытать собственного сына?..
Некая женщина сказала, что знает, как снять проклятие Хистона, и отвела Дезире в сторону. Эта женщина показалась мне уже знакомой. Уж не она ли подшутила надо мной в па-де-грасе?..
- Мне тоже интересно, - вклинился я, последовав за ними.
- ...Необходима жертва, - услышал я слова женщины. - Если вы пожертвуете самым дорогим...
- Ну уж нет, - Дезире гордо вскинула голову и удалилась.
- И правильно, - одобрил я с облегчением. - Все эти боги вечно требуют жертв. Но должен быть и другой способ.
Хорошо, когда никто не торопится пожертвовать собой по первой же просьбе. Но за Эдгаром и Хистоном следовало приглядывать. Когда я пересёк площадь, то как раз увидел, как Хистон пятится от рыжеволосого незнакомца.
- Как это возможно?!.. - восклицал он. - Ты же мёртв! Я сам тебя убил! Откуда ты здесь?..
- Видимо, оттуда же, откуда и мой покойный отец, - заметил я.
- А ваш отец тоже здесь?!..
- Ну да. Вон он, в короне, - я кивнул в сторону площади. - Эдуард Второй собственной персоной.
На том же конце площади Эдгар сел на землю в окружении друзей и стал о чём-то рассказывать.
- ...Тогда погибну и я, и все тёмные феи, - донеслось до меня. Я подошёл и присел рядом:
- А можно поподробнее с того места, где ты можешь погибнуть?..
Меня не слишком волновали все тёмные феи, кроме разве что Дезире и Линды. Но не мой сын.
- Зачем тебе это знать? - спросил Эдгар.
- Потому что когда я знаю, я могу попробовать помочь. Как с твоим... ручным домашним змеем.
- Не называй его так! - взъярился Эдгар, вскочил и заслонил Хистона собой, как если бы на жизнь того кто-то покушался.
- Я просто пошутил, - пожал плечами я. - Я ничего не имею против змей.
- Я сказал, не называй его так! - повторил Эдгар. Неужели для него важнее было придираться к словам, чем искать решение проблем?..
- Не буду, - устало пообещал я. - И ты можешь не беспокоиться за него. Твои друзья - не чужие мне люди.
- Хорошо, если так, - произнёс Эдгар недоверчиво, но уже спокойнее.
Когда я остался один, ко мне подошла та женщина, что советовала Дезире принести жертву. Она была не одна, но другие дамы, следовавшие за ней и окружившие меня полукругом, молчали.
- Ты хочешь знать, как снять его проклятие? - спросила она.
- Да. Рассказывайте.
- Ты должен отречься от короны и передать её Эдгару. Помнишь пророчество его прабабушки? На троне должен сидеть полукровка. А он наполовину человек, наполовину тёмная фея.
Я никогда не интересовался пророчествами. Девять из десяти всегда оказываются бредом и не сбываются. Но что если кто-то подстроил рождение Эдгара, чтобы захватить трон Эльграйна? И Линда зачаровала меня своими песнями не потому, что хотела провести ночь с королём, а потому, что кто-то желал рождения полукровки?.. Знала ли об этом сама Линда? Знала ли Дезире, когда предлагала мне забрать ребёнка?..
- И это единственный способ?
- Да. Иначе и Эдгар, и все тёмные феи погибнут.
- Что ж, тогда я сделаю это. Это очень малая жертва за жизнь моего сына.
Я направился через площадь к Эдгару, которого, похоже, уложил очередной приступ болезни. Но я не успел к нему приблизиться. Дорогу мне заступил некий незнакомец, и я вдруг испытал желание последовать за ним - и не мог противостоять этим чарам. Дальнейшее было как во сне. Я оказался в месте, где было прохладно, тихо и царил полумрак. Там было уютно и безопасно, словно в моей детской спальне, когда я был ребёнком, - и совершенно не хотелось возвращаться на жаркую, шумную площадь. Шевелиться тоже не хотелось: я сидел, расслабившись, и не помнил, что мне нужно куда-то спешить. Рядом, кажется, был Флориан.
Занудный мужской голос, которого я не узнавал, стал говорить о Марианне. Он говорил о том, что когда Марианна умерла, один маленький мальчик очень сильно захотел, чтобы мама осталась с ним, - и его желание сбылось. Похоже, по этой причине Марианна не ушла до конца в царство мёртвых, а осталась каким-то образом связанной с Флорианом и со мной. Она не могла покинуть замок и к тому же могла чувствовать нашу боль. С притворной жалостью голос говорил, как сочувствует бедной женщине, и вопрошал, сочувствуем ли ей мы, её муж и сын, - как если бы мы нарочно привязали её к себе или хотя бы знали о том, что с ней произошло. Это необходимо было исправить, - но сейчас, в этом странном сне, мысли отказывались ворочаться в моей голове. Чужой голос договорил, и я услышал колыбельную, которую Марианна когда-то пела Флориану. К глазам подступили слёзы, и я не сразу заметил, когда песня стихла, а Флориан исчез.
Я ожидал, что на этом и мой сон закончится, - но мужской голос вернулся и продолжил вещать. Теперь он поучал меня, что мне не следует сваливать свою вину на бедную девушку, ведь она не виновата в том, что родилась тёмной феей, и просто искала любви. Говорил, что это люди, а не сами феи, придумали о феях страшные сказки. Но разве я винил Линду в том, что она - фея? Мне было бы всё равно, кто она такая, если бы она просто указала мне обратную дорогу из чащи. Но она околдовала меня, - а любви не ищут против чужой воли. Разве она не знала о том, что я был женат, что моё сердце уже было занято?.. И как-то поздновато говорить мне о том, чтобы я не охотился в одиночку, не гулял у воды и заботился о своей семье. Что случилось, то случилось и могло случиться с каждым. И я отказывался чувствовать себя виноватым в том, что заблудился и наткнулся на Линду, - как и в том, что Флориан и я ненароком не отпустили Марианну. Если бы жестокие боги действительно исполняли желания, а не издевались над людьми, - они просто не дали бы Марианне умереть.
Я услышал ещё одну песню - длинную балладу, из тех, что пели на охотничьих привалах. Дремал, откинув голову назад и подставляя лицо свежему ветерку, - и, когда песня замолкла, начал просыпаться. Открыв глаза, я вновь шагнул на площадь. Мне казалось, что я провёл в забытьи целую вечность, - но снаружи как будто не прошло ни мгновения, я как будто ничего не пропустил, всё осталось по-прежнему. Как и прежде, Эдгар лежал на земле, и, как и прежде, его окружали друзья. Кто-то заметил меня и подбежал ко мне:
- Вы должны отречься от престола! Сейчас! Иначе он умрёт!
- Именно это я и собирался сделать, - подтвердил я, приближаясь к сыну.
Я присел рядом с ним. Он был явно не в состоянии согласиться или отказаться, как и осознать, что он теперь король. Но не успел я и рта раскрыть, как заговорил Хистон. Он произносил благословение - благословлял Эдгара на то, чтобы его любили и слушались все народы, населяющие королевство. С таким благословением, похоже, будет уже не важно, как Эдгар справится с правлением, - оно всё равно будет благополучным. Жаль, у меня никогда не было таких друзей, которые могли бы благословить меня. Поэтому вся моя жизнь была похожа на череду неудач. После благословения Эдгару стало лучше, он смог встать на ноги. Значит, пора.
- Слушайте все! - объявил я, выйдя в центр площади. - Я, король Эдуард Третий, отрекаюсь от престола в пользу своего сына.
- Которого сына? - уточнил кто-то из толпы.
- Моего сына Эдгара.
- Принесите корону! - распорядился кто-то ещё. Похоже, для моего отречения всё было готово заранее. Я, не глядя, протянул руку, и знакомую тяжесть королевского венца тут же вложили в неё.
- Преклони колено, - сказал я Эдгару. Он опустился на колено передо мной, и я возложил корону на его голову, а затем присел рядом с ним и взял его руки в свои. - Стань лучшим королём, чем был я.
Хистон, потерявший сознание после благословения, пошевелился и приподнялся на локте.
- Можете не вставать, - я с улыбкой обернулся к нему. - А преклонить колени перед вашим новым королём.
Но Хистон всё ещё был слаб, и поддерживавшие его друзья звали целителя.
- Я его лечить не стану, - заявил Малекит, сидевший неподалёку. - Если только вы мне не прикажете.
- Я приказываю! - Эдгар резко развернулся в его сторону. Эльф пожал плечами и неторопливо приступил к исполнению своих обязанностей.
Пожалуй, дед сможет им гордиться. Эдгар вышел на середину площади и заявил, что желает произнести речь. Он подготовился к этому!.. Конечно, он подготовился. И первыми словами его речи были:
- Честно говоря, я прибыл сюда, чтобы выразить вотум недоверия королю Эдуарду и принцу Флориану...
Ничего себе. И всё это - вместо того, чтобы высказать свои пожелания, к которым я вполне мог прислушаться!.. Как хорошо, что мне уже не придётся выслушивать претензии - потребность в них у Эдгара отпала: он получил то, что желал. Мальчик всегда хотел власти?.. Неужели он и убить меня пытался по той же причине?..
Второй фразой своей речи новоиспечённый король Эдгар пожаловал лорду Хистону какой-то высокий титул. Само собой, мне, оставшемуся в задних рядах собравшейся вокруг него толпы, не найдётся должности при новом королевском дворе. И только после того, как продемонстрировал, кто станет вторым лицом в государстве, - Эдгар заявил, что желает жениться на некоей девушке по имени Элла. Затем он благодарил всех, кто имел заслуги перед королевством: и эльфийскую церковь, и светлых фей... А напоследок он принял своё первое королевское решение: даровать независимость автономии тёмных фей. Образовать новое государство Ла-Бланка. Решение спорное: формально тёмные феи и так были независимы - у них своя земля, своя королева и свои обычаи, в которые никто не вмешивался. Но необходимость соблюдать людские законы сдерживала их бурный нрав и не позволяла, к примеру, развязать войну. Я верил, что королева Дезире правила разумно, - но кто придёт ей на смену?.. Что если такая же безумица, как её предшественница Делла, поднявшая мятеж?.. Однако Эдгар, безусловно, действовал в интересах своих друзей - и отчасти сородичей. Поддержка тёмных фей была нужна ему здесь и сейчас.
Когда речь была окончена, я подошёл к Эдгару и его невесте, хотя он едва ли нуждался в моём благословении. И как он умудрялся скрывать её от меня?.. Должно быть, познакомился, пока был в изгнании. Светлые феи наперебой благословляли молодожёнов, и одна из них от всей широты души благословила их на шестнадцать дочерей и одного сына - что будет нелёгким испытанием для матери.
- Если ты хотел жениться, то мог бы просто сказать мне об этом, - сказал я Эдгару с улыбкой. - Любите друг друга и будьте счастливы.
Рядом с Эллой стояли, улыбаясь немного гордо и немного смущённо, Вильгельм и Марианна.
- Это... ваша дочь?.. - спросил я.
- Да.
- О... не знал, что у вас есть вторая дочь.
Для чего было скрывать одного ребёнка из двух? Даже я не скрывал Эдгара, несмотря на все грозившие ему опасности. Ох и многое же я не знал...
- Жаль, что теперь не получится объединить наши королевства, - посетовала Марианна. - Но помолвка Штефании и Флориана по-прежнему в силе.
- Рад это слышать, - кивнул я с облегчением. Я был рад, что они не отказывались от помолвки из-за того, что их дочь уже не будет женой короля.
- И, полагаю, будет правильным, если Штефания и её потомки будут править в Эльпеке, - продолжала королева.
- Да, конечно, это будет справедливо.
- Но мне кажется, что он уделяет ей мало внимания, - обеспокоенно заметила она. - Они почти не разговаривают. Он как будто её избегает.
- Думаю, его просто занимают текущие перемены, - предположил я. - Я поговорю с ним.
Толпа рассеялась, и я встретился взглядом с отцом.
- Прости, я был плохим королём, - я развёл руками. - Жизнь моего сына всегда была мне дороже короны.
- Правда? Но ты даже не провёл расследование, когда он пытался тебя убить! Не захотел узнать правду!
- Если бы я начал расследование, мне пришлось бы его казнить, - возразил я. - Я хотел его защитить!
- Казнить, может, и не пришлось бы. Но сейчас тебе следует уделить внимание своему второму сыну, - заметил он.
Я поискал взглядом Флориана. Он сидел на скамье в слезах. Амайя сидела рядом с ним, держа его руки в своих, и они о чём-то беседовали. Я немного подождал, не считая себя вправе вмешиваться, а затем подошёл и спросил, что случилось.
- На моём месте должны были быть вы, - холодно произнесла Амайя, поднялась и удалилась.
- Я не хотел мешать вашей беседе, - ответил я.
Я опустился на одно колено перед сыном и взял его за руку.
- Я очень виноват перед тобой, - признался я.
- Почему?
- Ты был моим наследником. Я должен был отдать эту корону тебе. Но у меня не было выбора.
- Всё в порядке, - Флориан покачал головой. - Я всегда хотел, чтобы Эдгар стал королём. Он лучше подходил для этой роли.
- Ты станешь прекрасным королём. Ведь ты по-прежнему сможешь жениться на принцессе Штефании, - я слабо улыбнулся, надеясь его ободрить и найти в его лице опровержение опасений королевы Марианны. Но его заплаканное лицо оставалось отчуждённым, с упрямо сжатыми губами.
- Да. Хорошо.
Я понял, что не добьюсь от него большего доверия. И что я просто не смогу всё время быть с ним, как бы мне ни хотелось разорваться на двух Эдуардов. Хистон вновь превратился в гигантского змея - и на сей раз Эдгара не было рядом, а тварь была агрессивна и пыталась атаковать всех попадающихся у неё на пути.
- Нужно просто отрубить ему голову!.. - Малекит уже потащил меч из ножен.
- Нет! - я подоспел вовремя, чтобы его остановить. - Это человек. Так что, пожалуйста, не убивайте его.
- Человек?!.. - Малекит уставился на меня, как на умалишённого. - Что вы такое несёте?..
- Он уже превращался в человека, я видел это собственными глазами!..
Убивать нельзя, - но как остановить змея? Ведь его невозможно связать!.. Одна из светлых фей предложила змею выпить, и некоторое время мы наблюдали пьяного змея, который бесцельно ползал, покачиваясь, и промахнулся бы, если бы попытался на кого-либо наброситься. Но тут я услышал за пределами площади крики о помощи из-за угла, и устремился туда.
На земле в переулке лежала королева Дезире. Она была жива - фей вообще не так-то просто убить, - но на её горле кровоточила рана, и лужа крови на камнях мостовой становилась всё больше. Должно быть, змей вцепился ей в шею, прежде чем выползти на площадь. Я склонился к ней, но она перехватила мою руку и прохрипела:
- Помогите ему... скорее... в моей сумке... лекарство... пузырёк с коричневой пробкой...
- Хорошо, я всё сделаю, - пообещал я. - Как выглядит ваша сумка?
- Чёрный... кожаный мешочек.
- Чёрная кожаная сумка, пузырёк с коричневой пробкой, - повторил я, чтобы запомнить. - Я помогу ему и вернусь, только не шевелитесь!..
Я метнулся обратно на площадь, обежал её по периметру, присматриваясь к каждой скамье. По закону подлости, бальная сумочка - мешочек из чёрной кожи - оказалась забытой на самой дальней из них. И пытались ли вы хоть раз найти нужное в дамской сумочке?.. Кажется, что там спрятана целая сокровищница, в которой можно заблудиться навеки, - а беспардонно выворачивать содержимое на землю не хотелось. Наконец, - по моим ощущениям прошла целая вечность, - мои пальцы наткнулись на пузырёк с красноватой жидкостью, закупоренный коричневой пробкой. Я схватил его и бросился к змею, которого с трудом удерживало несколько заинтересованных. Змей, прижатый к земле, бился и шипел.
- Пропустите меня! У меня есть лекарство.
- Вы точно уверены, что это лекарство?..
- Да.
Конечно, в сумочке королевы тёмных фей вполне мог оказаться и яд, - но я рассудил, что в таком случае она дала бы мне более чёткие указания. Я склонился над змеем, откупорил флакон, поднёс его к открытой пасти, ощерившейся тонкими загнутыми клыками, и влил несколько капель лекарства. А когда я выпрямился, закрыл флакон, убрал его в сумку и обернулся - то увидел саму королеву Дезире. Она упрямо ползла, оставляя за собой кровавый след, тянущийся из переулка. Я подбежал к ней, подхватил на руки и перенёс на скамью, но она всё равно продолжала тянуться к Хистону, который приходил в себя после очередного превращения, и звать его из последних сил.
- С ним уже всё хорошо, я дал ему лекарство, пожалуйста, не двигайтесь, я позову на помощь, - скороговоркой взмолился я и стал звать целителя. Из толпы на меня вышла Амайя, и я стал просить уже её: - Помоги ей... пожалуйста.
Амайя, спокойная как всегда, неторопливо присела рядом с раненой Дезире и положила ладонь на её плечо возле раны.
- Как низко я пала... - с горечью прохрипела Дезире. - Мне помогает светлая фея...
- Прошу вас, вам не следует сейчас разговаривать!.. - я вовсе не понимал, откуда в этой хрупкой на вид женщине бралась такая сила держаться и даже не стонать.
- Что ж, придётся вам принять помощь и от светлой феи, - невозмутимо заметила Амайя.
Её ладонь, лежащая на плече Дезире, светилась мягким, золотистым светом. Я накрыл её своей:
- Спасибо тебе.
Так мы трое оставались несколько минут в тишине. Я в самом деле был благодарен Амайе: светлые и тёмные феи издревле недолюбливали друг друга, несмотря на схожие обычаи. Эдгар, когда даровал независимость Ла-Бланке, упомянул о том, что негоже притеснять народ, созданный из сердца богини. Но он не напомнил о том, что светлые и тёмные феи были созданы из двух половинок этого сердца, а значит - им следовало бы жить в мире.
- Ну вот, здесь никто не умер и там никто не умер, - подытожил я с облегчением, переводя взгляд с исцелённой Дезире на Хистона. Собравшаяся вокруг Хистона компания подошла к нам.
- И когда в своей жизни я свернул не туда, что теперь только и делаю, что занимаюсь проблемами тёмных фей?.. - усмехнулся я.
- Когда ты зачал меня?.. - едко предположил Эдгар.
Хистон опустился на колени перед сидящей на скамье Дезире и взял её руки в свои. Говорил о том, что для того, чтобы избавиться от проклятия, ему предложили пожертвовать его любовью к ней.
- А какова была формулировка?.. - уточнил я, хотя меня никто не слушал и не обращал на меня внимания. - Если предполагается забыть о ней, то можно снова встретиться и заново полюбить друг друга.
Подошёл мой отец и отпустил какой-то комментарий, и Дезире холодно ответила:
- Я не нуждаюсь в советах от вашего низкого рода.
- Эй, полегче! - напомнил я. - Я вообще-то тоже к его роду принадлежу.
- А почему ты думаешь, что она сделает исключение для тебя? - усмехнулся отец. - Тёмные феи презирают всех людей.
- И не то чтобы я не привык к этому, - усмехнулся я.
- Нет, ты ещё ничего, - признала Дезире, и, должно быть, это было высшим комплиментом, который я мог получить из её уст.
Теперь всё вставало на свои места. Это Хистон был на карнавале в синей маске, а Дезире - той взволнованной женщиной. Пусть королевам фей и запрещается вступать в отношения с представителями других народов... А ещё я подозревал, что мои разведчики лгали мне, и Эдгар в изгнании проводил время отнюдь не в эльфийской церкви. И зачем было тёмным феям отдавать мне ребёнка, чтобы я растил его и заботился о нём, если потом он всё равно был воспитан ими, а не мной?.. Но я не мог сердиться на Дезире. Её любимый человек был в опасности. Я уже слышал что-то о том, что если оборотень слишком часто превращается, то он может навсегда остаться в шкуре зверя. Знать бы, чьё это было проклятие...
И, похоже, не я один ломал голову над этой проблемой. Когда я ушёл, чтобы не мешать разговору Дезире и Хистона, моё внимание привлёк шум на другом конце площади. Там стояли вплотную друг к другу две женщины, держась за один нож и перетягивая его друг у друга. Насколько я понял по путаным объяснениям, - они не пытались убить друг друга, а спорили, кто из них принесёт себя в жертву ради того, чтобы Хистон переродился обычным человеком, а не оборотнем. Причём перерождение подразумевало, что Хистон исчезнет, и в тот же миг где-то в мире родится ребёнок, который будет им. Женщины, одна из которых была светлой феей, а другая ещё не сняла маску, утверждали, что жертва может пройти для них без последствий - нужно только проверить, чтобы узнать наверняка.
Отнять у них нож не получалось, и потребовалась не одна минута, чтобы объяснить, что никому не нужно умирать, и что они забыли спросить Хистона, который явно не просил об этом. Зачем ему начинать жизнь заново? Ведь так он разминётся с Дезире, и своего друга Эдгара также не встретит. Я бы на его месте точно отказался от такой жертвы. Но стоило мне увериться, что я был услышан и что никаких жертв не произойдёт... стоило мне отвернуться....
...Я увидел лежащее на земле платье Амайи. И лежащую рядом пустую огромную змеиную шкуру. Они оба исчезли: и Амайя, и Хистон. И я, и светлые феи опустились на колени перед тем, что от них осталось. Я не мог поверить, что Амайя совершила это. Не мог понять, зачем она это сделала. Ненужная жертва, за которую Хистон даже не поблагодарит, когда узнает.
- Это было её последнее светлое волшебство... - проговорила Кассандра. Она уже сняла вуаль, и были видны страшные шрамы на месте выколотых глаз.
- Почему... - глухо провыл я, с трудом сдерживая слёзы. - Почему все, кто мне дорог, умирают?!..
Кем был проклят я?.. Сначала умерла Марианна - женщина, которую я любил. И вот - прошло двадцать лет, рядом со мной была мудрая женщина, которая поддерживала меня, была надёжной опорой... но я потерял и её. Быть может, я недостаточно ценил её и берёг?..
Подошла Дезире и, увидев змеиную шкурку, срывающимся голосом спросила, что произошло с Хистоном.
- Должно быть, он отправился на перерождение, - ответил я. - И сейчас уже родился где-то. Без проклятия. Амайя отдала жизнь ради этого, хотя он едва ли этого хотел...
Дезире медленно опустилась на колени, и от её протяжного крика заложило уши. Я что-то слышал в сказках о том, что среди тёмных фей встречаются баньши, способные голосом убивать... Но я не считал себя вправе зажать уши и потому только зажмурился и поморщился. Мне хотелось приблизиться к ней, сказать, что мы оба потеряли дорогих нам людей, и что она не одна со своим горем... Но Дезире едва ли приняла бы сочувствие от человека. И едва ли могла бы посочувствовать гибели Амайи. Светлая фея только что лишила её возлюбленного... Хотя я ни за что не поверил бы, что Амайя сделала это, чтобы насолить Дезире.
Не знаю, как долго я в растерянности стоял на коленях перед лежащим на земле платьем, - но когда я встал и пошёл по площади, я наткнулся на Хистона собственной персоной.
- Ты вернулся?!.. - обрадовался я. - А я уж думал, ты уже где-то пачкаешь пелёнки.
Хистон спросил, где Дезире. Кто-то ответил, что она куда-то убежала с площади, и посоветовал ему сказать ей о том, что он жив.
- Скажи ей!.. - поторопил его и я. Я бы на его месте не медлил: Дезире могла успеть совершить что-нибудь непоправимое.
Хистон умчался, а я прошёл дальше и также увидел Амайю. Она сидела в окружении других светлых фей, и даже платье на ней, казалось, было точно такое же.
- И ты жива... - проговорил я с облегчением. - Ты очень нас всех напугала. Особенно меня.
Не знаю, как, но проблема Хистона была решена. Теперь он мог превращаться в змея по собственному выбору и не теряя при этом разум. Он даже мог говорить в форме змея! И Дезире смотрелась весьма эффектно с огромным змеем, обвивающим её плечи и мирно кладущим голову на её плечо. Малекит всё ещё напрягался, когда Хистон в шутку угрожал кого-нибудь укусить, - но тот теперь и кусаться мог, никому не причиняя вреда. А вот проблемы Эдгара только начинались...
В какой-то момент Эдгар начал нести какой-то еретический бред. Это определённо были не его слова.
- Он сошёл с ума? - встрял Малекит. - Вы короновали безумного короля?
- Это не сумасшествие, - возразил я. - Его речь связная и последовательная. Но он как будто одержим кем-то другим...
- Может, его запереть? - Малекит проводил встревоженным взглядом Эдгара, которого куда-то увели.
- Он не представляет опасности. Он просто несёт бред и ни на кого не нападает. Если же он станет опасен - тогда, конечно, придётся его запереть.
- Мы можем не успеть среагировать, - ворчал эльф. - Я предпочёл бы запереть его заранее.
И кто будет править, если Эдгар окажется под замком? Элла? Хистон? Я?..
Из дальнейших попыток переговоров с существом, которое заняло тело моего сына, стало ясно главное: ему невозможно навредить, не навредив при этом Эдгару, и ему нужно собственное тело, чтобы жить среди людей. При этом что-то мне подсказывало, что его не устроит свежий труп с ближайшего кладбища. Дезире и Линда стали наперебой предлагать... своих ещё не рождённых детей. Не знаю, в какой момент в теле новорожденного появляется душа, - но даже если незваный гость не вытеснит уже возникшую душу, а просто займёт пустую оболочку... Каково это - вместо долгожданного родного ребёнка произвести на свет чужака? Я ни за что не допустил бы такой судьбы ни для Дезире, которая едва не потеряла своего возлюбленного, ни для Линды, которая вынуждена была разлучиться со своим первым ребёнком. В первый раз, казалось, меня услышали и не стали совершать скоропалительных жертв.
Я чувствовал себя уже очень уставшим от всех свалившихся на Эдгара треволнений, когда ко мне, присевшему на скамью, направился Флориан, ведя под руку женщину в серебряном королевском венце. И в третий раз за день не поверил своим глазам. Потому что это была Марианна. Моя Марианна, умершая двадцать лет назад. Ноги вдруг стали ватными, но я поднялся и подошёл им навстречу.
- Отец! Это ведь... моя мама, да? - спросил Флориан неуверенно. Конечно, он был тогда ещё таким маленьким и не мог помнить материнское лицо всё это время.
- Да... Это твоя мама. И моя жена. Марианна, ты слышишь меня?.. - я вглядывался в её отрешённое лицо, но она смотрела мимо меня. Нет, точнее: сквозь меня. Словно меня не было.
Флориан подвёл Марианну к скамье и усадил, сел рядом. Я опустился перед ней на землю, взял её руки в свои. В отличие от моего отца, чувствовавшего себя уверенно и бодро, как дома, - она была очень растеряна.
- Я твой сын, Флориан, - говорил он терпеливо. - Ты меня помнишь? Ты видишь меня?
- Да, - ответила она медленно.
- Здесь твой муж. Эдуард. Прямо перед тобой. Ты видишь его? Ты его помнишь?..
Марианна, непонимающе и виновато улыбаясь, отрицательно покачала головой.
- Похоже, она тебя не видит и не слышит, - Флориан сообщил мне очевидное.
Поэтому он говорил и спрашивал, а я слушал. Марианна говорила сбивчиво, но я сопоставлял её слова с тем, что слышал в том странном сне. Тот мужской голос говорил, что она ходила к отшельнику, которого так боялась... то есть к человеку из Дома на Холме. И сейчас она подтвердила то, что тайно приходила к нему, к этому человеку со странным именем Жан-Батист. Просила у него возможности защитить тех, кого она любила. С тех пор и вышло так, что она брала на себя всю нашу боль - ещё при жизни! А потом, из-за нашего неосторожного желания, продолжила делать это и после смерти. Если бы я только знал!.. Почему считается дурным молчать об измене, пусть даже невольной, - но можно молчать о том, что жертвуешь собой, как когда-то сделала богиня? О том, что причиняешь боль самому дорогому мне человеку - себе?!..
- Зачем?!.. - шептал я, и снова я не мог сдержать слёз. - Зачем ты это сделала?.. Я никогда не хотел такой жертвы от тебя!..
- Он говорит, что не хотел такой жертвы, - перевёл Флориан.
- Нужно это исправить! Отменить эту сделку, вернуть всё как было!.. Кто может это сделать?
- С этим Жан-Батистом опасно связываться, - заметил Флориан.
- Айяла, - произнесла Марианна, глядя прямо перед собой, куда-то в сторону площади.
- Кто?.. - переспросил Флориан.
- Айяла, моя подруга, она здесь. В красном платье.
- Я видел только одну женщину в красном платье, - удивился я. - Королеву Марианну... Приведи её, скорее! Вдруг она может что-то знать!..
Айяла - имя скорее для феи, нежели для человеческой женщины. Сколько ещё тайн приоткроеся в этот день?.. Флориан сорвался с места, а я остался с Марианной наедине и спрятал лицо в её коленях. Ненадолго дав волю слезам, я минуты спустя смог взять себя в руки.
- Ты всё равно не видишь и не слышишь меня... - пробормотал я, отстраняясь. Было неловко прикасаться к ней без её ведома: всё равно что украсть поцелуй у спящей.
Марианна встала и ушла, и я никак не мог её задержать. Я также поднялся на ноги, вытер лицо от слёз и направился на поиски Флориана. Я подоспел как раз вовремя: похоже, он был излишне настойчив в попытках уговорить Вильгельма и Марианну уделить нам внимание.
- Вы ещё не король и не смеете мне приказывать!.. - бушевал Вильгельм.
- Простите, - вмешался я. - Просто мой сын взволнован, а дело срочное. Видите ли, здесь моя покойная жена, Марианна... Она заключила сделку с Жан-Батистом. Быть может, вы знаете, как помочь? Она хотела вас видеть. Но назвала каким-то странным именем.
- Ох... мы были подругами, - подтвердила Марианна. Или следовало теперь называть её Айялой?.. - Лучше не ходите к Жан-Батисту. Он может сделать всё только хуже.
- Это я уже понял, - мрачно кивнул я.
Айяла так и не сообщила нам ничего определённого. Да, она очень сочувствовала (по крайней мере, она так говорила), но, по всей видимости, ничего не знала.
Следом произошли события, объяснения которым у меня нет до сих пор. Сначала, стоило нам с Флорианом вернуться к Марианне, над нашими головами обрушились своды каменной галереи, окружавшей площадь. Меня завалило обломками, но я, к немалому моему удивлению, не был покалечен и даже не потерял сознание от удара. Я поспешно спихнул с себя балку и, продолжив разгребать завалы вокруг себя, заметил Флориана. Я подхватил его под руку и вытащил, но он тут же с возмущением вырвался - такой же невредимый, как и я.
- Да со мной всё в порядке! - воскликнул он. - Помоги мне вытащить её!..
Вместе мы вытащили из-под обломков Марианну и перенесли на скамью. Флориан позвал на помощь Амайю, но та только развела руками:
- Я не знаю, что можно здесь сделать. Она уже мертва и не может умереть дважды.
Вскоре Марианне в самом деле стало лучше. Так вот, значит, как это работает!.. Сделка Марианны с отшельником сделала меня и Флориана неуязвимыми. Всю боль, все травмы брала на себя она. Но едва ли Эдгар мог об этом знать, когда пытался меня убить...
А после обрушения - на другом конце площади начался пожар. Стена огня ползла по брусчатке, как если бы кто-то разлил на ней масло, и стремительно захватывала всё больше пространства. Я был среди тех, кто бросился к колодцу и принялся заливать огонь водой из вёдер, но это не помогало - огонь теснил нас, приближаясь почти вплотную. Я увидел, как упала Линда, и бросился за ней в огонь. Я знал, что не пострадаю, - хотя, даже если бы не был неуязвимым, поступил бы точно так же. Я вынес на руках бессознательное тело тёмной феи, опустил на брусчатку подальше от огня и предоставил заботам целителей. На мне самом горела одежда, и я пытался сбить пламя руками и катаясь по земле, - но некоторое время мне это не удавалось. Затем весь огонь исчез так же неожиданно, как и появился. Прости, Марианна, что я воспользовался твоим даром для того, чтобы спасти жизнь другой женщины... Видят боги, самому не бояться смерти - приятно и удобно. Но не такой ценой!..
- Вы хоть что-нибудь понимаете? - спросил меня Малекит, когда я, отряхиваясь от пепла, встал на ноги. - Можете объяснить, что происходит?
- Объяснить могу. А вот понять...
Ясно одно: мы все оказались здесь не случайно. Мы были втянуты в игры каких-то вышестоящих сил, и мне это чертовски не нравилось. Зато у меня был шанс всё исправить.
- Отец, мне нужна твоя помощь. - а к кому ещё я мог обратиться? Только к другому мертвецу.
- Вот как! И в чём же?
- Марианна, моя покойная жена... Она оказалась привязанной к этому миру, ко мне и моему сыну.
Я не ожидал, что в этот момент нас смогут прервать. Но передо мной вновь возник тот незнакомец, от которого бесполезно отводить взгляд, - и вновь я последовал за ним как сомнамбула, вновь провалился в сон и очутился в прохладном и тихом месте. Правда, на этот раз оно навевало мысли о склепе. И я уже не удивился, услышав голос зануды.
Голос рассказывал, что мой отец хотел править царством мёртвых - и отдал за это право свою жизнь. И что он, обладатель голоса, гордится своим жрецом Жан-Батистом, заключившим эту сделку. Стало быть, голос принадлежал богу... об этом следовало догадаться. Тем временем бог продолжал, что-де мой отец был тираном - а я ничем не лучше, поскольку "запирал собственного сына" и не спросил, почему он поднял на меня руку. Вот так лихо он поставил на одну доску с преследованиями жрецов, арестами, казнями - то, что я оберегал Эдгара и только ради этого приставил к нему охрану. Я никогда не запрещал ему покидать дворец - и даже после того, как он попытался убить меня, я не бросил его в темницу, хотя, быть может, и стоило бы. И слова бога были ложью. Я - спрашивал. То, что я не инициировал расследование, не означало, что мне были неинтересны мотивы покушения. Или же Эдгар предпочёл бы рассказать о причинах посторонним людям на допросе, а не лично отцу, требовавшему объяснений?..
Теперь я начинал понимать, какой сущностью был одержим Эдгар. Там, наяву, он говорил словами бога, обиженного на весь мир, завидующего живущим. А здесь, во сне, бог как будто говорил словами моего сына, который так сильно не желал признаться в содеянном и извиниться, что старался выставить всё так, словно это я был виноват в произошедшем. Словно я заслуживал смерти как плохой отец. Напоследок бог заявил, что, быть может, мой отец был прав и править мёртвыми проще, чем живыми. Очередной намёк на то, что я не справился с ролью короля?.. Но мой отец не искал лёгких путей. И я не искал. Я проснулся и вновь нашёл отца - уже с новым знанием о нём.
- Ты хотел со мной о чём-то поговорить?.. - напомнил он.
- Да. Нас прервали. Так вот, скажи мне, отец... и король царства мёртвых...
- Эльсюр, - поправил он. - Моё королевство называется Эльсюр.
Он предложил мне присесть, как если бы разговор обещал быть долгим.
- Так вот, моя жена, Марианна... Она оказалась привязанной к этому миру и к нам с сыном. Я хотел бы её освободить. Что для этого нужно сделать?
- Ты помнишь, что именно ты сказал?
- Нет, не помню. Я хотел, чтобы она жила. А мой сын хотел, чтобы всё было хорошо и мама осталась с ним. Он был ещё совсем маленьким ребёнком...
- Нет, не тогда. Позже. Когда она уже умерла. Ты сказал: "как хорошо, что она меня не видит".
- И, значит, поэтому... она не видит меня теперь?.. - я с горечью рассмеялся. Какая нелепость! Почему боги не могли оставить Марианну в покое? Почему именно она?!..
Если бы сбывалось всё, что мы говорим сгоряча, Эльсюр был бы переполнен. Но нет: боги слышат только то, что даёт им возможность поиграть с людьми. Приумножить боль и страдания в мире. И заставить людей чувствовать себя виноватыми за неосторожно сказанные слова. Но почему-то те, кто обладал магией и возможностью благословлять и проклинать направо и налево, могли не следить за словами: захочешь - и благословишь на шестнадцать детей, и никто не посмеет возразить. Никакой ответственности, отвечать за твои слова всё равно не тебе...
- Так что на этот раз выбирай формулировки правильно, - продолжал отец. - Так чего именно ты хочешь?
- И что, достаточно просто пожелать?.. - уточнил я недоверчиво. Помнится, у Хистона боги требовали жертв, и не удовлетворялись одним желанием.
- Да. Я передам твоё желание магии.
- Я хочу, чтобы Марианна была свободна. Чтобы она больше не чувствовала нашу боль и не страдала из-за нас. Не была привязана ко мне и нашему сыну...
- Хорошо, - кивнул отец, поднялся и ушёл, а я стал ждать результатов.
Не прошло много времени, когда я вновь увидел Марианну, неуверенно идущую через площадь. И так же, как в первый раз, вышел ей навстречу.
- Марианна... теперь ты видишь меня?..
- Да.
Мои колени подкосились, и я упал перед ней на колени, целуя её руки и шепча сквозь хлынувшие слёзы:
- Прости меня... прости.
- Встань, - проговорила она, и я подчинился.
Кто бы мог подумать, что встретиться с ней двадцать лет спустя будет так больно. Что эти годы не притупили остроты чувств. Должно быть, за это я и извинялся. За то, что не мог её отпустить.
- Знаешь, я всё ещё люблю тебя, - признался я, не в силах смотреть на Марианну, а глядя вдаль, за пределы площади. - Всегда любил.
Марианна не ответила. Когда я обернулся к ней, она робко улыбнулась и медленно пошла прочь по краю площади. Я пошёл рядом с ней.
- Скажи, у меня всё получилось? Ты больше не привязана к этому миру?
- Все привязаны к этому миру, - мягко возразила она. Ну вот, опять я сделал что-то не так, не будучи сведущим в устройстве мироздания. - Но мне так странно... я больше не чувствую...
- Ты больше не чувствуешь нашей боли?
- Я ничего не чувствую.
Разумеется, следовало ожидать, что боги, магия, или кто там ответственен за исполнение желаний, - снова всё переврут и скажут, что так и было.
- Может, оно и к лучшему, - выдавил я сквозь слёзы. - Иначе тебе сейчас было бы так же больно, как и мне.
Пожалуй, это даже по-своему справедливо. Прежде страдала она, а я не знал об этом. Теперь пришла моя очередь страдать за нас обоих - за нашу неизбежную разлуку, за то, что наше счастье было таким коротким. А она больше не любила меня. Она была свободна. Она заслужила покой.
Она ушла с лёгким сердцем, оставляя меня позади, а ко мне подошёл встревоженный Флориан.
- Всё получилось?
- Да. Похоже, она больше не привязана к нам. Правда, она больше ничего не чувствует...
- Вообще ничего? Но почему?
- У моего отца всегда было своеобразное чувство юмора. И он теперь король царства мёртвых...
- Царства мёртвых?!..
- Ну да, Эльсюра. Он сам этого пожелал, и, похоже, его это полностью устраивает. Подданных много, и едва ли найдётся кто-то, кто захочет его сместить.
- Хоть кто-то добился того, чего хотел...
- О да. И теперь, когда Марианна больше не чувствует мою боль, я смогу стать жертвой, если придётся.
- Ты в этом уверен?
Да, пожалуй, ни в чём нельзя быть уверенным до конца. Но как это проверить? Не резать же себе руку! Это будет нелепо, и довольно уже с Марианны обвала и пожара... Я заметил женщину, к которой, как я замечал, уже обращались как к магии во плоти:
- Скажите, это вы здесь главная по магии?
- Да.
- Моя жена действительно больше не привязана ко мне и не чувствует мою боль?
- Да.
- Отлично. Спасибо.
Это было очень кстати, поскольку в Эдгаре снова проснулся ноющий бог, и ему снова стали предлагать будущих детей Линды и Дезире. Пора было с этим заканчивать.
- Давайте не будем жертвовать детьми! - попросил я. - Если уж нужна жертва и без этого не обойтись, то пусть это будет старик вроде меня. Я достаточно пожил, воспитал замечательных сыновей. Если тебе нужно тело, можешь забрать моё.
Я прошёл сквозь толпу и подошёл почти вплотную к одержимому Эдгару, но он ничего не сделал. Быть может, богу не так уж и было нужно тело, или не подходило моё. Единственным голосом, отговаривавшим меня, неожиданно оказался голос Кассандры:
- Но ведь вы король!
- Я больше не король, - я с улыбкой покачал головой.
- Но всё равно вы многое сделали для страны.
- Я был плохим королём.
- Можно вас обнять?.. - спросила она с жалостью матери или учительницы, отчаявшейся объяснить ребёнку простейшие вещи. Я шагнул ей навстречу, и Кассандра действительно меня обняла, так что к моим глазам снова подступили слёзы. - С чего вы взяли, что были плохим королём?
- Так многие говорят.
- А вы всех спрашивали? Давайте спросим.
- Не нужно, - попросил я, но Кассандру было уже не остановить. И наткнулась она прямиком на Флориана.
- Скажите, ваш отец был плохим королём?
- К чему всё это?.. - Флориан непонимающе и настороженно уставился на меня.
- Ничего особенного. Я просто очень устал, - объяснил я сквозь слёзы.
И даже как жертва я тоже не был нужен. Всё, что мне оставалось, - это просто ждать, чем всё закончится. Я давно уже позабыл об Ольге - как вдруг увидел, как она последней сняла маску.
- Зачем?.. - кажется, в этот день я был обречён всем задавать этот вопрос. - Я ведь давал тебе всё. Зачем ты обокрала казну?
- Мне нужны были деньги. Для эльфийской церкви.
- Ты могла бы просто попросить!..
- Половину казны?.. - и она убежала, смеясь, явно не испытывая никаких угрызений совести по поводу дыры в бюджете королевства. На что эльфийская церковь могла потратить такую огромную сумму?!.. Я что-то не видел перемен к лучшему, организованных ею.
После я заметил Флориана - вновь плачущим. Мальчик всё-таки весь в меня. И его дед тут как тут, с такими же "утешениями", которые в детстве доставались мне:
- Смотрите, малыш Флориан опять расхныкался! Что случилось? Это всё из-за мамочки?..
- Прекратите, отец, - попросил я.
- Отстань от меня! - закричал Флориан.
- Как ты говоришь с дедушкой?!.. - укоризненно воскликнул я.
Флориан сполз со скамьи и забился в угол. Сквозь судорожные всхлипы до меня донеслось:
- Я просто хотел сделать как лучше! Я просто хотел помочь своему брату! Почему я всегда делаю только хуже?..
- Всё хорошо, ты ни в чём не виноват, - я сел перед ним и протянул руку, чтобы прикоснуться к его ладони, но он оттолкнул меня с неожиданной силой, так что я потерял равновесие и упал.
- Не прикасайся ко мне! Вы все, не трогайте меня! - кричал Флориан. - Оставьте меня в покое! Иначе я всех вас убью!..
Кто-то сказал, что это откат от благословения. Флориан благословил своего брата. Последствия скоро пройдут. И почему мне не пришёл в голову такой способ?.. Должно быть, потому, что я не смыслил в оставшейся в мире магии и не доверял ей. Так или иначе, - похоже, теперь Эдгар был свободен от сущности, захватившей его. На дальнейшую судьбу того бога мне было наплевать: я был вовсе не уверен, что он заслуживал того, чтобы получить человеческое тело и жить среди людей. Может статься, именно он и пытался меня убить руками моего сына, а Эдгар почему-то не смог сказать о том, что покушение было не по его воле. А ведь я поверил бы ему...
Теперь, когда всё было позади и вечер подходил к концу, мне хотелось как можно больше времени провести рядом с Марианной, пока нам не придётся снова расстаться. Я сел на скамью бок о бок с ней, взял её за руку. Она была не против.
- Одна светлая фея благословила меня, и теперь я могу чувствовать радость, - поделилась она.
- Это здорово!..
- Мы... любили друг друга?
- Да, - выдохнул я, задыхаясь.
Любить, и любить взаимно, и заключать браки по любви - такая редкая возможность для правителей. Хорошо, что моим детям он также досталась.
- Я не знаю, о чём рассказать тебе... - признался я. - Наш сын Флориан вырос замечательным юношей. И мой, кхм... другой сын... стал королём вместо меня.
- Мне было так больно, когда ты изменил мне с той тёмной феей, - произнесла Марианна бесстрастно.
- Прости. Мне следовало рассказать тебе обо всём... Я был околдован. Я никогда бы не стал изменять тебе...
К нам подошла Айяла. Она рассказала, что её муж когда-то возглавил бунт против короля Фредерика, в результате которого тот и погиб. Якобы у них не было другого выбора, поскольку Фредерик был тираном. Затем они притворились родственниками Фредерика и заняли трон под новыми именами, и Айяла взяла имя в честь своей умершей подруги Марианны. Штефания же на самом деле была дочерью Фредерика, которую они воспитали как свою. Я молчал: слишком поздно обсуждать и осуждать дела давно минувших дней. Но если бы народ Эльпека узнал, что его поднимают на бунт самозванцы, незваные гости, обманывающие их, - разве он пошёл бы за ними?.. Бедняга Фредерик тоже любил свою жену и, я уверен, любил и дочь, о рождении которой я даже не знал. А Штефания, выходит, была племянницей моей дорогой Марианны, дочерью её брата.
- Значит, Флориан и Штефания... двоюродные брат и сестра?.. - сказал я.
- Ну, это не самое близкое родство, - заметила Айяла. - Главное, что они любят друг друга.
Айяла деликатно оставила нас с Марианной наедине, но я в самом деле не знал, что говорить ей. Каждый раз, как я смотрел на неё, меня душили слёзы, и я не мог вымолвить ни слова. Что толку снова и снова признаваться в любви, если она не чувствует любви?..
В завершение городского праздника Эдгар решил провести свадьбы. Он поженил счастливых Дезире и Хистона, и сам женился на Элле. Я подошёл, чтобы поздравить их, хотя в весёлой толпе чувствовал себя чужим. Элла протянула мне ветку белых цветов вместо того, чтобы кидать её наудачу:
- Подарите это той, кого вы любите.
- Моя жена умерла, - возразил я с грустной улыбкой, покачав головой.
- Поговорите с ней, - Элла указала взглядом на Амайю, сидевшую на скамье вместе с тем рыжеволосым мужчиной, которого когда-то убил Хистон. Должно быть, отцом нашего оборотня.
- Давай, давай, ты должен быть с ней, - отец подтолкнул меня в спину в нужном направлении.
С чего бы ему так радеть за мою связь со светлой феей?.. Впрочем, в этом был смысл. Мне больше не было места во дворце Эльграйна, и Эльпека тем паче. А если я останусь один, я неминуемо погибну. У меня было только два выхода с этой площади: в смерть - или к Амайе. Если она не откажет мне. Когда я приблизился и преклонил перед ней колено, её собеседник мигом убрался.
- Амайя... - я положил ей на колени дурацкую белую ветвь, как белый флаг. - Вы станете моей женой?
- Да, - сказала она просто. - Только давайте не будем устраивать публичных церемоний.
- Конечно, - согласился я.
- Вы будете помогать мне в управлении светлыми феями?
- Да. В конце концов, управлять королевством - это всё, что я умею. И мне кажется справедливым, если я ещё немного послужу этому миру в таком качестве.
Королевам фей запрещено... было запрещено вступать в браки с представителями других народов. Но Дезире уже нарушила этот запрет. Впрочем, теперь я смогу числиться советником Амайи, как прежде она была моей советницей. На большее я и не претендовал.
- Признаться, мне не верится... - прошептал я. - Я не ожидал, что вы согласитесь. Я всегда думал, что феи смотрят на людей, как на...
- Смотрят свысока? - подсказала она с усмешкой. - Так и есть. Но бывают исключения. Встаньте.
Я поднялся с колена и сел рядом с ней. Взял её за руку. Похоже, я сделал что-то ещё, что должен был сделать. Что-то, что от меня ждали.
- Скажите, почему вы не посоветовались со мной, своей теперь уже бывшей советницей, прежде чем отречься от престола? - с грустью спросила Амайя.
- Прости, я не успел. Я должен был спасти жизнь своего сына.
Следующей должна была быть свадьба Флориана и Штефании, и Айяла подошла ко мне, чтобы позвать поучаствовать. Я вопросительно взглянул на Амайю, но она устало покачала головой и осталась. Я пошёл один.
Я встал за плечом Флориана, а Айяла и её супруг - конечно, не Вильгельм, но я не полюбопытствовал его настоящим именем - встали за плечом Штефании. Но тут Флориан заявил, что не хочет, чтобы его брак скреплял король Эдгар. Он пожелал, чтобы это сделал... его дед, Эдуард Второй, король Эльсюра. Все были удивлены, но никто не мог спорить.
- Только прошу тебя, отец: без твоего чувства юмора, - шепнул я.
Но мой отец оправдал доверие и нашёл для молодожёнов самое уместное пожелание: как можно позже переступить границу его королевства. Затем их благословил и я.
- Любите друг друга, как мы с твоей мамой любили друг друга, - сказал я Флориану.
- А если что-то пойдёт не так - говорите друг с другом! - добавил кто-то весьма ценную мысль.
Светлые феи на сей раз были скромнее в цифрах, но не в фантазии: благословили будущих правителей Эльпека на троих детей. Мальчика, девочку - и ребёнка, который сам сможет выбрать свой пол, когда достигнет пятнадцати лет. Я бы не доверял подростку принимать такое судьбоносное решение раз и на всю жизнь... И спросил, возможно ли будет также выбрать, к какому народу принадлежать: быть человеком, фееи или эльфом, а может, и орком. Но такая опция благословением не предусматривалась.
Долгий день подошёл к завершению. Для гостей объявили последний танец. Я по-прежнему не умел танцевать вальс, но не мог не пригласить Марианну танцевать со мной.
- Кажется, пора прощаться, - улыбнулся я. Я старался, очень старался не плакать, но у меня не выходило. - Однажды мы снова увидимся.
Мне нужно было отпустить её. Отпустить и двигаться дальше. И я был готов это сделать. Держать в руках обе руки, затем только одну, коснуться ладонью ладони - и отступить. Преграда между нами была пока невидимой, но она была. Мы принадлежали разным мирам.
- Я решил... жить дальше, - выговорил я на прощание. Я так и не сумел произнести "Я решил сделать предложение Амайе, королеве светлых фей". Даже если Марианне было всё равно, я чувствовал себя предателем.
Я ушёл, не оглядываясь. Светлые феи, подруги Амайи, - некоторые из них, кажется, сделались богинями, - заступили мне дорогу и сообщили, что могут вернуть Марианну в мир живых, если я захочу. Что они говорили с ней, и она сама хотела бы этого. А ведь это даже не приходило в мою глупую голову. То, что мертвецы ходят среди живых, уже само по себе казалось мне нарушением естественного порядка вещей, - а отменить смерть и вовсе представлялось невозможным. Но - поздно. Уже слишком поздно. Если бы они предложили мне это раньше, я безусловно согласился бы, - но теперь я уже дал слово Амайе и не мог взять его назад. Если богини исполнят желание Марианны и позволят ей прожить жизнь - я буду рад за неё, но мне придётся не видеться с ней. Особенно если ей вернут все человеческие чувства.
Слишком поздно быть счастливым. Но, быть может, в счастье моих любимых будет немного и моей заслуги - не всемогущего бога и даже не короля, я простого человека Эдуарда.

БлагодарностиСпасибо Джулс за игру и многогранную историю со множеством взаимосвязей! Что всегда хорошо - нет, даже офигенно на играх Джулс, - так это то, что все истории персонажей так или иначе переплетены между собой, и за какую ниточку ни потяни - вытянешь целый айсберг. Так что даже если не сыграет одна линия - сыграют другие и скучать не получится.
Спасибо Эолен за мою Марианну. Это был великолепный отыгрыш - когда она вообще не видела Эдуарда. Не игнорировала, а именно не видела - взгляд не останавливался на нём, проходил сквозь. Так много боли, так много любви.
Спасибо моим п#здюкам, таким разным и контрастным. Бену за Флориана, воздушного и хрупкого. Джулс за Эдгара, моего маленького Мордреда, который никогда не простит Эдуарда за факт своего зачатия.
Спасибо Берто за отца - он был чертовски харизматичен. Жаль, что эта тёмная энергия если и передалась по наследству, то только Эдгару. Эдуард поистине был папиным разочарованием, но несмотря ни на что отца он тоже любил.
Спасибо Миль за шикарную королеву Дезире - такую красивую, такую гордую и такую самоотверженную. Спасибо Орф за Хистона, мальчика-змея. Эдуард просто не мог пройти мимо, не мог не вписаться за чужую любовь.
Спасибо моим женщинам: Полине за Линду, Росс за Ольгу, и Нае (надеюсь, правильно помню ник) за Амайю. Мне стыдно, что я де-факто не играл в эту личку, - но коль скоро в течение игры Эдуард видел от Амайи только холодность и осуждение, чувствам неоткуда было вспыхнуть.
Спасибо остальным героическим и волшебным игротехам - Св. и Толлю, - и спасибо Корриане за проведение бала.
И спасибо всем, кто играл и оживлял этот мир. Это была запоминающаяся сказка. В финале, когда каждый персонаж высказывал пожелание для обновлённого мира, Эдуард пожелал ему любви. Потому что если она будет править миром, то всё остальное приложится.

Немного послеигровогоПосле игры я понятия не имел, как выбираться, но не смог никого дождаться и вышел наружу, думая прислать Птахе свои географические координаты. Но снаружи нашлась автобусная остановка, откуда шли автобусы до Семёновской, - так что я благополучно уехал на ближайшем же автобусе и от Семёновской поехал домой отдыхать.
Да, эта игра очень меня вымотала, как я уже писал, - но, во-первых, я зря боялся: меня взяли игротешить на следующую игру Джулс. А во-вторых, я действительно починился на Миссисипи, и непременно напишу и об этой игре тоже.