Я никогда не загадывал быть любимым, Но я загадал любить - и дано просящим. (с)Субоши
А теперь - о субботней игре прошлых выходных, то есть уже позапрошлых. Игра была перед Салоном, была скорее пьянкой-в-дурацком, чем игрой, но несомненно заслуживает упоминания.
Собираясь сразу на две игры, я собирал Бласко на минималках: вот чёрная рубашка, вот мундир, чтобы не замёрзнуть на улице, вот ботинки, и всё, - чай, мы в разведке, а не на приёме. Даже ремень и нож поленился брать, раз игра не про боёвку. Выкатился из дома, позавтракал-пообедал на ходу самсой с картошкой (в прошлый раз она была солёной, а в этот раз - очень вкусной и сытной, начинка была аж зелёная от зелени, и теперь мне постоянно хочется самсу!..) и купил с собой лепёшку, дабы питаться на игре. Доехал на Ярославский, где и встретился с остальными, - играли у Майрет, и я, раньше дважды приезжавший туда по темноте, не был уверен, что нашёл бы дорогу в одиночку. Ещё немного пожизнёвого
Из электрички обменивались сообщениями в чате с остальными: "Кот ждёт электрички", "Олень будет на станции через 18 минут", "Ворон с намии хрен с ними". За Ворона была Орф, что неизбежно порождало присказку "Покрасим Рокэ Алву в рыжий цвет! Он чёрным был и синим был, а рыжим нет!" (но, конечно, Алва на игре не был рыжим, спрятав всё под чёрный платок). Мы дошли до дома, где нас встретили те, кто приехал раньше, сразу после фехта и успел развесить туман. Я наконец-то увидел собаченьку! Пожилого еб@лая алабая непрояснённого пола. Приставать я не стал, ибо собака вежливо дала понять языком тела, отвернувшись, что не настроена общаться, - но со стороны любовался всячески. Всё-таки у алабаев невероятно красивые головы.
Совместными усилиями мы понатыкали везде искусственных цветочков, привезённых Азиль, разложили еду по красивым тарелкам. О том, чтобы взять свой глиняный стакан, я как-то не подумал, и не я один, - пришлось счесть игровой условностью, что в разведке у нас есть бокалы
Вообще я надеялся, что сидеть у костра мы будем на улице, а не в помещении, - в мундире было бы вполне тепло, - но игроки сочли, что будет слишком холодно (хотя именно в те выходные погода была по-летнему жаркой), и костёр у нас был под крышей, на втором этаже. Моделировался он ёмкостью с горящим биотопливом - эдаким мини-камином, вокруг которого сложили дрова. Мы очень старались не сжечь дом, но, разумеется, в какой-то момент топливо перелилось через край, и мы тушили горящий пол. Отделались чёрным пятном на полу и лёгким адреналином, и больше этот костёр не разводили.
И вот мы начали играть. На игре было некоторое количество трезвенников, и они завезли немало гранатового сока, - и я также предпочёл пить его и не посягать на вино, на всякий случай. Помним, ага, что мне уже не восемнадцать, а отравиться печенькой перед BDSM-игрой было бы до крайности нелепо. Дури своей хватает, а вино я всё равно не так люблю, как хорошие пиво и сидр.
Это была та игра, на которой игротехнический кот действительно был котом, а не Закатной тварью и посланцем Леворукого, и добыча, которую кот приносил, была просто случайной добычей (у кота была модель охоты с рандомайзером!) и не имела никакого таинственного смысла. И заброшенная избушка, моделировавшаяся баней, была действительно просто избушкой, в которой вообще ничего не было! Подвох был в том, что не было никакого подвоха, коего все игроки всегда подсознательно ждут
Даже когда мастер честно обещает отсутствие сюжета и мистики. Полагалось просто травить байки у костра, но с ними не очень-то задалось (хотя я честно переделал на выходцев те байки об упырях, что освежил в памяти)). А девушка, когда-то в прошлом переодевавшаяся корнетом, была на самом деле девушкой - а не корнетом, зачем-то переодевшимся девушкой, как дружно решили Жермон и Ойген
Решили - и промолчали, благородно сохраняя чужую гендерную интригу, а жаль! Было бы славно в это поиграть, а так Бласко даже не узнал о военном прошлом девушки, которую полюбил.
Небольшая предыстория - кто и что вообще происходит396 год, 8-й день Летних Волн, Гельбе.
Молодой кэналлиец Бласко Фьеро - персонаж неканонный, к Бласко Дельгадо отношения не имеющий. Как второму сыну рэя Фьеро, Бласко на роду было написано служить при соберано, - как его дядя служил при соберано Алваро и привозил из походов множество увлекательных историй. Так что Бласко вступил в отряд стрелков Дьегаррона и, попав на противоположный конец карты во время военной кампании в Торке, наконец увидел север, о котором прежде только слышал от дяди. Впервые увидел снег. А летом - такими же белыми-белыми были ночи.
Дриксенцы воспользовались восстанием Эгмонта Окделла в 393 году и ударили по северной границе Талига, собрав силы в Гельбе. Им даже удалось продвинуться и перезимовать на талигойской земле. После подавления восстания летом 394 года на помощь северной армии прибыли основные силы во главе со свеженазначенным Первым Маршалом Рокэ Алвой, и дриксенцев оттеснили обратно за хребет. Весь 395 год боевые действия фактически не велись, хотя и перемирия никто не подписывал. И вот весной 396 года Дриксен вновь начала стягивать силы в Гельб, и к ней присоединилась Гаунау, формально находившаяся в мире с Талигом. В начале лета у Бласко не было ни единого спокойного дня: отряд Дьегаррона находился на передовой, и произошло два крупных сражения, в результате которых армия Талига понесла большие потери, но всё же заставила дриксенцев сбежать обратно за горы.
Смерть много раз была рядом с Бласко - но каждый раз проходила мимо, так что он начал подозревать себя заговорённым и гадать, ради чего его хранят высшие силы. Но опасность ему нравилась: когда каждая ночь может стать последней - в эту ночь и вино слаще, и гитара звонче, и страха нет, и спишь крепко. Однако, откатившись за горы, дриксы не ушли, а остановились. Чего-то ждали - должно быть, подкрепления, чтобы дать генеральное сражение. Наступило затишье, и продолжается вот уже три недели. Две армии стоят по разные стороны хребта - и ничего не происходит. Заметно поредевшая талигойская армия отчаянно скучала, но все понимали, что тот, кто перейдёт хребет первым, окажется в невыгодном положении, а возвращаться на плоскогорье - значит открыть дриксенцам дорогу на территорию Талига.
За эти три недели Бласко успел сходить в ближайшее село на праздник урожая за пирожками, заодно потанцевать с деревенскими девушками, подраться с местным парнем, которому это не понравилось (кажется, среди этих девушек была его невеста), и затем с этим парнем подружиться. Парня звали Тиль Бернштоф, и он показал Бласко окрестности - где охотиться на фазанов, а где ловить мелкую рыбёшку в быстрой и порожистой горной речке (в которую Бласко, разумеется, залез и чуть не продолбал фамильный кинжал, но отделался лишь ссадинами от камней). А однажды рассказал байку, как много лет назад, будучи ещё мальчишкой, пас на горных тропках коз, потерял одну и, идя по её следам вглубь гор, вышел на другую сторону хребта. Бласко тут же навострил уши и уговорил Тиля сообщить об этом командованию.
И заверте. Когда бездействие стало уже совсем невыносимым - Дьегаррон вызвал капрала Фьеро к себе и велел выступать на рассвете с разведотрядом. Соберано дождался прибытия маршала Савиньяка с конным полком, чтобы тот принял на себя командование кавалерией, и лично возглавил вылазку. Впрочем, Савиньяк и генералы увязались туда же, поскольку присутствовали в шатре Первого Маршала при обсуждении стратегии. План был странный, но многообещающий: проверить детские воспоминания Тиля, который также пошёл с отрядом как проводник, и найти потайную тропку. Если она в самом деле выведет прямо в тыл к обленившимся "гусям" - можно будет узнать количество сил и диспозицию противника. А если по этой тропе получится незаметно провести большее количество людей, - то и совершить налёт и пощипать "гусям" перья.
Отряд покинул ставку пять дней назад и двигался по ночам, в равно неприметной одежде, а с рассветом делал привал и спал днём. Поскольку Тиль не помнил дорогу в точности, в первые ночи поиски были тщетными. А прошлой ночью отряд заметил тень, при его приближении метнувшуюся в выбоину в камнях. Это оказалась девушка - измученная, выбившаяся из сил, в изорванном дриксенском мундире. Она назвалась Агной и сказала, что бежала из дриксенского плена. Бласко тут же отдал ей свою запасную рубашку, поскольку её собственная настолько превратилась в лохмотья, что уже толком ничего не прикрывала, а ему не хотелось, чтобы на девушку пялились. Когда её проводили в лагерь, она поела и проспала до вечера, и осталась в лагере на ночь, поскольку была ещё слишком слаба, чтобы показывать дорогу. Пока с ней говорил только соберано - ведь она наверняка прошла по той самой тропе, о которой говорил Тиль. Бласко тоже очень хотелось с ней поговорить, но увы - его в лагере никто не оставил бы.
И вот, вернувшись в лагерь на рассвете, отряд застал там не одну Агну, но также и личного порученца Первого Маршала, теньента Джастина Придда, помогавшего ей следить за костром. Его никто не ждал, и соберано не предупреждал о том, что кто-то ещё должен присоединиться к разведке, - должно быть, он принёс вести из ставки. Но, так или иначе, пока рассвет разгорался, и у всех после ночных блужданий по горам был зверский аппетит, - можно было отдыхать, и пить, и говорить.
Бласко Фьеро. Отперсонажный краткоотчёт эпизодамиМы вовремя успели вернуться в лагерь: с первыми лучами солнца его обступил плотный туман. На запах разложенной еды из тумана вынырнул кот Тиля - огромный полудикий котище, которого Тиль подобрал котёнком ещё в детстве и вырастил, так что зверь теперь повсюду следовал за ним. Все в отряде уже привыкли к присутствию кота и не испытывали предрассудков, - разве что генерал Райнштайнер не любил кошек и держался от кота подальше. Кот, впрочем, и сам был недоверчив к посторонним и только мне уже позволял себя гладить - после той рыбалки, когда я щедро угостил его уловом. Сейчас у кота было время охоты: скрывшись в тумане, он вскоре вернулся с мёртвой мышью и гордо положил её перед хозяином. Тиль пошутил (а может, и сказал всерьёз), что лучше бы кот принёс документы из дриксенской ставки. Но мне представлялось, что раз кот не умеет читать, то и не определит, какие документы действительно ценные, - и принесёт любовную переписку какого-нибудь генерала. И о крысах, воровавших ювелирные украшения, мне слышать доводилось, но вот о кошках...
- Я слышал, на кораблях бывали боевые корабельные кошки, - припомнил я. - Не те кошки, которые абордажные крючья, а самые настоящие кошки, которые ходили на абордаж и бросались на врагов.
- Как же они ходили на абордаж, если кошки боятся воды?
- Перебегали по верёвкам. К тому же корабли сходятся достаточно близко, чтобы воды между ними почти не было видно.
- Но как можно заставить кошек покидать свой корабль и нападать на чужой?..
- Понятия не имею! О чём слышал, о том и рассказываю. Быть может, они хотели получить свою часть добычи.
Разговаривали сперва о ерунде - почему-то о свиньях. Тиль рассказал, как свинья со страху убежала в горы, забралась на высокий камень и не могла оттуда слезть, а маршал Савиньяк припомнил, как со стены какой-то крепости свинью сбросили на врагов. Есть выражение - "Когда свиньи полетят", значит - никогда; я предположил, что это решается с помощью катапульты, но маршал Савиньяк возражал, что имеется в виду крылатая свинья. И эту крылатую свинью мы нет-нет да поминали всуе весь вечер. Хорошо, что среди нас не было никого из уроженцев Надора.
Но, конечно, всех интересовало, как Агна попала в плен и как спаслась. Я недоумевал - неужели дриксы дошли до того, чтобы брать в плен женщин? Но Агна рассказала, что искала своего пропавшего брата и потому переоделась в мужской костюм, отчего дриксы в потёмках перепутали её с солдатом. И лишь затем - вероятно во время обыска - вскрылась правда.
- С вами хорошо обращались в плену? - спросил я.
- Меня перевели в палатку их полковника, - говорила она.
- Надеюсь, он, как благородный человек, принял вас достойно как свою гостью?.. - продолжал спрашивать я, уже внутренне холодея, но всё ещё не желая верить в худшее.
- Нет. Он был... излишне настойчив.
- Вот сволочь... - прошептал я. - Моё желание резать "гусей" увеличивается буквально с каждой минутой.
- Я уже убила его. Заколола кинжалом в горло.
- Откуда у вас был кинжал после обыска? - спросил кто-то.
- Это был его собственный кинжал. Который я сняла с его пояса.
- Где вы научились обращаться с кинжалом? - не отставал генерал Райнштайнер. - Решиться на убийство человека непросто, особенно в первый раз.
- Если вы загнаны в угол, вам больше ничего не остаётся, кроме как защищаться.
- Быть может, не будем заставлять её заново переживать все эти подробности? - не выдержал я. - Об этом должно быть тяжело вспоминать.
Они как будто не верили в то, что Агна могла защитить себя. А я видел, что эта хрупкая на первый взгляд девушка была очень храброй и очень сильной, и не не допускала даже мысли о том, что можно сдаться без борьбы. Далее она рассказала о том, как переоделась в дриксенскую форму и смогла в темноте миновать сторожевые посты. Всех вновь удивило, что у дриксов так плохо обстоят дела с постами. Ну а после она уже бежала, не разбирая дороги, и в точности не запомнила ту тропу, что вывела её на эту сторону хребта. Конечно, ей очень повезло: и с тем, что удар кинжала оказался смертельным, и с тем, что её нашли не дриксы, а мы. Даже если мы потерпим неудачу с поиском тропы, - мы уже не зря затеяли эту разведку.
Поначалу я по привычке обращался к Агне на "ты", как к простолюдинке, но постепенно, поскольку генералы обращались к ней на "вы", я сам не заметил, как начал следовать их примеру. Мне хотелось знать о ней больше, и я решился спросить:
- Откуда вы?
- Из Торки.
- О, это недалеко. Когда всё это закончится, мы проводим вас домой.
- Всем отрядом? - улыбнулась она.
- Если прогоним дриксов, то и всей армией!..
Оказалось, что у Агны было два старших брата, которые служили в северной армии. Я всё думал о том, что того брата, ради которого Агна решилась на рискованную вылазку с переодеванием, нужно будет выручить, если он также попал в плен. Но генерал Райнштайнер сообщил, что знает её брата и что тот вернулся раненым, ныне находится в госпитале, а после будет направлен домой. И почему он сразу не сказал ей, что её брат в безопасности! По крайней мере я мог перестать думать о планах спасения. Разумеется, после двух сражений в плену у дриксов наверняка оставалось немало талигойцев, но воссоединение семьи Агны волновало меня больше.
Кот Тиля притащил дохлого ызарга. Ызарги, безусловно, водятся повсюду, но всё же чаще встречаются на равнинах, и было удивительно, откуда он взялся в горной местности. Соберано спросил Тиля, какие из растущих в горах растений ядовиты, и решил, что из этих растений и мёртвого ызарга получится отличный букет для дриксов - не понадобится даже записки.
Затем соберано ушёл за край лагеря поговорить со своим порученцем: должно быть, тому было о чём рассказать после нашего отсутствия в ставке. Некоторое время спустя нас покинули и генералы: также ушли говорить и пропали на три часа. Тиль беспокоился о них и предлагал пойти их поискать, но я не сомневался, что они не заблудятся, и не хотел их тревожить. Не стоит вмешиваться, когда людям нужно обсудить нечто важное, - всё равно, дела или личное. В их отсутствие костёр погас, и мы остались в утренних сумерках. На Агну в одной рубашке было холодно смотреть, и я решился накинуть свой колет ей на плечи.
Старшие офицеры охотно подливали Тилю вино, говоря, что так он научится пить, и в результате он немного перебрал. Когда его кот притащил старый сапог, он немало обрадовался, утверждая, что это может быть дриксенский сапог, и что кот мог найти сквозную тропу и сможет провести нас на ту сторону, если за ним проследить. Как по мне, сапог был настолько дряхлым, что давно потерял любые национальные признаки, - но кота, старательно зарабатывавшего себе на ужин, всё равно следовало похвалить. Следующим трофеем кота был несколько более новый и чистый вышитый платок, - но для того, чтобы быть зашифрованным расположением дриксенских войск, узор на платке был слишком симметричным. Тиль рассуждал, что если кот стащит дриксенское полковое знамя, там начнётся суета и все будут настороже, что не будет нам на руку. Я думал о том, что там и так все должны быть уже настороже после убийства полковника, и хорошо будет, если дриксы не пойдут по следам Агны и не обнаружат потайную тропку раньше нас. Но я не делился этими соображениями вслух, чтобы не нагнетать панику. Даже если Агна приведёт за собой врагов прямо к нам - разве её можно будет в этом винить?..
Тиль стремился показать мне местную флору, и я согласился. Агна опасалась, что не вполне трезвый юноша оступится на горных тропах, - но напрасно: даже сейчас Тиль шёл по горам в полумраке куда более уверенно, чем я. Он всё подсовывал мне какую-то серебристую колючку, говоря, что она страшно полезная, а я говорил, что меня интересуют не лекарственные растения, а красивые, чтобы подарить Агне цветы. Мы прошли довольно далеко, и на поляне чуть ниже лагеря были слышны голоса беседовавших в темноте генералов, - но я не стал подслушивать. Я сорвал три стебля цветов - два белых и один красный. Тиль говорил, что счастливое число - четыре, но мне не хотелось менять эту композицию. У меня не было ленты, чтобы перевязать букет, и я сорвал гибкий и прочный стебель кошачьей мяты, надеясь, что кот не проявит к букету излишнего внимания.
Дойдя до уступа, край которого был уже ярко освещён поднимающимся солнцем, так что мы оказались бы на нём как на ладони, - мы повернули назад и вернулись в лагерь. Агна удивилась, когда я преподнёс ей маленький букет, но быстро потеряла к нему интерес, ведь в нём не было никакой практической пользы. Тиль, правда, утверждал, что какой-то из этих цветов помогает "от разбитого сердца", даря беспричинную радость, - но никто из нас не рискнул ни есть, ни заваривать, ни курить эти растения, а просто трогать траву не имело никакого эффекта.
Когда нас спрашивали про задержавшихся на поляне генералов, я говорил:
- Быть может, оттуда более красивый вид.
- Это горы, здесь везде одинаковый вид.
- Может, там деревья не заслоняют рассвет, - предположил я.
- Не такие уж здесь высокие деревья...
- По крайней мере они выше, чем в Кэналлоа, - заметил я.
- В Кэналлоа нет деревьев? - удивился Тиль. - Я слышал, у вас есть корабельные верфи.
- Да, есть, но дерево для них привозят издалека. У вас на севере как раз самые лучшие деревья для строительства кораблей. А у нас есть оливковые, гранатовые, апельсиновые рощи...
- Это как выглядит? - заинтересовался он.
- Это плодовые деревья. Когда они цветут, это очень красиво.
Мне вдруг отчаянно захотелось привезти Агне апельсинов и гранатов - и не из столичных оранжерей, а именно из Кэналлоа. Наверняка есть способы, позволяющие торговцам сохранять фрукты свежими. А ещё больше хотелось пригласить её в Кэналлоа - но это могло бы звучать слишком предосудительно. О чём бы мы ни говорили - оказывалось, что Агна многое знает, в том числе и о растениях; она объясняла это тем, что с детства много времени проводила за книгами, ведь для девушек не было других интересных занятий. Это значило, что её семья была знатной, раз собрала библиотеку. Я также припомнил, как в детстве нашёл у дедушки старинный том о лекарственных растениях и увлёкся составлением лекарств, а дед, чтобы меня не обидеть, понемногу выливал мои "снадобья", делая вид, что на самом деле их пьёт.
Вспоминали и всякие сказки, которыми пугали нас в детстве.
- У нас говорили, что в могилу выходцу нужно положить рыболовную сеть, чтобы он не поднялся, - говорил я.
- Потому что запутается?
- Потому что не встанет, пока не развяжет все узлы.
- А у нас говорили, что он будет собирать рассыпанную крупу, - добавила Агна.
- Да-да, и это тоже! Поэтому мешочек крупы или песка тоже клали в могилу, чтобы мертвец пересчитывал все крупинки или песчинки.
Тиль припомнил мне рыбалку, когда я прикрепил фазаньи перья к острой палке в качестве приманки для рыбы, а он настаивал на том, чтобы обмакнуть перья в молоко или варенье. Я утверждал, что рыбы не едят ни молоко, ни варенье и едва ли чуют запахи, потому молоко лучше отдать коту, - а перья похожи на мух и стрекоз, которыми рыбы вполне питаются. Тиль предлагал научить меня плести сети, я отказывался, но тут вмешался вернувшийся соберано и спросил, что я буду делать, если он прикажет мне сплести сеть.
- В таком случае я выполню приказ, - решил я. - К тому же, если это будет ловушка на дриксов, то ячейки этой сети могут быть довольно крупными.
Тиль стал уверять меня, что это прибыльное занятие: помимо сетей, можно плести сеточки для волос, популярные у женщин.
- Но я ведь не ювелир, чтобы зарабатывать на жизнь подобным образом, - возразил я. - Разве что сплести сеточку в подарок одной девушке.
Ради Агны я был готов научиться чему угодно, вот только едва ли её порадует сеточка для волос, тем паче что её волосы были коротко острижены, - но я находил, что ей это очень идёт.
Маршал Савиньяк казался галантным человеком, но говорил о женщинах всё более странные вещи. В частности, о том, почему с женщинами следует быть куртуазными:
- Тот дриксенский полковник не был куртуазным и потому получил кинжал в горло.
- То есть с женщинами вы притворяетесь, а друг с другом вы честны? - уточнила Агна.
- Я этого не говорил.
- Но это в самом деле прозвучало так, словно куртуазность - это эдакая маска, прикрывающая истинные намерения, - заметил я.
Покойный "гусь" не был "некуртуазным". Он был свиньёй. И если бы он вёл себя учтиво только для того, чтобы усыпить бдительность и втереться в доверие, на самом деле преследуя те же цели, - он не стал бы от этого менее свиньёй. Может, стал бы свиньёй более опасной.
- Если мужчины не куртуазны друг с другом, то как вы ещё не переубивали друг друга? - продолжала спрашивать Агна.
- А мы и убиваем, - ответил ей, кажется, соберано. - Целая страна сейчас воюет с другой страной. К тому же - дуэли...
- Далеко не все дуэли заканчиваются смертью, - возразил я.
Соберано пустился в рассуждения о том, что мужчина не может не воевать, а я, пропуская их мимо ушей, невольно задумался о том, чем можно заняться в мирной жизни. Почему возможность видеть другие края, испытывать риск и азарт - связаны только с необходимостью убивать кого-то: войной или охотой?.. Агна завидовала свободе мужчин, но война её явно не привлекала. Я бы уже предложил ей притвориться моим оруженосцем (никто не раскрыл бы тайны, если бы она делила со мной палатку, - а я сдержал бы обещание не нарушать границы приличий), но мне совсем не хотелось, чтобы ей снова и снова приходилось убивать ради того, чтобы оставаться свободной.
Чуть позже Агна обратила внимание на то, что друг с другом офицеры также проявляют куртуазность, и, похоже, окончательно запуталась.
- Не обращайте внимания, - посоветовал я. - Куртуазность - это такая штука, которую используют, когда удобно, а когда неудобно - не используют. Уж лучше всегда и со всеми быть честным и сразу знать, с кем имеешь дело.
Но маршал Савиньяк утверждал, что люди, вступившие в брак, начинают говорить друг с другом на другом языке. Присутствующие припомнили своих родителей, - но им не с чем было сравнивать: они не видели родителей до брака. Я промолчал, поскольку мои отец и мать общались довольно холодно. Агна сказала, что её брат счастливо женат, и то, как он говорил с невестой, а ныне женой, не изменилось. Но единичный пример мог считаться исключением из правила, а не опровержением. Впрочем, может, и хорошо, что сам маршал Савиньяк не спешил жениться... Когда он предлагал соберано залезть на балкон какой-нибудь красавицы, участие самой женщины в этом не предполагалось.
- Как же вы залезете на балкон? - спросила Агна.
- Может, дом зарос плющом или диким виноградом? - предположил я.
- Поверьте, плющ не выдержит даже веса тринадцатилетней девчонки. Я проверяла.
И я немедленно устыдился, что в детстве так и не проверил, насколько крепки высохшие плети дикого хмеля на одной из построек поместья.
- В таком случае придётся связывать простыни...
А в другой раз маршал заявил о женщинах, что-де нужно как следует изучить противника.
- Вы считаете женщин врагами? - уточнил я с удивлением.
- Нет, но не зря ведь говорят, что в любви - как на войне.
Он же, когда возле лагеря появилась дикая кошка, явно проявлявшая интерес к коту Тиля, загорелся идеей вывести "умную породу" кошек, как он выводит лошадей. Разумеется, мнением кошки по этому поводу он не интересовался.
Первый Маршал, похоже, также немного перебрал. Поговаривали, в таких случаях он берётся за гитару, но гитары в разведке не было, поэтому он просто продекламировал стихи (красивые) и предложил сочинить сонет. Темой для будущего сонета стал ызарг в цветах. Кто-то предложил нетривиальное раскрытие этой темы: чтобы читателю не было ясно, кто именно ядовит - цветок или ызарг, или, быть может, они оба отравляют друг друга. Совместными усилиями получилось следующее (соберано записал результат):
"Вьюнок обвивает ызарга
И кто-то из них ядовит
А где-то у бергерской марки
Под сенью тенистого парка
Безмолвно страдает казарка
В слезах обливаясь лежит
Поскольку влюбилась в ызарга
И оба из них не подарки..."
Последняя строчка принадлежала моему перу - вернее, моей фантазии, - но её уже некому было продолжить. Конечно, это был не сонет и даже не лимерик, - возможно, мы ненароком изобрели какую-то новую и доселе неизвестную стихотворную форму.
Кот принёс одного за другим двух тараканов (или похожих на них насекомых - я не приглядывался). И, убедившись, что людям его добыча не нужна, съел их сам. Соберано торжественно произвёл кота в Первые Маршалы Кошек, главнокомандующего всех кошек Талига, и пожаловал баронским титулом. Теперь аристократическому коту был необходим герб, отражающий все его подвиги.
- На фоне скал кот в одном сапоге держит в зубах мёртвого ызарга, - предложил я.
Тиля спрашивали, связаны ли какие-то легенды с полуразрушенным домишкой, который мы видели неподалёку, когда ночью прочёсывали окрестности. Мне думалось, что когда-то в этом доме останавливались на ночлег пастухи и охотники, но со временем пути к нему заросли, и он был заброшен. Ещё немного, и природа поглотит его без остатка.
- В моих краях рассказывали про старую водяную мельницу и мельника, который стал выходцем, - рассказал я. - Он не то скот крал, не то убил девушку, которая отказалась выходить за него замуж... В общем, односельчане убили его лопатами. А он стал вылезать из могилы и совершать убийства на этой самой мельнице.
- Ну ещё бы, если и лопатами убили, и не сожгли... - пробормотал маршал Савиньяк.
- Так и мельницу ту не сожгли, потому как а что ещё будешь показывать приезжим? Всех гостей водили посмотреть на "ту самую мельницу", пока она от времени не разрушилась, и уж тогда восстанавливать её не стали.
- То есть это была ещё и достопримечательность?!..
- Ну конечно. Живописное местечко, между прочим.
Тиль предположил, что в ту лесную избушку неподалёку лесник мог заманивать девушек, но что-то в этом не складывалось: какая девушка в здравом уме пойдёт в избушку в глуши к подозрительному леснику, а не в богатый замок обходительного барона (непременно с бородой, отливающей синевой)? Агна сказала, что наверняка всё было наоборот: то была не девушка, а старая карга, и лесник её не заманивал, а она сама к нему явилась и поселилась, так что он не мог её выгнать, пока она сама его оттуда не выжила. А тогда уж девицы приходили к старухе пожить, потому как там их никто не трогал. Получилось что-то вроде сказки о доброй ведьме, защищающей девиц от мужчин. И то, что девушки могли о таком мечтать, было довольно грустно.
Но нетрезвая компания офицеров приняла эту сказку, сочинённую на ходу, за чистую монету и вознамерилась осуществить вылазку в эту избушку. Вероятно, с целью последующей поимки карги. Вероятно, поимки при помощи той сети, которую я ещё не сплёл и даже не научился. Я понимал, что не добьюсь ответа от соберано, его друга маршала Савиньяка и готового сопровождать их Тиля, на кой им сдалась сказочная карга и что они будут с ней делать. Джастин Придд, казавшийся самым трезвым, пошёл с ними - у него не было выбора, - а я остался с Агной у костра. Лёжа на спине, я смотрел на небо, в котором таяли следы звёзд.
- Вы, должно быть, уже порядком устали от всех нас?.. - спросил я, скорее утверждая и извиняясь. - Но мне следует за вами присмотреть, на всякий случай.
Внутренне я был рад остаться с ней наедине и поговорить, но она тут же решила, что нам будет скучно, и что стоит спуститься на поляну к генералам. Когда мы присоединились к ним, было уже совсем светло. При этом Агна захватила с собой оставленный маршалом Савиньяком кинжал. Я любовался тем, как клинок сверкает в её пальцах, и не мог насмотреться.
- Мне следует подарить вам кинжал, - улыбнулся я. - Жаль, что у меня с собой только фамильный, с которым я расставаться не вправе.
Конечно, я смог бы подарить его... если бы она стала моей женой. Тогда никто не посмел бы сказать и слова против.
- Не стоит, - покачала головой она. - Мне вполне достаточно вашей рубашки. И вы уже подарили мне цветы. И почему мужчины думают, будто все девушки любят цветы? Разве все девушки одинаковые?
- Это универсальный знак внимания, - попытался объяснить генерал Ариго.
- Но почему тогда для мужчин нет универсальных подарков?..
Я успел подумать, что мужчины часто дарят друг другу вино, даже не предполагая, что кто-то может не любить вино или воздерживаться от алкоголя.
- Я не считаю, что все девушки одинаковые, - сказал я. - У меня просто не было ничего, кроме этих цветов, а сделать приятное хотелось.
Какую же ошибку я совершил, подарив ей цветы! Должно быть, она до конца моих дней мне этого не простит. Но думать о том, как я поступал бы, будь она не девушкой, а юношей, не помогло: желание заботиться и радовать всякими мелочами никуда не исчезло - разве что пришлось бы проявлять знаки внимания не так открыто.
Мы стали свидетелями дружеской драки на кулаках между генералом Ариго и маршалом Савиньяком, который всё-таки нарвался своими шутками (в том числе намекая, что генералы никак не могли все три часа их отсутствия говорить о стратегии). Признаться, и мне не раз хотелось вызвать маршала на дуэль, хотя это было совершенно недопустимо: мы были в военных условиях, и он был много старше меня по званию. Но, может, если бы я осмелился это сделать, заступаясь за неё и за всех женщин в целом, - это понравилось бы Агне больше, чем цветы?.. Двое поединщиков не считали удары и сошлись на ничье, при том, что генерал Ариго после ранения хромал на одну ногу. Затем они ушли к костру.
- Кажется, маршалу сейчас будут читать нотации? - предположил я.
- Нет, Ариго читать нотации не будет, - убеждённо возразил генерал Райнштайнер. - Они просто поговорят.
Когда они вернулись, Агна решила уйти к костру, и я последовал за ней. Наконец у меня появился шанс объясниться без лишних ушей, и я решился спросить:
- Чем вы думаете заняться, когда вернётесь домой? Снова читать книги?
- О, поверьте, книги - это не самое худшее. Чего стоят приёмы, на которые приходится надевать корсет...
- Верю. Вы хотели бы побывать в Кэналлоа?
- Хотела бы, - мне показалось, что на мгновение её взгляд прояснился.
- Тогда считайте это приглашением.
- Я была бы рада, но... это слишком сложно. Девушке нельзя путешествовать одной, это предосудительно, нужно взять с собой компаньонку, а у нашей семьи нет денег на слуг, да и на лошадей... А лучше вовсе путешествовать в сопровождении кого-нибудь из братьев. Так что проще не думать об этом вовсе.
- Я мог бы поговорить с вашими родителями, - предложил я. - И, хотя об этом пока преждевременно говорить, мог бы попросить у них вашей руки. Только если вы будете согласны.
- Но мы знакомы всего два дня, - проговорила она удивлённо.
- Потому я и говорю, что моё предложение преждевременно, и не прошу от вас немедленного ответа. Я надеюсь, вы узнаете меня получше.
Я не мог её торопить. После того, как с ней повёл себя дриксенский полковник, - не имел права. Боялся её спугнуть любым неосторожным словом или жестом. Сейчас ей может казаться, что она больше никогда не захочет иметь дела с мужчинами. Вот только едва ли её семья позволит ей сидеть дома за книгами до старости.
- Вы также совсем меня не знаете. Что если после свадьбы я покажусь вам грубой?..
- Это прекрасно, - улыбнулся я, мечтательно прищурившись.
- ...И вы захотите, чтобы я вела себя так, как подобает женщине?
- Ни в коем случае. Я хочу, чтобы вы могли делать всё, что пожелаете.
- У всех в Кэналлоа такое прогрессивное отношение к женщинам? Или только у вас?
- Не у всех, но у многих, - честно ответил я. - Кэналлийские женщины могут заставить себя уважать.
- Значит, всё же приходится заставлять?
- Я считаю, что они и так заслуживают уважения.
Как бы я хотел, чтобы на моей родине каждый смотрел на женщин как на равных, - но, увы, я не мог этого обещать. Зато я мог обещать заткнуть рот каждому, кто посмеет хотя бы намекнуть, что моя супруга не имеет на что-то права.
- А ваша семья не будет против? Я была в дриксенском плену. Провела несколько дней в компании мужчин. Это погубит вашу репутацию.
- О, поверьте, мои отношения с семьёй и так не слишком... близкие. Моя семья не удивится, и наши отношения не станут от этого хуже.
В конце концов, для того, чтобы быть достойным продолжателем рода, есть мой старший брат. И он успешно справляется с этой ролью. Да, как бы я хотел подарить Агне также и семью, которая примет её любой! Но я не мог подарить ей ничего, кроме своей собственной любви. И, быть может, она была права в том, что ей этого было недостаточно.
- Неужели для вас не найдётся более подходящей партии?
- Может, и найдётся. Но, думаю, нет ничего хуже, чем в старости, будучи окружённым внуками, пожалеть о том, что когда-то выбрал спутницу жизни не по велению сердца.
- Велению сердца... Но через несколько дней мы расстанемся.
- Но у нас будут эти несколько дней, чтобы узнать друг друга лучше, - заметил я с улыбкой. - Да и война однажды закончится, и если я буду жив...
Тут вернулись соберано со товарищи, разумеется не нашедшие никакой выдуманной карги в старой избушке, и наш разговор прервался. Было бы невежливо просить их уйти, к тому же я уже сказал всё, что мог сказать. Я очень сильно не хотел, чтобы Агна оказалась запертой в четырёх стенах с её книгами, чтобы её затягивали в корсет и заставляли вести себя "прилично". Не хотел, чтобы она так никогда и не увидела других земель, никогда не увидела моря. И не мог допустить, чтобы её выдали замуж за какого-нибудь мужлана-бергера, который будет требовать, чтобы она без отдыха рожала ему детей и вышивала рубашки. Если такой кошмар будет грозить ей - я её украду, только чтобы позволить ей самой выбирать свою судьбу. Не важно, со мной или без меня.
Итоги и благодарности...Я же говорил, что мне не везёт с гетом
Сложно, конечно, преодолевать вполне разумные опасения: как гарантировать, что персонаж, который сейчас говорит одно, после свадьбы не начнёт говорить совсем другое?.. Но чтобы у меня не было ещё одного персонажа, который ушёл на войну и там убился, - буду верить, что после генерального сражения военная кампания закончится, Бласко приедет в гости к Агне и попросит у неё ещё одного шанса узнать друг друга получше. Небогатая семья наверняка будет только рада породниться с кэнналийским дворянином - а Бласко сделает всё возможное, чтобы Агна чувствовала себя свободной. И никаких корсетов!..
Спасибо Майрет за ламповый вечер у костра в ностальгических кустах - он был нужен. Разве что баек и песен немного не хватило, слишком все расползались по своим углам, - но в этом доме всегда уютно и атмосферно и хочется играть ещё. И спасибо за Джастина, пусть не голос разума, но молчаливое смирение разума перед выходками старших офицеров.
Спасибо Тори за Агну - это была восхитительная "женщина, вы корнет", в которую Бласко влюбился бы, даже если бы она на самом деле была юношей. Девушка, которую ему больше хотелось видеть верхом, нежели в платье.
Спасибо Каро за Тиля - за славную приятельскую связку про рыбалку, за взгляд простого человека, с которым у Бласко, кажется, больше общего, нежели со столичной аристократией.
Спасибо Орф за молодого Рокэ, который мог оставить позади все условности и просто отдохнуть в хорошей компании и на лоне природы.
Спасибо Грече и Азиль за Жермона и Ойгена, которые РЕАЛЬНО три часа обсуждали друг с другом стратегию! У всех свои кинки![:gigi:](/picture/1134.gif)
Спасибо Сумирэ за подхваченного буквально в последний день Эмиля Савиньяка, вежливую бестию, которую ну очень хотелось пристукнуть. Или оставить уже с Рокэ наедине, и пусть соберано сам управляется со своим наглым кошаком от кавалерии.
И спасибо Векше за кота! Самая лучшая роль - ты мурчишь, охотишься, тебя чешут за ушком, и можно лакать вино из большой миски. Потому что кот не пьёт из мелкой посуды![:vv:](/picture/12203805.gif)
После игры мы ещё долго сидели внизу вокруг стола, пили вкусный чай с конфетами, Тори внесла овощные чипсы. Говорили о всяком игровом, персонажном и фандомном, делились мастерскими планами. Упали спать с Тори и Майрет в уже привычной мне спальне - и, пока договорили, вырубились, наверное, около пяти утра. И вроде я и не особо спал (потому что регулярно получал по морде локтем - вот потому и люблю спать в центре, а не с краю)), но выспался. Заводил будильник, но утром всех нас сверху придавили остальные, и этим кублом мы провели ещё полчаса, - ибо началась самая приятная часть всякой игры по Камше: х#$с@сить канон
Ещё немного послеигрового
Собрался я быстро, успел выпить чаю, и мне дали подержать месячного шиншиллёнка
Крошечный комок невесомого пуха с огромными глазами, ушами и усами. Мой умилятор ещё нескоро восстановится после этого! Также для меня стало открытием, что у шиншилл, в отличие от более мелких грызунов, самцы не только не представляют опасность для своих детёнышей, но и заботятся о них как внимательные папаши не меньше, чем самки. Но, разумеется, даже если у меня когда-нибудь и появятся шиншиллы (что маловероятно), я не буду их размножать - как и любых других домашних животных, их и так слишком много.
Поскольку я ехал на следующую игру, мне подходила только одна электричка, и хотя попутчиков мне не нашлось - Каро проводил меня до поворота к станции. И я поехал на Салон, о котором уже написал.
Собираясь сразу на две игры, я собирал Бласко на минималках: вот чёрная рубашка, вот мундир, чтобы не замёрзнуть на улице, вот ботинки, и всё, - чай, мы в разведке, а не на приёме. Даже ремень и нож поленился брать, раз игра не про боёвку. Выкатился из дома, позавтракал-пообедал на ходу самсой с картошкой (в прошлый раз она была солёной, а в этот раз - очень вкусной и сытной, начинка была аж зелёная от зелени, и теперь мне постоянно хочется самсу!..) и купил с собой лепёшку, дабы питаться на игре. Доехал на Ярославский, где и встретился с остальными, - играли у Майрет, и я, раньше дважды приезжавший туда по темноте, не был уверен, что нашёл бы дорогу в одиночку. Ещё немного пожизнёвого
Из электрички обменивались сообщениями в чате с остальными: "Кот ждёт электрички", "Олень будет на станции через 18 минут", "Ворон с нами
Совместными усилиями мы понатыкали везде искусственных цветочков, привезённых Азиль, разложили еду по красивым тарелкам. О том, чтобы взять свой глиняный стакан, я как-то не подумал, и не я один, - пришлось счесть игровой условностью, что в разведке у нас есть бокалы
![:gigi:](/picture/1134.gif)
И вот мы начали играть. На игре было некоторое количество трезвенников, и они завезли немало гранатового сока, - и я также предпочёл пить его и не посягать на вино, на всякий случай. Помним, ага, что мне уже не восемнадцать, а отравиться печенькой перед BDSM-игрой было бы до крайности нелепо. Дури своей хватает, а вино я всё равно не так люблю, как хорошие пиво и сидр.
Это была та игра, на которой игротехнический кот действительно был котом, а не Закатной тварью и посланцем Леворукого, и добыча, которую кот приносил, была просто случайной добычей (у кота была модель охоты с рандомайзером!) и не имела никакого таинственного смысла. И заброшенная избушка, моделировавшаяся баней, была действительно просто избушкой, в которой вообще ничего не было! Подвох был в том, что не было никакого подвоха, коего все игроки всегда подсознательно ждут
![:gigi:](/picture/1134.gif)
![:laugh:](/picture/1126.gif)
Небольшая предыстория - кто и что вообще происходит396 год, 8-й день Летних Волн, Гельбе.
Молодой кэналлиец Бласко Фьеро - персонаж неканонный, к Бласко Дельгадо отношения не имеющий. Как второму сыну рэя Фьеро, Бласко на роду было написано служить при соберано, - как его дядя служил при соберано Алваро и привозил из походов множество увлекательных историй. Так что Бласко вступил в отряд стрелков Дьегаррона и, попав на противоположный конец карты во время военной кампании в Торке, наконец увидел север, о котором прежде только слышал от дяди. Впервые увидел снег. А летом - такими же белыми-белыми были ночи.
Дриксенцы воспользовались восстанием Эгмонта Окделла в 393 году и ударили по северной границе Талига, собрав силы в Гельбе. Им даже удалось продвинуться и перезимовать на талигойской земле. После подавления восстания летом 394 года на помощь северной армии прибыли основные силы во главе со свеженазначенным Первым Маршалом Рокэ Алвой, и дриксенцев оттеснили обратно за хребет. Весь 395 год боевые действия фактически не велись, хотя и перемирия никто не подписывал. И вот весной 396 года Дриксен вновь начала стягивать силы в Гельб, и к ней присоединилась Гаунау, формально находившаяся в мире с Талигом. В начале лета у Бласко не было ни единого спокойного дня: отряд Дьегаррона находился на передовой, и произошло два крупных сражения, в результате которых армия Талига понесла большие потери, но всё же заставила дриксенцев сбежать обратно за горы.
Смерть много раз была рядом с Бласко - но каждый раз проходила мимо, так что он начал подозревать себя заговорённым и гадать, ради чего его хранят высшие силы. Но опасность ему нравилась: когда каждая ночь может стать последней - в эту ночь и вино слаще, и гитара звонче, и страха нет, и спишь крепко. Однако, откатившись за горы, дриксы не ушли, а остановились. Чего-то ждали - должно быть, подкрепления, чтобы дать генеральное сражение. Наступило затишье, и продолжается вот уже три недели. Две армии стоят по разные стороны хребта - и ничего не происходит. Заметно поредевшая талигойская армия отчаянно скучала, но все понимали, что тот, кто перейдёт хребет первым, окажется в невыгодном положении, а возвращаться на плоскогорье - значит открыть дриксенцам дорогу на территорию Талига.
За эти три недели Бласко успел сходить в ближайшее село на праздник урожая за пирожками, заодно потанцевать с деревенскими девушками, подраться с местным парнем, которому это не понравилось (кажется, среди этих девушек была его невеста), и затем с этим парнем подружиться. Парня звали Тиль Бернштоф, и он показал Бласко окрестности - где охотиться на фазанов, а где ловить мелкую рыбёшку в быстрой и порожистой горной речке (в которую Бласко, разумеется, залез и чуть не продолбал фамильный кинжал, но отделался лишь ссадинами от камней). А однажды рассказал байку, как много лет назад, будучи ещё мальчишкой, пас на горных тропках коз, потерял одну и, идя по её следам вглубь гор, вышел на другую сторону хребта. Бласко тут же навострил уши и уговорил Тиля сообщить об этом командованию.
И заверте. Когда бездействие стало уже совсем невыносимым - Дьегаррон вызвал капрала Фьеро к себе и велел выступать на рассвете с разведотрядом. Соберано дождался прибытия маршала Савиньяка с конным полком, чтобы тот принял на себя командование кавалерией, и лично возглавил вылазку. Впрочем, Савиньяк и генералы увязались туда же, поскольку присутствовали в шатре Первого Маршала при обсуждении стратегии. План был странный, но многообещающий: проверить детские воспоминания Тиля, который также пошёл с отрядом как проводник, и найти потайную тропку. Если она в самом деле выведет прямо в тыл к обленившимся "гусям" - можно будет узнать количество сил и диспозицию противника. А если по этой тропе получится незаметно провести большее количество людей, - то и совершить налёт и пощипать "гусям" перья.
Отряд покинул ставку пять дней назад и двигался по ночам, в равно неприметной одежде, а с рассветом делал привал и спал днём. Поскольку Тиль не помнил дорогу в точности, в первые ночи поиски были тщетными. А прошлой ночью отряд заметил тень, при его приближении метнувшуюся в выбоину в камнях. Это оказалась девушка - измученная, выбившаяся из сил, в изорванном дриксенском мундире. Она назвалась Агной и сказала, что бежала из дриксенского плена. Бласко тут же отдал ей свою запасную рубашку, поскольку её собственная настолько превратилась в лохмотья, что уже толком ничего не прикрывала, а ему не хотелось, чтобы на девушку пялились. Когда её проводили в лагерь, она поела и проспала до вечера, и осталась в лагере на ночь, поскольку была ещё слишком слаба, чтобы показывать дорогу. Пока с ней говорил только соберано - ведь она наверняка прошла по той самой тропе, о которой говорил Тиль. Бласко тоже очень хотелось с ней поговорить, но увы - его в лагере никто не оставил бы.
И вот, вернувшись в лагерь на рассвете, отряд застал там не одну Агну, но также и личного порученца Первого Маршала, теньента Джастина Придда, помогавшего ей следить за костром. Его никто не ждал, и соберано не предупреждал о том, что кто-то ещё должен присоединиться к разведке, - должно быть, он принёс вести из ставки. Но, так или иначе, пока рассвет разгорался, и у всех после ночных блужданий по горам был зверский аппетит, - можно было отдыхать, и пить, и говорить.
Бласко Фьеро. Отперсонажный краткоотчёт эпизодамиМы вовремя успели вернуться в лагерь: с первыми лучами солнца его обступил плотный туман. На запах разложенной еды из тумана вынырнул кот Тиля - огромный полудикий котище, которого Тиль подобрал котёнком ещё в детстве и вырастил, так что зверь теперь повсюду следовал за ним. Все в отряде уже привыкли к присутствию кота и не испытывали предрассудков, - разве что генерал Райнштайнер не любил кошек и держался от кота подальше. Кот, впрочем, и сам был недоверчив к посторонним и только мне уже позволял себя гладить - после той рыбалки, когда я щедро угостил его уловом. Сейчас у кота было время охоты: скрывшись в тумане, он вскоре вернулся с мёртвой мышью и гордо положил её перед хозяином. Тиль пошутил (а может, и сказал всерьёз), что лучше бы кот принёс документы из дриксенской ставки. Но мне представлялось, что раз кот не умеет читать, то и не определит, какие документы действительно ценные, - и принесёт любовную переписку какого-нибудь генерала. И о крысах, воровавших ювелирные украшения, мне слышать доводилось, но вот о кошках...
- Я слышал, на кораблях бывали боевые корабельные кошки, - припомнил я. - Не те кошки, которые абордажные крючья, а самые настоящие кошки, которые ходили на абордаж и бросались на врагов.
- Как же они ходили на абордаж, если кошки боятся воды?
- Перебегали по верёвкам. К тому же корабли сходятся достаточно близко, чтобы воды между ними почти не было видно.
- Но как можно заставить кошек покидать свой корабль и нападать на чужой?..
- Понятия не имею! О чём слышал, о том и рассказываю. Быть может, они хотели получить свою часть добычи.
Разговаривали сперва о ерунде - почему-то о свиньях. Тиль рассказал, как свинья со страху убежала в горы, забралась на высокий камень и не могла оттуда слезть, а маршал Савиньяк припомнил, как со стены какой-то крепости свинью сбросили на врагов. Есть выражение - "Когда свиньи полетят", значит - никогда; я предположил, что это решается с помощью катапульты, но маршал Савиньяк возражал, что имеется в виду крылатая свинья. И эту крылатую свинью мы нет-нет да поминали всуе весь вечер. Хорошо, что среди нас не было никого из уроженцев Надора.
Но, конечно, всех интересовало, как Агна попала в плен и как спаслась. Я недоумевал - неужели дриксы дошли до того, чтобы брать в плен женщин? Но Агна рассказала, что искала своего пропавшего брата и потому переоделась в мужской костюм, отчего дриксы в потёмках перепутали её с солдатом. И лишь затем - вероятно во время обыска - вскрылась правда.
- С вами хорошо обращались в плену? - спросил я.
- Меня перевели в палатку их полковника, - говорила она.
- Надеюсь, он, как благородный человек, принял вас достойно как свою гостью?.. - продолжал спрашивать я, уже внутренне холодея, но всё ещё не желая верить в худшее.
- Нет. Он был... излишне настойчив.
- Вот сволочь... - прошептал я. - Моё желание резать "гусей" увеличивается буквально с каждой минутой.
- Я уже убила его. Заколола кинжалом в горло.
- Откуда у вас был кинжал после обыска? - спросил кто-то.
- Это был его собственный кинжал. Который я сняла с его пояса.
- Где вы научились обращаться с кинжалом? - не отставал генерал Райнштайнер. - Решиться на убийство человека непросто, особенно в первый раз.
- Если вы загнаны в угол, вам больше ничего не остаётся, кроме как защищаться.
- Быть может, не будем заставлять её заново переживать все эти подробности? - не выдержал я. - Об этом должно быть тяжело вспоминать.
Они как будто не верили в то, что Агна могла защитить себя. А я видел, что эта хрупкая на первый взгляд девушка была очень храброй и очень сильной, и не не допускала даже мысли о том, что можно сдаться без борьбы. Далее она рассказала о том, как переоделась в дриксенскую форму и смогла в темноте миновать сторожевые посты. Всех вновь удивило, что у дриксов так плохо обстоят дела с постами. Ну а после она уже бежала, не разбирая дороги, и в точности не запомнила ту тропу, что вывела её на эту сторону хребта. Конечно, ей очень повезло: и с тем, что удар кинжала оказался смертельным, и с тем, что её нашли не дриксы, а мы. Даже если мы потерпим неудачу с поиском тропы, - мы уже не зря затеяли эту разведку.
Поначалу я по привычке обращался к Агне на "ты", как к простолюдинке, но постепенно, поскольку генералы обращались к ней на "вы", я сам не заметил, как начал следовать их примеру. Мне хотелось знать о ней больше, и я решился спросить:
- Откуда вы?
- Из Торки.
- О, это недалеко. Когда всё это закончится, мы проводим вас домой.
- Всем отрядом? - улыбнулась она.
- Если прогоним дриксов, то и всей армией!..
Оказалось, что у Агны было два старших брата, которые служили в северной армии. Я всё думал о том, что того брата, ради которого Агна решилась на рискованную вылазку с переодеванием, нужно будет выручить, если он также попал в плен. Но генерал Райнштайнер сообщил, что знает её брата и что тот вернулся раненым, ныне находится в госпитале, а после будет направлен домой. И почему он сразу не сказал ей, что её брат в безопасности! По крайней мере я мог перестать думать о планах спасения. Разумеется, после двух сражений в плену у дриксов наверняка оставалось немало талигойцев, но воссоединение семьи Агны волновало меня больше.
Кот Тиля притащил дохлого ызарга. Ызарги, безусловно, водятся повсюду, но всё же чаще встречаются на равнинах, и было удивительно, откуда он взялся в горной местности. Соберано спросил Тиля, какие из растущих в горах растений ядовиты, и решил, что из этих растений и мёртвого ызарга получится отличный букет для дриксов - не понадобится даже записки.
Затем соберано ушёл за край лагеря поговорить со своим порученцем: должно быть, тому было о чём рассказать после нашего отсутствия в ставке. Некоторое время спустя нас покинули и генералы: также ушли говорить и пропали на три часа. Тиль беспокоился о них и предлагал пойти их поискать, но я не сомневался, что они не заблудятся, и не хотел их тревожить. Не стоит вмешиваться, когда людям нужно обсудить нечто важное, - всё равно, дела или личное. В их отсутствие костёр погас, и мы остались в утренних сумерках. На Агну в одной рубашке было холодно смотреть, и я решился накинуть свой колет ей на плечи.
Старшие офицеры охотно подливали Тилю вино, говоря, что так он научится пить, и в результате он немного перебрал. Когда его кот притащил старый сапог, он немало обрадовался, утверждая, что это может быть дриксенский сапог, и что кот мог найти сквозную тропу и сможет провести нас на ту сторону, если за ним проследить. Как по мне, сапог был настолько дряхлым, что давно потерял любые национальные признаки, - но кота, старательно зарабатывавшего себе на ужин, всё равно следовало похвалить. Следующим трофеем кота был несколько более новый и чистый вышитый платок, - но для того, чтобы быть зашифрованным расположением дриксенских войск, узор на платке был слишком симметричным. Тиль рассуждал, что если кот стащит дриксенское полковое знамя, там начнётся суета и все будут настороже, что не будет нам на руку. Я думал о том, что там и так все должны быть уже настороже после убийства полковника, и хорошо будет, если дриксы не пойдут по следам Агны и не обнаружат потайную тропку раньше нас. Но я не делился этими соображениями вслух, чтобы не нагнетать панику. Даже если Агна приведёт за собой врагов прямо к нам - разве её можно будет в этом винить?..
Тиль стремился показать мне местную флору, и я согласился. Агна опасалась, что не вполне трезвый юноша оступится на горных тропах, - но напрасно: даже сейчас Тиль шёл по горам в полумраке куда более уверенно, чем я. Он всё подсовывал мне какую-то серебристую колючку, говоря, что она страшно полезная, а я говорил, что меня интересуют не лекарственные растения, а красивые, чтобы подарить Агне цветы. Мы прошли довольно далеко, и на поляне чуть ниже лагеря были слышны голоса беседовавших в темноте генералов, - но я не стал подслушивать. Я сорвал три стебля цветов - два белых и один красный. Тиль говорил, что счастливое число - четыре, но мне не хотелось менять эту композицию. У меня не было ленты, чтобы перевязать букет, и я сорвал гибкий и прочный стебель кошачьей мяты, надеясь, что кот не проявит к букету излишнего внимания.
Дойдя до уступа, край которого был уже ярко освещён поднимающимся солнцем, так что мы оказались бы на нём как на ладони, - мы повернули назад и вернулись в лагерь. Агна удивилась, когда я преподнёс ей маленький букет, но быстро потеряла к нему интерес, ведь в нём не было никакой практической пользы. Тиль, правда, утверждал, что какой-то из этих цветов помогает "от разбитого сердца", даря беспричинную радость, - но никто из нас не рискнул ни есть, ни заваривать, ни курить эти растения, а просто трогать траву не имело никакого эффекта.
Когда нас спрашивали про задержавшихся на поляне генералов, я говорил:
- Быть может, оттуда более красивый вид.
- Это горы, здесь везде одинаковый вид.
- Может, там деревья не заслоняют рассвет, - предположил я.
- Не такие уж здесь высокие деревья...
- По крайней мере они выше, чем в Кэналлоа, - заметил я.
- В Кэналлоа нет деревьев? - удивился Тиль. - Я слышал, у вас есть корабельные верфи.
- Да, есть, но дерево для них привозят издалека. У вас на севере как раз самые лучшие деревья для строительства кораблей. А у нас есть оливковые, гранатовые, апельсиновые рощи...
- Это как выглядит? - заинтересовался он.
- Это плодовые деревья. Когда они цветут, это очень красиво.
Мне вдруг отчаянно захотелось привезти Агне апельсинов и гранатов - и не из столичных оранжерей, а именно из Кэналлоа. Наверняка есть способы, позволяющие торговцам сохранять фрукты свежими. А ещё больше хотелось пригласить её в Кэналлоа - но это могло бы звучать слишком предосудительно. О чём бы мы ни говорили - оказывалось, что Агна многое знает, в том числе и о растениях; она объясняла это тем, что с детства много времени проводила за книгами, ведь для девушек не было других интересных занятий. Это значило, что её семья была знатной, раз собрала библиотеку. Я также припомнил, как в детстве нашёл у дедушки старинный том о лекарственных растениях и увлёкся составлением лекарств, а дед, чтобы меня не обидеть, понемногу выливал мои "снадобья", делая вид, что на самом деле их пьёт.
Вспоминали и всякие сказки, которыми пугали нас в детстве.
- У нас говорили, что в могилу выходцу нужно положить рыболовную сеть, чтобы он не поднялся, - говорил я.
- Потому что запутается?
- Потому что не встанет, пока не развяжет все узлы.
- А у нас говорили, что он будет собирать рассыпанную крупу, - добавила Агна.
- Да-да, и это тоже! Поэтому мешочек крупы или песка тоже клали в могилу, чтобы мертвец пересчитывал все крупинки или песчинки.
Тиль припомнил мне рыбалку, когда я прикрепил фазаньи перья к острой палке в качестве приманки для рыбы, а он настаивал на том, чтобы обмакнуть перья в молоко или варенье. Я утверждал, что рыбы не едят ни молоко, ни варенье и едва ли чуют запахи, потому молоко лучше отдать коту, - а перья похожи на мух и стрекоз, которыми рыбы вполне питаются. Тиль предлагал научить меня плести сети, я отказывался, но тут вмешался вернувшийся соберано и спросил, что я буду делать, если он прикажет мне сплести сеть.
- В таком случае я выполню приказ, - решил я. - К тому же, если это будет ловушка на дриксов, то ячейки этой сети могут быть довольно крупными.
Тиль стал уверять меня, что это прибыльное занятие: помимо сетей, можно плести сеточки для волос, популярные у женщин.
- Но я ведь не ювелир, чтобы зарабатывать на жизнь подобным образом, - возразил я. - Разве что сплести сеточку в подарок одной девушке.
Ради Агны я был готов научиться чему угодно, вот только едва ли её порадует сеточка для волос, тем паче что её волосы были коротко острижены, - но я находил, что ей это очень идёт.
Маршал Савиньяк казался галантным человеком, но говорил о женщинах всё более странные вещи. В частности, о том, почему с женщинами следует быть куртуазными:
- Тот дриксенский полковник не был куртуазным и потому получил кинжал в горло.
- То есть с женщинами вы притворяетесь, а друг с другом вы честны? - уточнила Агна.
- Я этого не говорил.
- Но это в самом деле прозвучало так, словно куртуазность - это эдакая маска, прикрывающая истинные намерения, - заметил я.
Покойный "гусь" не был "некуртуазным". Он был свиньёй. И если бы он вёл себя учтиво только для того, чтобы усыпить бдительность и втереться в доверие, на самом деле преследуя те же цели, - он не стал бы от этого менее свиньёй. Может, стал бы свиньёй более опасной.
- Если мужчины не куртуазны друг с другом, то как вы ещё не переубивали друг друга? - продолжала спрашивать Агна.
- А мы и убиваем, - ответил ей, кажется, соберано. - Целая страна сейчас воюет с другой страной. К тому же - дуэли...
- Далеко не все дуэли заканчиваются смертью, - возразил я.
Соберано пустился в рассуждения о том, что мужчина не может не воевать, а я, пропуская их мимо ушей, невольно задумался о том, чем можно заняться в мирной жизни. Почему возможность видеть другие края, испытывать риск и азарт - связаны только с необходимостью убивать кого-то: войной или охотой?.. Агна завидовала свободе мужчин, но война её явно не привлекала. Я бы уже предложил ей притвориться моим оруженосцем (никто не раскрыл бы тайны, если бы она делила со мной палатку, - а я сдержал бы обещание не нарушать границы приличий), но мне совсем не хотелось, чтобы ей снова и снова приходилось убивать ради того, чтобы оставаться свободной.
Чуть позже Агна обратила внимание на то, что друг с другом офицеры также проявляют куртуазность, и, похоже, окончательно запуталась.
- Не обращайте внимания, - посоветовал я. - Куртуазность - это такая штука, которую используют, когда удобно, а когда неудобно - не используют. Уж лучше всегда и со всеми быть честным и сразу знать, с кем имеешь дело.
Но маршал Савиньяк утверждал, что люди, вступившие в брак, начинают говорить друг с другом на другом языке. Присутствующие припомнили своих родителей, - но им не с чем было сравнивать: они не видели родителей до брака. Я промолчал, поскольку мои отец и мать общались довольно холодно. Агна сказала, что её брат счастливо женат, и то, как он говорил с невестой, а ныне женой, не изменилось. Но единичный пример мог считаться исключением из правила, а не опровержением. Впрочем, может, и хорошо, что сам маршал Савиньяк не спешил жениться... Когда он предлагал соберано залезть на балкон какой-нибудь красавицы, участие самой женщины в этом не предполагалось.
- Как же вы залезете на балкон? - спросила Агна.
- Может, дом зарос плющом или диким виноградом? - предположил я.
- Поверьте, плющ не выдержит даже веса тринадцатилетней девчонки. Я проверяла.
И я немедленно устыдился, что в детстве так и не проверил, насколько крепки высохшие плети дикого хмеля на одной из построек поместья.
- В таком случае придётся связывать простыни...
А в другой раз маршал заявил о женщинах, что-де нужно как следует изучить противника.
- Вы считаете женщин врагами? - уточнил я с удивлением.
- Нет, но не зря ведь говорят, что в любви - как на войне.
Он же, когда возле лагеря появилась дикая кошка, явно проявлявшая интерес к коту Тиля, загорелся идеей вывести "умную породу" кошек, как он выводит лошадей. Разумеется, мнением кошки по этому поводу он не интересовался.
Первый Маршал, похоже, также немного перебрал. Поговаривали, в таких случаях он берётся за гитару, но гитары в разведке не было, поэтому он просто продекламировал стихи (красивые) и предложил сочинить сонет. Темой для будущего сонета стал ызарг в цветах. Кто-то предложил нетривиальное раскрытие этой темы: чтобы читателю не было ясно, кто именно ядовит - цветок или ызарг, или, быть может, они оба отравляют друг друга. Совместными усилиями получилось следующее (соберано записал результат):
"Вьюнок обвивает ызарга
И кто-то из них ядовит
А где-то у бергерской марки
Под сенью тенистого парка
Безмолвно страдает казарка
В слезах обливаясь лежит
Поскольку влюбилась в ызарга
И оба из них не подарки..."
Последняя строчка принадлежала моему перу - вернее, моей фантазии, - но её уже некому было продолжить. Конечно, это был не сонет и даже не лимерик, - возможно, мы ненароком изобрели какую-то новую и доселе неизвестную стихотворную форму.
Кот принёс одного за другим двух тараканов (или похожих на них насекомых - я не приглядывался). И, убедившись, что людям его добыча не нужна, съел их сам. Соберано торжественно произвёл кота в Первые Маршалы Кошек, главнокомандующего всех кошек Талига, и пожаловал баронским титулом. Теперь аристократическому коту был необходим герб, отражающий все его подвиги.
- На фоне скал кот в одном сапоге держит в зубах мёртвого ызарга, - предложил я.
Тиля спрашивали, связаны ли какие-то легенды с полуразрушенным домишкой, который мы видели неподалёку, когда ночью прочёсывали окрестности. Мне думалось, что когда-то в этом доме останавливались на ночлег пастухи и охотники, но со временем пути к нему заросли, и он был заброшен. Ещё немного, и природа поглотит его без остатка.
- В моих краях рассказывали про старую водяную мельницу и мельника, который стал выходцем, - рассказал я. - Он не то скот крал, не то убил девушку, которая отказалась выходить за него замуж... В общем, односельчане убили его лопатами. А он стал вылезать из могилы и совершать убийства на этой самой мельнице.
- Ну ещё бы, если и лопатами убили, и не сожгли... - пробормотал маршал Савиньяк.
- Так и мельницу ту не сожгли, потому как а что ещё будешь показывать приезжим? Всех гостей водили посмотреть на "ту самую мельницу", пока она от времени не разрушилась, и уж тогда восстанавливать её не стали.
- То есть это была ещё и достопримечательность?!..
- Ну конечно. Живописное местечко, между прочим.
Тиль предположил, что в ту лесную избушку неподалёку лесник мог заманивать девушек, но что-то в этом не складывалось: какая девушка в здравом уме пойдёт в избушку в глуши к подозрительному леснику, а не в богатый замок обходительного барона (непременно с бородой, отливающей синевой)? Агна сказала, что наверняка всё было наоборот: то была не девушка, а старая карга, и лесник её не заманивал, а она сама к нему явилась и поселилась, так что он не мог её выгнать, пока она сама его оттуда не выжила. А тогда уж девицы приходили к старухе пожить, потому как там их никто не трогал. Получилось что-то вроде сказки о доброй ведьме, защищающей девиц от мужчин. И то, что девушки могли о таком мечтать, было довольно грустно.
Но нетрезвая компания офицеров приняла эту сказку, сочинённую на ходу, за чистую монету и вознамерилась осуществить вылазку в эту избушку. Вероятно, с целью последующей поимки карги. Вероятно, поимки при помощи той сети, которую я ещё не сплёл и даже не научился. Я понимал, что не добьюсь ответа от соберано, его друга маршала Савиньяка и готового сопровождать их Тиля, на кой им сдалась сказочная карга и что они будут с ней делать. Джастин Придд, казавшийся самым трезвым, пошёл с ними - у него не было выбора, - а я остался с Агной у костра. Лёжа на спине, я смотрел на небо, в котором таяли следы звёзд.
- Вы, должно быть, уже порядком устали от всех нас?.. - спросил я, скорее утверждая и извиняясь. - Но мне следует за вами присмотреть, на всякий случай.
Внутренне я был рад остаться с ней наедине и поговорить, но она тут же решила, что нам будет скучно, и что стоит спуститься на поляну к генералам. Когда мы присоединились к ним, было уже совсем светло. При этом Агна захватила с собой оставленный маршалом Савиньяком кинжал. Я любовался тем, как клинок сверкает в её пальцах, и не мог насмотреться.
- Мне следует подарить вам кинжал, - улыбнулся я. - Жаль, что у меня с собой только фамильный, с которым я расставаться не вправе.
Конечно, я смог бы подарить его... если бы она стала моей женой. Тогда никто не посмел бы сказать и слова против.
- Не стоит, - покачала головой она. - Мне вполне достаточно вашей рубашки. И вы уже подарили мне цветы. И почему мужчины думают, будто все девушки любят цветы? Разве все девушки одинаковые?
- Это универсальный знак внимания, - попытался объяснить генерал Ариго.
- Но почему тогда для мужчин нет универсальных подарков?..
Я успел подумать, что мужчины часто дарят друг другу вино, даже не предполагая, что кто-то может не любить вино или воздерживаться от алкоголя.
- Я не считаю, что все девушки одинаковые, - сказал я. - У меня просто не было ничего, кроме этих цветов, а сделать приятное хотелось.
Какую же ошибку я совершил, подарив ей цветы! Должно быть, она до конца моих дней мне этого не простит. Но думать о том, как я поступал бы, будь она не девушкой, а юношей, не помогло: желание заботиться и радовать всякими мелочами никуда не исчезло - разве что пришлось бы проявлять знаки внимания не так открыто.
Мы стали свидетелями дружеской драки на кулаках между генералом Ариго и маршалом Савиньяком, который всё-таки нарвался своими шутками (в том числе намекая, что генералы никак не могли все три часа их отсутствия говорить о стратегии). Признаться, и мне не раз хотелось вызвать маршала на дуэль, хотя это было совершенно недопустимо: мы были в военных условиях, и он был много старше меня по званию. Но, может, если бы я осмелился это сделать, заступаясь за неё и за всех женщин в целом, - это понравилось бы Агне больше, чем цветы?.. Двое поединщиков не считали удары и сошлись на ничье, при том, что генерал Ариго после ранения хромал на одну ногу. Затем они ушли к костру.
- Кажется, маршалу сейчас будут читать нотации? - предположил я.
- Нет, Ариго читать нотации не будет, - убеждённо возразил генерал Райнштайнер. - Они просто поговорят.
Когда они вернулись, Агна решила уйти к костру, и я последовал за ней. Наконец у меня появился шанс объясниться без лишних ушей, и я решился спросить:
- Чем вы думаете заняться, когда вернётесь домой? Снова читать книги?
- О, поверьте, книги - это не самое худшее. Чего стоят приёмы, на которые приходится надевать корсет...
- Верю. Вы хотели бы побывать в Кэналлоа?
- Хотела бы, - мне показалось, что на мгновение её взгляд прояснился.
- Тогда считайте это приглашением.
- Я была бы рада, но... это слишком сложно. Девушке нельзя путешествовать одной, это предосудительно, нужно взять с собой компаньонку, а у нашей семьи нет денег на слуг, да и на лошадей... А лучше вовсе путешествовать в сопровождении кого-нибудь из братьев. Так что проще не думать об этом вовсе.
- Я мог бы поговорить с вашими родителями, - предложил я. - И, хотя об этом пока преждевременно говорить, мог бы попросить у них вашей руки. Только если вы будете согласны.
- Но мы знакомы всего два дня, - проговорила она удивлённо.
- Потому я и говорю, что моё предложение преждевременно, и не прошу от вас немедленного ответа. Я надеюсь, вы узнаете меня получше.
Я не мог её торопить. После того, как с ней повёл себя дриксенский полковник, - не имел права. Боялся её спугнуть любым неосторожным словом или жестом. Сейчас ей может казаться, что она больше никогда не захочет иметь дела с мужчинами. Вот только едва ли её семья позволит ей сидеть дома за книгами до старости.
- Вы также совсем меня не знаете. Что если после свадьбы я покажусь вам грубой?..
- Это прекрасно, - улыбнулся я, мечтательно прищурившись.
- ...И вы захотите, чтобы я вела себя так, как подобает женщине?
- Ни в коем случае. Я хочу, чтобы вы могли делать всё, что пожелаете.
- У всех в Кэналлоа такое прогрессивное отношение к женщинам? Или только у вас?
- Не у всех, но у многих, - честно ответил я. - Кэналлийские женщины могут заставить себя уважать.
- Значит, всё же приходится заставлять?
- Я считаю, что они и так заслуживают уважения.
Как бы я хотел, чтобы на моей родине каждый смотрел на женщин как на равных, - но, увы, я не мог этого обещать. Зато я мог обещать заткнуть рот каждому, кто посмеет хотя бы намекнуть, что моя супруга не имеет на что-то права.
- А ваша семья не будет против? Я была в дриксенском плену. Провела несколько дней в компании мужчин. Это погубит вашу репутацию.
- О, поверьте, мои отношения с семьёй и так не слишком... близкие. Моя семья не удивится, и наши отношения не станут от этого хуже.
В конце концов, для того, чтобы быть достойным продолжателем рода, есть мой старший брат. И он успешно справляется с этой ролью. Да, как бы я хотел подарить Агне также и семью, которая примет её любой! Но я не мог подарить ей ничего, кроме своей собственной любви. И, быть может, она была права в том, что ей этого было недостаточно.
- Неужели для вас не найдётся более подходящей партии?
- Может, и найдётся. Но, думаю, нет ничего хуже, чем в старости, будучи окружённым внуками, пожалеть о том, что когда-то выбрал спутницу жизни не по велению сердца.
- Велению сердца... Но через несколько дней мы расстанемся.
- Но у нас будут эти несколько дней, чтобы узнать друг друга лучше, - заметил я с улыбкой. - Да и война однажды закончится, и если я буду жив...
Тут вернулись соберано со товарищи, разумеется не нашедшие никакой выдуманной карги в старой избушке, и наш разговор прервался. Было бы невежливо просить их уйти, к тому же я уже сказал всё, что мог сказать. Я очень сильно не хотел, чтобы Агна оказалась запертой в четырёх стенах с её книгами, чтобы её затягивали в корсет и заставляли вести себя "прилично". Не хотел, чтобы она так никогда и не увидела других земель, никогда не увидела моря. И не мог допустить, чтобы её выдали замуж за какого-нибудь мужлана-бергера, который будет требовать, чтобы она без отдыха рожала ему детей и вышивала рубашки. Если такой кошмар будет грозить ей - я её украду, только чтобы позволить ей самой выбирать свою судьбу. Не важно, со мной или без меня.
Итоги и благодарности...Я же говорил, что мне не везёт с гетом
![:gigi:](/picture/1134.gif)
Спасибо Майрет за ламповый вечер у костра в ностальгических кустах - он был нужен. Разве что баек и песен немного не хватило, слишком все расползались по своим углам, - но в этом доме всегда уютно и атмосферно и хочется играть ещё. И спасибо за Джастина, пусть не голос разума, но молчаливое смирение разума перед выходками старших офицеров.
Спасибо Тори за Агну - это была восхитительная "женщина, вы корнет", в которую Бласко влюбился бы, даже если бы она на самом деле была юношей. Девушка, которую ему больше хотелось видеть верхом, нежели в платье.
Спасибо Каро за Тиля - за славную приятельскую связку про рыбалку, за взгляд простого человека, с которым у Бласко, кажется, больше общего, нежели со столичной аристократией.
Спасибо Орф за молодого Рокэ, который мог оставить позади все условности и просто отдохнуть в хорошей компании и на лоне природы.
Спасибо Грече и Азиль за Жермона и Ойгена, которые РЕАЛЬНО три часа обсуждали друг с другом стратегию! У всех свои кинки
![:gigi:](/picture/1134.gif)
Спасибо Сумирэ за подхваченного буквально в последний день Эмиля Савиньяка, вежливую бестию, которую ну очень хотелось пристукнуть. Или оставить уже с Рокэ наедине, и пусть соберано сам управляется со своим наглым кошаком от кавалерии.
И спасибо Векше за кота! Самая лучшая роль - ты мурчишь, охотишься, тебя чешут за ушком, и можно лакать вино из большой миски. Потому что кот не пьёт из мелкой посуды
![:vv:](/picture/12203805.gif)
После игры мы ещё долго сидели внизу вокруг стола, пили вкусный чай с конфетами, Тори внесла овощные чипсы. Говорили о всяком игровом, персонажном и фандомном, делились мастерскими планами. Упали спать с Тори и Майрет в уже привычной мне спальне - и, пока договорили, вырубились, наверное, около пяти утра. И вроде я и не особо спал (потому что регулярно получал по морде локтем - вот потому и люблю спать в центре, а не с краю)), но выспался. Заводил будильник, но утром всех нас сверху придавили остальные, и этим кублом мы провели ещё полчаса, - ибо началась самая приятная часть всякой игры по Камше: х#$с@сить канон
![:-D](/picture/1133.gif)
Собрался я быстро, успел выпить чаю, и мне дали подержать месячного шиншиллёнка
![:inlove:](/picture/1178.gif)
Поскольку я ехал на следующую игру, мне подходила только одна электричка, и хотя попутчиков мне не нашлось - Каро проводил меня до поворота к станции. И я поехал на Салон, о котором уже написал.
@темы: friendship is magic, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, окститесь, юноша