Итак - таргариенский бал на день рождения Аонэ, который назывался, конечно, "неигрой", но на нём получилось и офигенно потанцевать (я, кажется, пропустил только один танец), и офигенно поиграть (было достаточно времени для разговоров). И сама по себе офигенна идея, когда на игре - эдакий перекрёсток времён внутри одного канона, и предки могут встретиться с потомками (хотя, пожалуй, мало какой канон, кроме ПЛиО, позволяет прослеживать долгие династии, а играть так по земной истории - заманчиво, но негуманно по отношению к не курящим её игрокам)). Мастера составили очень подробную хронологическую сетку ролей со ссылками на фандомную вики - и, как я уже писал, предложили мне Хелейну. Мне так и не нашлось мужа, но - это даже дало определённую свободу в танцах и разговорах, создало для Хелейны отдушину вроде той, которую дают полёты. Зато у меня были самые прекрасные брат, мама, сестра и дядя
Пока все были заняты обсуждением далёкого будущего, до которого всё равно не доживут, - Хелейна уже понимала, что в её собственном ближайшем будущем всё будет плохо. Далее о персонажномПока все осознавали что-то важное для себя, что смогут попробовать вспомнить, когда проснутся, - Хелейна уже давно осознала, что если бы могла выбирать, то стала бы женой своего младшего, а не старшего брата. Я могу опираться только на сериал (впрочем, насколько я успел понять, повести дают нам нескольких по-разному недостоверных рассказчиков, и мы всё равно представляем сами, какими персонажи могли быть на самом деле), - но хэдканоню, что Эймонд, конечно, м#дак (но все чистокровные Тарги - чистокровные м#даки), но м#дак умный, хладнокровный, храбрый, харизматичный и красивый, а Эйгон - м#дак не очень умный, трусоватый, грубый, неразборчивый в связях и развлечениях. Практически разница между романтизированным литературным м#даком и бездарным реалистичным м#даком, да
А Хелейна, как и все люди, хочет любить и быть любимой, - но любить мужа, целыми днями пропадающего в дешёвых борделях, получается только по-родственному, смирением и долгом. Она даже не знает, каково это - быть с мужчиной так, чтобы это было хорошо и нравилось. И в ней много нерастраченной любви, которая выплёскивается на животных и детей, но этого недостаточно. Так что в этом сне она танцевала с братом, танцевала с Джоном Сноу, - и это были, пожалуй, самые близкие к понятию "проявление любви" действия и слова в её жизни. Впрочем, всё ещё стою на том, что этот ваш секс - штука интересная, но танец лучше!
И пока все получили возможность, проснувшись и вернувшись, исправить что-то к лучшему и создать свои альтернативные версии канона, - когда я думаю о канонном будущем Хелейны, мне становится почти физически плохо. Любимые сестра и дядя её не пощадят, любимые мать и брат не смогут спасти, а мужу она будет попросту не нужна, и в этом уже невозможно что-либо исправить: точка невозврата была пройдена ещё до рождения Хелейны, ей следовало не рождаться, чтобы не попасть в эту мясорубку. Так что лучшим выходом для неё будет - если этот общий зелёный сон слышит и исполняет желания - вовсе не просыпаться. Умереть во сне вскоре после коронации - и, может быть, родиться снова для менее жестокой судьбы. Может быть, где-нибудь на Севере (ибо что бы я ни играл, я регулярно так или иначе прихожу на Север)).

Поскольку в субботу мы закончили играть поздно, и Птаха вернулась с работы тоже поздно, - сборы на бал были отложены до утра воскресенья. В том числе необходимость уложить парик в хотя бы минимальную причёску, как подобает замужней женщине. От хвоста-"мальвинки" сзади мы отказались, а вот две косы спереди смотрелись вполне неплохо. Правда, мой малоценный организм в процессе дважды попытался отъехать в обморок, причём сидя(!). Далее о доигровомДавненько со мной такого не было. Но знание о том, что такси до ВДНХ стоит как ещё одна игра, меня взбодрило - я выпил крепкого чаю, собрался и вымелся. Помимо парика, со мной ехали чёрно-золотое платье (удачно совпавшее с цветами герба мужа), отпариватель и валик (ибо два неотъемлемых свойства льняного платья - мяться как тварь и притягивать всю на свете пыль). И наконец-то я выгулял колье от Хеля. Боги, оно такое красивое! Ты просто стоишь, даже не двигаешься, а оно уже перемигивается огоньками
Позавтракал я сэндвичем в Сабвэе (обморок, конечно, был явно не голодный, но лучше исключить возможность оного)), и от ВДНХ прогулялся пешком до уже знакомого по Дюма-балу зала. Забавно, что добиралово вообще не предполагало пеший маршрут - только трамвай, хотя пройти пару остановок куда быстрее и проще, нежели этого трамвая дожидаться. На месте было пока немноголюдно - к тому же погода упала на голову не только мне, и некоторых игроков мы потеряли. Мне выделили под отпариватель отдельную вторую раздевалку с розеткой, где даже была вешалка, - там он и жил в одиночестве, поскольку больше никому не пригодился (а был бы портативный - были бы у нас отпаренные знамёна)). И, прикинувшись, остаток времени до игры я занимался тем, что пытался запомнить персонажей. Кажется, все белые парики Москвы собрались в одном зале И я запросил-таки у Ши доигровой фотопортрет, пока не растрепался, - а то под конец вечера парик всё же начал чутка сползать. Но я всё равно считаю, что он прекрасен, раз не покинул меня во время импровизов, даже на поддержке а-ля танго.
Уже говорил и ещё скажу, что зал классный - просторный, не скользкий и с кислородом. Плюс у него обнаружилось дополнительное заднее помещение, в котором расположился фуршет и в котором также было достаточно просторно для разговоров. На фуршете были красивые металлические бокалы-кубки, в том числе эдакие маленькие рюмочки, из которых очень удобно было выпить пару глотков и бежать танцевать дальше. И было веганское желе на агар-агаре феерического синего цвета Очень вкусное, но о-очень сладкое. Я одно такое желе ел всю игру - подходил, съедал ложечку, запивал парой рюмок воды с лимоном и мятой. Желе с ложкой и свою рюмку я оставлял рядом на краю столика с чистыми бокалами, и никто на них не покушался, но потом мне посоветовали их оттуда убрать на столик с использованной посудой - и, разумеется, некоторое время спустя они оттуда пропали. После игры ещё одно желе я утащил домой показать Птахе, ибо красивое. Птаха его съела во мгновение ока

Хелейна Таргариен. Отчёт отперсонажныйПервые мгновения этого сна казались мне вполне естественными. Это бал, и я, конечно, на него приглашена... Хотя я ведь королева, это я должна устраивать балы, но почему-то я не помню, как приглашала тех, кто находится вокруг меня. Некоторые лица были мне незнакомы, некоторые выглядели знакомыми, но... Знакомыми только по портретам?.. Я обратила взгляд сквозь толпу к трону, ожидая увидеть на нём своего супруга и короля, Эйгона II, - но на троне сидел... другой Эйгон. Эйгон I Завоеватель, основатель династии Таргариенов. Несомненно, это был сон, - но видеть во сне короля Эйгона I представлялось мне добрым знаком. И я не успела ни удивиться, ни поприветствовать Его Величество, когда танцмейстер объявил гранд-марш. Моего мужа нигде не было видно, я была без кавалера...
Беловолосый незнакомец в красном и чёрном подал мне руку, и мне оставалось лишь с благодарностью принять её и держаться с подобающим достоинством. Король Эйгон с сестрой-супругой вёл колонну, и мимо моего взгляда вновь проплывали лица, в которых черты рода Таргариенов отражались по-разному, как во множестве зеркал, повёрнутых под разными углами. Когда танец закончился и я попросила своего кавалера представиться, он назвал неизвестное мне родовое имя - Блэкфайр. Но и в этот раз я не успела задуматься о том, откуда взялось это имя, если его носитель во всём выглядел как Таргариен: почти сразу объявили второй танец, "Чёрную лошадку".
- Позвольте вас пригласить?
Юноша в чёрной одежде, отороченной мехом, предлагает руку уверенным, но вежливым жестом. Конечно, соглашаюсь. Танец знаем мы оба, поэтому, пока танцмейстер объясняет схему, спрашиваю:
- Представьтесь?..
- Джон. Джон Сноу.
Припоминаю, что Сноу - родовое имя бастардов Старков. Юноша столь низкого происхождения мог бы теряться среди благородного общества, что собралось здесь, - но он не опускает взгляда и смотрит в глаза, без вызова, но и без страха, и мне это нравится.
- С Севера, верно?
- Да. А вы?
- Хелейна Таргариен. - не встречаю в прямом и внимательном взгляде понимания и уточняю: - Королева.
- Ваше Величество, - он со сдержанным почтением склоняет голову, и тут музыканты наконец начинают играть музыку, и танец начинается.
Пара рядом с нами - принцесса Рейнира и принц Деймон. Принцесса выглядит старше, чем я её помню, - впрочем, рождение детей быстро старит нас обеих. А вот дядя Деймон, напротив, выглядит совсем юным - словно с него сняли, как потемневший лак снимают с мебели или картины, следы прожитых лет. А в первой паре - Эймонд, и вот он ничуть не изменился. Деймон, глядя на нас с Эймондом, удивляется вслух, почему мы так похожи, и я смеюсь:
- Конечно, мы похожи, дядюшка, мы ведь брат и сестра.
- Дядюшка?.. У меня есть племянники?..
Я уже ничему не удивлялась, но меня тревожило настроение Рейниры, которая, казалось, вовсе не хотела ни веселиться на балу, ни разговаривать, ни даже видеть кого-либо. Её взгляд был направлен внутрь себя, так что его невозможно было поймать, и она не протягивала руку и просто шла вперёд в шене, рассчитывая, что её обойдут. Деймон обеспокоенно спрашивал её, что случилось и нужна ли ей помощь, и из-за того, что он не замолкал ни на минуту, я сама становилась рассеянной и забывала начинать фигуры вовремя, - но Джон Сноу провёл меня, и я была очень благодарна ему за это.
- Куда вас проводить? - спросил он, когда танец закончился.
Я оглянулась на зал, и мой взгляд тут же устремился прямиком к знакомой фигуре матери, сидевшей у стены, - так часто бывало во снах, когда она оказывалась рядом.
- К моей матушке, пожалуй.
Джон Сноу подвёл меня к нужному месту - матушка встала мне навстречу, - и когда мы попрощались друг с другом, я сказала:
- Благодарю вас, сир Сноу.
А как ещё выразить свою признательность, если не дать понять, что я запомнила его имя? Если это не просто сон, в котором мы порой встречаем людей, в действительности не существующих, - а это явно был не просто сон, - то, быть может, я вспомню это имя, когда проснусь. И тогда бастард с Севера может оказаться настолько близко к трону, насколько будет возможно.
- Матушка?.. - я смотрела на неё очень близко, и она казалась моей ровесницей.
- Какая ты стала взрослая!.. Я откуда-то знаю, что ты моя дочь, - произнесла она с мягкой уверенностью. - Увидела тебя и сразу это поняла.
- Ты тоже выглядишь очень молодо, матушка, - улыбнулась я. - Да, я твоя дочь, Хелейна. И твоя королева.
- Значит, я всё-таки сделала Эйгона королём?..
- Да. Незадолго до этого сна Эйгон был коронован в Драконьем Логове. А ты сама возложила венец на мою голову и назвала королевой.
- Значит, мне удалось его защитить...
- Эйгон - уже большой мальчик, - заметила я с улыбкой. - Теперь он будет защищать нас.
- Сейчас у меня есть только Эйгон, и он ещё совсем маленький. А ты у меня вот здесь, - королева Алисента бережно приложила ладонь к животу, чуть округлившуюся форму которого даже невозможно было бы заметить без этого жеста. - У меня будут ещё дети, кроме вас двоих?
- Да. У меня двое младших братьев, Эймонд и Дейрон. Эймонд тоже здесь, - я указала на него взглядом. - А Эйгон стал моим мужем. Он должен быть здесь, но я пока нигде его не вижу.
- А Рейнира тоже здесь? Ты уже говорила с ней?
- Нет, только танцевала. Но, боюсь, она не смирится с тем, что Эйгон стал королём.
Мне думалось, что король Эйгон I порадуется узнать, что на Железный трон сел его потомок, носящий то же имя. Я даже находила общие черты в лицах обоих королей, - правда, к сожалению, сравнивать их могла не в пользу своего супруга. Впрочем, если Эйгону II следовало возмужать, чтобы стать больше похожим на великого предшественника, - то Эйгон I порой казался ожившей статуей. Он ни разу за весь вечер не улыбнулся, а его осанка оставалась безупречно прямой, словно выкованной из стали. И он был всё время занят разговорами, а я была занята танцами, и мне так и не довелось поговорить с ним наедине.
Тут к нам подошла принцесса Рейнис, и я невольно напряглась, когда она заговорила с моей матерью, - но, в отличие от Рейниры, она вовсе не была мрачно настроена. И также была моложе: в её тёмных волосах, украшенных жемчужным венцом, ещё почти не было видно седины.
- Я помню тебя совсем маленькой девочкой, - сообщила она, глядя на меня, скорее ради вежливости, но вполне с приязнью.
- Я так рада увидеть здесь своих взрослых детей, - мама, в свою очередь, лучилась таким искренним счастьем, что рядом с ней хотелось просто греться. - Жаль, что здесь нет Визериса.
- Однажды ты увидишь и своих внуков, мама, - пообещала я. - Сейчас они тоже ещё маленькие.
Объявили Павану лорда Солсбери, и я была так поглощена своими мыслями, что теперь и не вспомню, с кем её танцевала. Быть может, я уговорила Эймонда, заверяя, что танец совсем несложный. Танец дал мне короткую передышку, - а когда я вернулась, с матушкой уже говорил дядя Деймон, удивляясь, почему она вышла замуж за его старика-брата, и я осталась в стороне, ожидая, пока они договорят. Пусть там, где я засыпала, королевой была я, - для них всё было иначе. Но Деймон сам обратил на меня внимание:
- Кто это юное создание, что ошивается рядом с нами, как будто хочет что-то сказать?
- Это моя дочь, Хелейна.
- И твоя племянница, дядя, - улыбнулась я, подходя.
- У меня пока нет никаких племянников. Но, может, у меня и дети будут? Если они будут все в меня...
- У вас будут очаровательные дочери, - сказала я.
- Очаровательные? Значит, не в меня, а в мать, - легко принял известие дядя Деймон.
На танец Прихоть лорда Байрона дядя согласился выйти со мной. Указав взглядом на Эймонда, он спросил:
- Как ваш брат потерял глаз? Он ведь не родился таким?
- Лишился глаза в детской драке, - ответила я, не вдаваясь в подробности. - Впрочем, это его не портит.
Я бы даже сказала, что повязка, скрывающая драгоценный камень в оправе рубца глазницы, добавляет Эймонду привлекательности и подчёркивает его красоту. Говорят, во всяком совершенстве должен быть хоть один изъян, чтобы оно расцвело в своей уникальности, а не сделалось скучным эталоном.
- А с кем он подрался? Со своими братьями?
- С сыновьями вашей жены от её первого брака.
- Моей жены? Я ещё не женат.
- Принцессы Рейниры.
После танца, который я всегда любила, я застала подле матушки человека явно из прошлого. Рослый широкоплечий мужчина с короткой белой бородой, в опоясывающем голову обручем венце с рубинами, даже на бал явившийся в чёрных кожаных доспехах, напоминавших чешую на драконьей холке... король Мейгор I Жестокий во плоти. Предок, не оставивший потомков.
- Ваше Величество, - я поприветствовала его учтивым поклоном. - Я видела вас... на портрете.
- Это прелестное дитя - ваша дочь? - Мейгор взглянул на королеву Алисенту. - Представьте мне её.
А я ведь успела отвыкнуть от мужчин, говорящих обо мне в моём присутствии как о ребёнке.
- Да, это моя дочь Хелейна.
- Здесь есть ещё ваши дети?
- Да, здесь мой сын. Но там, где я засыпала, они ещё не родились.
- А этих двух леди вы знаете? - Мейгор указал взглядом на Рейниру, беседующую с другой девушкой, которую я сперва не узнала со спины.
- Да, - ответила я. - Это моя сестра, Рейнира.
- Тоже ваша дочь? - он вновь обратился к моей матери.
- Она дочь моего отца, короля Визериса, от первого брака, - пояснила я.
- А другая?
- Точно, это же леди Лейна, - вдруг поняла я, когда собеседница Рейниры обернулась. Стоит ли добавлять, что вторая жена дяди Деймона выглядела юной. У меня пробежал по коже лёгкий холодок: почему-то легче было видеть тех, кто умер давно, нежели ту, что умерла на моей памяти. Должно быть, если бы отец вошёл сюда, я испытала бы ужас.
Они с моей матерью обменялись ещё несколькими фразами, после чего Мейгор спросил о своём драконе:
- А что Балерион, он ещё жив?
- Балерион стал очень стар и уже не мог летать, - я уклончиво сообщила о смерти величайшего дракона, дабы скорбное известие не привело Мейгора в ярость. - Мой отец, король Визерис, был его последним всадником.
- Рад слышать, что ещё находятся достойные всадники! - порадовался Мейгор.
- Балерион оставался самым большим драконом, - добавила мама. Мне захотелось возразить, что нынешняя Вхагар наверняка сравнялась размерами с Балерионом, но на всякий случай я прикусила язык. Впрочем, стоило вспомнить о драконице, как к беседе присоединилась первая всадница Вхагар, Висенья, мать Мейгора.
- И вас я помню по портретам, Ваше Величество, - поприветствовала я её.
Одна из первых королев одарила меня взглядом столь благосклонным, словно я была её родной внучкой.
- Вам тоже кажется, что этот сон дан нам не просто так, а для того, чтобы что-то исправить? - заговорила она.
Я всё ещё не знала, как подойти к Рейнире и о чём говорить с ней. Я держалась подле матери, приносила ей воду, раз уж Эймонд как будто вовсе не обращал на неё внимания; провожала её к столу с напитками, закусками и сладостями - слуг не хватало на всех гостей, и я быстро привыкла к тому, что королева может позволить себе наливать вино своей матери-королеве и себе самой. Но затем случилось то, что рано или поздно должно было случиться: стоило отлучиться к столу и вернуться - как мы увидели Эймонда и Рейниру, стоящих друг перед другом в окружении зевак и собирающихся отнюдь не танцевать. К моменту, когда я подоспела, Рейнира уже требовала поединка.
- Сестра!.. Брат!.. Что случилось?
- Кто поддержит мои обвинения? - Рейнира окинула взглядом новоприбывших, но вновь мне показалось, что этот взгляд скользит над головами, никого не видя.
- Для начала мне нужно знать, в чём именно ты обвиняешь моего брата.
- Он убил моего сына.
- Да не убивал я его! - воскликнул Эймонд, скорее сбитый с толку и раздражённый, нежели разозлённый по-настоящему.
- Значит, убьёшь потом.
- Как можно судить человека за то, что он даже не совершал?!.. - возмущался Эймонд.
- И знаешь ли ты, кто первым начал драку?.. - добавила я.
Похоже, правила поединков в этом месте не позволяли проливать кровь: побеждал тот, кто собирал больше сторонников. Я встала рядом с братом, положив ладонь на его плечо, на котором также топорщилась твёрдая кожаная чешуя.
- Если речь идёт об убийстве ребёнка... - с этими словами Мейгар встал подле Рейниры.
Ребёнка?.. Сыновья Рейниры - уже отнюдь не дети, хотя и в детстве были далеко не беззащитны. Только то, что слова Рейниры без подробностей о случившемся ввели других в заблуждение, привлекло на её сторону больше людей. Быть может, на одного человека больше.
- Однажды я убью тебя, но сейчас моя месть удовлетворена, - сообщила она Эймонду, и на её лице впервые с начала бала появилось выражение довольства, почти улыбки.
- Разве мы здесь не для того, чтобы попытаться что-то изменить, а для того, чтобы припоминать друг другу все обиды?.. - с упрёком спросила королева Висенья.
- Но разве возможно изменить то, что уже случилось?.. - откликнулась я.
- Вы тоже так думаете?.. - её голос прозвучал горьким разочарованием: похоже, я была не первой, кто усомнился в её светлых надеждах.
- Никто из моих детей не мог бы совершить убийство, - твёрдо сказала моя мать, и я невольно восхитилась тем, как она бросилась на защиту Эймонда, которого даже пока не знала. Я даже боялась, не станет ли это началом нового поединка.
- И это говоришь мне ты? Не ты ли хотела увидеть на троне своего собственного сына любой ценой?
- Эйгон уже стал королём, сестра, - сообщила я с сожалением, надеясь её примирить. - Такова была воля нашего отца. Его последняя воля.
- Я об этом пока не знаю, для меня этого ещё не произошло, - продолжала Алисента. - Но если мой муж и король изменит своё решение о наследовании, я исполню его волю.
- Но почему о его воле знала только ты?! Почему его смерть скрыли от меня?!..
- О его смерти поздно сообщили всем, это правда, - признала я. - Но не следует оспаривать слова короля.
- Я знаю одно: мой сын не поднял бы оружие на брата, - сказала Алисента.
- Он поднял дракона!.. - воскликнула Рейнира.
- Как такое возможно?.. Расскажи, что именно произошло!.. - попросила я, но Рейнира уже в гневе удалялась, и мы с матерью остались вдвоём посреди опустевшей части зала. Объявили вальс, но меня всё равно никто бы не пригласил, так что самое время было поговорить.
- Я вас пока не знаю, - сказала мама. - Не знаю, какими вы выросли. Но я знаю, какими мы с отцом хотели бы вас воспитать.
Я могла бы сказать, что Эйгону воспитание не пошло впрок, - но сейчас не время и не место, чтобы жаловаться. Матушка всё узнает в свой черёд. Лучше говорить о хорошем.
- Эймонд всегда был храбрецом. Он ещё мальчишкой оседлал Вхагар.
- Вхагар?!.. Но она же огромная!..
- Да. Но ему удалось! Он просто забрался к ней на спину и взлетел.
- Вот ведь маленький дракон!..
- Он правда такой.
- Но почему Вхагар? Разве ему не досталось собственного яйца дракона, или ему было его недостаточно?..
- Мне кажется, ему хотелось самого большого дракона. К тому же они вполне поладили. Мы ведь иногда просто находим друг друга с нашими драконами. Так и Пламенная Мечта сама меня выбрала.
- Это правда. Но я не верю, что мой сын мог кого-то убить...
- Я тоже в это не верю. Не он начал драку тогда, в детстве, - наверняка не он начал её и сейчас.
- Ваш отец так хотел, чтобы вы жили в мире!..
- И я всегда этого хотела. Но мальчишки есть мальчишки. Сыновья Рейниры и мои братья... скажем так, не поладили.
- Если её сыновей воспитывал Деймон...
- Да и мои братья, сказать по правде, весьма... несдержанны на язык. Но на слова отвечают словами, это ещё не повод начинать драку.
- Я думала, что мы здесь для того, чтобы что-то исправить. Думала, что если я поговорю с Рейнирой, мне удастся её переубедить. Но теперь мне кажется, что говорить с ней уже не получится.
- Да, говорить с ней уже поздно: она потеряла сына. А я так и не поняла, как это произошло. Она что-то говорила о драконе...
- Дракона непросто заставить повиноваться. Он может напасть по собственной воле.
- Точно. Вхагар уже стара и свирепа, и она могла убить мальчишку, который сам к ней полез. Эймонд мог вовсе не знать об этом.
- Но неужели уже ничего нельзя изменить?..
- Я не знаю, когда именно всё пошло не так, - ответила я негромко, глядя перед собой мимо кружащихся пар. - Быть может, ещё тогда, когда мой отец и король назначил Рейниру своей наследницей, не дожидаясь рождения твоего первенца.
- Но тогда я была так рада за неё - ведь мы с Рейнирой были подругами с детства. Мне хотелось её поддержать, ведь ей было непросто, потому что...
- Потому что она женщина, - продолжила я. - Так горько, что и дружба, и родство постепенно разрушаются из-за... Железного трона.
- А я никогда не стремилась стать королевой. Когда умерла королева Эймма, я просто хотела быть рядом с Визерисом, хотела его утешить. А мой отец решил, что будет лучше, если я стану его женой.
- Знаешь... - когда ещё откровенничать, как не в этом сне? - То, что вы с отцом были вместе до самого конца, стало таким ценным примером того, как это должно быть. Того, как правильно. Хотела бы я быть такой же хорошей женой для своего мужа!..
- И ты будешь, я не сомневаюсь. А я иногда думала, как было бы хорошо, если бы мы с Визерисом были просто лордом и леди, а не королём и королевой. Мы жили бы в нашем замке, растили бы детей...
Откровенность за откровенность?.. Но в это мгновение я как никогда остро ощутила, что моя мать - не Таргариен, а Хайтауэр. Я не согласилась бы на такую жизнь, уже узнав, что такое полёты. Даже в самой высокой башне.
- Но мы Таргариены. И у нас есть долг.
- И дракона в обычном замке не поселишь, - согласилась мама, улыбнувшись. - И всё же жаль, что Визериса нет сейчас здесь. Только он один смог бы уговорить Рейниру.
- Да, его она бы послушала.
- Но если он изменил своё завещание...
- Он его не изменил, - вздохнула я. - Не успел. Его последнюю волю слышала только ты.
- Видимо, он почувствовал, что умирает?..
- Да. Он был уже очень стар и прикован к постели. Но он умер в здравом уме. В тот вечер он читал сказку моим детям, потом он устал, и я увела их укладываться спать, а ты вошла к нему. А наутро, хотя поначалу никому ни о чём не сообщали, всем стало ясно, что худшее произошло... Рейнира просто была слишком далеко, чтобы слышать его последние слова.
- Где же она была?
- На Драконьем Камне. И если пытаться что-то изменить, то, может, ещё получится удержать её от поспешного отъезда, когда она в последний раз приезжала к нам с детьми... тогда, быть может, ей удалось бы поговорить с отцом перед его смертью. Но как это возможно, если ещё немного - и её и твои сыновья вцепились бы друг другу в глотки?!..
Отчаяние сухим репьем подкатывало к горлу. Мне было наплевать, что сыновья Рейниры - бастарды: в них всё равно течёт кровь Таргариенов, и то, что они оседлали своих драконов, красноречивее всего говорит в их пользу. Но Эйгону и Эймонду сгодился бы любой повод для насмешек над соперниками. Ещё и та глупая ревность Эйгона...
- Но, по крайней мере, теперь я знаю, что Эйгон стал королём, - проговорила Алисента с тихим торжеством. - Значит, у меня получилось. Значит, я защитила его. Я не зря тогда не сдалась.
- Ты не сдалась тогда, не сдалась и сейчас, - подтвердила я.
- Я всегда буду защищать своих детей и отстаивать их права. Но и Рейнира... будет поступать так же.
- И от этого больнее всего: когда понимаешь и не можешь осуждать, но всё равно оказываешься по разные стороны.
- По разные стороны... - эхом согласилась мама. - Значит, придётся сражаться.
- И мы будем сражаться. Знаешь, я ведь тоже не ожидала, что стану королевой, - усмехнулась я с горечью. - И, похоже, теперь всё, что мне остаётся делать как королеве, - это стараться удержать своего мужа от войны с Рейнирой и уговорить его решить дело миром. Можно сделать ей щедрое предложение... Пусть у неё и Деймона будет своё маленькое королевство на Драконьем Камне. Свои придворные, свои вассалы, свои корабли, свои драконы!..
- А это хорошая идея, - мама заметно оживилась.
- Ты тоже предлагала это. Но, боюсь, Рейнира на это не согласится. А Эйгона больше интересуют развлечения, нежели правление. Ему придётся повзрослеть.
Должно быть, с точки зрения мужчин отделять Драконий Камень от Семи Королевств - плохая идея. Но со временем его можно было бы вернуть посредством брака, а не войны.
- А ещё я рада узнать, что род Таргариенов не прервётся, - продолжала матушка, словно стараясь приободрить и себя, и меня. - Я нарочно не спрашиваю, но хотелось бы верить, что здесь есть потомки моих детей, и потомки твоих детей...
- Да, я также не спрашиваю о предках. Я спрашиваю только имена. Представляешь, один представился как Визерис III.
- Как хорошо, что для потомков имя твоего отца будет достойным именем, а не будет предано забвению или проклято из-за того, что может случиться после его смерти!..
- За что же проклинать его имя? - удивилась я. - Он был достойнейшим королём.
Перед моим взглядом, всё ещё устремлённом в дальний конец зала, промелькнула фигура брата в компании женщины в ярком алом платье: видимо, вальс закончился.
- А Эймонд снова с какой-то женщиной, - вздохнула я.
- Так это же хорошо, что он нашёл себе женщину. Или же это не благородная женщина, которая может стать женой, а вроде тех женщин, с которыми водился принц Деймон?..
Как ей удалось вежливо сказать о шлюхах. А я не стала говорить о том, что у Эйгона их ещё больше, и выглядят они куда менее... благородно.
- Скорее второе.
Я предложила матушке прогуляться до столика со сладостями. Но не успела я, оставив её там, отойти далеко, как послышался голос принца Деймона - быть может, выпившего лишнего, хотя он и трезвым не отличался изысканными манерами:
- Я рад, Алисента, что вы по-прежнему самая хитрая стерва в Королевской Гавани.
- Это не очень-то вежливо, дядя, - заметила я, возвращаясь.
Несомненно, Деймон произнёс этот своеобразный тост нарочно так, чтобы это слышал и Эймонд, который также вступился за мать.
- И это говоришь мне ты?.. - насмешливо ответил Деймон на его замечание. - Тебе ли говорить об учтивости?
- Это и я говорю тебе, дядя, - напомнила я, коснувшись его плеча и ещё надеясь разрядить напряжение и решить дело миром. - Это в самом деле было невежливо.
- Ты вызовешь меня на поединок? - он обернулся ко мне, и пренебрежение в его голосе мешалось с удивлением. Но тогда я ещё не слишком привыкла к тому, что это сон, в котором можно делать всё, что захочешь, не рискуя своей репутацией.
- Нет. Но тебе следует извиниться.
Поединок Эймонда и Деймона был неизбежен - и в том, что Эймонд ввязывался уже во второй поединок за короткий промежуток времени, мне виделась рука Рейниры, которая могла настроить своего будущего мужа против своих братьев, даже если он их ещё не знал. Хорошо, что в этом сне в поединке невозможно было пострадать. Эймонд же предложил устроить поединок на танцах.
- За что поединок? - полюбопытствовал король Мейгор, подходя. Казалось, его привлекал любой намёк на намечающуюся драку.
- Принц Эймонд отстаивает честь своей матери.
- Отстаивать честь разнузданным танцем - это оригинально, - признал Мейгор.
Я встала рядом с матерью и смотрела на танец двух пар. Эймонд пригласил на танец королеву Висенью - первую всадницу его драконицы Вхагар. Деймон танцевал с женщиной с голубом платье, с которой я уже не раз видела его за этот вечер. Я помнила по ходившим во дворце слухам, что когда-то принц Деймон улетел со своей любовницей-шлюхой на Драконий Камень и даже хотел назвать её своей законной второй женой, а её будущему ребёнку подарить драконье яйцо, - и тогда только Рейнире удалось его образумить. Но почему при взгляде на эту женщину мне становилось страшно?.. Я наблюдала то за Эймондом, то за Деймоном, и у меня к глазам подступали слёзы: с одной стороны - оттого, что Эймонд был так красив в танце, и что он никогда не прикоснётся ко мне так, как к своим женщинам, просто потому, что я нужна ему лишь как сестра; с другой стороны - от этого странного чувства угрозы, исходившего от поглощённых друг другом Деймоном и женщины в голубом. Лишь когда музыка замолкла, наваждение исчезло.
Должно быть, объективному наблюдателю было бы непросто выбрать между двумя соперниками, - но я всегда была на стороне своего брата и вновь встала рядом с Эймондом, когда нашей матери, как причине спора, выпало считать сторонников. В этот раз на сторону Эймонда встало больше людей. Деймон, побеждённый, но не намеренный отказываться от своих слов, проговорил:
- Я не хотел обидеть королеву Алисенту, и мне жаль, что комплименты, подчёркивающие в женщинах их истинно сильные качества, ныне воспринимаются как оскорбления. Но принц Эймонд победил, и согласно его желанию я должен извиниться. - он преклонил колено перед моей матерью и взял её ладонь в свою. - Ваше Величество, простите меня за то, что я, восхищаясь вами, сказал вам правду от чистого сердца.
Шут!.. А голову шута, как говорят, меч палача не сечёт. Мне следовало бы возмутиться, но я скорее восхитилась находчивостью дядюшки. Зал после танцевального поединка был снова свободен, и я вышла танцевать Конский бранль. Когда же объявили Королевский менуэт, партнёра мне не нашлось, и я решила провести время в компании сладостей.
Когда я, налив себе вина, выпрямилась и обернулась, рядом со мной стояла Рейнира, погружённая в раздумья. Молчать и избегать её и дальше - было бы невежливо и трусливо, а сказать правду - было легче, чем придумывать насквозь фальшивые темы для дежурной беседы.
- Я даже не знаю, о чём говорить с тобой, сестра, - призналась я. - Если я расставалась с тобой на дружеской ноте, а вот ты... для тебя всё уже иначе.
Рейнира еле слышно усмехнулась, но без злобы - и без того пренебрежения, что звучало в голосе Деймона, хотя на меня она не смотрела.
- Странно. Ты всегда казалась мне просто пешкой в руках твоей матери и её отца.
Пешкой? Вот, значит, как называют тех, кто не рвался править?..
- Я всегда была просто дочерью, сестрой, женой...
- ...И матерью, как все женщины, - закончила Рейнира.
- Да. И как мать я тебя понимаю и не могу тебя осуждать. Каждая мать желает для своих детей благополучного будущего, и я также. И я также хочу видеть своих детей на Железном троне.
Мы помолчали: Рейнира молча соглашалась - эти слова не нуждались в подтверждении.
- А ведь мы с твоей матерью были подругами, - произнесла она затем.
- И она часто вспоминает об этом, - кивнула я.
Правда, теперь уже всё реже, добавила я про себя.
- Значит, мы не договоримся?.. - я скорее утверждала, чем спрашивала.
- Я узнала о смерти своего отца позже всех! - её голос вспыхнул гневом.
- Все узнали о ней довольно поздно, - признала я. - Мне жаль, что тебя не было рядом, когда он умер.
- А меня никто не приглашал! Никто не позвал меня с ним проститься!
- Он умер внезапно, ночью. Просто заснул и не проснулся. Но он умер в здравом уме.
- Это правда, он давно болел, - неожиданно согласилась Рейнира. - Так или иначе, твой брат уже убил моего сына. И начал войну.
- Я не поверю, пока не увижу собственными глазами, - ответила я извиняющимся тоном, покачав головой. - Эймонд - храбрец, но не безумец.
- Ой ли?.. - усомнилась Рейнира. - Порой я радуюсь, что Эйгон, а не Эймонд стал королём.
- Ты думаешь?.. - переспросила я с неподдельным интересом. В чём Эйгон был лучшим правителем, нежели Эймонд? Разве что более управляемым для советников, ведь он не хотел становиться королём, а хотел продолжать вести беспорядочную жизнь. А помимо этого, он уступал Эймонду во всём. Или же Рейнира считает, что Эймонд был слишком жестоким?.. Тогда она слишком плохо знает Эйгона. Говорят, когда-то при дворе боялись, что дядя Деймон дорвётся до трона и станет вторым Мейгором Жестоким. Но бояться сильного короля глупо. Уж лучше бояться, что слабый король не сможет защитить свои королевства.
Рейнира не ответила, и я решилась сказать ещё одну фразу, которая должна была быть сказана.
- Пожалуй, мне следует принести тебе соболезнования, - произнесла я, и Рейнира наконец удостоила меня взгляда. Вопросительного, почти удивлённого. - Ты потеряла сына.
- Я потеряла двоих детей, - ответила Рейнира. - Дочь не успела родиться.
- Тем более...
- Это не имеет значения.
- Смерти всегда имеют значение, - возразила я.
- Не имеют, если не оказывают никакого влияния на происходящее.
- По крайней мере они оставляют шрамы на наших сердцах.
По лицу Рейниры невозможно было понять, прячет ли она свои чувства так глубоко, чтобы не показать ни единой человеческой слабости, или же не испытывает их вовсе. Но в любом случае мне не следовало бередить раны, чтобы это выяснить. На этом мы расстались, и несмотря на то, что мне вновь стало больно и от смерти отца, и от неизбежности войны, - я почувствовала облегчение. Вернувшись в зал, матушку я более не видела: должно быть, она вернулась и проснулась, утомившись, - как-никак она носила дитя. Носила меня... так странно было это осознавать.
Дядя Деймон пригласил меня на Дорнийский вальс, и это чувствовалось неким знаком примирения, так что мне захотелось сказать и ему то, что было в моих мыслях, - благо он сам во время танцев имел обыкновение болтать без умолку. Вот только вальс был с прогрессией, так что поговорить удавалось лишь во время очень коротких встреч в его кругу.
- Каким же лисом вы были в молодости, дядя, - сообщила я с улыбкой.
- А с тех пор впечатление изменилось? - спросил он. - Я сделал вам что-то плохое?
- Нет, ничего. Просто на вашей третьей жене...
Тут танец разлучил нас в последний раз, и я так и не договорила, что после последнего брака в принце Деймоне словно убавилось того огня, о котором говорили, что ему в Королевской Гавани тесно, и который я могла видеть сейчас. Быть может, странствия в изгнании и смерть Лейны сделают его более рассудительным человеком?..
Некоторое время спустя объявили котильон, в котором вместо цветка полагалось вручать "драконье яйцо" из лёгкого камня; однако танцующие решили иначе и выбирали партнёров вслепую, поворачиваясь спиной, чтобы им клали ладони на плечи. Кавалеров было всё сложнее зазывать и собирать на танцы - даже Эймонд остался стоять у стены и игнорировал подначивающие крики Рейниры, что он струсил, - но мне всё же удалось повальсировать. Один рыцарь, назвавшийся сиром Артуром Дейном, танцевал со мной дольше одного круга и сказал:
- Говорят, если танцевать три круга подряд с одной дамой, то должен будешь на ней жениться.
- Вы опоздали: я уже замужем, - ответила я, вернувшись на своё место в колонне.
А кавалеров в танцах становилось всё меньше потому, что у них появилась тема для обсуждения. В другой раз возвращаясь в зал от стола с вином, я увидела, как многие обступили Джона Сноу, забеспокоилась и подошла ближе. К счастью, его ни в чём не обвиняли, а просто слушали и расспрашивали; разговор не выглядел частным, и я также осталась послушать. Джон Сноу рассказывал удивительные вещи: что на Севере выстроена стена для защиты от набегов одичалых, которых почему-то никто не пытался ни завоевать, подчинить и цивилизовать, ни хотя бы уничтожить, чтобы не мешали, - видимо потому, что Семь королевств были слишком заняты грызнёй между собой. Вопросы задавали в основном Эйгон I и Висенья, а я не решалась их перебивать; танцмейстер звал всех на какой-то танец, - но какие уж танцы, когда рассказывают такие истории!..
До недавних пор, говорил Джон Сноу, у одичалых не было предводителя, но затем он появился и назвал себя "королём за стеной"; по-видимому, он пришёл к ним изнутри стены. Он объединил дикие племена, так что они стали представлять собой реальную угрозу. Но ещё большей опасностью стали "иные". Они не люди, как утверждал Джон Сноу, и их невозможно убить обычным железом - только оружием из драконьего стекла и, быть может, валирийской стали, которой почти не осталось.
- Это должно быть проблемой лорда Севера, - заметил король Эйгон. - Кто правит на Севере, Старки?
- Старков на Севере больше нет, - ответил Джон Сноу.
- Кто же сейчас на Севере?
- Болтоны. И их интересует только одно: удержать Север под собой.
- Быть может, попросить помощи у Железного трона? - спросила я, но Джон Сноу ответил мне таким взглядом, что слов уже не потребовалось.
Значит, в мире, откуда он пришёл, - мире будущего, надо полагать, - Железный трон или пустовал, или не имел власти. Знать бы, что - и как скоро - приведёт к междоусобицам и распаду земель, и не начнётся ли это на моих глазах?..
- А кто правит на Драконьем Камне? - продолжал спрашивать Эйгон I.
- Станнис Баратеон.
- И где он сейчас?
- На Стене. Он прибыл сюда сражаться.
Джон Сноу отвечал на все вопросы, не робея, и нравился мне всё больше. Он в самом деле хотел защитить свою землю и своих людей, и это было для него самым важным - важнее власти. Но, по его мнению, сил, сосредоточившихся на Стене, было недостаточно для противостояния иным. Всем Семи королевствам следовало объединиться перед лицом общего врага, вот только никто не воспринимал опасность всерьёз - многие считали "иных" не более чем сказками.
- А если предъявить лордам доказательство? - предложил король Эйгон. - Раз иного возможно убить, значит, возможно и захватить живым.
- Если иной - не человек, то достаточно будет и мёртвого, - решилась добавить я.
В середине разговора подошёл Эймонд и, послушав о предводителе одичалых, спросил:
- Вы знаете о Короле Ночи?
- Да, - ответил Джон Сноу, подумав несколько мгновений. - Это он и есть.
- А ты откуда о нём знаешь? - полюбопытствовала я у брата.
- Поговорил здесь с одним человеком.
- Тоже из будущего?
- Нет. Но, кажется, он знает вообще всё.
Но у меня не было времени поспрашивать Эймонда об этом всезнающем человеке, поскольку он сам начал спрашивать о воздействии на иных драконьего стекла.
- Оно убивает их потому, что острое?
- Думаю, оно убивает их из-за своих волшебных свойств, - предположила я.
- Значит, для того, чтобы захватить иного, можно сковать оковы из драконьего стекла и посадить его в клетку, - заявил Эймонд.
- Драконье стекло невозможно ковать, это камень, а не металл, - возразила Висенья.
- Значит, это будут каменные оковы. Пусть кузнецы высекут их из камня, - не сдавался Эймонд.
- Драконье стекло хрупкое, - продолжала Висенья терпеливо, как если бы разговаривала с непутёвым сыном.
- Его можно вырезать, но это будет сложной задачей, - признала я.
- Но стеклодувы ведь выдувают стекло?..
- Это другое стекло, - пришла моя очередь проявлять терпение. - Оно получается из песка. И неужели мы всерьёз обсуждаем это, когда есть проблемы важнее?..
Легко сказать: собрать армию и дать отпор тварям из оживших сказок. Легко сказать: вооружить всех драконьим стеклом, которое нужно ещё добыть и обработать. Мы были здесь, в прошлом, в безопасности, а Джон Сноу вернётся туда - и будет там совершенно один. И, может, нам следовало подумать не о том, как ему следует поступить, а о том, как нам следует подготовиться к грядущему, чтобы ему было не так тяжело.
- А что если отдать Железный трон тому, кто сможет избавить Север от иных? - предложил кто-то.
- Но кто обладает достаточными правами, чтобы принять такое решение? - спросила я.
- К тому же храбрецы наверняка погибнут, а выживут те, кто отсидится за их спинами.
Кто-то говорил о том, что род Таргариенов, по крайней мере, не прервался. Державшуюся позади него беловолосую девушку в алом платье свободного южного покроя Джон Сноу представил как Дейнерис Таргариен.
- Если есть Таргариены - значит, не всё потеряно, - заметила я с улыбкой.
- Один Таргариен, - поправила она. - Я последняя.
- Но у вас ведь будут дети?..
- Когда-нибудь, наверное, будут.
- И у вас есть драконы?
- Есть, трое.
- Так ведь троих драконов может быть достаточно, чтобы смести этих иных.
- Но они ещё очень маленькие, им нужно подрасти.
Кто-то ещё спрашивал, как так вышло, что не осталось взрослых драконов. Но эти вопросы ничего не изменят: вылупившимся драконам нужно много времени, чтобы подрасти и быть способными сражаться. Этого времени у Джона Сноу и Дейнерис не будет. И кто-то сказал:
- Я слышал, где-то в Стене есть дракон.
- В Стене? В таком случае это уже не живой дракон.
- Быть может, наши предки не замуровали дракона в Стене, а сделали в Стене пещеру, в которой спит дракон, - предположила я.
Любопытствующие постепенно разошлись, и я осталась одна перед ними двумя - последней из Таргариенов и Джоном Сноу.
- А ты смогла бы отказаться от притязаний на власть ради того, чтобы защитить Вестерос? - спросил он Дейнерис.
- А зачем отказываться? - спросила она. - Можно совмещать.
- Это верный подход, - улыбнулась я и также оставила их наедине.
После этого разговора Джон Сноу был нарасхват, все хотели с ним поговорить. Но пока - объявили танец, и я пошла с ним танцевать. Кажется, это был марш Карусель, но я не запомнила этого, - я снова держалась за его руку и могла успеть что-то сказать тет-а-тет.
- Нам, в нашем прошлом, легко давать советы, которых вы, возможно, и не вспомните, когда проснётесь, - проговорила я. - Но, надеюсь, вы запомните мою благодарность.
- Благодарность?.. - переспросил он с удивлением.
- За то, что вы делаете для Вестероса.
- Но я ничего не знаю, - возразил он. - Я не знаю, что мне делать.
- И всё же вы делаете. И пусть у вас всё получится.
Затем я застала у стола Дейнерис, разговаривающую с Деймоном о своих драконах.
- Как их зовут? - спросил он.
- Визерион, Дрогон и Рейгаль.
- Мальчики?.. - уточнила я с улыбкой.
- Я надеюсь, что хотя бы один из них окажется девочкой!..
Если это последние драконы... да, хорошо бы, чтобы они оставили потомство. И не потому, что дракон - самый внушительный аргумент в борьбе за власть, от которого не спрячешься и за самыми неприступными крепостными стенами. А потому, что из мира не должна уйти радость полёта. Дейнерис говорила о том, что когда драконы подрастут, она намерена вернуть себе Железный трон. И я могла только сказать ей то, что уже сказала и Джону Сноу:
- Пусть у вас получится. Не может не получиться.
В другой раз подойдя к столу, я услышала, как кто-то - возможно, всё так же Висенья - произнесла, что этот сон даёт нам шансы. Шансы! Вот оно, то самое правильное слово. Может быть, этот сон не для того, чтобы мы что-то исправили там, наяву, когда проснёмся, - а для того, чтобы дать нам возможность успеть что-то сделать здесь. Что-то, что не сделаешь больше нигде и никогда. Сделать, пока ещё есть время, пока не сдерживают приличия и обязательства, расстояния и время. По крайней мере, для меня это будет так. И как я сразу не догадалась?..
Успеть танцевать с теми, с кем хочется танцевать, и успеть сказать им то, что хочется сказать, - вот и всё, что имеет значение здесь. Короны и трона, войны и смертей здесь не существует. И в этот момент я услышала, как музыканты заиграли любимую мной простонародную песню, - и просто пошла танцевать. Так, как плясали только в детстве на праздниках, подглядывая движения у детей слуг, которые, казалось, рождались с горящими пятками. И женщина в голубом, любовница Деймона с тяжёлым и властным взглядом, также танцевала рядом со мной, но я сказала себе, что не хочу её бояться, - и не боялась. И танцевал загадочный придворный в чёрном, с которым я уже сталкивалась на котильоне; у него была своя, весьма нездешняя манера танцевать.
- Порой полезно вспомнить о том, что я не только королева, - улыбнулась я в своё оправдание, когда музыка закончилась.
Затем Рейнира стала искать желающих на Летучую Мышь, и сир Артур Дейн согласился рискнуть вместе со мной. Мышь мы прошли, хоть кавалеры и заблудились на rond gallop, - и спасибо королю Эйгону за то, что он отдавал всем команды в финале.
- Я ожидала, что у меня будут проблемы с финалом, - поделилась я с рыцарем, провожающим меня после танца. - А оказалось, что я его помню, и проблемы возникли в середине.
Следующая музыка для импровизаций, которую заиграли музыканты, чтобы не давать гостям скучать, была медленной, и я не стала танцевать, а остановилась у колонны, во все глаза любуясь танцующим Эймондом. Кто-нибудь наверняка скажет, что мужчина красивее в бою, а танцы - удел женщин, - но мне плевать. Рыцари, с ног до головы закованные в железо и с громким лязгом сшибающиеся друг с другом, никогда не вызывали во мне такого желания, как Эймонд сейчас. Он поймал мой взгляд, а затем, когда я не сдвинулась с места, протянул мне руку.
- Мне с тобой не сравниться, - сказала я с улыбкой, принимая её. - Но если ты приглашаешь, как я могу отказать?..
И в его руках было... хорошо. Да, я скажу просто "хорошо", потому что всё равно не найду подходящих слов, чтобы описать, насколько. Его руки были бережными и чуткими, сильными и надёжными. И мне думалось, что не только в танце эти руки удержат, не причинят боли, и заставят забыть обо всём и обо всех вокруг. Музыка уже смолкла, а мне не хотелось разрывать объятия: хотелось прикасаться дольше и прижиматься теснее. Его лицо было так близко, и его глаза - единственный глаз и росчерк шрама, прикрытый повязкой - были так близко... Я сказала, и мой голос прерывался - впрочем, скорее от танца, чем от волнения:
- Знаешь... Порой я жалею только об одном: о том, что наш брат и мой муж не умеет обращаться с женщинами и вполовину так хорошо, как ты.
Эймонд засмеялся, провожая меня к креслам у стены. Ему наверняка было лестно - и я была рада вызвать его улыбку, - но едва ли он также сожалел о том, что всё сложилось так, как сложилось.
- И жаль, что это всего лишь сон, о котором мы забудем, когда проснёмся, - продолжала я. - Но, быть может, хоть что-то всё же запомнится...
- Запомнится хорошее? - уточнил Эймонд с улыбкой.
- Да! Такое хорошее, что не хочется просыпаться.
К концу вечера кавалеры совсем выдохлись или были заняты друг другом. Я чувствовала себя помощницей танцмейстера, когда при очередном объявленном танце звала: "Дорогой дядя?.. Брат?.. Сир Сноу?.. Ваше Величество?.." - тех, кого чаще было видно в зале. Одного из гостей - молодого темноволосого мужчину в красном - я раз за разом видела со всё новыми следами драк на лице; в конце концов он оказался лежащим на полу под окном, положив голову на колени кому-то из своих соратников. И дядя Деймон отговаривался от танцев под тем предлогом, что "там человеку плохо".
- А по-моему, ему хорошо, - возразила я. - Он в хорошей компании.
В конце концов собрали круг на Официальный бранль, но немало дам встало за кавалеров. Джон Сноу, с которым я закончила танец, по-прежнему был учтив:
- Куда вас проводить?
- Куда-нибудь, где я смогу избавить вас от Его Величества, иначе он заговорит вас насмерть, - улыбнулась я, имея в виду короля Эйгона. Завоеватель Вестероса так часто советовался с ним, что, на мой взгляд, Джона Сноу пора было спасать, пользуясь тем, что похищать собеседника у дамы невежливо. В конце концов, сир Сноу как никто заслужил возможность отдохнуть от треволнений, ожидающих его наяву.
Тут я услышала, что объявили какой-то следующий танец, и остановилась на полпути, предложив не уходить далеко. Но оказалось, что это свободный вальс - а значит, ещё один шанс.
- Это просто вальс. Но вы ведь его танцуете?.. - я посмотрела на Джона, который, похоже, слишком устал, чтобы понимать намёки. - И вы ведь ещё не выдохлись?..
- Вас пригласить? - догадался он.
- Конечно. Каждый раз, когда вы не танцуете, это досадное упущение и большая потеря для Вестероса.
И во время вальса можно было говорить. Быть может, не о том, о чём особенно хотелось, - в конце концов, нас разделяли десятилетия, а то и века, и ему незачем знать, что какая-то королева из прошлого была бы счастлива узнать его ближе, - но всё же...
- Вы с треском разрушаете мои былые представления о северянах, - призналась я.
- Я только наполовину северянин, - ответил Джон Сноу.
- А кто вы на вторую половину?
Он промолчал несколько мгновений, словно раздумывая, какие сведения о себе он вправе выдавать, - так что я уже собиралась подбодрить его, что он может доверять мне и не стесняться со мной своего происхождения, и что я никому о нём не скажу. Но тут он ответил:
- А на вторую половину я южанин.
Вот как! Красивый получился результат встречи севера и юга. А может статься, и в нём течёт кровь Таргариенов? Ведь не зря же он попал сюда.
- Как замечательно: две половины, и обе лучшие.
- Вам нравится Север?
- Теперь - да. Хотелось бы мне там побывать...
Если Север рождает таких сыновей, то мне определённо стоит взглянуть на него другими глазами. Увидеть в нём не только снега - и полюбить то, что увижу.
- Что же вам мешает?
- Ничего. На драконе лететь до Севера не так уж и далеко.
На том мы и расстались. На глупых мечтах - кто меня, в моей яви, будет ждать на Севере?..
- Никогда не смешивайте все три порошка одновременно! - гордо заявил, проходя мимо нас, тот человек, которому совсем недавно было "плохо".
- Это ещё один ценный совет, который дадут мне здесь?.. - беззлобно усмехнулся Джон Сноу.
- По крайней мере он стоит на ногах, а не бьётся в судорогах, - заметила я.
Станцевали ещё польку на троих, и последним танцем объявили па-де-грас. А после - финальный вальс, чтобы попрощаться. Я смотрела на то, как танцуют Эймонд, Джон Сноу, дядя Деймон - и не хотела, совсем не хотела прощаться. Меня пригласил Артур Дейн.
- Это уже третий круг, я обязан буду жениться, - сообщил он во время танца.
Боги, он что, не знает других шуток?
- Во-первых, у меня уже есть муж. Во-вторых, его всё равно здесь нет, так что вам не о чем беспокоиться.
Эйгон ревнив, но... Если у мужа полно любовниц, то и жена имеет право заводить себе любовников, - по такому принципу, по крайней мере, жила с первым мужем Рейнира. Значит, смогла бы и я?.. Но если бы только при дворе были такие мужчины, которые были бы для меня предпочтительнее одиночества и которые согласились бы быть со мной не по приказу!.. Похожие на сира Дейна мне точно не нужны. Но если я смогу вспомнить, когда проснусь, - я навсегда запомню каждое прикосновение Эймонда и каждый взгляд Джона Сноу.
Когда я смогу вспомнить, если проснусь...

Аонэ ещё раз с наступившим! Спасибо за такой чудесный праздник! И спасибо Энии, Дёгред, Луару и Вэйду за содействие в организации и проведении.
Прочие благодарностиСпасибо Сакуре за маму Алисенту! Кажется, это одна из самых неоднозначных фигур эпохи Танца Драконов, которую можно представлять и как марионетку в руках её отца, привыкшую подчиняться, и как расчётливого игрока, намеревающуюся править из-за трона руками своего сына. А здесь была другая Алисента - по-настоящему любящая своего мужа и своих детей. И эта любовь додала Хелейне очень много тепла и поддержки.
Спасибо Кело за брата Эймонда! Когда твой соигрок - профессиональный танцор, нет шансов не упасть в хелеймонды Это было очень красиво.
Спасибо Дёгред за сестрицу Рейниру! Вот такое драконье стекло - не прозрачное и не ломкое, а твёрдым и обоюдоострым принятием неизбежности вражды. Без ненависти, но и без любви - полосой выжженного пепла между теми, кто когда-то был одной семьёй.
Спасибо Ренджи за дядюшку Деймона! Бешеный лис был чертовски хорош.
Спасибо Майрет за Джона Сноу! Такой красивый, честный, храбрый и умный волчонок Только во сне такая встреча могла быть возможна - и с собой не забрать, и самой в будущее не шагнуть, но Хелейна будет знать, что много лет спустя сердце, достойное дракона, будет биться на Севере.
И спасибо Тайчо за Дейнерис! Поговорить о драконах было как поговорить о котиках
Спасибо всем, кто был, - всех не перечислю, но как же здорово было побыть внутри мира, когда все были такими яркими, такими настоящими. Уже говорил и ещё скажу, что один из плюсов игр по канонным сеттингам - возможность полюбить персонажей, которых прежде не замечал. А ещё один плюс - когда персонаж может быть сыгран если не лучше, чем в экранизации, но уж точно не хуже, а в хэдканон попасть лучше однозначно. Так у меня теперь добрая половина Танца Драконов будет представляться образами игроков, и к тому же я вспомнил, за что любил Джона Сноу в отрочестве (будем честны, Харригтон в сериале играет не человека, которому не наплевать, а человека, которого всё достало).
И теперь очень хочется ещё. И ещё игробалов (но за этим не заржавеет), и ещё ПЛиО. Отчаянно подмывает пересматривать первые сезоны Игры Престолов, но лучше не упарываться впустую, конечно. Там, глядишь, и новые сериалы выйдут, и ещё кого-нибудь вдохновят (а представьте бал Севера, ыы!)). А после игры было общее фото, и я обнял всех, до кого дотянулся, и, утащив желе, снова пешком пошёл к метро. Телефонокадр для затравки, фото от Ши покажу позже