Закончил про прозапрошлую субботу
Эти долгие и хорошие выходные начались в пятницу, когда я сходил за едой (боги, почему жара врубается именно в этот момент, а не когда я был не прочь искупаться, например?..) и собрал рюкзак. Меня пугали, что ночь будет холодной - +12, и я взял птахин спальник, о существовании которого постоянно забываю и у которого, в отличие от моего, не сломана молния. Единственный его недостаток - он занимает больше половины рюкзака. Впрочем, я всё равно утрамбовал прикид (трёхслойный с расчётом на ночь, рубашка-жилетка-пиджак, тот самый зелёный, от которого профессор отказался перед сыгровкой)), пижаму, аптечку, кан, стакан и еду.
Вечером заехал Амарт, привёз пылесос (да, я продолжаю интриговать)), и я сумел искусить его (Амарта)) баночкой холодного пива. Там и Птаха вернулась с работы, присоединилась к тупильным угодьям с пивом и пастилой, и я наслаждался их с Амартом художническими звуками. Какой там фудпорн? Aquarelle porn - вот мой личный сорт ASMR Но со временем Амарту всё же пришла пора убегать, да и мне - тоже, предварительно приторочив к рюкзаку пенку и палатку. Да, меня по-прежнему спасает палатка Амарта, перезимовавшая у меня Далее о доигровом
Ехал я сравнительно поздно, в половине десятого, хотя добрался до Электрозаводской почти за полчаса до электрички. Наученный горьким опытом, я сразу прошёлся до конца платформы, чтобы убедиться, что второй путь - по-прежнему "на Москву". Хрен там: на первый путь приходили и поезда на Москву, и поезда из Москвы, и оставалось только слушать объявления по громкоговорителю да смотреть, что на самих поездах написано. Так я свой поезд не пропустил, но в вагоне снова оказалась женщина, которая села не в ту сторону и по телефону громко выясняла, как ей вернуться обратно (вроде вышла на Люберцах). Усложнялось всё тем, что в поезде не объявляли остановки, сам машинист пытался это делать, но связь барахлила, и получалось "следующая оста...рожно двери закрываются" или "следующая остановка ки". Я ориентировался только по времени прибытия, чтобы понять, когда выходить, поскольку за окнами было темно.
Я приехал не на ту платформу Подосинок, на которую обычно приходят поезда из Москвы, и, переходя через пути в конце платформы, решил пойти по тропе, которая вроде как ведёт на дорогу. Мой фонарик на телефоне ничего, кроме пятачка земли под ногами, не освещает, так что я шёл-шёл... и вышел на парковку перед цивилизованным спуском с платформы И уже оттуда пошёл вдоль дороги до поворота в лес. По маркерам дотопал сперва до лагеря Охотников, там получил наводку на мастерку, чьи огоньки уже виднелись за деревьями. Спросил, где лагерь вампиров, и Шелли, бескомпромиссно заявив, что если я пойду один, то к утру выйду к Москве, пошла меня провожать. Я как топографический кретин не смел спорить, хотя, если бы мне сказали, что это на дальних полянах, я бы их нашёл - всё же играл там больше одного раза.
В вампирском лагере уже помаленьку сыгрывались, но я решил сперва поставиться. Думал, что буду в модусе "а как каркать", поскольку не ставил палатку... с прошлого лета или позапрошлого?.. - Но когда палатка проста и интуитивно понятна, всё делается быстро и легко даже с телефоном в зубах. Для сыгровки ограничился рубашкой, и в ночном лесу мне было - сначала в футболке, потом в рубашке - тепло. Даже жарковато, пока горел костёр, - но и когда он окончательно затух, холодно не стало. Я даже подумал, не зря ли пёр палатку, в такую погоду можно и под открытым небушком спать Положительно завидую обладателям гамаков с москитной сеткой.
Сыгровка была минимальной, с перерывами на пожизняк, но всё равно полезной. ("Да что у французов прямое?!.. - Багет. Багет прямой".)) Я поужинал, вскрыв свою банку кукурузы, и мне досталась пара запечённых в костре картофелин. Проглядывающая между деревьями низкая крупная луна - почти полная после очередного недавнего суперлуния, - и звёзды над головой... красота. Когда начали расползаться спать, уполз и я. Выяснил, что в спальнике жарковато, а подкладывать под голову плед, который взял опять же с расчётом на ночь, неудобно. В результате использовал спальник скорее как матрас, а укрывался пледом. Выполз в шесть утра, не замёрз, доспал до будильника...
...Правда, даже в лесу я продолжаю следовать тенденции последних недель: начинаю просыпаться очень ранним утром, но вместо того, чтобы волевым усилием встать, досыпаю урывками и смотрю очень муторные, но при этом очень яркие и реалистичные сны. В этот раз снилась масштабная ролевая игра на базе, причём скорее посреди города, по территории сопоставимая, наверное, с Этномиром. Я на ней почему-то не играл, а сидел по углам по жизни то там, то здесь, а потом нашёл двух старых больных крыс и с ними начал попытки выбраться с базы. Кажется, со мной была Мэгги, и мы долго шли-шли вдоль домов и дорог и никак не могли найти выход.
Наутро я мог без спешки прикинуться целиком - хорошо одному в палатке, есть место разложить всё содержимое рюкзака - и позавтракал брикетом сладкого риса (подсел на такую закусь у Аркадия, нашёл аналогичные в Пятёрочке, - очень сытная штука). Парад перенесли всего на час вперёд, что, я считаю, очень хорошо говорит об организации. Вампиры на параде своевременно заняли теневую сторону поляны. Полигон решил отыграть нам шотландских воронов - сигналом к старту игры стало карканье над головой, сопровождавшее нас по дороге обратно в локацию ещё некоторое время после. Думаю, это можно считать за одобрение.

Мэсс уже написала, что у этой игры идеальные правила и материалы, и мне остаётся только подписаться под этими словами Они краткие, они понятные, и что самое прекрасное - они с самоиронией! А о самой игре можно сказать вкратце: хорошо, но мало. Я рассчитывал играть до глубокой ночи и жалею, что вообще не пересёкся с блоком Охотников, да и в замке побывал лишь к шапочному разбору. Замок, к слову, прекрасен, и нельзя не похвалить строяк - у мастеров, техов и примкнувших к ним игроков, заехавших в четверг, мощны лапищи! Всегда говорил и буду говорить, что самый волшебный антураж можно создать только на полигоне. И реализовать весь потенциал Подосинок, играя не на одной поляне, а практически на всех, с размеченными тропами между локациями, было отличной идеей. Нужно больше полигонок! Далее об игре
Меч я не брал, рассудив, что профессор - персонаж не боевой, хотя очень хотелось дрыном помахать. И также жалею, что боёвки не было, - да, о том, что её может не случиться, честно предупреждали, но всё-таки конфликтов не хватило. Я пропустил приход Охотников и заключение перемирия, так что не знаю, как удалось договориться, - но я ведь играл однажды со стороны Охотников и помню их непримиримую позицию по отношению к вампирам, и все обсуждения того, что любого вампира непременно нужно убить, чтобы его душа не мучилась... Возможно, засада в том, что игротехнические "вампиры для убийства" действительно вели себя как кровожадные хищники, а игроки, увы, такое играть бы не стали - и подопечные мадам Алисы были цивилизованны, воспитанны и гуманны, а таких убивать не хочется (то есть я бы захотел, так что хорошо, что не пошёл в охотничий блок, не уживаюсь я в нём)). А ведь я был готов к тому, что именно профессор окажется единственным мирным переговорщиком и об это сложится... но история и так была хороша.
Некоторой неожиданностью стало то, что по игре у нас не ночь, а день, и солнечные лучи отыгрываются солнечными лучами. Знали бы - захватили бы тёмные зонтики, а то сидеть в локации под тентом до сумерек было плохой идеей, а по полигонному бездорожью передвигаться ещё медленней и неудобней, когда честно перепрыгиваешь с одного островка тени на другой, прикрываясь растянутой над головой одеждой. Но это, как и неучастие в конфликтах, - ей-боги, такие мелочи по сравнению с остальной взлетевшей игрой, что упоминаю чисто для порядка.
Кажется, для игрока, мало вовлечённого в магистральный сюжет (я даже о том, кто такой этот Артур Уоррен, узнал сильно после игры)), я взял от этой игры всё. Познакомился с вороньим королём (ну, кем бы он ни был), но понял, что это красивое положено не для меня, а для студента, имевшего наводку на древние камни, - зато, когда все ушли на фронт к сидам, я мучил Мэсс всеми легендами о Короле-Вороне. Затем сам увязался к сидам, данж-лабиринт был отличный. И этот момент, когда заворачиваешь за угол лабиринта, а там Намо Мандос Холлен... и пофиг, что с рогами, - всё равно Намо Мандос Остался с сидами, их тоже был готов мучить байками (и немного помучил исповедью об отношении к вампирам), но сиды решили поесть по жизни, что я всячески одобрил. Немного, но хорошо пожизнёво позависал (возвращаться в одиночку не хотелось ни игроку, ни персонажу, да и соскучился, давно не играли с Холлен вместе), напросился на приглашение в Холмы. Сиды были вроде с другой игры, на которой играли, а не игротешили (и, видимо, это даже была игра не по ITL, но скроссоверилось удачно). Потом было спасение сидов - и я понял, что это красивое тоже положено не для меня, каждая история сида коррелировала с кем-то из персонажей, а профессор мог только агитировать, поскольку очень хотел помочь, но не знал, как. И, наконец, я устроил себе катарсис, когда спойлер.Вильгельм перестал быть вампиром.
Важное: легенды и сказки, которые гнал Хайдеггер, лором сеттинга не являются, это отсебятина!

Вильгельм Хайдеггер. Отчёт отперсонажныйМадам Алисе требовалось уладить некие дела с нашим домовладельцем, и мы выехали на один день в окрестности принадлежавшего ему замка в горах, дабы немного развеяться за городом. Остановились в просторном охотничьем домике. После дневного сна все выходили во двор в тени, и Харман развлекался тем, что предлагал всем вытащить карту из колоды и погадать на грядущий день.
- Интересно, что вытащит профессор, - сказал он, когда очередь дошла и до меня.
- Что ж, посмотрим.
- Профессор, неужели вы в это верите?..
- Конечно, нет, - откликнулся я. - Но это может быть забавно.
Я подсел к Харману и вытащил даму червей. Когда я показал карту Харману, он усмехнулся:
- Кто она?
- Понятия не имею. Откуда в моём возрасте и моём положении взяться женщинам?..
- И тем не менее она означает не просто женщину, а именно романтический интерес.
- Что ж, быть может, всё ещё впереди.
Питер раздал адресатам свежие письма, и все углубились в чтение.
- Почта покажет, кто уже грамотный, - заметил я.
- Мадам Алиса хорошо нас учит, - откликнулся Саймон Смит.
- И только мне никто не пишет, - посетовал я. - Мой родич и патрон мог бы вспоминать обо мне и почаще.
- Профессор, похоже, полиция вновь заинтересовалась делом о вашем убийстве, - сообщил мне Том Харди, бывший полицейский.
- Но ведь уже три года прошло, - удивился я. - Я думал, дело давно закрыто. И меня вроде никто из знакомых не мог видеть в городе...
- Здесь описываются приметы убийцы. Темноволосый молодой человек, широкоплечий...
- Широкоплечий? - усмехнулся я, обернувшись на Гилберта Холдера. - Посмотрите на него: разве это называется "широкоплечий"?..
Харди воззрился на меня с искренним, почти наивным недоумением, разве что рот не раскрыл от удивления.
- Помилуйте, я ведь уже не раз травил эту байку!.. Должно быть, вы просто пропустили.
- Мистер Холдер... вас убил?
- Надеюсь, что всё же не намеренно, это был несчастный случай. Он толкнул меня, я напоролся на железную ограду, а он сбежал. Я, видите ли, верю в людей и потому предпочёл считать его трусом, а не мерзавцем. По крайней мере, он так ещё и не признался.
- Значит, ваш убийца, которого ищут, всё это время был здесь, в нашем доме?..
- И пусть попробуют поискать его здесь, я бы на это посмотрел, - усмехнулся я.
- Но эти приметы... широкоплечий, с большим родимым пятном на щеке, носит широкополую шляпу...
- Должно быть, кого-то хотят подставить, - я пожал плечами.
- У вас есть знакомые или родственники, которые подходили бы под эти приметы?
- У меня было много студентов, всех не упомнишь. Но родинка...
- Это заметная примета.
- Да, пожалуй, её я бы запомнил.
- Странно, что кто-то так точно описал приметы, при том, что на момент убийства рядом с вами никого не было.
- Говорю же: кого-то наверняка подставили.
- Вы думаете, это подстроено ради мести кому-то?
- Да нет, почему же... из корысти. Вы будто не знаете, как это делается? Кто-то очень хочет получить премию или повышение. Должно быть, ему нужно закрыть десять дел до конца квартала, вот и всплыло снова старое нераскрытое дело, и подвернулся кто-то, кого не удалось закрыть по другому делу. И его приметы пригодились.
- Невысокого же вы мнения о нашей полиции.
- Отчего же? Я знаю, что в каждой организации есть свои энтузиасты и бессребреники. Но, думаю, вы понимаете, что таковых всегда меньшинство.
- А кто такой Тисовый король? - вдруг спросил Гилберт Холдер, также читавший письмо.
- Как, вы не знаете?.. Впрочем, почему-то я не удивлён...
- И кто же это?
- Фольклорный персонаж, хозяин леса, - пояснил я. - Он носит корону из тисовых ветвей или оленьих рогов. Есть его аналоги в мифологии других стран, например Лесной царь в Германии. Как все подобные персонажи, он не добр и не зол, может помочь заблудившемуся путнику, а может и подшутить над ним. Следит, чтобы охотники не брали больше добычи, чем нужно, и наказывает браконьеров. Порой легенды о Тисовом короле смыкаются с легендами о сидах, и ему приписывается то же, что и им: например, что он похищает детей или людей, которые ему понравятся, и что его дары превращаются в осенние листья.
- Вы читаете лекцию, профессор? - полюбопытствовал присоединившийся к нам Хантер. - Я всё пропустил?
- Нет, просто исправляю плоды невежества.
- Но разве это не ваша прямая обязанность?
- Именно так.
Гилберт сказал, что некий коллега сообщал ему письмом, что в окрестных лесах могут находиться некие древние камни с письменами. Насколько я понял из его рассказа (а я едва не запутался в камнях), об этих камнях упоминали надписи на других камнях, имевших также отношение к Тисовому королю. Но те, первые камни обнаруживший их студент-богослов, посчитав языческим капищем, спихнул в реку, предварительно переписав надписи. И как только таких олухов допускают до науки?.. Саймон Смит, в свою очередь, сказал, что обнаружил карту неизвестной местности, на которой также были отмечены камни.
- Где вы нашли эту карту?
- Вы не поверите: у нас дома. Мне кажется, если простучать все стены нашего особняка, можно найти ещё много интересного...
- И разбудить парочку тысячелетних вампиров, - добавил я.
- Но мы ведь сами вампиры.
- Думаю, они не будут рады тому, что мы их разбудили.
Питер вызвался зарисовать описанные в письме камни, а Гилберт загорелся идеей отправиться на их поиски. Конечно, в Шотландии древние камни - на каждом углу, но это не значит, что их изучение не может быть интересным.
- Это может быть и подделкой, - заметил я. - Какой-нибудь романтично настроенный юноша, проходя мимо, мог нацарапать на камне вместо "Здесь был Джон" балладу о Тисовом короле. Впрочем, как только мы увидим камень, мы сразу это поймём.
- Надпись должна стереться от времени...
- Камень можно искусственно состарить.
- Вряд ли кто-то шёл в горный лес только для того, чтобы искусственно старить камни!..
- А на камне может быть высечен список добычи? - спросил Гилберт. - Вроде в Скандинавии так делали.
- Нет, я не слышал о таком, - возразил я.
- А как же добыча, которую помещали в захоронения?..
- В захоронениях, конечно, были разные предметы, но никто не помещал на камнях опись этих предметов!..
Письмо Гилберта также сообщало что-то о Вороньей башне и содержало фразу "в стороне от пути людей". Наверняка она означала, что этим путём ходили не люди, а иные существа, например сиды. И мисс Лили тут же заявила, что хотела бы познакомиться со здешними сидами, только им не следует знать о том, что у неё есть друг-фомор, которому она помогла.
- Когда вы успели?.. - изумился я.
- Вчера вечером. Я сдвинула один камень, а он вышел и сказал, что теперь он свободен.
- Почему вы решили, что это был именно фомор?
- У него была костяная нога...
Час от часу не легче. Ещё четыре года назад я был уверен, что и вампиры, и сиды, и фоморы - вымышленные герои сказок и легенд. А теперь я сам был вампиром и был готов поверить в существование кого угодно.
- Можно сказать им, что мы знакомы с одним потомком сидов, - предложила Лили.
- А если его появление на свет было связано с какой-нибудь неприятной историей? - сказала леди Беатрис.
- Да, наверняка связано, - признала Лили. - Спасибо, я об этом как-то не подумала.
- Не думаю, что нам вообще стоит знакомиться с сидами, о которых мы слишком мало знаем, - заметил я. - Неизвестно, как они относятся к вампирам.
- А если они согласятся отдать хоть капельку своей крови... - произнесла Лили мечтательно.
- Сомневаюсь в такой их щедрости.
К нам заходил только егерь лорда, чтобы удостовериться, что мы ни в чём не нуждаемся. Затем леди Беатрис решила сходить до кареты, чтобы забрать некоторые вещи, и я вызвался её проводить. Том Харди пошёл с нами, и увязался Питер. День выдался солнечным для Шотландии, но я всё равно был рад прогуляться: на природе - не то что в городе, когда боишься попадаться людям на глаза. Раньше я не был любителем походов, и только став вампиром, оценил свободу, которую даёт загородное уединение.
На обратном пути мы встретили мадам Алису, направлявшуюся в замок, и она попросила Беатрис и Тома сопроводить её, а нам с Питером велела возвращаться в охотничий домик.
- Профессор, присмотрите за младшими, чтобы они не шалили, - сказала мадам Алиса.
Легко сказать! В охотничьем домике было скучно, и не прошло много времени, как Гилберт засобирался смотреть на камни - прямо сейчас, не дожидаясь сумерек и не дожидаясь возвращения мадам Алисы. Я был готов, немного переведя дух, сходить вместе с ним, - но, разумеется, остальные также захотели присоединиться. А Джордж Харрис и Хантер, которые всё утро о чём-то разговаривали в доме (и в кои-то веки - тихо, словно их подменили), решили отправляться к сидам, к которым у них было какое-то дело. Это также привлекло желающих посмотреть на сидов, и вскоре стало ясно, что пойдут все. Я подумал, что безопаснее будет идти всем вместе, чем оставлять кого-то в доме без присмотра. Лили решила оставить мадам Алисе записку.
- Но обещайте, что только посмотрите на сидов, - сказал я. - Иначе можно уйти в Холмы, а вернуться через двести лет.
- Но мы ведь вампиры.
- А вы думаете, мадам Алиса обрадуется, если, вернувшись, никого не застанет и будет ждать вашего возвращения двести лет?!..
Также высказали идею убрать всё, что может указывать на то, что мы вампиры, на случай, если в домик вновь зайдёт егерь или другие местные люди. Но мой стакан крови был допит, а в закрытые кувшины люди едва ли будут совать нос.
- Раз я не смог вас остановить, я вас возглавлю, - вздохнул я, выходя со двора домика следом за остальными.
- Вы не очень-то и пытались, - заметил Хантер.
- Потому что это бесполезно. К тому же, мне самому любопытно взглянуть на камни.
Выйдя на дорогу, мы встретили ещё пару слуг из замка, которые радушно пригласили нас на абрикосовый компот. Я пообещал, что мы непременно отдадим должное компоту, но позже. Услышав, что мы собираемся смотреть на старые камни, нам показали направление: в одной стороне были развалины Вороньей башни, над которой, по словам егеря, всё время кружат вороны, а в другой стороне - руины крепости фей, где, по слухам, пропадали люди. Но, как сказал егерь, сколько он ни ходил по фейской поляне - ничего дурного с ним не случилось, а вот возле башни следует быть осторожней: камень может сорваться из-под ноги или упасть на голову.
Мы горячо поблагодарили егеря за объяснения и советы. Но направления, указанные им, были противоположными, и вновь никто не хотел ждать. Тщетно я говорил, что у нас весь день впереди и мы можем все вместе посетить сначала Воронью башню, затем крепость сидов: наша импровизированная экспедиция начала разделяться. Запомните, все проблемы всегда начинаются со слов "давайте разделимся"!.. Я подумал, что Харрис и Хантер - достаточно взрослые люди (сиречь вампиры), чтобы не делать глупостей и не давать их делать другим, и позволил уйти вместе с ними Харману, Дее и Лили. Гилберта я не мог отпустить одного, да и камни всё ещё привлекали меня больше, - и с нами пошли Питер и Саймон Смит.
По дороге к башне, по-видимому, ходили редко - она была узкой, петлявшей среди камней и оврагов и местами совсем заросшей. Саймон время от времени не разбирал тропы и шёл напролом, но хотя бы осторожно; зоркий глаз Питера замечал тропу хорошо, однако он слишком спешил. Я напоминал ему, что не нужно бегать, на что он отвечал:
- А что с нами может случиться? Мы же вампиры.
- Можно оступиться, упасть в пропасть и свернуть шею.
Так мы вышли на небольшую поляну на горном плато, по разным концам которой стояли три каменные плиты, испещрённые знаками и увитые плющом. Знаки в виде чёрточек-засечек на вертикальных линиях напоминали узелковую письменность, только высеченную в камне. Часть надписей откололась, изъеденная временем, или заросла мхом. Похоже, это место посещали люди и ухаживали за ним, пусть и редко, раз оно не исчезло в кустарнике.
- Должно быть, это древнее святилище, или захоронение некоего вождя, - предположил я. - Вероятно, камней когда-то было больше трёх и они образовывали круг.
- То есть в древности здесь проводили ритуалы? А что если это было святилище Трёхликой богини? - спросил Саймон, который следом за мной обходил камень за камнем.
- Как знать. Насколько я видел, святилища богини более... изящны.
- Оно могло измениться со временем.
- Тоже правда, - я попытался представить себе среди шотландских сосен невесомое строение в античном духе, с цветами и фресками. Получилось плохо.
Гилберт перерисовывал знаки в свой блокнот. Питер предложил:
- Может, просто забрать камни с собой?
- Во-первых, как мы их потащим? Они наверняка вкопаны очень глубоко, - ответил я. - Во-вторых, так мы поступим ничем не лучше, чем тот теолог, который сбросил камни в реку. Святилище состоит не только из камней, но и из всей окружающей их территории. Зачастую камни располагали так, чтобы солнечный или лунный свет падал определённым образом. Например, чтобы солнце садилось или вставало точно между двумя колоннами. Или чтобы тени от камней, когда солнце в зените, складывались друг с другом и указывали на место захоронения. Или чтобы определять направление по звёздам...
- Ну, экспериментов с солнечными лучами мы проводить не будем, - рассудил Саймон. - Но можно будет вернуться сюда ночью и посмотреть на них при лунном свете.
- Да, пожалуй, эта хорошая идея.
Когда Гилберт закончил копировать надписи, мы отправились по тропе дальше, к высящимися среди деревьев живописным развалинам башни. Должно быть, когда-то она была сторожевой на границах владений, а теперь верхние камни осыпались, деревянные перекрытия провалились внутрь, и их опутал плющ, скрывая следы разрухи и делая их частью природного пейзажа. И в самом деле: чем ближе мы подходили к башне, тем больше встречали воронов, круживших над дорогой или сидящих на ветвях и вывороченных с корнями деревьях. Я предупредил, чтобы никто не входил внутрь башни и только смотрел со стороны.
Неожиданно из-за башенной стены вышел человек - я готов был поклясться, что не видел ни тени его присутствия и не слышал шагов, но он не мог материализоваться из воздуха... разве что превратиться. Человек был молод, хорош собой и одет как денди, и опирался на трость.
- Приветствую, - я решил, что лучше вести себя как можно более вежливо.
- Добро пожаловать. Что привело вас сюда?
- Мы... просто прогуливаемся. Осматриваем окрестности. Простите, что потревожили ваше уединение.
- Вы гости хозяина замка?
- У нашей... наставницы и покровительницы есть к нему дела. А мы остановились в охотничьем домике здесь неподалёку, на... пикник. На один день.
- Что ж, я могу показать вам башню, - и он пригласил нас радушным жестом.
- О, это весьма любезно с вашей стороны!
Это не было похоже на ловушку, и я шагнул вперёд, чувствуя себя тем преподавателем, что привёл учеников в музей на экскурсию. Юноша по-хозяйски показал нам достопримечательности заброшенной башни: зелень, проросшую сквозь пол, затянутые паутиной углы и колонию летучих мышей, спящую под потолком.
- Дальше находятся жилые помещения, но туда мы не пойдём, чтобы не тревожить моих учеников и учениц.
- Да, конечно. - я уже не сомневался, что подопечными были вороны: некоторые из них расселись по камням и кочкам в стороне от башни и наблюдали за нами с любопытством.
- А мы ведь так и не представились, - заметил хозяин.
- Да, верно. Вы появились слишком... неожиданно, - признал я. - Мы прибыли сюда с мадам Алисой, она держит в Эдинбурге пансион для сирот. И юные дарования, - я указал на Питера, - там обучаются, а такие, как я, преподают. Моё имя Вильгельм Хайдеггер.
Остальные мои спутники также представились, и Саймон назвал себя простым рабочим.
- Мистер Смит, как всегда, слишком скромен, - заметил я. - Это наш мастер на все руки.
- Женщине в самом деле не следует путешествовать без верного помощника, - уважительно признал наш собеседник. - А моё имя Оливер.
- Оливер Кроу? - вдруг спросил Гилберт.
- Откуда вы знаете это имя?
- А вы меня не помните?
- Признаться, не припомню. Где мы встречались?
- Вы приходили в мой приют. Во многом благодаря вам я и стал студентом Кембриджа.
- Вот как. Да, припоминаю, приходил. Рад это слышать.
- Никогда не знаешь, как отзовётся сделанное однажды добро, - подытожил я с улыбкой, дабы избежать неловкости, поскольку Кроу явно не мог помнить всех приютских детей, встречавших его во время благотворительного визита. Мне вдруг вспомнилось, что Гилберт был стипендиатом Общества святого Георгия... Имело ли оно отношение к Ордену святого Георгия?..
- Я должен откланяться, меня ждут мои подопечные, - попрощался Оливер.
- Разумеется, у вас много дел, мы не смеем вас задерживать, - согласился я. - Мы и так отняли ваше время. Благодарю вас за экскурсию, и, в свою очередь, приглашаю навестить нас в охотничьем домике.
Мне хотелось познакомиться с ним поближе и узнать о нём больше. Я был почти уверен, что он понимал, что мы - вампиры, вот только кем был он сам?..
- Никогда бы не подумал, что встречу Короля-Ворона, - говорил я, пока мы пробирались по тропе обратно.
- А вы думаете, что это был Король-Ворон? Мы встретили ставленника сидов?..
- А кто же ещё?.. Ну, даже если и не король, но явно покровитель здешних воронов. Думаю, они так же, как и он, могут обращаться в людей.
- Он упоминал своих подопечных, но не сказал, кто это. А в этой башне людям жить негде...
- Зато там живут вороны. Мой патрон и родич немного рассказывал мне о том, что бывают и другие оборотни помимо волков, хотя волки - самые распространённые из них. Также он говорил, что если волки - оборотни лунные, то птицы - оборотни солнечные.
- Но ведь мадам Алиса рассказывала, что оборотни могут превращаться когда захотят, а не только при свете луны, - возразил Саймон.
- Это так. Но если лунный свет даёт силу волкам, то птицам даёт силу солнечный свет. Впрочем, всё это только легенды.
Мы вновь миновали поляну с камнями, что означало, что мы не сбились с пути, и вскоре вышли к охотничьему домику. Сперва нам показалось, что никто ещё не вернулся, но, подойдя поближе, мы увидели мадам Алису, сидевшую в своём неизменном кресле. Я не стал бы ничего от неё скрывать и сообщил, что мы ходили взглянуть на камни и познакомились с Королём-Вороном.
- Вы считаете, что Король-Ворон существует? - спросила она.
- А почему нет? Если сиды существуют, то почему бы не существовать и Королю-Ворону, и Тисовому королю?.. И вы, кажется, говорили, что встречали его раньше? - обернулся я к Гилберту. - И он с тех пор не изменился?
- Да. Когда я был ребёнком, он также выглядел как мужчина с тростью. Мне казалось, тогда он даже выглядел... старше.
- А я когда-нибудь смогу выглядеть старше, чтобы обо мне не говорили: "такой молодой, а уже наставник"? - спросил Питер.
- Конечно, сможешь, - пообещала мадам Алиса.
Гилберт занялся расшифровкой перерисованных надписей - видимо, помимо указания местности полученное им письмо содержало ключ к знакам. Вскоре за деревьями появилась тёмная фигура. Она остановилась на дороге, но не приближалась, словно наблюдая издалека и раздумывая, не заблудилась ли. Я сперва подумал, что это ещё кто-то из людей лорда, но, когда фигура всё же шагнула на тропу, ведущую к охотничьему домику, я разглядел трость. Вороний пастырь на удивление быстро принял моё приглашение.
- Добро пожаловать! - я вышел ему навстречу. - Прошу прощения, что нам нечем вас угостить, мы не ждали гостей... Это мадам Алиса, наша наставница, о которой я вам рассказывал.
После приветствия Оливер Кроу сел напротив мадам Алисы и стал беседовать с ней о самом повседневном: он спрашивал, какие финансовые дела связывают её с лордом, она отвечала, что арендует у него дом... Конечно, я напрасно надеялся, что Оливер расскажет о себе, - но он по крайней мере не был враждебен к вампирам. Попрощался он чрезвычайно скоро, и я вышел его провожать, но он напоследок захотел побеседовать с Гилбертом. Они говорили долго; подслушивать я не стал. Когда Оливер ушёл, Гилберт сообщил, что тот предупредил его о спящем в этих краях чудовище, которое проснётся, если равновесие нарушится.
- А разве равновесие в мире ещё не нарушилось? - усомнился Саймон.
- Возможно, имеется в виду только здешняя местность, благополучно изолированная от треволнений внешнего мира, - предположил я.
Гилберт вернулся к расшифровке надписей, и я поинтересовался:
- Как успехи?
- Это похоже на какое-то заклинание.
- В таком случае не произносите его вслух.
- Я и не собирался...
- Надо же, у вас появляются разумные мысли.
Было уже поздно догонять остальных, ушедших смотреть на крепость фей, а дожидаться их было скучно. После встречи с Оливером Кроу меня переполняло вдохновение и воодушевление, и я произнёс:
- Мне невольно вспоминаются все легенды о Короле-Вороне...
- Какие? - полюбопытствовала мадам Алиса. - Признаться, я не знаю ни одной.
- Самая распространённая из них - легенда о сватовстве Короля-Ворона, - начал я. - Один человек, которому Король-Ворон помог или же спас его, обещал отдать ему в жёны младшую из трёх своих дочерей. Но этому человеку стало жаль свою любимую младшую дочь, и дважды, когда Король-Ворон приходил на его порог, отказывал ему или предлагал в жёны своих старших дочерей. Далее версии легенды разнятся; по одной из них, старик-отец сначала ослеп, затем слёг, и тогда младшей дочери удалось вызнать у него, по какой причине это с ним произошло. И когда в третий раз пришёл Король-Ворон, она сама вышла ему навстречу, и согласилась стать его женой.
- Интересная история.
- Но на этом легенды не заканчиваются. Есть ещё одна легенда, в которой Король-Ворон унёс невесту в свой замок в горах и сказал, что на нём лежит не то гейс, не то проклятие, и она не должна смотреть в его лицо ночью год и один день. И каждый день он улетал в обличье ворона, а вечером возвращался, сбрасывал чёрные перья, ложился в постель и отворачивался. В конце концов его жене это надоело, и когда остался последний один день, она подумала, что время почти пришло и ничего плохого не случится. Поэтому ночью она зажгла свечу, склонилась над Королём-Вороном и посмотрела в его лицо. Но капля горячего воска упала ему на щёку, он проснулся, увидел её и спросил, что же она наделала. А на рассвете явился колдун и унёс Короля-Ворона с собой.
- Красиво.
- Но и это ещё не последняя легенда. В следующей истории жена Короля-Ворона отправилась его искать в далёкие земли, где никогда не восходит солнце и никогда не тают лёд и снег. Друиды дали ей волшебный золотой серп, чтобы она могла сжать им серебряную траву. И встретила она сначала медную траву, затем траву стальную, затем сжала серебряную траву и с её помощью усыпила злого колдуна. Так Король-Ворон был свободен, и все прочие вороны, которые были заколдованы вместе с ним, вновь смогли стать людьми. И вот на этом легенды точно заканчиваются... Хотя есть и те версии, что заканчиваются раньше. Например, одна гласит, что невеста Короля-Ворона, как только вышла к нему на крыльцо, тоже обернулась птицей, и так с тех пор они и летают вдвоём. И когда люди видят двух летящих воронов, то говорят, что это Король-Ворон с его королевой.
- Надо же, не знала таких историй, - произнесла мадам Алиса.
- А есть ещё сказка о наследнике Короля-Ворона.
- И о чём она?
- Она о том, как когда-то некий злой король не то велел убивать всех язычников в своей стране, не то просто захватил чужие земли и учинял там разбой. И одна женщина, не то жена вождя, не то просто первая красавица, положила своего младенца-сына в корзину и отправила вниз по реке. А Король-Ворон, пролетавший мимо, увидел, как корзина с младенцем приближается к горному водопаду, подхватил её и унёс в своё горное королевство. И вырастил ребёнка как своего наследника, потому что после смерти любимой жены он более не женился и не было у него детей. Но, хоть отец своей магией и наделил его возможностью превращаться в ворона, мальчик всё равно отличался от других воронов... был, так сказать, белой вороной. И однажды он спросил отца о том, откуда он взялся. Отец сказал ему правду и дал ему выбор: хочет ли тот оставаться вороном или стать человеком. И тогда вороний принц сказал, что желает освободить свою мать из плена злого короля. Король-Ворон сказал ему, что когда он спустится с гор, то потеряет возможность обращаться вороном, но дал ему с собой волшебную флейту, чтобы наследник мог трижды призвать его на помощь. Спустившись с гор, вороний принц повстречал дочь лесного короля, - того самого Тисового короля, быть может, - и она согласилась провести его через лес, чтобы его не трогали дикие звери и деревья расступались перед ним. Но у принца были враги, которые не хотели, чтобы наследником Короля-Ворона стал именно он, и трижды они чинили ему препятствия. Один раз они устроили лесной пожар, в другой раз он чуть не сорвался в водопад, в третий раз дочь лесного царя пленила злая ведьма, притворившаяся несчастной старушкой... И трижды сын Короля-Ворона вынужден был призывать его на помощь. Но увидел Король-Ворон, что всякий раз тот просит помощи не для себя: его сын спасал то животных из пожара, то ребёнка, плакавшего на вершине скалы, то свою подругу... Наконец, принц воронов и дочь лесного короля достигли владений злого короля, и принц пригрозил ему, что воронье королевство пойдёт на него войной, если тот не отдаст ему мать. Но злой король привёл и поставил перед ним много женщин, а злая ведьма превратила его мать в уродливую старуху. И принц ходил среди женщин, и из-за колдовства видел в каждой сходство с собой: у одной были такие же светлые волосы, у другой - такие же голубые глаза, у третьей - похожий голос... Но только когда он подошёл к старухе, та сама узнала его и заплакала, и он сказал: вот моя мать, самая красивая женщина моих родных земель! Тут колдовство спало, да и Король-Ворон с армией воронов прибыл сыну на помощь и победил злого короля. Правда, в одной из версий этой легенды Король-Ворон погиб в бою, и его народ, потеряв способность превращаться в воронов, рассеялся среди людей... И вот на этом - действительно всё. Кажется, я утомил вас своими сказками...
Сказки у меня закончились, а уходившие к фейской крепости всё не возвращались.
- Вы закончили расшифровку? - поинтересовался я у Гилберта.
- Да. Похоже, в этом святилище проводились человеческие жертвоприношения.
- Вот как. И вы поделитесь этим сенсационным открытием с кем-нибудь, кто сможет его опубликовать?
- Думаю, нет.
- И снова вы высказываете разумные мысли! Да, никому не понравится, если здесь будут шастать учёные. Того и гляди, действительно разбудят какое-нибудь лихо.
И едва я успел дорассказать, как появился Харман. Один.
- А где остальные?
- Они... исчезли в тумане. Они все ушли туда, и я не смог их остановить, - даже Дея! Все, кроме меня!..
Я совершил немалое волевое усилие, чтобы не выругаться при дамах.
- Я же говорил им не соваться к сидам!.. Они ведь обещали мне, что будут только смотреть!..
Мадам Алиса не ругала меня, но оттого мне было только более стыдно за то, что я позволил всем пятерым уйти без присмотра. Впрочем, быть может, они ушли в Холмы не по своей воле.
- Но ведь егерь говорил, что много раз проходил там и не пропадал... - пробормотал Саймон.
- Возможно, местные люди сидам наскучили, - предположил я.
Было бессмысленно отправляться на поиски: так могли бы пропасть и все остальные. Оставалось только ждать, когда ушедшие вернутся. Но это были ещё не все плохие новости: Харман сказал, что видел по дороге вооружённый отряд, следующий горными тропами. Его отделяло от них ущелье, так что они его не заметили. Но с ними был мужчина в чёрном, который шёл в тёмных очках и под зонтом, закованный в кандалы.
- Мне жаль нашего собрата, попавшегося Охотникам, - произнесла мадам Алиса. - Но сейчас я должна заботиться о собственных детях.
Мне подумалось, что, возможно, ушедшим в Холмы вампирам сейчас безопаснее оставаться там, нежели идти по горным дорогам. А ведь минувшим вечером Саймон говорил, что для того, чтобы перебить такую историческую ночь, когда он согласился с Хантером, на следующую ночь к нам должна явиться армия Охотников... Накаркал.
- Хантер мог их навести. Посмотрим правде в глаза: он Охотник и никогда не переставал им быть...
Я не стал спорить, хотя продолжал считать, что Хантер не пошёл бы против мадам Алисы. Да и мадам Алиса не была бы так глупа и самонадеянна, чтобы обратить в вампира и притащить в свой дом потенциального врага, а не друга.
Но что мы могли противопоставить целому отряду? Ничего. И уйти не могли, бросая позади тех, кто ушёл в Холмы. Мадам Алиса и Беатрис могли разве что задержать Охотников, позволяя скрыться остальным. Саймон также порывался остаться, и Беатрис спросила его:
- Сколько раз вы выживали после встречи с Охотниками?
- Один раз.
- А я - множество раз. И мне всегда удавалось ускользнуть.
Ускользнуть, но не устоять в сражении лицом к лицу?.. Я понимал, что просто не смогу спасать свою шкуру, пока две женщины будут прикрывать отступление. Да, я был слабосильным как вампир, и у меня был только револьвер, а стрелял я плохо, - но... даже просто споткнувшись о меня, преследователь уже потеряет немного времени. А я уже достаточно пожил.
- Интересно, а как вороны отнесутся к Охотникам?..
- Можно спросить у них самих.
- Не думаю, что они будут рады чужакам, - предположил я.
- Вот пусть и склюют друг друга, - сказал Саймон.
- Ты слишком несправедлив к нашим соседям. Они отнеслись к нам мирно.
Гилберт сказал, что может создать взрывчатку, но для этого ему нужны сера и селитра. Серу он обнаружил возле Вороньей башни, а селитру можно было попросить у садовника лорда. К воронам мадам Алиса даже готова была отпустить его одного - похоже, они ему доверяли. Завидовал ли я ему? Конечно! Он ничем не заслужил их внимания, кроме того, что у него был ключ к чтению надписей на камнях. А идти с ним к садовнику вызвалась Беатрис - сперва попросить селитру, говоря, что в нашем особняке вянут розы, а если не получится, то применить внушение.
Подготовка к обороне и напряжённое ожидание неизвестного выматывали, хоть и не продлились долго. Питер очень переживал, в том числе и потому, что у него было не доставленное письмо к некоему человеку, и Оливер Кроу, которого они с Саймоном встретили на дороге, сказал ему, что этого человека можно будет встретить на обеде у лорда. Но мадам Алиса не отпускала Питера в замок и нам всем говорила не ходить туда: она уже отболталась от гостеприимства хозяина, сказав ему, что ещё не все её подопечные обучены хорошим манерам для присутствия в высоком обществе. Питер ушёл из охотничьего домика и отсиживался у дороги, и Саймон приглядывал за ним и разговаривал с ним. Я был благодарен Саймону за эту добровольно взятую на себя заботу о младшем из нас: я не был уверен, что подобрал бы верные слова в свете... Да в свете того, что я трус.
Пока Гилберта не было, я заглянул в его тетрадь с записями расшифровки. "Если ты достоин, принеси жертву..." - нет, это не о человеческих жертвоприношениях. Скорее, о праве на... что-то. О плате за вход на ту тропу, что вела мимо человеческих троп?..
Ожидание разрешилось самым странным образом. Харман, отошедший куда-то осмотреться, вдруг прошёл мимо нас, как тень, в белом окровавленном хитоне. Он смотрел прямо перед собой, но, казалось, ничего не видел и не слышал, хотя мы окликали его:
- Эй, где ты взял такую одежду?..
- Харман?.. - я тоже подошёл к нему. - Кого ты съел?..
И тут видение рассеялось, белая ткань и кровь исчезли, а Харман начал кричать, что это он во всём виноват, и куда-то рваться. Мадам Алиса и Беатрис с трудом могли удерживать его вдвоём. Наконец, выбившись из сил, он осел на землю, мадам Алиса поддержала его и попросила дать ему крови. Беатрис протянула свой бокал. На несколько минут мы оставили Хармана в покое, он приходил в себя, лёжа головой на коленях мадам Алисы, которая, возможно, понимала в происходящем не больше, чем мы...
Встав на ноги, Харман сообщил, что в нём проснулись воспоминания древнего вампира Горация, при этом память Хармана также осталась при нём (кажется, про тысячелетних вампиров я также накаркал). Он был убеждён, что раз Трёхликая дала ему второй шанс, то он должен исправить ошибки Горация. Я мало смыслил во всех этих древних вампирах: для меня Гораций, Абрахас, Тертуллий были лишь именами, которые мне называл мой патрон и показывал их символы. Знак Тертуллия я видел на кулоне мадам Алисы - это значило, что она принадлежала к его роду и была им отмечена. Но биографии исторических личностей вампирского сообщества я не знал, и теперь за один день узнал много нового.
Насколько я понял Хармана, когда-то Гораций заключил сделку с сидами (что весьма непросто, но я слышал легенды о старинных соглашениях, которые заключали с сидами прародители вампиров) и запер в Холмах ещё одну древнюю вампиршу, Агату, вроде как свою возлюбленную, дабы она не мешала ему взять всю власть в свои руки. Видимо, поэтому туман, поглотивший остальных, и не пропустил Хармана. Более того: теперь он был уверен, что сверкавшее в тумане глазами рогатое существо-привратник, которое он видел, прежде чем все исчезли, и было Агатой. Также Харман сообщил, что Охотники, идущие по горам, схватили Абрахаса, и что необходимо освободить всех - и Агату, и Абрахаса, - чтобы сообща разгромить Орден. Но я бы не был так уверен, что древние вампиры, имеющие друг к другу старые счёты, захотят объединяться против врага, который и так был не столь силён, как прежде.
- А этот Абрахас... так же, как ты, в другом теле? - уточнил я. - Или как Абрахас?
- Абрахас как Абрахас.
- Но как Охотникам удалось схватить древнего вампира? Точно ли они его ведут - или он их? И точно ли он на нашей стороне?..
Я не мог поверить в то, что кучка Охотников, пусть даже и очень сильных, могла контролировать самого Абрахаса. Скорее уж он притворился, что сдался, чтобы манипулировать ими, выдавая выгодную для себя информацию. Я не понимал альтруизма Хармана, рвущегося всех спасать, зато прекрасно бы понял, если бы Абрахас руками Охотников собирался избавиться от давнего соперника, откуда-то узнав о его перерождении.
- А у тебя сейчас силы Горация? Или Хармана? - спросила мадам Алиса.
- Хармана... - неуверенно ответил тот.
- Ты можешь превращаться в туман?
- Да, могу.
- Значит, у тебя силы Горация, мой дорогой. Я не умею обращаться в туман, и никто из нас не умеет. И хотя я очень уважаю тебя, Гораций, как одного из прародителей нашего рода... Харман - мой сын. И я прошу тебя вернуть мне его живым.
- Значит, все вампиры могут перерождаться?.. - спросил кто-то.
- Не думаю, - ответила мадам Алиса. - Гораций - вампир, проживший не одну тысячу лет и совершивший много деяний. Такие, как он, имеют большое значение для богини.
- Значит, прожить надо так, чтобы богиня сказала: "а ну-ка, повтори"? - решил Саймон.
- Не совсем. Скорее она скажет: "ну ты и накосячил, иди исправляй", - поправил я.
Началось обсуждение планов спасения Абрахаса. Если всё же считать, что Охотники сумели его пленить и удерживать, то Гораций не справился бы с ними в одиночку. К тому же при нападении Охотники могли бы убить пленника. Беатрис предложила притвориться обычной женщиной, на которую напали, и позвать на помощь, чтобы захватить живым одного из Охотников и обменять его на Абрахаса. Саймон даже готов был изображать разбойника, а остальным полагалось прятаться в кустах. Но я видел этот план заведомо обречённым на провал.
- Они не такие дураки, чтобы приходить на помощь поодиночке, - заметил я. - Они прибегут всей толпой, а я по-прежнему не уверен, что мы сможем с ними справиться.
- А я не готова жертвовать ради Абрахаса всеми вами, - согласилась мадам Алиса.
Планы на то, что делать, если Охотники явятся сюда, также были не слишком убедительными. Притвориться, что у нас есть человеческие заложники, которых мы можем убить?.. Но нам никто не поверит, если их не предъявить. А отличить вампира от человека Охотники сумеют, просто прочитав молитву, от которой "заложников" тут же накроет.
- Они просто устроят нам массовый катехизис, - отмёл идею Саймон.
Взять в качестве настоящего заложника лорда - идея ещё более безумная: это принесёт нам такие проблемы с человеческими властями, что придётся бежать из страны или очень уж глубоко залечь на дно. Если кто-то хочет стать вампиром ради могущества, то в такие моменты, как этот, самое время почувствовать свою беспомощность.
- А если взять в заложники кого-то из Охотников и грозиться его убить?..
- Они фанатики. Они вполне могут решить, что одним из них можно и пожертвовать ради успеха общей миссии.
- И заложник может сам убить себя, только бы не дать остальным отступить, - добавил я.
Харман-Гораций - мы не вполне понимали, как теперь к нему обращаться - решил начать с того, чтобы явиться в Холмы, назвать своё имя как Горация и освободить Агату и тех, кто ушёл туда раньше. Он обратился туманом и исчез. Я приготовился к очередному долгому ожиданию, но он быстро вернулся и сказал, что его не пропускают без свиты. А когда ещё выпадет шанс побывать в Холмах?.. Я вызвался его сопровождать, и Саймон также. Саймон взял с собой меч, принадлежавший мадам Алисе, а при мне по-прежнему был револьвер.
- Мы совсем как настоящая свита, - говорил Саймон, шагая за Харманом. - Король, его советник и генерал. Ну ладно, не генерал... начальник охраны.
Впереди на дороге мы увидели человека, который приближался в сопровождении уже знакомого нам егеря. Гораций тут же обратился туманом и укрыл нас... собой. Я ни разу прежде не находился в тумане, который был бы при этом живым, и это было странное ощущение. Невидимые, мы слышали, как егерь растолковывает этому человеку дорогу: в какой стороне охотничий домик, в какой Воронья башня... И направился путник прямиком к охотничьему домику. Когда он отошёл достаточно далеко и видно было, что ему вышли навстречу, - мы могли продолжить путь.
- Я видел его раньше, - сказал Саймон.
- На премьере? - полюбопытствовал я.
- На какой премьере?..
- Ну, ты ведь раньше работал в театре?..
- А! Нет. Он Охотник, но когда мы однажды столкнулись, он отпустил меня. Даже зная о том, кто я.
- Вот как... Ничего себе, как бывает. Что ж, надеюсь, что уж с ним одним наши сумеют...
- ...Договориться?
- Справиться.
Я не очень-то верил в Охотников, которые отпускали вампиров, поверив им на слово. Для чего тогда они вообще становились Охотниками? Почему не объявлялись предателями среди своих же?.. Наверняка такие "акты милосердия" предпринимались для того, чтобы заполучить лояльного вампира и пользоваться им для получения информации.
Так мы вышли на поляну, на которой, как говорили местные, танцевали феи, и направились к проступающей из тумана белой крепости. Вернее, проступали только ворота, а всё прочее было не то скрыто туманом, не то создано из него. Теперь, когда Гораций явился со свитой, ворота распахнулись, и мы вошли. Мы попали в проход между двумя стенами, который, как я вскоре понял, был началом лабиринта. Встретившая нас женщина явно была из сидов, в зелёной одежде и с серебристо-стальными переливами на лице, рассыпающимися звёздным узором. Это и была та, что когда-то звалась Агатой, а теперь - Крапивой. И, конечно, ей нужно было поговорить с Горацием.
- Ты пришёл только за своими друзьями, да?
- Я пришёл освободить тебя.
- А что же ты раньше не приходил? Был занят тем, что упивался властью?
- Я только сейчас вспомнил. И как только вспомнил, сразу поспешил за тобой.
- Мы даже не знали, что это Гораций, - подтвердил я.
- Ещё сегодня утром я набил ему морду, - добавил Саймон.
- Надеюсь, и за меня пробил пару раз!.. - воскликнула Крапива-Агата. - И что же ты делал до того, как переродился?
- Упивался властью.
Было даже как-то неловко присутствовать при этой семейной сцене. Агата хотела ударить Горация своей плетью из крапивы, но Саймон, отменно войдя в роль главы охраны, вовремя подставил руку и пострадал сам. Убедившись, что мы твёрдо намерены идти дальше, Крапива сказала, что мы должны будем пройти испытание: пройти три шага над пропастью, пока она будет судить наши деяния. Что может быть скучнее суда? Неужели сиды взяли на себя обязанности ангелов господних?..
- Что ж, высоты мы не боимся, - усмехнулся я.
- Как и отвечать за свои поступки, - добавил Саймон.
Гораций пошёл первым, и нам пришлось его дожидаться в теньке. Отвечая, он вкратце рассказал свою историю целиком: как последовательно избавился от всех своих соратников, чтобы единолично править Британией, а потом его убил его собственный ученик. Я едва удержался от усмешки: когда предаёшь других, немудрено, что подашь пример своим подопечным, и они также предадут тебя. Гораций получил, что заслуживал. Харман определённо нравился мне больше.
И только я собрался встать и пойти вторым, как Саймон коварно спросил, пропущу ли я его вперёд. Я согласился, и он ступил на камни над пропастью, а Агата велела ему оставить меч - и Саймон бросил его в траву. Его Агата обвиняла в наивности и доверии. Она имела в виду тот случай, когда он разошёлся на одной дороге с Охотником? И больше никаких грехов?.. Саймон отвечал, что доверие - это не слабость, а сила, поскольку только сильный сможет справиться с последствиями предательства, тогда как слабому приходится быть осторожнее. Что-то есть в том, чтобы в ответ на любые обвинения с гордостью признавать себя достаточно сильным - но также и способным видеть пределы этой силы. Но когда ошибка, совершённая сильным, затрагивает не его одного, - всегда ли он сможет защитить от последствий тех, кто от него зависит?.. Саймон, насколько я его узнал, станет хорошим наставником. Но всё же я бы не рисковал доверять Охотникам на его месте.
Я шёл последним, и мне Агата позволила захватить с собой меч Саймона - видимо, меня она сочла менее опасным. Стоять на камне над пропастью было в самом деле не страшно - если не смотреть под ноги и помнить, что пропасть иллюзорна. И всё же я старался ровно ставить ноги, сохраняя равновесие, и больше думал о том, как не оступиться, нежели о том, что отвечать. Я ожидал, что Агата будет обвинять меня в том, как я несправедливо обошёлся с Гилбертом, что и привело меня к гибели. Что бы я сказал тогда?.. Да, я был слишком ленив и невнимателен, и только из-за этого Гилберт раз за разом получал низкие оценки. Как я мог бы это исправить?.. Я мог бы сказать Гилберту правду. Признаться, что я всегда ставил низкие оценки по нечётным дням, - хотя тогда он возгордится и решит, что всегда отвечал лучше, чем я его оценивал, а это не так. Я мог бы извиниться перед ним - хотя и ему в таком случае извиниться не помешало бы... Но я ошибся.
- Вильгельм Хайдеггер, я обвиняю тебя в том, что ты никогда не решал за себя и только плыл по течению, позволяя решать другим.
- Я принимаю это обвинение, - признал я. - Да, в самом деле, я плыл по течению. В юности я только и делал, что мечтал и витал в облаках, и родственники всё устроили за меня. И даже вампиром я стал не по своей воле. И лишь теперь я начал задумываться об этом.
Как ни странно, второй камень появился, и я шагнул вперёд.
- Ты уверен в том, что сейчас пришёл сюда по своей воле, а не просто следуя за вашим лидером?
- О да! В этот раз я вызвался сам. И, признаться, я пришёл сюда только из любопытства. Я никогда прежде не видел сидов, фей, или как следует называть вас правильно?.. И никогда даже не мечтал оказаться в Холмах.
- О, это ещё не Холмы, - оскалилась Агата-Крапива. - Это уродливая дыра по сравнению с ними.
- Что ж, если даже здесь так красиво... - я оглядел белые стены, расписанные цветами, волнами и звёздами. - Тогда я не представляю, насколько прекрасны Холмы.
- Приходи в Холмы, и увидишь.
- Я запомню это приглашение и непременно воспользуюсь им.
В самом деле, я не испытывал к Горацию никакого пиетета, чтобы принимать его за лидера и выполнять его волю. В том, чтобы вывести из Холмов подопечных мадам Алисы, наши цели совпадали, а его дела с Агатой были не моими делами. Но я чувствовал, что был бы вовсе не против уйти в Холмы насовсем, если другие будут знать об этом и не станут меня искать. Я развлекал бы сидов лекциями и сказками так же, как учеников мадам Алисы, и так бы текла моя вечная жизнь, пока что-нибудь не прервало бы её... Но отвечать приходилось совсем о другом. Третий шаг.
- Как ты собираешься исправить то, в чём признаёшь вину?
- Время вспять не повернуть. Но раз, по случайности или по воле неких сил, я продолжил жить, - я постараюсь сделать так, чтобы это было не напрасно. Буду делиться с другими своими знаниями, своим опытом, чтобы они не повторяли моих ошибок...
Последний шаг. Мне казалось, что я говорил очень долго - хотя наверняка не дольше других, - и часть сказанного я уже забыл. И, оправдавшись, я вновь ступил на твёрдую землю, где дожидались меня Харман и Саймон. Я отдал Саймону его меч, и Крапива сказала, что мы можем пройти дальше. Мы завернули за угол лабиринта и оказались в зале, дальний конец которого утопал в густом белом тумане, а на стене висели странные рисунки, словно рисующие их не должны были отрывать руку от бумаги или же рисовали с закрытыми глазами. Нам навстречу встала из-за стола фея в лазурном платье, с загнутыми назад изящной волной сине-зелёными рогами. После обмена приветствиями она сказала:
- Пока туман не рассеялся и всё равно невозможно пройти дальше, вы не составите мне компанию? Однажды я нарисовала мою королеву, но ей не понравилось, и с тех пор я должна сидеть здесь и, чтобы не скучать, предлагаю всем проходящим нарисовать терапевтического зайца. Но вы такие серьёзные, и явно пришли сюда по делу, так что я даже не знаю, нужен ли вам заяц...
- Какое суровое наказание. Я не против нарисовать зайца, - сказал я.
Раз эта крепость в тумане - не Холмы, как говорила Крапива, - значит, это нечто вроде тюрьмы. И, похоже, не одна Агата, по милости Горация, томилась в этой крепости. Если эту фею могли немного развлечь рисунки, я был бы рад ей помочь, но она предложила нарисовать что-нибудь главному из нас.
- Я хочу нарисовать ваш портрет, - заявил Харман.
- Меня зовут Поганка. Это такая птица. Но вы должны закрыть глаза, а ваши спутники пусть говорят вам, куда вести руку.
- Тогда я нарисую птицу. Это что-то вроде утки, да?
- Да, водоплавающая, - подтвердил я.
Харман честно закрыл глаза и поднёс перо к прикреплённому к стене бумажному листу. Я поймал себя на мысли, что вовсе не подсказывать было бы куда веселее, к тому же я понятия не имел, как описывать линии, которые составляли бы птицу. Зато Саймон снова всерьёз воспринял свои обязанности и довольно чётко отдавал команды Харману, так что в результате на рисунке вполне можно было узнать именно птицу и именно водоплавающую.
А тут и туман рассеялся. Всё-таки даже жаль, что ничего нарисовать - оставить свой след на белой стене молочно-туманного кирпича - мне не довелось. Но надо было двигаться дальше, а дальше - всё интересней. За очередным поворотом мы всё же вошли в туман, внезапно сгустившийся вокруг, - а вышли из него в типичном придорожном трактире, напрочь забыв, что за нашими спинами только что был лабиринт. Немногочисленные посетители сливались в смутную, негромко гудящую массу, а внимание сразу притягивал молодой человек в чёрном, одиноко сидевший за столиком и как будто дожидавшийся нас.
- Пусть профессор поговорит, - постановил Харман.
Мы подошли к столику, и я поздоровался. Юноша поднял на меня взгляд, как на давнего знакомого, - в его чертах и в самом деле было что-то располагающее, словно и я знал его прежде.
- Что-то случилось? - спросил я.
- Да. Мне нужна ваша помощь.
- Чем же я могу быть вам полезен?
- Я не хочу жить.
- Вы хотите, чтобы я помог вам умереть? Боюсь, это не по моей части.
Не в моих привычках отговаривать кого-то, кто уже принял решение, а молодых бездельников, терзаемых меланхолией, всегда было пруд пруди. Но что-то заставляло меня его выслушивать.
- Я совершил убийство. Я был голоден и не мог остановиться, и это ужаснуло меня... Я не хочу продолжать убивать людей. Я должен остановиться, я должен умереть...
Что ж, пора бы уже научиться распознавать сородичей по бледности.
- Сделанного не исправишь, но, поверьте, на чудовище, одержимое жаждой крови, вы отнюдь не похожи. А значит, вы сможете работать над собой и сдерживать своего внутреннего зверя, и питаться не убивая.
Я пытался вспомнить все уроки и наставления мадам Алисы, но, похоже, это не слишком убеждало моего собеседника.
- На самом деле вы хотите, чтобы кто-то вас переубедил, верно? - заговорил Саймон. - Если бы вы хотели умереть, вы уже вышли бы на солнце, но вы хотите найти смысл в жизни. Мой вам совет: если вас тянет убивать, найдите место, где ваши желания смогут принести пользу. Идите на войну, или к тем, кто нуждается в вашей защите. Вы ведь не боитесь умереть?.. И, может быть, окажется, что в этом месте вам захочется жить дальше.
Рискованный совет: для того, чтобы защищать кого-то, всё равно придётся смирять своего зверя, иначе он выйдет из-под контроля и будет нападать и на чужих, и на своих. Да и нечего делать вампиру на человеческой войне, где не получится укрываться от солнца. Но всё же Саймону удалось сделать то, чего не удалось мне. Воистину не зря Гораций взял его с собой.
- Спасибо... - произнёс молодой вампир. - Пожалуй, я так и поступлю.
С этими его словами туман вновь сгустился, и в нём размылись очертания таверны, вернулись белые стены лабиринта и память о прошедшем путешествии среди них. А вместо юноши в чёрном перед нами стояла очередная фея.
- Вы выдержали это испытание, - произнесла она. - Теперь вы можете идти дальше.
Я первым зашёл за поворот - и остановился. Потому что передо мной было то, что можно было назвать тронным залом, в котором восседал сид в чёрном, рогатый и настолько величественный, что я сразу принял его за короля. Он молча смотрел прямо перед собой, а я поклонился ему и сказал следовавшим за мной:
- Вот мы и пришли...
Такому сиду и кланяться было не зазорно. Нет, страха он не вызывал, но восхищал спокойным благородством и красотой, каковых не встретишь у рода людского. И почему-то я был совершенно уверен, что на этом наш путь окончен. Харман выступил вперёд и сказал о том, кто мы такие и за чем пришли, я встал рядом и что-то добавил, а сид перевёл на меня тяжёлый взгляд и спросил:
- Хорошо, когда решают за тебя, да?
Да они что, сговорились?.. Начинают повторяться. Похоже, у сидов в этом месте какая-то больная мозоль. Чем плохо доверие? - Видимо, тем, что, доверившись кому-то, у кого есть право решать, можно обнаружить себя заточённым в лабиринте, подобно Минотавру, на долгие века.
- Не всегда, - ответил я.
- Тогда почему вы позволяете одному говорить за вас всех?
- Потому что мы доверяем ему говорить.
- В каждом испытании мы выбирали кого-то одного, и каждый раз это был кто-то другой, - объяснил Харман. - У нас нет одного лидера, который всегда говорил бы за всех.
Отчасти он, конечно, лукавил, но и сиды хороши: сами говорили Горацию явиться со свитой, значит, признавали за ним право главенства. Да и между ними разве не было того, кто главнее?..
- Хорошо. Вы можете выйти отсюда, но один из вас должен остаться здесь.
- И тогда вы отпустите наших друзей? Их пятеро. Мы пришли за ними.
- Ваших друзей здесь нет, они уже покинули это место. Кто-то должен остаться, такова плата за ваш выход из лабиринта.
- И они тоже оставили здесь кого-то? - упрямо спрашивал Харман.
- Этого вы не вправе знать.
- Я могу остаться, - предложил я. - Мне всегда хотелось побывать в Холмах и посмотреть на сидов.
- Никто не должен оставаться! - воскликнул он.
- Почему же? Таковы правила, и это вполне справедливо. Сиды вправе ставить условия.
- На такие условия нельзя соглашаться! Всегда нужно искать другой выход!
- А мне кажется, это честная сделка. Так и было начертано на камне: нужно выбрать кого-то одного...
Да, я вспомнил расшифровку Гилберта. Никаких жертвоприношений. Просто тот, кто достоин, платит кем-то, кто следует за ним или вместе с ним, чтобы двигаться дальше. В сказках всегда так: герой теряет спутников на пути, и в конце пути остаётся один на один с самим собой.
- А если мы освободим вас, все пленники этого места тоже будут свободны? - спросил Харман у сида.
- Да. Когда-то несколько камней, на которых стояла эта крепость, пропали, и эти камни заменили нами. Если вы найдёте и принесёте эти камни, мы сможем уйти.
- Я буду не слишком хорош в поиске камней, - заметил я. - Так что я могу подождать вас здесь.
- Нет, - мотнул головой Харман. - Это я привёл вас сюда, значит, мне и жертвовать собой.
- Зачем жертвовать?.. - удивился я. - Я останусь добровольно, потому что я хочу остаться.
- Вы сейчас каждый пытаетесь решить за другого, - заметил Саймон, наблюдавший за нашим спором. Сид также наблюдал, никак его не комментируя.
- Давай кинем жребий, - предложил Харман, и из-под патрицианских манер Горация вновь проглянул цыган, полагающийся на удачу. - Что выбираете?
- Решку.
Монетка сверкнула над ладонью Хармана. Обычно мне не слишком везёт, но в этот раз выпала решка.
- Вот и отлично. Идите, а я вас дождусь.
Харман и Саймон исчезли на последним поворотом, а я, чувствуя себя удивительно как дома, сел у трона сида, прислонившись спиной к большой живописной коряге, обтёсанной от коры и гладкой как камень, служившей чем-то вроде стола. Я был готов так же, как мадам Алисе, рассказывать сидам какие-нибудь истории, чтобы скоротать время, и сид в чёрном спросил, спокойно, не осуждая:
- Как становятся вампирами?
- По-разному. Но и я, и многие вампиры из тех, кого я знаю, были обращены из милосердия и сострадания других вампиров. Я был при смерти, когда тот, кого я считал своим родичем по крови, нашёл и спас меня, обратив в вампира.
- Оригинальный способ спасения.
- Это был единственный способ: рана была смертельной. Я продолжил жить как вампир, и... Не уверен, что если я, скажем, увижу умирающим кого-то из своих бывших студентов, то не проявлю ту же слабость - если милосердие можно назвать слабостью - и не спасу его. Так что можно сказать, что вампиров становится больше из-за человеческих чувств... Но, конечно, я знаю, что не все вампиры таковы. Среди них есть мерзавцы, как и среди людей. Они обращают других вампиров из прихоти, ради развлечения. Но я стал вампиром совсем недавно, и во мне, кажется, ещё слишком много человеческого...
- Насколько недавно?
- Три с лишним года назад. Я ещё не вполне отвык от человеческих привычек, и... надеюсь, мне удастся сохранять человечность и впредь. Мне бы не хотелось однажды стать тем, кто посмотрит на людей как на нечто чужеродное, просто как на источник пищи... Знаете, среди нас есть вампир, который также не оставил позади восприятие себя как человека, и свою веру.
- Веру?..
- Да. Он христианин. Католик.
- Вампир-католик? Это что-то новенькое. Как же он молится?
- С трудом. Молитва должна причинять ему боль так же, как и всем нам. Из меня так себе христианин, поэтому мне было много проще, чем ему, - и всё же я не могу не уважать то, что он не отрёкся от части себя. Многие молодые вампиры с большей лёгкостью оставляют человеческую жизнь позади, начинают верить в Трёхликую богиню... И, конечно, они ненавидят того, кто остался христианином. А я чувствую себя чем-то вроде прослойки между миром вампиров и миром людей. И надеюсь, что они не переубивают друг друга.
- Среди людей есть Охотники...
- Есть. И порой я думаю, что хотел бы поговорить с кем-нибудь из них. Возможно, этот разговор станет для меня последним, но я хотя бы попытался бы донести до него то, что не все вампиры - чудовища, и многие сохраняют человечность. А тех вампиров, что превращаются в монстров и начинают убивать, обычно уничтожают свои же.
Сиды, слушавшие меня, прервались на трапезу. Я смотрел на засахаренные орехи, которые они ели, и чистую прохладную воду, которую они пили, и сожалел, что моей пищей навеки была кровь. Затем они переглянулись между собой и сказали:
- Ты можешь идти, мы не вправе удерживать тебя здесь. Это было испытание для всех вас, и вы его выдержали.
- Я не хочу идти один, - ответил я. Я не помнил дороги, по которой вёл нас Харман, и мог заблудиться, и к тому же мог нарваться на Охотников и не смог бы обернуться туманом. - Если позволите, я лучше дождусь своих здесь и присоединюсь к ним, когда они принесут камни.
Возможно, обо мне волновались (хотя что дурного могло произойти со мной у сидов?..), но я не спешил возвращаться. К тому же, если все поймут, что меня вызволять не нужно, они могут решить не искать все камни и освободить только Агату, - а я хотел, чтобы у них была мотивация освободить всех сидов, которым я искренне желал покинуть крепость-тюрьму. Входящие в тронный зал говорили, что мои товарищи приходили дважды: в первый раз они узнали, что просто принести камни недостаточно. Во второй раз мне сказали, что они принесли камни и что я могу догнать их, поскольку они отошли недалеко. Я поблагодарил сидов за гостеприимство, попрощался, и мне показали выход из лабиринта. Я вышел из крепости и вскоре увидел знакомые фигуры за деревьями.
Там была и мадам Алиса, и все остальные. Оказалось, я пропустил очень многое, как если бы снаружи в самом деле прошло больше времени, нежели в лабиринте. За это время Охотники пришли в охотничий домик, но заключили с вампирами перемирие до конца дня. Причин, по которым были оговорены такие сроки, я не понял: если Охотники также посчитали, что не справятся с вампирами и потеряют слишком многих бойцов, то они не могли не понимать, что ночью преимущество вампиров только увеличится. При этом Охотники заняли (что даже семантически логично) охотничий домик, и Джордж Харрис остался с ними, причём говорили, что он стал обратно человеком. Я не верил своим ушам и спрашивал, как ему это удалось, но мне никто не отвечал. О Хантере также не говорили, как если бы его не существовало, но несложно было догадаться, что уж кто-кто, а он наверняка остался с Охотниками. Мне хотелось поговорить с ними, но я не мог оставить тех, кто взял на себя освобождение сидов, - вдруг я мог бы чем-то помочь?..
Среди вампиров-подопечных мадам Алисы я увидел одного незнакомого мне вампира в чёрном и вспомнил, как Харман сказал сначала, что Охотники ведут пленного вампира с зонтом, а затем - что Охотники схватили Абрахаса и тот при этом пребывает в собственном теле. Потому я спросил Хармана, кивнув на незнакомца:
- Это и есть Абрахас, я полагаю?..
- Нет, это Квентин, мой ученик. Это он меня и убил.
И я понял, что вконец запутался.
А о сидах я понял следующее: каждый из них был заключён в крепости за какой-то проступок, и для того, чтобы магические оковы спали, нужно было представить такую же ситуацию, в каковой проступок был совершён, и позволить ей завершиться иначе. И хотя таким образом никто по-настоящему не искупал свою вину, условие магии соблюдалось. Освобождение Агаты-Крапивы было целиком делом Хармана-Горация, и в это я не вникал, - с остальными было сложнее. Для одной из фей требовалось помочь некоему человеку, в ком текла кровь фей, Квентину, - но в отряде Охотников, говорили, Квентинов было двое. Поганка была заточена за портрет королевы, оказавшийся слишком смешным; значит, нужен был не обязательно красивый, но серьёзный портрет. Из нас всех умела рисовать только Лили, и у неё уже был при себе подходящий рисунок - она нарисовала глаза Крапивы, окружённые звёздами. Одна за другой сиды переступали порог белой крепости, осторожно, словно не веря, что снова ступают по земле и траве. И я был рад видеть их свободными, как и подобает сидам.
- Сиды - и есть свобода, - проговорил я, любуясь ими. - Я слышал, сиды могут зачахнуть и даже умереть взаперти...
Оставался лишь старший сид, которого звали Туманом. Когда-то его брат вступил в поединок, дав клятву, что будет сражаться без посторонней помощи, чего и требовали условия поединка. Но Туман не выдержал и помог ему своей магией, тем самым сделав брата клятвопреступником. Так вот почему он так хотел, чтобы каждый решал сам за себя!.. Следовательно, требовалось разыграть ситуацию, в которой он смог бы принять решение не вмешиваться в чужой выбор.
Я спросил, можем ли мы просто смоделировать эту историю, - скажем, двое будут сражаться, а третий не вмешается, даже если одному из поединщиков будет грозить смерть. Я был готов выйти в такой поединок, поскольку наверняка бы не выстоял против многих моих сородичей. Удивительно, но я был готов даже умереть ради того, чтобы Туман был свободен. Испытывал ли я когда-либо прежде такие же сильные чувства, как теперь по отношению к сидам, прекрасным и мудрым?.. Что скажешь, королева червей?..
Но мою идею отмели, говоря, что Туман должен сам решать и что для этого нужен кто-то близкий ему. Но где же нам взять кого-то, кто будет ему близким?.. В то же время возникла идея привлечь мадам Алису: дескать, она сегодня уже отпустила одного из своих детей, Харриса, то есть позволила ему выбрать свою судьбу и не стала вмешиваться, - значит, её история может послужить примером и удовлетворить условиям магии. Сперва мадам Алиса отказывалась, говоря, что ей лучше не входить в лабиринт, но её уговорили. Я соваться в лабиринт не стал: незачем толпой ходить туда-сюда, - но ждал у самого входа, надеясь, что мадам Алиса сможет помочь.
Некоторые также опасались, что Туман окажется слишком горд, чтобы попросить прощения у своего короля, - а это было ещё одним обязательным условием. Но всё же он справился - и вышел из лабиринта. Его радость, прячущаяся лишь облегчением в глазах, была почти незаметной на фоне бурной радости других фей, которые принялись разрушать опустевший лабиринт, на глазах рассыпающийся клочьями тумана. Поганка сетовала только, что забыла забрать свою коллекцию рисунков, - но мы обещали, что нарисуем для неё ещё. Уходя, сиды долго махали нам вслед.
- Надеюсь, ещё увидимся!.. - прокричал я им вслед.
Мадам Алиса говорила, что нам нужно уехать до полуночи, провести ночь в городе, рассредоточившись по разным тайным убежищам, не охотясь, и - отправляться в Новый свет, поскольку Охотникам слишком много стало о нас известно. А я и раньше, когда её патрон впервые заговорил об этом, отчётливо понимал: ни в какой Новый свет я не поеду. Помилуйте, какой мне Новый свет?.. Мне сорок лет, а там - всё начинать с начала, чужая земля, чужие люди, климат чужой и едва ли с нехваткой солнца, и полно христиан, и Охотники наверняка дотянутся и туда. Я уже знал, что останусь. Но мне нужно было увидеть Харриса и Хантера. Отважный Питер уже бегал в охотничий домик за вещами и говорил, что Охотники ушли оттуда, и теперь он пуст... Может, Охотники гостили у Короля-Ворона?..
Когда мы уже удалялись от крепости, Туман вдруг догнал нас и поцеловал руку мадам Алисе. Вот так всегда, - и так же, как было у Гилберта с Королём-Вороном: кто-то подсказал ему письмом про камни, и Оливер Кроу оценил его интерес. Мадам Алису уговорили помочь - но теперь именно она получала благодарность. Заслуженную, и всё же...
Когда Лили сказала, что ей нужно забрать из охотничьего домика кое-что из вещей, я понял, что это мой шанс найти дорогу и попробовать найти Охотников. Я вызвался её проводить, остальные шли следом. Так мы дошли до края поляны, на которой, похоже, встали лагерем Охотники. Лагерь жил своей жизнью - кто-то устраивал тренировочный поединок, кто-то смотрел на него и звал врача, чтобы тот подлатал проигравшего... Я отделился от компании Лили, которая, похоже, встретила знакомую ей девушку и отошла с ней поговорить, и приблизился к лагерю. Охотники поглядывали на меня с опасливым удивлением - и, должно быть, так же смотрел на них и я: я уже так давно не видел смертных людей вблизи!.. Где-то позади какая-то женщина попыталась атаковать Саймона - но инцидент замяли, дабы не разрушать шаткого перемирия.
- Могу ли я найти здесь Джорджа Харриса? - спросил я одного из молодых Охотников.
- А кто это?
- Мой друг, шотландец. Говорят, он смог из вампира стать человеком.
- Нет, его здесь нет.
Я не отчаялся и обратился к Охотнику постарше, который и сам выглядел совершенным шотландцем.
- Не знаете ли вы, где можно найти Джорджа Харриса?
- А зачем он вам?
- Я слышал, он перестал быть вампиром и снова стал человеком.
- Если вы хотите обратить его повторно...
- Нет. Я хочу спросить у него, как ему это удалось.
- Он принял причастие.
- И только?..
- И исповедался. Хотите тоже попробовать? Идите. Священника вы можете найти в замке. Идите, идите, - поторопил он. Меня это позабавило: похоже, он не верил, что я решусь.
- Спасибо. Я попробую.
Меня охватил странный нетерпеливый азарт. Я больше не боялся идти по горным тропам, и даже не из-за перемирия, и больше не боялся заблудиться. Я вообще ничего уже не боялся: мне нечего было терять. Я не хотел продолжать быть вампиром, выживающим в одиночку, когда все отправятся на другой континент. Если причастие или Охотники убьют меня, значит, так тому и быть, - я и так ходил по земле дольше, чем мне было отмерено. А если получится... Хотя я не очень-то в это верил. Я никогда не был в достаточной степени верующим - и невозможно было ни уверовать ради достижения цели, ни притвориться. Я даже не раскаивался в том, что был вампиром, и не мог обещать, что буду вести праведную жизнь... Да я был форменным язычником после того, как увидел сидов!.. Разве такие, как я, заслуживают чудес?.. Но я должен был попытаться.
Петляющие, теряющиеся в зарослях тропы всё же вывели меня к замку Лидделл, или как он там именовался. Ворота были распахнуты, внутри практически никого не было. У дверей замка сидел усталый человек в скромном балахоне. Я уже догадался, что это и есть священник, но всё же спросил:
- Здесь ли Джордж Харрис?
- Нет, он уже ушёл.
- Какая жалость... Я собирался узнать у него, как он смог стать из вампира человеком.
- Это я давал ему причастие.
- Я... хотел бы тоже попробовать.
- Пойдёмте, - священник поднялся, излучая такое же не осуждающее спокойствие, напомнившее мне о Тумане. Он не задавал вопросов, не сомневался ни в чём... просто делал свою работу. Я так опешил, что ещё несколько мгновений стоял как вкопанный, пока он прошёл мимо меня, и только после сказал ему в спину:
- Но из меня так себе христианин...
- Это не страшно. Следуйте за мной.
Я вошёл в небольшую часовню. Священник велел мне встать на колени и сам встал напротив меня.
- Вам нужно будет выдержать молитву, которую я прочитаю, - предупредил он.
Попытка - не пытка?.. Нет, как раз она. Но не такая уж это сильная боль, чтобы отступать, уже начав путь. В конце концов, Хантер молился каждый день, и это ведь его не убило?.. Я просто не слышал слов, вцепившись пальцами в колени и закусив губу, пока священник читал молитву, и она парализовывала меня, заставляя каждую мышцу сжаться и окаменеть до предела. Закончив молитву, он протянул руку и вложил в мои губы облатку.
Я так давно не имел дела с человеческой пищей, что проглотил её, не жуя. Всё моё тело словно охватило огнём изнутри, выжгло даже голос - я не кричал, не мог сопротивляться. На долгие мгновения мне показалось, что так я и умру, что так чувствуют себя те, кто сгорает, выходя на солнце. Но затем жар сжался в упругий комок и сконцентрировался где-то в груди, постепенно остывая до тепла. И я понял, что дышу - вернее, пока задыхаюсь, вспоминая, как делать каждый вдох. И что ощущаю что-то вместо боли - что-то наполняющее меня, что-то похожее на жизнь. Я прижал ладонь к груди - в ней билось сердце. Я не мог в это поверить - и слёзы сами собой полились из глаз.
- Получилось... спасибо вам! Получилось... - я бестолково схватил священника за рукав, за руку, не зная, как его благодарить, и ища подтверждения тому, что всё происходящее реально.
Он подставил мне деревянный крест, и я его поцеловал. Затем священник встал.
- Иди и больше не греши, - произнёс он, и его голос вовсе не изменился, оставаясь всё таким же спокойным, словно чудеса были для него в порядке вещей.
Чудо... Неужели всё и правда так просто? Хотя чего я ждал? Испытания, искупление... всё это было у сидов. В других сказках. Но знали ли вампиры и Охотники об этом способе? Если бы Охотники, прежде чем убивать вампиров, предлагали им вернуться к жизни, - разве многие бы упорствовали? Что вообще может привлекать в жизни без солнечного света, людского общества, еды и вина? Пресловутое бессмертие? Но, как любил повторять Хантер, - вампиры бессмертны, но не неуязвимы. Тебя могут убить... и ты сам можешь убить, не справившись с голодом. А может, молодых привлекает жизнь, в которой не нужно зарабатывать на кров и стол?.. Но мне такая жизнь скучна.
Как сомнамбула, с текущими по щекам слезами, я вышел из часовни и пошёл по двору, подставляя лицо косым вечерним солнечным лучам и ветру. Я чувствовал прохладу. Чувствовал тепло. Даже голод, который я чувствовал, отличался от жажды крови. Нет, я не страдал, как Хантер, будучи вампиром; должно быть, я и в самом деле просто плыл по течению... Но лишь заново обретая то, что потерял, - понимаешь, насколько тебе этого не хватало. И я впервые выбрал за себя - спасибо сидам. Не спрашивая ни у кого. Ни за кем не следуя. Потому что хотел.
Ноги привели меня на кухню замка, где двое женщин, видимо кухарок, взглянули на меня со смесью удивления и радушного любопытства. Должно быть, они устали за день работы, но это не умерило их дружелюбия.
- Хотите компот? - предложила одна из них.
- Да! Спасибо. Я три года не пил компота...
- Там, откуда вы родом, не варят компот? - живо полюбопытствовала она.
- Нет, просто... все эти годы я пил не компот. - я сжал ладонью стакан и отхлебнул. Тот самый абрикосовый компот, на который нас приглашали. Невероятно вкусно. - И это лучший компот в моей жизни!..
- Хотите печенья? Яблок?
- Да! Я хочу всей человеческой еды сразу.
- Боюсь, сразу всей не получится...
Я взял кусок яблока и откусил. Больше никаких клыков, больше никакой крови, удовольствие от которой заключается лишь в иллюзии жизни, которую она ненадолго даёт. Но я не мог долго злоупотреблять гостеприимством жителей замка, и также не мог уйти, не попрощавшись с мадам Алисой и её подопечными, которые на несколько месяцев стали мне семьёй. К ним я также не боялся являться человеком.
Попрощавшись и жуя яблоко, так и не выпустив стакан из рук, я снова пошёл по горным тропам и вскоре начал узнавать дорогу. Теперь до охотничьего домика было рукой подать. Там было странное общество: Хантер беседовал с тем предводителем Охотников, которого знал Саймон и который уже подходил к нам, когда мы, бездомные, стояли под стенами фейской крепости. Мадам Алису я не застал, но некоторые вампиры ещё собирали пожитки.
- Я пришёл попрощаться, - сказал я, но на меня обратили мало внимания. Одни явно были увлечены разговором после долгой разлуки, другие спешили.
- И, кажется, ваше расследование завершится самым необычным образом: я сам являюсь в полицию и сообщу, что никто меня не убивал и что мой дорогой кузен закопал пустой гроб, - сказал я Тому Харди.
- О!.. Я могу помочь вам с юридической волокитой.
- Это очень любезно, но вы ведь отбываете в Америку?..
- Я могу делать это и из Америки.
- Боюсь, это будет сложно, хотя прогресс не стоит на месте и, говорят, однажды свяжет между собой два континента... Вы, наверное, до этого доживёте, а вот я - едва ли. Но, конечно, письма ходят и через океан. Я буду рад писать вам и мадам Алисе.
- Но бюрократии у вас теперь будет много, ведь вас считали мёртвым. Надеюсь, она не причинит вам много беспокойства.
- О, думаю, это даже доставит мне удовольствие, - усмехнулся я. Хотя бы ради того, чтобы в моём убийстве не обвинили невиновного, уже стоило "воскреснуть". Но и ради того, чтобы посмотреть, как вытянутся лица всех, кто меня похоронил. Что скажут родственники? Примут ли меня обратно в университет читать лекции?.. А кузен уехал на континент и его это никак не коснётся. Всё это казалось увлекательным приключением в сравнении с жизнью в четырёх стенах.
- В таком случае удачи вам.
- И вам удачи. Берегите себя.
Мне тоже следовало упаковать чемодан, но я дождался, пока Хантер, окончив беседу, встанет с кресла. Я не мог отличать вампиров от людей, но уж в нём-то не сомневался.
- Как хорошо снова дышать и не прятаться от солнца, не правда ли?..
- Что, профессор, и вы тоже? - он, казалось, почти не удивился.
- Как видите, я пью компот, - улыбнулся я.
- Откуда мне знать, что вы там пьёте!.. - беззлобно проворчал он, как всегда. - Поздравляю. Вы сделали правильный выбор.
- Спасибо. - мы пожали друг другу руки. Я не знал, какие слова подобрать, чтобы поблагодарить его за то, он поддерживал во мне человека, пока я учился быть вампиром. Но, возможно, мы виделись не в последний раз. Я бы хотел попрощаться с мадам Алисой, а значит, для этого мне следовало прибыть на условленное место встречи в порту Ливерпуля.
Сиды пришли проводить нас и вновь попрощаться. Меня они не замечали, но я сказал:
- Надеюсь, приглашение, данное вампиру, останется в силе для человека?..
Вот теперь я немного боялся. Боялся их потерять. Но кто сказал, что в жизни простых смертных нет места волшебству?.. Человеку в Холмах даже проще: ему не нужно питаться кровью. Говорят, человек останется в Холмах, если примет угощение или вино из рук фей... что ж, я буду готов.

Итоги и благодарностиВозможно, профессор восстановится как профессор, но однажды пойдёт искать вход в Холмы и напоминать о приглашении. Может, ненадолго, может, насовсем - как решат хозяева. Вариант, что его не пустят, тоже, конечно, возможен, - но в любом случае он будет счастливее, доживая свою жизнь человеком, а не вампиром.
Спасибо мастерам - Шелли, Сумирэ и Векше! Вы не только отлично подготовили игру, которая была перенесена на год, но и не перегорели, и сделали её с большой любовью - а это всегда подкупает и заражает. Частично повторюсь, но: материалы, строяк, сюжеты, завязки, квесты, игротехника - всё работало на игру, ничто не выпадало и не провисало. (Ну, у меня была загадочная завязка на некоего человеческого продавца с томиками Шекспира, чьего имени я так ни разу и не услышал, - но это опять же к малому взаимодействию между блоками ввиду короткого тайминга игры.) Мир живой, дышащий, развивающийся, разнообразный. Неизменно здорово быть его частью. Пусть и частью, снова в плане истории персонажа выпавшей в свободное плавание
Спасибо соигрокам - и нашему прекрасному вампирскому блоку, и всем-всем-всем. Продолжаю жалеть, что со многими не пересёкся.
Спасибо Мэсс за мадам Алису - нашего непоколебимого матриарха, её мудрость, заботу и спокойствие даже в самых отчаянных ситуациях.
Спасибо Максу за Хармана-Горация - который, несмотря на неожиданное преображение, не возгордился, а остался другом и равным, готовым отвечать за ошибки прошлого.
Спасибо Тохе за Саймона - пролетария, в котором, как оказалось, скрывался не только любознательный человек, готовый учиться новому, но и рыцарь, готовый вставать на защиту ближних и брать под крыло младших.
Спасибо Майрет за Тома Харди - искреннее солнышко, который с такой готовностью придумывал способы вызволения сидов. И как будто что-то свободно-фейское есть в нём самом.
Спасибо Даэрону за Гилберта - теперь-уже-точно-вечного студента, сносившего всё ворчание профессора!
Спасибо Лотти за обезоруживающее обаяние и бесстрашие юного Питера, Руш - за мечтательницу Лили с огонёчками в глазах, Рейн за великолепную леди и истинную актрису Беатрис, Джонту за Хантера и Ло за Харриса - за тех, кто также решил стать людьми (от Харриса этого можно было ожидать в меньшей степени!), Рыське - за гордую и непримиримую Дею.
Спасибо героическим игротехам - и полноценным игротехническим персонажам! Сидам - Холлен и остальным, Оливеру Кроу - он был аристократичен и прекрасен, и Энии - заслуженному священнику ролевых игр Спасибо героической кухне - Ранвен и Люции!

ПослеигровоеУтром субботы я узнал, что расписание электричек изменилось и последняя уходит не ближе к полуночи, а в районе девяти. Смирился с тем, что проведу и вторую ночь на полигоне, спросил у Птахи расписание электричек на воскресенье, решил уезжать ранней, чтобы успеть на Кости. И тут... стоп-игру внезапно объявили ещё посветлу. А я об изменении расписания, конечно, уже благополучно забыл, ещё немного позависал в лагере, пожарил себе хлеба на костре, хотел было спрашивать расписание у Птахи... и вспомнил. До последней электрички мне оставался где-то час. Подумал: успею - значит, успею, не успею - вернусь, поставлюсь заново, переночую. И начал цигель-цигель собирать рюкзак и палатку. На тяге спешки утрамбовал в рюкзак даже плед, который прежде был приторочен снаружи Палатку собрал как м#@к - в смысле, ни одна палатка не пострадала, но дуги уже не влезли в общий чехол, пришлось приторочить их отдельно. Надо будет пересобрать.
Все ушли на послеигровой парад, так что я даже толком не попрощался, - но очень уж хотелось перед второй игрой проснуться у себя дома. Когда собрался, до электрички оставалось полчаса. Дорогу с дальней поляны я помнил, но ещё не был уверен, что добегу под рюкзаком за полчаса... Когда догнал Ренджи и Мемноха, направляющихся на ту же электричку, уверенности прибавилось. На ходу к нам присоединилась Сэнди. Шли не то чтобы бегом и трындели по дороге... дошли за пять минут И на платформе я ещё успел доесть свою банку кукурузы, которую запихнул во внешний карман открытой, и она немного пролилась. А мог бы ещё много что успеть, в том числе обнять остающихся, - ну да что уж теперь. Зато точно не опоздали.
Уже по приближении к Москве электричка объявила, что не останавливается на Электрозаводской, так что мы выпали на Выхино (гнев-торг-отрицание-Выхино, это оно). Там воссоединились с Тохой, который каким-то чудом не заметил нас на платформе, а мы не заметили его (и я боялся, что он не успел на электричку, поскольку шёл мне навстречу собираться как раз тогда, когда я уже собрался и покидал полигон). Постепенно разъехались на метро, и к ночи я был дома, а воскресенье - уже совсем другая история...