Своё увлекательное утро воскресенья как мастера я уже описывал. Удалось успеть убрать лишние вещи и найти прикид - уже опробованную кружевную рубашку (которую можно было не зашнуровывать, поскольку это у Винсента не могло быть декольте, а у Малинче вполне могло)) и синюю юбку, которую я с немалым трудом натянул на жёпу (хотя играл в ней на последнем Севере). Затем я попятил у Птахи тёмный тональник и сделал себя смуглее - не знаю, насколько это было заметно, но Малинче всё-таки не негритянка, так что коричневый аквагрим, как в случае с Адевале, был бы чрезмерным. А у Ортхильды одолжил фиксатор (обменяв на плоскогубцы)). Ещё чутка про пожизнякИ, наконец, можно было раскладывать еду (которую большей частью съели ещё до игры)) - меня это всегда успокаивает - и отвечать на последние игроцкие вопросы. Предоставил всем желающим колдстилы и стикеры с веществами - но, кажется, не пригодились ни те, ни другие. Натянул чёрный парик Яо (силами Амарта) - с ним всё-таки было лучше. Также капитан настоял на том, что у Малинче тоже должен быть нож - на всякий случай.
Собрал людей на парад, не дожидаясь Атоса и д'Артаньяна, которые предупреждали, что будут позже, - вроде бы, всё же раньше шести, но это не точно. Ещё два косяка: следовало попросить не разбирать натюрморт, который Санька пока не дорисовала (яблоко не съели, так что его можно поставить заново как было, но всё-таки), и дать персонажам представиться, чтобы не возникало сомнений, кто какого пола (а то боцман, которого назвали "мадам", - конечно, подходящий повод для драки, но это ж сколько надо было выпить господину де Порто)).
Малинче, как я уже говорил, - подходящий персонаж-наблюдатель с точки зрения невмешательства в сюжет, но и изнутри наблюдать её глазами интересно. Был бы я менее дохлый - больше бы фрустрировал окружающих культурными различиями, но эти различия всё равно сыграли, особенно если учесть, что в среднем по больнице на играх канонный расизм отыгрывается плохо (бесценен вежливый комментарий от Атоса: "Вы что-то путаете, это - не дама").
Ворнинг к отчёту: все отсылки к ацтекской культуре не претендуют на историчность и сугубо сказочно-литературны!

Немного отперсонажных впечатлений МалинчеЕщё не так давно я не знала ничего, кроме своего острова, но пришла беда, а за ней спасение. Говорят, избежавший смерти - родился заново, вот и я очутилась в совершенно новом мире, когда капитан Злой Рок забрал меня на свой корабль и почему-то поступил со мной не как с товаром, а так, словно мы были из одного народа и он знал, что потерявшего дом следует впустить в свой дом. И в его доме, который на корабле называли каютой, было хорошо.
В тот день я узнала, что не все белые люди опасны, но это было лишь первым из многих знаний о них. Некоторое время спустя Злой Рок купил ещё одну женщину и дал ей свободу, и это была белая женщина. Я раньше думала, что белые люди не торгуют другими белыми людьми, но мне объяснили, что сарацины верят в другого бога, - значит, белым людям их боги разрешают торговать всеми, кто верит в других богов.
Женщину звали Изабелла, и она была родом из далёких земель, из-за моря. Капитан обещал ей вернуть её домой, и началась долгая дорога по морю, на несколько десятков дней. Изабелле я не понравилась, потому что при ней было много диковинных нарядов и украшений из камней, но она сердилась, когда я хотела что-нибудь взять себе, хотя она не пользовалась всем этим одновременно. Мне объяснили, что вещь, которую белый человек покупает или получает, он больше никому не отдаёт, даже если у него очень много вещей. А Злой Рок взял и подарил мне кольцо с жадом - у нас эти камни ценятся выше, чем золото, которое так любят белые люди.
Капитан Изабелле понравился, но как-то по-иному, как будто она хотела не любить его, а получить, как золото. А Злой Рок не хотел никого получить и никого любить, - вернее, он любил женщину, которая умерла. Это, наверное, очень больно - любить того, кого уже не сможешь увидеть: всё равно что ослепнуть. Нужно быть бережным с тем, кто так ранен, чтобы не сделать больнее, - но в то же время нужно быть рядом и не оставлять их с этой болью наедине. Однажды раненый прозреет, и жизнь снова будет радовать его, как прежде.
А потом мы пристали к тому далёкому берегу, где должны были найти Изабелле попутчицу, чтобы она безопасно нашла дорогу домой. Капитан сказал, что нельзя говорить о том, что мы пираты, потому что для остальных белых людей пираты - плохие люди. Мы пришли в дом, который назывался трактиром, - в нём не жили, а только ели, пили и разговаривали.
Вскоре снаружи стало слышно лошадей, и пришли другие люди, мужчины и одна женщина. Один мужчина носил маску, совсем как жрец Уицилопочтли, а остальные мужчины были очень шумными.
- Разве ваши жрецы носят маски, а не перья? - спросил Хвост Дьявола, когда я сказала про жреца.
- Нет, перья носят жрецы Кетцалькоатля.
- Да кто вас, нехристей, разберёт...
Злой Рок и Хвост говорили, что нам нужно найти приличную женщину, но я не понимала, как отличить приличную от неприличной. Я спросила, считается ли приличной эта женщина, что приехала в красивой повозке, но Хвост только посмеялся. Наверное, она была неприличной потому, что была очень легко одета в такую холодную погоду (в последний десяток дней я почти не выходила на палубу корабля, потому что от холодного ветра ничто не спасало).

У белых людей очень много странных обычаев и традиций, вроде убеждения, что женщина на корабле приносит несчастье (но у нас на корабле были две женщины, и наше плавание прошло благополучно). Например, они пьют очень много хмельного и постоянно говорят об этом: пьют за своего христианского бога, за короля (так у них называется великий вождь), за женщин. Злой Рок объяснил, что это повелось с давних пор, потому что в тёплую погоду вода быстро портится и вместо неё пили разбавленное вино - забродивший сок особых ягод. Наверное, потом источников свежей воды стало так мало, а ягод так много, что вино перестали разбавлять. Я попробовала то, что называлось пивом - это было похоже на перебродивший горький шоколад, который у нас пьют мужчины.
Когда капитан случайно выплеснул немного пива на мою юбку, я вспомнила, как иногда говорят пираты: "Хотя бы кошку пивом обольём". Хвост сказал, что так делают, когда не хватает шампанского на коня. Я уже знала, что шампанское - это дорогое вино, и что коней белые люди тоже высоко ценят. Видимо, с хмельными напитками связывают всё хорошее и облить ими - значит почтить. Но я не стала никого обливать, поскольку могла сделать что-то неправильно.
Ещё белые люди часто говорили о женихах и невестах. Изабеллу тоже дома ждал жених. Как я поняла, жених - это такой мужчина, которому будет принадлежать женщина, а невеста - это та женщина, которая будет принадлежать, и это как-то отличалось от тех случаев, когда белые люди торгуют женщинами. Но я так толком и не поняла, в чём различие, кроме того, что жених и невеста должны верить в одного бога и что невеста отдаёт себя сама или её отдают родители, - ведь чужую невесту нельзя трогать так же, как чужую вещь. Изабелле её жених не нравился, и она, наверное, хотела найти другого жениха.
Говорили, что раньше на этом берегу жила невеста, которая бросилась в море и утонула нарочно, потому что её жених не то погиб, не то нашёл себе другую женщину. Этого я и вовсе понять не могла - что за обычай такой для женщин топиться насмерть; может, они верили, что станут после смерти рыбами? Хорошо ещё, что мужчины не топятся, когда теряют невесту, - хотя я чувствовала, что Злой Рок свою жизнь не больно-то ценит. Но он вообще не был похож на других белых людей. Одно я поняла из рассказов наверняка: что белым женщинам живётся так же нелегко, как нам, когда до нас добираются белые мужчины. Сделала что-то не так - и пиши пропало: обесчестят, убьют, а то и разорвут на клочки, как дикие звери.
Белые люди не могли запомнить моё имя (хотя я привыкла сокращать Малиналли до Малинче, чтобы им было проще), при этом их имена тоже были длинными. Мужчина по имени Дартаньян спрашивал, может ли он называть меня Марией. Но я знала, что Мария - это христианская богиня, и не хотела называться так. Он говорил, что Мария - всем добрая мать, но мать нашего народа - Тонанцин, и испанцы тоже говорили, что не должно быть Тонанцин, а должна быть Мария. Имена же других мужчин, называвших себя мушкетёрами короля, были короткими, например, Атос. Другие говорили, что Атос - это турецкая гора. Как я поняла, именем этой горы называться было плохо, потому что турки - это сарацины.
Также я спросила капитана, кто такие гугеноты, которых режут и жгут, и он ответил, что это люди, которые верят в христианского бога по-другому. Мне стало яснее: раз уж белые люди убивают тех, кто верит в одного с ними бога иначе, то неудивительно, почему они добрались до нас, кто верит в других богов. Между нашими жрецами бывают распри, но до такого не доходило, ведь нет двух людей, которые одинаково обращаются к богам.
Как оказалось, про деревню под названием Париж, где жил жених Изабеллы, многие знали, поскольку там же жил король, а мушкетёры были его воинами. Злой Рок объяснил, что Париж - деревня очень большая, как целый остров: в сравнении с нашей деревней - всё равно что испанский фрегат в сравнении с лодкой. А ведь на расписном шаре в его каюте, который называется глобус, Париж был маленькой точкой на большой земле Франции! А про Гасконь, откуда был родом Дартаньян, капитан сказал, что это - часть Франции, как остров может быть частью архипелага. Наверное, как острова разделяет море, так части большой земли разделяют реки. Меня восхищало то, как много знает Злой Рок, а более всего - то, как терпеливо он готов об этом рассказывать.

Капитан договаривался с человеком по имени Александр о продаже тридцати бочек какао и называл его единственным умным человеком. Другие гости трактира расспрашивали его о товарах скорее из праздного любопытства. "Ливия" перевозила также бочки с порохом, и я сказала, что главное - не перепутать: стрелять какао было бы проблематично, как и заваривать порох. А Злой Рок сказал, что это хорошая идея - продать врагам какао вместо пороха. В другой раз он спросил:
- Ты умеешь стрелять?
- Сумею, если научишь.
- Но ты стреляла там, откуда ты родом?
- Из лука? Да. Мне нечасто доводилось ходить на охоту, но стрелять из лука я умею.
- Значит, ты меткая?
- Не жалуюсь.
- Тогда я дам тебе пистолет. Будешь стрелять в испанцев.
- Здесь нужно будет в кого-то стрелять?
- Кто знает. Но после - пригодится.
Испанцы были врагами пиратов (поскольку испанцы грабили мой народ, а пираты грабили их), и, значит, у нас были общие враги. И я была рада и тому, что мне представится возможность отомстить, и тому, что я смогу быть полезной капитану и не просто так жить на его корабле.

Дартаньян тоже был необычным человеком. Поначалу он был пьян, и я думала, что он просто желает привлечь внимание женщин, - но затем он стал задавать мне вопросы, и его как будто в самом деле интересовали ответы. Он накануне лишился из-за пьянства шпаги и сапог и спрашивал, могу ли я его согреть, но я отказывалась, и это вызывало в нём разочарование и грусть, словно для белых людей было в порядке вещей, что женщины соглашаются быть с ними с первого взгляда. Узнав, что Злой Рок меня спас, он обозвал того рыцарем, и капитан объяснил, что рыцарь - это комплимент, то есть что-то хорошее.
Ещё Дартаньян вдруг подошёл ко мне и сказал:
- Говорят, из рая сбежал самый красивый ангел, но я вас не выдам.
- А что я совершила, что меня можно выдавать?..
- Вы - ангел. - он повторил свою странную фразу, и я начала понимать.
- Ангел? Это тоже такой христианский бог, верно?
- Ангелы - это помощники бога. Выглядят как сгустки света с крыльями.
Я представила себе маленький светящийся клубок, и мне сделалось смешно.
- Разве я похожа на... сгусток света с крыльями?..
- Да! Ангелы прекрасны.
- Наверное, мне должно быть приятно?.. Спасибо. У нас, когда хотят сделать приятно женщине, сравнивают её, например, со змеёй. А мужчину - с колибри или кетцалем.
- Ну... вы изящны, как змея.
- Моё имя связано со змеёй. Когда женщину называют так, скорее имеют в виду, что она будет мудра и сумеет справляться с жизненными трудностями.
Малинальшочитль, Цветок Травы, повелительница змей и скорпионов, сумела выжить, когда её брат Уицилопочтли бросил её спящей в пустыне. С тех пор многих женщин называли Малиналли, что значит Трава, чтобы все, кто жалит, защищали их.
- И как, вы... справляетесь с трудностями?
- По крайней мере один раз мне уже повезло.
- Повезло? Когда?
- Я ведь уже говорила. Когда капитан спас меня.
- Расскажите.
И я рассказала, что испанцы убили всё моё племя. Что они приплывали и раньше, всё спрашивали о каких-то сокровищах и угрожали, а потом вернулись с большими силами, со всем своим оружием, и убили всех.
- Когда мы высадились на берег, повсюду были люди, повешенные вниз головой, - добавил Злой Рок.
- А когда я увидела парус на горизонте, я подумала, что это возвращаются испанцы, и спряталась, - продолжала я. - Но меня нашли и схватили, и я ожидала, что со мной поступят так же... но никак не могла предположить, что найдётся белый человек, который отнесётся ко мне не как к товару.
Дартаньян отошёл, а Злой Рок сказал:
- Прости, что заставил тебя вновь вспомнить об этом.
- Пустяки. Прошлое прошло, и с ним ничего не сделаешь. Но... я правда хотела бы остаться на корабле. Если не стану для тебя обузой.
И дело было не только в благодарности, и даже не только в мести.
История же произвела на Дартаньяна большое впечатление, и он спросил:
- Вы помните, на каких кораблях приплыли те, кто убил вашу семью?
- Нет, - я пожала плечами. - Это просто были испанские корабли. Должно быть, из ближайшей их крепости, которую они построили на своём острове.
- Я обещаю их найти и отомстить! - воскликнул Дартаньян.
- Для этого вам придётся выйти в море, - заметил Злой Рок. - Вы к этому готовы?
Когда я сказала, что любой испанский корабль может перевозить рабов, Дартаньян чрезвычайно этому возмутился, в то время как я удивлялась, что он, будучи белым человеком, считал низким и недостойным торговлю другими людьми. От пиратов я слышала, что торговлей рабами занимаются и англичане, и голландцы, и французы, - но Дартаньян стал кричать, есть ли в трактире испанцы, намереваясь немедленно вызвать любого испанца на бой.
Откликнулся рыцарь в маске, но сказал, что к работорговле не имеет отношения и не одобряет её, а если Дартаньян на него нападёт, то случится война между французской землёй и испанской. На этом Дартаньян оставил его в покое.
После Дартаньян говорил со своим другом Арамисом, который был, видимо, жрецом христианского бога и провозглашал время от времени его волю (а жриц, судя по всему, называли белошвейками), - и рухнул передо мной на колени, вцепившись в юбку, со словами:
- О ангел, сними с меня грехи!
- Вы по-прежнему меня с кем-то путаете, - сказала я. - Я не ангел и не имею отношения к вашему богу. Если я правильно помню, грехи - это то, что ваш бог считает плохим. И я понятия не имею, как это с вас снять.
Судя по их разговору со жрецом, мужчины давали друг другу имена грехов наподобие тех самых комплиментов. Хотя я не понимала, как что-то плохое могло в то же время считаться чем-то хорошим. Должно быть, это было чем-то вроде шутки.
- Тогда снимите с меня что-нибудь другое.
- На вас и так смотреть холодно. А согреть вас я по-прежнему не могу.
Каждый раз, когда кто-то из белых мужчин проявлял ко мне интерес - например, спрашивал, не продаёт ли "Ливия" женщин и не сдаёт ли в аренду (это слово я плохо поняла), или просто прикасался, как Дартаньян, - Злой Рок оказывался за моей спиной, и вопросы и руки исчезали. Я понимала, что он делал так не для того, чтобы показать, что я принадлежу ему (он никогда не называл меня ни рабыней, ни невестой, ни чем другим), а для того, чтобы защитить меня. И, несмотря на то, что у меня был при себе каменный нож и я могла сама постоять за себя, это было приятно.
По тому, как другие мужчины говорили с женщинами и о женщинах, я поняла, что они в самом деле не привыкли к тому, чтобы женщины, никому не принадлежащие, отказывали им. И они как будто гордились и хвастались количеством тех женщин, что не могли за себя постоять и не могли им отказать, - равно как и количеством выпитого. И по-прежнему Злой Рок не был на них похож, так что я начинала опасаться, не наживёт ли он из-за меня неприятностей.

Когда время клонилось к вечеру, я услышала снаружи шум и выглянула, только чтобы увидеть отъезжающую повозку. Умный человек Александр и его друг Пройдоха, которые, кажется, были итальянцами, как и Злой Рок, спешно уехали - вместе с Изабеллой: хотя Злой Рок договаривался с другой женщиной и с рыцарем в маске, Изабелла, видимо, сама нашла себе попутчика (и, возможно, жениха). Рыцарь отреагировал на их отъезд с немалой яростью - что-то злобно шипел, называя Александра подлецом, как если бы собирался с ним сразиться, - хотя непохоже было на то, чтобы Изабелла ему тоже нравилась.
- Он подлец и к тому же не тот, за кого себя выдаёт, - так объяснил рыцарь другим.
Александр даже не купил у нас какао, и я предположила, что его могли позвать срочные дела, либо он поссорился с рыцарем и хотел избежать поединка. Дартаньян предлагал мне догнать Александра вместе с ним, но мне это было не нужно, и я не хотела отлучаться далеко от капитана.
Впрочем, вскоре появились другие торговцы - двое братьев и не то их сестра, не то невеста одного из них - и заинтересовались покупкой какао. Они всё пытались снизить цену, и Злой Рок уступил им пять луидоров, но больше сбавлять не хотел, ссылаясь на мнение Хвоста и на то, что на нём уже были все издержки пути из Вест-Индии. Кажется, то, что называлось заключением сделки, было чем-то вроде игры, доставлявшей игрокам немалое удовольствие. Эти торговцы называли себя евреями и объяснили, что еврей - это тот, кому плохо живётся.
Затем Арамис, Атос и Злой Рок сели играть в карты. Эта игра, которой не чужды были и пираты, казалась мне более разумным способом обращаться с теми вещами, коими ты владеешь, но не используешь, нежели просто держать их при себе. Я села рядом с капитаном посмотреть на игру - и на закат, занимающийся за окном. Дартаньян тоже сел посмотреть.
- Когда вы отчаливаете? - спросил он с явной надеждой.
- На рассвете, - ответил Злой Рок.
Нас больше ничего не держало на берегу: какао мы продали, с Изабеллой расстались.
- Она уехала и даже не попрощалась, - сказала я.
- Попрощалась, - возразил Злой Рок кратко, не отрываясь от карт.
- Значит, не попрощалась со мной. Но это не удивительно: я ей с самого начала не нравилась.
- Не нравилась? Почему? - удивился Дартаньян искренне.
- Я не сразу поняла, что её платья и другие вещи трогать нельзя. Я ведь привыкла к тому, что если вещей много, то ими пользуются все.
- А в вашем племени... совсем нет чего-то, что принадлежит только тебе?
- У меня есть... моё тело, - пожала плечами я. - И то, что со мной. А жильё - разрушается, если его не обновлять, одежда изнашивается... о еде и говорить нечего.
Как ни странно, Дартаньян вновь поддержал меня, а я вновь удивилась, что он считает иначе, чем принято у белых людей. Быть может, он не стал бы думать так, не будь я женщиной (похоже, некоторые белые мужчины считали, что помощи достойны только женщины, - как ни крути, а Злой Рок тоже выкупил Изабеллу, а не какого-нибудь невольника), но, по крайней мере, он думал так искренне: я была уверена, что он не притворяется с целью понравиться мне.
- Обращать людей в рабство - дурно, - говорил он. - Не делиться, когда у тебя чего-то много, а у другого нет вообще, - дурно. Ставить себя выше других - дурно.
- Это вроде... чрезмерной гордости? - уточнила я. - Да, пожалуй.
Ещё некоторое время спустя он задал ещё один странный вопрос:
- А как в вашем племени проходят свадьбы?
- Проходят что?..
- Ну, что делают мужчина и женщина, когда хотят завести детей и общий дом?
- Они просто заводят общий дом и детей - обычно всё-таки в таком порядке.
Наверное, Дартаньян сильно удивился бы, если узнал, что в одном доме могут жить больше чем один мужчина и одна женщина, и больше одной женщины могут иметь детей с одним мужчиной, если он отмечен богами.
- А какие мужчины вам нравятся?
- Это... сложно. Я попробую подобрать слова и ответить так, чтобы вы поняли.
Дартаньян подождал немного и попытался подсказать:
- Красивые? Умные? Смелые?
Я покачала головой:
- Я не могу сказать, чтобы мне нравились вообще все храбрые мужчины. Или все красивые.
- Это может быть и набором качеств.
Так странно: острый и длинный нож будет похож на другой острый и длинный нож, но умный и красивый человек не сделается похожим на другого умного и красивого человека. С первым таким человеком мне может быть хорошо, а другого я вовсе не захочу видеть. Неужели для белых людей это было иначе?..
- Не думаю, что это имеет значение. Для этого нужно... просто увидеть и понять, что с этим человеком тебе легко. Легко говорить и молчать, легко охотиться вместе. Конечно, это понимаешь не сразу.
- У вас был мужчина там, на острове?
Я уже понимала, что он на самом деле имел в виду общий дом, а не что-либо другое, что могут делать женщина и мужчина вместе, но недолго, когда нравятся друг другу.
- Нет. У нас не торопятся с этим.
Я не стала говорить с Дартаньяном о любви, чтобы его не расстраивать. Задавая все эти вопросы, он прикасался к моей руке, пользуясь тем, что Злой Рок был увлечён игрой в карты и не видел, - и, должно быть, думал, что если я проведу с ним больше времени и дольше поговорю, то он мне понравится. И это действительно было бы так, он понравился бы мне при любых иных обстоятельствах, - если бы мой взгляд уже не был направлен на Злого Рока. У нас говорят: двумя руками ты можешь утешить многих, но двумя глазами ты видишь лишь одного, и не захочешь без крайней нужды отвести взгляда. Мне было жаль Дартаньяна, но наверняка в его Гаскони и Париже было много хороших женщин.

Пока за одним столом шла игра в карты, а за другим пили вино, поскольку Дартаньян спускался в погреб и принёс ещё вина, - другая женщина, которую называли баронессой (я не знала, означает ли это слово приличную женщину или нет), куда-то ушла с рыцарем в маске. Она и прежде не раз беседовала с ним в тот день (а Пройдоха то и дело вклинивался, и неясно было, чьё внимание он больше хотел привлечь), так что, вероятно, они были знакомы прежде.
Когда они вернулись, рыцарь явно чувствовал себя дурно, держался за маску, как если бы ему было трудно дышать, но почему-то не мог снять её. Я спрашивала, не нужна ли помощь, и опасалась, не отравлен ли он (хотя в такой маске есть и пить было чрезвычайно сложно). Злой Рок уступил ему свой стул, а баронесса принесла воды. Рыцарь говорил странные вещи о том, что ему не может быть плохо, потому что он уже мёртв.
- Если у вас бьётся сердце, если вы дышите, то вы живы, - сказала я.
- Вот, послушай мудрую женщину, - поддержала меня баронесса.
В начале дня, говоря о мёртвой невесте, меня спрашивали, что делают в моём племени, когда возвращаются мёртвые. Я рассказала, что в обличье умершего всегда возвращается злой дух, и жрец должен его изгнать, а иногда приходится принести духу жертву, чтобы он ушёл. Хвост ещё сказал, что их христианскому жрецу в таких случаях требуется заплатить за его работу. Что если рыцарь в маске был злым духом?.. Но злые духи так себя не ведут. Они стараются во всём походить на живых, а не наоборот.
- А если я вообще не человек? - вопрошал рыцарь.
- И так бывает, - признала я. - В этом нет ничего дурного.
- Да, у вас, наверное, водятся не только люди, и мне тоже надо к вам... хотя у вас, наверное, жарко и сыро.
- Гораздо теплее, чем здесь.
Я подумала, что рыцарю и впрямь не помешало бы встретиться со жрецом, который растолковал бы ему, кто он такой на самом деле, - но я вовсе не была уверена, что хочу, чтобы Злой Рок взял рыцаря на корабль, когда мы будем возвращаться.
Наблюдая за рыцарем, я понимала, что это не яд, что он действительно потерял себя, - белые люди называли это болезнью души. В этом я помочь была бессильна. Баронесса увела его на балкон. Тем временем Злой Рок отыграл назад своё кольцо, которое поставил, и вышел из игры, пока был в выигрыше, и его место занял Дартаньян, а он также захотел поговорить с рыцарем. Они остались наедине у открытого окна, откуда открывался вид на гавань и наш корабль, и я, беспокоясь, приглядывала за ними, - но разговор казался мирным и без оружия.
Затем рыцарь вдруг выбежал и упал на пол в дверях, повторяя, что он давно уже мёртв. Злой Рок и баронесса продолжали увещевать его, а я только просила других не вмешиваться, поскольку помочь здесь никто не мог, а излишнее внимание зевак могло сделать хуже. Но, конечно, вмешался Дартаньян. Как обычно, он говорил, что готов наказать всех подлецов и обидчиков, даже не разобравшись в том, что произошло.
- Если вы мертвы, то идите на кладбище и закопайте себя сами, - говорил он с досадой. - Или же сделайте что-нибудь, докажите, что вы живы.
- Вы не понимаете, - оборвал его Злой Рок.
- Да, я не понимаю, - тогда расскажите мне.
- Зачем вам это нужно? - спрашивал Дартаньяна рыцарь. - Почему вы так хотите об этом знать?
Но Дартаньян настаивал - даже несмотря на то, что рыцарь не был женщиной. Видимо, его натура не позволяла ему мириться с чем бы то ни было неправильным.
И тогда рыцарь выпрямился, снял маску - и всё-таки оказался женщиной, с длинными волосами, рассыпавшимися по плечам, и шрамом на одной половине лица. И тут же эта женщина опрометью выбежала из трактира.
- Ливия!.. - закричал Злой Рок и бросился за ней, и Дартаньян следом.
Дверь захлопнулась за ними, и пару минут я не знала, что происходит снаружи, - довольно было, что не слышно было звона клинков. Я точно была бы там лишней. Всё разом сложилось в моём уме: и то, что "Ливией" был назван корабль Злого Рока, и на носу его была деревянная женщина, и то, что он говорил о мёртвой женщине, живущей в его сердце.
Ливия исчезла - осёдланный конь ждал её снаружи. Злой Рок вернулся с маской в руках.
- Я слышала, как ты назвал её, - сказала я негромко, подойдя.
- Я считал её мёртвой...
- Ты будешь искать её?
- Я не знаю.
Несколько мгновений он смотрел на маску, подставив её закатным лучам, словно хотел что-то за ней разглядеть, затем уронил её на диван и без сил опустился рядом. Я ещё не видела его таким разбитым. Нет ничего хуже, чем бередить старые раны, не говоря уж о том, чтобы вскрывать их заново, начинать с начала то, что считалось оконченным. Я могла только быть рядом, ну и Дартаньян присоединился неизбежно, прося рассказать, в чём дело.
И Злой Рок стал рассказывать, что когда-то он с братом и отцом жил на своей родной земле, в Милане. У его семьи была вражда с семьёй соседа, так что доходило до сражений и убийств. И он полюбил девушку из той семьи, и его брат полюбил её тоже. Она не была никому обещана в невесты, и, как показалось бы мне, ничто не мешало им встречаться втайне от родителей, - но у белых людей не всё так просто. Злой Рок предложил ей бежать, но в ту ночь она случайно попала в перестрелку - и второй брат по ошибке застрелил её. Злой Рок видел её окровавленной и бездыханной и потому думал, что она умерла, - а времени проверить у него не было, поскольку нужно было скрыться. Его брата схватили и приговорили к казни за убийство - видимо, скрыв то, что девушка выжила, - а Злой Рок бежал один и с тех пор скитается по морям.
- Александр Дюбуа, - вдруг сказал один из слушателей. - И вас тоже зовут Александр...
Злой Рок, войдя в трактир, назвался Алессандро Манчини, но я была уверена, что своим настоящим именем он бы называться не стал.
- Я не узнал его... - проговорил Злой Рок. - Я ведь его тоже считал мёртвым!..
Все мы понимали, что догнать и отыскать и Ливию, и Александра сейчас уже невозможно. Французская земля велика и незнакома нам. Злой Рок сказал, что ему нужно вернуться на корабль и подумать. Хвост всецело поддержал это решение и предложил ему выпить, и мы оба проводили капитана прочь из трактира, где в тот день вернулось живыми так много мёртвых.

Итоги и благодарностиА что было дальше - каждый игрок придумает для себя сам. Но Ливия и Миледи вполне смогут встретиться у расколотой молнией сосны (это недалеко), Ипполито и Изабелла вполне смогут довезти письмо до Ришельё, а Ферранте - вполне сможет навести справки как о некоем Александре Дюбуа, так и о пресловутом рыцаре в маске (что, впрочем, сложнее, если Ауригемма не назвался). И у братьев вполне есть шанс встретиться раньше и не при таких драматических обстоятельствах, как было в каноне. А мушкетёров ждёт Ла-Рошель (и д'Артаньяна ждёт Констанция)). Что же до Малинче... её более чем устроит оставаться рядом с Ферранте, пока (и если) не прогонит на берег, и стрелять вместе с ним по испанцам. "Я буду парусом на твоём корабле, я буду предвещать сердцем бурю"(с), простите.
...А евреев на играх нужно таки законодательно запретить, потому что это привязывается сука надолго! (При том, что да, прототипа Портоса действительно звали Исаак де Порто.))
Ещё раз спасибо всем, кто ввязался. Мои игроки всегда самые лучшие
Спасибо Амарту за Ферранте - собачки-сатанячки, какой был капитан, совсем как в каноне только красивее! Пас котов своих женщин (если у тебя нет женщины, то у кого-то их две)), оставался самым адекватным мужчиной.
Спасибо Птахе за Хвоста - боцман был немного Смоллет, подавал бесценные комментарии с табличкой "сарказм", нарывался на драки, и был прекрасным оплотом житейской мудрости в океане нашего романтического пафоса.
Спасибо Ортхильде за Ливию - это тоже было как в каноне, только лучше! Всё это шипение, эта рептильно-птичья пластика - в фильме выглядела утрированно, а здесь - верибельно и жутко. И финальный вылет кукухи был впечатляющим - в хорошем смысле театрально-эффектным, очень страшным, очень красивым и запоминающимся.
Спасибо Вере за Миледи - красивую, умную и сильную женщину, да. По всем пунктам да. Незаметно и эффективно делала свою работу и к тому же поддержала Ливию.
Спасибо Карни за Ипполито - обаятельного и обходительного, который тоже всё правильно сделал! Очень любовался братьями во взаимодействии, очень ждал, когда осознаются - но, конечно, после обретения женщины и письма Ипполито было логично валить.
Спасибо Лесе за Пройдоху - он полностью оправдывал своё прозвище, был везде, интересовался всем, не унывал и успел проявить свой талант. Незаменимый человек!
Спасибо Дане за Изабеллу - ещё одна умная женщина, которая сама решила свою судьбу, изящно и благополучно. Пересекались мало, но любовался всячески!
Спасибо мушкетёрам - у вас реально была своя атмосфера!
Нике - за д'Артаньяна, мы все уже хором сказали и ещё скажем, что это был идеальный, эталонный д'Артаньян, человек-шило, которому больше всех надо, причинявший добро и наносивший справедливость! Тысяча чертей и выпрыгивать в окно. (Хочу теперь такого Усяня.))
Руси - за Арамиса, хитрую лисичку в шкурке праведника, вежливого и остроумного!
Дракону - за Атоса, светского и харизматичного, граф де Ла Фер такой граф.
Сапфир - за Портоса, незамутнённого и уютного, очень рад, что у нас таки был мушкетёр с буржуазными ценностями!
И last but not the least спасибо Денису за фото! Когда они будут - непременно скину всем причастным.