Сначала эта игра вызывала очень много энтузиазма - как-никак редкая и милая сердцу тема древнеирландского эпоса, да и возрастную роль наставника и духовного лидера дают не то что не каждый день, а почти никогда не.
Потом она вызывала не меньше опасений: читать?каст игры сменился практически полностью, причём 30% его - за последнюю неделю перед игрой вплоть до дня накануне. На некоторых ролях игроки менялись не по разу, что быстро уронило мотивацию с кем-либо списываться и обсуждать. К тому же, если вначале игра была почти целиком кросспольная, то после всех замен кросспольных игроков осталось по пальцам пересчитать, а все мы знаем, как в таких случаях игра разбивается на два "пласта": остальные игроки игнорируют кросспольщиков и играют только друг с другом. К счастью, оправдалась эта тенденция в несущественно малой степени (либо я этого не заметил, поскольку был занят, либо я на Новопассите вижу вокруг себя валерьяновый цех)).
До кучи, у игры резко сменилось помещение. С одной стороны, я порадовался, что это будет не ГД, ибо успел увидеть, какой новый ГД крошечный, без кулуаров и без окон (не представляю, как бы там поместилось больше 12 человек). С другой - точка на карте посреди нигде вызывала у меня панику, пока маршрут не вкинули в инфочат в пятницу.
Всевозможный доигровой пожизняк
Решив собрать прикид заранее, я узнал у Птахи, что подходящая мне мантия гостит у Саппорт. И только когда Птаха договорилась состыковать нас с Саппорт в метро перед игрой, я догадался напомнить, что друиды ходят в белом. Птаха ответила, что мантия - чёрная, и хотя я точно помнил, что когда-то у меня была и светлая хламида, искать не стал. Взял вышитую рубашку Олены, штаны Бруно, и в качестве мантии - прикид даочжана.
Саппорт передала охапку шоколадок для Птахи и - вместе с чёрной мантией таки и светлую длинную рубаху! Таким образом я одел и себя (эта рубаха плюс верхняя накидка Синчэня), и Крунху в лице Линника, с которым мы совпадаем по комплекции (вышитая рубашка плюс чёрный плащ). Примерив же с утра нижний ханьфу Синчэня, я удивился, какой он (не Синчэнь, блин)) узкий. Это даочжану норм ходить нешироким шагом, а друиду не пристало, - а уж когда на месте игры я столкнулся с почти отвесной деревянной лестницей на второй этаж, окончательно понял, что в узком "платье" по ней попросту не взобраться.
Уже в метро я узнал, что на Каширской не останавливаются поезда из центра - и не сразу сообразил, что достаточно проехать мимо и вернуться. (А советующие "взять такси" могут ещё посоветовать купить личный автомобиль, но совет я приму только вместе с нужной суммой.) И мне очень повезло, подъезжая, успеть увидеть в чате сообщение Эолен и пойматься в метро с людьми: иначе автобусную остановку на приличном отдалении от закрытого выхода из метро я бы ни в жизнь не нашёл. А потом мы шли от остановки через снега мимо промзоны.
Пресловутый "зал Масленникова" оказался в здании, тянущем на заброшку: с фасада кирпич облупился дырами на глубину нескольких слоёв, за покосившейся деревянной дверцей - бетонная лестница. Первый марш лестницы разрушен и заменён деревянным настилом, перил также нет, поэтому пролёты забиты досками. Основной зал, судя по квадратной сцене по центру и поломанными наградами на полках, использовался когда-то театром. Из комнаты поменьше, где устроили Священную рощу, пришлось убирать деревянный гроб; там же обнаружились террариумы с мёртвыми мадагаскарскими тараканами - видимо, после какого-то квеста их просто бросили. Позади комнаты открывался бетонный лабиринт, уходящий вглубь здания (привет кельтским коридорным гробницам)).
Из добиралова я узнал, что лабиринт используется для "детской СМБ-игры DND", то есть DnD вживую, очередного витка эволюции цивильных квеструмов. А что такое СМБ, погуглил только сейчас, и открылась мне истина. СМБ - это "современный мечевой бой", а попросту говоря - фехт на ларпе, стуканье мягкими толстыми палками на рукоятках (ролевики их называют не мечами, а тямбарами) по таким же мягким щитам. СМБ считается видом спорта, по нему проводятся соревнования, в т.ч. международные, существует российская федерация и т.д. А я вот был не в курсе, что у цивилов существует ларп!
Отопления нет, пол бетонный - как следствие, было нежарко. Я надеялся ходить босиком, но от этой идеи пришлось отказаться. До парада я ещё сомневался, не зря ли отдал тёплый чёрный плащ, но после - перестал мёрзнуть на адреналине. Но если о холоде всех предупредили, то о том, что в помещении две собаки, встречающие гостей громким лаем, владельцы не сочли нужным сообщить мастерам (при наличии людей с аллергией и с кинофобией... интересно, цивилов тоже не предупреждают?). Я-то собакам был рад - это были два ухоженных спаниеля с адресниками, достаточно воспитанных, чтобы не лезть тебе на голову, когда ты садишься, а тоже садиться перед тобой. Когда при этом начинает казаться, что ты сам навязываешься с почесушками, под твою ладонь деликатно тычутся носом - дескать, чеши, не отвлекайся
О многом я в запарке не подумал: например, так и не нашёл, где одолжить или купить бороду не дедморозовской лопатой, но не сообразил написать об этом в чат и в чате же заранее кинуть клич на возрастной грим. И седого парика не взял - впрочем, он такой же короткий, как и мой собственный хаер, что с гейсом Катбада "не стричь волос" сочетается забавно.

То странное чувство, когда ощущаю себя молодцом, который делал игру другим, но не успел поиграть сам. Читать?Отработал в режиме "весь вечер на арене опилки" и "Hawk this, Hawk that" решателем проблем, многое сделал, но ещё больше не сделал потому, что было некогда. Не пообщался с Нуаду и Морриган (и это друид-то!..), не уделил внимания прекрасным женщинам (а ведь у Катбада в анамнезе - приятное времяпрепровождение и с Махой, и с Медб), не провёл обряд наречения имени сыну Курои, не выторговал у сидов свою собственную сестру - не говоря уж о том, что не потравил байки о богах и героях за стаканчиком облепихового морса, не почувствовал атмосферу. Какие там байки, когда я за всю игру не нашёл минутки присесть и поесть!
А из-за того, что не успел почувствовать атмосферу, - осталось ощущение, будто, пока я не вылезал из священной рощи и твердил всякие очевидные истины языческого менталитета, часть игроков где-то сыграла в монополию и выиграла корову в лице римского владычества. И предпосылки и мотивации такого выбора я так и не разглядел, равно как и не понял, почему перевес в пользу Рима был посчитан по половине королей, если верховный король остался верен старым богам. Ну да по последнему пункту не страшно: играя в религию, даже вкуснее играть на проигрыш (с нежностью вспоминаю все нуменорки, на которых мелькорианцы всегда в меньшинстве).

О персонаже - в качестве предысторииКатбад канонично был как Сисси в Санта-Барбаре (с)Манул родичем трети полигона А от щедрот мастеров у него была ещё и пропавшая сестра. Я понимал, что это неспроста и сестра будет на игре, но Катбад честно тупил, потому что так интереснее. (Интересно, почему именно этот персонаж удостоился почти-персонального игротеха? На случай, если коронации и чужих нарушенных гейсов не хватит?..))
Итак, история такова. Когда Катбад был ещё молодым воином, о его сестре Лиан было пророчество, что если она даст ответ своей любви, то разум покинет её и она больше не ступит на землю Эрин. Поэтому, когда она влюбилась в Брикрена, Катбад запретил ей с ним видеться и решил поскорее выдать её замуж. Однако, когда он отправился в поход за добычей, чтобы обеспечить сестру приданым, он был тяжело ранен и не выжил бы, если бы не Лиан. Ему рассказали, что она исцелила его раны, а затем ушла, - и с тех пор её никто не видел.
Женой самого Катбада стала Несс (Нихасса) королевских кровей - она разыскивала его за убийство её воспитателей, но он нашёл её раньше. Она родила ребёнка от короля Фахтны, но Катбад воспитал сына как своего собственного, назвав его Конхобар, по имени реки. Также дочерью Катбада, от Махи, была Дехтире, кою взял в жёны сам Луг, и её сын, наречённый Сетантой, позже стал известен как Кухулин. А братом Дехтире был Уснех, отец троих сыновей.
Когда родилась Дейрдре, Катбад предсказал, что из-за её красоты Улад постигнет разрушение. Конхобар, уже ставший королём, не нашёл ничего лучше, кроме как укрыть девочку в глуши, чтобы жениться на ней, когда она вырастет. Дейрдре выросла - и влюбилась в Найси, одного из сыновей Уснеха, и вынудила его бежать с ней в Альбу (Шотландию). Братья Найси, Андле и Ардан, последовали за ними. Но когда король Альбы тоже положил глаз на Дейрдре и вся компания вынуждена была вновь сняться с места, соратники уговорили Конхобара позволить им вернуться.
Братьев и Дейрдре сопровождал Фергус, лучший друг Найси, но, поскольку гейс запрещал ему отказываться от приглашений выпить на пир, Фергус оставил их и перепоручил двоим своим сыновьям, Иллану и Буйно. Конхобар же, подослав слугу и узнав, что Дейрдре всё так же прекрасна, задумал её вернуть. Буйно он пообещал земли, и тот отказался защищать сыновей Уснеха; Иллан же воспротивился, и сыновья Конхобара убили его. Однако сыновья Уснеха сражались храбро, и Конхобар попросил Катбада наложить на них заклятие, чтобы взять их живыми, обещая не причинить им вреда. Катбад поверил ему и создал трясину, в которой его внуки увязли.
Но Конхобар не сдержал слова: приказал своим воинам обезглавить сыновей Уснеха, и только Эоган согласился. Конхобар заполучил Дейрдре, но любви от неё, разумеется, не добился и отдал её в жёны Эогану, убийце её возлюбленного. Дейрдре бросилась с колесницы на скалы.
На этом месте заканчивается эпос и вновь начинаются мастерские достройки. Катбад забрал тела своих внуков и бросился за помощью к королю-чародею Курои, который владел котлом Дагды. Вернуть к жизни удалось только Найси. Чувствуя свою вину перед ним, Катбад не показывался ему на глаза, пока Найси, вслед за Фергусом и другими воинами Красной Ветви, не покинул Улад.

Катбад. Отчёт отперсонажный. Возможны нарушения хронологического порядка. Часть IКак у жены может быть один муж, так у Эрин должен быть один верховный король, король Тары. И было пророчество: бастард короля, что вытащит меч из камня, станет править всеми. Когда король Лейнстера Лугайд возжелал Эшлинг, жены Фиоху, друиды согласились придать ему облик Фиоху, дабы он осуществил своё желание, но с условием, что когда родится младенец, они заберут его. Так рождённый мальчик был отдан на воспитание Келлаху и наречён Кайрпре. Возмужав, Кайрпре вынул меч-в-камне, и ему было открыто его происхождение, и он занял трон Лейнстера, пустовавший после гибели своего отца. Но пришло время избрать одного короля над всеми королями, пока междоусобицы не погубили Эрин: звёзды предупреждали об угрозе с востока. Рим захватил земли бриттов и не остановится на том. Оставалась одна надежда: собрать всех королей у священной рощи Тары, дабы вернуть порядок и силу перед нелёгкими временами.
Едва гонцы к четырём королям были разосланы, ко мне явился Нуаду Серебряннорукий и поведал о своём желании присутствовать на встрече королей под видом деревенского старосты. Я был рад, что свидетелем избрания высокого короля станет один из туата де даннан, но должен был дать ему слово, что не раскрою его истинной сущности ни перед кем; и из-за того я опасался, что кто-то из гостей ненароком может оскорбить бога, приняв его за деревенщину. Когда пробил назначенный час, Нуаду прибыл к священной роще в облике человека, под именем Риан, и с ним были ещё деревенские жители, - и я мог только гадать, были ли то люди, призванные говорить от лица народа Эрин, или же сиды из свиты Нуаду, желающие повеселиться в канун Самайна.
Более же всего тревожило то, что мне предстояло увидеть своих родичей - тех, перед кем был виноват я, и тех, кто был виноват передо мной, и тех, кто враждовал друг с другом. Надлежало отложить распри до тех пор, покуда не будет избран высокий король.
В тронном зале крепости Тары всё было готово: над четырьмя сиденьями для королей повешены были их знамёна, и лишь трон верховного короля пустовал. Первыми прибыли гости из королевства Улад.
- Приветствую тебя, Конхобар, и тебя, Кухулин. Рад видеть вас в добром здравии.
- Здравствуй, отец, - и Конхобар преклонил колено, опираясь о меч.
- Здравствуй, дед, - следом за ним преклонил колено и Кухулин.
Конхобар вёл себя почтительно, но едва ли это означало, что он осознал свою вину перед Дейрдре и сыновьями Уснеха и готов был искупить её.
- Полно, полно, мне не нужно почестей, - я поднял их и указал на ожидающие их места. - Располагайтесь, ваше знамя уже ждёт вас.
Так же я приветствовал королеву Коннахта, недавно овдовевшую Медб, - и склонил голову, узнав её, перед Морриган, сопровождавшей королеву; так же приветствовал юного короля Кайрпре и внука своего Найси, бывшего с ним. Король Курои же, увидев издали своё знамя, прошёл мимо меня, и мне пришлось догнать его на другом конце зала. Когда я видел его в последний раз, он был рассеян и замкнут, и это настроение в нём будто усилилось.
- Не желаешь ли поздороваться, король? - спросил я.
- Здравствуй, Катбад, - ответил он. - Как поживаешь? Как твоё здоровье?
Говоря, он держал котёл Дагды на согнутой руке, как младенца, поворачиваясь так, чтобы его видели, словно хвастал символом своих познаний; я же взглянул на женщину, что была с ним и держалась скромно. До меня дошли известия, что Курои, овдовев, женился вновь, и происхождение его новой жены было неведомым.
- В прошлый раз ты не представил мне свою супругу, Курои, - сказал я.
- Я не успел.
- Это моя вина: я спешил и не мог в полной мере насладиться твоим гостеприимством.
Курои представил мне свою жену, кою звали Морвен, и двинулся дале, беседуя на ходу.
- Говорил ли я тебе, Катбад, что у меня родился сын?
- Нет, не говорил. Поздравляю тебя, король!
И, оставив его, я поспешил к Конхобару и Найси, что уже столкнулись друг с другом. Конхобар называл Найси вором и спрашивал, где тот украл для себя новую голову, видимо не догадываясь, что я мог быть причастен к оживлению Найси.
- Надеюсь, вы сможете оставить свои распри в прошлом, - сказал я, и они разошлись. Тогда я попенял Конхобару: - Вместо того, чтобы обращать внимание на чужую голову, ты бы лучше позаботился о своей.
- С моей стороны нет претензий к Найси, - сказал он. - Продолжать распрю я не намерен.
- Я рад это слышать.
- Один раз я уже казнил его.
- И ты удовлетворён?
- Моё правосудие свершилось.
- Ты нарушил слово, данное мне о том, что не тронешь моих внуков. Это ты называешь правосудием?
- Да знаю я, знаю, - поморщился Конхобар. - Но он же всё равно вернулся. Хотя не знаю, есть ли такие лекари, которые могли бы прирастить отрубленную голову.
- Раз он вернулся, значит, такова была воля богов. Они пожелали восстановить жизнь, оборвавшуюся прежде срока.
- А что сам Найси? Он хочет продолжать эту распрю?
- Не уверен, - произнёс я, обернувшись в сторону Найси, - что возможно так легко забыть и простить вероломное убийство.
- Вероломное?!..
- Да, вероломное. Я не могу обещать тебе, что Найси не захочет отмщения.
- И ты его не остановишь?
- Я повторю лишь, что сейчас не время для междоусобиц, когда нам необходимо выбрать верховного короля.
- Как скажешь, отец.
И вновь в его голосе была почтительность, но не было искренности, так что я оставался начеку, следя, как бы Конхобар не ударил Найси в спину. И, покинув сына, подошёл к внуку.
- Почему ты послушал его? - спросил Найси.
- Я поверил ему, потому что он мой сын, - ответил я просто. - Я воспитывал его, но я ошибся в нём, и я виноват перед тобой. Он дал мне слово сохранить тебе жизнь и не сдержал его. Больше я не повторю этой ошибки.
Заметив, что гости, приветствуя меня, проходили мимо деревенских, не удостаивая их и взглядом, я сказал во всеуслышанье:
- Не забудьте познакомиться с местными жителями. Это люди той земли, которой высокому королю предстоит править.
И Кухулин первым выступил навстречу Риану:
- Отец велел с вами познакомиться...
Кухулин не пренебрегал обычаями, обладал многими знаниями, и тем непонятней были некоторые его поступки, вроде ссоры с Морриган.
- Скажи, почему ты оставил нас, отец? - спросил Конхобар.
- Оставил?.. Друиды часто уходят странствовать, но всегда возвращаются.
- И что ты обрёл в своих странствиях?
- Как обычно: знания, встречи. И мой ученик, - я указал на Мирддина, - набирался уму-разуму.
Мирддин всё время, пока я встречал гостей, присутствовал подле меня, затем отлучился, дабы принести мне стакан морса; теперь же Конхобар и его спутники пожелали познакомиться с ним.
- Я Мирддин. Катбад взял меня на воспитание, когда я был простым пастухом, и обучает меня.
- Отец - прекрасный воспитатель, - сказал Конхобар.
- Порой и у меня случаются неудачи, - ответил я, глядя на него.
Тут моё внимание обратили на то, что прибыли римляне. Я не ждал их так скоро, но, видимо, они прослышали о собрании в Таре и решили прислать своих соглядатаев. Римлян было трое: один держался как вождь, другой - как слуга и всё время что-то записывал на табличках; третий был толмач и выглядел как уроженец Эрин. Все они кутались в шерстяные плащи, из-под коих торчали голые ноги, как если бы на них были очень короткие штаны или не было штанов вовсе. Толмач передал, что Рим захватил почти весь мир, но сейчас они пришли с миром, дабы договориться и выслушать наши условия, - и во всём этом многословье не упомянул, о чём они хотели договариваться и условия чего именно имелись в виду. Кухулин тут же начал вызывать их на поединок.
- Здесь вам ничто не угрожает, если только вы сами не нарушите законов гостеприимства и не нападёте на нас, - сказал я. - Добро пожаловать.
Я ещё надеялся, что римляне могли устать от войны и не желать её, и в таком случае вызывать их гнев и вынуждать к нападению было бы для нас неразумно. Я шепнул Кухулину:
- Если ты ненароком зашибёшь кого-нибудь из них, у нас будет одной проблемой больше.
- Я не собираюсь их убивать. Я хочу просто помериться с ними силой.
- Ты их видел? Да ты каждому из них можешь дать щелбан, он и испустит дух.
- Они не мужчины, - презрительно хмыкнул Кухулин.
- Именно поэтому я и опасаюсь, как бы чего не вышло.
- Обещаю тебе, дед, что не причиню никому из них вреда, - Кухулин ударил себя в грудь.
- Хорошо! Я верю тебе.
А за его спиной уже рвался помериться с чужаками силой Найси, а советники короля Кайрпре удерживали его.
- Но я хочу предложить им дружеский поединок! - восклицал Найси.
- Тебе придётся встать в очередь за Кухулином, - хмыкнул я. - Уже хватает охотников.
- Нехорошо выйдет, если мы кого-нибудь из них убьём, - говорила старая Айрис, что хранила трон Лейнстера после смерти Лугайда, пока не вырос Кайрпре, а после осталась при юном короле.
- Я опасаюсь того же, - кивнул я. - Но Кухулин дал мне слово, что никого из них не убьёт.
- Я не собираюсь их убивать! - настаивал Найси. - Я хочу показать им нашу силу.
- Мериться силой - детская забава, - урезонивал его я. - Это нам ничего не даст.
- Отчего же? Так они увидят, что у нас есть сильные мужчины.
- Это они и так смогут увидеть, уверяю тебя, - вздохнул я.
- Пусть они лучше увидят нашу сплочённость, - добавила Айрис.
- Вот именно, - поддержал я. - Потому нам и нужен высокий король, ardri, чтобы стать едиными.
- Но пока они здесь, они увидят и то, каковы наши короли и их люди, - продолжала она. - Узнают о нас, что им нужно, а мы о них ничего не знаем.
- Пусть смотрят, - сказал я. - Всего им всё равно не увидеть. А мы можем так же узнать и о них.
- А кто-то уже говорит с римлянами, - заметил Кайрпре.
И в самом деле, пришельцы не продвинулись дальше входа в зал: их остановил Конхобар и что-то обсуждал с ними. Советники стали убеждать Кайрпре, что он как король может присоединиться к этому разговору с полным правом.
- Наверное, вы правы, - произнёс Кайрпре неуверенно. - Для меня всё это ещё очень непривычно.
- Представь только, как здесь всё непривычно для римлян, - подбодрил его я. - Это не мы должны их бояться, а они нас.
- Почему бы просто не выкинуть их отсюда? - спросил кто-то из советников.
- Они пришли с миром. Нарушив законы гостеприимства, мы перед самими же собой предстанем не в лучшем свете и будем не лучше варваров, - ответил я.
- Но почему они не уважают наших обычаев и не принимают вызов на поединок? - не унимался Найси.
- Быть может, среди них нет воинов.
- Нет воинов? Зачем же тогда они пришли?
- Они пришли говорить. Если в наших обычаях поединки, то в их обычаях, может статься, - разговоры.
Ко мне обратился Кухулин, пожелав спросить моего совета, и мы удалились в сторону.
- Подскажи мне, дед... Стоит ли нам воевать с римлянами, залить Эрин кровью и усеять трупами, или же нужно договориться с ними и принять их условия?
- Решать тебе, - ответил я. - Но хочешь ли ты, чтобы на тебя смотрели... не как на раба, но как на низшего, которого нужно направлять и учить? Хочешь ли ты, чтобы у нас были римские законы, римский язык, римские боги? Да, так мы выживем, но потеряем самих себя.
- Спасибо тебе, дед.
- Меня не за что говорить. Мне всё кажется, я говорю очевидные вещи, и так известные всем. Но, возможно, не всем они известны, - и я поглядел в сторону Конхобара, всё ещё говорившего с римлянами.
- Порой об очевидном не задумываешься, пока об этом не скажут мудрые люди, - возразил Кухулин.
Я подошёл послушать, о чём говорили римляне, следом за Кайрпре и его людьми.
- Вы говорили с ненастоящим королём, - заявил Найси, - а вот король настоящий.
- Не шути так с чужаками, - шепнул ему я. - Между собой мы можем говорить что угодно, но они не должны подумать, будто для нас королевская власть ничего не стоит.
Кайрпре стал спрашивать римлян, с какой целью они прибыли, и те через переводчика отвечали, что предлагают дружбу; "дружба" же означала, что нам позволят торговать с Римом, пользоваться благами цивилизации и подчиняться римскому императору. В противном случае, как намекали римляне, нам не выстоять против их армии, покорившей Британию.
- Это что же: рабство или война? - советники Кайрпре загалдели все разом, так что римляне не успевали им отвечать.
- Мы предпочтём ни то и ни другое, а остаться соседями, - сказал я.
- Рабы не имеют прав, - отвечал вождь римлян. - А мы предлагаем вам добровольно стать гражданами Римской империи. Римский гражданин свободен.
- Быть может, для тех, кто нуждается в помощи, это предложение и было бы заманчивым, - шепнул я королю. - Но нам их помощь не нужна. Мы сами себе хозяева.
Поняв, что Кайрпре и его советники лишь удивляются и возмущаются тому, что римляне открыто угрожают войной, я решил выступить вперёд и окончить разговор.
- Мы благодарны за ваше предложение, но отказываемся от него, - сказал я. - Мы не нуждаемся в ваших товарах и в вашей помощи.
Римляне принялись совещаться между собой: похоже, толмач объяснял остальным, кто такие друиды. Пока они переговаривались, я заметил, что все гости уже вышли из тронного зала в пиршественный, Медовые покои, и мы остались одни.
- Что ж, - обратился я к римлянам со всем дружелюбием, - мы соблюли ваш обычай и поговорили с вами. Теперь и вы соблюдите наш: пейте и веселитесь.
Но тут римляне заметили двоих воинов, также задержавшихся в зале и приготовившихся к поединку: это были Найси и Фердиад. Похоже, они решили размяться, да похвастать своей удалью перед гостями, - ссоры между ними заметно не было. Я мог быть спокоен и вышел, а римляне решили посмотреть на поединок.
Едва я вышел, как Мирддин подбежал ко мне и сказал, что большая чёрная птица разыскивает меня. Я огляделся и в самом деле увидел птицу - похожую на ворона, но много больше, с длинным острым клювом; она говорила, но её глухой скрипучий голос было трудно разобрать.
- Кто ты? - спросил я.
- Я - твоя совесть, - был ответ.
- Боги послали тебя? Что ты хочешь сказать мне?
- Я питаюсь твоим страхом... твоей болью...
- Страх мне неведом, - возразил я. - А вину за собой я знаю. Я пытался искупить её, насколько мог.
- Ты живёшь взаймы, - птица кружила вокруг меня, не давая ступить и шагу. - Ты должен был умереть!
- Когда-то моя жизнь была спасена, это правда, - вспомнил я. - Но я не просил о том и не вижу в этом своей вины. Что я должен сделать?
- Ты можешь ничего не делать, - прошипела птица. - Ты можешь продолжать кормить меня своей болью... своей кровью...
- Я обращусь к богам и узнаю, чего они хотят, - обещал я.
Я заметил, что я вновь остался в пиршественном зале один, наедине с птицей, и вернулся к гостям. Там только и разговоров было, что о римлянах.
- Мне кажется, мы слишком много внимания уделяем этим римлянам, - говорил я. - Тогда как нам стоит вспомнить, для чего мы здесь собрались: для того, чтобы выбрать верховного короля. И тогда, когда придёт римская армия - а она придёт, - мы будем готовы её встретить.
- А знаешь ли ты, - спрашивали меня, - почему Морриган ходит среди людей?
- Это значит, что быть войне, - отвечал я. - Но это добрый знак: Морриган поддержит нас и будет сражаться на нашей стороне, если мы окажемся достойны.
- Вот бы римляне забрали с собой Конхобара, - ворчал Найси.
- Конхобар - тоже наш, каким бы он ни был, - возразил я. - А своего мы не уступим. Наша разобщённость римлянам только на руку.
Я боялся, что Конхобар почувствует себя отверженным и, решив, что на земле Эрин у него не осталось друзей, поддастся ложным заверениям в дружбе чужеземцев. Я хотел говорить с ним, но не видел его; видел только, как Найси пытается втолковать что-то римскому писцу, и как другие герои говорят с римлянами. Я подошёл к ним.
Римляне вновь хвастали тем, что захватили почти весь мир, а те ирландцы, кто был сведущ в новостях с соседних земель, отвечали на это, что римляне так боятся пиктов, что возвели Адрианов вал для защиты.
- Римляне вот как захватили земли пиктов: они захватят одну кочку, а пикты вылезут из двенадцати других. Захватят другую - а пикты залезут на ту, на которой они были раньше...
- ...и ещё на двенадцать кочек.
- Больно много вы знаете о пиктах, - говорили римляне.
- Они же наши лучшие друзья, - отвечали им. - Мы с ними не раз воевали.
- Зачем же вы воевали со своими друзьями?.. - недоумевали римляне.
- А мы по-дружески воевали. Сначала сражались, потом вместе пиво пили...
Ирландцы хвастались своими конями, а римляне отвечали:
- В Испании самые лучшие кони.
- Испания - это где? Есть ещё страны, кроме Рима?
- Нет, это часть Римской империи.
- Вроде наших королевств?
- Римская империя разделена на несколько территорий. Для удобства управления. Испания на юге, поэтому там очень жарко.
- Но если я пойду на юг, мне не станет жарко, - возразила королева Медб. - И на севере, и на востоке всё одинаково: тепло летом, зимой холодно.
- А Римская империя настолько велика, что в одной её стороне холодно, а в другой жарко, - говорили римляне. - И на юге у нас есть ещё такие животные, высокие, как дом, - элефанты.
- И такие же плоские? - спросила королева.
Кто-то припомнил большого плоского зверя, живущего в море, - кита, - и стал спрашивать, кто победит, если встретятся кит и элефант; вот только один зверь мог быть только на суше, другой - только в море.
- Кит - зверь Мананнана, - сказала Медб. - А он может сделать так, чтобы кит вышел на сушу.
- Или так, чтобы элефант вошёл под воду, - добавил я. - Должно быть, чтобы река вышла из берегов, достаточно утопить в ней парочку элефантов.
И видел я, как в таких беззаботных разговорах и шутках некоторые герои начинали интересоваться римскими товарами и почти готовы были пойти на сделку.
- Осторожней, - предупредил я. - А то как бы нам не проснуться завтра с римскими законами и римскими богами.
- Скорее, они проснутся с нашими богами, - усмехнулась Медб, кивая на писца, который уже неплохо понимал по-нашему.
- Говорят, - сказал кто-то, - что римский император - тоже бог.
- Что же это за бог такой, которому интересно управлять людьми? - удивилась Медб.
- Значит, такие у них слабые боги, - предположил я.
- Скорее уж, такие слабые люди.
- У слабых людей и боги слабые, - заметил я.
- А правда, что эти слабые люди собираются с нами воевать? - спросила она.
- Правда. Я сам слышал это от них, когда Кайрпре и я говорили с ними.
- Странно, - возразил Курои, - а я от них другое слышал: что они хотят с нами торговать и предлагают нам сотрудничество.
- Их сотрудничество выглядит так: они милостиво позволят тебе торговать, пользоваться их банями, а взамен будут обучать тебя своему языку, и подчиняться ты будешь их законам. Всё это сказали они сами, и дали выбор - подчиниться им или воевать.
Но Курои как будто не поверил мне:
- Зачем же они говорят разным людям разное? Мы ведь всё равно говорим между собой.
- Быть может, они нарочно делают так, чтобы разделить нас, - сказал я. - Тем, кто прислушивается к ним, предлагают дружбу, а тем, кто отказывается, угрожают войной.
Римляне, глядя на Медб, удивлялись, что у нас женщина может править, и просили филида Миранна рассказать легенды о великих женщинах Эрин, но он отказался.
Кто-то не воспринимал римскую угрозу всерьёз, говоря, что римляне, придя издалека, растянули свой путь снабжения и не смогут прокормиться. Мне же казалось, что захватчикам нет нужды дожидаться обозов со своей родной земли, если можно забрать всё необходимое на покорённых землях, и предлагал не дожидаться, пока римляне съедят у нас всё, вплоть до лягушек.
О птице меня также спрашивали: она всем говорила дурное, пророчила беды. Я решил, что прежде всех прочих дел поговорю с богами об этой птице: если она здесь из-за меня, то мне это и надлежит исправить. Не сможет выбирать высокого короля тот друид, которым недовольны боги. Но тут ко мне подошёл Курои:
- Катбад, мой сын уже вошёл в возраст. Я хотел бы, чтобы ты провёл обряд наречения имени.
- Хорошо! Но сперва мне нужно уладить дело, касающееся меня лично.
Я вошёл в священную рощу и нашёл там Мирддина, сидящего одиноко перед алтарным камнем.
- Я пришёл говорить с богами о той птице, - сказал я, садясь рядом. - Она говорит о моей вине, но ту вину, что я за собой знаю, я искупил, насколько мог.
- Со мной она тоже говорила, - признался Мирддин.
- И что она сказала тебе?
- Что ты откажешься учить меня, потому что я никчёмный. Сначала я поверил ей и испугался, а потом подумал: не может такого быть! Мой учитель сам меня выбрал и не станет от меня отказываться!
- Рад слышать, что ты веришь мне. Птица говорила, что питается страхом... Быть может, она нарочно вызывает его. Прежде я думал, что боги и впрямь мной недовольны, а теперь поговорил с тобой и допускаю, что птица желает сделать нас слабее. Она говорила о том, что я живу взаймы, и это правда: когда-то моя сестра спасла мне жизнь.
- У тебя есть сестра?
- Да. У меня была сестра, когда я был ещё молодым воином. Однажды в походе я был тяжело ранен и не должен был выжить, но она исцелила меня - и пропала.
- Ты гадал о том, где она может быть?
- Да, конечно, - но тщетно. Видимо, она не в землях Эрин. Что ж, пора спросить богов о том, что это за птица и что она может знать о моей сестре.
Я возложил на алтарь дары и воззвал к духу рощи, и он ответил мне.
- В чём твой вопрос, Катбад?
- Я хочу знать, кто послал ко мне чёрную птицу и для чего. Она говорила мне о моей вине, и я знаю, что вина моя в том, что я поверил Конхобару. Но я вернул к жизни Найси, и это всё, что я мог сделать. Есть ли что-то ещё, чего хотят от меня боги?
- Это всё, о чём ты помнишь, Катбад? Кого ещё ты терял, кроме внуков?
Голос духа звучал словно издали, и порой я едва различал его слова и скорее догадывался о них. И было мне видение, как чёрная птица бьёт крыльями в небе, а огромная тень - звериная пасть или рука великана - пытается схватить её и поглотить. Значит, птице, не мне, грозила опасность?..
- Птица говорила, что я живу взаймы. Значит ли это, что она знает, где моя сестра?
- Ты помнишь пророчество, Катбад?
- Да. Оно гласило, что если сестра моя ответит своей любви, то потеряет разум и свою суть, и нога её не ступит боле на землю Эрин. Но я постарался уберечь её от пророчества!
- Ты так старался отвести от неё пророчество, Катбад, что сделал всё, чтобы оно исполнилось.
- Должен ли я найти её?
- Найди её, Катбад.
- Хорошо. Я отправлюсь за пределы Эрин и буду искать её, даже если мне придётся дойти до края земли и за край.
- Что, по-твоему, за краем земли, Катбад?
- Этого я не знаю. Быть может, земли, где живут боги. Но если боги послали мне весть сейчас... быть может, моя сестра ближе, чем я думаю, совсем рядом?.. - тут меня, глядящего на птицу, снова и снова ускользающую от нападений тьмы, осенило. - А может... то, что ей не ступать по земле Эрин, значит, что она летает над ней, не касаясь земли?
- Слишком много "может быть", Катбад.
- Я найду её, я уверен. На земле, в небе или в воде - но найду. Спасибо тебе, дух рощи.
Я понимал, что просить у богов больше подсказок не стоит: мне и так сказали многое, и, казалось, минула вечность, и я устал вслушиваться в голос духа и всматриваться в туманные видения. Я поднялся на ноги, и Мирддин поддержал меня.
- Что ты узнал?
- Я думаю о том, что эта птица, быть может, - моя сестра.
- Птица? Но как такое может быть?
- По воле богов, из-за проклятия или колдовства может быть и не такое. Я поговорю с ней.
- А мне как вести себя с ней?
- Относись к ней с уважением, кем бы она ни была, но не поддавайся ей. Не позволяй ей питаться твоим страхом.
- Но если в отношении тебя она была права... почему мне она сказала неправду?
- Быть может, тебя она только искушала, испытывала твою силу.
- А что это за пророчество о твоей сестре? - любопытствовал он, когда мы уже выходили из рощи.
- Было пророчество, что если она даст ответ своей любви, то разум покинет её, а ей не ходить боле по земле Эрин. Она влюбилась в Брикрена, но я запретил ей с ним видеться.
- В Брикрена? Кто он такой?
- Брикрен Злоязычный, филид и знаток законов.
Выйдя из рощи, я столкнулся с римским писцом, который обратился ко мне с почтением и попросил рассказать о наших обычаях.
- О нашей земле, нашей истории и наших традициях можно говорить очень долго. Что именно ты хочешь знать?
- Вы собрались здесь, чтобы выбрать короля, верно? Как у вас выбирают короля?
- Высокого короля выбирают совет королей, боги и люди.
- Боги дают знак, что выбрали короля?
- Не обязательно. Но если боги поддержат его, король почувствует это, и все почувствуют.
- А если боги или люди окажутся против? Король не будет избран?
- Всё так. Король должен быть достоин.
- По каким критериям вы определяете, достоин король или нет?
- Критериев нет.
- У нас место императора передаётся по наследству от отца к сыну. У вас не так? Если появится более достойный король, чем прежний, то займёт его место? И ему нужно убить старого короля?
- Иногда да, иногда и нет. У нас нет определённых... как это у вас называется? - правил, по которым всё происходит. Каждый раз это случается по-новому. Думаю, вы сами сегодня всё увидите, - пообещал я, надеясь от него отделаться, поскольку Мирддин и филид Миранн хотели говорить со мной.
- Увидите то, что вам дозволено будет увидеть, - поправил Миранн.
- Верно. Вы не сможете войти в священную рощу, где будет проходить обряд, если только боги по какой-то причине не пожелают вашего присутствия. Но вы увидите всё, что будет за её пределами. Этого будет достаточно. А пока мне нужно идти.
Мирддин встретил меня фразой:
- Учитель, ты всё знаешь...
- Я не всеведущ.
- Мне было видение. Я видел плачущего морского змея. Ты можешь это растолковать?
- Нет, слишком мало сведений. Это может значить что угодно.
- Стоит ли мне обратиться к духу рощи?
- Что ж, идём.
Войдя в рощу, я застал там Кухулина с какой-то девицей из деревенских и не задумываясь сказал "Кыш отсюда!". Их как ветром сдуло. Я пропустил Мирддина вперёд и предоставил ему самому обратиться к духу рощи, а сам оставался подле, не слишком вслушиваясь в невнятное бормотание духа. Дух говорил, что не у всех богов всё в порядке, один из них нуждается в помощи; Мирддин спрашивал, чем можно ему помочь. Дух уточнял, готов ли Мирддин к этому, и говорил загадками более, чем обычно, так что у Мирддина появилось больше вопросов, чем ответов.
Великий Мананнан в беде? Виноваты ли в этом римляне, приходящие по морю? И как мы можем помочь в делах богов, кроме как сражаться и принести морским водам жертву вражеской кровью?.. Мне всё чаще думалось, что Мирддину суждены великие дела, оттого и видения посещают его чаще, чем меня, - но видения эти были как будто на вырост.
Пока я думал так, со мной заговорил Крунху, муж Махи, самый крупный землевладелец Улада. Что Маха, носившая то же имя, что и одна из дочерей Даны, воплощённая битва, - нашла в этом человеке, выдающемся лишь способностью к питию?..
- Расскажи мне об успехах своего ученика, - попросил он. Мирддин когда-то пас его стада, но я не ожидал, что Крунху его признает.
- Мирддин - уже по праву молодой друид, - ответил я. - Конечно, ему свойственны приметы молодости...
- Какие, например?
- Бывает нетерпелив, самоуверен. Но с годами это пройдёт. Он умён и талантлив, и я им доволен, так что без ложной скромности могу хвалить его.
- Хвалиться своими учениками всегда приятно, слов жалеть не нужно, - добродушно поддержал меня Крунху, сам большой любитель прихвастнуть. И добавил не без гордости: - Он ведь был моим воспитанником, пока ты его не забрал. Он ещё тогда умел обращаться с животными, они его слушали; я думал, это так, а оно вон как вышло...
- Да, духи природы его слышат, это я сразу почувствовал. Но не знал, что ты его воспитывал; по всему видать, воспитание вышло впрок.
Как я договорил с Крунху, меня вновь нашли Мирддин и Миранн и отвели в сторону от священной рощи.
- Кто всё время занимает священную рощу? - недоумевал Мирддин.
- Я видел, Морриган водила туда женщин, - сказал я. - И тебе не помешало бы!
- Но, учитель, разве ты не говорил, что друидам нельзя жениться?..
- Так то жениться! Что же помешает тебе возлечь с женщиной?
- Вот оно как...
- Дело в том, что мы отдаём себя целиком либо нашей силе, либо браку с женщиной. Разделить нельзя.
- Это всё, конечно, хорошо, - вмешался Миранн, - но давайте обсудим цель нашей встречи. Выбор верховного короля.
- Боги должны указать на короля? Дать нам знак? - предположил Мирддин.
- Боги ничего нам не должны, - усмехнулся я. - Они не станут решать за нас. Но поддержат наш выбор, если он будет достойным.
- Ты-то наверняка уже выбрал? - допытывался Мирддин.
- Если бы это было так просто! Я для того и собрал всех здесь, чтобы понаблюдать, кто как будет себя держать и что говорить.
- Тот король, который так себе король, - точно не вариант, - решил Мирддин. - Недостоин быть высоким королём тот, кто нарушает данное слово.
- Это правда, - согласился я.
- Есть ещё король-чародей Курои...
- В том-то и дело, что он и король, и чародей, - сказал Миранн. - Ему нельзя быть высоким королём. Можно быть только кем-то одним.
- И это правда, - кивнул я. - Стать высоким королём - всё равно что вступить в брак с женщиной, но много больше того. Этому должно отдавать всю свою силу.
- Королеву Медб поддерживает Морриган, - продолжал Мирддин.
- И она знает обычаи, и точно не поддастся римлянам, - добавил я. - Если другие короли и вы будете на стороне Медб, я также поддержу её.
- Это хорошо! - оживился Мирддин. - А Кайрпре... я думаю, он ещё слишком неопытен.
- Пусть его возраст вас не смущает, - возразил я. - Он уже сейчас мудр и рассуждает верно.
- Признайся, учитель, что ты выбрал бы его?
- О нём говорит пророчество...
- Опять это пророчество! - нетерпеливо воскликнул Мирддин. - А мне было другое пророчество...
- От пророчества не стоит отмахиваться. Он вынул меч из камня. Многие пытались, сумел лишь он один.
Как ни хотелось мне прежде поговорить с чёрной птицей, коя порой пропадала, и я не мог её найти, - внезапно меня позвали на совет королей. В зале собрались все четверо королей.
- Мы выбрали верховного короля, - сказали они мне, указывая на Кайрпре.
- Вот как! - я порадовался тому, как быстро они пришли к согласию. - Я поддерживаю ваш выбор.
Стали спрашивать, есть ли перо, чтобы укрепить решение, начертав его огамом; и трое королей поочерёдно наложили свои гейсы на Кайрпре.
- Не входи в дом впереди женщины, - таков был гейс королевы Медб.
- Есть ли корона, чтобы я мог возложить свой гейс вместе с ней? - спросил я.
- Ещё не откована, - был ответ.
- В таком случае, свой гейс я наложу в священной роще, после обряда, - решил я.
Мирддин напомнил, что на алтаре есть перо, и ждать того, кого за пером послали, не нужно; но тут как раз привели римского писаря. Посмеявшись, что в Риме перья ходят на ногах, я повёл короля Кайрпре в священную рощу, и Мирддин с Миранном последовали за мной.
Большинство гостей проводило время в пиршественном зале. Проходя его, я остановился и ударил посохом о пол:
- Внимание всем! Сейчас в священной роще будет коронован высокий король. Если кто-то желает высказать возражения, да сделает он это немедля!
Все взгляды были обращены на меня. И взгляд Нуаду, и взгляд Морриган - они были внимательными, изучающими, но не осуждающими. Некоторые герои косились так, будто ожидали, что их также пригласят на совет королей, и были недовольны, что к их мнению не прислушались, - однако и они молчали, никто не посмел оспорить право будущего верховного короля. Я подождал несколько мгновений, дав им время, и продолжил:
- Что ж, я вижу, что никто не против, или же утаил это; в таком случае, обряд состоится. Также напомню всем, что нынче канун Самайна: веселитесь, пейте, танцуйте, дабы не разгневать богов и сидов!
Мы вошли в священную рощу, и деревья сомкнулись за нашими спинами. Для ритуала всё было готово, и тут Мирддин стал колебаться и пожелал испросить у богов ещё одного знака в подтверждение верности выбора. Я не мог ему запретить, и все мы преклонили колени перед алтарём, и Мирддин стал спрашивать духа рощи, достоин ли Кайрпре стать высоким королём. Но если он ждал от духа прямых ответов, то он ошибался.
- Боги не принимают решения за людей. Они указывают, направляют, но свой выбор люди делают сами. Разве твой учитель не говорил тебе этого?
- Говорил.
- Чего же тогда ты хочешь?
- Открой мне будущее! Благим ли будет правление нового короля?
- Будущего не существует, Мирддин. Люди сами властны над своей судьбой.
Немного сконфуженный, Мирддин поблагодарил духа, окончил разговор и встал. Я поднялся следом. Я видел, что Мирддин сомневается в своём короле, и эти сомнения нужно было пресечь раз и навсегда.
- Вот ты и услышал от богов всё то же, что я не раз повторял тебе, - сказал я с мягкой укоризной. - Боги не говорят нам, как малым детям, как нам поступить, а своё будущее мы творим своими руками. И вот тебе моё последнее наставление. Раз ты сомневаешься, будет ли Кайрпре достойным королём, - сделай его тем, кого будешь считать достойным. Стань ему советником, подсказывай, направляй, и пусть его ошибки станут твоими ошибками.
Если бы Мирддин спросил при этом, за что я его оставляю, я бы разочаровался в нём, - но он сказал только:
- Если ты считаешь, что я готов, и позволишь мне тебя покинуть...
- Да, - ответил я без сомнения. - Я верю, что ты готов.
- И если высокий король примет меня, - обратился он к Кайрпре.
- Приму, конечно.
- Теперь ты сможешь послушать троих советников и поступить по-своему, - сказал Миранн.
Теперь, когда всё было улажено, можно было начать обряд. Короны не было, но я воздел руки, приветствуя нового ардри и представляя его богам.
- Да будет твой брак с землёй Эрин плодороден и благ, да будешь ты ей защитником, и пусть процветает она под твоей рукой!
И Кайрпре в ответ, волнуясь, но не сомневаясь, обещал хранить свою землю и своих людей.
- Получи же теперь и мой гейс, - сказал я. - Дабы не повторил ты моей ошибки, он будет таков: прежде чем поверить своему сыну на слово, спроси его трижды.
Затем я взял перо и сделал запись в книге на алтаре, где сохранялись имена всех королей Тары.
- И последнее, что я могу сделать для тебя, - это погадать на твою судьбу. Встань перед алтарём и закрой глаза.
Кайрпре встал перед алтарным камнем, а я высыпал на него из сумы гадальные предметы: камни с разными свойствами, маленький меч, отлитый из металла, раковину, корягу...
- А теперь протяни руку и возьми первое, чего ты коснёшься.
Кайрпре опустил ладонь и тут же протянул мне камень: обломок, из которого словно смотрели гладкие и округлые чёрные глаза.
- Это добрый знак! Благородные камни в грубой породе. Это значит, что даже в самое тёмное время ты сумеешь увидеть луч света; даже если все отвернутся от тебя, сумеешь найти настоящих друзей; даже если кругом будут ложь и дурные советы, сможешь сделать правильный выбор. Да будет так.
Я собрал предметы и хотел уже было выйти из рощи, как Миранн спросил:
- А камень?
- Гадальный камень останется у меня, - ответил я.
- Нет, камень Фаль. Следует соблюсти традицию.
Немудрено забыть об одном из самых важных ритуалов! Мы провели Кайрпре к камню Фаль, и камень под ним закричал.
- Приветствуйте высокого короля! - провозгласил я, выходя из рощи.
- Да здравствует король! - откликнулось несколько воинов.
Гости сидели в Медовых покоях за столом, и хотя на скамьях было ещё немало мест, высокого короля надлежало посадить во главе стола, так что никто из королей и королев не сдвинулся, чтобы уступить ему. К счастью, кто-то из воинов нашёл в крепости стул и поставил его для Кайрпре. А мне подумалось, что следует придумать такой стол, за которым никто из героев не спорил бы, кому сидеть ближе, а кому дальше от верховного короля.
Я хотел воспользоваться случаем и тоже налить себе браги, взять ломоть пирога, - как вдруг опустилась непроглядная тьма, скозь которую ни единый луч не мог пробиться и в которой ничего невозможно было разглядеть, даже собственной руки, поднесённой к лицу. Раздались встревоженные возгласы. Кто-то использовал колдовство?.. Мрак рассеялся так же резко, как и сгустился, и Мирддин, Кайрпре и другие стали спрашивать меня:
- Что это было, Катбад?
- Сейчас канун Самайна, - сказал я, желая только всех успокоить, дабы происшествие не омрачило праздника коронации короля. - Сиды ходят среди людей и могут подшучивать над нами.
А сам оглядывался, проверяя, не изменилось ли чего, не пропал ли кто-то или что-то; и заметил, что люди окружили королеву Медб.
- Катбад, подойди сюда, - позвали меня к ней.
- Что случилось?..
Я опустился на пол перед королевой. Она сидела, низко опустив голову и поднеся руки к лицу; я никогда прежде не видел эту сильную женщину в столь уязвимом положении.
- Быть может, здесь нужен лекарь, а не я?..
- Нет. Отведи меня в рощу, - произнесла она.
Я подал ей руку, Медб оперлась на неё и последовала за мной. Стало ясно, что она ослепла, - но мгновения слабости миновали, и она вновь держалась c достоинством. Она желала обратиться к богам, и я подвёл её к алтарю.
Медб говорила, что нарушила свой гейс не говорить во тьме, и спрашивала, как искупить это. Говорила, что сомневается, справится ли новый высокий король, хватит ли ему опыта и сил; говорила, что хотела бы встать рядом с ним и даже предложить ему взять её в жёны. Я понимал, что боги не смогут дать ей этого - ни согласия Кайрпре, ни уверенности в нём, - но не вмешивался. Я стоял на коленях бок о бок с Медб, и она сжимала мою руку в своей - всё сильнее. Я вновь видел туманные видения: тени зверей, то зайцы, то волки, преследовали друг друга, сменяясь и исчезая. И истолковать эти видения было сложнее, чем прежде.
- Ты сможешь вернуть зрение, только если пожертвуешь чем-то иным, - говорил дух рощи. - Вот камень, вот серп, вот твой язык. Ты знаешь, что делать.
Это было жестоко, но справедливо. Боги брали за нарушение гейса равнозначную плату. Но что хуже для советчицы высокого короля - быть незрячей или же быть немой?..
- Нет, - произнесла Медб, помедлив. - Нет, я не сделаю этого. Наверное, я слишком горда.
Разговор был окончен, голоса духов смолкли, тени растаяли. Медб поднялась на ноги.
- До следующего года мне нужно найти, кому передать трон, - произнесла она спокойно. - Калека не может быть королевой.
Возражать было нечего. Даже великий Нуаду отказался от правления, когда лишился руки.
- Ты просила за короля о том, что от него самого зависит, - заметил я мягко. - Но ты по-прежнему можешь встать рядом с ним. Я думаю, он примет тебя.
Медб подняла на меня слепой взгляд, и я замолк: мне незачем было говорить ей всё то, что я говорил другим. Она сама обладала многими знаниями друидов, и понимала всё и без меня. Я взял её за руку и вывел из рощи.
- Куда мне проводить тебя?
Но через несколько шагов мы столкнулись с Миранном, и я передал его попечению королеву.
За столом, к которому я вернулся, римляне обсуждали произошедшее затмение:
- Случайность ли, что свет померк, как только новый король сел за стол?..
Я оборвал их речи:
- Если бы боги не желали коронации высокого короля, они не допустили бы ритуала.
- Так мы ведь не знаем ваших обычаев, - смешались римляне.
- Я также не знаю о вашем цезаре, - ответил я. - Но я не оспариваю его власть.
- Мы тоже не оспариваем! Мы просто хотели бы знать больше о ваших обычаях.
- Это похвально, но не стоит судить о том, о чём не знаете, - сказал я уже мягче. - Даже если бы я взялся рассказывать вам о наших богах и наших обычаях, и говорил бы долго, и рассказал бы всё, - вы всё равно не поняли бы всего, что знает каждый житель Эрин, что чувствует свою землю.
Едва я взял блинчик со стола, как кто-то позвал меня в зал, к Фердиаду. А войдя в зал, я столкнулся с Найси.
- Дед, можно тебя на пару слов?
- Говори, пока я дожую.
- Это ведь ты спас меня, верно?
- Верно. Я должен был искупить свою вину перед тобой. Но боюсь, что и того слишком мало...
- Я благодарен тебе за это. Но ты сделал мне благое деяние и не наложил на меня гейс!..
- Ох, и правда. Я был так занят мыслями о своей ошибке, пока оплакивал твоих братьев, что совсем не подумал об этом. Вот видишь, - усмехнулся я, - даже друиды порой забывают о самом важном.
Забыл о гейсе, забыл о камне Фаль... быть может, я стал слишком стар, чтобы быть верховным друидом. Вскоре Мирддин займёт моё место.
- Что ж, вот тебе мой гейс, - сказал я, подумав, что хотя бы таким способом смогу немного уберечь его и не потерять снова. - Прежде чем ввязаться во что-либо опасное, спроси прежде тех, кому ты дорог.
Покинув Найси, я подошёл к Фердиаду. Тот с обнажённым мечом сидел подле Медб, словно охраняя её, как верный пёс.
- Ты звал меня, Фердиад?
- Да. Когда опустился мрак, кто-то коснулся моего меча и оставил на нём свою кровь, - он показал мне клинок со следами крови. - Можешь ли ты узнать, чья эта кровь?
- Я не гончий пёс, чтобы идти по кровавому следу, - усмехнулся я. - Ты можешь попросить каждого, кто здесь есть, показать тебе ладонь, нет ли на ней раны. А я могу только спросить у богов, но настолько ли важен для тебя этот вопрос, чтобы тревожить их? Сейчас у меня есть и куда более важные задачи в священной роще.
Я так и не поговорил с птицей после коронации, пока был в роще с королевой Медб, да и Курои уже не раз напоминал мне о наречении своего сына. Тут ко мне подошла его дочь, Туала:
- Мой отец уже говорил с тобой?
- Об обряде наречения своего сына? Да, говорил.
- И он узнаёт тебя?..
- Да. По крайней мере, узнавал, когда я говорил с ним...
- А меня он не узнаёт. Я не знаю, что это за колдовство.
Это меня встревожило, и, обещав помочь, я пошёл искать Курои.
- Ты узнаёшь меня, Курои? - спросил я.
- Да, - ответил он удивлённо. - В чём дело, Катбад?
- А меня ты узнаёшь ли? - присоединился ко мне Кайрпре.
- Да, мой король.
- А свою дочь? - продолжал я.
- У меня нет дочери. У меня есть сын.
- У тебя есть дочь, Курои. Быть может, кто-то наложил на тебя чары.
- Вы разыгрываете меня, да? - Курои смотрел непонимающе и настороженно. - Или ты сошёл с ума, Катбад?
- Мы не шутим, - возразил Кайрпре. - У тебя есть дочь.
- Не может быть, - упирался тот. - Я знаю, что у меня есть только сын, мой единственный наследник. А вы все разыгрываете меня!
- Ты не веришь своему королю, Курои?!.. - спросил я строже. Но и это не возымело действия: Курои продолжал упорствовать.
- Никто не может заколдовать меня! Я самый могущественный чародей! Нет никого сильнее меня!
- С магией сидов не тягаться даже тебе, Курои.
- Пусть попробуют!
- Это опасные слова. Ты слишком самонадеян. Тебе следует обратиться к богам за помощью.
- Мне не нужна помощь. Я сам достаточно силён.
- Нет того, кто не нуждался бы в помощи. Даже боги нуждаются в людях: если бы люди перестали верить им и приносить им жертвы, у них не было бы сил. Что уж говорить о нас, смертных.
- И что я должен сделать, чтобы ты убедился, что ошибаешься?
- Войти со мной в священную рощу.
- Хорошо, друид. Только для того, чтобы доказать тебе, что никакой дочери у меня нет.
Однако священная роща была занята, и пришлось ждать. Я просил Курои не отходить далеко, но он всё равно ушёл. Когда я вновь стал искать его, он сидел в глубине тронного зала, сцепив руки, - напуганный, затравленный и огрызающийся, как тень прежнего Курои. Кто-то говорил, что он уже никого не узнаёт, но меня он узнал.
- Идём, - сказал я. - Нужно вернуть тебе память.
- Что ж, пойдём и докажем, что ты был не прав!
- Или узнаем, что я был не прав, - согласился я терпеливо.
Но вновь пришлось ждать у входа в рощу. Курои стоял подле меня, озираясь и будто съёжившись вдвое:
- Здесь кругом враги! Враги, соглядатаи и предатели!
- Чего ты боишься, Курои? Тот Курои, которого я знал, не боялся.
- Боюсь? Я? Как ты смеешь так говорить! Я ничего не боюсь, потому что у меня есть моя сила!
- Но чего стоит твоя сила, если ты не сможешь защитить свою дочь, свою жену?..
- Моя жена умерла, - сказал Курои.
- Твою новую жену, - и я указал на неё, как раз бывшую неподалёку. - Не далее чем сегодня утром ты представил мне свою супругу.
- Я не знаю эту женщину! Но она пытается подобраться к моему сыну!
- Ты должен просить богов вернуть тебе память, - вздохнул я. - Иначе ты останешься в одиночестве.
- Я не одинок! У меня есть мой сын, мой наследник, моё сокровище!..
Когда мы наконец вошли в священную рощу, Курои и там заглянул под каждое дерево:
- Здесь точно никого нет? Ты проверял?
- Здесь только ты и я, и духи. И мы тебе не враги.
Я убедил короля встать на колени перед алтарём, но он не собирался заговаривать с духом рощи, и говорить пришлось мне.
- Я прошу богов избавить короля Курои от колдовства или проклятия и вернуть ему память.
- Этот человек нарушил гейс, - отвечал дух. - Ты понимаешь, за кого просишь?
Вот, значит, как! Курои утаил от меня это, или же и нарушение гейса стёрлось из его памяти.
- Я понимаю, что нарушивший гейс должен за это ответить, и не оспариваю справедливость богов. Но когда страдает король, страдает и его земля. И его жена, и его дочь, которых он забыл и отверг, страдают безвинно. Я хотел бы помочь им.
- Им лучше будет уйти, - сказал дух.
- Что ж, значит, нет способа изменить их судьбу?..
- Ты знаешь способ.
- Тебе нужно принести богам в жертву что-то, что тебе дорого, - сказал я Курои. - Тогда они вернут тебе память.
- И чем же я могу пожертвовать?.. - растерянно спросил Курои.
- Это не мне решать. Подумай, что у тебя есть самого ценного.
- У меня есть... у меня есть... моя сила! - выкрикнул Курои.
- У тебя нет твоей силы, Курои, - произнёс дух.
- Как это - нет?..
- Твоя сила не принадлежит тебе, - пояснил я. - Силу дают тебе боги, позволяя тебе пользоваться ею. Так же воздух, которым мы дышим, не принадлежит нам, и мы не можем отдать его в жертву.
- Ты нарушил гейс и лишён своей силы, - продолжал дух.
- Я... должен её вернуть! Только моя сила защищает меня от врагов!
Курои перепугался пуще прежнего. А я наблюдал видение: на огромного кабана налетала маленькая птица с острыми когтями, когтила его глаза и холку. Так даже сильные могут пасть от сущей малости, бьющей в уязвимое место.
- Неужели твоя сила тебе дороже твоих родных? - пытался я призвать его к благоразумию. - Верни себе память, иначе ты всегда будешь видеть вокруг себя лишь чужаков и врагов и будешь слаб, и твоя сила не поможет тебе!
- Ты безумен, друид! Что может быть дороже силы? Что я должен сделать, чтобы её вернуть?
- Принеси жертву, Курои, - сказал дух.
- Что же у меня есть ещё?.. И как я узнаю, что этого будет достаточно?
- Боги не решают, достаточна жертва или нет, - сказал дух. - Они примут любую жертву.
- Не торгуйся с богами, Курои, - предостерёг я короля.
- У меня есть... у меня есть сын! Точно! Я принесу в жертву своего сына, и боги вернут мне силу!
- Это твой выбор, но как бы тебе не пожалеть об этом, - сказал я, вставая.
Курои вышел из рощи, и я - следом за ним. В этот раз у меня не было добрых вестей для тех, кто меня ждал. Я видел, что Курои сходит с ума: всё чаще он говорил о себе "мы", и я услышал, как он рассказывает кому-то, что враги, быть может римляне, наложили на него чары.
- Никто не околдовал тебя, и ты сам это знаешь, - сказал ему я. - Ты нарушил гейс, и боги лишили тебя памяти.
- Я ничего не нарушал, - заявил Курои. - Если я этого не помню, значит, этого не было.
- Ты не веришь богам?!..
Поистине, когда боги желают наказать - насылают на человека безумие.
И о намерении пожертвовать своим сыном Курои не забыл и хотел отнять его у кормилицы, не обращая внимания на свою дочь, пытавшуюся его остановить.
- Что происходит? - спросил меня Мирддин.
- Он хочет пожертвовать своим сыном, чтобы вернуть свою силу, глупец, - ответил я.
- И ты его не остановишь?
- Это его выбор, и я не вправе лишать богов жертвы. Но даже если он вернёт силу, она обернётся против него же и его погубит: он больше не верит богам.
Кто-то из воинов оглушил Курои, и его перенесли на скамью. Его дочь Туала тем временем обратилась к нам с просьбой спрятать кормилицу и ребёнка в тайном месте, о котором только друидам будет известно, и мы согласились. Сам Курои быстро пришёл в себя и увидел, как его сына передают Миранну, и спросил, что происходит.
- Твоему сыну грозит опасность, - ответила ему Туала. - Поэтому мы решили его спрятать.
- Опасность? Где опасность, какая?
Говорить безумцу, что он сам же и представлял угрозу для своего наследника, было бессмысленно, но он поверил и не стал мешать.
Мы говорили с Мирддином, Миранном и Кайрпре, когда вновь наступила непроглядная колдовская тьма. Кайрпре сказал, что нет места более безопасного, чем между двумя друидами, и предложил положить руки друг другу на плечи, дабы не потерять друг друга, что бы ни произошло, - и так мы и сделали. Тьма не спадала долго, и я заговорил со своими спутниками:
- Сейчас кто-то снова потрогает Фердиада за меч...
- А?..
- Когда тьма пала в прошлый раз, кто-то потрогал меч Фердиада и оставил на нём кровь, - пояснил я. - И было ему интересно, кто же трогает чужие мечи в темноте.
- Может, он хотел потрогать другой меч... - предположил Мирддин.
- Может быть - но напоролся на этот.
- Ты здесь, Катбад?.. - раздался в темноте голос Курои.
- Да, я здесь.
Он приблизился на мой голос, протянул руку и прикоснулся к моему лицу железными когтями своей перчатки, шипя:
- Горе тебе, если ты не окажешься прав, Катбад!..
- Я не боюсь тебя, король, - ответил я.
А как только рассеялся мрак, все мы увидели выходящих из священной рощи туата, и сидов, и фей. Впереди них стоял сам Нуаду Серебряннорукий, и многие другие были с ним, - много больше, чем деревенских, что пришли с ним изначально. И у Морвен, жены Курои, виднелись заострённые уши, и держалась она уже не так робко и печально, как прежде. Я был рад, что хоть в чём-то был прав: угадал, что тьму насылали сиды.
Теперь, когда в роще более никого не было, я мог поговорить с чёрной птицей. Она согласилась последовать за мной в укромный угол зала, где никто нам не помешал бы.
- Скажи мне... ты моя сестра?
Птица наклонила голову, кося на меня насмешливо, и прокаркала:
- А у тебя что, перья растут из задницы?
- Нет. Но много лет назад моя сестра пропала, и я думаю, что она сейчас где-то рядом, иначе боги не велели бы мне её найти. Быть может, ты знаешь что-то о том, где она?
- Я не знаю, я не помню... я говорю только правду, правда переполняет меня, вываливается из меня! Никто не хочет слушать правду! - причитала она, качая головой.
- Ты говоришь правду, а о себе правды не знаешь? Кто ты и откуда?
- В моей памяти слишком много правды... моё проклятие - это ваше проклятие!
- Что нужно сделать, чтобы снять это проклятие?
- Разве что король королей сможет...
- Я попрошу высокого короля, и он поможет тебе, - сказал я. - Идём, поговорим с ним.
- Почему ты хочешь мне помогать? - с подозрением спросила птица.
- Ты ведь сама говоришь, что твоя беда - и моя беда. И если вернуть тебе память, быть может, ты вспомнишь что-нибудь о моей сестре.
- А король согласится?
- Уверен, что да.
Я хотел отвести птицу к Кайрпре, и она мирно следовала за мной, как вдруг Кухулин выхватил меч и напал на неё, но промахнулся: птица увернулась и укусила его клювом.
- Кухулин, ты идиот! - не удержался я. - Это существо - посланница богов! На ней лежит проклятие, и я как раз веду её к королю Кайрпре, чтобы его снять.
- Я этого не знал, - насупился Кухулин.
- Я ведь на каждом углу говорил, что посланников богов обижать не нужно. Она никому не причиняла вреда.
- Мне ты об этом не говорил.
- Не мог же я сказать всем лично, - смягчился я.
- А при чём тут король Кайрпре?
- Слово высокого короля обладает силой, - пояснил я. - А в священной роще боги услышат их.
Я подошёл к королю Кайрпре и сказал ему, что лишь он может снять проклятие с вещей птицы. Он согласился, и втроём мы вошли в священную рощу.

Продолжение следует :3