Поскольку аппетит приходит во время еды всегда, неоформленная мысль написать хоррор про Хэлкараксэ посетила меня, пока я писал про назгулов. Я даже понимал, как натянуть это на спецквест (благо спецквест - такая штука, на которую натянуть можно что угодно), но также понимал и то, что перед Радугой ничего донести не успею: работу бы сдать вовремя. Но судьба распорядилась иначе - вместо выезда вечером четверга у меня образовался свободный вечер четверга, и за считанные часы до выкладки я накатал вот это, врубив в ушах минусовку Штиля на повторе. Ага, Марк докатился до того, чтобы называть тексты цитатами из песен. Ещё и игры скоро начнёт так называть, ужас, да?..
И вот уже во второй раз могу выписывать себе ачивку "почётный веган команды" Команда сказала, что хоррор удался - что ж, поверю и порадуюсь.

Название: Смерть одного
Автор: Mark Cain
Размер: драббл, 905 слов
Персонажи: Хэлкараксэ, безымянный отряд нолдор
Категория: джен
Жанр: хоррор
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: спойлернамёк на каннибализм
Краткое содержание: страх - лучшее оружие Моргота, ибо он порождает чудовищ
Примечание: если вам кажется, что автор вдохновлялся песней Арии "Штиль" и одним посторонним каноном - вам не кажется
Размещение: со ссылкой на автора

ЧитатьКогда-то говорили: вала Мелькор сотворил лёд. А ещё кошек, наверное. Мало кто вспоминал об этом, когда смотрел на морозные узоры на окне, сидя у камина с подогретым вином, или когда читал на снегу лисьи следы, кутаясь в тёплый плащ.
Но у каждого мастера есть работы, созданные, когда он только пробовал руку, и выброшенные им, едва он увлёкся чем-то новым. Голодные духи льда, забытые, обречённые прозябать в безвременном одиночестве, были такими выжившими черновиками, древними, как тьма, и одичавшими во тьме. Лёд пришёл в движение, и они проснулись, выбираясь на его поверхность. А затем они почуяли запах добычи.
К существам, чутким к миру, способным услышать, как под землёй проходит ключевая вода, а кончиками пальцев прочитать, что повидала за свой век кора старого дерева, первым приходит страх. В скрежете торосов и вое ветра в ледяных пустотах эльдар мерещились голоса раненых и умирающих, привычный порыв броситься на помощь заглушали разговорами и песнями. Но стоило отряду, отделившемуся для разведки и охоты и теперь отрезанному от остальных открывшимся во льду провалом с чёрной водой, осознать, что в стенаниях льдин никто не различит и не услышит их зов, что ветер унесёт их крик и вплетёт в свою тоскливую песню... Вот тогда страх сменился ужасом.
Существа, приведённые в мир для вечной жизни, жадные к её дарам, знали, что жизнь никогда не может быть в тягость. Знали прежде. Смерть ужасала их, заставляя бороться, изыскивать безнадёжные способы продлить жизнь себе и другим.
Лучше бы они сдавались.
Духи льда шли по пятам. Возникали из сырого тумана, утаскивая ледяными когтями часовых, и пущенные в них стрелы проходили сквозь пустоту и падали в снег. Проламывали толщу ледника и смыкали ледяные зубы на телах тех, кто не заметил вовремя чёрную тень за ослепительно-белой гладью под ногами. Оружие было бессильно против них, огонь - не отпугивал. Порой эльдар находили по кровавому следу тела, обезображенные словно бы в насмешку, порой - шедший рядом пропадал без единого звука, будто тьма проглатывала его целиком, и не оставалось ничего, что напоминало бы о том, что он был когда-то.
"Я вас только задерживаю. Пусть твари подавятся мной".
Следопыту, которому после обморожения отняли ногу, отдавали ножи, наконечники стрел. Холодный металл он прятал на теле - ещё живой, уже всё одно что мёртвый. Сопротивляться он не собирался - он хотел войти хищнику в пасть, чтобы он, слепой, ненасытный, пожрал его вместе с заточенными лезвиями.
Так те, кто множество раз смотрел в лица лишившимся сил, не проснувшимся и навеки оцепеневшим, впервые прощались с тем, кто отвергал жизнь по доброй воле, и, уходя, не могли обернуться. В этот миг ужас превращался в отчаяние.
Отчаяние породило ложь.
Охотники раз за разом возвращались ни с чем, запасы пищи в отряде истощались. Никто не роптал, отдавая раненым большую долю, но голод подтачивал силы тех, кто мог стоять на ногах, голод вызывал видения наяву, сбивая тех, кто принимал решения, от кого зависели другие. Проснуться однажды от запаха свежего мяса казалось мороком - но было правдой. Лишь безумец отказался бы от него оттого, что нечем было развести костёр.
"Конь сорвался с привязи и переломал ноги. Мы не смогли бы ему помочь, и я перерезал ему горло, а затем разделал".
Кто-то мог не поверить - но промолчал. Пока тёплая сырая кровь не остыла, вместе с ней в измождённые тела входила жизнь, которой они так жаждали. Она давала надежду - надежду, окрашенную не мягким золотым светом, рассеивающим тьму, а алой пеленой, скрадывающей цвета и оттенки, свет и тень наравне. Надежду идти дальше, опускаясь на все четыре, когда не держали ноги, не останавливаясь даже во сне.
Сани после смерти лошади пришлось оставить. Ни к чему укрытия, одежда, посуда тем, кто рвётся вперёд, таща на себе обессилевших, кто руками выкапывает норы в снегу и согревается в них, прижавшись друг к другу, и разрывает зубами выхваченную в полынье рыбу, не брезгуя костями и чешуёй. Отряд шёл, как преследуемая гончими стая, избегая открытых мест, боясь привлекать внимание шумом. Пара фраз отдавалась эхом от гулкого льда и могла стать приманкой для тварей. Слова заглушали. Заглушить стоны было труднее.
Однажды малая ложь привела за собой большой обман.
"Раненые замедляют нас. Без них мы скорее нагоним своих, и тогда вернёмся за ними".
Покинутые поняли это не сразу. Но поняли все - даже те, кто долго были в забытьи. Покалеченные морозом, они ползли, срывая ногти о лёд и шепча проклятия, или ложились на спину и обращали лица к Западу, ожидая, что смерть придёт к ним оттуда, - но всех накрывала тьма, и духи льда пировали над ними, тяжелея и теряя проворство, как раздувшиеся пауки.
Остальные же шли. Им по-прежнему нужна была жизнь - их жизнь, величайший дар, за который уже так дорого было заплачено, что любая цена переставала казаться достаточно большой. Жизнь манила их, обещая кому-то конец разлуки с близкими, кому-то - месть, кому-то - тайны новой земли. Но голод сводил их с ума, шептал им в тишине, и на языке становилось солоно, не позволяя забыть, что спасение - так близко. Стоит лишь протянуть руку и взять его. Взять чужую жизнь. Смерть одного - ничто в сравнении с выживанием нескольких.
"Он всё равно уже не жилец. Мы расскажем о нём и прославим его имя".
Говорят, остатки того отряда так и не сумели обойти разлом по мёртвой ледяной пустыне и сгинули во льдах, один за другим.
Но также говорят, что до самого края льдов за эльдар следовали твари - не люди и не звери, худые и бледные порождения льда, что шарахались от огня во тьму и издавали леденящие душу стенания. Зазевавшихся в дозоре они хватали и разрывали на части, и ранить их не удавалось никому, поскольку боль была не страшна их обглоданным холодом телам.
Впрочем, немногие сейчас вспоминают об этом.

Да, это действительно алаверды к Terror. И, честно, только после выкладки я узнал, что на Весконе был доклад на сходную тему. Ноосфера случается.