Как я уже упоминал, я потащил на эту V:tM-ку индийскую тему и перед игрой, помимо чтения книжки про гулей и перечитывания кланбука бруджа, перечитал и прочитал много всякого про Национальный конгресс, гандистов и Круглые столы. На игре это, разумеется, никак не пригодилось, не представилось случая ругнуться свараджем, сатьяграхой или хариджанами, - зато самому приятно. До игры я время от времени вспоминал, что что-то я забыл... ах да, имя персонажу дать забыл, - но всё было некогда, и имя снова появилось накануне игры. Имя мужа Сароджини Найду, фамилия - её биографа
Говиндараджул Анкрав, радикальный индийский националист, когда-то готовил теракт прямо в Лондоне, куда увязался вместе с отцом-делегатом Конгресса, был перехвачен и огрёб бы пренеприятнейшие последствия, если бы о нём не узнала Эжени и не забрала к себе гулем. Вот уже сотню лет как он находит поводы ненавидеть англичан и, может быть, однажды станет полноценным бруджа, если не закончится раньше.

Утром субботы я так и не подобрал ничего лучше, кроме как частично повторить прикид птахиного эшу - шаровары, вышитую рубашку и бисерные бусы. Дополнил это индийскими артефактами тех же времён, что были по игре, - сандаловыми бусами (умопомрачительно пахнут до сих пор; я тащился по ним всё детство и удивляюсь, что матушка спокойно отдала их мне из закромов родины) и странной шмоткой, состоящей из воротника и рукавов. Читать дальшеВыглядел нелепо, но это концепт. Надо было у Берканы биту одолжить, но что уж теперь...
Поскольку нас было мало, мы снова играли у Энии. Я собирался приехать пораньше, как и в прошлый раз, помочь с уборкой, но сел в трамвай в другую сторону, хотя выходил из перехода к остановке так, как в добиралове было написано То ли я в лыжи обутый, то ли мне опять на изменение маршрутов повезло. Осознал только на Каховской, вышел и поехал обратно.

Раджул. Отчёт отперсонажный. Ворнинг: мат, упоминания секса (слэш), кровища.Было приятное путешествие из Белфаста в Эдинбург. Нас - то есть Эжени, конечно - тамошний примоген Гордон, её бывший, пригласил поохотиться на шабашитов, а кто же пропустит хорошую драку? С нами увязались ещё двое: Шелли и Алекса из штатов, которую мы встретили уже на корабле и которая собиралась хорошо провести трёхлетний отпуск.
Гордон сам обещался присутствовать на вечеринке, но какого-то хрена не явился. Мы присоединились к довольно пёстрой компании местных сородичей и добрались до склепа у подножия гор, где и должны были тусоваться шабашиты. Однако, когда мы открыли дверь, нашему взору предстало кровавое месиво. Кто-то порубил шабашитов как капусту; некоторые другие тела и части тел принадлежали, видимо, жертвам самих шабашитов. Валялся даже труп оборотня. Посреди всего этого торчал мужик в плаще, с одной рукой и залитый кровью с ног до головы. Мы почувствовали, как ткань времени приходит в движение, - это сложно описать: как будто ты замираешь, а время вокруг тебя ускоряется. Только мужика в плаще это не касалось - он танцевал на липком от крови полу.
- Кэнди поможет вам тут освоиться, - сообщил он, и из-за его спины показался мелкий сородич.
- Я уже заказал пиццу, - сказал тот.
- Для кого?!.. - удивилась Эжени.
- Видимо, для меня, - я был вовсе не против, что кто-то позаботился и о гулях.
Как только мужик в плаще вышел к гостям, его сразу же засыпали вопросами. Похоже, он оказался сюрпризом в том числе и для жителей Эдина.
- Кто ты вообще такой?
- Оуэн, просто Оуэн.
- Ты один убил их всех?
- Не один, Кэнди мне помогал.
- Видимо, он оказывал моральную поддержку, - предположил я.
- Да, я с плакатиком стоял, - охотно подтвердил Кэнди.
- Ты испортил вечеринку! - негодовала Эжени.
- Я просто решил сделать всё за вас.
- В этом-то и проблема, - ворчал я, перешагивая через ошмётки. - Здесь больше не с кем веселиться.
- Сегодня праздник, - вещал Оуэн. - А вы все мои гости. Я хочу поздравить Чарли с днём рождения!
Все взгляды обратились на Чарли - рыжего мальчишку лет пятнадцати на вид. И нашёлся же когда-то отморозок, сделавший своего птенца вечным ребёнком. Судя по виду Чарли, он был не только не в курсе готовящегося празднования, но и вовсе ему не рад.
- Ты знаешь этого типа?
- К сожалению, знаю.
- Я прошу прощения, что запамятовал точную дату... - продолжал Оуэн.
- Я и свой-то день рождения не помню, - хмыкнул я.
- А зачем?.. - риторически согласилась Эжени.
- У меня был для тебя подарок, - говорил Оуэн. - Но он остался в ней. В оборотне. Как и моя рука.
- Как ты узнал, что это именно "она"? Ты проверял?..
- Если бы он проверял, - предположил я, - Она бы откусила ему не руку, а что-то другое.
Чарли сказал, что проклинал Оуэна уже много раз, но это не помогло. Сам Оуэн с удовольствием рассказывал, как однажды после такого проклятия он едва не умер окончательно, был вынужден ползать по кладбищу и жрать прах.
В довершение Оуэн объявил, что за дверями склепа - солнечный день, следовательно, никто из гостей не сможет отсюда выйти, пока он не позволит.
- Я мог бы выйти на разведку, - предложил я. - Мне солнце не страшно.
Но, похоже, такая опция не была предусмотрена. Когда мы входили в склеп, ночь едва началась, и до рассвета было ещё много часов... кем, чёрт возьми, был этот тип, если мог перемотать время вперёд?..
- Вы хотите знать, как это работает? - подсказал Оуэн. - Время изнутри и снаружи течёт по-разному. Точка схода - я. Как только я отсюда выйду, время снова станет одним и тем же. Если же кто-то придёт сюда извне, вас здесь уже не будет.
Желание развлекаться резко упало от того, что все мы были пленниками какого-то психопата. Эжени, Алекса и я устроились в сравнительно свободном от трупов углу. Шелли докапывалась до Оуэна с вопросами и кружила по склепу, осматривая место побоища. Её внимание привлёк продолговатый предмет, заботливо завёрнутый в чёрную тряпицу и уложенный на самом видном месте. Она протянула руку, но тут же её отдёрнула и отшатнулась:
- А это ещё что такое?
- Не трогай руками неизвестную гадость! - воскликнули мы с Эжени почти хором.
- Это меч, - объяснил Оуэн. - Когда-то он принадлежал очень, очень праведному человеку.
- Он был вкусным? - полюбопытствовала Эжени.
- Были времена, когда и я мог пользоваться этим мечом, - продолжал Оуэн, не слыша. - К сожалению, сейчас мне уже тяжело брать его в руки.
- Ты запер нас здесь со святой реликвией?!.. - уточнила Эжени.
- Я извиняюсь, но что поделать! - особого раскаяния в голосе Оуэна не слышалось. - Он весьма эффективен против инферналистов.
Убедившись, что нам никуда не деться, Эжени двинула Оуэну по морде. Он оттолкнул её - так, что она отлетела на несколько метров. Шелли пнула его ногой и сломала берцовую кость. Я не знал, присоединяться ли мне: приказа хозяйки не было, а Оуэн был чрезвычайно силён, и что-то мне подсказывало, что меня он попросту размажет. К тому же все участники драки явно получали удовольствие от возможности спустить пар.
- Хороший тамада, - подытожил я. - И конкурсы интересные.
- Конкурсы - это хорошо! - одобрил Оуэн. - Давайте устроим конкурсы.
- "Собери шабашита"?.. - предложила Эжени.
Оуэн, кряхтя, ковылял, но на ногах держался.
- Надо сломать ему вторую ногу, для симметрии, - сказала Шелли.
- Можно поиграть в "Твистер", - предложил я, жестами показав, как ломать конечности игрока, чтобы они попадали на нужные кружочки.
Эжени взяла мою руку, и её клыки вонзились в запястье. Сколько бы десятилетий ни прошло - к этому невозможно привыкнуть, это всегда будет совершенно особенным наслаждением. Эйфорией, больше похожей на оргазм, нежели на опьянение.
- У нас с Чарли есть игра, - сообщил Оуэн некоторое время спустя. - Но играем в неё только мы вдвоём.
- А все мы? Мы - фигуры, так?
- Не совсем.
Эжени поговорила с Чарли - похоже, они были роднёй, - и до меня долетело, что мы все умрём. Или не все, но Оуэн точно кого-то убьёт. Эжени сказала, что гулей Оуэн обещал отпустить, но это не было утешением. Я не брошу хозяйку - не говоря уж о том, что без неё я просто рассыплюсь прахом. Значит, сказки о вампирах, истребляющих себе подобных, не были сказками?
- Ты вампир, но убиваешь сородичей? Не видишь в этом противоречия?..
- Он отлично сидит на двух стульях, - заметила Эжени. - Интересно только, кто его ебёт в дырку между этими стульями.
- А Чарли? Его ты тоже убьёшь?
- Он хочет спасти мою душу, - безмятежно пояснил Чарли.
- Ты веришь в душу?
- Разумеется, - Оуэн снизошёл до пояснений. - Сам я буду гореть в аду, ну и пусть. А его душу ещё можно очистить.
- Ты хочешь, чтобы он перестал быть вампиром?..
Чем дальше, тем больше всё было похоже на бред. Как будто Оуэн чувствовал какую-то вину за то, что Чарли стал сородичем, и собирался это искупить таким извращённым способом.
- Нас запер здесь ебанутый проповедник, - обречённо резюмировал я.
- Ну, раз это вечеринка, то не позволим ему испортить её окончательно, - решила Эжени. - Что обычно делают на вечеринках?
- Нужна наркота, - сказала Алекса. - На правильной американской вечеринке всегда должен быть хотя бы один угашенный в хламину.
- И мёртвая шлюха под кроватью, - припомнил я.
- Мёртвых здесь хоть отбавляй, - заметила Эжени. - И поскольку они шабашиты, наверняка все они были шлюхами. Но здесь нет наркоты.
- Можно использовать Помешательство, - предложил Кэнди. И использовал.
Поскольку силёнок у него было маловато, накрыло только гулей и Алексу. Я увидел, как склеп заполнился парящими и мерцающими разноцветными огоньками, и мне стало гораздо легче и веселее.
- Курт! - гуль носферату, Иван, вылетел на меня словно из ниоткуда. Его глаза лихорадочно блестели. - Курт Кобейн, это ты! Я так любил твою музыку! Зачем ты убил себя, Курт?
Я внимательно прислушивался к нему, поскольку не помнил, в самом ли деле меня зовут Курт. Я видел, как его четыре руки постоянно двигаются в некоем сложном танце, словно он пытался поймать меня за руки и не мог. Меня осенило:
- Шива! Ты воплощение Шивы! Станцуй же, пора сокрушить всё сущее и разрушить мироздание!
- Зачем разрушать мироздание? - не понял Шива. - Курт, ты изменился! Я не узнаю тебя, Курт! Раньше ты говорил, что убивать - это плохо!
Оуэн и Чарли, которым я ещё раньше советовал уединиться, когда они препирались при всём народе, - наконец ушли в соседнее помещение.
- Похищают, насилуют! - предупредил я, но никто и внимания не обратил.
- Бабочки, бабочки! - Шива размахивал всеми четырьмя руками среди уворачивающихся огоньков. Я огляделся. Под ногами, в крови, кишели пауки с серебристыми и золотистыми спинками.
- Это не бабочки, это пауки, - поправил я.
- Бабочки повсюду! Хозяин, мне страшно! Спаси меня, хозяин!
- Ты что, боишься пауков? - я так удивился, что даже забыл, что он Шива, а не гуль. - Ничего без хозяина не можешь...
- Большая бабочка! - возопил он, глядя на танцующую Алексу. - Нет, летучая мышь!
- Он сказал, что я страшная, - пожаловалась Алекса Эжени на Ивана. - Что я страшнее его хозяина.
- Если он ещё раз назовёт тебя страшной, я его уебу, - пообещал я.
Огоньки в воздухе превратились в северное сияние, которое я видел только на картинках. Зелёные, лиловые, оранжевые разводы волнами струились и перетекали над головой, в воздухе висели прозрачные хрустальные льдинки, которые преломляли цветные лучи в феерический калейдоскоп.
- Северное сияние, - восхищался я, трогая еле слышно звенящие льдинки кончиками пальцев. - Но если есть северное сияние, то где белые медведи?..
Белых медведей давно должен был привлечь запах крови. Их отсутствие было неправильным, неестественным. Я чувствовал себя обманутым, как будто без медведей всё было не взаправду. Я искал их повсюду, но находил только смердящие останки шабашитов.
Вернулся Оуэн и стал проповедовать. Он был похож на Папу Римского - его даже как будто окутывало красноватое сияние. Я подобрался поближе к хозяйке, чтобы послушать тоже. Он что-то говорил о расплате за наши действия.
- За последствия своих поступков мы не отвечаем, - сказал я. - Отрешись, Арджуна, и стреляй.
- Ты точно знаешь, что есть ад и рай? - спрашивал с места Кэнди.
- Ада нет, - возразил я. - Есть только колесо сансары.
- Что такое сансара? - не понял Кэнди.
- Она... засасывает, понимаешь? А он, - я кивнул на Оуэна, - Переродится баобабом.
- Почему баобабом, а не ящерицей?
- Ящерицы - это более высокий уровень сознания.
Они ничего не понимали. Не видели, что Оуэн похож на баобаб - такой же древний и могучий.
- Шива, жги, здесь больше нечего спасать, - взмолился я.
Шива упал на колени и стал душераздирающе молиться. Один из сородичей, принёсший с собой увесистый кол, оглушил его метким ударом по затылку, и стало тихо.
- Меня заебало, что здесь нет белых медведей, - пожаловался я Кэнди.
- Я вас так понимаю. Это действительно серьёзная проблема.
Я хотел поискать медведей ещё, но удар по затылку настиг и меня тоже, и я рухнул на пол. Пару минут спустя я очнулся, голова болела, огоньки исчезли. Я встал, потирая шишку в области гипофиза. Что я пропустил? Я совершенно не мог понять, что происходит.
- У меня прекратились галлюцинации, но вокруг всё равно творится какая-то ёбань, - доверительно поделился я с примогеном тремер, который выглядел на редкость адекватным.
Примоген малкавиан тем временем беседовала с Кэнди. Поскольку он сам был малкавианом и во всеуслышанье утверждал, что убил своего сира, - это входило в сферу её интересов.
Потом и Эжени с ним поговорила. По-нашему поговорила - то есть взяла за шкирку и спросила, какого чёрта он помогает Оуэну. Тот блеял, что не выбирал быть с Оуэном и убивать других вампиров... как будто его кто-то заставлял. Тьфу. Даже будучи гулем, я не мог сказать, будто я что-то не выбирал.
- Тебе так нравится моя шея? - кокетливо спрашивал её Кэнди. - Или мой ошейник?
- Ещё и ошейник... болонка.
Подключился Чарли и поведал, что Кэнди с ним однажды переспал, и следовательно, тот педофил.
- Я не педофил! - протестовал Кэнди. - Я не знал, сколько ему лет! Он пришёл в клуб для взрослых!
- Будто ты не знал, что дети приходят в клубы именно за этим, - ласково и со знанием дела сказала Алекса.
- Он сказал, что он совершеннолетний!
- А что, по нему не видно?!..
- Конечно, сказал, - не стал отпираться Чарли. - Ловить педофилов весело. Он ещё и убить меня попытался потом. Подсвечником с тумбочки.
- Ну хоть не канделябром, - философски изрёк носферату Владислав. - А то, знаете, бывали дворцовые перевороты...
Подошёл Оуэн, и Чарли стал клянчить у него разрешение попользоваться Кэнди:
- Ты же говорил, что мне можно брать твои вещи.
- Он не моя вещь.
- А говорит, что он тебе принадлежит.
Потом Чарли признался, что Кэнди ему даром не сдался, просто ему хотелось подразнить Оуэна - хотя и Оуэну тот был не слишком нужен, рано или поздно он убьёт и Кэнди тоже. Но я окончательно запутался, кто кого трахал и сколько раз.
- Нам бы ваши проблемы, - сказал я и отошёл.
- Вы хотите узнать о наших отношениях? - спросил Оуэн.
- Нет, - хором ответили все присутствующие.
- Я вам сейчас всё покажу.
- Ну, хоть порнуху посмотрим, - порадовался я.
- Проси его на коленях, - подсказал Чарли, когда Кэнди вышел вперёд.
- Если он будет на коленях, он не сможет просить, - возразил я. - У него рот будет занят.
Временное полотно снова пришло в движение. Мы увидели первую встречу Оуэна и Кэнди. Это было похоже на довольно бурное выяснение отношений. Когда череда смутных воспоминаний окончилась, Владислав уточнил:
- Я правильно понимаю... ты сначала душил его, потом тыкал в него зонтом, а потом облил водой?
А старый носферату молодец, уловил метафору.
- Между прочим, я пишу эротические романы, - заявил Кэнди.
Видимо, вдохновение он черпал на практике. Немудрено, что он не знал, что такое сансара, - наверняка из всех индийских слов ему было знакомо только слово "камасутра". Мало того, что нас держал в плену сородич-христианин, - проповедник был ещё и сутенёром с целым гаремом озабоченных и не очень малолеток. Количество двойных стульев увеличивалось на глазах.
Эжени поговорила со своим братом, Чарли, - думаю, я могу так его называть. Ей и Шелли было интересно, не были ли манипуляции со временем, которые использовал Оуэн, какой-то особой тремерской магией.
- Это не магия, - объяснил он. - Это дисциплина. Темпорис. Искусство истинных бруджа.
- Значит ли это... эй, Оуэн! Похоже, мы родственники!
Я наблюдал трогательное воссоединение семейного древа с безопасного расстояния. Воистину, в семье не без урода.
- Помимо управления временем, я могу сделать видимыми воспоминания любого из вас, просто прикоснувшись, - говорил Оуэн. - Никто не хочет что-нибудь показать? Чарли?..
- А свои собственные показать можешь? - спросила Шелли.
- Могу. Но не хочу.
Пришла пора ещё одной истории о знакомстве. Она мало отличалась от предыдущей и так и не пролила для меня свет на то, почему Оуэн преследовал именно Чарли. Во время шоу Оуэн отрастил себе откушенную руку.
- Мне хочется пришпилить его колом к стене и немножко попилить, - поделилась Эжени. - Но у нас нет с собой пилы.
- У тебя наверняка есть пилочка для ногтей, - подсказал я.
- И как бы так его подкараулить, чтобы проткнуть колом... - вздохнула Шелли.
- Он вас раскидает, - предрёк Чарли.
Мне захотелось сказать, что застать Оуэна врасплох можно, если подложить под него Кэнди - порой происходящее между этими двумя было весьма похоже на прелюдию прямо посреди толпы. Будут трахаться - и можно проткнуть колом хоть обоих сразу. Лицом к лицу или как-нибудь ещё.
- А мне последние пару часов хочется оторвать ему яйца, - я высказался более скромно.
- Мне нравится ход твоих мыслей, - похвалила Эжени.
- Пилочкой для ногтей.
- Это же очень медленно, - сказал Кэнди.
- Так в том и цимес!
- Поможет скоротать время, - подтвердила Эжени.
Чтобы убить время, Оуэна в очередной раз спросили, как он дошёл до жизни такой с убийством сородичей.
- Вы все так или иначе следуете путём человечности, - объяснял Оуэн. - Но путей больше, чем один. Я долгое время верил в то, что над нами есть бог и наша судьба в его руках. Теперь я следую путём Ночи. Я избавляю мир от отродьев Каина. Мы - язва на теле этого мира, мы ничего не создаём, мы только разрушаем и тянем мир во тьму. Мы - ходячие трупы, которые плодят новые ходячие трупы, мы пиявки, в нашем существовании нет никакого смысла, нас не должно быть...
- Вот сейчас пиявкам обидно было, - заметил я. Если боги или что бы то ни было создало хищников, значит, это зачем-то было нужно для равновесия в мире.
- Мы используем людей...
- Все используют людей, - хмыкнул я. Не говоря уж о том, что многие люди хотят быть использованными. Почему бы у них не спросить? Меня используют, хотя могли бы просто убить, - и я получаю взамен вечную жизнь и способности, которые и не снились мне прежде.
- Все лучше нас. Все сверхъестественные существа.
- И чем же они лучше? - поинтересовалась Эжени.
- Они живы.
- Ты считаешь, что жизнь - это только дыхание и прочие физиологические проявления? - удивилась Эжени.
- Вовсе нет. Но взгляните на эту девочку. Она тоже была лучше нас всех.
Мы проследили за взглядом Оуэна и поняли, что он говорит о мёртвом оборотне.
- Ты называешь "девочкой" эту... тварь?.. - в голосе Эжени были искреннее недоумение и брезгливость.
Я не испытывал презрения к оборотням и феям, как многие сородичи. Возможно, потому, что когда-то читал о них в сказках и испытал нечто вроде радости, когда узнал, что они существуют на самом деле. Но утверждать, что все сородичи плохие, а все прочие существа хорошие... бред. Среди сородичей были ублюдки и были разумные ребята, которые просто хотели не-жить. Также и среди других существ наверняка были свои подонки и свои хорошие парни. В желании Оуэна непременно унизиться было что-то от религиозного экстаза. Говорят, считать себя величайшим грешником - не меньшая гордыня, чем считать себя величайшим праведником.
- Почему тогда ты убил её? - спросили Оуэна.
- Я был вынужден. Она встала у меня на пути. В её глазах я был ещё одним чудовищем, каковым и являлся.
- Что вообще здесь делал оборотень?
- Шабашиты захватили её в плен и наверняка собирались продать в Полуночный Цирк, как часто делают с женщинами её племени.
Становилось не по себе от того, с какой нежностью Оуэн говорил об этой окровавленной груде меха с окоченевшими лапами и остекленевшим взглядом. Как будто его "девочка" просто спала и наконец-то была в безопасности.
Он ещё что-то говорил о том, что сородичи самим фактом своего существования противны богу и нарушают законы вселенной. На вопросы, говорил ли он с богом и вселенной лично и кто дал ему право судить, он отвечал однозначно, что взял это право сам. Стал самым ужасным чудовищем, чтобы убивать других чудовищ.
- Ты можешь сколько угодно отрицать свою клановую принадлежность, - сказала Эжени, - Но ты говоришь как бруджа.
Когда Оуэн сделал паузу, я заметил:
- Кажется, у англичан это называется attention whore.
Насколько скучно могло стать древнему сородичу, насколько особенным хотелось стать, чтобы оправдывать свою жажду убийства красивыми словами и решать за других?..
- Смерть - это лучшее, что я могу дать другим сородичам, - вещал Оуэн. - Это существование ужасно...
Ага, конечно, он ещё и одолжение своим жертвам делает. А всё потому, что не хватает духу самому выйти на солнце. Вот и ждёт, когда его остановят, - извращённый способ самоубийства... Но даже если бы мы навалились всей толпой - шанс, что он не убьёт нас всех, был довольно мал.
- Когда-то я думал, что Ганди ебанутый, - пробормотал я. - Теперь я вижу, что не настолько.
Подумалось, что некоторые стоят в белом плаще, говоря, что все вокруг в дерьме, а они безгрешны. А некоторые идут ещё дальше, говоря, что они тоже в дерьме, зато честно это признают, а все вокруг в дерьме, но не хотят это признавать. Но по сути - одно и то же. Говорить об этом я не стал - а то вдруг ещё за умного сочтут.
- Не хочешь ли ты поделиться с нами своим прошлым? - обратился Оуэн к Эжени.
- Не хочу. Но почему бы и нет, раз больше нечем заняться.
Тут неуместно говорить о доверии, но после того, как они разобрались с родством, Эжени как будто приняла его за своего, свою стаю. Оуэн прикоснулся к её лбу, и перед нами вновь ожили далёкие воспоминания. Залитые кровью стены словно расступились, а затем и растворились вовсе, открывая простор морского берега. Вересковые плато, выкованные ветрами и волнами чёрные скалы, душистый воздух - вроде всё так же, как каждый день, но ощущение такой легендарной древности, что замерло сердце. Голос Эжени говорил о принце, оказавшемся ничтожеством, о песне, - и эта песня на незнакомом языке лилась над морем, сплетаясь с её словами.
Я думал, ничего из ряда вон выходящего уже не произойдёт, когда неожиданно Чарли привлёк всеобщее внимание, выйдя в центр склепа со своей гулей, прежде державшейся в стороне. Он напомнил Оуэну его собственное обещание: не убивать никого, кто был гулем на момент попадания в склеп. И напоил её своей кровью. Раньше, как упоминал Чарли, Оуэн убивал всех его птенцов, чтобы направить его на путь истинный. Теперь Оуэн попался в свою же ловушку, и у этой девушки был шанс.
Я впервые видел становление так близко. Завидовал ли я ей? О, конечно! Хотелось предложить, что если все гули в этом склепе станут сородичами, то, быть может, нам всё же удастся сообща победить Оуэна. Но я решил, что это будет слишком нагло и как-то... неправильно. Пусть хозяйка решит сама, когда придёт время.
- Мне жаль тебя, - патетически обратился Оуэн к новообращённой. - Посмотри на меня. Я - твоё будущее. Однажды ты станешь таким же чудовищем, а может, даже хуже.
Это звучало смешно... как будто он тоже ей завидовал. Тому, что для неё всё только начиналось, что не-жизнь ещё была для неё не в тягость. Так вот почему он убивал? Из зависти?..
Чарли ликовал: теперь Оуэн мог не надеяться спасти его душу. Оуэн ударил его, но сразу несколько рук поддержали Чарли и усадили. Даже я сделал шаг вперёд, заслоняя его, хотя вовсе не планировал защищать брата моей хозяйки.
Эжени опустилась перед ним на корточки и протянула флягу с кровью. Он взял её за руку и укусил. Я напрягся, но, похоже, это было не опасно, хотя вид у Эжени был почти растерянный. Интересно, что чувствуют вампиры, когда их кусают другие сородичи?..
- Мне триста лет, - пояснил Чарли. - Люди - уже не еда.
Эжени пошатнулась, вставая на ноги. Я спросил, всё ли в порядке, но она жестом велела не вмешиваться. Подошла Шелли, спросила, что случилось. Я не стал отвечать.
Некоторое время спустя Чарли отдал Эжени свой клетчатый плед. Все гости сразу навострили уши и стали спрашивать, что это значит.
- Вы обменялись килтами? - полюбопытствовал Владислав.
- Это не килт. Это плед. Хотя килт - тоже плед, но другой.
- Иногда плед - это просто плед, - попытался урезонить их я.
- Это не просто плед, - поправил Чарли. - Это родовой плед. И мы не обменялись, я его вернул.
Я был рад, что Эжени вернулась к своим корням. Хотя не знал, как теперь изменится её не-жизнь... наша не-жизнь. Едва ли она останется в Эдинбурге.
Оуэна попустило. Неожиданно и по неизвестной мне причине. Он говорил, что с возрастом становится сложнее контролировать Зверя, - но ярость исчезла, а Оуэн остался всё тем же. Всё так же готов был убить нас так же, как шабашитов. Но им он хотя бы не устраивал вечеринку.
Чарли рассказывал об Эдинбурге. О том, что в нём проводится Дикая охота - гонки на выживание среди молодняка. На первом этапе они бегают по парку от охотников, на втором бегают по городу и убивают друг друга, а на третьем проходят через проклятый дом, убивающий сородичей. В молодняке недостатка не было - никакие ограничения на становления в городе не действуют. Камарилья смотрит на это сквозь пальцы, поскольку в Эдине собрались настолько древние сородичи, что лезть к ним со своим уставом себе дороже. Победитель гонки получает много денег и влияния и свободу от своего сира.
- Вообще-то сир - довольно полезная фигура в жизни сородича.
- Тоже верно. Но подумай, зачем тебе такой сир, который отдал тебя на Дикую охоту?..
Чем дольше слушала Алекса, тем больше у неё загорались глаза. Она сказала, что изменила своё мнение об Эдинбурге - если раньше он ей просто нравился, то теперь нравился ещё сильнее. Эжени сказала, что может замолвить за неё словечко перед Гордоном и князем, но Алекса не была готова оставаться на одном месте надолго. В её возрасте попутешествовать по миру - самое время.
Также оказалось, что гастроли Оуэна в Эдинбурге раз в десять лет списывали на неуловимого маньяка, "Эдинбургского мясника". Это звучало несколько странно - неужели на одного-единственного сородича, пусть и исключительно сильного, не могло найтись управы со стороны древних обитателей города? Он ведь прореживал отнюдь не только птенцов - а Камарилья и без того была ослаблена конфликтами с подменышами и нападениями Шабаша.
То, что Оуэн пришёл в себя, не значило, что он отказался от своей игры. Чарли сказал, что Оуэн всегда держит слово и если обещал убить одного из собравшихся - значит, убьёт. Правила игры были уже известны: загаданная Оуэном жертва не умрёт, если Чарли угадает её. У него было три попытки угадать - и три вопроса, чтобы получить подсказку. Эжени подключилась к игре; я мог разве что слушать, поскольку ценных идей меня не посещало.
Ранее Оуэн обмолвился, что жертва "похожа на женщину". Поскольку в начале ночи Оуэн был не в себе, Эжени предполагала, что он имел в виду очевидные детали женской одежды, и сомневалась, что жертвой могла быть Шелли, которая ходила в брюках. В группе риска были она сама, Алекса, примоген малкавиан Алиса Фрейзер и, с натяжкой, Кэнди. Но Кэнди всем единодушно было не жалко:
- Я сама хочу его убить, - говорила Алекса. - Он позорит свою страну.
- Он позорит свой клан, - добавила Алиса.
Кто ещё мог быть "похож на женщину"?..
- Для него и оборотень - "девочка", - напомнил я.
- В таком случае кто угодно может быть похож на женщину. Кроме разве что носферату.
- Носферату похож на носферату.
Одну попытку Чарли израсходовал на то, чтобы узнать, что жертва - точно не Эжени. Но не-жизнь Шелли и Алексы Эжени волновала также, и стоило сформулировать наиболее точный вопрос, чтобы исключить ещё хотя бы двоих. Эжени недоумевала, почему мозговым штурмом занимаются бруджа и малкавиан, которым это не то чтобы свойственно, а тремеры не очень-то в этом участвуют.
- Спросить о принадлежности к клану?.. - предположил я.
- Не поможет. Он же говорил, что ему плевать на кланы.
Цвет волос как признак был отметён также - у всех потенциальных жертв они были примерно одинаково светлыми, даже у Кэнди, у которого была светлой половина головы.
- Может, цвет одежды? - предложила Алиса.
Это было хорошей идеей. Я слышал, как Чарли спрашивает Оуэна, преобладает ли в одежде жертвы чёрный цвет. Оуэн ответил, что нет. Это значило, что Шелли и Кэнди точно вне опасности. Оставалось два варианта - Алекса или Алиса - и две попытки. Чарли ничего бы не стоило спросить о них обеих, но он не был бы тремером, если бы не поторговался. За спасение своей жизни Алисе пришлось что-то предложить. Значит, Оуэн хотел спасти душу Чарли и при этом устраивал такую игру?.. Оригинальный способ развития гуманизма.
Дверь склепа уже открылась, Оуэн снял разлад во времени. Можно было остаться ещё ненадолго - вот теперь, когда никого не удерживали насильно, праздник был больше похож на праздник. Но потом мы ушли - Эжени, Алекса, Шелли и я, - и с нами ничего не произошло. Смогли уйти и Алиса, и примоген тремер Дерек. В эту ночь Чарли угадал.
С удовольствием вернусь в Эдинбург ещё. Только не в те ночи, когда там будет устраивать вечеринки Оуэн.

Итоги и благодарностиА ты почему гуля не заводишь? Часики-то тикают! Гули - это счастье, не выдумывай. (с)
Спасибо Моргану за отличную игру, ламповой пьянки по V:tM давно не хватало в жизни! (И хочется ещё!) Получилось в достаточной мере упорото и насыщенно. И музыка хороша.
Спасибо Дёгред за то, что взяла в свою маленькую котерию, я щитаю, мы были прекрасны.
Спасибо Ренджи за Оуэна, ты, как всегда, умеешь жечь.
Спасибо всем, с кем довелось и не довелось поиграть - Хель, Коняше, Джонатану, Мемноху, Энии, и тем, кого просто по именам не помню и кто вряд ли это прочитает, но всё равно несу сердца.

А о том, как я после этого поехал к Беркане, вы уже знаете.)