Когда Птаха собралась на эту игру, я тоже резко туда захотел, - ведь всем известно, как сразу хочется яблочка, как только кто-то начинает его кушать На самом деле я просто подзабыл об этой игре, потому что когда-то думал, что это довольно масштабный проект с высокими требованиями к антуражу, и куда мне с суконным рылом, - а тут оказалось, что всё лампово. И вообще - я ли не скорпион по зодиаку? К тому же давно не хватало и восточного колорита, и Мартина.
А потом у Птахи на этот день встала рабочая смена. Как-то не везёт нам с выездами братьями - вон и на Арнор братьями собирались (давний, а не Некоронованного), но тогда то ли Птаха заболела, то ли мы оба два, до сих пор жалею. Чтобы не жалеть и в этот раз, я поехал один. Доигровой пожизнякЗнал бы заранее - не ждал бы субботы, а нашёл бы вписку в палатку с пятницы... с другой стороны, общего игроцкого чата, чтобы договариваться за вписки, всё равно не было.
На прошлой неделе я оббегал в поисках скорпионов два магазина Смешные цены и один ФиксПрайс. Крысы, пауки, многоножки и даже муравьи есть, скорпионов - нет! В пятницу вечером собрали прикид - не пришлось драться за единственные в доме шаровары. В субботу утром я стартовал на Щёлковский автовокзал, уже знакомый по выезду в Черноголовку. Там я выяснил, что рейсовые автобусы не останавливаются по запросу, а только на остановках, и где маршрутки - никто не знает. Нашёл их под мостом, поехал до 51-го километра.
Раньше я на этом полигоне ни разу не был, но добиралово было интуитивно понятным. Я шёл вдоль поля, поле цвело ромашками, цикорием, колокольчиками и зверобоем, над полем кружила пустельга. Автомобиль был достаточно заметным маркером, так что я срезал прямиком по полю к нему, - к тому же там был единственный широкий вход в лес. И пока я приостановился, оглядываясь в поисках менее очевидных маркеров, с противоположной стороны тропы показались люди. Одним из людей была Элия, и я сразу узнал, что ничего не пропустил - игры ещё не было.
С моим прибытием нас в команде стало трое. И стоит сделать шаг в сторону от утоптанной поляны - и ты буквально ходишь по чернике и землянике, посему я до начала игры, переодевшись, пасся на ягодах. Перед стартом собрались у костра, познакомились, узнали, например, что наёмники нужны для секса и что наёмниками расплачиваются (натурой, видимо), и другие увлекательные вещи. Стартовали, в целях сокращения времени, без аусвайсов и без чиповки - что только повысило степень ламповости. Просто приехали, просто поиграли - всегда бы так!
И этот прекрасный момент, когда человек, который готовит общую еду, - вег и "а колбасу в свой суп кладите сами". Я как в воду глядел, решив не брать на полигон грибных дошиков: суп из них и королевского плаща получился отличный. А байка про королевский плащ - однозначно лучшая байка игры: его долго сушили над костром после пролитого на него вина, а когда просушенным вернули его королю, тот случайно забросил его в кастрюлю с остатками супа

Кворгилы из Песчаника, вызывающие у меня неконтролируемые каджитские флэшбэки (пустыня не знает жалости, Кворгилы едины с пустыней!). Немного персонажногоИграть варваров, не обременённых этикетом и тонкостью интриг, - весело и замесно. Ивен Кворгил, юный ученик сказителя и, пожалуй, самый социализированный из Кворгилов, которые не очень-то любят посторонних людей, - потому что язык без костей и ходячая газета, всё увидеть, запомнить и дома рассказать.
На этой игре я рассказал пять сказок, на ходу адаптированных под пустынные реалии, - включая свою любимую про степного брата (превратившегося в пустынного брата), свою "фирменную" про камни (рассказывал её уже больше чем на одной игре, потому что она короткая и ёмкая), сказку про белых коней, которую не рассказал на Гаванях (да, отсылка к эдайнскому восприятию Сильмариллов)), и одну из Деревянного меча Жалею, что не рассказал ройнарам сказку про реку оттуда же (превратив дракона в речного духа, гром-птицу), - но они совсем не подходили к костру. Я ещё никогда не рассказывал так много сказок на играх, хотя вообще-то очень люблю это делать, - на коротких играх обычно нет времени, а на длинные я то не ездок, то ездок не тем...

Поначалу я думал, что досижу до утра, даже если игра закончится раньше, но потом с сожалением понял, что нет, замёрзну. Послеигровой пожизнякТо есть мне самому в термухе под прикидом и куртке сверху было норм, но нос, будучи открытой частью тела, начал протекать безбожно. Пришлось мне собираться, а свой плащ я сознательно оставил на жреце, иначе он точно бы замёрз. Опять же - знал бы, что у ройнаров шестиместная палатка... Но я не люблю просто брать с собой спальник и ставить людей перед фактом вне зависимости от того, хотели бы они меня видеть или нет.
Меня проводили до поля, и я пошёл в направлении Дядькино. Большая часть дороги шла вдоль перелеска, а на выходе на трассу я упёрся в шлагбаум, воткнутый в свежий бетон. Видимо, я был первым, кто столкнулся с этим препятствием, выросшим за одну ночь, - впрочем, я всё равно не соотнёс его с фактом наличия машины у полигона, и у меня не было телефонов мастеров, чтобы предупредить.
Предпоследняя маршрутка обогнала меня, когда указатель на Дядькино я уже миновал. Я помёрз на остановке, и последняя маршрутка едва не проехала мимо меня. Так к полуночи я был уже дома.

Ивен Кворгил. Отчёт отперсонажный, часть I. Сказки инсайд)Мы с Алмирой, наёмником Лирисом и верблюдами остановились в доме знакомого купца. Напоив верблюдов и расположившись, мы поутру направились во дворец, чтобы повидать нового короля. Увидев во дворе кучку людей, странным манером приветствующих друг друга, мы решили, что это и есть те самые придворные, которые наверняка знают, где король. Нам сказали, что во дворце уже давно не прибирались из-за наёмников, и что король одевается и нужно его подождать возле тронного зала.
- Как же можно так долго одеваться? - недоумевал я. - Штаны он через голову натягивает, что ли?..
- А где у вас богороща? - спросила Алмира.
- У нас нет богорощи. У нас храм есть.
- Я слышал, вы можете на любом пне молиться, - сказал человек в смешной шапке, мейстер, что по-ихнему значит мудрец и советник.
- Мы можем. Но нам хотелось увидеть богорощу.
- У нас нельзя молиться старым богам, - сказала одна из фрейлин.
- Так на пне можно, или нигде нельзя?.. - я вконец запутался.
- Они поклоняются тьме, - заругался кто-то из придворных на мейстера.
- Это неправда, тьме мы не поклоняемся! - возразила Алмира.
На шум подошёл человек в богатых одеждах и назвался лордом Дейном. На поясе у него в округлом футляре висело что-то прямое и длинное, со свисающей кисточкой. Меня взяло любопытство:
- Это у тебя что, дудочка?
Он потянул за рукоять, и я увидел меч. Я вспомнил, что чем дальше на север, тем более прямые у людей мечи, но этот меч был совсем не обычным. Клинок его мерцал ослепительной белизной, как самые дорогие сокровища - хрусталь или сахар. Он был таким тонким, что казалось, при малейшем движении издавал еле слышный звон, как крылышки стрекозы. И дышал он не то обжигающим холодом, не то ледяным жаром.
- У такого меча должна быть интересная история, - опередила меня Алмира.
- Да нет никакой особенной истории, - и лорд Дейн рассказал, что меч был выкован из упавшей звезды, а на том месте, куда звезда упала, его предок воздвиг свой родовой замок.
- Так это уже и есть история! - возразил я.
Поблизости оказался наёмник, который сказал, что он здесь не полы метёт, как было сказано, а должен постоянно и неотлучно находиться при короле, дабы охранять его от вражеского нападения.
- Почему же тогда ты сейчас здесь, а не с королём? - удивилась Алмира.
- Потому что он в своих покоях.
- А если на него нападут там, пока он одевается? - спросил я.
- Уверяю вас, там на него никто не нападёт.
- А если через окна? У вас здесь смешные окна.
Всякий младенец знает, что окно - это дыра в стене. А здесь эти дыры закрывали стеклом, так что всё равно получалась стена, только прозрачная, а в иных местах стекло было цветное, и сквозь него даже разглядеть нельзя было то, что снаружи.
- И через окна никто не нападёт.
Ещё наёмник сказал, что может передать нашу просьбу королю, но Алмира ответила, что мы сами способны рассказать королю о нашей проблеме и подождём, пока он не выйдет.
- Он сейчас занят государственными делами.
- Нам сказали, что он одевается, - припомнил я. - Или одеваться - это дело государственной важности?
- А вы их не слушайте, они всё врут.
Вот и кого тут слушать? Может, они и про богорощу соврали?
Наёмник угостил меня кальяном. Я припомнил, что у некоторых богатых караванщиков были такие штуки:
- Кальян у них везёт отдельный верблюд. И главное - не давать курить верблюду.
- Иначе повезёт не туда? - поинтересовался Лирис.
- Или вообще не повезёт.
- Ты тоже смотри, осторожней с этим.
- Так я же не верблюд.
- А куда здесь можно сходить, на что посмотреть? - спросила Алмира.
- Непременно сходите в бордель! И в храм, - ответил наёмник короля.
В бордель мне, конечно, хотелось - купцы про него много рассказывали. Да и на храм посмотреть было любопытно - местные говорили, что молятся свету, так свет везде есть, даже ночью, если только в колодец не залезть. Зачем для этого целый храм возводить?
- Вы его не слушайте, - сказала фрейлина. - Он вечно всякие гадости говорит.
- А что гадости из того, что он сказал? Про бордель или про храм? - уточнил я, но она меня, к счастью, не услышала.
Мы поблагодарили людей за советы и вышли на улицу. Но бордель, он же Дом знаний, был ещё закрыт, и мы направились к храму. Его не пришлось долго искать: своими размерами он мог спорить с королевским дворцом. Внутри было просторно, прохладно и тихо. Кругом были свежие цветы, а алтарь был вовсе завален ими и благоухал, как клумба. Некоторые придворные следовали за нами по пятам и тоже вошли в храм - им было любопытно взглянуть на нашу встречу с их богом.
Жрец в алых одеждах держался довольно скромно и встретил нас радушно, как долгожданных гостей. Он сказал, что Р'Глор - так звали их огненного бога - приветствует всех, кто приходит в его дом.
- Это что же, вашему богу приносят в жертву цветы? - спрашивала Алмира.
- Богу нужно отдать то, что ты сам больше всего ценишь, - вмешалась одна из фрейлин.
- Значит, если я приношу в жертву овцу, эта овца должна быть мне дорога?
- Да. Поэтому, если нужно попросить у бога что-то особенное, приносят в жертву родственника.
- Эдак родни не напасёшься! - усомнилась Алмира.
- А у нас говорят, что всякая жертва угодна Владыке Света, - смиренно возразил жрец. - Не важно, что ты приносишь, если твоя жертва идёт от сердца. Дар - это всего лишь оболочка.
- Как же тогда знать, что именно нужно богу, если даже жрец не знает? - Алмира вконец запуталась.
- А никак, - пришлось прийти ей на помощь. - Я слышал об этом от купцов. Угадывать приходится, и никогда не знаешь, получится или нет. Иногда у одних получается, а у других не получается, а иногда наоборот.
Когда фрейлина ушла, жрец объяснил, что она по воле отца училась в Асшае, где культ Р'Глора приобрёл жестокие формы. Земля в том краю безжизненна, на ней ничего не растёт, и вода ядовита, так что приходится прибегать к колдовству, чтобы её пить; живут там чёрные колдуны и некроманты, и находится этот город на краю света, гранича с владениями Великого Иного, Владыки Тьмы. На этой-то гадкой земле и зародился обычай приносить в жертву людей, сжигая их живьём.
- Люди нередко совершают ошибку, думая, что если один раз у них получилось, то нужно поступать так всегда, - говорил жрец. - Должно быть, когда-то предки асшайцев, прибыв в этот бесплодный край, вознесли молитвы Р'Глору и принесли человеческую жертву. Он сжалился над ними и дал им то, что они просили. С тех пор они решили, что сжигать людей правильно.
- Разбаловал, - заключил я.
Такой бог сам виноват, что не смог показать, что неугодная жертва ему неугодна, а угодная угодна. Вдарил бы молнией тех, кто делает неправильно, - и не жгли бы они людей много веков кряду. Хотя жрец сказал, что от Владыки Света исходит только хорошее, - ох и сложно наказывать, когда умеешь только поощрять! А от Владыки Тьмы исходит только плохое - но почему-то находятся и те, кто ему поклоняется. Куда как лучше с богами, которые умеют и то, и другое!
Услышав, что я ученик сказителя, жрец попросил рассказать ему что-нибудь, чтобы отвлечься от неприятной темы гиблого Асшая. Сели мы друг напротив друга, как у костра.
- Ты какую сказку хочешь: поучительную грустную или поучительную весёлую?
- О грустном мы уже говорили, теперь хочется посмеяться.
- Значит, весёлую. Тогда слушай. Жил-был один вождь, и был у него младший брат, а у того брата была любимая присказка: "Как хорошо!". Солнце светит - "Как хорошо!", дождь пошёл - "Как хорошо!"; и за то младшего брата все любили. Однажды вождь с братом пошли на охоту, и с большого лука вождя сорвалась тетива и оторвала ему большой палец. Брат сказал: "Как хорошо!". Вождь разозлился - что же в этом хорошего! - и велел бросить своего брата в яму. А тот в яме сидит и говорит: "Как хорошо!". Подумал вождь, что его брат совсем умом тронулся, да рукой махнул. А на следующей неделе снова вождь пошёл на охоту, один. Долго шёл он по пустыне в поисках газелей, как вдруг загремел гром посреди ясного неба, штормовым ветром сбило его с ног, и перед ним приземлился дракон. "Молись, человек, - сказал дракон, - Сейчас я тебя съем". Открыл он пасть, вождь руками голову закрыл, - как вдруг дракон отпрянул и начал отплёвываться: "Фу, фу, да у тебя пальца нет, ты калека и урод! Кто такого урода съест, тот сам уродом станет. Поищу-ка я себе нормальную добычу", - и улетел. Воздал вождь хвалу богам, поспешил домой и велел его брата из ямы поднять. "Ты был прав - как хорошо, что мне палец оторвало! Прости меня, что я тебя бросил в яму". А брат удивился: "Разве я сержусь на тебя? Я же сразу сказал: как хорошо, что ты меня в яму бросил! Если бы я с тобой пошёл, дракон бы меня сожрал".
Жрецу сказка понравилась. Он тоже сказку рассказал - о том, как один сосед позавидовал другому, у которого был богатый сад с множеством фруктовых деревьев, и измазал его ворота дерьмом. Конечно, такому соседу следовало бы оторвать голову, но владелец сада велел своим слугам прислать ему корзину фруктов - потому что каждый дарит то, чего у него больше. Интересно только, понял ли сосед намёк, что у него дерьмовое богатство? А если понял, то впрок ли? Голову лучше всё равно открутить. Это всё придворные штучки - обмениваться оскорблениями вместо хорошей драки.
А жрец пожелал ещё сказку - про опасности, приключения и про любовь.
- Тогда расскажу сказку о трёх белых конях, хотя ты наверняка её слышал, - она очень древняя. Жил-был вождь, отмеченный многими достоинствами. Как-то раз он изловил ночью лунную кобылицу, и родила она ему трёх белых коней - самых быстрых, самых сильных, самых красивых. Но его сосед - с соседями, как мы уже убедились, вечно что-то не так! - был тёмный колдун и позавидовал ему. Своими тёмными чарами он свёл коней и запер у себя на конюшне. Вождь был уже стар, но его старший сын сказал: "Не беспокойся, отец, я отвоюю твоих коней!". Он собрал и вооружил большое войско и пошёл войной на соседа-колдуна. Но и у колдуна было своё войско, и когда полетели зажжённые стрелы, конюшня загорелась, и один конь задохнулся в дыму. А старшего брата принесли домой раненым, и насилу он выжил. Тогда решил средний сын: "Раз не вышло у моего брата взять коней силой, то я их выкуплю". Пришёл он к соседу и спросил, сколько он хочет за коней. И ответил колдун, что отдаст их только за величайшее в мире сокровище. Средний брат пришёл на рынок, стал искать и спрашивать, и один купец сказал ему, что величайшее в мире сокровище - венец из чистого серебра, украшенный хрусталём, янтарём да жемчугом. Брат спросил цену и долго торговал и работал, прежде чем принёс торговцу нужное число мешков с золотыми монетами. Но купец сказал ему, что за это время появилось в мире другое величайшее сокровище: меч, лёгкий как шёлк и такой острый, что летящее перо пополам рассекает. Такой меч стоит двух таких венцов! И снова брат торговал и работал, продал венец, заработал столько же денег и пошёл к кузнецу. Но кузнец сказал, что пока тот работал, в мире появилось сокровище ценней меча... Ударил брат кулаком по столу: эдак кони от старости сдохнут раньше, чем он на них заработает! И в самом деле второй конь уже умер от старости. Посмотрел тогда младший брат, дурачок, песнопевец, на неудачи своих братьев и сказал: "Давайте я попробую вернуть коня". Братья над ним только посмеялись: ни войска у него не было, ни денег, ни товаров, и ничего он не умел - ни сражаться, ни торговать. А он переоделся бедным конюхом и нанялся к колдуну - охотников-то было мало смотреть за волшебным конём: траву тот ел самую свежую, воду пил самую чистую, и чистить его шерсть сияющую нужно было по нескольку раз на дню...
- И кусался, поди, как зверь, - предположила Алмира.
- Конечно, кусался, - у сына лунной кобылицы нрав горячий! И так младший сын был добр со всем домашним скотом - с конями, верблюдами да овцами, - и с другими слугами, что все его полюбили. И дочери колдуна он понравился тоже. И, как водится, стали они встречаться тайком, - а дочь колдуна тоже была волшебница, вот только тёмное колдовство отца ей совсем не нравилось, и она давно хотела от него убежать. Однажды она и сказала: "Я напоила отца своим колдовским зельем и забрала у него ключи от конюшни. Пока он спит, давай ускачем на волшебном коне". Так они и поступили. За ними, конечно, послали погоню, но разве кому угнаться за волшебным конём! И то-то удивился и обрадовался старый вождь, когда младший сын не только коня в дом вернул, но и привёз невесту.
И эта сказка понравилась жрецу. Он сказал, что она похожа на другую сказку, из его родного Волантиса, - что ж, многие древние сказки похожи между собой. Я попросил эту сказку рассказать.
Это была сказка о знатном человеке, который заболел тяжёлой болезнью и должен был умереть. Одна его дочь переоделась воином и ускакала на поиски лекарства. На болоте она увидела гнилую халупу, в которой жила дряхлая старуха, но не пожелала войти туда. Затем она достигла прекрасного дворца, и колдун, который жил в том дворце, обратил её в камень. То же произошло и с другой дочерью, переодевшейся жрецом. Тогда тот человек собрал всю свою челядь и стал раздавать, кому что причитается. Тут и вышла маленькая рабыня, выгребавшая уголь на кухне, и попросила дать ей коня. Она поскакала тем же путём, но гнилую халупу отмыла вместе со старухой, и старуха превратилась в волшебника.
- Так с ними и надо, с тёмными колдунами, - одобрил я. - Отмыть их хорошенько!
Волшебник сказал рабыне, что исцелить её хозяина сможет жемчужина, которую чудо-птица приносит злому колдуну из моря, и дал ей советы, как в замок колдуна пробраться. В пути к замку рабыня спасла от змеи маленькую птичку, и с тех пор птицы ей помогали: на орлиных крыльях пересекла она ледяные горы и огненные реки, преграждавшие дорогу к замку колдуна. Там она увидела привязанных псов и коней и по совету волшебника дала коням мяса, а псам - сена.
- Это потому, что у тёмных колдунов всё наоборот? - догадался я.
Потом рабыня увидела пирующих обжор и умирающих от голода нищих и, отобрав у нищих последние корки, положила на стол обжор. А когда стёрла волшебную печать и поднялся шум, птичье воинство стало сражаться со злыми духами колдуна, а чудо-птица, которая была матерью той маленькой птички, отдала ей одну жемчужину. С этой жемчужиной на орлиных крыльях вернулась рабыня домой, и на радостях выздоровевший хозяин даровал ей свободу.
Это была долгая сказка. Алмира сидела рядом со мной и слушала, а другие слушатели - я слышал, но не поворачивал головы - сменяли друг друга: приходили, уходили и звали других послушать.
- А каменных сестёр расколдовали? - спросил я.
- Да, конечно. Тёмный волшебник без своих жемчужин рассыпался прахом, исчезло и его колдовство.
- Значит, и у вас в Волантисе есть лихие девицы, - одобрил я. - Но есть и у нас одна сказка о девице, которая пустыню пересекла...
- Хорошие у тебя сказки, - сказала Алмира и оставила на алтаре Р'Глора подношение: маленькую подвеску в виде солнца.
Мы могли ещё долго обмениваться сказками, но снаружи храма началось какое-то мельтешение придворных, и всем стало любопытно поглядеть, не идёт ли король; сказку я отложил на потом, и мы вышли наружу. Лорд Дейн сообщил, что к королю прибыли гости - из-за моря, на кораблях. Мне, с одной стороны, было жуть как интересно увидеть корабли, а с другой - король был теперь занят другими гостями!
- Но мы прибыли раньше, - напомнил я.
- Кто у вас за главного в отсутствие короля? - спросила Алмира.
- Видимо, я, - ответил лорд Дейн. - Можете передать свою просьбу мне.
И Алмира рассказала о том, как её родителей, лорда Кворгила с супругой, захватили Уллеры и сожгли живыми на костре. Это очень возмутило жреца: он заявил, что сжигать людей в священном пламени - это святотатство.
- Даже если пламя было не священным, это всё равно подлость, - сказал я.
Но жрец и фрейлина, дочь лорда Дейна, заспорили, кто правильнее поклоняется их богу - Волантис или Асшай. Жрец недоумевал, зачем лорд Дейн отправил свою дочь учиться в Асшай, но лорд на его вопрос отвечать не желал. А о нашей просьбе он сказал, что вопросы кровной мести должен решать сам король, но он может отправить к королю посыльного.
- Не нужно, чтобы гости узнали, что на земле Дорна вообще возможны такие преступления, - резонно заметил жрец.
- А по поводу прибытия гостей, наверное, будет праздник? - спросил Лирис.
- Уж наверняка будет.
- С огоньками?
Купцы много рассказывали по праздники в Ковчеге. Вот так повезло увидеть собственными глазами праздничные огни!
- Это если гости нам не враги, - сказал лорд Дейн.
- Тогда можно их победить и праздновать победу, - сказал я.
- Сначала нужно будет принести жертву Владыке Света, чтобы он даровал нам победу, - сказала дочь лорда Дейна.
- Давайте никого не будем жечь!..
По всему выходило, что придётся ещё долго ждать короля. Мы пошли назад ко дворцу. Лирис всё страдал, что сказки были слишком длинными, - он-то стоял на ногах. Я объяснил, что в одной большой истории много маленьких.
- Видать, не зря говорят про тёмных колдунов, что у них вместо настоящих женщин каменные, - сказал я, вспоминая сказку жреца. - Потому что они всю жизненную силу забирают, оттого и живут так долго, а женщина после этого каменной становится. А плотских утех они и не знают...
- А я всё про рабыню понять не могу, - размышляля Алмира. - Зачем она своему хозяину помогала просто так? Если бы сказала, что она ему лекарство, а он ей свободу...
- Может, это был хороший хозяин и хорошо с ней обращался, - предположил я. - С другой стороны, был бы он хороший, не держал бы её в рабстве, а ещё раньше освободил.
- Да и зачем ей от него свобода, она теперь сама может освободиться, - добавил Лирис.
- Это точно, - согласился я, припомнив, как рабыня в сказке убила змею, наколдовав себе меч. - Её же волшебник колдовству научил.
Я подумал, что сказки в Волантисе - все про то, как ты плохим людям делаешь хорошее в надежде, что они тоже хорошими станут. Может, иногда и правда работает. Но, как говорил жрец, - опасно думать, что ежели что-то сработало один раз, то сработает всегда.
Среди придворных был юноша, которого называли оруженосцем короля, но при этом меча ему не давали, утверждая, что он якобы пока не умеет обращаться с мечом. На моё изумление, как же он научится, ежели меча в руках ни разу не держал, мне ответили, что учится он с тренировочным - деревянным, наверное, - и учат его и учитель, и наёмник короля немного. У семи учителей ученик без рук... чтобы научиться, один раз нужно в хорошей драке побывать. А потом уж решать, есть у тебя к воинскому ремеслу склонность или нет. Я вот про себя знаю, что к сказительскому делу у меня склонности больше, оттого и ношу нож вместо меча. Оказалось, что этот юнец и овец ни разу не воровал:
- А как это - воровать овец?
- Это весело! Дерёшься с пастухами, которые овец охраняют...
- И после этого не накажут?
- Зачем же наказывать? Наказывать нужно тех, кто за овцами не уследил.
- Но воровать - это же плохо!
- Почему это? Сегодня ты у них украдёшь овцу, завтра они у тебя, если получится.
Мы предложили ему съездить с нами воровать овец - в конце концов, время ожидания короля как-то скоротать было надо, и отчего бы не сделать доброе дело и не показать парню хорошее развлечение, раз других развлечений, кроме борделя и храма, тут не было. Овцы - они везде есть, и в окрестностях Ковчега наверняка. Он попросил о том никому не говорить, потому как у них такое не принято, - значит, можно сказать, что овцу он нашёл. Может овца от стада отбиться.
Мы сели на верблюдов, а юный оруженосец - на своего коня, и поехали на поиски.
- Ты зачем его у отца забрал? - спросила Алмира про маленького скорпиона, которого я держал при себе. - Отец злиться будет.
- Пусть мир посмотрит!
Долго искать не пришлось: мы заметили овцу; правда, она была одинокой, будто в самом деле отбилась от стада, и никто её не охранял, а это было не так интересно. Я покричал, есть ли кто-нибудь, - никто не отозвался. Мы проехали ещё чуть дальше и увидели вторую овцу. И тут оруженосец заметил флажок на палке.
- Это овцы Дейнов, - пробормотал он, изменившись в лице. - Давайте поищем других овец.
- А что, у них плохие овцы? - встревожилась Алмира.
- Нормальные овцы, - возразил я. - Худоваты, но ухоженные. Но без драки воровать скучно.
И тут из-за холма вышла девушка и поздоровалась с оруженосцем. Фамилия её была Дейн - как вовремя мы раздумали воровать этих овец! Не с девицей же за овцу драться.
Когда мы уехали достаточно далеко от овец Дейнов, мы нашли небольшое стадо, которое в самом деле охраняли пастухи. Мы сообщили им о своём намерении забрать одну овцу, и они, к вящей моей радости, отказались отдавать овцу по-хорошему и похватали свои дубинки. После короткой потасовки мы увезли с собой овцу и разделали её во дворе нашего дома, а оруженосца поздравили с первой победой. Добычей поделились с дворцовым столом.
Когда мы вернулись в дом, нас посетила леди Дальт. Она предложила нам отменить пошлины для купцов, едущих через Песчаник в Ковчег, а на обратном пути взимать с них двойную плату. Это она объяснила тем, что иные купцы, впервые оказавшись в Песчанике, ещё не знают, как себя вести, и боятся слухов, которые о нас ходят, и "стараются избежать общения" с нами, - а в Ковчеге их научат вести себя правильно, и на обратном пути они смогут задержаться, уже ничего не боясь. Было в этом что-то странное: ведь если купец будет вести себя нагло, мы всё равно его накажем. А пропадают караваны не столько по нашей вине, сколько из-за песчаных бурь, зыбучих песков и других напастей, - но слухи всё равно ходят о нашей кровожадности.
К тому же обратно купцы едут хоть и с золотом, но без тех товаров, что везут в Ковчег, - только с тем, что везут из Ковчега. Ну да решать всё равно не мне, а Алмире. Она взяла щепку и обозначила ею Песчаник, четырьмя веточками - пути караванов туда и обратно, а пошлину - двумя листочками. Получалось, что всё равно, взимать ли пошлину по частям или сразу всю. В обмен на это соглашение леди Дальт обязалась выдать нам имена купцов, торгующих с Уллерами, и продавать свой товар Уллерам втридорога. Разорить Уллеров было, конечно, приятно, но мы ведь приехали их убить, так что какой толк нам будет с их разорения, если они будут мертвы?..
...Но решать Алмире. А она, похоже, нашла с леди Дальт общий язык. Правда, совсем перестать торговать с Уллерами леди Дальт отказывалась: дескать, те всё равно будут торговать с кем-то ещё. Но пока они говорили, я услышал голоса со стороны дворца и сказал, что вернулся король.
Мы вышли и присоединились к толпе придворных. В отдалении, чтобы не было слышно слов, король говорил с лордом Дейном. Если лорд Дейн был немолодым, вальяжно-величественным, каким обычно предстают короли в сказках, то король был юн и как будто всё время куда-то спешил.
- Это что же, и есть король? - спросила Алмира.
- Да уж наверняка, - подтвердил я.
- Какой красавчик.
- Да... молодой.
Красота короля тоже была сказочная, какая-то нездешняя. У людей Дорна волосы тёмные, и стричь их принято коротко, чтоб не жарко было. А у короля волосы были золотые и длинные, - и в самом деле, не стричь же то, что выглядит как богатство.
- А он женат? - спросила Алмира придворных.
- Нет.
- А дети у него есть?
- У нас не принято до брака детей заводить.
- А если они сами заведутся?
- Бастардов у нас не любят. И если кто-то знает, что он бастард, то предпочтёт об этом молчать.
- Это потому не любят, чтобы бастард не пролез в короли? - догадался я. - Можно ведь просто запретить бастардам становиться королями.
- Не всё так просто. Если, скажем, у лорда нет детей, а есть бастард, и лорд вздумает умирать...
- Тогда ведь даже хорошо, что есть наследник, - удивился я.
- ...Но у этого лорда есть младший брат, который хочет получить наследство. И он убьёт этого бастарда.
Убивать кровных родичей - вот это варварство! Да и судить, кто из твоих детей законный, а кто нет, - тоже.
- У нас просто всех своих детей воспитывают, - сказала Алмира.
- Сложно слишком, - вздохнул я. - Видать, оттого, что у лорда замок один, попробуй его поделить на всех. А у нас верблюдов много, и если детей тоже много, то можно верблюдов разделить на всех...
Значит, есть ли у короля бастарды или нет, никто не знает. Но не может же он, в самом деле, до свадьбы избегать женщин! Эдак и свихнуться недолго.
Король подошёл к нам, поприветствовал без церемоний, и мы назвались. Он сказал, что нашу просьбу ему передал лорд Дейн и что он хочет услышать наш рассказ лично, не на официальной аудиенции в тронном зале, а в приватной встрече.
- Ну хорошо, - улыбнулась Алмира. - Приватной так приватной.
Я понял, что это самое "приватное" означает, чай не маленький. Даже досадно сделалось, что Алмира одна будет говорить с королём, - нам-то с Лирисом им свечку не держать! Вот бы у короля была такая же симпатичная сестрёнка.
Король ушёл, и вновь нужно было ждать, а наш героический похититель овец - его оруженосец - щеголял с перевязанной ладонью. На вопрос, где поранился, отвечал, что порезался скобой от факела. Оно, конечно, может, и враньё, и была на самом деле добрая драка, - но его право это скрывать, тем паче если здесь это не принято.
- Ааа, что это у тебя?!..
- Скорпион, - я даже удивился, что оруженосец так испугался.
- Ручной?
- Ну как - ручной. Терпит меня, не кусает. Привык.
- А зачем ты его держишь? Он же ядовитый!
- Он маленький ещё, его укусы не смертельны. Мы вырастаем со скорпионами, а они вырастают с нами. У нас даже говорят, что кого в детстве чаще кусали маленькие скорпионы, у тех вырабатывается... этот, как его?.. иммунитет от укусов взрослых.
- И тебя кусали?
- Конечно. Дети-то не всегда ловкие. К тому же мы мальчишками так шутили: кинешь кому-то скорпиона за шиворот, он и сам пляшет, и скорпион испугается и укусит куда попало.
- Зачем же так шутить?
- Маленькие потому что были и глупые.
А потом появились гости. Точнее сказать, гостьи - все они были женщинами, хотя носили просторные шаровары, совсем как наши женщины Песчаника. На лицах у них были отметины углём - чёрточки и точки. И говорили они на чужом, непонятном языке, и переводила их толмач - как я вскоре понял, местная, из Ковчега. Через переводчицу им объяснили, что оружие надо оставить у входа во дворец; наёмник короля настоял на том, чтобы оставили они даже ножи. Женщина, у которой было большое копьё валирийской стали, была, видимо, за главную; она назвалась Сула.
И Алмира, и Лирис недоумевали, зачем же эти женщины приплыли сюда, даже не выучив языка, - как без знания языка торговать и договариваться? Но похоже было на то, что эти женщины оказались в Ковчеге вовсе впервые, и всё им было в новинку. Значит, они плыли куда глаза глядят, пока не увидели землю, не ожидая того, что на этой земле будет город. Когда толмач перевела, что гостьи будут рады рассказать свои истории и послушать наши, я от радости чуть не рухнул. Неужели они прибыли лишь для того, чтобы слушать? А сколько интересного и неизвестного они смогут рассказать!
Раньше я думал, что это мне в Ковчеге всё незнакомо, а оказалось, что в сравнении с ними я тут как рыба в воде. Я стал жадно слушать всё, что переводила толмач. Услышал, что кораблей у них было - пять раз по сто, а то и больше! Лирис к этому отнёсся настороженно, но его всё пугало: большие сказки, большие копья, большие корабли. А я не боялся, пока гости нас завоёвывать не собираются и ведут себя как гости. Сула услышала, как я говорю со своими родовичами, переспросила:
- Ко-роткий?
Я показал маленький промежуток между ладонями: короткий. Потом развёл ладони пошире в стороны и сказал: длинный. Сула смотрела с большим любопытством и что-то спрашивала у переводчицы.
- Ты уверен, что она поняла то же, что и ты? - нервничал Лирис.
Сула подошла к оружейной стойке, подняла сначала нож, затем копьё и повторила:
- Короткий. Длинный.
- Вот! - воскликнул Лирис. - Она уже за оружие хватается.
- Вовсе нет! - поспешил заступиться я. - Она просто показывает, что правильно меня поняла.
Ещё Сула заметила левую руку Лириса, которую он прятал под плащом, - когда-то она была поражена серой лихорадкой и с тех пор была как будто каменная, но сам Лирис полностью исцелился. Переводчица сказала, что Сула спрашивает, что это.
- Скажи, что это не заразно, - сказал я.
Сула протянула руку, коснулась покалеченной руки кончиком пальца и сунула палец в рот, затем что-то сказала.
- Она говорит, что если она не умрёт, то это не заразно, - перевела толмач. - А если умрёт, то заразно.
- Смотри-ка, она совсем как ты, - кивнул Алмире Лирис.
Затем я узнал, что в том заморском народе все женщины - воины, а мужчины - ремесленники. Но мужчина может быть воином, а женщина может быть ремесленницей, - то есть почти как у нас. При этом к здешним женщинам с оружием Сула питала большое уважение и, показывая на меч на поясе дочери лорда Дейна, говорила, что хочет быть как она. Сабля Алмиры также привлекла её внимание, и она попросила его показать. А как покажешь достоинства клинка? Алмира взяла со стола глиняную чашку, подбросила её в воздух и разрубила пополам.
- Теперь ты покажи, - потребовала Алмира.
Сула объяснила жестами, не прибегая к помощи переводчицы, что не может пользоваться копьём во дворце, поскольку им запретили входить с оружием, и для этого нужно выйти во двор. Они вышли во двор вдвоём и затеяли тренировочный поединок - копьё против сабли; мне же пришлось успокаивать всполошившихся придворных, что это всего лишь тренировка.
Также с Сулой была девица с пером и пергаментом, которая больше молчала и наблюдала и всё записывала. Сам я грамоте не был обучен, потому на учёных смотрел с восхищением. Не терпелось спросить, все ли за морем грамотные, а особенно - спросить, когда наконец можно будет сказки слушать и рассказывать, раз мореплавательницы за ними прибыли. Мейстер подарил грамотной свою шапку с бубенцами - видимо, как учёный учёной. Шапка ей очень шла, будто всегда на ней и была. Я тоже хотел гостьям предложить свой браслет с бубенчиком, но куда он против шапки!
И Алмира хотела преподнести гостьям подарок - одного из маленьких скорпионов. Придворные так расшумелись, словно мы их гостей хотели убить. Не знают, что маленькие скорпионы кусаются не смертельно, да и то от страха только, - вот и не лезли бы. А от подарка отказываться невежливо. Скорпиону подставили пергамент, тот доверчиво пополз вперёд, как вдруг кто-то из девиц ударил по пергаменту снизу, листы разлетелись, и скорпион упал на землю.
Это было неуважением к труду писаря - закорючки вырисовывать это вам не мечом махать! - так что я бросился подбирать листы и перья. И к нам это было неуважением - скорпион мог покалечиться. И это при том, что он никого не кусал! Ситуация вышла - паршивей некуда. Купцов в пустыню пешком пускали и за меньшее. Но заморским варварам Алмира простила кое-как, пока я твердил, что они, видать, никогда в жизни не видели скорпиона, или же у них на родине все живые твари ядовитые, особенно мелкие, а то и вовсе водятся у них ядовитые мелкие скорпионы...
Зато вернулся король и пожелал погладить моего скорпиона. Это, наверное, честь, когда король твоего скорпиона красивым называет?..
- У него спинка блестит, как стекло. Это правда, что если в пустыне молния ударит, то на этом месте появляется стекло?
- Правда. Дикое стекло очень дорогое.
- Я бы хотел позже поговорить о применении яда этих скорпионов в снадобьях...
- Про такое я не расскажу, я всё-таки ученик сказителя, а не лекаря.
А немного погодя он спросил:
- Хочешь ночью посмотреть на обряд Владыки Света?
- А мне нужно будет что-нибудь делать? - я немного оробел: старые боги, конечно, не запрещают воздавать почести чужим богам, но что если я не справлюсь?.. Но вряд ли король стал бы меня втягивать во что-то, что мне не по плечу.
- Нет, не нужно.
- Тогда, конечно, хочу! Будет что дома рассказать.
Потом я ходил за королём в порт смотреть, как чужеземцы сходят с кораблей. Корабли были большие, как дома, и люди сворачивали огромные паруса с нарисованными черепахами, садились в лодки. Кто-то - должно быть, жрец - о чём-то переговорил с королём без переводчицы и выглядел благодарным. Затем люди, один за другим, потянулись куда-то вдоль берега, и я не стал за ними ходить.
Дочь лорда Дейна по-прежнему порывалась кого-нибудь сжечь, жрец Р'Глора по-прежнему сетовал, почему лорд пожелал учить свою дочь в Асшае, где её научили лишь жестокости и фанатизму, - так что лорд уже начал на него серчать, что, дескать, в Волантисе её учить бы не стали.
- Может, лорд Дейн хотел, чтобы на увидела, как не надо делать, - примирительно предположил я. - А почему в Волантисе женщин не учат?
Жрец сказал, что тамошние старейшины на такое не пойдут, и что есть тому историческое объяснение: якобы женщин учить нечему, потому как они уже наделены даром рожать детей.
- Отмазались! - возмутился я. - Что, если детей рожаешь, то никакого другого учения уже не надобно?
- Это не учение, - поправил жрец. - Это их внутренний свет, дар Владыки Света: дарить жизнь. Мужчины такого дара лишены.
Что-то тут не складывалось. Если жрецы не для того учатся, чтобы детей рожать, - выходит, нельзя сказать, что женщины уже умеют то, чему они учатся.
- То есть, если мужчины чего-то лишены, то и женщин чего-то лишить нужно?.. Вроде и справедливо, а всё равно как-то обидно.
- Ну, вот я и родить, ни зачать ребёнка не смогу.
Я аж испугался за жреца: вроде не такой уж старый - неужто жрецам то самое отрезают? Или попросту берут с них клятву без плотских утех обходиться? Эдак и с женщины можно такую же клятву взять и учить её тоже. Но, видать, старые жрецы боятся искушений и потому женщин учиться не пускают. А приводит всё к тому, что учатся женщины где попало и чему попало. Наши боги нам не запрещают заниматься любовью, оттого всё и происходит правильно.
Говоря со жрецом и другими, я пропустил, когда король с Алмирой и Лирисом пошёл говорить - вот я молодец! Говорили они в храме, без лишних ушей, а мне пришлось встать у двери, там же, где королевскому наёмнику, и долетали до нас только отдельные фразы. Король сказал, что не будет препятствовать нашей кровной мести, но и помогать не станет, хоть и рад бы был помочь. Это было резонно: если король начнёт помогать одним против других, всеобщим королём он быть быстро перестанет. Но после он стал говорить совсем уж странные вещи.
Говорил, что он не сын своего отца, что его мать изменила прежнему королю с каким-то чужеземцем, и он кого-то отравил - не то мать с отцом, не то некоего посла, не то всех сразу, я не расслышал. Ещё сказал, что ему страшно, потому как четырежды он выжил, а на пятый раз эту ночь может не пережить. Что же будет такое ночью? Тот самый обряд, на который он меня приглашал? А умереть отчего - оттого, что богу в жертву обещан? Или оттого, что бастард? Вовсе не ясно было, зачем он всё это Алмире рассказывал, а она вдруг меня упомянула. Но я-то чем мог помочь?!..
Ещё король спрашивал, есть ли у нас способ говорить с богами и получать предсказания, поскольку обрядов Р'Глора стало ему недостаточно и он на что угодно был готов пойти, чтобы нечто узнать. Алмира отвечала, что яд взрослого скорпиона может не убить, а погрузить в транс, полный пророческих видений. А может и убить. Король сперва возражал, что не готов рисковать чужой жизнью, но когда Алмира уточнила, что следует самому быть укушенным скорпионом, - согласился попробовать. Видать, и впрямь отчаялся.
Алмира согласилась ему помочь, и они расстались; когда мы выходили из храма, Лирис всё поверить не мог, что она обещала дать королю яд. Короля отравить - не шутка! А мне Алмира сказала, что королю нужно рассказать сказку про путешествие через пустыню, чтобы подбодрить. Я решил, что как раз расскажу ему ту, что жрецу рассказать не успел. Но как рассказать королю сказку, если он всё время чем-то занят? Хочешь-не хочешь, а помрёшь, если вовсе не отдыхаешь.
Тем временем грамотная девушка из ройнаров - так назывался народ из-за моря - неплохо освоила наш язык. Звали её Асхай. Я подсел, когда она говорила с оруженосцем, и спросил, как скоро можно будет обмениваться сказками. Она предложила мне рассказать сказку, чтобы она её записала. Я выбрал самую короткую, чтобы ей было понятней и чтобы она не слишком устала записывать. И всё равно очень непривычно и неловко было говорить, когда кто-то пишет. Написанное не исправишь!
- Пусть это будет сказка про камни. Ехал однажды всадник тёмной ночью и увидел впереди что-то тёмное и неподвижное. Наверное, это камни, подумал он, мой конь может споткнуться и сломать ногу. Он натянул поводья и поехал шагом. Подъехав ближе, он заметил, что это были вовсе не камни, а овцы, которые спали, лёжа на земле. Пастух подошёл к нему и сказал: в другой раз, когда увидишь что-то тёмное, скачи во всю прыть, потому как притаившиеся волки могут броситься на твоего коня. Всадник поблагодарил пастуха и поехал дальше. Он снова увидел впереди тёмные тени и, вспомнив совет пастуха, хлестнул коня плетью и помчался галопом. И в самом деле, у чёрных камней вдруг зажглись жёлтые глаза, волки устремились за ним следом, но не смогли нагнать коня и обиженно завыли. Всадник же ехал дальше и в третий раз увидел что-то тёмное впереди. Если это овцы, подумал он, то они испугаются и расступятся, а если это волки, то они меня не догонят. И он вновь пустил коня во весь опор. Но в этот раз это были камни.
Мы помолчали все трое, и мне сделалось неловко. Не все сказки такие злые, но раз записали эту, то и подумать могут, будто у нас все такие!
- Конь, конечно, сломал ногу, всадник разбил голову о камни, - пробормотал я, извиняясь. - Некоторые сказки грустно заканчиваются.
Мы ещё говорили, и я спросил наконец:
- А у вас все грамотные?
- Такие как я - да. Мы всё записываем, чтобы потом рассказать принцессе.
- Я тоже должен буду всё рассказать, но я запоминаю.
- Нет, мы записываем вообще всё, что происходит. Каждый день.
- Но бывают же дни, когда ничего интересного не происходит? - удивился я. - Например, "сегодня над нами пролетела птица"...
- Мы и это записываем. У нас много-много книг с записями. Принцесса хочет знать всё - кому что нужно, кому чего не хватает.
- Кому что нужно - это имеет смысл, - признал я. - Вас ведь много.
Также я спросил, почему она называет скорпиона крабьей дочерью. Скорпионы, конечно, немного похожи на крабов - тоже с клешнями, но я видел крабов, они плоские... Асхай сказала, что Краб - это бог, и не очень хороший, но сказку об этом лучше расскажет их жрица. И что некоторые называют Элию жрицей, а некоторые - богиней. Дивно у них всё устроено!
- Море очень красиво, - говорил я. - Я никогда раньше не видел только воды.
- И нечего там видеть. Нет там ничего интересного.
- Совсем-совсем ничего? - опешил я.
- Ну, только морские гады. Но когда вокруг только вода и совсем ничего больше, это ужасно.
У нас вокруг был только песок, но он был прекрасен! Барханы меняли форму и путешествовали в одним богам ведомом направлении, песок тёк и сверкал на солнце, длинные голубые тени падали на него, а по ночам мелкие как песок звёзды отражались на дне колодца.
Асхай удивлялась, что там, где я жил, не было реки, а был только колодец. Рассказывала, что её народ жил на реке, но потом пришли драконы и сожгли их земли. Она не знала, остался ли кто-то и вернулся ли назад, потому как она была ещё маленькая, когда они отплывали, и плохо помнила жизнь на суше. Ничего себе, как долго они плыли! По пути они останавливались на островах, в том числе на острове, где жили смертоносные бабочки. Асхай показала свои рисунки - они были очень красивыми. Я же рассказал, как весело мы воруем овец, и пригласил её тоже попробовать, но оруженосец очень уж переживал, что если гостей поймают на воровстве, то выйдет нехорошо.
- А король у вас очень красивый, - сказала она. - У него волосы, как левый глаз неба.
- Значит, у неба два глаза, - сообразил я. - Левый - это луна или солнце?
- Это солнце. Небо смотрит на землю то одним глазом, то другим. Иногда обоими. А иногда ни одним, и это... хорошее время, чтобы воровать овец.
Она так быстро всё понимала - и наш язык, и про овец. Говорила, что хочет остаться, даже если её сородичи уплывут, потому как море ей надоело. Но что только все вокруг девицы нашли в короле? Да, волосы золотые, да, хорош собой... ну так на то он и король.
Асхай ушла назад, к своим, а оруженосец долго смотрел ей вслед.
- Что, хороша? - спросил я его.
- Не знаю... наверное.
- Мне она нравится. Красивая, и умная к тому же. А тебе нравится кто?
- Я должен буду жениться на той, кого сестра укажет.
- Вот ещё, сестру слушаться! Будешь взрослым мужчиной и женишься на ком хочешь.
- Нужно сделать так, как лучше для семьи.
- Ты послушай. Если жениться без любви, то и себе жизнь сломаешь, и девице.
А дома ждали новости одна другой любопытнее. Первая: фрейлина Дельт выдала Алмире четырёх бастардов, которые были сейчас в Ковчеге. Кто-то из них мог быть бастардом Уллеров, а значит, нашим кровным врагом, пусть и наполовину. Но и месть половине - лучше, чем совсем ничего. Леди Дельт, конечно, не клялась нам старыми богами и своим богом тоже не клялась, и могла назвать нам тех, кто просто ей не нравился или кого было не жалко, - но других зацепок у нас всё равно не было. А король разрешил нам убивать людей, каковых мы посчитаем нужным. Правда, одной из бастардов была та самая переводчица и по совместительству хозяйка борделя, и любовница короля, как говорили. Любовниц короля убивать нехорошо - но если уж придётся, то чтоб наверняка не ошибиться. Я обещал, что буду потихоньку спрашивать, узнавать да слушать.
Вторая новость: король, потакая ройнарам, которым выделил земли в Дорне и сделал своими подданными, собирался ввести новый закон, чтобы женщины могли наследовать наравне с мужчинами. Алмира предвидела, что этот закон вызовет немало шума у нас в Песчанике. Я подумал, что в таком законе нет ничего особенно плохого: он ведь не делал женщин мужчинами. Будет только лучше, если рода не будут исчезать из-за отсутствия кровных потомков-мужчин, - и разве женщина не управится с хозяйством? Но старейшины всегда против новых законов, особенно когда с ними не посоветовались. Особенно когда вместо них посоветовались с чужаками...
Я в свою очередь рассказал Алмире, что узнал о ройнарах, которые всё-всё записывают и чьи боги - водяные существа, а воду они носят в склянках на шее. Рассказал и о том, как Асхай сравнила короля с левым глазом неба.
- Он хорош, - кивнула Алмира, мечтательно глядя вдаль, в сторону королевского замка. - Я бы покувыркалась с ним. Жаль, он всё время занят. А тебе нравится кто-то из девушек?
- Здешние мне не очень нравятся, - признался я. - Так размалёваны, что лица не увидать. А эта грамотная, Асхай, пожалуй, что и нравится. Красивая она, глаза живые, улыбается...
- Если нравится - подари ей что-нибудь, - посоветовала Алмира.
- Подарю! Правда, она редко здесь появляется.
- Интересно, можно ли к ним приходить?.. - задумалась Алмира и сама ответила: - Конечно, можно, мы же здесь хозяева.
- Это правда.
Но мне всё равно было боязно вот так запросто ходить к ройнарам, не все из которых понимали наш язык. Во-первых, меня немного пугали их жрецы, укутанные в синие одежды, - не поймёшь, мужчина или женщина, пока не заговорят, а говорить они явно не любили. Во-вторых, я боялся заблудиться на незнакомых землях без провожатого.
Я хотел найти жреца, чтобы поспрашивать его об Уллерах, - он должен был знать всех, кто к нему в храм приходит, к тому же явно сочувствовал нам, а Лирис говорил, что я со жрецом нашёл общий язык. Однако во дворце мне сказали, что жрецу стало плохо после пророчества. Уж не по просьбе ли короля он пророчил?..
Тогда я решил разузнать про одного из бастардов, которых упоминала леди Дельт. О нём говорили, что он родился в борделе, и называли его то наёмником, то рыцарем, так что я вконец запутался и спросил лорда Дейна, кто он всё-таки такой.
- Он был наёмником, но стал рыцарем, - был ответ.
- А в чём разница?
- Наёмник служит за деньги, а рыцарь приносит клятву верности и служит своему сюзерену... тоже за деньги.
- А откуда он такой взялся?
- Из-за моря.
- Расскажите что-нибудь о подвигах этого рыцаря.
- О его подвигах моя дочь лучше расскажет.
- О чём рассказать? - парировала та. - О том, как он у тебя на коленях сидит?
Я не сразу поверил своим ушам, живо представив, как рыцарь в своих тяжёлых латах садится на колени бедного лорда Дейна.
- Так он ведь взрослый мужчина, а не ребёнок, мог бы и постоять или на пол сесть...
- В зале был только один стул, - пояснил лорд Дейн, но легче мне не стало.
- Но это же страшное неуважение - перепутать своего лорда со стулом! Надеюсь, вы его наказали?
- Отец уже немолод, - сказала его дочь.
Не может, значит, сам за себя постоять. Но как ни грустно было это слышать - я искал мерзавцев Уллеров, нельзя было отвлекаться.
Вот и жрец появился, и сам меня спросил, уладилась ли наша проблема.
- Король обещал нам не мешать, - сказал я. - Знать бы только, где эти Уллеры прячутся.
- Нужно запастись терпением, - туманно посоветовал жрец.
- Да не хотелось бы задерживаться здесь надолго...
Я таки знал, что он Уллеров не выдаст. Он ведь, как и его бог, только хорошее может. А плохое, даже ради хорошего, - нет.
Я замечал, что Лирис частенько ходит в сторону ройнаров; потом заметил, как на дороге, ведущей туда из Ковчега, собралась небольшая толпа, где среди прочих возвышался Лирис, и решил полюбопытствовать, чем всех привлекло это узкое место. Там были и Сула, и другие ройнары, и дочь лорда Дейна, и мы пошли по улицам, но до стоянки ройнаров так и не дошли: остановились на окраине и смотрели издалека, как Алмира разговаривает с Асхай, словно это было нечто необыкновенное.
- Почему ты называешь меня Дочерью Краба? - спросила Алмира у Сулы, когда они договорили и приблизились к нам.
- Дочь Краба - значит "Безумная и бесстрашная".
Алмире это прозвище явно пришлось по нраву. А Сула также уже неплохо говорила на нашем языке - явно не без помощи Лириса и его большой фляги доброго вина; спиртное Сула почему-то называла словом "караульный" - видимо, у ройнаров было так принято. В какой-то момент разговора она замолчала и прислушалась:
- Желна кричит. Чёрный дятел.
- И что это значит? - спросила Алмира.
- Что ты скоро умрёшь.
- Немедленно возьми свои слова обратно!
- Когда-нибудь мы все умрём, - я попытался исправить положение. - Но не скоро.
- И ты скоро умрёшь, - сообщила мне Сула эдаким тоном: "ну, тут уж ничего не поделаешь".
- Ешь землю, - потребовала Алмира.
Сула посмотрела на неё непонимающе:
- У вас здесь едят землю?
- Когда говорят что-то неподобающее - да.
Сула нагнулась, подобрала горстку дёрна, рассмотрела её и протянула Алмире.
- Нет, это ты должна съесть. Ты нас сглазила, теперь нужно съесть сглаз, чтобы он не сбылся. У нас, когда сглазят, едят песок, но здесь нет песка.
- И ты ела песок? - с сомнением поинтересовалась Сула.
- Да - когда говорила глупости.
- И ты ел песок? - она посмотрела на меня.
- Конечно! Я же ученик сказителя - чего я только ни говорил.
- Я не хочу, - Сула, поразмыслив, бросила землю.
- Они живут на воде, - нашёлся я. - Может, она выпьет воду, чтобы съесть сглаз?
- Здесь нет воды, - возразила Алмира. - Пусть ест землю.
- Может, она имела в виду, что все люди смертны? Когда-нибудь мы все умрём.
- Скажи, я умру завтра? - уточнила Алмира у Сулы.
- Я не знаю! Может быть, и умрёшь. А может, и нет.
- Есть и другой способ снять сглаз: вместе с головой.
Любой на месте Сулы, даже самый храбрый воин Песчаника, уже давно бы ел песок под взглядом Алмиры, а чужестранка делала всё только хуже и хуже.
- Понимаешь, - попробовал я объяснить Суле, - Однажды все мы умрём, но не скоро. Я не хочу умирать завтра. Скоро - слишком мало, поэтому так нельзя говорить.
- Ко...роткий? - вспомнила Сула.
- Да! Скоро - это короткий. Долго - длинный.
Сула тщательно повторила за мной, запоминая.
- Вот! Теперь ты понимаешь, что мы умрём, но не скоро?
- Мы скоро умрём, - упорствовала Сула.
- Если в твоём представлении "скоро" - это раньше, чем умрут деревья, то ещё ладно...
- Может, вам обратиться в храм? - вмешалась дочь лорда Дейна. - Чтобы Владыка Света снял сглаз, можно принести жертву.
- Твоему богу я могу принести в жертву мешок дерьма, - сказала Алмира.
Дочь лорда Дейна мгновенно схватилась за меч. Меч у неё оказался короткий, совсем как наши ножи, и Алмира попросила Лириса отдать её сопернице свою саблю. Когда противницы оказались равны, оставалось только расступиться.
- Готовь бинты, - сказал мне Лирис.
- У меня их нет! Я не ученик целителя, я ученик сказителя!
- У меня есть бинты, - обронил один из ройнаров, который до сих пор молчал; судя по одеянию и немногословности, он был их жрецом.
- Убивать нам король уже разрешил, - пробормотал я.
Хоть я и говорил, что негоже мешать хорошей драке, и им следует спустить пар, - одна из фрейлин, что была с нами, убежала ко дворцу, громко крича, и спустя считанные минуты сбежалась толпа зевак и окружила дочь лорда Дейна, остановив тем самым сражение. Те, кому таким образом не позволяют остоять свою правоту, обычно дают хороших тумаков дуракам, лезущим под клинки, - но, видимо, здесь так было принято.
- Честный поединок, ничего особенного, сами бы разобрались, - ворчал я. - Будто не знаете, как это бывает между женщинами: выпьют лишку, повздорят, подерутся, помирятся...
- Леди не пила, - поправили меня.
- Ну, значит, она всегда такая...
Ещё пару минут спустя появился король. Сперва появился его голос - он был слышен за квартал. Я ещё ни разу не слышал, чтобы человек был так взбешён. Но не могла же обычная драка вывести его из себя? Может, кто-то из участниц сражения была ему особенно дорога?..
- Что здесь произошло?! - кричал он, ворвавшись в центр расступившейся толпы. - Что здесь произошло, я спрашиваю?!..
Мне пришлось повторить дважды, поскольку он ничего не слышал и не видел вокруг себя:
- Поединок. Честный. По религиозным причинам. При свидетелях.
Как ни странно, я его не боялся. После того, как он был приветлив, справедлив и честен с нами - не боялся. Боялся я за него: если так по любому поводу волноваться, недолго и удар схватить задолго до старости. Хотелось его как-то успокоить. И зачем только было шум поднимать и звать всех?.. Король ещё поспрашивал, кто первой начала, потом велел обеим поединщицам следовать за ним. Они отошли в сторону и недолго о чём-то говорили.
Не знаю, как, но королю удалось их примирить. И даже лорд Дейн не стал долго сердиться, когда услышал от Алмиры подтверждение, что его дочь задела соперницу дважды против одного. Мы вернулись в дом, и Лирис послал меня за мейстером, чтобы он перевязал раны Алмиры.
- Король у вас нервный очень, - жаловался я жрецу. - Потому что не отдыхает. Совсем вы его не бережёте.
- Я его никогда таким не видел, - согласился жрец.
- А на что такое он в обычной драке рассердился?
- У нас такое запрещено. Все поединки должны согласовываться с королём лично.
- Это что же, каждый раз, когда хочешь подраться, нужно бегать к королю? - опешил я. - Это же по скольку раз на дню его дёргают? Немудрено, что он уже драки видеть не может.
- Спор можно решить словами. Хорошему проповеднику это под силу, и ты как ученик сказителя наверняка это понимаешь.
- Понимаю. Но хорошую драку я тоже люблю.
Я вернулся в дом. Лирис взялся за лютню; я попросил его развлечь нас с Алмирой песней. Он заиграл ту, что я любил из его песен больше всего. Мимо проходила Сула и остановилась во дворе, прислушавшись; мы пригласили её войти. Лирис заиграл песню наёмников.
Когда Сула встала и собралась уходить, Алмира протянула ей на ладони маленького скорпиона. Они с Сулой долго смотрели друг другу глаза в глаза, а мы с Лирисом переглядывались: что-то будет? Не осмелится же гостья во второй раз отказываться от подарка?..
Никто не успел ничего сделать, когда Сула схватила маленького скорпиона, засунула его себе в рот и начала жевать. Ещё мягкий панцирь хрустнул. Сула, давясь, проглотила добычу и сплюнула обломки панциря, как куриные косточки.
- Но... он же ещё ребёнок...
Я видел напротив себя округлившиеся глаза Алмиры и был уверен, что у меня были точно такие же глаза. Это бездумное убийство было таким нелепым, что на него даже невозможно было сердиться. Эта женщина отказывалась есть землю, но съела скорпиона, который не сделал ей ничего плохого... Ничего не говоря и пошатываясь, Сула вышла из дома, никто ей не препятствовал, а я смотрел ей вслед.
- Варвары... - только и произнесла Алмира.
- Надеюсь, насмерть она не отравится?..
Ещё того не хватало, чтобы в нашем доме отравилась гостья, - попробуй потом докажи, что ты не верблюд!
- Давайте больше скорпионов кому попало не давать, - предложил я.
Но нужно было искать Уллеров. Алмира спросила, удалось ли нам что-то узнать. Я не стал говорить, что Лирис только и делает, что проводит время с ройнарами, и сказал, что узнать смог немногое: только что рыцарь-наёмник родился в борделе, а значит, в нём от крови всех окрестных лордов, включая Уллера, может быть по четвертиночке. А мстить на четвертинку - как-то совсем несерьёзно.
Алмира предложила на всех бастардов нападать со спины, оглушать, завязывать глаза, утаскивать в кусты и спрашивать об их происхождении. Они, конечно, могут и соврать, но способа лучше всё равно на ум не приходило.
- Кто из них самый глупый? - спрашивала Алмира.
- Да вот, пожалуй, рыцарь-наёмник и есть, - предположил я. - Дочь лорда Дейна рассказывала, что он её отца со стулом перепутал и к нему на колени сел.
- В самом деле? - Алмиру это удивило не меньше моего.
- Слышал собственными ушами.
- Жаль, мы не взяли с собой палача, - вздохнул Лирис.
- Если поймаем Уллера, его можно и живьём в Песчаник привезти, - сказала Алмира. - А там он нам и остальных выдаст.
- Пусть шагает на верёвке за верблюдом, если, конечно, дойдёт, - кивнул я.
- А не дойдёт - тоже хорошо.
- Впрочем, мы и сами пытать можем, - ободрялся Лирис.
- Крики из кустов услышат, - возразил я. - Разве что в борделе... тогда никто не удивится.
- Сколько будет стоить арендовать бордель?.. - задумалась Алмира.
- Это у хозяйки надо спрашивать, - предположил я.
- И палача можно нанять, - продолжал Лирис.
- Насколько незаметно можно нанять палача в бордель?..
Я всё посматривал в сторону дворца: нужно было исполнить обещание и рассказать наконец королю сказку, а заодно отвлечь его, пока Алмира с Лирисом будут искать бастардов. После обеда Ковчег притих, многие разошлись по домам в ожидании вечернего праздника, улицы опустели, - самое время утащить кого-нибудь в кусты.
И вот мне улыбнулась удача: король вышел из дворца. Я без страха заступил ему дорогу и сказал:
- Я сказку тебе обещал. Присядь хоть на минутку, а я расскажу.
Присесть король отказался, хоть я и предупредил, что сказка будет долгая.
- Мне посоветовали рассказать тебе сказку о путешествии через пустыню.
- Так и есть.
- Тогда слушай. Жила-была девочка, и была у неё только старушка-мать. Однажды мать заболела, и девочка не могла одна управляться с хозяйством: еды не хватало, целебных снадобий не хватало. И сказала мать: "Выйди в пустыню и позови своего брата пустынного. Ведь у каждой девочки есть пустынный брат, а у мальчика - пустынная сестра". Девочка так и сделала: вышла одна в пустыню, помолилась богам, позвала брата и стала ждать. И когда уже стемнело, и она уже не верила, что кто-то услышит, вышел из-за бархана юноша. И волосы у него были золотые, как песок, и глаза золотые, как песок, и кафтан на нём был золотой. "Здравствуй, девочка, я твой брат пустынный. Чем я могу тебе помочь?" Рассказала девочка свою беду, и ответил брат: "Я пойду в далёкое королевство, что за пустыней, наймусь на работу и заработаю на еду и снадобья для нашей матери. А на память обо мне возьми мой золотой кафтан и мой золотой зуб". Взяла девочка кафтан, не успела глаз поднять - а брат пустынный уже песчаным вихрем развеялся. Пришла домой, посмотрела в зеркало, - а один зуб у неё золотой, как песок в пустыне. И вскоре с караванами стали прибывать гонцы из далёкого королевства, привозить для девочки и её матери золотые монеты, угощения, целебные снадобья. Но как-то раз пришёл караван без гонца, и на следующий месяц никого, и вот уже припасы закончились... И сказала девочка матери: "Я поеду в королевство, что за пустыней, найду там своего пустынного брата". Мать обняла дочь, заплакала: как же можно одной, на одном верблюде, без компании, через всю пустыню ехать! Но дочь её утешила: "Твои слёзы, что мне на грудь упали, волей богов будут меня беречь". Так оно и вышло.

Пост кончился, to be continued!