Сны за прошедшую неделюКогда ночевал у Веры после Трёх дней, приснилось забавное: посёлок, где считалось нормой тащить у соседа то, что плохо лежит. Чуть зазевался - и всё, вещь больше не твоя, пока не сопрёшь обратно. Но по-настоящему резво жители этого посёлка убегали от соседей тогда, когда они хотели... отдать что-нибудь ненужное. Потому что не взять было нельзя - и владей хламом до тех пор, пока не найдёшь очередную жертву. Так мне приснился мужик, который шёл отдавать огромную вышивку (или гобелен) в раме с тигром на чёрном фоне.
После сбора к "Эмилии" снилось, что я подобрал и привёл к себе на дачу щенка и назвал его Эмиль, для краткости - Миль. Он был вправду очень милый, типичный вислоухий дворь с длинными лапами на вырост, непоседливый и игручий.
Потом снился облепиховый сидр. Он был очень вкусный, теперь в реале бы попробовать - должен же он где-то существовать, раз существует розовый и барбарисовый?..
После написания кюхельбекерного отчёта снилось что-то Сенатское, разумеется. Ну, и пересмотренный трейлер добавил.

После Йольской ночи думал, что буду перемещаться на автопилоте, но, когда доехал до Хавской, - отлично разогнался, отлично поиграл. Роль Охотника я сознательно брал для того, чтобы делать игру не столько себе, сколько окружающим, и к "Эмилии" в крупном формате, где было некоторое количество незнакомых игроков, эта несколько актёрская отстранённость подошла как нельзя лучше.
Охотник Абрахам был не совсем канонный, а с отсылкой к киношному Ван Хельсингу (многие отсекли пародию, и это приятно), только без всех этих пафосных аллюзий на ангельство. Просто монах, принятый в ватиканский орден охотников на нечисть, гонявшийся за всякими монстрами по всей Европе, а теперь вышедший на покой. Поскольку Медведь очень уж успешно не палился и поохотиться на оборотня не получилось - я устроил задорную охоту на ведьм. Я несколько раз в своей жизни играл священнослужителей, но все они были более толерантны, а в "грешновато!" и "сжечь!" - поиграл только теперь.
Ещё мне почему-то втемяшилось, что Охотник одноглазый - отчего и полез в сумку с косплеем Быка. Вызвал у Леси мельничные флэшбэки (не нарочно). Технические впечатленияВ конце концов, незрячего персонажа я уже играл, а одноглазых - ещё ни разу. Во время парада перед игрой заметно мутило - не знаю, от повязки ли или просто от духоты, ибо потом было норм; после игры, когда снял повязку, - некоторое время двоилось в глазах. В остальном слепая зона никак не мешала, а что один раз чуть с лестницы не на@бенился - так это, может, не из-за неё.

Абрахам, тот-самый-Охотник. Отчёт отперсонажныйУ трактирщика Эмиля мы на сей раз остановились втроём: пару дней назад я подобрал парня по имени Мартин, заблудившегося и голодного. Решив, что сам святой Мартин послал мне его, я предложил ему пойти ко мне в ученики, однако выяснилось, что ему жалко убивать животных. Я и решил, что ежели он почувствует склонность к какому другому ремеслу, то сможет найти себе нового учителя, даром что через трактир кто только ни проходил, - а пока, так уж и быть, буду за ним приглядывать. В трактире же мы задержались из-за непогоды - и едва метель усилилась, в трактир набилось столько гостей, сколько я никогда прежде не видел.
Начать с того, что не успели мы выйти поутру из комнаты, как к нам чуть не вломилась юная особа в сопровождении гувернантки, твердящей, что принцессе сюда нельзя. А ещё через несколько шагов я столкнулся с корреспондентом, пожелавшим взять у меня интервью для своих читателей. Он говорил, что им будет интересно узнать обо мне, - а когда о тебе помнят, это всё-таки лестно, и я согласился.
- Расскажите, как вы стали охотником?
- Однажды я понял, что у меня хорошо выходит стрелять и читать следы. Я решил употребить это на пользу людям и понял, что таково моё призвание - защищать честных христиан от всяких тварей. Я долго учился, и вот - стал охотником.
- А на каких самых опасных тварей вы охотились? На драконов?
- Драконы - больше по части рыцарей, хотя и их мне доводилось видеть. Почти так же опасны мантикоры... Но самые опасные твари - без сомнения, оборотни. Их можно убить только серебряной пулей, и только прямо в сердце, - а шкура у них чрезвычайно крепкая. На бегу они способны догнать лошадь, а их когти и зубы разрывают железо.
- В какую самую неподходящую погоду вам доводилось охотиться?
- В любую погоду доводилось отправляться на охоту, когда люди срочно нуждались в помощи. Тем паче что многие твари предпочитают выходить по ночам, а некоторые нападают под прикрытием урагана.
- Расскажите нашим читателям о самой опасной ситуации, в которой вы оказывались.
- Пожалуй, была такая. Однажды мне довелось сражаться с упырём во время грозы на скользкой черепичной крыше. В любой момент молния могла поразить нас обоих. Но я успел убить упыря, и он замертво скатился вниз по черепице, а я спрыгнул с крыши за считанные минуты до того, как в неё ударила молния и пробила её насквозь, - вот каково бывает Господне провидение.
- Если вы не возражаете, я напишу: "в то же мгновение"!
- Пишите! Пусть читатели увидят, каковы бывают чудеса.
- Вы же сейчас пишите книгу, верно?
- Ну, не то чтобы книгу, - скорее, дневники, воспоминания в назидание моим последователям.
- Скажите, - у вас и ружьё, наверное, непростое?
- Да, непростое. Некоторые его детали служили ещё моим учителям, а некоторые, конечно, приходилось заменять: корпус ружья в иной передряге может и помяться. Но если уж говорить об оружии, то я предпочитаю арбалет. В ружье может отсыреть порох, оно может дать осечку, в плохом ружье - не таком, как моё - даже пуля может взорваться внутри ствола. Из-за этого можно потерять драгоценные секунды. Арбалет надёжней, а стреляет не менее точно и с не меньшей силой.
- А это что, амулет? - он потянулся взглянуть на мой розарий.
- Я бы не стал называть амулетом священную реликвию. Это розарий из рубинов, освящённых в Ватикане.
- А как вы относитесь к тем, кто утверждает, что может вас превзойти?
- Как правило, те, кто много болтает, гоняются за лёгкими трофеями. Они перестают быть охотниками и становятся спортсменами. Например, приходит такой охотник в лес и говорит егерю: загони-ка мне самого большого кабана, а я подожду его вот тут на дереве и оттуда его застрелю. А потом хвастается, какая огромная у него кабанья голова и клыки толщиной с его руку. Настоящие же охотники редки, и когда они встречают друг друга, то пожимают друг другу руки, желают божьей помощи и расходятся. Нам нечего делить.
- Но, я слышал, у вас много дипломов?
- Да, меня награждали дипломами, медалями, орденами... иногда даже предлагали земли и сокровища за избавление от чудовищ. Но всё это мне не нужно. Настоящий охотник охотится не ради славы, а ради своего долга перед людьми.
- У вас есть ученики?
Я обернулся - Мартин как раз стоял за моей спиной и слушал.
- Да, есть. Генрих со мной уже два года и подаёт надежды. А Мартин прибился всего несколько дней назад, и я пока не уверен, что он в самом деле хочет стать охотником. Но я никого против воли не держу: он сможет пойти и по другой стезе.
- А на кого вы охотитесь сейчас?
- Сейчас я всё больше промышляю обычной охотой ради пропитания и продажи шкур, - ну, и по просьбам здешних жителей избавляю их порой от засилья хищников. Но недавно я слышал, что в здешних краях объявился необычайно крупный медведь. Может статься, это оборотень, - и тогда я убью его.
- Что вы хотите передать нашим читателям?
- Ну, раз они ещё помнят об охотниках - значит, они добрые христиане, и я передам им вот что. Пусть знают, что всюду, где зло на время берёт верх, - даже в такой глуши, которую называют "богом забытой", - Господь всегда направит тех, кто сможет с этим злом справиться. Пусть никогда не отчаиваются, уповают на Господа и обращаются к таким, как я.
- Спасибо! Наши читатели несомненно будут рады это прочитать!
И он протянул мне книгу о тварях, в которой были собраны сведения о многих существах, с которыми мне доводилось встречаться. С этой книгой я и спустился в зал.
Ещё по пути я узнал, что в трактире разместилась некая свита, разыскивающая принцессу - но не ту, которую мы видели с гувернанткой, а другую. У министра в цилиндре, которого я встретил на лестнице, я попросил приметы этой принцессы.
- Молодая, стройная, светловолосая, красивая.
- Стало быть, буду искать следы узкой девичьей стопы и клочки светлой шерст...волос, зацепившихся за ветки. Постараюсь найти! Бог даст - она выживет в метель.
- В нашем королевстве, - сообщил министр, - Все идиоты, кроме Его Величества и меня.
- Это прискорбно. Но, должно быть, принцесса, - осторожно заметил я, - Унаследовала хотя бы часть интеллекта своего отца?
- А вы как думаете, насколько умным нужно быть, чтобы в такую погоду сорваться неведомо куда?
- Да, это весьма... неразумно. Это, конечно, молодость, - но весьма непочтительно так пренебрегать и своим долгом перед родителями, и своим долгом перед государством.
В зале было людно и шумно. Я знакомился с прочими посетителями, некоторые из которых узнавали меня. Один молодой человек, которого также звали Генрих, сказал, что хотел бы поступить ко мне в ученики. Я был вовсе не против, хотя мне требовалось придумать им какие-нибудь прозвища, чтобы не путать двух Генрихов между собой. Вскоре я услышал, что в какой-то деревне - рассказчица не вспомнила, в какой именно - человека в медведя превратили. Дыма без огня не бывает, потому я насторожился - и меня засыпали вопросами.
- Вы точно не помните, где это было? Я тоже слышал об огромном медведе. Это может быть оборотень.
- Так оборотни - волки, а это медведь...
- Да, чаще всего вервольфы, но и оборотни-медведи, и оборотни-рыси, и другие также встречаются.
- Оборотень - это же не тот, кого превратили, а тот, кого укусили?..
- Оборотни бывают двух видов: те, кого укусил другой оборотень, и проклятые колдуном или ведьмой. Тот, кого прокляли, обращается животным и служит тёмной воле колдуна.
- И что же вы с ним сделаете, если найдёте?
- Убью - только это и остаётся.
- Так ежели он был человеком, то это всё равно что человека убить...
- Нет, человеческой души в этом звере уже не остаётся: она принадлежит колдуну. И чем скорее убьёшь оборотня, тем скорее его душу освободишь и дашь ей возможность очиститься.
- И неужто нет никакого другого способа снять проклятие?
- Иногда священник может снять проклятие, но не всегда это удаётся. И если самого колдуна убить, проклятие спадёт. Но колдуна ещё попробуй отыщи, а оборотень много зла причинить может...
- А как оборотня от обычного медведя отличить?
- Он крупнее, хитрее обычных зверей и ничего не боится: ни огня, ни жилища, ни собачьего лая, - совсем ничего. Обычные звери избегают людей, а оборотни, напротив, на людей охотятся.
- Так умнее, наверное, будет людей избегать? Получается, обычные звери умнее?
- Может, и умнее, да только оборотни хитрее и все ловушки, в которые попадаются обычные звери, умеют избегать, потому как знают всё то же, что знают люди.
А мой ученик Генрих, видать, настолько одичал, что при виде настоящей принцессы совсем потерял голову и напропалую хамил её гувернантке, которая не давала им поговорить, - сколько я его ни осаживал. Пришлось извиняться, что воспитания у него никакого нет, - видать, отец его мало порол, а я ему не отец. Но и принцессе он, казалось, понравился, - только не бывает такого, чтобы принцессы за простых охотников выходили.
Его Величество король, тот самый, у которого дочка сбежала, сказал, что он тоже охотник.
- А на каких тварей вам доводилось охотиться? На упырей, вервольфов?
- У нас такие твари если заводятся, то мы сразу весь лес сжигаем...
- Зачем же весь лес? - удивился я. - Эдак лесов не напасёшься. Лучше сразу зовите меня или кого-то из моих коллег-охотников.
- А расскажите какую-нибудь особенную историю, - попросил он. - У вас же их наверняка много.
Ну, я и рассказал, которая первая пришла на ум после разговора об оборотнях.
- Было однажды маленькое княжество между большим сильным королевством и колдовским лесом. И так оно боялось, что королевство его завоюет, что заключило договор с колдуном, который жил в том лесу. С тех пор князь того княжества днём защищал своих подданных, а ночью обращался белым оленем и охранял колдовской лес, чтобы никто там не охотился и деревьев не рубил. Королевство в самом деле хотело завоевать то княжество, но у него ничего не вышло: каждый человек, которому передалась тёмная колдовская сила, сражался, прости Господи, как демон. Тогда обратились ко мне и другим охотникам. Ночью мы вошли в колдовской лес, и всё в лесу пыталось остановить нас: деревья тянули к нам свои ветви, кусты цеплялись за одежду шипами, летучие мыши бросались в лицо, совы норовили вцепиться в волосы или выклевать глаза, волки выходили нам навстречу, - в общем, с немалым трудом мы добрались до чащи, и многие по пути были ранены. А в самом сердце чащи встретил нас князь-олень, и копыта его были остры, как железные копья. Одному из моих друзей он проломил голову вместе со стальным шлемом, хоть и был тот освящён. Другого поднял на рога и бросил с высоты наземь, и переломал ему все кости - тот чудом выжил. Затем побежал на меня, наклонив голову, и вот-вот должен был пронзить меня своими острыми рогами, - но я подпустил его поближе и выпустил серебряный дротик из своего арбалета прямо ему в сердце, и он рухнул к моим ногам. После того договор разрушился, и весь народ того княжества пал на колени и покаялся в своём грехе. И король соседнего королевства обещал на это княжество войной не идти, и княжество мирно перешло под его руку.
- Вот это правильно, - одобрил король.
Бородатый путник, представившийся собирателем сказок, попросил повторить историю, и мне пришлось пересказать её вновь, но уже короче.
- Интересная сказка, - заключил он.
- Если бы это было только сказкой...
Тот же сказочник обращал очень уж пристальное внимание на сундучок, который был при себе у одной богатой путешественницы и охранять который она наняла рыцаря Ланселота. Он говорил, что направляется в королевство Вормбург, где, по слухам, завёлся дракон, - а в дороге же надо было чем-то зарабатывать!
- Сундук украдёт трактирщик, - говорил сказочник, - Потому что знает все тайные места.
- В сундуке, - говорил он, - Пропавшая принцесса. Это трактирщик её на кусочки порезал и в сундук положил.
- А это у вас что? - смотрел он на мой розарий. - Не боитесь, что украдут?
- Это розарий из рубинов, освящённых в Ватикане. И, боюсь, того, кто украдёт священную реликвию, божий гнев настигнет прежде, нежели суд людской.
- Ваше сокровище нельзя украсть, и сундук нельзя украсть. Следовательно, в сундуке сокровище.
- Я бы не стал называть священную реликвию сокровищем. Сокровище можно купить, а реликвия не имеет цены. А ваша логика напоминает мне одну историю о крестьянине и корове...
- Какую же? Расскажите, я люблю истории.
- А вот однажды крестьянин пришёл к графу и сказал: сосед украл мою корову, велите его казнить, а корову мне вернуть! Откуда же ты знаешь, спросил граф, что это он украл? Всё просто, сказал крестьянин: сосед рыжий, а корова пятнистая, кому же её украсть, как не ему! Странная у тебя логика, ответил граф, я её испытаю. Поставил перед ним сундук и спросил: угадай, что в сундуке. Крестьянин ответил: сундук квадратный, значит, в нём что-то круглое, а раз круглое, значит яблоко. Граф открыл сундук, достал яблоко и велел: схватите его соседа и верните ему корову!
Много среди гостей оказалось и учёных. Один, по имени Филипп, поначалу сказавший, что он сын мельника, хотя одежда и манеры у него были вполне светские, затем сказал, что изучает движение небесных тел.
- Как же можно изучать звёзды, если до них не дотянуться? Только Господу ведомо, как там всё устроено.
- Можно познать математически. Ньютонианство...
- Это какая-то ересь?
- Нет. Наука позволяет приблизиться к богу через изучение его замысла.
- Ну, хорошо. Главное - этот замысел не оспаривать. А то некоторые уже пытались и закончили на костре.
В трактире появилась компания вооружённых проходимцев, которые также называли себя охотниками. Я спросил их, доводилось ли им сталкиваться с по-настоящему опасными тварями, - но они сказали, что в тех краях, откуда они пришли, упыри и вервольфы давно повывелись.
- Это радостно слышать: в том, что тварей становится меньше, - заслуга таких охотников, как я.
- А где же остальные ваши друзья-охотники?
- Многие из них уже погибли. В отличие от спорта, настоящее охотничье ремесло - занятие весьма опасное.
Генрих очень удивлялся, почему я этих охотников не побил, я ведь не люблю конкурентов. Да, не люблю - и потому всерьёз не воспринимаю. Они не задираются - я их и не трогаю, незачем попусту трактир громить. Но если Генрих пользовался некоторой популярностью у женщин, то к Мартину то и дело приставал один из министров, который без цилиндра, а Мартин от него отбивался. Даже Генриху пришлось за него заступиться.
- Пристрели его, да и всё, - посоветовал я Мартину. А потом и у самого министра поинтересовался: - Вы чего до моего ученика домогаетесь? Эдак он вас пристрелит, и дело с концом.
А министр, в свою очередь, побежал жаловаться на Генриха королю:
- Ваше Величество, велите его казнить, он меня пристрелить хотел.
- Но ведь не пристрелил?
- Нет.
- Вот когда пристрелит, тогда и приходите.
- Мой ученик, Ваше Величество, - не ваш подданный, - напомнил я. - И скажите вашему министру, чтоб он руки не распускал. У нас такое не принято.
Стоит удалиться от мира - и забываешь, сколько в нём соблазнов, которым поддаются люди. Гадалка предложила мне погадать - пришлось разъяснить ей об этом:
- Так ведь гадание - грех.
- Почему грех?
- Потому что только богу ведомо, что нас ждёт, а цветные картинки врут и отвращают людей от Господа.
- Чем же отвращают?
- А тем, что люди начинают верить, будто их будущее не в господнем провидении, а в картинках, и вместо того, чтобы уповать на господа, доверяются обману.
- Ну, тогда вам и не буду гадать, - легко согласилась и ушла.
Чуть позже я увидел, как она гадает Филиппу, и удивился:
- Вы же учёный - неужели верите в это враньё?
- Не верю. Это психология.
- Это тоже какая-то ересь?..
Затем я и вовсе услышал, что сказочник превратил девочку - третью принцессу, если считать с пропавшей - в яблоко и обратно. Верить этому или нет, если своими глазами не видел? Больно он был подозрительный со своими кровожадными домыслами про принцессу в сундуке. И не до него стало, когда сказали, будто Мартин оказался пропавшей принцессой. Я сперва не поверил, думал - дурная шутка, пока он... то есть она не вышла в пышном розовом платье. Генрих тоже опешил, но не растерялся и сказал, что всё равно остаётся её другом и готов будет и впредь защищать.
- Мужчиной прикидываться - это же грех, - попенял я, но всерьёз сердиться на неё не мог. Хорошо, что повстречалась мне, а не в метели сгинула, и хорошо, что именно мне, а не душегубу какому. - А девкой краше...
Она всё разговаривала с неким молодым человеком скромной наружности. Я спросил только:
- Как вас теперь называть, Ваше Высочество?
- Аделин.
- Красиво...
Про девушку в траурной вуали также говорили, что на самом деле она принцесса Луиза, которая хотела выйти замуж за мужчину, а вышла за его тень.
- Это как - за тень? За злого духа?
- А вот он иногда - человек, а иногда - тень.
Я с беспокойством поглядывал на мужчину, с которым у неё то и дело возникали бурные семейные сцены. Они то громко ругались, то гонялись друг за другом, и вмешиваться было вроде как невежливо.
- Так если он одержим злым духом, тут экзорцист нужен...
Говорили, что и Генрих, мой ученик, - на самом деле принц, и "сын мельника" Филипп - тоже принц. Я уж и не знал, кто из присутствующих, кроме меня, не был бы принцем или принцессой, и ни в ком не мог быть уверен. Один только другой Генрих, которого почему-то порой называли свинопасом, у меня в учениках и оставался и часто спрашивал, когда же мы пойдём на охоту, несмотря на дурную погоду, в которую и собаку из дому не выгонишь.
- Сколько здесь принцесс? Четыре, пять? - спрашивал я Эмиля. - Чем ты их приманиваешь? Засаливаешь ты их, что ли?
А тут и Его Величество король надумал жениться. Его избранницей стала богатая путешественница с сундучком. Но едва все собрались в зале, чтобы их поздравить, и невеста взяла его под руку, как король исчез, а мимо меня пробежал боров с золотой короной на ушах. Поднялся переполох: кто-то превратил короля в свинью, и никто не видел, кто именно это сделал. Путешественницу немедленно арестовали, а она говорила, что это сделал сказочник, который стоял рядом.
- Вы знаете, как определить, ведьма она или нет? - спрашивали меня министры.
- Можно связать и бросить в воду: если всплывёт - значит, ведьма. Но у нас нет воды, а чтобы до речки добраться и прорубь прорубить, ещё через метель нужно пробираться...
- Безобразие - животное в трактире, - возмущался другой министр, выглядевший как ростовщик. - Вы же охотник, почему вы ничего не делаете?
- На свиней и других домашних животных я не охочусь. К тому же это не свинья, а ваш король.
- Король или не король - всё равно свинья.
Я беспокоился, что путешественница и впрямь могла быть невиновна, а колдун всё подстроил так, чтобы её обвинили, желая заполучить её сундук. Когда палач её увёл, ко мне подошла гувернантка принцессы Генриетты и отозвала поговорить наедине.
- Вы умеете определять ведьм и колдунов?
- В том-то и дело, что нет... - с досадой признался я. - Это немного не по моей части, хотя при необходимости, конечно, я постараюсь убить и колдуна.
- Вы слышали, что сказочник - колдун?
- Говорили, что он превратил принцессу в яблоко, но сам я не видел.
Она вынула из-за спины красное яблоко и показала мне:
- Что вы видите?
- Я вижу яблоко.
- Понятно... - она как будто с разочарованием убрала яблоко назад.
- Спасибо вам за сведения.
Колдуна нигде не было видно, и я мог только наблюдать, как министры допрашивали путешественницу. На то, что сказочник - колдун, указала и она, и одна из фрейлин.
- У вас есть уже два свидетельства, - недоумевал я. - Казните колдуна, и с его смертью колдовство рассеется.
Но министры будто нарочно не хотели подозревать в чём-то сказочника. Пусть женщина - сосуд греха, но не всегда же и не во всём виновата женщина! Поначалу её слова о том, что ей не было выгодно превращать короля в поросёнка до того, как стать королевой, показались мне разумными. Но затем кто-то свидетельствовал, что она сама умела колдовать, и она вроде даже признала это... Ведьма и колдун в одном трактире, и оба кивают друг на друга? Вот верный признак этой дьявольской породы - так рады утопить другого, что готовы выдать самих себя. А свита, будто околдованная, готова была обратиться к сказочнику за помощью, чтобы расколдовать короля!..
- Ну, что там наверху? - остановил я Эмиля.
- Короля расколдовали.
- Как? Кто расколдовал?
- При помощи артефакта.
- Ведьмы, колдуны, ещё и артефакт?!..
- Ох, мне не до тебя. Я нашёл Эмилию!
- Погоди. А как же трактир?
- Найду нового управляющего!
Грядут, стало быть, перемены. А поскольку министры казнить колдуна отказывались, я, едва король вернулся в своём человеческом обличье, обратился прямо к нему:
- Ваше Величество, тот колдун, который превратил вас в свинью, всё ещё на свободе, а ваши министры не хотят его казнить.
- Как это не хотят? Приказываю казнить!
- Я могу это сделать, Ваше Величество. Обычная пуля его может не взять, но у меня всегда есть при себе серебряные.
- Да, будьте так любезны, сделайте это!
Приятно было иметь дело с таким правителем. Постояльцы как раз собирались на обед. Я приметил сказочника, на всякий случай встал между ним и королём и зарядил серебряную пулю. С такого близкого расстояния я никак не мог промахнуться, но пуля прошла по касательной, лишь слегка оцарапав плечо и не причинив колдуну никакого вреда. То, что он смог отвести пулю, как ничто другое подтверждало, что мы имели дело не с мелким знахарем, а с сильным прислужником дьявола.
- Почему вы стреляли? - переполошились женщины.
- Потому что он колдун.
- Он добрый волшебник!
- Волшебники добрыми не бывают. Увы: даже когда иной человек хочет обратиться к чернокнижию из благих побуждений, очень скоро он обнаруживает, что плата слишком высока. Немногие могут вовремя отказаться от колдовства и покаяться в грехах. Прочие же служат врагу человечества в обмен на свои магические силы.
К счастью, не все простодушные обыватели были введены в заблуждение "безобидным" колдовством. Ко мне подошли фрейлины и спросили, помогу ли я им справиться с ведьмой. Я ответил, что могу разве что выстрелить в неё серебряной пулей, если получится. Они повели меня наверх, где под стражей держали ведьму. Дверь была заперта - мы остались ждать. Тот министр, что возмущался свинье в трактире, составил нам компанию и рассуждал о том, что мог бы купить королевство.
- И что бы вы стали делать с королевством?
- Собирать налоги. Налоги - это деньги.
- Королевство - это не только налоги, но и забота о подданных.
- Я создам им такие условия, чтобы они не жаловались...
- Это и есть забота о подданных.
- Такие невыносимые условия.
- Тогда они взбунтуются и убьют вас.
- Если они будут всё время работать, у них не будет времени на то, чтобы думать!
- Дело не во времени. Рано или поздно у них кончится терпение.
- А ещё можно найти внешнего врага, который будет виноват во всех их бедах. Но не воевать с ним, а говорить, что своим трудом они разрушают вражеские козни.
Должен признать, он как правитель неплохо подготовился. И самое страшное в его логике было то, что она работала. Повторялась из раза в раз, но работала.
Дверь отворилась, ведьма беспрепятственно вышла и направилась вниз. Я, следуя за ней на некотором расстоянии, дождался, пока она остановится в зале, встал за её спиной и выстрелил. Будь то обычный человек, промашка и в этот раз была бы невозможна, - но в обычного человека я бы и не стрелял. Пуля прошла мимо - ведьма, казалось, вовсе её не заметила. Она с лёгкостью околдовывала всех, кого хотела, и сидела подле короля. Такими темпами она и впрямь сделается королевой, и простые люди ничего не смогут с ней сделать...
- Трактир нужно сжечь, - говорил я Эмилю, - И отстроить заново.
- Зачем? Не надо его сжигать. На что я буду жить?
- Здесь колдун, ведьма, злой дух, вероятно - оборотень... нужно сжечь.
Хороший был трактир, а превратился в логово зла. Понимая, что в одиночку мне не справиться, я решил отправить телеграмму в Ватикан с запросом о подкреплении, хоть Эмиль и ворчал, что мои телеграммы отправлять не будет, потому что я в его трактире открываю стрельбу. "Карпаты зпт трактир эмилия тчк колдун зпт ведьма зпт вероятно злой дух тень зпт оборотень медведь разыскивается тчк прошу подкрепления абрахам". Телеграмму согласился отправить кот Машенька, который у Эмиля выучился говорить и не желал бросать эту дурную привычку, хоть я и говорил ему, что животным разговаривать грешно.
Ланселот отозвал меня, спросил:
- Вы что-нибудь знаете о драконах?
- Не так уж много. Драконы - не совсем по моей части. Но постараюсь помочь. Что нужно сделать?
- Я подозреваю, что та ведьма - на самом деле дракон.
- Похоже на то: она так легко отвела мою пулю.
- Я слышал, можно убить дракона, если узнать его истинное имя.
- Но где же его возьмёшь...
Ведьма-дракон никому не позволяла прикоснуться к своему сундуку. Я листал книгу, которую отдал мне журналист, но в нём не было драконов на букву Д. Ни слова о драконах! Даже "игиги, противопоставленные анунакам", были, а драконов - нет!
Закончилось всё тем, что Ланселот вызвал дракона на поединок. Иначе было нельзя: только рыцарь может убить дракона. Они ушли в комнату и заперлись. Король страдал от невозможности подглядеть или подслушать.
- Нечего там смотреть, - говорил я. - Поединок - это процесс, можно сказать, интимный. Дело только между ними двумя.
- Но людям ведь тоже интересно... - ныл король. - Нет чтобы у всех на виду, жалко, что ли?
- Советами замучаете.
- Тоже правда.
Но тишина за дверью затягивалась, и зеваки всё-таки выломали дверь при помощи колдуна - и явно без одобрения трактирщика. Когда я вошёл в комнату, Ланселот сидел понуро напротив дракона, гордо развалившейся в кресле, и ничего не делал. Но незадолго до того некий парень, очутившийся рядом с Генрихом, который вроде не был принцем и собирался стать моим учеником, попросил взглянуть на мою книгу. И тут он подошёл ко мне вновь и показал записку, оказавшуюся вложенной между страниц. На первый взгляд это было случайным набором букв... но именно так могло выглядеть имя дракона.
- Отлично, - обрадовался я.
- Что это? Это может помочь Ланселоту?
- Думаю, что да.
Я несколько мгновений колебался, не был ли Ланселот заколдован - тогда пытаться было бы нечего. Но он честно сказал о том, что не может убить дракона, поскольку заключил с ним в начале вечера договор - защищать его, - и договор оказался магическим. Дракон просто вычислил рыцаря и так легко обвёл его вокруг пальца! Но если бы дракон подчинил Ланселота, тот не говорил бы, что с ним произошло, и потому я, улучив момент, сунул записку в ладонь рыцаря.
- Это не полное имя... нужны остальные части!
Я вышел из комнаты, говоря всем, чтобы они искали записки, бумажки и прочие клочки со всякой тарабарщиной. И сам заглядывал во все книги и шкатулки, которые стояли на полках у трактирщика.
- А какова формулировка договора? - интересовался министр-торгаш. - В любом договоре можно найти дырку.
- Лучше найдите дырку в драконе, - посоветовал я.
- Дырками в драконе пусть занимается Ланселот.
Это потом мне шепнули, что этого министра уже подкупил дракон. Я обещал за ним приглядывать и хотел сказать Ланселоту, чтобы он этому типу не доверял, но было поздно: эти двое уже вызвали друг друга на дуэль. А в дуэль, особенно когда один из участников - рыцарь, вмешиваться нельзя, дабы не нанести рыцарю оскорбление. Так что - я мог с лёгкостью подстрелить приспешника дракона, но не стал и отошёл к прочим зрителям, уповая на то, что раз Ланселот прав, Господь направит его руку. Дуэлянты разошлись в коридоре и по сигналу выстрелили. Оба были легко ранены. Стали искать врача - в трактире, где было столько принцев и принцесс, совсем не было ни одного медика. Я во всеуслышанье объявил, что министр коммерции заодно с драконом и потому хотел убить Ланселота.
Но проблема дракона всё ещё оставалась.
- Может, с ним просто поговорить? - говорила принцесса Аделин.
- Вы бы ещё с людоедом поговорили, - вздыхал я.
- А почему бы не поговорить с людоедом?
- Потому что вы для него - еда, а с едой не договариваются. Вот вы разговариваете с кроликами перед тем, как их съесть?
- Да...
- Но это не мешает вам их съесть, а не договориться. Так же и с драконом.
- А драконы едят людей?
- Конечно. Они похищают принцесс.
Не знаю, к каким выводам пришла после этого разговора принцесса Аделин, - вот только она сорвалась с места и побежала в комнату к дракону, так что никто не успел сообразить и остановить её, а её спутник устремился за ней. Дверь, хоть и была прежде выломана, за ними захлопнулась и не открывалась - видимо, дракон припёр её хвостом. Что происходило внутри - было не разобрать. Принцесса Генриетта тоже стояла под дверью и от волнения говорила с акцентом, как её гувернантка.
- Давайте больше не будем кормить дракона принцессами, - попросил я.
- Почему?
- Потому что чем больше его кормишь, тем больше он будет требовать.
Принцесса Аделин вернулась целой и невредимой и сказала, что они тоже заключили какой-то договор с драконом. И зачем с драконом о чём-то договариваться? Никакой с того пользы, кроме кабалы.
- Может, всё-таки сожжём трактир?.. - снова предлагал я Эмилю.
- В самом деле, согласно договору, Ланселот обязался защищать дракона, пока он находится в трактире, - потому дракон из трактира и не уходит. А если трактира не будет, то и договор не будет иметь силу!..
- Мы не будем сжигать трактир, - упорствовал Эмиль. - Я хочу жениться и отправиться в путешествие. А это мой единственный источник дохода.
- Вам компенсируют из казны, - обещал король. - Может быть.
- Вам тоже следовало бы жениться, - взглянула на меня принцесса Генриетта и даже перестала говорить с акцентом.
- Я не могу. У меня целибат.
- Вы не расстраивайтесь, это сейчас тоже лечат.
Не знаю, кому пришла в голову эта прекрасная идея, о которой я даже не задумался, - но король посвятил Генриха в рыцари. Теперь он тоже мог бросить вызов дракону, не будучи связанным никакими договорами. Я уже мысленно благословлял его на битву, когда дракон вышел из своего самозахваченного логова, - но неожиданно для всех королевский палач оглушил Генриха обухом своего топора и преподнёс дракону алмазную диадему, которую "путешественница" искала весь вечер. И они снова исчезли вдвоём, а мы перенесли Генриха на диван и привели его в чувство.
Ощущения были тягостные. Я никак не ожидал, что палач перейдёт на сторону дракона, и никак не мог бы успеть его остановить - между ним и мной было слишком много людей, чтобы стрелять... Остался ли кто-то, кого ещё не подкупил или не заколдовал дракон, остался ли кто-то, кто мог защитить людей до прибытия подкрепления? Я стать рыцарем никак не мог - я уже был монахом. Стоя с книгой в углу, я услышал, как колдун, приспешник дракона и министр в цилиндре строят заговор против короля и хотят превратить его в курицу. Рассказал о том королю, ибо без короля всё совсем пошло бы прахом.
Дракон вышел из комнаты в своём драконьем обличье - огромной чешуйчатой тварью. Его сопровождала женщина в алом платье - она всё это время прикидывалась палачом. Кто-то из дам признала в ней некогда сбежавшую из театра актрису. Зрелище вышло, прямо скажем, апокалиптическим. Но вдруг Генрих вышел вперёд и назвал целиком, даже без шпаргалки, истинное имя дракона - и дракон, как послушный верблюд, упал перед ним на колени. Палач хотела напасть на Генриха с топором, но я и кто-то ещё из гостей выстрелили в неё, после чего её арестовали.
Я ожидал, что Генрих убьёт дракона - ведь в том и было священное предназначение рыцарей. Но, видимо, об этом ему при посвящении рассказать забыли, потому что он вывел дракона во двор, забрался на него верхом, взял с собой своего приятеля и был таков: дракон взмыл в небо и улетел. Если он не забудет имя дракона, тот будет ему покорен, но... драконы - коварные существа. Опасно думать, будто можешь долго оставлять его в живых.
Так у меня и учеников не осталось вовсе. Один оказался принцессой, другого - самого называли принцем, и он столько времени проводил с принцессой Генриеттой, что я готов был их благословить. Третий казался обычным человеком, пока не улетел на драконе. Видимо,то было знаком от Господа, что мне ещё рано подыскивать себе замену и я ещё недостаточно потрудился сам как охотник, раз тёмное колдовство и опасные твари вновь без опаски поднимали голову.
А закончился вечер не только счастливым избавлением от дракона, но и свадьбами. Несмотря на отсутствие священника, король взял на себя таковую обязанность как "Папа Римский своего государства", хотя я точно помнил, как выглядит Папа Римский, и сомневался, что единственный Папа осведомлён о таком коллеге. Поженились и принцесса Аделин со студентом Бьорном, и Эмиль с Эмилией. И я там был, как принято говорить во всяких сказках. Пить не грешно, ежели в меру.

БлагодарностиПолучилось немало удачных взаимодействий. Отдельно умиляли персонажи, говорившие охотнику, что убивать животных - это не по-христиански. Ох, люди, вашими бы устами... Охотник был, конечно, менее тщеславен, чем канонный (ибо скромность есть добродетель), к банде конкурентов не докапывался (только объяснил, что в карты играть грешно), но, вроде, всё равно бесячий вышел.
Спасибо Вере за сказку! Каждый раз в этом кроссовере что-то сплетается по-новому, по-разному расставляются акценты, и получается совсем другая история - и это чертовски здорово. Очень люблю камерную "Эмилию", но и в большой "Эмилии" оказалась своя прелесть - столько линий, о многих из которых даже не успеваешь узнать, и всё время что-то происходит.
Спасибо соигрокам! Смерти - за ученика Генриха, неграмотный и невоспитанный юноша был шикарен. Гудшилду - за короля, очень каноничного трогательного самодура. Сирано - за недоброго сказочника. Сумирэ - за принцессу Генриетту, которая так невинна(тм) и очаровательна. Люции - за Ланселота с истинно рыцарской отвагой и непревзойдённым талантом влипать в проблемы. Айко - за принца-учёного и здравый (сиречь совершенно непонятный Абрахаму) смысл. И всем-всем-всем, с кем доводилось пересекаться.

Послеигровое пожизнёвоеПосле игры, выслушав всех желающих высказаться, собрался сам, помог собраться Вере - нашёл по этажам некоторое количество брошенных там пироженок и бейджей. Уехали к Вере на такси, пили пуэр на кухне. Пока Птаха была на Хаффлпафф-вечеринке и я мог не торопиться - заказали из Империи две веганские пиццы и внезапно съели их целиком. Дома я был даже раньше Птахи, но ненамного. Спасибо Вере за вечер!

Тем временем у пятой, "домашней" Эмилии уже есть анонс, и я по-прежнему ищу попутчика для своей персонажки. Не пугайтесь, "после этого вы будете обязаны на мне жениться" не предполагается!)