У меня, однако, богатый ролевой опыт посмертной переписки.
Начиная с Хоэльо, который писал, зная, что адресат либо уже мёртв, либо обречён на смерть;
Заканчивая Эрве, который написал прощальное письмо заранее, и оно было передано адресату из рук в руки именно в загробном мире, куда оба провалились - хотя оба и выбрались.
Теперь вот это. Сколько раз я зарекался в молодых персонажей?..

#РИ_Magisterium
#МариусФредерик
Письма Мариуса - (с) .JayBird., Фредерика - (с)впс, взято отсюда, и здесь больше.
Письма на Авалон приходят не с совами. Но, быть может, - с огнём. Или с водой.

Письмо Мариуса из Кале. Затягивающее. Как стихи.Мой милый друг,
Фредерик,

Прости, не успел написать тебе, пока был в Кале. Знаешь, я совсем забыл, как прекрасно море перед штормом – оно так напоминает наш мир. Холодные, почти ледяные оттенки на воде – это небо, затянутое тучами. Бесконечная глубина – почти то же, что звенит в воздухе.
Оно ждёт беды. Нет. Море ждёт войны.
Скоро грянет гром.
И, Фредерик, мой друг, это будет прекрасно.
Опьянение боем — страшная, ни с чем не сравнимая вещь. Ты прав. Ожиданием боя можно и отравиться, и прокормиться. Одна минута перед боем. Солдатская минута. В бою это всё, что у тебя есть. Одна минута на всё. Всё, что было до, - бессмысленно, всё, что будет после, - бессмысленно тоже... Ничего не сравнится с этой минутой.
И мне хватит этой моей минуты сказать, мой дорогой друг, как я скучаю по тебе.
Увидимся ли мы снова?
Да, Мерлин не может быть слеп к моим надеждам. Да, конечно.
Буду ли я скучать? Конечно, да.
Фредерик, мой милый друг.
Помнишь довольно скверный британский роман? Дружба, как и любовь, бывает несправедлива. Наша – несправедлива. Ещё пара часов, и между нами будет море. Будет пропасть, которую нельзя пересечь ловкой аппарацией. Портключом. И поговорить. Пройтись снова по австрийским мостовым. Сказать друг другу всё то, что заставляет нас дышать. Конечно, только разлука научит тебя любить по-настоящему. Но справился бы я и без этих уроков!
Фредерик. Почему, когда я смотрю в твои глаза, я не могу сказать всего этого? Почему, говоря с людьми, я чувствую в себе лишь одно – совершенное безразличие. То самое по Камю – что милосердно к чувствам.
Слова. Слова. Как ничтожны, по сути, все слова. Люди просто драпируют ими безразличие друг к другу...
Фредерик. Мой милый друг.
Настанет день, и мы снова свидимся. Будет ли это среди Лондонских туманов или под небесами Вены? Не знаю. Мечтаю о том дне, когда свет твоей улыбки снова осветит меня и, отблеском твоих волос, закрадётся в самое сердце. В день, когда снова смогу сойтись с тобой в пылу спора, когда не будет ничего слаще, чем слышать и слушать. Где-то там, в проулках городов, ещё не изученных и ждущих покорной руки. Где-то здесь – в промежутках между вдохом и выдохом.
Когда кончится война, я бы показал тебе Кале. Возможно, нам удастся застать его перед штормом? Насладиться напряжённостью воздуха. Теплом песка. Яркими разрядами далёких ещё молний.
Фредерик. Мой милый друг.
Шекспир писал: «Когда дружба начинает слабеть и охлаждаться, она всегда прибегает к усиленной вежливости». Так вот, я всей душой противлюсь быть вежливым с тобой. Нет. Не могу представить. Не хочу и пытаться.
Прости, сейчас Родина требует моего присутствия. Я знаю, как высока будет цена неподчинения сейчас. А посему мы расстаёмся, мой друг. Между нами ляжет непреодолимая вода – граница живых и мёртвых.
Здесь, на берегах Кале, я прощаюсь с тобой до следующего письма, мой верный друг.

И остаюсь навеки твоим.
М. Лестрейндж.

Последнее письмо Фредерика. Такое короткое и блёклое в сравнении с.Мой бесценный друг,
Мариус,

Я благодарен тебе за твоё последнее... нет, конечно, не последнее письмо.
И благодарность – столь малое слово для выражения чувства, испытанного мной, когда оно пришло. Так вовремя, чтобы укрепить мою уверенность.
Я запомню и сохраню это чувство.
Меня ожидает... Подлинное. Настоящее. И сложное. Совсем не такое, как в наших мечтах, а много, много больше. Я должен оправдать возложенное на меня доверие. Кто, если не мы, продолжит начатое предками? Кто кроме нас напишет будущее таким, каким оно должно быть? Сейчас ты один в целом свете можешь меня понять.
Я скучаю безумно. Я веду долгие беседы с тобой в своих мыслях каждую ночь, и так многое хотел бы написать. Но ты прав: слова ничтожны и недолговечны, как песок. Лишь поступки имеют значение. Верь в меня, Мариус, верь в меня всегда, а я сделаю всё возможное, чтобы ты мог мной гордиться. Для меня это важнее всего.
Я должен прощаться. Время не ждёт, скоро всё случится… Мы обязательно свидимся.
Потому – не прощай. До встречи.

Преданный тебе навсегда,
Фредерик.

И ответ Мариуса на это последнее.Мой дорогой друг,
Фредерик.

Звучит как отчаянье. Как нелепость. Всё, что я знаю, разрывает мне сердце. Всё кричит. Гул. Гам. В голове.
Кому как не тебе писать, когда всё светлое во мне стало чёрным конвертом? Когда даже ради общего блага почти невозможно дышать? Взять себя в руки?
Помнишь? Помнишь наш маленький угол? Там, за картиной, в твоём доме в Вене?
Мне всё мерещится, что кончится война. Что я войду в тот дом, и ты... Ты будешь там ждать меня. Твоя улыбка согреет озябшие руки и успокоит сердце. У тебя найдётся и слово и дело, чтобы снова разделить на двоих те эмоции и чувства. Всё, что есть.
Я так привык дышать тобой, что каждый раз не могу заставить себя сделать вдох.
Здесь меня застало твоё письмо.
Последнее. Уже теперь последнее. Над этой строкой ты можешь слышать, как остановилось моё сердце.
Фредерик. Ты никогда не ответишь. Свидимся ли мы там? Что будет дальше? Что если….? Твой посох сломлен. Я подниму знамя. И в сердце сохраню, хотя боюсь письма этого не пережить.

Отныне и до смерти только твой
Мариус Лестрейндж
24.12.1940

\\Далее надпись, сделанная после на конверте\\
Ещё нелепее.
Люблю тебя, мой друг.
Мари.


Коллажи - (с).JayBird.

@темы: соседи по разуму, моя прописка азкабан, aesthetics