Кажется, пятница была вечность назад. Я чудом успел сдать текст до вечера, потому что на неделе выпало некоторое количество социальной активности и работать было некогда. Около семи мы с Птахой стартовали к Вере и даже не опоздали.
Сложно писать об играх, которые в первую очередь в атмосферу - вроде как ничего не происходит, а передать словами ощущения от обступающих сумерек и отражающихся в стекле огоньках свечей всё равно не получится. Вкусный пирог, сидр, разговоры, сказки, и только под конец, к самой полуночи, - эпическое совещание в ванной с состряпанным на коленке планом выманить Дикую охоту на живца Эта игра не была детективом с возможностью разрешить проблему и арестовать преступника, и мне очень понравилось, что не было и "главного злодея": многие так или иначе внесли свою лепту в то, что у вымышленного короля Стаха появились вполне реальные жертвы. И то ли ещё будет.
Вот только обезболку я пил до игры, на игре и после игры. Ноющий зуб порядочно мешал коммуникации, хотя здесь Светиловичу, в отличие от канона, не с руки было совать нос куда не надо, ибо он сам был замешан.

Предыстория персонажаАндрей Светилович (Свецилович - наверное, более правильный вариант, но мне киношный симпатичнее по звучанию), из мелкой шляхты, учился в университете на инженера-механика, но был исключён за связи с революционным кружком. На мой взгляд, политический переворот и прочее радикальное его не интересовали, а хотелось просвещения, прогресса и социального равенства, потому отделался легко - ссылкой в родной уезд. Там жажда деятельности разбивалась, во-первых, о безденежье, а во-вторых, о косность местных помещиков. Вот и грызла его мысль, что поместье Болотные Ялины - как клад, без дела гниющий в болоте, тогда как его можно было бы пустить на благое дело. Майорат не продашь, но можно продать музеям картины и антиквариат, а на вырученные средства в самом доме открыть школу, мастерские, что угодно ещё для простых людей. Дело встало за малым: жениться на Юлиане Яновской и стать хозяином поместья. Юлиана ему ещё в детстве нравилась, так что можно сказать, что девушку он не обманывал. Но пан Яновский оказался резко против и заявил, что нищий Светилович ей не пара и вообще ему тут не рады. Светилович обиделся.
Заметив, что Яновский очень увлёкся легендой о Дикой охоте короля Стаха, преследующей потомков его далёкого предка, Андрей решил на этом и сыграть. Попросил у местной бабки-знахарки трав, вызывающих галлюцинации, а сам сконструировал волшебный фонарь, чтобы тени всадников на стены проецировать, и даже тайно, не отметившись у пристава, съездил в Минск за граммофоном - пластинки со страшными звуками проигрывать. В подельницы привлёк экономку - у неё тоже на Яновского был зуб: не то она влюблена в него была в молодости, не то ещё что, Андрей не разбирался. Она и траву барину в табачок подмешивала, и граммофон на чердаке спрятала и включала. А потом у театра теней Светиловича состоялся сногсшибательный бенефис. Юлиана уехала в гости к тётке, задержалась, и отец вышел вечером ей навстречу. Там, в парке, на стены старых развалин, на деревья и на густой туман тени Дикой охоты отлично проецировались. Пан Яновский пустился бежать без оглядки и умер от разрыва сердца - пан доктор засвидетельствовал естественную смерть.
Теперь Светилович снова мог чаще бывать у Яновской, утешать и ненавязчиво продвигать мысль, что-де климат тут нездоровый, люди тёмные, и надо бы ей уезжать. Осложнялось это опять-таки двумя факторами. Во-первых, Юлиана в призраков и Дикую охоту поверила всерьёз, и когда Андрей говорил, что со страхами можно бороться, - обижалась и этой темы стала избегать. Во-вторых, опекуном Юлианы до её совершеннолетия стал пан Дубатовк, которому очень хотелось выдать её за своего друга пана Ворону. Вороне она отказала, но и к Андрею благосклонности не проявляла, уверившись, что нового хозяина поместья Охота тоже убьёт, да и сама она до свадьбы не доживёт. В общем, выдумка приводила к обратному эффекту, а фарш уже невозможно было провернуть назад. Даже сам Светилович один раз видел на болотах издали размытые туманом силуэты всадников, едущих след в след. Здешние паны, конечно, выезжали на охоту, но не в такой же поздний час! И ни выстрелов, ни собачьего лая не было слышно. Померещилось, что ли?..

Андрей Светилович. Отчёт отперсонажныйНа именины пани Яновской приглашены были только самые близкие родственники и соседи - приехал пан Дубатовк с паном Вороной, приехала тётушка пани Кульша, и зашёл пан доктор, с утра уже не вполне трезвый. С кухни принесли пирог с нежнейшей тёплой начинкой из яблок и свежий яблочный сидр в бокалах. Расположились в малой гостиной с галереей портретов предков, взирающих из рам. Старались не говорить о мрачном, чтобы не расстраивать пани, но и веселья не предвиделось, даже пан Ворона был тих; пан Дубатовк говорил, что это лишь репетиция перед днём рождения пани Юлианы, когда можно будет закатить праздник для всех. Я предложил устроить ярмарку, чтобы мастера со всех деревень могли себя показать, а пан Дубатовк говорил о скоморохах с вертепом, которых в одном из здешних поместий встречал.
Посреди разговоров раздался стук в дверь, и слуги пошли открывать. Впустили проезжего путника - его возок провалился в болото, и он с лошадью чудом выбрался (не иначе как вытащил за косичку с лошадью вместе). Выглядел он опрятно и представился учёным-этнографом Андреем Белорецким. Направлялся он в нашу глушь по служебному интересу - для сбора легенд и сказок. О Дикой охоте мы обещали ему позже подробнее рассказать, дабы не пугать пани Юлиану. Сама пани, впрочем, разговаривала с ним подолгу, а Белорецкий, в свою очередь, заговаривал со слугами, кои больше могли знать о народных преданиях. Управляющий Берман был в тот вечер особенно нервен и придирчив и прислугу, задерживавшуюся в компании господ, нещадно гонял назад на кухню.
Мы с паном Дубатовком тем временем говорили о нововведениях, и я объяснил ему про систему вращающихся валов с лезвиями заместо плуга и механическую сеялку, с которыми было бы проще и быстрее распахивать и засеивать землю - довольно было бы одного работника заместо трёх. Для того, чтобы оное внедрить, не хватало мне только денег и материалов - в первую очередь металла и кузнеца, - а планы и чертежи уже были. Пан Дубатовк обещал мне всё требующееся предоставить и попросил составить смету, говорил, что если дело выгорит, то сделает меня своим главным инженером. Это мне не особенно улыбалось, ибо соглашался он токмо ради хвастовства перед соседями, но ради народа на что ни пойдешь. Пан Ворона же к тому, что Дубатовк для простоты называл "колесом", отнёсся скептически, но иного и ожидать не следовало: он вовсе думал, что ежели я в университете хотел перемен, так непременно собирался убивать царя.
А вот идея школы для крестьян пану Дубатовку была не очень по нутру. Боялся, что все в его деревне окажутся ломоносовыми и сбегут - а я возражал, что выучатся, вернутся и откроют мастерские и мануфактуры. Но Дубатовк подозревал, не придётся ли им платить после этого, а про то, что работник, плату получающий, больше в работе заинтересован, и слушать не стал. Даже пани Кульша, даром что её покойный муж держал скромное хозяйство, была более прогрессивна и говорила, что в Британии давно уже работают на машинах. Пан Дубатовк наконец согласился, что крестьянским детям довольно будет трёх классов на обучение счёту и письму, как я в детстве выучил Руську, - и только если кто особый талант проявит, он того отпустит учиться дальше, как отправлял своего повара в Париж. А пани Кульша добавляла, что иному умному мужику и школа не нужна, он сам всему уже научился. Но такие мужики других учить могут своему ремеслу и знаниям.
Порой Белорецкий заходил в гостиную, спрашивал о газетах, о новостях, - но толку мало с того, что я выписываю газету: приходит почта с изрядным опозданием, а то и не приходит вовсе, а один раз почтальон промочил валенки и мою газету в них напихал, и не будешь же браниться на человека за то, что он ноги себе не отморозил? Белорецкий собирался остаться ночевать, а пан Дубатовк ему объяснял, что молодому мужчине в одном доме с юной девушкой оставаться неприлично и что Белорецкий может у него ночевать, а у Яновской гостить днём. Вскоре в кухне, где Белорецкий расспрашивал слуг о Дикой охоте, интересней стало, нежели в гостиной, и мы с Дубатовком перебрались туда послушать. Берман вконец отчаялся и смирился с тем, что паны на кухне сидят, а Белорецкий отговаривался тем, что он не пан, а разночинец. Наконец он вернулся в гостиную, и мы попросили его сказку рассказать.
Сказку Белорецкий рассказал мудрёную, но славную: о людях, что доставали из сумок пушистые комочки радости и дарили друг другу. И когда по совету злой ведьмы они перестали делиться радостью, чтобы больше оставить себе, то обнаружили однажды, что их сумки совсем опустели. Тогда они и поняли, что чем больше отдаёшь, тем больше пушистых комочков появляется в сумке. Затем я припомнил сказку о трёх братьях, которые ходили косу, петуха и кота продавать. Есть же в мире добрые и смешные сказки, а не только страшные, - да и из страшной можно смешную сделать, если по-другому рассказать. Король Стах раньше злой был, а если у него коня угнать, то вовсе всех убивать начнёт. Если же пан доктор ему голову на место пришьёт, то, может, и подобреет. А пан Дубатовк всё приглашал всех на Дикую охоту поохотиться, особенно Белорецкого. Тот не соглашался, и пани Юлиана переживала и говорила, что никто в ночь на болота не поедет.
Однако пан Дубатовк предлагал вполне всерьёз - говорил, что у призрачных всадников кони настоящие и оставляют на болотах не призрачный навоз, а следы подков, гвозди в которых только в далёкую старину использовались. Как кони столько лет прожили - неведомо, но казалось, будто пан Дубатовк мечтает таких коней забрать себе. Сам он своими конями хвастался - выкупил он когда-то пару лошадей древней рыцарской породы и развёл табун, и кони его могут по болоту пройти, выбирая сухие тропы, и свиста слушаться, как собаки, когда у всадника руки заняты. Не у него ли король Стах коней из конюшни крадёт? Но пан Дубатовк заверил, что его коней хорошо стерегут и самому королю Стаху дадут отпор, и подкованы они новыми подковами. Я и предложил у всей окрестной шляхты, кто охоты держит, посмотреть на конях подковы да выяснить, кто потешается, притворяясь Дикой охотой. Это лучше, чем мужиков раззадорить "поохотиться на Охоту" - они ведь эдак первого встречного за короля Стаха примут и растерзают, аки коровью смерть.
Мне и интересно, и боязно было поучаствовать, когда пан Дубатовк соберётся Дикую охоту ловить. В то, что эта охота людей губила, мне не верилось - все, кого, по словам местных сирот, король Стах со своей охотой загнал, сами небось по пьяни в болоте утопли, а застрелены или мечами порублены не были. Но проку с меня было мало, охотник из меня был никудышный, да и что с ряжеными делать, ежели поймаем? Пан Дубатовк говорил, что короля Стаха надобно к священнику привести, чтобы тот его неупокоенную душу отпел, ибо не принимают её ни райские кущи, ни преисподняя. Дескать, потому, что в своей мести король Стах прав, но всё одно не богоугодное это дело. И как быть с эдакими предрассудками? И к уездному приставу ряженых не приведёшь, нет в том преступления, чтобы людей пугать. Люди сами всякого пня боятся.
Вот и пани Юлиана попросила управляющего портрет её пращура со стены снять. И все говорили, что в потрете этом зло и надобно его сжечь. Предмет искусства сжечь, артефакт истории сжечь, стопку денежных ассигнаций сжечь! Я не слишком разбираюсь в искусстве, но любой музей выкупил бы эти картины с радостью. Поместье само по себе - как музей, где и мебель, и зеркала, и оружие, и книги сохраняются с таких давних времён, что люди сами уже не помнят, что к какой поре принадлежит. А пани Кульша ещё мечтает - вот бы стулья подновить да покрыть позолотой, как в европейских дворцах. И не объяснишь ей, что подновлённый стул будет уже другим стулом, а учёные хотят вещи такими видеть, какими их в старину сделали. Для людей стул - чтоб сидеть, а ежели сломается - пустить на растопку, и от снятой картины вся забота - выцветший квадрат на стене покрыть новой краской.
Пани Юлиана так много времени проводила с Белорецким, что ходили её искать. В первый раз застав их в комнате в присутствии Руськи, я выдавать их не стал, а во второй разозлился. Гости уже шутили, что дело дойдёт до свадьбы, потому как девушки любят романтических типов, приезжающих из столицы; пан Дубатовк, конечно, не позволит, но как перестанет быть опекуном - может статься, поместье невесть откуда взявшемуся проходимцу и достанется, и все мои старания пойдут прахом. Я ворвался, заявил, что Белорецкий потерял всякий стыд и совесть, думал - он меня на дуэль вызовет или я его, а он радостно ответил, что только меня они и ждут. Сели мы в кружок вчетвером, и Белорецкий сказал, что кто-то хочет пани Юлиану как наследницу погубить, и хотеть этого может только следующий наследник, сиречь пан Дубатовк, потому как пани Кульша на такое не была бы способна. Пани Юлиана не хотела верить, что её опекун ей желает зла, но Руська ей уже нагадала, что у неё какие-то враги есть, и всем хотелось узнать, что это за враги.
Белорецкий переспросил, как давно умер пан Роман, отец Юлианы, и полюбопытствовал, не слишком ли вовремя я появился в Болотных Ялинах. Я ответил вопросом на вопрос, что если предположить, что мне зачем-то взбрело погубить пана Яновского, то что бы я делал? Лошадей у меня нет, верховой езде я не обучен, потому как уезжал в университете учиться, а не на манеже. Все и согласились с тем, что виновен кто-то из панов, кто имеет лошадей. И что одного человека довольно, чтобы управлять кавалькадой, ежели кони, как у Дубатовка, идут на свист. Перебрались мы в укромное место на чердаке с одной свечой и стали решать, как Дубатовка с его Дикой охотой на чистую воду вывести. Пани Юлиана говорила, что они с Руськой могут собраться вечером за околицу охранный ритуал ведьминский проводить, а я добавил, что лучше Белорецкого в её платье переодеть, и чтобы пистолет при нём был. Я всё думал, как его извести, чтобы он пани Юлиану не увёз, а как он согласился в белом платье выйти - я и решил, что он сам убьётся о Дикую охоту. Если сама Дикая охота со смеху не помрёт.
Договорились, что до того дня пани Юлиана из дому выходить не станет, и что надо как-то невзначай об этом гостям сообщить. Вернулись в гостиную, и нас спросили, конечно, о чём мы четверо так долго разговаривали. Мы честно ответили, что о Дикой охоте в Эрмитаже - и правда, если представить, как король Стах следом за портретом своего убийцы следует в Эрмитаж и там на него охотятся эрмитажные коты, то даже пани Юлиане становится не так страшно. Пани Юлиана и Руська сообщили о своём намерении, пан Дубатовк поплевался с колдовства и обещал, что будет приглядывать. На том спать и разошлись.

Благодарности и постигровоеКогда из Болотных Ялин все разъедутся кто куда - Светилович, наверное, всё-таки откроет в поместье школу, если Юлиана разрешит. Продавать, спасибо управляющему, будет уже нечего, но школе на первых порах много и не надо, а там, глядишь, и кто-нибудь из университетских знакомых поможет.
Спасибо мастеру Вере, что таки поставила эту игру, и собрала нас всех отметить этот Самайн чем-то атмосферным и запоминающимся!
Спасибо игрокам - Ортхильде, Векше, Шеллару, Азилиз, Мистле, Птахе, Атане, Дмитрию и Григорию! С вами всегда интересно, и персонажи были такими кинематографически живыми. До встречи на новых играх

После финала и раскрытия карт, когда многие постепенно разъехались, мы с Птахой упали на диван под плед, и я немедленно вырубился. И снилось мне, что Ворону играет Джонт, и его не то арестовывают, не то просто связывают, а я его не то освободить пытаюсь, не то просто сочувствую и подкармливаю.) Наутро прямиком от Веры поехал на Коломенскую работать, но об этом - в следующем выпуске.