В пятницу я приехал в Дредноут на презентацию колоды Манчкин Вавилон-6 by Джонт, Рыжик и Кош. Провести первую игру с её автором и с Тёрн - бесценно. Был полу-нарном, полу-центаврианцем, дипломатом, на монстров как-то не везло, поэтому до сколько-нибудь высокого уровня дополз медленно, а потом добрый Джонт кинулся в меня кризисом и уронил до первого уровня. Я, вытащив карту, позволяющую обменять её на любую из сброса, этот кризис там нашёл, чтобы ответить взаимностью, ведь я тоже добрый. Но не успел, а другому игроку подбрасывать не стал и дал ему выиграть - просто потому, что спешил на игру, а убегать до конца партии не хотелось.
Отличная колода, где всё учтено и взаимосвязано, как и должно быть в грамотном Манчкине: расы, классы, лояльность, сочетания несочетаемого и немножко игровой магии. Так что приглашаю всех поиграть Можно к нам в гости, можно встретиться где-нибудь в центре, только скажите, когда можете, а когда нет.

Заполночь я покинул Дредноут и помчался в Коперник. Боялся опоздать на парад @ прибыл раньше мастера. И вообще, сунувшись в тёмное и пустое антикафе, подумал было, что даты перепутал, но оказалось, что все сконцентрировались в раздевалке. Без спешки переоделся, увешался цацками (тот неловкий момент, когда мне мало кольцо. Мне! мало!), пообщался с людьми, получил от мастеров переводную картинку на запястье, которая до сих пор держится. В час мы, конечно, не стартовали, зато в два - почти.
Люблю играть цыган - и тот типаж, который базово интересуют в первую очередь секс, наркотики и рок-н-ролл (привет Мареку с Storm on/Storm off). Понравилась модель наркомании с наушниками, и нори, отыгрывавшей траву, наелся на год вперёд. Сыгралась прекрасная цыганская санта-барбара, когда весь полигон обходил по дуге четверых, пререкавшихся по-румынски

Отчёт отперсонажный Мануэля Кортеса (ворнинг: рейтинговый гет!)Хреново быть младшим сыном в цыганской семье. Это значит - оставаться при стареющих родителях и быть хорошим, пока бразды всех дел достаются старшему. Отец хотел, чтобы я остепенился, и даже подыскал мне невесту - но бедняжка совершенно не заслуживала такого раздолбая, как я. Поэтому, когда мы с братом Миклошем путешествовали по Европе и услышали от каких-то солдат, что они видели в Австралии девушку с необычной татуировкой в виде пера на запястье, я ухватился за шанс. Дело в том, что одно поколение назад представители нашего клана Стрелы вырезали клан Пера под корень, а какой-то древний закон гласил, что если после Кровавой ночи остаётся хоть один выживший - он имеет право вернуть себе всю захваченную территорию своего клана. Я сомневался, что смогу откупиться от отца головой этой девушки, к тому же убивать женщин - то ещё варварство. Зато под этим предлогом - проверить слухи и при необходимости устранить их причину - я мог вырваться из-под его надзора на другой край света. К тому же я ещё немного покопался в законах и выяснил: обычно жена переходит в клан мужа, но порой и муж может перейти в клан жены. Если я женюсь на девушке с пером и заявлю свои права от лица её клана, все цыгане будут на моей стороне, потому как чтут закон. Ведь для чего ещё нужны законы, кроме обращения их в свою пользу?
Отец меня отпустил, но не одного: отправил Миклоша со мной, якобы для того, чтобы по пути заключить сделку с поставщиком оружия из Новой Зеландии, - но и для того, чтобы он приглядел за мной. В дорогу, помимо хорошего количества денег, он дал нам немного нового товара - травы, предполагая, что мы выручим за него ещё больше и заодно найдём заинтересованных оптовых клиентов. Но, как у нас говорят, "такая кобыла нужна самому" - курить траву мне понравилось. Совсем другое дело, чем кокс, которым пудрят носики унылые белые джентльмены. С травой все проблемы становились ещё более далёкими и незначительными, всё сложное казалось простым, а плохое - хорошим. Плавание было долгим, но благополучным (а в каждом порту были сговорчивые крошки), а сделка в Новой Зеландии была успешно заключена. Вот только зануде Миклошу не нравилось, что я только и делал, что развлекался, и он предложил мне побыть за старшего - якобы чтобы научиться ответственности и стать достойной опорой отцу. Я понимал, что он просто хотел, чтобы в случае чего стреляли в меня, а не в него, но я не смог устоять - слишком мне нравилось обращаться к нему как к младшему на публике, когда он ничего не мог мне ответить. Так мы и прибыли в Сидней.
Быть старшим - значит гулять на широкую ногу! Я решил, что если мне не удастся найти девушку с пером - шанс был крайне мал, - стоит хотя бы оторваться напоследок. Тем паче что след, если верить служивым, вёл в заведение "Город Роз" - настолько шикарное, что даже язык не поворачивается назвать его просто борделем. Моё маленькое расследование велело мне перебрать всех девочек, чтобы проверить наличие пера во время приватного танца, - но мне особенно понравилась юная Фиалка Нелли, гибкая как струна, пленяющая как царица амазонок. Многие бросали к её ногам дорогие подарки, и это пробуждало азарт добиться её благосклонного взгляда. Я подарил ей колье с крупным камнем, которое подрезал у одного невзрачного типа. А Миклош явно запал на рыженькую, по прозвищу Ирис.
Вскоре после того, как мы обосновались в Сиднее, случилось примечательное: загорелся городской архив. Мы оказались поблизости и стали помогать его тушить, заодно спасая ценные документы... в свои карманы. Среди бумаг нам попались три свидетельства о рождении, и я успел заметить, что в одном из них в качестве счастливой матери значилась Лоре Коро - мадам Роз, хозяйка вышеупомянутого борделя. И относилось оно к тому времени, когда наш с Миклошем отец, по его рассказам (а рассказывал он об этом почти всякий раз, как выпивал молодого красного вина), был молод и горяч и проводил лучшие дни своей жизни во Франции с некоей проституткой. Вероятность совпадения была довольно сомнительна - мало ли во Франции шлюх, - но если мальчик был, и он был младше меня, то я мог выдать его отцу вместо себя! Вот только Миклош забрал бумаги себе, а он скорее съест свои туфли, чем согласится помочь мне в такой авантюре. А к мадам Роз на кривой козе не подъедешь, чтобы вот так просто взять и спросить: а не трахались ли Вы случайно, сударыня, с одним цыганом лет двадцать назад?..
Нам недолго оставалось задерживаться в Сиднее - деньги заканчивались, но я хотел провести ещё один вечер в "Городе Роз". В этот вечер ожидалось нечто особенное - за вход требовали тройную плату. Миклош, похоже, не слишком горел желанием туда попасть, так что, как бы я его ни торопил, мы чуть не опоздали на открытие шоу - вступительный общий номер всех девушек-"Цветов" мадам. Обе сиднейские банды были уже на месте и почти в полном составе - банда Бритв и банда Безумного Сицилийца (я знал о них только то, что первые были борзыми, а вторые - замшелыми консерваторами вроде моего отца, но когда все они сидели тихо в своих шляпах и подтяжках, немудрено было и перепутать). Я протолкался к свободному месту на диване рядом с импозантным джентльменом в костюме - раньше я не замечал его здесь; брат скромно устроился с краю. Как только номер закончился, джентльмен завёл с нами дежурную вежливую беседу, а затем перебрался за игорный стол. Некоторые девочки вышли в зал поприветствовать гостей - я с удовольствием прикладывался губами к их нежным ручкам. Нелли благоухала новым парфюмом, и моё сердце забилось где-то в ширинке. А в случае с Ирис, увивавшейся рыжим хвостом вокруг Миклоша, целовать пришлось чёрный бархат перчатки.
Брат сел к столу крупье Фрутье играть с джентльменом в покер, а ко мне подсела Нелли смотреть сольные выступления других девочек. Я приобнял её, поглаживая по прохладному обнажённому плечу, но даже в этот момент она была так далека от меня, так неприступна. Первым был номер Орхидеи Лолы в стиле Кармен - достойная уважения классика для истинных ценителей. Нелли предостерегла меня от восхищений в адрес Лолы - та была любимой девочкой Безумного Сицилийца. Следом выступала Амариллис Эмма - откровенная и горячая штучка. Она явно запала на члена (или правильней будет сказать - член?) одной из банд - так и пожирала его глазами и кинула на его столик свои перчатки, расплескав виски из бокалов. Низка бриллиантов с её шейки была тяжелее и улетела дальше. Нелли прокомментировала, что это были её перчатки и её бриллианты, и спросила, подарю ли я ей новые. Я согласился - я был готов обещать ей все сокровища мира, ведь я скоро должен был уезжать. Нелли удалилась готовиться к своему выступлению, напомнив через плечо, что бриллианты - лучшие друзья девушек. Подчеркнуть, что для неё есть что-то дороже мужчин, было её способом оставаться независимой даже в таком месте.
О сплетни, оружие ядовитых язычков! Нелли расспрашивала меня о приезжем политике - том господине, с которым играл в карты Миклош: кто он и откуда. Я не успел это выяснить и заверил Нелли, что мы незнакомы, хотя политик этот держался со всеми так, будто водил с ними дружбу всю жизнь. Нелли заметила, что он хорош собой. Я признал, что этот тип удачлив в картах - мне нравятся люди, которым благоволит фортуна, - но пригрозил, что приревную. Глупо, разумеется, ревновать шлюх, но я имел на это право - обидно, в конце концов, что женщины повсюду отдают предпочтение тем мужчинам, у кого толще кошелёк. Впрочем, политик вправду вызывал у меня симпатию: заразительно улыбался и не смотрел на нас как на пустое место только из-за того, что мы цыгане. Я как-то сам собой оказался за тем же столом, сперва наблюдал за игрой, а затем присоединился, обменяв у Фрутье первую фишку. Мне не везло, я быстро её проиграл, но к столу подходили девочки и щедро делились с нами своими фишками за счёт заведения. А везунчик-политик - выигрывал, играя "на любовь".
Нелли на своё выступление надела колье, которое я ей подарил. Вот только смотрела она совсем не в мою сторону. Вернувшись на мой диван, она с усталым равнодушием приняла комплименты, которыми я её осыпал. Следующим был номер Ирис Кары. Музыка, которую она выбрала, и движения её танца были определённо в цыганском духе. Интересно, она постаралась ради Миклоша? Ей даже не нужно было раздеваться, чтобы распалять воображение - и Нелли это заметила. Что ж, пусть и она поревнует. Она спросила, понравилась ли мне Ирис, но я ответил, что моему братику нравятся рыженькие. Может статься, ему и Эмма нравилась, - но тогда, пока я наслаждался формами "цветочков" из первого ряда, Миклоша больше всего увлекали карты. Последним был танец Гортензии Лекси, загадочной девушки, оказывавшей особые услуги по отдельному прайсу. Под шубкой из чёрного меха скрывалось её шикарное холёное тело. Слишком изысканно для меня - как и опиумные грёзы. Шоу стоило денег, отданных за билет - где ещё увидишь такое? Хотел бы я остаться в цветнике навсегда!
Я вернулся к столу Фрутье. Миклош, совсем недавно велевший мне не налегать на виски, играл взахлёб, словно больше прочих поддался чарам господина политика. Нелли подошла к нам с встревоженным видом - где-то за кулисами был очередной переполох из-за передоза одной из девочек, как она сказала - и ссадиной на скуле. Я пытался вызнать у неё, кто это сделал, но она не признавалась. Вскоре к ней подошёл Уилли, сын мадам Роз, и принялся извиняться. Я бы врезал ему, но был в слишком благодушном настроении. К тому же, как бы мне ни нравилось разыгрывать рыцаря перед Нелли, - Уилли, может статься, и был моим сводным братцем, поэтому я не хотел с ним ссориться и пока присматривался к нему. Всё, что я уже узнал о нём, - что он играет в регби, якшается с сыночком Сицилийца по прозвищу Заяц, и что когда боженька раздавал мозги, он стоял в очереди за бицепсами. Не самая блестящая кандидатура, но на бесптичье и жопа соловей.
Нелли дала проигрывающемуся Миклошу своё кольцо для ставки - каким незадачливым любовником оно было подарено? Колье на ней уже не было, и я опасался, что его узнал и потребовал назад прежний владелец, - но всё не мог вспомнить его лица и не хотел обознаться. Миклош разумно ставить кольцо не стал, а сохранил на память. Мы ещё немного поговорили с политиком; его, как и многих, интересовало, откуда мы прибыли и по какому делу, но мне совсем не хотелось растрепать все подробности. Я отвечал всем, что мы из Европы, путешествуем, как перекати-поле, отчасти по делам, отчасти для отдыха и развлечений, и что слово "бизнес" слишком громкое для наших семейных дел. Мне в самом деле не нравилось это новомодное американское словечко "бизнес" вместо "работы", как и американское словечко "турист". Янки чёрт знает что сделали с красивым английским языком. Спрашивал политик и о недавнем пожаре. Ему решительно всё было интересно - может, он был шпион? Я сказал подошедшей Каре, что она могла обронить у архива свою огненную прядку - и мы с Миклошем получили от неё очередную стопку фишек. Когда брат встал из-за стола, мне захотелось отыграться.
Я разменял свою вторую - и последнюю - фишку и попросил дать мне кости, надеясь, что с более привычным стаканчиком мне повезёт больше; однако даже теперь - когда сжульничать было бы невозможно - я проигрывал политику, и он потерял ко мне интерес. Я почувствовал, что пора выкурить косяк. Как я это чувствую? - голова начинает болеть, настроение портится. Так что я скрутил и забил бумажку прямо за столом. Трава сразу сделала мир более симпатичным - вот, например, кто-то забыл на столе шляпу, а пойдёт ли она мне? Перчатки и бриллианты Эммы так и остались лежать там, куда упали, и я собрал их в эту шляпу, как фантики. Да здравствует "Город Роз", в котором на полу валяются не мусор, а бриллианты! И шляпу с добычей я без сомнений отдал Фрутье - я ведь вор, а не мусорщик. Нарисовался Миклош, сообщил, что здесь наш старший брат. Тот самый, которого отец изгнал из клана за какие-то выходки, чуть не испортившие отношения клана с бароном, и велел не показываться на глаза под страхом смерти. Что этот первый-блин-комом забыл в Австралии - тоже девушку с пером? Не будь я под травой, я бы его прикончил. Но, будучи добрым, я подумал лишь о том, что раз старший не узнал Миклоша, то и не опасен. Пусть живёт - у меня есть дела поважнее!
Брат... оба брата исчезли из виду, а ко мне подсела Кара и полюбопытствовала, что за табак я курю. Я ответил, что очень хороший и дорогой. Она предложила мне сыграть в кости на дозу этого "табака" - мне сразу понравился её деловой подход. Со своей стороны Кара ставила саму себя - было ради чего рискнуть. Мы кинули кости, и я проиграл, но Фрутье заворчал, что если мы играем не на деньги, то шли бы мы из-за стола в приват. Я хотел было предложить кинуть кости в привате ещё раз - но Кара уже потянула меня за собой, и я повёлся как баржа, оставляя на столе и кости, и остававшиеся у меня фишки. Мы нашли пустую комнатку, и Кара, честная девочка, предложила мне за косяк танец, минет или секс - но за секс надо было доплатить. Мой прояснившийся от травы разум не думал о том, что танец лучше поможет моему делу. Под травой хотелось секса - а тратиться не хотелось. К тому же хотелось отдать косяк не зря - впрочем, полезно распространять траву через шлюх: при должном везении о ней вскоре узнают все. Итак, я выбрал минет. К предвкушению примешивалось сладкое осознание того, что мне досталась девочка, которая нравилась Миклошу. И - то, что Кара умела делать язычком, было просто магией. Трава обостряла ощущения, и я был на вершине блаженства.
К финалу меня отпустило, и я чувствовал себя подобно воздушному шарику, наполненному гелием и благодарностью. Когда я выплыл из апартаментов и вернулся к столу, мои фишки уже исчезли, и играть было больше не на что. По доброте душевной я показал какому-то иностранцу, как правильно кидать кости. Он тоже задавал банальные вопросы - откуда и с какой целью меня занесло. На столе я обнаружил симпатичную колоду и решил разложить карты на ближайшее будущее. Моя бабушка гадала как истинная ведьма, а я - так, баловался, но Фрутье наблюдал за мной с любопытством. Трефы, пара бубен, снова трефы, бубновый король и снова бубны. Фрутье спросил меня, что это значит. Я кратко ответил, что это предсказывает дело, сделку - и дело рискованное; кого мы мог означать бубновый король - владельца предприятия или главу рода, молодого и светловолосого? Здесь полный зал таких! А тут и братец как раз объявился - где только пропадал? Сказал, что заключил договор с Безумным Сицилийцем. Каким же занудой надо быть, чтобы даже на празднике заниматься делами? И не иначе как этот сицилиец заразил его безумием - опасно связываться с мафией, не прощупав как следует дно. Впрочем, хотя бы стрелять будут не в меня. Так и подмывало рассказать Миклошу, чем я только что занимался - и когда он спросил, нашёл ли я девушку, я даже не сразу понял, что он имеет в виду. О, какую девушку я нашёл! Но забыл посмотреть на её руки.
Тут ахнул взрыв, и меня швырнуло на пол, утыкав осколками. От удара я отключился, а когда пришёл в себя, зал уже был полон копов, которые, особо не церемонясь, перешагивали через тела и спрашивали документы у всех, кто стоял на ногах. Светловолосый тип, которого мы видели на корабле, оказался врачом и оказывал первую помощь пострадавшим. Когда голос Миклоша велел мне очнуться, я уже некоторое время пялился в потолок, боясь пошевелиться - что-то разрезало мне правую руку, что-то застряло пониже ключицы. Я осторожно сел, чтобы меня заметили. Доктор открыл свой чемоданчик и извлёк бутылку спирта - я бы на его месте выпил её сам. Он обработал наши с Миклошем раны и привлёк Кару себе в помощь. Пока доктор зашивал меня, Кара довольно умело штопала Миклоша - похоже, они с доком были знакомы. Миклош явно только что дунул, и ему море было по колено, а я страшно ему завидовал. Мне было больновато, поэтому я пропустил что-то, что было до того, как Миклош перехватил руку Кары и сказал, что знает, кто они такие. Девушка с пером! Вот почему Кара постоянно носила длинные перчатки: чтобы скрыть татуировку. Затем Миклош с доктором - его звали Лиам - принялись о чём-то торговаться. Меня мутило после потери крови, и я никак не мог уловить нить их разговора. Их двое? Что они нам предлагают? Чего они требуют от нас?
Когда Лиам и Кара ненадолго отлучились, Миклош пояснил, что выживших в Кровавую ночь действительно двое - и они хотят, чтобы мы оставили их в покое в обмен на защиту от копов, ведь документов у нас при себе не было. Не знаю, была ли в том заслуга Лиама, но копы спросили только, почему Кара полуодета, а когда хотели обратиться к нам - Лиам ответил, что мы тяжело ранены, и те отстали. Миклош ещё упирался, не желая становиться должником, а я подумал, что может оказаться непросто сдержать обещание не трогать этих цыган из клана Пера. Лиам мог претендовать на все владения своего клана - просто, похоже, не хотел. Его воспитали не цыгане, он не знал законов и традиций - и на кой они были ему нужны? Только на то, что он в самом деле хотел спокойно жить своей жизнью и не более того, и оставалось надеяться. И на то, что Кара будет со мной сотрудничать - мне-то отец спокойной жизни не даст, пока у меня нет никакой власти. Кара спрашивала, за что наши родители убили её родителей, но мы не знали этих причин - корни кровной мести терялись во тьме веков. Нам о резне рассказывали только сказки - приукрашенные сказки о героической победе (над женщинами и детьми, добавлял я мысленно, когда вырос). Я сказал Каре, что не стоит жить прошлым - лучше жить будущим. Перспективным будущим.
- Ты ещё скажи, что хочешь жениться на ней, - сказал Миклош, когда я провожал её взглядом.
- А и женюсь, - ответил я, и обратного пути после этого уже не было. Кара мне нравилась - не за минет, а вообще.
Не успели копы разойтись, пиная обломки стены сапогами, как откуда-то со стороны входа прибежала одна из девочек - звали её не то Ева, не то как-то ещё, - перепуганная и окровавленная. На её белом платье алые пятна темнели особенно зловеще. Бедняжка так и рухнула на диван поверх уже лежавшего там Фрутье, который был ближе всего к бомбе и при взрыве сильнее всех пострадал. Кто девочку обидел - добиться представлялось затруднительным. Лиаму снова нашлась работа - накладывать швы на её попу, пока она поскуливала и елозила по бессознательному Фрутье. Наверняка наш новый цыганский знакомый планировал провести вечер иначе - да и я не рассчитывал возвращаться из Сиднея с парой новых дырок в организме. Ко всему прочему кто-то распространял в заведении палёный кокс, от которого потребителям становилось слишком плохо или слишком хорошо. Сперва какой-то немолодой мирный очкарик полез на кого-то бычить, но его технично уложили на диван отдохнуть. Затем ещё кому-то срочно потребовался врач. Ну, а я ощутил знакомый прилив уныния и забил второй косяк.
После взрыва гости рассредоточились по приватным комнатам - и вовсе не для того, чем там полагается заниматься нормальным людям. Все эти занудные мужчины с чемоданами и "бизнесом" бросили девочек в зале скучать одних, что было форменным преступлением. Зато можно было - когда ещё доведётся? - сидеть у ног сразу двух девочек и гладить эти ножки, уставшие от танцев и каблуков. А под травой невнятные перепалки в приватных комнатах казались потешными радиоспектаклями - когда ничего не видно, и слышно с помехами. Соваться внутрь со своего первого ряда партера мне при этом совсем не хотелось, хотя в какой-то из этих комнат наверняка был Миклош. В своих праздных шатаниях по залу я обратил внимание на раненую - допустим, Еву - и поинтересовался, дышит ли она ещё. Оказалось - уже нет. Как ни странно, никто не стал бегать с насущными вопросами, куда закопать труп и не закопать ли врача вместе с ним. Видимо, для "Города Роз" незначительная убыль персонала была в порядке вещей. Но, чёрт возьми, я не заказывал мёртвую шлюху в своём меню!
А вот и Миклош обнаружился - он снова нашёл язык с тем политиком. Всё лучше, чем мафия - этот тип хотя бы честно заявил, что ему нужны некие специфические документы, пропавшие из архива во время пожара. Мы ответили, что, возможно, совершенно случайно можем эти документы найти. Мне, конечно, тоже были нужны свидетельства о рождении, но шанс забрать их у брата и пустить в ход всё равно был исчезающе мал, а так они хотя бы принесут нам пользу. Миклош занялся тем, что ему удавалось лучше всего: стал торговаться, запутывая самое простое дело до крайности. Порой я сомневался, точно ли он цыган, или еврей. Пока он вдохновенно набивал цену, к политику приблизилась Нелли и, взмахнув в воздухе конвертом, спросила, не эти ли документы его интересуют. Почему бы Миклошу не поучиться у девочек - Нелли, Кары, - которые просто берут и делают? Нет, я не про минет, упаси господь. Однако, видимо, у Нелли были не те документы, которые политику были нужны. Я попытался выспросить у него, для чего он искал свидетельства о рождении - не был ли он кем-нибудь из тех троих, что в них упоминались? Тот со смехом ответил, что слишком для этого немолод. Что ж, он мог фигурировать в каком-то из них и как отец - политики не любят непрошеных наследников. Но одно я выяснил: о том, какие даты рождения были в них указаны, политик знал. Пусть забирает. Он сказал, что эти документы не должны попасть в чужие руки - прозвучало вполне благородно. Пока Миклоша не был рядом, я также рискнул пооткровенничать и сказал, что эти документы могут относиться к моей родне, а семья - всё ещё наше главное богатство. Надеялся, что политик мог что-то знать о детях мадам Роз. Но, увы, не в этот раз.
Из одной комнаты раздались шум и крики - и я узнал голос Кары. Я сунул нос за ширму. Она говорила, что её брату плохо... Брату? Это был Уилли, сын мадам Роз. Значит, Кара - её дочь? Мадам Роз собрала в свой послужной список глав всех цыганских родов? Мы с Карой хотя бы не родственники? Слишком много вопросов, а я должен был что-то сделать для Кары. Я хотел что-то для неё сделать. Она говорила, что у Уилли непонятная болезнь, что какой-то не то Дерек, не то Джаред приходит к нему и пугает его, и что ему может помочь только наркота. Последнее утверждение я понял лучше всего. Парню непременно поможет трава! Но, как назло, я только что выкурил последний косяк. Кара была в раздрае, она ушла вглубь заведения, ругаясь по-румынски. Кажется, это был лучший момент, чтобы обсудить с ней всё без лишних свидетелей. Я последовал за ней и предложил продолжить наш разговор о будущем. Рассказал ей о законах, о том, что она сможет вернуть себе всё наследие своего рода и владеть всем, чем пожелает, если поедет со мной.
- Почему ты говоришь об этом с ней, а не со мной? - это был Лиам - я даже не заметил, что он был рядом.
- Потому что это ей я предлагаю выйти за меня, - ответил я и опустился перед Карой на одно колено.
Эффект неожиданности - залог успеха любого манёвра. Хладнокровным остался только Лиам - заметив, что предложение стоит делать как следует, он протянул мне кольцо, а я протянул его Каре. Она сказала, что подумает, и я благосклонно дал ей время. Вконец смущённая, она убежала, а я припрятал кольцо в карман.
- Ты правда любишь её?
- Она мне нравится...
- Ты любишь её?
- Да. Люблю.
- Ты знаешь, что стало с её родителями. Ты сможешь её защитить? Обещать, что ей не придётся пройти через это снова?
Я заверил его, что Кара будет в безопасности и война не повторится, потому что цыгане чтут закон. Что я просто не мог делать предложение без приданого в виде всего того, чем владел клан Пера, - да, поменял местами причину и следствие: для того, чтобы распоряжаться этим приданым, я должен был сделать предложение. Ещё сказал, что хочу сделать её счастливой - и это было целиком правдой. Кара была чудесна. И из-за того, что я к ней чувствовал, мои корыстные планы рисковали разойтись по швам. Что если она скажет мне "да" - но откажется возрождать клан Пера вместе со мной? Как будет выглядеть моя дальнейшая жизнь тогда? Чем ещё я готов пожертвовать ради неё? Кажется, в тот день я выкурил слишком много травы.
А Уилли было всё хуже и хуже. Я наткнулся взглядом на брата, болтавшегося за игорным столом без дела, и метнулся к нему, чтобы попросить косяк. Но этот говнюк отказался делиться со мной травой! Даже услышав, для каких целей она мне нужна, Миклош нудел, что подойдёт и другая наркота и "посмотрим, что будет". Я говорил, что, возможно, последний раз в жизни его о чём-то прошу, но он был непреклонен. Пока я бился, к нему подошли Лиам и Кара - с той же просьбой, что и я. Они готовы были купить косяк, но Миклош не был бы Миклошем, если бы просто назвал цену. Мы с Лиамом и Карой втроём спрашивали наперебой, чего он хочет, - а он хотел только, чтобы Лиам забрал назад его, Миклоша, долг перед ним. Слишком абстрактная формулировка, и Лиам тоже упёрся. Похоже, эти двое стоили друг друга в искусстве переливания из пустого в порожнее. Кара уточняла, правда ли мы требуем от неё выйти за меня замуж в обмен на косяк. Я заявлял, что не ставлю перед ней никаких условий, и что если она выйдет за меня, у нас будет сколько угодно травы. Кара при этом смотрела на меня так умилённо, словно я был первым на её памяти, кто не хотел забросить её поперёк коня и увезти. Даже мадам Роз присоединилась к хору желающих приобрести чёртов последний косяк.
Миклош и Лиам уединились для продолжения переговоров. Казалось, они так и будут торговаться о высоких материях, пока оба не поседеют. Мы с Карой остались вдвоём, она говорила что-то о том, как ей сложно принять решение из-за брата. Я хотел сказать, что мы сможем взять Уилли с собой, и тут в комнате, где оставался Уилли, грохнул ещё один взрыв. Кара помчалась туда - невозможно было бы её удержать. Её крики разрывали мне сердце. Этот псих держал гранату в руках, когда та взорвалась, так что от его рук мало что осталось. Лиам колдовал над ним, обрабатывая ожоги; Уилли был жив, но без сознания. Над его телом, распростёртым на диване, стоял Фрутье и назойливо убеждал, что парня стоит прикончить, потому как тот сам пытался покончить с собой, и потому что без рук Уилли не сможет играть в регби. Говорил, что его мать, которая также пострадала, сама захочет предать сына смерти и не длить его страдания. При этом никого не интересовало мнение самого Уилли. Лиам предполагал, что Уилли не собирался умирать, а гранату ему просто "дали подержать". Кто мог это сделать, Заяц? Хоть я и нарушаю закон - я был бы не против, если бы посетителей обыскивали при входе в "Город Роз". Заходил какой-то ленивый коп, мы сказали ему, что произошёл взрыв газовой горелки. Удовлетворившись ответом, коп ушёл беседовать по душам с кем-то из членов банд. С каких пор копы якшаются с бандитами?
Вокруг не приходящего в себя Уилли собрались мы все: я и Миклош, Кара, Лиам, мадам Роз. Все ждали, какой выбор сделает Кара. Лиам пытался выбрать за неё - предлагал ей возглавить в будущем "Город Роз", но, судя по скептическому взгляду мадам, она не собиралась на покой. Я вынужден был признать, что приму любое решение Кары, - я не хотел решать её судьбу, просто сомневался, что она будет счастлива в борделе. Я звал её уехать, но она сказала, что слишком привязана к этим местам. Тогда я сказал, что могу остаться - отец не дотянется до меня в Австралии (разве что руками Миклоша, но я предпочитал решать проблемы по мере их поступления). Но я чувствовал, что она не была готова это принять. Она вышла, а Миклош сказал Лиаму, что тот не сможет управиться с целым кланом, если не справляется с одной женщиной. Всё-таки он говнюк, мой братец, и я горжусь им. И горжусь Карой тоже.
- Я решила. Я выбираю счастье, - сказала она, вернувшись, и я уже не сомневался, что она не будет моей. И наследие клана Пера не будет моим, но вторая потеря казалась такой незначительной в сравнении с первой, а попытка была так хороша.
Кара сказала, что уезжает в Лондон. Что сведёт татуировку и никогда не станет претендовать на свои цыганские права. Что решат между собой Миклош и Лиам, меня уже интересовало меньше. Я сказал Миклошу, что он может привезти отцу кого-нибудь вместо меня - выбор у него богатый. В самом деле, почему бы не Уилли, раз Кара велела нам за ним приглядывать? Такой точно будет всегда при родителях, просто потому что его опасно отпускать одного. Кара даже не прикоснулась ко мне на прощание, обняв Лиама и мадам Роз, даже не взглянула в мою сторону, - это было правильно. Когда Кара ушла, в комнату тихо вошла Нелли и присела у изголовья Уилли, поглаживая его по волосам. Вот кто сможет позаботиться об Уилли гораздо лучше всех нас. Нелли и мадам Роз попросили нас выйти, и Миклош с Лиамом немедленно удалились. Я же смешался с толпой, чтобы проводить Кару с её английским кавалером - и незаметно исчезнуть. Ведь в трюме корабля, направляющегося в Лондон, отыщется недорогое местечко.

БлагодарностиСпасибо мастерам Алессе и Аи - это очень-очень классная дебютная игра! Спасибо за завязки, за то, что когда надо - не давали скучать, когда надо - не мешали, что упороли всех. Делайте так ещё, буду рад выбираться на ваши игры!
Спасибо девочкам "Города Роз" - номера были потрясающими, уровень профессионализма превзошёл все ожидания. То, как вы готовились, репетировали и выступили на жёстком бетонном полу Коперника, достойно множества аплодисментов. Ганзель, Исмей, Рина, Алесса и Ро, вы героини! А какие яркие образы, контрастные и харизматичные По-хорошему, цыгану следовало быть более шовинистом, но это совершенно невозможно, когда такие прекрасные леди вокруг, - к тому же прописанная во вводной кража колье как бы намекала, что Мануэль вполне себе подкаблучник. Спасибо Ганзель на Нелли - его краткое, но страстное увлечение! Нелли правильно сделала, что не поддалась его словам: Мануэль - существо непостоянное
Отдельные сердца Исмей за Кару! Это была чудесная история о том, как на пути к цели обретаешь нечто большее - и отказываешься от цели. О том, как предложение по расчёту оказалось предложением по любви. Мануэль, конечно, не будет страдать всю жизнь (см. конец прошлого абзаца)), но встреча с Карой изменила для него многое. Спасибо за игру
Спасибо Нейт за Миклоша - мне кажется, у нас получился отличный контраст из старшего, которым руководят трезвый расчёт и обязательства перед семьёй, и младшего, которым руководят чувства и спонтанные порывы. Спасибо Фраю за Лиама, который успевал быть ответственным старшим братом несмотря на частое "целителя к воротам"!
Спасибо Балю за политика, с которым было задорно играть в карты и удобно иметь дело! За такого хотелось бы проголосовать не задумываясь Спасибо Ларосу за Фрутье, с ним было интересно проводить время - тот ещё скользкий тип со своими скелетами в шкафу :3
Спасибо членам банд - пересекались мы мало, но вы были весьма стильными, серьёзными и опасными в этих ваших шляпах и подтяжках! Аналогичное спасибо европейским гостям в костюмах и оксфордах, сразу чувствовалось, что вы не отсюда.
Много любви фантастическим неутомимым игротехам


Извиняюсь, что рано сбежал после игры - надо было немного поспать перед Войной Соответствия. Не перекл.!