Старое письмо старому другу, написанное четыре года назад. Да, то самое - "но жизнь не кончена в двадцать пять, как того ни желай".) Пафос, обвм, ранний кризис среднего возраста, Эрве тысячу раз успел пожалеть, что отправил его. Рукописная версия, надеюсь, благополучно уехала с полигона к Игнису.

Виконту Морану аль Гратту, 16 апреля 1434 г.Мой уважаемый друг!

Наконец мне выдалось время, подходящее для письма. Не буду излагать будни пограничных постов – если вскорости здесь будут гости, ты узнаешь об этом и так; а позволю себе говорить с тобой, пусть и посредством бумаги, поскольку тебе я могу доверить то, чего не доверил бы даже исповеди.
Мне исполнилось двадцать пять – это половина жизни. Говорят, на войне год засчитывается за два, но конца моим делам не видно; сейчас же я отложил отчёты, я не слишком трезв, и подступает бессонница. Когда-то я мог видеть собственное будущее так же явно, как закат за окном, – теперь я только и занят тем, что оглядываюсь назад.
Я прожил, милостью Альгриса, до этих лет, потеряв стольких, кто был меня моложе. Мой покровитель умер, и я не нашёл в себе смелости проводить его душу в последний путь. Я оправдал с лихвой часть сплетен, липнущих к моему имени, и не сумел уничтожить другую часть. Если невозможно вернуться вспять, чтобы сегодня не терзала совесть, – то имею ли я право загадывать вперёд?
Впрочем – будь, что будет, жизнь моя принадлежит Отчизне, и всё рассудит кровь, которую я вновь пролью. Своим сердцем, ещё не остывшим, я достаточно наказан. Так что – не поздравляй меня, мой друг, а лучше расскажи мне о мирной жизни, которую я никогда не пойму. Здоров ли ты, благополучна ли семья, успешны ли твои дела?
С нетерпением ожидаю ответа,
Всегда твой преданный солдат
Эрве Ф.

Свежее письмо отцу Морана, инквизитору, с попыткой, ни много ни мало, посвататься к морановой дочери. Было написано недавно, могло прийти незадолго до прибытия самого Эрве, почти одновременно, но, скорее всего, адресовалось в городское поместье. Наглость, пафос х2 и просто добавь воды.) Красноречивая очепятка - назвать внучку "дочерью" - и надорвавшийся угол листка как бы намекнули мне о бесплодности затеи шевалье.

Графу аль Гратту, 3 декабря 1438 г.Ваше Сиятельство граф аль Гратт,

Будучи преданным вассалом Вашей семьи и благодарным преемником воинского долга Вашего достойного сына, моего друга виконта Морана аль Гратта, с почтением прошу у Вас руки Вашей внучки, мадемуазель Исмери аль Гратт.
Породниться с Вашим семейством стало бы для меня высочайшей честью, венчающей мои устремления, поскольку, о чём Вы безусловно знаете, источник моего честолюбия – желание служить Аргенде и её Создателю. Не оставляя воинской службы, я питаю надежду исполнить ещё одну священную для сына Альгриса обязанность: создать семью и воспитать наследников.
Я осмеливаюсь обращаться с этой просьбой именно к Вам, поскольку уверен, что только в доме аль Гратт возможно было взрастить истинную дочь Альгриса – рассудительную, добродетельную, богобоязненную и не подверженную тлетворному влиянию света. Я готов обещать мадемуазель аль Гратт свою заботу и защиту и распространить на неё те бесконечные уважение и расположение, которые питаю к Вашей семье.
Смиренно ожидаю Вашего внимания,
Майор Эрве аль Файе

И, наконец, главное письмо в жизни Эрве, которое он всегда носил при себе у сердца.
Хотя у них действительно было одно сердце на двоих.


передать лично в руки Ренану аль Эффламу в случае моей смертиДорогой Ренан,

Если тебе передали это письмо, то значит, смерть настигла меня – на поле боя, или же менее достойная. Должен заверить тебя, что не приближал этого момента никоим образом, и за свою жизнь успел достаточно послужить Аргенде, чтобы конец не казался мне преждевременным. Надеюсь, ты не станешь сожалеть обо мне так же, как я о себе не сожалею.
Есть то, что я хотел бы сказать тебе, прощаясь, – как если бы ты был рядом, хотя, несомненно, ты будешь в этот миг далеко. В том, что до сей поры я жил и дышал, повинно одно лишь знание, что где-то живёшь и дышишь ты, и желание того, чтобы ты был счастлив и безмятежен. Каждая моя победа над врагом – была ради нашей земли, на которой мы выросли вместе, ради памяти о наших общих мечтах; только это и имело для меня значение, и более ничего.
Я столько раз переписывал эти строки, что запомнил крепче молитвы, они стали частью меня. Я не знаю, дойдут ли они до тебя однажды, пройдя вместе со мной через годы и горизонты, через всё, что разделяло нас вернее лет и расстояний, – но мне кажется, что ты уже мог их слышать, если хоть раз прислушивался к моему сердцу, принадлежавшему тебе всегда – и отныне навеки.
С благодарностью за всё бесценное, что было в моей жизни,
Преданный тебе
Эрве