Я возвращаюсь к ПД - но вместо того, чтобы читать, пишу.
Я не раз говорил, что постичь этот кактус мне поможет только игра по нему, - и вот у меня есть время до весны, чтобы научиться быть графом N. Ну, и чтобы не упустить роль, для начала.
До конца третьего тома я пока не_дочитал, у меня ещё все живы, - но, когда дочитаю, у меня наверняка будет ещё что сказать, поэтому начинаю заранее и издалека.

Недавно перед Барраяром я сказал Птахе, что для меня Ханс Форкинниус - куда больший му@к, чем её аврор с Ангста, потому что у Ханса не было чувства долга, он всё творил ради собственной выгоды. В вечном неравенстве между целью и средствами моя этическая шкала координат по отношению к персонажам ставит эгоизм ниже идеалов, пусть даже самых спорных.
#пёсийдвор для меня - история эгоцентриков, которых мне оправдать решительно нечем.
Что, конечно, не значит, будто я собираюсь играть в разоблачение. Отнюдь - я хочу играть свои дримы и катарсисы, которых есть именно в роли графья.
За толчок к формулированию спасибо Афь.
Сумбурные хэдканоны, содержат спойлеры
Для меня олицетворением этой Революции, в которой каждый преследовал свои интересы, теряя в процессе берега, является вовсе не Твирин, сам себя загнавший в угол, а именно Веня. Эталонный эгоист, жадный до чужого внимания.
С одной стороны - это желание громко заявить о себе человека, которого слишком долго воспринимали как вещь. Желание власти над теми, кто имел власть над ним, - то есть, в конечном итоге, над всей системой, допускавшей это.
С другой - можно вывезти оскописта из салона, но нельзя вывезти салон из оскописта. Он вырос в этой модели мира - "оцени меня подороже" - и другой не знал. И это - желание, чтобы за него расплачивались (от слова "поплатиться"), ради него жертвовали - собой и другими.
А граф был готов бросить к его ногам весь обозримый мир - и, что самое страшное, это не было метафорой.

Да, граф - тоже эгоист. Потому что аддикшн. Один-единственный человек, которому он не мог сказать "нет", а остальные приоритеты и принципы - потом и если получится.
Обещание выдать генералам листовочников и согласие на идею отрезать голову графу Тепловодищеву - две точки невозврата, после каждой из которых пролилось очень много бессмысленной крови, и каждая из которых перечёркивает (если они были) иллюзии о том, что Революцию двигали какие-то светлые радения об обществе, а не прихоти нескольких травматиков.
А ещё граф - это то, что я однажды уже писал об отношениях с бывшими невольниками:
Это страх, что с тобой сосуществуют только из привычки исполнять чужие желания.
Страх, что на тебя посмотрят как на ещё одного аристократа, только в другой обёртке.
Поэтому - давать максимальную свободу и не навязывать своей воли. Даже когда следовало бы.

По приближении к частному - это ещё одна история о доверии.
Ибо до Вени до последнего не доходило, что граф носится с ним не из жалости, удовлетворяющей потребности хрустального мира в графской голове и не имеющей отношения к объекту оной жалости, - а что он графу на самом деле нужен.
Но и граф едва ли понял это сразу.
Сначала Веня был вызовом - "я приведу оскописта на лекцию, потому что могу".
Потом он стал музой.
Потом он стал всем.
А до нужен можно ведь и вовсе не дойти, пока не потеряешь. Почитаем-посмотрим.

Так что мне действительно важна эта завязка. Хочется, чтоб взлетело.
Что, само собой, не_значит, будто вышенаписанное стоит воспринимать руководством к действию, как играть!