Сначала я думал "никаких игр в мой др", а потом мне сделали подарок, от которого невозможно отказаться - доверили нам сыграть Быка и Дориана. И это было здорово.
Мы нагрянули в стоящую на ушах квартиру в Бирюлёво, подарили Тианит книжку Мураками, Птаха снова зашила меня в мундир и нарисовала усы, а героические мастера соорудили мне посох - металлический дрын с обвивающей его деревянной коброй. Ожидал, что таскаться с посохом будет неудобно, а в итоге просто в него влюбился - гладить змею во время разговоров было очень приятно, и некоторые боялись, что она оживёт.) У меня теперь отрос хэдканон - Дориан, заводящий змею в качестве домашней зверушки. Змеи - один из символов Тевинтера, но любит он их не за это, скорее - вопреки^^
Я всё ещё не играл в Инквизицию и никогда не играл мага, так что охотник на демона из Дориана не вышел, зато у нас была потрясающая команда раздолбаев и прекрасный обвм.
А теперь попробую вспомнить всё и поделиться записками Дориана об очередном приключении...
Отчёт отперсонажный
Фрументум, 24
Званый вечер у лорда Нелье был примечателен, во-первых, тем, что именные приглашения получили только инквизитор Алларос Лавеллан, я и Бык, а во-вторых - тем, что лорд более тринадцати лет не появлялся в свете после загадочной гибели его семьи. И ещё более того - тем, какие слухи ходили о списке гостей. Лелиана предупредила, что на приёме наверняка будут венатори, и мы все были начеку. Условились, что официальным послом Инквизиции представлюсь я, а Алларос и Бык - моими сопровождающими.
Маска у Быка болталась на одном из рогов, чтобы не натягивать её поверх повязки, а остальные должны были соблюдать правила орлейской Игры - каждый остаётся неузнанным, пока маска надета. Не называя имён распорядителю, мы прибыли, когда в зале уже было несколько гостей, тихо стоящих вдоль стен. Мы с Быком также заняли стратегически удобный угол, где Алларос мог укрыться за нашими спинами, и посмеивались над окружающими, чтобы преждевременно не скончаться от скуки. Слуги подали хорошее вино, но Быку оно пришлось не по вкусу, и он нашёл повод улизнуть - ушёл подраться с гостем из Ферелдена, прицепившимся к длинным ушам Аллароса, и несколько минут спустя все услышали, как они требуют у слуг пива.
Гости продолжали прибывать - в их числе заметное место заняла магистресса из Тевинтера со своими рабами. Я заверил Аллароса, что она не может быть моей родственницей - фигурой больно не вышла. Нами до поры не особенно интересовались, потому главной задачей нас с Быком было ненавязчиво предлагать Алларосу вина, чтобы он развеялся и меньше думал о своих непростых взаимоотношениях с Жозефиной. Бык даже дождался, когда музыканты сыграют что-то повеселее, и закружил меня по залу, отчего едва не пострадала мебель. Но долго веселье продолжаться не могло.
У Аллароса начала светиться его метка, Якорь, и он вышел на балкон подышать воздухом. Я проверил проявления Тени - Завеса была истончена, но без разрывов. Присутствовало слишком много магов, и отследить что-либо предосудительное или настораживающее было невозможно. Но, вернувшись в зал, я ощутил, как там невыносимо душно - воздуха не хватало, несмотря на открытые окна. Хотелось бы списать это на простуду, подхваченную в долгой дороге от Скайхолда, но некоторые гости тоже ощущали недомогание. К тому же появлялись письма - первое, от Серого Стража, передал мне на хранение Алларос, затем нам вручили ещё одно, свидетельствующее о переписке последователей Корифея.
Когда я переговорил с хозяином дома, всё время держащимся в стороне от общества, он посоветовал быть начеку с тевинтерской магистрессой. Якобы от её слуг стало известно, что она занята опасными экспериментами, чуть ли не магией времени, и это может закончиться плохо, если её вовремя не остановить. В первую очередь я испугался, что он сообщит об этом ещё кому-нибудь и начнётся паника, поэтому я заверил графа, что слуги склонны преувеличивать могущество своих хозяев, а магия времени - слишком сложная магическая дисциплина, на освоение которой требуются десятилетия, тогда как гостья из Тевинтера ещё слишком молода. Конечно, магистры нередко поддерживают свою молодость ценой крови, а то и жизней своих рабов, но... но Инквизиция никого не хватает превентивно. Я мог только пообещать лорду Нелье, что Инквизиция всегда начеку, даже на празднике, и готова действовать в случае опасности. Сам же вспомнил о занятиях магией времени магистра Алексиуса и стал ждать привета из прошлого.
Чуть позже на балконе ко мне обратились от лица Серых Стражей, убедившись, что Инквизиция по-прежнему их поддерживает, и показали ещё одно письмо, автор которого обращался к Корифею непосредственно. Я повторил то же, что говорил графу, - что Инквизиция наблюдает и вмешается, как только венатори обнаружат себя. Именем Корифея не шутят даже склонные к эпатажу орлейцы, поэтому я скорее удивился бы, если бы венатори на приёме не было.
Тем временем хозяин куда-то отлучился, что вызвало тревогу у и без того растерянных гостей. Мы сохраняли лицо несмотря на творившиеся странности - как сказал Алларос, хорошую мину при плохой игре, благо маска и была такой миной. Я старался не привлекать внимания, когда у меня закружилась голова - всё вокруг сделалось на пару минут бесцветным и плывущим, похожим на...Тень; но я ведь не мог пройти в Тень просто так, будучи живым человеком, поэтому - не бояться, опереться на руку Аллароса, присесть и выпить воды. Старался уболтать женщин, когда у одной из них, мага, заискрил посох, на котором не было ни трещин, ни иных повреждений. А в доме то там, то здесь находили письма с компроматом на графа Нелье - решили, что их пишут коты.
Тевинтерская магистресса была слишком очевидной подозреваемой - но, безусловно, не единственной; именно поэтому я не чувствовал от неё угрозы и предполагал, что она может отвлекать нас от более хитрых и серьёзных противников. Она прилюдно намекала, что имела знакомство с Инквизицией не с лучшей стороны, и даже запустила в Аллароса водным шаром - выходка, которой тевинтерские маги балуются в возрасте лет шести, - в общем, всячески пыталась нас спровоцировать. Я начинал узнавать эту манеру общения - сколь ни богата, а всё же обижена на весь свет...
И вот, наконец, Коул - он прибыл под видом юного ферелденского аристократа, но мы быстро его узнали, поскольку только он мог так неожиданно появляться и исчезать, - ничего не говоря, вытолкал Аллароса, меня и Быка в коридор и подвёл к двери, которую закрывала собой эльфийка-рабыня тевинтерской магистрессы. Уговаривать её было бесполезно, поэтому Бык просто отодвинул её в сторону, и мы ворвались в комнату. Кровь... эльф-раб с перерезанным горлом... и наша добрая знакомая из Тевинтера. Я выступил вперёд, и некоторые мгновения потребовались мне для того, чтобы с языка сорвалось что-то кроме оглушающего заклятия.
"Именем Инквизиции Вы арестованы, отдайте посох".
Я её не слушал, просто заговаривал ей зубы, что не стоит сражаться в замкнутом помещении, а Алларос подобрался к ней сзади, приставил кинжал к горлу и показал Якорь. Я попытался отнять посох, но она вцепилась крепко, и тогда Бык одной рукой переломил его пополам. Успокаивающие слова - о том, что ей лучше пойти с нами и мы никого не убиваем просто так - убедительней получались у Аллароса, нежели у меня, а нам с Быком и Коулом и так было чем заняться: из тела убитого раба уже начал восставать демон. Втроём мы справились - по счастью, ритуал был только начат; и тут магистресса бросилась на Аллароса с кинжалом. Я отбил его посохом, но она успела нанести ещё один удар, прежде чем зелёная вспышка отправила её разделить судьбу Корифея.
Казалось, она в тот миг была по-настоящему счастлива.
Должно быть, своими демонстративными действиями она именно этого и добивалась. Сколько ещё нас ждёт таких отчаянных фанатиков, спешащих последовать за Корифеем - и сделать это как можно эффектнее?.. Я сразу узнал её без маски. Калиорна, ученица магистра Гайюса, - я видел её, когда ещё сам учился у Алексиуса. Несчастная некрасивая девочка - неудивительно, что она поверила сказкам Корифея о свободе и величии... Но теперь мне было не до прошлого, потому что в настоящем ничего не закончилось, а только начиналось. Якорь по-прежнему светился, а Бык...
Бык ещё в присутствии магистрессы начал махать мечом перед собой, отгоняя мерещащихся ему демонов. А я даже тогда не боялся к нему приближаться, просить успокоиться, опустить меч. Когда я исцелил рану Аллароса и Коул уговорил Быка сесть, я из последних сил снял с него демоническое воздействие. Но, видимо, не до конца. Он говорил мне не приближаться, твердил, что я всегда ему лгал, а теперь у него открылись глаза. Я сидел перед ним на полу безоружный, привычно пытался к нему прикоснуться, и был бесконечно тронут словами Аллароса, что я лучший человек, кого он знает, - но заступничество Инквизитора не помогало.
Я спрашивал Быка, что случилось в этот день, или что он от кого-то услышал, что заставило его перестать мне верить, и, поскольку он не отвечал, я понимал всё более отчётливо, что это влияние тёмной магии, которому он не мог противостоять. Не было больно от его слов, потому что это были не его слова, - было страшно за него самого. Он был так уязвим сейчас, а демон всё ещё был где-то рядом, но не оставлял следов.
Бык ушёл, и мы с Алларосом остались наедине. Ему снова казалось, что мы опоздали, что с магистрессой можно было поговорить раньше, предотвратить, - а я снова отвечал, что не всех можно спасти...
- А я верю, что всех.
- Именно поэтому Инквизитор - ты, а не я или кто-либо другой. Моей веры на всех бы не хватило.
Истощив свои магические силы, я выпил лириума, и пора было возвращаться в зал, возвращаться в Игру, снова надевая маски. Хотелось играть в открытую, но у Инквизитора было слишком много врагов, чтобы показывать свои лица слишком рано. Никто, казалось, ничего не заметил, - впрочем, орлейские игроки и другие гости явно были привычны к неожиданным смертям: я услышал, что на балконе лежит тело ферелденца, с которым в начале вечера пил Бык. В остальном, казалось, ничего не изменилось, только градус недоверия к магам повысился, как всегда, когда происходит нечто необъяснимое.
А Алларос, конечно, страдал, что один из его лучших друзей не желал находиться рядом с другим, и не придумал ничего лучше, кроме как пригласить Быка в свободную комнату, втолкнуть туда же меня и запереть дверь, в надежде, что мы сами разберёмся. Если бы всё было так просто! Бык решил завалиться спать, поставив под руку меч. Но он всё же снизошёл до объяснений - дескать, я всё вынюхиваю, а потом вдруг венатори узнают о нашей операции, - но это были только слова, и, хоть в них была логика, в них не было вины Быка. Вместо пустых оправданий я ответил ему, просто чтобы он знал, что не перестал бы ему верить из-за подозрений. И если бы мне представили доказательства - не перестал бы. Даже если бы он сам признался мне в предательстве - я продолжал бы ему верить. И я знал, что вскоре всё закончится, и мы ещё посмеёмся над тем, как кто-то пытался нас разделить таким способом.
Алларос вернулся, выпустил нас, и светская жизнь в условиях присутствия демона пошла своим чередом. Одной из женщин стало дурно, но она наотрез отказалась подпускать к себе магов. Девушка в золотой маске утверждала, что магия должна контролироваться и все проблемы от того, что здесь слишком много свободных магов. Я ответил, что контроль порождает страх, а страх заставляет обращаться к тьме, и Алларос подтвердил, что свободные маги гораздо более стойки перед искушениями. Но и Бык, сам того не осознавая, подливал масла в огонь.
Присоединялись опоздавшие гости, и один из них представился Хоуком - тем самым. Я был скорее рад ещё одному союзнику, но когда Бык заговорил при нём о том, что магам нельзя подставлять спину, и Хоук с ним согласился, я впервые внутренне похолодел. Алларос рассказывал, что Хоук убил Андерса в Киркволле, и, хотя тогда вскрывшаяся ложь была неоспорима... я не хотел представлять, каково это - умереть от руки любимого человека, которому не можешь сопротивляться. И - каково жить убившему. Но я верил, что Бык не убьёт меня - иначе давно бы это сделал.
В довершение всего Якорь разразился вспышкой, которая отбросила всех стоявших рядом с Алларосом, как взрыв. Меня сильно ударило об пол, но я не потерял сознание и попытался подобраться к Алларосу, чтобы попросить Хоука быть с ним осторожней. Затем я хотел дойти до своей сумки с запасом зелья из эльфийского корня, но меня повело в сторону, и неожиданно уверенные руки одной из женщин-магов поддержали меня и усадили в кресло. Когда я отдышался, Хоук проводил меня, и я попросил его убедиться, что Бык, которого я всё это время не видел, в порядке.
Немудрено, что когда граф Нелье наконец вернулся, все приглашённые были изрядно на нервах. Алларос, похоже, чуть ли не в лицо бросил ему собранные по всему дому письма. Когда мне удалось с ним поговорить, продолжая изображать лояльность, он был отнюдь не шокирован новостью о мёртвом тевинтерском рабе в одной из его комнат и даже поблагодарил за случившееся, а также пожаловался на несколько магических покушений на его жизнь, которые якобы пережил, со стороны орлейского мага. Звучало не слишком-то убедительно для человека, который сам вроде как магом не является, и, попросив графа держаться на виду, чтобы не попасть в беду, я решил приглядывать за обоими. Граф, безусловно, вёл свою игру и знал куда больше, чем делал вид, что знает, - но...
У Аллароса первого закончилось терпение. Мы сняли маски и пригласили графа побеседовать с нами в отдельной комнате. Он не возражал, но мастерски ходил по кругу, то послушно выражая готовность отвечать на вопросы, то уверяя, что список гостей был случаен и не преследовал никакой цели. Но и мы были упрямы, и, поняв, что отвертеться ему не удастся, граф намекнул, что все приглашённые имеют отношение к его прошлому - хотя мы все впервые в жизни его видели. Затем он и вовсе понёс какую-то околесицу, из которой следовало, что Алларос ему родственник - да-да, долийский эльф, и сходство прямо-таки налицо.
Терпение Аллароса от такой новости закончилось вторично, и он вышел. Бык задумчиво предложил применить силу, но, похоже, сам понимал, что это не поможет. Коул завёл с графом задушевную беседу, имея при том вид самый жалостный, - я из вежливости не подслушивал, но, когда Коул сказал, что этот человек в отчаянии, поверить не смог. Слишком уж Нелье наслаждался ролью хозяина положения для того, чтобы отчаиваться. Я начинал догадываться, что мы имеем дело с безумцем, который собрал всех в одном месте с якобы возвышенной целью - напомнить о чём-то давно случившемся, заставить о чём-то задуматься, перевоспитать... И явно не граф был тем хвостом, который вилял всем песцом.
Граф заявил, что всем хочет задать некие вопросы, но только наедине. Бык пожелал быть первым, спорить с ним было бессмысленно, и я вышел, оставшись у двери на случай непредвиденных ситуаций. Но внутри всё было тихо, а снаружи возникла барышня-маг, желавшая видеть графа, поскольку он, ни много ни мало, обещал на ней жениться. Обычно я уступаю дамам, но в этот раз хотел, чтобы это поскорее закончилось, и сказал ей встать в очередь. И вот мы с графом нашли укромный угол - и он спросил, почему я убил магистра Алексиуса. Я не стал напоминать, что сделал это не один, и просто сказал, что у нас с магистром возникли некоторые разногласия личного характера. Болтать какому-то орлейскому пижону, что я был учеником Алексиуса?.. - ну уж нет, такие подробности магистр навсегда унёс в могилу.
Не знаю, чем бы закончилось любопытство графа Нелье, - нас прервали крики, звали какого-либо мага. Я устремился в зал - чтобы увидеть мёртвого орлейского мага и шевалье, стенающего на его груди. Не важно, кого потерял этот человек: возлюбленного, друга, брата... Алларос напомнил мне, что я некромант, а остальное я понял и так. С точки зрения нашей миссии - было бы полезно узнать у покойного, кто был убийцей; но невозможно было забрать право разговора себе. Я дал этим двоим четыре минуты на то, чтобы сказать друг другу то, что они не договорили. И поддерживал концентрацию всё это время. Когда молодой маг ушёл, я понял это по придушенным рыданиям шевалье. От отката потряхивало. И дело не в израсходованных силах. Я ненавижу некромантию. Иллюзия надежды, от которой ещё ощутимей, что ты ничем не можешь помочь.
Алларос снова был рядом. Как и всегда. Обнял и прижимал к себе, а потом увёл пить лириум и приходить в себя. Я понимал, что он делает всё это при том, что у него самого болит рука с меткой, что надо не допустить новых смертей, что демон может прятаться в любом из присутствующих, - только не Бык, пожалуйста, он ведь не маг, - но не знал, что предпринять, и это тоже было невыносимой беспомощностью. Но пока нас было трое, - и не важно, что мы не были вместе, - мы должны были справиться и победить. Потому что - а как же иначе?
Следующая смерть была воспринята с усталым равнодушием. Девушка сидела в кресле и упала с перерезанным горлом - удар был нанесён не с той стороны, где стояли другие люди, и никто не заметил нападающего. Всё тот же почерк, и приходится признавать, что убийца - едва ли человек. Мы собрались на кухне - те, кто уже снял маски и хотел остановить кошмар: инквизиторы, эльф-Серый Страж, которого посвятили прямо после сражения в крепости Адамант, Хоук... И всерьёз говорили - а не в Тени ли мы уже? Быть может, мы не замечаем разрыва Завесы потому, что находимся в самом его центре? Да, Тень выглядит по-другому, но это многое объясняло бы - обмороки, голоса, галлюцинации... Меня знобило, и только, - но стоило мне обмолвиться, что галлюцинаций у меня не было, как я увидел призрака.
Я понимал, что на самом деле передо мной ничего нет. И всё же рыжеволосая эльфийка в белом платье была видна мне, как сквозь мутное стекло, она что-то кричала, как будто от боли, но я ничего не слышал. Я двинулся вперёд - видение не исчезло. Тогда я сел у стены, стараясь не смотреть в его сторону. Бык поднял меня на смех - дескать, я притворяюсь на публику, чтобы подогреть панику. Да, разумеется, меня хлебом не корми - дай разогреть панику-другую с гарниром на завтрак. Как ни странно, мне становилось легче от возможности, как прежде, обменяться с ним подколками. Не важно, что в тот момент он не шутил. Иногда, в его разговорах с Алларосом, к нему возвращалось его, быковское чувство юмора, и я тихо радовался, как сидящий у постели больного - моментам облегчения. Я не мог, не должен был его потерять.
И хорошо, что в тот нелёгкий день нам троим пришли на помощь. Первой была Лелиана. Мы с Алларосом отчитались, как сумели ("о ситуации в двух словах - е@ная х@ня"), но рядом с её внимательным взглядом и тёплой улыбкой всегда становилось спокойней. Вторым возник долго пропадавший Солас - как раз тогда, когда я сидел у стены на кухне и чуть было не решил, что это ещё один призрак. Алларос горячо его обнял, и, хоть Солас был той ещё тёмной лошадкой, я сказал себе, что тоже буду ему доверять. В такое время необходимо держаться своих.
Солас тоже спросил меня о произошедшем, и я рассказал о прерванном кровавом ритуале и о том, что спасти жертвенного раба мы, к сожалению, не успели. Он задал только один вопрос:
- Эльфа?
- Да.
Иногда я почти завидовал тем, у кого был свой народ, о котором болело бы сердце. Я, конечно, поддерживал магов, но это было чем-то другим.
Солас, как обычно, знал ответы на все вопросы. Сказал, что в этом месте пространство зыбко, поэтому все, кто этого не чувствует, должны его покинуть. Казалось, он чувствовал себя в своей стихии, и гибель людей его совершенно не беспокоила. Убивают воспоминания - так, вроде, он выразился, но я не был настроен разгадывать метафоры. Я знал, что мыслями убить нельзя, иначе Бык бы...нет. Не о том мне следовало думать, а о том, как действовать. Если бы достаточно было просто уйти - я бы ушёл, но останавливало меня только то, что Бык не исцелился бы. Если бы можно было отпустить из дома остальных... но Алларос справедливо напомнил, что вместе с кем-то из гостей оттуда мог уйти и демон. Которого, кстати, Солас сразу же обнаружил.
Говоря о том, что враждебное порой выглядит прекрасным, он столь выразительно смотрел на одну из девушек, что не догадаться было невозможно. Отдав Коулу амулет, защищающий духов, который был найден на теле орлейского мага, я был готов немедленно заняться ею, но происшествие в коридоре - Якорь вспыхнул вновь, отбросив всех свидетелей - нас задержало. Пока я помогал самому Алларосу встать, девушка уже исчезла, но вскоре мы всё равно застали её в зале, в том кресле, где любила сидеть и магистресса Калиорна. Солас сказал ей снять маску, она начала возмущаться. Как там звучала эта формулировка, действующая не хуже иного заклинания?..
"Именем Инквизиции, снимите маску".
Мне показалось знакомым её лицо. Мы и её спасали, должно быть. Когда-то. Где-то.
Но когда Солас сказал снять и другую маску, она снова исчезла. А значит, выследить её - его? - можно было только в Тени. После первого раза я зарекался туда возвращаться, но в тот момент спешил завершить это приключение - любой ценой. Ради Быка. Ради Аллароса. Ради всех, кто ещё был жив, и всех, кто погиб, не дождавшись спасения. Нужны были и другие охотники на демона, и маги вызывались один за другим. Бык просто молча встал рядом с Алларосом. А ему-то в Тени было совсем уж не по себе... Но прежде, чем мы выступили, Коул, подталкивая в спину, привёл меня на кухню, где на диване, никем не замеченные, полулежали шевалье и граф Нелье - у обоих было перерезано горло. Решив, что Коул не зря показал их мне, я поднял обоих на минуту, чтобы спросить, что они помнят. И не удивился, услышав, что их убийца был невидим.
Медлить было нельзя. Собрались в пустой комнате вокруг женщины-мага, способной провести ритуал для входа в Тень. Мало кто согласился бы на него, не будь повод столь серьёзен. Нужна была добровольная жертва - я вызвался в числе прочих, не задумываясь: только не Бык, только не Алларос! Но остальные решили, что Инквизитор, воин и некромант им нужнее живыми. Маг выбрала Серого Стража из Ферелдена, который должен был скоро уйти на Тропы. Посох не требовался: удар кинжала, покачнувшийся вокруг мир - и мы очутились в Тени. Почти сразу Алларос упал без сил - Хоук остался с ним, и путь пришлось продолжать без него. Я возглавил процессию, хотя совершенно не знал, куда идти. Но плутать пришлось недолго - перед нами предстала всё та же девушка.
Демоны обычно выглядели иначе... а безоружных девушек, - да, пожалуй, и вооружённых, - я никогда не убивал. Она успела приблизиться, прикоснуться к моему посоху - и лишь затем я, отшатнувшись, атаковал её вместе с прочими. Но ни смертоносные заклятия, ни клинки не причиняли ей вреда - её защищал магический щит в виде сферы. Тогда Солас заговорил с ней и спросил, что она хочет. Он обращался к ней на равных и... предложил ей сделку: позволять кому-то время от времени приходить в это место - например, осуждённым. А едва поверил своим ушам. Инквизиция никого не казнит, скармливая демонам!
Я почувствовал себя обманутым: Солас привёл всех туда, чтобы побеседовать по душам с тварью из Тени вместо того, чтобы спасти от неё людей. Я убил бы их обоих, если бы у меня хватило сил - а остальные, я боялся, не поддержали бы меня. И тут в проблеме появилась третья сторона... Первый Инквизитор. Девушка опустилась перед ним на колени. Он спросил, ради чего мы здесь; я ответил, что я здесь для того, чтобы защитить дорогих мне людей. Затем он спросил, готовы ли мы простить эту девушку. В этом я не был уверен: слишком много смертей она принесла. А у каждого, в какой бы ситуации они не оказае лись, всегда есть выбор, жить ли за счёт чужих жизней.
Первый Инквизитор сказал, что может забрать её туда, где она никому не сможет навредить, но за это мы должны будем найти то, что есть только у живых. Отдать цели и желания, эмоции и страхи, что угодно - почему бы и нет? Я мог расстаться со всем, что имел, и с собственной жизнью, только чтобы мои друзья вернулись домой невредимыми; конечно, были и другие, кто мог сделать то же самое, но я никогда не любил, когда платили за меня. Лелиана переговаривалась с Первым Инквизитором, а я всё торопился, как будто, если бы я помедлил, у меня закончилась бы решимость. Что ещё я могу предложить? Воспоминания... привязанности... любовь.
Забывать любовь я не желал. Но Инквизитор сказал, что он не демон и ему не нужно ничего отдавать. Только поделиться.
- Кто-нибудь из вас кого-то любит?
- Я люблю вон того рогатого дурня.
- А сам он что думает на этот счёт?..
Инквизитор освободил Быка от наваждения. А я так привык, что он шарахался от моих прикосновений, и едва мог поверить, что нечто хорошее могло произойти в Тени, так похожей на дурной сон, - я только протянул ему руку. Он тоже помедлил, как будто боялся, что я его оттолкну. А потом мы обняли друг друга - мой Бык вернулся...
Вот только как поделиться своей любовью? Я не собирался любить кого-то ещё, и научить любви - невозможно. Мы смотрели на Инквизитора, а он - на нас, пока не вмешался Солас, отлучавшийся поговорить с девушкой-из-Тени. Он сказал, что всё решилось и без нас - она сама поделилась любовью, взяв с собой некоего "мальчика", который ей нравился. Мы могли возвращаться.
У меня не было веских причин задерживаться в Тени, и обратно я шёл быстрее и уверенней. Забрав Хоука и Аллароса с собой, мы снова оказались в доме теперь уже покойного лорда Нелье. Вот только поговорить о произошедшем члены Инквизиции дружно договорились в другом месте - например, в том, где подавали бы хорошее пиво без демонов на закуску.

Аватарка выпала сама.) Благодарности воспоследуют!