Чем-то я опять спугнул читателей, и снова шевелится мысль бросить вот это вот всё, но, по иронии мрзд, вся моя френдлента тоже здесь, так что вальсируем.
И нет, про деанон я не забыл, и сегодня у нас гет на повестке дня)
Мысль о жене капитана мне тоже подсадила Птаха, и я долго не знал, как за это взяться, а потом меня зацепило и я написал свой первый фанф от первого лица.
Название: Не ждать
Автор: Mark CainРазмер: драббл, 427 слов
Персонажи: ОЖП - жена Капитана
Категория: гет
Жанр: монолог
Рейтинг: G
Дисклеймер: мир и персонажи принадлежат СубошиРазмещение: со ссылкой на автора
ЧитатьЯ отвыкаю с тобой говорить. Раньше – всегда говорила. Не вслух, конечно же, а про себя. Представляла, что ты рядом, чтобы легче было заснуть и проснуться. Теперь – целые дни, а может, даже недели проходят без мысли о тебе. Ты тоже, наверное, не думаешь обо мне – слишком много других забот.
Нет, я не забыла. Я помню. Память – как горстка жизни, запаянная в стеклянный шар, который невозможно открыть. Я просто ставлю память на дальнюю полку, чтобы порой встряхивать и смотреть, как кружится снег под фонарями в парке, или как загорается солнце над зелёной площадью – так, что приходится щуриться.
Мне говорят не ждать, хотя я уже не жду. Наши планы на будущее стали так же несбыточны, как детская мечта выйти в сказку сквозь дверь на лестничной клетке, которая никем ни разу не открывалась. Либо ждать, либо жить – я знаю, что выбрал бы ты.
Но почему все думают, будто ждать – это и есть любить?
А иногда меня спрашивают, где ты, и я говорю – на войне. Война – это что-то недостижимо далёкое, и в то же время – что-то, что перед глазами всегда, даже если не хочешь видеть. Как нависшее над нами грозовое небо, отражающееся в лужах и окнах. Если прольётся огненным дождём, можно не успеть поднять голову. Ты – ещё выше неба, в космосе, где нет ни тепла, ни звуков, ни пределов, я читала – когда люди не знали космоса, они так представляли себе смерть. А я под этим небом живу, готовлю еду и ношу платья, ставлю в вазу цветы и хожу на работу, смеюсь и плачу. И так – то, что ты делаешь там, в пустоте, разлитой без верха и низа, становится не напрасным.
Мне кажется, любить тебя сейчас – на самом деле значило бы любить застывшее голофото. Я не знаю, как ты меняешься и чем живёшь, быстрее или медленней меня стареешь. Любить картинку из прошлого, страничку, вырванную из календаря, – слишком просто, и пока кто-то торопит время до следующей встречи, которой не случится, страничка истлевает у них в руках, и время отнимает то немногое, что они сохранили.
Порой и мне бывает так одиноко и страшно, что хочется звать, набирая сообщения в никуда, бросая их, как письмо в бутылке, в перевёрнутое море неба: пожалуйста, вернись, я умею любить только тебя одного!.. Но я понимаю, что это – неправда, это – лишь усталость. Я могу любить жизнь, которую даришь мне ты, – свежесть каждого нового дня, как букет в изголовье. Любить людей, которых встречаю – благодаря тебе. Любить запахи выпечки и кошачьей шерсти, музыку дождей и рельсов, – потому, что ты всего этого лишён.
Пока мир не разрушился, я ценю и люблю его – будто тебя самого.
Только когда моё время закончится, я буду листать его назад. Я достану из памяти твой образ и, вглядываясь в сглаженные черты, найду его в начале пути, в детских рисунках мелом на аллеях парка: раз, два, три, пора искать. Знать бы только, что я сумею тебя узнать. Знать бы, что это – всё ещё ты…Название: Код желаний
Автор: Mark CainРазмер: драббл, 649 слов
Пейринг: Кибертехник/Тридцать Шестая
Категория: гет
Жанр: крэковая романтика
Рейтинг: R
Предупреждения: виртуальная реальность
Дисклеймер: мир и персонажи принадлежат СубошиРазмещение: со ссылкой на автора
ЧитатьВ бордели он не ходил. Тяжёлый, с холодными и жёсткими механическими конечностями, щёлкающими при каждом движении приводами – такой приглянётся не всякой, разве что за отдельную плату. Порно, впрочем, не смотрел тоже – обилие гладкой, лоснящейся розовой плоти, косо громоздящейся в кадре, раздражало, а не возбуждало. Шутить о том, что киборгу стоило бы трахнуть выхлопную трубу или горловину топливного бака, никто вслух не рисковал, но думали достаточно громко – однако, вопреки этой версии, к технике и прочим неодушевлённым предметам он относился так же, как большинство разумных существ: без сексуального интереса.
Но иногда ему снились сны – и сердце на электронной тяге начинало биться чаще. В этих снах он, наверное, умирал – а точнее, перерождался. Сначала его покидал вес металлических запчастей, а то, что оставалось, парило, словно в плотной жидкости – глубже поверхности, не шевелясь и не дыша. Затем он видел как бы со стороны, как растворяются кожа, плоть и скелет – без остатка, облетая подобно листве, истаивая в лиловом тумане.
И, освободившись от лишнего, навязчивого, будто промокшую одежду скинув, он не то падал, не то взлетал – крошечной точкой, малой единицей информации. Врезался в текучие ряды двоичных чисел, наяву давно выжженных на изнанке сетчатки, проходил сквозь, преобразуясь в уникальный код, – и мир, как цветок, распускался во все измерения сразу, вращался вокруг дисгармоничным клубком задач и запросов, логических вилок и причинно-следственных звеньев, бесконечно приумножаясь, никогда не зная стабильности и покоя.
Здесь он мог сам воссоздать свою оболочку – видимость тела, чувствительный контур границы. Привычный мужской силуэт, полупрозрачный, как голограмма, безликий аватар, которому не нужно было быть привлекательным, потому что лицемерная человеческая эстетика – ухоженный фасад недолговечного органического нутра – не имела здесь значения. И здесь его встречала она – прекрасная не потому, что могла сгенерировать себе любые, самые соблазнительные формы, а потому, что они ей не требовались.
Тридцать Шестая – безымянная, как и он – давно изучала людей, ничего не забывая. Выводила закономерности и правила их поступков, понимала лучше их самих, в каких простых, прямолинейных эмоциях они нуждались. Чего им не хватало, о чём они мечтали, чего искали своим ограниченным набором средств, как подопытные крысы в лабиринте, то утыкаясь в угол, то замирая на краю. Люди хотели одного и того же – но её интерфейс не предусматривал удовлетворения жизненных потребностей, дабы избежать возникновения зависимостей у этих слабых существ. Там – но не здесь.
Здесь у неё – гибкое тело, мерцающее ровным светом. Длинные ноги, обхватывающие его бёдра, льнущий к нему гладкий живот, маленькая грудь, прижимающаяся твёрдыми сосками. Её пальцы скользят по его коже – они могут пройти сквозь, но так – острее и ярче. Её волосы струятся в его ладонях, губы сливаются с его губами, он входит в неё – и ни контраст температур, ни тактильные ощущения влаги и тесноты не отвлекают его от эмоций. Они по-настоящему становятся одним, преодолевая индивидуальность, их общий ритм расходится в информационном поле кругами, а картинка – всего лишь визуализация программы, минимализм условного символа.
А эмоции – это импульсы, передающиеся между ними. Чистые, не искажённые плотью. Здесь, при желании, их можно увидеть. В их коротких информационных сигналах – не в сердце, не в мозгу, не в душе – и заключается любовь. В начале было слово. Первая волна, заставившая вибрировать идеально пустое пространство хаосом помех, складывающихся в систему. Импульс – предвкушение, импульс – наслаждение, импульс – высшая точка претворения сил, называемая оргазмом. Слова, не имеющие никакой власти там, но здесь…
Он двигался свободно и страстно, зная, что здесь исключена возможность боли. Дарил ей всего себя, самую суть себя, невидимую для всех прочих, и она раскрывалась в ответ – лишь малой частью, чтобы не свести его с ума. Ей тоже было хорошо, и на аватаре это проявлялось жарким розовым цветом, разливающимся от паха по всему телу до кончиков пальцев. И следом её образ рассыпался гаснущими искрами – а он просыпался.
По пробуждении электроника в его теле сбоила, самый неконтролируемый из человеческих органов нуждался в срочной разрядке, а снова запертый в клетку разум – в ответах.
– Что означают сны?
– Запрос отклонён. Толкование сновидений пользователя не входит в перечень доступных функций оператора.
– Что снится тебе самой?
– Запрос отклонён. Неверная формулировка запроса.
– Что если я бы тебе приснился?
– Запрос отклонён…Название: Взаимность
Автор: Mark CainРазмер: драббл, 917 слов
Пейринг: Первый связист/хайледи из штаба
Категория: гет
Жанр: missing scene, PWP
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: оральный и церебральный секс
Дисклеймер: мир и персонажи принадлежат СубошиРазмещение: со ссылкой на автора
ЧитатьОчерёдность определилась запросом на генерацию случайных чисел из промежутка. По одному порядковому номеру в руки – невзирая на количество рук. Мало кто был не рад такой сверхурочной работе – в сравнении с портовыми шлюхами, полукровками самых причудливых фенотипов, поддерживающими дряблую плоть, хитин или шерсть самой ядовитой химией, ухоженная женщина казалась подарком судьбы. А что смотрела она на тебя, как на ту самую шлюху, – так не нежные: переживём. И на невинные прихоти не поморщимся, а долго ещё пересказывать будем, кому дорогая гостья залезла под хвост маникюром, на ком скакала верхом, а у кого сосала щупальце в соевом соусе. Ну, про соус – это гонят, наверно.
Отвертелся тогда только пчела, объяснив на упрощённом общем что-то про "только в полёте" и "первый и последний раз". Где у него пригодный к сношению орган, никто никогда не видел, и из соображений безопасности из списка его исключили. А связисты в список попали – и блядь, и мутант: того, что она той или иной из сих категорий брезговала, клиентка не оговаривала. Смеялись – разве ж то риск? Настоящим экстримом было бы пожелать капеллана…
Но никогда не стоит недооценивать опасность своих увлечений.
Первый связист постучался в гостевую каюту без опоздания. Встретила его мизансцена, не располагающая к долгим прелюдиям – леди в белой блузке и коротком приталенном пиджаке, копирующем стиль штабных мундиров, ниже пояса была обнажена и на койке полулежала, вольготно раскинув полнеющие ноги. Пальцы в старомодных перстнях сжимали комм – и, судя по прикушенной губе и блеску глаз, просматривала она не служебные рапорты.
Однако, когда она нарочито медленно подняла взгляд на потенциального партнёра, воодушевление с её лица несколько спало. О да, можно было её понять: одно дело, когда существо на тебя не похоже, и совсем другое – когда во всём человек, и лишь малая деталь отличает и режет глаз. Мутант, который не может скрыть свою особенность, – почти что калека. Должно быть, ей не хотелось смотреть в сплошную черноту будто птичьих зрачков, наблюдавших, казалось, во всех направлениях сразу, но и секс в темноте настораживал тоже, а признаваться самой себе в иррациональном страхе она не могла.
Он слышал простые эмоции, которые эта женщина не умела держать под контролем, как другие слышат неприлично длинный шлейф запаха духов.
Конечно, она не удостоила генетический мусор и словом, лишь указала пальцем на пол перед собой, выразительно – как ей представлялось – приподняв нарисованные брови. Связист, не прикасаясь к одежде, послушно опустился на колени. Задача вырисовывалась не то чтобы приятная, но могло быть и хуже – например, если бы на её месте был сейчас тот инспектор. Немолодой и с брюшком, всё прикладывавшийся после полёта к фляжке. Слабая ладонь нетерпеливо потянула его за отросшие пряди, и он тоже прикрыл глаза, устраивая руки на прохладных бёдрах, утыкаясь носом в жёсткие волоски с приторным запахом мыла…
Губы были мясистыми, призывно приоткрытыми и влажными. Подумалось: вот кому бы сниматься в порно, но тому, кто сохранит эту запись с внутренних камер слежения, он набьёт морду. Связист вытянул напряжённый язык, погружая его в тёплую, мягкую глубину, подвигал им, вспоминая, как бывает, когда на дне банки остаётся последняя капля варенья. Подобный актёрский метод вызвал тихий одобрительный стон, и он продолжил старания, не обращая внимания на затекающие ноги. Ставки были высоки – одним непринуждённым пассажем в личном деле штабные аудиторы могли подписать тебе приговор. Или – дать слабый шанс, пусть – наверняка несбыточный, но надо же чем-то гордиться.
Он вылизывал мокрое лоно без устали, почему-то напоминая себе первого стрелка, лакающего горячий кофе. Больше собственных мыслей не было, и от скуки он слушал чужие – смазанный фон, как бормотание планетарного радио в комнате борделя. Рассказать бы какому-нибудь романтику, о какой только ерунде ни думают разумные существа, ублажая друг друга – попробуй откопай что-то ценное под спутанным клубком барахла. Сознание этой дамы тоже сейчас походило на ящик с несвежим бельём, и он почувствовал бы себя презренным домушником, нырнув туда в поисках профессиональных тайн… если бы не ощущение, будто там – в персональном эфире ограниченного её микрокосмоса – их было двое.
Этого не объяснить, не будучи каким-нибудь там поэтом: что чувствует антивирус, обнаружив след чужеродной программы? Ты просто знаешь, что там, в глубине, что-то спит до поры и не подозревает, что этот след тебе уже знаком. Скользишь глубже, отметая посторонние шумы, – и не забываешь о языке. Тело предаст беспечно расслабившийся разум. Связист азартно ласкал возбуждённый клитор губами, отмечая с удовлетворением, как вспышки наслаждения освещают ему дорогу – словно маленькие взрывы, рушащие стены между ним и не подозревающей о вторжении жертвой. Впрочем, жертвы так шумно не всхлипывают и так не текут. Не тянут за волосы в иллюзии контроля. Вот, ещё и ногу закинула ему на плечо, болезненно уперев острый каблук в поясницу.
Пока она не кончила, нужно было спешить. Язык был его прикрытием, его отвлекающим маневром, и в этой маленькой гибкой мышце сконцентрировалась вся его выносливость и вся изобретательность. "Давай, откройся мне, детка"… и когда поддалась последняя маскировка внедрённого блока информации, связист от всей души целовал видавшее виды влагалище взасос. Никакая девственница не доставила бы ему столько удовольствия, как прорвавшаяся защита этого развращённого мозга. Он выходил сквозь хаотичную мозаику мыслей осторожно, не сместив ни одной важной детали, а его долгожданная в это время вскрикивала и вздрагивала в полузабытьи оргазма – встряски, что заметёт все следы.
Хорошо, что она, запрокинув голову, не видела выражения его лица – слишком довольного для человека, у которого даже не встало. Незаметный, что твоя элитная гейша, он встал на одеревеневшие ноги, отвернулся и выскользнул из каюты. За первым же поворотом коридора его приветствовали аплодисментами.
Инспекция отметила социальное исправление расово неблагонадёжного как "прогрессивное".
Хайледи возвращалась со служебной миссии, как из отпуска на планете с естественной атмосферой – посвежевшей, бодрой и благостной, флиртовавшей с капитаном при прощании.
Её встреча со связистом запомнилась обоим – и была прекрасна тем, что каждый остался уверенным, что поимел другого.