Драббл назван по всё той же заявке Кышь, на которую были написаны "Лучшие годы".)

Название: Мирное время
Автор: Mark Cain
Размер: драббл, 907 слов
Канон: Маска Зорро (1998)
Пейринг: Диего де ла Вега/Рафаэль Монтеро
Категория: слэш
Жанр: драма, PWP
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: преканон, но все являются совершеннолетними
Размещение: со ссылкой на автора

Вокруг цветут какие-то колючие мохнатые кусты - Диего говорит, они зацветают раз во много лет и предвещают нечто особенное, Рафаэль так и не запомнил, как они называются, знал только, что местные наверняка умеют даже их превращать в алкоголь.
Рафаэль так и не научился считать себя "местным" - в отличие от Диего.
Они приезжают сюда в сиесту - это их тайное место, обнаруженное Диего вдали от дорог, по которым в густых тучах пыли и мух тащились пеоны на своих мулах. Отпускают лошадей, потемневших от пота, и расстилают плащи в тени высокого валуна, словно отколовшегося от прерывистой цепочки гор и укатившегося в пустыню. Разлитое в воздухе полуденное солнце колышется, обтекая это убежище, как густое золотистое масло, убаюкивает ароматом высушенной травы. Рафаэль щурится на горизонт, кажущийся таким близким, на низкое небо с неподвижными штрихами облаков. Диего протягивает ему оплетённую бутылку.
- Вот Калифорния, - Диего всё время что-то объясняет, даже чертит на песке. - Здесь же есть всё необходимое для жизни. Земля... пастбища. Океан. А люди нищие, потому что не могут всем этим пользоваться. Потому что мы - колония. Понимаешь?
Рафаэль распускает волосы, по дворянской моде завязанные лентой в хвост. Диего, словно простолюдин, пострижен коротко, чёрные волосы отливают муаром, как шкура его жеребца. Рафаэль делает глоток согревшегося красного вина, перебирает его на губах, бархатисто-терпкое, и слушает вполуха, глядя, как под распахнутым воротом белой рубахи Диего капли испарины скатываются на загорелую грудь.
- Если ты станешь губернатором, крестьяне наконец прекратят жаловаться на жизнь, - усмехается Рафаэль, лениво выговаривая слова, он вообще не понимает, при чём здесь чья-то бедность, когда у них есть этот прохладный камень за спиной и этот горячий душистый воздух, ласкающий лицо, как лепестки диковинного огненного цветка. - Начнут работать и разбогатеют, как кронгерцоги.
- Пусть лучше губернатором станешь ты, - возражает Диего. - Ты лучше образован, ты повидал жизнь за океаном. Но это всё бессмысленно, - он тут же отмахивается, не позволяя возразить, хотя Рафаэль только улыбается, смотря на отброшенные в сторону шляпы и подумывая избавиться от тяжёлых сапог. - Надо бороться, Рафаэль. Доказать, что мы не покорные рабы и хотим жить по собственным законам. Что нам не нужна чужая власть и мы готовы умереть за свободу. Партизанская война...
Рафаэль слушает его глубокий журчащий голос и не слушает слова. Рафаэлю хочется сказать, что в случае войны эту пустыню, простирающуюся перед ним, как выгоревший холст с яркими пятнами цветущих кустарников, растопчут и зальют кровью. Что мирные крестьяне, у которых есть хозяйство и семья, не пойдут сражаться с солдатами, а тех головорезов, которые согласятся, и близко не стоит подпускать к оружию, а лучше - вовремя отправить на виселицу. Рафаэлю хочется сказать, что если Диего умрёт - за свободу или ещё за какую-нибудь выдуманную будуарными романтиками чепуху, - всё это больше не будет иметь никакого смысла: ни разморённые кони, ни крепость вина, ни беспечная щедрость солнца. Но губы сладко слипаются, и он молчит, а когда Диего останавливается, чтобы перевести дух, с неожиданной для себя серьёзностью произносит:
- Нет, не бессмысленно. Когда-нибудь я смогу подарить этой земле независимость, надо только немного подождать. И подарить эту землю тебе - такой, какая она есть сейчас. Разве нужно в этом, - он обводит рукой сужающийся вокруг них островок тени, имея в виду всё, до чего дотягивался взгляд, - что-то менять?
Диего посмеивается, нетерпеливо качая головой. Рафаэлю мир, который Диего ему показал, кажется иллюстрацией к книге сказок. Но Диего хорошо знает, какая у этой картинки изнанка.
- Всё меняется, - отвечает он, зло хватая бутылку за горлышко. - Всё в наших руках. Ты просто боишься. А пока мы тут прохлаждаемся, произвол проклятых офицеров...
- Замолчи, - приказывает Рафаэль и целует его жёсткие сжатые губы.
В конце концов, думает Рафаэль, они оба желают одного и того же, а значит, им не о чем спорить.
Диего глухо ворчит и перехватывает инициативу, всё же вспомнив, для чего они приезжают сюда, подальше от посторонних глаз и ушей. Рафаэль едва успевает утвердить в песке донце недопитой бутылки, когда опускается спиной на плащ и подставляет Диего упавшие на шею брызги вина. Тот выпивает их, прикусывая кожу, крепко удерживает вздрагивающее тело, стаскивает узкие брюки для верховой езды с его бёдер.
Всё меняется, но Рафаэль не хочет верить в то, что и это однажды изменится.
Он просто позволяет Диего широко развести ему ноги в стороны, грубовато прикасаться и мять сильными пальцами, сжимать поднявшийся член, как рукоять кнута, играючи доводить до мучительной горячки неутолённого возбуждения. И брать его таким - разложенным в самой уязвимой и открытой позе, покорным и податливым в его руках, жаждущим принадлежать ему. Диего торопится, и Рафаэль, охнув от обжигающей боли, представляет его похотливым разбойником, прячущим в пустыне похищенную жертву, но уже слышащим за спиной шум погони. Член Диего пронзает его, словно клинок, заполняет до краёв, обездвиживает, рвётся всё глубже с каждым толчком, всё быстрее - словно тот боится не успеть.
Диего смотрит на него невидящим взглядом, Диего с оттяжкой ударяет бёдрами по облюбованному заду, вгоняя твёрдый член так туго, что Рафаэль стонет взахлёб. Диего вымещает на нём весь свой пыл, вскормленный этим буйным солнцем в этом диком уголке этого угловатого и неприветливого земного шара. И пока на этой земле - любимой Рафаэлем и чужой для него земле - мир, этот пыл больше некуда девать.
Диего выпускает его досуха опустошённым, измождённым, пропахшим его телом, присвоенным следами его поцелуев, больше похожих на укусы, следами его пальцев. Рафаэль одевается, стягивает лентой растрепавшиеся волосы, первым садится в седло. Когда они возвращаются, солнце уже остывает расплавленной медью на крышах, звенят цикады, и запахи цветения густеют, пьянящие и настоявшиеся, как вино в забытой под валуном дорогой бутылке. Диего что-то говорит, Рафаэль не слышит, вспоминая его дыхание и пульс в тот момент, когда они двое были одним, и чувствует, что этот мир он не отдаст никому. Даже Диего.

Продолжая лето под знаком хуманизаций...

Название: Если б я имел коня
Автор: Mark Cain
Размер: мини, 1040 слов
Пейринг: human!Торнадо/Зорро
Категория: слэш
Жанр: юмор, PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: невозможно представить Зорро без его преданного, но не всегда покорного друга
Предупреждения: AU
Размещение: со ссылкой на автора

- Что за имя такое - Торнадо? - недоверчиво и насмешливо прищурились глаза под чёрной маской.
- А что за имя такое - Зорро? - нагло парировал тот, разглядывая своего загадочного спасителя.
Зорро, в свою очередь, украдкой любовался Торнадо. Смуглый андалусец с непокорной гривой вьющихся чёрных волос, и впрямь напоминающих смерч, попался на глаза Зорро, когда его тащили через рыночную площадь сразу несколько запыхавшихся солдат. Незнакомец яростно рвался из пут, ругаясь и дико сверкая глазами из-под густой чёлки. Зорро часто освобождал каторжников, но на сей раз от него потребовалась лишь небольшая помощь - едва почуяв запах свободы, Торнадо сам с лёгкостью раскидал вооружённых противников и даже прикрыл его спину в неравном бою. Удирали они вместе - Зорро едва поспевал за стремительным беглецом, но поймал себя на смутном ощущении, что может ему доверять.
Торнадо не был похож на обычного разбойника из бывших работяг - приземистых, обросших, грубоватых. Породистые черты лица и гордый, независимый нрав выдавали благородное происхождение, но Торнадо о своём прошлом разговаривать не желал - хмуро отмалчивался, почёсывая светлеющие на хребте рубцы от кнута. И всё же Зорро чувствовал, что найдёт в этом человеке и умного собеседника, и ловкого партнёра по ночным вылазкам. Тем временем под его кровом Торнадо отъелся, дразнил его видом холёного мускулистого тела после каждого купания, называл "хозяином", страстно желал отблагодарить - и остался, вполне по собственному желанию.

- ...Потом я свистну, и ты появишься, - вдохновенно объяснял Зорро подробности их первого совместного неожиданного маневра.
- Я тебе собака, что ли? - Торнадо фыркнул, помотал головой в знак несогласия и, давая понять, что дальнейшие обсуждения его не интересуют, потянулся за яблоком. Зорро с обречённым вздохом пронаблюдал, как белозубый андалусец аппетитно захрустел добычей, и невольно улыбнулся. Раз его партнёр был так уверен в успехе - быть может, никакого плана и не требовалось.
В итоге на дело они пошли вдвоём. Гвоздики на подкованных сапогах Торнадо звонко цепляли булыжники мостовой при каждом шаге, заставляя Зорро нервно озираться - казалось, их слышно по всей округе. Однако Торнадо чувствовал себя словно в родной стихии - и, едва они перелезли через забор самой роскошной гасиенды, куда-то исчез, растворившись в сумерках.
Уйти незамеченным Зорро, как обычно, не удалось: поднялся переполох, забегала охрана, пришлось отбиваться, прибегая к подручным предметам вроде ваз и канделябров, и перепрыгивать с балкона на балкон, рискуя зацепиться развевающимся плащом за кованую решётку. Наконец, неуловимый мститель в чёрной маске оторвался от преследователей и, готовый покинуть гнездо порядком напуганного врага, протяжно свистнул. Никакого результата. Как перегревшийся соловей, Зорро просвистел ещё раз, потом ещё...
После третьей трели Торнадо, умывавшийся прохладной водой из стоявшей во дворе бочки, нехотя оторвался от своего занятия и потрусил к замершему в тени галереи Зорро.
- На что это ты здесь время тратишь?.. - Торнадо при свете луны увидел красовавшийся на свежей штукатурке кривой росчерк буквой "Зет" поперёк колонны и заливисто заржал. - Вот за эту закорючку ты и прославился? Давай делать ноги, художник.
- Ты бросил меня одного! - обиженно заявил Зорро на бегу. Насмешки Торнадо над его манерой эффектно преподносить своё появление и исчезновение его задевали, но признаваться в этом он стеснялся.
- Не "бросил", а учу обходиться собственными силами, ты уже большой мальчик, - наставительно возразил ничуть не запыхавшийся Торнадо. - Не всё же мне на тебя пахать.
Зорро только потом заметил, что заплечный мешок, который Торнадо на себя навьючил, порядком потяжелел. Перехватив взгляд компаньона, тот заговорщицки подмигнул и извлёк на свет две небольшие шкатулки.
- Драгоценности здесь, - сообщил он, поставив перед собой первую. - А здесь письма.
- Зачем письма?.. - слабо пробормотал шокированный Зорро. Торнадо с жалостью посмотрел, как горе-герой изменился в лице - и без маски мать родная не узнала бы.
- Чему тебя вообще учили?.. А, можешь не говорить. Стрелять хлыстом папиросы, вырезать шпагой сердечки из бумаги и прочие цирковые фокусы, да? И ещё хорошие манеры. Сеньорита, позвольте вашу ручку, же не манж па сис жур. Ты уверен, что это тебе поможет защищать невинных?
Зорро мрачно молчал.
- Письма - значит, шантаж! - жизнерадостно закончил Торнадо, потрясая вынутыми из шкатулки документами.
Зорро застонал и накрыл лицо ладонью.

Неуёмный энтузиазм Торнадо пришлось держать в узде, дабы он не привёл их обоих на виселицу. В отместку скучающий взломщик всё чаще задерживал Зорро, неубедительно взывающего к его патриотическим чувствам и ссылающегося на беззащитных вдов и сирот, дома на всю ночь. Каждый раз, когда гарнизон вздыхал с облегчением, никто не подозревал, что обязан спокойствием тем вздохам и стонам, что издавал Зорро в постели со своим ручным ураганом. А то и прямо на сеновале, где гораздо больше нравилось ночевать Торнадо.
Зорро предпочитал начинать в позе наездника, но рано или поздно оказывался опрокинутым на спину и подмятым поджарым телом темпераментного андалусца. Длинные пряди, иссиня-чёрные, как вороново крыло, падали ему на лицо, чуткие ноздри Торнадо раздувались, вдыхая запах двух разгорячённых тел, и Зорро проводил ладонями по атласной коже, чувствуя, как под ней перекатываются мышцы, пришпоривал бёдрами тугие бока. Торнадо, неутомимый, неукротимый, брал его нахраписто и жадно, входил резкими сильными толчками, загоняя крупный член так глубоко, что у Зорро из глаз сыпались искры.
Когда его "хозяин" уже изнывал от возбуждения, обняв его за крутой загривок и хватаясь за спутанные волосы, разохотившийся Торнадо лишь ускорял темп, ходко и звучно охаживая его крепкий и узкий зад, о котором грезило немало сеньорит, да и сеньоров, должно быть, тоже. Зорро хрипло смеялся, называя его жеребцом, а Торнадо в ответ всаживал ему до упора, вырывая сдавленные крики, которые подстёгивали двигаться, закусив удила, всё быстрее и яростней. Жаркая животная страсть Торнадо позволяла Зорро наконец забыться - с ним не нужно было притворяться, осторожничать, менять маски, с ним можно было быть самим собой. Как хорошо, что он не завёл в качестве слуги какое-нибудь невинное бессловесное создание...
В финале этой долгой бешеной скачки оба тяжело дышали - и взмыленный Торнадо с багровеющими следами чужих ногтей на плечах, и распластанный Зорро с раскинутыми ногами и влажным пятном под натруженным задом. Всё тело сладко ныло, и мчаться кому-то на помощь Зорро в такие моменты не заставил бы и глас небесный. Беспощадный Торнадо же был готов продолжать хоть до утра, и речи Зорро о справедливости на него не действовали.
- Хотел бы и я объездить тебя хорошенько, - в очередной раз мечтательно произносил он, поглаживая Торнадо по крупу.
- Сумеешь оседлать и удержаться? - усмехался тот, и в его больших чёрных глазах поблёскивали знакомые дикие чёртики.
Зорро лениво жмурился, потягивался и перекатывался на живот. Он знал, что в рукопашном бою Торнадо нет равных. Но не сомневался, что во время одной из их тренировок однажды сумеет взять верх - это была одна из немногих вещей, учиться которым у Торнадо было действительно приятно и полезно.

Это был последний пост деанона. Куда теперь всю эту макулатуру? Не на фикбук же...
И запилить ли фмоб "ваш и мой персонаж", или я слишком мало канонов охватываю для этого?
А с ЗФБ поступлю просто: приду в ту или иную команду, только если уже напишу хотя бы одну работу в ворде. Но, скорее всего, поленюсь.