Вчера в четыре утра профессор О.А. закончила слать мне в скайп свои стихи. Сегодня в это же время я начинаю их выкладывать - во-первых, потому, что хистори теряется, и с бумажками из чайной коробки может что-то случиться, а О.А. может так никогда и не издать сборник. Во-вторых, потому, что было бы эгоистично с моей стороны не делиться прекрасным.
Вот так иногда подумаю, а не зарифмовать ли чего, или не выложить ли старые стихи. А потом понимаю, сколь жалки мои потуги в сравнении с тем настоящим, естественным, как дыхание, что пишут люди вокруг меня. Да, в последнее время таких людей вокруг меня прибавилось. Да-да, я про вас.)
Выкладываю без строфики, как оно и было в скайпе, - мне кажется, так лучше.
Напоминаю на всякий случай: не для перепоста в открытый доступ (включая цитатники)!

Ничего не хочу понимать, и не знаю, о чем выНичего не хочу понимать, и не знаю, о чем вы, господа, убеждаете дам в танцевальном кругу, это будет, как красная масть, как выигрыш в червы - остального, mes Notres Dames, обещать не могу.

Это надо носить в себе, надо скрыватьЭто надо носить в себе, надо скрывать, каждый день - как засохшую корочку отрывать, каждый раз не забывать прикладывать лед - понимая уже, что поздно - не заживет.

Я умолкаю и ни о чем не молюЯ умолкаю и ни о чем не молю, так обнаженно и бесконечно плохо - пойду за зеленью, рыбу тоже куплю, но как быть с Блоком, как примириться с Блоком, который знал яичницу и зарю, который только ее и умел готовить, а я все пытаюсь, о чем-то пытаюсь спорить, и много лишнего жду, пишу, говорю. Но зелень запахнет, и рыбы обжаренный бок устроит во мне короткую передышку. Смеется Бог, о котором думает Блок, сгребает меня... и прячет к себе подмышку.

Я ведь не такая - мне бы подышатьЯ ведь не такая - мне бы подышать, мне бы звон Китая бросили в кровать, мне бы вонь Венеции - в ванной комнате, или светлой Греции - в полной темноте, мне бы так, чтоб не было холодно и больно - и тогда на небо я посмотрю спокойно.

Да, я беда, но что мне остаетсяДа, я беда, но что мне остается, когда на самом темном дне колодца я вижу отражение луны, смотри туда, и ты увидишь тоже, что в настоящей жизни быть не может, живет, молчит и безнадежно гложет - и дарит сны.

Устроим себе беспощадную прелесть огняУстроим себе беспощадную прелесть огня, и завоюем степь незнакомой земли, и согласимся все это понять, принять, и оседлаем легкие корабли, и поплывем до как там еще - зари? и обретем чего там еще - покой? Поговори со мной, просто поговори, и прикоснись чем там еще - рукой?

Жду не приговора, а судаЖду не приговора, а суда, пусть он будет скорый и неправый, это - словно острая приправа миру, принесенному сюда, миру, за который можно дать самую возвышенную цену, а свою последнюю измену я сумею как-то оправдать. Но простой колодезной воды страшно и немыслимо отведать - но не в ожидании беды - а, скорей, в предчувствии победы.

То, что все время болит, замирает, смеетсяТо, что все время болит, замирает, смеется, где-то и кем-то, наверно, зовется - душа, она хороша, она, никуда не спеша, слетает к тому, что разумом вечно зовется, но встречи не выйдет, он будет стоять до конца на страже того, что бесстрастно, отчетливо видит, всего, кроме света ее золотого лица, кроме нее - и поэтому встречи не выйдет.

Буду долго бояться, каяться и терпетьБуду долго бояться, каяться и терпеть, а потом я начну смеяться и пробовать полететь. Можно еще помучить и в угол загнать меня - но что ж никого не учит доля Коростеня? Мои послушные птицы, мой золотой пожар, отравленные гостинцы - это последний дар, это бездонный омут, куда не хочу смотреть, это - последний опыт попробовать - полететь.

А эта простая боль - только и значитА эта простая боль - только и значит, как долго она по миру идет и плачет, как просит она Того, кто всегда под сердцем, дать нам опереться, а может, и обогреться, или хотя бы на это надежду дать - такая вот доля, такая вот благодать.

Лучше всего пока получается смертьЛучше всего пока получается смерть, но знаешь, уже и вечность недалеко, пара шагов - и постараюсь суметь, чтобы и нежность высвечивалась легко, ну а потом и любви настанет черед, и под нее придется мир создавать. Так и пойдет, так и пойдет вперед Творец и Спаситель навстречу кресту опять.

Если плохо - это всегда ко мнеЕсли плохо - это всегда ко мне, и никак иначе, на моем давно засоренном дне никто не плачет, все только качаются на волнах и опять смеются, на моих поворотах и бурунах корабли не бьются. Я теку от вопросов, впадая туда, где есть ответы, и сколько помню себя, всегда называюсь Лета.

Я такое поняла про любовьЯ такое поняла про любовь, я такое про нее поняла, что моя довольно жидкая кровь стала режущим осколком стекла, стала лишь воспоминанием дня, когда кто-то там кого-то зачал. Больше нет любви внутри у меня - есть понятия концов и начал. Но так пахнет остывающий мир, так на небе прорывается Рай, что я слышу, как мне шепчет эфир - ты устала, так пойди - поиграй.

Я ни на что, ни на что не имею праваЯ ни на что, ни на что не имею права, и даже не думаю - как это - мыслить здраво, и только сердце, которое где-то слева, и только вечность, которая как-то справа, и переплетение жестких твоих костей - посередине - единственная оправа для невозможной, выпившей всю отраву, легкой, взлохмаченной - для головы моей.