Кориолан (2014)
Театр "Donmar Warehouse" (Лондон)
Сразу скажу, дабы не заставлять никого читать длинные тексты: "Кориолан" не оправдал моих ожиданий. Более того, он не оправдал своих обещаний: трансляция началась с пролога, в котором нарезкой кадров чередовались бананы (их когда-то хранили на складе, в котором обосновался театр) и протестные демонстрации, как бы намекая на злобу дня.
Когда на экране возникла говорящая голова Хиддлстона, я, как и ожидал, поначалу не мог ничего расслышать из-за воплей заполненного зала - по сути, это была большая фэндомная встреча, на которой каждый узнавал каждого. Заглушив звук, публика сама же начала скандировать "гром-че, гром-че!", но, наконец, успокоилась, и до меня дошли пространные разглагольствования создателей спектакля. Они-де вдохновлялись граффити на стенах (слайды), беспокоились о возвращении фашизма (снова нарезка и бурная реакция зала на кадры с отечественными националистами) и просматривали видео драк в парламентах всего мира (наибольшее впечатление на них, конечно, произвели записи из России). Как правило, в столь многословных прологах нуждаются только те спектакли, которым сказать решительно нечего.
С эпохой режиссёр так и не определился - джинсы и платья соседствуют с доспехами и мечами (точнее, мачете), но это полбеды: ряд стульев в качестве декораций может позволить себе только спектакль с грамотной и оригинальной концепцией, каковым этот "Кориолан" не является. Тут на стульях сидят, ими швыряются об стену, с ними идут в бой вместо щитов - на уровне школьной самодеятельности. На стену проецируются белые лозунги на английском, она же служит для штурма - на взбирающегося по лестнице Кориолана сыплются комки земли и бенгальские искры, что, мягко говоря, не впечатляет. И - самое избитое: ребёнок, сын Кориолана, перед началом действия рисующий на сцене красной краской квадрат ринга, а в промежутках между эпизодами машущий игрушечным мечом.
Видно, что спектакль отчаянно пытается выезжать на визуалке: Кориолан выходит из взятого города, густо залитый кровью, которую потом смывает, отряхиваясь красными брызгами и демонстрируя скрупулёзно созданные гримёрами раны. За первый акт его успеют обсыпать и красными лепестками, и красными билетиками для голосования из урны, а при изгнании обкидают помидорами (по счастью, незнакомыми древним римлянам). Спору нет, Хиддлстон - прекрасный актёр, хотя большую часть времени ему приходится орать на оппонентов. Но ему одному спектакля не спасти, коль скоро всё остальное слито.
Дальше?Принадлежащие разному времени персонажи никак не согласуются друг с другом: Гэтисс играет сенатора современным государственным треплом, майкрофтом-лайт, в щёгольской жилетке, и настойчиво норовит обнажить или похлопать свой отнюдь не выдающийся живот только потому, что ему принадлежат реплики о желудке. А рядом с ним - типичный римский полководец Коминий, в соответствующем облачении, произносящий пафосные речи. Удачно смотрится, но также существует сама по себе мать Кориолана, доходящая до комизма в своём самоутверждении за счёт сыновних заслуг: все уже знают наизусть количество его ран, которые она считает и пересчитывает, предъявляя их, словно взятку, в надежде побыть матерью консула. Но жена Кориолана - убожество невыносимое: блондинка, взятая из какого-то датского сериала, служит только для того, чтобы вешаться на Кориолана с поцелуями да закатить парочку истерик, не будучи при этом способной ни выжать хоть одну слезу, ни вообще хоть что-нибудь сыграть.
Массовка переходит из сцены в сцену, и это было бы неплохо, если бы она давала себе при этом труд хоть немного перевоплощаться. Немного утомляет видеть и в качестве бунтующего плебса, и в качестве заседающего сената, и в качестве римских солдат, и в качестве вельсков - одни и те же мужские и женские лица, не меняющиеся, пардон за каламбур, в лице: орут они везде одинаково, и попробуй ещё угадай, кого они изображают в очередной раз. Из-за этого теряется главное: ощущение противоборствующих сил.
В итоге мне оставалось следить за Кориоланом. Он здесь, конечно, не "фашист", как его представили в прологе: да, он не доверяет плебеям (и у него есть на то основания), но не замышляет никаких репрессий, и вообще власть ему даром не сдалась. Он - честный служака, жертва обстоятельств, оказавшаяся меж молотом и наковальней: для одной стороны он - икона, для другой - жупел, и ни для кого - человек. Солдатам плевать на то, что их израненный предводитель меньше всего хотел бы выслушивать торжественные дифирамбы - венок на его голове нужен им самим. "Друзьям" и матери Кориолана невдомёк, что прямолинейного и несдержанного на язык солдафона лучше бы не делать консулом - они отказываются идти на попятную и вынуждают его ломать комедию, усугубляя ситуацию. Трибуны тем более не обращают внимания на то, каков Кориолан на самом деле: они требуют его смерти не потому, что он действительно плох, а потому, что победа над символом - самая желанная политическая победа.
Сцена сбора голосов у Хиддлстона - виртуозно иронична. Его Кориолан органически не приемлет навязанную ему традицию - не потому, что высокомерен и горд, и не потому, что кого-то презирает или ненавидит: просто потому, что отказывается унижаться. Противна потребительская позиция его избирателей: я заплатил своим голосом - значит, ты обязан меня ублажать. Вспоминается, скорее, народное отношение к актёрам, к артистам вообще, к спортсменам ("Что значит - снялся из-за травмы? Я купил билет, поэтому пусть выступает!"), чем доля политиков, которые обычно сами не гнушаются покупать голоса любыми средствами. Но проблема Кориолана в том и заключается, что он - не политик и тем самым даёт козыри своим врагам. И уже не важно, что будет сказано потом в его оправдание: он приговорён заранее только потому, что он - Кориолан.
Быть может, он мог бы отказаться от консульства с самого начала (если на время забыть канон), но Кориолан явно зависим от своей деспотичной матушки (при этом фактически не обращая внимания на жену) - что ещё сыграет свою роковую роль. Он вообще довольно мягок - и во вражде-дружбе с Авфидием в том числе. В первом акте они неубедительно дерутся в ринге - сначала на мечах, затем врукопашную, и когда Кориолан уже душит противника, их разнимают вольски (и позволяют Кориолану спокойно удалиться). Во втором Кориолан является в дом Авфидия преисполненный покаяния и падает перед ним на колени, а тот бурно радуется - обнимает его и целует к вящей радости зрителей, хотя в столь явных проявлениях и нет нужды: текст у Авфидия и так довольно двусмысленный. Кориолан от такой встречи офигевает, но остаётся неясным, доверяет ли он Авфидию по-настоящему, и искренен ли сам Авфидий или же планирует его использовать в том или ином смысле этого слова.
Если первый акт был затянутым, все кричали и хотелось его проспать (а у меня, как назло, именно сегодня не было сна ни в одном глазу), то второй акт спас-таки Хиддлстон, по-настоящему плачущий под длинный монолог своей матери, визуально преобразившейся в трагическую растрёпанную пожилую страдалицу в чёрном. Нельзя сказать, чтобы сам Кориолан преобразился в твердокаменного мстителя, которого бы вернули к человечности материнские мольбы, - нет, этого не было, он оставался прежним, даже ведя войска на Рим. Но именно этот, прежний Кориолан отказался от завоевания предавшей его родины и попрощался с семьёй, зная, что вольски ему этого не простят.
Но впечатление подпортила очередная добавка крови - инсценировка унизительно-пафосной (и так бывает) казни Кориолана. Он снова покаялся и снова сдался Авфидию, как и в первый раз, отдал меч и не оказал сопротивления, когда его попинали и подвесили за ноги на цепи, как свиную тушу. Палач что-то долго вырезал, пока Авфидий с видом маньяка держал жертву за руки, радуясь льющейся на его лицо крови. Не таким я представлял этот брутальный тандем - да и сам текст в целом, который куда глубже, чем история "плохого, но честного" парня, который получил по заслугам, но мы его всё равно пожалеем.
В антракте мне устно напомнили, что Хиддл - самый сексуальный мущщина в мире (бурные овации), и показали краткое интервью с режиссёром. Вопрос, почему все билеты распроданы и в зале так много верещащих школьников, снова вызвал у здешней публики вполне понятную реакцию. Госпожа режиссёр честно ответила, что всё дело в популярных актёрах, но добавила и про "новизну" истории - в том смысле, что-де никто догадывается, чем всё закончится (низкого же она мнения о начитанности своей аудитории). Почему бы ей не признаться, что ей так же до лампочки эта история, как и её зрителям, ночующим в очередях к кассе за билетиком "на Томаса"? Спектакль бы от этого не стал менее посещаемым, а я бы получил больше удовольствия, не ожидая от постановки высокого уровня.

Завтра - первый спектакль Маски по моему расписанию, но Маскбук в этом году накрылся медным тазом. С одной стороны, теперь мне не гарантированы ни попадание на спектакли, ни публикация текстов. С другой стороны, мне не придётся редактировать чужие тексты. С третьей стороны, редактура тоже приносила средства. Но я не унываю и буду рад, как в прошлом году, писать посты перед спектаклями (если будет куда и кому), писать о самих спектаклях, видеться с желающими до спектаклей. И смело подвину своё масочное расписание ради ещё парочки трансляций)