Завтра буду говорить с коллегами за новую пьесу, и не отвертеться.
Сижу думаю, что сказать умного, а говорить и нечего.
БуковкиУ современной драматургии я всё чаще замечаю три тенденции: либо она вообще не ставится, а презентуется в форме читки (проходят уже целые фестивали читок), поскольку зрелищной составляющей лишена в принципе. Либо она ставится самим драматургом (Вырыпаев) или при его непосредственном участии (Пряжко-Волкострелов). Причём ставится, как правило, однократно, поскольку вариативность прочтения также стремится к нулю.
В чём тут дело? В том, что драматург, отринув низменное ремесло говорить о том, что волнует зрителя, получил окончательный карт-бланш говорить о том, что волнует его самого? Между современной пьесой и постом в фейсбуке остаётся всё меньше разницы. Конечно, и Шекспир писал о своих современниках, и вовсе не стремился к тому, чтобы прославиться в веках. Ему нужны были денюжки, поэтому в "Гамлете" столько изощрённых убийств, а в "Ромео и Джульетте" все говорят о сексе. Зато мы без труда сможем представить героев этих пьес хоть сицилийской мафией, хоть хиппарями 70х, хоть высшими эльфами. То есть создать собственное произведение.
Творчество провоцирует на творчество.
В новой драме мент - всегда мент, узник Болотной - всегда узник Болотной, бомж - всегда бомж, а поп - всегда поп. Причём сферические в вакууме. Личностные качества у них отсутствуют, коль скоро это не созданные автором персонажи, а продукты информационного потока, зато социальные признаки (слэнг, шутки-мемы, любимые шлягеры, используемые гаджеты) сгущены до предела. Такой герой может вызвать у зрителя радость узнавания, но интерпретации не поддаётся. Нельзя просто так взять и переодеть омоновца в жандарма царской России, а проститутку - в гейшу.
Драматурги-блоггеры научились быстро реагировать на происходящее вокруг, умело преувеличивая увиденное: одни - минимально, с почти документальной объективностью, другие - до абсурда. Но неизменно боясь, что если сочинить историю самому, получится неправдоподобно, несовременно. Или же считая сочинительство занятием недостойным и примитивным.
Вот только вышеупомянутые социальные слои меняются ещё быстрее, чем пишутся пьесы. Смотришь - и ловишь несоответствия: так уже не говорят. В это уже не верят. Такого уже не существует. Театру приходится лихорадочно вносить поправки. В спектакле "БерлусПутин" менять боянные шутки про амфоры на шутки про стерхов, которые всё равно уже звучат боянно. А теперь, когда Путин развёлся, играть этот спектакль вообще не имеет больше смысла, так как сюжет был построен на доведённых до абсурда взаимоотношениях президента с супругой.
В итоге комедии Аристофана, - несмотря на то, что его персонажи, помахивая кожаными хуями, существовали в античных реалиях и шутили о политиках своего времени, - выглядят актуальнее, чем пьесы, написанные год назад. Аристофану надо было поразить публику полётом фантазии, чтобы в состязании с конкурентами взять, как олимпийский бегун, первый приз.
А современный драматург знает, что Золотую Маску ему дадут всегда.