Роден (2011)
Театр балета Бориса Эйфмана (Санкт-Петербург)
Белые фигуры движутся хороводом, словно бумажная гирлянда, в которой рука одного человеческого силуэта не отрезана от руки другого. Так проходят творческие идеи перед мысленным взором скульптора Родена в балете Эйфмана - по-хорошему режиссёрском, сюжетном и эффектном. Роден (Олег Габышев) выбирает из этих смутных образов, рассыпающихся при его появлении, словно от порыва ветра, одну хрупкую фигурку, ребячливую музу, пытаясь её приручить, сминая комок глины в ладонях, - будто вылепить. Одна из пришедших в мастерскую натурщиц не рождает в нём вдохновения - он лишь механически складывает тело в нелепо-сложную форму и, наконец, так и засыпает на поворотном круге своего станка. Но на следующее утро приходит она - Камилла Клодель (Любовь Андреева), которую сразу окружают остальные ученики. Она остаётся наедине с мастером и оказывается идеальной моделью - гибкое, пластичное тело повинуется ему непринуждённо и естественно, угадывая и выражая его замысел самим своим существом. Так скульптура, которую она воплощает, становится не отражением статики, а зафиксированным порывом. Укрытая тканью, она напоминает форму, проступающую сквозь мрамор изнутри.
С ней он танцует - а домой возвращается простым усталым человеком, опирающимся на трость. Его встречает любящая жена - Роза Бере (Нина Змиевец) - и смотрит, как он медленно ест. Её пластика - совсем иная, чем текучие, подстраивающиеся движения Камиллы: острая, несгибаемая, она не смогла бы впустить в себя пространство, каждое её движение - вовне, подчиняя, захватывая. И всё для того, чтобы оградить, защитить любимого человека, - но Роден её не замечает. Перед ним маячит, как вызов, глыба, составленная из множества скрытых в ней тел - неповоротливая, неподатливая. И он работает, с силой вытягивая наружу головы, руки, тела, - как по Микеланджело: отсечь всё лишнее, освободить узников камня. А рядом - над своим маленьким творением, куклой, трудится Камилла. Когда его многофигурная композиция готова, она драпирует скульптуру невесомыми белыми тканями.
Но это не история о "мужчине и женщине". Это история о скульпторе и скульпторе: и Роден, и Клодель творят в серых рабочих костюмах. Камилла не желает быть материалом или инструментом, подмастерьем или соавтором - она хочет быть самостоятельным автором, и первая размолвка происходит тогда, когда Роден посягает на её статуэтку. Нарастающее между ними напряжение изматывает Родена, но, пусть и страдая от ревности, на помощь всегда приходит Роза - снимает, как с креста, с решётки-паутины, в которой он застревает, словно пронзённый каркасом для скульптуры, укрывает зонтом от дождя, подставляет плечо, выносит на себе. И он выбирает её, остаётся с ней, - а создавая свои скульптуры, по-прежнему безошибочно узнаёт в череде образов свою белоснежную музу, которую, тоскуя, уже не может удержать.
Читать дальше!Тем временем покинутая Камилла пытается в одиночку повторить монументальный стиль своего учителя - прикладываясь к бутылке, бодро орудует резцом. Но критикам - кордебалету в зелёном с красными карточками - совсем не нравится её скульптура, неряшливая, диковатая, а Роден не защищает её от их нападок. Обвинив его в своей неудаче, Клодель уничтожает своё творение, и это похоже на убийство: под её ударами фигура оседает, съёживается, превращаясь обратно в бесформенный кусок материи. Отныне её собутыльниками становятся демоны, один из которых похож на гротескную карикатуру на Родена: он заставляет её двигаться при помощи своей трости, которую она выхватывает и пытается его убить. Как известно, Клодель сошла с ума, полагая, что Роден похитил её жизнь и талант. Безумие кружится вокруг неё хаосом слепящих огоньков, обрушивается на неё волной, вздымающей её на своём гребне, - необъятной, необузданной материей, с которой ей не справиться в одиночку. И, наконец, белый хоровод теней-идей увлекает её за собой, возвращая туда, откуда её вызвал гений Родена. Напрасно она тянет руку, уходя в небытие - он больше не вызовет, не выхватит её из этого сонма.
Так, под Равеля, Сен-Санса и Массне, разыгралась удивительно красивая драма, показав заодно, что можно буквально понимать тезис о "музыке, застывшей в камне" не только применительно к архитектуре, но и скульптуре в той же мере. "Роден" стал застывшим танцем - и оттаявшим на наших глазах, ожившим, чтобы рассказать, какие чувства и эмоции были вложены в скульптуры мастера. И пусть духи в белом - всего лишь пациенты психбольницы в ночных сорочках, увиденные Роденом, когда он в последний раз навещал Камиллу: вовсе не реальность, не быт способны отпечататься в камне, вплавить свой след в бронзу. Трагизм Родена и Клодель - неслучившаяся, недовоплощённая, недотанцованная гармония, прерванный творческий акт. Для творчества, как и для любви, нужны двое.