Коррозия

[marcuscain]

Вот и состоялась долгожданная игра по Скадриалу, один раз переносившаяся и, кажется, на добрые три четверти сменившая каст. Всё больше убеждаюсь, что ощущение взлёта игры на одном крыле - верная примета того, что как минимум мне огонь как поиграется.
Как я каждый раз говорю, - у всякого моего удачного персонажа должна быть либо любовь, либо идея (вера как частный случай идеи). Не всегда это прописано во вводной, но если какая-нибудь предпосылка есть - я выкручу её на максимум. Так Симонна стала не просто посещающей церковь Выжившего - больше для того, чтобы общаться с прихожанами: проповеди стали для неё тем, что вдохновляет и позволяет не сдаваться на выбранном пути, нередко опасном и неблагодарном (тем паче что учение о Выжившем - скорее философия, нежели религия в смысле культа). Ещё к прошлой дате игры эта женщина вытребовала с меня купить ей символ веры (и с тех пор у меня красиво висели рядом это золотое копьё - и серебряный щит, подаренный Сиршей). И это был тот случай, когда с чисто сюжетной точки зрения игра ничего не потеряла бы, если бы Симонны не было: она не обладала никакими уникальными знаниями, а её навыки были полезны только для неё самой; но с игроцко-персонажной точки зрения получилась потрясающая история. Симонна начинала игру с мыслью, что нужно непременно найти и остановить маньяка, - а заканчивала с мыслью, что вообще-то Ржавый Убийца был прав. Ведь она так-то с самого начала была не про закон, а про справедливость - зачастую там, где закон бездействует.

Собирался я, конечно, в субботу с утра. Обнаружил, что белые блузки в доме как-то кончились, - поэтому Симонна была почти во всём чёрном. Почти, потому что я взял и выгулял свой изумрудный бархатный пиджак, винтажный настолько, что уже на солнце просвечивает, и бывший моим прикидом на первой в моей жизни игре ролевой. Пиджак был ценен наличием карманов аккурат под размер блокнота А блокнот я нашёл - свой с нефтяной обложкой (нет, серьёзно, у него обложка из продуктов вторичной нефтепереработки), и в нём нашёл персонажные записи десяти-двенадцатилетней давности. Письмо Хоэльо в том числе. Закономерно ностальгически переехался о его "...Просто если бы камни бросали - я б встал меж тобою и камнем", - запомним это, поскольку тогда я ещё не знал, в какую историю ехал.

Далее о доигровом-поигровом

А собравшись, я поймал Амарта на Парке Победы - и мы поехали на Ярославский. Ехать на метро, конечно, выгодней, нежели потратиться на всего одну остановку на электричке, - зато по железке быстрее и ближе к месту игры. А местом была фотостудия Граф - те же гребеня, где был бал От рока до барокко, куда меня когда-то Джонт подвёз со свопа. Весьма настраивало на стимпанковый лад - выйти на станции и идти по мосту над путями, дыша выхлопами поездов, под стылой моросью. И из студии открывался вид на поезда - ну да, не паровозы, но всё равно красиво. Студия (вернее, один её зал) была всем хороша, кроме кованой винтовой лестницы на второй этаж и того, как быстро выжигался кислород. Я периодически спасался только тем, что высовывался из приоткрытого окна всем собой и дышал несвежим воздухом, - а ближе к концу игры, когда техи перестали дежурить за стойкой, я самостоятельно шастал туда и наливал себе воды.
Я испытал перед игрой немалые опасения, когда увидел в касте игрока, на счету которого как минимум три сорванных игры и который уже прописался в ЧС у всех знакомых мне мастеров. Но из пришедших на замену игроков он оказался не худшим, я с ним даже поиграл ввиду завязки (хотя я всё равно с большой осторожностью отношусь к концепции "энных шансов": зачастую ничего, кроме чувства безнаказанности, эти шансы не воспитывают, и нахрен не нужен никакой игре выигрыватель коров, ищущий лазейки в правилах и не воспринимающий кросспол). Пьедестал худшего делят помощник начальника полиции со странным поведением и странным прикидом - и изобретательница, которая была настолько ни в зуб ногой в каноне (сиречь явно не открывала выложенные мастером материалы и даже не отдупляла, что это за металлы такие и для чего нужны), что я не понимал, во что она играет и во что с ней играть. То, что эти явления природы не помешали мне огненно поиграть, - конечно, немалая заслуга мастера и других соигроков. А о том, как сложно найти игроков на малопопулярный сеттинг и "этожчитатьнадо", - можно только сочувственно вздохнуть. Разбалованы игроки обилием игр с заявленным нулевым порогом вхождения.
Отдельная моя безмерная благодарность за наличие веганской грибной пиццы, я припадал к ней в начале и под конец игры и никогда не был голоден А из-за стойки даже один раз налили чего-то покрепче сока, - правда, только один раз: быстро закончилось Но тут уж надо было завозить своё топливо (не говоря о том, что стоило припасти на финал фляжечку коньяку).
Я никогда не сомневаюсь в том, что Амарт способен сделать мне игру, - просто не знаю заранее, как именно В этот раз я как игрок не догадывался о встроенке: да, Амарт изначально собирался в техи, но потом оказался игроком, - и я только порадовался, что завязаться можно будет Так что Симонна без всякого метагейма начала подозревать падре к концу игры. А ещё я удивился, что никто не попытался спереть блокнот Симонны, в котором было ВСЁ, о чём она узнавала или догадывалась Я даже старался не злоупотреблять сокращениями, чтобы было понятно не только мне.

Предыстория персонажная

Я нахэдканонил, что мать Симонны была из обедневшей аристократии, - после того, как её дядя промотал всё семейное состояние, её выдали замуж за сына преуспевающего инженера. Дед Симонну баловал как умел (в основном украшениями "на вырост", которые впоследствии были проданы, но и куклами-книжками, когда она начала внятно формулировать желания). Но когда дед умер из-за инцидента на производстве, хозяин завода не только не выплатил семье компенсацию похорон, но и сделал вид, что у него вообще никогда такого сотрудника не было и расчёт за последний крупный проект он тоже ни с кем производить не будет. Тогда маленькая Симонна и решила, что вырастет и будет писать в газету - чтобы изобличать несправедливость, которой полиция не занимается. Чтобы власть предержащие боялись не только нарушить закон, но и потерять репутацию, - поскольку обо всех их подлостях и злоупотреблениях станет известно обществу.
Отец Симонны научного склада ума не унаследовал (скажем проще - был разгвоздяем) и перебивался разными заработками: сидел в торговых лавках, занимался извозом, нигде не задерживался надолго. А мать привыкла жить на широкую ногу, так что периодически после её прихотей средств не хватало на самое необходимое. Она же пару раз приводила Симонну в церковь Осколка Вечности, и Симонне это учение оказалось максимально против шерсти. Девочка всегда была любопытной, ей до всего было дело, и в желании сунуть нос во "взрослые дела" её ничто не могло остановить, - так что родители даже не удивились, когда она, сломав ногу (полагаю, что рухнув с лошади, собравшись куда-то скакать за кем-то следить), пробудилась как оловянная ищейка. Правда, её намерение поступить в колледж и действительно стать журналисткой они не одобрили, - но Симонна попросту собрала вещи, переехала к подруге и своё дальнейшее существование, на время обучения и после, обеспечивала самостоятельно, не желая быть обузой родне.
Далее заканчиваются хэдканоны и начинается чистая вводная. Симонна стала корреспонденткой в "Элендельском Вестнике" - крупнейшей газете Бассейна. Её способность (олово обостряет чувства алломанта: а нюх как у собаки, а глаз как у орла(с) слух, зрение, обоняние), конечно, была весьма кстати в её профессии, - но она всегда старалась полагаться не на алломантию, а на связи. У Симонны были глаза и уши и в коридорах власти, и в трущобах; она говорила с рабочими, узнавая об их проблемах. Её пытались подкупить, пытались заткнуть, - после того, как Симонна написала несколько статей о коррупции в полиции, предыдущий начальник оной хотел её убрать и только чудом не преуспел (и, возможно, это и привело к назначению нового начальника). К начальнику нынешнему у Симонны не было никаких нареканий - хотя она не удержалась от сарказма, когда в городе появился Ржавый Убийца, а лорд Текиэль воздерживался от каких-либо комментариев. Пришлось ей самостоятельно успокаивать встревоженную общественность - выяснив у помощника начальника полиции, что маньяк убивает только боевых алломантов (но, разумеется, не указав в статье источник информации).
Весьма полезным знакомством был и частный детектив Ниалл. Вроде бы он раньше работал в полиции, но разочаровался в ней (что на тот момент было вполне понимаемо). Однажды Симонна обратилась к нему во время одного из своих расследований - и, поработав совместно, они решили сотрудничать и дальше. Когда Ниалл резко сменил род деятельности, пристроившись телохранителем к богатейшей Фелиции Ладриан, - Симонна понимала, что это не просто так. Оказалось, что это в самом деле прикрытие - и Ниалл продолжает браться за по-настоящему интересные дела. Теперь он хотел провести независимое расследование дела о Ржавом Убийце (и ещё до старта игры собрался было вывалить на меня все подробности, которые уже узнал, - за что я был признателен, но попросил оставить всё на Новый год игру)).
(Мне жаль не столько того, что Симонна не знала о Ржавом Убийце всего того, что знал Ниалл, - это по крайней мере можно обосновать, - сколько того, что в её вводной не было ничегошеньки о происшествиях в лабораториях. Да, о гибели химиков в лаборатории Дома Вуд было кратко упомянуто в группе - и спасибо Саппорт, которая дошла до меня поговорить об этом, когда я сам несколько замотался, - но о пожаре в лаборатории два года назад я узнал буквально на бегу перед игрой от игроков. Само собой, записать не успел, запомнил плохо, - и на игре было немного грустно демонстрировать неосведомлённость в том, чем Симонна не могла не интересоваться и о чём не могла не знать. А ведь это целый пласт игры, в который она могла бы быть вовлечена более глубоко и полно, а не поверхностно и с мороза.)
А неделю назад возникла неловкая ситуация, когда Симонна хотела поговорить с отцом Гилмондом до начала службы и пришла пораньше, а его не было в церкви. Некоторое время подождав, она без всякой задней мысли решила заглянуть в помещение за алтарём, думая, что он там (надо полагать, услышала какой-то шорох - может, мышь пробежала, - иначе не была бы настолько уверена, чтобы тратить металл на поиски). В помещении было полутемно, и она подожгла олово, чтобы лучше видеть, - и в этот момент кто-то положил ей руку на плечо. Это и был отец Гилмонд (и из его способности неслышно - даже для ищейки! - подкрадываться, - а на самом деле, видимо, приближаться на сверхскорости, - Симонна тогда не сделала выводов)), вежливо поинтересовавшийся, что она здесь забыла. Тут и прихожане подтянулись, а по окончании службы отец Гилмонд куда-то заторопился, - и Симонна так и не успела толком извиниться.
А выйдя из церкви, она вдруг обнаружила, что пуста: выгорел весь её запас олова, хотя она была уверена, что подожгла совсем немного и у неё оставалось ещё достаточно. Симонна честно не знала, возможно ли повлиять на чужой запас металла (алюминий, насколько ей было известно, позволяет алломанту убрать весь запас металлов только из собственного организма), но планировала это выяснить - из чистого любопытства. Конечно, в церкви было много людей, и теоретически выжечь её мог кто угодно, - но прикосновение отца Гилмонда к её плечу не выходило у неё из памяти (ещё бы, не каждый день такой секси падре тебя трогает прямо руками)).
А тут Симонна и приглашение на приём у Йоменов получила - и рассчитывала на какую-нибудь маленькую сенсацию (а больше всего хотелось узнать что-нибудь о Ржавом Убийце: ведь на приёме будет полиция). Но, конечно, даже представить не могла, насколько после этого вечера изменится её жизнь...

Вместо-персонажный отчёт

"Мистресс Симонну" весьма любезно встретили - и даже ручку поцеловали - хозяин дома и его наследник (последний высказал что-то про её "острый язычок", Симонна вежливо поправила, что скорее уж острое перо). Пообещали неких "особенных гостей". Симонна прекрасно понимала, что Йомены прикармливают всех сколько-нибудь значимых личностей из разных сфер общества, чтобы собрать с них сливки, - и, находя это достаточно разумным, всё равно собиралась не опираться на принцип "кукушка хвалит петуха" и освещать всё как есть.
Когда она подошла к столу, отец Гилмонд уже был там - и она, конечно, была рада его видеть, а он, судя по тому, что сразу начал спрашивать об её успехах, вовсе не сердился за её вторжение недельной давности. Но Симонна - женщина упорная, поэтому извинения она всё равно донесла Ведь ввиду репутации её профессии о ней можно было подумать невесть что, а она действительно просто хотела поговорить. Отец Гилмонд мягко сказал, что терпение - это добродетель и ей стоило его дождаться. Но я не был бы я, если бы не придумал, о чём именно Симонна хотела поговорить тогда, что было для неё настолько важно...
...И вот Симонна (с зачином "это уже поблёкло в сравнении с недавней трагедией в лаборатории", но отец Гилмонд всё равно проявил интерес и внимание) вывалила на него историю о том, как некоторое время назад привлекла внимание к случаю мошенничества с патентом. Некий мерзавец присвоил разработки своего пожилого учителя, пока тот лежал в госпитале, и тем самым фактически оставил старика и его единственную дочь без средств к существованию (а Симонна по биографическим причинам приняла это близко к сердцу - хоть и не прошла бы мимо в любом случае). Бюро патентов было пофиг, кому черкнуть бумажку, а полиция защитой интеллектуальной собственности не занимается, - но после публикации доказательств в "Элендельском Вестнике" патент был отозван, а мошенник стал нерукопожатным в научном сообществе. И вместо того, чтобы признать ошибку, извиниться и исправиться, - дурак-воришка взял да застрелился. Ору, ОРУ с того, что Симонна пришла именно к отцу Гилмонду с именно этой исповедью с подтекстом "А что если это я его убила" - и получила утешение о том, что произошедшее с мошенником стало следствием его собственных поступков и собственной слабости.
Меж тем посреди этого разговора прибыли двое кандра - под своими именами, что редкость небывалая, - это их Йомены и представляли как главное блюдо, сиречь "особенных гостей". Симонна поговаривала о том, что будет интересно взять у них интервью для её читателей, если, конечно, кандра согласятся, - но за всю игру так до них и не дошла: то кандра были заняты, то сама Симонна, то обстоятельства как-то не располагали и заниматься интервью ("слово-то какое выдумал") было явно неуместно. Зато она случайно заметила, как младшая кандра, разговаривая с картографом Джарутом, на несколько секунд стала прозрачной (это моделировалось надеванием маски). УЙБЛ#, вздрогнула Симонна, ни разу раньше не видевшая ходячий прозрачный холодец с подобием человеческого скелета внутри. Она не робкого десятка, но эффект внезапности... И, в конце концов, это даже как-то неприлично.
Ещё раньше кандра прибыли полицейские в лице начальника Лорана Текиэля и его помощника Адриана. Когда Симонна подошла поздороваться с Адрианом, тот подпрыгнул (хотя после, при явлении прозрачной кандры, говорил ей, что, дескать, ничего такого). "Ты что-то нервный. При исполнении? - Ага". И почти с порога Адриан выкатил ей, что-де "Ты меня использовала", конечно Зато после этого заявил, что сегодня они непременно поймают Ржавого Убийцу - "только я тебе этого не говорил". Симонна посмеялась, что не станет ловить его на слове, а сама сделала вывод, что маньяк может находиться на приёме. Но не стала и гадать попусту, решив никого не подозревать без веских доказательств. И если от Адриана она ещё могла ожидать пустого бахвальства, - то когда услышала краем уха, что и лорд Текиэль обещается поймать убийцу сегодня же, решила, что всё действительно серьёзно и полиция действительно тут не отдыхает, а работает.
Адриан вёл себя странно: спрашивал Симонну, знает ли она наследника хозяина дома, Рэндалла Йомена, и точно ли он "настоящий" (а кем его могли подменить-то, кандра скормили, что ли?)). Потом стал просить его отвлечь и "поговорить с дамами". Дамы не были Симонне близко знакомы, но раз полиции так надо... Приблизилась как бы невзначай - наткнулась на то, что это частная беседа, и прошла мимо. Но Адриан продолжал настаивать и предлагал Симонне упасть в обморок ("Только если ты стукнешь меня по голове", отвечала Симонна, никогда не слывшая кисейной барышней). В конце концов она отвязалась от Адриана, заметив, что он хреново умеет в делегирование, - а тот не сдался и стал упрашивать Джарута (но хотя бы без идеи обморока). Как-то так Симонна и познакомилась с Джарутом - который принёс с собой голубую розу, вокруг которой порхали живые бабочки. Бабочки ей понравились, Джарут - тоже. Но Джарут с Адрианом так задорно лаялись, что Симонна со словами "Пожалуй, я вас оставлю" отошла от этой парочки.
Впрочем, Адриан на одном месте надолго не задерживался и регулярно бросался на людей, будто не на светском приёме находился, - сиречь буквально подбегал, хватал, куда-то тащил, что, кажется, вынуждало Текиэля за него объясняться. Вален Вуд, химик, единственный выживший в недавнем трагическом эксперименте, от Адриана попросту шарахался, - так что и Симонна на Адриана нарычала, чтобы не пугал людей. Вален(к)а и так после случившегося осаждали любопытствующие, так что Симонна обещала себе не приставать к Валену за дополнительными комментариями, если только он сам не пожелает поделиться. Сама же Симонна поделилась с отцом Гилмондом (она вообще делилась с ним всем, как с неким нравственным камертном, поскольку только ему всецело доверяла), что, по словам Валена, это был не взрыв, но сотрудники погибли во время штатных внутренних разработок Дома, которые не должны были иметь таких последствий, - так что она подозревает диверсию или саботаж. (Помимо чисто персонажных чувств, - я и как игрок предпочитаю делать так, чтобы всякому моему персонажу было кому доверять и было кому сливать информацию, а не сидеть на ней. Кто ж знал, что в этом случае я сливал её игротеху, который и так всё знал, а не соигроку не давал скучать Но ни о чём не жалею!))
- Не кричи над ухом! - ругнулась Симонна на Адриана в другой раз. - Иначе мне придётся работать вполуха.
- И писать только на половину полосы? - тут же подсказал Текиэль.
- Да-да, у нас тоже шутят, что левша пишет только в левую колонку!..
Также Симонна слышала, что представители Домов - что было ожидаемо - интересуются железными дорогами и договариваются между собой об их развитии. Симонна после того, как говорила с конструкторами и машинистами (а я - после того, как узнал много интересного о паровозах, пока гуглил матчасть, читая Мирт)), считала эту идею очень классной. Аристократы обращались к Джаруту, что было логично: талантливый картограф при строительстве дорог будет невероятно востребован. Но Джарут не хотел говорить о делах - и, ускользая от аристократов, рассказывал, что, составив самую подробную карту Бассейна, намерен двигаться дальше, в Дикие Земли. Не в одиночестве, конечно, а с экспедицией, организованной его другом. С одной стороны Симонне было даже немного жаль, что железнодорожная кампания лишится такого блестящего специалиста, - а с другой она чутка завидовала Джаруту. Лопата на посмеяться: когда Симонна полушутя говорила отцу Гилмонду про "Мне не нужна командировка в Дикоземье, отговорите меня", - она думала о том, что только его проповеди удерживают её в Эленделе от того, чтобы сорваться в экспедицию
Когда заиграл единственный вальс за весь этот светский приём (и как же жаль, что он был только один!), - мы с Кело воспользовались случаем, и Джарут пригласил Симонну потанцевать.
- Вы меня проклянёте, если во время вальса я буду говорить с вами о железных дорогах?..
- Прокляну.
И поскольку все сбегали от Симонны, когда она начинала говорить о паровозах, - постольку её жертвой снова стал отец Гилмонд Ему она и порассказывала о том, насколько важна картография для развития железных дорог: земля ведь не гладкая, как паркет, - её рельеф то понижается, то повышается, и выровнять его, как небольшой холмик или яму, невозможно. Для нас эти повышения и понижения - плавные и незаметные, - но не для многотонной чугунной дуры, несущейся на огромной скорости. Поэтому от машиниста требуется буквально чувствовать паровоз, а также хорошо помнить карту, чтобы вовремя тормозить или разгоняться. А когда паровоз поднимается в гору, помощник машиниста посыпает рельсы песком, дабы сила трения помогла тяжёлой машине не скатываться по скользким рельсам вниз. Отец Гилмонд впечатлился не слишком (в конце концов, конными экипажами и кораблями тоже нужно управлять), - но обсуждал заинтересованно и сказал, что обучить больше машинистов будет вполне возможно.
Охотник и авантюрист Тройн, исследователь Дикоземья и тот самый друг Джарута, с которым тот собирался в экспедицию, прибыл с опозданием, отчего его представили так, как никого больше не представляли И выглядел тоже так, словно вышел из дикого леса. Симонна сказала, что если бы ей хватило усидчивости на большую форму, - то она написала бы биографический роман про Тройна, поскольку его похождений хватило бы по меньшей мере на трилогию, и добрая треть будет вымыслом. Но не потому, чтобы Тройн привирал о своих приключениях: просто он стал настолько легендарной личностью, что о нём рассказывают небылицы.
- Когда вы признаёте кого-то легендой, это... рекомендация, - заметил отец Гилмонд.
- В хорошем смысле или в плохом? - осторожно уточнила Симонна.
- Но вы ведь ещё не написали некролог на смерть его репутации.
- Да, у него дурная репутация разве что среди медведей. Но медведи не пишут в газету.
Симонну очень грело, что падре, пусть и не всегда читал газету, запомнил её шутку про "некролог для репутации", - и в целом ей пол-вечера казалось, что он ей безбожно льстит. Но при этом же она понимала, что он совершенно искренен, поскольку ему незачем делать комплименты ради формального этикета, незачем (в квадрате) к ней подкатывать и незачем (в кубе) завоёвывать её признательность, поскольку куда уж больше-то.
Тройн припёр в подарок хозяевам белую мохнатую башку какого-то дикоземского зверя, похожего на огромную гиену (Симонна с восхищением её рассматривала и представляла, какой же высоты в холке должна быть тварь с настолько крупной головой), и змею - непонятно, живую ли (Симонна предложила пустить трофей на настойку). Джаруту подарил паука, тоже теоретически мёртвого, но периодически перемещавшегося с положенного ему места куда попало.
Обмолвкой Симонны о том, что на её жизнь уже покушались, только отец Гилмонд и заинтересовался, - поэтому подробности она опять же вывалила на него Прошлый начальник полиции натравливал на неё головорезов, которых покрывал и от которых захотел ответной услуги, - и каждый раз её спасал случай. Один раз в роли случая был проезжавший мимо кэб - она не рискнула бросаться под лошадь, чтобы привлечь внимание, но попыталась запрыгнуть на подножку и зацепиться. Разумеется, сорвалась, но внимание привлекла: в кэбе ехал джентльмен с достаточно тяжёлой тростью, чтобы нападавший предпочёл ретироваться. Отец Гилмонд, выслушав всё это, серьёзно посоветовал Симонне учиться самообороне. Она нехотя призналась, что её уже уговорили брать с собой в опасные места револьвер, но она не уверена, что сможет выстрелить в живого человека (хотя что-то мне подсказывает, что оловянные ищейки могут быть весьма меткими стрелками). Однако отец Гилмонд красноречиво описал ей ситуацию, когда убежать не получится, - и Симонна заверила его, что при необходимости сумеет выстрелить в упор.
Симонне очень импонировала в нём эта разумная жёсткость, это "добро должно быть с кулаками", - и чувствовалось, что это опыт, а не пустые слова, и что этот человек умеет за себя постоять. Тогда же она помечтала о том, что завела бы терьера, как у дедушки (ещё один хэдканон - пожилая сука типа эрделя, некоторое время служившая Симонне старой няней, но совсем ненадолго пережившая хозяина), - чтобы разнюхивал то, что не сможет разнюхать она сама. А раз отец Гилмонд советует завести защитника, - то пусть это будет бультерьер. Я ничегошеньки не знаю про породы собак на Скадриале (собаки-то точно упоминались, но довольно абстрактно), и проскочило ли это общество через тот период, когда быков и медведей травили собаками для забавы, - но предполагаю, что бультерьерам как компаньонам появиться ничто не помешает.
Так постепенно заканчивалась фаза знакомств и началась фаза въезжания в расследование. Симонна застала разговор учёных - Валена и биолога Шавира, - и её осенило, что она собиралась выяснить про способность выжигать чужой металл. На её "Мастер Шавир, вы мне нужны как специалист" тот откликнулся с большой охотой и сразу пошёл за ней, - но она не могла не спросить, что у него с руками и с лицом. Оное лицо выглядело так, словно его очень долго били, а обе руки были замотаны бинтами и пластырем от самых локтей до кончиков каждого пальца. Шавир как-то путано, но убедительно объяснил, что у него не было денег на исследования, он взял в долг, но исследования не окупились, и теперь у него выбивают эти долги. Кто именно на него напал - он не говорил, обращаться в полицию отказывался, и в конце концов Симонна сказала, что не сможет помочь ему настолько большими деньгами, но может написать о его проекте, чтобы привлечь к нему спонсоров и инвесторов. Одну такую статью редактор обещал пропустить (а очереди из желающих рассказать о своих проектах к Симонне и так не выстраивались, что логично: профит-то от статьи - нематериальный, за пределами игры, и лучше крышечки ссуд по игре собирать). Так что - "Давайте вы сначала опишете мне свой проект, а потом я задам свой вопрос".
И Шавир описал. Начал за здравие: а что если алломантические способности - это как болезнь, которая раньше пробуждалась туманом, - а теперь туманов нет, и болезнь активируется стрессом? И как мы боремся с некоторыми болезнями, прививая их частицы, - так и активировать способности можно такой же прививкой, а не подвергая ребёнка стрессу, в результате которого он может покалечиться или даже погибнуть. Симонне идея понравилась: способности передаются по наследству, - но так и не все болезни заразные, некоторые наследственные; и ей было знакомо понятие катализатора. Слишком часто аристократы - и не только они - избивают своих детей до полусмерти в надежде пробудить в них алломантию, а некоторые подростки с той же целью ищут опасностей сами... Будет куда как проще, если родители смогут приводить своих детей на прививку, после которой у тех, в ком способности есть, они пробудятся безболезненно, а у тех, в ком их нет, - соответственно, не пробудятся уже никогда. Симонна и сама была бы не против не сломать в детстве ногу (а ведь могла бы и шею сломать!), а обойтись одним небольшим уколом. Шавир - а он ведь даже не аристократ - упомянул, что у него от стрессовой "проверки" погиб брат.
Но для того, чтобы написать статью, Симонне нужна была не только теория, но и доказательства того, что работа ведётся на практике, - и она стала спрашивать, что у Шавира уже есть: выделено ли действующее вещество, те самые частицы алломантии?.. И тут Шавир как заявил, что если эти частицы будут найдены, то с их помощью можно будет прививать способности вообще всем желающим, даже тем, у кого изначально не было к ним предрасположенности. Погодите, осторожно сказала Симонна, резко представив себе мир, в котором кто-то сможет захотеть - и получить - хоть несколько алломантических способностей. Вы же понимаете, что это грозит появлением суперсолдат?.. И это потребует выстраивания множества новых юридических норм, чтобы всё это удержать под контролем. Давайте-ка начнём с безопасного пробуждения способностей, чтобы больше никто не калечился, - это наверняка будет востребовано, в это аристократы захотят вложиться. А утопические идеи про "способности всем, даром, и пусть никто не уйдёт" - оставим и не будем об этом писать, это вызовет слишком много вопросов.
Где-то под конец этого разговора подкатился Адриан - и в своей типичной манере полного отсутствия манер попытался Шавира из разговора вырвать. Шавир от него шарахнулся с криками, что-де с убийцей никуда не пойдёт, а Симонна оч-чень вежливо сказала Адриану, что они с Шавиром ещё не договорили и чтобы он подождал, если у него не дело жизни и смерти. Адриан отхлынул, а Симонна не могла не спросить, почему Шавир назвал его убийцей. И тут начинается уже упомянутая грусть неосведомлённости: Шавир заявил, что два года назад Адриан застрелил профессора, его наставника, а уже после этого в лаборатории начался пожар, который якобы и уничтожил все улики против профессора, а точнее, их отсутствие. Правда, человеческие останки на пепелище потом всё равно нашли, и Симонна усомнилась, что эти люди ещё были живы к моменту пожара. Она понятия не имела, по какому обвинению преследовали профессора, но согласилась с тем, что едва ли он мог оказать сопротивление настолько серьёзное, чтобы потребовалось стрелять на поражение. Подозреваемых необходимо арестовывать и судить, а не убивать до суда. Может, Текиэль об этом не знал? Иначе как держит такого неуравновешенного человека своим помощником?..
В конце концов Симонна решила, что надо будет вернуться к тому делу о сгоревшей лаборатории заново (...по-хорошему, стоило возвращаться методом обращения к мастеру, но мне всё ещё сложно с такими действиями, выходящими из поля игры). На неё свалилось столько новой информации, что она даже забыла о том, что собиралась о чём-то спрашивать Шавира, и тот сам ей напомнил. Не называя имён и не выдавая обстоятельств, она спросила, существует ли способность, позволяющая влиять не на свой, а на чужой металл: "Представим - просто представим! - что я или вы запасаем металл как алломант, а кто-то прикосновением или по желанию выжигает весь наш запас". Шавир ответил, что такое возможно (и да, это хромовая алломантия, хотя Шавир не назвал конкретный металл - поди их все запомни)), и, конечно, полюбопытствовал, для чего Симонне это знать. Она отговорилась тем, что ей нужно было проверить одну гипотезу, о которой пока слишком рано говорить. И, разумеется, она ничуть не обижалась на отца Гилмонда за то, что он мог её выжечь: это было разумной предосторожностью.
Напоследок Шавир ещё раз попробовал заговорить о дивном будущем с дармовыми способностями и о том, что-де это будет справедливо и угодно Гармонии, - но Симонна не хотела проповедей и напомнила, что принадлежит к другой церкви. Шавир не сдавался и утверждал, что они ведь все одинаково хотят общего блага, и Симонна вяло с ним согласилась, только чтобы не спорить. Она пообещала написать о проекте Шавира, - но её несколько покоробило то, что он попросил указать, что-де исследователь пострадал в ходе экспериментов: вдруг его пожалеют и дадут денег. Во-первых, это противоречило его собственным словам о том, что пострадал он от коллекторов, - а значит, могло быть неправдой. Во-вторых, Симонне не хотелось давить на жалость: как бы жестоко это ни звучало, никто не захочет вкладываться в неудачника. Доказательство стоящей работы - её результат, а не то, насколько сильно ты об неё убился.
Всю первую треть игры Симонна никак не могла поймать Ниалла: он был нарасхват и всё время занят разговорами. В конце концов она перехватила его на бегу, и он пообещал с ней поговорить, - а потом подошёл к ней одновременно с Валеном. Пришлось перед Валеном извиниться и сказать, что уже обещалась Ниаллу раньше, - иначе ещё половину вечера поймать его не удастся. Симонна не могла сообщить ему ничего нового о Ржавом Убийце, но тот всё равно вывалил на неё кучу путаных догадок. Всё, что удалось вычленить из его потока сознания, - это то, что кто-то изымал металл из тел жертв (на чьих телах не то не оставалось следов, не то оставался один-единственный след), и что для этого наверняка использовался некий артефакт, и что если изымался этот металл в виде штырей... В общем, Симонна склонна была делить сведения от Ниалла на два, если не на двадцать. Но когда Ниалл спросил, слышала ли она в последнее время что-то о металлических штырях, - она призналась, что не далее чем в предыдущей своей беседе с Шавиром. Правда, Шавир упомянул их чисто теоретически, в качестве примера: дескать, Стальные инквизиторы древности уже нашли способ получать силы без предрасположенности к ним. Но Симонна на эдаком примере тут же заявила Шавиру, что это была очень, очень плохая идея, ничем хорошим не закончившаяся. Втыкавшие в себя штыри инквизиторы переставали быть людьми.
Ниалл расстался с Симонной вполне довольным (и леший знает, как интерпретировав её слова), - и тут Шавиру стало хреново. Его перетащили, усадили, попытались разбинтовать его руки, но он орал: под бинтами было какое-то кровавое месиво, к которому они прилипли. Симонна не влезала, поскольку ничем не могла помочь, - но и со стороны что-то было видно и слышно. Тройн настоятельно просил позволить ему вырубить Шавира, дабы тот не откинулся от болевого шока, - и в конце концов ему позволили это сделать. Ещё некоторое время спустя Шавир очнулся - и уставился на свои руки, имевшие ровный серый цвет начинающейся гангрены (...как игрок упоролся в грим - просто моё восхищение), которые он явно не чувствовал и слегка паниковал. Очень терпеливый Тройн пояснил, что поставил блокады, дабы не пришлось ампутировать руки по самые плечи, и спрашивал, что с Шавиром произошло. Шавир утверждал, что ему облили руки кислотой за то, что он не расплатился с долгами. Тройн возражал, что ожог кислотой не может поражать так глубоко, и такое заражение крови могло произойти только от грязных инъекций. Симонна спросила Шавира, экспериментировал ли он на себе. Тот упорно не признавался, - но Симонна была почти уверена, что биолог пытался "привить" себе способности. И ей это не понравилось. Сила не стоит того, чтобы ради неё лишиться рук!..
Наблюдая со стороны за страданиями Шавира, Симонна призналась отцу Гилмонду, что, с одной стороны, ей хотелось бы помочь незадачливому учёному, - а с другой, его проект вызывает у неё некоторые тревоги и опасения. И спросила, знает ли отец Гилмонд что-нибудь о проблемах Шавира, - кому именно тот должен. Падре ответил, что знает Шавира только как человека, который приходил на проповеди (Симонна также биолога замечала в церкви и запомнила), - однако оказался в курсе его идей. И отец Гилмонд сам высказал мысль, что если будут открыты частицы-возбудители алломантии (генетики на Скадриале пока не существует, но мы неизбежно пользовались словом "ген", поскольку это именно оно)), то лучше будет научиться не "включать" способности, а "выключать" их у тех, кто употребляет эти силы во вред другим. Симонна признала, что это другая грань идеи, о которой она даже не задумывалась, и решила, что о таком способе применения гипотетической "вакцины" можно и написать. Ведь это именно то, о чём и она говорила: необходима система контроля за алломантией, а не бесконтрольное накопление способностей.
Тут хозяин приёма, лорд Арад Йомен, мастерски разрядил обстановку, объявив о своей помолвке. Два знатных Дома породнились и фактически объединились, замутив заодно общий проект по строительству железных дорог, - будет о чём написать. Но Симонна, пользуясь затишьем, думала о Ржавом Убийце: слишком многое начинало совпадать. Человеческие останки в лаборатории учителя Шавира, чьи разработки он продолжал, - и трупы на улицах города. Эксперименты с пробуждением алломантии могли потребовать металлов, и не в чистом виде, а в виде проглоченных запасов алломантов, - а по словам Ниалла, запасы у жертв убийцы были изъяты. Да, Шавир никого не смог бы убить сам, даже муху, - но у него мог быть заказчик, который находил ему подопытных и заставлял его молчать.
Симонна по-прежнему не хотела никого подозревать прежде времени, - но поделилась своими соображениями и с Ниаллом, и с отцом Гилмондом. А ещё она начала опасаться, что если Ржавый Убийца действительно где-то здесь, на приёме, - то он может присматривать новую жертву. Опасаться, конечно же, не за себя, а за наиболее ценного ей человека. Да, вторая лопата на посмеяться: Симонна боялась, что убийца нацелится на отца Гилмонда И пошла спрашивать у падре: надеюсь, дескать, что за вас я могу не волноваться.
- В каком смысле? - падре удержал лицо как боженька, но я бы на его месте испытал микроинфаркт, так что очень ему сочувствую.
- В том смысле, что вы ведь не боевой алломант? А Ржавый Убийца нападает только на боевых.
Отец Гилмонд поржал. От души. От облегчения, возможно, тоже.
Ниалл говорил, что у полиции двое основных подозреваемых: Вален и Рэндалл Йомен, - и просил Симонну последить за Валеном. Также он считал, что преступников двое - заказчик и исполнитель, - и Симонна склонна была с ним согласиться. А о металлических штырях говорили уже все гости, не скрываясь. "Штырь ищет каждый второй", - услышала Симонна краем уха чью-то реплику. Кто-то вслух недоумевал, зачем людям втыкать штыри себе в глаза. Симонна только пожимала плечами: люди всегда были падки до дармовой силы. Да, не то чтобы совсем дармовой... но некоторым кажется, что это самый лёгкий и быстрый путь.
Тем временем Шавир, привлёкший к себе внимание, стал во всеуслышанье рассказывать о своём проекте, - но, к сожалению, именно о той части оного, где всем без исключения людям предполагалось прививать "одинаковые" способности. Первым с ним поспорил Рэндалл - что, дескать, способности не должны даваться даром, поскольку люди не ценят то, что достаётся им слишком легко. И в этом было здравое зерно: то, что способности даются как инициация, что вместе с силой приходит ответственность за неё. А потом Шавир принялся говорить о том, что способности для всех - это равенство, и, может, боги и хотели бы видеть людей равными, - и тогда уже на него наорал отец Гилмонд. Ну то есть как - наорал... просто говорил очень страстно, и это было очень красиво Симонна даже позволила себе прикоснуться к его руке и напомнить, что речь о теоретической утопии, которая никогда не наступит, - не потому, будто опасалась, что падре полезет в драку, а потому, что чувствовала: он не на откровенную ересь рассердился, его задело за что-то очень больное, - а человека, которому больно, нужно поддержать. Хотя бы побыть рядом.
И в целом Симонна была с отцом Гилмондом согласна. Гилмонд спрашивал Шавира, понимает ли он, что будет, если дать конченому злодею ещё и алломантию в руки. И Симонна говорила, что Шавир, видимо, ещё не сталкивался с тем, что могут совершить алломанты, - а её коллеги из криминальной хроники сталкиваются с этим постоянно. Да, сама по себе алломантия - не зло, а просто инструмент, и всё зависит от того, как ты его используешь. И револьвер - тоже инструмент, говорила Симонна Шавиру, - но мы ведь не раздаём всем по револьверу?.. Дальнейшее она уже не договорила, - но "у него оружие и у тебя оружие, значит, ты сможешь защититься" - хреновая концепция, потому что не каждый захочет оружием пользоваться (об этом в контексте способностей отец Гилмонд тоже упоминал), кому-то это не нужно, и неравенство всё равно сохранится.
А у Шавира не было каких-то особенных аргументов, кроме апелляции к богам и того, что он должен продолжить дело своего наставника, потому что тот был хорошим человеком и поэтому никак не мог ошибаться. Симонна (уже с некоторым отчаянием, поскольку до фанатика не достучаться) сказала ему, что и у хороших людей бывают плохие идеи, и даже плохие поступки. Никто не безгрешен (и Гармония вообще-то говорил, что он не безгрешен тоже). Что до равенства, - то это всё равно что попытаться привить яблоки и к берёзе, и к сосне: едва ли соответствует божественному замыслу. (Птаха потом говорила, что если бы играла Шавира, то это был бы Андерс на минималках, очень идейный. Наш же Шавир получился скорее наивным идеалистом, "вя-мя-люди смогут договориться", и Симонна вскоре перестала воспринимать его всерьёз. Андерсом на максималках получился падре.)) Потом Шавира отвлекли террисийки с их колечками: предложили провериться на ферухимические способности.
Но когда Шавира спросили, почему он так запустил свои руки, а тот ответил, что у него не было денег на врача, - Симонна снова еле сдержалась, чтобы не добить его из жалости. А словами через рот попросить о помощи?! Не в научной среде, так хоть в церкви. Уж скинулись бы на врача, если в Элендиле нет бесплатной медицины, или нашли бы такого, который поможет бесплатно/недорого/в долг. Симонна наверняка знала врачей, к которым может обратиться рабочий или даже нищий. Пока руки есть - лечение всегда можно отработать. Но сидеть и смотреть, как твои руки гниют заживо (а это должно быть больно!) и того и гляди отвалятся, - это какая-то терминальная стадия ж@пы на муравейнике. И этот человек, который не может помочь самому себе, хочет всему миру причинять добро и справедливость, ага.
Тут сверху послышался шум, и слуги шепнули Симонне, что если она сейчас пойдёт туда, то получит самую большую сенсацию. Но пойти - значит спугнуть, так что она просто подожгла олово. Самая козырная способность, чтобы не таскаться по винтовой лестнице, а гонять туда игротехов Симонна постояла-послушала под балконом, но ничего особо сенсационного не узнала. Подумаешь, Джарут и Адриан решили уединиться для приятного времяпровождения, а их застукал сперва хозяин дома, Арад Йомен, а затем и Лоран Текиэль явился читать нотации!.. Джарут нравился Симонне сугубо эстетически, без каких-либо романтических поползновений, - поэтому ей только в кайф было шипперить его с кем ни попадя И она вовсе не была удивлена: когда она в очередной раз сказала Джаруту и Адриану "Да уединитесь уже", Джарут как-то печально ответил ей, что если они останутся наедине, то это может закончиться двумя способами. "Он вас или вы его?" - с самым невинным видом уточнила Симонна. В конце концов, вдруг она про драку говорит!..
Её снова окинул Ниалл, разложившийся в кресле, и попросил с ним поговорить, чтобы он не заснул. На вопросы Симонны, что он в последнее время ел-пил, Ниалл успокоил её, что это просто его способность восстанавливается таким образом. Симонна даже немного ему позавидовала (она слышала о том, что какая-то способность удобно восстанавливается во сне - если кому интересно, то это ферухимическая бронза, - но сомневаюсь, что Ниалл что-то восстановил, пока Симонна не давала ему заснуть). Чтобы чем-то его развлечь (он ведь, глядишь, что-нибудь в ответ расскажет!), Симонна поделилась с ним тем, что услышала с верхнего этажа. Ниалл удивился, что для неё это было ожидаемо.
- Так ведь между ними с первых минут этого вечера разве что искры не летели, - возразила Симонна.
- Видимо, я обращал внимание на что-то другое...
- Ну, а я привыкла обращать внимание на всё.
- И кто из них был сверху?
- Если тебя так интересует этот вопрос, можешь сам обратиться к ним за консультацией.
- А я тоже сегодня успел воспользоваться этой комнатой, - заявил Ниалл, и Симонна его поздравила, подумав было, что он тоже с кем-то потр@хался. В конце концов, богатые женщины нанимают телохранителей не только для защиты...
Но оказалось, что ему удалось застукать там Рэндалла с девушкой из террисийской общины (которую Ниалл назвал "гетто", блин)), и эту девушку тот якобы склонял выйти за него замуж. Формулировка отдавала недобровольностью, и Симонна чутка напряглась, - хоть и не забывала делить слова Ниалла на двадцать. Из-за этого она как-то вполуха слушала рассуждения Ниалла о том, что Рэндалл - следил он за наследником Йоменов, что ли?.. - уже не раз встречался с этой девушкой и, видимо, намерен отказаться от уже присмотренной для него знатной невесты. И это странно, - хотя Рэндалл уже объявил, что не хочет придерживаться политики своего отца. Симонна рассеянно предположила, что может иметь место логика "Назло папе отморожу уши", а сама гадала, не беременна ли террисийка, из-за чего Рэндаллу пришлось заговорить о женитьбе, и какой знатный Дом быстренько признает её своей потерянной дочерью, чтоб мезальянса не вышло.
Вышло забавнее: Фелиция Ладриан признала террисийку Ханим своей сестрой. "Листья тополя падают с ясеня!" - радостно комментировала это обретение Симонна из своего угла. Старшая террисийка, Уирко, хозяйка антикварной лавки, не напрягалась по этому поводу и шутила про тяготы составления брачного контракта, и Симонна также решила больше не напрягаться (и тоже шутила, что достаточно подробный брачный контракт можно привязать кому-нибудь к ногам и утопить). Вообще, у нас с Асмелой не было завязки, но Симонна и Уирко после знакомства периодически скрашивали друг другу минуты затишья. Террисийцы славятся занудством способностью читать лекции, - но Уирко травила занятные байки (иногда на грани с пожизняком, но не слишком), Симонна травила байки в ответ.
Затем Симонну наконец поймал Вален (с ним оказалось-таки сложнее пересечься, чем с Ниаллом) и радостно сообщил, что у него есть аж три версии произошедшего в его лаборатории. Начал с самой абсурдной: что это мог быть сплав двух легендарных металлов, атиума и лерасиума (они существовали до Катаклизма и считаются бесследно пропавшими). Симонна посмеялась про "лератиум", но версию на всякий случай записала. Версия вторая - что это был некий ещё не известный науке металл (что также слабо правдоподобно, но про "хрендостаниум" Симонна тоже пошутила), и третья - что это была ртуть. Естественно, сразу после этого разговора к Симонне беспалевно подкатился Ниалл и спросил, что она узнала. Она перечислила ему эти версии. Ниалл сообщил, что решил работать с полицией сообща, и Симонна это одобрила: как-никак поиск маньяка - не викторина, чтобы соревноваться между собой, кто быстрее, и лучше объединить усилия. Также он заявил, что уже совсем скоро они поймают убийцу, и как-то совсем по-детски попросил подчеркнуть его заслуги в статье. Симонна пообещала непременно упомянуть его вклад. До чего же легко иметь дело с тщеславными людьми, которым только и нужно, чтобы их похвалили... После этого Ниалл пошёл говорить с отцом Гилмондом, и говорили они долго.
- У каждой девушки есть та подружка, с которой можно посплетничать. Кажется, у меня это Ниалл, - поделилась Симонна с падре. - Он не заговорил вас до полусмерти?..
Отец Гилмонд сказал, что Ниалл спрашивал его про металлические штыри - видимо, тот решил, что раз он священник, то должен знать историю и всё о Стальных инквизиторах, - и почему-то про то, как его церковь относится к мужеложеству. Симонна поржала, что Ниалла очень уж интересует этот вопрос, - но с чего он взял, что его сможет проконсультировать священник?.. Обратился бы к кому-нибудь другому!..
- Церковь этого, конечно, не одобряет, - пояснил отец Гилмонд.
- Но не всё же должно происходить только с целью деторождения, - заметила Симонна. - Что-то может происходить и просто для удовольствия.
В конце концов, прислушиваясь к себе, она понимала, что не хотела бы заводить детей в ближайшем будущем, но и соблюдать целибат не планировала. Но когда мужчина и женщина занимаются любовью ради удовольствия - к ним почему-то меньше претензий, чем к двоим мужчинам.
- Я не лезу в чужую постель, - добавил падре.
- И это правильно, - одобрила Симонна и продолжила рассуждать вслух. - Когда это просто следствие пресыщенности, это может стать ступенью на пути к дальнейшему развращению. Но иногда всё вполне добровольно и по любви...
В общем, отец Гилмонд снова героически удержал лицо.
Игра постепенно переходила в ту неизбежную (то есть я правда не знаю, как её избежать: невозможно сделать всех персонажей равно заинтересованными в расследовании и равно в него вовлечёнными) стадию любого детектива, когда следователи уединяются в кулуарах, а остальные ждут результатов. Симонна немного постояла под балконом, погрела уши, - сперва было слышно и так, что Адриана выгоняют из полиции, - но потом всё-таки решила поджечь олово (и отправить наверх игротеха) во второй раз. На втором этаже происходило два параллельных разговора: с одной стороны Текиэль и Ниалл говорили о том, что кто-то из семьи Йомен может быть связан с убийствами. С другой - отец Гилмонд обсуждал с Арадом Йоменом возможность открыть приходы церкви Выжившего при его заводах для расширения паствы, и тот был, кажется, не против.
Но продлилась эта стадия недолго. Первым спустился Ниалл и с каким-то растерянным видом сообщил Симонне, что-де они сворачивают поиски Ржавого Убийцы и переключаются на более важные дела.
- С чего вдруг такие упаднические настроения? - удивилась Симонна. - Следствие зашло в тупик? Или вы в ходе следственных действий вышли на самих себя?
Ниалл поржал, Текиэль услышал про "самих себя" и возмутился, а Симонна объяснила, что это просто старая шутка. А сама задумалась о таком внезапном заявлении. Если полиция начала подозревать её саму и решила таким образом усыпить её бдительность, - то как-то палевно и топорно. Больше было похоже на то, что полиция собралась замести дело под ковёр, как только вскрылось, что в убийце был заинтересован кто-то знатный и влиятельный. А "более важным делом" для полиции стал поиск металлических штырей, - Симонна окончательно решила, что штыри никак не связаны с Ржавым Убийцей. Наверняка полиция тоже хочет завладеть штырями, чтобы стать сильнее. У Ниалла-то может хватить глупости на то, чтобы воткнуть в себя штырь... В общем, в полиции и примкнувших Симонна начала стремительно разочаровываться. Когда она говорила о том, что полиция обещала поймать маньяка сегодня же, кто-то отвечал, что это может значить, что они нашли, на кого всё повесить, - и Симонна возражала, что если они так поступят и убийства после этого продолжатся, выйдет некрасиво для их репутации. А теперь она верила, что полиция может именно так и поступить.
- Опять придётся всё делать самой, - жаловалась она отцу Гилмонду, сообщив, что полиция отказалась продолжать расследование.
- Думаешь, что сможешь поймать Ржавого Убийцу в одиночку? - падре, кажется, впервые за весь вечер усомнился в её талантах.
- А почему нет?..
Ну да. Поймала. Молодец А нервам падре я по-прежнему сочувствую
Также Симонна поделилась с отцом Гилмондом мыслью, что свято место пусто не бывает: Адриана явно уволили из помощников начальника полиции, а вот у Ниалла есть все шансы вернуться на службу, совершив таким образом замкнутый круг, - ибо он определённо нашёл общий язык с Текиэлем. Адриан тосковал, Симонна выразила ему (не слишком искреннее) сочувствие, - а потом услышала, что ему предлагают место начальника охраны. Или зовут в экспедицию, - хотя на кой Тройну и Джаруту полицейский, они и сами стрелять умеют.
Затем вошёл элемент фарса. Слуги торжественно внесли какую-то шкатулку (что отыгрывалась коробкой из-под чайных пакетиков), официальные лица во всеуслышанье объявили, что-де в ней металлический штырь. Шкатулку вручили Фелиции Ладриан - дескать, "пусть пока побудет у вас". Симонна также достаточно слышно проворчала, неужели у них эта женщина лишняя. Нашли кого использовать в качестве приманки! Ниалл-то не больно часто находился при ней... а прямо скажем, вообще перестал появляться в её обществе. И с чего они взяли, что убийца - если, конечно, они всё-таки так нелепо блефовали и продолжали искать убийцу - действительно заинтересован в штырях? Все убитые использовали штыри?.. В таком случае их как-то не очень жалко.
После этого официальные лица о чём-то торговались с кандра - в общем зале и не скрываясь, так что Симонна посидела неподалёку в компании отца Гилмонда, погрела уши, но не очень-то вникла в то, о чём шла речь: наверняка опять о штырях. Старший кандра апеллировал к тому, что-де некий кандра помогал Выжившему, - эк что вспомнили!..
- Знаете, что я тут подумала о способностях?.. - сказала Симонна отцу Гилмонду. - Порой кажется, что они отлично сочетаются с нравами их обладателей.
- Например?
- Например, мы с вами.
- О чём ты?
- О том, что я и так везде совала нос, и стала оловянной ищейкой...
Принцип "откровенность за откровенность" не прокатил, но Симонна не стала настаивать. Ей в самом деле казалось занятным, что отец Гилмонд, осуждающий злоупотребление способностями, обладает способностью выжигать чужие металлы. И она не знала, понял ли падре в точности, каким именно металлом пользовалась она сама, - и хотела услышать, как отец Гилмонд отнесётся к её алломантии, не посоветует ли завязать с её использованием. Но, судя по молчанию в ответ, Гилмонд (понял, что спалился)) её способность не осуждал.
Зато как было красиво, когда практически сразу после этого к отцу Гилмонду подошла Уирко с предложением проверить колечками и его, - а он молча отвёл назад пряди волос, так что стали видны террисийские серьги
И тут что-то странное случилось с Валеном: он сел в кресло и вырубился, а все, кто хотел к нему подойти, не могли приблизиться, натыкаясь на невидимую стену. Текиэль попытался пробить эту стену тростью, явно использовав алломантическую силу, - но также не преуспел и предложил сделать границы стены видимыми. Слуги недолго думая притащили ведро краски (невыразимое, разумеется)) и плеснули в сторону Валена, образовав висящий в воздухе цветной купол, плавно стекающий к полу. В толпе зевак обсуждали, какой металл Вален мог сожрать. Симонна вслух припомнила его слова о том, что причиной гибели его коллег по лаборатории мог стать либо некий неизвестный металл, либо ртуть. Рядом стоявший кандра подтвердил, что Вален упоминал некие маленькие серебристые шарики. Выходит, Вален жёг ртуть? Не зная заранее о последствиях для себя и окружающих?.. Такая безответственность не укладывалась в голове, - поэтому, когда защитное поле спало и краска обрушилась на Валена, Симонна могла только нервно ржать про "Покрасим лорда Вуда в синий цвет! Он жёлтым был и красным был, а синим нет!".
- Не хотите ли вы вести ещё и поэтическую колонку?.. - предложил ей Рэндалл.
Очнувшегося Валена стали расспрашивать, как много времени прошло для него, пока он минут пять провёл в неподвижности. Вален отвечал абсолютно ненаучными терминами в духе "Может, один миг, а может, вечность". Симонна ворчала, кому тут ещё поэтическую колонку вести, когда учёные выражаются настолько лирически. Текиэль сел в кресло напротив него и принялся задавать вопросы. Вален упирал на то, что принял неизвестный металл, и заодно признался, что съел кусочек кандра - чисто ради эксперимента. ВАЛЕН ТЫ СОЖРАЛ ЧТО...? Усталый Текиэль грозился посадить его в тюрьму, чтобы он больше ничего не натворил, а Вален утверждал, что ему нельзя в тюрьму, ему нужна лаборатория.
- Оборудуйте ему лабораторию в тюрьме, - посоветовала Симонна Текиэлю.
- Вы хотите, чтобы у нас вся тюрьма взлетела на воздух?!..
- Хорошо укреплённую лабораторию!..
Прямо в присутствии Текиэля к Валену подошёл отец Гилмонд, присел рядом, поговорил с ним. Такие личные разговоры Симонна никогда не подслушивала - и только восхищалась тем, что отец Гилмонд, казалось, знал почти всех на этом приёме (едва ли не больше, чем знала она сама), и для всех мог найти время и слова утешения.
Примерно в то же время слуги тихонько закрыли двери, а ещё несколько минут спустя было объявлено, что никто не покинет дом до окончания следственных мероприятий. Симонна смирилась с тем, что придётся здесь заночевать, и только надеялась, что для всех найдутся спальные места: она, конечно, не леди, на отдельную комнату не претендует, - но хотелось бы всё же спать на кровати, а не на коврике. Отец Гилмонд сетовал, успеет ли на утреннюю проповедь, - и Симонну тоже волновал этот вопрос. Она предложила отцу Гилмонду в случае чего прочитать проповедь прямо здесь, но он ответил, что не в настроении. И в самом деле, что метать бисер перед аристократами...
И, глядя на Валена, Симонна говорила отцу Гилмонду о том, что, к слову о необходимом контроле за способностями, вот и прецедент: человек поджёг неведомый металл в публичном месте, поставив под потенциальную угрозу себя и других людей, - и считается ли это преступлением?.. Когда Текиэль хотел было арестовать Валена - все тут же закричали, что поджигать металлы не запрещено законом. Никто не пострадал, - но что если бы да?
После этого у Симонны и было достаточно времени, чтобы заново сложить в общую картину всё то, что она знала и о чём догадывалась, - и чтобы сделать пометку в своём блокноте: а что если Ржавый Убийца действовал во благо? Прямо скажем, он не был похож на обычного маньяка: безумца, который выбирает жертв согласно своим предпочтениям по внешним признакам - только рыжих женщин, например, или только маленьких мальчиков. Для того, чтобы вычислять боевых алломантов, нужно было за ними наблюдать. И какова была цель? В самом ли деле металл, который проще купить, или пресловутые штыри, наличие которых можно не вычислить вовсе? А что если всё проще, и эти алломанты были му$@ками, использовавшими свои способности для насилия, которых необходимо было остановить?.. Симонне хотелось задать этот вопрос отцу Гилмонду: как он относится к Ржавому Убийце, и не может ли быть так, что убийца прав и нужно не дать полиции его схватить. Тогда она уже начала подозревать, что Ржавый Убийца и отец Гилмонд могли быть одним и тем же лицом. Его способность выжигать металлы и отсутствие металлов в телах жертв, его резкое неприятие применения алломантии во зло... - Внутренняя бритва Оккама подсказывала, что это едва ли было совпадением. Но падре надолго куда-то вышел, и Симонна не успела поговорить с ним об этом. (И что характерно, она после всех этих догадок - совершенно его не боялась. Да, он вероятно убивает алломантов, а ты алломантка, - но веришь в него настолько, что тебе не страшно.)
Фразы, доносившиеся со второго этажа, где продолжало вестись следствие, всё больше напоминали озвучку того, что на этом этаже некоторое время назад не случилось: "А у вас есть штырь?" - вежливо спрашивал кто-то. Другой утверждал, что Тройн в кого-то вонзил свой штырь И вся эта порнография была достаточно хорошо слышна, так что Симонна решила не тратить третью и последнюю дозу олова - на случай, если чьё-нибудь задержание произойдёт в кулуарах. Но пока господа детективы были заняты поисками дырок от штырей на телах друг друга (что, естественно, требовало раздеваться). Симонна давно предлагала просто взять и обыскать всех присутствующих (за себя и за отца Гилмонда она не волновалась), раз уж нужно было найти пользователей штырей, - но кто бы её послушал. После Рэндалл Йомен предложил ей идеальный заголовок о происходящем: "Шестеро мужчин без штанов". И ведь ни слова неправды! Симонна была восхищена и поинтересовалась, не хочет ли он черкнуть в газету пару фельетонов анонимно.
Ниалл шепнул Симонне, что теперь полиция подозревает террисийку Ханим, и это Симонну немало удивило. Но тут хозяева дома объявили-таки о второй помолвке - Ханим и Рэндалла. Симонна подумала, что в категории умения разрядить обстановку Йоменам уже можно золотую медаль выписывать. Оба молодожёна выглядели довольными, и Симонна искренне поздравила Рэндалла: не всякий аристократ может похвастаться тем, чтобы жениться или выйти замуж по любви. Затем Ниалл поделился, что Симонну они тоже подозревали, и это было даже лестно.
Ещё Симонна проходила мимо Джарута и Тройна в тот момент, когда с шляпы Тройна слетела на пол бабочка. "Она меня не любит", - пожаловался Тройн. "А я люблю", - ответил Джарут и стал ржать, чуть не стукнувшись лбом о колонну. Симонна поняла, что ей, во-первых, везёт на важные разговоры и без всякой алломантии; во-вторых, это она точно подслушивать не будет; и в-третьих, им сейчас точно не до бабочек, - поэтому ту бабочку она подобрала и некоторое время ходила с ней на плече, пока бабочка не покинула и её тоже.
Наконец идея всеобщего обыска была принята к реализации. Ниалл ещё протестовал, что-де ему хочется, чтоб красиво и дедукцией. Славный летний идеалист, ещё не усвоивший, что расследования - это зачастую и куда более грязное дело, нежели просто обыск. Арад Йомен предпочёл пригласить для обыска двоих врачей (игротехнических) - мужчину и женщину, - в качестве независимых и непредвзятых экспертов. Осмотр гостей производился на втором этаже - так Симонна в первый и последний раз поднялась по винтовой лестнице. И решила, что не того назвали Ржавым Убийцей: настоящая ржавая убийца - это эта лестница Симонна в числе первых протолкалась на осмотр и лишний раз убедилась, что в её теле нет отверстий, не предусмотренных физиологией. Зал при этом как-то опустел, и ждали, когда придут на осмотр отсутствовавшие. О том, что отца Гилмонда давно не было видно, Симонна начала волноваться, - впрочем, подумав, что для него было бы неплохо и скрыться с приёма... но увы.
Дальнейшее разворачивалось очень быстро. Симонна спустилась сверху, на осмотр как раз звали появившихся "химика и священника". В низу лестницы Симонну встретил Джарут, она остановилась с ним поговорить. Он как раз спросил что-то о том, верит ли она, что священник может оказаться убийцей, - и она высказалась в духе "Да ну, бред какой-то". В этот момент кто-то (а это отец Гилмонд и был) заявил в зале "Скорость" (ферухимическая сталь, кажется?..), и пришлось замереть. Вопреки этой сверхскорости откуда-то сверху прилетел выстрел (либо кто-то также использовал сверхскорость, либо чья-то способность позволяла эту сверхскорость игнорировать). Когда эффект "скорости" прошёл (какие-то мгновения ушли на то, чтобы уточнить у мастера, можно ли двигаться) и Симонна подбежала к месту событий - отец Гилмонд уже лежал на полу, раненый в плечо и сжимающий в руке нож, а Текиэль нависал над ним, прижимая к полу сверхсилой, пока тому не удалось до него дотянуться и выжечь. Симонна вклинилась между ними, прося обоих прекратить и буквально хватаясь за этот нож, - пусть она понимала, что это полицейский пытается схватить убийцу, ей нужно было делать вид, что для неё это просто драка на ровном месте между двумя обычно такими рассудительными и спокойными людьми.
Ещё несколько мгновений Симонна как могла заслоняла отца Гилмонда собой и звала врача. И в эти мгновения она сполна почувствовала, как люди в погоне за силой перестают быть людьми и расчеловечивают других людей. Все настолько помешались на поиске металлических штырей, что над ними воздвигся Арад Йомен с ножом в руке и восхитительным предложением "Давайте его вскроем!". Симонна, отринув всяческий этикет, поинтересовалась, не сошёл ли он с ума - говорить такое о живом человеке. Когда подошёл врач, Симонна не смогла бы перенести раненого в одиночку, но кто-то помог им с врачом, - и всё время, пока они несли отца Гилмонда в ближайшую комнату, Арад Йомен держал их на мушке револьвера. Как же им страшно, думала Симонна, как же им панически страшно - если они боятся даже раненого, безоружного человека... Она говорила, что доктор и так сможет осмотреть пациента на предмет ран от проклятых штырей, когда будет оказывать помощь, - но стражи порядка всё равно потребовали его раздеть. (Если что, все игроки и техи были максимально бережными котиками, так что впечатления - сугубо персонажные.) Рядом болтался Тройн и говорил, что свой штырь не отдаст, потому что это его трофей, привезённый из Дикоземья.
Отец Гилмонд в наручниках рычал что-то про "проклятых алломантов" и смеялся, и это выглядело страшно - как будто он бредит. Симонна ведь понимала, что он не станет обвинять ВСЕХ алломантов без разбору, - в конце концов, он сам был алломантом. Текиэль заявлял, что он арестован. Симонна вежливо выражала изумление: такой здравомыслящий человек, а говорит такую ерунду!.. Всем же ясно, что священник никак не может быть убийцей. Стеклянный нож в качестве доказательства? - Могли подкинуть. Перед Симонной нарисовался Ниалл и завёл было тщеславную песнь о том, что если ей нужны подробности расследования, то он может их сообщить. Ему Симонна также рассказала, что они схватили не того - хотя бы потому, что у отца Гилмонда есть алиби: она-де лично присутствовала на его проповедях в то время, когда совершались убийства, а один человек не может быть в двух местах одновременно. А что до того, что он прямо сейчас попытался на кого-то напасть... Весь вечер он был спокоен, - что если кто-то мог на его повлиять?.. Эту теорию даже поддержали обретавшиеся рядом кандра: ведь есть металлы, позволяющие растравлять чужие эмоции.
Но что может быть ужаснее чувства, что ты опоздала, - того ощущения, что время, возможности, шансы утекают сквозь пальцы как песок, и вот ты уже хватаешься за воздух. Если бы удалось догадаться раньше, если бы успела поговорить с отцом Гилмондом, если бы заранее продумала его алиби!.. Если бы только знала, что ищут его, - можно было бы попытаться вызнать через Ниалла список жертв и время убийств, попытаться пустить полицию по ложному следу. А сейчас поздно даже брать вину на себя - все поймут, что это не более чем жест отчаяния. Вот если бы сделать "чистосердечное признание" сильно раньше... Если бы да кабы. Теперь, без подготовленных аргументов, - ты не более чем шумная женщина, к которой прислушается разве что Ниалл, и то ненадолго. (Ясное дело, что игротехнические рельсы таковы, что отец Гилмонд не признался бы Симонне заранее. Если бы не эти рельсы, он вообще не полез бы с оружием искать новую жертву на приёме в дом, полный полиции и охраны, - разве только с целью попасться наверняка.)
Было видно, что Лоран Текиэль взвинчен и раздосадован тем, что его запас металла был выжжен, и обещал отцу Гилмонду высшую меру за "нападение на полицейского при исполнении", - так что ещё несколько зевак, кроме Симонны, напомнили ему о том, что не он выносит приговор, а суд. Симонна же напоминала, что здесь и сейчас никого не убили, а за покушение и за сопротивление при аресте - не казнят. Что до жертв Ржавого Убийцы, то это ещё доказать надо, - и она готова дать показания в суде. Но сам отец Гилмонд нихрена не помогал и не отрицал никакие обвинения - так что Симонна тщетно просила его не наговаривать на себя и один раз даже сорвалась на "ты". Затем просто села рядом с ним и положила ладонь на здоровое плечо. Ниалл помахал перед отцом Гилмондом крохотной бумажкой со списком жертв и спросил, убивал ли он их. Тот ответил, что ему не видно, попросил зачитать вслух, а затем сказал: "Не помню, может быть".
Его спрашивали, почему он хотел убить Адриана. Тогда отец Гилмонд рассказал, что Адриан весь вечер хватал и дёргал Шавира за покалеченные руки, нарочно, чтобы причинить ему боль, - и что он не мог на это смотреть. Должно быть, Адриан надеялся пробудить в Шавире алломантические способности, подумала Симонна, которая даже не обратила на это внимание, - а отец Гилмонд обратил, и ему было больно, быть может больнее, чем самому Шавиру. Рэндалл притащил Шавира, поставил его перед отцом Гилмондом и стал спрашивать, правда ли это, и почему Шавир сам не остановил Адриана. Шавир мямлил что-то о том, что Адриан его друг, - и нарвался на огнищную отповедь отца Гилмонда. Именно поэтому, говорил он, твои проекты проваливаются, никто тебя не поддерживает и денег тебе не даёт: потому что ты только терпишь и терпишь, вместо того, чтобы пытаться что-то изменить. Как же это было красиво Рэндалл ещё говорил что-то о том, что вот же Шавир не хотел, чтобы его защищали, - но Симонна устало возразила, что дело же не только в этом, всё гораздо глубже. И на какую-то пару минут все отхлынули и оставили их наедине, и отец Гилмонд спросил у неё:
- Ты что, правда до сих пор веришь, что я никого не убивал?..
- Конечно, нет. Но я верю, что у вас на это были причины.
Отец Гилмонд успел сказать, что выбирал алломантов, которые использовали свои способности, чтобы издеваться над другими, - следил за ними, убеждался и убивал. Симонна успела сказать, что догадывалась об этом - и что постарается его вытащить. Найдёт лучших адвокатов. Даже если за нападение на Адриана придётся понести наказание, - это будет недолго. Потому что он нужен на свободе, потому что он помог стольким людям - и ещё стольким сможет помочь. Уирко тоже подходила и говорила, что террисийский анклав не бросит своих, - и это вселяло надежду. Если все прихожане и вся диаспора выйдут на улицы, придут на суд...
Затем вернулся Текиэль и стал задавать вопросы. Симонна не торопилась уходить, только говорила, что отец Гилмонд имеет право не отвечать в отсутствие адвоката.
- Мистресс Симонна, мне позвать охрану, чтобы вас вывели? - поинтересовался Текиэль.
- Мне достаточно вашего слова. Но я не единственное гражданское лицо здесь, - она взглянула на Ниалла.
- Мастер Ниалл - мой помощник.
Можно было подокапываться к отсутствию у Ниалла значка, но Симонна не стала - только сказала Текиэлю, уходя, что рассчитывает на его здравомыслие. В самом деле не приходилось сомневаться, что начальник полиции сумеет удержать себя в руках и не причинить задержанному больше вреда, чем уже было причинено. Но Текиэль как-то поугрожал напоследок, что-де задержит как соучастницу, - и так и хотелось ответить: нашли чем пугать. Пуганая уже, нечего больше бояться.
Симонна вышла из комнаты, краем глаза продолжая приглядывать за Текиэлем и Ниаллом, допрашивающими задержанного. В общем зале Рэндалл всё никак не мог оставить в покое Шавира и докапывался до него, нравится ли ему, когда его хватают за руки. Шавир мямлил, что нет, ему не нравится. Симонна сказала ему, что когда что-то не нравится - нужно так и говорить, словами, через рот: прекрати, не делай так больше. Шавир отвечал, что он это всё говорил. И когда болтавшийся рядом Адриан заявил, что он прекратит, только если Шавир даст ему сдачи, - Симонне самой очень захотелось раздавить его, как мелкого клопа. Но она только продолжила говорить Шавиру, что если человек слов не понимает - следует по возможности избегать таких людей. Рэндалл поржал, что её надо в золотой фонд цитат записывать. Ну да, капитанша Очевидность, - но что тут ещё посоветуешь?.. Рэндаллу, случайно пострадавшему от кулака отца Гилмонда, она тоже объяснила, что падре хотел дать в челюсть Адриану, а дал в челюсть ему, поскольку он оказался на пути, чего тут непонятного.
А потом откуда-то появился безглазый человек (мастер тоже восхитительно упоролся в грим, точнее в маску), которого тут же окружила толпа. Он назвался последним инквизитором, назвал своё имя. Но к этому времени Симонна могла только нервно смеяться, - поэтому, увидев, что Текиэль и Ниалл также стеклись к инквизитору и отец Гилмонд остался один, она внаглую прошла к нему мимо охраны, села рядом и сообщила: "Там последний инквизитор сказал, что у нас всё будет хорошо". Ага, лучше некуда. Отец Гилмонд держался, но иногда кашлял, - так что параноики во время допроса просили врача проверить, не проглотил ли он яд. Симонна говорила, чтоб он не вздумал тут умирать, и что пусть полиция только попробует не пустить к нему врача. В её голове уже складывался план действий. Хирург, способный извлечь пулю, и лучшие адвокаты Эленделя будут подняты ещё до утреннего чая. Адвокат может настаивать на том, что подзащитный себя оговаривает, и/или на том, что он не в себе. И из тюрьмы, и из стационара человека можно выкрасть - нет таких стен, которые бы не брались деньгами. А пока человек жив - надежда есть всегда.
Но отец Гилмонд говорил, что намерен во всём признаться, и что для него смерть предпочтительнее, чем тюрьма. Симонна не понимала. Он хочет стать мучеником, чтобы его идеи зазвучали громче после смерти?.. Она пообещала ему, что в таком случае сделает всё возможное, чтобы о них услышали и узнали все. Но пока произносила это - уже понимала, насколько этого недостаточно. Да, можно писать статьи, опубликовать книгу. Можно даже уйти в подполье, распространять листовки, всю жизнь посвятить борьбе. Но она, Симонна, не заменит Гилмонда, - не только и не столько потому, что не сможет физически останавливать му$@ков (всё можно смочь, если должным образом тренироваться). А просто потому, что он такой один, и никто не сможет гореть так же ярко. Выживший тоже ненавидел аристократов - и ничего бы не было, если бы он начал задаваться вопросами, имеет ли он право судить. Сейчас, когда алломантия перестала быть привилегией аристократов, в сущности мало что изменилось. И пока есть люди, мечтающие о могуществе Стальных инквизиторов и возрождении тирании, - отец Гилмонд нужен. Живым.
- Быть может, ради этого мальчика стоило остановиться, - говорил он. Мальчиком он называл Шавира.
- Не обязательно умирать, чтобы остановиться. Можно жить дальше и продолжать помогать людям!..
На попытки отца Гилмонда убедить её не тонуть вместе с ним Симонна не реагировала и снова обещала его вытащить. Хотя бы потому, что знала: сколько бы он ни говорил, что был готов умереть, рано или поздно, - нет человека, который не бы не хотел жить и не боялся смерти. Знала на собственном опыте.
- Меня удивляет твой оптимизм, - рассмеялся он в конце концов.
- Это не оптимизм. Это упрямство.
Кто-то заходил и в хренадцатый раз любопытствовал, почему отец Гилмонд делал то, что делал. Он в хренадцатый раз рассказывал, как в детстве столкнулся с алломантом, влиявшим на эмоции, который заставил его делать ужасные вещи, - и с тех пор поклялся не допускать, чтобы так поступали с другими. В конце концов Симонна нарычала на кого-то из таких любопытствующих, что им тут не зверинец, чтобы ходить и глазеть. А сама чувствовала, что они сейчас тоже сидят рядом: мальчик-террисийский полукровка из трущоб - и девочка, когда-то поклявшаяся на могиле деда, что несправедливость не останется безнакзанной. Как они в чём-то похожи.
Однажды этим вечером, после очередной помолвки, Симонна пошутила в компании Уирко и других, что в каждой хорошей пьесе должны быть три свадьбы и одни похороны - но она надеется, что похорон не будет. Пока Симонна и отец Гилмонд сидели под игротехнической стражей - состоялась третья помолвка: Вален сделал предложение, кажется, Фелиции (потому что не так много оставалось свободных женщин, кроме собственно Симонны)). Заиграла музыка, кто-то танцевал, Симонна всё ещё могла только нервно смеяться, комментируя эти звуки лихорадочного веселья. Хозяева дома старались сделать вид, что ничего не произошло. И для многих действительно не произошло ничего особенного. Так заканчивалась игра, и мы постепенно деролились.
А после игры к нам с Амартом пошёл Кело и сообщил, что Джарут с Тройном собираются похитить отца Гилмонда из-под конвоя, не дожидаясь суда, и увезти с собой в Дикие Земли. И я благодарен ему за эту пост-игровую AU отсюда и до неба. Да, я считаю, что после стопа игры начинается пространство AU, в котором каждый игрок имеет право на собственную версию дальнейшего развития событий, - кроме тех случаев, когда ожидается продолжение и нужно свести картину к общему знаменателю. Поэтому - пусть у полиции и примкнувших будет своя версия будущего: они вообще без шуток большие молодцы, организовали ловушку, чтобы поймать преступника с поличным. А у нас будет своя. Пусть Симонна также отправится на Фронтир - и "Элендельский вестник" будет время от времени публиковать истории своего "анонимного корреспондента", местонахождение которого ему будет совсем не выгодно выдавать. Пусть отец Гилмонд проповедует на Фронтире, - и когда Джарут и Тройн будут слишком триггерить его своим гейством, Симонна будет ненавязчиво уводить его в сторонку о чём-нибудь побеседовать. А когда лет через пять Джарут и Тройн построят себе домик где-то вдали от поселений, - можно будет построить в одном из таких поселений церковь. И смотреть, как вокруг неё вырастает город. И стараться, чтобы он стал таким, каким ты хочешь его видеть.

Немного итогов и благодарностей

Тохе спасибо за игру! Ничего не знаю - твои истории всё ещё интереснее, чем в каноне Насыщенные переплетающимися сюжетными линиями, раскрывающими сеттинг с разных сторон и заставляющими его играть совершенно новыми красками. Хочется ещё. В общем-то по любому сеттингу, - только ставь и води
Спасибо Амарту за отца Гилмонда. Такая игротехника против всего полигона - это ппц тяжело, но спасибо тебе за то, что берёшься и затаскиваешь. Тут и мастеру также спасибо за то, что у этого персонажа была внутренняя логика, мотивация и идея, - что он не был просто маньяком because so evil, просто трофеем для выслеживания и поимки. Неоднозначный преступник, которому можно сочувствовать, - это бывает больно, но как же это красиво. Отец Гилмонд в финале невероятно импонировал своей честностью и полным отсутствием страха: когда он прямо говорил о том, что сделал, не пытаясь оправдываться, выкручиваться и спасаться. Пожалуй, в этом действительно было что-то от Сюэ Яна. Даже больше скажу: пожалуй, в этой истории было что-то от янсина - от точки соприкосновения там, где, казалось бы, параллельные прямые никогда не пересекутся. "Нас учат помнить не человека, а идею, потому что человек слаб... Но идея не может истечь кровью. Она не чувствует боли. Идея не умеет любить"(с).
Спасибо Кело за Джарута и Стальбет за Тройна, в рекордные сроки подхваченного перед игрой. Такие классные во взаимодействии, такие красивые на контрасте друг с другом персонажи, - и самая лучшая компания для приключений в Дикоземье
Спасибо Саппорт за Валена и Капитану за Шавира - наших совершенно оторванных от реальности учёных, которых очень хотелось изолировать ради их же сохранности.
Спасибо Тибальту за Рэндалла и его бесценные комментарии, Асмеле за Уирко и её байки и поддержку, Йори за Лорана Текиэля и его неутомимую и самоотверженную работу, спасибо кандра за их нездешнюю логику - и всем-всем-всем, кто сделал эту историю такой живой и яркой.

...Положительно, маньяки - это игровая судьба моя И маньяки из лав. Хотя Симонна не рефлексирует свои чувства как романтические, и в этом тоже есть своя красота. Просто у неё есть человек - воплощающий собой идею, но прежде всего человек, - за которым она готова следовать, потому что и самым сильным людям нужна опора.
Очень живо вижу её, с револьвером и бультерьером, в колоритных декорациях Фронтира - этого стимпанк-вестерна. Словом и револьвером можно сделать больше, чем просто словом Жаль, что на все картинки-в-голове коммишны не закажешь, и что Фронтир - чертовски играбельная часть сеттинга, но ничего ставить я, конечно же, не буду

А после игры мы обняли всех и в компании Асмелы и Кэт шли до метро. Возле Алексеевской мы с Амартом отпочковались и зашли в Пятёру за пивом - потому что ну надо, - и там даже оказалось тёмное Лiдское, теперь знаю, где оно водится. Ехали от Рижской по БКЛ, преодолели сопротивление встречного ветра на переходе на Мичуринце, и уже по жёлтой ветке разъехались в разные стороны, - и прогуляться, и прокатиться тоже было хорошо А на следующий день я игротешил, и это уже другая история...