[marcuscain]

Итак, в среду вечером мы собрались в дискорде на продолжение детектива с призраками от Саломеи. Моя Элис, конечно, многое пропустила, но постепенно входит в курс дела. А Саломея так подробно и вкусно описывает традиционную английскую кухню, что хочется немедленно провести отпуск в каком-нибудь зловещем замке и есть булочки с джемом И стоило мне взяться за гарнитуру, как оказалось, что у неё отломался и повис на проводке микрофон, как если бы на него кто-то (не я) сел. При этом он мужественно продолжал исполнять свои функции, так что я замотал его изолентой, чтобы не висел. Не знаю про Роксли, а вот у меня точно проклятие гарнитур
Также выяснилось, что я как-то неправильно бутерброд ел в Blades in the Dark играл. Мне казалось, что мы весь кампейн Кентерберийской шпаны играли так, что если у персонажа нет нужного действия (т.е. ноль точек в нём), то он либо использует другое подходящее действие, либо берёт один пункт стресса и таки делает то, что ему несвойственно. А тут оказывается, что если у тебя ноль точек, ты просто кидаешь два куба и выбираешь худший вариант, и никакого стресса, умер и всё(тм) и что "всегда так было". Но если бы так было, я бы не мучился с тем, что Найджел не умеет драться. К тому же я взял для Элис спец.абилку - возможность за два(!) пункта стресса использовать любое действие, - так что надо будет разобраться, как это всё таки работает. Тем паче что очки опыта уже начисляются...

Отперсонажный отчёт мисс Элис Свифт

После ужина на десерт подали бланманже из взбитых сливок, вполне достойное. Дворецкий откланялся, сказав, что кофе подадут в малой гостиной, а для джентльменов будут предложены сигары и бренди. Виржини пожелала остаться с учителем, а я слишком устала с дороги и отправилась ко сну. Посреди ночи до меня донеслись печальные, но красивые звуки скрипки.
Утром я спустилась к завтраку. Подали яичницу, ветчину и булочки. Виржини с её учителем Уильямом Корном не было видно, а Чарльз после завтрака галантно предложил мне прогуляться по саду. Сад был выполнен в английском стиле, то есть запущен, с пригорками и кущами. Со стороны сада была видна заброшенная часть замка - пустующий фахверк, заросший плющом, видимо исполняющий роль живописной руины. На краю обрыва стояла беседка, из которой открывался унылый и безрадостный вид на пустоши и редколесье. Листья на деревьях уже облетели, а не облетевшие - побурели, и они представляли собой жалкое зрелище. Также в саду был лабиринт, и мне захотелось зайти в него. Мой спутник мужественно тащился следом - больше ему ничего не оставалось, ведь он сам пригласил меня на прогулку.
Лабиринт был высажен терновником: его листья по осени покраснели, и торчали внушительные колючки, которые должны были отбить всякую охоту проломиться сквозь стену, а также весело бегать и толкаться на поворотах. Мы легко дошли до его центра. Там, в середине лабиринта, стоял высокий шест, на вершине которого были шар и флажок - маленький английский флаг. Также рядом с флагом были привязаны разноцветные ленты, заставлявшие вспомнить о майском шесте, - их как будто так и не сняли с мая. Я присмотрелась к шесту с любопытством; не стала трогать подъёмный механизм (спустить английский флаг было бы как-то неуважительно), но заметила болтавшийся на гвозде в низу шеста обрывок красно-белой ткани. Это была самая простая льняная ткань, не шёлк и не бархат, - и, взяв клочок в руки, я поняла, что она окрашена не краской, а подсохшей кровью. Моей первой мыслью было, что кто-то поранился, зацепившись за гвоздь, - но гвоздь был старый и проржавевший, с округлившейся шляпкой, им невозможно было бы рассечь кожу настолько сильно. Быть может, кто-то оставил лоскут на видном месте у флага, чтобы попросить о помощи?.. Но отчего было не позвать на помощь, - ведь замок был совсем рядом?..
Я припрятала обрывок ткани в карман, чтобы позже спросить у прислуги, не мог ли с кем-то произойти несчастный случай в лабиринте. И мы отправились в обратный путь. В этот раз мы выбрались из лабиринта не без труда, не раз заплутав и ходя кругами, - но это было по-своему увлекательно, ведь лабиринты для того и созданы, чтобы романтично заблудиться. Правда, погода не располагала к романтике, а сопровождавший меня Чарльз явно разделял прохладное настроение осени. Когда мы вышли в сад, начинал накрапывать дождь, дул пронизывающий ветер. И тем удивительнее было увидеть снующих вокруг беседки горничных и лакея, тащившего туда жаровню. У одних горничных были в руках корзины, у других - кастрюли... Хотя ни моросящий дождь, ни порывы ветра не казались подходящей погодой для пикника. Может, хозяин решил подышать свежим воздухом?.. Но таком воздухе больной человек скорее отдаст Богу душу.
Я остановила пробегающую мимо служанку и спросила, к чему все эти приготовления.
- Господин Бенджамин распорядился, - был ответ.
- Распорядился о чём?..
- Ему кухарка сказала. Вот у неё и спрашивайте.
Похоже, в самом деле стоило вернуться в дом и спросить у кухарки: не хотелось пропустить что-то интересное, да и пора было обсохнуть после прогулки. Но в доме, у самого главного входа, нас встретил дворецкий с весьма обеспокоенным видом и тут же рассыпался в извинениях.
- Я бесконечно извиняюсь от своего лица и от лица хозяина, я очень, очень извиняюсь, - повторил он несколько раз. - Но ланч будет накрыт на улице, в беседке. А пока вы можете погреться у камина.
- Но почему на улице?..
- Дома никак не выйдет, - сокрушённо покачал головой дворецкий. - И кто только пустил её на кухню, у неё ведь есть учитель...
- С девочкой что-то случилось? - испугалась я. Накануне Виржини собиралась поговорить с кухаркой про французский суп, и никто не предупреждал её о том, что ходить на кухню может быть опасно.
- Остальные гости сейчас в музыкальной комнате, - дворецкий словно меня не слышал. - С ними всё в порядке.
- И девочка тоже там? - уточнила я. - С ней тоже всё в порядке?
Похоже, дворецкого начало раздражать моё внимание, и ему не терпелось от меня избавиться, спровадив к прочим гостям. Он принялся причитать и бормотать с удвоенной скоростью:
- Сколько лет я её не слышал... Не был к этому готов, позор на мои седины... Это всё моя вина, только моя вина, мне следовало предупредить мисс Вудс и учителя!..
Мне даже стало его жаль и хотелось сказать, что он едва ли в чём-то виноват, - но я решительно ничего не понимала. Мы с Чарльзом могли только направиться в указанном направлении к музыкальной комнате. Оттуда раздавались звуки пытаемой кошки - и, в промежутках, спокойный голос Уильяма. Я деликатно постучалась и заглянула внутрь. Мисс Виржини терзала скрипку, одновременно норовя ткнуть смычком в бок своего гувернёра, стоявшего рядом и пытавшегося поправить её руки. Увидев меня, она тут же прекратила играть с заметным облегчением. Уильям вежливо кивнул.
- Мы хотели бы послушать, как вы играете, - сказал Чарльз.
- Простите, я сейчас немного не в форме, - отговорился Уильям.
- Вы играете только по ночам? - улыбнулась я. - Это ведь вы играли?
- О, простите... Я вам помешал? - смутился он.
- О нет, ничуть, вы красиво играете. Просто выбор времени был несколько... необычен.
- Необычная обстановка вдохновляет и настраивает на рабочий лад, - пояснил Уильям. - Мне нужно было подумать. Обстановка странная, а под музыку мне легче думается.
Мне хотелось спросить, в чём именно он находит странность обстановки, но тут от двери послышалось вежливое покашливание дворецкого.
- Прошу великодушно меня извинить, ланч будет подан в беседке, - сообщил он. - Это исключительный случай, уверяю вас, он больше не повторится. Могу ли я попросить вас проследить, чтобы ваша воспитанница не входила на кухню? - обратился он к учителю.
- Я не ходила на кухню! - удивлённо воскликнула Виржини.
- А как же тогда Салли?.. - вопросил дворецкий, как о чём-то само собой разумеющемся.
- Какая Салли?!.. - спросила я, понимая всё меньше и меньше.
- Что случилось? - требовательно поинтересовался Уильям. Он поверил словам Виржини, и это импонировало.
- Если не Салли, то кто же это всё устроил? - развёл руками дворецкий. - Кухарка грозится уволиться!
- Так что же она устроила?!.. - спросили мы все хором, окончательно сбитые с толку.
- То, что обычно устраивает Салли, когда приезжают французы! - воскликнул дворецкий. - Может, это, конечно, всего лишь суеверия, пустая болтовня... Но не может же быть такое совпадение, что французы приезжают - и сразу взорвалась кастрюля, сгорел дымоход, ледник протёк?!..
- Я правильно понимаю, что при виде французов Салли взрывает кастрюлю? - уточнила я.
- А я, возможно, задам непопулярный вопрос... Кто такая Салли? - спросил Чарльз Фредерик.
- О, так звали маленькую посудомойку, которая работала здесь во времена короля Якоба, - охотно пояснил дворецкий. - Не того Якоба, который шотландский, а того, которого дочки прогнали. Он ведь был женат на француженке, и французские повара были в моде. Вот и в замок Роксли пригласили повара, а он приехал с женой, которая считалась кухаркой. Они работали некоторое время, а потом эта кухарка побила посудомойку... Французы - бесчеловечный народ, языческая нация!..
Судя по виду Виржини, ещё немного - и она воспламенится от возмущения.
- Я правильно понимаю, что, по-вашему, мисс Виржини зашла на кухню, и ваш призрак на неё среагировала?.. - пришла очередь Уильяма уточнять. Кажется, мы оба начинали сомневаться в том, что дворецкий в своём уме.
- Да! Каждый раз вот это вот! - пожаловался он. - Французы совершенно не понимают обращения со слугами!..
- Это голословное обвинение! - прервал его Уильям.
- Это ещё не обвинение, просто предрассудки, - я попыталась сгладить напряжённую обстановку, но дворецкого было не остановить так просто.
- Но как-то же Салли о ней пронюхала! - возразил он. - На других гостей она не реагирует.
- Но я верю, что Виржини не заходила на кухню, - настаивал Уильям.
- Значит, в доме есть ещё какой-то тайный француз, - заявил дворецкий.
- А ещё котлы иногда взрываются по естественным причинам.
- И почему Салли не обижается на кухарку? - резонно вставила Виржини. - Её ведь кухарка убила.
- Так ведь английские кухарки понимают, что это взрослым можно батоги, и если даёшь кому сто плетей, то с перерывами, и водой отливаешь! - укоризненно пояснил дворецкий. - А та кухарка забила Салли до смерти, Салли была недокормыш, слабенькая... На кухне, может, и отъелась бы, да не успела. Кухарку, конечно, вздёрнули, раз погубила невинную христианскую душу. А Салли с тех пор живёт у нас на кухне, и такие вкусные булочки - это её заслуга. У нашей кухарки ничего с хлебом не получалось, приходилось из города заказывать, а как начала печь булочки - так всё благодаря Салли. Но с кухни Салли ни ногой.
- А откуда известно, что она не выходит с кухни? - спросила Виржини.
- За пределами кухни её никто никогда не видел и не слышал.
- Так если никто не видел и не слышал, то это ещё не значит, что она не выходит...
- Мисс, вы что-то имеете рассказать? - прищурился дворецкий.
- Мне кажется, вы уже достаточно рассказали, а обед уже остыл.
- Это ланч, а не обед! В английских домах обед подают не раньше шести вечера.
- Простите. Я же француженка, и ещё не достаточно разобралась в ваших английских обычаях.
- Вы наполовину англичанка, мисс, но пока вы не научитесь говорить без акцента - прошу вас, не говорите с Салли, ни на кухне, ни в других местах, - попросил дворецкий. - Надеюсь, к обеду удастся её успокоить, но обещать наверняка было бы слишком самонадеянно.
- И кто ещё у вас не выносит французов?.. - холодно поинтересовался Уильям.
- Поймите, мы не против французов, это просто последствия истории бедного ребёнка, - дворецкий вдруг становился всё более покладистым и терпеливым. - Никто не ожидал, что она выйдет за пределы кухни и будет беседовать с мисс. Но прошу вас: глаз да глаз за этой юной барышней! Я понимаю, вы не доглядели, но ради вашего же комфорта...
- Я прослежу, чтобы впредь никто не задевал её чувств, - твёрдо пообещал Уильям.
- Отныне общаться с ней будет экономка, - в свою очередь отступился дворецкий. - Но пока она занята, хозяин ещё не пришёл в себя. Думаю, женщины найдут общий язык.
На этой оптимистичной ноте (явно встреченной Виржини со скепсисом) мы все пошли на ланч в беседку. Подавали охотничий суп, сваренный на жаровне, и охотничьи колбаски. Чай остывал прежде, чем можно было успеть поднести чашку ко рту. Мы все были настолько обескуражены новостью о разбушевавшемся призраке, что даже не протестовали (а мне подумалось о том, нет ли в округе также и призрака повешенной кухарки, - но неупокоенными душами всё же чаще становятся те, кто пал жертвой злодейства и умер без покаяния). Первой опомнилась Виржини:
- Но если Салли устроила погром на кухне, то почему нам нельзя поесть в столовой? Или в гостиной, где есть камин? Можно ли выпить чай в библиотеке?
- Я осведомлюсь, - коротко пообещал оказавшийся поблизости лакей и ушёл в дом. Некоторое время спустя он вернулся и доложил: - В библиотеку подан чай.
Желающих задерживаться в продуваемой всеми ветрами беседке не нашлось, - а мне всё больше хотелось сообщить своему опекуну, что его дворецкий слишком... эксцентричен.
- Они как будто хотят нам за что-то отомстить, - задумчиво пожаловалась Виржини.
- Всё это очень странно, - согласился серьёзный Уильям. - Пока не отлучайтесь от меня далеко.
Когда мы проходили по анфиладе через столовую, со стороны "немого лакея" - лифта для подачи блюд с кухни - доносились завывания детским голосом и уговоры на несколько голосов. В библиотеке на столике была тарелка булочек с тмином, корицей и кунжутом, - с утра они уже слегка зачерствели, но я испытывала странное любопытство попробовать булочки от призрака. Виржини набросилась на булочки так, словно давно проголодалась, а Уильям молча жевал, погружённый в раздумья.
- Всё это похоже на какой-то дурной розыгрыш, - произнесла я. - Этот детский голос...
- Вот и я раньше с таким не сталкивался, - согласился Уильям.
У Виржини было невинное выражение лица. Даже слишком невинное. Как если бы она в самом деле что-то знала об этой Салли, мёртвой или живой.
- И не кажется ли вам странным, что сэр Хорас - одновременно мой опекун и вашей воспитанницы? - продолжала я.
- И что значит "наполовину англичанка"? - добавила Виржини.
- Поделитесь вашей историей - в рамках допустимого, конечно, - попросил меня Уильям. - Я всё же несу ответственность за эту девочку.
- Я знаю не больше вашего, - пожала плечами я. - Я никогда раньше не видела сэра Хораса, только слышала о нём, и вот получила от него письмо. И не ожидала встретить здесь других гостей.
- А вы наполовину француженка? - спросила Виржини.
- Нет, - я уверенно покачала головой.
- Значит, вы с ним не виделись и не общались? - уточнил Уильям.
- Нет. Старший брат моей подруги учился вместе с ним в Кембридже, - припомнила я разговор после похорон моего дядюшки. - Говорят, что он замкнутый человек, и пары слов из него не вытянешь.
- Господин де Люс, - Уильям обернулся к Фредерику. - А вы, кажется, единственный, кто с ним лично знаком?
- Я был едва с ним знаком, - ответил тот. Говорил он очень тихо, и я услышала только, что он однажды охотился вместе с сэром Хорасом. - Здесь я тоже оказался впервые.
- Но когда он вас приглашал, он был здоров? - спросил Уильям. - Ведь охота - подвижное развлечение.
- Да, - кивнул Фредерик.
Когда все выпили чаю и угостились булочками, Уильям напомнил Виржини про урок фехтования. Она убежала, чтобы переодеться, и Уильям также ушёл. Следом и Фредерик удалился в свою комнату. Я осмотрелась в библиотеке, раздумывая, не найдётся ли, что почитать. В самом помещении было прилично прибрано, но в книгах царил хаос: новые, не разрезанные тома соседствовали с древними фолиантами. Была разобрана только часть классики: книги были переписаны и стояли на указанных полках. Здесь был и Руссо, и даже "Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена". Так я провела некоторое время за книгами, пока не вошёл лакей и не пригласил меня в гостиную для знакомства с моим опекуном. Признаться, я была взволнована и заинтригована.
Были приглашены все гости. Хозяин стоял возле камина и, дождавшись, когда вошли все, - поклонился и с заметным вздохом облегчения опустился в кресло. Мисс Вуд, экономка, сидела у окна и делала вид, что занята рукоделием. Я представляла себе сэра Хораса старше, - а он оказался высоким и стройным черноволосым джентльменом лет тридцати пяти, с приятными чертами лица и выражением глубокой печали. Бледность и круги под глазами его не портили, но свидетельствовали о его меланхолии. Он извинился за то, что не смог принять нас сразу:
- Простите - здоровье. Но я непременно с каждым из вас поговорю лично. То, что вы оказались здесь все одновременно, - поистине перст судьбы. Мне кажется, из этого выйдет что-то хорошее.
- Мне нравится ваш оптимизм, - искренне заметила я. Я не ожидала, что страдающий от меланхолии человек станет говорить о надеждах на лучшее.
- Оптимизм - моё последнее прибежище в сложившихся обстоятельствах, - ответил он. - Но о них позднее, а сначала поговорим о вас. Я должен извиниться перед вами, мистер де Люс: не знаю, чем я руководствовался, когда позвал вас поохотиться здесь. Эта затея крайне опасна, и, полагаю, вы уже знаете, что заблудиться в этих местах ничего не стоит. Прогулки без сопровождения могут дорого обойтись: так погиб мой отец, просто отправившись на прогулку. Но я смогу предложить вам развлечения другого рода, если захотите.
"Развлечения" в этом мрачном месте звучали настораживающе. Но следом сэр Хорас обратился ко мне:
- Мисс Свифт, я внезапно оказался вашим опекуном. Мы с вами в родстве через свояченицу троюродного кузена моей бабушки, то есть вы приходитесь мне четвероюродной внучатой племянницей, - но более близких родственников у вас нет. Я вызвал вас сюда, чтобы познакомиться с вами, узнать ваши планы на будущее, предоставить вам допустимую свободу и необходимую защиту. В мои планы не входит вмешиваться в вашу привычную жизнь. Если вы заведёте себе достойную компаньонку - то сможете продолжать вести лондонскую жизнь, только не тратьте сразу всё. Но моё предложение касается и вас.
Предложение относительно "развлечений"? В каких же развлечениях могут равно участвовать и мужчины, и женщины?.. Мне становилось всё более неуютно.
- Что касается мисс Виржини, - продолжал сэр Хорас, - то есть основания полагать, хоть и не подтверждённые, что она является ребёнком моего почившего старшего брата, а у её матери родни не было. Значит, я обязан взять её под свою опеку, дать ей образование и место в жизни. Я рад, что нашёлся такой учитель, как мистер Корн, - с образованием и связями, - однако поиски её места в жизни могут затянуться. Посему я также попрошу вас принять участие в моём деле, - он учтиво обратился к Уильяму. - И буду признателен, если вы согласитесь. У меня есть предчувствие, что всё сложится удачно.
- А можно мне домой, во Францию?.. - попросила Виржини. Похоже, она, как и я, чувствовала себя не в своей тарелке.
- Никак нельзя, - покачал головой сэр Хорас. - Я ведь должен дать вам образование, место в жизни, достойного мужа...
- Там тоже можно учиться!
- Но я ничего не знаю о французском образовании. А здесь у меня есть связи, здесь я смогу найти вам мужа...
- А я не хочу мужа, - заявила Виржини. - Зачем вообще выходить замуж?
- А на что же вы будете жить, когда я умру? - опешил сэр Хорас. Казалось, его удивляло и слегка раздражало, что с ним спорит ребёнок.
- А как же наследство? - невинно поинтересовалась Виржини.
- Его я надеюсь оставить своим детям!
- А родители мне совсем-совсем ничего не оставили?..
- Таков майорат: мать оставила вам медальон и свою любовь, а у вашего отца не было собственности, кроме той, что передаётся по мужской линии. Вы сможете рассчитывать разве что на пенсион. Или же вы можете заняться собственным делом, которое позволит вам не выходить замуж... Но в таком случае вам нужно учиться.
Должно быть, стоило порадоваться, что наш общий опекун не торопился как можно скорее спихнуть нас замуж и был готов дать нам определённую свободу. Но это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Как если бы сэр Хорас заведомо соглашался на что угодно, лишь бы мы оставались на его стороне и помогли ему. А мы даже ещё не знали, что он задумал.
- Итак, над моей семьёй нависло проклятие, - заявил тем временем сэр Хорас. - Вы все могли убедиться в этом позавчера. Приступами меланхолии страдал и мой отец. Артура, моего брата, они миновали, но и он отличался семейной склонностью к грусти и унынию, хоть и не таким тяжёлым. Мои силы подорваны борьбой с болезнью и бесплодными поисками, а у вас, со свежими взглядами и разнообразными талантами, больше шансов пролить свет на истину и понять, что следует предпринять, чтобы избавиться от проклятия.
- А это не вы писали "Помогите" в библиотеке? - поинтересовалась Виржини.
- На книгах кто только не пишет...
- Нет, на шкафах.
- Это точно был не я. А что на них было написано?
- Кто-то оставил призыв о помощи. Поэтому, когда вы сказали, что вам нужна помощь, я подумала, что это может быть как-то связано.
- Это действительно может быть связано, - задумчиво согласился сэр Хорас. - Кто-то из моих предков мог это написать.
- Так это какая-то старинная надпись?.. - уточнила я. Странно, что я в библиотеке никаких надписей на шкафах не заметила. Но мой вопрос не был услышан: Виржини была увлечена проклятием.
- А в чём состоит это проклятие? - спросила она.
- Каждый хозяин замка страдает приступами неизлечимой болезни, - пояснил сэр Хорас. - Во время этих приступов он забывает обо всём и начинает вести себя не как цивилизованный человек. Мой доктор, выпускник Кембриджа, говорит, что это форма меланхолии. Он подобрал лечение, и лечение помогает.
- Не как цивилизованный человек? Это как? - Виржини со своей детской непосредственностью задала вопрос, который наверняка вертелся на языке у всех нас. Сэр Хорас схватился ладонью за лоб, как если бы воспоминания о приступах были для него мучительны.
- Вы можете сами съездить и посмотреть на следы приступов, - произнесла мисс Вуд. - На пустоши, конюх знает дорогу. Если боитесь - я составлю вам компанию, но сейчас никакой опасности нет, кроме как заблудиться. Но чем больше с вами будет местных жителей, тем меньше шансы потерять дорогу и сбиться с пути.
Следы на пустоши?.. Моё воображение уже рисовало мне сэра Хораса-оборотня, что превращается в волка и оставляет на земле следы когтей. Но при этом, помимо смеси страха и любопытства, он вызывал некоторое сочувствие. Он не был похож на опасного безумца, - скорее на человека, который в самом деле страдает и настолько отчаялся, что собрал в одном месте случайных людей, чтобы попросить их о помощи.
- Значит, вы считаете, что нам всем... - начал было Уильям.
- Кроме сэра Хораса, - уточнила мисс Вуд.
- ...Всем следует попытаться снять проклятие?
- Или показать, как оно снимается, - кивнул сэр Хорас. - Но вас, как моих родственников, это тоже в какой-то мере касается.
- Но я не страдаю приступами меланхолии, - возразила Виржини. - Может, я не ваша племянница?..
- Артур тоже думал, что проклятие осталось в прошлом. Но затем оно снова подняло голову.
- Может, вас, как женщину, оно и не затронет, - успокоила её мисс Вуд.
- А есть ли какие-нибудь записи о том, как давно началось это проклятие? - продолжала спрашивать Виржини.
- С незапамятных времён! - с уверенностью заявил сэр Хорас.
- Но, может, остались какие-нибудь архивные записи, истории, откуда всё пошло?.. - уточнил Уильям. Мне также казалось странным, что истоки проклятия в семейных преданиях не сохранились. Обычно легенды о том, как тот или иной предок прогневил Бога или поссорился с какой-нибудь ведьмой, передаются из поколения в поколение. Как снимать проклятие, если не знать его источника?..
- Вы ведь сами видели: семейный архив в беспорядке, - развёл руками сэр Хорас. - Но вы, как человек учёный, - берётесь?.. - продолжил он с надеждой. - И если Виржини проявит себя как разумное дитя, то сможет иметь голос в выборе, какое образование получать.
Уильям скептически хмыкнул, когда его назвали "учёным". И вот в ход и пошёл подкуп, почти угрозы... Ведь Виржини полностью зависела от сэра Хораса, и Уильям не сможет защитить её от всего на свете.
- Вы хотите, чтобы мы отправились на пустоши прямо сейчас? - холодно уточнила Виржини. Она тоже поняла, что стала заложницей обстоятельств.
- Можно поехать к вечеру, но если вы настаиваете... - произнесла мисс Вуд.
- Если уже есть определённость в том, где находится архив, то можно посвятить вечер ознакомлению с документами, - выдвинул резонное предложение Уильям. - А при свете дня осмотреть местность.
- Конечно, мисс Вуд окажет вам всё возможное содействие! - обрадовался сэр Хорас.
- Что знаю - покажу, - с достоинством пообещала мисс Вуд. - Вы, должно быть, уже видели скромные плоды моих трудов. Но заботы пока не позволяют мне взяться за это дело всерьёз.
- Да, разумно начать с библиотеки, - согласилась я. Мне всегда нравилось возиться с книгами, и я надеялась, что смогу помочь Уильяму в поисках упоминания проклятия в архивах.
- А вы что скажете? - сэр Хорас оглядел остальных.
- Можно попробовать, - сказал Уильям, хотя он явно согласился уже некоторое время назад.
- Мистер де Люс?..
- Да. Есть ли у вас какие-нибудь предположения, соображения, с чего всё началось?.. - Фредерик также не оставлял надежды добиться от сэра Хораса какой-нибудь зацепки.
- Это не очень-то легко: наш род всегда отличался малочисленностью, - ответил сэр Хорас. - И отец, и мать умирали до того, как сын достигал зрелости. Что вспомню - расскажу, но так сходу вспомнить не смогу, так что лучше задавайте вопросы, и я передам вам всё, что мне рассказывал брат. Мне повезло, что Артур рассказывал мне о семейной истории, и именно так у нас появилось понимание о проклятии.
- А вы не знаете, когда оно проявилось впервые? - вновь спросил Уильям.
- Оно всегда было, все рассказы говорят об этом, - сказал сэр Хорас. - Самое раннее предание дошло из XVI века. А что было до этого - один Господь знает.
- И этой болезнью страдали все дети, каждый ребёнок в семье? - уточнила Виржини. - А на супругов это распространялось?
- Нет, но распространялась склонность рано умирать, - не стал отрицать сэр Хорас.
- Простите за такой вопрос, но... умирать без участия своих супругов?..
Да, подозрения об оборотничестве не могли не наводить на подобные мысли. Странно, что за отпрысков семьи Роксли хоть кто-то соглашался выйти замуж.
- Нет, они умирали от естественных причин. Моя мать умерла, рожая меня... Так что можно сказать, что не без моего участия, - с горечью усмехнулся сэр Хорас.
- А есть ли какая-то связь с возрастом? - спросил Уильям. - Эта болезнь проявляется в зрелости, ни с того ни с сего?
- Да, - кивнул сэр Хорас.
- В каком именно возрасте? - добавила Виржини.
- Не скажу точно.
- А у вашего брата и у вас?
- Артур утверждал, что у него приступов нет, - но у него была склонность к тоске, так что, возможно, приступы просто не успели начаться. У меня приступы начались через полгода после его смерти, мне было тридцать два. Мы оба были уверены, что проклятие пошло на спад и на нас прервётся, но...
- А два и более человека когда-либо болели одновременно? - продолжала спрашивать Виржини.
- Не слышал о таком.
- Значит, болезнь проявлялась только у одного члена семьи?
- Да, у одного человека за один раз.
- И страдают все, связанные кровным родством, или кого-то миновало? - спросил Уильям.
- Кроме моего брата - не задело никого, - сказал сэр Хорас. - Но обычно в семье один сын, у которого умирают мать и отец...
Как-то это не вязалось с тем, что у Роксли были дальние родственники, такие как мы с Виржини.
- А родословное древо есть в библиотеке? - спросила она.
- Да, - подтвердил сэр Хорас.
- А болезнь привязана к конкретному дому? - выдвинул ещё одну идею Уильям.
- Я мог бы ответить, если бы был лучше знаком с биографией сэра Эмери, - припомнил сэр Хорас. - И его отец, и его дед страдали от меланхолии. Сам Эмери много времени проводил вне дома, но проявлялась ли за пределами дома болезнь - неизвестно. Но приступы оставляют тебя настолько обессиленным и опустошённым, что уже не хочется путешествовать.
- А у женщин болезнь не проявлялась? - спросила Виржини.
- Не знаю ни одну.
Тут мисс Вуд, видимо понимая, что сэра Хораса начали утомлять расспросы, предложила проводить нас в библиотеку.
- Не стесняйтесь задавать ей любые вопросы, - напутствовал нас сэр Хорас. - Не смотрите на её невысокое звание: это женщина глубочайшего ума и образованности.
- Хорошо, - кивнула я. - Но от меня пользы будет немного. Разве что помогу разбирать архивы.
- Я вижу в вас человека светского, - заявил сэр Хорас. - Быть может, в свете ходят какие-то слухи...
- Ни разу не слышала, - я покачала головой. - Но, может, в семейных письмах встретятся знакомые мне фамилии, к кому можно будет обратиться.
На том мы и расстались. Так я согласилась участвовать в исследовании не то проклятия, не то болезни, не то попросту мнительности сэра Хораса (ведь в таком мрачном месте, как замок Роксли, немудрено поддаться меланхолии). Выбора у меня всё равно не было: мне больше некуда было податься. А значит, с опекуном лучше было не ссориться. Пока дело не казалось опасным - я помогу ему, а он поможет мне получить желаемое. В конце концов, я здесь не ради булочек, а ради денежного содержания и полезных знакомств.

- Можете поцеловаться! То, что происходит в лабиринте, остаётся в лабиринте!
- Главное, чтобы те, кто пришли в лабиринт, не остались в лабиринте... (с)
Наш готический роман, в лучших традициях жанра, становится всё страньше и страньше(тм). Продолжим играть в новом году, уже даже есть предварительная дата. Спасибо мастеру и соигрокам за увлекательное!