Итак, по приезду с дачи Беркана выгрузила нас с Птахой и Амартом домой - причём они двое явно схватили тепляк в лёгкой форме, а я, как ни странно, нет (либо сильна была ресурсная тяга). Я переставил клетки, подмёл, протёр пол, сходил за пивом, минимизировал энтропию, сходил в Ашан за моющим средством. Ашан сократил количество касс в пользу терминалов самообслуживания, но эти терминалы не принимают наличку. При этом в Ашане есть банкомат, но он... только для снятия налички с карты Очереди в кассы закономерно увеличились - получилось классическое "как всегда". Зато терминал оплаты выдал мне на сдачу болгарскую монетку в две стотинки вместо рубля - я счёл сие хорошим знаком.
Далее о предыгровом пожизнякеНачали собираться игроки, и Птаха выдала мне прикид, одолженный у Гло. Я как ни в чём ни бывало в него влез, а потом выяснилось, что на юбке есть разрез, и этот разрез оказался в аккурат на заднице, - но пара булавок от Амарта меня спасли. Видимо, предполагалось, что разрез должен быть спереди и на штаны. А Ликс прибила ко мне парик на БФ, да так удачно, что он не только не свалился на игре, но и снять его после не составило труда, не отдирая клей от волос. Нинкве выдал мне тушь и кисточку, и я, по примеру Амарта, нарисовал талисманы для Цзян Чэна с рандомными иероглифами из гугл-картинок. Также мы включили Нинкве послушать "Огненного дядю", потом перешли на другие песни Man's Tears (и, кажется, распугали всех)). Дождались Вэйда, героически примчавшегося к нам с игры про цыганский табор (...о это множество игр, о которых я узнаю постфактум!), и стартовали.
Warning: всё нижеследующее (кроме персонажного) так или иначе содержит спойлеры. Если вы планируете поиграть на последующих прогонах игры (а есть некоторый шанс, что она однажды и в Питер приедет) - не ходите под каты!
Для начала краткий сказ о том, как я хотел выдохнуть и восстановиться после Тарантеллы, а влетел в игру без trigger warnings, на которую едва ли заявился бы, если бы таковые были. Далее (не)много игроцкогоУвы, для меня предупреждения "игра-эксперимент" и "злая сказка, вы захотите побить мастера" не являются красными флагами, поскольку я сам зачастую дую на воду и пользуюсь точно такими же выражениями, когда ставлю игры по жёстким сеттингам вроде Мира Тьмы. А красным флагом к этой игре должен бы быть даже не "отсутствие хэппи-энда", а "отсутствие выхода вверх" как минимум. И сейчас попробую объяснить, почему ХЭ мне не принципиален, а возможность выхода вверх - да.
Идея поиграть в то, как персонажи Магистра "книжку прочитали"(тм) и узнали, что Вэй Усянь, конечно, герой, но по его вине овдовеет и погибнет его сестра, и что Яо, конечно, убьёт Вэнь Жоханя, но потом расчленит Минцзюэ, - сама по себе хороша. Но: идея, что для того, чтобы предотвратить будущее, которого ещё не случилось, нужно убить кого-то из этих двоих, подающаяся как "в этой игре всё решается через действие", ломает мне этическую парадигму об колено. Даже самые суровые средневековые законы не карали людей за не совершённые преступления. Это хоть и не Камша, оправдывающая профилактические убийства подростков вроде Колиньяра тем, что они всё равно вырастут в плохих людей, но как-то опасно близко - ибо не предполагает варианта, что если к таким людям отнестись по-человечески, то, может, они и не совершат всей той фигни, каковую в перспективе могут совершить. Давайте ещё Сюэ Яна убьём во младенчестве, ага, - тоже распространённое среди фандома предложение.
Если бы таковое убийство или самоубийство на игре произошло (и нет, речь вообще не о том, насколько Яо и Усянь мне симпатичны или нет как персонажи), я бы ухнул в такие минуса, что меня бы отпаивали чистым спиртом, вероятно. Поскольку есть разница (удивляюсь, что об этом приходится писать, но, оказывается, умолчания всегда не очевидны и не однозначны) между самопожертвованием - когда, к примеру, персонаж здесь и сейчас остаётся прикрывать отступление, или идёт на ритуал, обменивая свою жизнь на жизнь многих близких, - и убийством, в том числе опосредованным, когда на принятие решения умереть влияет навязанное чувство вины. Смерть персонажа, жертвующего собой по собственному выбору, может быть офигенным выходом вверх, - а убийство или суицид, продиктованные мотивом "без тебя лучше", становятся однозначным выходом вниз. Но кто выступает в качестве "обвинителя"? - артефакт, поэтому вполне логичная и закономерная реакция персонажей - не слушать какую-то там вещь, которая пытается внести между ними смуту и настроить друг против друга.
Картину мира мне несколько починил Амарт, сказав, что выход вверх на этой игре был обусловлен тем, что персонажи, несмотря на то, что узнали о своём вероятном будущем, всё равно остались сами собой и не отвернулись друг от друга (по крайней мере большинство, и по крайней мере явно, а не кулуарно). И это действительно очень ценно - со стороны персонажей и игроков, - и в определённой степени также закономерно. Но меня не отпускает ощущение (несмотря на то, что не выбирать ничью смерть - тоже выбор, несмотря на то, что на играх не бывает "правильных" и "неправильных" финалов), что за бездействие персонажи будут наказаны каноном и что игра будет продолжать затачиваться под то, чтобы кого-то всё же устранили из уравнения. Почему канон непременно должен случиться? Почему нельзя предположить, что даже несмотря на то, что персонажи всё забудут (опять же, забудут почему? И если таки кого-то убьют, то тоже забудут?..), они не станут ситуативно осторожней в словах и поступках, и благодаря этому Цзысюань, Яньли, Минцзюэ смогут выжить?.. Нет, мне не нужен вариант будущего "никто не умер" внутри игры, мне нужен открытый финал. Потому что идея "кто-то всё равно должен умереть" хороша, когда нужно заплатить цену, например, за победу, - и не работает, когда кто-то умирает из-за трагической случайности, неосторожности Вэй Усяня, тараканов Яо.
Если бы эту игру ставил я, то персонажи, хотя бы допустившие возможность убить другого персонажа превентивно, непременно огребли бы кармически, поскольку создавший прецедент обесценивания жизни - да получит на свою голову последствия в виде тенденции. Некоторые ближние уже знают, о чём я ставлю если не все, то многие свои игры: о том, что смерть можно победить только жизнью (любовью, доверием, etc.), а смертью смерть не побеждается, это тупик. Но, разумеется, я не диктую другим мастерам свои взгляды, а, возвращаясь к тому, с чего начал, - просто нуждаюсь в красных флагах. Впрочем, увидеть, что бывает по-другому, - тоже интересный опыт.
Отдельно добавило к глубине придонья то, что на этой игре я банально очень вымотался. Отыграть смерть персонажа - тяжело, даже если это видение. Я поначалу думал не отыгрывать второе видение, поскольку точно такое же уже отыграл Цзысюань и никакой новой информации я не внесу, - но всё-таки отыграл и его. И то, что такие мысли вообще возникают (и приводят к выбору в пользу ответственности за игровой вброс), подтверждает то, что бумажки - суть игротехнические задания. Любое пожизнёвое действие, не существующее внутри игры (сиречь открыть конверт, прочитать, выполнить), выводит тебя из персонажа, превращает из игрока в игротеха, и вот ты уже не столько играешь, сколько работаешь на игру. Это возможно починить, заменив бумажки на игротехов, нашёптывающих ситуацию на ухо (что добавляет погружения засчёт эмоциональной подачи); при этом общее видение (например, Цзысюаня и Яньли) можно будет сделать действительно общим, сиречь одновременным.
Однако система видений положительно лучше всяких пресловутых флэшбэков и флэшфорвардов, когда персонаж отстранён от ситуации и разыгрывает её как перформанс, а других персонажей вовлекает как режиссёр - актёров и зрителей (также отстранённых). Отлично работает, когда не только персонаж в ситуацию погружён, но и на остальных персонажей вокруг себя он реагирует изнутри ситуации (а они реагируют извне), и нет возможности из ситуации выйти, как было на Горе Тунлу, где Пэй Мин отмахнулся от меня как от играющего с ним игротеха.
Немного о персонажном (тут нет спойлеров)Я довольно запоздало осознал, что Яньли не избежала общей тенденции всех моих женских персонажей, буквально всех, - через неё прошла война, и она пришла на войну. Как-то об этом не задумываешься, когда вокруг довлеют изображения Яньли как хозяйки с супом и детьми (классика: фандомы хотят интересных женских персонажей - фандомы не знают, что с ними делать). А меж тем Яньли, когда убили её мать и отца, когда один её брат вернулся из плена, а другой попал в плен, - не сломалась и не испугалась. Ей не хотелось сидеть в резиденции клана Юй в безопасном тылу, и сидеть в Башне Кои, вышивая пионы на женской половине, не хотелось тоже. И она отправилась в военный лагерь в Ланъя - потому что её учили быть хозяйкой, а значит, она может организовать госпиталь и кухню. Да, не Мулань, с обращением с мечом у неё не срослось, - но кто сказал, что мы должны уважать женщин, только когда они занимаются тем же, чем занимаются мужчины?..
И - тот этап, когда ты уже не девочка на Ночной охоте, и у тебя действительно есть чувства к человеку, с которым ты больше не помолвлена по милости своего брата, но брата ты всё равно любишь. (Не помню, как в точности было в новелле, но если судить по дораме, то восстановление помолвки случилось только потому, что Яньли осиротела и Цзян Чэн стал главой Ордена, с коим Гуаньшань захотел породниться во имя расширения влияния; это к вопросу о том, как счастью несчастье помогло, но никому не придёт в голову инициировать такое несчастье.) И та неловкость, когда Яньли и Цзысюаню не позволяет толком пересечься не только то, что они заняты разными делами, но и этикет, согласно которому они чужие мужчина и женщина, не родственники, и неприлично же. Поэтому Яньли варит суп и передаёт его с кухни через служанок и слуг в шатёр Цзысюаня лично (полководец непременно забудет поесть, ведь некогда прийти к общему котлу, ведь "сначала закончу дела", а дела никогда не закончатся). Поэтому она увязывается за Цзысюанем на совет не только для того, чтобы повидаться с братьями, но и для того, чтобы побыть рядом с ним - в равной мере.
Цзян Яньли. Отчёт отперсонажный. Наверняка нарушена хронология.Путь лежал из Ланъи в Хэцзян, где глава Ордена Не собирал на военный совет представителей всех Великих Орденов. С тех пор, как Вэй Ин нашёлся, я его не видела, а слышала только слухи о том, что он ступил на тёмный путь, чтобы увеличить силы против Ордена Вэнь за счёт управления мертвецами. Запретное всегда его привлекало, а о том, что оно может быть опасно для него самого, он никогда не думал. Но я надеялась встретить его на совете не для того, чтобы предупредить, - наверняка об опасности ему уже рассказали столько раз, что он уже научился пропускать доводы мимо ушей. Я просто хотела увидеть его живым.
И Вэй Ин стал первым, кого я увидела, когда мы с Цзинь Цзысюанем прибыли к дверям хэцзянской ставки. Он разговаривал с Не Хуайсаном - по-видимому, они спорили, кому из них заходить первым, и Не Хуайсан, по обыкновению, вовсе не хотел никуда идти, а Вэй Ин пытался его уговорить. Цзинь Цзысюань поздоровался с ними обоими, и Вэй Ин заметил меня и обнял. Я была так рада, что он в порядке, а Вэй Ин, как всегда, говорил, что ничего с ним не может случиться, и что он больше никуда не пропадёт. Цзинь Цзысюань дождался, пока он меня отпустит, и мы вошли, приветствуя Не Минцзюэ и всех присутствующих. Я увидела Лань Сичэня и Лань Ванцзи, и за спиной главы Не - его помощника; и Цзян Чэна, - и мы тоже обнялись, и он усадил меня, говоря, что я могла устать с дороги, и подал прохладного чаю. Появления же Не Хуайсана его старший брат явно не ожидал, и они вышли говорить наружу, предоставив всех самим себе.
Вернувшись, Не Минцзюэ заговорил о том, как обстоят дела: сил хватает лишь на позиционную войну, случаются перебои с поставками, замечены стягивающиеся силы Ордена Вэнь в районе Гусу. Уцелевшие адепты Ордена Лань занимаются обучением примкнувших к ним воинов и воинов Юньмэна. Цзинь Цзысюань тут же обещал разобраться с поставками и прислать больше наставников. Но и этого было недостаточно. Не Минцзюэ говорил, что на следующий день предстоит говорить с главами малых кланов, убеждая их примкнуть к военной кампании, а не отсиживаться за спинами обескровленных Великих Орденов. Это будет непросто, но необходимо будет дать им понять, что если Великие Ордена падут - и им не выжить. Я даже не предполагала, что всё настолько серьёзно, - но о том, что мы можем проиграть, никто не говорил, а может, и не думал вовсе.
Я рассказала о том, что делала после того, как покинула Мэйшань, сначала Цзян Чэну, и, сказав, что Вэнь Жохань не дотянется до моего супа, заставила его засмеяться; затем - когда Не Минцзюэ собрал остальных глав вокруг себя и обсуждал с ними что-то - Вэй Ину. Он, как в детстве, сел у моих ног и положил голову мне на колени, и слушал о том, как я помогала в госпитале.
- Неужели кроме тебя больше некому было этим заняться? - спросил он с улыбкой.
- То же я могу спросить и у тебя: неужели, кроме тебя, некому?..
- Это тёмный путь, - он пожал плечами и отвёл глаза, покачивая в ладони флейту, с которой не расставался. - Я делаю то, что могу.
- Все мы делаем то, что можем, - и я также.
В конце концов мне пришлось сказать, что мы выглядим неприлично, сидя так. Вэй Ин держался совсем как дома, и с флейтой, о которой многие рассказывали со страхом, дурачился как с игрушкой и даже легонько стукнул меня ею по голове.
Не Хуайсан держался в стороне, прячась за своим веером, как вдруг веер полетел на пол, прямо под ноги Цзинь Цзысюаня, а Не Хуайсан отшатнулся, словно от ядовитой змеи. Он утверждал, что веер сам собой раскрылся и вырвался из его рук. Все обступили веер, лежащий на полу, и из-за чужих спин я разглядела проступившие на нём иероглифы, словно только что начертанные: что-то о том, что судьба подобна потоку, но мы в силах её изменить. Вэй Ин попытался прикоснуться к вееру, но тот обжёг ему пальцы. Я предположила, что эта вещь одержима злым духом, которого нужно изгнать, - однако талисман с заклинанием, который использовал Цзян Чэн, не подействовал. Впрочем, оказалось, что Лань Сичэнь и Лань Ванцзы вполне могут брать веер в руки.
Не Хуайсан рассказал, что этот веер - артефакт из сокровищницы Ордена Не, возможно трофейный. Веер сам пожелал, чтобы Не Хуайсан доставил его в ставку, и тот ничего не мог с этим поделать. Также Не Хуайсан сказал, что веер предсказывает будущее, и Не Минцзюэ, положив веер на возвышении, решил медитировать, дабы пообщаться с артефактом. Меня уже тогда тревожило то внимание, которое притянул к себе веер несмотря на то, что многое на повестке военного совета требовало внимания не меньшего.
- В такие времена нужно обладать немалой смелостью, чтобы узнавать своё будущее, - заметила я. Я никогда не любила гаданий.
- Будущее нужно создавать самим, - откликнулся Цзян Чэн.
- Это правда.
Все обступили Не Минцзюэ, ожидая, когда он расскажет о том, что услышал или увидел. Но вдруг он вскинулся, нашёл взглядом своего помощника и попытался наброситься на него, называя его почему-то Цзинь Гуанъяо. Когда его хотели остановить и успокоить, Не Минцзюэ ударил духовной силой вокруг себя так, что никто не устоял на ногах, и меня также отбросило. Я почувствовала искажение ци - по слухам, эта напасть нередко поражала мужчин из рода Не, но Не Минцзюэ был ещё довольно молод... Я сказала, что могу помочь, если кто-то сумеет удержать главу Не, - но Лань Сичэнь оказался ближе и применил талисман Исцеления ци. После приступа глава Не отбросил свою саблю и даже пнул её ногой, словно это она была виновна в произошедшем.
Придя в себя, Не Минцзюэ сказал только, что видел в будущем поражение Ордена Вэнь. Он спрашивал Не Хуайсана, что тот видел, пока веер был в его руках, - но тот ответил, что видел лучшее из возможных будущих, и более ничего из него вытрясти даже брату не удалось. Я подумала, что Не Хуайсан не хотел говорить о чём-то личном, и готова была забыть о веере, - но он не дал о себе забыть. И второй жертвой стал Вэй Ин.
Он смотрел перед собой расширившимися невидящими глазами и повторял, что я мертва. И я, и Цзян Чэн пытались его удержать и успокоить, говоря, что все живы, что всё хорошо, но он отталкивал нас и отступал всё дальше. Я вновь ощутила искажение ци и попросила Цзян Чэна подержать Вэй Ина, чтобы я могла использовать талисман Исцеления ци. Состояние меридианов Вэй Ина, когда я прикоснулась к акупунктурным точкам, меня встревожило - баланс ци был нарушен, тёмная ци преобладала и жгла пальцы. Но постепенно морок отступил. Я предположила, что это был просто кошмар, что артефакт показывает нам то, чего мы больше всего боимся, и говорила, что со мной ничего не случится, потому что мои братья всегда меня защитят.
Я думала, что дурное может случиться только с теми, кто прикасался к вееру, но не тут-то было. Цзян Чэн также увидел видение.
- Шицзе умерла из-за тебя! - выкрикнул он, глядя сквозь Вэй Ина. - Лучше не подходи ко мне, пока я тебя не убил!
И он, отвернувшись от нас обоих, упал на колени и ударил по стене кулаком с такой силой, что рассадил костяшки. Когда Цзян Чэн пришёл в себя, он говорил, что в его видении Вэй Ину было всё равно на мою смерть, а беспокоился он лишь о смерти Лань Ванцзи. Я заверила его в том, что такого быть просто не может - если Вэй Ину будет наплевать на своих родных, то это будет уже не Вэй Ин. Ещё Цзян Чэн удивлялся, что Вэй Ин и он видели один и тот же кошмар о моей смерти. Но все мы боимся смерти наших близких, что подтвердили вскоре и видения других собравшихся. Не Хуайсан говорил что-то о том, что веер показывает не будущее, а то, что уже случилось, или же опираясь на случившееся, - но эту версию я не восприняла всерьёз: моя смерть никак не могла быть уже случившимся.
Видение посетило Лань Ванцзи - он видел огонь, видел Вэй Ина; я подумала, что таковы последствия его воспоминаний о пожаре в Облачных Глубинах и его тревог о том, что Вэй Ин ступил на тёмный путь. Лань Ванцзи всегда был непримиримым противником запретных техник, и ему наверняка тяжело было мириться с тем, что его друг наносил вред своим душам. Затем я заметила, как Цзинь Цзысюань опустился на колени и, обратившись лицом к очагу, стал класть земные поклоны и что-то говорить вслух. Это выглядело обычным ритуалом поклонения предкам или богам, - вот только кто молится посреди военного совета?.. Меня тревожил уже каждый необычный жест, и я предпочла вмешаться, даже если это окажется неуместным.
Как я и боялась, Цзинь Цзысюань меня не слышал. Всё, что мне оставалось, - это держаться рядом с ним, пока он не вышел из этого сна наяву. Когда я спросила его, что он видел, он нехотя сказал, что видел алтарные таблички моих братьев, и двух детей, и что видение было очень реальным - вплоть до запаха благовоний. Я удивилась, почему артефакт хотел напугать его именно этим.
- Ещё в этом видении были вы... - произнёс он. - И мы с вами были мужем и женой.
- Вы этого боитесь? - спросила я с улыбкой.
- Нет.
Одна радость: хоть кто-то увидел не кошмар. Как мы вскоре убедились, прервать видения было невозможно, - короткие или длинные, они проживались до конца. И несмотря на то, что заклинание Исцеления ци должно было защищать от воздействий ещё долгое время, - видения повторялись у тех, кто уже был подвергнут этому заклинанию. Стоило мне выйти ненадолго из общего зала, как помощник Не Минцзюэ - его звали Мэн Яо - буквально вылетел к моим ногам. Я помогла ему встать и посоветовала не приближаться к главе Не, когда с тем случались приступы. Не Хуайсан позвал меня на помощь, но я уже растратила слишком много духовных сил на исцеление Вэй Ина. Слишком мало было целителей, чтобы противостоять артефакту... и всё же я была рада, что Цзинь Цзысюань взял меня сюда - где моя помощь могла пригодиться.
Не только я одна думала, что от веера один вред и что его нужно запечатать; кто-то предполагал, что он может быть диверсией от клана Вэнь. Предложение же подкинуть веер самим Вэнь было отметено: кто знает, какое будущее веер покажет Вэнь Жоханю, не воодушевит ли оно его, - и не обратит ли он артефакт против нас. Увы, и запечатать веер не вышло. Он был уже сплошь покрыт талисманами с заклинаниями, словно неупокоенный мертвец, - и всё без толку: видения продолжались. Вэй Ин говорил, что он снова и снова видел одно и то же - мою смерть. Ещё он говорил, что хочет ещё раз прикоснуться к вееру, чтобы что-то проверить.
- Нет, - сказала я. - Я тебе не разрешаю.
- Я хочу узнать, сколько у этого веера вариантов. Когда-нибудь ведь он исчерпает их все.
- А если нет? Если этих вариантов тысячи?..
- Вы так и будете держаться за веер, пока рука не обуглится до кости? - добавил Лань Ванцзи.
Но Вэй Ин, конечно, всё равно потрогал веер - и обжёгся сильнее прежнего. Пришлось усадить его и хоть немного вылечить ожог, убрать боль, пока он продолжал говорить. Он уверял, что что-то понял, что судьба зависит от двух человек - от него самого и ещё кого-то.
Некоторые истории, которые показывал веер, повторялись у разных людей, некоторые были правдоподобнее, некоторые нет, - но я не считала, что мы почему-то обязаны выбрать один вариант будущего, меньшее из двух зол. Я не хотела, чтобы мои братья умирали, да и сама умирать не хотела. Я помнила о том, что первым сказал нам веер: что наша судьба в наших руках. Мы построим её сами - мы, а не какой-то бумажный веер. Я утверждала, что видения могут быть предостережениями, говорить нам о том, что нам следует беречь друг друга, быть внимательнее к своим близким. О том, что победа будет требовать своей цены, но излишних жертв можно будет избежать, если быть осторожнее.
Меня тоже посетило видение - как раз тогда, когда Лань Ванцзи и другие говорили с Вэй Ином об опасностях тёмного пути. Они спрашивали о том, что будет с его ходячими мертвецами-марионетками, если он погибнет или с ним ещё что-то случится, - не смогут ли перехватить контроль тёмные заклинатели при Вэнь Жохане?.. Вэй Ин предполагал, что мертвецы упокоятся вместе с ним, но наверняка это было неизвестно. И всё же он считал, что без тёмного пути нам не победить. Значит, кому-то следовало вдвойне защищать Вэй Ина на поле боя...
И я увидела это поле боя, как наяву. Мёртвые сражались с живыми, живые - с мёртвыми, и над ними неслась мелодия флейты, болезненно-надрывная, дисгармоничная. Посреди побоища стоял Вэй Ин и играл на флейте, но не видел меня - и вовсе ничего не видел. Мертвецы не подпускали к нему живых, но всё же падали, обезглавленные, - и какой-то воин, прорвавшись, хотел напасть на Вэй Ина со спины. Я закричала: "Осторожней, А-Сянь!" - но он не слышал меня сквозь скрипучие завывания флейты, и я бросилась к нему, чтобы оттолкнуть. И в тот же миг оглушительная боль пронзила где-то под сердцем, и мир опрокинулся в черноту. Вэй Ин держал меня на коленях, звал, но чернота утягивала меня с собой, и я понимала, что пришло время прощаться. Казалось, и Цзян Чэн был рядом - но, может, только казалось... Я старалась не плакать, и улыбаться Вэй Ину, хотя из черноты уже не видела его лица и почти не слышала его голоса, - но было так больно, что не плакать не получалось. Пусть боль уже закончится, ведь я узнала главное, что Вэй Ин жив...
Потом я очнулась. И Вэй Ин, и Цзян Чэн в самом деле склонялись надо мной и звали. Эхо боли постепенно отступало, но мне пришлось опустить взгляд на свою грудь, чтобы убедиться, что на ней нет крови и раны. Я повторяла, что всё в порядке, успокаивая себя и их, и хотела встать, но это было не так-то просто - меня всё ещё трясло после пережитой смерти. Вэй Ин и Цзян Чэн поддержали меня, помогли подняться, и Цзинь Цзысюань подал руку, а затем протянул мне свой кубок с вином, когда меня усадили. Я не заметила, как осушила остатки вина до дна, а затем обнаружила, что сижу на месте главы Не... Придя в себя, я поспешила встать.
Нужно было вспомнить то, что я видела, и рассказать, - это могло быть полезно в борьбе с говорящим артефактом. Я помнила стены города, незнакомые мне, и что среди заклинателей, сражавшихся с мертвецами, не было людей Ордена Вэнь, а были люди многих Орденов и кланов - например, Ордена Лань. Помнила, что Вэй Ина окружал какой-то чёрный туман, и что человек, напавший на него, был мне незнаком, - по крайней мере, я не узнавала его клановых цветов, если таковые были, а смотреть ему в лицо мне было некогда. Что всё это значило?.. Как будто веер складывал о нас истории и играл нами, как балованный ребёнок играет фарфоровыми куклами...
Вэй Ин, конечно, говорил, что если кто-то подкрадётся к нему со спины, то он развернётся и огреет своей флейтой. Но чем больше он бодрился, стараясь меня рассмешить, чем больше уверял, что у него всё под контролем, что всё будет хорошо, и в особенности - что у него есть план, - тем сильнее я беспокоилась о нём и старалась не выпускать его из виду, чтобы он не наделал глупостей. Это ведь в его духе - никому ни о чём не сказать и всё сделать в одиночку.
Во время очередного приступа Не Минцзюэ я уже смогла ему помочь - его обездвижили при помощи заклинания Неразрешимых уз, Не Хуайсан расстегнул на нём наручи, чтобы помочь мне добраться до акупунктурных точек. Когда я сказала, что теперь и главе Не, и мне нужно будет немного отдохнуть, Цзинь Цзысюань вновь подал мне руку. Он всегда оказывался рядом - не ближе, чем допускали приличия, но достаточно, чтобы я чувствовала, что ему не всё равно. Мы сами могли решать свою судьбу... Цзян Чэн не откажет мне, а Цзинь Цзысюань сумеет убедить отца, и главы Орденов смогут вновь договориться о помолвке. Но будет ли для нас мирное время?..
Второе видение случилось с Цзинь Цзысюанем. Он выкрикнул: "Вэй Усянь, остановись!", выставив руку перед собой, и глаза его были такими же расширившимися и смотревшими сквозь нас, как у самого Вэй Ина при первом видении. Тот хотел было ему ответить, но я встала между ними и попросила Вэй Ина не приближаться пока к Цзинь Цзысюаню. Цзян Чэн, в свою очередь, пытался оттащить меня, так что мне пришлось даже прикрикнуть на него, что в этом нет для меня никакой опасности. Вдруг Цзинь Цзысюань вскрикнул и упал, но Цзян Чэн успел его подхватить, и я села рядом с ним. Вскоре он очнулся. Я знала по себе, как нужно, чтобы кто-то был рядом и поддерживал, и сама хотела быть рядом, - прикоснуться к плечу, мягко сжать пальцы ладонью. Выслушать.
Цзинь Цзысюань вскоре поднялся на ноги, и я встала следом, но не сразу - запуталась в юбке, сидя на полу. Цзян Чэн хотел было мне помочь, но я, смеясь, отказалась:
- Со своим ханьфу я сама справлюсь!..
Цзинь Цзысюань рассказал о том, что видел. Горную тропу, и Вэй Ина, который о чём-то спорил с его братом, Цзинь Цзысюнем, а затем играл на флейте. Ещё он припомнил, что видел перед тем, как погрузиться в темноту и боль, не то человека, не то мертвеца - с белыми глазами, с чёрными прожилками на шее и лице, и в клановых одеждах Ордена Вэнь.
- Этого лютого мертвеца все называли Призрачным Генералом, - произнёс он. - А вы, господин Вэй, называли его... Вэнь Нин.
- Вэнь Цюньлин!.. - сказал Цзян Чэн.
- Это же... брат Вэнь Цин? - припомнила я. - Тот тихий целитель?.. Такого точно не может быть.
Быть может, веер показывал нам нечто, максимально непохожее на правду, как в детской игре "всё наоборот"?..
Договорив, Цзинь Цзысюань негромко сообщил мне, что и в этом видении мы с ним были вместе: я ожидала его в Башне Кои, а он собирался пригласить Вэй Ина на некий праздник, несмотря на то, что тот возглавил остатки клана Вэнь и пошёл против всех Орденов.
После того, как я потратила силы на Исцеление ци Не Минцзюэ, я осознала, как сильно хочу есть, и напомнила Цзян Чэну, чтобы он поел тоже.
- Если два героя Юньмэна свалятся от голода, это будет очень нелепо!
- Да мы и так время от времени...
- Почему в сказках и легендах, воспевающих героев, не упомянуто одно, общее для всех: они вечно забывают поесть?!.. - я покосилась на Цзинь Цзысюаня. - Жаль, в Ланъе лотосы не растут...
- Ты хочешь вернуться в Юньмэн? - спросил Цзян Чэн.
- Да, конечно - когда всё закончится. Мы обязательно его восстановим.
Я не стала говорить ему о том, что с не меньшим удовольствием я вернулась бы и в Ланьлин. О том, какие красивые там пионы. Ещё не время.
- И я обязательно сброшу Вэй Ина с пристани.
- Ты ведь понимаешь, что он выплывет с лотосами?..
- А я для чего ещё его сбрасывать буду? Пусть принесёт на всех!..
Родилась идея записать все истории, которые в видениях показывал веер; Вэй Ин говорил, что это поможет ему проверить его гипотезу. Но собрать всех в одном месте никак не удавалось. Наконец, сели вокруг Не Минцзюэ, и я присела рядом с Цзинь Цзысюанем. Уже дважды, когда я входила в зал, я слышала про засушенную голову; оказалось, речь о кошмаре Не Хуайсана - о том, что его брат стал лютым мертвецом... по частям. Отдельно голова, отдельно руки, отдельно ноги. Лютые руки, которые могут передвигаться сами по себе!.. Такого бреда тоже быть не могло, в заклинательском мире о таком отродясь не слышали. Как и того, чтобы лютым мертвецом стал Вэнь Нин, как и того, что Вэй Ин не заметит моей смерти... В конце концов, не зря же заклинатели подвергались защитным ритуалам в детстве, чтобы подобного с ними не произошло.
В видении Лань Сичэня умирал Мэн Яо - он предлагал ему умереть вместе. Похоже, в видениях последовательно умирали все - и я, и Цзинь Цзысюань, и Цзян Чэн, и Вэй Ин, и Лань Ванцзи... Не Хуайсан признался, что в версии, которую он в начале вечера назвал лучшей из возможных, он сам умирал вместо Не Минцзюэ. Положительной из всех прогнозов веера была лишь смерть Вэнь Жоханя. Не Минцзюэ сказал, что в его видении главу Вэнь убивал Мэн Яо, подобравшийся к нему в качестве шпиона. Не Хуайсан собрался записывать повторяющиеся истории - взял было для этого изнанку карты, но я протянула ему лист бумаги.
Не Хуайсан говорил, что сюжетов два. А я не могла понять, почему и моя смерть, и смерть Цзинь Цзысюаня - это один сюжет, а не разные, и почему всем так хочется выбирать из этих сюжетов, если в обоих было что-то плохое. Я предлагала написать нашу собственную историю, взяв в неё то, что хотелось бы, чтобы сбылось, и выкинув то, что не должно было сбыться. И про себя я подумала, что желала бы такого будущего, чтобы Орден Вэнь был побеждён, чтобы у меня и Цзинь Цзысюаня были дети, но - чтобы Цзян Чэн и Вэй Ин непременно были живы.
Второе видение я увидела, когда уже не ждала. Я увидела храм предков, и над одним из алтарей - таблички с именами Цзян Ваньина и Вэй Усяня. Опустившись перед алтарём на колени, я зажгла палочки благовоний и несколько раз поклонилась. Рядом со мной был Цзинь Цзысюань, и я сама была в одеждах Ордена Цзинь; и были двое детей - мальчик постарше и девочка помладше. Я знала, что это мой супруг и мои дети, и позвала:
- А-Сюань... Нашего сегодняшнего счастья не было бы, если бы не двое героев Юньмэна.
Цзинь Цзысюань казался немного рассеянным, а я словно наяву представляла перед собой молодые лица Вэй Ина и Цзян Чэна, слышала их голоса, и рассказывала детям о том, какими были их дяди. Говорила мальчику о том, что он похож на Вэй Ина - такой же непоседливый, а девочке - что она похожа на Цзян Чэна: такая же серьёзная. К глазам подступали слёзы.
Я пришла в себя, когда поднялась с колен, и мир вокруг вдруг покачнулся и поплыл. Вэй Ин и Цзян Чэн - они действительно были рядом, живые - поддержали меня; они уже поняли, что я видела.
- А таблички были золотые? - спрашивал Вэй Ин.
- Тебе бы только таблички!.. - отмахнулась от него я, смеясь и вытирая слёзы. - Да, золотые. И иероглифы выведены киноварью, и благовония так пахли... сандалом и жасмином...
- Это хорошо, что золотые. Значит, Орден Цзинь будет богатым!
- А давай ты лучше сам приедешь в Ланьлин, живым? - ответила я. - И через много-много лет, когда вы оба станете самыми прославленными заклинателями, мы ещё встретимся все вместе... И вы ещё увидите своих племянников!
Работа Не Хуайсана над списком событий из видений шла своим чередом. Для порядка я сообщила, что в моём втором видении я не помнила ничего об Ордене Вэнь или о тёмном пути, да и о том, как погибли Вэй Ин и Цзян Чэн, - тоже. Но, так или иначе, в большинстве видений причиной бед был тёмный путь (и собравшиеся благородно умалчивали о том, что во всех этих видениях тёмным путём следовал Вэй Усянь).
Когда Цзинь Цзысюань заговорил о том, что тёмного пути следует избегать, Вэй Ин вспылил и стал кричать, что Орден Цзинь мог бы выделить и больше людей и вообще делать больше. Цзинь Цзысюань, к его чести, сохранял спокойствие и отвечал хладнокровно. Пришлось вмешаться:
- А-Сянь! Сейчас ты не прав. Я была в лагере в Ланъе, я видела всех тех людей, которые сражались и старались обеспечить поставки. И это тоже важно. Каждый из нас делает всё, что может, как и ты, как и я.
Я помнила разошедшиеся по Башне Кои слухи о том, что после разговора с наследником наедине Цзинь Гуаньшань согласился вступить в войну. С тех пор Цзинь Цзысюань стремился в самое пекло: конечно, он хотел не быть похожим на отца, потому и рисковал больше, чем следовало бы старшему наследнику Ордена. И, конечно, каждый раз я боялась увидеть его среди раненых, а ещё больше боялась тех печальных вестей, которые бегут с гонцами быстрее возвращающихся отрядов... Но однажды наступит победа, и каждый будет прославлен по достоинству.
Военный совет вновь стал военным советом. Цзинь Цзысюань говорил, что он может повлиять на отца и уговорить его прислать больше людей, но на это ему нужна неделя. Не Минцзюэ ответил, что это время у него будет, - но если уговорить Цзинь Гуаньшаня не получится, придётся прибегнуть к тёмному пути; Цзян Чэн добавил, что в таком случае он не станет сдерживать своего брата. Цзинь Цзысюань попросил Лань Сичэня присоединиться к нему и помочь в переговорах, и я впервые осмелилась высказаться на совете:
- Быть может, всем главам Орденов следует обратиться к главе Цзинь? Хотя бы письмом. Если все сообща попросят его присоединиться, он не сможет отказаться.
Конечно, Цзян Чэн как глава Ордена имел слишком мало веса, но к Не Минцзюэ и Лань Сичэню глава Цзинь должен был прислушаться. Ланьлин имел полное право оставлять при себе часть сил на случай нападения, но у Ордена было достаточно вассалов, которым он мог приказать.
Следующим вопросом был вопрос о поставках - не только наших, но и поставках врага. Известно, что провинция Цишань окружена горами, вокруг Безночного города толком ничего не растёт, поэтому он крайне зависим от поставок продовольствия из регионов, подконтрольных Ордену Вэнь. Даже небольшие диверсии, мешающие поставкам, могут ослабить врага. Цзян Чэн сказал, что устроить обвал на горной тропе его людям вполне под силу. Цзинь Цзысюань добавил, что он может предоставить сведения о торговых путях, например из Куйчжоу, откуда товары отправляли по воде. Цзян Чэн предложил Ордену Цзинь предлагать независимым торговцам предлагать более высокую цену, нежели предлагает Орден Вэнь.
Наконец, обсудили возможность поговорить с кем-то из Ордена Вэнь - и речь шла не только о допросе пленных. Но Вэнь Цин с братом и так уже много нам помогли и сильно рисковали. Мы не знали, что стало с ними после этого, - может, они вернулись на службу Вэнь Жоханю, а может, всё вскрылось и их обвинили в пособничестве, и их могло уже не быть в живых. Лучше всего сказал об этом Не Хуайсан: помимо Вэнь Жоханя, у всех людей из Ордена Вэнь есть их предки, и мы не можем заставлять их отречься от предков и от своего долга.
Совет подходил к концу. На следующий день требовалось пережить переговоры с главами малых кланов, которые будут сомневаться, спорить, осуждать и давать непрошеные советы... И ни в коем случае нельзя будет говорить им об использовании тёмного пути, иначе они не пойдут за нами, а то и переметнутся на сторону Вэнь Жоханя. Я мимолётно подумала о том, не сказать ли главам кланов, что Орден Цзинь уже вступил в войну всеми силами - чтобы слухи об этом разлетелись, и Цзинь Гуаньшань вынужден был их оправдать?.. Но для этого нужно быть тонким интриганом, а не мной. Уж лучше пусть Цзинь Цзысюаню повезёт.
Пусть нам всем повезёт.
Итоги и благодарностиВ целом игра прошла быстро, насыщенно и без провисов. На мой вкус даже слишком насыщенно - из-за непрерывно следующих одно за другим видений персонажей практически не было времени ни с кем пообщаться, кроме непосредственно братьев. Атмосфера, менталитет - тоже без провалов, что очень ценно.
Кажется, несколько запуталась связь между видениями и искажением ци. Всегда ли видения вызывают искажение у тех, кто к нему склонны, и как действует исцеление ци - останавливает ли оно только искажение раз и на всю игру, или и видения тоже, или ничего не останавливает... Я вроде со своей стороны сделал всё правильно, но скорее потому, что до игры достал мастера вопросами.
Что до Яньли, то однажды она погибнет и так и не узнает, что Вэй Ин, которого она заслонила собой, погибнет в тот же день, - только он вернётся, а она нет. А может, этого и не случится, - всё ещё оставляю за собой право на разные ветки истории. Сыграю Яньли ещё раз, и очень радуюсь, что игры следуют в хронологической последовательности. Нет, не надоело - с каждым разом люблю эту девочку только больше.
Спасибо Птахе за интересную игру, соигрокам - за отличный каст, все были очень верибельными, очень красивыми, очень жалею, что толком не пересекался со многими. Прежде всего спасибо нашему цзянскому кублу! "Если на игре есть Цзяны, плюсы: они слипаются в один комочек. Минусы: они слипаются в один комочек"(с)). Без семейной поддержки было бы гораздо тяжелее вывезти. Мои братья самые лучшие!
Спасибо Ильтин за Вэй Усяня - такой немного гамлетовский получился Вэй Усянь, который будет дурачиться и делать вид, что всё несерьёзно, чтобы ни за что не показывать те бездны, что у него внутри. Офигенные смены нюансов состояния (и как же хорошо, что Вэй Ин таки передумал делать глупость), очень много непафосной жертвенности, любви к близким и свободы. (Отдельно могу заценить, какие разные у тебя Ванцзы и Усянь! И очень жду Сун Ланя.)
Спасибо Нинкве за Цзян Чэна - второй полюс Юньмэна, до срока повзрослевшего главу клана, сильного и ответственного, твёрдо стоящего на ногах и нацеленного на победу любой ценой. Когда ещё есть что терять, а бояться уже нечего.
Спасибо Амарту за Цзинь Цзысюаня - как всегда благородного, держащегося с достоинством и говорящего по делу, но при том чуткого и внимательного. То, как он вовремя оказывался рядом - и делал всё, что мог, во всём - тоже было очень ценно.
Спасибо Ликс за Не Минцзюэ - командира, который не поддавался чувствам и держал всё в руках, чётко и последовательно определяя место каждого.
Спасибо Саппорт за Не Хуайсана - о, этот Хуайсан, испуганно прячущийся за веером (и умудряющийся спрятаться за ним едва ли не целиком!), но при том многое понимающий, думающий и предлагающий идеи в нужный момент. Вещь в себе, ум в тени, недооценённое пока в клане Не оружие. Но время Хуайсана однажды ещё придёт. Я не удивлюсь, если такой Хуайсан доберётся до Яо после убийства Жоханя - и займёт его место в сюжете, кроме расчленения Минцзюэ.
Спасибо Птахе за Яо - обычно незаметного и вежливого, но с вполне заметной драмой между будущим троецзюнием. Тоже вещь в себе, много внутренней силы и терпения.
Спасибо Сакуре за Лань Сичэня и Вэйду за Лань Ванцзи - Лани были такие правильные Лани, ощущение их надёжности и силы не ослабевало, даже когда их накрывало видениями.
После игры ещё некоторое время доедали, допивали, обсуждали, разъезжались. Амарт и Саппорт остались уже не сказать что на ночь, а скорее на остаток утра. Я думал было, что не засну, но посидел, попил водички, подумал, что жизнь хороша, пошёл и выспался даже.
Далее о предыгровом пожизнякеНачали собираться игроки, и Птаха выдала мне прикид, одолженный у Гло. Я как ни в чём ни бывало в него влез, а потом выяснилось, что на юбке есть разрез, и этот разрез оказался в аккурат на заднице, - но пара булавок от Амарта меня спасли. Видимо, предполагалось, что разрез должен быть спереди и на штаны. А Ликс прибила ко мне парик на БФ, да так удачно, что он не только не свалился на игре, но и снять его после не составило труда, не отдирая клей от волос. Нинкве выдал мне тушь и кисточку, и я, по примеру Амарта, нарисовал талисманы для Цзян Чэна с рандомными иероглифами из гугл-картинок. Также мы включили Нинкве послушать "Огненного дядю", потом перешли на другие песни Man's Tears (и, кажется, распугали всех)). Дождались Вэйда, героически примчавшегося к нам с игры про цыганский табор (...о это множество игр, о которых я узнаю постфактум!), и стартовали.
Warning: всё нижеследующее (кроме персонажного) так или иначе содержит спойлеры. Если вы планируете поиграть на последующих прогонах игры (а есть некоторый шанс, что она однажды и в Питер приедет) - не ходите под каты!
Для начала краткий сказ о том, как я хотел выдохнуть и восстановиться после Тарантеллы, а влетел в игру без trigger warnings, на которую едва ли заявился бы, если бы таковые были. Далее (не)много игроцкогоУвы, для меня предупреждения "игра-эксперимент" и "злая сказка, вы захотите побить мастера" не являются красными флагами, поскольку я сам зачастую дую на воду и пользуюсь точно такими же выражениями, когда ставлю игры по жёстким сеттингам вроде Мира Тьмы. А красным флагом к этой игре должен бы быть даже не "отсутствие хэппи-энда", а "отсутствие выхода вверх" как минимум. И сейчас попробую объяснить, почему ХЭ мне не принципиален, а возможность выхода вверх - да.
Идея поиграть в то, как персонажи Магистра "книжку прочитали"(тм) и узнали, что Вэй Усянь, конечно, герой, но по его вине овдовеет и погибнет его сестра, и что Яо, конечно, убьёт Вэнь Жоханя, но потом расчленит Минцзюэ, - сама по себе хороша. Но: идея, что для того, чтобы предотвратить будущее, которого ещё не случилось, нужно убить кого-то из этих двоих, подающаяся как "в этой игре всё решается через действие", ломает мне этическую парадигму об колено. Даже самые суровые средневековые законы не карали людей за не совершённые преступления. Это хоть и не Камша, оправдывающая профилактические убийства подростков вроде Колиньяра тем, что они всё равно вырастут в плохих людей, но как-то опасно близко - ибо не предполагает варианта, что если к таким людям отнестись по-человечески, то, может, они и не совершат всей той фигни, каковую в перспективе могут совершить. Давайте ещё Сюэ Яна убьём во младенчестве, ага, - тоже распространённое среди фандома предложение.
Если бы таковое убийство или самоубийство на игре произошло (и нет, речь вообще не о том, насколько Яо и Усянь мне симпатичны или нет как персонажи), я бы ухнул в такие минуса, что меня бы отпаивали чистым спиртом, вероятно. Поскольку есть разница (удивляюсь, что об этом приходится писать, но, оказывается, умолчания всегда не очевидны и не однозначны) между самопожертвованием - когда, к примеру, персонаж здесь и сейчас остаётся прикрывать отступление, или идёт на ритуал, обменивая свою жизнь на жизнь многих близких, - и убийством, в том числе опосредованным, когда на принятие решения умереть влияет навязанное чувство вины. Смерть персонажа, жертвующего собой по собственному выбору, может быть офигенным выходом вверх, - а убийство или суицид, продиктованные мотивом "без тебя лучше", становятся однозначным выходом вниз. Но кто выступает в качестве "обвинителя"? - артефакт, поэтому вполне логичная и закономерная реакция персонажей - не слушать какую-то там вещь, которая пытается внести между ними смуту и настроить друг против друга.
Картину мира мне несколько починил Амарт, сказав, что выход вверх на этой игре был обусловлен тем, что персонажи, несмотря на то, что узнали о своём вероятном будущем, всё равно остались сами собой и не отвернулись друг от друга (по крайней мере большинство, и по крайней мере явно, а не кулуарно). И это действительно очень ценно - со стороны персонажей и игроков, - и в определённой степени также закономерно. Но меня не отпускает ощущение (несмотря на то, что не выбирать ничью смерть - тоже выбор, несмотря на то, что на играх не бывает "правильных" и "неправильных" финалов), что за бездействие персонажи будут наказаны каноном и что игра будет продолжать затачиваться под то, чтобы кого-то всё же устранили из уравнения. Почему канон непременно должен случиться? Почему нельзя предположить, что даже несмотря на то, что персонажи всё забудут (опять же, забудут почему? И если таки кого-то убьют, то тоже забудут?..), они не станут ситуативно осторожней в словах и поступках, и благодаря этому Цзысюань, Яньли, Минцзюэ смогут выжить?.. Нет, мне не нужен вариант будущего "никто не умер" внутри игры, мне нужен открытый финал. Потому что идея "кто-то всё равно должен умереть" хороша, когда нужно заплатить цену, например, за победу, - и не работает, когда кто-то умирает из-за трагической случайности, неосторожности Вэй Усяня, тараканов Яо.
Если бы эту игру ставил я, то персонажи, хотя бы допустившие возможность убить другого персонажа превентивно, непременно огребли бы кармически, поскольку создавший прецедент обесценивания жизни - да получит на свою голову последствия в виде тенденции. Некоторые ближние уже знают, о чём я ставлю если не все, то многие свои игры: о том, что смерть можно победить только жизнью (любовью, доверием, etc.), а смертью смерть не побеждается, это тупик. Но, разумеется, я не диктую другим мастерам свои взгляды, а, возвращаясь к тому, с чего начал, - просто нуждаюсь в красных флагах. Впрочем, увидеть, что бывает по-другому, - тоже интересный опыт.
Отдельно добавило к глубине придонья то, что на этой игре я банально очень вымотался. Отыграть смерть персонажа - тяжело, даже если это видение. Я поначалу думал не отыгрывать второе видение, поскольку точно такое же уже отыграл Цзысюань и никакой новой информации я не внесу, - но всё-таки отыграл и его. И то, что такие мысли вообще возникают (и приводят к выбору в пользу ответственности за игровой вброс), подтверждает то, что бумажки - суть игротехнические задания. Любое пожизнёвое действие, не существующее внутри игры (сиречь открыть конверт, прочитать, выполнить), выводит тебя из персонажа, превращает из игрока в игротеха, и вот ты уже не столько играешь, сколько работаешь на игру. Это возможно починить, заменив бумажки на игротехов, нашёптывающих ситуацию на ухо (что добавляет погружения засчёт эмоциональной подачи); при этом общее видение (например, Цзысюаня и Яньли) можно будет сделать действительно общим, сиречь одновременным.
Однако система видений положительно лучше всяких пресловутых флэшбэков и флэшфорвардов, когда персонаж отстранён от ситуации и разыгрывает её как перформанс, а других персонажей вовлекает как режиссёр - актёров и зрителей (также отстранённых). Отлично работает, когда не только персонаж в ситуацию погружён, но и на остальных персонажей вокруг себя он реагирует изнутри ситуации (а они реагируют извне), и нет возможности из ситуации выйти, как было на Горе Тунлу, где Пэй Мин отмахнулся от меня как от играющего с ним игротеха.
Немного о персонажном (тут нет спойлеров)Я довольно запоздало осознал, что Яньли не избежала общей тенденции всех моих женских персонажей, буквально всех, - через неё прошла война, и она пришла на войну. Как-то об этом не задумываешься, когда вокруг довлеют изображения Яньли как хозяйки с супом и детьми (классика: фандомы хотят интересных женских персонажей - фандомы не знают, что с ними делать). А меж тем Яньли, когда убили её мать и отца, когда один её брат вернулся из плена, а другой попал в плен, - не сломалась и не испугалась. Ей не хотелось сидеть в резиденции клана Юй в безопасном тылу, и сидеть в Башне Кои, вышивая пионы на женской половине, не хотелось тоже. И она отправилась в военный лагерь в Ланъя - потому что её учили быть хозяйкой, а значит, она может организовать госпиталь и кухню. Да, не Мулань, с обращением с мечом у неё не срослось, - но кто сказал, что мы должны уважать женщин, только когда они занимаются тем же, чем занимаются мужчины?..
И - тот этап, когда ты уже не девочка на Ночной охоте, и у тебя действительно есть чувства к человеку, с которым ты больше не помолвлена по милости своего брата, но брата ты всё равно любишь. (Не помню, как в точности было в новелле, но если судить по дораме, то восстановление помолвки случилось только потому, что Яньли осиротела и Цзян Чэн стал главой Ордена, с коим Гуаньшань захотел породниться во имя расширения влияния; это к вопросу о том, как счастью несчастье помогло, но никому не придёт в голову инициировать такое несчастье.) И та неловкость, когда Яньли и Цзысюаню не позволяет толком пересечься не только то, что они заняты разными делами, но и этикет, согласно которому они чужие мужчина и женщина, не родственники, и неприлично же. Поэтому Яньли варит суп и передаёт его с кухни через служанок и слуг в шатёр Цзысюаня лично (полководец непременно забудет поесть, ведь некогда прийти к общему котлу, ведь "сначала закончу дела", а дела никогда не закончатся). Поэтому она увязывается за Цзысюанем на совет не только для того, чтобы повидаться с братьями, но и для того, чтобы побыть рядом с ним - в равной мере.
Цзян Яньли. Отчёт отперсонажный. Наверняка нарушена хронология.Путь лежал из Ланъи в Хэцзян, где глава Ордена Не собирал на военный совет представителей всех Великих Орденов. С тех пор, как Вэй Ин нашёлся, я его не видела, а слышала только слухи о том, что он ступил на тёмный путь, чтобы увеличить силы против Ордена Вэнь за счёт управления мертвецами. Запретное всегда его привлекало, а о том, что оно может быть опасно для него самого, он никогда не думал. Но я надеялась встретить его на совете не для того, чтобы предупредить, - наверняка об опасности ему уже рассказали столько раз, что он уже научился пропускать доводы мимо ушей. Я просто хотела увидеть его живым.
И Вэй Ин стал первым, кого я увидела, когда мы с Цзинь Цзысюанем прибыли к дверям хэцзянской ставки. Он разговаривал с Не Хуайсаном - по-видимому, они спорили, кому из них заходить первым, и Не Хуайсан, по обыкновению, вовсе не хотел никуда идти, а Вэй Ин пытался его уговорить. Цзинь Цзысюань поздоровался с ними обоими, и Вэй Ин заметил меня и обнял. Я была так рада, что он в порядке, а Вэй Ин, как всегда, говорил, что ничего с ним не может случиться, и что он больше никуда не пропадёт. Цзинь Цзысюань дождался, пока он меня отпустит, и мы вошли, приветствуя Не Минцзюэ и всех присутствующих. Я увидела Лань Сичэня и Лань Ванцзи, и за спиной главы Не - его помощника; и Цзян Чэна, - и мы тоже обнялись, и он усадил меня, говоря, что я могла устать с дороги, и подал прохладного чаю. Появления же Не Хуайсана его старший брат явно не ожидал, и они вышли говорить наружу, предоставив всех самим себе.
Вернувшись, Не Минцзюэ заговорил о том, как обстоят дела: сил хватает лишь на позиционную войну, случаются перебои с поставками, замечены стягивающиеся силы Ордена Вэнь в районе Гусу. Уцелевшие адепты Ордена Лань занимаются обучением примкнувших к ним воинов и воинов Юньмэна. Цзинь Цзысюань тут же обещал разобраться с поставками и прислать больше наставников. Но и этого было недостаточно. Не Минцзюэ говорил, что на следующий день предстоит говорить с главами малых кланов, убеждая их примкнуть к военной кампании, а не отсиживаться за спинами обескровленных Великих Орденов. Это будет непросто, но необходимо будет дать им понять, что если Великие Ордена падут - и им не выжить. Я даже не предполагала, что всё настолько серьёзно, - но о том, что мы можем проиграть, никто не говорил, а может, и не думал вовсе.
Я рассказала о том, что делала после того, как покинула Мэйшань, сначала Цзян Чэну, и, сказав, что Вэнь Жохань не дотянется до моего супа, заставила его засмеяться; затем - когда Не Минцзюэ собрал остальных глав вокруг себя и обсуждал с ними что-то - Вэй Ину. Он, как в детстве, сел у моих ног и положил голову мне на колени, и слушал о том, как я помогала в госпитале.
- Неужели кроме тебя больше некому было этим заняться? - спросил он с улыбкой.
- То же я могу спросить и у тебя: неужели, кроме тебя, некому?..
- Это тёмный путь, - он пожал плечами и отвёл глаза, покачивая в ладони флейту, с которой не расставался. - Я делаю то, что могу.
- Все мы делаем то, что можем, - и я также.
В конце концов мне пришлось сказать, что мы выглядим неприлично, сидя так. Вэй Ин держался совсем как дома, и с флейтой, о которой многие рассказывали со страхом, дурачился как с игрушкой и даже легонько стукнул меня ею по голове.
Не Хуайсан держался в стороне, прячась за своим веером, как вдруг веер полетел на пол, прямо под ноги Цзинь Цзысюаня, а Не Хуайсан отшатнулся, словно от ядовитой змеи. Он утверждал, что веер сам собой раскрылся и вырвался из его рук. Все обступили веер, лежащий на полу, и из-за чужих спин я разглядела проступившие на нём иероглифы, словно только что начертанные: что-то о том, что судьба подобна потоку, но мы в силах её изменить. Вэй Ин попытался прикоснуться к вееру, но тот обжёг ему пальцы. Я предположила, что эта вещь одержима злым духом, которого нужно изгнать, - однако талисман с заклинанием, который использовал Цзян Чэн, не подействовал. Впрочем, оказалось, что Лань Сичэнь и Лань Ванцзы вполне могут брать веер в руки.
Не Хуайсан рассказал, что этот веер - артефакт из сокровищницы Ордена Не, возможно трофейный. Веер сам пожелал, чтобы Не Хуайсан доставил его в ставку, и тот ничего не мог с этим поделать. Также Не Хуайсан сказал, что веер предсказывает будущее, и Не Минцзюэ, положив веер на возвышении, решил медитировать, дабы пообщаться с артефактом. Меня уже тогда тревожило то внимание, которое притянул к себе веер несмотря на то, что многое на повестке военного совета требовало внимания не меньшего.
- В такие времена нужно обладать немалой смелостью, чтобы узнавать своё будущее, - заметила я. Я никогда не любила гаданий.
- Будущее нужно создавать самим, - откликнулся Цзян Чэн.
- Это правда.
Все обступили Не Минцзюэ, ожидая, когда он расскажет о том, что услышал или увидел. Но вдруг он вскинулся, нашёл взглядом своего помощника и попытался наброситься на него, называя его почему-то Цзинь Гуанъяо. Когда его хотели остановить и успокоить, Не Минцзюэ ударил духовной силой вокруг себя так, что никто не устоял на ногах, и меня также отбросило. Я почувствовала искажение ци - по слухам, эта напасть нередко поражала мужчин из рода Не, но Не Минцзюэ был ещё довольно молод... Я сказала, что могу помочь, если кто-то сумеет удержать главу Не, - но Лань Сичэнь оказался ближе и применил талисман Исцеления ци. После приступа глава Не отбросил свою саблю и даже пнул её ногой, словно это она была виновна в произошедшем.
Придя в себя, Не Минцзюэ сказал только, что видел в будущем поражение Ордена Вэнь. Он спрашивал Не Хуайсана, что тот видел, пока веер был в его руках, - но тот ответил, что видел лучшее из возможных будущих, и более ничего из него вытрясти даже брату не удалось. Я подумала, что Не Хуайсан не хотел говорить о чём-то личном, и готова была забыть о веере, - но он не дал о себе забыть. И второй жертвой стал Вэй Ин.
Он смотрел перед собой расширившимися невидящими глазами и повторял, что я мертва. И я, и Цзян Чэн пытались его удержать и успокоить, говоря, что все живы, что всё хорошо, но он отталкивал нас и отступал всё дальше. Я вновь ощутила искажение ци и попросила Цзян Чэна подержать Вэй Ина, чтобы я могла использовать талисман Исцеления ци. Состояние меридианов Вэй Ина, когда я прикоснулась к акупунктурным точкам, меня встревожило - баланс ци был нарушен, тёмная ци преобладала и жгла пальцы. Но постепенно морок отступил. Я предположила, что это был просто кошмар, что артефакт показывает нам то, чего мы больше всего боимся, и говорила, что со мной ничего не случится, потому что мои братья всегда меня защитят.
Я думала, что дурное может случиться только с теми, кто прикасался к вееру, но не тут-то было. Цзян Чэн также увидел видение.
- Шицзе умерла из-за тебя! - выкрикнул он, глядя сквозь Вэй Ина. - Лучше не подходи ко мне, пока я тебя не убил!
И он, отвернувшись от нас обоих, упал на колени и ударил по стене кулаком с такой силой, что рассадил костяшки. Когда Цзян Чэн пришёл в себя, он говорил, что в его видении Вэй Ину было всё равно на мою смерть, а беспокоился он лишь о смерти Лань Ванцзи. Я заверила его в том, что такого быть просто не может - если Вэй Ину будет наплевать на своих родных, то это будет уже не Вэй Ин. Ещё Цзян Чэн удивлялся, что Вэй Ин и он видели один и тот же кошмар о моей смерти. Но все мы боимся смерти наших близких, что подтвердили вскоре и видения других собравшихся. Не Хуайсан говорил что-то о том, что веер показывает не будущее, а то, что уже случилось, или же опираясь на случившееся, - но эту версию я не восприняла всерьёз: моя смерть никак не могла быть уже случившимся.
Видение посетило Лань Ванцзи - он видел огонь, видел Вэй Ина; я подумала, что таковы последствия его воспоминаний о пожаре в Облачных Глубинах и его тревог о том, что Вэй Ин ступил на тёмный путь. Лань Ванцзи всегда был непримиримым противником запретных техник, и ему наверняка тяжело было мириться с тем, что его друг наносил вред своим душам. Затем я заметила, как Цзинь Цзысюань опустился на колени и, обратившись лицом к очагу, стал класть земные поклоны и что-то говорить вслух. Это выглядело обычным ритуалом поклонения предкам или богам, - вот только кто молится посреди военного совета?.. Меня тревожил уже каждый необычный жест, и я предпочла вмешаться, даже если это окажется неуместным.
Как я и боялась, Цзинь Цзысюань меня не слышал. Всё, что мне оставалось, - это держаться рядом с ним, пока он не вышел из этого сна наяву. Когда я спросила его, что он видел, он нехотя сказал, что видел алтарные таблички моих братьев, и двух детей, и что видение было очень реальным - вплоть до запаха благовоний. Я удивилась, почему артефакт хотел напугать его именно этим.
- Ещё в этом видении были вы... - произнёс он. - И мы с вами были мужем и женой.
- Вы этого боитесь? - спросила я с улыбкой.
- Нет.
Одна радость: хоть кто-то увидел не кошмар. Как мы вскоре убедились, прервать видения было невозможно, - короткие или длинные, они проживались до конца. И несмотря на то, что заклинание Исцеления ци должно было защищать от воздействий ещё долгое время, - видения повторялись у тех, кто уже был подвергнут этому заклинанию. Стоило мне выйти ненадолго из общего зала, как помощник Не Минцзюэ - его звали Мэн Яо - буквально вылетел к моим ногам. Я помогла ему встать и посоветовала не приближаться к главе Не, когда с тем случались приступы. Не Хуайсан позвал меня на помощь, но я уже растратила слишком много духовных сил на исцеление Вэй Ина. Слишком мало было целителей, чтобы противостоять артефакту... и всё же я была рада, что Цзинь Цзысюань взял меня сюда - где моя помощь могла пригодиться.
Не только я одна думала, что от веера один вред и что его нужно запечатать; кто-то предполагал, что он может быть диверсией от клана Вэнь. Предложение же подкинуть веер самим Вэнь было отметено: кто знает, какое будущее веер покажет Вэнь Жоханю, не воодушевит ли оно его, - и не обратит ли он артефакт против нас. Увы, и запечатать веер не вышло. Он был уже сплошь покрыт талисманами с заклинаниями, словно неупокоенный мертвец, - и всё без толку: видения продолжались. Вэй Ин говорил, что он снова и снова видел одно и то же - мою смерть. Ещё он говорил, что хочет ещё раз прикоснуться к вееру, чтобы что-то проверить.
- Нет, - сказала я. - Я тебе не разрешаю.
- Я хочу узнать, сколько у этого веера вариантов. Когда-нибудь ведь он исчерпает их все.
- А если нет? Если этих вариантов тысячи?..
- Вы так и будете держаться за веер, пока рука не обуглится до кости? - добавил Лань Ванцзи.
Но Вэй Ин, конечно, всё равно потрогал веер - и обжёгся сильнее прежнего. Пришлось усадить его и хоть немного вылечить ожог, убрать боль, пока он продолжал говорить. Он уверял, что что-то понял, что судьба зависит от двух человек - от него самого и ещё кого-то.
Некоторые истории, которые показывал веер, повторялись у разных людей, некоторые были правдоподобнее, некоторые нет, - но я не считала, что мы почему-то обязаны выбрать один вариант будущего, меньшее из двух зол. Я не хотела, чтобы мои братья умирали, да и сама умирать не хотела. Я помнила о том, что первым сказал нам веер: что наша судьба в наших руках. Мы построим её сами - мы, а не какой-то бумажный веер. Я утверждала, что видения могут быть предостережениями, говорить нам о том, что нам следует беречь друг друга, быть внимательнее к своим близким. О том, что победа будет требовать своей цены, но излишних жертв можно будет избежать, если быть осторожнее.
Меня тоже посетило видение - как раз тогда, когда Лань Ванцзи и другие говорили с Вэй Ином об опасностях тёмного пути. Они спрашивали о том, что будет с его ходячими мертвецами-марионетками, если он погибнет или с ним ещё что-то случится, - не смогут ли перехватить контроль тёмные заклинатели при Вэнь Жохане?.. Вэй Ин предполагал, что мертвецы упокоятся вместе с ним, но наверняка это было неизвестно. И всё же он считал, что без тёмного пути нам не победить. Значит, кому-то следовало вдвойне защищать Вэй Ина на поле боя...
И я увидела это поле боя, как наяву. Мёртвые сражались с живыми, живые - с мёртвыми, и над ними неслась мелодия флейты, болезненно-надрывная, дисгармоничная. Посреди побоища стоял Вэй Ин и играл на флейте, но не видел меня - и вовсе ничего не видел. Мертвецы не подпускали к нему живых, но всё же падали, обезглавленные, - и какой-то воин, прорвавшись, хотел напасть на Вэй Ина со спины. Я закричала: "Осторожней, А-Сянь!" - но он не слышал меня сквозь скрипучие завывания флейты, и я бросилась к нему, чтобы оттолкнуть. И в тот же миг оглушительная боль пронзила где-то под сердцем, и мир опрокинулся в черноту. Вэй Ин держал меня на коленях, звал, но чернота утягивала меня с собой, и я понимала, что пришло время прощаться. Казалось, и Цзян Чэн был рядом - но, может, только казалось... Я старалась не плакать, и улыбаться Вэй Ину, хотя из черноты уже не видела его лица и почти не слышала его голоса, - но было так больно, что не плакать не получалось. Пусть боль уже закончится, ведь я узнала главное, что Вэй Ин жив...
Потом я очнулась. И Вэй Ин, и Цзян Чэн в самом деле склонялись надо мной и звали. Эхо боли постепенно отступало, но мне пришлось опустить взгляд на свою грудь, чтобы убедиться, что на ней нет крови и раны. Я повторяла, что всё в порядке, успокаивая себя и их, и хотела встать, но это было не так-то просто - меня всё ещё трясло после пережитой смерти. Вэй Ин и Цзян Чэн поддержали меня, помогли подняться, и Цзинь Цзысюань подал руку, а затем протянул мне свой кубок с вином, когда меня усадили. Я не заметила, как осушила остатки вина до дна, а затем обнаружила, что сижу на месте главы Не... Придя в себя, я поспешила встать.
Нужно было вспомнить то, что я видела, и рассказать, - это могло быть полезно в борьбе с говорящим артефактом. Я помнила стены города, незнакомые мне, и что среди заклинателей, сражавшихся с мертвецами, не было людей Ордена Вэнь, а были люди многих Орденов и кланов - например, Ордена Лань. Помнила, что Вэй Ина окружал какой-то чёрный туман, и что человек, напавший на него, был мне незнаком, - по крайней мере, я не узнавала его клановых цветов, если таковые были, а смотреть ему в лицо мне было некогда. Что всё это значило?.. Как будто веер складывал о нас истории и играл нами, как балованный ребёнок играет фарфоровыми куклами...
Вэй Ин, конечно, говорил, что если кто-то подкрадётся к нему со спины, то он развернётся и огреет своей флейтой. Но чем больше он бодрился, стараясь меня рассмешить, чем больше уверял, что у него всё под контролем, что всё будет хорошо, и в особенности - что у него есть план, - тем сильнее я беспокоилась о нём и старалась не выпускать его из виду, чтобы он не наделал глупостей. Это ведь в его духе - никому ни о чём не сказать и всё сделать в одиночку.
Во время очередного приступа Не Минцзюэ я уже смогла ему помочь - его обездвижили при помощи заклинания Неразрешимых уз, Не Хуайсан расстегнул на нём наручи, чтобы помочь мне добраться до акупунктурных точек. Когда я сказала, что теперь и главе Не, и мне нужно будет немного отдохнуть, Цзинь Цзысюань вновь подал мне руку. Он всегда оказывался рядом - не ближе, чем допускали приличия, но достаточно, чтобы я чувствовала, что ему не всё равно. Мы сами могли решать свою судьбу... Цзян Чэн не откажет мне, а Цзинь Цзысюань сумеет убедить отца, и главы Орденов смогут вновь договориться о помолвке. Но будет ли для нас мирное время?..
Второе видение случилось с Цзинь Цзысюанем. Он выкрикнул: "Вэй Усянь, остановись!", выставив руку перед собой, и глаза его были такими же расширившимися и смотревшими сквозь нас, как у самого Вэй Ина при первом видении. Тот хотел было ему ответить, но я встала между ними и попросила Вэй Ина не приближаться пока к Цзинь Цзысюаню. Цзян Чэн, в свою очередь, пытался оттащить меня, так что мне пришлось даже прикрикнуть на него, что в этом нет для меня никакой опасности. Вдруг Цзинь Цзысюань вскрикнул и упал, но Цзян Чэн успел его подхватить, и я села рядом с ним. Вскоре он очнулся. Я знала по себе, как нужно, чтобы кто-то был рядом и поддерживал, и сама хотела быть рядом, - прикоснуться к плечу, мягко сжать пальцы ладонью. Выслушать.
Цзинь Цзысюань вскоре поднялся на ноги, и я встала следом, но не сразу - запуталась в юбке, сидя на полу. Цзян Чэн хотел было мне помочь, но я, смеясь, отказалась:
- Со своим ханьфу я сама справлюсь!..
Цзинь Цзысюань рассказал о том, что видел. Горную тропу, и Вэй Ина, который о чём-то спорил с его братом, Цзинь Цзысюнем, а затем играл на флейте. Ещё он припомнил, что видел перед тем, как погрузиться в темноту и боль, не то человека, не то мертвеца - с белыми глазами, с чёрными прожилками на шее и лице, и в клановых одеждах Ордена Вэнь.
- Этого лютого мертвеца все называли Призрачным Генералом, - произнёс он. - А вы, господин Вэй, называли его... Вэнь Нин.
- Вэнь Цюньлин!.. - сказал Цзян Чэн.
- Это же... брат Вэнь Цин? - припомнила я. - Тот тихий целитель?.. Такого точно не может быть.
Быть может, веер показывал нам нечто, максимально непохожее на правду, как в детской игре "всё наоборот"?..
Договорив, Цзинь Цзысюань негромко сообщил мне, что и в этом видении мы с ним были вместе: я ожидала его в Башне Кои, а он собирался пригласить Вэй Ина на некий праздник, несмотря на то, что тот возглавил остатки клана Вэнь и пошёл против всех Орденов.
После того, как я потратила силы на Исцеление ци Не Минцзюэ, я осознала, как сильно хочу есть, и напомнила Цзян Чэну, чтобы он поел тоже.
- Если два героя Юньмэна свалятся от голода, это будет очень нелепо!
- Да мы и так время от времени...
- Почему в сказках и легендах, воспевающих героев, не упомянуто одно, общее для всех: они вечно забывают поесть?!.. - я покосилась на Цзинь Цзысюаня. - Жаль, в Ланъе лотосы не растут...
- Ты хочешь вернуться в Юньмэн? - спросил Цзян Чэн.
- Да, конечно - когда всё закончится. Мы обязательно его восстановим.
Я не стала говорить ему о том, что с не меньшим удовольствием я вернулась бы и в Ланьлин. О том, какие красивые там пионы. Ещё не время.
- И я обязательно сброшу Вэй Ина с пристани.
- Ты ведь понимаешь, что он выплывет с лотосами?..
- А я для чего ещё его сбрасывать буду? Пусть принесёт на всех!..
Родилась идея записать все истории, которые в видениях показывал веер; Вэй Ин говорил, что это поможет ему проверить его гипотезу. Но собрать всех в одном месте никак не удавалось. Наконец, сели вокруг Не Минцзюэ, и я присела рядом с Цзинь Цзысюанем. Уже дважды, когда я входила в зал, я слышала про засушенную голову; оказалось, речь о кошмаре Не Хуайсана - о том, что его брат стал лютым мертвецом... по частям. Отдельно голова, отдельно руки, отдельно ноги. Лютые руки, которые могут передвигаться сами по себе!.. Такого бреда тоже быть не могло, в заклинательском мире о таком отродясь не слышали. Как и того, чтобы лютым мертвецом стал Вэнь Нин, как и того, что Вэй Ин не заметит моей смерти... В конце концов, не зря же заклинатели подвергались защитным ритуалам в детстве, чтобы подобного с ними не произошло.
В видении Лань Сичэня умирал Мэн Яо - он предлагал ему умереть вместе. Похоже, в видениях последовательно умирали все - и я, и Цзинь Цзысюань, и Цзян Чэн, и Вэй Ин, и Лань Ванцзи... Не Хуайсан признался, что в версии, которую он в начале вечера назвал лучшей из возможных, он сам умирал вместо Не Минцзюэ. Положительной из всех прогнозов веера была лишь смерть Вэнь Жоханя. Не Минцзюэ сказал, что в его видении главу Вэнь убивал Мэн Яо, подобравшийся к нему в качестве шпиона. Не Хуайсан собрался записывать повторяющиеся истории - взял было для этого изнанку карты, но я протянула ему лист бумаги.
Не Хуайсан говорил, что сюжетов два. А я не могла понять, почему и моя смерть, и смерть Цзинь Цзысюаня - это один сюжет, а не разные, и почему всем так хочется выбирать из этих сюжетов, если в обоих было что-то плохое. Я предлагала написать нашу собственную историю, взяв в неё то, что хотелось бы, чтобы сбылось, и выкинув то, что не должно было сбыться. И про себя я подумала, что желала бы такого будущего, чтобы Орден Вэнь был побеждён, чтобы у меня и Цзинь Цзысюаня были дети, но - чтобы Цзян Чэн и Вэй Ин непременно были живы.
Второе видение я увидела, когда уже не ждала. Я увидела храм предков, и над одним из алтарей - таблички с именами Цзян Ваньина и Вэй Усяня. Опустившись перед алтарём на колени, я зажгла палочки благовоний и несколько раз поклонилась. Рядом со мной был Цзинь Цзысюань, и я сама была в одеждах Ордена Цзинь; и были двое детей - мальчик постарше и девочка помладше. Я знала, что это мой супруг и мои дети, и позвала:
- А-Сюань... Нашего сегодняшнего счастья не было бы, если бы не двое героев Юньмэна.
Цзинь Цзысюань казался немного рассеянным, а я словно наяву представляла перед собой молодые лица Вэй Ина и Цзян Чэна, слышала их голоса, и рассказывала детям о том, какими были их дяди. Говорила мальчику о том, что он похож на Вэй Ина - такой же непоседливый, а девочке - что она похожа на Цзян Чэна: такая же серьёзная. К глазам подступали слёзы.
Я пришла в себя, когда поднялась с колен, и мир вокруг вдруг покачнулся и поплыл. Вэй Ин и Цзян Чэн - они действительно были рядом, живые - поддержали меня; они уже поняли, что я видела.
- А таблички были золотые? - спрашивал Вэй Ин.
- Тебе бы только таблички!.. - отмахнулась от него я, смеясь и вытирая слёзы. - Да, золотые. И иероглифы выведены киноварью, и благовония так пахли... сандалом и жасмином...
- Это хорошо, что золотые. Значит, Орден Цзинь будет богатым!
- А давай ты лучше сам приедешь в Ланьлин, живым? - ответила я. - И через много-много лет, когда вы оба станете самыми прославленными заклинателями, мы ещё встретимся все вместе... И вы ещё увидите своих племянников!
Работа Не Хуайсана над списком событий из видений шла своим чередом. Для порядка я сообщила, что в моём втором видении я не помнила ничего об Ордене Вэнь или о тёмном пути, да и о том, как погибли Вэй Ин и Цзян Чэн, - тоже. Но, так или иначе, в большинстве видений причиной бед был тёмный путь (и собравшиеся благородно умалчивали о том, что во всех этих видениях тёмным путём следовал Вэй Усянь).
Когда Цзинь Цзысюань заговорил о том, что тёмного пути следует избегать, Вэй Ин вспылил и стал кричать, что Орден Цзинь мог бы выделить и больше людей и вообще делать больше. Цзинь Цзысюань, к его чести, сохранял спокойствие и отвечал хладнокровно. Пришлось вмешаться:
- А-Сянь! Сейчас ты не прав. Я была в лагере в Ланъе, я видела всех тех людей, которые сражались и старались обеспечить поставки. И это тоже важно. Каждый из нас делает всё, что может, как и ты, как и я.
Я помнила разошедшиеся по Башне Кои слухи о том, что после разговора с наследником наедине Цзинь Гуаньшань согласился вступить в войну. С тех пор Цзинь Цзысюань стремился в самое пекло: конечно, он хотел не быть похожим на отца, потому и рисковал больше, чем следовало бы старшему наследнику Ордена. И, конечно, каждый раз я боялась увидеть его среди раненых, а ещё больше боялась тех печальных вестей, которые бегут с гонцами быстрее возвращающихся отрядов... Но однажды наступит победа, и каждый будет прославлен по достоинству.
Военный совет вновь стал военным советом. Цзинь Цзысюань говорил, что он может повлиять на отца и уговорить его прислать больше людей, но на это ему нужна неделя. Не Минцзюэ ответил, что это время у него будет, - но если уговорить Цзинь Гуаньшаня не получится, придётся прибегнуть к тёмному пути; Цзян Чэн добавил, что в таком случае он не станет сдерживать своего брата. Цзинь Цзысюань попросил Лань Сичэня присоединиться к нему и помочь в переговорах, и я впервые осмелилась высказаться на совете:
- Быть может, всем главам Орденов следует обратиться к главе Цзинь? Хотя бы письмом. Если все сообща попросят его присоединиться, он не сможет отказаться.
Конечно, Цзян Чэн как глава Ордена имел слишком мало веса, но к Не Минцзюэ и Лань Сичэню глава Цзинь должен был прислушаться. Ланьлин имел полное право оставлять при себе часть сил на случай нападения, но у Ордена было достаточно вассалов, которым он мог приказать.
Следующим вопросом был вопрос о поставках - не только наших, но и поставках врага. Известно, что провинция Цишань окружена горами, вокруг Безночного города толком ничего не растёт, поэтому он крайне зависим от поставок продовольствия из регионов, подконтрольных Ордену Вэнь. Даже небольшие диверсии, мешающие поставкам, могут ослабить врага. Цзян Чэн сказал, что устроить обвал на горной тропе его людям вполне под силу. Цзинь Цзысюань добавил, что он может предоставить сведения о торговых путях, например из Куйчжоу, откуда товары отправляли по воде. Цзян Чэн предложил Ордену Цзинь предлагать независимым торговцам предлагать более высокую цену, нежели предлагает Орден Вэнь.
Наконец, обсудили возможность поговорить с кем-то из Ордена Вэнь - и речь шла не только о допросе пленных. Но Вэнь Цин с братом и так уже много нам помогли и сильно рисковали. Мы не знали, что стало с ними после этого, - может, они вернулись на службу Вэнь Жоханю, а может, всё вскрылось и их обвинили в пособничестве, и их могло уже не быть в живых. Лучше всего сказал об этом Не Хуайсан: помимо Вэнь Жоханя, у всех людей из Ордена Вэнь есть их предки, и мы не можем заставлять их отречься от предков и от своего долга.
Совет подходил к концу. На следующий день требовалось пережить переговоры с главами малых кланов, которые будут сомневаться, спорить, осуждать и давать непрошеные советы... И ни в коем случае нельзя будет говорить им об использовании тёмного пути, иначе они не пойдут за нами, а то и переметнутся на сторону Вэнь Жоханя. Я мимолётно подумала о том, не сказать ли главам кланов, что Орден Цзинь уже вступил в войну всеми силами - чтобы слухи об этом разлетелись, и Цзинь Гуаньшань вынужден был их оправдать?.. Но для этого нужно быть тонким интриганом, а не мной. Уж лучше пусть Цзинь Цзысюаню повезёт.
Пусть нам всем повезёт.
Итоги и благодарностиВ целом игра прошла быстро, насыщенно и без провисов. На мой вкус даже слишком насыщенно - из-за непрерывно следующих одно за другим видений персонажей практически не было времени ни с кем пообщаться, кроме непосредственно братьев. Атмосфера, менталитет - тоже без провалов, что очень ценно.
Кажется, несколько запуталась связь между видениями и искажением ци. Всегда ли видения вызывают искажение у тех, кто к нему склонны, и как действует исцеление ци - останавливает ли оно только искажение раз и на всю игру, или и видения тоже, или ничего не останавливает... Я вроде со своей стороны сделал всё правильно, но скорее потому, что до игры достал мастера вопросами.
Что до Яньли, то однажды она погибнет и так и не узнает, что Вэй Ин, которого она заслонила собой, погибнет в тот же день, - только он вернётся, а она нет. А может, этого и не случится, - всё ещё оставляю за собой право на разные ветки истории. Сыграю Яньли ещё раз, и очень радуюсь, что игры следуют в хронологической последовательности. Нет, не надоело - с каждым разом люблю эту девочку только больше.
Спасибо Птахе за интересную игру, соигрокам - за отличный каст, все были очень верибельными, очень красивыми, очень жалею, что толком не пересекался со многими. Прежде всего спасибо нашему цзянскому кублу! "Если на игре есть Цзяны, плюсы: они слипаются в один комочек. Минусы: они слипаются в один комочек"(с)). Без семейной поддержки было бы гораздо тяжелее вывезти. Мои братья самые лучшие!
Спасибо Ильтин за Вэй Усяня - такой немного гамлетовский получился Вэй Усянь, который будет дурачиться и делать вид, что всё несерьёзно, чтобы ни за что не показывать те бездны, что у него внутри. Офигенные смены нюансов состояния (и как же хорошо, что Вэй Ин таки передумал делать глупость), очень много непафосной жертвенности, любви к близким и свободы. (Отдельно могу заценить, какие разные у тебя Ванцзы и Усянь! И очень жду Сун Ланя.)
Спасибо Нинкве за Цзян Чэна - второй полюс Юньмэна, до срока повзрослевшего главу клана, сильного и ответственного, твёрдо стоящего на ногах и нацеленного на победу любой ценой. Когда ещё есть что терять, а бояться уже нечего.
Спасибо Амарту за Цзинь Цзысюаня - как всегда благородного, держащегося с достоинством и говорящего по делу, но при том чуткого и внимательного. То, как он вовремя оказывался рядом - и делал всё, что мог, во всём - тоже было очень ценно.
Спасибо Ликс за Не Минцзюэ - командира, который не поддавался чувствам и держал всё в руках, чётко и последовательно определяя место каждого.
Спасибо Саппорт за Не Хуайсана - о, этот Хуайсан, испуганно прячущийся за веером (и умудряющийся спрятаться за ним едва ли не целиком!), но при том многое понимающий, думающий и предлагающий идеи в нужный момент. Вещь в себе, ум в тени, недооценённое пока в клане Не оружие. Но время Хуайсана однажды ещё придёт. Я не удивлюсь, если такой Хуайсан доберётся до Яо после убийства Жоханя - и займёт его место в сюжете, кроме расчленения Минцзюэ.
Спасибо Птахе за Яо - обычно незаметного и вежливого, но с вполне заметной драмой между будущим троецзюнием. Тоже вещь в себе, много внутренней силы и терпения.
Спасибо Сакуре за Лань Сичэня и Вэйду за Лань Ванцзи - Лани были такие правильные Лани, ощущение их надёжности и силы не ослабевало, даже когда их накрывало видениями.
После игры ещё некоторое время доедали, допивали, обсуждали, разъезжались. Амарт и Саппорт остались уже не сказать что на ночь, а скорее на остаток утра. Я думал было, что не засну, но посидел, попил водички, подумал, что жизнь хороша, пошёл и выспался даже.