[marcuscain]

...Всё началось с прекрасной идеи Кальтэ и Эйрле писать флэшмоб на двоих. Когда пишешь для кого-то - это обеспечивает мотивацией и фидбэком, но когда моб общий - мозг распыляется сразу на несколько тем, равно как и когда за каждым днём закреплена тема и начинаешь думать заранее обо всех. В общем, формат рандомной темы от одного человека - идеален, а когда страдаешь не в одиночку - так вдвойне.
Так я ввязался в парный моб с Амартом и сходу получил Магнуса и "соблазнение". Где была эта заявка, когда после первой игры во мне бродили грешноватые мысли о Магнусе и Лоргаре?.. Теперь таких мыслей не было, но пришлось выкручиваться. Собственно, я мог вообще трактовать тему в сугубо дженовом ключе, как искушение ересью, - но, боюсь, в таком случае меня бы долго били. Возможно, ногами.
А тут ещё мотивационный текст от Йори. Писать роман я, правда, не собираюсь, - но то самое чувство, когда сначала не можешь выдавить на экран ни слова, а потом только успевай записывать уже сложившиеся картины!
В общем, типичная картина "Марк сел писать однострочник @ написал мини"

Название: Иллюзия
Размер: 2030 слов
Персонажи: Лоргар Аврелиан, Магнус Красный
Категория: преслэш(?)
Рейтинг: PG-13
Примечание: для Amarth на тему "соблазнение", вольная трактовка оной темы
Предупреждения: Колхида-из-головы, таймлайн-какой-таймлайн, present continuous
Размещение: со ссылкой на автора

Читать!

- Он не бог, - Магнус смеётся, вращая тяжёлый тренировочный шест, и дерево поёт в воздухе. - Он наш отец.
- Одно не исключает другого.
Магнус, в бирюзовой тунике с золотым меандром, с медными волосами, заплетёнными в косу толщиной с его запястье, и похож, и не похож на того стража-великана, которого Лоргар видел во снах. Поджарый и смуглый, он удивительно подходит к горам Колхиды - тёмному камню, с которого ледяные ключи смыли ощущение тяжести, и выросшим на камнях деревьям, ветви которых ветер закручивает между собой.
- Значит, хочешь быть полубогом? - неожиданно пролившееся лучом из-за облаков, гроздьями сбивающихся к вершинам, алое солнце слепит, и Лоргар пропускает подсечку. - Не обижайся, но божество из тебя так себе.
Там, внизу, - заранее подготовленные торжества, музыка и вино. Здесь, где можно найти и скрытые долины для медитаций, и голые уступы, если обращаться с которых к паломникам, то эхо умножит твои слова, - здесь Магнус решил тренировать будущего примарха. И не отступится, пока не обучит всем шести, или сколько их там, балансам своего странного оружия. А к удару с левой руки Лоргар заранее подготовиться не смог.
Хорошо хоть - удержался на ногах, вовремя использовав шест в качестве опоры.
- Ты заговорил мне зубы.
- Использовал против тебя твоё же оружие, проповедник.
Его усмешка должна вызывать ярость, но вызывает нечто иное - должно быть, виноват пьянящий разреженный воздух, заставляющий сердце биться громче, как то эхо. В ней нет угрозы - только одобрение и обещание, словно Магнус знает своего брата уже очень давно, радуется его успехам и собирается сделать подарок. Показать целую вселенную - это куда больше Колхиды, которую Лоргар хотел бы показать ему... Вместо того, чтобы размахивать этой палкой длиной от его пяток до бровей.
Магнуса достать невозможно - у него вовсе нет слепой зоны, а атакует он с нескольких сторон сразу, как многоголовая змея. Лоргар теснит его к краю - единственный способ если не завладеть преимуществом, то хотя бы уравнять шансы. Медленно сужает круги. Сокращает расстояние. Магнус не выглядит как воин - ни единого шрама, ни грубости черт, - но это впечатление обманчиво. Кажется, напряжения его воли сейчас хватит на то, чтобы заставить камень течь песком, а песок - слиться камнем. Кажется, если смотреть в его единственный глаз - увидишь в нём отражение движения, которое ты ещё не совершил.
Очередной сильный взмах - и Лоргар теряет равновесие на краю, а шест оскальзывается, сбивая с каменной кромки осколки, - падая в пропасть, они превращаются в пыль.
Выбросив руку вперёд, Магнус обхватывает его предплечье - его пальцы непривычно горячие, почти обжигающие, как нагретый от трения металл, - и рывком притягивает к себе.
- Полубог ступал бы по воздуху. Тебе недостаёт веры?
Отшатнуться не позволяет пропасть, податься вперёд и опереться на руку Магнуса - гордость.
- Хорошо. Я не бог. Тогда кто?
- В тебе так много человека.
Для Магнуса не составляет труда удерживать на краю их обоих - себя и Лоргара. Когда за спиной бездна, чувства обостряются, и можно ощутить сквозь тонкие подошвы, как тысячелетний камень вибрирует под их весом, а воздух дрожит от жара. Сколько мгновений пройдёт, прежде чем рвущиеся связи молекул превратятся в трещину внутри камня, а трещина - в разлом? А Магнус смотрит так, будто у него есть вечность на то, чтобы отступить. Даже не смотрит... рассматривает.
Магнус слышит шорох, с которым бронзовое лезвие скользит по коже черепа, чтобы снять с его совершенной формы лишние мелкие волоски. Такие лезвия вытачивали на Терре ещё на заре человечества. Шорох, с которым карандаш художника Возрождения зарисовывает округлые, литые мышцы, чтобы затем передать их в мраморе. Чтобы изваять божество, взяв человека за образец.
- Выше человека во вселенной нет ничего - и мы здесь, чтобы доказать это.
Он делает шаг назад, увлекая за собой брата, в тот самый момент, когда Лоргар слишком сбит с толку, чтобы сопротивляться или спорить. Пальцы Магнуса - больше не накалившаяся змеиная хватка, оставляющая на коже след; они пробегают по телу соперника, мобилизованному пережитой опасностью, как по наконец найденной странице, читая нечто ведомое ему одному. И почему-то от этих зрячих прикосновений уйти сложнее, чем из захвата.
- Плоть всегда восхищала дух, как бы он ни стремился это отрицать. - голос Магнуса сел до шёпота, но его не заглушил бы и камнепад. - Я всегда смогу напомнить тебе об этом. Или - рассказать? Ты ведь невинен как Адам?
Говорить о подобном здесь, на этой площадке, открытой ветру и солнцу, где не гнездятся даже орлы, и тугим корням деревьев не за что зацепиться, - безумие, но взгляд Магнуса был уверенным и неудержимым, как метеор, и Лоргар просто позволил складкам своей туники стечь к ногам. В конце концов, это место чем-то похоже на алтарь, а Магнус... у него хватит сил остановить любое падение, пока ещё не слишком поздно.

- Рад, что ты навещаешь изгнанника. Приятный сюрприз.
Под сводами пирамиды воздух прохладен, сух и неподвижен. Лоргар отвык видеть Магнуса без брони; два слоя белой ткани - одеяние жреца или, напротив, жертвы, - весят меньше, чем одна прядь жёстких, как застывшая лава, волос. Приходится одёргивать себя, чтобы не обмануться этой, почти доверительной, открытостью и связанными с ней воспоминаниями. Он выглядит так, каким ты хочешь его видеть... если ты друг. И таким, каким боишься, - если ты враг.
- Ты это предвидел, - Лоргар с упрёком качает головой. - Какие уж тут сюрпризы.
- Я это предвкушал. Есть разница.
Лоргар сжимает губы. Он здесь не для того, чтобы колдун наслаждался его обществом, словно... словно ничего не было. Словно самым важным вопросом после Никейского совета для Магнуса был, как встретить брата на Просперо.
- Ты сожалеешь?
- Сожалею? О чём? - Магнус улыбается краем губ. - Забыть меня здесь - всё равно что запереть ребёнка, укравшего кусок сахара, в погребе с вареньем. Пойдём.
И, не трудясь разъяснить свою метафору, он ступает на лестницу, обвивающую квадратную колонну. Лоргару ничего не остаётся, кроме как последовать за ним, и лестница приходит в движение - у простого смертного закружилась бы голова. Вдоль стен, сужающихся к верху, - книги и ничего, кроме книг. Чем выше, тем они древнее, - печатные, а за ними и рукописные фолианты занимают больше места, но их становится всё меньше по мере того, как хозяин и гость поднимаются по ступеням.
- Мы видели гибель стольких миров, но вот оно - самое большое кладбище человечества, - Магнус говорит негромко, протягивая руку, проникая пальцами за мерцающее защитное поле и касаясь мраморно-пёстрого от времени кожаного переплёта. - На то, чтобы переписать одну такую книгу, уходила не самая короткая жизнь. На то, чтобы написать, - порой и больше. После смерти от этих людей ничего не осталось, кроме записанной ими памяти.
- Ничего? А как же сознание?
- Сознание? - Магнус рассмеялся, потревожив висящую в воздухе книжную пыль, пахнущую тленом и почему-то ладаном. Пыль оставляет сладковатый привкус на языке, а смех брата горчит. - Сознание - величайшая иллюзия во вселенной, вызванная деятельностью нервных клеток. Многим удавалось изменить её, но ещё никому из живых не удавалось её избежать.
Они были уже близко к вершине пирамиды, похожей на перевёрнутую ловушку муравьиного льва. В нишах между книжных шкафов встречаются иные артефакты - лакированные статуи многоруких божеств, обломки барельефов из ноздреватого камня, почерневшие холсты в рамах, гравюры и рукописи между стёклами, полупрозрачные, как крылья бабочек, - но лестница двигается слишком быстро, чтобы можно было успеть толком разглядеть всё это.
- Что ты хочешь мне показать?
- Тебя. Каждый раз, когда ты приходишь ко мне, я показываю тебе только тебя.
Лестница достигает полутёмного зала - маленького, помещающегося в острие пирамиды, со скошенными стенами без окон - и останавливается. В центре - витрина из защитного стекла, подсвеченная тусклым матовым светом, в которой покоится... камень. Обломок камня, повёрнутый плоской стороной, испещрённой мелкими, еле заметными письменами, которые можно принять за царапины, оставленные временем. Поэтому прежде, чем различить их, Лоргар видит собственное отражение в стекле - не обрамлённое бронёй лицо со священными строками, вживлёнными в кожу. Слова на губах, слова на веках и на висках.
- А сам-то ты ещё помнишь, каков ты на самом деле, чародей?
Магнус неслышно подходит сзади - полы белых одежд скользят за ним по плитам, волосы лежат на плечах, как багряный плащ, - близко, слишком близко. Так, что его отражение тоже появляется на стекле, столь же зыбкое в лунном луче прожектора, как внешность самого Магнуса. Так, что его тепло чувствуется ничем не защищённым телом в душном холоде этого склепа для человеческой истории.
- Для этого у меня есть ты, - шутит Магнус или нет - уже не важно, когда он кладёт ладони на плечи Лоргара, и два отражения сливаются в одно, - Чтобы напомнить мне о том, кто я.

Магнуса он находит на пепелище. Среди обломков, которые тому удалось забрать с собой. Здесь, где вихри, казалось, могут сорвать кожу с лица, если снять шлем, - сваленные в беспорядке капители, вазы и свитки выглядят нелепо: ещё немного - и от них не останется и следа. Но Магнус этого словно не замечает. Его очертания - очертания его ментальной проекции, так это отныне стоит называть - также колеблются от штормовых порывов, и они треплют волосы за его спиной, похожие на мечущегося на привязи дракона с какого-нибудь из его допотопных гобеленов. Сгоревших теперь гобеленов. Полупрозрачные, пряди ещё более, чем прежде, напоминают огонь.
Но Лоргар уверен: будь у Магнуса чуть больше сил - и желания, - и эта проекция ничем не отличалась бы от него-материального. Хочется сказать - настоящего, но, быть может, только сейчас он в первый и последний раз видит Магнуса настоящим.
- Ты достиг всего, чего хотел, - голос брата звучит у него в ушах, для этого Магнусу даже не требуется обернуться. - Стал богом. Доволен ли ты?
Лоргар не отвечает. Это не тот вопрос, на который можно ответить, зайдя так далеко.
- Ты потерял всё, что имел, - вместо этого он говорит то, что думает: от Магнуса всё равно не скроешь мысли. - Ты доволен?
Магнус что-то ищет, и Лоргар, не отставая от него, перешагивает через крошащиеся руины, полотнища цвета индиго, на которых ещё не засохла кровь, и покрытые жирной копотью осколки, узор на которых уже невозможно рассмотреть. Наконец, склонившись, Магнус касается чего-то с осторожностью, с каковой обычно прикасаются к выловленным в космосе трупам, чтобы ещё больше не повредить их. Лоргар подходит ближе и видит кожаный переплёт - сморщенный и растрескавшийся. Все листы в нём сгорели.
- Они не отняли у меня ничего, - произносит голос Магнуса медленно и раздельно. - Не было ничего, что не сохранилось бы в моей памяти.
Сам он шевелит губами - или так только кажется из-за того, что ментальная проекция нестабильна, - и перед ним вспыхивают в воздухе буквы незнакомого Лоргару языка. Складываются в слова и строки. И вот уже мелькают, перелистываясь, страницы, стремительно заполняющиеся нематериальным текстом. Лоргар готов поклясться, что он видит даже кляксы и отпечатки пальцев на полях, там, где капало воском или жиром. Его подмывает спросить, сколько обычных человеческих жизней уйдёт у Магнуса на то, чтобы восстановить по памяти всю библиотеку, - и этот вопрос подразумевает другой, более важный: стоит ли оно того? Но это - также неуместный вопрос, когда они оба здесь. Так далеко от их уничтоженных миров.
- Они отняли у тебя жизнь. Не ты ли говорил, что сознание прекращается, когда прекращается нервная деятельность?
В тоне Лоргара невольно звучит торжество: Магнус в чём-то ошибся. Теперь он признает, что существует нечто сверх того, о чём написано в книгах, сверх того, чем можно управлять силой разума. Нечто божественное.
- Ты не слушал. - Магнус лишь теперь поворачивается к нему. - Я говорил, что это иллюзия.
Толстая, тяжёлая книга - завершённая и закрытая - лежит у него на кончиках пяти пальцев. Вернее - её проекция парит там, где эти пальцы, в которых больше нет реальной силы, затрагивают её контур.
- Тогда я оставлю тебя наедине с твоей... иллюзией.
Лоргар сыт по горло колдовством, которое отняло у него брата - а тому будто бы всё равно. И лиловый сумрак этого недосозданного мира - без атмосферы, без жизни - режет глаза вспышками, как ни настраивай визор.
- Подожди.
Магнус протягивает руку - книга отброшена - и перехватывает его за предплечье. Его пальцы обжигают - сквозь броню. Останется след.
- Я рад, что ты это помнишь, - так Магнус отвечает на последний из невысказанных вопросов: "Как такое возможно?".
Его проекция идёт волнами, как быстрый горный ручей, он стоит перед Лоргаром в бирюзовой тунике, бронзовокожий, почти не запыхавшийся, и его усмешка, такая знакомая, говорит о том, что во вселенной есть ещё немало того, что он мог бы показать своему брату.