В четверг я упихал в рюкзак прикид и пижаму, технику и книжки, оставил зверью еды и поехал ловить Птаху на Ярославском. Она уже купила билеты, но опытным путём выяснилось, что они - не на экспресс до Рязани, а на скорый до Голутвина, который тоже обозначался как "экспресс". К счастью, мы были не единственными неудачниками - на нас свалился десяток питерцев. Мы дождались своего скорого, после чего игровой чат бурно обсуждал, что есть экспресс и экспресс, и люди, в них едущие, находятся всё-таки в одной реальности. Чтобы поделиться этой новостью, Птаха даже попыталась зарегаться в твиттере. Это была самая короткая карьера в твиттере эвер - после первого же твита её заблокировали за "подозрительную активность". А я испытал ностальгию по своему твиттеру и увидел, что мой последний твит был ровно год назад - 4 февраля 16 года.
От станции заказали три машины. Перекурили, Птаха героически метнулась до Макдо за едой, так что в такси я ел картошку вслепую. После дороги до рыбхоза "Осёнки" - семь загибов на версту - мы миновали КПП по волшебному паролю "котик" и подъехали прямо к коттеджу. Там я смог заварить себе роллтон, но оказалось, что Птаху и Фио заселили в самую холодную комнату с двумя окнами, обледеневшими изнутри, а не только снаружи. И затем мы занимались тем, что втроём перетаскивали третью кровать в нашу с Яном соседнюю комнату. Это карма: на втором Винчестере нас с Птахой тоже заселяли в морозильник. Яну спасибо, и за раздачу интернета также! А поскольку и в этой комнате батарея грела еле-еле, спали мы с Птахой под двумя одеялами и вдвоём. И в целом, похоже, только я один не мёрз ни в игроцком доме, ни в мастерском, ни ночью, ни днём.
Поскольку я и игровые флудочаты - две вещи несовместные, ехал я без завязок, и, как и на Винчестере, мы с Птахой во многом сделали игру друг другу. И нет, не стыдно, без этой лавстори я бы 90% времени ходил по пустым коридорам с книжкой, ибо трэша от персонала, как и на Лабиринте, на меня не хватило (кроме сна - спасибо ТМП, реально вставило). Зато к концу этой игры было по-настоящему страшно - пожалуй, сравнимо с Альмеей и Письмами Революции.
А ещё ехал я играть в мистику и был честно готов к любому повороту вроде посмертия. И лучше бы это была Нарния, чем 1943-й вместо 1917-го и страшлые-ужаслые нацисты вместо работников британского приюта. Мои же игроцкие знания при финале игры причинили мне большую БОЛЬ. Ещё немного имхаВ XX веке рейх, штаты и союз занимались примерно одинаковой вивисекцией, включавшей в себя и карательную психиатрию, и евгенику; смоделировать это "как было" нет ни возможности, ни смысла, а при художественном допущении о создании зимних солдат, себя не помнящих, уместно максимально отойти от маркеров исторической конкретики. Поясняю: Лабиринт не вызывал дисбилив, потому что не был "тайным проектом американского правительства", и можно было играть в условную психушку в вакууме, а не в политику и идеологию США.
Я наивно уверен, что, желая апеллировать к истории, стоит ею интересоваться, а не интересуясь - не апеллировать. В противном случае где-то услышанный звон вроде "Менгеле и близнецы!" без указания, откуда он, имеет такое же отношение к первоисточнику, как "50 оттенков" - к Теме, и несёт в себе такие же проблемы: во-первых, вызывает фейспалм, во-вторых - культивирует вредные стереотипы. И я так и не понял, откуда немцы появились на территории Британии (и почему это не была, скажем, Франция или хотя бы Ирландия) и как им удалось убедить детей, что они жили почти на полвека раньше, либо перенести их во времени (заморозка, что ли?).
Джейсон Риз, 15 лет. Отчёт отперсонажный. Ворнинг: слэш, низкорейтинг
Откуда я взялся, я не помнил. Я жил в доме, наполненном сотнями книг, и единственным человеком, которого я видел, был немой сторож. Если я уходил от дома слишком далеко, он меня возвращал. Не знаю, был ли он глухим, но когда я читал ему вслух, он смотрел очень внимательно. Раз в месяц приезжал человек на повозке с запасами еды, но он тоже со мной не разговаривал. Поэтому о мире я узнавал из книг - я прочёл почти все, не зная, кто научил меня читать и кто дал мне имя: Джейсон Риз. Я узнал, что есть разные города и страны, удивительные животные и страшные чудовища, прекрасные дамы и отважные герои. Узнал, как люди влюбляются и как убивают друг друга, едят вкусную еду и страдают от болезней и лишений. Иногда я представлял себя рядом с персонажами книг, иногда как будто влюблялся в них, плакал, когда они умирали, и сердился на злодеев. Но я никогда не дружил, не любил и не боялся по-настоящему.
Однажды к дому подъехал автомобиль, и из него вышла красивая женщина - первая женщина, которую я увидел не на картинке. Это была миссис Линч. Она назвала меня по имени и сказала, что я поеду в дом, где много таких же детей, как я. Я обрадовался, но, к сожалению, не мог взять все книги с собой и взял только три. Мы приплыли на пароме на остров, где в большом доме располагался приют. Первые два месяца мне было сложно привыкнуть к настоящим людям. Они были очень непредсказуемыми и непонятными. Когда они со мной заговаривали, я не знал, что ответить, потому что у меня не было заранее написанных реплик, и чаще я молчал, читал, а во время прогулок смотрел на море, представляя себе корабли и дальние страны, лежащие за горизонтом. Но со временем я научился просто говорить в ответ всё как есть, и взрослых это обычно устраивало.
Только один раз всё пошло не так. Я нашёл под своей кроватью изящную чашку - ни я, ни мои соседи по комнате не знали, чья она и откуда. Я отнёс её священнику, отцу Кормаку, и всё рассказал. Но он заявил, что я вор, не стал меня слушать и выпорол меня. Это было ужасно несправедливо. Мне очень хотелось найти своё место в этом сюжете и не выглядеть чужеродно, хотелось подружиться с соседями. Чарльз был спокойным и ненавязчивым. А Брайан, который приехал примерно в то же время, что и я, и которого переселили к нам из-за забившегося камина, всё время что-то записывал в блокнот. Я спрашивал, не пишет ли он книгу, но он только пожимал плечами и не давал взглянуть на неоконченные записи.
Однажды перед завтраком, после утренней молитвы, миссис Линч сообщила о смерти Джейни. Джейни была весёлой и шумной и частенько цеплялась ко мне, отчего я её опасался - мне казалось, что она смеётся надо мной потому, что я делаю что-то не так. И вот её не стало. А новенькая, злючка-Мэри, два дня как приехавшая в приют, снова подралась с Мелиссой, которая хотела, чтобы её звали Джерри, и которая была главной задирой приюта. После медосмотра можно было видеть издалека, как Мэри и Чарли вместе гуляют на заснеженном кладбище. С тех пор Мэри доверяла ему носить свою птицу - птичий скелет в клетке, с которым она не расставалась.
Отец Кормак в то утро был в ударе во всех смыслах этого слова - многие возвращались с медосмотра, прижимая пальцы к разбитым губам. У Чарли было перебинтовано запястье - он где-то успел пораниться. Мисс Вуд дала ему обезболивающее, завёрнутое в серую бумажку, - не то опиум, не то кокаин. Чарли отдал его Брайану, и Брайан спрятал его в карман - на всякий случай. Потом отец Кормак грозился, что острижёт всех парней с длинными волосами. Я представил себе, как он вяжет из волос Оливера или Ричарда варежки с крестами вместо снежинок. Нескольких добровольцев отправили сколачивать крест для свежей могилы Джейни - и ещё два креста на будущее, а Брайан красивым почерком написал табличку и нарисовал на ней маленького ангела. Одни дети предполагали, что Джейни поселилась в камине в комнате, где она жила, отчего он перестал греть, другие - что за ней пришли тролли, потому что она была их принцессой. Но в таком случае она должна была не умереть, а превратиться в камень.
Происшествия на этом не закончились: Джерри ранила бритвой в живот Джонатана, хромого фронтовика, по непонятным причинам попавшего в приют после госпиталя. Его отвели в медпункт, а я ушёл в библиотеку перечитывать "Мартина Идена". Там я случайно разговорился с Фиби и другими ребятами. Фиби, в отличие от Джейни и Джерри, никогда меня не пугала - напротив, казалась беззащитной и хрупкой. С ней всегда был игрушечный заяц - мистер Пупу. Когда меня попросили рассказать какую-нибудь книгу, я вспомнил другой роман Лондона, "Зов предков". Его главным героем был пёс по имени Бак, которого похитили и сделали ездовой собакой. Бак победил соперника и обрёл своего человека, но не смог его защитить, и в финале книги ушёл в волчью стаю. У Лондона многие персонажи находили своё место, вырвавшись на свободу. Некоторые дети тоже хотели поскорее сбежать из приюта. Но я не спешил. Я верил, что вырасту и выйду во взрослую жизнь, и смогу повидать другие края. А ещё я наткнулся в "Мартине Идене" на хорошую фразу, которой поделился с Брайаном: "Пока они изучали жизнь по книгам, я был занят тем, что жил". Так же и я только читал о жизни, пока остальные жили.
В качестве первого урока был урок танцев. Миссис Линч доверила провести занятие Ричарду и Молли. После разминки они сказали кавалерам приглашать дам, и Джерри решила танцевать с Фиби, а мне партнёрши не хватило, поэтому мы учились танцевать вальс с Марком, а Брайан - с Логаном. Поставили пластинку, и пары стали кружиться по обеденному залу, сталкиваясь локтями и спинами. У меня плохо получалось, но в общей куче-мале это было незаметно, и всё равно было весело. Затем мы отошли в сторону, освободив зал для тех, кто умел танцевать. Люди, когда танцуют, особенно красивы - как и тогда, когда улыбаются. Марк добавил, что некоторые люди красивее других. Я сказал, что он говорит, как влюблённый, и он ответил, что его любовь умерла. Это было очень трагично - я читал, что некоторые любят только один раз в жизни. Вряд ли речь шла о Джейни - скорее всего, это была девушка, которая жила в приюте раньше.
После танцев я помог поставить столы на место и остался в зале рядом с Фиби и остальными. Я признался, что не знаю, о чём я мог бы разговаривать. В книгах мужчины в клубах разговаривают о политике и ценах, в салонах - о войне, лошадях и пушках, и обо всём этом я совершенно ничего не знал, ведь ни в моём прежнем доме, ни в приюте не было свежих газет. И, о чём бы ни заходил разговор, мы то и дело начинали говорить о смерти, например - о мышах, которых якобы хоронила Мэри. Когда-то у меня тоже была мышь, я делился с ней едой и пытался отучить грызть книги, но она убежала. Наконец, мы подсели за стол к близнецам Нортонам слушать истории, которые они собирали по всему приюту, где жили с самого лета. От них я узнал, что найденная мной чашка могла быть из сервиза миссис Линч, из которого могут пить чай только преподаватели.
Близнецы рассказали, что Марк - раб шкатулки, которая стоит в библиотеке: каждый может бросить в неё записку с желанием, и Марк должен будет это желание исполнить. За исполнение желания придётся дорого заплатить, и тот, кто хочет отнять чужую жизнь, может поплатиться своей собственной. Мне хотелось освободить Марка, но я знал, что отпускающий джинна сам становится джинном. Ещё они рассказали о волшебной карте, которую некий мальчик украл у большого дракона - то есть у отца Кормака. Урсула в сказках этого дома считалась маленьким драконом, потому что отец Кормак никогда её не наказывал. В тех же сказках - но, может статься, близнецы сами их сочинили - отец Кормак когда-то был пиратом, отчего и был одноглазым, и победил кракена, так что брат этого кракена хотел ему отомстить. А птица Мэри - съела её отца, а теперь по ночам убивает тех, кто Мэри обижает. Ещё обсудили странный цветочный запах из кабинета отца Кормака. Я предположил, что это одеколон, хотя достать одеколон в военное время должно быть не проще, чем достать живые цветы в апреле.
Марк действительно был очень мрачен. Когда я и Фиби снова проводили свободное время в библиотеке, он сказал, что не хочет больше жить в этом месте, и ушёл прочь. Места, конечно, бывают и похуже - в этом приюте нас хотя бы не заставляли работать, как Оливера Твиста. Я пояснил, что это оттого, что Марк потерял дорогого ему человека. Но время лечит всё, и мы вместе с Фиби понадеялись, что у Марка всё будет хорошо и он ещё встретит того, кто восполнит его потерю. Влюблённого Мартина Идена персонажи, неспособные испытывать и понимать подобные чувства, принимали за пьяного. Видимо, влюблённые люди действительно ведут себя странно. А ещё у Лондона плохие и хорошие люди различались глазами - у плохих людей были маленькие глазки. Но я уже знал из книг, что злые люди также бывают и красивыми. А в жизни всё оказалось и того сложней.
Джерри побила Чарли, и мы с Брайаном проводили его в медблок. Чарли просил, чтобы кто-то из нас пригласил в комнату Джерри отца Кормака. Не спрашивая, какие улики мог там найти отец Кормак, я постарался исполнить эту просьбу, но миссис Линч сказала, что отец Кормак очень занят. Я уточнил, что дело срочное, но её, похоже, рассердило то, что мы можем оторвать отца Кормака от его занятий, и Брайан заверил её, что мы просто ждём Чарли. За дверью кабинета мисс Вуд Чарли объяснял миссис Линч и медсестре, что подрался, вступившись за честь Огасты, нашей сестры милосердия, собиравшейся после приюта уйти на фронт. Но те только посмеялись над ним. Это было очень странно. Вместо благодарности миссис Линч отправила Чарли в карцер на время обеда. Когда мы с Брайаном возвращались вдвоём, из кабинета отца Кормака вышел Логан, святоша, мечтающий пойти по его стопам, - должно быть, был на исповеди. Со стороны кабинета донёсся сильный цветочный запах. Видимо, это и был одеколон. А в доме Джерри носилась с крестом, связанным из веток, и когда я сказал не тыкать в меня им, потому что я не упырь, заявила, что лучше бы я был упырём - так от меня было бы больше пользы.
Огаста и Джек Фьюри опоздали на обед. Их искали, они попытались прийти порознь, но всё равно выдали себя. Взрослые приветствовали их аплодисментами. Миссис Линч сказала, что у Огасты нет чести, и велела нарисовать для неё табличку "Позор". Во время молитвы Огаста упала в обморок. Я сидел с краю, поэтому встал помочь Фьюри перенести её на диван и вынужден был сразу же вернуться за стол, чтобы не навлечь на нас гнев миссис Линч. Больше никто не пришёл на помощь лежащей без сознания Огасте, пока миссис Линч не подсказала Фьюри привести её в чувство, похлопав по щекам. Повар мистер Фиш принёс им две порции еды. После обеда у Логана пропал молитвенник, и на случай, если в доме завёлся книжный вор, я решил проверить свои книги. Брайан ушёл в медблок, куда собирался ещё до обеда, говоря, что нехорошо себя чувствует; Чарли сидел в нашей комнате вместе с Мэри, и я не стал им мешать.
День выдался солнечный, но снег ещё лежал, и все высыпали во двор играть "в кракена". В качестве волн, где подстерегали щупальца морского чудовища, выступили две старые простыни, через которые надлежало перепрыгнуть, если они были низко, или перекатиться под ними, если высоко. Когда все по нескольку раз преодолели кракена, побежали строить снежную крепость. Но у меня были прохудившиеся сапоги, а у Брайана - только одни брюки, поэтому мы отказались, и Брайан отдал Логану свои перчатки. Мы вернулись в дом, и я поднялся в библиотеку как раз вовремя - Джерри подралась с Винни. Когда я встал между ними, Джерри уже потеряла к новой жертве интерес, и Винни отказалась идти в медблок. Там же я встретил Логана, за которым тянулся шлейф того же резкого цветочного запаха. Он сказал, что у него разлилась склянка эфирного масла.
Брайан искал Чарли, и, хотя я и сообщил, что Чарли после карцера нужно отдохнуть, он вошёл в нашу комнату; убедившись, что наше присутствие никак не мешает Чарли и Мэри, я последовал его примеру. Забрав сказки братьев Гримм, я спустился в холл и устроился читать. В коридоре крыла девочек со спины Огасты сорвали табличку "Позор", которую прикрепили к её пальто, и ко всеобщему одобрению порвали пополам. Огаста забрала клочки с собой, чтобы не мусорить. Некоторое время спустя Мэри стало плохо в том же коридоре, и Чарли, который был всегда рядом, устроил её на диване. На следующий урок они не пришли. Впрочем, это был урок мистера Норта, который разрешал детям почти всё, не запрещал почти ничего и очень старался сойти за своего, но притворялся слишком явно. На этом уроке, под присмотром миссис Линч, он предложил поиграть в фанты. Раздал нам бумажки и карандаши, мы писали задания и бросали бумажки в кастрюлю, а потом вытащили по одной. Задания не должны были касаться других преподавателей и перчаток самого мистера Норта, которые он всегда носил, ссылаясь на кожное заболевание.
Первый фант мне выпал на чтение стихов. С собой у меня книги со стихами не было, а все стихи, что я мог помнить наизусть, вылетели из головы, и я сказал, что могу прочитать только первое четверостишие "Тигра". Но мисс Линч ответила, чтобы я сам что-нибудь сочинил, и дала мне немного времени, пока остальные исполняли свои фанты; после урока танцев задание станцевать с кем-нибудь было особенно популярно, и Брайану снова пришлось вальсировать с Логаном. Ничего осмысленного у меня не сочинялось, поэтому, когда очередь уже возвращалась ко мне, я продекламировал: "Птицы не поют в неволе, Рыбы водятся в пруду, По ночам приходят тролли, Кашу из котла крадут". Не бог весть какая поэзия, но Джонатан попросил записать ему этот стишок на листке. В кастрюлю добавили ещё несколько фантов; я запоздало сообразил, что можно сжульничать и сложить листок так, чтобы вытащить свой собственный фант, - тогда я мог бы написать, например, "Поцеловать руку соседу слева", потому что слева от меня сидела Фиби. Но бумажек мне больше не доставалось.
Зато, когда раздавали вторые фанты, у меня их оказалось два - "Бегать и прыгать" и "Изобразить соседа справа", и я решил их совместить. Поскольку справа от меня сидел Логан, я молитвенно сложил руки и пробежался по классу вприпрыжку, приговаривая: "Господи, прости мне грех прыганья! Господи, прости мне грех беганья!". Кому-то выпало прочитать страницу из моей книги сказок. Для краткости ограничились одной строчкой. Мисс Линч предложила открыть другую страницу, чтобы погадать, что нас ждёт. Не лучший выбор для гадания - братья Гримм, у которых всё время кто-то умирает! Но сказки пользовались популярностью - уже два человека за тот день попросили дать им эту книгу почитать. Ведь в приютской библиотеке не было ничего, кроме Библии и нескольких учебников. После урока мы с Брайаном зашли в нашу комнату. Там, на постели Чарли, Джерри утешала Мэри, державшую в руках лист бумаги, на котором кто-то намалевал её портрет с клеткой в руке и мышиными могилками на переднем плане. Совсем недавно они дрались, и вот уже сидели в обнимку - но я читал, что у мальчишек именно после драк завязывается дружба, так чем девчонки хуже?
Следующим был урок естествознания. В ожидании мисс Линч ребята хвастались орехами, предназначенными для выманивания белки из дупла. Мне объяснили, что дупло находится под глазной повязкой отца Кормака. Я покатил орех по столу в сторону Брайана, тот поймал его и быстро убрал в карман, как утром спрятал бумажку с лекарством. Когда мисс Линч вошла в класс, Бенджамин никак не мог перестать смеяться, поэтому она попросила каждого по очереди сказать ему что-нибудь хорошее, чтобы он успокоился. Отчасти это помогло. Потом мисс Линч тоже предложила нам игру. Мы разбились на команды, каждой из которых нужно было представить, что только они во всём доме, включая преподавателей, остались в живых, и выбрать троих, кто поплывёт на лодке за помощью. Я представил, что Чарли и Брайан умерли, и мне показалось неправильным их бросить. Я сразу решил, что я останусь, ведь я не знаю, в какую сторону плыть.
В нашей команде Логан подошёл к задаче очень ответственно. Он старался рассчитать, кто обладает подходящими навыками для того, чтобы отправиться на лодке, а кто - для того, чтобы поддерживать жизнь в доме, так что время вышло раньше, чем он определился с ответом. Я просто вышел из-за стола, и Логан также. В другой команде все парни остались в доме, а в лодку посадили девочек, чтобы повысить их шансы выжить. На следующем этапе игры лодки причалили к острову, где жила Джерри, которая опоздала к началу урока. Все оставшиеся в доме должны были выбрать голосованием тех троих, кто сможет покинуть остров, после чего эти трое взяли с собой ещё по одному товарищу. На этом игра закончилась. Тех, кто уплыл с острова, мисс Линч попросила задержаться, а остальных - покинуть кабинет. Брайан рассуждал, что игра слишком предсказуемая - должно быть, учителя хотели, чтобы мы передрались за места в лодке, но поскольку все знали, что всё понарошку, этого не произошло, хотя в жизни всегда побеждает сильнейший.
Поднявшись в комнату, мы с Брайаном зажгли свечи и ещё немного поговорили. Он спрашивал, что я буду делать, когда выйду из приюта, о чём мечтаю - как будто хотел получше меня узнать для своих записей. Я сказал, что в первую очередь я хочу понять, что я за персонаж, и справляться со своей ролью. Признался, что порой мне снится, что я занял место другого персонажа в той книге, которую читал, и не могу сделать то, что получилось у него, и проигрываю или погибаю. Я не мог быть главным героем, и не хотел - они слишком многое и многих оставляли позади, следуя за своим долгом или миссией. А я даже ничего ещё не приобрёл, поэтому заранее не желал ничем жертвовать. Я хотел бы быть второстепенным персонажем - спутником героя или кем-то ещё. Иногда мне даже казалось, что именно потому, что я - не главный герой, меня начали писать не с самого рождения, а позже, отчего я и не помню своих родителей. Брайан не стал смеяться над моими представлениями, а только задавал новые вопросы - у каждого ли человека своя книга или все мы живём в одной большой книге, и что будет, если книга закончится. Я смотрел в окно на уходящие вдаль столбы и не знал, что ответить. Быть может, весь мир действительно был книгой. Недаром было написано - "В начале было Слово"...
Пришёл Чарли, и мы вместе обсудили, что происходит в приюте. Вернее, я, скорее, слушал, но меня посетило дотоле неизвестное приятное чувство причастности. Брайан обозначил две основные версии: научную и мистическую. С научной точки зрения все сказки дома о Тенях, приходящих из красного тумана, объяснялись воздействием препаратов, галлюцинациями и природными явлениями, а на самом деле взрослые просто наблюдали за нашими реакциями. С мистической точки зрения мы могли находиться в особом месте между жизнью и смертью, вроде чистилища, где решалось, кто будет жить дальше, а кто умрёт. При этом неизвестно было, как надлежало себя вести, чтобы остаться в числе живых. По словам Брайана, некоторые считали, что достаточно было "быть живым" - чувствовать, действовать. Но это можно было трактовать очень по-разному, и очень по-разному испытывать и проявлять эмоции. Меня почему-то не напугало, что я могу быть уже мёртв. И мои слова о том, что мы можем находиться в книге, Брайан отметил как версию. Они с Чарли попытались вычислить, кто может быть главным героем в истории приюта. Мэри, Джерри, Огаста? Немудрено, что наше воображение будоражили именно девчонки - а у них могло быть другое мнение.
Ещё в тот вечер Брайан спросил меня, почему я нарываюсь. Я очень удивился, а он напомнил, как я разозлил миссис Линч, настаивая на исполнении "последней воли" побитого Чарли. Он дал мне совет понимать намёки. В книгах, конечно, проще - ты знаешь, о чём персонажи думают, что замышляют, как друг к другу относятся. В жизни всё это скрыто, и сложно не ошибиться. Но когда пришла Джерри и выставила нас, намёк мы поняли и оставили их с Чарли наедине. Это тоже было сложно: ведь Чарли встречается с Мэри? Или всё-таки с Джерри? Услышав шум, мы с Брайаном спустились вниз, но там всё было в порядке. Просто в столовой было тепло от кухни, и многие собирались там в ожидании ужина. Я устроился на диване рядом с Брайаном - он снова что-то писал в своём блокноте. Я попросил его записать меня, если я вдруг пропаду. Если я существую, только пока обо мне кто-то пишет, - тогда Брайан сможет меня спасти.
Остальные тем временем обсуждали, как попасть в кабинет отца Кормака. Это было единственное место в доме, где почти никто не бывал и где могла скрываться разгадка нашего пребывания в приюте. Можно было прогулять один из уроков на следующий день и быть вызванным туда для наказания - любопытство во мне настолько разыгралось, что я был готов тоже пойти на это. Затем договорились устроить посиделки в нашей комнате после отбоя - у нас было три кровати, которые можно было сдвинуть вместе. В довершение шалостей Мэри встала на стул, чтобы перевернуть большой крест, висевший на стене. В этот ответственный момент нас застукал Логан и, само собой, возмутился. Объяснить ему, что это не богохульство, а просто позлить отца Кормака, не получилось. А Мэри упёрлась, что для того, чтобы она оставила крест в покое, Логану придётся с ней подраться. Он согласился, и мы отошли в сторону. С одной стороны, я мог понять Логана, которому крест был дорог - это из меня верующего так и не вышло, слишком разные книги я читал. С другой - бог поругаем не бывает. К тому же, Пётр был распят вниз головой.
Опомнились мы, только когда Логан повалил Мэри и начал бить её ногами. Мы бросились их разнимать, и Чарли впереди всех. Я был поражён такой яростью святоши и сказал, что даже если бы кто-то сжёг мои книги, это не стало бы для меня поводом бить ногами девочек. Пока мы были заняты Мэри, Логан залез на стул и стал перевешивать крест - и как раз вовремя: в столовую заглянул отец Кормак. Глядя, как мы уводим Мэри в медблок, он сказал, что если ещё раз увидит, как мы трогаем крест, то я буду сколачивать крест для Брайана - или наоборот. Я не придал этой угрозе особого значения, потому что мы были совсем ни при чём. Проводив Мэри и вернувшись в дом, мы стали свидетелями размолвки Фиби и Марка. Это тоже было неожиданно, ведь раньше они всегда держались вместе, - да и сам Марк был обескуражен и сказал, что они несколько часов даже не виделись.
Во время ужина произошло странное - Джонатан закричал так, что я расплескал чай, и попытался спрятаться под столом, закрывая голову и уши руками. Похоже, ему мерещилась воздушная атака, и ничего, кроме рвущихся бомб, он вокруг себя не видел и не слышал. Его держали со всех сторон, уговаривали, что всё позади и налёт окончен, а он хватался руками за свою больную ногу, заново переживая своё ранение. Брайан позже отметил, что подобные приступы случаются с подопечными приюта только во время трапез, - не подмешивают ли чего в еду или чай? С другой стороны, мы не знали, что могло происходить за закрытыми дверями комнат. Либо - узнавали случайно. После ужина мы с Логаном одновременно поднялись на этаж мальчиков, но он забыл взять с собой свечу и попросил проводить его до комнаты. Как только он открыл дверь, перед нами предстали Джерри и Огаста в весьма недвусмысленном положении. Из-за плеча безмолвствующего Логана я поинтересовался, продолжать ли мне держать свечку.
В конце дня были танцы, и по этому поводу время отбоя отодвинули на полчаса вперёд. Некоторые, например, Фиби, считали, что нехорошо устраивать праздник сразу после смерти Джейни, но что поделаешь, если в жизни трагедии и радости всегда сменяют друг друга? Невозможно соблюдать траур вечно. В честь танцев на кухне приготовили глинтвейн - горячее вино, что было очень кстати для профилактики простуды и к тому же очень вкусно. Ставили одну пластинку с вальсом за другой - так я узнал, что я очень люблю музыку. Быть может, когда-нибудь и танцевать научусь? Даже отец Кормак танцевал со своей любимицей Молли. А я пригласил бы Фиби, если бы умел, - она обмолвилась, что Марк ей как брат, что вселило в меня некую смутную надежду, впрочем, остававшуюся на грани невинных фантазий. А между Джонатаном и Джерри воздух просто искрил, когда они после бурной сцены пустились танцевать. Потом Джонатан тревожно вглядывался в окно, и я поначалу не понимал, что могло его насторожить... Пока он не закричал, что приближается красный туман.
Мы бросились наверх, вбежали в ближайшую открытую комнату и совместными усилиями задвинули дверь кроватью, а щель под дверью заткнули одеялом. Никто в точности не знал, что из себя представляет красный туман, но все знали, что те, кто с ним приходит, не входят без приглашения, и что они могут назваться любым именем, говорить любым голосом. Когда в дверь постучали и послышался голос Фьюри, ему сказали найти себе другую комнату. Голос спокойно откликнулся: "Ну ок" и замолк, из чего мы сделали вывод, что это точно был Фьюри. Прошли минуты напряжённого ожидания, вслушивания в голоса и шаги на лестнице, и, наконец, в дверь забарабанил отец Кормак. Его голосу мы также не поверили, но когда подпиравшая дверь кровать угрожающе пошатнулась, мы вспомнили, что Тени вламываться без спросу не могут, а люди - вполне, и разобрали баррикаду. Отец Кормак собственной персоной велел нам выходить и строиться вдоль стены.
Перед нами предстал поздний гость - светловолосый мужчина в пальто и офицерской форме; читать погоны я не умел, но их и не было толком видно. Он сообщил, что хочет спонсировать наш приют и улучшить условия нашего содержания, и что бояться его не нужно. Он прошёлся вдоль шеренги высыпавших из комнат воспитанников, задавая некоторым вопросы, как им живётся и нет ли жалоб; кто-то говорил, что его всё устраивает, кто-то - что голодно и холодно. Светловолосый господин всех выслушивал со странной смесью внимания и равнодушия. Услышав от руководства приюта, что перед отбоем у детей танцы, он воодушевлённо заявил, что охотно посмотрит на то, как дети танцуют. Я шепнул Брайану, стоявшему рядом, нормально ли, что я чувствую себя зверушкой в зоопарке. Он ответил, что спонсоры-доброхоты всегда именно так на тебя и смотрят, и, когда мы спускались обратно в зал, всё говорил мне не бояться, и что в приюте, где он жил раньше, комиссии-проверки-визиты были в порядке вещей. Я даже не думал, что моё напряжение настолько заметно. Но я боялся не незнакомого офицера - я впервые испугался, когда прятался от красного тумана.
Танцы продолжились - вяло и натужно. За спинами преподавателей девочки незаметно танцевали с девочками, и даже мальчики - с мальчиками. Чарли и Мэри, остававшиеся на первом этаже, когда пришёл красный туман, сказали, что его впустил отец Кормак, и из трёх теней, приближавшихся к дому, один только господин в форме вошёл внутрь. Но для чего отцу Кормаку открывать дверь Тени? Обычно Тени забирают того, кто их впускает. Может, он заключил с ними сделку, хотел выкупить свою жизнь? Мы собрались в тесный кружок прямо на полу бального зала и договорились не ходить на разговор с "белым господином" поодиночке и не приглашать его в свои комнаты. Оливер сказал, что гость задавал ему самые обычные вопросы - что ему нравилось в приюте, что не нравилось, - но всё могло измениться. Если офицер был Тенью, то он должен был носить чужое лицо, но никто его не узнавал. Ходили слухи, что один из прежних воспитанников приюта, вышедший Теням навстречу, остался без лица, и кто-то на него похожий потом вернулся в дом, - но нам не удалось выяснить, кто это был, к тому же похожим мог быть и родственник. В другом углу зала Бенджамин хотел получить нож в обмен на ключ от кабинета отца Кормака, но никто не знал, где нож взять.
На наших глазах офицер увёл на разговор Кори. Его долго не было, потом сказали, что Кори вернулся и плакал в своей комнате. Когда я случайно зашёл в уборную на втором этаже, там Джерри с кем-то ещё как раз загнали Кори в угол и пытались выведать, о чём с ним говорил светловолосый тип. Выглядел Кори таким напуганным, что я попросил на него не давить, чтобы не запугать ещё больше. Кори сказал, что ничего из разговора он не помнил, а плакал потому, что этот господин напомнил ему о его отце. Не было причин ему не верить, но это было очень подозрительно. Следом на беседу с гостем ушла Урсула. Он занял пустующую комнату напротив нашей, и целая толпа набилась в соседнюю в надежде что-нибудь подслушать через стену. Остальные, включая нас с Брайаном, остались в коридоре - ждать. В какой-то момент нам померещился её крик, но тут же снова стало тихо. Когда она вышла, она сказала только, что ничего не помнит и ей было больно, и ушла; вид у неё был такой убитый, что никто не решился к ней приставать. Фьюри и Винни зашли в комнату офицера сами, и с тех пор их не видели до самой ночи.
Мы с Чарли и Брайаном стояли на светлой лестничной клетке, когда подошла Джерри и предложила скинуть Брайана с лестницы. После отказа пояснила, что отец Кормак потому не ушёл с Тенями, что заставил всех воспитанников выйти из комнат им навстречу, и теперь Теням придётся самим выбирать, кого забрать. Она полагала, что если кого-нибудь убить, Тени примут эту жертву и уйдут. Меня такой выход не устраивал совершенно - во-первых, Тени могут захотеть получить больше, а во-вторых, я не видел разницы, выберут ли жертву Тени или мы сами. Джерри намекнула, что она сама "с ними", и ушла. Но нам было сомнительно, чтобы Джерри была Тенью. Брайан сказал, что Джерри больше пугает, нежели в действительности представляет угрозу. Танцы сошли на нет, и мы с Брайаном ушли в комнату готовиться к отбою. Заметив на тумбочке оставленный дневник Чарли, Брайан как ни в чём не бывало его открыл. Да, трогать чужие вещи неправильно, но Брайан стремился знать всё обо всех, и его знания приносили положительные плоды. К тому же мы не собирались растрепать чужие секреты. Любопытство возобладало, и я заглянул тоже - внутри были стихи и нарисованные глаза. Стихи я читать не стал и положил дневник на место. До отбоя мы с Брайаном стояли в коридоре уже в пижамах, чтобы не вызывать лишних вопросов у взрослых.
Мы повторяли наше приглашение, но в нашу комнату на посиделки после отбоя никто не торопился, поэтому Брайан решил заявиться в комнату Нортонов на спиритический сеанс. Урсула обещала вызвать дух Уилла, который упал с лестницы ещё до нашего с Брайаном появления в приюте, и выяснить, кто его убил. Вслед за нами в комнату набилось ещё несколько человек. Урсула сказала, что на сеансе должно присутствовать шесть человек, но раз нас больше... значит, нас будет больше. Кто-то принёс соль, кто-то - бутылку яблочного сока, потому что Уилл любил яблоки, кто-то - варёное яйцо с завтрака. Солью обрисовали круг на полу, в его центр поставили дары и свечи, сели вокруг и взялись за руки. Урсула предупредила, что дух может вселиться в любого из нас, а чтобы он ушёл, нужно будет разрушить соляной круг, и тогда он втянется в бутылку сока. Закрыв глаза, мы стали повторять шёпотом: "Уилл, приди". Посреди сеанса дверь приоткрылась, и в неё заглянул Логан, но на него зашикали, чтобы он убрался и закрыл дверь. И вот Кори задёргался, застонал и зарычал, вырвался из круга и упал на четвереньки. Урсула спрашивала его, но ни слова не могла от него добиться. Так продолжалось, пока дверь вновь не распахнулась.
В комнату вошёл отец Кормак. Кори сразу же затих и, вскинув руку, протянул её в направлении двери, как будто в сторону от отца Кормака. Я со своего места не видел, кто стоял за дверью, но потом говорили, что там были Эрик и Логан. Эрика я знал мало, а Логан, несмотря на то, что я уже видел, на что он способен, всё равно не казался мне убийцей. И вообще я не хотел, чтобы в непростые времена мы подозревали убийц друг в друге. Кори после этого упал без чувств, а отец Кормак оглядел собравшихся и разрешил продолжать. Сказал только, чтобы наутро все были выспавшимися, и добавил, что если кто-то будет сонным, отвечу за это я, - видимо, потому, что я пообещал выспаться слишком громко. Я был уверен, что отец Кормак просто не стал пороть нас всех сразу, но запомнил, чтобы выпороть потом по отдельности, и что первым получу я - обидно было уже второй раз огребать ни за что, но в первый раз было обидней, а спиритический сеанс стоил того. А Брайан считал, что отца Кормака не затруднило бы хотя бы разогнать нас всех по комнатам, но он не стал вмешиваться из-за особого расположения к Урсуле. Когда отец Кормак вышел, Кори по-прежнему лежал на полу. Мы кинулись разрушать соляной круг, и вскоре он очнулся, а Джерри выпила сок, в который должен был переселиться Уилл.
После сеанса Чарли и Мэри первыми ушли в нашу комнату, мы с Брайаном - следом. Они со смехом пожаловались, что с ними заговорила кровать, сказав "Как хорошо, что это вы": это девчонки, которые пришли на обещанные посиделки и никого не застали, ждали нас и спрятались под кроватью, услышав шаги. Со временем к нам присоединилось ещё несколько человек, и каждый раз, когда кто-то приближался по коридору, наши гости ныряли под кровати, а мы с Брайаном - под одеяла; на кровати Чарли задремала Джерри с моей книжкой сказок в обнимку. Посидели уютно, но недолго, и на повестке дня были вопрос, где добыть нож в обмен на ключ, и Логан, который настучал отцу Кормаку про спиритический сеанс. Ни для кого и раньше не было секретом, что Логан в любимчиках у священника и наверняка доносит, но столь явно привести отца Кормака было за гранью допустимого. Все сошлись на том, что Логана следует проучить, и даже Оливер сказал, что его принцип не бить людей на это время отвернётся. Заходили к нам и с этажа девочек - искали Джерри: сказали, что Офелия принимает себя за Джерри и задирает других, и хотели проверить, не превратилась ли Джерри в свою очередь в Офелию. Но на самом деле на Офелию так подействовал опиум.
Постепенно все разошлись, и Мэри пошла бить Логана; мы немного волновались, ведь в прошлый раз Логан побил её. Чарли и Джерри тоже куда-то ушли. Мы с Брайаном остались вдвоём, и я, как уже не раз делал, перебрался на его кровать, потому что он мёрз, а вместе было теплее. Он обещал разъяснить мне про "мальчиков-хористов", не раз упоминавшихся в связи с отцом Кормаком - я никак не мог взять в толк, при чём здесь мальчики, которые поют. Брайан сказал, что это выражение означает, что отцу Кормаку нравятся не только девочки, но и мальчики, только и всего. Мне сразу стало понятней. Но Брайан неожиданно потянулся и поцеловал меня в щёку - быстро, но уверенно. И спросил, был ли я когда-нибудь с мальчиками, и хотел ли попробовать. Я читал о таком, но никогда не задумывался, мог ли я этого хотеть. Брайан целовал меня, а я его, и это было приятно - его губы были такими тёплыми. Я боялся только, что нас увидят, но он спросил, согласен ли я, и я согласился. Я плохо представлял себе, что должно произойти, но Брайан говорил, что раньше уже был с девчонками, и я доверился ему. Почему-то я был уверен, что он не посмеётся надо мной и сделает всё правильно.
Так я сделал то, что он сказал - повернулся к нему спиной и лёг на бок. Его дыхание и его тело были близко-близко, он обнял меня, удержал... Потом было больно, и боль была совсем другая, чем тогда, когда меня выпорол отец Кормак. Я хватался за кровать и за руки Брайана, стараясь не выдать себя стоном, я мог бы попросить прекратить, но я словно не принадлежал себе, и то, что со мной происходило - то, что рвалось внутрь, горячее, напористое, безжалостное, - делало меня живым, воплощённым, уязвимым, открытым, присваивало меня этому миру, этому человеку, своему собственному телу, вздрагивающему от боли и удовольствия. Я не был строчками на чьей-то книжной странице - я был дыханием, голосом, запахом, напряжением мышц, и всё это могло быть желанным. Я не помнил, быстро это было или долго, - помнил, как лежал на животе, раскинув ноги и переводя дух, и каждое движение отзывалось болью, но всё тело было словно из податливого подогретого масла. Мне было очень хорошо и очень непривычно. При всей моей фантазии я никогда не представлял, что всё будет именно так. Но я не жалел и хотел, чтобы это повторилось, - только нам следовало держать это в строжайшей тайне.
- Ты только не обижайся на то, что я сейчас скажу... Мальчик-хорист! Мой.
Я не обижался. Мне ни о чём не хотелось думать - только лежать неподвижно, целовать Брайана, прижиматься к нему лицом. Я не заметил, как заснул, обнимая его. Мне снилось, как Чарли и Джерри приглашают меня на свою кровать, и я лежу между ними, чувствуя Джерри спиной. Снилось, как мы с Чарли прячемся в чьей-то чужой комнате, и он также обнимает меня со спины, - но больше ничего не происходит. Напоследок снилось, как я иду по коридору, а мне навстречу идёт мисс Вуд, поднимает пистолет и начинает стрелять, и я ложусь на пол и закрываю руками голову, чтобы она в меня не попала. Так странно: ещё днём я воображал только то, как поцеловал бы руку Фиби, и вот уже мне снятся такие сны. Может быть, я повзрослел?
Продолжение следует
От станции заказали три машины. Перекурили, Птаха героически метнулась до Макдо за едой, так что в такси я ел картошку вслепую. После дороги до рыбхоза "Осёнки" - семь загибов на версту - мы миновали КПП по волшебному паролю "котик" и подъехали прямо к коттеджу. Там я смог заварить себе роллтон, но оказалось, что Птаху и Фио заселили в самую холодную комнату с двумя окнами, обледеневшими изнутри, а не только снаружи. И затем мы занимались тем, что втроём перетаскивали третью кровать в нашу с Яном соседнюю комнату. Это карма: на втором Винчестере нас с Птахой тоже заселяли в морозильник. Яну спасибо, и за раздачу интернета также! А поскольку и в этой комнате батарея грела еле-еле, спали мы с Птахой под двумя одеялами и вдвоём. И в целом, похоже, только я один не мёрз ни в игроцком доме, ни в мастерском, ни ночью, ни днём.
Поскольку я и игровые флудочаты - две вещи несовместные, ехал я без завязок, и, как и на Винчестере, мы с Птахой во многом сделали игру друг другу. И нет, не стыдно, без этой лавстори я бы 90% времени ходил по пустым коридорам с книжкой, ибо трэша от персонала, как и на Лабиринте, на меня не хватило (кроме сна - спасибо ТМП, реально вставило). Зато к концу этой игры было по-настоящему страшно - пожалуй, сравнимо с Альмеей и Письмами Революции.
А ещё ехал я играть в мистику и был честно готов к любому повороту вроде посмертия. И лучше бы это была Нарния, чем 1943-й вместо 1917-го и страшлые-ужаслые нацисты вместо работников британского приюта. Мои же игроцкие знания при финале игры причинили мне большую БОЛЬ. Ещё немного имхаВ XX веке рейх, штаты и союз занимались примерно одинаковой вивисекцией, включавшей в себя и карательную психиатрию, и евгенику; смоделировать это "как было" нет ни возможности, ни смысла, а при художественном допущении о создании зимних солдат, себя не помнящих, уместно максимально отойти от маркеров исторической конкретики. Поясняю: Лабиринт не вызывал дисбилив, потому что не был "тайным проектом американского правительства", и можно было играть в условную психушку в вакууме, а не в политику и идеологию США.
Я наивно уверен, что, желая апеллировать к истории, стоит ею интересоваться, а не интересуясь - не апеллировать. В противном случае где-то услышанный звон вроде "Менгеле и близнецы!" без указания, откуда он, имеет такое же отношение к первоисточнику, как "50 оттенков" - к Теме, и несёт в себе такие же проблемы: во-первых, вызывает фейспалм, во-вторых - культивирует вредные стереотипы. И я так и не понял, откуда немцы появились на территории Британии (и почему это не была, скажем, Франция или хотя бы Ирландия) и как им удалось убедить детей, что они жили почти на полвека раньше, либо перенести их во времени (заморозка, что ли?).
Джейсон Риз, 15 лет. Отчёт отперсонажный. Ворнинг: слэш, низкорейтинг
Откуда я взялся, я не помнил. Я жил в доме, наполненном сотнями книг, и единственным человеком, которого я видел, был немой сторож. Если я уходил от дома слишком далеко, он меня возвращал. Не знаю, был ли он глухим, но когда я читал ему вслух, он смотрел очень внимательно. Раз в месяц приезжал человек на повозке с запасами еды, но он тоже со мной не разговаривал. Поэтому о мире я узнавал из книг - я прочёл почти все, не зная, кто научил меня читать и кто дал мне имя: Джейсон Риз. Я узнал, что есть разные города и страны, удивительные животные и страшные чудовища, прекрасные дамы и отважные герои. Узнал, как люди влюбляются и как убивают друг друга, едят вкусную еду и страдают от болезней и лишений. Иногда я представлял себя рядом с персонажами книг, иногда как будто влюблялся в них, плакал, когда они умирали, и сердился на злодеев. Но я никогда не дружил, не любил и не боялся по-настоящему.
Однажды к дому подъехал автомобиль, и из него вышла красивая женщина - первая женщина, которую я увидел не на картинке. Это была миссис Линч. Она назвала меня по имени и сказала, что я поеду в дом, где много таких же детей, как я. Я обрадовался, но, к сожалению, не мог взять все книги с собой и взял только три. Мы приплыли на пароме на остров, где в большом доме располагался приют. Первые два месяца мне было сложно привыкнуть к настоящим людям. Они были очень непредсказуемыми и непонятными. Когда они со мной заговаривали, я не знал, что ответить, потому что у меня не было заранее написанных реплик, и чаще я молчал, читал, а во время прогулок смотрел на море, представляя себе корабли и дальние страны, лежащие за горизонтом. Но со временем я научился просто говорить в ответ всё как есть, и взрослых это обычно устраивало.
Только один раз всё пошло не так. Я нашёл под своей кроватью изящную чашку - ни я, ни мои соседи по комнате не знали, чья она и откуда. Я отнёс её священнику, отцу Кормаку, и всё рассказал. Но он заявил, что я вор, не стал меня слушать и выпорол меня. Это было ужасно несправедливо. Мне очень хотелось найти своё место в этом сюжете и не выглядеть чужеродно, хотелось подружиться с соседями. Чарльз был спокойным и ненавязчивым. А Брайан, который приехал примерно в то же время, что и я, и которого переселили к нам из-за забившегося камина, всё время что-то записывал в блокнот. Я спрашивал, не пишет ли он книгу, но он только пожимал плечами и не давал взглянуть на неоконченные записи.
Однажды перед завтраком, после утренней молитвы, миссис Линч сообщила о смерти Джейни. Джейни была весёлой и шумной и частенько цеплялась ко мне, отчего я её опасался - мне казалось, что она смеётся надо мной потому, что я делаю что-то не так. И вот её не стало. А новенькая, злючка-Мэри, два дня как приехавшая в приют, снова подралась с Мелиссой, которая хотела, чтобы её звали Джерри, и которая была главной задирой приюта. После медосмотра можно было видеть издалека, как Мэри и Чарли вместе гуляют на заснеженном кладбище. С тех пор Мэри доверяла ему носить свою птицу - птичий скелет в клетке, с которым она не расставалась.
Отец Кормак в то утро был в ударе во всех смыслах этого слова - многие возвращались с медосмотра, прижимая пальцы к разбитым губам. У Чарли было перебинтовано запястье - он где-то успел пораниться. Мисс Вуд дала ему обезболивающее, завёрнутое в серую бумажку, - не то опиум, не то кокаин. Чарли отдал его Брайану, и Брайан спрятал его в карман - на всякий случай. Потом отец Кормак грозился, что острижёт всех парней с длинными волосами. Я представил себе, как он вяжет из волос Оливера или Ричарда варежки с крестами вместо снежинок. Нескольких добровольцев отправили сколачивать крест для свежей могилы Джейни - и ещё два креста на будущее, а Брайан красивым почерком написал табличку и нарисовал на ней маленького ангела. Одни дети предполагали, что Джейни поселилась в камине в комнате, где она жила, отчего он перестал греть, другие - что за ней пришли тролли, потому что она была их принцессой. Но в таком случае она должна была не умереть, а превратиться в камень.
Происшествия на этом не закончились: Джерри ранила бритвой в живот Джонатана, хромого фронтовика, по непонятным причинам попавшего в приют после госпиталя. Его отвели в медпункт, а я ушёл в библиотеку перечитывать "Мартина Идена". Там я случайно разговорился с Фиби и другими ребятами. Фиби, в отличие от Джейни и Джерри, никогда меня не пугала - напротив, казалась беззащитной и хрупкой. С ней всегда был игрушечный заяц - мистер Пупу. Когда меня попросили рассказать какую-нибудь книгу, я вспомнил другой роман Лондона, "Зов предков". Его главным героем был пёс по имени Бак, которого похитили и сделали ездовой собакой. Бак победил соперника и обрёл своего человека, но не смог его защитить, и в финале книги ушёл в волчью стаю. У Лондона многие персонажи находили своё место, вырвавшись на свободу. Некоторые дети тоже хотели поскорее сбежать из приюта. Но я не спешил. Я верил, что вырасту и выйду во взрослую жизнь, и смогу повидать другие края. А ещё я наткнулся в "Мартине Идене" на хорошую фразу, которой поделился с Брайаном: "Пока они изучали жизнь по книгам, я был занят тем, что жил". Так же и я только читал о жизни, пока остальные жили.
В качестве первого урока был урок танцев. Миссис Линч доверила провести занятие Ричарду и Молли. После разминки они сказали кавалерам приглашать дам, и Джерри решила танцевать с Фиби, а мне партнёрши не хватило, поэтому мы учились танцевать вальс с Марком, а Брайан - с Логаном. Поставили пластинку, и пары стали кружиться по обеденному залу, сталкиваясь локтями и спинами. У меня плохо получалось, но в общей куче-мале это было незаметно, и всё равно было весело. Затем мы отошли в сторону, освободив зал для тех, кто умел танцевать. Люди, когда танцуют, особенно красивы - как и тогда, когда улыбаются. Марк добавил, что некоторые люди красивее других. Я сказал, что он говорит, как влюблённый, и он ответил, что его любовь умерла. Это было очень трагично - я читал, что некоторые любят только один раз в жизни. Вряд ли речь шла о Джейни - скорее всего, это была девушка, которая жила в приюте раньше.
После танцев я помог поставить столы на место и остался в зале рядом с Фиби и остальными. Я признался, что не знаю, о чём я мог бы разговаривать. В книгах мужчины в клубах разговаривают о политике и ценах, в салонах - о войне, лошадях и пушках, и обо всём этом я совершенно ничего не знал, ведь ни в моём прежнем доме, ни в приюте не было свежих газет. И, о чём бы ни заходил разговор, мы то и дело начинали говорить о смерти, например - о мышах, которых якобы хоронила Мэри. Когда-то у меня тоже была мышь, я делился с ней едой и пытался отучить грызть книги, но она убежала. Наконец, мы подсели за стол к близнецам Нортонам слушать истории, которые они собирали по всему приюту, где жили с самого лета. От них я узнал, что найденная мной чашка могла быть из сервиза миссис Линч, из которого могут пить чай только преподаватели.
Близнецы рассказали, что Марк - раб шкатулки, которая стоит в библиотеке: каждый может бросить в неё записку с желанием, и Марк должен будет это желание исполнить. За исполнение желания придётся дорого заплатить, и тот, кто хочет отнять чужую жизнь, может поплатиться своей собственной. Мне хотелось освободить Марка, но я знал, что отпускающий джинна сам становится джинном. Ещё они рассказали о волшебной карте, которую некий мальчик украл у большого дракона - то есть у отца Кормака. Урсула в сказках этого дома считалась маленьким драконом, потому что отец Кормак никогда её не наказывал. В тех же сказках - но, может статься, близнецы сами их сочинили - отец Кормак когда-то был пиратом, отчего и был одноглазым, и победил кракена, так что брат этого кракена хотел ему отомстить. А птица Мэри - съела её отца, а теперь по ночам убивает тех, кто Мэри обижает. Ещё обсудили странный цветочный запах из кабинета отца Кормака. Я предположил, что это одеколон, хотя достать одеколон в военное время должно быть не проще, чем достать живые цветы в апреле.
Марк действительно был очень мрачен. Когда я и Фиби снова проводили свободное время в библиотеке, он сказал, что не хочет больше жить в этом месте, и ушёл прочь. Места, конечно, бывают и похуже - в этом приюте нас хотя бы не заставляли работать, как Оливера Твиста. Я пояснил, что это оттого, что Марк потерял дорогого ему человека. Но время лечит всё, и мы вместе с Фиби понадеялись, что у Марка всё будет хорошо и он ещё встретит того, кто восполнит его потерю. Влюблённого Мартина Идена персонажи, неспособные испытывать и понимать подобные чувства, принимали за пьяного. Видимо, влюблённые люди действительно ведут себя странно. А ещё у Лондона плохие и хорошие люди различались глазами - у плохих людей были маленькие глазки. Но я уже знал из книг, что злые люди также бывают и красивыми. А в жизни всё оказалось и того сложней.
Джерри побила Чарли, и мы с Брайаном проводили его в медблок. Чарли просил, чтобы кто-то из нас пригласил в комнату Джерри отца Кормака. Не спрашивая, какие улики мог там найти отец Кормак, я постарался исполнить эту просьбу, но миссис Линч сказала, что отец Кормак очень занят. Я уточнил, что дело срочное, но её, похоже, рассердило то, что мы можем оторвать отца Кормака от его занятий, и Брайан заверил её, что мы просто ждём Чарли. За дверью кабинета мисс Вуд Чарли объяснял миссис Линч и медсестре, что подрался, вступившись за честь Огасты, нашей сестры милосердия, собиравшейся после приюта уйти на фронт. Но те только посмеялись над ним. Это было очень странно. Вместо благодарности миссис Линч отправила Чарли в карцер на время обеда. Когда мы с Брайаном возвращались вдвоём, из кабинета отца Кормака вышел Логан, святоша, мечтающий пойти по его стопам, - должно быть, был на исповеди. Со стороны кабинета донёсся сильный цветочный запах. Видимо, это и был одеколон. А в доме Джерри носилась с крестом, связанным из веток, и когда я сказал не тыкать в меня им, потому что я не упырь, заявила, что лучше бы я был упырём - так от меня было бы больше пользы.
Огаста и Джек Фьюри опоздали на обед. Их искали, они попытались прийти порознь, но всё равно выдали себя. Взрослые приветствовали их аплодисментами. Миссис Линч сказала, что у Огасты нет чести, и велела нарисовать для неё табличку "Позор". Во время молитвы Огаста упала в обморок. Я сидел с краю, поэтому встал помочь Фьюри перенести её на диван и вынужден был сразу же вернуться за стол, чтобы не навлечь на нас гнев миссис Линч. Больше никто не пришёл на помощь лежащей без сознания Огасте, пока миссис Линч не подсказала Фьюри привести её в чувство, похлопав по щекам. Повар мистер Фиш принёс им две порции еды. После обеда у Логана пропал молитвенник, и на случай, если в доме завёлся книжный вор, я решил проверить свои книги. Брайан ушёл в медблок, куда собирался ещё до обеда, говоря, что нехорошо себя чувствует; Чарли сидел в нашей комнате вместе с Мэри, и я не стал им мешать.
День выдался солнечный, но снег ещё лежал, и все высыпали во двор играть "в кракена". В качестве волн, где подстерегали щупальца морского чудовища, выступили две старые простыни, через которые надлежало перепрыгнуть, если они были низко, или перекатиться под ними, если высоко. Когда все по нескольку раз преодолели кракена, побежали строить снежную крепость. Но у меня были прохудившиеся сапоги, а у Брайана - только одни брюки, поэтому мы отказались, и Брайан отдал Логану свои перчатки. Мы вернулись в дом, и я поднялся в библиотеку как раз вовремя - Джерри подралась с Винни. Когда я встал между ними, Джерри уже потеряла к новой жертве интерес, и Винни отказалась идти в медблок. Там же я встретил Логана, за которым тянулся шлейф того же резкого цветочного запаха. Он сказал, что у него разлилась склянка эфирного масла.
Брайан искал Чарли, и, хотя я и сообщил, что Чарли после карцера нужно отдохнуть, он вошёл в нашу комнату; убедившись, что наше присутствие никак не мешает Чарли и Мэри, я последовал его примеру. Забрав сказки братьев Гримм, я спустился в холл и устроился читать. В коридоре крыла девочек со спины Огасты сорвали табличку "Позор", которую прикрепили к её пальто, и ко всеобщему одобрению порвали пополам. Огаста забрала клочки с собой, чтобы не мусорить. Некоторое время спустя Мэри стало плохо в том же коридоре, и Чарли, который был всегда рядом, устроил её на диване. На следующий урок они не пришли. Впрочем, это был урок мистера Норта, который разрешал детям почти всё, не запрещал почти ничего и очень старался сойти за своего, но притворялся слишком явно. На этом уроке, под присмотром миссис Линч, он предложил поиграть в фанты. Раздал нам бумажки и карандаши, мы писали задания и бросали бумажки в кастрюлю, а потом вытащили по одной. Задания не должны были касаться других преподавателей и перчаток самого мистера Норта, которые он всегда носил, ссылаясь на кожное заболевание.
Первый фант мне выпал на чтение стихов. С собой у меня книги со стихами не было, а все стихи, что я мог помнить наизусть, вылетели из головы, и я сказал, что могу прочитать только первое четверостишие "Тигра". Но мисс Линч ответила, чтобы я сам что-нибудь сочинил, и дала мне немного времени, пока остальные исполняли свои фанты; после урока танцев задание станцевать с кем-нибудь было особенно популярно, и Брайану снова пришлось вальсировать с Логаном. Ничего осмысленного у меня не сочинялось, поэтому, когда очередь уже возвращалась ко мне, я продекламировал: "Птицы не поют в неволе, Рыбы водятся в пруду, По ночам приходят тролли, Кашу из котла крадут". Не бог весть какая поэзия, но Джонатан попросил записать ему этот стишок на листке. В кастрюлю добавили ещё несколько фантов; я запоздало сообразил, что можно сжульничать и сложить листок так, чтобы вытащить свой собственный фант, - тогда я мог бы написать, например, "Поцеловать руку соседу слева", потому что слева от меня сидела Фиби. Но бумажек мне больше не доставалось.
Зато, когда раздавали вторые фанты, у меня их оказалось два - "Бегать и прыгать" и "Изобразить соседа справа", и я решил их совместить. Поскольку справа от меня сидел Логан, я молитвенно сложил руки и пробежался по классу вприпрыжку, приговаривая: "Господи, прости мне грех прыганья! Господи, прости мне грех беганья!". Кому-то выпало прочитать страницу из моей книги сказок. Для краткости ограничились одной строчкой. Мисс Линч предложила открыть другую страницу, чтобы погадать, что нас ждёт. Не лучший выбор для гадания - братья Гримм, у которых всё время кто-то умирает! Но сказки пользовались популярностью - уже два человека за тот день попросили дать им эту книгу почитать. Ведь в приютской библиотеке не было ничего, кроме Библии и нескольких учебников. После урока мы с Брайаном зашли в нашу комнату. Там, на постели Чарли, Джерри утешала Мэри, державшую в руках лист бумаги, на котором кто-то намалевал её портрет с клеткой в руке и мышиными могилками на переднем плане. Совсем недавно они дрались, и вот уже сидели в обнимку - но я читал, что у мальчишек именно после драк завязывается дружба, так чем девчонки хуже?
Следующим был урок естествознания. В ожидании мисс Линч ребята хвастались орехами, предназначенными для выманивания белки из дупла. Мне объяснили, что дупло находится под глазной повязкой отца Кормака. Я покатил орех по столу в сторону Брайана, тот поймал его и быстро убрал в карман, как утром спрятал бумажку с лекарством. Когда мисс Линч вошла в класс, Бенджамин никак не мог перестать смеяться, поэтому она попросила каждого по очереди сказать ему что-нибудь хорошее, чтобы он успокоился. Отчасти это помогло. Потом мисс Линч тоже предложила нам игру. Мы разбились на команды, каждой из которых нужно было представить, что только они во всём доме, включая преподавателей, остались в живых, и выбрать троих, кто поплывёт на лодке за помощью. Я представил, что Чарли и Брайан умерли, и мне показалось неправильным их бросить. Я сразу решил, что я останусь, ведь я не знаю, в какую сторону плыть.
В нашей команде Логан подошёл к задаче очень ответственно. Он старался рассчитать, кто обладает подходящими навыками для того, чтобы отправиться на лодке, а кто - для того, чтобы поддерживать жизнь в доме, так что время вышло раньше, чем он определился с ответом. Я просто вышел из-за стола, и Логан также. В другой команде все парни остались в доме, а в лодку посадили девочек, чтобы повысить их шансы выжить. На следующем этапе игры лодки причалили к острову, где жила Джерри, которая опоздала к началу урока. Все оставшиеся в доме должны были выбрать голосованием тех троих, кто сможет покинуть остров, после чего эти трое взяли с собой ещё по одному товарищу. На этом игра закончилась. Тех, кто уплыл с острова, мисс Линч попросила задержаться, а остальных - покинуть кабинет. Брайан рассуждал, что игра слишком предсказуемая - должно быть, учителя хотели, чтобы мы передрались за места в лодке, но поскольку все знали, что всё понарошку, этого не произошло, хотя в жизни всегда побеждает сильнейший.
Поднявшись в комнату, мы с Брайаном зажгли свечи и ещё немного поговорили. Он спрашивал, что я буду делать, когда выйду из приюта, о чём мечтаю - как будто хотел получше меня узнать для своих записей. Я сказал, что в первую очередь я хочу понять, что я за персонаж, и справляться со своей ролью. Признался, что порой мне снится, что я занял место другого персонажа в той книге, которую читал, и не могу сделать то, что получилось у него, и проигрываю или погибаю. Я не мог быть главным героем, и не хотел - они слишком многое и многих оставляли позади, следуя за своим долгом или миссией. А я даже ничего ещё не приобрёл, поэтому заранее не желал ничем жертвовать. Я хотел бы быть второстепенным персонажем - спутником героя или кем-то ещё. Иногда мне даже казалось, что именно потому, что я - не главный герой, меня начали писать не с самого рождения, а позже, отчего я и не помню своих родителей. Брайан не стал смеяться над моими представлениями, а только задавал новые вопросы - у каждого ли человека своя книга или все мы живём в одной большой книге, и что будет, если книга закончится. Я смотрел в окно на уходящие вдаль столбы и не знал, что ответить. Быть может, весь мир действительно был книгой. Недаром было написано - "В начале было Слово"...
Пришёл Чарли, и мы вместе обсудили, что происходит в приюте. Вернее, я, скорее, слушал, но меня посетило дотоле неизвестное приятное чувство причастности. Брайан обозначил две основные версии: научную и мистическую. С научной точки зрения все сказки дома о Тенях, приходящих из красного тумана, объяснялись воздействием препаратов, галлюцинациями и природными явлениями, а на самом деле взрослые просто наблюдали за нашими реакциями. С мистической точки зрения мы могли находиться в особом месте между жизнью и смертью, вроде чистилища, где решалось, кто будет жить дальше, а кто умрёт. При этом неизвестно было, как надлежало себя вести, чтобы остаться в числе живых. По словам Брайана, некоторые считали, что достаточно было "быть живым" - чувствовать, действовать. Но это можно было трактовать очень по-разному, и очень по-разному испытывать и проявлять эмоции. Меня почему-то не напугало, что я могу быть уже мёртв. И мои слова о том, что мы можем находиться в книге, Брайан отметил как версию. Они с Чарли попытались вычислить, кто может быть главным героем в истории приюта. Мэри, Джерри, Огаста? Немудрено, что наше воображение будоражили именно девчонки - а у них могло быть другое мнение.
Ещё в тот вечер Брайан спросил меня, почему я нарываюсь. Я очень удивился, а он напомнил, как я разозлил миссис Линч, настаивая на исполнении "последней воли" побитого Чарли. Он дал мне совет понимать намёки. В книгах, конечно, проще - ты знаешь, о чём персонажи думают, что замышляют, как друг к другу относятся. В жизни всё это скрыто, и сложно не ошибиться. Но когда пришла Джерри и выставила нас, намёк мы поняли и оставили их с Чарли наедине. Это тоже было сложно: ведь Чарли встречается с Мэри? Или всё-таки с Джерри? Услышав шум, мы с Брайаном спустились вниз, но там всё было в порядке. Просто в столовой было тепло от кухни, и многие собирались там в ожидании ужина. Я устроился на диване рядом с Брайаном - он снова что-то писал в своём блокноте. Я попросил его записать меня, если я вдруг пропаду. Если я существую, только пока обо мне кто-то пишет, - тогда Брайан сможет меня спасти.
Остальные тем временем обсуждали, как попасть в кабинет отца Кормака. Это было единственное место в доме, где почти никто не бывал и где могла скрываться разгадка нашего пребывания в приюте. Можно было прогулять один из уроков на следующий день и быть вызванным туда для наказания - любопытство во мне настолько разыгралось, что я был готов тоже пойти на это. Затем договорились устроить посиделки в нашей комнате после отбоя - у нас было три кровати, которые можно было сдвинуть вместе. В довершение шалостей Мэри встала на стул, чтобы перевернуть большой крест, висевший на стене. В этот ответственный момент нас застукал Логан и, само собой, возмутился. Объяснить ему, что это не богохульство, а просто позлить отца Кормака, не получилось. А Мэри упёрлась, что для того, чтобы она оставила крест в покое, Логану придётся с ней подраться. Он согласился, и мы отошли в сторону. С одной стороны, я мог понять Логана, которому крест был дорог - это из меня верующего так и не вышло, слишком разные книги я читал. С другой - бог поругаем не бывает. К тому же, Пётр был распят вниз головой.
Опомнились мы, только когда Логан повалил Мэри и начал бить её ногами. Мы бросились их разнимать, и Чарли впереди всех. Я был поражён такой яростью святоши и сказал, что даже если бы кто-то сжёг мои книги, это не стало бы для меня поводом бить ногами девочек. Пока мы были заняты Мэри, Логан залез на стул и стал перевешивать крест - и как раз вовремя: в столовую заглянул отец Кормак. Глядя, как мы уводим Мэри в медблок, он сказал, что если ещё раз увидит, как мы трогаем крест, то я буду сколачивать крест для Брайана - или наоборот. Я не придал этой угрозе особого значения, потому что мы были совсем ни при чём. Проводив Мэри и вернувшись в дом, мы стали свидетелями размолвки Фиби и Марка. Это тоже было неожиданно, ведь раньше они всегда держались вместе, - да и сам Марк был обескуражен и сказал, что они несколько часов даже не виделись.
Во время ужина произошло странное - Джонатан закричал так, что я расплескал чай, и попытался спрятаться под столом, закрывая голову и уши руками. Похоже, ему мерещилась воздушная атака, и ничего, кроме рвущихся бомб, он вокруг себя не видел и не слышал. Его держали со всех сторон, уговаривали, что всё позади и налёт окончен, а он хватался руками за свою больную ногу, заново переживая своё ранение. Брайан позже отметил, что подобные приступы случаются с подопечными приюта только во время трапез, - не подмешивают ли чего в еду или чай? С другой стороны, мы не знали, что могло происходить за закрытыми дверями комнат. Либо - узнавали случайно. После ужина мы с Логаном одновременно поднялись на этаж мальчиков, но он забыл взять с собой свечу и попросил проводить его до комнаты. Как только он открыл дверь, перед нами предстали Джерри и Огаста в весьма недвусмысленном положении. Из-за плеча безмолвствующего Логана я поинтересовался, продолжать ли мне держать свечку.
В конце дня были танцы, и по этому поводу время отбоя отодвинули на полчаса вперёд. Некоторые, например, Фиби, считали, что нехорошо устраивать праздник сразу после смерти Джейни, но что поделаешь, если в жизни трагедии и радости всегда сменяют друг друга? Невозможно соблюдать траур вечно. В честь танцев на кухне приготовили глинтвейн - горячее вино, что было очень кстати для профилактики простуды и к тому же очень вкусно. Ставили одну пластинку с вальсом за другой - так я узнал, что я очень люблю музыку. Быть может, когда-нибудь и танцевать научусь? Даже отец Кормак танцевал со своей любимицей Молли. А я пригласил бы Фиби, если бы умел, - она обмолвилась, что Марк ей как брат, что вселило в меня некую смутную надежду, впрочем, остававшуюся на грани невинных фантазий. А между Джонатаном и Джерри воздух просто искрил, когда они после бурной сцены пустились танцевать. Потом Джонатан тревожно вглядывался в окно, и я поначалу не понимал, что могло его насторожить... Пока он не закричал, что приближается красный туман.
Мы бросились наверх, вбежали в ближайшую открытую комнату и совместными усилиями задвинули дверь кроватью, а щель под дверью заткнули одеялом. Никто в точности не знал, что из себя представляет красный туман, но все знали, что те, кто с ним приходит, не входят без приглашения, и что они могут назваться любым именем, говорить любым голосом. Когда в дверь постучали и послышался голос Фьюри, ему сказали найти себе другую комнату. Голос спокойно откликнулся: "Ну ок" и замолк, из чего мы сделали вывод, что это точно был Фьюри. Прошли минуты напряжённого ожидания, вслушивания в голоса и шаги на лестнице, и, наконец, в дверь забарабанил отец Кормак. Его голосу мы также не поверили, но когда подпиравшая дверь кровать угрожающе пошатнулась, мы вспомнили, что Тени вламываться без спросу не могут, а люди - вполне, и разобрали баррикаду. Отец Кормак собственной персоной велел нам выходить и строиться вдоль стены.
Перед нами предстал поздний гость - светловолосый мужчина в пальто и офицерской форме; читать погоны я не умел, но их и не было толком видно. Он сообщил, что хочет спонсировать наш приют и улучшить условия нашего содержания, и что бояться его не нужно. Он прошёлся вдоль шеренги высыпавших из комнат воспитанников, задавая некоторым вопросы, как им живётся и нет ли жалоб; кто-то говорил, что его всё устраивает, кто-то - что голодно и холодно. Светловолосый господин всех выслушивал со странной смесью внимания и равнодушия. Услышав от руководства приюта, что перед отбоем у детей танцы, он воодушевлённо заявил, что охотно посмотрит на то, как дети танцуют. Я шепнул Брайану, стоявшему рядом, нормально ли, что я чувствую себя зверушкой в зоопарке. Он ответил, что спонсоры-доброхоты всегда именно так на тебя и смотрят, и, когда мы спускались обратно в зал, всё говорил мне не бояться, и что в приюте, где он жил раньше, комиссии-проверки-визиты были в порядке вещей. Я даже не думал, что моё напряжение настолько заметно. Но я боялся не незнакомого офицера - я впервые испугался, когда прятался от красного тумана.
Танцы продолжились - вяло и натужно. За спинами преподавателей девочки незаметно танцевали с девочками, и даже мальчики - с мальчиками. Чарли и Мэри, остававшиеся на первом этаже, когда пришёл красный туман, сказали, что его впустил отец Кормак, и из трёх теней, приближавшихся к дому, один только господин в форме вошёл внутрь. Но для чего отцу Кормаку открывать дверь Тени? Обычно Тени забирают того, кто их впускает. Может, он заключил с ними сделку, хотел выкупить свою жизнь? Мы собрались в тесный кружок прямо на полу бального зала и договорились не ходить на разговор с "белым господином" поодиночке и не приглашать его в свои комнаты. Оливер сказал, что гость задавал ему самые обычные вопросы - что ему нравилось в приюте, что не нравилось, - но всё могло измениться. Если офицер был Тенью, то он должен был носить чужое лицо, но никто его не узнавал. Ходили слухи, что один из прежних воспитанников приюта, вышедший Теням навстречу, остался без лица, и кто-то на него похожий потом вернулся в дом, - но нам не удалось выяснить, кто это был, к тому же похожим мог быть и родственник. В другом углу зала Бенджамин хотел получить нож в обмен на ключ от кабинета отца Кормака, но никто не знал, где нож взять.
На наших глазах офицер увёл на разговор Кори. Его долго не было, потом сказали, что Кори вернулся и плакал в своей комнате. Когда я случайно зашёл в уборную на втором этаже, там Джерри с кем-то ещё как раз загнали Кори в угол и пытались выведать, о чём с ним говорил светловолосый тип. Выглядел Кори таким напуганным, что я попросил на него не давить, чтобы не запугать ещё больше. Кори сказал, что ничего из разговора он не помнил, а плакал потому, что этот господин напомнил ему о его отце. Не было причин ему не верить, но это было очень подозрительно. Следом на беседу с гостем ушла Урсула. Он занял пустующую комнату напротив нашей, и целая толпа набилась в соседнюю в надежде что-нибудь подслушать через стену. Остальные, включая нас с Брайаном, остались в коридоре - ждать. В какой-то момент нам померещился её крик, но тут же снова стало тихо. Когда она вышла, она сказала только, что ничего не помнит и ей было больно, и ушла; вид у неё был такой убитый, что никто не решился к ней приставать. Фьюри и Винни зашли в комнату офицера сами, и с тех пор их не видели до самой ночи.
Мы с Чарли и Брайаном стояли на светлой лестничной клетке, когда подошла Джерри и предложила скинуть Брайана с лестницы. После отказа пояснила, что отец Кормак потому не ушёл с Тенями, что заставил всех воспитанников выйти из комнат им навстречу, и теперь Теням придётся самим выбирать, кого забрать. Она полагала, что если кого-нибудь убить, Тени примут эту жертву и уйдут. Меня такой выход не устраивал совершенно - во-первых, Тени могут захотеть получить больше, а во-вторых, я не видел разницы, выберут ли жертву Тени или мы сами. Джерри намекнула, что она сама "с ними", и ушла. Но нам было сомнительно, чтобы Джерри была Тенью. Брайан сказал, что Джерри больше пугает, нежели в действительности представляет угрозу. Танцы сошли на нет, и мы с Брайаном ушли в комнату готовиться к отбою. Заметив на тумбочке оставленный дневник Чарли, Брайан как ни в чём не бывало его открыл. Да, трогать чужие вещи неправильно, но Брайан стремился знать всё обо всех, и его знания приносили положительные плоды. К тому же мы не собирались растрепать чужие секреты. Любопытство возобладало, и я заглянул тоже - внутри были стихи и нарисованные глаза. Стихи я читать не стал и положил дневник на место. До отбоя мы с Брайаном стояли в коридоре уже в пижамах, чтобы не вызывать лишних вопросов у взрослых.
Мы повторяли наше приглашение, но в нашу комнату на посиделки после отбоя никто не торопился, поэтому Брайан решил заявиться в комнату Нортонов на спиритический сеанс. Урсула обещала вызвать дух Уилла, который упал с лестницы ещё до нашего с Брайаном появления в приюте, и выяснить, кто его убил. Вслед за нами в комнату набилось ещё несколько человек. Урсула сказала, что на сеансе должно присутствовать шесть человек, но раз нас больше... значит, нас будет больше. Кто-то принёс соль, кто-то - бутылку яблочного сока, потому что Уилл любил яблоки, кто-то - варёное яйцо с завтрака. Солью обрисовали круг на полу, в его центр поставили дары и свечи, сели вокруг и взялись за руки. Урсула предупредила, что дух может вселиться в любого из нас, а чтобы он ушёл, нужно будет разрушить соляной круг, и тогда он втянется в бутылку сока. Закрыв глаза, мы стали повторять шёпотом: "Уилл, приди". Посреди сеанса дверь приоткрылась, и в неё заглянул Логан, но на него зашикали, чтобы он убрался и закрыл дверь. И вот Кори задёргался, застонал и зарычал, вырвался из круга и упал на четвереньки. Урсула спрашивала его, но ни слова не могла от него добиться. Так продолжалось, пока дверь вновь не распахнулась.
В комнату вошёл отец Кормак. Кори сразу же затих и, вскинув руку, протянул её в направлении двери, как будто в сторону от отца Кормака. Я со своего места не видел, кто стоял за дверью, но потом говорили, что там были Эрик и Логан. Эрика я знал мало, а Логан, несмотря на то, что я уже видел, на что он способен, всё равно не казался мне убийцей. И вообще я не хотел, чтобы в непростые времена мы подозревали убийц друг в друге. Кори после этого упал без чувств, а отец Кормак оглядел собравшихся и разрешил продолжать. Сказал только, чтобы наутро все были выспавшимися, и добавил, что если кто-то будет сонным, отвечу за это я, - видимо, потому, что я пообещал выспаться слишком громко. Я был уверен, что отец Кормак просто не стал пороть нас всех сразу, но запомнил, чтобы выпороть потом по отдельности, и что первым получу я - обидно было уже второй раз огребать ни за что, но в первый раз было обидней, а спиритический сеанс стоил того. А Брайан считал, что отца Кормака не затруднило бы хотя бы разогнать нас всех по комнатам, но он не стал вмешиваться из-за особого расположения к Урсуле. Когда отец Кормак вышел, Кори по-прежнему лежал на полу. Мы кинулись разрушать соляной круг, и вскоре он очнулся, а Джерри выпила сок, в который должен был переселиться Уилл.
После сеанса Чарли и Мэри первыми ушли в нашу комнату, мы с Брайаном - следом. Они со смехом пожаловались, что с ними заговорила кровать, сказав "Как хорошо, что это вы": это девчонки, которые пришли на обещанные посиделки и никого не застали, ждали нас и спрятались под кроватью, услышав шаги. Со временем к нам присоединилось ещё несколько человек, и каждый раз, когда кто-то приближался по коридору, наши гости ныряли под кровати, а мы с Брайаном - под одеяла; на кровати Чарли задремала Джерри с моей книжкой сказок в обнимку. Посидели уютно, но недолго, и на повестке дня были вопрос, где добыть нож в обмен на ключ, и Логан, который настучал отцу Кормаку про спиритический сеанс. Ни для кого и раньше не было секретом, что Логан в любимчиках у священника и наверняка доносит, но столь явно привести отца Кормака было за гранью допустимого. Все сошлись на том, что Логана следует проучить, и даже Оливер сказал, что его принцип не бить людей на это время отвернётся. Заходили к нам и с этажа девочек - искали Джерри: сказали, что Офелия принимает себя за Джерри и задирает других, и хотели проверить, не превратилась ли Джерри в свою очередь в Офелию. Но на самом деле на Офелию так подействовал опиум.
Постепенно все разошлись, и Мэри пошла бить Логана; мы немного волновались, ведь в прошлый раз Логан побил её. Чарли и Джерри тоже куда-то ушли. Мы с Брайаном остались вдвоём, и я, как уже не раз делал, перебрался на его кровать, потому что он мёрз, а вместе было теплее. Он обещал разъяснить мне про "мальчиков-хористов", не раз упоминавшихся в связи с отцом Кормаком - я никак не мог взять в толк, при чём здесь мальчики, которые поют. Брайан сказал, что это выражение означает, что отцу Кормаку нравятся не только девочки, но и мальчики, только и всего. Мне сразу стало понятней. Но Брайан неожиданно потянулся и поцеловал меня в щёку - быстро, но уверенно. И спросил, был ли я когда-нибудь с мальчиками, и хотел ли попробовать. Я читал о таком, но никогда не задумывался, мог ли я этого хотеть. Брайан целовал меня, а я его, и это было приятно - его губы были такими тёплыми. Я боялся только, что нас увидят, но он спросил, согласен ли я, и я согласился. Я плохо представлял себе, что должно произойти, но Брайан говорил, что раньше уже был с девчонками, и я доверился ему. Почему-то я был уверен, что он не посмеётся надо мной и сделает всё правильно.
Так я сделал то, что он сказал - повернулся к нему спиной и лёг на бок. Его дыхание и его тело были близко-близко, он обнял меня, удержал... Потом было больно, и боль была совсем другая, чем тогда, когда меня выпорол отец Кормак. Я хватался за кровать и за руки Брайана, стараясь не выдать себя стоном, я мог бы попросить прекратить, но я словно не принадлежал себе, и то, что со мной происходило - то, что рвалось внутрь, горячее, напористое, безжалостное, - делало меня живым, воплощённым, уязвимым, открытым, присваивало меня этому миру, этому человеку, своему собственному телу, вздрагивающему от боли и удовольствия. Я не был строчками на чьей-то книжной странице - я был дыханием, голосом, запахом, напряжением мышц, и всё это могло быть желанным. Я не помнил, быстро это было или долго, - помнил, как лежал на животе, раскинув ноги и переводя дух, и каждое движение отзывалось болью, но всё тело было словно из податливого подогретого масла. Мне было очень хорошо и очень непривычно. При всей моей фантазии я никогда не представлял, что всё будет именно так. Но я не жалел и хотел, чтобы это повторилось, - только нам следовало держать это в строжайшей тайне.
- Ты только не обижайся на то, что я сейчас скажу... Мальчик-хорист! Мой.
Я не обижался. Мне ни о чём не хотелось думать - только лежать неподвижно, целовать Брайана, прижиматься к нему лицом. Я не заметил, как заснул, обнимая его. Мне снилось, как Чарли и Джерри приглашают меня на свою кровать, и я лежу между ними, чувствуя Джерри спиной. Снилось, как мы с Чарли прячемся в чьей-то чужой комнате, и он также обнимает меня со спины, - но больше ничего не происходит. Напоследок снилось, как я иду по коридору, а мне навстречу идёт мисс Вуд, поднимает пистолет и начинает стрелять, и я ложусь на пол и закрываю руками голову, чтобы она в меня не попала. Так странно: ещё днём я воображал только то, как поцеловал бы руку Фиби, и вот уже мне снятся такие сны. Может быть, я повзрослел?
Продолжение следует