[marcuscain]

Удавил давеча лень-матушку и запинал себя за текст. Ибо, как говаривал Джек Лондон, надо не дожидаться вдохновения, а добывать его с дубиной. Накроет, когда начнёшь.
В итоге выдал за ночь полтыщи слов, а сегодня закончил.
Да, здесь снова безумие и драконство. Повторяюсь, кошмар.)

Название: Сокровище
Автор: Mark Cain
Размер: мини, 2357 слов
Персонажи: Бильбо Бэггинс, Торин Дубощит
Категория: джен, преслэш
Жанр: драма, ангст, UST
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: своевольная фантазия на основе ПиДжеевского кинона, POV
Примечание: для ...GreenSun на флэшмоб: пункт 2 - поцелуй
Размещение: со ссылкой на автора

Читать

– Дори, Нори, сегодня вы на вахте.
– Но я же совсем недавно... – смиренно проворчал голос, удаляющийся в темноту.
– Торин, я тоже мог бы дежурить, – заметил Бильбо и, опровергая собственный энтузиазм, придвинулся поближе к костру. Ночь выдалась безветренной, но прохладной, а от постоянного созерцания добротной одежды гномов из меха и кожи теплее не становилось. – Мне всё равно иногда не спится, и вот...
– Кто-то только вчера требовал послеобеденный сон, – Торин опустился на другой край поваленного чурбака, служившего сначала разделочным столом, а теперь – импровизированной скамейкой. Казалось, их предводитель присел в первый раз за вечер: только когда убедился, что нынешний лагерь достаточно надёжен. Свободная от дозора часть отряда, наскоро поужинав, уже располагалась ко сну – ночи были коротки.
Бильбо недоверчиво покосился на Торина: тот даже не улыбнулся, когда поддел его. Впрочем, Торин, который шутит – это само по себе событие из ряда вон выходящее.
И наткнулся на встречный спокойно-заинтересованный взгляд.
Должно быть, Торин впервые оценил его жалкие попытки быть хоть сколько-нибудь полезным – по-прежнему оканчивающиеся провалом. Но зачем тогда Бильбо отвёл глаза?
– Я всё ещё удивляюсь, – словно извиняясь, проговорил Торин, – почему именно тебя наняли вором.
Бильбо напрягся, ожидая очередного замечания о своей никчёмности. Путешествие едва началось, а Торин уже столько раз вынужден был отвлекаться на попадавшего впросак хоббита – то не умеющего вытащить колючку из ноги пони, то сложившего мешок так, что пожитки больно врезались в спину. Рано или поздно его терпению должен наступить предел.
– Я видел воров в городах, – неожиданно продолжил Торин с ноткой брезгливости в голосе. – Они... скользкие. Как крысы. У них нет ничего своего. Они не умеют беречь. Только хватать и тут же тратить. А вы, хоббиты, совсем другие.
– Некоторые мои... родственники вполне вороватые, – слабо усмехнулся Бильбо. Он всё ещё не мог понять по тону Торина, которому не была свойственна мягкость в силу гномьей породы и военной выучки, порицают его или же одобряют. – Стоит отвернуться, и не досчитаешься блюдца из сервиза...
Торин тряхнул головой, будто ожидал другого ответа.
– Родственники... – повторил он эхом после паузы. – Вам было о ком позаботиться там, дома, мистер Бэггинс.
Бильбо совсем растерялся. С каких пор они снова на "Вы"?
И вовсе никакой заботы он не проявил. Даже завещание не составил.
Впрочем, даже если бы он забыл, скажем, потушить масляную лампу или запереть за собой дверь – он не пожалел бы. Бильбо поймал себя на мысли, что здесь и сейчас он чувствовал себя куда больше дома, чем на званых вечерах по случаю юбилея очередной троюродной тётушки. Благодаря вниманию Торина ко всем членам своей кампании Бильбо всегда оставался сыт и цел, а что ещё хоббиту нужно? Вот бы ещё перестать ощущать себя среди гномов чужим...
Но не ему, не терявшему близких до срока, было сейчас жаловаться на одиночество.
– Не все предрассудки о хоббитах правдивы, – выдавил Бильбо. – Как и слухи о жадности гномов, наверное.
– Отчего же? – тёмные глаза Торина странно сверкнули: должно быть, отблеск пламени, метнувшегося от внезапно налетевшего с предгорий ветерка; этот же ветерок, конечно, и заставил Бильбо поёжиться. – Это вовсе не слухи.
Вдаваться в подробности Торин не стал. В наступившей тишине, нарушаемой только потрескиванием горящего хвороста, храпом гномов и фырканьем лошадей, Бильбо быстро огляделся в поисках пути для отступления, но предлога покинуть компанию Торина не нашёл. Тогда, запустив ладонь в карман, он принялся нервно жевать.
– Что это? – поинтересовался Торин.
– Тыквенные семечки... из Шира, – смущённо пояснил Бильбо и протянул сложенную лодочкой ладонь. – Попробуйте. Очень вкусные.
Вместо ответа Торин поднялся на ноги и отступил на шаг, будто ему предлагали осиное гнездо.
– До рассвета несколько часов, – заявил он, как если бы это всё объясняло.
– Я, пожалуй, останусь здесь... А Вам надо выспаться, – осторожно сказал Бильбо. – Вы что-то сам не свой.
Торин раздражённо дёрнул бровью и также утонул в темноте. Бильбо пошевелил мохнатыми пальцами на ногах, которые покусывал жар от костра, и по старой привычке принялся заново представлять себе произошедший разговор, словно ведя дневник, хоть и записывать ему было некуда.
Должно было пройти ещё несколько дней, прежде чем он начал не только запоминать, но и понимать.
Торин... не заботился о нём, нет. Поблажек не было ни для кого, так что Бильбо поневоле пришлось приспособиться к суровым условиям. Однако Торин ревностно охранял его от внимания других гномов – и не только в том, что касалось первой руки помощи в опасных ситуациях. Он ненавязчиво встревал всякий раз, когда кто-либо заводил с Бильбо беседу, особенно если она касалась гномьих обычаев или истории. А ещё – не любил, когда Бильбо упоминал кого-то из родни или соседей, даже в нелестном свете.
Что ж – пожалуй, теперь и от Бильбо была некая польза.
И, главное, теперь он мог чувствовать себя своим. А может, и не только своим.

Золотое море отливало холодным светом. Бильбо никогда не предполагал, что ему придётся спуститься в него дважды. Все так или иначе пытались его остановить – все те, кто позволил ему войти в одиночку в логово дракона. Неужели они считали своего товарища более опасной тварью? Или, с их точки зрения, эта авантюра не стоила того же риска? Но Бильбо казалось, что если ради чего-то и нужно было рискнуть жизнью, то только ради этого.
Монеты бесшумно утекали из-под ступней, как песок. Бильбо боялся, что выдаст себя стуком сердца. Порой, лишь теряя кого-то, осознаёшь, насколько он тебе дорог, – а Бильбо чувствовал, что эта мертвенная золотая пустыня отбирает у него Торина. Нагло разменивает на пригоршни мелочи всё то бесценное, что он приобрёл в награду за долгий и трудный путь, норовит обратить в ничто разговоры и песни, схватки спина к спине, смех облегчения всякий раз, когда они оставались живы. Живы – чтобы всё закончилось вот так?
Ну уж дудки.
Торина не нужно было искать. Не зная сна, он бродил по своим владениям, как призрак, и тяжёлый плащ тащился за ним со змеиным шорохом. Каждая монета, каждый отполированный бок золотого кубка, каждый огранённый камень в искусной оправе издевательски отражали хищно заострившиеся черты его побледневшего, враз постаревшего лица, словно осколки кривого зеркала. Вот они – воры, с отвращением думал Бильбо, глядя на небрежно разбросанные сокровища. Скользкие, лживые, легко меняющие хозяев. Они крадут души.
Хватит ли ему сил сражаться с таким многочисленным врагом?
– Торин? – позвал он и не узнал собственного голоса, севшего до глухого сипения. – Торин!
Короткое эхо разбилось о металл золотых груд и погасло. Торин смотрел прямо перед собой немигающим взглядом часового, от безжалостного золотого блеска глаза его слезились; когда он вдруг вскинул их на замершего Бильбо, на его измождённом лице сперва отразилось лишь удивление, словно он наткнулся на колонну там, где её не должно было быть. Затем эти глаза вспыхнули – как если бы зрачки тоже были монетами, отразившими упавшие на них багровые лучи заката.
Бильбо тщетно вглядывался в пламя безумия, пожиравшее знакомую ему черноту глаз и не дававшее и толики тепла. За этим огнём он не мог разглядеть Торина.
– Сокровище, – проговорил Торин, странно растягивая губы и гласные звуки, и протянул к нему руку.
Бильбо похолодел, лишившись дара речи, чувствуя, будто увяз в монетах, как в зыбучей топи, и теряя последние мгновения, когда ещё мог сбежать. Один бесконечный миг он не сомневался, что Торин догадался или почуял, что именно он прячет в свёртке за пазухой.
– Ты тоже моё сокровище, – повторил Торин свистящим шёпотом, продолжая скалиться и медленно, мучительно медленно приближаться к нему. В своём королевском облачении он был в разы тяжелее Бильбо, с носков его сапог с еле слышным звоном осыпались монеты, заполняя глубокие следы. Бильбо уставился на эти сапоги с обречённым упрямством – ему казалось, что если он слишком долго будет смотреть Торину в глаза, он сдастся.
– Ты редкость, – уговаривал золотой морок губами Торина. – Ты один такой. Хоббит из Шира, зашедший так... далеко. – Бильбо вздрогнул, как от удара клинком, когда холодные пальцы Торина коснулись его лица. – Ты будешь принадлежать мне.
– Это не входило в условия моего контракта, – возразил Бильбо, заикаясь.
Он зажмурился, пока его ощупывали руки Торина – но не сам Торин. Ему хотелось грязно ругаться или рыдать от бессилия. Он понимал с поражающей ясностью, что все эти месяцы их дружбы Торин – Торин, не привыкший отказываться от желаемого, Торин, ненавидевший ждать – не прикасался к нему без необходимости. Даже когда их никто не видел, даже когда они лежали плечом к плечу, слыша дыхание друг друга. И это было правильно. Они оба негласно знали, что однажды что-то изменится. Что-то произойдёт. Но не так. Нет, только не так!
Торин был близко, слишком близко. Держал крепко, обвивая руками, как змей – кольцами, горячо шипел в самое ухо. Бильбо пытался определить, каковы его шансы справиться с ним врукопашную, и признавал, что таковые стремятся к нулю. Зря он вообще ввязался в эту авантюру. Он не герой, а всего лишь слабый напуганный хоббит, и ему этого не вынести. Эру Светоносный, да может ли что-то на свете быть страшнее, чем видеть, как самое дорогое тебе существо превращается в чудовище?! Это будет сниться ему в кошмарных снах до конца его дней.
– Ты мой. Ты не предатель. Ты ведь не оставишь меня? – прошептал Торин и с нетерпеливым клокочущим рыком рванул на нём одежду.
Бильбо в панике отпрянул, испугавшись, как бы Торин не обнаружил...
...Аркенстон. Если для того, чтобы Торин исцелился, нужно предать его и унести Аркенстон как можно дальше – значит, он так и сделает.
Торин ждал ответа, но Бильбо не мог солгать ему даже теперь.
Он развернулся и бросился бежать, не оглядываясь. Оскальзываясь на монетах, расползающихся из-под ног, будто живые, по-звериному отталкиваясь руками, задыхаясь и до темноты в глазах боясь упасть и утонуть в золотой ловушке.
Он ожидал, что Торин догонит его, но тот остался стоять на месте и лишь смотрел ему вслед. И его взгляд обжигал затылок, как раскалённое дыхание дракона.

– Ох, он напал на Вас, мистер Бильбо? – горестно воскликнул Балин, когда он вернулся – запыхавшийся и расхристанный, прижимающий руку к груди.
Бильбо не стал ничего объяснять и ушёл в свой угол. Его всё ещё трясло.
Принять решение уйти – легко. Гораздо сложнее его исполнить, если ты нужен Торину здесь. Тот не напоминал ему о случившемся, сталкиваясь с Бильбо в коридорах, но его лихорадочно блестящий взгляд постоянно следил за ним – и ждал. Ждал чего? Спасения? Или это просто был взгляд выслеживающего добычу зверя, играющего в кошки-мышки и готовящегося к последнему броску, чтобы заковать беглеца в золотые цепи?
Нет. Теперь в этих глазах, выжженных неутолимой драконьей жаждой, была мольба.
Когда Торин отвлёкся от бдений в своей сокровищнице и занялся приготовлениями к войне, некоторые, похоже, начали привыкать. Начали убеждать себя, что с ним всё в порядке. Но Бильбо видел, что ничего не изменилось. Болезнь расплавленным металлом текла по жилам Торина, превращая его в золотую статую, холодный сверкающий символ власти, наподобие гигантских изваяний его предков – одни лишь глаза ещё оставались живыми.
Эру, они должны были предвидеть это с самого начала. Гэндальф должен был предвидеть. Преодолевая все опасности, они привели Торина сюда – во тьму, пожирающую его сердце. Они заплатили Торином... за что? За возвращение утраченного дома? Дом нужен каждому. В Шире частенько поговаривали: твой дом – твоя крепость. Но эта крепость была в осаде. Золото и самоцветы, скрытые в ней, желали быть омытыми кровью, она могла стать своему хозяину могилой.
Бильбо не мог заставить себя уйти, пока не настал день, когда не осталось другого выхода. А раз он был нужен Торину – значит, он уйдёт и вернётся.
Конечно, Торин наверняка убьёт его. Поэтому Бильбо хотелось попрощаться.
Однако Торин сам нашёл его, когда он в очередной раз обдумывал план побега. Бильбо был уверен, что ничем себя не выдал, и всё же душа у него ушла в пятки, как только Торин, возвышаясь над ним и окинув его с головы до пят цепким голодным взглядом, указал на его грудь рукой в латной перчатке:
– Что это?
Бильбо сглотнул, язык прилип к пересохшему нёбу. Аркенстон не должен был просвечивать сквозь одежду, и всё же, если все его планы рассыпались прахом...
"Жалкий трус".
– Тебя подстрелили на стене?
Бильбо скорее почувствовал, чем услышал, что Торин произнёс это своим обычным голосом – голосом, в котором были чувства, а не только гулкая решимость выкованного из золота оружия на страже древних сокровищ. В нём были волнение, недоверие, почти растерянность – как всякий раз, когда в их путешествии Торину казалось, что он не смог уберечь своего спутника-коротышку от передряги. Бильбо был так ошеломлён, что до него не сразу дошёл смысл сказанного. Затем он опустил глаза на свою куртку, потрогал пальцем – и рассмеялся.
– Это брусника, Торин. У нас в Шире такого не растёт... – Торин тоже усмехался, и Бильбо торопливо говорил, боясь, что если замолчит, тот снова начнёт бредить, и потеплевшие глаза вновь заволокут слепые сполохи страсти. – Мне дала одна девочка из Дейла, когда нас провожали, и вот... кажется, я раздавил немного. – Уже не боясь, он запустил руку за пазуху и вытащил пригоршню крупных мятых ягод. – Будешь? Горькие...
Казалось, Торин вспомнил что-то, и это воспоминание, как соринка, застряло у него в глазу. Часто моргая, он снял перчатку, сгрёб ягоды в ладонь и с сосредоточенным любопытством едва проснувшегося человека, обнаружившего завтрак у изголовья, попробовал несколько штук. Сок брызнул на бороду, окрасив поблёкшие в добровольном заточении губы.
Бильбо собирался обнять его. Он не раз представлял себе, как это сделает. Но улыбающиеся губы с алыми каплями – и на сей раз это была не кровь – притягивали взгляд. Он видел бы их такими гораздо чаще, если бы они могли остаться дома – там, в Шире.
Это был его последний шанс. То, к чему они шли, должно было сбыться – иначе весь путь не имел бы смысла.
И, в конце концов, он должен был что-то забрать с собой, уходя навсегда. Он ведь был очень запасливым хоббитом.
Бильбо встал, сразу оказавшись к Торину вплотную, приподнялся на цыпочки, отчаянно зажмурился и просто прижался губами к его губам – жёстким и очень горячим, с привкусом крепкого гномьего табака. Этого у него теперь никто не сможет отнять.
"Прощай, Торин".
Сердце стало вдруг невесомым, словно его, Бильбо, опять уносил ввысь орёл, когда Торин, склонив голову, приоткрыл губы и так же неловко стиснул ими его губы. На мгновение, которого хватило бы на вдох.
Наверное, это совсем не было похоже на поцелуй. На дорогах по земле и под землёй, на полях сражений у них не было времени этому научиться. И война была ещё не окончена. Бильбо надеялся остановить её – а Торину предстояло сражение с врагом, порабощавшим его разум и чувства. Этот короткий миг Бильбо будет считать его первой победой.
"Я с тобой. Но сейчас я должен уйти".
С лёгкостью – с верой в свои силы, будто передавшейся ему с этим поцелуем – Бильбо уходил прочь по сумрачному коридору и без опаски обернулся. Торин провожал его спокойным и немного усталым взглядом, стоя в одной перчатке, держа у груди в сложенной лодочкой ладони горстку брусники – бережно, как самое дорогое своё сокровище.
Ради этого не страшно было умереть. И ради этого стоило жить.
Бильбо нашёл в себе силы улыбнуться: это давало ему надежду.

По-прежнему открыт для заявок, эдак, глядишь, и писать научусь. Но если учесть, что я сейчас ещё и Шерлока с Первого канала пересматриваю - и даже до третьего сезона пока не дошёл, но уже упрт - скоро я совсем без сердца останусь Так что досматривать Докту до рождественской серии вообще боюсь х)