Не то чтобы у меня сильно прояснилось представление о каноническом варианте продолжения, но я таки завершил историю инугами из этого отчёта.
Виновники этого огрызка текста - Птаха с сыгранным ею Мансайраку; финалы Отогидзоси, Волчьего дождя и даже Песни Моря; а также мастер и игроки Озера Духов, конечно же.

Читать отперсонажный эпилог

Милая хозяйка, комната мне не нужна - разве собаки спят в постелях?..
...К утру я пошёл по следу. Найти тебя было нетрудно - город по утрам пахнет так же: нетронутыми парковыми дорожками, мокрыми от росы, остывающим кофе, забытым в метро.
За сквозящими предосенним солнцем фусума становится пусто и тихо. Гости, один за другим уходящие домой тропами мёртвых, не тревожат дверной колокольчик. Остаются только живые люди, да местные йокай. Я свернулся клубком, носом к ладони, пахнущей городом, - я давно не был домашним, а теперь мне никуда не нужно уходить.
Про этот запах я понял ещё при первой встрече - у города тоже есть душа, и это ты.
А людям больше не хочется верить, что со всем, что их окружает, можно общаться на равных. С животными, местами, вещами. Спрашивать совета, обращаться за помощью, благодарить за службу и защиту. Людям стало привычней и проще с безмолвным, безымянным, безликим - с тем, чем можно управлять.
Живой бубен шамана со шрамами на жёсткой шкуре, живой меч самурая с режущим упрямством во взгляде, живая железная птица, раненой ласточкой распластанная в ангаре. Живое сердце города, устало бьющееся рядом, совсем близко. Ваше время прошло.
А тем, кто стал не нужен людям, непременно нужна собака - уж я-то знаю!
Миру пора измениться и стать другим. Всё закончится и начнётся заново, никто даже не заметит и не вспомнит. И если мы исчезнем - мы тоже однажды проснёмся под таким же прохладным сентябрьским солнцем и будем думать, что так оно было всегда.
Я уже перешагивал грань и знаю, что это не страшно. Это всё ещё будем мы, только у меня снова будет имя, а у тебя будет свой запах; и я всё ещё буду рядом с тобой.
Потому что мы выбираем сами, кем быть - и кого найти хоть через сотню, хоть через тысячу лет.
Если захочешь, ты сможешь раствориться в городе. Проходить по нему дождём и снегопадом, облетевшими кленовыми листьями и лепестками хризантем, искрами на рельсах и эхом храмового гонга. Но, если захочешь, ты сможешь быть человеком. И снова почёсывать меня за ухом.
Тогда я смогу быть человеком или собакой - как захочешь ты. Но - только кем-то одним.
...Просыпайся уже! Я наконец-то увижу, какого цвета у тебя глаза.
Гифку упёр у тау большого пса, и даже не стыдно :3
А поскольку не нашлось игроков на роли близнецов и игры в феанорингов на эти выходные не случилось, пойду-ка я на междоусобчик поволчить. Освоиться-размяться перед Парником. Ждите к утру!

@темы: соседи по разуму, мансайраку, возьми собаку

---

Озеро духов, или Все псы попадают

Пожизняк

...На первый автобус мы с Птахой не успели. Как выяснилось на месте - не мы одни: там уже ждала Марта, которая первый автобус не нашла. Вскоре подошли Мори и Луй. Утешаясь тем, что без нас не начнут, мы загрузились во второй автобус за несколько минут до предполагавшегося старта игры. Вопреки оптимистичным ожиданиям, даже в субботний вечер пробки имели место быть. Я узрел за окном авто с рекламой мороженого "Серебряная пуля" и решил, что для него вместо палочки нужен осиновый колышек.
В деревне мы умудрились не заблудиться - и не опоздали. Узнали о том, что Хельга и Хильде попали в аварию - счастье, что все в порядке, но всё равно некоторый пиздец. Птаха упаковала меня в безразмерный японский прикид, включая верёвочные сандалии. Догорал прекрасный закат. Мы дождались героических Стрикс и Моранн, которые ехали вместе с Хельгой и Хильде, но всё равно добрались на игру. И в ранних сумерках начали...

В международный день бездомных животных я ехал играть безымянного инугами (духа пса, акиты) без хозяина. И собирался реализовать давний дрим, всецело описываемый песней:

В итоге получилось нечто другое - и нечто большее, но тоже про собачий рай.

Отчёт персонажный (и пофиг, что собак неграмотный). Осторожно - непредусмотренный кроссовер!

Я нашёл эти двери, когда собирался в ад,
Мне помог в этом деле Его Величество Случай.
И с тех пор так и гуляю туда и назад,
Потому что вечное лето - это тоже скучно... (с) Чиж

Когда-то у меня было имя и был хозяин. Он не был великим воином. Когда я слышал свист стрелы, я сбивал его с ног и закрывал собой. Но однажды я не успел. Я бы убил их всех, но поводок запутался в кустах. Так я погиб тоже.
Но я не ушёл вслед за хозяином, а остался в этом мире. Я думал, что я недостоин следовать за хозяином, потому что не выполнил свой долг. С тех пор я скитался по всем островам в поисках нового хозяина, который дал бы мне новое имя и которому я мог бы служить, а затем уйти.
Я старался помогать людям и защищать их от злых духов, хотя люди не всегда меня понимали и порой боялись. Но каждый Обон я праздновал в человеческом обличье, и втайне надеялся, что душа моего прежнего хозяина однажды навестит мир живых.
В эту ночь я набрёл на гостиницу "Озеро духов", где уже бывал лет 65 назад. У хозяйки было много гостей, и на уютной веранде было множество разных запахов - живых и мёртвых, людей и йокай. Юная стеснительная девушка поднесла мне плошку риса и рыбы. Встретил я и знакомых, и незнакомых. Юноша, который несколько лет назад находил меня в окрестностях Киото, услышав о странной собаке, оказался внуком хозяйки гостиницы. И человек, у которого не было собственного запаха и который пах городом, тоже был там - и чесал меня за ухом, как некогда на улице Токио.
Я увидел женщину из далёкой страны на севере, и от этой женщины пахло костром. Я спросил: её народ приручил огонь? Она ответила, что её народ с огнём договорился. Но ведь приручить - и значит договориться, хотя многим нынешним людям кажется, что приручить - значит обладать.
Эта женщина умела путешествовать в мир духов при помощи музыки. Я слышал её музыку - эта музыка манила и звала, и от неё шерсть на загривке вставала дыбом. Женщина говорила, что шаман призывает дух животного, который будет жить в его бубне. Я подумал, что эти животные хотели и после смерти служить людям. Но шаманка ответила, что они не хотели...
И я увидел души людей, которые приручали железных птиц - самолёты.
Как и сотни лет подряд, на Обон одни говорили о войне и смерти, потому что души воинов - самые неспокойные души в мире, а другие - о вине и женщинах, потому что ни один праздник не обходится без вина и женщин. Я тоже пил, чтобы не забывать, каково быть в человеческой шкуре, и тоже говорил - всё больше с воинами.
О чём бы ни говорили лётчики - всё получалось, что о самолётах, а о чём бы я ни слушал - всё получалось, что о людях. Раньше я о человеческой природе так часто не задумывался. Люди для меня тем отличались от других живых существ и предметов, что могли сами выбирать свой путь. И то, что случайности не случайны, никак этому не противоречит. А ещё люди любят всему давать имена. Иногда они дают разные имена одной и той же вещи. Например - "наука" и "магия". И казалось мне, когда говорили о священниках, приносящих чужую религию, что вера у людей тоже одна, только названия у неё разные.
И слышал я в ту ночь слова, которых не понимал и которые для меня ничего не значили: "логика", "менталитет" и "тактика".
А ведь дать имя - значит взять на себя ответственность. Но люди разучились ответственно относиться к словам.
Мы с душой лётчика-камикадзе и ещё одним гостем, утверждавшим, что давно наблюдает за людьми, говорили об ответственности и свободе выбора. Служить - это тоже выбор, но лётчик служил не так, как я, а слепо. За него всё решал его хозяин - начальник, за того - его начальник, и так - вплоть до императора, которого выбрали боги. Ему казалось, что избранные не ошибаются. А я знал, что избранных нет. Люди сами присваивают себе право решать за тех, кто позволяет за них решать. И не всегда этим правом обладают достойные. Поэтому слепо выбирать нельзя.
Мой новый хозяин должен был быть достойным. Понимать, чего он хочет - и ради чего. Знать цели и средства. В некоторой степени я - тоже оружие. И я создан защищать, а не убивать.
А лётчик считал убийство искусством, вроде танца, и не видел разницы между природной смертью, от старости, и смертью от оружия. Для него всё было очень просто: люди знают, что идут на смерть. А я знал, что не все, кто умирает на войне, готовы были умереть. Мой хозяин не искал смерти. А те, кто его убили, даже не знали, в кого стреляют - они стреляли на звук идущего по дороге.
Но лётчик любил "честный бой", это было главной составляющей его прошлой жизни, и переубедить его было невозможно. Человек, который пах городом, тоже говорил с ним - и говорил со мной. Он спрашивал, хочу ли я всё понять, но к этому я не стремился. Люди, которые многое знают, обычно несчастны. И со временем я увидел, что этот человек тоже из таких. Он понимал, как несовершенны люди, как они жестоки друг к другу и сколько зла причиняют миру вокруг себя. А я мог простить людям их несовершенство. Люди могут ошибаться - но они ведь такие разные, и поэтому с ними интересно. Люди могут быть уязвимы - и поэтому я защищал их.
Хозяйка гостиницы и её внук хотели помочь мне обрести хозяина. Я чувствовал это, и это было мне ново: раньше люди не помогали собакам, а сами обращались к ним за помощью. И пусть подобрать кому-то хозяина нельзя - он должен сам прийти навстречу, я прислушивался к ним и приглядывал за ними. Так я узнал, что у друга знакомого мне юноши возникли разногласия с тёмным духом. У него был предмет, который дух хотел получить назад, и дух преследовал его.
Я поговорил с этим человеком, и он рассказал, что священник посоветовал не отдавать духу эту вещь, чтобы дух не стал сильнее, и превратить духа в камень. Я ответил, что священникам свойственно решать за других, но прислушиваться к ним или нет - выбор самого человека. Я же советов не давал, но сказал, что на месте человека вернул бы вещь, поскольку духам часто бывают очень дороги их вещи. И дух может преследовать самого человека, и его далёких потомков, - а у человека может не хватить сил, чтобы духу противостоять, если дух решит ему навредить. Я пообещал, что если человеку будет что-то угрожать, я сделаю всё возможное, чтобы его защитить, - но видел, что он не желает духам зла, и едва ли поступит так, как говорил священник.
Потом я говорил с лётчиком, когда вдали зазвучали фейерверки и напомнили ему звуки бомбардировок. Он был похож на меня, как я и чувствовал раньше. Он тоже не смог исполнить свой долг, когда летающие крепости сжигали города, а железные птицы ничего не могли против них сделать. Он тоже чувствовал себя ненужным теперь, и право летать осталось только у тех, кто ходил по земле, у живых. В ином мире не было самолётов... Я подумал, что это несправедливо. И вспомнил слова нашего собеседника, намекавшего на то, что знаком с замыслами небес: о том, что каждый получает такое посмертие, в которое верит. Значит, где-то должен быть мир, в котором люди тоже летают...
Напоследок я мог только пожелать лётчику, чтобы небо в его сердце больше не причиняло ему боли. Прошлое нужно отпускать и выбирать своё будущее.
А гостьи гостиницы из западной страны, говорившие на плохо знакомом мне языке, тоже были йокай, и они танцевали - и это было похоже на танец болотных огоньков. Одна из них была лисицей, и я слышал, что это она искала свою пропавшую вещь. Но я не успел поговорить с ней об этом. Когда же я говорил с внуком хозяйки и его спутницей-духом, заключённым в мече, и она не могла решить, служить ли ему, - я посоветовал слушать своё сердце. Тогда тот человек, его друг, ответил, что он сам послушал своё сердце - и я понял, что он вернул лисице её вещь. А ещё йокай меча говорила про металл:
- Иногда люди накаляют металл, чтобы сделать клеймо для других людей.
- И не только людей, - ответил я.
- Когда клеймят людей, это называется пыткой.
- И не только - когда людей.
- Так хотят подчеркнуть, что другой человек - их вещь.
- И не только - человек...
Люди так стремятся превращать людей, животных и духов в вещи, потому что вещей можно не бояться. А с теми, кто обладает свободной волей, им страшно.
С лисицей я ещё говорил, позже. В нашей стране лисы и псы недолюбливают друг друга - а она назвала меня братом. И рассказала про мёд поэзии - то, что люди называют "вдохновением". Я никогда не пытался слагать стихов, - но она сказала, что поэзия - это не стихи, а способ жить так, что пронзает навылет, и в тебе звучит музыка. Оказывается, у воинов тоже бывает вдохновение.
И всё чаще я говорил с тем, кто пахнет городом. Он говорил о том, что мир обречён - и он сам уничтожит его, чтобы возник новый, совершенный мир, без жестокости и войн. И чем дальше, тем больше я верил, что он говорит правду. Слишком не похож он был на фанатиков, которые предсказывают конец света, чтобы управлять чувствами других. А я никак не мог понять, зачем нужно совершенство, если оно не может согреть, как не греют совершенные звёзды. Не мог понять - неужели он не видит в мире того, что достойно спасения? Где жестокость - там милосердие, где гибель - там любовь, где уродство - там красота. Одно не оправдывает другого, но уравновешивает. Мне достаточно было равновесия между разными гранями мира. Ему было недостаточно. Он видел от мира слишком много зла, о котором я не стал бы расспрашивать.
А он спросил меня, что в этом мире ценнее всего для меня, и я ответил - верность.
Я говорил - да, это просто слова, но если ты встретишь любовь, ты узнаешь её без слов.
Но всё же мне было легче слушать его, чем лётчиков и самурая, которые объясняли бедной девушке, прислуживающей в гостинице, зачем нужна война. Когда бы мы с человеком, пахнущим городом, ни заходили за вином на кухню, где они обосновались, они всё говорили о сражениях. По мнению лётчика, люди идут войной на других людей, когда хотят жить лучше. Я напомнил ему о вдохновении - о том, что когда людям недостаточно того, что у них есть, они создают прекрасное или новое, пусть даже и самолёты... Но таких людей слишком мало, добавил тот, который пах городом.
Он и лётчикам рассказал о том, что взял на себя право положить конец этому миру, говорил о пространстве и времени много того, чего я не понимал. Я-то не считал себя вправе вершить судьбы мира, коль скоро даже с собственной судьбой не всегда мог совладать. Я только гадал, чего хотел этот странный человек, который настолько любил мир (а людям свойственно уничтожать то, что они любят). Хотел ли он, чтобы его поддержали? Хотел ли, чтобы остановили? Он упрекал нас в бездействии, но попытаться убить его - значило бы ещё раз доказать, что в этом мире победила жестокость.
Мне не хотелось его останавливать. Мне хотелось бы развернуть его к миру лицом и показать, сколько света и красоты есть в этом мире, - но, быть может, было уже слишком поздно...
Зато, сидя там за вином среди воинов, я начинал осознавать, что застрял в этом мире по той же причине, по которой они говорили и говорили о войне. Я не мог отпустить своё прошлое. Я сам это выбрал, хоть и не был человеком.
И я мог выбрать, служить ли человечеству - или человеку.
Я вышел на тёмную лестницу, чувствуя, что многое бы отдал, чтобы спасти мир от того, кто пах городом, - но ещё больше бы отдал, чтобы разделить с этим человеком ношу его ответственности. Если для чего о таких замыслах и говорят, то только для того, чтобы не быть одному.
Я вышел во двор, к костру, хотя так и не разучился бояться дикого пламени, как боятся все домашние звери, - даже свечей, которые не больно кусаются. Как и всех зверей, меня притягивал огонь - несмотря на то (или именно потому?), что был смертоносным.
А люди почти разучились мечтать, говорила чёрная лисица.
Поэтому мечта о совершенном мире была, несомненно, вдохновением.
И она притягивала, как пламя, хоть и несла гибель. Притягивала, как музыка, от которой шерсть вставала дыбом на загривке. Рядом с человеком, от которого пахло городом, я всё время слышал неуловимую музыку.
Гости собрались в круг у костра и стали рассказывать сказки и истории о людях и духах. Многие были и небылицы повествовали о том, как опасно простым смертным доверять йокай, и ещё опаснее - любить их. Последняя история, которую поведала хозяйка гостиницы, завершилась поединком двух самураев, который они не могут окончить век от века. По счастью, и на сей раз никто не вышел победителем: противники ушли пить, и я был рад выпить за то, чтобы все битвы оканчивались таким же образом. Лётчик-конструктор по этому поводу вспомнил другую басню, о двух мечах.
А я не знал человеческих сказок. У собак были другие сказки - про собачий рай.
Рай, который может открыть только тот, кому нечего терять.
После этой ночи я уйду, и я сам выберу своё посмертие.
Верность - это свобода.

Было очень здорово петь "Мельницу" после игры на веранде, а я ещё не деролился.
Потом я посидел на кухне с Мартой, Дёгред и Марвен, послушал за славные былые игры. Ушёл наверх, увидел, что там яблоку негде упасть, не то что спальник расстелить, и сел спать в углу за тумбочкой. Ранним утром перебрался на освободившуюся кровать, а потом ко мне присоединилась Птаха. Проснулся в восемь утра... и ещё не деролился.)
Потому что вот спит человек, проспал свой конец света, а я вот сон охраняю.
В случае Апокалипсиса найдите ружьё и собаку :3

Ещё пожизняка кусочек

Когда проснулась и Птаха, мы скатились вниз, к Эйрле, Марвен, Гваю и Амарту. Съели половинку дыни, погнали за ФБ, аниме и игровые планы. Потом мы с Птахой и Гваем ушли на автобус. Обратный путь был несколько отягощён детской истерикой - не ревущего младенца, а немаленького уже надрывающегося ребёнка, которого за каким-то лешим свозили, видимо, на дачу. Психосоматикой наградили до конца жизни, поди.

Благодарности игроцко-персонажные

[Эйрле], мастер и хозяйка гостиницы - за игру, у которой были свой дух и своя музыка, за информацию и поддержку, за уют и вкусности! Было круто!
Мансайраку [Птаха] - за то, что таки доломал бедной собаке мозг.) Инугами сначала не верилось, что мир вот так возьмёт и закончится, потом он понял, что начнётся что-то новое, и, наконец, он захотел в этом новом оказаться. Чертовски харизматичный и неоднозначный персонаж, о котором уже мне как игроку хочется узнать больше.
Хорикоси [Луар] - за дивного упёртого камикадзе, за страсть к небу и горечь утраты. Инугами ничем не мог ему помочь, но надеется, что его новый знакомый сумеет найти выход и снова полететь. Вы с Нагаминэ [Лэйтэ] составили отличный и контрастный дуэт.
Мелиор [Стрикс] - прекрасной чёрной лисице из Холмов - за почти-Серпентину, светлую, неуловимую, мудрую. Ты внесла очень свежую и живую ноту в наш мертвятник.) Спасибо за стихи о пьяном псе, хоть я и был возмутительно трезв. Очень хочется ссылки на текст!
Мэй [Итаниа] - за прелесть какую девочку-пацифистку, юного лисёнка, так верибельно от меня шарахавшегося! Чертовски удачный отыгрыш, поздравляю с дебютом!
Аиркэх [Моранн] - за волшебного пикси-ёжика, [Шер] - за "вролинг в чиновника адской канцелярии"(с), Сандара [Марвен] - за колоритную шаманку, выдававшую впечатляющую инфу и музыку. Такие яркие и атмосферные образы!*-*
Минору [Мори] и Юкиохимэ [Марта] - за красивую историю, хоть я с вами практически не взаимодействовал, что логично(тм): вам было немножко не до кого.)
Хасукинэ [Дёгред] - за увлекательный ликбез о воле богов, за взаимное недоверие без слов. Лисы - фррр! =Р За продуманный образ, ласкавший игроцкий глаз. И за талисман-лисичку!
[Луй, Амарт, Гвай, Кальтэ] - вы все офигенны, и я был очень рад и пересекаться, и просто наблюдать. Растерянный мальчик-полукровка, брутальный неунывающий Окита, весёлый монах-любитель сакэ, бесшумный и немного крипотный йокай-слуга - все запомнятся.
А ещё запомнится, как с нами играл "полигон" - дрожали свечи, отзывались музыкой колокольчики на ветру, из-за облаков показывались звёзды, пролетали самолёты, лаяли собаки, я обнаружил на себе косиножку, который не хотел меня покидать. Стрикс, твоё "Смотри, Сильмарилл!" - бесценно xD
Сливовое вино, сидр и просто-вино были офигенны. Ничего безалкогольного за вечер не выпил вообще (а пил почти бесперерывно), и ни в одном глазу.^^

@темы: не вырубишь топором, бакуманьячное, friendship is magic, радио Marcus FM, соседи по разуму, ролевиков приносят не аисты, стихи не ведают стыда, мансайраку, возьми собаку